“Какая разница, на месте разберемся”, - подумал он и оказался на большой, лежащей на вершине холма, площади. В ее южной оконечности высился окантованный зелеными клумбами
12-метровый каменный прямоугольник, из арок которого выходили бронзовые люди - в военной форме, и мирные граждане. Справа и слева от возглавлявшего восставших человека стояли люди из другой страны. Военачальники. Один из них умер глупой и нелепой смертью, полный надежд и в зените славы, другой прожил долгую жизнь и ушел почти забытый всеми, одинокий, ошельмованный и оклеветанный. Вериэну стало не по себе, когда он ощутил энергетическое поле и ауру далекой и огромной северной страны - их родины. Он вдруг увидел ее - великую, но вечно униженную, суровую и беспощадную к врагам и друзьям, многократно преданную и разрушенную внутренними и внешними врагами, но упрямо вновь и вновь возвращающуюся к своим истинным размерам и положению в мире. Она тяжело болела сейчас, и ее будущее было неопределенным. Сделав над собой усилие, Вериэн вернулся к окружающей действительности, осмотрелся вокруг. На другом конце площади располагался небольшой парк с пыльными деревьями.
- Интересно, - сказал Вэриен, и вдруг увидел прямо перед собой бегущую толпу, мощные струи воды, почувствовал резкий удушающий запах. Король Сааранда прикрыл глаза, снова открыл их - наваждение рассеялось, вокруг снова шумела пестрая многоголосая толпа, ярко и празднично светило солнце, и ничто не предвещало событий, которые произойдут здесь ровно через год.
- Очень интересно, - чуть слышно прошептал он и пошел вниз по улице, спускающейся от площади к какой-то реке или заливу.
“Все-таки залив”, - подумал он, выходя на маленькую площадь Галатасарай. Почувствовал пряный запах жарившейся рыбы и, неожиданно для себя, свернул к Цветочному пассажу, в котором продавалось, наверное, все, кроме цветов. Присел за мраморный столик крошечного кафе, которое стояло прямо между рыбными прилавками. Улыбающаяся девушка подала ему кожаную книжечку с меню. Он сделал заказ. Сок и салат принесли почти сразу, жареную дорадо пришлось немного подождать. От нечего делать, Вериэн обратил внимание на сидевших вокруг людей. Семейная пара с очень светленькой девочкой шести лет из страны, один из куплетов гимна которой некоторые предлагают исполнять на турецком языке. Две мужеподобные девицы из города, бывшего раньше оплотом католической веры, когда-то в нем располагалась резиденция папы Римского. Скоро, года через два, они вступят
в законный брак и им разрешат усыновить маленького мальчика. Веселая компания из страны, в одном из детских садов которой детей запрещено называть мальчиками и девочками - они у них среднего рода. А вот и соотечественник Военачальников монумента: высокий и худощавый русоволосый мужчина, внешность и поведение которого категорически не соответствуют стереотипам двадцатилетней давности. Впрочем, нет, кое-что осталось: ни на одном из иностранных языков он говорить не умеет, но, пока молчит, все принимают его за англичанина. Официантка принесла жареную рыбу и с удивлением приняла в качестве оплаты турецкие лиры, а не доллары или евро. Пообедав, Вериэн отправился к площади Тюнель. Узенькие улочки все круче падали вниз, свернув в какой-то переулок, он оказался в очень странном квартале: вместо мостовой - ступени, высоко над головой развевалось выстиранное белье, дома украшены львиными масками. Вериэн спустился к круглой Галатской башне. Поднявшись на смотровую площадку, он смог осмотреть оставшийся внизу великий город: блистающие синевой воды Золотого Рога с перекинутыми через него мостами - Галатским и Ататюрка, более широкий Босфор, утопающий в зелени дворцовый комплекс Топкапы, древняя София и множество великолепных и грандиозных мечетей с уходящими в небо изящными иглами минаретов. И высокие прямоугольники небоскребов с другой стороны.
“Какой прекрасный и необычный город, - подумал Вериэн, - Мне, наверное, захочется вернуться сюда еще раз. Но пора и делом заняться”.
В этом мире он не имел полной силы, но, закрыв глаза, тут же увидел Их. С Алевом и Эвином было все понятно, но Талин
и Кэллоин почему-то стояли между миров и были, словно прикрыты пеленой. И от них тянулись нити к какой-то незнакомой ему светловолосой девушке.
“Нужно отыскать ее”, - подумал Вериэн и вдруг понял, почему попал сейчас именно в этот город.
- Очень и очень интересно, - сказал он, не обращая внимания на окружающих его людей, - Останусь здесь ненадолго.
Вериэн хотел спуститься вниз, но вдруг остановился.
- Так, а это еще что такое? - удивленно произнес он.
Темная Талин. В МИРЕ ЗА ЧЕРНЫМ ЗЕРКАЛОМ
(продолжение)
База Стражи священного леса Саранда - несколько добротных зданий, обнесенных невысоким забором, располагалась на опушке. Ворота были открыты и темная Талин с Беренором спокойно прошли во двор.
- А ничего, неплохо живут, - сказала темная королева, осматривая подстриженные кусты, аккуратные клумбы и украшенный мраморной статуей фонтан.
- И явно не голодают, - указала она на один из домиков с дымящейся трубой, - Мы как раз к ужину.
Она перевела взгляд на изящное двухэтажное здание.
- Или сначала здешнее начальство навестим?
- А?тис? - сказал пожилой бородатый мужчина, - Ты откуда здесь? А где…
Он перевел взгляд на Талин.
- Ты кто такая?
- Такое несчастье, - шмыгая носом, ответила она, - Бедная собачка осталась в лесу одна, одинокая и беззащитная. Я привела ее домой, к маме.
- А?тис беззащитный? Да он трех, таких как ты, в один присест съест и не подавится.
- Господи, да он еще и голодный, - деланно ужаснулась Талин.
- А ну-ка пойдем к капитану, - мужчина сделал шаг вперед
и попытался взять Талин за руку. В молниеносном прыжке пес сбил его с ног и повалил на землю. Зубы щелкнули прямо у горла. Боясь пошевелиться мужчина с ужасом смотрел на стоящего над ним Беренора.
- Вот видишь, до чего вы здесь песика довели, - укоризненно сказала Талин, - Он уже на людей бросается.
- Ты же эта девка, - выдохнул бородатый, - Та самая.
- Меня еще никто не называл девкой, - нахмурилась Талин, - Ты был первым и последним. Я бы приказала Беру убить тебя, но беспокоюсь за него - вдруг ты заразный? Отпусти его, Беренор.
Пес неохотно отошел в сторону.
- Веди нас к своему капитану. А потом я разрешаю тебе пойти к реке и утопиться в ней.
Мужчина встал и, сделав приглашающий жест, направился к высокому резному крыльцу двухэтажного дома. Талин и Бер пошли за ним. Они прошли мимо группы людей, сидевших за большим столом на первом этаже, и поднялись по лестнице. За тяжелой дубовой дверью сидел хмурый человек. В руке он держал наполовину наполненный кубок с красным вином.
- Так, - строго сказала Талин, - Злоупотребляем, значит, на рабочем месте? Оружие где? А если на базу враги проникнут, делать что будешь? Выпить предложишь?
Капитан непонимающе уставился на нее.
- Какие враги? Ты кого ко мне привел, Уинсинн? Пошли вон, оба!
- Что значит, какие враги? - подняла брови Талин, - А я, по-твоему, кто? Или чем-то не устраиваю?
Под капитаном сломался стул, и он вверх тормашками полетел на пол.
- Вот так, нормально? А может быть, ты открытые раны, с кровью, предпочитаешь?
Громко ругаясь, капитан вылез из-под стола.
- Да ты же пьяный совсем, - скривилась Талин, - То-то же вы Вериэна до сих пор отловить не можете.
В отравленном алкоголем мозге ошалевшего начальника что-то щелкнуло, и он вдруг вообразил, что странная девица явилась
с проверкой из столицы.
- Прошу простить за внешний вид! - приосанившись, гаркнул он, - Лесная Стража Сааранда всегда готова служить Ордену. Мы делаем все возможное, и, обещаю, очень скоро обнаружим так называемого короля.
- Любопытно, - хмыкнула Талин, - Слушай меня внимательно, капитан. Вериэн уже покинул священный лес. Вы проворонили его. Но со всех сторон сюда направляются его замаскированные сторонники. Встаньте по периметру и не пропускайте никого. Хватайте всех, кто идет в лес, и отправляйте их в столицу. Руадх сам разберется, что к чему. Приказ тебе понятен?
- Так точно, - вытянулся перед ней капитан.
- Надеюсь, ты оправдаешь мое доверие.
- Буду стараться изо всех, - преданно смотря в ее глаза, отчеканил он.
Талин величественно кивнула ему и вышла на улицу. Уинсинн печально последовал за ней.
- Ну, что ты так на меня смотришь? Топиться не хочется? Ладно, отправляйся в ближайший город и рассказывай всем, что Талин вернулась, она одна, совершенно беспомощная, ищет Вериэна. Сюда больше не возвращайся.
Мужчина обрадованно кивнул и побежал к воротам.
- Вот ведь как жить человек хочет, даже на ужин не остался, - сказала псу Талин, - Ну а нам с тобой торопиться некуда. Пошли на кухню, выберем себе чего-нибудь.
Они вошли в пустую столовую, весьма уютную, даже с букетиками лесных цветов на красивых деревянных столах.
- Что ж, сойдет для условий военного времени, - осмотревшись, сказала Талин, - Подожди меня здесь, Бер, у этого столика.
На кухне все были заняты своим делом, на Талин внимания никто не обратил - зашла, значит надо.
- Распорядись подать еду в столовую, - сказала она огромному мужчине в белом фартуке и колпаке.
- Ужин будет готов через два часа, - не поворачиваясь, ответил он.
- Но от обеда ведь осталось что-нибудь.
- Конечно, осталось, - сказала, лежавшая на столе свиная голова.
Повар побледнел, выронил нож и, наконец, обернулся.
- Да, осталось, - пробормотал он.
- Вот и хорошо, я подожду у столика.
- Ты ведь не заставишь ее ждать слишком долго? - снова подала голос свиная голова.
- Не заставлю, - замотал головой повар.
- И вот это мясо с костями пусть принесут, - Талин указала рукой на стоявший в сторонке таз.
- Вы будете его есть? Сырое? - с дрожью в голосе спросил повар, но тут же умолк.
- А почему бы и нет? - подмигнула ему Талин, - Но и обычную пищу тоже.
Она едва успела сесть за столик, как в зале появилась молодая женщина с подносом. Увидев Бера, она облегченно вздохнула
и скоро вернулась уже с тазом.
- Спасибо, - улыбнулась Талин, и протянула ей монетку.
- Это для своих, здесь бесплатно, - замотала головой она.
- Ничего, купишь себе что-нибудь.
Официантка несмело приняла монету.
А мясо откуда? - беря ложку, спросила Талин, - В лесу добыли?
- Нет, что Вы, - испуганно прошептала девушка, - Никто не может охотится в Священном лесу.
- Значит, ваши стражники не столько за Нарландцами гоняются, сколько браконьеров шугают?
- Стражи охраняют Храм и паломников. Люди, которые входят
в лес не там, где можно, а также те, что сходят с дороги, встречаются с Охотниками. С теми, у которых вот такие псы, как Ваш… А?тис.
- А где же паломники останавливаются на ночь?
- В гостинице. Она немного дальше, за оградой.
- Понятно, - сказала Талин, и отпустила служанку.
Через полтора часа они вошли в приземистое здание с длинным коридором, по обе стороны которого располагались двери маленьких комнат.
- С животными нельзя, - сказал седой мужчина, но тут же махнул рукой:
- А, ладно, все равно никого нет.
- Правильно, - улыбнулась Талин, - Я вот тоже раньше выступала всегда за строжайшее исполнение любых законов, а теперь вижу, что иногда это совсем не обязательно. Утром на завтрак и с собой из еды найдется что-нибудь?
- Разумеется.
- И где же ваши паломники?
- По домам сидят, - вздохнул мужчина, - Время такое. Уйдешь, а возвращаться уже некуда. Или - не к кому.
Талин сочувственно покивала головой.
- А о Вериэне здесь говорят что-нибудь?
Служитель испуганно пробормотал что-то невнятное, поправил подушку и вышел из комнаты.
- Да, невесело тут у них, совсем невесело, - сказала Талин, - Устраивайся, Бер, завтра мы расшевелим Ленаар и, возможно, поднимем кое-кому настроение.
Утром она обратила внимание на причудливый лабиринт, выложенный из камней разного размера и формы.
- Это начало паломнического пути, - сказал вышедший проводить ее служитель гостиницы, - Злые духи могут передвигаться только по прямой линии, поэтому они остаются по ту сторону лабиринта. А еще - это символ трудной дороги и испытаний при движении к поставленной цели, пути, ведущего к возрождению
и новой жизни.
- Очень интересно, - посерьезнев, сказала Талин, - Жалко, что я иду в другую сторону.
- Но ты ведь, наверное, вернешься сюда?
- Вернусь, - ответила она, - И перед тем, как отправиться домой, я обязательно пройду по твоему лабиринту.
