Троя (S-T-I-K-S) [огрызок]

Глава 11

Яна ответила, — а меня папа замуж выдавать собрался. Думаешь не понимаю, зачем все это? Меня с самого детства к этому готовили, воспитывали так. Отец говорил: «Придет время и от тебя судьба стаба будет зависеть». Как от принцессы в сказках. Сначала интересно было, представляла, как явится могучий рейдер, спасет стаб от жутких монстров и заберет меня и увезет в самое Пекло.

А сейчас? Был у меня парень, — Колючий звали. Нравился он мне, веселый такой, кучерявый, на гитаре играл, пел красиво, сиртаки танцевал, закачаешься. Интересно с ним было. Дар у него прорезался, нож в руке появлялся сам, стоит только представить — хлоп и в ладони лезвие. Вообще по усадьбе как тень за мной ходил. Он в охране уличной работал, каждый вечер обход. Я его в старой котельной ждала, где всяких хлам свален, и мы каждый вечер общались немного. Он сказал, что добудет мне жемчужину, тренировался с ножом, собирался в рейдеры записываться. Из первого же рейда и не вернулся.

— Слушай, если ты в курсе, что у тебя сватовство завтра, нафиг все эти выкрутасы?

Полезли на крышу, девишник устроим. Поверишь, нет — я в улье пару дней всего, а уже столько навалилось. Всем что-то нужно, чего-то хотят обязательно. Давай бутылку мартини возьмем и на звезды посмотрим.

— Ты что? Мне папа алкоголь не разрешает, рано мне еще.

— Ага, замуж значит самое время, а вступление во взрослую жизнь чуть отметить рано? Хватай одеяло с кровати.

На плоской крыше раскатали покрывало, поставили пару бокалов, сок фрукты. Лена раскупорила бутылку.

Яна плюхнулась на задницу, — Расскажи, как жизнь там, где ты раньше жила? Мир же огромный, а я кроме стаба ничего не видела. Раз в неделю на автобусе прогулка, да и то без окон, щелочка только.

— Хреновая там на самом деле жизнь. Ну может не совсем хреновая, но неправильная точно. За жизнь рассказывать — это точно другое настроение нужно. Ян, хочешь лучше расскажу, как первый раз деньги за секс взяла?

Глаза Яны округлились, — Ты брала деньги? Так ты что получается, как бы из этих, которые за спораны на все готовы?

Разлили по бокалам, чокнулись, Лена продолжала, — Сессия начиналась, латынь зубрила. Можешь себе представить, что такое латынь учить? Я тогда слабо представляла, зачем нужно это, просто думала названия лекарств, болезней запоминать. Книгу представляешь вот такенной толщины, за четыре дня наизусть.

А встречалась с капитаном тогда, он в командировку, в Москву укатил. А мне секс то каждый день нужен, как воздух, как еда. Один вечер просидела, второй, чувствую, выть на луну начинаю. В окно на одноного дворника так посмотрела, что он через метлу кувыркнулся. Чувствую — с ума сойду. Femina in vino non curator vagina est. Отбросила учебник, подружкам звоню, погулять, развеяться. Как назло, все заняты, у всех планы. Одна Арина откликнулась, радостно так, приезжай я за городом, на даче, юбилей отмечаем. Кто ж знал, что она давно писькой торгует и на выезде была. А я что? Такси вызвала, адрес назвала и через тридцать минут на месте.

Компания шумная, руководство торговой сети, интеллигентные, в костюмчиках. Я себе быстро мужика подобрала, есть у меня способность с одного взгляда самцов оценивать. Выпила глоток, танцевать вышли. Смотрю на лицо, очки в дорогой оправе, глаза зеленые, наклоняется к уху, будто шепнуть что-то хочет, а сам мочку уха губами. И внезапно исчезло все вокруг, как будто взорвалось что-то внутри. Краем глаза смотрю, Арина на коленях и сразу два члена в руках, чувствую, меня сзади приобнял еще кто-то. Забыла, где нахожусь, прижали меня к стенке, юбку задрали и понеслось. Сменялись кавалеры часто, после десятка счет потеряла, как вселился в меня кто-то. Проснулась утром, голова трещит, все как в тумане. Задницу лап, торчит что-то. Скатка денежная, в баксах столько, сколько одной суммой в жизни не видела. Арина звонила потом, гони половину, мужики оказалось мне за обеих заплатили. Подругу, конечно, послала за подставу, враскоряку неделю походила и дальше жить продолжила. Ничего не изменилось, ни солнце по-другому светить не начало, и трава не пожелтела.

