Три желания за жизнь

Глава 14

— Саид! — Ревом разнесся по замку зов Хозяина, перекликаясь с другим не менее сильным мысленным призывом.

— Ты все поняла, Николь? — Новоиспеченная демоница упрямо поджала губы. — Иди. — Мужчина, преодолевая сопротивление, подтолкнул ее к проходу, перетекающему размытым пятном в воздухе.

— Сам иди. — Отталкивая, нахально заявила она. — Это тебя Он зовет, не меня. Мое место рядом с Мариной.

Саид устало вздохнул. Кто мог предположить, что его короткая отлучка к Исибу обернется целой цепочкой неприятных и непонятных последствий.

Вернувшись от Повелителя, он буквально кожей ощутил магическое напряжение, витавшее в воздухе. И каково же было его удивление, что источником этого самого неконтролируемого мощного всплеска является миленькая безобидная девчушка, которую ему поручил охранять Таяр.

Ему удалось до перерождения вытащить заревную, мало что соображающую Николь из комнаты убийственно спокойной джиннии. Кровавые дорожки слез на лице Проклятой, и расширившиеся, практически поглотившие радужку зрачки с алыми искорками, свидетельствовали о невозможном — девчонка за каких-то пару часов вычерпала ресурс сравнительно новенькой души Николь полностью.

Саид не представлял, каким мукам можно подвергнуть Проклятого, чтобы провернуть такое. Но все же успел расспросить Николь о том, что случилось, до того как она превратилась в демона. Но в демона ли?

Как оказалось, доведенная откровениями Клидис Марина, питая свое ожесточение и стихию, снова и снова протаскивала девушку сквозь воспоминания, заставляя заново переживать их, пока не вытянула из нее всю боль, всю муку. Она как губка впитывала подробности из быта своей служанки, становясь сильнее и отрешенней с каждой минутой.

Но не только это было удивительным. Николь совершенно не испытывала злости, ярости, которые, возрастали в демонах стократно с обретением новых сил. Как и не чувствовала страха перед властью Таяра или Исиба. Полностью утратив память, что не случалось ни с одним из них до этого, демоница являла собой гремучую смесь агрессивного нахальства и ослиного упрямства, не признавая ни чьей власти кроме Марины.

Скрутив извивающуюся и брыкающуюся девушку, он потянул ее к проходу, в который раз как малому ребенку вдалбливая, прописные истины.

— Если останешься, Таяр прикончит тебя, и чем ты тогда поможешь своей Госпоже? Повелитель разрешит эту ситуацию. Ты должна рассказать ему, что Клидис поведала Марине про джиннов и про исполнения желаний. Иди. Он или Ясмин заберут ее отсюда.

— Она слабеет… — Рассеяно и огорченно произнесла, преставшая сопротивляться Николь.

— Тем более, ты должна спешить, — Саид воспользовался секундным ступором и пихнул девушку в проход.

Как раз во время. Поскольку стоило проходу закрыться, как в просторный холл ворвался взъерошенный и сильно разозленный джинн. Напускной лоск человечности слетел с него как сухая шелуха, открывая истинный устрашающий облик. Стихия ревела в Таяре, обдавая жаром адского пламени, мышцы бугрились, перекатываясь при каждом сильном вдохе, а татуировки, ожив, сплетались в жуткие картины. Немигающие, засасывающие в свои безжизненные черные омуты глаза, сверлили его как какое-то диковинное насекомое.

Саид, знал, что предал доверие Хозяина так же, как и то, что поплатится за это, но ему было все равно.

Что ему осталось терять?

Лишь разум, забитый тысячами способами пыток и памятью о миллионах оттенках боли, в потерявшем остроту восприятия теле зверя, существующего на первобытных инстинктах выживания любой ценой.

— Кто. Сказал. Марине? — Четко вырубая в воздухе каждое слово прорычал Таяр. — Почему ты не предотвратил этого?

— Клидис. Я не успел. — Сухо отчеканил демон и, безразлично добавил. — Но ведь девушка загадала последнее желание, не так ли?! Так какая разница тогда? — Последнюю фразу он уже хрипел, поскольку пальцы Таяра, впиваясь в горло и сжигая кожу, приподняли его тело вверх.

Глаза в глаза, утопая в муках, от того, что разгневанный Хозяин, срезая слои памяти, копался в его воспоминаниях, Саид сохранял спокойствие обреченного. И лишь каплей восхищения в голове билась мысль, что странная не такая как остальные демоница, сопротивлялась бы конца. Глупая, она не понимала, что ни рай, ни ад, ни тем более кривая неуправляемая жизнь смертного, не принесут короткого, но от того невообразимо сильного ощущения счастья и покоя, которое дарит только окончательная смерть и небытие. Его тело пожираемое стихийной яростью Таяра, истлевая превращалось в дым, но даже последняя оглушающая боль не могла вытеснить радости избавления…

Таяр раздосадованный неуправляемым желанием вернуться к Марине, плохо контролировал себя. Взбешенный тем, что Саид шпионил за ним для отца, он уже не воспринимал, а просто вбирал в себя образы, не замечая, что стихия вырвавшаяся на свободу пожирает демона. Одержимый яростью, он очнулся только тогда, когда пальцы, удерживающие тело Саида, сжали пустоту.

Картины выстраивались в ряд, не принося успокоения, наоборот вызывая еще большую смуту и волнение.

Таяр мог поверить в игры Исиба с ним, даже в безрассудную ненависть Клидис, но принять то, что Марина джинния — не мог.

