Троя

Глава пятая

Ежегодное издание «Справочника планет» сообщило Глауену не только физические характеристики Розалии с ее сложными географическими условиями, но и многое другое. Среди путаницы морей, заливов, каналов и болот, называемых в целом «океан», имелись еще и восемь континентов с мириадами островов. Сама планета с ее диаметром в семьдесят шесть сотен миль имела поверхность суши, превышающую таковую на Старой Земле в целых два раза!

Флора и фауна Розалии считались весьма разнообразными, но не очень дружелюбными к человеку. Например, такие, как древесные бродяжки, жившие в листве, водяные бродяжки, пребывавшие в реках, болотах и сырых местностях далекого севера, а также ветровые бродяжки, обитавшие в пустынях. Все они были известны странными и таинственными привычками. В их поведении неизбежно прочитывался каприз в сочетании со своеобразной логикой, так что эти существа постоянно служили источником грозной опасности, хотя и не были лишены очарования.

Большим количеством населения Розалия не отличалась. В порте Мона, самом крупном городе, численность жителей колебалась от двадцати до сорока тысяч человек, в зависимости от приливов или отливов сезонной рабочей силы. Там был космический терминал, несколько более или менее сносных гостиниц, агентства, магазины и административные учреждения, представлявшие ее странное двойное правительство*. 7

Первооткрывателем Розалии был легендарный Уильям Уипснейд или, как его чаще называли — «Дикий Вилли». Он разделил всю поверхность Розалии на сектора со стороной в сто миль, которые начал потом распродавать на грандиозном аукционе. Пятьдесят лет спустя, когда все более или менее утряслось, была основана Ассоциация Факторий, чье представительство ограничилось цифрой в сто шестьдесят владельцев ранчо. По уставу владельцы никогда не должны были поднимать вопрос о переделе своих владений, хотя и могли продавать их куски соседям для увеличения площадей. Поэтому со временем одни поместья неизбежно разрастались, а другие уменьшались. Например, ранчо Боггинса «Уиллоу Глен» составляло уже почти миллион квадратных миль, так же, как ранчо Айгли-Морт или Стронси; в то время как другие, типа Черной Лилии или Железного треугольника, измерялись всего лишь сотней тысяч квадратных миль, а то и меньше.

Все ранчо, из-за отсутствия должного ухода, почти не приносили доход, во всяком случае, доходов не хватало даже на поддержание нормального функционирования. Вследствие этого несколько владельцев стали использовать свои земли для обслуживания туристов, предлагая своеобразную экзотику в виде ночлегов в сараях, деревенских обедов и прочего в том же роде, деря за это втридорога. Туристам в свою очередь разрешалось наслаждаться окружающими пейзажами, включая Равнины Дикого Меда, где в изобилии росли прелестные цветы и водились опылявшие их насекомые. В туристические программы входило и посещение Леса Динтона, где росли пуховые и трубковые деревья, а так же брухасы, достигавшие семисот метров в высоту. Там также жили и весьма активные древесные бродяжки, отличавшиеся злобностью, особенно проявлявшейся, когда туристы бродили по лесу в одиночку. Допускались туристы и на Мистические Острова Залива Мьюран, и в цветные пустыни, известные как Тиф, где ветряные бродяжки устраивали настоящие иллюзионы, создавая из дыма ужасные образы, пугавшие туристов и дававшие бродяжкам возможность ловко похищать туристическое имущество.

Ранчо Тенистая Долина занимало площадь в шестьсот тысяч квадратных миль и граничило с горами Морчи, озером Паван с окружающими его многочисленными болотами, несколькими густыми лесами, и настоящей саванной, где обитало немало птиц. Владельцем ранчо считался Титус Зигони, пухленький маленький человечек с белым пушком на голове и розовыми щеками. Как-то раз в один странный день в Липвиллоу, городке на Большой Мутной реке, ему случилось познакомиться с Намуром. И это событие изменило жизнь Титуса Зигони. Намур вскоре представил его весьма активной даме по имени Симонетта Клаттук, которая поначалу казалась доброй, ласковой и невероятно все понимающей — короче говоря, именно такой особой, каковой Титус смог поведать печальные перипетии жизни — и, прежде чем сам что-либо понял, он оказался женат на этой замечательной женщине, которая, к тому же, всегда и во всем была права.

Немного погодя Намур привез ему группу йипов — красивых молодых людей и соблазнительных девушек, которые стали работать на ранчо. Но эксперимент, в общем-то, не удался: йипы ни за что не соглашались окончательно понять, зачем их вывезли с Йиптона и поселили на малопривлекательной для них Розалии. К тому же, они обнаружили, что работать их заставляют чересчур много, не однажды только что-нибудь сделать, а ковыряться день за днем — и для чего — опять неизвестно. Все это им не понравилось, а больше всего не понравилось то, что за транспортировку в это негостеприимное место их еще и вынуждали платить налоги. Короче, работа на ранчо окончательно потеряла для них всякую прелесть.

Тогда однажды Намур привез некоего пожилого человека из Кадвола, которого представил как Калайактуса, умфау йипов. Мадам Зигони немедленно усмотрела поразительное сходство между этим господином и своим мужем; что, конечно же, было вполне очевидным и для Намура. И вот однажды, после странного посещения Садов, в которые он и не собирался заходить, Дайдо Калайактус попал в «катастрофу», и так уж вышло, что пост умфау очень скоро занял Титус Зигони. Да и кто бы стал возражать? Разумеется, никто.

Так все было и объяснено Титусу. Он, правда, заявил, что у него нет никакого опыта, но Смонни заверила, что работы у него, по существу, никакой не будет, надо только быть твердым и иметь представительную наружность на людях, а на самом деле — всего лишь наблюдать за нравственностью девушек йипок. Титус согласился попробовать.

С помощью того же Намура Титус Помпо, новый умфау, был переправлен в Йиптон и отныне почти не показывался на своем ранчо.

Дикий Вилли, первооткрыватель Розалии, всегда испытывал особую тягу к прелестным молодым девушкам, которых встречал в различных частях Сферы Гаеан. И чтобы увековечить память о разных приятных часах и минутах, он и назвал новую планету Розалией, ее главный город — порт Мона, а восемь континентов Оттилией, Эклин, Куку, Желтой Нелли, Ла Марой, Тринки, Гортензией и Альмирой.

«Фортунатас» добрался, наконец, до Розалии и сел в космопорте Моны. Глауен и Чилк, пройдя таможенные формальности, вышли в зал — огромное восьмиугольное помещение, каждая стена которого была отделана панелями из местных пород дерева: пухового, колуки, дамсона, бруха, споурада, рогового, кровавого и сплендиды. Наверху панели переходили в стеклянные треугольники странного тускло-оранжевого и пепельно-голубого цвета, которые накрывали зал восьмиугольным разноцветным колпаком. Эффект такого оформления мог бы быть совершено замечательным, если бы не скучные цвета.

Зал оказался пустым. Глауен и Чилк подошли к стойке, на которой висело расписание комических кораблей на ближайшие полгода вперед, и приблизительное расписание — на вторые полгода. Никакого упоминания об «Элиссуа» они не обнаружили.

— Есть три варианта, — вздохнул Чилк. — И все не очень-то хороши. Первый заключается в том, что Бардуз еще не прибыл. Второй в том, что он прибыл, но сел где-нибудь вне порта Мона — может быть на каком-то ранчо. И третий — он сменил планы и не прибудет сюда вообще.

— И в случае третьего варианта неизвестно, как мы его найдем, — согласился Глауен.

После этого оба вышли из терминала и остановились под изнурительными лучами темно-желтого солнца. Дорога тоже была пуста. Только рядом с одним из деревьев «драконий глаз» стоял йип и жевал периодически срываемые с него фрукты, впрочем, без особого энтузиазма. На остановке кэбов тоже не было ни души. Впереди, за пару миль виднелись окраины порта Мона.

— Где же кэбы? — окликнул йипа Чилк.

— Сегодня в расписании нет никаких рейсов — зачем же кэбам тут стоять? — удивился йип.

— Логично. А ты случайно не хочешь донести наши вещи до города?