Вериэн. МЕФИСТОФЕЛЬ И ФАУСТ
Мартин приехал в Стамбул, потому что жить в нем было дешевле, чем в Дрездене, а работать проще, так как не отвлекали знакомые. Телефон он отключил, электронную почту проверял только на особом, известном лишь самым близким людям ящике, а социальные сети всегда презирал и считал развлечением для бездельников. Полученный им грант был невелик, а тема работы - весьма сложная и даже щекотливая. Неизвестно, как отнесутся в обществе к монографии о средневековых сатанистах. Научный руководитель его поддержал, сказав, что для историков нет запретных тем, а что касается современных ряженых, то они его монографию даже и до середины не дочитают, так как ничего не поймут. С истинно немецкой добросовестностью Мартин решил не просто написать
о разнообразных культах Темных сил, но и воспроизвести некоторые из описанных в средневековых источниках обрядов, чтобы убедиться в самой возможности их выполнения. Вполне могло статься, что писавшие о них дилетанты, что называется, лишь надували щеки, и к настоящим оккультистам никакого отношения не имели. Чтобы лучше войти в роль, Мартин даже полностью отказался от вина и постился на протяжении месяца. С его ограниченными средствами это было не трудно. Магический круг, состоящий из четырех концентрических окружностей, был начерчен им не мелом, а углем. Углем же были тщательно прописаны имена демонов часа, дня, времени года, а также тайные названия времени года и земли того времени года, имена Солнца и Луны. Не забыл он записать также характеристики демонов и имена их слуг. А во внутреннем круге были начертаны тайные имена Бога - Adonay, Eloy, Agla, Tetragrammaton. Две восковые свечи и четыре лампады с оливковым маслом слабо освещали комнату. Заперев выход из магического круга знаком пентаграммы, он открыл заранее приготовленный конспект, и по-латински призвал двадцать четыре демона охраняющих этот день недели, семь демонов управляющих днями недели и семь - управляющих известными средневековым астрологам планетами. Потом - семь демонов металлов алхимиков и семь демонов цветов радуги. Дальше читать не понадобилось:
в разных углах комнаты вдруг стали слышны слабые постукивания, призрачные огоньки оторвались от пола и поднялись на уровень глаз, свечи и лампады вдруг погасли, и комната погрузилась в полную темноту. Впрочем, уже через несколько секунд в комнате зажегся обыденный электрический свет и, не обращая внимания на знаки пентаграммы, из круга вышел русоволосый юноша без рогов и хвоста, а также - без усов и бороды. Одет он был скромно и довольно консервативно.
- Добрый день, - запросто обратился он к Мартину, - Я ненадолго. Просто еще в детстве слышал рассказы о здешних чудиках, которые посылают в наш мир какие-то сигналы - типа маячков, по которым можно сюда придти. Мне это не требуется, но для слабых и средних магов - большое подспорье. Вот, любопытно стало на таких, как Вы, посмотреть.
Окинул взглядом скромно обставленную комнату и сел в кресло.
- Послушайте, а что Вам, собственно, говоря, надо? - обратился он к изумленному ученому.
- Господи, ну почему я? - простонал вдруг чудик, - Ежедневно во всем мире тысячи сатанистов мечтают об общении с Вами на шабашах и черных мессах. Я же - простой ученый, который из глупого любопытства решил поиграть с мистикой старинных манускриптов - и, нате Вам, пожалуйста - впускаю в мир Дьявола. Если не секрет, чем моя скромная личность привлекла Ваше драгоценное внимание?
- Дьявола? - удивился Вериэн, - А кто это такой? Не знаю ни одного человека с таким именем.
- Ну, Люцифер, Сатана, Вельзевул, Асмодей…
- Не слышал про таких. Что касается ваших, так называемых, сатанистов… Они, видимо, допускают ошибки в ритуале - достаточно существенные, чтобы их никто не услышал. Да и о латинском или древнееврейском языках они, вероятно, и понятия не имеют. Вы хорошо начали, но у меня были большие опасения, что Ваш опыт закончится точно так же, как и многие другие - то есть безрезультатно. Поэтому я и поспешил войти раньше времени - чтобы не смазывать впечатления. Что касается Ваших заслуг, то, извините, Вы их несколько преувеличиваете. Дело в том, что мое пришествие в этот мир вызвано другими причинами, и Ваше участие не имеет никакого значения.
Вериэн посмотрел на испуганного Мартина.
- В ваш мир, наверное, иногда от нас приходили люди вроде Руадха и его магистров? - сказал он, - Искренне вам сочувствую. У нас не все такие. Скорее, наоборот.
- Да, наверное, - пробормотал Мартин.
- Ну, что ж, рад был познакомиться. Я, пожалуй, пойду.
- Стойте, - умоляюще поднял руки Мартин.
- Ну, что еще? Если Вам нужен миллион евро, извините, благотворительностью не занимаюсь.
- Да, нет, что Вы, какой миллион. Вы только скажите: неужели это правда? Загробный мир существует? Рай, Ад, Чистилище… Вы, действительно, забираете к себе грешников? И души покупаете?
Вериэн смеялся несколько минут.
- Вы же ученый, - сказал он, наконец, - Сами подумайте, зачем мне ваши мертвые? У вас этого добра полные кладбища. И не только. Вот под этим домом, например, лежат три истлевших скелета. Они не захотели умереть на стенах, защищая свой город от штурмующих его крестоносцев, думали отсидеться, откупиться,
в крайнем случае - и были убиты в своем доме, зарезаны как овцы. Потому что победителям нужно было все. А души зачем? У нас другой мир, свои реалии. Ваша цивилизация изменила энергетическое поле и ауру вашей Земли, и она теперь уже не в силах дать вам магические способности. Впрочем, это ваш путь, он очень интересен, и без магии вы прекрасно обходитесь, хоть и не можете забыть то, что было когда-то, сохраняя старые сказки и постоянно сочиняя новые. Но со своими подлецами и мерзавцами, хоть живыми, хоть мертвыми, разбирайтесь сами. Я бы предложил отправлять их в космос, на Луну и другие планеты, которые вы собираетесь осваивать - они настолько плохи для человека, что ни на что другое не годны. Разве что, гадая по ним, дураков обманывать. Меня же никто не заставит забирать ваших грешников в наши прекрасные леса и города, любовно выстроенные многими поколениями гениальных архитекторов.
- А Вы бессмертны там, в вашем мире?
- Нет, только одноклеточные организмы с некоторыми допущениями можно назвать бессмертными. А высокоорганизованные существа несут в себе ген запрограммированной смерти. Возможно, кому-то это и не нравится, но существование каждого человека с биологической точки зрения целесообразно только лет до 50: чтобы родить детей и вырастить их, сохранить и защитить до достижения ими детородного возраста. После этого репродуктивная функция постепенно отключается и начинается неуклонное старение, которое заканчивается, сами знаете чем.
- А превращаться в животных вы умеете?
- В животных? А как Вы себе это представляете? Кошка, например, весит несколько килограмм, я - около 70, куда прикажете девать разницу в массе? И как потом ее восстанавливать? Или Вы имеете в виду очень большую кошку? Энергетически чрезвычайно затратно и непродуктивно. К тому же это будет очень неуклюжая
и абсолютно бесполезная кошка, которой даже пить придется учиться заново. Чужое и непривычное тело, даже, если оно человеческое, это, поверьте мне, очень и очень некомфортно, эффективно использовать его практически невозможно. Поэтому наши старики не трансформируются в юношей. Старое, но свое тело, оказывается гораздо удобней и функциональнее молодого чужого. А какие проблемы ждут мужчин, превратившихся в женщин, и наоборот, Вы представляете? У нас такие превращения запрещены по этическим соображениям и обратные метаморфозы автоматически блокируются. Но желающие иногда все же находятся. Двигательные рефлексы у них сформировались в раннем детском возрасте, а в теле другого пола иной центр тяжести, несколько недель уходит только на то, чтобы переучиться ходить. Бывших женщин просто выводит из себя постоянный запах мужского пота, а бывшие мужчины не могут встать во время месячных.
- Что-то подобное я уже слышал. Да, в ирландских легендах о странной болезни уладов - все мужчины этого народа, за исключением Кухулина, несколько дней в каждом месяце становились абсолютно беспомощными.
- Вот видите. Видимо, когда-то, очень давно, энергетическое поле вашей Земли еще способно было давать вам магические способности, но не все пользовались ими правильно.
Вериэн посмотрел на Мартина и улыбнулся.
- Что касается оборотничества… Смотрите.
В кресле перед потрясенным ученым лежала, свернувшись кольцами, огромная змея.
- Я остался прежним, - сказала она, поднимая голову, - Просто приказал Вам увидеть змея. И Ваш мозг нарисовал картинку, снабдил ее необходимыми подробностями. Я, кстати, не знаю, какого именно змея Вы, сейчас, себе представляете. Могу узнать, но не нужно и не интересно.
- А можно обратно, в человека? - вжимаясь в свое кресло, попросил Мартин.
- Конечно.
Перед ученым снова сидел незнакомый юноша.
- Понимаете, Мартин, законы физического мира невозможно ни отменить, ни обойти. Вот закон всемирного тяготения, например: его действие можно преодолеть, приложив некоторую силу - хоть с помощью магии, хоть без. Бесконечно расходовать силу и энергию невозможно, рано или поздно камень, брошенный Вами, упадет, а сумку Вы поставите на пол. Но закон сохранения материи и энергии нельзя нарушить даже на доли секунды. Ничто не поможет мне взять несуществующее яблоко. Или получить магическую подпитку в вашем мире.
- То есть, здесь Вы необратимо расходуете накопленную в другом мире энергию?
- Да, Мартин. Аура и энергетическое поле Сааранда позволяет некоторым из нас получать ее примерно таким же образом, каким получают электрический ток ваши трамваи и троллейбусы. Стоит оторваться от этих невидимых проводов - и все. Слабые маги тут же становятся обычными людьми, такие как я - способны аккумулировать энергию и некоторое время сохранять свои способности. Но не бесконечно. Рано или поздно и я исчерпаю этот запас, если слишком долго задержусь в этом Мире.
- Спасибо, - сказал Мартин, - А то я чуть было с ума не сошел.
Вериэну понравился молодой ученый, и ему вдруг захотелось продолжить беседу с ним.
- Пожалуйста, - улыбнувшись, сказал он, и спросил:
- А знаете, что было бы, если бы вдруг сошел с ума я? И ни
с того, ни с сего решил заняться делами этого Мира? И при этом, действительно, был демоном, за которого вы меня приняли? Нет? Я бы прогулялся по городу и исполнил сокровенные желания некоторых недостойных людей. Зачем? С целью проверить их приверженность к делам Тьмы. Дело в том, что все они, в отличие от адептов добра, ужасно неискренни. Многие творят Зло только потому, что чем-то обделены в своей жалкой жизни. Выполняя желания таких индивидов, я бы дал им шанс продолжить служение Злу, либо - отказаться от этого служения и перейти в мир нормальных порядочных людей. Как Вам такой метод, нравится?
- То есть, помощь не в награду, а даром?
- Разумеется, в этом и весь смысл.
- Подождите, Вы же сели играть за черных, а ходы делаете, как белые, вполне в христианском духе.
- Я не совсем в курсе вероучений вашего мира, но точно знаю, что дары, не заслуженные человеком, развращают его.
- А если человек, получив помощь от сил Зла, вдруг обратится к Свету и будет прощен?
- Ну, как Вам не стыдно, Мартин. Вы же у нас все-таки историк. Может быть, приведете не легендарный, а реальный, документально подтвержденный пример такого чудесного обращения? А то я как-то запамятовал. Что хорошие люди, дорвавшись до денег и власти, становятся подлецами - это сколько угодно, но обратных случаев что-то не припомню. Так что никакого риска.
Вериен откинулся на кресло.
- Можно довести эксперимент до экстремума и дать некоторым индивидам возможность быстрого и неправедного обогащения. И проследить, чтобы они не были за это наказаны при жизни, - продолжил он, - Таким образом можно попытаться узнать, сколько материальных благ надо человеку для того, чтобы он почувствовал себя счастливым и отказался от воровства и казнокрадства. Впрочем, я могу поспорить, что во всем мире таких сумм нет в наличии. Они будут продолжать воровать даже уже не про запас, а чисто рефлекторно и страшно тосковать, если кто-то лишит их этой возможности. Ведь кое-кто из них, даже самоубийством жизнь покончит, и все будут удивляться: зачем он это сделал?
- Вы опоздали с этой идеей, - сказал немного приободрившийся Мартин, - Такой эксперимент уже проводится в России, а вот
с результатами - угадали. Кстати, Вы знаете, о чем я часто думал, когда был студентом? О том, что силы Зла вначале стремились
к симметричному ответу на вызовы Света. В мир являлись адепты жестоких богов, требовавшие человеческих жертв и гнусностей вроде храмовой проституции. Но скоро поняли, что гораздо проще и эффективнее работать в предложенных оппонентами направлениях. Посланцы Света дали нам Христа и Франциска Ассизского,
а представители злых сил подсунули святого Доминика, потребовавшего во имя Христа до последнего человека уничтожить всех катаров, Торквемаду с инквизицией, и, конечно, Генриха Инститориса и Якова Шпренгера с книгой “Молот ведьм”. Свет нам Мухаммеда, Тьма - его толкователей в духе ваххабизма. Добро - Сиддхаттху (Будду, кстати, уже пятого по счету), Зло - невежественных лам, извративших его учение. И так далее.
- Продолжайте, - улыбнулся Вериэн, - Это ведь не все, не так ли?
- Да. Я еще думал про коммунизм. Это ведь тоже своего рода религия, очень сильная и позитивная. Этот эксперимент, наверное, начинали силы Добра, а продолжали и заканчивали - их антиподы.
- Я с Вами во многом согласен, Мартин, - сказал Вериэн, -
И, если Вам интересно мое мнение…
- Да, очень, прошу Вас.
- Знаете, какова, по-моему, главная слабость сил Света? Они слишком доверяют людям, слишком полагаются на их хороший вкус и на правильный выбор. Им кажется, что достаточно просто указать путь. А Зло так не считает и предпочитает контролировать ситуацию, поэтому часто одерживает победу.
- А Вы как стали бы действовать, став на сторону Добра?
Вериэн посерьезнел.
- Вы сейчас задали очень важный для меня вопрос, - сказал он, - Если бы я представлял Добро и Свет в чистом и незапятнанном виде, то, вероятно, вообще не стал ничего предпринимать. Потому что невозможно изменить людей к лучшему или спасти тех, кто не хочет быть спасенным, без насилия над ними. Но я не ангел и не собираюсь становиться им. А в том, что мои противники адепты Зла - не сомневаюсь. Поэтому я постараюсь уничтожить это Зло
в его же стиле, до конца, бить, пока не буду уверен, что не осталось даже малого зернышка. Не в этом мире, не волнуйтесь, в своем. Я лишь заберу попавших сюда не по своей воле друзей, и мы уйдем отсюда.
Вериэн поднялся с кресла.
- Желаю Вам успехов в работе, Мартин, - сказал он.
- Я тоже хотел бы пожелать Вам победы, - встал ученый, - Скажите, когда Вы уйдете, я буду помнить, о чем мы с Вами говорили?
- Да, - ответил Вериэн, - А меня - забудете.
Он снова оказался на залитой солнцем площади Таксим. Улыбнулся помахавшим ему из окна трамвая девушкам. Спросил сам себя:
- Интересно, какие здесь гостиницы?
