Трое на отборе, не считая джинна

Глава 6. Ах, оставьте меня!.. В больнице

Я тяжело вздохнула и посмотрела.

Ну что это такое, в самом деле? Не академия, а турецкий сериал какой-то! Сплошные томные взгляды и драматичные паузы, не говоря уже о целой куче мрачных и не очень красавчиков (некоторые вон даже смертью успели пригрозить в лучших традициях властных султанов). А можно мне более традиционную медицину, пожалуйста? МРТ какое-нибудь? Пилюли? Градусники дважды в день? И давление! Давление забыли померить! Как же я теперь буду с неизмерянным давлением!

И вообще, у этого специалиста хоть диплом есть? Он доктор медицинских наук или просто красавчик для посмотреть в глаза? Вопросов у меня было много, но все их я оставила при себе и промолчала. Только уставилась внимательнее в странные глаза с вертикальными зрачками. Уж не знаю, что он там углядел (всё это время у меня в голове ворочался давешний червячок, спасибо хоть не кусался больше), но через полминуты отодвинулся и сообщил Мириэль:

– Потребуются более глубокие исследования. Один я с этим не справлюсь. Придётся созывать консилиум. Ты права, там столько наворочено, что я даже боюсь предположить, кто на такое способен. К сожалению, на данном этапе вернуть память полностью не представляется возможным.

– Эй! А хоть не полностью можно вернуть? – щёлкнула я пальцами, пытаясь привлечь его внимание. Вы поглядите, как в мои бездонные очи пялиться, так я драгоценная, а как страсти свои утолил, так всё – даже не смотрим на меня. А где тут в клуб мужененавистниц принимают? А крайний кто? Никто? Так я буду. – Согласна и на половину памяти. Позорные моменты всякие можно подчистить, я не обижусь.

– Боюсь, что это не так работает. Мозг это сложный и многослойный орган, Аринель, – он ухмыльнулся. – Ну, по крайней мере, у большинства.

– Хорошо, – я твёрдо решила не поддаваться на провокации. – Тогда какую половину памяти ты можешь мне вернуть? Что-нибудь я могу вообще вспомнить? Если вообще есть что вспоминать, потому что пока получается так, что у меня была прекрасная жизнь, о которой у меня полная голова воспоминаний, а потом являетесь вы и утверждаете, что всё это неправда, и помнить я должна что-то совершенно другое. А что на самом деле, даже вы, похоже, не совсем понимаете.

Тут я, конечно, немного лукавила. В глубине души я знала, что мои новые (или старые?) знакомые говорят правду. Даже если я не могла вспомнить ничего из этого мира, какая-то часть меня ощущала, что я здесь не впервые. Дежавю, от которого никак не получалось отмахнуться. Например, я была абсолютно уверена, что если я подниму штору… нет, вазы там не будет, но за окном будет вид на полигон.

– Хорошо, я попробую пробудить запертую память, - вздохнул змееглазый. – Это не поможет тебе вспомнить всё, но время от времени будут всплывать отдельные воспоминания.

Я тоже тяжело вздохнула. Конечно, я бы предпочла вспомнить всё, но раз выбор стоит вот такой, то что же… хорошо. Начнём с малого.

– Давайте.

– Тебе понравится, – пообещал он и весело подмигнул.

Я лишь закатила глаза. Не готова я сейчас кокетничать с посторонними мужчинами. Нет, спасибо, оставьте себе, а я ещё от предыдущего не оправилась. Ох уж этот Николя, мало того что изменщик, так еще и рабовладелец, заперший бедного Васю в бутылке. Гад!

Последовал еще один сеанс глазения в глаза блондина, во время которого червячки (а может это и есть мои тараканы?) в моей голове устроили брачные пляски. Было не больно, но как-то щекотно.

И через некоторое время мне сообщили, что я могу быть совершенно свободна. Ну, не совершенно, конечно. За мной, как оказалось, ещё долги перед отчизной, перед альма матер то бишь (или это два в одном?Надо будет разобраться). Вот удивительно: сама себя не помню, а долги у меня уже есть. Вот она, несправедливость мирового уклада! В общем, свободна я, да не слишком. Примерно, как Вася. Его свобода ограничена бутылкой, моя – этой вот академией.

