Троя

Глава третья

Глауен остановился в коридоре перед каютой с номером 3—22 и осторожно постучал в дверь.

Минуту никто не отвечал, но Глауен постучал еще раз и приготовился терпеливо ждать. Он даже приложил ухо к двери и, скорее почувствовал, чем услышал, за ней какое-то движение.

Наконец, дверь скрипнула и полупридушенный голос спросил:

— Кто там?

— Откройте, мне нужно с вами поговорить.

— Это каюта мадам Фурман. Вы, вероятно, ошиблись, так что уходите, прошу вас.

— Я Глауен Клаттук. Спросите Каткара, может ли он поговорить со мной.

Повисло молчание, и голос потребовал:

— Вы один?

— Совершенно один.

Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и яркий черный глаз осмотрел Глауена с ног до головы. Потом дверь открылась еще немного, но лишь настолько, чтобы Глауен с трудом мог туда протиснуться. Каткар поджав губы, быстро захлопнул дверь. На сей раз на нем был обыкновенный костюм: широкая черная рубашка, серые брюки и открытые сандалии, которые подчеркивали его и без того ужасающе огромные ступни. На стене на плечиках висел и маскарадный костюм — платье, чепчик и узкие ботинки на высоком каблуке, которые, вероятно, причиняли ему больше всего неудобств.

— Зачем вы преследуете меня? — в лоб спросил Каткар. — Чего вам от меня нужно?

— Мы первыми вошли на борт, — парировал Глауен. — Какое же тут может быть преследование?

Каткар хмыкнул.

— Я ни от кого не убегаю. В конце концов, я свободный человек и прошу вас только об одном — забудьте меня.

— Это легче сказать, чем сделать.

— Ерунда! — воскликнул Каткар и снова впился в Глауена острым горящим взглядом. — Мои дела ясны и прозрачны, о моем прошлом все известно. Так что, давайте считать, что мы с вами незнакомы, выкиньте из головы любые воспоминания о Руфо Каткаре — и немедленно.

— Все не так просто, как кажется. У нас есть что обсудить.

— Неправда! — зашипел Каткар. — Время обсуждений прошло. А теперь…

— Не спешите, прошу вас, не спешите. Помните ли вы последний вечер на Штроме? Вы сидели за столом со своим другом Роби Мавилом. Почему вы покинули ресторан столь быстро?

Глаза Каткара вспыхнули.

— Роби Мавил мне не друг! Он ядовитый жук в человечьем обличье. И вы еще спрашиваете, почему я так поспешно ушел от него? Просто он сказал, что меня немедленно хочет видеть сэр Денцель. Я знал, что он лжет, поскольку сам только что вернулся от Денцеля, после того, как получил исчерпывающие указания. Как только я посмотрел в лицо этого жука и услышал его сладкий голосок, то сразу понял, что впереди меня ждет что-то нехорошее. Более робкий человек испугался бы, но я только быстро покинул таверну и вылетел на Араминту на флиттере Денцеля. Больше мне вам сказать нечего, и разговор можно считать законченным. А теперь уходите.

Но Глауен будто не расслышал последнего предложения.

— А вам известно, что Денцель мертв?

— Эта новость застала меня уже в гостинице. Это большая потеря для Кадвола. Сэр Денцель был настоящим патрицием, благородным человеком во всех отношениях. У нас было с ним много общего, и потому я глубоко скорблю о нем. — Каткар сделал отчаянный жест. — Я и так сказал вам достаточно. Слова — пустые звуки, они лишь зря растрачивают наши эмоции. А правда весьма проста, груба, нелицеприятна и заключается в том, что правды этой вы никогда не узнаете, поскольку слишком поверхностны и неумны.

Глауен проглотил замечание, но, к сожалению, полностью в нем не разобрался.

— Хорошо. Но к чему все это переодевание?

Каткар обиженно поджал губы.

— Мое поведение определяется логикой — процессом, неизвестным на Араминте. Говоря коротко, я очень намерен продлить годы своей жизни, пусть ничтожной и никому, на ваш взгляд, не нужной. Но это моя единственная радость во всей Сфере, и я буду несмотря ни на что холить ее и лелеять, что бы там ни ожидало меня впереди.

— Я полагаю, что впереди вас ждет то же, что и всех остальных.

— Да! Но я не все остальные! Я человек особенный и многого стою! Вспомните титанов, обхитривших норн и их эдикты! Пример этих героев всегда у меня перед глазами!

— Отсюда и переодевание?

— Переодевание сослужило мне хорошую службу — оно доставило меня на борт корабля в целости и сохранности, и я от него не откажусь, даже несмотря на проклятые ботинки, которые напоминают не обувь, а, скорее, крысоловки. — Он снова быстро окинул Глауена взглядом. — А сами-то вы что? Зачем вы здесь? Еще один полоумный план Вука?

— Не совсем. Вы же сами сказали нам про Левина Бардуза и его делах с Клайти.

Каткар быстро кивнул.

— Сказал.

— Именно поэтому я тут. Мы не можем позволить, чтобы ЖМС и йипы стали искать поддержки по всей Сфере.

— И вы надеетесь лишить их этой поддержки?

— Разумные люди встанут на нашу сторону.

— Но вы найдете слишком много и неразумных, уверяю вас.

— Был Денцель знаком с Бардузом?

— Они встречались в доме у Клайти, но оба друг другу решительно не понравились. Перед уходом сэр Денцель назвал Бардуза «психическим каннибалом, пожирателем душ», а Бардуз его — «глупой старой кошкой». Но никаких ссор не было, и расстались они весьма мирно. Короче: хватит, мне больше не о чем с вами говорить, уходите!

— Поскольку меня тут столь сильно не хотят видеть, я, пожалуй, уйду, — согласился Глауен. — Но приду еще.

Глауен вернулся в кормовой салон, где у окна сидел Чилк и следил за мелькавшими мимо звездами. Рядом стоял поднос с соленой рыбой и круглый каменный кувшин с «Синей Руиной».

— Как поживает дружище Руф?

Глауен сел рядом.

— Живет весьма интенсивной жизнью, в которой мы с тобой воспринимаемся как досадные мелочи. — Клаттук взял кувшин и плеснул себе в квадратный стакан немного бледно-синей жидкости. — Каткар был нелюбезен и неразговорчив. Говорил он при этом, правда, много, но не сказал ничего, что мне было нужно услышать. Он объяснил, что они с сэром Денцелем были единственными аристократами духа, и потому он весьма скорбит о смерти Денцеля. В более подробные объяснения он не пускался, поскольку посчитал, что я не в состоянии оценить его рафинированных чувств. Еще он сообщил, что предпочитает жизнь смерти, поэтому и улетел со Штромы и оказался здесь на борту в столь экстравагантном наряде.

— Звучит вполне разумно, — вздохнул Чилк. — Но тайна так и осталась тайной. Он мог, например, сесть на борт «Леукании» и отправиться на Пегас или в созвездие Диогена и затеряться там совершенно — однако он зачем-то лезет на самый многолюдный рейс и тащится в Соум.

— Интересная точка зрения! И я догадываюсь, что все это значит!

— Это значит лишь то, что у него есть дело, которое тащит его в Соум, несмотря на все страхи. Дело означает деньги. Но — чьи деньги? Деньги ЖМС? Сэра Денцеля?

Глауен посмотрел в иллюминатор и виновато сказал:

— Наше с тобой задание не имеет никакого отношения к Каткару, хотя, с другой стороны, нам не раз говорили, что гибкость — одна из немногих настоящих добродетелей.