Кэллоин. ОБРЕТЕНИЕ СИЛЫ (продолжение)
Утром перед Кэллоином предстало Северное, золотое, лицо Кайласа, которое, по преданию, проявляет отрицательные стороны человека. Многим на этой стороне священной горы видятся два лица - мужское и женское. Проводник показал Кэллоину волчьи следы на красных камнях. Паломники прикладывали к ним свои руки, надеясь, что милосердная Тара, которая превратилась когда-то в волков, чтобы показать путь заблудившемуся паломнику, поможет и им. Они поднялись на “кладбище” Шивацал, напротив которого увидели черную гору с острыми пиками, символизирующими 18 кругов ада.
- Здесь душа, покинув символическое тело, переходит в состояние бордо. Пора снимать одежду, - сказал проводник, и кинул на землю предусмотрительно взятые запасные рукавицы. Кэллоин бросил шапку, потом, следуя внезапному наитию, отрезал прядь своих волос и по взгляду проводника понял, что поступил правильно. Дорога пошла вверх, они миновали камень с повязанным хадаком. Если с его вершины пристально смотреть на большой красный камень, что лежит на горе напротив, человек имеющий связь с Буддой, может увидеть изображение благого Божества. Кэллоин не стал даже и пробовать. Потом они увидели, как пролезают люди под камнями слева от дороги - чтобы получить благословение для пути на перевал. Подниматься было все трудней, голова кружилась, перед глазами стояли радужные круги, легкие разрывались в бесплодных попытках вдохнуть побольше разреженного воздуха. Шатаясь от порывов резкого холодного ветра, Кэллоин двигался вперед. Почти равнодушно прошел он мимо уложенного на носилки трупа пожилой американки.
- Умерла на горе Кайлас, большая честь, - услышал он бодрый голос идущего рядом проводника.
“Еще немного, и я тоже удостоюсь этой чести”, - мелькнула в голове Кэллоина противная малодушная мысль, но он тут же отогнал ее: рано умирать. Не здесь и не так представлял он свою гибель. На одном из небольших привалов, Кэллоин обратил внимание, что некоторые из тибетцев закрывают нос повязками. Экономя силы, он просто указал проводнику рукой.
- Воздух слишком сухой, - ответил тот, - Так лучше, более влажный становится.
На высоте 5265 метров проводник позвал его к камню с тремя отверстиями, который символизировал любовь и благодарность родителям. Выстроившиеся в очередь паломники и туристы садились возле камня, и с закрытыми глазами пытались попасть в них пальцем. Еще через 110 метров они омыли руки в ручье грешного мясника, чтобы смыть с себя грехи убийства животных. Потом был похожий на лошадь камень, дарующий безопасность в верховой езде, и камень, у которого должны просить прощения убийцы тибетских газелей. Наконец, они миновали огромный черный валун
с множеством приклеенных на нем фотографий, и оказались на вершине перевала. Идущих рядом с ними паломников охватило ликование - считалось, что, посредством сострадания Тары, одного из воплощений Парвати, человеку дается здесь новое энергетическое тело. Они двинулись дальше. Внизу блестело озеро Гаурикунд, в котором нельзя купаться - оно создано для Парвати, тело которой истощено помощью людям.
- Топор кармы, - указал на одну из гор проводник.
Спуск был тяжелее подъема. Погода вдруг изменилась. Набежали тучи, посыпал колючий снег. Тропа обледенела и уходила круто вниз, ветер менял направление и бил то в лицо, то в спину. Передвигались они теперь лишь во время затишья - старались сделать как можно больше шагов, а потом, обнявшись, пережидали очередной шквал. С большим трудом добравшись до монастыря Зутулпук, они устроились на ночлег. Кэллоин натер ногу, и проводник быстро обработал ее какой-то странно пахнущей темной жидкостью из бронзового флакона.
- К утру почти все пройдет, - сказал он, довольно улыбаясь, - Средство старое, надежное. Сейчас к нам пришли китайские врачи, они лечат по-своему. То ли дело раньше. У моего деда была бородавка в девятнадцать вшей и три гниды. Монах дал мазь, он потер неделю, бородавка и сошла. А сейчас такие резать предлагают.
- Подожди, я не понял, какие вши, ты о чем сейчас говорил? - напрягся Кэллоин.
- Это размер такой. Наши лекари считали, что семь пылинок равняются одной гниде, семь гнид - одной вши, семь вшей - одному ячменному зерну, семь зерен - пальцу.
“Я бы, услышав рассуждения о вшах и гнидах, наверное, к китайцам пошел”, - подумал про себя Кэллоин, но вслух ничего не сказал. Через два часа, собравшись с силами, маг отправился в пещеру Учителя Миларепы. Если бы он знал, что предстоит ему пережить в ней!
Талин. ГОЛОС НОРМАННСКОЙ КРОВИ (продолжение)
Талин и Хельги встретились на следующий день в номере
4-звездочной гостиницы “Сага Хотел”, находившейся в полукилометре от дворца человека, который так неубедительно играл роль местного конунга, что не верил ему не только Станиславский. Талин ожидала увидеть свирепого воина из старого и очень красивого исторического фильма, который посмотрела по телевизору
в Праге, но в комнату вошел высокий светловолосый атлет в безупречно сидящем строгом черном костюме и даже с галстуком бабочка на белой сорочке.
- Отличный костюм, - сказала она, чтобы как-то начать беседу, - Часто его надеваешь?
- А ты думала, что мы ничего не знаем об этом времени и в час Рагнарека будем сражаться секирами? - спокойно спросил он.
Талин мысленно зааплодировала Одину.
- А чем ты будешь сражаться в Ирландии?
- Разберемся на месте, - пожал плечами викинг, - М16, Узи, Калашников, меч или копье, магия рун и стихотворных строк - какая разница?
- Ты сочиняешь стихи? - удивилась Талин.
- Каждый уважающий себя человек должен уметь сочинять стихи. А тот, кто сочиняет их плохо, должен платить скальдам.
Разговор с Хельги становился все интереснее.
- Почему? - предлагая ему сесть на диван, спросила Талин.
- Если противник обращается к тебе стихами, ты должен стихами и ответить. Не сумеешь - опозоришься навеки. Поэтому в сагах никогда не говорится, что кто-то из героев был скальдом - это само собой разумеется. Только большим или хорошим скальдом. И еще. В наших стихах невозможно заменить или переставить слово. Хорошие стихи навечно сохраняют память о герое или предателе. Ты не представляешь, сколько героев забыто только потому, что о них не написали хороших стихов, и сколько людей поплатилось за то, что обидели умелого скальда. Поэтому норвежский ярл Хакон потерял сознание и наполовину облысел, когда обиженный им исландец Торлейф Ярласкальд прочитал в его дворце ругательные стихи.
А если стихи записать рунами, то они приобретут особую силу. Скальд Эгиль, изгнанный из Норвегии Эйриком Кровавая Секира, оставил на берегу шест с лошадиной головой и рунами, призывающими богов и духов страны выгнать конунга и его жену Гуннхильд. И, ты знаешь, очень скоро младший брат Эйрика помог богам и духам выполнить его пожелание. А в Исландии запрещалось сочинение стихов о женщинах - потому что они действуют как приворотное зелье.
- Абсолютно верно, - подтвердила Талин, - Про обиду и ругательные стихи тоже понятно. А вот насчет похвал… Сколько заплатил, на столько и похвалят, так что ли? Любые ваши пожелания за ваши деньги. Дракона замочить или просто соседа погонять.
У кого на сколько фантазии хватит.
- Ни один скальд не решится приписать конунгу, ярлу, да кому угодно то, чего он не совершал, - серьезно ответил Хельги, - Это, во-первых, насмешка над заказчиком, а во-вторых - посягательство на его благополучие.
Из внутреннего кармана пиджака он достал авиабилеты.
- Наш самолет через 5 часов. Тебе долго собираться?
- Нет, я хоть сейчас готова.
Она посмотрела на его длинные волосы.
- Хочешь, я пока расчешу тебя и завяжу волосы в хвостик? Здесь многие так ходят.
- Женская прическа не подобает воину, - поморщился он и убрал волосы под тонкий золотой обруч.
Талин представила его в декорациях фильма и вздохнула: великолепный Кирк Дуглас отдыхал и нервно курил в сторонке. Не отбили бы и не увели бесстыжие местные нимфоманки по дороге
в Ирландию. В аэропорту Гардемауэр ее опасения полностью подтвердились. И дело было не только во внешности. Хельги буквально излучал волны суровой мужественности, и дамы всех возрастов при его виде разве что в обморок не падали. Некоторые мужики - тоже. А Талин и те, и другие, готовы были убить на месте, и порезать на мелкие кусочки пилочкой для ногтей.
- Здесь мало мужчин, - сказал ей Хельги, - Я легко бы пришел к власти в Норвегии.
- Каким образом? - поинтересовалась Талин, - Захватил ее со своей дружиной?
- Зачем? Меня бы выбрали правителем на местном Тинге.
- Это точно, - улыбнулась Талин, - Здешние женщины внесли бы тебя на Тинг на руках, а потом - вынесли обратно. А с этим странным конунгом ты бы что сделал?
- Дал ему корабль и попросил половить селедку у берегов Исландии - чтобы под ногами не путался.
- Да уж, он бы тебе наловил рыбки!
- Во-первых, не мне, а себе. А во-вторых, меня абсолютно не интересуют его проблемы. В конце то концов: одним конунгом больше, одним - меньше, кто собирается считать? Их всегда, во все времена и во всех странах, было гораздо больше чем нужно, поверь мне Талин.
- Знаешь, на что я обратила здесь внимание, Хельги? В современных фильмах и книгах этого Мира практически нет героев в нашем понимании данного слова. Главные герои у них сейчас - ничем не выдающиеся, непримечательные люди из толпы - и это еще в самом лучшем случае. Потому что могут быть и какие-нибудь аутисты, уличные балбесы, или просто закомплексованые задроты. У которых, ни с того, ни с сего, появляются вдруг какие-то совершенно незаслуженные ими невероятные способности, сверхъестественная сила. Неужели, кто-то, действительно, может поверить, что такое возможно? С таким же основанием можно было бы надеяться, что из семени лебеды, если бросить его в чернозем, вырастет отличная пшеница…
- Львенок, вскормленный дворняжкой, рано или поздно поймет и вспомнит, кто он, - пожал плечами Хельги, - Но странно думать, что хомячок, попавший в джунгли, вдруг превратится в тигра.
- Конечно, не превратится. Но ты знаешь, каков излюбленный сюжет здешних сказок? Человек из этого Мира попадает в другой, вроде моего или твоего. Или в другое время. И всех побеждает там, становится королем, ну, или графом, в крайнем случае. Нет, серьезно. Они почему-то считают, что ездить на лошади и ухаживать за ней легче, чем купить билет на самолет, а плавать под парусом не труднее, чем поспать ночь в каюте на пятипалубном пароме. И вообще, любой их современник благодаря своим способностям и знаниям сразу и без труда одолеет любого “дикаря” и “варвара”.
- Каким знаниям и способностям? Когда мне исполнилось пять лет, я уже знал, как построить лодку или сделать настоящий боевой лук. Мог грести сутки напролет и без единой остановки целый день идти на лыжах. У них же и взрослые слабы и абсолютно беспомощны. И невежественны, как ни печально. Они ведь не имеют ни малейшего представления о том, как устроены и работают все эти приборы и машины. Включить их и выключить - вот все, на что они способны. И, если отнять у них все эти игрушки, они сами за пять минут превратятся в “дикарей”. Впрочем, назвать их так будет оскорблением для настоящих “варваров”: они ведь не смогут своими руками сделать даже простейшие силки или самую примитивную пращу.
- Ну, наверное, они считают, что способность нажать на клавишу выключателя очень пригодится им ночью в лесу. А умение выходить в интернет, будет незаменимо в горах или в открытом море. А танк, который они видели лишь в компьютерной игре, в кино или на картинках, можно запросто собрать в первой попавшейся кузнице. И вот они, перед нами, эти, считающие себя цивилизованными, европейцы и их родственники из бывших колоний Северной Америки. Надменные властелины Мира, презирающие все другие, многократно ограбленные ими, народы этой Земли. Потомки отчаянных пиратов и неукротимых берсерков, куртуазных рыцарей и крестоносцев, религиозных фанатиков и непримиримых еретиков. Вот эти избалованные сутулые подростки, которые уткнулись в свои планшеты и смартфоны. Они все знают о своих правах и готовы в любую минуту написать донос на родителей. И эти рыхлые мужчины, страдающие от одышки, если им приходится пройти больше десяти шагов быстрым темпом. Жеманные пареньки, которые нежно держат друг друга за руки. А вот, кстати, и солдаты: отправляющиеся в отпуск самодовольные американские морские пехотинцы базы JWC. Они не представляют себе войну без душа и теплого туалета, а кровь видели только в кино и по телевизору. И все они боятся встретиться взглядом с вон тем бородатым пакистанцем, который презрительно смотрит на них в окружении своей многочисленной семьи. Ты не хочешь почтительно склониться перед ними?
Хельги засмеялся.
В самолете третье кресло оказалось не занятым, но, остаться наедине, им было не суждено, так как одна из стюардесс, похоже, решила посвятить служению Хельги, если не всю свою жизнь, так хотя бы два часа полета. Но немного поговорить о деле они все же смогли.
- К сожалению, нужный нам курган называется не Наут и не Ши-ан-Бру, Курган фей, что в Нью-Грейндж, - сказал Хельги, - Он находится в графстве Керри близ озера Лох-Лейн и выглядит как обычный холм. Люди ничего не знают о нем. Это будет довольно страшно, но тебе придется войти в него вместе со мной. Я, конечно, могу пойти один, но меч не признает тебя, если я первым возьму его в руки.
- Оставь гуманитарную помощь для голодающей Африки, Хельги, а я не привыкла к ней и привыкать не собираюсь, - ответила Талин, - Я полностью доверяю тебе, и ты поверь в меня. Скажи, что нужно делать и не заморачивайся насчет того, что я женщина.