— Естественно, не хочу. Вы что, за дурака меня держите?

— Я имею в виду — за плату.

Йип посмотрел на два небольших чемодана.

— И какова плата?

— Полсола, я думаю, хватит.

Йип медленно отвернулся к дереву и лениво бросил через плечо:

— Сол и не меньше.

— Хорошо, сол, за два чемодана и до дверей гостиницы, немедленно, на наших глазах. И не плестись сзади, и не отдыхать на каждом шагу.

— Ничего себе требования, — хмыкнул йип, подумал, однако, не найдя в условиях ничего особого сложного, добавил. — Только деньги вперед.

— Ха-ха! Это ты нас держишь за дураков. Деньги получишь в отеле.

— Значит, я должен верить вам на слово, — проворчал йип. — И поэтому-то мы считаемся неполноценной расой.

— Вы считаетесь неполноценной расой из-за вашей чудовищной лени, — усмехнулся Чилк.

— Хорошо, пусть так. Но если я такой ленивый, а вы нет, то как же так получается, что я потащу ваш багаж, а вы потопаете налегке, а?

Пару мгновений Чилк даже не знал, как и ответить на столь неожиданный выпад, но потом нашелся:

— Если бы ты имел понятие об экономических законах, то не задавал бы таких дурацких вопросов.

— Может быть, может быть.

Втроем они направились в порт Мона, проходя пустынными полями, где высокое небо, далекий горизонт и похожее цветом на пиво солнце наводили почему-то ужасную тоску. В миле к северу стеной стояли деревья трум, одинокие и печальные. На полях не было видно ничего, кроме редких кучек туфа, а росшие вдоль дороги низкие растения с мясистой розовой сердцевиной издавали острый сухой запах. На юге виднелись три пика, уходившие высоко в небо.

— Где ты живешь? — поинтересовался у йипа Глауен.

— Наш лагерь здесь неподалеку.

— И как давно ты здесь?

— Точно не могу сказать. Несколько лет, наверное.

— Вы строите для себя дома?

— Строим.

— И прочные?

— Достаточно. Если ветром сдувает крышу, то вокруг всегда полно травы, чтобы покрыть дом заново.

Наконец они вошли в порт Мона и миновали богатый квартал, застроенный бунгало, в экзотическом и нелепом местном стиле. Потом пошли пестрые районы дач, складов и магазинчиков, убогих и бедных. Дорога свернула к югу, пересекла высохшее русло реки и через пятьдесят ярдов вывела к центру города.

Город был тих и пуст, как в спячке. По улицам не двигалось никаких повозок, редкие люди явно слонялись без дела, и на лицах было написано полное отсутствие мысли.

На одной из площадей обнаружились две гостиницы, под названиями «Мультифлор» и «Харчевня Дорсави», выстроенных в том же стиле, что и большинство зданий в порте Мона. Обе имели по шесть этажей, украшеных куполами из меди и стекла и окруженных садиками из иланг-иланга, темных кипарисов, жасмина, амаранта и звездного пламенчика. Садики изнутри были подсвечены зелеными, синими и белыми огоньками и источали одуряющий цветочный аромат.

Повсюду на площади виднелись магазины, агентства, рынки и представительства Ассоциации Факторий. На южной стороне площади стоял и третий отель — Уипснейд-Хаус, ветхое корявое здание из темного дерева с кособокой галереей по второму этажу. Также Глауен заметил неуклюжее строение из стекла и бетона, на котором виднелся сине-белый знак ИПКЦ. Хорошо бы нанести визит местным коллегам, и чем раньше, тем лучше — таков был протокол ИПКЦ, который Глауен, всегда находил правильным. Но сейчас их с Чилком присутствие здесь может поднять ненужную шумиху, которая только повредит делу. С другой стороны, если он нарушит правила, то никакой помощи и поддержки от коллег больше не дождется. А их помощь и поддержка могли потребоваться, и очень скоро. Оба командира решили позвонить туда завтра с утра пораньше.

Солнце зашло за плотную гряду облаков, и небо стало густо-лиловым, что, впрочем, являлось для Розалии обычным делом. Чилк махнул рукой в сторону двух гостиниц на северной стороне площади.

— По-моему, они ничего, во всяком случае, так мне говорили. Цены, правда, умопомрачительные. В Хаусе тоже странности: чавкать за столом и храпеть во сне строго запрещается, но именно там останавливаются все прибывающие в город владельцы ранчо.

Глауен с Чилком отправились в Хаус, сняли номер и вышли на галерею попить пива.

На порт Мона упали сумерки. Площадь по-прежнему была пуста, если не считать нескольких лавочников, возвращавшихся домой.

— Что-то я не вижу ни кафе, ни салунов, ни ресторанов, — удивился Глауен.

— Это все полиция. Порт Мона считается коммерческим центром, воротами планеты. Поэтому ничего разгульного здесь не допускается.

— Безрадостное местечко.

Чилк согласился.

— Молодежь валит отсюда, как можно раньше. И рабочих рук всегда не хватает.

— Да. Намуру пришла в голову неплохая идея. Эти йипы принесли ему немало денежек.

— Именно. Деньги из-за этих лентяев теряют только владельцы ранчо, а Намур лишь обогащается.

Глауен задумался.

— Если Бардуз чувствует что его обманывают, и если он человек темпераментный и серьезный — тогда его интерес к Намуру и йипам понятен. Он жаждет мщения и возвращения денег.

— С другой стороны, если он по натуре философ, то давно уже в душе посмеялся над всем этим и махнул рукой на столь идиотский бизнес, — предположил Чилк. — И теперь носится с новым проектом. На Тюр Джоге он заметил изменения в менталитете йипов и сказал себе: если это могло произойти там, то почему бы этому не произойти и в других местах? Поэтому он и отправился на Розалию изучить колонии йипов. Эти его действия тоже вполне понятны.

— Однако, Розалия слишком далеко находится, а значит и не является местом, куда можно приехать лишь для того, чтобы посмотреть на йипов.

— Но зачем-то он поехал осматривать деревушку на Реа.

— Есть нечто, что он хочет найти. И ему хватило пяти минут. Он увидел, что как только йипы начали жить с местными женщинами, обладающими очень сильной волей, они тоже начали больше работать и даже строить приличные дома. Бардуз увидел то, что хотел увидеть, и отправился срочно на Розалию. И теперь он, скорее всего, здесь.

— Существует два способа найти его. Можно просто шнырять туда-сюда по планете, но можно искать и путем голой логики.

— Я бы предпочел второй способ, если бы только знал, с чего начать.

— Давай вернемся опять к поселению на Реа. Флиц сказала Бардузу не беспокоиться насчет Намура, поскольку они найдут его на Розалии. Из этого надо сделать вывод, что они и так уже собирались сюда по причинам, с Намуром не связанным. Я не могу поверить, что они специально поехали сюда только для того, чтобы проверить пару йипов. Значит, что-то еще интересно для них на Розалии? Ответ один — Тенистая Долина Смонни и Титуса Зигони, а уж потом Намур. Логика сама дает нам ключ к разгадке.

— Не все так просто, — заметил Глауен. — А что нужно Бардузу на ранчо?

— Именно потому мы и здесь — чтобы понять.

— Хм. Задать-то ему этот вопрос просто, а вот найти его… Более того, добиться ответа — и вовсе дело проблематичное.

— Пока ты будешь работать с Бардузом, я займусь Флиц, — задумчиво предложил Чилк. — Это дело сложное, но, мне кажется, я справлюсь.

— Послушай, знаком ты с одной старинной басней под названием «Поставить себя под удар»?

— Моя мать была великая охотница до басен. А почему ты спрашиваешь?

— Если кто-то хочет о чем-то расспросить Флиц, то пусть сначала приготовиться к тому, что она пошлет его очень и очень далеко.

Наутро Глауен и Чилк зашли в контору ИПКЦ. Ее глава Адам Винкатц принял их с должной вежливостью, тщательно избегая всяческих вопросов. Винкатц был тощим, костистым и высохшим господином с длинной угловатой головой, волосами песочного цвета и бледно-голубыми мутноватыми глазами.