Яна сделала удивленные глаза, — получается ты вот так просто своему капитану изменила?

— Стыдно, конечно, было. Пока не узнала, что использовал он меня. У меня особенность такая, стоит только рюмку выпить, и все, больше себе не принадлежу. Да и не только выпить, если по спине кто погладит или просто схватит крепко, тоже мозг отключается.

Один раз капитан с другом пришел, а сам в магазин за бутылкой, совпадало, что выпить нечего. Только дверь щелкнула, товарищ этот меня за талию хвать. Только усадил на колени, а у меня уже трусы мокрые. Опять стыдно потом было, не спала ночью, все раздумывала, блядь я или не блядь. Через пару дней другой гость нарисовался. Когда капитан за бухлом собрался, я тоже подскочила — с тобой пойду. Он не растерялся, тогда все вместе пойдем, а в последний момент дома остался, звонок важный сделать. Сходили за выпивкой с гостем, возвращались — товарищ еще в лифте приставать начал. То есть как приставать — прижал к стенке и между ног схватил. Я прям там на месте и кончила.

С того дня к нам друзья и из полиции, и из других важных органов зачастили, и так совпадало, что хозяину все время в магазин надо. Сначала думала — это игра такая, для остроты ощущений, потом узнала, что он с них деньги брал.

— Да, дела-а-а, вот это у тебя жизнь! Я вообще на твоем фоне как даже не знаю кто. Хотя, — Яна на секунду заколебалась, — Я не девушка уже, точнее не совсем. У меня два мужчины было.

— Ого, круто! — Лена добавила в бокалы до краев, — Не томи, рассказывай, на девишнике все можно.

На шестнадцать лет папа подарок мне сделал — черную жемчужину. Такой закатил пир, три дня гуляли. Из пушек салют. Две недели прошло, а дар не открылся. Ну папа знахаря за жабры. Лео думал долго, мялся, сказал, что завис у меня дар. Я после осмотра вышла, а они остались с отцом, болтали дальше. Мне тоже интересно стало, что со мной не так, ну и подслушала.

Знахарь так шепнул Хазалю: «В переходном возрасте зависание, опасно такое и нестабильно, чтобы дар сдвинуть встряска нужна, жить половой жизнью надо быстрее начать». Хазаль на него наорал, и ко мне приближаться запретил. Ну я-то про половую жизнь услышала, и поддалась Колючему. В первый вечер, поцеловать себя позволила, потом он руками мне под блузкой шарить начал, щекотно стало, ну я и убежала. На другой вечер он уже смелее начал, трогал везде, только я в трусики не пускала, ноги зажимала. Меня то учили — мальчикам лишнего не позволять.

Лена спросила заинтересованно, — А сама чувствовала что?

— Да вообще ничего, смешно немного, со стороны себя представляла, еле сдерживалась. Мы каждый вечер встречаться начали, перед сном. Мне, конечно, тоже интересно было, ну как там у мальчиков все это. Через неделю я его член уже смело трогала. Твердый такой теплый карандашик. Интересно было как он в зажатом кулачке пульсирует. Потом я двигать ладонью научилась, осторожно. Колючий все лицо мне слюнявил, шею, грудь. У него только усики пробиваться начали. Потом он брызнул на ладошку мне и сказал, что ему очень хорошо. Так здорово стало, в смысле я себя такой взрослой ощутила, ну что научилась мужчине приятное делать.

Так у нас каждый вечер проходил, Колючий сначала рассказывал, как он жемчужину добудет, потом украдет меня и увезет сначала в Южный, а потом вообще в Содружество. И что нас там никто-никто не найдет, и у меня свой магазин будет, а он будет в рейды ходить. Потом мы целоваться начинали, я платье с плеч снимала, а он долго-долго мне грудь губами трогал, соски, обычно я уже и засыпать начинала. Потом он доставал свой карандашик. Я ладошки слюнявила и лодочкой складывала. Он елозить начинал сначала медленно, потом быстро-быстро. Потом так смешно дергался, стонал и наполнял мне ладошки. А потом он всегда шептал, что я самая лучшая, одевался и убегал, служба все-таки. Я еще немного сидела и тоже домой шла.

Брови у Лены поползли наверх, реальность просто выскальзывала из-под ног, — И что же каждый раз сама ничего не чувствовала?

