Тринадцатый час ночи

Глава XIV ТРИНАДЦАТЫЙ ЧАС

Скорее всего Жорка Тягунов не очень долго находился в окаменелом состоянии. Должно быть, те самые десять минут, за которые паучиха сварила в печи свое колдовское зелье и прочла заклинания, которые простым смертным не положено слушать.

По идее, Тягунов должен был сильно волноваться — ведь паучиха обещала, что, когда наступит тринадцать часов ночи, появится некий Покровитель. А Жорка еще до того, как в подвал полез, стал догадываться, что этим Покровителем может оказаться сам сатана. Опять же ведьма грозилась, что Витька Мышкин будет принесен в жертву этому самому Покровителю. Уж чего страшнее, казалось бы! Вполне логично было бы и засомневаться: а не обманет ли паучиха? Что ей стоит теперь, после того, как Тягунов доставил ей из подземелья все нужные прибамбасы, и его, несчастного, в жертву принести? Если она предлагала Жорке уйти и добираться самостоятельно, так это еще не значило, что она его и впрямь отпустить собиралась. Просто знала, что Тягунов не пойдет среди ночи на станцию да и надеется избежать нахлобучки от родителей. Кое-какие мыслишки на эту тему у Жорки мелькали непосредственно перед тем, как ведьма его отключила, но он старался их отогнать.

А вот после того, как Жорка вновь обрел способность видеть, слышать и говорить, в душе у него воцарилось полное спокойствие и равнодушие. Ему стало абсолютно все равно, что произойдет и с ним самим, и с Мышкиным, и с родителями, которые так и не дождутся их с этой лыжной прогулки… У него в душе как бы все смерзлось, окаменело.

Если бы Жорка не находился в таком заторможенно-замороженном состоянии, то скорее всего заметил бы, что паучиха явно взволнована и даже находится в состоянии, близком к панике. Ведьма сразу четырьмя лапами нервно перелистывала свою черную книжищу, судорожно почесывала лысый череп пятой, а подбородок — шестой. Седьмой и восьмой она время от времени притопывала по полу. Кряхтела, кашляла и невнятно бормотала что-то себе под нос, хотя вообще-то носа у нее не имелось. Можно было догадаться, что у нее какие-то проблемы возникли. А какие? Чугун с варевом она уже вытащила из печи, и теперь он стоял на полу и остывал, исходя каким-то темно-синим паром с очень резким запахом.

— Не получается! — Это были первые членораздельные слова, которые Жора услышал от паучихи после своего пробуждения. — Мешает кто-то! Мешает!

Ведьма еще раздраженнее затопала задними лапами по полу, а затем вновь принялась листать книгу.

— Вроде бы все, как положено, изготовила… — бормотала паучиха. — И раствор синий получился, и пар идет такой, как нужно, — а вот поди ж ты! Неужели кто-то Серафиму надоумил?! Но она ведь и мальчишек этих в глаза не видела, и не родня они ей, да и не местные совсем. Что ж делать-то?! Ведь вот-вот уже…

Ведьма не успела договорить, как печка, до того стоявшая прочно и неколебимо, мелко задрожала, и внутри ее, там, где угли тлели, послышалось гудение, очень похожее на то, которое издает мощный трансформатор: дзу-у-у-у-у! Только трансформатор обычно гудит нудно и монотонно, а гудение, шедшее из печи, с каждой секундой становилось все басовитей и громче.

— Проканителилась! — со страхом и досадой проскрипела паучиха. — А он-то придет как часы… Ох, что будет!

Заторможенность и замороженность стали постепенно уходить. Жора уже перестал ощущать полное равнодушие к своей судьбе и помаленьку начал интересоваться тем, что происходит вокруг. Например, он уже понял: вот-вот сюда явится тот самый Покровитель, и уловил, что ведьма ждет его появления со страхом. Потому как она что-то не то сделала или не так, как требовалось.

Печка тряслась и гудела все сильнее, казалось, будто она вот-вот рассыплется на куски и кирпичи разлетятся в разные стороны. Однако каким-то непонятным образом от этой тряски печка не потрескалась и даже побелка с нее не осыпалась.

