Тропою Верности и Веры. Акт 2

Глава 8

— Молю вас, выведите меня отсюда!!! Эта… тварь, она делает ужасные вещи… Я все сделаю, только выведите меня! Мой отец… пожалуйста, я не хочу… как он!!! Молю вас, добрые люди!!!

Уна едва успела заслониться рукой от вонючих брызг, которые обдали всех троих оттого, что рыжий незнакомец бухнулся перед ними на колени прямо в дерьмовую жижу. Мрай выругался вполголоса. Искандер же стоял неподвижно, только его ладонь машинально поглаживала рукоять меча.

Амазонка опомнилась первой.

— Ты — Алим, верно? Что с вами произошло? И где твой отец? Мать ищет вас повсюду!

Она шагнула было к нему, но рука паладина, бросив меч, внезапно цепко ухватила ее за плечо.

— Уна, — паладин чуть сжал пальцы. Девушка чуть дернула головой, поднимая лук. Острие стрелы смотрело в голову пришлому.

— Я… Мезий Маркоман… наемник. Мы с… отцом… о боги… мы родом из Нотимна, городок на Севере… Служили сначала в Кингспорте, устроились к местному кондотьеру… После перебрались в Лут Голейн. Нас нанял Фарид, здешний. Он говорил, что тварь из канализации утащила его друга. Нам обещали по сотне золотом, каждому… за голову твари. Но этот… Волк… да… да что вы, меня боитесь?? Я не имею никакого отношения к этой твари! Я похож на существо, способное щеголять в коже, содранной с еще живого человека?!!! Выведите меня отсюда! Эта тварь, она все еще бегает где-то здесь, а вы стоите, как… Отсюда надо бежать!

— Чей-то не нравится он мне, — варвар хмуро оглядел того, кто назвался Мезием Маркоманом. — Слышь, паладинчик святой, ты ж, навроде, демонов и нежить чуешь, глянь-ка на него своим волшебным взором! — с этими словами Мрай покрепче стиснул меч. Слова про «существо, способное щеголять в коже», его крайне насторожили.

— Если… не утратил я свое «чутье», то, без сомнений, это человек, — паладин шагнул ближе и приблизил свое лицо к лицу наемника, как бы невзначай кладя руку на рукоять меча. — Ты видел здешнее чудовище? На что оно похоже? И где твой отец?

— Он… оно… как волк. Как мохнатый человек с волчьей головой! Оно содрало кожу с моего отца! О, боги… Просто выведите меня отсюда, я же вам ничего не сделал! Прошу! Я не хочу умирать… так!

Морщины на лбу амазонки немного разгладились.

— Оборотник, — словно выплюнула слово воительница, косо поглядывая на Искандера. — Доводилось мне слышать о таких, но видеть не приходилось. Крупные, свирепые твари, сильные и кровожадные. Сестры рассказывали, что их приходилось нашпиговывать стрелами, как ежей, прежде чем те испускали дух, — Уна кивнула Маркоману. — Не хнычь, парень. Мы тебя выведем. Только сперва разберемся с этой тварью.

— Веди уж! — нетерпеливо скомандовал варвар. — Стал быть, чем резвее порубим, тем раньше из дерьма-то вылезем.

Бросив долгий взгляд на Мезия, Искандер, наконец, убрал руку с меча и поднял повыше свой факел.

— Пойдешь с нами. Покажешь, где прячется эта тварь.

— Что-о-о? Опять… туда? — глаза Мезия вспыхнули с новой силой, и в свете факелов в глазах этих плескался ужас. — Д-да… ни за что! Никогда!!! — Маркоман вскочил и так быстро побежал, будто за ним гналась вся преисподняя. За полмига он достиг ближайшего поворота и завернул туда.

Поскальзываясь, Искандер добежал до того же поворота, свернул… Никого. Лишь едва слышное шлепанье затихало вдали.