Глауен объяснил ему их присутствие здесь проблемами с Намуром. Он сказал, что полиция Кадвола крайне недовольна настоящим поведением Намура и что, по их сведениям, он нашел преступный приют именно здесь, на Розалии. В связи с этим он поинтересовался нет ли у Винкатца какой-либо информации об этом человеке.

Винкатц слушал вполуха и, кажется, только из вежливости.

— Я слышал имя Намур, — наконец, сказал он. — Он поставлял сюда различные партии рабочих из каких-то весьма отдаленных и мне незнакомых мест.

— Место это называется Кадвол, — жестко пояснил Глауен. — Это Консервация, охраняемый Хартией заповедник.

— Да? Ну, все равно. Из этой затеи ничего не вышло, поскольку все его рабочие порасползлись с тех ранчо, где должны были работать.

— А на каких именно ранчо они находились?

— Их было всего три или четыре. Одну партию взял «Медовый цветок», Стронси — две партии, потом еще Барамонд и Тенистая Долина. Эти, по-моему, взяли по три. Сейчас, правда, на последнем йипов почти не осталось. Они, вообще, перемещаются по всей Розалии как привидения, и работать здесь уже совсем некому.

— А хозяева не пытались обращаться в ИПКЦ?

— Им не на что жаловаться, поскольку Намур ничего и не гарантировал. Он только поставлял рабочую силу, а уж дальше разбирайтесь сами.

— И где же теперь все эти рабочие?

— У йипов с Медового Цветка поселение рядом с городом Туней на Оттилии. Йипы из Стронси перебрались на Мистические Острова. У йипов Тенистой Долины лагерь под Липвиллоу на Большой Мутной реке, что на Ла Маре. Йипы из Барамонда живут в травяных домиках прямо рядом с космопортом, у Болота Фанни.

— И последний вопрос. Намур привез сюда немногим больше тысячи йипов. Есть ли какие-то записи относительно их личностей, реестры, списки…

— Таких реестров у нас нет, — ответил Винкатц. — Но я не сомневаюсь, что они есть в Ассоциации Факторий, которая запрашивала их у Намура. А какие именно йипы вас интересуют?

— Каттерлайн и Селиос.

— Минуточку, — сказал Винкатц и нажал кнопку. На экране появилось женское лицо. — Это Винкатц, ИПКЦ, Прошу информацию на двух человек, оба йипы. Каттерлайн и Селиос.

— Минуточку, — тоже ответила женщина. — Нет, таких имен в списках нет.

— То есть на Розалии их определенно нет?

— Да, если только они не въехали нелегально, что, впрочем, бывает редко.

— Благодарю, — Винкатц обернулся к Глауену. — Большей информации здесь нет ни у кого.

— Премного вам благодарен.

Глауен и Чилк вернулись на флиттере в космопорт, посчитав, что это привлечет меньше внимания, чем если они пустятся на поиски в «Фортунатасе». Из Моны они полетели на северо-запад, через бесконечные болота с красными и черными растениями, небольшими открытыми бочагами и заливными лугами. У гряды невысоких холмов лежало, сверкая, длинное озеро. Стали появляться деревья, отличавшиеся бесконечным разнообразием: дымные деревья невиданных форм, стоявшие или по одному или небольшими группками, потом заросли пуховых деревьев, билбобов, трумов — они покрывали землю причудливым пестрым ковром из черной, коричневой и бронзовой листвы.

Чилк обратил внимание на огромное дерево с массой маленьких остроугольных листьев, сверкавших то темно-красным, то бледно-розовым, то пурпурным.

— Смотри, это пилкардия, но ее чаще зовут здесь деревом «О, боже мой!»

— Что за странное название!

Чилк согласился.

— Отсюда тебе не видно, но дерево прямо кишит древесными бродяжками. Они собирают на нем смолу и кору и прочие мелочи для своих печально знаменитых вонючих шариков. Иногда гости ранчо отправляются гулять по лесам и застывают, пораженные красотой деревьев. Но делать этого ни в коем случае не следует.

Флиттер пролетел Эклин и шел теперь над Океаном Корибантов. Солнце медленно догоняло. В полдень по местному времени на горизонте показался берег Ла Мары, а еще через несколько минут флиттер пересек голубую лагуну, покрытую бурлящей белой пеной и очутился над белым песчаным берегом, за которым стоял непроходимый лес. Через сотню миль лес закончился высоким пустынным плато тектонического происхождения.

Флиттер поднимал целый шлейф разноцветного песка, красного, желтого и медного, и вообще, весь пейзаж показался Глауену красивым, но очень тревожным.

— Это тоже часть какого-нибудь ранчо? — спросил он.

— Скорее всего, нет. Здесь еще полно диких участков для продажи, которые можно купить, если, конечно, ассоциация признает тебя достойным что-либо приобретать здесь по классовому признаку. У тебя, как у Клаттука, конечно, с этим проблем не будет, и за десять тысяч солов можно купить все это плато.

— А потом — что я с ним стану делать?

— Будешь наслаждаться одиночеством или начнешь изучать ветреных бродяжек.

Глауен огляделся.

— Никаких бродяжек здесь не видно вообще.

— А ты спустись сюда ночью, разожги костерок и подожди. Очень скоро они начнут швырять в тебя галькой и издавать странные звуки. Туристы всегда теряются, когда эти существа начинают подобные игры. Потом туристы рассказывают небылицы.

— А на что они похожи, эти бродяжки?

— В этом никто сойтись не может, камеры не фиксируют ничего.

— Странно, очень странно, — пробормотал Глауен.

Плато резко оборвалось, под ним оказалась плоская равнина. Чилк указал на реку, лениво катящую воды на запад.

— А вот Великая Грязнуля. Мы уже почти у цели.

Флиттер скользил еще час, и вот под ним на берегу реки показался городок Липвиллоу — сборище полуразвалившихся зданий из пуховых деревьев, все они были покрашены в весьма приятный глазу бронзоватый цвет. Самый большой сарай оказался гостиницей, с галереей по фасаду, очень напоминавшей галерею Уипснейд-Хауса в порте Мона. Имелись, конечно, и магазины, и агентства, и даже почта. В реку вдавался длинный пирс со множеством небольших причалов. На самом конце его высился сарай, который Чилк назвал салуном под названием «Местечко Пули». В полумиле от пирса вниз по течению виднелись лачуги из выловленных в реке досок, кусков дерева и фрагментов сломанных лодок.

Флиттер сел в окрестностях Липвиллоу, и Чилк пояснил, что именно в этом салуне он впервые увидел Намура после того, как ушел из Тенистой Долины. Мадам Зигони не заплатила Чилку ничего и он прибыл сюда с пустым карманом, едва наскребя на кружку пива. Узнав о его бедственном положении, Намур настолько проникся к нему симпатией, что даже предложил работу на Араминте. Чилк посчитал его тогда просто каким-то сказочным принцем. С тех пор мнение его заметно изменилось.

— Но все же, если мы снова встретим его в «Местечке», я, честное слово, проставлю ему пива — во имя прежних времен!

— Еще бы! Ведь ты вернулся триумфатором, аж завидки берут!

Чилк кивнул.

— Но я до сих пор не могу подумать без дрожи о мадам Зигони, которая, так и кажется, притаилась вон за тем углом, чтобы снова заслать меня на свою проклятую работу! Вот это будут завидки!

— Посмотрим, — философски заметил Глауен и махнул рукой в сторону лачуг на берегу.

— Это, должно быть, и есть йиповское поселение?

Чилк согласился.

— Немногим оно изменилось, надо сказать. И если Бардуз надеялся увидеть здесь процветающую йиповскую цивилизацию, он будет сильно разочарован.

Он прошли почту и с радостью вошли в гостиницу, ибо солнце начинало печь уже очень сильно. На деревянном крыльце гостиницы сидели три йипа и пили пиво. Сразу же быстро оглядев пришедших, они затем вообще перестали обращать на них внимание — привычная манера йипов, которую многие чувствительные люди принимают за утонченную форму высокомерия*. 8

Чилк, уже давно потерявший терпение в общении с йипами из-за их странностей, зло сплюнул.

— Только посмотри на этих каналий, пьют себе пиво, как лорды!