Еще через минуту-полторы все оконные стекла задребезжали, стали трястись и пол, и стены, и потолок — короче, весь домишко заходил ходуном. Паучиха ухватилась лапами за кресло, которое то и дело подскакивало и стучало ножками по полу. Витька, опутанный паутиной, раскачивался под потолком, будто матрос в подвесной койке во время шторма, а Жорке, чтоб устоять на подпрыгивающем полу, пришлось обеими руками уцепиться за паутину, благо, как уже говорилось, она была толщиной с бельевую веревку.

А потом из печи, хотя задвижка трубы вроде бы была открыта, внезапно повалил густой черный дым. Причем, вопреки законам физики, дым не стал подниматься вверх, к потолку, а, наоборот, стал как бы выливаться на пол и ровным слоем растекаться по нему. Тряска прекратилась, гудение как-то плавно перешло в клокотание, похожее на то, что издавал чугунок, когда паучиха кипятила в нем варево.

Черный дым за несколько минут полностью скрыл пол, и тот стал совершенно гладким и блестящим. Жорке даже стало казаться, будто это и не дым вовсе, а что-то жидкое, типа нефти или мазута. Сперва дым дошел до щиколоток, потом аж до колен добрался… Тягунов успел подумать, не задохнется ли, если дым его с головой накроет, но произошло совсем иное.

— Хо-хо-хо-хо! — Тяжкий басовитый хохот, совсем непохожий на скрежещуще-скрипучее «хэ-хэ-хэ» паучихи, сотряс воздух, и от этого хохота у Жорки аж во рту пересохло и какой-то соленый привкус на языке появился.

В ту же секунду поблизости от кресла, где сидела явно перепуганная паучиха, слой черного дыма, застилавший пол, вдруг вспучился. Образовалось нечто похожее на непрозрачный полукруглый пузырь, но такая фигура продержалась не больше секунды. Пузырь в мгновение ока вытянулся до потолка и превратился в черный столб диаметром почти в целый метр. А в следующую секунду этот столб начал вращаться, будто смерч-торнадо, который Жорка как-то видел по телику. Дым, растекшийся по полу, стал с огромной скоростью втягиваться в этот смерч, и меньше чем через минуту дыма над полом не осталось.

— Хо-хо-хо-хо! — Хохот ударил по барабанным перепонкам, как раскат грома, а столб дыма с огромной скоростью стал менять очертания. Сперва он сузился вверху и внизу, заострился на концах и стал походить на сигару или веретено. Потом, не переставая вращаться, веретено начало сужаться в середине, а вверху расширяться. Еще через некоторое время фигура стала походить на шахматного слона, и вращение ее замедлилось. При этом дым все больше уплотнялся и очертания фигуры с каждой секундой теряли расплывчатость. Наконец вращение прекратилось, и Жорка увидел перед собой нечто похожее на статуэтку «Оскара», только не золотую, которую вручают киношникам, а черную и блестящую, как будто облитую нефтью. Ну и, само собой, размером побольше — метра три в высоту.

Но и такой фигура оставалась недолго. На заостренной книзу и приплюснуто-округленной вверху голове возникли огромные, острые и искривленные рога, не меньше, чем у быков, которых выращивают для корриды. Поблизости от них развернулись большие, вытянутые и заостренные уши с кисточками. Потом появился огромный горбатый нос, из ноздрей которого время от времени выскакивали язычки зеленоватого пламени. Под низко скошенным лбом распахнулись треугольные зловещие глазищи без белков и зрачков, жутко засветившиеся зеленым огнем. Наконец раскрылась огромная, утыканная зубищами пасть, и очередной раскат громогласного, воистину дьявольского хохота заставил Жорку втянуть голову в плечи:

— Хо-хо-хо-хо!