— Всегда одно и то же, сначала щекотно, потом смешно, потом скучно. Последний раз я ему больше разрешила, он днем шепнул, что в рейд записался, уходит на две недели, хвалился теперь точно жемчужину добудет. Я тогда вечером специально трусики не надела. Пора, думаю, совсем женщиной становиться, ну и ободрить как-то перед рейдом. Прибежала пораньше, сердечко стучит. Он шею, уши как обычно целовать начал, а рукой вниз повел, коснулся волосиков ну там, на треугольничке. Вздрогнул, понял, что я голая совсем. Смотрит в глаза и шепчет: «Подари мне полное счастье». Я ножки широко развела. Колючий засуетился, задышал часто, начал тыкаться своим карандашиком, как щенок беспомощный, я ему рукой помогла. так заелозил, еле от смеха удержалась. Заскулил, правда, как щенок, выскользнул его членик и на живот мне брызнул, не как обычно раз-два, а прямо раза четыре.

Не видела я его больше, в засаду муров попал. Из всей группы один вернулся, всех остальных убили или в плен взяли.

Но потом за мной другой ухаживать начал, ну как ухаживать, тоже как-то неправильно.

Как узнала, что Колючий пропал, грустно стало, я поплакала чуть, от обеда отказалась, а вечером по привычке в котельную пошла. Свечу зажгла, только села, тут дверь открывается, и входит старый рабочий то ли каменщик, то ли плиточник, помню бассейн он строил. Даже имени его не узнала. Ну как старый, не совсем, мужик мужиком, седой только. Прямо с порога говорит: «Я за вами голубками давно наблюдаю, чем вы занимаетесь тут». И грозится папе рассказать. Ну я ему — и зачем рассказывать, встречаются двое молодых людей, и что такого? Он тогда, — хорошо, не расскажу, только ты мне покажи, что ему показывала.

Ну папу расстраивать особо не хотелось, я говорю, — смотри, что мне жалко. Он каждый вечер смотреть приходил. Иногда просил пальчиком у себя там трогать. Смотрел, смотрел, потом выбегал резко и до завтра. Один раз уговорил разрешить поцеловать там. Да не просто поцеловать, лизать начал, как присосался, и урчит, как зараженный. А сам небритый, кожа между бедер нежная. Еле дождалась, пока он начавкался, ушла и вообще приходить перестала.

Вопрос Лены оригинальностью не отличался, — И что же, и тогда ничего не почувствовала?

— Да что же почувствовать можно, щекотно и противно, и страшно немного — вдруг укусит?

Лена посидела в задумчивости пару минут, — Не представляю, с чего начинать. Надо как-то тебя к взрослой жизни подготовить. Ладно прямо сейчас начнем.

Терапия

— Вот, что Яна, тебе на пути становления, как женщины, надо несколько комплексов вылечить. Есть у тебя пара барьеров, они тебе дальше нормально жить будут мешать. Первое, пошли посмотрим, что Хазаль делает.

— Ну, мне вообще нельзя на ту половину.

— Не заметит нас никто, тихонько кое-что поглядим, и назад.

— Да ну тебя, не буду я за отцом подглядывать, нехорошо это, противно, тьфу.

— Погоди, это же не просто так, а в целях медицинских. Кроме того, тебя сюрприз ждет, закачаешься. Первый барьер у тебя — авторитет родителя. Слишком близко ты его слова к сердцу принимаешь. Если не поймешь это вовремя, не сломаешь, модель поведения с отцом на мужа перенесется — тяжело тебе дальше придется.

Лена потянула неуверенную девушку за рукав, — Давай сегодня все по моим правилам.

Хазаль сидел в восточном халате, развалился вальяжно.

Перед ним кружился пухлый молодой рейдер с рыжей бородкой. Извивался как на сковороде, из одежды на нем были леопардовые стринги, начинающиеся на плечах.

…

Рыжий напрягся, из задницы начала выползать красная чурчхела. Хазаль ухватил лакомство зубами и …

(Здесь следовало подробное описание однополого отношения, но оно убрано из соображений…

Возможно, войдет в полную версию)

Яна напряглась, сжалась как пружина, смотрела стиснув кулачки, закусив губу до крови.

Как только почтенный родитель начал вылизывать парню очко отстранилась, — Лена, дальше можно не смотреть, пошли за второй бутылкой.

В буфет крались в полной темноте, хихикая и цыкая друг на друга. Лена пошарила и цапнула пузырь, — Есть, — бросились назад, сшибая стулья.

На крыше Лена рассмотрела, вместо мартини в руке красовался пузатый ром. Коричневый, выдержанный. Сказала не уверенно, — Назад надо, поменять.