- Что ж, - улыбнулся Хельги, - Это упрощает дело - насколько возможно такое дело упростить. Надеюсь, что ты справишься. Олав из Мера был одним из военачальников Торгейса, предводителя норвежских викингов, в Ирландии их ошибочно называли хёвдингами - возможно, потому, что даже простые воины получили здесь наделы и превратились в какое-то подобие племенных вождей. Торгейс был очень серьезным человеком - он сумел собрать флот в 120 боевых кораблей. В 837 году норманны вторглись в Ирландию, разбили армию королевства Коннахт и остались зимовать, устроив лагерь на Замковом острове озера Лох-Лейн. Весной у них совсем плохо стало с продовольствием, они голодали, и Олав со своими людьми отправился в поход за продовольствием. В одну из деревень, где остановились норманны, ночью пришли ирландцы и, навалив хвороста, подожгли дом, в котором они ночевали. Когда норвежцы хотели выбраться из горящего дома, ирландцы стали кричать, что настоящие берсерки не боятся огня и не бегут от него. Но Олав ответил, что они не убегают от огня, а прыгают через него. Выскочив наружу, норвежцы убили почти всех нападавших. Они доставили в лагерь много провизии и все очень хвалили их. В 839 году норманны основали первое королевство викингов в Ирландии. Они же, кстати, в 841 году заложили город Дублин, в который мы летим. Норманны завоевали большую часть острова, Торгейс приказал местным жителям почитать наших богов и ввел обязательный налог в пользу Одина. Его жена стала жрицей Тора в святилище, устроенном в кафедральном соборе Клонмакнойса. Еще через три года норманны Торгейса стали настолько сильны, что совершили набег на Севилью. В тамошних хрониках пришельцы были названы воинами “народа ар-рус”
и потому некоторые историки бывшей Гардарики объявили викингов Торгейса русскими. Но ар-рус в данном случае - это искаженное древнескандинавское слово “гребцы”. Напуганный эмир Кордовы прислал послов для заключения мира с норманнами Эрин и, казалось, ничто не предвещало беды. Но скоро отправившийся на переговоры с небольшой свитой Торгейс был предательски схвачен ирландцами и утоплен по приказу их короля. После этого викинги потерпели несколько поражений и покинули остров. В одной из последних битв и был смертельно ранен Олав Хаконсон, тень которого мы с тобой собираемся потревожить. Он был весьма суровым человеком при жизни, и после смерти его характер вряд ли изменился в лучшую сторону. Впрочем, курган еще надо найти. Полагаю, что на могилу Олава наложено несколько мощных охранных заклятий, поэтому она до сих пор никем не найдена.
Кэллоин. ОБРЕТЕНИЕ СИЛЫ (продолжение)
Тяжелая тьма, кое-где неохотно отступала перед огнем небольших светильников - только для того, чтобы еще плотнее сомкнуться в полуметре от них. Кэллоин закрыл глаза, попытался сосредоточиться, выбросить из головы все мысли, забыть обо всем. Его тело стало легким, перестали болеть ноги и грудь, ощущение блаженства и покоя охватило его. Он открыл глаза и с удивлением увидел мягкий свет вокруг, который словно отделял его от других людей.
“Неужели никто кроме меня не видит его?” - подумал он, но тут же прогнал и эту мысль.
- Ты страдаешь потому, что неправильно живешь, Кэллоин, - услышал он тихий дружелюбный голос, - Неправильно живешь, неправильно действуешь, и неправильно мыслишь. Ненужные страсти увлекают тебя в сети сансары, как паук в сотканную им паутину. Ты стремишься к тому, чего у тебя нет, и никогда не будет, и испытываешь страдание от того, что не можешь удовлетворить это стремление. Счастье невозможно и недостижимо до тех пор, пока ты не освободишься от рабства желаний.
- Мне мало что нужно, - мысленно ответил Голосу Кэллоин, - Я сейчас желаю благополучия не себе, а другим людям, ради этого я готов на любые лишения.
- Есть две крайности, которые мешают встать на путь спасения. Одна из них - погружение в мирские наслаждения, такая жизнь темна и бесполезна. Но и твой путь, исполненный страданий и самоотречения, не является благом. Ты отождествляешь себя с бренным материальным телом, принимаешь за истинный иллюзорный мир майи, и потому любое твое деяние, даже благое, творит негативную карму, ввергающую в сансару. Желания происходят от невежества, поступки совершаются под влиянием ослепления, ненависти и привязанности. Они порождают семена кармы,
а следовательно, новые рождения. С рождением приходят желания, ненависть, зависть, осуждение, печаль и отчаяние. Действия под влиянием злости создают карму адских миров, желания порождают карму мира голодных духов, под влиянием неведения или тупости создается карма мира животных. Ты любишь и ненавидишь, но твоя любовь бессильна, а ненависть не прекращается и не изживается местью. Отрешись от привязанностей, откажись от вражды. Мир несовершенен и несправедлив, и ты не исправишь его. Для мудрого открыт достойнейший путь, указанный мной, Буддой Шакьямуни, Срединный путь, ведущий к умиротворению и к высшему знанию. Ты один из тех, немногих, у кого есть силы пройти путем ваджры - мгновенного, как удар молнии, Просветления, которое возможно достичь уже в этой жизни. Посмотри в себя -
и найдешь там Вселенную. Откажись от мира - и обрети свободу.
- Ты говоришь мне: отрекись от мира, оставь его без борьбы злым и жестоким людям, не помогай гибнущим и оставь умирать ребенка. Я не могу признать такой путь благом и не верю тебе.
- Что ты знаешь о благе, Кэллоин? Пока зло не созреет, глупцы считают его подобным меду. Ты не избавишь умирающего от смерти, а лишь ненадолго отсрочишь ее, обрекая несчастного на новые страдания. Ребенок, спасенный тобой или дети, порожденные им, могут стать причиной гибели многих невинных людей
и даже проклятием человечества. И тебе придется отвечать за это
в своем новом рождении. Твой отказ от деяния будет лучшим из деяний. Пример, подаренный тобой, спасет больше людей, чем твои знания и сила.
- Талин, Алев, Эвин и Вериэн ждут моей помощи. Я не уверен, что смогу им помочь, и не знаю результата моего вмешательства, но отказаться от этой миссии выше моих сил.
- Ты ведь сам придумал этих людей, Кэллоин. Они не существуют такими, какими ты их себе вообразил. И ты откажешься от предложенного тебе великого Пути ради пустой и ничтожной иллюзии?
- Я сделаю то, что должно, и отвечу за это и сейчас, и в своем новом рождении. Прости. Я не могу иначе.
Мягкий свет померк и Кэллоин погрузился в полную тьму.
С трудом встав, он, пошатываясь, отправился к выходу. Его лицо было мокрым от слез. Сквозь их пелену он увидел фигуру человека в одиночестве сидевшего на снежной вершине высокой горы.
- Ты прошел через искушение милосердием, маг, - услышал он сильный и низкий голос, - Ты отказался стать Просветленным, Учителем, Буддой, и выбрал путь борьбы. Что ж, делай, то, что кажется должным, я помогу тебе.
Маша и Вериэн. УПАВШЕЕ ПОКРЫВАЛО
Светловолосая девушка стояла на зеленом газоне. За ее спиной уходили в небо изящные минареты Голубой мечети, целых шесть штук, прямо перед ней высилась Айя София, слева угадывался Ипподром с его Египетским обелиском и Змеиной колонной. Белые облака на синем небе не закрывали солнца, и его веселые блики играли в струях фонтана Sultan Ahmet Вesmesi. Было тепло, но не жарко.
- Тебе нравится этот сон, Мэриин? - спросил ее стоявший рядом молодой русоволосый мужчина.
- Мэриин? - удивилась она, - Меня никто не называл так раньше.
Она оглянулась по сторонам, поправила развевающиеся на ветру волосы и потрогала рукой металлическую решетку ограждения.
- А это, действительно, сон? - она недоверчиво посмотрела на собеседника.
Он улыбнулся и кивнул головой.
- Очень необычный, я не видела таких раньше. Правильно все, до мельчайших деталей. Мне даже кажется, что все это уже было со мной.
- Ты права. Я возвратил тебя в тот прошлогодний октябрьский день, когда вы с отцом прилетели из Сиде сюда, в Стамбул, на экскурсию. Если мы пойдем прежним путем, сон останется таким же красочным и ярким, если свернем в сторону, ты увидишь только то, о чем слышала или читала когда-то и лишь в самых общих чертах. Выбирай.
- Лучше остаться в этом октябре. Но тебя я почему-то не помню. Разве мы встречались с тобой тогда?
- Нет. Но ты встречалась с людьми, которых уже давно и безуспешно ищу я. Это слишком удивительно и невероятно для простого совпадения. Поэтому я тоже не мог пройти мимо тебя. Может быть, я узнаю что-то очень важное и нужное для меня, или найду его после встречи с тобой.
- Наверное, ты ошибся. Я не знаю, что сказать тебе, да и подарить в этом сне нечего, - развела она пустыми руками.
- Я тоже не знаю, что именно могу или должен услышать от тебя. И, возможно, действительно, ошибаюсь.
- Вот видишь…
- А, ну и ладно, - легко улыбнулся незнакомец, - Просто пройдемся немного. Ты ведь не возражаешь против еще одной прогулки по Султанахмету, Мэриин?
- Называй меня Машей.
- Хорошо. А меня зовут Вериэн.
Он осторожно взял ее за руку, и они вошли в Софийский собор с юга, там, где висела табличка “Exit”.
- Центральный вход, говорят, что раньше двери здесь были сделаны из остатков Ноева ковчега и входить через них мог только император, - вспомнила Маша, - А это, кажется, вестибюль воинов.
- А ты знаешь, что за вмятины здесь на полу? Они остались от ног стражников, многие века стоявших у Императорских дверей. И все это прошло. То, что мы видим сейчас, лишь тень двух великих городов, двух столиц огромных империй. А окружает эти тени уже третий великий Город.
Они прошли в Храм, и Маша снова удивилась неожиданной легкости и невесомости его свода, о котором современники говорили, что он подвешен к небесам. И бесчисленным, не угадывающимся снаружи окнам, из-за которых стены выглядели почти прозрачными. Часть окон сейчас заложена кирпичом, и потому знаменитый “мистический свет” Софийского собора потерял часть своей волшебной силы, но все равно, производил громадное впечатление. Мозаичное изображение Христа на главном алтаре обрамляли два массивных диска с именами Аллаха и Мухаммеда. А Дева Мария и младенец Иисус на ее руках сверху вниз смотрели прямо на михраб - полукруглую нишу, указывающую направление на Мекку. Как ни странно, смотрелось все это вполне гармонично. Картину портили только упирающиеся в купол строительные леса.
“И не ведали мы, на небе мы были, или на земле. Недаром бабка твоя, княгиня Ольга, мудрейшая из людей, приняла греческую веру”, - сказал вдруг Вериэн.
Маша вздрогнула.
- Ты опять вспомнила возмущающую тебя знаменитую цитату Повести временных лет? Где послы Владимира так похожи на дикарей, впадающих в экстаз при виде стеклянных бус и зеркальца? - взяв ее под руку, улыбнулся Вериэн, - Здесь было чему удивляться людям тех лет. Русские и варяги посольства вашего князя не были исключением. Крестоносцы из дикой и невежественной Западной Европы, чуть более цивилизованные венецианцы и генуэзцы, образованные арабы и воинственные турки - все они готовы были здесь пасть на колени. Восьмое чудо света, ничего не поделаешь.
Таинственный незнакомец сейчас дословно повторил ее мысли и, немного смущенная Маша поспешила сменить тему разговора.
- А тебе жалко тот древний Царьград? - спросила она Вериэна, - Константинополь. Новый Рим, разграбленный разбойниками-крестоносцами и рухнувший под копытами коней восточных варваров.
- Нет, нисколько. Я, кстати, был недавно в этом твоем Царьграде, Мэриин, извини, Маша. Хочешь, я расскажу тебе об этом?
И Маша увидела…
Высокий русоволосый воин в старом плаще из грубой некрашеной ткани долго бродил по бесчисленным улочкам, раскинувшимся вдоль гавани Константинополя, прежде чем нашёл нужного ему человека. Мрачный великан, молча, сидел за столом прибрежной корчмы в окружении суровых норманнов. Тяжёлым взглядом окинул он незнакомца и едва заметным кивком головы позволил ему говорить.
- Я Вериэн, свободный человек из Вика, сын Ингвальда, погибшего на “Морской рыси”, - вежливо, но с чувством собственного достоинства сказал ему гость.
- Я знал сына Ингвальда, но это был не ты, - равнодушно произнёс хозяин.
- Твой племянник, Эвин, был другом и побратимом моего старшего брата. Не знаешь ли ты, где он сейчас?
- Эвин погиб в Гардарики, давно, двадцать три года назад.
“Ничего себе, промахнулся, - подумал Вериэн, - Впрочем, когда речь идет о тысячелетиях…”
Норманнский вождь прервал его размышления.
- Как ты попал сюда, норвежец? - пристально глядя на него, спросил он, - Должно быть, конунг Магнус, сын Олава, пожелал увидеть тебя без головы, раз ты оказался так далеко от родины.
- А что же заставило оставить и Швецию, и Гардарики тебя, Асмунд? - не отводя глаз, почти с насмешкой, спросил Вериэн.
Люди за столом умолкли, все посмотрели на дерзкого просителя, словно только сейчас увидели его. Асмунд встал, двинулся было вперед, но что-то изменилось в его лице и рука, потянувшаяся
к мечу, вдруг замерла на полпути.
- Говори дальше, - снова усаживаясь, коротко приказал он.
- Я сражаюсь двумя мечами, плавал в Исландию, Ирландию, на Оркнейские и Шетландские острова, а теперь хочу искать места
в твоей дружине и твоего покровительства.
- Ну, что ж Вериэн, мне всё равно, кто ты и есть ли у тебя враги на родине, - сказал Асмунд, - Прямо сейчас мы идем во дворец конунга великого Миклагарда. Если ты действительно смелый человек и не испугаешься встать на носу драккара во время схватки, оставайся с нами. Рядом со мной у тебя будет возможность разбогатеть или погибнуть, как подобает герою.