— Это больше, чем добродетель, это различие между «вверх» и «вниз».

— Значит, это еще один момент, который стоит учесть? Каткар владеет информацией, которая может оказаться очень важной. Он оценил ее в двадцать тысяч солов, и хотя бы уже поэтому нам стоит им заняться. Как ты считаешь?

— Согласен. И Вук, думаю, согласился бы. Каткар, конечно, нет, но наши интересы его не касаются.

— Для бедняги Каткара это дурные новости. Мало ему собственных бед, так появляются еще два нахала из проклятого Бюро Б и начинают его преследовать именно в то время, когда он страстно хочет лишь одного — спокойно путешествовать. Теперь я представлю, как он меряет шагами каюту, проклинает все религии вместе взятые и взвешивает шансы.

Чилк отпил из стакана и снова углубился в созерцание звезд Хлыста Мирсеи.

— У Каткара нет другого выбора, — заметил Глауен. — Сейчас он выйдет и попробует оправдаться, изображая доброжелательность, и пытаясь околпачить нас, как только можно.

— Программа разумная. И все же он работает по избитым планам. Конечно, не общаться с миром легче всего именно в костюме евангелистки.

— Было бы любопытно подробнее обсудить его стратегию и тактику.

— А вот и он сам, даже поленился переодеться!

Каткар подошел и по предложению Глауена сел. Чилк плеснул «Синей Руины» и толкнул стакан по столу по направлению к Руфо.

— Это вернет розы на ваши щеки.

— Благодарю, — ответил Каткар. — Я редко пью настойки или бальзамы, не думаю, что при их изготовлении соблюдаются все технологии. Но все же сейчас — выпью! — И, подняв бокал, отхлебнул ароматной жидкости.

— Два-три кувшина в день весьма сокращают дорогу, — заметил Чилк. — Время промелькнет незаметно. Каткар бросил на Чилка неодобрительный взгляд.

— Этими экспериментами занимайтесь сами, молодой человек.

— Ну, давайте честно: куда вы отправились?

— Полагаю, первым пунктом у меня значится Соум. Я должен остаться там на какое-то время и посетить некие сельские места, а если быть более точным — хочу, наконец, ознакомиться поближе с гнозисом* 5, который основан на высокоразвитой системе амелиорации. Сэр Денцель знал эту систему в совершенстве.

— Звучит интересно. А куда же из Соума?

— Определенных планов у меня нет, — Каткар усмехнулся волчьей усмешкой. — Как не будет их и у моих врагов, чем я очень доволен.

— У вас интересная жизнь, — заметил Чилк. — Что же вы такого натворили, чтобы заслужить месть со стороны ваших врагов?

— Это не то, что я сделал, а то, что собирался сделать.

— И что же это?

Каткар нахмурился. В порыве бравады он сказал слишком много. Он еще раз глотнул «Руины» и со стуком поставил стакан на поднос.

— Приятный напиток. Стимулирует полость рта и очищает дыхание. Вкус мягкий, но терпкий, и не оставляет обжигающего послевкусия. Я с вашего позволения, налью себе еще.

Чилк наполнил бокалы и махнул рукой стюарду.

— Слушаю?

— Еще кувшинчик «Руины». Мы намерены посидеть как следует. — Он откинулся в кресле. — Так о чем мы говорили?

— Каткар рассказал, что хочет посетить сельские районы Соума.

— Переодетым? — удивился Чилк.

Каткар фыркнул.

— Думаю, нет. Но с большими предосторожностями.

— Но сначала вам ведь надо выполнить все указания сэра Денцеля.

Каткар напрягся.

— Это частные дела, которые я с вами обсуждать не намерен и не могу.

— Так вы боитесь ваших врагов даже на Соуме?

— Разумеется! Есть целых три дня, в которые они могут нанять космическую яхту и догнать меня в Соумджиане.

— И вы думаете, что они так и сделают?

— Я ничего не думаю в этом отношении, я просто осторожен и предусмотрителен.

— Вам бы следовало быть более смелым по дороге в банк!

Брови Каткара взлетели.

— Я ничего не говорил вам про банк! Откуда вы знаете?

— Это не важно. Но вы не бойтесь: если мы будем с вами то никакая опасность вам точно не грозит.

— Оставьте этот план, — холодно остановил Каткар. — Я не хочу вашего вмешательства в мои дела и не нуждаюсь в нем.

— Но вы можете отнестись к нему и как к официальному расследованию, — напомнил Глауен.

— И этого не надо. А если вы будете меня преследовать то я сообщу о вас властям. Я пока еще нахожусь под защитой Основного Закона Сферы, который посильней крючкотворства Бюро Б!

— Но мы всегда можем найти прецедент, основываясь на законе Хартии и статусе Станции. Для этого нам нужно только доказать, что вы замешаны в незаконных действиях.

— А вот это вам доказать будет трудно, поскольку руки у меня абсолютно чисты.

— Если сэр Денцель так или иначе финансировал неправильные действия ЖМС, то он уже всяко повинен в обмане, криминальной конспирации и бог знает, в чем еще! Причем, его идеалистические мотивы не сыграют никакой роли. А за ним и вы оказываетесь в том же положении — особенно, если учесть, что, согласно источникам Бодвина Вука, вы обладаете важной информацией. А его информированность никто и никогда под сомнение не поставит. Вы мне верите?

— Относительно Вука — да. Он старая и мудрая мегера.

— А если вы сомневаетесь в остальном, то по прибытии на Соумджиану, пойдемте в местное отделение ИПКЦ, где они с радостью вас встретят и, возможно, даже предпримут собственное расследование. Смею вам также напомнить, что юстиция ИПКЦ действует решительно, быстро и невзирая на личности.

— Это уже лишнее, — снизив тон, ответил Каткар. — Мы с сэром Денцелем действовали, движимые исключительно альтруистическими намерениями. И теперь я вижу, что…

— Какую информацию хотели вы продать на Штроме?

Каткар сделал жест, который должен был обозначить всю малозначительность данного вопроса.

— Дело минувшее. Ныне обстоятельства изменились.

— Но почему бы тогда вам не рассказать все подробно и не позволить нам самим оценить ситуацию?

Каткар покачал головой.

— Я должен обдумать мое новое положение.

— Как вам будет угодно.

Примерно в середине пути по Хлысту Мирсеи желтая звезда Мазда создает содружество четырех планет: три бесплодных из камней и льда, вращающихся по внутренним орбитам и одну населенную — Соум: финансовый и коммерческий узел Хлыста Мирсеи.

Как и его отец-солнце Мазда, Соум находился в покойной фазе своего развития. Физиография его не отличалась никаким драматизмом, о тектонической активности давно никто и не помнил; климат был мягким и предсказуемым. Мировой океан окружал четыре похожих друг на друга континента, каждый из которых представлял собой спокойную равнину, перемежающуюся бесчисленными озерами и прудами. Вокруг них соумианцы и воздвигали свои простые, но изящные шале. Страна населялась по большей части благородными фермерами-соумианцами, которые производили огромное количество всяческой деликатесной продукции.

Как только не называли Соум за все время его существования! И спокойным, и промышленным, и скучным, и пасторальным, и роскошным, и щедрым, и экономным, и ханжеским, и инфантильным и каким только еще. И в каждом определении содержалась доля истины, которая, впрочем, опровергалась другими определениями.

Тем не менее, в конце концов, все пришли к выводу, что Соум — планета для среднего класса; не лишенного мелкого тщеславия, но неукоснительно подчиняющегося законам общества. Все здесь с некоторых пор исповедывали амелиорацию, заключавшуюся в так называемом гнозисе.