— Да какая разница, после того, что я видела.

— Ром после мартини, Я и так еле держусь, чтобы не залезть на кого-нибудь прямо сейчас. Хотя знаешь, наливай. Ну, за понимание!

Яна вздохнула, — Ладно, про авторитет отца я поняла. Что дальше по списку.

— Дальше тебе удовольствия от общения с мужчинами научиться получать надо. Эх, была бы моя воля, поделилась бы своим, на двоих в самый раз было бы. Женское тело — это совершенный инструмент, у тебя в нем или разладилось что-то или ты с ним как со сложным гаджетом без инструкции. Время разобраться нужно, а его нет.

Яна хлопнула себя по лбу, — Дошло, поняла я зачем ты сиськи дрону показывала, только сейчас, когда ты про гаджет сказала. Был у этого жеста другой смысл. В кино видела, пролетающий вертолет, а внизу дикари. Что делают? Трясут копьями, дротиками, из лука стрелы пускают. Спросишь, они думают зачем? Нет, просто делают, демонстрация силы. Вот и ты также, и сиськи и все тело — это твое оружие. И в старом мире, и в этом тоже.

— Хорошее сравнение, твое тело — это тоже оружие, и его освоить надо. Сейчас в Рубероид пойдем, пару рейдеров снимем и потрахаемся от души.

Брюнетка снова ойкнула, — нельзя мне из усадьбы уходить, тем более ночью без охраны.

— Забыла, что я про нельзя говорила, тихо выйдем, дырку в заборе знаю.

Яна возмутилась, — Да ни в жизнь, не смогу я, как представлю, что меня кто-то лапать и слюнявить будет — мурашки по всему телу.

— Доверься доктору! Лена плохого не предложит, пусть секса не получится, но пообщаться и развеяться точно нужно. Ну-ка глотни еще.

В рубероид шли в обнимку, горланя песню: «А за окошком месяц май, месяц май». Передавали друг другу бутылку и прикладывались к горлышку. Встречные рейдеры отпускали шуточки, пытались остановить, догоняли, растопыривали руки, но рассмотрев на груди Яны зеленый бедж с черной полоской, мгновенно трезвели и улетучивались. Лена вспомнила, зеленый — гражданин стаба, черная полоска — под защитой совета. Круто, когда папаня депутат, от такого знака даже лотерейщик бежать без оглядки должен.

Гостеприимный Рубероид всегда рад хорошим клиентам. Шум и музыка гремели, зал был полон, дым стоял коромыслом. Падшие женщины веселили разгулявшихся клиентов. Челюсть бармена, увидевшего Лену, похоже пробила барную стойку.

— Привет, Каточек, лапушка, комната моя свободна? Не забыл, за три дня оплачено? Расслабься, за своими споранами утром зайду.

Лена послала воздушный поцелуй путане с черной вуалью на лице. И Потянула Яну наверх.

Последние метры к комнате Яну пришлось тащить на себе. Ром на мартини лег душевно, с прохладной улицы вошли с душное помещение, девушка с непривычки проблевалась прямо на лестнице и дальше повисла как тряпичная кукла. Только Яна коснулась кровати, мигом свернулась калачиком и вырубилась, обняв подушку.

Честные православные рейдеры Еж и Тапок отдыхали после неудачного рейда. Наводка оказалась лажей, вместо четкого склада тушенки добытчики нашли только пару ящиков просроченной кабачковой икры, которую пришлось отдать в счет кредита на патроны. В стаб прорывались с боем, бросив Курдюка с оторванной ногой. Сенса было не жалко, что за сенс, который не учуял лотерейщика, в упор за закрытой дверью.

Споранов не было не только на баню, выпивку и нормальных девочек, еле-еле наскребли на один сухпай и оплатили ночь в клоповнике, из которого утром придется выметаться.

Тапок почистил автомат и терпеливо подсчитывал оставшиеся патроны, расставив неказистые запасы как оловянных солдатиков. От подсчета справа налево и обратно количество никак не хотело увеличиваться, с обоих сторон выходило ровно одиннадцать, что намекало о полной беспросветной жопе.

Дверь неожиданно распахнулась. Отточенные рефлексы кинули рейдера за кровать, на которой постанывал и матерился Еж, щупая сломанные ребра. Прикрываясь раненным товарищем, Тапок покрутил в воздухе стволом пистолета и аккуратно выглянул.

