Триумф безголовых

Глава 7

– Припоминаю, что когда меня привязали к дереву, я слышал неподалеку странный шум, – сказал Таврий, изучив склеп Дироусов и тоже не найдя ничего подозрительного. – Звук был похож на… как бы его описать…

– На движение каменных плит? – подсказал Пивной Бочонок.

– Пожалуй, да, – кивнул священник. – Но было еще что-то. Только не механическое, а похожее на орлиный клекот или… Знаешь, некоторые птицы вместо пения издают щелчки, похожие на звук кастаньет.

– Вам никогда не доводилось сталкиваться с гномьим отродьем, святой сир? – неожиданно поинтересовался монах.

– Нет, Господь миловал. А что? – Вопрос показался курсору странным.

– Ничего, просто спросил. – Кажется, ван Бьеру не хотелось пугать его разговором на эту тему, да еще на кладбище. – Как бы то ни было, мы на месте. И где-то здесь есть вход в убежище молчунов.

– Надо поискать секретный рычаг, открывающий этот вход, – предложил Таврий.

– Можете не стараться, – не одобрил его идею кригариец. – Наши враги не идиоты. Вряд ли их логово можно открыть снаружи. Оно отпирается изнутри по особому сигналу.

– И что это за сигнал?

– Хороший вопрос, святой сир. Разумеется, это не стук и не звон колокольчика – зачем поднимать на кладбище лишний шум? Ни на одной поверхности в склепе нет следов ударов – ни старых, ни свежих. А они непременно остались бы, кабы всякий раз, чтобы войти в логово, его хозяева били по камням чем-то твердым.

– Тогда что же остается? – Курсор вновь оглядел стены и пол гробницы. – Огонь?

– Полагаю, да. Взгляните-ка на эту трещину.

Баррелий указал на плиту одного из саркофагов. Она была расколота надвое, но продолжала лежать на своем месте. Только ее половинки были сдвинуты не до конца и между ними виднелась щель. Узкая – даже палец не просунуть. А если поднапрячься и просунуть, то уже не высунуть. Еще туда можно было вставить сплюснутый конец ломика – мы захватили с собой из лавки Гезира кое-какой инструмент разорителей могил, – но это тоже ничего бы не дало. Плита была слишком массивной, и снять ее могли бы не менее полудюжины человек с большими ломами.

– Здесь какие-то черные полосы. Похоже на сажу, – сообщил Таврий, потерев края трещины и изучив грязь, что налипла на палец.

– Она и есть, – подтвердил монах. – Кто-то здесь жжет бумагу, которую пихает в щель, а оставшуюся сажу сметает, чтобы скрыть улики. Но сажа – коварная штука. Сколько ее ни сметай, все равно остаются следы. Ну что, святой сир, вы готовы проверить нашу догадку или нет?

– Если ты готов, кригариец, то я – тоже, – кивнул священник. – В конце концов, мы явились сюда не затем чтобы останавливаться на полдороге.

– Отлично, – подытожил ван Бьер. – Тогда приступим. Горшок! Эй, Горшок, оглох, что ли?

– Да, сир! – Я замешкался, поскольку еще не привык к своему новому фальшивому имени.

– Дай сюда карту, – велел Пивной Бочонок. – Все равно она нам больше не нужна. И огниво с паклей. Буду мастерить отмычку для этого тайника.

– Ты уверен, что фокус сработает? – спросил у него Таврий.

– Скоро выясним. По крайней мере мне известно, что не все молчуны прячутся в этой дыре. А значит из города к ним могут заявиться гости, за которых мы себя и выдадим.

Кригариец разорвал карту на четыре части – а вдруг бумага нам еще понадобится? – и поджег четвертинку от запаленной огнивом пакли. После чего просунул воспламенившийся пергамент в щель. Как глубоко он упал, неведомо. Но он не остался лежать на дне саркофага, а провалился дальше – это можно было разглядеть.

– Мы с Горшком спрячемся снаружи за углом, – предупредил Баррелий курсора. – А вы, святой сир, выманите из-под земли тех, кто оттуда явится, и подадите мне сигнал. Это важно. Потому что если они почуют опасность и успеют закрыть выход, второго шанса у нас не будет.

Что ж, Псина не солгала. Вскоре после того, как горящая бумажка упала в щель, послышался глухой скрежет, и один из саркофагов – не тот, где треснула плита, – стал медленно выезжать вперед. А когда он остановился, между ним и стеной склепа в полу зияла прямоугольная дыра. Такая, в которую можно было протиснуться лишь боком.

Напортачив ночью, на сей раз Таврий не подкачал. И сыграл отличную приманку для наших врагов.