— Ни разу не видал, чтоб человек так резво бегал, — поделился прихромавший варвар. — Стал быть, знатно мы его напугали. Эх-х, сперва тварь искали в этом дерьме, теперь еще искать бегающего где-то там полоумного…

Вопль, полный боли и ужаса, на миг заставил их замереть. Кричал явно Мезий. Переглянувшись, герои ринулись на крики наемника. Двадцать шагов, поворот налево, еще десять, направо…

Тварь узнали сразу. Тьма мешала разглядеть — но ростом даже согбенное существо было выше человека. Два торчащих уха и длинный хвост явно выдавали нелюдя. Тварь повернула морду — два желтых огня глаз пристально вгляделись в паладина. В вытянутой левой лапе существа бился, истошно крича, Маркоман. Все прошло за секунду — правая лапа существа быстро легла на грудь Мезия, резкий рывок, треск, подобный треску разрываемой ткани… Брызнувшая кровь мгновенно оросила сточные воды клоаки, оседая на ее осклизлых стенах. Существо отбросило в разные стороны тело и кожу Мезия, дьявольски завыло и — резко прыгнуло в темноту ближайшего ответвления.

По коридору разнесся демонов, лающий смех.

Искандер молча метнулся за ним столь стремительно, что воздух от его рывка едва не загасил факелов Уны и Мрая. Амазонка помедлила лишь миг, и, отняв руки ото рта, бросилась вслед за ним. Последним, проклиная все на свете, быстро хромал варвар, задевая стены при неловких движениях, сопровождаемых гримасами боли.

Как ни быстро бежал паладин, тварь его опережала. Через несколько ответвлений коридора, разбрызгивающий грязь по стенам и спотыкавшийся в дерьме Искандер успел заметить лишь кончик хвоста, исчезающий за поворотом. Он побежал в ту сторону, слыша за спиной приближавшийся хлюпающий топот товарищей.

Впереди ответвлений не было — только единый проход коридора, перед которым валялась раздавленная дохлая крыса, по всему видно, нашедшая свою смерть только что оттого, что кто-то стремительно протоптался по ней тяжелой лапой. Искандер переглянулся с подоспевшей амазонкой, и, выхватив меч, ступил в темноту прохода.

Короткий коридор привел их в большой зал, оканчивавшийся тупиком. Зал был завален разлагавшимися трупами и обглоданными костями. Дерьмо здесь лежало вперемешку с оторванными руками, ногами и головами убитых совсем недавно людей — некоторые не успели даже начать разлагаться. В одном углу страшной кучей были навалены человеческие кожи, в другом оплывало кровавое месиво из растерзанных тел. Несмотря на то, что почти все тела были приволочены сюда недавно, стоявший в канализационном зале дух оказался настолько тяжелым, что у амазонки закружилась голова, а у паладина потемнело в глазах. Потому скрывавшегося монстра они увидели не сразу.

— Что вы стоите? Убейте его!

Вывалившийся из темноты коридора варвар с суеверным ужасом тыкнул мечом в указующем жесте, проследив за которым, его товарищи, наконец, заметили то, что сам варвар увидел сразу же.

Тварь сидела на небольшом возвышении вроде алтаря у дальней стены зала. Она была страшна. Грязноватая светлая шерсть покрывала все тело огромнейшего вставшего на дыбки ужасного волка. Больше всего чудище походило именно на этого зверя, но светившиеся в темноте глаза не оставляли сомнений — перед ними был не просто зверь. Кошмарные лапы с длиннющими, словно лезвия дамасских ятаганов, когтями, имели сходство с человеческими. Определенно, это был не просто зверь.

Тварь не бросалась, следя за троицей горящими глазами. Выставив перед собой меч, Искандер стал медленно приближаться к воплощенному ужасу Лут Голейна…

— О! Новый матеррриал! — заставив гостей вздрогнуть от испуга и неожиданности, порычало чудище. Вид раззевляемой пасти, из которой вылетали человеческие слова, пугал едва не большее, чем все другое вокруг. — Воин света, твои доспехи и прекрасная шкура сослужат мне хорошую службу. — И женщина! Замечательно! Замечательно! Мое пррроизведение, уррровнем ниже, будет наконец-то закончено! И глава стражи Травинкаля, и последняя жеррртва Орисса… Ваш огромный сотоварищ, увы, недостоин стать частью моего пррроизведения искусства, но мне же надо чем-то питаться…

Тварь спрыгнула с алтаря.

— Кто перррвый желает стать частью моего творррения?