Корабль быстро прошел атмосферу Соума и сел в космопорте Соумджианы. Глауен и Чилк, стоя на нижней наблюдательной палубе, могли хорошо рассмотреть открывавшийся перед ними несколько необычный ландшафт. К западу и северу в бледно-медовом свете Мазды простирался город — желтые, горчичные, охряные или янтарные дома за изгородями, непременно окрашенными в черный цвет.

Пассажиры спешили в транзитный терминал. Глауен и Чилк повсюду высматривали Каткара, и не сразу увидели высокую черную фигуру «евангелистки», согнувшуюся, как черепаха, и убого ковыляющую по трапу вниз. Чепец и распущенные черные волосы почти закрывали лицо, если не считать костлявых щек да разделявшего два черных глаза крючковатого носа. Просторные черные одежды скрывали очертания фигуры, оставляя открытыми только две белых огромных руки да пару чудовищных узконосых ботинок на кнопках.

Молодые люди пошли за лже-евангелисткой. Миновали терминал и оказались на улице. Каткар упрямо ковылял прочь, то и дело оглядываясь через плечо. Глауен и Чилк не отставали ни на шаг, стараясь не обращать внимания на недовольные взгляды Каткара.

И вот после сотни ярдов, вероятно, дорого ему стоивших, Каткар, злобно махнув рукой, плюхнулся на скамейку в тени журнального киоска. Он откинулся на спинку и со стоном вытянул ноги. Глауен с дружелюбной улыбкой на лице подошел и сел рядом, а Чилк отправился ловить попутный кэб.

— У вас, что, вообще нет ни чести ни совести? — прошипел Каткар. — Вы путаете все мои планы! Оставьте меня в покое немедленно!

— Какие такие планы?

— Я иду в банк. И мне надо быть там как можно скорее. А, кроме того, мне все-таки хочется избежать смерти!

Глауен посмотрел в обе стороны по улице, но увидел лишь нескольких соумианцев, идущих по своим делам с той неторопливостью, которую все остальные жители Сферы Гаеан признавали ненормальной и совершенно раздражающей.

— Может быть, вы все же преувеличиваете опасность?

— Может быть, — снова прошипел Каткар. — Но лучше бы вы задавали вопросы не мне, а сэру Денцелю.

Губы Глауена дрогнули в улыбке и он во второй раз посмотрел вдоль улицы, причем на этот раз гораздо внимательней.

— Чилк пошел нанять кэб, — пояснил он. — Так что мы поедем, а не пойдем в банк. И непременно примем все меры предосторожности. А уж там, я надеюсь, вы будете в безопасности.

Каткар издал какой-то странный, скорее всего презрительный звук.

— Как вы можете быть в этом уверены?

— Как только мы окажемся в банке, игра закончится — и причина убивать вас исчезнет сама собой.

— Ба! — хрипло протянул Каткар. — Что это значит для Торка Тампа или Фаргэйнджера! ? Это сущие гоблины и они убьют меня хотя бы для того, что упростить дело! Но я готов ко всему, у меня в ридикюле пистолет и я расстреляю их при первой же попытке!

Глауен нервно рассмеялся.

— Только убедитесь, что стреляете в того, кого нужно, прежде чем нажать курок! Если вы ошибетесь, ваши извинения будут уже никому не нужны.

Каткар, хотя и недовольно, но на этот раз спокойнее проворчал в ответ:

— Я не такой идиот, чтобы палить в божий свет, как в копеечку!

— А вот и кэб! И лучше снимите свой дивный костюм, пока мы едем — иначе банковские служащие могут подумать, что вы слишком эксцентричны.

— Как только они почуют деньги, то примут меня с восторгом в любом виде! — огрызнулся Каткар. — Впрочем, эти проклятые ботинки скоро лишат меня ног вообще!

— Я тоже так думаю. Кэб подан, а план наш таков: к банку мы подъедем с бокового входа, я и Чилк войдем за вами по пятам, а когда дело будет сделано, займемся нашим непосредственным заданием, то есть для начала выясним, где можно обнаружить Бардуза.

Каткар ухмыльнулся.

— Все это очень хорошо, но план придется немного изменить. Я буду разговаривать с банковскими служащими без вас — ваше присутствие испортит мне всю работу.

— Да что вы! — рассмеялся Глауен. — Вы еще увидите, как хорошо работать вместе с нами!

Перед дверью кэба Каткар задумался на мгновение, но потом, чертыхнувшись, залез. Кэб покатил по старым улицам Соумджианы: через полуиндустриальный пригород Урседес мимо Гастрономического Института, небольшого озера, потом по широкому Бульвару Энтузиастов, с рядами монументальных статуй из черного железа, представлявших всевозможных великих деятелей, потом мимо Университета Тюдора Бонта с его сложным комплексом зданий, построенных из нежного пенобетона, в старинном испанско-бразильском стиле. Вокруг ходили, стояли и сидели студенты со всего Соума, а, пожалуй, даже и со всего Хлыста.

Кэб въехал на площадь Парса Панкратора и остановился около Банка Соумджианы. Каткар успел сбросить камуфляж и остался в узких черных брюках, сандалиях, не совсем свежей белой куртке и низко надвинутой на черные кудри широкополой белой шляпе, какие носят спортсмены.

Первыми выглянули Глауен и Чилк, осмотрели улицу, не обнаружили ничего подозрительного и позволили Каткару тоже выпрыгнуть из кэба, с тем чтобы в три длинных прыжка оказаться под защитой банковских стен. Глауен и Чилк последовали за ним уже медленней, но в холле Каткар снова заявил, что не намерен допустить, чтобы они присутствовали при сделке, поскольку дела сэра Денцеля имеют строго конфиденциальный характер. Глауен отказался слушать его доводы.

— Разумеется, вам хочется провернуть все без свидетелей, но по сути это дело имеет прямое отношение к Консервации, и потому я не могу позволить вам совершить его в одиночку.

— Это уже превосходит разумные пределы! — разбушевался Каткар. — Вы нарушаете мои права!

— Мы с Чилком сотрудники Бюро Б — и у нас есть некие обязанности.

— Но я-то защищаю свои интересы, которые абсолютно законны!

— Посмотрим, — невозмутимо ответил Глауен. — Кто является президентом банка?

— Насколько я знаю, это место все еще занимает Лотар Вамбольдт.

Глауен вызвал клерка.

— Нам нужно видеть господина Вамбольдта немедленно. Наше дело важное и не может ждать.

Клерк посмотрел на Каткара, вскинул брови, отступил на полшага и коротко кивнул Глауену.

— Это наша обязанность — удовлетворять все требования клиента немедленно. Таким образом…

— Хорошо, хорошо, нам некогда. Проведите нас к господину Вамбольдту.

Но клерк отступил еще на полшага и заговорил с сильным местным акцентом:

— Для начала вам следует обратиться к администратору, хотя он никогда и ни с кем не разговаривает, не узнав прежде у младших клерков, кто и по какой надобности спрашивает господина президента. Я предлагаю вам подняться на этаж выше — там с вами кто-нибудь непременно поговорит.

— Со мной поговорит господин Вамбольдт! — рявкнул Глауен. — Сообщите ему, что его ждут командир Глауен Клаттук и командир Эустас Чилк из полиции Кадвола! И поторопитесь, или я арестую вас за неподчинение должностному лицу при исполнении служебных обязанностей.