Через час, сдав оружие стражникам, они прошли через высокие двери Константинопольского императорского дворца и предстали перед человеком, который олицетворял сейчас тысячелетнюю власть Рима. Жар сотен свечей и запах ладана, от которого кружилась голова. Благородный мрамор уходящих ввысь колонн и прекрасных статуй. Одетые в шелка придворные и священники, которые почти сгибались под тяжестью своих шитых золотом риз и украшенных огромными драгоценными камнями массивных нагрудных крестов. И казалось сейчас, что имперские орлы по-прежнему крепко сжимают половину Мира в своих цепких когтистых лапах, хищно взирая на непокоренные соседние страны. Темноволосый, уже начинающий полнеть красавец, Михаил IV Пафлагонянин, который выше всех сидел в зале для больших приёмов,
с удовольствием смотрел на склонившихся перед его золотым троном рослых светловолосых варваров. Конечно, честь для северных язычников была слишком велика, но Михаил решил сделать дружинников Асмунда своими телохранителями, и потому хотел произвести на них должное впечатление. Бывший меняла и ростовщик, он стал императором Византийской империи благодаря женитьбе на дочери Константина VIII Зое (племяннице императора Василия II Болгаробойцы и последней жены киевского князя Владимира Анны). Империя стремительно теряла силы, в столице было слишком много евнухов, актёров, цирковых наездников и спекулянтов, но почти не было солдат. В Сирии и на берегах Дуная,
в Италии и на Сицилии от бесчисленных полчищ врагов границы защищали наёмники. Михаил плохо спал по ночам и видел кругом лишь измену и предательство. Пятьсот незнакомых никому
и ничего не понимающих в политике верингов были для него подарком небес. Он даже собирался хорошо платить им - конечно, хорошо по меркам варваров: они ведь всё равно не знают цены своим мечам. Двери распахнулись, и в окружении молоденьких пажей в зал вошла невысокая и толстая сорокавосьмилетняя императрица Зоя. Бесцеремонно осмотрев невозмутимого Асмунда и сопровождавших его норманнов, она сказала своим неприятным низким голосом:
- Я возьму себе этого юношу, - коротким пальцем она ткнула
в сторону Вериэна, - И некоторых из его друзей. На моей галере не хватает матросов, а ещё они будут рассказывать мне смешные истории о том, как живут глупые варвары в своих странах, где зимой идёт снег и вода становится твёрдой, как стекло.
Страшные воспоминания всплыли в профессиональной памяти бывшего менялы: дед Зои, император Константин Багрянородный, был отравлен своим сыном Романом, а тот - собственной женой Феофаной. Феофана вышла замуж за полководца Никифора Фоку, а когда он надоел ей - позволила Иоанну Цимисхию убить его. Цимисхий отправил Феофану в ссылку, но в зените своей славы, после побед над персами в Азии и киевским князем Святославом в Болгарии, был отравлен евнухами, власть которых собирался ограничить. Последняя из македонской династии, Зоя отравила Романа Аргира, избранного ей в мужья Сенатом, чтобы выйти замуж за него - Михаила. А теперь она с вожделением смотрит на этого молодого и красивого варвара…
- Веринги нужны в Сицилии, - ласково посмотрев в глаза супруги, произнёс Михаил, - эти опытные моряки помогут нашим войскам, изнемогающим в битвах с сарацинами.
С трудом переведя дух, Михаил шёлковым платком вытер пот со своего украшенного диадемой лба. Всё-таки это очень большое искусство - быть живым мужем византийской принцессы.
- Ну, как Мэриин, тебе понравился этот город времен последних Кесарей?
- Нет, не понравился, - вздохнула Маша.
- Дальше будет еще хуже и противнее.
- Я знаю, - сказала она.
- Дело в том, что Византийская империя умерла еще до латинского завоевания и задолго до окончательного падения и покорения Османами. Просто скончалась от старости. А слова “Византия” и “византийский” у всех соседних народов надолго стали синонимами двойных стандартов, коварства и разврата…
- “Но старость - это Рим”, - задумчиво процитировала Маша.
- Очень глубокое и верное суждение. Это стихи?
- Да, был такой поэт в России, Борис Пастернак.
- Поэты часто угадывают суть лучше профессиональных историков.
- Но ведь такое случилось не только с Византией?
- Да, как ни печально, это обычный конец всех великих империй. Народы ведь похожи на людей, Мэриин. У каждого народа свой характер, свои способности и наклонности. Как и люди, народы рождаются, появляются на свет, переживают возраст бесшабашной юности, пору мудрой зрелости, но кончается все старческим маразмом, предательством всего, за что когда-то воевали и шли на костер, забвением моральных норм и духовных ценностей, насмешкой над идеалами. И, когда это падение достигает низшей точки, старые народы умирают, теряют историческую память и сливаются с новыми, молодыми народами. Потомки ассирийцев и сарматов, финикийцев и парфян, фракийцев и готов и поныне живут среди вас, но они приняли другие имена и считают своей чужую историю. Так же ушли из этого Мира и последние римляне.
Маша повернулась и внимательно посмотрела ему в глаза.
- Кто ты, Вериэн? - тихо спросила она.
- Твой сон, Мэриин, всего лишь сон, - едва заметно улыбнувшись, ответил он.
Они вышли из собора, повернув налево, прошли вдоль трамвайных путей мимо Павильона парадов, из окон которого султаны обычно, оставаясь невидимыми, наблюдали за праздничными шествиями капитанов Белого (Средиземного) моря, а Ибрагим Безумный стрелял из арбалета по прохожим, подошли к парадному входу в резиденцию визиря - Блистательной порте. Отсюда они еще раз посмотрели на украшенную полумесяцем громаду Софийского собора. Этот символ, считающийся одним из главных и знаковых в Исламе, был также эмблемой древнего Византия. Сам Филипп Македонский когда-то не смог захватить этот город из-за полумесяца, некстати выглянувшего из-за туч.
“А еще есть “Якорный крест” - стоит на полумесяце. В христианском мире считался символом безопасности, устойчивости, надежности. И символом рождения Христа из тела Марии, чьей эмблемой был полумесяц”, - вспомнила Маша.
- Ты не возражаешь, Мэриин? - взяв Машу за руку, сказал Вериэн, и они оказались на паромной пристани у площади Эмин ню. Удивительное место, где воды Золотого Рога встречаются с Босфором и Мраморным морем, как на ладони видна увенчанная “карандашом” генуэзской башни Галата, а еще дальше угадываются азиатские холмы. И прямо с качающихся у причала лодок рыбаки в вышитых жилетках продают жареную макрель.
- Не хочешь попробовать? Эту рыбу надо есть, посолив и полив лимонным соком.
Вериэн купил две порции макрели и взял к ней два стаканчика маринованных овощей, залитых крепким рассолом. Они сели на лавочку лицом к воде и стали есть, наблюдая за приближающимся к пристани большим белым паромом. Протиснувшись между тележками с едой, к ним подошел шкипер одного из маленьких катеров, что в изобилии стояли вдоль пристани. Он уговаривал их отправиться с ним на прогулку по Босфору.
- К Айвансараю, - сказал Вериэн и через пятнадцать минут они уже проплывали мимо Церкви Источника, которую называют еще храмом Богоматери Влахернской.
- Через три дня Покров, - показывая на нее, улыбнулась Маша, - Праздник Русской Православной Церкви, отмечаемый в честь поражения русских же воинов. В 860 году, когда они впервые осадили Константинополь, ромеи опустили в воды Золотого Рога хранившуюся в этом храме ризу Богородицы, и поднявшаяся буря разметала русские ладьи. Интересно, что сами византийцы этот праздник никогда не отмечали.
“Пелена, покров, покрывало”.
Вериэн представил, что Талин и Кэллоин прикрыты сейчас настоящей, обычной и вполне осязаемой тканью и эта ткань, действительно, обрела реальные очертания. Вериэн резко поднялся со скамейки, изо всех сил дернул за край покрывала, и оно плавно упало в море за кормой их катера.
- Не волнуйся о Кэллоине, он еще не готов возвратиться в твой Мир, однако уже очень скоро я отпущу его к тебе, - усмехаясь и глядя на него, сверху вниз, сказала молодая и очень красивая черная женщина, - Но как же ты торопишься навстречу своей судьбе, наивный юный маг! Не беспокойся. Великое колесо уже готово совершить новый круг, сроки близки и время на исходе.
И невозможно помочь, нельзя никого спасти, бессильны и любовь, и жалость.
- Долг сильнее смерти и я не боюсь ее, - ответил Вериэн.
- Ты не оригинален, мой друг. Сколько раз я уже слышала такие слова. Чаще, правда, говорят, что сильнее смерти любовь. Но умерли все, кто, обманывая себя и поверивших им людей, заявлял это - и в стихах, и в прозе. И умрут другие. Жизнь человека хрупка, как соломинка. Очень легко сломать или сжечь ее. А что касается страха смерти… Посмотри в мои глаза, маг, и ответь: зачем бояться меня? Все повторится еще много раз, под этим или под другим небом - какая разница? Но одиночество страшнее смерти. Только в этот раз десятки тысяч слов и поступков множества людей, сотни тысяч слепых и неожиданных устремлений, миллионы невероятных совпадений сложились так, что ты и Талин одновременно пришли в ваш Мир и встретили в нем друг друга. И, если ты сейчас не сможешь спасти и удержать ее, колесо кармы отбросит вас в разные стороны, и никогда уже вы не встретитесь вновь. И яд этой разлуки отравит вас навсегда. Вы вечно будете искать друг друга
в разных Мирах, и вечно будете тосковать по несбывшемуся счастью.
- Только не это, - быстро сказал Вериэн, - Возьми все, но оставь надежду. Прошу тебя.
- Ты сказал - все, маг? И полностью уверен в своем решении? Ты ведь хорошо понимаешь, что все - это гораздо больше, чем даже очень и очень много.
- Да, все, - сказал Вериэн.
- Ну, что ж, - серьезно посмотрела на него Кали, - Может быть.
- Ты сказала, может быть? - спросил Вериэн.
- Твоя жертва очень велика. Если не получится сейчас, вы все же когда-нибудь встретитесь в одном из миров, и, возможно, будете вместе, - ответила Кали и медленно растворилась в голубом небе. Теперь перед Вериэном стоял высокий старик в сером плаще из грубой холщовой ткани.
- Значит, это ты собираешься забрать у меня Талин? - спросил он.
- Я не сумел забрать из этого мира двух других людей, и теперь уже сомневаюсь, захочет ли Талин уйти отсюда вместе со мной, - тихо сказал Вериэн.
- Она захочет, - вздохнул Один, - Талин не принадлежит нашему миру и стремится вернуться в свой. Но, если бы ты знал, как нужна она здесь и сейчас.
- Если бы она только захотела остаться, - пристально глядя на Вериэна немигающими желтыми глазами, сказала большая черная кошка.
- Талин, действительно, готова и сможет полюбить тебя, - сказала Фрейя, - Здесь, в этом мире, вы жили бы долго. И, безусловно, были бы счастливы. Но я не вижу, что ждет вас за черным зеркалом. И никому не дано помочь…
- Я не могу бросить свой Мир и людей, которые ждут меня там.
- Мы знаем, это, Вериэн, - грустно улыбнулся Один, - Подожди немного. Талин вернется сама. Не торопи ее.
- Не надейся на встречу в других Мирах, - сказала черная кошка, - Кто знает, где и когда произойдет эта встреча.
- И постарайтесь быть счастливыми, - прошептала Фрейя.
Держась за поручень, Вериэн стоял на палубе прогулочного катера. Церковь Источника осталась позади, вокруг было только море и голубое небо с плывущими по нему белыми облаками. И не было больше покрова над Талин и Кэллоином. Стоявшая впереди девушка оглянулась и улыбнулась ему.
- Спасибо, Мэриин, ты очень помогла мне, - сказал он, и, склонившись, поцеловал ее руку.
Звонок будильника разбудил Машу, но несколько минут она, не шевелясь, лежала в кровати с закрытыми глазами. Ей казалось, что она все еще слышит звуки большого города сквозь плеск волн и чувствует запах моря.
Темная Талин. В МИРЕ ЗА ЧЕРНЫМ ЗЕРКАЛОМ
(продолжение)
Темную Талин подвела самоуверенность, и, если бы не Бер, она, безусловно, погибла бы сейчас. Однако пес в прыжке повалил одного из нападавших и тут же повис на другом. Большего не требовалось. Королева Беренора уже обрела свои атрибуты и кем-то брошенные веревки с петлями упали на траву, а прыгнувший сзади мужчина с воем повалился на землю и скоро затих - уже навсегда. Еще двое упали с деревьев, и Темная Талин не оборачиваясь, одним движением руки, умертвила их. Потом она добила остальных, оставив в живых лишь того, над которым стоял сейчас Бер.
- Мне предсказана смерть от жалости, а не от нападения лесных грабителей, - сказала она ему.
Присмотрелась повнимательнее, оценила бледность кожи, узкие, как спичечные головки, зрачки и усмехнулась.
- Ну, сейчас я тебя ни о чем спрашивать не буду. К вечеру ты меня сам умолять выслушать будешь. Да, нарик долбанный?
Крепко связав ему руки, Талин стала ждать. Наркоман вначале лежал спокойно, безучастно смотря в небо, потом стал неудержимо зевать, заелозил, скоро его тело забилось в ознобе.
- Развяжи меня, стерва, - хрипло закричал он, с ненавистью глядя на сидевшую неподалеку девушку, - Я сейчас умру, и ты будешь виновата в этом!
- Подыхай, - спокойно ответила Талин.
К?алмит завыл, пытаясь зубами дотянуться до стягивающих его руки веревок. Между губ показалась пена.
- Ты мне мешаешь, - недовольно посмотрела на него Талин, - Говорить и издавать какие-то звуки сможешь, только если захочешь сказать что-то дельное. Понятно?
Кусая губы, к?алмит безмолвно катался по траве, Талин не обращала на него никакого внимания.
- Что ты хочешь знать? - сдавленно прохрипел он, наконец.
- Откуда ты пришел, кто тебя послал и зачем ему моя смерть?
- Х?уснин… Зачем - не знаю. Но тебя надо было просто схватить. Убить - Вериэна…
- Ну, если этот Х?уснин так сильно хочет со мной познакомиться… Не буду его разочаровывать. Ты сможешь идти по их следам, Бер? Тогда этот наркоман нам не нужен.
Темная королева повернулась к лежащему на земле к?алмиту.
- А правда, что после ломки снижается потребность в дозе? Уже через 4-5 дней вы скидываете дозу до минимальной, и тогда
у вас и наркоты начинается новый “медовый месяц”. Жажда и предвкушение удовольствия становится, так велика, что вы убегаете из больниц и не даете возможности вас вылечить.
Тот задергался и снова завыл.