Искандер не отвечал, скользяще двигаясь навстречу чудищу. Меч в его руках описывал широкие круги, готовый отразить атаку твари, откуда бы та ни кинулась. Амазонка сорвала с плеча лук и наложила стрелу, целясь между глаз чудищу. И лишь Мрай не смог сдержать распиравшего его возмущения.

— Ах ты, сукин шакал! Стал быть, только дай мне добраться до твоей грязной пасти, я на твоем смердящем языке семь узлов навяжу!

Чудище резко обернулось к нему, и в этот миг сорвавшаяся с тетивы стрела амазонки едва не прошила волчьего черепа, пройдя в волоске от правого уха твари. Уна мгновенно вырвала из колчана другую стрелу, когда тварь одним прыжком оказалась среди них.

Мрай вскинул меч, но волк оказался быстрее, одним ударом чудовищной лапы отшвырнув его к стене. Искандер издал предупреждающий вскрик, но было поздно.

Амазонка стояла слишком близко, она не увернулась, даже если бы успела понять, что это нужно сделать. От резкого испуга вторая стрела прошла почти вертикально вверх, а чудище, всхаркнув, сбило с ног вооруженную одним луком девушку и почти вдавило ее в грязь, наложив страшные когти на грудь Уны. Мрай и Искандер поняли одновременно, что вздумай чудище сорвать с нее кожу, и амазонку не спасет даже крепкая броня.

— Стой! — бросив факел в сторону, паладин вскинул руку в успокоительном жесте. — Именем Света заклинаю тебя остановиться!

Волкоподобная тварь обернула морду в его сторону. Все еще лежавший у стены Мрай мог поклясться, что на ней промелькнула издевательская усмешка.

— Остановись! Зачем тебе эта жертва?

— Воин света, воин света… Дай я расскажу тебе небольшую исторррию. Семь тысячелетий назад стоял город, именуемый ныне Древнейший Куррраст. И жил в нем искусный зодчий, скульптор, которого звали Орисс. Его скульптуррры людей были известны по всему свету, и именно ему дали приглашение украсить своими статуями недавно построенный Горррод Храмов Травинкаль. Он работал круглые сутки, высекая из мрамора и гррранита статуи богов и святых. Но он всегда искал совершенства. Каждая статуя днями выверялась, исправлялась, пока она не достигала своего предела в безупррречности. Однажды, когда Ориссу осталось лишь финальная статуя, две Великие Матеррри, он понял, что достиг в своем мастерстве абсолютного предела, который не дано было преодолеть смеррртным. И он пошел на сделку с сущностью, которая называла себя Лордом Ненависти. Он дал особое умение… Умение преодолеть этот барррьер, создавать статуи столь же совершенные, как и человек… Используя, в качестве каркаса, кости и кожу недавно убитых людей. Орисс делал свою последнюю работу. Одна из Матерррей была создана… Не было, и не будет статуи прекраснее ее… Он готовился закончить вторую. Он уже выполнил основную работу, осталось только наложить кожу только что убитой девушки на каркас, чтобы она стала наиболее совершенным творррением во всем мире… Но тут ворвалась дворцовая стража, узнавшая секрет моего мастерства, и они… они убили меня! Не дали закончить… Семь тысячелетий я работал и страдал в Аду, выполняя статуи, планы которых давал мне дух Мефистофеля… Семь тысячелетий, без сна, отдыха и пищи, я строил из бессмертных грешников статуи Кошмара, Ужаса, Боли и Ненависти. Семь тысячелетий рабского труда… Я сумел вырваться из-под опеки Мефистофеля, сбежал в междумирье и захватил тело этого глупца. Я должен закончить свою работу! Она внизу! Остался только глава стражи Травинкаля, пронзающий меня своим клинком, и последняя Великая Мать… Мефистофель никогда не давал мне закончить мою работу… Это само по себе пытка, знать, что ты почти создал величайшее творение рук человеческих… и ты никак не можешь закончить свою работу! Я не вернусь! О, не-е-ет… я не вернусь туда пока не закончу свою работу, которую я желал доделать семь тысяч лет!!!