На пороге стояло лохматое чудо, закутанное в простыню. Грива непослушных соломенных пружинок откинулась за спину, на рейдеров стрельнули испуганные серые глаза. Правильней будет сказать, не стрельнули, а выдали очередь крупнокалиберного пулемета.

Пухлые губки чувственно проворковали, — Ой, я, кажется, дверью ошиблась.

Девица сделала аккуратный шажок назад, но внезапно ее глаза распахнулись.

— Ой, а вы тот самый знаменитый стронг Тапок, а правда вы матерого элитника видели?

Элитника Тапок видел только на картинке, рубера один раз в бойницу БТР, наложив в штаны такую кучу, что остаток рейда провел на броне. Стронгом горе-рейдер тоже не был ни разу, да и самих стронгов видел только гуляющих в кабаке, сидел в углу тихо как мышь и по состоянию был близок к тому же, когда увидал рубера.

Плечи Тапка расправились, он лихо передернул затвор и засунул пистолет за ремень. Руки растопырились, как будто не могут сойтись от бугрящихся мышц.

— Правда, да, вот, видел.

— Ой, а это твой верный друг и соратник Еж, который прикрывает спину и выносит тебя из-под огня внешников?

Еж и правда частенько выносил Тапка из-под огня трактирщиков, перестающих наливать в долг.

— Можно я с вами чуть посижу, расскажите про самый удачный рейд?

Рассказ про охоту на элиту начался немного скомканным, но постепенно рейдер вспоминал новые подробности, его голос крепчал и наливался мощью. В самый напряженный момент, когда Тапок разрывал пасть матерому элитнику девушка не выдержала. Простыня, укутывающая плечи, мягко поползла в сторону, открыв крупную сочную грудь изумительной формы. Соски, торчащие как крупные орешки, сами прыгнули в руки рейдера.

— Ой, не могу удержаться, вся горю.

Повернулась к кровати, на которой Еж пускал слюни.

— Тебе что, особое приглашение?

Надоить из пары худосочных рейдеров удалось немного, спермы в чайной чашке колыхалось чуть больше половины. Прошмыгнула на кухню, сперла из лотка пару яиц, добавила в чашку белок.

Аккуратно раздела беспробудно дрыхнувшую девчонку, щедро намазала ей лицо, грудь и живот, макнула волосы. Отступила, любуясь работой, оттянула резинку и остатки вылила Яне в трусики.

Просыпалась Яна тяжело, стонала, кряхтела. Птицы, весело щебечущие за окном, казались стервятниками. Каждое движение отдавало в висках звонкими молоточками.

Лена поздравила, — Первое настоящее похмелье. Чтобы в Улье утром стало плохо, да еще и девушке — про тебя в истории стаба отдельная глава будет.

— Как я здесь оказалась, что это было, а это что?

— Вспоминай, сейчас водички принесу, — Лена выскользнула из комнаты, дать девушке додумать подробности.

— Держи Буратино, ну подруга вчера дала ты жару.

— Что, не помню ничего, я что правда? И не с одним? Ой, сколько тут спермы этой. И лицо, и там, ой, что и попку тоже?

— Выше бери, не просто не с одним, с тремя одновременно!

Яна швырнула подушку в стену, — Это что получается, я теперь тоже блядь?

— Нет, блядью ты была раньше, когда своему Колючему за жемчужину отдалась. Причем блядью тупой, потому, как жемчужина еще не добытая была. Старику похотливому за молчание лоханку показывать — тоже так себе поступок.

А вчера ты сама все устроила, не за спораны, жемчуг, защиту. Бесплатно сделала рейдерам приятное, принесла красоту в Мир. Красоту и гармонию. Сама думай, кто теперь ты. Все, психологически ты не только к замужеству, к любому повороту готова.

Вернулись быстро, вошли смело, через главные ворота. Охранник пустил молча, без вопросов, хотя удивление выразил не слабое.

До вечера Лена слонялась по территории, ела, спала и купалась в бассейне. Купальника не было, точнее был, дарованный самой природой. На плескающую девицу народ в открытую глазеть не решался, но рабочие тут же старались пронести мимо что-нибудь тяжелое. Останавливались у бассейна и переводили дух, вращая глазами. Чернявая девчонка тоже регулярно попадалась на глаза, фыркала и морщилась, заговорщицки подмигивала.

Весь день царила веселая суета, стронгов встречали, возили по стабу, в казармы, катался кортеж как на хорошей свадьбе. К назначенному времени остановились подле усадьбы, гости потянулись в банкетный зал, как гуси на водопой.