— Это Соум, а не Кадвол, — осторожно заметил клерк. — Не переступаете ли вы пределов своих полномочий?

— Нет. Мы также являемся и сотрудниками ИПКЦ.

Клерк низко поклонился.

— Тогда минуту. Я передам ваши пожелания и, возможно, президент Вамбольдт согласится с вами побеседовать.

— Причем, немедленно, — напомнил Глауен. — Мы здесь по делу безотлагательной важности.

Клерк еще раз безукоризненно поклонился, как требовал банковский протокол, и ушел. Каткар немедленно напустился на Глауена.

— Должен вам заметить, что ведете вы себя крайне некорректно, я бы даже сказал — вызывающе! Для соумианцев вежливость — это главное, они считают ее наивысшей из добродетелей.

— Как? — закричал Глауен. — Еще двадцать минут назад вы намеревались ворваться сюда в черном платье и чепце с лентами, которые хлопали вас по щекам, как собачьи уши! И утверждали, что совершенно неважно, что о вас подумают!

— Да, утверждал! Но лишь потому, что я человек высшего класса, принадлежность к которому люди распознают мгновенно.

— Но клерк, кажется, вас едва заметил.

— Мы принадлежим к слишком разным классам.

— В таком случае поговорим об этом после, когда встретимся с президентом Вамбольдтом.

— Это меняет дело. Но я привык, чтобы мне верили на слово, — Каткар глубоко вздохнул и расправил худые плечи. — Да я и не жалуюсь, поскольку всегда смотрю вперед, и потому, когда мы встретимся с президентом, разговор поведу я, ведь именно я располагаю всей необходимой для этого информацией.

— Как хотите. Но полагаю, что о смерти сэра Денцеля вы не скажете ничего, ибо это ограничит свободу ваших действий.

— Я сам решаю, что говорить, а что нет, — холодно остановил Глауена Каткар. — Надо иметь и запасные ходы.

— Тогда вот еще: не забывайте, что вы действуете не только в своих целях, но и в целях Консервации.

— Это искусственная цель, — проворчал Каткар.

Вернулся клерк.

— Президент примет вас, следуйте за мной.

Всех троих провели по коридору к двери, вырезанной из цельного куска розового дерева, которая мягко открылась от прикосновения клерка.

— Господа, президент ждет вас.

Глауен, Чилк и Каткар вошли в весьма богато обставленное помещение с высоким потолком. Пол покрывал мягкий черный ковер, окна выходили на площадь Парса Панкратора. Слева, рядом с мраморным пилястром, раскинулся малахитовый бассейн причудливой формы, а на его краю на подставке из белого мрамора стоял черный железный бюст основателя банка.

«Какая странная и необычная комната!» — подумал Глауен. В ней не было ни стола, ни сейфа, ни софы, ни дивана, ни даже стульев. Единственным предметом мебели являлся маленький, изогнутый столик на тонких ножках с белой нефритовой столешницей, покрытой тонким слоем воска.

Рядом со столиком стоял человек средних лет и средней комплекции, с тонкой костью, но с порядочным жирком, с холодными карими глазами, длинным острым носом и кожей, такой же бледной и гладкой, как нефритовая столешница. Коротко подстриженные каштановые чуть вьющиеся волосы плотно и красиво обрамляли лицо, делая президента похожим на настоящего античного героя.

— Господа, мне сказали, что дело ваше безотлагательно и требует моего немедленно внимания, — ровным голосом произнес он.

— Именно так! — заявил Каткар и сделал шаг вперед. — Я вижу, вы меня не помните. Я Руфо Каткар, помощник сэра Денцеля со Штромы. У него счет в вашем банке.

Президент оглядел Каткара с видом, с каким натуралист рассматривает незнакомое насекомое, но манеры его смягчились, хотя на лице и не дрогнул ни один мускул.

— Ах, да! Теперь вспомнил. Господин Денцель — джентльмен с ног до головы. Надеюсь, он пребывает в добром здравии?

— Да-да, в добром, насколько оно может быть добрым в наше время.

— Рад слышать. А кто эти господа?

— Это мои товарищи, командир Клаттук и командир Чилк из полиции Кадвола. К сожалению вынужден подтвердить, что наше дело действительно требует немедленных действий, иначе может быть причинен большой ущерб.

— Хорошо. В каком направлении нам стоит начать?

— В направлении счетов сэра Денцеля.

— Ах, да! Меня же предупреждали о вашем неизбежном визите.

С усилием, но Каткар все-таки сдержал удивление.

— Кто дал вам такую информацию?

Президент Вамбольдт уклонился от ответа.

— Давайте пройдем туда, где можно поговорить со всеми удобствами. — Он приблизился к стене и нажал серебряную кнопку — малахит бесшумно заскользил вбок. — Вот сюда, если позволите.

Все прошли через образовавшийся проем в обыкновенный офис, уставленный обыкновенной канцелярской мебелью. Только сейчас Глауен понял предназначение шикарных апартаментов, где они только что были — это было преддверие, где посетителей оставляли на некоторое время, чтобы они, во-первых, могли прочувствовать все величие, а во-вторых, испытали определенную неловкость — сидеть было не на чем.

Вамбольдт указал на кресла, а сам сел за стол и заговорил, тщательно подбирая слова:

— Правильно ли я понимаю, что вы явились сюда, дабы освежить счета сэра Денцеля?

Каткар удивился.

— Откуда вам это известно?

Вамбольдт вежливо улыбнулся.

— До нас доходит немало слухов. А это выглядит вполне правдоподобно, учитывая недавнюю бешеную активность ваших компаньонов.

Каткар совсем разволновался.

— Нет, скажите мне, что все-таки происходит? — закричал он. — Сообщите мне все! Все!

— Разумеется, — успокоил президент. — Скажите мне только, вы действительно принесли новые суммы, чтобы положить их на счет сэра Денцеля?

— Да вы что? Наоборот!

— Интересные новости, — заметил Вамбольдт, но как показалось Глауену, скорее успокоился, чем удивился.

Каткар же, напротив, впал уже в совершенную ярость от непонятного спокойствия президента банка.

— Еще раз настоятельно прошу объяснить мне, что происходит! Я уже устал от вашего туманного лепета и намеков неизвестно на что!

— Дело в том, что обстоятельства сами по себе не ясны, — со всей возможной вежливостью ответил Вамбольдт. — Но я сделаю все, что в моих силах, несмотря на трудности.

— Ах, не говорите про трудности, лучше изложите мне факты, только факты!

— Счет находится в несколько любопытном положении. Физически он доступен, но баланс наличности несколько снизился — вынужден вам это сказать — и составляет теперь двадцать девять тысяч солов.

— Что вы имеете в виду! ? — заорал Каткар. — Вы сами не понимаете, что говорите!

— Примите во внимание обстоятельства, — осторожно прервал Вамбольдт. — И какие!

Каткар схватился за голову.

— Хорошо, хорошо, пусть так. У сэра Денцеля были причины не верить словам и честности сподвижников и именно поэтому он пожелал поместить свой счет под прямой контроль. По крайней мере, то, что от счета осталось. — Каткар вытащил из-за пазухи бумагу и торжественно водрузил ее на стол. — Вот официальное уведомление!

Вамбольдт поднес бумагу к глазам, брезгливо держа ее кончиками холеных пальцев, и долго изучал.

— Ага… хм… да… Весьма интересно, — Какое-то время он сидел неподвижно, погруженный в размышления, которые, как казалось, удивляли его самого. — Я рад получить непосредственные и точные инструкции от самого сэра Денцеля. Они прибыли в нужное время. Я как раз должен был выплатить сумму в шестьдесят пять тысяч солов в специальный фонд.