— Они так расслаблены словно неимоверно устали, — хмыкнул Глауен.

— Надеюсь, на самом деле ты так не думаешь? — удивился Чилк. — Для того, чтобы устать, надо все-таки работать. Я пару раз пытался показать им и то, как надо работать, и то, что бывает за отказ — но все бесполезно. Они смотрели на меня в полном удивлении, словно не понимали, чего я вообще хочу!

— Очень жаль, — вздохнул Глауен.

Они вошли на крыльцо, и один из йипов поднялся.

— Господа, не хотите ли приобрести сувенир с Розалии, не подделку, а самый что ни на есть подлинный?

— Что еще за сувенир, и почем? — нахмурился Чилк.

Йип вытащил стеклянную бутылку с тремя шариками, плавающими в маслянистой темно-желтой жидкости.

— Вонючие шарики, три штуки за пятерку, — предложил он. — Дешево и сердито.

— Сейчас мне не надо.

— Да и цены у вас чудовищные, — вмешался Глауен. — Помнится, Намур говорил мне, что при упоминании его имени вы сбрасываете вдвое.

Йип немного смутился, но продолжал улыбаться.

— Ничего подобного я от него не слышал.

— Странно. А Намур говорил, что видел вас совсем недавно.

— Ну, не так уж недавно. И шарики мы с ним уж точно не обсуждали.

— Неужели? А что же вы обсуждали? Его новый проект?

— Нет. Так будете покупать?

— Не буду, пока не посоветуюсь с Намуром. Он здесь, в Липвиллоу или в Тенистой Долине?

— Продам шесть шариков за девять.

— Я же сказал, мне нужно посоветоваться с Намуром. Не знаете, где мне его найти?

Йипы переглянулись, и продававший спокойно уселся обратно на ступени.

— Понятия не имею. Приходите, поторгуемся еще. Нигде лучше, чем у меня, все равно не купите.

Глауен и Чилк зашли в гостиницу, сняли довольно чистую комнату, прилично обставленную и пропахшую пуховым деревом.

Идти на ранчо было уже слишком поздно. По предложению Чилка они прогулялись по пирсу, где в «Местечке» сели за столик у открытого окна, из которого открывался прекрасный вид на реку, как по течению, так и против. На стенах харчевни висело несколько старых плакатов, странных и нелепых. В другом углу сидела троица из местных, еще один абориген сидел за стойкой, как загипнотизированный глядя в кружку с пивом. Бледный большеглазый мальчик принес Чилку и Глауену поднос с речными раками и принял заказ на пиво. Чилк с подозрением оглядел зальчик.

— Никогда не думал, что буду когда-нибудь снова сидеть здесь. Один философ, имя которого я запамятовал, сказал: «Жизнь непредсказуема до тех пор, пока ты жив». Кажется, я цитирую правильно. В любом случае, мысль успокаивающая.

— Даже слишком, — согласился Глауен. — Только не спрашивай, что я под этим подразумеваю, поскольку я и сам не совсем понимаю.

Чилк посмотрел вниз по течению, где в зарослях виднелись лачуги йипов.

— Социальная эволюция еще не добралась до Липвиллоу — но они ведь и не живут с женщинами, которым мешает спать дождь.

Утром Глауен и Чилк полетели на север. На сей раз пейзажи под ними были удивительно контрастны: горы и овраги, леса и пруды, цветочные луга всех оттенков и невысокие скалы, торчавшие, как зубы драконов.

В двухстах милях севернее Липвиллоу они оказались рядом с великим хребтом Кали-калу, который поднимался широким крестом в двадцать тысяч футов в высоту. Один из концов хребта доходил уже до границ ранчо Тенистой Долины. Справа тянулся лес из кровавых деревьев и синих махогани; на юге были редко разбросаны дымные и пуховые деревья. Сам хозяйский дом, построенный из камня и строевого леса, не признавал вообще никаких архитектурных стилей; с годами он перестраивался, вероятно несколько раз, чтобы угодить вкусу очередного владельца. В сотне ярдах к северу, полускрытые винными деревьями, стояли хозяйственные постройки; амбар, курятник, сарай, конюшни, гараж и несколько хранилищ. Чилк показал на двухэтажный сарай, покрашенный в белое, стоявший несколько в стороне от других зданий.

— Вот здесь я жил во время своей так называемой работы, за которую — да стоит ли повторяться? — я так и не получил ничегошеньки.

— Однако это наглость! — возмутился Глауен.

— Именно так. Но ведь ты знаешь, что мадам Зигони родилась не где-нибудь, а на Араминте и именно в семье Клаттуков.

Глауен кивнул.

— Она опозорила фамилию. Но пока еще не настолько, чтобы я чувствовал себя вправе отплатить ей.

На ранчо было пустынно, ни флеканпрауена Бардуза, ни грандиозного клайхакера Титуса Зигони.

— Вполне логично, — пробормотал Чилк.

Флиттер сел среди хозяйственных построек. У стены амбара сидела группка йипов, играя и потягивая пиво «Лисий хвост» из железных банок. В грязи возилось с дюжину голых ребятишек.

— Прямо как в старые времена, — вздохнул Чилк. — Эти сцены никогда не изгладятся из моей памяти.

Они спрыгнули на землю.

— Я пойду к дому, — сказал Глауен. — А ты иди сзади и держи оружие наготове. Если Намур здесь, он может спать или пребывать в хорошем настроении… Но следует быть постоянно начеку, чтобы он не ускользнул задами и не прибрал к рукам наш флиттер.

Глауен решительно направился к центральному входу, сопровождаемый на расстоянии в несколько шагов Чилком. При их приближении дверь открылась и на пороге появился грузный человек средних лет, с копной седых волос и розовым живым лицом. Он несомненно ждал их.

— Господа! — крикнул он. — Что у вас за дело? Я вас не знаю!

— Мы представители полиции, — ответил Глауен. — Вы суперинтендант ранчо?

— Я Фестус Диббинс и действительно суперинтендант.

— Есть ли на ранчо посетители? Друзья? Гости? Люди с других миров?

— Это странные вопросы, — подался вперед Диббинс.

— У меня есть для них основания.

— Тогда отвечаю вам, что нет. Нет вообще никого. Но что вам все-таки надо?

— Разрешите зайти? Там мы все и объясним.

— Позвольте ваши удостоверения.

Глауен и Чилк протянули документы, которые Диббинс, бегло просмотрев, вернул.

— Тогда прошу, если уж вы так настаиваете.

Он провел их в большую гостиную, с окнами, выходящими на запад.

— Я понял, что мадам Зигони в данный момент здесь нет? — уточнил Чилк.

— Вы правы.

— И у вас нет ни гостей, ни деловых посетителей?

— Как я уже говорил, нет, — Диббинс указал на кресла. — Прошу. Хотите что-нибудь выпить?

— Чашка чая была бы в самый раз, — ответил Глауен.

Диббинс попросил жену, с любопытством выглянувшую из-за полуприкрытой двери, приготовить для гостей чай, и она убежала на кухню. Глауен и Чилк расположились на просторной, обитой кожей софе, Диббинс — в кресле.

— Ну, а теперь, возможно, вы все-таки объясните мне причину вашего столь странного появления здесь?

— Разумеется. Но во-первых, позвольте задать вам еще один вопрос: вы знакомы с Намуром?

Диббинс внутренне подобрался.

— Да. Я знаю его.

— И вы утверждаете, что его здесь нет — это так?

— Так. Его здесь нет. Так вы ищите его?

— Нам нужно задать Намуру несколько вопросов.

Диббинс невесело рассмеялся.

— Я подозреваю, что как только дело идет о чем-то таинственном, так непременно в нем замешан Намур.

— Насколько близко вы его знаете?

— Не очень. Он друг мадам Зигони, и она позволяет приезжать ему сюда для отдыха. Или для каких-то дел, которых, я, впрочем, не знаю.

— Ваше мнение о Намуре положительно или отрицательно?

— Я работаю на мадам Зигони и посему не могу иметь мнений относительно ее друзей. Однако, я имею дело с йипами, которых он сюда навез и в этом отношении решительно неудовлетворен.