Теперь уже от дыма и следа не осталось. Чудовище, появившееся в комнате, казалось сделанным из вороненой стали, на которой играли тусклые багровые блики от керосинового фонаря. От плеч, локтей, запястий во все стороны торчали граненые шипы, а шестипалые лапы заканчивались длинными и острыми, чуть загнутыми когтями. Паучиха казалась по сравнению с ним безобидной букашкой. На Тягунова накатил такой страх, какого он никогда не испытывал. Даже в подземелье, когда у него змея на шее висела. Он бы с удовольствием побежал отсюда со всех ног, если б смог. Но куда там! Ноги не слушались, они ни согнуться, ни разогнуться не могли. Даже упасть и спрятаться Жорке не удалось бы — оставалось только стоять и ждать своей участи.

Ведьма торопливо спрыгнула с кресла, встала на пол шестью лапами, а передними угодливо пододвинула кресло к рогатому страшилищу. Тот, ни слова не говоря, уселся, послышался треск, вроде как от электрического разряда, мигнула лиловая вспышка, и к потолку вспорхнуло облачко желтого дыма. Едко запахло серой.

— Ну, — пророкотал рогатый грубым, низким басом, от которого задребезжали стекла в окнах, — ты сделала то, что я велел?!

— Не погуби, Государь! — Паучиха опустилась на все восемь лап и низко, до самого пола, склонила лысую голову. — Все, как ты велел, сделала! Мальчишек сюда заманила, напугала, закрутила в паутину. Подземелье колдовством открыла, послала одного собирать что потребно. Потом, как ты велел, все приготовила, но не выходит ничего! И в книге твоей об том записи нет… Должно быть, кто-то проведал да и мешает нам! Серафима скорее всего.

— Серафима?! — взревел демон, и зеленоватое пламя вырвалось у него не только из ноздрей и рта, но даже из глаз и ушей. — Как такое быть могло?! Как она узнала?! Отвечай, паучье отродье!

— Не знаю, не ведаю о том, Государь-Покровитель! Должно быть, кто-то ей сообщил, что мальчишки потерялись, вот она и вмешалась…

— А ты куда смотрела?! — безжалостно рявкнул демон. — Тебя для чего колдовству обучили? Для чего тебя, ведьму, столько лет на земле держат, когда еще триста лет назад могли на сковородку отправить?! Неужто не можешь с Серафимой справиться?! С простой деревенской старухой, которая в настоящей магии ничего не понимает!

— Не так-то оно просто, Государь, — залепетала паучиха. — Вера у нее, Серафимы, крепка. Все мое колдовство от нее, как горох от стенки, отскакивает. Одна надежда на тебя, Покровитель…

— «Одна надежда»! — свирепо сверкнул глазами демон. — Да, могу я и без тебя, дуры старой, управиться. Только вот время на это уйдет, понятно? Мое дело — явиться и забрать готовое, а не делать за тебя твою работу. Ты должна была приготовить зелье к тринадцатому часу — где оно? Полнолуние бывает раз в месяц! Что мне теперь, месяц ждать?

— Не виновата я, — заскрипела паучиха, — сил у меня нет против Серафимы! Уж тебе-то, Государь-Покровитель, она воспротивиться не сумеет…

— Ну раз так, — прогромыхал демон, — то и в тебе мне нет нужды! Ступай куда тебе положено!!!

В ту же секунду из печи, где вроде бы опять мирно рдели дровяные уголья, обдав Жорку волной горячего воздуха, вырвался огненный вихрь — остроконечная спираль из оранжево-алого пламени.

— А-а-а-и-и-и! — завизжала ведьма, отчаянно задрыгав всеми восемью ногами, когда огненная спираль обвила ее, будто удав свою жертву. В один миг паучиха с треском вспыхнула, как порох, и в считанные секунды сгорела дотла. Осталось лишь облачко дыма, пепла и черной сажи, которое на несколько секунд приняло форму старухи в черной одежде, а затем вместе с огненным вихрем улетело в печь и исчезло.

Жорка успел только глазами захлопать, но даже вскрикнуть от ужаса не сумел — онемел.

— Вот так! Хо-хо-хо-хо! — Демон оскалил свою огнедышащую пасть и направил свои зеленые глаза-треугольники прямо на Жорку.