Глауен удивился.

— Снять со счета в двадцать девять тысяч сумму в шестьдесят пять тысяч? Да это же какое-то финансовое чудо!

Однако на Чилка это не произвело никакого впечатления, и он пояснил:

— Это особый способ перемещения запятых, отделяющих целое от дроби. У нас так некоторые тоже пытаются делать, но поскольку ничего в этой системе не понимают, то попадаются и идут под суд.

— Мы не работаем с чудом, и не занимаемся подобного рода махинациями, — возразил Вамбольдт. — Правда иногда, как в нынешнем случае, ловкое пользование временем позволяет создавать эффекты воистину замечательные.

— Объясните подробней, будьте любезны, — настаивал Глауен.

— Нет, давайте поначалу все-таки убедимся, что счет в безопасности, и ваши клерки не черпают из последних запасов сэра Денцеля обеими руками! — закричал Каткар.

— Что ж, это легко сделать, — президент нажал на столе несколько кнопок и бесстрастный голос произнес:

— Счет сэра Денцеля Аттабуса — изолирован.

— Вот видите — счет в полной безопасности, — подтвердил Вамбольдт.

— А теперь поясните, что это за чепуха в шестьдесят пять тысяч — откуда, для чего и кому собирались вы их выплатить?

Вамбольдт несколько смутился.

— Эти перемещения крайне конфиденциальны. Я не могу обсуждать их в частном разговоре.

— Это не частный разговор! — снова вскипел Каткар. — Как агент сэра Денцеля я имею право быть посвященным во все, что касается его интересов! Если же вы передадите — или передавали — эту информацию посторонним лицам, то и вы лично, и банк как финансовая организация предстанете перед судом! И я делаю вам это предупреждение сейчас и совершено открыто!

Президент Вамбольдт улыбнулся ледяной улыбкой.

— Ваши замечания справедливы и правильны, и как представитель сэра Денцеля вы имеете полное право на любые вопросы, но эти два господина? Вы можете гарантировать их порядочность и молчание?

— Абсолютно! Во всех отношениях! Они выполняют миссию ИПКЦ — а это уже немало говорит об их свойствах! Но сейчас в целях конспирации они выступают в роли полицейских Кадвола.

Вамбольдт кивнул, но без малейшего интереса.

— За эти годы мне удалось узнать немало о моральных принципах сэра Денцеля, и насколько я знаю, они сильно отличаются от принципов Роби Мавила или Джулиана Бохоста. Вы требуете информации и правильно делаете, особенно учитывая ту странную деятельность, что развил Бохост.

— Что? Где? Факты! Факты!

Вамбольдт откинулся в кресле и долго смотрел на полки по стенам кабинета, а когда заговорил, голос его был спокоен и почти ласков:

— Это сложная история и в определенном смысле поразительная, если так можно выразиться. — Президент вытащил из ящика лист желтой бумаги и несколько секунд изучал напечатанный на нем текст. — Два месяца назад счет сэра Денцеля составлял сто тридцать тысяч солов. Потом Космический Двор Т.Д. Вейдлера запросил чек на сумму в сто одну тысячу в оплату двух военных крейсеров типа стрейдер-ферокс. Требование было подписано Роби Мавилом и не вызвало особых опасений. Тем не менее, зная отношение сэра Денцеля ко всему, что связано с насилием и убийством, я несколько удивился такому требованию. Я поднял документы и обнаружил, что право на получение денег имеют три человека — Мавил, Бохост и Каткар. Итак, счет ныне, как я уже сказал, двадцать девять тысяч.

— Минутку! — рванулся вперед Глауен. — Вы сказали, что Мавил использовал эти деньги на покупку двух военных крейсеров?

— Совершенно верно.

— Вы это знали? — обернулся Глауен к Руфо.

Плечи Каткара упали.

— Все не так просто, как кажется. Я обнаружил эти крейсера в секретном ангаре и немедленно уведомил об этом сэра Денцеля, который был просто в шоке.

— Но вы не поставили в известность Бюро Б!

— Ситуация весьма щекотливая. У меня три обязанности — перед Бюро Б, перед сэром Денцелем и перед собой. И я решил сообщить о крейсерах Бюро Б сразу же, как только закончу дело в банке — и таким образом исполню все три обязанности наилучшим образом. — Глауен молчал. Каткар посчитал, что наступившая тишина слишком нервозна и обратился к Вамбольдту. — Продолжайте, прошу вас.

— Две недели назад я получил другое требование. На этот раз на сумму в десять тысяч солов в оплату того же Космического двора, но подписано оно было уже Бохостом, — с холодным спокойствием продолжил Вамбольдт. — Сумма объяснялась частичной проплатой за восстановление пассажирского транспорта «Фратценгейль», а далее указывалось, что остальная сумма в шестьдесят пять тысяч должна быть выплачена в течение месяца. Требование было в полном порядке, но я не разрешил его к оплате. Вместо этого, я позвонил Доркасу Фаллинчу, коммерческому директору Космического Двора, с которым, к счастью, состою в хороших отношениях — в свое время мы оба были синдиками в Институте Мармелайна. Он и сказал мне то, чего я наполовину уже ждал: «Фратценгейль» — просто куча хлама, не подлежащего никакому ремонту, и за два года Бохост был первым, кто им заинтересовался. Тридцатидневный же срок и вообще был бессмысленным, поскольку никому не пришло бы в голову уводить у Бохоста из-под носа эту развалину.

Я заметил, что семьдесят пять тысяч солов — слишком завышенная цена для такого судна, и Фалинч со мной согласился. Он продал бы эту развалину и за сумму в десять раз меньшую. Фаллинч сказал, что обратится за советом к Ипполиту Бруни, менеджеру по продажам и перезвонит мне. На том и остановились, и, разумеется, я не перевел и десяти тысяч.

Через два дня Доркас позвонил мне и сказал, что, оказывается цену на «Фратценгейль» Бруни и Бохост выработали вместе, и что Джулиан покупает два судна — «Фратценгейль» по бросовой цене и яхту «Фортунатас», весьма современную и комфортабельную. Это была сделка, где оба негодяя нагревали руки: Бохост получал яхту в личное пользование за чужой счет, а Бруни получал неучтенный доход. Действительно заманчиво, но никто не подумал подстраховаться.

Я нашел все это весьма странным и опасным, поскольку в обязанности банка всегда входит — в ограниченных, разумеется, пределах — защита клиентов от неправильного использования их вкладов. Фаллинч хотел уже рассчитать Бруни и передать дело в суд, но я отговорил его, желая посмотреть, как они дальше будут разворачивать свою схему.

Еще через два дня мне позвонил сам Бохост, и я впервые встретился с ним лично. Передо мной оказался высокий стильный молодой человек, блондин, прекрасно выглядящий, хотя и несколько манерный, словно одновременно хотел казаться и душкой, и аристократом. Он пожелал узнать, почему я до сих пор не перевел десять тысяч солов на депозит Двора за «Фратценгейль». Я ответил, что еще не имел времени проверить обстоятельства. Такой ответ взбесил его, и он стал уверять, что все формальности соблюдены, что все проверено лично им, что судно, несмотря на возраст и необходимость некоторых косметических доработок, очень надежное и, хотя не блещет изысканностью, представляет собой именно то, что ему сейчас нужно.

Я согласился и спросил лишь, как он собирается за него платить? Ответ поверг меня в шок. «Это самая легкая из проблем, — сообщил он мне, — поскольку счет сэра Денцеля составляет сто если не сто пятьдесят тысяч соло».