— А что насчет Титуса Зигони и мадам? Они часто здесь бывают?

Диббинс покачал головой.

— В последний год они приезжали сюда лишь раз. Но к их следующему приезду у меня уже накопилось немало того, что я намерен им сообщить.

— И что же именно?

Диббинс махнул рукой в сторону двора.

— Я имею в виду йипов. Они не работают до тех пор, пока не принесешь им пива. Потом через пару часов они хмелеют, начинают дурачиться и никакой работы нет вообще. Ничего не делается, а пиво льется до тех пор, пока не кончится. Потом они падают на землю и спят — и ничто не может заставить их изменить столь пагубную привычку.

— Так верните их обратно Намуру.

— Он не хочет их забирать. И вообще не может больше продать их никому здесь, на Розалии. Их привычки теперь всем слишком известны!

— А знакомы ли вы с Левином Бардузом?

Диббинс задумчиво посмотрел в потолок.

— Имя знакомое…

— Это известный строительный магнат. Он путешествует всегда с молодой женщиной, которую аттестует как своего делового помощника. Она хороша собой, крайне умна, с яркими волосами и соблазнительной фигурой. Зовут ее Флиц.

Лицо Диббинса прояснилось.

— А, эта! Теперь вспомнил!

— И при каких обстоятельствах вы их узнали?

— Это было несколько лет назад, сразу после того, как я здесь оказался. Мадам Зигони пригласила их на ранчо. Они позвали меня, чтобы я рассказал все, что мог, про йипов. Мне кажется, об этом попросил Бардуз. Намур, вероятно, хотел всучить ему пару-тройку бригад из этих мошенников. Бардуз сказал, что он уже несколько раз нанимал йипов, но все без толку, но Намур стал уверять его, что все проблемы подобного рода в прошлом, что теперь они проводят тщательный отбор или что-то в этом духе. Я помню только, что Намур очень пылко уверял Бардуза, а мне, вроде бы, следовало его опровергнуть. Но вы понимаете, меня только что наняли, я боялся потерять работу и потому… Словом, ответы мои были вполне положительные, но Бардуз, кажется, не очень-то мне поверил. Потом я ушел — вот, собственно говоря, и все.

— Когда вы в последний раз видели Намура? — спросил Чилк.

— Диббинс несколько заколебался.

— Это вообще было всего несколько раз.

— Пожалуйста, поточнее.

— Я не люблю говорить о делах других людей, — нахмурился Диббинс. — К тому же, мадам Зигони всегда предпочитает, чтобы я держал язык за зубами. Но… Может, этого говорить и не стоит, но все же… Словом… мне кажется, что она неравнодушна к Намуру. Мне так кажется.

— Нас не интересуют мадам Зигони и ее чувства, — равнодушно оборвал Глауен. — Мы должны допросить Намура по нескольким преступлениям — и те, кто уклоняются от наших вопросов, автоматически становятся соучастниками.

— Что ж, надо, так надо, — проворчал Диббинс. — В последний раз Намур прибыл сюда около месяца назад. У меня сложилось впечатление, что он чего-то ждал, поскольку каждый день в одно и то же время звонил куда-то, кажется, в порт Мона. Через три или четыре дня он, видимо, услышал то, чего ждал, и через час уехал.

— Куда он звонил?

— Не знаю, но его спрашивали как Намура Клаттука. Это все, что мне известно.

— Как он выглядел после последнего звонка? Довольным? Раздраженным? Неудовлетворенным?

— Скажем так — нервным или озабоченным.

— Есть ли у вас еще что-либо сообщить нам? Подумайте хорошенько.

— Нет — поскольку я ничего не знаю.

Глауен и Чилк встали.

— Могу я воспользоваться вашим телефоном?

Диббинс указал на аппарат, стоявший на маленьком столике у стены.

Глауен набрал номер ИПКЦ в порте Мона и попросил, чтобы при первом же появлении там Намур был схвачен. Винкатц заверил, что все будет выполнено со всей скрупулезностью.

— Вы очень помогли нам, — обернулся Глауен к Диббинсу. — Большое вам спасибо.

Диббинс что-то довольно пробормотал и проводил посетителей до двери.

— И никому ни слова о нашем визите — предупредил напоследок Глауен. — Вы меня поняли?

— Абсолютно, — заверил Диббинс.

Глауен и Чилк вернулись в Липвиллоу на Большой Мутной реке. В харчевне на краю пирса они посмотрели, как садится в воду солнце, выпили пива и обсудили последнюю информацию. Итак, Бардуз не показывался в Тенистой Долине уже давно. Этот факт мог говорить о многом — или ни о чем. Возможно, он задержался в путешествии, или Тенистая Долина вообще могла не входить в его планы. Он мог уже давно находится на любом другом ранчо. Может быть, он и вправду заинтересовался «социальной эволюцией» йипов? Но зачем? В этом-то и крылась загадка. Они сами уже видели здесь нескольких йипов, из лагеря неподалеку от порта Мона, в Липвиллоу и на самом ранчо. Никаких признаков «социальной эволюции» не было и в помине. Правда, были еще два лагеря: к югу от Тунея и на Мистических островах залива Мьюран…

Утром Глауен позвонил в представительство ИПКЦ в порте Моне и узнал, что Намура нигде найти не могут и вообще о нем ничего не знают.

Флиттер поднялся от Ипвиллоу и взял курс на северо-запад, через Ла Мару, над Океаном Корибантов, к Оттилии. Рассвет застал командиров над огромными цветочными полями, а к полудню на горизонте уже можно было различить семь вулканических вершин, покрытых снежными шапками — именно за ними, как узнали Чилк и Глауен, находилось ранчо Медовый Цветок. Через полчаса сотрудники посадили флиттер на территории ранчо. Сам дом стоял на холме, возвышающемся над лугом, а в миле от него к северу виднелся типичный лес Розалии — темный, мрачный, бесконечный.

Хозяина ранчо звали Аликсом Этом, и был он краснолицым, энергичным и решительным господином. Он отвечал на все вопросы без малейшего колебания. Мнение о Намуре у него было откровенно отрицательное; Эт аттестовал его как умного негодяя, который всегда держит нос по ветру. Опыт же самого Эта с йипами был вполне типичен. Как только он понял всю их бесполезность, он попытался найти Намура, чтобы прийти хотя бы к какому-то соглашению. Но Намур исчез, по выражению Эта, как ветреный бродяжка в пустыне.

Тогда Эт попытался в качестве последнего средства научить йипов основным принципам человеческого взаимодействия. Он собрал их и объяснил новую систему, которая должна будет решить все проблемы: он больше не станет давать им приказаний работать, не будет ругать их и наказывать, когда они посреди бела дня заваливаются спать — они будут свободны и будут работать только на себя. По блеску глаз и засветившимся при этих словах счастливым улыбкам Эту показалась, что система пришлась йипам по душе. «А теперь давайте договоримся и о том, что тот, кто больше работает, будет и получать больше. Все это просто, как палец. Работа будет оцениваться купонами. Как только рабочий исполнит некую работу, он получит купон. Купоны эти будут иметь определенную стоимость, их можно будет обменивать на место в гостинице и на еду в столовой. Итак, работа измеряется купонами, купоны — поддержанием существования. Вот и все», — предложил Эт. Йипы заинтересовались, но остались в некоем недоумении. Они посмотрели на купоны и спросили:» Мы будем получать эти купоны каждый день, а потом будем возвращать в столовой и гостинице?» «Именно так». «Хорошо, сложно, конечно, но попробуем. Давайте нам купоны!» «Но не сейчас! Вы получите их только после того, как выполните то, что мы назовем „совокупными достижениями“.

Буквально через пару дней йипы заявили Эту, что новая система их не устраивает, что от купонов одна неразбериха и лучше уж они будут жить по-старому, поскольку это гораздо проще и требует меньше затрат.

Эт попытался еще раз объяснить все выгоды, но йипы видели в новой системе только одно: работа равна купонам и постоянно ворчали, что глупо горбатиться целый день за клочок бумажки, который ни на что не годится. Еще спустя месяц йипы начали убегать с ранчо небольшими группками. Они уходили на юг, к Тунею, где разместились в дикой болотистой местности неподалеку от реки Тун.