Тот стоял ни жив ни мертв и давно бы упал, если б не какая-то таинственная сила, мешавшая его ногам подогнуться.

— Что, страшно?! — самодовольно спросил демон. — Это хорошо, что тебе страшно. Я люблю, когда меня боятся. Значит, это ты доставал для паучихи то, из чего она сварила зелье?

Жорка сразу понял, что демон, как и ведьма, умеет читать мысли.

— Ну отвечай, оглох, что ли?! — свирепо прорычал демон. — Язык присох?!

— Д-да… — еле слышно пролепетал Тягунов, потому что очень боялся сгореть в огненном вихре подобно паучихе.

— Молодец, — неожиданно похвалил рогатый, и в его голосе даже какие-то нотки уважения прозвучали. — И что, змея у тебя на шее висела?

— Ага, — кивнул Жорка.

— И тени в зеленом тумане показывались? — спросил демон почти человеческим голосом. — И руки из стены высовывались?

Тягунов только утвердительно кивнул.

— Да ты, оказывается, настоящий храбрец! — оскалилось чудовище. — Это я уважаю. Стало быть, ведьма тебе сказала, что отдаст мне Витьку Мышкина, а тебя отпустит? Верно?!

— Да, — ответил Жорка, стараясь не смотреть на пасть демона, из которой то и дело вылетали клубы зеленого пламени.

— Стало быть, ты старался ради того, чтоб спасти себя, так? И что, тебе совсем Колобка не жалко? — прищурился черт.

— Почему? — обиженно произнес Жорка, набравшись духу. — Мне его жаль, конечно, но ведь паучиха меня выбрала. Не буду же я сам себе неприятности искать?

— Та-ак, — с интересом протянул демон. — Стало быть, таким отсталым предрассудком, как «сам погибай, а товарища выручай», ты не страдаешь?

— А почему я должен из-за Витьки погибать? — Тягунов почувствовал, что у него голос окреп. — Мало того, что я из-за него, неуклюжего Колобка, ведьме попался, так мне что, надо еще на смерть напрашиваться?!

— Очень правильно мыслишь! — похвалил адский представитель, и Жорка впервые воспринял его оскал как улыбку. — Закон джунглей суров: каждый сам за себя! Теперь вижу, что старая ведьма в тебе не ошиблась. Но все равно возвращать ее на землю я не стану. Это ж срамота, а не работа! Не могла с бабкой Серафимой разобраться!

Как видно, демон сильно разозлился, и у него опять зеленое пламя из ушей вырвалось.

— Вот негодяйка эта Серафима! — прорычал черт, зачерпнув половником раствор, приготовленный паучихой из собранных Жоркой компонентов. — Судя по запаху, зелье составлено правильно… Но не работает. Почему?

— А как оно должно работать? — осмелился спросить Тягунов, хотя еще минуту назад ему бы и в голову не пришло этим интересоваться.

— Ты, кажется, задал вопрос? — прозвучал не то угрожающе, не то испытующе бас демона. — Вообще-то я мог бы сказать, что это не твоего ума дело, но мне нравятся любопытные. Любопытство, между прочим, очень полезная вещь. С нашей точки зрения…

Демон сделал небольшую паузу, уставившись на Жорку своими жуткими огнедышащими глазами.

— Наверно, ты понимаешь: что если я расскажу тебе, зачем нужно это зелье и как оно работает, то открою тебе великую тайну?!

Жорка смог только кивнуть — опять страх одолел.

— Да, ты это прекрасно понимаешь, — зловеще произнес демон. — И догадываешься, что, открыв тебе эту тайну, я уже не смогу просто так отпустить тебя отсюда. Ты этого очень боишься, верно?!

— Ага… — пролепетал Тягунов.

— И зря боишься, — голос демона стал чуть помягче. — Во-первых, я могу не ответить на твой вопрос, а прямо сейчас отправить тебя домой, как тебе обещала ведьма: р-раз! — и ты дома. Но тогда тебе придется долго объяснять, куда подевался Витька. Если ты расскажешь им чистую правду, то есть о том, что вы угодили в плен к ведьме, о том, что ты встречался со мной, то, боюсь, тебя отправят к психиатру…

— Но ведь она обещала, что никто ничего не спросит! — воскликнул Жора.