Мрай слушал одержимого с открытым ртом, но Искандеру, казалось, было все равно, о чем говорило чудовище. Все его внимание обращалось на когтистую лапу, лежавшую на груди полуутопленной в жидком мессиве из дерьма и страшных останков амазонки. Уна боялась пошевелиться.

— Погоди, Орисс, — паладин подступал все ближе, держа меч острием вниз. — Выслушай меня. Я — паладин Храма Света и мне приходилось быть в Травинкале. Статуи, о которой ты так скорбишь, уже давно нет. Но предания о ней выложены фресками на стенах одного из Храмов. Твои творения были уничтожены в тот же день, когда тело твое было предано очищающему огню на лобном месте Скорби Нижнего Кураста. Тебе никогда не закончить произведений, потому что их больше не существует. Хоть бы ты перебил всех живущих в этом городе. Твоих работ больше нет, Орисс. Отпусти женщину.

Волк-человек пристально смотрел на Уну, то напрягая, то расслабляя лапу, явно желая содрать кожу, закончить свое творение, но не находя сил сделать последнее движение. В конце одержимый снял лапу с тела амазонки, выпрямился и отошел. Беспомощно полюхнулся в месиво из дерьма и человеческой плоти, спрятал кошмарную морду в чудовищных ладонях и беззвучно разрыдался.

— Почему? Я только хотел… создать… скульптуру прекраснейшей женщины в мире! Неужели это так ужасно, пожертвовать одной-единственной девушкой ради создания величайшего творения во вселенной? Почему… почему я…

Паладин, осторожно ступая по колено в сточной жиже, добрался до чудовища и остановился прямо перед ним. Поудобнее перехватил меч за рукоятку в кулак, лезвием вниз.

Зверь, страдая, поднял морду. Искандер опустился на одно колено, приблизив к нему лицо.

— Тебе пора, Орисс. Тебе нельзя долго оставаться в этом мире. Отправляйся обратно, откуда пришел!

Он размахнулся и с силой вонзил меч в каменный пол под слоем нечистот, символом Света к неудачливой твари. Орисса отбросило назад, словно былинку, когда рукоять меча паладина внезапно вспыхнула ярким солнечным светом, настолько сильным, что бывшие поодаль амазонка и варвар заслонились руками. Монстр, полностью попавший в полосу света, дергался и рвался, словно стремясь вырваться из чьих-то цепких объятий, но не мог. Паладин грянулся на второе колено и, вцепившись одной рукой в мерцавшую рукоять, другую протянул ладонью к рвавшемуся и исходившему пеной Ориссу.

— Заклинаю тебя Светом, именем Высокого Неба и Земли, уходи, откуда пришел! Уходи, уходи, уходи!

Удар грома, раздавшийся вслед за последним словом Искандера, перекрыл вопли и рев взбесившейся твари, а затем яркая вспышка на миг ослепила всех в закуте. Когда глаза людей привыкли вновь ко тьме, Орисса нигде не было видно. Вымаранный с ног до головы Искандер, отплевываясь, поднимался из вязкой жижи в пяти шагах от своего меча, так и продолжавшего торчать из дерьма возле того места, где сидел монстр.

— Где он? Его больше нет?

Уна со стоном поднялась, но тут же присела обратно, зашарив под слоем нечистот в поисках своего лука.

— Так чой, где Орисс? Свалил в преисподень? — высказался северянин, несколькими размашистыми шагами, почти не прихрамывая, приближаясь к паладину и от души хлопая того по плечу, отчего Искандер едва не завалился обратно в жижу. — С каждым разом твои таланты все шире и шире, паладинчик.

— Глаза… Отец-Волк, мои глаза…

Едва шевелившегося человека, что лежал в груде растерзанных тел, и не заметили бы, не подай он голос. Бывший оборотень приподнялся сам, болезненно щуря глаза. Волчью шкуру сменила кольчужка, обитая мехом, морда твари перешла в узкое лицо, обрамленное жидкими рыжими волосами. Большая часть головы оборотня утопала в шлеме в форме волчьей головы.

— Кто… ты? Закарумит, что освободил меня… Как назвал тебя отец? Вы здесь… чтобы убить монстра Лут Голейна?