— И живут, кажется, вполне, счастливо, — закончил Эт. — Ранчо, купоны и я остались лишь смутным воспоминанием.

— А что насчет йипов с ранчо Стронси? — спросил Глауен.

— Они, насколько мне известно, в том же положении. Убрались куда-то на полутропические острова в заливе Мьюран и живут себе в первобытном счастье.

— Иными словами — зачем им работать?

— Я и сам порой начинаю так думать, — вздохнул Эт. — Кстати, могу поделится с вами одним наблюдением. Около Тунея йипы живут в зарослях колючих кустарников, вдоль края болта, где растет сытная трава, которая роняет свои смена в изобилии. Йипы их собирают и варят из них некое подобие овсянки, которая на вкус, правда, напоминает грязь. Потом наливают туда воду прямо из болота, кидают плоды тамаринда, еще какие-то горькие корешки и варят пьянейшее пиво, которое потребляют галлонами. Из Тунея они понатащили каких-то баб из низших классов которые греют их ночью… Короче, я ел их овсянку, пробовал пиво, смотрел на женщин — и пришел к выводу, нет уж, я лучше буду работать.

Глауен и Чилк полетели на юг, к Тунею. Прибыв на место, они остановились в гостинице «Старый Диван» — высоком здании, состоящем из колонн, портиков и фронтонов какого-то рыжевато-коричневого цвета в странно извращенном стиле рококо. Это здание составляло прямо-таки предмет гордости госпожи Гортензии Туней.

Глауен и Чилк пообедали в саду при свете разноцветных фонарей и потом еще долго не выходили из-за стола, потягивая вино и раздумывая над дальнейшими действиями. В конце беседы они пришли к выводу что «социальной эволюции» нет и в Тунее, равно, как и среди йипов Стронси.

— Теперь я подозреваю, что на Реа Бардуз искал отнюдь не «социальную эволюцию», — предположил Чилк.

— Когда-нибудь мы узнаем это, — отозвался Глауен.

Утром они покинули Туней и полетели на юго-запад, так что к вечеру уже снова оказались в порте Мона. После короткого совещания с Винкатцем в конторе ИПКЦ они направились на базу Ассоциации Факторий, которая служила здесь одновременно почтой, телефоном и омниграфом.

Клерк солидного возраста, хилый, ленивый, с тусклыми серыми волосами и длинным унылым носом, угрюмо поглядел на них и нехотя препроводил в офис генерального суперинтенданта Тео Каллоу. Суперинтендант оказался здоровяком с квадратной медвежьей фигурой, черными глазами навыкате и коротким ежиком жестких волос. Нос его, однако, смотрелся пуговкой, особенно на фоне квадратной челюсти и могучего подбородка.

— Ну? Это вы желали меня видеть? — потребовал он.

Глауен представился и представил Чилка.

— Полагаю, что суперинтендант Винкатц сообщил вам о роде нашей деятельности.

Каллоу отвалился в кресле.

— Так это вы те двое, о которых он говорил! — Это замечание наводило на мысль, что Каллоу они представлялись сосем иначе.

— Это командир Чилк, — жестко повторил Глауен. — А я командир Клаттук. Желаете ознакомиться с документами?

Каллоу замахал руками.

— Боже упаси! Совершенно излишне! Итак, вас интересуют некие телефонные звонки, верно?

Глауен кивнул.

— В течение последнего месяца Намур Клаттук звонил сюда с ранчо Тенистая Долина неизвестному абоненту. Несколько дней назад абонент позвонил ему на ранчо отсюда. По этим звонкам нам нужна исчерпывающая информация.

— Друзья мои! Для такого человека, как я, возможно все! Дайте-ка нам книгу и посмотрим! — Каллоу поднял руку, нажал какие-то кнопки и на экране вспыхнули цифры. — Вот! Глядите-ка! Звонок из Тенистой Долины. И куда? Так. В порт Мона. А теперь куда именно? Ха-ха! Прямо на почту, под самым нашим носом! Вот уж везение! Нажмем-ка еще кнопочку и посмотрим, что обнаружится!

— Удивительно! — подольстился Чилк.

— И это еще не все! — возрадовался Каллоу. — Трокки — крикнул он. Где ты?

В дверь просунулась голова унылого клерка.

— Слушаю вас.

— Трокки! ну-ка, объясни, если сможешь, эти звоночки из Тенистой Долины!

— Какие вопросы. Звонил господин вполне всем известный и достойный — Намур Клаттук.

— Содержание разговоров?

— Всегда одно и тоже. Каждый раз он спрашивал, не прибыло ли для него некое послание.

— Так! А что скажешь об этом звонке из порта Мона?

Трокки замигал, словно потеряв под собой почву.

— Это я звонил, сообщил, что послание прибыло.

Каллоу с подозрением посмотрел на клерка, выкатив глаза еще больше и грозно надув щеки.

— И ты руководствовался в сем деле исключительно своим природным альтруизмом?

— Нет, было небольшое вознаграждение, но ничуть не превышающее обычные чаевые.

— То-то! Ну, расскажи содержание послания.

— Оно пришло по омниграфу — совершено зашифрованная вещь. Но я прочел его господину Клаттуку, и он остался доволен.

— И где оно теперь?

— Находится в файле под буквой «К». Господин Клатуук больше не звонил и им не интересовался.

— Давай его сюда! — рявкнул Каллоу. — И быстро! В два раза быстрей, чем обычно!

— Слушаюсь, — Трокки затрусил прочь и скоро вернулся с листком бумаги. — Очень любопытный документик, сами увидите. Ни привета, ни подписи, а по сути черт те что.

— Это тебя не касается! Мы сами разберемся. Ну-ка, давай сюда! — Каллоу взял бумажку, долго смотрел на нее и, наконец, прочел вслух:

— Код-линия Н, — Он поднял глаза на клерка. — И это все?!

— Все, — затрясся Трокки.

— Весьма странно.

Глауен тоже взял бумагу.

— Код-линия Н, — тоже прочитал он. — Откуда это послано?

Каллоу указал на кодовую полоску внизу листка.

— Вот дата, время, и код передающего источника. Трокки! 97 — это что?

— Ранчо Стронси.

— Кто там живет?

— Трудно сказать. Насколько мне известно, владелец сейчас где-то в других мирах, а управляющего зовут господином Альхорином.

Секретарша в представительстве Ассоциации Факторий подтвердила предположения Трокки.

— Там на Стронси произошла весьма странная история. После большого несчастья десять лет ранчо управляли опекуны, а потом передали его новому владельцу. Но самих этих новых владельцев никогда там не бывает. Ходили тут слухи об обновлении и всяких новых проектах, но все пока так и осталось по-старому. Однако, господин Альхорин все еще является управляющим.

— А что за несчастье? — полюбопытствовал Чилк.

Секретарша, круглая невысокая дама, розовая кукольная блондинка, встряхнула кудряшками.

— О, это был такой ужас, такой ужас! Это случилось в Замке Байнси — я была там однажды маленькой девочкой и так испугалась!

— А где этот замок?

— Далеко на севере. Их семья любила там отдыхать, — секретарша порылась в ящике и, вытащив большую фотографию, положила ее на стол. — Вот они, Стронси, все двадцать семь. И все погибли!

Глауен и Чилк посмотрели фото. Сзади стояли старшие, а ступенькой ниже — молодое поколение. Возраст членов семьи колебался от патриарха до четверых детей в самом низу: грустного мальчика лет девяти, такой же печальной девочки лет семи и двух малышей четырех и пяти лет.

— Вот этот старик, это Мюрдайл Стронси, — щебетала секретарша. — А эта дама — Адель. Она была изумительной музыкантшей, и таким же был вот этот молодой человек, Джереми. Детей звали Глент и Фелиция, Доннер и Милфред. Такие все были замечательные! — Секретарша всхлипнула. — Я была еще в школе, и даже училась с ними, а теперь все погибли в этих слютах!

— В каких слютах?

Секретарша понизила голос до шепота, словно говорила о чем-то запретном.