– Эй, вы! Хулиганы, которые отобрали у меня блитц-жезл! – взвизгнул он, держась в стороне от дыры, откуда могла вылететь стрела. – Мне известно, где вы прячетесь! Эй, я к вам обращаюсь! Верните жезл, и я уйду. Клянусь, я никому не расскажу про ваше подземелье. Мне нет до вас ни малейшего дела! Просто отдайте жезл и все! Вам его никому не продать, а для меня он очень ценен! Я могу за него заплатить! Да, конечно! Скажите, сколько вы хотите киферов, и я принесу!

Расчет курсора оказался верным. Придав голосу страх и волнение, он дал понять, что его никто не защищает, и что он по-прежнему тут один. Как он выпутался из веревок и открыл тайник, было не столь важно. Куда важнее, что священник разоблачил убежище молчунов и стал нежелательным свидетелем. А это значит, что отпустить его восвояси они теперь не могли.

Сигнал Таврия не заставил себя ждать.

– Ну наконец-то! – воскликнул священник чуть погодя. – А я было решил, что не докричусь до вас двоих!

Последние слова курсора оповещали кригарийца о том, сколько противников выбралось из-под земли. Неизвестно, как долго еще прожил бы Таврий, но молчуны не успели ему навредить. Потому что когда в гробницу ворвался Баррелий, вред был причинен уже им.

Ван Бьер не задавал вопросов. В правой руке он держал «эфимец», а в левой увесистый булыжник. Который был немедля брошен в щель, откуда как раз показался второй молчун. Все, что он успел, заметив летящий камень, это бросить арбалет и закрыть голову руками. Что ему не слишком помогло. Удар отбросил его назад, и он стукнулся затылком о край прохода, после чего скатился вниз по узким крутым ступеням.

Первый мнимый гариб не растерялся и тотчас напал на монаха. Но тот отразил его саблю мечом и пнул врага в коленную чашечку. Поэтому второй выпад молчуна получился неуклюжим. Баррелий даже не стал отражать эту атаку. Уклонившись, он подскочил вплотную к противнику и вонзил тому «эфимец» в левый бок. А потом столкнул жертву в щель на упавшего соратника. После чего спрыгнул туда сам, опасаясь, как бы другие молчуны не успели закупорить вход.

Судя по дальнейшему шуму, опасался Баррелий не зря – внизу у лестницы был кто-то еще. Мычание, которое издавал явно не кригариец, вскоре умолкло. Но поскольку мы с Таврием не видели дерущихся, эти мгновения показались мне долгими. Ван Бьер кинулся в неизвестность, где его могло поджидать все, что угодно. И быстро отступить у него не выйдет – два тела на узкой лестнице загромождали ее почти целиком.

Курсор в волнении переминался с ноги на ногу, поглядывая то на вход в подземелье, то на меня. Кинжал в моей руке и угрюмые взгляды, которые я бросал на слугу Громовержца, тревожили его. Вряд ли я походил на убийцу, но скрывать свои чувства я не умел и не пытался. Если Баррелий не выберется обратно, Таврию подавно не стать моим союзником. А если он попытается меня схватить, я покажу ему, чему успел научиться у кригарийца.

Вскоре шум утих и наступила тишина, продлившаяся еще какое-то время. И когда ее нарушил голос, он к моему немалому облегчению был мне знаком.

– Идите сюда, святой сир! Вам надо обязательно на это взглянуть, – позвал курсора монах. Про меня он тоже не забыл: – И ты, Горшок, спускайся. Надо закрыть вход, чтобы никто сюда больше не нагрянул.

Дабы мы не споткнулись, ван Бьер убрал с лестницы тела, попутно добив мечом молчуна, который был лишь оглушен. Еще один труп мы обнаружили, когда присоединились к кригарийцу. Третьего противника он зарубил возле деревянного механизма, упирающегося в потолок рукотворной пещеры. Довольно просторной, надо заметить. Бревенчатая крепь, не позволяющая ей обвалиться, достигала высоты в полтора человеческих роста. И была изготовлена не тяп-ляп, а очень надежно. А приделанные к столбам факелы разгоняли здешнюю темноту.

Едва мы спустились, Баррелий начал вращать огромное колесо-ворот. Сам же механизм упирался в дно закрывающего щель саркофага и двигал его от стены и обратно.

Таврий тем временем осмотрел трупы, но к своему огорчению не нашел у них блитц-жезл.

– Что там в глубине? – поинтересовался он, глядя в шахту, которая дальше шла под уклон. В ней тоже горели факелы, но вскоре она сворачивала вправо, и ее конец был отсюда не виден.