- Чего орешь? Отпустить я тебя сейчас не могу. Наркотиков у меня нет, сама не употребляю и другим не советую. И жалеть никого мне не полагается. Полежи, пока охотники с собаками не придут - они тебя, если не прибьют, вылечат. Тюрьма это ведь не больница. Оттуда не сбежишь через неделю. Вперед, Бер.
Через пару минут они уже скрылись за деревьями. Ближе к вечеру они вышли то ли к странному, казавшемуся прянично-игрушечным, замку, то ли - к гламурной крепости.
- Ну и пошляк этот Х?уснин, - засмеялась Талин, - Даже ломать такую безвкусицу жалко. Сюда нужно студентов-архитекторов водить, чтобы понимали, как строить не надо.
У ворот никого не было, два подвыпивших стражника бродили по двору, явно не зная, чем бы им заняться.
- Разгильдяи, но зато, может быть, живы останутся, - прокомментировала их поведение Талин, - Хотя… Зачем таким жить?
И стражники упали на землю. Из открытых окон справа от парадного крыльца доносилась громкая музыка и бесстыжие женские повизгивания.
- Даже входить без стука неудобно, - усмехнулась Талин, - Вдруг там сейчас именно то, что девушкам видеть не полагается? Ты как, Бер, за свою нравственность не опасаешься? Ну, тогда пойдем, поздороваемся.
Они поднялись по ступенькам и прошли в большой зал, в котором за столами, уставленными большими тарелками с едой и бутылками сидели два прыщавых юнца, несколько старых безобразных мужчин и множество полуодетых женщин. Взмокшие от непрерывной игры музыканты, стояли у стен, обреченно терзая свои инструменты. Заправлял всем абсолютно пьяный лысый толстяк лет пятидесяти.
- Они уже стали забывать, кто такие к?алмиты, - стараясь перекричать музыку, громко орал он, - Но скоро все снова узнают нашу силу. И ужаснутся, поняв, что мы - истинные правители этой страны. Мы снова незримо будем править миром. И тогда не только дрожащие от страха богачи, но и все правители будут платить нам выкуп за свои ничтожные жизни.
Собравшиеся делали вид, что внимательно слушают, но было заметно, что к таким речам они привыкли и не придают им никакого значения.
- А ведь он чего-то страшно боится, - сказала Беру Талин, - Пытается сам себя успокоить, но ничего не получается.
- Новенькая, - закричал вдруг один из прыщавых парней, и, пошатываясь, встал из-за стола, - А что это у тебя за платье? Да еще и собака…
Он поискал глазами слуг.
- Эй, вы, почему селянку не переодели? Всех выпорю!
- Это, наверное, игра такая, - масляно заблестели глаза у одного из стариков, - Невинная пастушка в гнезде разврата. Иди сюда, милашка, я первым буду.
- Это почему же ты - первым? - начал подниматься из-за стола позабывший про свою “программную” речь толстяк, - Я вам сейчас покажу, кто в доме хозяин!
Он швырнул свой кубок в старика и чудом промахнулся. Девицы, которые сидели рядом с испуганным сластолюбцем, завизжали, остальные заржали, как кобылы.
- Потерял сноровку, отец, - ухмыльнулся парень, - Смотри как надо.
И его кубок тоже полетел в пытающегося спрятаться под столом старика, но вышло еще хуже. Давясь от смеха, Талин взмахнула рукой, и во всех концах зала ярко вспыхнуло пламя.
- Пожар в публичном доме, - пояснила она псу, - Давно хотела посмотреть. Только наводнения еще не хватает. Извини, с источником воды пока не определилась.
Девицы, опрокидывая стулья и отталкивая пьяных “кавалеров”, с визгом понеслись к выходу, но стена огня встала перед ними, и они стали выпрыгивать в окна. Их примеру последовали и музыканты. Дождавшись, когда вылезет последний из них, Талин обрушила потолок, под которым остались все хозяева этого странного замка.
- И почему их до сих пор терпели в Сааранде? - сказала она Беру, - Не нужны они.
Возле здания бестолково суетились слуги. Ни воды, ни песка, ни багров, как обычно, под рукой не было.
- Пошли обратно, Бер, - сказала Талин, - Нам с тобой еще
в город надо.
Талин. ГОЛОС НОРМАННСКОЙ КРОВИ (продолжение)
Уже поздно вечером Талин и Хельги добрались до города Килларни и поселились в отеле, название которого Талин перевела как “Монастырский домик”.
- Да, неплохо живут сейчас монахи страны Эрин, - констатировала она после осмотра номера.
Утром, после завтрака, Хельги ненадолго отлучился, вернулся в джинсах, ветровке и за рулем взятого напрокат Рено “Клио”.
- Покатаемся по трассе 70, осмотримся немного, - сказал он.
Национальный парк Коллинстаун, через который проходило шоссе, внешне ничем не отличался от обычного леса. Впрочем, пожалуй, все-таки, отличался - он был просто идеальным и образцовым обычным лесом. И буквально просился на полотна художников. Ненавязчиво. Но вряд ли кто-нибудь из настоящих художников смог бы ему отказать. За его обычностью, дикостью и образцовостью старательно следила специально созданная служба. Здесь было три озера, на берегу одного из которых, Нижнего, стоял средневековый замок. Потрясающий, почему-то названный “дамским”, вид на долину Верхнего озера. Водопад с живописными порогами у подножия. И огромное количество холмов.
- Под этими холмами находится Страна вечной юности, - сказал Хельги, - Когда-то, очень давно, люди из племени сыновей Миля победили народ богини Дану. Но потерпевшие поражение божества не ушли, а лишь набросили на себя покров невидимости. С тех пор существует две Ирландии. Там, где человеческий глаз видит зеленые холмы, менгиры и руины, высятся прекрасные дворцы, в которых пируют вечно молодые прекрасные потомки богов, народ холмов - ши, или сиды. Говорят, что им незнакомы добро и зло, они ведают лишь радость и страдание.
- Как же нам отыскать курган? - спросила, впечатленная количеством холмов, Талин.
- Король Ирландии Эохайд в поисках Этайн девять лет срывал холм за холмом, - улыбнулся Хельги, - Но у нас нет столько времени, да и странно будет, если мы начнем действовать в том же духе. Современные ирландцы нас точно не поймут.
- Что же делать?
- Сейчас, - Хельги остановил машину, - Вон там может быть что-то интересное.
Талин посмотрела на ничем не примечательный холм.
- Наш курган? - выдохнула она.
- Нет, Талин, это Ши. Один из подземных домов волшебного народа.
- Мы войдем в него?
- Ни в коем случае. Там по-другому идет время. Войдем сегодня, а выйдем через 200 лет. Если вообще выйдем. Сейчас, подожди немного.
Хельги подошел к небольшому дубу, складным ножом срезал ветвь около четырех сантиметров в диаметре, очистил ее от боковых веточек и стал вырезать какие-то странные узоры.
- Это вызов, обращение к сидам с просьбой выйти на встречу, - пояснил он.
- И они услышат его?
- Если народ холмов еще помнит своего солнечного бога Луга, услышат. А вот выйдут или нет - трудно сказать.
Они взошли на вершину холма. Хельги закопал палочку в землю.
- Мы пришли с миром, - сказал он, обращаясь неизвестно
к кому.
Ничего не произошло. Подождав немного, Талин обернулась и тут же схватила Хельги за руку: сзади стоял невысокий стройный юноша.
- Зачем ты пришел сюда, финн? - ровным спокойным голосом спросил он, - И зачем тебе, почитатель Одина, вспоминать наших забытых богов? Хёвдинги никогда не были друзьями нашего народа.
- Да, мы не были вашими друзьями, но не были и врагами. И мы воевали против ваших врагов.
- Враги остались в далеком прошлом. Сколько наших дев любило мужчин земли Эрин, и сколько земных женщин были любимы нами. А теперь люди и вовсе почти забыли про народ Ши. Мы не будем помогать тебе и твоим сородичам. Но не будем и мешать. Делайте, что хотите.
- Мы не хотим причинить никакого вреда ни вам, ни жителям Эрин, - сказал Хельги, - Нам всего лишь нужно найти курган одного из героев - норманна, а не ирландца. Мы уйдем отсюда, как только найдем его. Неужели вам так трудно помочь нам в этом?
- Не трудно. Но я не понимаю - зачем нам это делать? И пока не знаю, что сказать тебе.
- А мне? - спросила Талин, - Мне ты можешь что-нибудь сказать, сид?
Юноша помялся.
- Тебе - могу, вернее - должен, - неохотно сказал он.
- Тогда скажи.
- Ты тоже хочешь узнать про курган хевдинга, дева?
- Да, я очень прошу тебя сказать, где находится курган Олава Хаконсона из Мера.
- Подождите здесь.
И только ветер теперь играл с высокой травой на холме. Хельги бросил на нее свою ветровку, они сели и Талин достала из сумки сок и бутерброды.
- Почему сид называл тебя финном? - спросила она, - Он ведь говорил о хевдингах, и, значит, понял, что ты норвежец. А финны ведь, насколько я знаю, вообще не ваши - не норманны, не викинги.
- Что?- оторвался от своих размышлений Хельги, - А, вот ты
о чем. Конечно, финны - не скандинавы, это совсем другой народ. И никогда они не были викингами. В Ирландии слово финн означает “светлый”. Эта местность и, особенно, берега “нашего” озера, тесно связана с деятельностью военной организации фениев. Своего расцвета она достигла, когда ее возглавлял человек по имени Финн, который стал героем многих местных легенд. Поэтому, когда сюда приплыли похожие на фениев светловолосые воины-норманны, ирландцы вспомнили свои предания и стали называть их финнами или финнгэлами.
Хельги задумчиво отломил кусок хлеба.
- Кстати, ты поняла, что сейчас случилось? Почему сид вдруг согласился помочь тебе?
- Потому что я ему понравилась? - улыбнулась Талин.
- Я очень надеюсь, что это не так, - не поддержал ее тона Хельги, - Нам здесь только ловушек влюбленного сида не хватает. Спроси его, почему он тебе помогает. Это очень важно для нас.
- И он скажет мне правду?
- Возможно.
Талин покачала головой.
- Прошло уже больше часа, - сказала она, - Ты думаешь, он вернется?
- В стране сидов прошло несколько секунд. И зачем ему нас обманывать? Он ведь мог просто отказаться и уйти. Подождем.
Кэллоин. ОБРЕТЕНИЕ СИЛЫ (продолжение)
На третий день коры проводник вывел Кэллоина в долину Баркха. Дорога шла под гору и уже не отнимала все силы, позволяя любоваться видами озер Манасаровар и Ракшас-тал на фоне заснеженных гор, самой высокой из которых была Намунани. Они вышли к монастырю Цзянчжасы, откуда начинался путь внутренней коры, и направились к южному, сапфировому, лицу Кайласа
и “Саркофагу Нанди”.
- Лестница в небо, Десятистрочная свастика, - проводник показал рукой на пересеченный рядами горизонтальных трещин вертикальный разлом на южном склоне священной горы, - Сейчас поднимемся на Тропу Кармы.
Тропинка оказалась весьма жуткой - шириной от 40 до 80 сантиметров, она шла над пропастью вдоль 13 погребальных ступ.
- Вот и все, остались только озера, - сказал проводник.
Кэллоин с облегчением вздохнул. Как это ни печально, но трудновато уже столько ходить по горам в его возрасте.
Западное озеро, Ракшас Тал, если верить легендам, было создано когда-то асуром Раваной, царем Ланки. Здесь он вначале поднял Кайлас, а потом отрубил себе девять голов, добиваясь внимания
и благосклонности Шивы. Озеро было изысканно красиво и выглядело совсем не демонически. Красно-коричневые холмы по его сторонам и мощный, покрытый снегом, горный массив Гурла Мандата будто оправляли драгоценный сапфир синей глади воды. Сбросив верхнюю одежду, Кэллоин на глазах изумленного проводника без раздумья вошел в холодную и довольно мутную солоноватую воду. Казалось ему, или было на самом деле, но могильный холод будто вошел в его плоть, заморозив даже костный мозг. Никогда еще Кэллоин не чувствовал себя таким старым. Накопившаяся за эти дни усталость и безразличие навалились на него, хотелось только одного - спрятаться от всех, лечь, закрыть глаза, ничего не делать. С трудом вышел он на берег, оделся, и, прихрамывая, пошел вдоль небольшого перешейка к озеру Манасаровар. Три дня коры дались ему легче, чем этот недлинный путь. Дошел! Теперь на востоке, слева от него, высился Кайлас, справа - пик Гурла Мандата, позади остался висящий на скале “птичий” монастырь Чиу. Кэллоин вошел в ледяную воду Живого озера. Это был совсем другой холод, будоражащий и жгущий, дающий бодрость и желание жить, он разогнал кровь по спавшимся жилам и наполнил ее мельчайшими пузырьками адреналина. Давно забытым упругим шагом помолодевший на 20 лет Кэллоин вышел на берег, с удовольствием вдохнул свежий разреженный воздух. Сердце билось ровно и сильно, все на свете, казалось, принадлежало только ему - протяни руку и возьми. Кэллоин поднял голову и засмеялся. Одетая в сари молодая темнокожая женщина подала ему чашку с обжигающе горячим чаем. С наслаждением выпив его, он стал искать мелочь в карманах.
- Не стоит благодарности, Кэллоин, - сказала ему Кали.
Чашка выпала из рук мага.
- Госпожа, - только и смог сказать он.
- Еще один экзамен, маг.
Кали протянула ему свой жертвенный нож, кхадгу.
- Видишь, сколько людей пришло сюда? Один из них должен умереть сейчас. Выбирай жертву, Кэллоин. Я облегчу задачу. Не обязательно убивать счастливых и довольных своей судьбой
и жизнью людей. Я даю тебе силу видеть будущее, маг. Можешь найти человека, которому следует умереть сейчас, лучше умереть - чтобы через месяц или два не возненавидеть жизнь. Что ты смотришь на меня так? Не надо выслеживать, подкрадываться, марать руки кровью. Выбери жертву и укажи на нее ножом. Этот человек умрет, а ты продолжишь свой путь. Ты, действительно, хочешь помочь друзьям, Кэллоин?
- Но ведь не так, не такой ценой, - растерянно прошептал маг.
- Так какой же? - повысила голос богиня, - Как собираешься помогать им ты, много раз обагрявший свои руки чужой кровью, морской конунг? Убивавший своими ошибками врач. Дававший губительные советы учитель. Равнодушный к чужой беде циник.