— Это бесконечные пространства черных камней, которые приносит море. Когда прилива нет, на берегу остаются лужи и ямы, а среди них, как сумасшедшие носятся водяные бродяжки. И когда наступает прилив, эти ямы заполняет, рыча и бешено крутясь, вода. А когда начинается шторм, волны мечутся по этим местам, все разбивают, делают новые ямы, приносят новые камни. И вот Стронси считали, что в своем замке они находятся в совершенной безопасности, но замок был стар, и шторма давно ослабили его стены. Но они все равно все время ездили туда на праздники, это давно стало у них доброй традицией. Они устраивали на берегу пикники с кострами, с едой и выпивкой. Праздновали и смотрели на эти слюты, которые вечно меняются, то тихие и нежные, то дикие и страшные. И вот одним прекрасным солнечным утром, даже как-то особенно волшебно прекрасным, они тоже туда приехали, но попали в сезон штормов. Все семейство сидело на площадке замка, осматривало окрестности и думало, что всем им здесь хорошо и уютно, и что скоро, может быть, удастся увидеть водных бродяжек, танцующих и скользящих в волнах, как безумные. И так они сидели и мечтали, а в это время на море поднялась огромная черно-зеленая волна и двинулась прямо на замок. Стены кракнули, застонали и рухнули, волны раскидали камни — и семьи Стронси не стало.

— А что потом?

— Ничего. Опекуны десять лет разбирались с наследством, и наняли Питара Альхорина, чтобы он пока управлял ранчо. А потом новый владелец его оставил. В порте Мона его давно не видно, но я не сомневаюсь, что он на той стороне планеты, на восточном побережье Альмиры.

Глауен и Чилк устали от тесной и неуютной кабины флиттера. Все причины, что побуждали их к тайным передвижениям и тайному расследованию, оставались по-прежнему в силе, но тем не мене, в терминале они все-таки поменяли флиттер на более комфортабельный «Фортунатас». Взяв курс на северо-восток, они покинули порт Мона и отправились через континент Эклинна, затем через Прерии Сарабанды и дальше. Солнце склонилось к западу и село. «Фортунатас» летел в ночи через Куку к Альмире, чтобы встретить рассвет неподалеку от портового города Тванга. В тридцати милях к северу находилось и ранчо Стронси, занимавшее огромный холм рядом с рекой Феска. Главный дом оказался длинным низким зданием с тяжелыми стенами и причудливой крышей, почти неотличимой сверху от гряды камней, из собратьев которых она была сделана.По сторонам росло около дюжины черных деревьев йю, но никаких садов, никаких парков. Приблизившись к дому, Глауен и Чилк не обнаружили примет человеческого обитания — ни космического судна, ни яхты, ни машины.

Оставив «Фортунатас» перед домом, Чилк и Глауен какое-то время стояли, осматриваясь и привыкая к окружающему. Было около десяти утра. По небу быстро мчались флотилии свинцовых облаков, то пропуская, то закрывая солнце. В ушах стоял настойчивый шум ветра.

— Если Намур нас видит, то вполне может соблазниться мыслью выстрелить первым. А уж потом самому задавать вопросы.

— Я тоже так думаю, — нахмурился Чилк.

Но тут открылась парадная дверь и высунулась маленькая горничная, лукаво поглядев на приближающихся незнакомцев.

— Винтовки у нее нет, да и вид не очень-то воинственный, — хмыкнул Чилк. — Я думаю, пока мы еще в безопасности.

Командиры поднялись на вымощенную камнем террасу.

— Доброе утро, — спокойно поздоровался Глауен. — Мы хотели бы поговорить с господином Альхорином.

— Его здесь нет, он отправился в порт Тванг.

— Ну тогда с тем, кто его замещает.

— В настоящее время это хозяйка. — Горничная провела их в гостиную. — Как мне объявить вас?

— Командир Чилк и командир Клаттук, полиция Кадвола.

Горничная убежала. Прошло несколько минут. Дом молчал. Затем в дверях бесшумно появилась молодая женщина и — у Глауена даже отвисла челюсть. Перед ним стояла Флиц. Она перевела взгляд с одного на другого, но явно их не узнала. Глауен встречался с ней в Речном Домике около двух лет назад. Неужели она не обратила тогда на него совсем уж никакого внимания? Он прикусил губы. Но Флиц есть Флиц: даже если она и узнала… На девушке были узкие брюки и синий пуловер, бесподобно сидевший на узкой, хрупкой, точеной фигуре. Черная лента перевязывала каштановые волосы.

Глауен поймал себя на мысли, что совсем не так удивлен при виде Флиц, как можно было бы ожидать.

— Я командир Глауен Клатуук, а это командир Эустас Чилк. Можем ли мы переговорить с Левином Бардузом?

Флиц медленно покачала головой.

— Он ушел посмотреть новое строительство. — Тон ее был сух, но вполне вежлив.

— Когда он вернется?

— Поздно после полудня. Но, поскольку это незапланированное посещение, точно ручаться не могу.

— Что вы имеете в виду?

Флиц пожала плечами, что можно было истолковать как нетерпение, хотя и лицо и голос оставались по-прежнему спокойными.

— Он пошел встретиться с нашим главным инженером — на стройке возникли определенные проблемы.

— О каком строительстве идет речь? — вмешался в разговор Чилк.

Флиц бесстрастно посмотрела на Чилка.

— Никакой стройки еще нет. Просто обсуждаются несколько проектов. — Она снова обернулась к Глауену. — Если вы объясните свое дело, то, возможно, я смогу помочь вам более… квалифицировано.

— Возможно, вы правы. Есть здесь поблизости омниграф?

— Да — в конторе управляющего.

— Можно его посмотреть?

Флиц молча повернулась и повела их через пустынные и полутемные помещения в комнату в северной части дома, обставленную как обыкновенный офис, и указала на стол.

— Вот омниграф.

— Как давно вы пользовались им?

— Я им вообще не пользуюсь.

— А господин Бардуз?

— Тоже вряд ли. Это комната господина Альхорина.

Глауен подошел к аппарату и убедился, что этот источник действительно нумеруется девяносто седьмым. Он включил автоматический просмотр прошлых записей и обнаружил, что четыре дня назад в порт Мона действительно было отослано сообщение.

— Код-линия Н, — прочел он.

— Какое странное послание, — удивилась Флиц.

— В том-то все и дело. Где сейчас Альхорин?

Но к этому вопросу Флиц не проявила никакого интереса.

— По-моему, ушел в порт Тванг.

— И вы не знаете, как его там найти?

Флиц снова пожала плечами и задумчиво посмотрела в окно.

— Вы знакомы с Намуром Клаттуком?

— Я знаю, кто это.

— Так вот: это послание вашего управляющего Альхорина никому иному, как именно Намуру. Вы можете связаться с господином Бардузом?

— Я могу позвонить на флиттер, но если он и господин Баньоли не там, то это бесполезно.

— Но все-таки попробовать было бы неплохо.

Флиц прошла к телефону, набрала номер и стала ждать. Ответа не было.

— Его нет во флиттере, — сказала Флиц. — Но вы можете подождать, пока он вернется. — Она снова провела их в гостиную. — Он вернется через час, самое большее — через два. Неста принесет вам поесть. — И Флиц собралась уйти.

— Подождите еще минутку. Может быть, вы и сами сможете ответить на некоторые из наших вопросов.

— Чуть позже, не сейчас. И — может быть, — монотонно ответила девушка. С этими словами она прошла к дверям, обернулась через плечо, словно проверяя, что посетители все еще здесь и вовсе ей не приснились — и ушла.

Глауен недовольно проворчал что-то и подошел к окну. Чилк стал мерить шагами комнату, всю уставленную полками со всевозможными макетами достижений инженерной мысли. Скоро Глауену надоело смотреть в окно и он сел на диван.

— Ну, в целом все не так уж и плохо. По крайней мере мы вычислили Бардуза и знаем, зачем он на Розалии.

— Ты имеешь в виду эти строительные проекты? — уточнил Чилк, садясь рядом.

— Именно. Но в них вовлечен и Намур — каким-то образом и в какой-то мере. Флиц, может быть, и могла бы прояснить дело, если бы была в настроении. Но она предпочитает третировать нас как плебеев.