Каткар ядовито рассмеялся.

— Отлично, отлично! Клайти отпихнула Денцеля, села на его деньги и настаивает, чтобы они использовались по ее прихотям — а Денцель, уже не зная, как от нее отделаться, согласен на все. Но это произошло до того, как я показал ему крейсера, разумеется. Клайти была не в курсе и отправила Джулина в полной уверенности, что денег полно.

— Это вполне объясняет его заблуждения, — подтвердил Вамбольдт. — Тем временем, Двор не получил десяти тысяч, и Джулиана предупредили, что если в месячный срок денег не будет, то сделка сорвется. Он признался мне, что хочет совершить и еще одну сделку почти такой же важности. Я поинтересовался этим, но он сказал, что еще ничего не решил окончательно, хотя дело и соблазнительное. Я спросил, как он все-таки собирается расплачиваться, если таких денег на счету сэра Денцеля нет. Джулиан решил, что самым простым выходом будет краткосрочный банковский кредит.

— Но каким образом он собирался поддержать кредит?

— Он ужасно взволновался, но стал уверять меня, что у него имеется доступ к другим источникам финансирования, если уж такая необходимость появится. Я просил его назвать эти источники, но он сослался на конфиденциальность и мгновенно испарился.

Я обдумал все услышанное и провел надлежащее расследование банковских документов, в результате которого обнаружил нечто, имеющее отношение к настоящему делу. Я обнаружил счет ЖМС почти двадцатилетней давности, который образовался многолетними процентами и составляет теперь девяносто шесть тысяч солов. Нашел я и личный счет Клайти Вердженс на сумму в тридцать одну тысячу солов и счет самого Бохоста на одиннадцать тысяч. Джулиан имеет право брать деньги с любого из трех этих счетов. И я поначалу составил план, от которого все же пришлось отказаться в силу его полной неэтичности.

Через три дня Бохост появился снова, причем вел себя сдержанно и доверительно. Сначала он говорил о ЖМС, о движении, в котором они с сэром Денцелем играли важную роль, потом о трудностях, которые испытывает его тетка Клайти Вердженс с упрямыми консерваторами на Станции Араминта и так далее. Но я был уверен, что он пришел не за этим, и действительно, на уме у него было совсем иное. Он признался, что помимо «Фратценгейля» ЖМС нуждается и в небольшом курьерском судне, а у Вейдлера он случайно обнаружил корабль, идеально подходящий для этих целей, причем по очень низкой цене. Это космическая яхта «Фортунатас-9», оцененная в сорок три тысячи солов, так что вместе оба судна будут стоить всего сто восемнадцать тысяч. Это феноменально дешевая сделка, и он не может упустить такой возможности!

Он просто задыхался от восторга: «Фортунатас» — прелесть! Драгоценность! Как новенький! И по низкой цене!

Я согласился с его излияниями, но опять спросил, где он намеревается взять денег для оплаты? На счету сэра Денцеля останется всего девятнадцать, если, конечно, я переведу предоплату за «Фратценгейль». Он же продолжал твердить, что все это временно, и что об этом ему сообщила Клайти Вердженс собственной персоной!

Но я сказал, что мало верю в подобную материализацию слов в деньги.

Джулиан отмахнулся от моих слов и настаивал на получении краткосрочного кредита, который даст ему возможность купить оба судна.

Я сказал, что да, банк может дать такой кредит, но что в целях защиты банковских интересов проценты будут весьма немалыми и гарантии потребуются значительные.

Джулиан сказал, что все эти подробности утомительны и мелочны и попытался проскочить их, упомянув только, что гарантией будут сами суда. Я же указал, что Сфера Гаеан широка, длинна и глубока, и поэтому космические суда не могут быть гарантией банковского кредита, — Президент Вамбольдт снова холодно улыбнулся. — Джулиан занервничал, стал выспрашивать у меня, неужели я считаю его авантюристом, пронырой и тому подобное, на что я ответил, что будучи банковским служащим просто обязан подозревать в этих грехах каждого.

Он ушел, но назавтра опять вернулся, и в большом волнении. По моему предложению, Доркас Фаллинч сказал ему, что «Фортунатасом» заинтересовались еще покупатели, и потому он торопил меня, призывая не дожидаться, когда на счет Денцеля придут свежие деньги.

Я ответил, что это его право, но гарантии? Он пообещал в качестве гарантий другие счета в моем банке.

«Тогда почему бы вам и не купить на них ваши суда?» — ответил я. Он, оказывается, уже сам об этом думал, но предпочитает, видите ли, иметь дело со счетом сэра Денцеля, на что у него есть немало причин. Но я-то знал, что причина всего одна — это единственный способ использовать для покупки яхты чужие деньги. Однако сказал, что использование других счетов в качестве гарантии возможно, но это процесс долгий, занимает порой несколько недель и что все это устроено для того, чтобы обезопасить банк от всевозможных махинаций, жуликов и строителей всевозможных финансовых пирамид. Джулиан сник и заявил, что это уже перебор и перебор глупейший, ибо он может сам перевести деньги с тех счетов на счет Денцеля за пару минут. Я ответил опять-таки, что это его право, нужно только написать заявление, но лучше все-таки недельку подумать. На это он ответил, что время дорого и он намерен действовать немедленно. Итак, он переведет деньги с других счетов на счет Денцеля, а потом, по получению новых вложений, вернет их обратно. «Как хотите», — согласился я и пообещал подготовить документы сию же минуту.

Джулиан колебался и спросил, сколько на это понадобится денег. Я просчитал и заявил, что к семидесяти пяти тысячам солов за «Фратценгейль» надо добавить сорок три за «Фортунатас», итого сто восемнадцать тысяч, а поскольку гарантии для кредита всегда немного выше, то с него потребуется всего сто двадцать тысяч.

Джулиан нахмурился, но промолчал и перевел девяносто тысяч со счета ЖМС, двадцать со счета Клайти и десять со своего.

Я объявил, что немедленно перевожу деньги на имя Вейдлера, и что назавтра все будет окончательно готово.

Он ушел, а я позвонил Доркасу и спросил обычную цену за «Фортунатас» — он назвал цифру приблизительно в шестьдесят пять тысяч. А на «Фратценгейль»? Он бы продал оба за семьдесят тысяч. От лица сэра Денцеля я совершил сделку и мы провели ее незамедлительно.

Через полчаса уже прибыл курьер с документами, ключами и сейфами, и сегодня утром вы застали меня как раз в процессе перевода семидесяти тысяч на счет Вейдлера. И сделка, которая совершенно непредусмотрена последними инструкциями сэра Денцеля, таким образом совершена. Иными словами, теперь в распоряжении Сэра Денцеля имеются два космических судна, еще двадцать девять тысяч солов и еще пятьдесят, изъятых из сумм, переведенных Джулианом Бохостом.

— И эти суммы теперь заморожены на счету Денцеля? — уточнил Глауен.

Президент кивнул и слегка улыбнулся.

— Должен сказать, хотя и в качестве сугубо личного замечания, что будучи сам синдиком Института Мармелайна, я разделяю взгляды сэра Денцеля, который является Аватаром девятой ступени Благородного Пути. Этой сделкой я преуменьшил свой грех продажи двух военных кораблей Роби Мавилу, без разрешения сэра Денцеля, которое я непременно должен был испросить. Эта ошибка лежала на мне тяжким грузом, и только теперь я чувствую себя немного легче.