- Это случалось не часто и не по моей воле!
- Конечно. Но, может быть, ты вспомнишь Энриена, пожилого врача из Лиароса? Надо было просто помочь ему, указать на ошибку. Но ты предпочел опозорить его, выставить неучем и шарлатаном. Он начал пить и через год…
- Я не хотел этого!
- А декан Файонган? Он ушел из университета после смерти жены, перестал выходить из дома, показываться на людях. Долго не протянул. А ты был его любимым учеником. Если бы пришел
к нему - не жалел, не сочувствовал, а просто поговорил, рассказал о своей работе…
- Я не знал…
- А помнишь, как отец, которого ты оставил ради науки, попросил тебя о помощи? Хотел, чтобы ты пришел и был рядом во время той, последней, битвы? Но ты же в это время думал о счастье всего человечества! И опоздал. И, кажется, еще что-то сказал о неправильно и неправедно прожитой жизни.
Кэллоин отвернулся, неловко вытирая текущие по щекам слезы.
- Лишь обломки кораблей и плавающие в море безобразно раздутые трупы увидел ты близ Онгиельской гавани. Никто тогда не смог рассказать тебе, как погиб отец. А я сейчас расскажу, хочешь? Он ведь сумел поссориться с обоими претендентами на престол Нарланда, а кинари?йцы уже давно ждали случая отомстить ему. Лишь репутация свирепого воина да широкие секиры верных дружинников защищали его в тот последний год. Но все когда-нибудь кончается, и пожары запылали вдоль всего северного побережья Нарланда. Королевские галеры встали в один ряд с Кинарийскими кораблями, красные щиты, как знак войны, висели на их мачтах
и чёрный флаг “Опустошитель страны”…
- Довольно, - глухо сказал Кэллоин.
- Нет, ты послушай. В тот последний день твой отец стоял у мачты своего любимого корабля. Ты помнишь, как он назывался?
- “Великий Змей”, - тихо прошептал маг.
- Такое не забывается, да, Кэллоин? Твой отец стоял у мачты, и две стрелы торчало из медвежьей шкуры, в которую он был одет, щека была разрублена, и кровь запеклась в бороде. “Великий Змей” погибал. Королевские галеры окружили судно со всех сторон, и слишком мало осталось людей, чтобы защитить его. Вражеские воины прыгали на нос и корму, люди твоего отца, оттесняемые к бортам, падали в море, и стоявшие в низких ладьях кинари?йцы добивали их в воде. Но сам он ещё стоял, от ударов его секиры не защищали, ни кольчуги, ни шлемы, и доски у его ног стали скользкими от крови. Он стоял, пока брошенное кем-то копьё не пробило его грудь. И торжествующие победители…
Кэллоин закрыл лицо руками и упал на колени.
- Хватит воспоминаний, Кэллоин, - уже совсем другим, более мягким голосом, сказала Кали, - Ты не хуже, а гораздо, несравненно лучше всех этих людей. Верь мне, это правда. И только поэтому ты услышал меня, Шиву и Будду. Прошлого не вернуть, но можно изменить будущее. Так решай же, что будешь делать теперь? Попытаешься спасти свою Талин пустыми и никому не нужными молитвами? Буддийской проповедью собираешься ты бороться с не знающими пощады врагами? Неужели я ошиблась в тебе?
Кэллоин встал, протянул руку и взял кхадгу.
- Я попробую, - хрипло сказал он.
Талин. ГОЛОС НОРМАННСКОЙ КРОВИ (продолжение)
Сид явился через 3 часа.
- Значит, вы тоже ищете этот меч? - спросил он, - А вам известна его история?
- Знаем немножко, - сказал Хельги.
- В те давние времена жил Амергин, сын Уна. Он был главным бардом Ирландии, учил людей, и его преследовали, хотели убить недостойные и нетерпимые люди, которые называли себя служителями Христа, но на самом деле были преданны Падшему Ангелу. Амергин сказал, что правитель, который добудет из кургана меч хёвдинга, сможет завоевать Ольстер. И таким был его авторитет и так велика слава, что король Коннахта Ардал обещал свою сестру Гиду тому, кто принесет ему этот меч. Эвер Финн, правивший в Лейнстере, предлагал за него свою дружбу и любое сокровище из дворца. Король Риннал из Манстера готов был отдать 10 боевых коней и 10 лучших быков из своих стад. Прослышав о том, король Ольстера Кетленн обещал за меч пятину своей земли - так боялся он, что попадет этот меч в руки его врагов. Несколько лет самые сильные воины всех четырех королевств ходили к кургану, обратно не вернулся ни один из них. Потом в Эрин снова приплыли твои соплеменники, хёвдинг. Их вождь, Олав Белый, основал королевство иноземцев в Дублине. Берсерки Эгир и Хравн, которые всегда были рядом с ним, отправились к кургану и бесследно пропали там. После этого Олав запретил своим людям искать меч, но не все послушались его. Место вокруг кургана стало пользоваться дурной славой и люди избегали близко подходить к нему. Через поколение уже мало кто помнил, где находится курган, а потом люди и вовсе забыли дорогу сюда. Тебе, действительно, очень нужен этот меч, хёвдинг? Ты уверен, что хочешь пойти туда?
- Меч нужен не мне, а моей спутнице. Мы пойдем в курган и постараемся не пропасть там.
- Таких, как ты уже давно нет на этой земле, - вздохнул сид, - Скажи мне, кто ты?
- Когда-то, очень давно, я был конунгом в Норвегии. Мы с братом превосходили силой и доблестью всех живущих на земле
и Один встал на сторону наших врагов, позволил им убить нас. Род вёльсунгов прервался и никто из новых конунгов уже не смог сравниться с нами.
- Ты - Хельги, вождь и командир эйнхериев, воинов Вальхаллы! - удивленно воскликнул сид, - Валькирия Хильд так сильно любила тебя, и ваша история была настолько красива, что бродивший по земле Один заскучал после вашей смерти, и вы снова пришли в этот мир - чтобы встретиться вновь и умереть еще раз.
А теперь я вижу тебя здесь. Неужели Один решил написать еще одну страшную сказку?
- Нет, - печально сказал Хельги, - Это уже не моя история и,
к сожалению, мне не суждено умереть на земле еще раз.
- Ваш курган - недалеко от большого, почти в рост человека, камня с рунической надписью на берегу Лох-Лейн, - сказал сид, - Ищите камень.
- Постой, - сказала Талин.
- Больше я ничего не скажу, - нахмурился он, - Я обязан выполнять свой гейс только один раз за день. И не надейся, что
я приду сюда завтра.
- Нам больше ничего на надо, - вмешался в их разговор Хельги, - Скажи только на прощанье, в чем состоит твой гейс?
- Я не должен отказывать в просьбе невинной деве в мужской одежде.
- Спасибо, - сказал Хельги, - Ты очень помог нам.
- Спасибо, - поклонилась Талин.
Сид махнул рукой и исчез под землей.
- Кажется, обошлось, - облегчено вздохнул Хельги.
- Что такое гейс? - спросила его Талин по пути к машине.
- Это обязательство, часто просто абсурдное, нарушить которое во избежание гибели нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах. Да ты и сама прекрасно о них знаешь, просто слово незнакомое. Слышала ведь сказки о девушках, которым запрещалось открывать одну из дверей в каком-нибудь замке? Или о юношах, которым нельзя было сжигать волшебные атрибуты своих возлюбленных? Ну, там лебединые крылья всякие, или лягушачью кожу. А обещание чего угодно в обмен на простую вещь: не думать о белом осле или еще что-нибудь в этом роде? Все знатные люди Ирландии имели свои гейсы, и сиды - тоже. Иногда это обязательство было пустяковым - не идти следом за человеком в красном или не охотиться на лебедей. Впрочем, некоторые герои тем и отличаются от нормальных людей, что имеют обыкновение вляпаться во что-нибудь на ровном месте, а потом - совершить кучу подвигов, устраняя последствия. Хотя, казалось бы, чего проще - не садись под дубом! Нет, обязательно ночью кто-нибудь усядется, а утром
в ужас придет, пить начнет с горя, ну и приключений спьяну найдет столько, что мало не покажется. Но иногда бывают гейсы просто губительные. Не отказывать ищущей покровительства женщине, например. Ты ведь понимаешь, что женщины бывают разные,
и о покровительстве может попросить не принцесса в бегах, а отравительница или воровка. Впрочем, неизвестно, что хуже. Некоторые имели несколько гейсов. Например, человеку запрещено есть яйца, и в то же время - он не имеет права отказываться от угощения. Тут уж, как ты понимаешь, вообще никаких шансов на спасение. А этот сид, наверное, считал, что у него очень легкий гейс. Вряд ли он предполагал когда-нибудь встретить девственницу в рубашке и джинсах.
- А как человек узнавал о своем гейсе?
- От кого-нибудь из людей, обладающих безусловным авторитетом - отца, короля, друида. Некоторые из них, судя по всему, были прирожденными садистами. А другие, видимо, считали, что у них утонченное чувство юмора. Ни о чем не спрашивать свою жену - как ты себе это представляешь?
Они подошли к автомобилю.
- Ну, что ж, теперь можно посмотреть и Лох-Лейн, - сказал Хельги.
Через десять минут они снова вышли из машины и спустились к заросшему ежевикой берегу.
- Ну, как Талин, это озеро тебе нравится? - спросил Хельги, срывая спелые ягоды с ближайшей ветки.
- Большое очень, - вздохнула она, и тоже сорвала ягоду, - Пока мы его обойдем… Думаю, камень не на самом видном месте. Иначе бы к нему водили туристов.
- Да, придется поползать. Но это лучше, чем ничего.
Хельги посмотрел на заходящее солнце.
- Пожалуй, нам стоит вернуться в гостиницу. И, пока открыты магазины, купить одежду, в которую будем здесь переодеваться. Приедем сюда завтра утром.
- Хельги, я давно собиралась тебя спросить: как это, умирать?
- Умирать - это нормально, Талин. Люди рождаются, чтобы умереть, и каждая жизнь заканчивается смертью. Вот представь: что будет, если люди с сегодняшнего дня вдруг перестанут умирать или начнут жить, хотя бы, до 150 или 200 лет? Они же, рано или поздно, сами начнут убивать стариков. А, может быть, и детей. Потому что ресурсы этой земли не бесконечны. Стариков уже убивают - из милосердия, как загнанных лошадей: в некоторых странах разрешена эвтаназия. А в других отчаявшиеся безнадежно больные люди, понимая, что стали обузой для всех, сами убивают себя. Не знаю, что честнее и лучше.
- Да, ты прав, - вздохнув, согласилась Талин, - А ведь, на первый взгляд, общество здесь устроено так справедливо и успехи медицины так велики…
- Медицина этого Мира в тупике. Да, она устранила влияние естественного отбора, но что получилось теперь? Каждое новое поколение слабее предыдущего и шестнадцатилетние внучки в работе не успевают за своими шестидесятилетними бабушками. Восемнадцатилетние парни устают быстрее своих сорокапятилетних отцов. У тебя часто бывает насморк, Талин?
- Ну, был, наверное, пару раз.
- А их дети постоянно сопливые. А у взрослых все время что-то болит - спина, голова, живот… Ты легко справишься с двумя мужчинами из Германии или Англии. А для меня их количество не имеет значения: с мечом или секирой в руках я от рассвета до заката буду рубить их как овец, и, можешь поверить, даже не очень устану. Продолжительность жизни увеличилась - но не за счет молодости или зрелости. Нет, Талин, продлилась старость.
Они замолчали.
- Но дело ведь даже не в этом, - подавая ей самую крупную ягоду, продолжил Хельги, - Достойная смерть гораздо лучше недостойной жизни. Вот ты, например, разве захочешь жить с переломанным позвоночником, парализованная, беспомощная и, по большому счету, никому не нужная?
- Ни за что на свете, - поежилась Талин.
- А жить, зная, что из-за твоей трусости погибли люди, которые доверяли тебе и ждали помощи?
- Конечно, нет, - тихо сказала Талин, - Если бы могла, осталась бы в Праге или выступала сейчас за сборную Норвегии, как предлагал Один.
- Смерть избавляет людей от старости, страданий и одиночества. Позволяет человеку с честью уйти из жизни, защищая любимых и близких. И еще, что очень важно: от смерти нет спасения и перед ней все равны. Может быть, ты не знаешь, но у русских есть в сказках главный отрицательный герой - Кащей Бессмертный. И, как ты думаешь, Талин, чем же так страшен этот злодей и мерзавец? Ни слова не говорится о том, что он изнуряет своих подданных бессмысленным строительством пирамид, как фараоны Египта. Или, что он, как Петр I, строит город на костях на каком-нибудь гиблом болоте и, параллельно, “опустошает свое государство хуже любого неприятеля”. В результате чего подданные дружно признают его Антихристом, либо причисляют к аггелам Сатаны. Он не уничтожает практически всех здоровых мужчин своей страны в бесконечных войнах, как Александр Македонский, Наполеон или Гитлер. Не травит людей зверями в цирках, и не заставляет их там, на потеху толпе, убивать друг друга. Не вырезает 30 000 человек за ночь, как Екатерина Медичи и Карл IX во Франции. Ему даже и в голову не приходит просто так взять и стереть с лица земли Карфаген, Самарканд, Хиросиму, Нагасаки, Ковентри и Дрезден. Зараженные оспой одеяла он не посылает индейцам в качестве гуманитарной помощи. В его царстве “овцы не съели людей”, и десятки тысяч человек не были повешены или отправлены на каторгу только за то, что местным лордам понадобилась их земля, как в средневековой Англии. Кащей, почему-то, не желает подражать добрым католикам и людей на центральных площадях европейских городов не сжигает десятками, и не устраивает, подобно римским папам бордели в женских монастырях. И даже какой-нибудь дурацкой фразой типа “Убивайте всех, бог на небе узнает своих”, “После нас хоть потоп” или “Нет хлеба - пусть едят пирожные” он не прославился. Сидит себе спокойно где-то за тридевять земель и на Руси никого не трогает. А потом взял - и девицу украл. Что здесь сказать: удивил этим всех очень сильно! “Беспредельщик”, по-другому не назовешь. Ну, а если серьезно, какой-то местечковый авторитет этот Кащей, бандюган средней руки - не более. Но почему же, тогда он такой ужас вызывает? Да потому что бессмертный, а это - ненормально и неправильно. Но желающие стать бессмертными не переводятся. И, если бы существовали лекарства от смерти, они никогда бы не достались простым людям - даже если бы стоили дешевле хлеба. Сама подумай, зачем тиранам и обирающим народ бессовестным мошенникам умирать, отдавая кому-то власть и неправедно нажитое богатство? И зачем им платить пенсии рядовым долгожителям? Появилась бы особая, закрытая для всех, каста бессмертных. У людей не было бы даже и надежды когда-нибудь избавиться от них.