— Странно, что мы не возбудили в ней никакого любопытства, — протянул Чилк. — Но я думаю, это просто хорошая школа выдержки и самообладания.

— А я думаю, что это натура — равнодушная, отчасти злая и презирающая всю человеческую породу особа.

— Судя по ее фигуре и красоте, с гормонами у нее все в порядке — с чего бы ей злиться? Она настоящая женщина — с первого взгляда видно.

Глауен откинулся на диванные подушки.

— Для меня все это слишком сложно. И, насколько я понимаю, в тайну ее поведения нам лезть не следует.

Чилк, улыбаясь, покачал головой.

— Да нет там никакой тайны.

— Ну, так в таком случае поведай мне все, — вздохнул Глауен.

Поколебавшись некоторое время, Чилк все же решился.

— Взгляни на все это несколько иначе. Вот, например, если тебя попросят описать эту старую йю за окном, то твое первое утверждение будет таково: «это дерево». Точно также описывая Флиц, ты должен сказать: «Это женщина».

— Ну и что с того?

— Но это только начало. Я не стану говорить, что все женщины похожи друг на друга — это колоссальное заблуждение. Однако некие основные принципы их действительно неизменны.

— Ну, тут ты меня превзошел. Только причем здесь Флиц?

— Она кажется загадочной и непонятной только на первый взгляд. А почему? Да не потому ли, что на самом деле она застенчива, нежна и эмоционально незрела?

— Удивительно! — восхитился Глауен. — Как это тебе удалось раскусить ее так быстро?

— У меня большой опыт общения с множественной вариантностью, — скромно ответил Чилк. — Чтобы иметь дело с женщинами надо держать ухо востро.

— Хм, — промямлил Глауен. — А можно еще немного поподробней?

— Разумеется. Только наберись, пожалуйста, терпения. Без этого нельзя. Вот ты сидишь сам по себе, притворяешься, что тебе все равно и смотришь на небеса или на птичку — а в это время ум твой сосредоточен на чем-то таинственном, чего другие, конечно же, не знают. Но они начинают тоже прохаживаться мимо, бросать взгляды, потом попытаются спросить совета или даже предложат купить чего-нибудь выпить. Вот и все. После этого можно считать, что лодка твоя уже в гавани и…

Вдруг появилась Неста с подносом сандвичей, чайником и чашками. Переложив все это на стол, она молча ушла, а в следующее мгновение в комнате появилась Флиц.

Молодая женщина равнодушно глянула на накрытый стол, подошла к окну и посмотрела на небо.

— Обслуживайте себя сами, — спокойно сказала она, внимательно разглядывая обоих молодых людей.

— Поскольку хозяйка вы, то без вас начать чаепитие невозможно, — ответил Чилк. — Несмотря на нашу работу, мы все-таки стараемся быть вежливыми. По возможности.

— Разливайте, разливайте. Нет ничего предосудительного в том, чтобы чай разливали сами гости.

Чилк послушно налил три чашки и протянул одну Флиц. Она отрицательно покачала головой.

— Зачем вы здесь?

Глауен несколько смешался.

— Это вопрос сложный.

— Но все-таки попытайтесь.

— Вы знаете о специфике Кадвола?

— В определенной мере — да.

— Кадвол теперь управляется новой Хартией, которая отчасти напоминает старую, но только гораздо более определенна и более четко указывает на правила Консервации. Партия ЖМС на Штроме отрицает новый закон. В нее входит и Симонетта Зигони, которая занимается всеми йипами. Смонни и Титус Зигони являются владельцами ранчо Тенистая Долина, что возможно, вам известно.

— Да. Известно.

— На Араминте все пребывают в тревоге, поскольку и ЖМС, и Смонни намерены переселить йипов на основную часть Деукаса и таким образом разрушить Консервацию. И людей, стремящихся к этому, к сожалению, больше, чем нас, а потому возможность их победы вполне вероятна. Мы же сражаемся теперь уже не только за Консервацию, но и за свои жизни. Мы находимся в самом невыгодном положении: во-первых, боевой запас наших патрульных судов на пределе, во-вторых, жэмээсовцы нуждаются в транспорте, чтобы перебросить йипов и почти уверены, что Бардуз обеспечит их таким транспортом. В-третьих, Смонни не согласится ни на какие уступки относительно заповедника. Словом, если вы не найдете это положение тяжелым, то я не знаю, как и что вам еще можно объяснить.

— Но ведь я поинтересовалась только причиной вашего появления здесь.

— Мы надеемся встретиться с господином Бардузом и постараться убедить его, чтобы он не помогал ни Смонни, ни ЖМС.

— В этом нет никакой необходимости. И Клайти, и Смонни уже просили его о помощи, но у него нет ни малейшего желания помогать ни той, ни другой.

— Это хорошее известие.

— Еще мы надеемся как-нибудь вычислить и местопребывание Намура, — добавил Чилк. — Мне кажется, что и вы прибыли на Розалию с теми же намерениями.

Флиц посмотрела на него совершенно равнодушною.

— С чего вы так решили?

— Мы слышали разговоры об этом на Реа.

Флиц снова посмотрела в окно, провожая глазами облака.

— Эти разговоры неверны — во всяком случае, по большей части, — сухо ответила она.

— Может быть, вы объясните чуть подробней? — вежливо попросил Глауен.

— У нас были другие причины оказаться здесь, но господин Бардуз мимоходом рассчитывал увидеть на Розалии и Намура.

— Намур ждал вас. Как только вы прибыли, Альхорин немедленно известил его об этом, передав сообщение на ранчо Тенистая долина.

— Кажется, это действительно так. Но как только господин Бардуз об этом узнает, он поступит с управляющим соответствующим образом.

— Так вы тоже в не слишком хороших отношениях с Намуром?

— Этот вопрос никоим образом не относится к вашей компетенции, — вспыхнула Флиц.

— Не совсем так, ибо все, что касается Намура, касается и нас.

Флиц быстро взяла себя в руки.

— Дело, впрочем, совершенно простое. Господин Бардуз поставил Намуру большое количество дорогостоящего оборудования, но теперь возникли некоторые проблемы в части оплаты.

— Так значит, сюда вас привели дела компании, а не сам Намур? — уточнил Чилк.

— Вы правы.

— Но о каком строительстве все же идет речь?

— Никакого секрета в этом нет. Когда мы последний раз были на Кадволе, то посетили Охотничьи домики, которые произвели неизгладимое впечатление как на господина Бардуза, так и на меня. Он вообще давно интересовался старинными гостиницами, деревенскими харчевнями и тому подобными зданиями, так сказать, с философской точки зрения. Но после посещения Кадвола он решил и сам построить что-нибудь в таком духе.

— А вы?

— Эти домики действительно очаровательны — это все что я могу сказать.

— Но почему господин Бардуз выбрал в качестве места строительства именно Розалию? — не унимался Чилк.

— Здесь хороший климат. Выразительный рельеф. Туристов привлекают все виды бродяжек и колоссальное разнообразие деревьев. Господин Бардуз не раз был на ранчо Стронни и присмотрел неподалеку несколько мест для домиков, которые, по его мнению, будут наиболее подходящими. Таким образом, он создал проект и работа началась.

— Но кто будет владельцем?

Флиц криво усмехнулась.

— С этим проблем не будет.

Зазвонил телефон. Флиц сняла трубку и заговорила быстро, коротко и с раздражением, словно давая выход накопившемуся гневу.

Она спрашивала, ей отвечали, потом молодая женщина дала несколько указаний и резко повесила трубку.

— Это Баньоли, — спокойного объяснила она, снова садясь за столик.

— Инженер?

Она кивнула.

— Да. Он все еще в порте Тванг. Он получил указание встретить Левина в магазине Авеля в южной части города. Он пришел туда и прождал его очень долго, никого не дождался и вернулся на первоначально назначенное место встречи. Там выяснилось, что Левин приходил и ушел. Баньоли думает, что в этом обмане замешан Альхорин.

— Или Намур.

— Словом, теперь Левин отправился на место будущего строительства один, и я боюсь…

— Скажите нам, как туда добраться.

— Я сама отвезу вас.