– А курс лечения какой? Меня всё ещё тошнит, это может быть симптомом! Может, в стационаре меня подержим?

Да! Да, я хотела бы остаться в лазарете ещё на некоторое время. И вовсе не потому что мне нравятся казенные простыни и безвкусная еда (а я уверена, что больничка хоть и иномирная, но кормят так же как в наших), просто выходить страшно. Не готова я пока сталкиваться с жизнью, которую не помню, общаться с людьми, которые знают меня, но которых не знаю я. Можно мы с Васей полежим тут под одеялом еще несколько дней?

– Да нет, тебе уже вполне можно выходить. Все основные функции в норме, а с памятью тебе пребывание в медицинском крыле не поможет, – сообщили мне с издевательской, на мой взгляд, усмешкой. Никакой чуткости к больным!

– А как же…

– Мириэль… – повернулся змееглазый к красотке.

– Не переживай, поживёшь пока со мной, – дружелюбно улыбнулась Мириэль, кивнув этому мучителю. – Первое время будет сложно, ты ничего не помнишь об академии, об учёбе, о себе, так что я помогу. И, если что, смогу проконтролировать ментальные всплески.

Я кисло улыбнулась и кивнула.

– А Вася? – неделикатно ткнула я пальцем в джинна, полное имя которого, разумеется, не смогла бы вспомнить даже под пытками. Я и своё полное имя, как выяснилось, не могу вспомнить, что уж о васином говорить.

– Твой фамильяр, конечно, отправится с тобой, – безапелляционно заявила Мириэль. – Мы бы ни за что не стали разлучать фамильяра и хозяйку.

Признаться, мне полегчало. В этом чужом незнакомом месте, кишащем подвохами и обязательствами по контрактам, которых я не помню, Вася оказался единственным знакомым лицом. И потом, у нас столько общего. Например, обида на злостного скота Николя.

Мириэль дружелюбно защебетала что-то о том, как нам хорошо будет в комнате, как важен отбор телохранителей для принца и как же жаль, что я ничегошеньки не помню. Попрощавшись с целителями, сделавшими всё что смогли (а смогли они не так уж много), я покинула лазарет, уводимая нежной, но твердой рукой своей новой соседки. Мириэль сообщила, что её дежурство всё равно закончилось, а теперь должны прийти специальные маги, восстанавливать защиту палаты, которую я так неделикатно покоцала. Да-да, этот красивый перламутр на стенах и на её халатике (бывшем) – это, оказывается, специальный состав, призванный предотвращать палату от разрушений.

– Видишь ли, – доверительно сообщила она мне. – мы, боевые маги, в бессознательном состоянии очень часто реагируем на внешние раздражители на инстинктах. А основной инстинкт у нас один: бей первым.

И, пока я хлопала глазами, переваривая ещё и этот кусочек информации, она мягко волокла меня по коридорам в сторону нашей, как она сказала, комнаты, легкомысленно пересказывая свежие сплетни о людях (а люди ли они?), которых я совершенно не знала. Эта девушка не казалась мне беззаботной сплетницей, болтающей без умолку, но сейчас именно так она себя и вела. Лишь оказавшись на кровати в нашей комнате и обозревая свое новое жилище, пока Мириэль вышла за чаем для нас обеих, я смогла понять, почему она так себя вела: моя соседка делала все, чтобы я почувствовала себя непринужденно. Она забивала эфир, не давая мне почувствовать себя не в своей тарелке.

– Ну, Вася, как считаешь, уживемся мы тут? – поинтересовалась я у джинна.

– Я же сказал, что не Вася, – придирчиво инспектируя тумбочку, насупился тот. – Переставь мою бутылку на подоконник, здесь слишком мало света. И закрой окно, мне будет дуть, я могу простудиться.

Кто бы мог подумать, что джинны такие сложные соседи?