- А как же сиды? Ты сказал, что они вечно молоды и бессмертны.
- На самом деле, и сиды, и даже боги сейчас - старики, которые смогли сохранить молодое тело. Но страсти, что бушевали когда-то, давно угасли и ничто в жизни уже по-настоящему не волнует их. И они не бессмертны. Сида можно убить, а боги погибнут вместе с этим миром и знают об этом. Родится новый мир и новые боги придут в него. Все начнется сначала.
- А ты, действительно, каждый день умираешь в Вальхалле?
- Не каждый. Меня ведь надо убить, чтобы я умер. В честном бою это сделать очень непросто.
- А в нечестном?
- В нечестном - проще. Если у противника в руках новое, более совершенное оружие, которого нет у меня. Или - если противников больше. Но повозиться все равно придется. В последний раз я потерпел поражение в небе, сражаясь на Су-30МК против трех истребителей “Мираж 2000”. Я сбил два из них и попал в третий, но этого оказалось недостаточно.
- Но ведь это несправедливо!
- Конечно, несправедливо. Но ты разве часто сталкивалась со справедливостью, Талин? А уж во время Последней битвы о ней
и подавно никто не будет вспоминать.
- А что ты чувствуешь в момент смерти?
- Перестают болеть раны. И душа. У тех, у кого она болит.
Они вышли к дороге и увидели, что возле их машины, бросив свои мотоциклы, возятся три смуглых юнца. На них воры почему-то не обращали никакого внимания.
- Полюбуйся, Хельги, это иммигранты, - сказала Талин, - Они приехали сюда из нищих, погибающих от голода, войн и болезней стран в поисках райской жизни, получили практически бесплатное жилье и социальные пособия. Но некоторые из них вместо благодарности испытывают зависть и злость. Они не могут простить коренным жителям того, что те живут лучше их. Европейцы их очень боятся, даже полиция. А те, кто не боится, тоже стараются не связываться. Наваляет мужик вот такому, а либералы и правозащитники во всех газетах его фашистом назовут.
- Но мы ведь с тобой тоже не местные, - улыбнулся Хельги, - Нам можно.
Воры увидели Талин, и их глаза масляно заблестели.
- Иди к нам, куколка, - заорал один, видимо, главный, - Покувыркаемся!
- Встань за моей спиной, - сказал викинг.
- Нет, Хельги, я с тобой, а не за тобой, не сбоку от тебя и не сзади. Как ты до сих пор этого не понял?
- Талин, пожалуйста, ты мне мешаешь!
- Не волнуйся за меня.
Еще минуту назад она была спокойна и вполне себе философски настроена. Ну, пытаются обворовать их какие-то бездельники. Не они первые, не они последние. Догадаются сразу убежать - хорошо, нет - их проблемы. Но теперь…
Воры двинулись навстречу. Хельги улыбнулся и один из них, сдуру вытащивший нож, согнулся пополам от удара ногой в солнечное сплетение. Двое других тоже собирались нападать, хотя надо было защищаться, а лучше - убегать. Талин шагнула вперед и от души врезала первому ногой по передней поверхности голени, второму - кулаком под челюсть. В это же мгновение рядом возник Хельги и грабители, так и не успев ничего понять, один за другим повалились на землю. Через секунду викинг бросил рядом с ними третьего.
- Вот так, чтобы все на виду были.
- Уже все? Я бы им еще пару раз вмазала, - сказала Талин.
- Настоящий бой скоротечен. Один-два удара - и кто-то из противников уже убит или ранен. Это только в кино актеры руками или мечом по несколько минут машут.
Хельги поднял с земли нож.
- Бить их уже не интересно. Может быть, ушки на память отрезать?
Через секунду воры уже бежали от них, причем каждый в своем направлении. Талин засмеялась.
- Ловко ты от них избавился.
- Поехали домой, Талин.
- А если бы у кого-нибудь из них был пистолет? - спросила она.
- Я бы выстрелил быстрее, - ответил Хельги, доставая из кармана ветровки сделанный из высокопрочных полимеров, легкий и практически неубиваемый австрийский “Глок”, - Но у них не было пистолета, и потому я дал им шанс, которым они не воспользовались.
Кэллоин. ОБРЕТЕНИЕ СИЛЫ (продолжение)
Кэллоин смотрел на толпившихся у берега озера людей и все медлил с выбором. Кто из них скоро так устанет от жизни, что будет мечтать о смерти, но еще долго не сможет умереть? Вот этот мужчина 60 лет, который все время думает о внуках, ждущих его в далеком Новосибирске? Женщина, которая привезет попавшей в больницу подруге камешек с перевала Тары? Не то, совсем не то. Но ведь и не эта девушка, жаждущая побыстрее выложить в интернет сделанные у Кайласа фотографии? Они должны жить, так кто же? А, может быть, вот этот молодой мужчина, который, тупо улыбаясь, курит вторую сигарету с марихуаной подряд? Не вылезающий из ночных клубов инфантильный тусовщик, из тех, кого стыдливо называют метросексуалами. Тридцать лет мужику,
а у него ни семьи, ни детей, бездумно тратит деньги своих родителей. Или… Кэллоин посмотрел на стоящего рядом проводника
и содрогнулся от охватившей его невыносимой тоски. Мужчина, которому сейчас 39 лет не доживет до 40. Камень вывалится из-под его ноги, и он упадет с тропы вниз, на скалы. Сложный открытый перелом, рана загноится и через два с половиной месяца он, высохший и превратившийся в мумию, в полном сознании умрет от сепсиса.
“За что?” - мысленно простонал он, не понимая, что именно кажется ему сейчас самым ужасным и несправедливым: увиденная им судьба несчастного тибетца или то, что предстоит сейчас сделать ему, Кэллоину.
- Правильный выбор, - сказала Кали, - Осталось только решиться. Изменить ничего нельзя. Так избавь же его от предстоящих мучений и возвращайся в мой город. Или - не вмешивайся. Тебе ведь было сказано, что лучшее из деяний - отказ от деяния. Это так легко и просто сейчас - быть добрым и подарить этому человеку неделю нормальной полноценной жизни. И обречь его на два месяца невыносимых страданий. И забудь обо всем, попробуй нормально и спокойно жить в этом Мире.
- А если я выберу себя?
- Простое решение. И уже не надо будет никого спасать. Выбирать только тебе, маг.
Кэллоин медленно поднял кхадгу. Стоящий рядом проводник-тибетец, держась за сердце, медленно осел на землю.
Гроссмейстер Руадх. ЛОЖЬ ИЛИ ПРАВДА?
Сойдя с коня и, привычно обнажив голову, великий магистр Руадх вошел ворота главной резиденции Ордена, которая сто лет назад была построена в одном из пригородов Верлэриса, но теперь оказалась чуть ли не в центре столицы Сааранда. Времени было мало, можно сказать, его совсем не было, но гроссмейстер все же пришел сюда. Здесь, а не в королевском дворце, решил он встретиться
с отправляющимися в провинции магами. Обстановка в зале была невеселой и трудно было поверить, что здесь собрались победители. Коротко изложив нужную информацию и поставив задачи, Руадх умолк на минуту, и всмотрелся в лица сидящих перед ним людей.
- Ну, говорите, вы же не перед лицом короля, чтобы чего-то бояться. Здесь мы равны и я лишь первый среди вас. Говорите, все, что думаете. Я жду.
Маги молчали.
- Встань ты, Белернин.
Молодой маг поднялся со своего места.
- Я знаю тебя много лет, с первых шагов, которые ты сделал в Ордене. Я всегда доверял тебе, а ты - верил мне. Перед этим знаменем, я приказываю тебе говорить и быть откровенным.
- Наши действия вошли в противоречие с Уставом и программой Ордена, великий магистр, - склонив голову, сказал он, - Народ охвачен тревогой, люди напуганы, проводятся аресты, и тюрьмы уже переполнены. Цены на рынках пошли вверх и кто-то уже голодает.
- Достаточно, я все понял. Здесь, в столице, мы уже в ближайшие дни возьмем ситуацию под свой контроль, накажем спекулянтов и успокоим народ. Что касается провинций: зачем я отправляю туда вас? Вы что, меня не слушали? Все в ваших руках. Идите
и сделайте, вместо того, чтобы ныть. О тюрьмах: да, они переполнены. Но кто в основном сидит там? Непримиримые сторонники короля? Они есть, но их мало. Большинство, почувствовав силу, поспешило предать Вериэна. Тюрьмы заполнены мошенниками, ворами и грабителями. Оставшиеся на свободе подельники выставляют их жертвами произвола, распускают слухи, сеют панику. Скоро перестанут.
- Мы тоже изменили, гроссмейстер. И кому - Вериэну! Он еще очень молод, но все надеялись, что он станет лучшим из королей Сааранда.
- Вериэн был опасен для нас всех, - глухо сказал Руадх, - Не могу сказать больше. Поверьте на слово.
Гроссмейстер сошел с трибуны и встал перед магами.
- Сидите, - махнул рукой он, - Послушайте, что я расскажу о хаосе, произволе и репрессиях. Вы еще молоды, и о событиях, которые произошли 54 года назад на бывшей Дровяной площади, знаете только по учебникам, не так ли? А у меня там погибли мать и отец. Граф Нэллиан, бывший министр финансов, проворовавшийся и попавший в немилость, искал возможности вернуться к власти. Его следовало сразу повесить, но ворон ворону глаз ведь не выклюет. И он стал распространять слухи, в которых правда была перемешана с ложью, а ложь было невозможно отделить от правды, взбаламутил кучу людей. В его честность и благие намерения не поверила бы и собственная бабушка, но многие люди, почему-то, ему верили. Вор и мошенник превратился вдруг в радетеля народных интересов. И толпы людей каждый день заполняли Дровяную площадь. Их становилось все больше и ситуация выходила из-под контроля. Самые разумные и дальновидные люди уже начинали уезжать из города. Вы помните, чем все кончилось? Войска блокировали площадь, и началась страшная резня, узнав о которой страна содрогнулась. Погибли многие невинные люди.
А Нэллиан бросил обманутых им людей и сбежал. Более того, он потом выпросил прощение и спокойно жил этаким вождем оппозиции, кумиром экзальтированных пожилых дам. А я остался совершенно один. Арбалет - вот единственное, что у меня было. Идти к разбойникам не хотелось, а жить было не на что. И однажды я сидел у трактира на дороге в Ленаар и думал: в кого из проезжающих богачей выстрелить? Я понимал, что меня тоже убьют, но, если в Сааранде нет места для меня, то пусть его не будет и для какого-нибудь изнеженного бездельника. И я выбрал его. Какого-то мерзкого жирного старика, который на моих глазах ударил служанку, пролившую немного бульона. Дождался, когда он выйдет, встал и поднял арбалет. Но кто-то окликнул меня, подошел, взял за руку. Это был человек из свиты великого магистра Тайэрнина. Гроссмейстер десять минут наблюдал за мной. Понял, что с мальчишкой творится неладное. И, вместо того, чтобы отправить
в тюрьму, привез сюда. Я не знал, что бывают такие люди, долго не хотел ему верить. А потом… Он стал для меня вторым отцом.
А я, выполняя последний приказ, до последних дней даже не мог посетить место, которое стало его могилой. Ради него и нашего Ордена я не отомстил тогда ни отдавшему страшный приказ королю Верлиниэну, ни Нэллиану, который, зная об этом приказе, хладнокровно отправил на смерть поверивших ему людей. Я ведь через год стал оруженосцем Тайэрнина и часто сопровождал его во дворец, где постоянно видел и жестокого палача, и подлого провокатора. Как хотелось мне подойти к кому-нибудь из них и всадить нож в черное сердце! Но никто не поверил бы, что я действовал только от себя, а не от имени Ордена! И Нэллиан ушел от расплаты, умер в своей постели, пережил даже Тайэрнина. А король… Знаете, что я скажу вам теперь? Короля Верлиниэна можно обвинять только в том, что приказ навести порядок в столице, и очистить площадь от мятежников он отдал слишком поздно, когда жертв было уже не избежать. И мы все должны благодарить его за то, что он все же нашел в себе мужество пойти на этот шаг, за который некоторые осуждают его и поныне. Да, погибли сотни людей, в том числе и мои родители, но, если бы этого не случилось, погибшие исчислялись бы десятками тысяч, и не только столица, но и весь Сааранд погрузился бы в бездну и мрак гражданской войны. И к власти в стране вполне мог придти бессовестный авантюрист, который бы окончательно разорил и погубил ее. Поэтому, хорошо, что народ напуган сейчас. Страх удерживает людей от необдуманных действий, а нам позволяет проводить репрессии в рамках разумного и вполне допустимого минимума. Я надеюсь, что вы поняли, что я хотел вам сказать, и выполните свой долг
в наших провинциях.
Маги встали и, поклонившись ему, вышли из зала. Остался лишь Белернин.
- Это всё правда, великий магистр? То, что ты говорил о целях и политике нашего Ордена? - тихо спросил он.
- Что-то, правда, а что-то - нет. Полная правда - тяжкий удел избранных. Верь мне и Ордену, как раньше, Белернин. И тогда, через много лет, ты, быть может, подобно мне, узнаешь истину -
и ужаснешься, будешь жалеть, что познал ее, но не сможешь отказаться от не тобой избранного Пути.
комтур Ульвнин. ГЛАВНАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ ОРДЕНА,
ГОРОД Верлэрис
Уже почти две недели высланный из Шайенна Ульвнин безвыездно жил в главной резиденции Ордена. Временно порученная ему организационная, чисто канцелярская и бумажная работа несказанно тяготила опального комтура. Поначалу казалось, что ожидание нового назначения будет недолгим, но время шло, а Руадх словно забыл о нем. А затем шокирующие новости об истинном руководителе секты Слэан из провинции Ольванс и вовсе отодвинули все
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