– Вы спрашиваете меня, как будто я тут раньше бывал, – отозвался ван Бьер, продолжая крутить ворот. – Я разглядел в конце коридора какой-то зал. Там темно, но он великоват для обычного тайника. Я бы даже сказал, он слишком огромен.

– Там кто-нибудь есть? – насторожился курсор.

– Очевидно, нет. Иначе он давно примчался бы на шум.

– Но вы не уверены, что перебили всех, кто здесь прятался?

– По моим сведениям, их было восемь. Впрочем, кто-то из них мог ночью уйти.

– Или к ним могло подойти подкрепление.

– Или так. Поэтому я лучше закрою выход от греха подальше. Если что, мы знаем, как его открыть. А так по крайней мере нас от него не отрежут.

Я взглянул на нависшее над нами дно саркофага. Даже несмотря на свет факелов чудилось, будто мы очутились в могиле. Тем более, что наверху и впрямь было кладбище.

В обнаруженном кригарийцем зале действительно царил мрак. Но мы забрали из шахты факелы и рассмотрели место, куда на сей раз угодили.

Оно разительно отличалось от шахты с ее крепями и неровными стенами. Это помещение было высотой уже в три человеческих роста и полностью отделано каменными плитами. Его потолочные своды поддерживались колоннами и арками, отчего казалось, будто мы пришли в храм. Вот только что за храм упрятан глубоко под землю? И где в нем алтарь, статуи и прочее ритуальное убранство?

– Это не канализация, – заметил ван Бьер, принюхавшись. – Вони нет и вообще тут сухо.

– Канализация под кладбищем не проложена, – согласился курсор. – Все это напоминает Боденлоз – древнейший город, на месте которого был когда-то основан Тандерстад. Под столицей и по сию пору много таких пустот. Например, подвалы нашего главного храма. Не секрет, что это фрагмент катакомб, построенных тысячу лет назад во времена Боденлоза. Однако я не слышал, чтобы под Тотенштайном находили нечто подобное.

– Ну вот, теперь нашли, – заключил Баррелий. – Ага, вижу дверь! Надо полагать, раз здесь пусто, самое интересное прячут за нею.

Не считая входа в шахту, дверь в зале была одна. И она, в отличие от ветхой двери склепа, выглядела почти как новая. А прямо над ней в стене имелись два узких окошка, похожих на бойницы в крепостной стене.

Или это и были бойницы?

В последнем Баррелий не усомнился. Едва разглядев дверь и окошки, он тут же велел нам спрятаться за колоннами. Впрочем, если бы кто-то следил за залом из бойниц, он бы уже нас заметил, ведь мы несли факелы. Но за дверью не слышалось оживления, и ван Бьер рискнул подойти и проверить, не заперта ли она.

Замок на двери был не из дешевых: врезной, сделанный в мастерских Хаммерстада. Такие же замки стояли на сундуках в вейсарских банках, а значит следующее помещение не пустовало и там хранилось что-то ценное. Или кто-то ценный. Например, связанный пленник-кригариец.

Толкнув дверь, Баррелий удостоверился, что она заперта, после чего подозвал меня:

– Горшок! Сумку с инструментами сюда.

Инструменты, которыми снабдила нас Псина, я носил в торбе за спиной. Был среди них и набор отмычек, с которыми монах умел обращаться. Не так ловко, как Вездесущая, но поковырявшись в замке, ван Бьер в конце концов что-то подцепил, и тот, щелкнув, открылся.

Таврий, нахмурившись, глядел, как язычник не стесняясь использует при нем воровские навыки. Иными словами, делает то, за что в Тандерстаде ежегодно отрубали руки десяткам воров. В иное время святой сир наверняка осудил бы подобный грех. Но обещание ван Бьера отыскать блитц-жезл заставляло курсора помалкивать.

Однако когда с замком было покончено и кригариец взялся за дверное кольцо, на него вдруг нашла оторопь. Он посмотрел сначала на бойницы, а затем прильнул ухом к двери.

– В чем дело? – осведомился полушепотом Таврий. – Там кто-то есть?

– О да, – уверенно кивнул монах. – Ваша птица, святой сир, пение которой вы слышали минувшей ночью.

– Не понимаю, – удивился курсор. – Какая еще птица?

– Та, что издает щелканье вроде кастаньет, забыли? – напомнил Баррелий. – Я до последнего надеялся, что вам померещилось, но теперь вижу, что нет. Похоже, люди без языков умеют приручать себуров. И эта гномья тварь поджидает нас прямо за дверью…