Варвар и паладин переглянулись, а затем, не сговариваясь, шагнули к едва шевелившемуся человеку и буквально выдернули его из липких объятий клоачной грязи. Оказавшись на ногах, рыжий неуверенно пошатнулся. Ладонью он смахнул со лба налипшую грязь, вглядываясь в обступивших его людей.

— Я не закарумит. Среди нас нет закарумитов, человек. Кто ты и как попал сюда?

— Да, — прервал паладина варвар, и голос его был совсем не дружелюбным. — Расскажи, стал быть, как ты угодил сюды, злодей! Желаю знать!

Он шагнул к рыжему, стискивая рукоять меча. Паладин успокоительно придержал его за локоть.

— Демон покинул его. Это видно. По всему судя, он был одержим. Но теперь нет.

Мрай остановился, мрачно сопя. Весь его облик говорил о непреклонном желании поговорить с бывшим одержимым при помощи оружия.

— Мое имя — Искандер аль Аджарми, я — паладин Храма Света, — воин Церкви вновь обратился к рыжему, который держался довольно насторожено, но уже куда увереннее, чаще, чем на других, поглядывая на варвара. — Это — мои товарищи — воин с севера, Мрай, и дева-воительница из амазонок, Уна. Мы пришли убить монстра Лут Голейна, ты прав. Но, похоже, больше здесь делать нечего. Расскажи, как ты попал сюда, и как получилось, что в тебя вселилась эта грешная душа? Ты можешь говорить, пока мы будем выбираться из этих тоннелей. Говори.

— Погоди, — остановил его Мрай, в голосе которого не слышалось теплоты ни по отношению к оборотню, ни к паладину. — Ты мыслишь его отпустить? После всего, что он тут натворил?

— Сей смертный был одержим. Ужасные деяния совершались против его воли, овладевшим им демоном. Такое с кем угодно произойти может. Даже с тобой, Мрай. В особенности… с тобой.

Варвар отвернулся, что-то проворчав про себя. Не было видно, чтобы слова паладина его убедили, но открыто пойти против Искандера он не решался.

Рыжий оборотень склонился в поклоне.

— Благодарю всех вас за мое спасение, герои. Моя история длинна, потому постараюсь я быть краток. Мое имя — Таул. Из друидов Севера, что обитают рядом с этими… — он мотнул головой на Мрая, — дикими людьми, и постоянно находят повод для вражды. Половину поры назад Отец-Волк явился мне и поведал о таинственном Страннике, и об опасности, которую представляет он для всего мира. Мне велено было отправиться в Лут Голейн, найти священный посох Горадрика и вручить его воину Света, темному, как ночь, но с глазами, ясными, подобно чистому небу.

— Нашел ты посох? — негромко спросил Искандер, в то время как обессилевший друид переводил дыхание.

— Нашел, паладин. Ниже, я помню где, Орисс устроил свою нору. Посох — там.

— Тогда не будем терять времени.

Рыжий друид кивнул и, придерживая тощий живот, потащился к выходу из жуткого закута. За ним вынужденно отправились его избавители.

— И все ж, как ты, стал быть, зверь, подцепил того грешника? — не удержался варвар, раздувая факел. — Сам он, что ль, к тебе прилип?

— Посох Горадрика, — поморщившись, вынужденно объяснил оборотень, — лежал в лабиринтах Междумирья. Здесь, в клоаке, есть… был древний портал, через который мне удалось туда пройти. Достать посох стоило больших трудов, и когда я, ликующий, уже возвращался обратно, то потерял бдительность. Демон Орисс напал неожиданно. Захватил власть над моим телом. Вернувшись по моим следам, он разрушил здешний портал. И… совершал свои преступления до тех пор, пока с вашей помощью, не был изгнан обратно. Я не… знаю, какие очистительные жертвы и кому мне приносить теперь за все то, что было сделано, пусть даже против моей воли, но моими руками.

Он умолк. Некоторое время слышны были лишь хлюпающие, чавкающие шаги и тяжелое дыхание смертельно усталых людей.

— Свету не нужны жертвы, — не вполне уверенно, но все же с некоторой долей убежденности, проговорил, наконец, паладин послед длительного раздумья. — Твоя служба ему искупит деяния под властью демона. Поторопимся. Когда посох будет у нас, Странник впервые потеряет свои преимущества.