— Где-то я читал или слышал, что самыми безжалостными людьми на земле являются пацифисты, — глубокомысленно заметил Чилк.

— А теперь счет Денцеля контролирует Каткар? — спросил Глауен.

Президент глянул в бумаги, принесенные Каткаром.

— Язык сэра Денцеля отличается особой ясностью: да, Руфо Каткар пользуется полной свободой действий относительно этого счета.

— Который содержит теперь и деньги ЖМС?

— Совершено верно.

— Ага! — вдруг не выдержал Чилк. — Неужели такое счастье может стать реальностью?! Неужели денежки Джулиана уплыли?!

Улыбка Вамбольдта стала слегка ядовитой.

— Теперь в объяснениях с Джулианом мне придется проявить немало такта.

— Будет вполне достаточно и простого изложения фактов, — перебил Каткар. — Пусть Джулиан учится принимать удары судьбы с грацией философского спокойствия.

— Это хороший совет, и я непременно передам его по адресу.

Каткар задумчиво кивнул.

— Мне теперь тоже придется нести груз новой ответственности. Однако я делаю все, что смогу и не стану жаловаться.

Глауен рассмеялся.

— Вы так заботитесь о себе, но интересы Консервации все-таки стоят на первом месте.

— Я все проанализирую соответствующим образом и…

— На счету сэра Денцеля теперь семьдесят девять тысяч солов, «Фортунатас-9» и «Фратценгейль» — верно?

— Абсолютно, — подтвердил президент Вамбольдт.

— Во первых, «Фортунатас» — обернулся к Каткару Глауен. — Вы можете передать право представлять интересы Денцеля в Бюро Б на Араминте или мне лично. В первом случае, можете быть уверены, что Бодвин Вук будет крайне вам благодарен и будет пользоваться кораблем как можно чаще.

— Этому не бывать!

— Тогда перепишите документы на мое имя.

— Что! ? — взвился Каткар — Никогда! Чушь собачья! не забывайте, я тоже разделяю идеалы сэра Денцеля, хотя и не продвинулся по Благородному Пути так далеко! Зато теперь я найду скромное убежище, продолжу свои штудии, и возможно, тоже достигну высот. Я намерен использовать все суммы на благородные цели, на усовершенствование человечества!

— Не надо ни бороться, ни спорить, — спокойно произнес Глауен. — Это пустая трата времени. Сэр Денцель может быть, и идеалист, но он использовал свои деньги в криминальных целях, потому на его имущество все равно будет наложен арест. А ваша позиция — пустые амбиции, если уж говорить откровенно. И если Вук узнает о вашем отношении к военным крейсерам, то, уверяю вас, примет это очень близко к сердцу.

— Я был вынужден, меня заставили! Вы же знаете! — кричал Каткар. — Я всю жизнь боролся за Истину, но всегда мои благие намерения оборачивались против меня!

— Только не сейчас! В данный момент ваши добрые намерения свободны, как птички! Так что отложите ваши золотые фантазии и давайте подписывать бумаги.

— Когда я впервые увидел вас на судне, то сразу подумал, что вы принесете мне дурные новости, — мрачно сказал Каткар.

— Давайте поговорим об этом после. А сначала займемся «Фортунатасом», который мы с Чилком находим весьма удобным для нашей работы.

Каткар воздел руки к небу и обратился за помощью к Вамбольдту.

— Передайте «Фортунатас» и «Фратценгейль» Глауену Клаттуку, Станция Араминта, Кадвол. Я вынужден подчинится его дикому требованию.

Вамбольдт пожал плечами.

— Как скажете.

— И выплатите Каткару двадцать тысяч солов, которые он, впрочем, не заслужил, — добавил Глауен.

— Двадцать тысяч? — взвизгнул Каткар, как ужаленный. — Но я ожидал получить значительно больше!

— Но ведь именно о двадцати тысячах вы торговались с Бодвином Вуком.

— Но это было еще до того как мне пришлось рисковать жизнью!

— Хорошо, учтем — двадцать пять тысяч.

Вамбольдт сделал у себя какую-то отметку.

— А баланс?

— Положите то, что осталось, на счет Флоресте-Клаттук здесь же, в банке Соумджианы.

Вамбольдт посмотрел на Каткара.

— Это действительно ваши требования?

— Да, — проворчал Каткар. — Как всегда мои надежды и планы рухнули.

— Что ж, хорошо, — президент поднялся. — Если вы захотите что-либо изменить, поставьте меня в известность в ближайшие три дня…

Глауен удивился.

— Три дня? Вы хотите сказать, что все будет сделано только через три дня! ? Но наши дела требуют немедленного исполнения.

Президент немного склонил голову.

— В банке Соумджианы мы работаем не торопясь, поскольку не можем позволить себе рисковать, совершать ошибки — нас никто не извинит потом. Ваши предложения были весьма неожиданны, и хотя для вас, они, может быть, выглядят естественно, ответственность за их исполнение несете не вы. Поэтому я должен выполнять свои обязанности со всеми предосторожностями. Я должен собрать документы, изучить и оценить вашу репутацию.

— Но мои требования законны?

— Разумеется — в противном случае я даже не стал бы их рассматривать.

— Спасибо и на этом. А что касается моей репутации, то обратитесь к Альвари Ирлингу из банка Мирсеи.

— Простите, тогда мне нужно сделать частный звонок из соседнего кабинета, — президент вышел.

Глауен повернулся к Каткару и Чилку.

— Очень хорошо, что мы выгребем весь счет до тех пор, пока придут известия о смерти Денцеля — иначе у Джулиана появилась бы возможность хорошо пополнить собственный счетец. Не будем сбавлять темпа.

Президент вернулся, снова сел за стол, но теперь выглядел задумчивым и мрачным.

— Альвари Ирлинг аттестовал вас в самых лучших выражениях и высказал предположение, что сотрудничество с вами может иметь только благоприятные последствия. Таким образом, я буду с вами работать. Двадцать пять тысяч Руфо Каткару, «Фортунатас» и «Фратценгейль» — вам, и остатки приблизительно в пятьдесят четыре тысячи солов — на счет Флоресте-Клаттук.

— Все верно.

— Сейчас сюда принесут документы и все будет сделано в несколько минут.

Раздался зуммер — президента вызывал абонент. На засветившемся экране Глауен увидел лицо Джулиана Бохоста.

— Я здесь, в банке, — раздался его голос. — Могу я вас увидеть? Надеюсь, с моими делами все в порядке?

Глауен знаком привлек к себе внимание Вамбольдта и шепнул:

— Скажите, чтобы пришел часика через два, после ланча.

Вамбольдт кивнул.

— Все мои документы готовы? — настаивал Бохост.

— Простите, господин Бохост, — самым бесцветным голосом ответил президент. — Я был крайне занят последний день и в настоящее время еще не могу представить вам все документы.

— Что! Время убегает, я в подвешенном состоянии, все может сорваться…

— Простите еще раз, но неотложные обязанности вынудили меня всего лишь отложить ваши дела на несколько часов. Я жду вас после ланча.

— Это возмутительно! — закричал Джулиан. — Неслыханно!

— Господин Бохост, если вы действительно хотите меня видеть, то жду вас через два часа, когда смогу уже более определенно сообщить вам новости.

— Что вы хотите этим сказать? Все это становится просто невыносимо, в конце концов!

— Через два часа, — повторил Вамбольдт и выключил экран, после чего покачал головой с явным отвращением на красивом лице. — Я не люблю попадать в ложное положение, господа.