— Да, она именно это обещала, она думала, будто сумеет изготовить зелье. Точнее, что это самое зелье будет работать. Видишь, я уже почти начал объяснять тебе, в чем предназначение вашего варева… Но дальше, увы, рассказать не смогу, если ты желаешь поскорее очутиться дома.

Тягунов мигом понял, что если черт и впрямь отправит его домой, то там придется отвечать на очень много вопросов. И дома, и в школе, и, может быть, даже в милиции! Сразу появились страх и стыд. Конечно, Жоркины родители обрадуются, что сын живой нашелся. Но ведь его папа — друг Витькиного. Они тоже когда-то вместе учились в школе. И если Жорка вернется, а Витька нет, то так просто этого никто не оставит. Но разве можно сказать правду? Насчет психиатра, возможно, демон преувеличил, но Жорку просто заподозрят во вранье. Подумают, будто он просто бросил уставшего Колобка в лесу, а сам ушел… Да его все в школе возненавидят! Будут считать подлецом и трусом — а это жуть как противно. Опять же у Витьки, говорят, есть двоюродный брат — здоровенный, в восьмом классе учится. Правда, в другой школе и в другом районе, но ведь может приехать и разобраться?!

— Не лишняя мысль, — подвердил демон, прочитав Жоркины мысли. — Тем более что у этого кузена есть разряд по боксу… Мало не покажется! Но все-таки рассказывать тебе о зелье я не буду. Сейчас мне некогда этим заниматься. Осталось всего сорок минут от тринадцатого часа!

Вот тут-то кто-то Жорку словно за язык потянул.

— Нет! — пискнул он. — Не отправляйте!

— Ты что, не хочешь домой? — пробасил демон с хорошо сыгранным удивлением. — К маме и папе?!

— Нет, — пояснил Тягунов, — к маме и папе я хочу, но я не хочу, чтоб меня спрашивали, куда делся Витька…

— Боюсь, что это будет очень сложно сделать, — пророкотал демон. — Ведь неизвестно, смогу ли я заставить зелье работать. А без него ничего не получится. К тому же времени остается все меньше и меньше… Ведь после того, как истечет тринадцатый час, я вынужден буду уйти отсюда. Конечно, если ты поможешь мне, то я постараюсь успеть.

— А что надо делать? — с надеждой спросил Жорка. — Опять в подвал лезть?

— Нет, — усмехнулся черт, — это уже не понадобится. Но для того, чтоб привести зелье в действие, потребуется кровь…

И адский гость оскалил свою ужасную пасть, утыканную не то акульими, не то крокодильими зубищами. Тягунова в жар бросило.

— Ну вот, — хмыкнул демон, — ты и затрясся. Нет уж, лучше я тебя домой отправлю. А кровь из пальца у Мышкина я и сам как-нибудь возьму…

— Так вам нужна кровь Мышкина?! — воскликнул Жорка чуть ли не с радостью.

— Вполне достаточно одной капли, — прогудел демон. — Я ведь не вурдалак какой-нибудь. Уколешь его в указательный палец и прижмешь к листу бумаги, чтоб получился отпечаток, — вот и все. Ну ты согласен?

— Конечно, конечно… — забормотал Тягунов.

Сверкнула искорка — и на столе возникла какая-то металлическая штучка вроде той, чем пользуются медсестры-лаборантки, которые берут кровь на анализ. Когда Жорка был маленький, он этой штуки очень боялся, потому что она хоть и быстро, но больно колола. Теперь те времена давно прошли — подумаешь, палец проколют, ерунда! Кроме этой штучки — названия ее Тягунов не знал — на столе появился чистый лист голубовато-серой бумаги.

— Значит, напоминаю еще раз, — строго пробасил демон, — прокалываешь колючкой указательный палец на левой руке, выдавливаешь каплю крови и прижимаешь к листу. Действуй!