— Да не жалейте вы этого прохвоста, который обманул сэра Денцеля, нарушает почем зря законы Консервации и совершает поступки, ведущие к кровопролитию. Его поведение аморально не только с точки зрения девятой ступени.

— Возможно, — сухо согласился Вамбольдт, вдруг потерявший всякий интересе к разговору.

Принесли три конверта. Один из них Вамбольдт подал Каткару.

— Прошу, ваши двадцать пять тысяч.

Другой конверт президент передал Глауену.

— Документы, ключи и коды сейфов на «Фортунатас» и «Фратценгейль».

Из третьего конверта он вынул лист бумаги.

— Распишитесь вот здесь, — сказал он Глауену. — Это распоряжение о переводе денег на ваш счет.

— Надеюсь, все конфиденциально?

— Абсолютно. На этом наше дело с вами закончено, поскольку счет сэра Денцеля совершенно пуст.

— И последний вопрос. Знакомы ли вы с человеком по имени Левин Бардуз?

Президент нахмурился.

— Кажется это какой-то промышленный магнат? Его интерес — строительство, если не ошибаюсь.

— Есть ли у него конторы здесь, в Соумджиане?

Президент позвонил кому-то, и голос ответил:

— Представителем концерна Л-Б Констракшн является на Соумджиане контора Кантолин Констракшн.

— Свяжитесь с ними и узнайте, где сейчас находится Левин Бардуз, — потребовал Глауен.

Вамбольдт позвонил и услышал, что Левина Бардуза в данный момент нет, и его местопребывание неизвестно. Однако Вамбольдту посоветовали обратиться в офис в Цастере на Яфете неподалеку от Зеленой Звезды Джилберта, где местонахождение Бардуза обычно всегда известно.

Троица поднялась, чтобы попрощаться, и Вамбольдт поклонился с самым изысканным видом.

Выйдя из банка через центральный вход, все трое оказались на площади, запруженной соумианцами, идущими по своим делам все с той же ленивой грацией, высоко поднятыми головами и развернутыми как на параде, плечами. Глауен, Чилк и даже Каткар долго смотрели на них с удивлением.

Каткар, невыносимо страдавший от потерянных возможностей, позабыл о страхе, терзавшем его совсем недавно. Он совершенно спокойно пошел с Глауеном и Чилком в ближайшее открытое кафе и сел с ними за столик.

Пышногрудая официантка принесла поднос жареных сосисок, хлеб и неизменное здесь пиво.

— Пришла пора нам расстаться, дружище, — обратился к Каткару Глауен. — Надеюсь, вы уже определились с дальнейшими планами?

Каткар рассеянно пожал плечами.

— Что теперь говорить о планах, когда вы сыграли свою игру, а я выброшен за борт…

— Вы хотели денег — вы их получили, более того, ловко наказали Джулиана. Чего же вам еще? — усмехнулся Чилк.

— И все же я неудовлетворен. Я надеялся, что отправлюсь в Фуше на Канопус-9 и создам прекрасную птицеферму. А теперь все это выглядит ненужно и незаманчиво.

— Не гневите судьбу, — сухо напомнил Глауен. — Не то Бодвин Вук пошлет вас в каменоломни на Мыс Джурнал.

— Ваш Бодвин Вук — это шанкр на самом чувствительном месте прогресса, — проворчал Каткар. — Честно говоря, я предпочел бы жить на Кадволе, всеми силами помогая новому порядку, но боюсь, что там я не буду в безопасности. — Каткар неожиданно вспомнил про свой страх и нервно завертел головой в разные стороны, оглядывая площадь, залитую бледно-желтым светом Мазды. Повсюду взад-вперед шли жители Соумджианы, мужчины в просторных брюках и широких куртках поверх белых рубашек с открытым воротом; женщины в блузках с длинными рукавами и длинных юбках. Как и мужчины они несли себя с непередаваемой важностью.

— Смотрите! — воскликнул вдруг Каткар и ткнул пальцем в черную железную статую Корнелиуса Памейджера, одного из ранних исследователей Соума, стоявшую посередине площади. Рядом с пьедесталом лемуриец продавал сосиски-гриль, а рядом с продавцом хмуро жевал свой хот-дог Джулиан Бохост.

Глауен, Чилк и Каткар покинули площадь и отправились вдоль Променада Сильных Женщин на остановку кэбов.

— Там мы с вами и расстанемся, — напомнил Каткару Глауен.

— Как? — гордо вздернул тот голову. — Так скоро? Но мы еще не определили планов на будущее!

— Мы не определили. Но у вас-то они есть?

Каткар сделал жест, говоривший, что это тема безнадежная.

— Ничего еще не решено. Я, конечно, избежал пока врагов, но вы бросаете меня в незнакомом пустом мире, где я весьма уязвим.

— Больше храбрости, Каткар! — улыбнулся Глауен. — Вам не грозит больше никакая опасность.

— Неужели? — проскрежетал Каткар. — А почему это вы так говорите?

— Джулиана мы оставили поедающим сосиски. У него, скорее всего, сейчас плохое настроение, но он столь же явно один и не собирается убивать вас, он даже не знает, что вы рядом.

— Но он может найти меня в любую минуту.

— В таком случае, чем раньше вы уедете, тем лучше, и чем дальше, тем безопасней для вас.

— Возьмите немедленно кэб до космопорта, купите билет до Созвездия Диогена на Кларенсе в самом основании Хлыста. И как только вы пройдете контроль и смешаетесь с пассажирами, вы навеки будете потеряны для врагов.

Каткар оскалился.

— Безрадостная перспектива.

— Однако, это лучшее, что мы можем вам посоветовать, — подтвердил Глауен. — Мы славно поработали, все получили свою выгоду. Доволен, кажется, даже сам президент Вамбольдт.

— Да уж, от полиции милости не дождешься, — фыркнул Каткар.

— Абсолютно верно, особенно учитывая, что вы урвали больше, чем заслужили.

— Это неверная трактовка событий! — вскипел Каткар.

— В любом случае, мы говорим вам: «до свидания!»

Но Каткар все еще колебался.

— Честно признаться, меня снова охватили мысли о будущем. Может быть, если я присоединюсь к вам, то этот союз все-таки снова послужит ко взаимной выгоде. Как вам известно, я благороден и неприхотлив.

Глауен посмотрел на ничего не выражающее лицо Чилка.

— Боюсь, это все-таки невозможно. Мы не имеем права привлекать к выполнению задания гражданских лиц, вне зависимости от их квалификации. Для этого надо получить разрешение Бюро Б.

Лицо Каткара вытянулось.

— А если я вернусь на Араминту и предложу свои услуги — меня возьмут?

Чилк в сомнении покачал головой.

— Скорее Бодвин Вук станцует на вашей могиле.

— Если вы сообщите все, что вам известно о военных крейсерах, думаю, к вам отнесутся с пониманием и, возможно, даже наградят, — сказал Глауен.

Однако Каткар засомневался.

— Я не витаю в романтических облаках и не ожидаю наград от этого гоблина.

— Самое главное в общении с Вуком — это такт, — напомнил Чилк. — Это урок, который надо выучить назубок.

— Что ж, я буду относиться к нему как к разумному существу, — вздохнул Каткар. — Надеюсь, что он отнесется к этому с достаточной долей логичности.

— Вот и отлично. Тогда я напишу письмо, которое вы вручите Эгону Тамму.

— Это будет неплохо, — согласился Каткар. — И полезно. Но только не упоминайте, прошу вас, о двадцати пяти тысячах — нехорошо распространяться о чужом финансовом положении.