Стремительно преодолевая расстояние отделявшее его от спальни, джинн мысленно твердил:

«Очередная интриганка, подосланная отцом?

Нет! Невозможно!

Она не смогла бы! Она не поступила бы так… не зашла так далеко.

А если да, то зачем… к чему были эти наигранные обвинения?

Почему, она не разорвала иллюзию и не избавилась от связи?

Нужно узнать… нужно проникнуть в ее сон… убедиться, что измышления Саида лишь бред… или подтвердить их».

Таяр сам не знал, чего желает больше, чтобы Воробушек оказалась невинной жертвой, чувства и жизнь, которой он растоптал, подарив сомнительную иллюзию исполнения желаний, или амбициозной джиннией польстившейся на посулы отца.

Глаза джинна сверкнули издевкой. Если второе — она сама выбрала свой путь…И еще не раз пожалеет, что не отказалась.

Чтобы не обещал ей отец, ее ждала участь ненасытной стервозной пустышки, такой же как Клидис, поскольку безвозвратное исполнение желаний, как ни прискорбен этот факт, накладывало свой отпечаток и на джиннов.

Таяр не понаслышке знал об этом.

Иногда влюбленные парочки, чтобы усилить чувственные восприятия прибегали к взаимному исполнению желаний друг друга. Обмениваясь энергией, они укрепляли связи между стихиями ради полного единения. К моменту, когда Клидис в попытке удержать его гаснущий интерес предложила исполнить ее желания, ему было уже по большому счету наплевать на нее, но в погоне за новыми ощущениями он согласился, ничего не обещая взамен. Таяр не испытывал угрызений совести или раскаянья по этому поводу. Она предложила — он поддержал, обычная сделка продлившая их связь чуть дольше.

Тогда каждый, пусть и не до конца сознавая последствий, знал, на что идет. Сейчас же, его разыграли вслепую, обвели вокруг пальца. И кто? Исиб, Клидис, Саид и совсем молоденькая девчонка! РИНА!

Желваки заходили от еле сдерживаемой злости и… желания.

А если нет? Если она не лгала, не разыгрывала ничего?

В душе Таяра шевельнулось раздраженное недовольство собой.

Он все еще жаждал ее и только ее.

Взгляд прошелся по неподвижно лежащей на середине кровати фигурке. Лицо спящей девушки светилось счастливым умиротворением, настолько отличным от его собственных эмоций, пропитанных яростью и сомнениями, что захотелось немедленно, сейчас же, оказаться рядом с ней. Рина как магнитом притягивала его, и не в силах противиться этому зову, джинн осторожно прилег рядом, прижимая безвольное тело к себе.

«Нет не могла… и все же…»

Он закрыл глаза, безликой тенью проникая в ее сон…

Таяр оказался на просторной светлой кухне, Марина, моя посуду, подтрунивала над сильно располневшей Викой. Женщина притворно жаловалась, но все же весь ее облик излучал радость материнства.

— …Не честно. Следующей должна была быть ты, а не снова я.

— Викусь, ну, вы уж как-нибудь с папой определитесь, рожать мне или делами фирмы заниматься? Тем более, прежде чем обзаводиться ребенком, не плохо бы для начала обзавестись мужем, — посмеивалась Марина, передавая мокрую тарелку сестре, но при этом глаза ее загадочно сверкали.

Джинн, знал, что это всего лишь иллюзия, и все же что-то шевельнулось в душе от мысли, что его Воробушек могла бы стать матерью… ребенка… от чужого мужчины. Сердце неприятно сжалось от мысли что его место рядом с ней занимает кто-то другой. Пусть просто во сне, не надолго, и все же… она была счастлива без него… Появилась жгучая нерациональная потребность показаться ей, подойти, встряхнуть, но связанный желанием, Таяр не смог сделать ничего из этого. Ему оставалось только смотреть и слушать, быть рядом и не прикасаться…

— Он с радостью отпустит тебя на пару-тройку годков в отпуск. Ты же знаешь. — Не отступалась беременная женщина. — И кстати сестренка, как долго ты собираешься прятать этого счастливчика от семьи, мы уже все извелись от любопытства?

Марина скосила взгляд и с улыбкой ответила:

— Не долго.

— Ну, намекни хоть, кто он. — С азартным блеском в глазах начала канючить сестра, явно намеренная вытянуть все подробности.

— Да, уж намекни. Хотелось бы посмотреть на выбранное тобой совершенство, — скрестив руки на груди и сверля женщин прожигающим взглядом, пробурчал себе под нос недовольный Таяр.

Марина уже собиралась что-то ответить, когда в комнату ворвался малыш лет трех-четырех с истошно надрывающимся телефоном.

— Лина, Лина, — кричал он. — Телефон!

А дальше произошло две вещи одновременно, Марина приобняв мальчугана и благодарно чмокнув его в макушку, приняла вызов, а Вика, охнув и в миг побелев, закусила губу, но девушка отвернувшаяся от нее этого не заметила.

— Привет. — С теплой мечтательной улыбкой, от которой все перевернулось в душе у джинна, произнесла она. — Да, конечно. Жду.

Рина засмеялась чему-то сказанному и добавила: — Ничего не надо. Не бойся, они не кусаются. — Выждав театральную паузу, многозначительно произнесла, — В основном! — И снова мягче, нежнее, — Я тебя тоже.

Когда, закончив разговор она снова повернулась к сестре, та уже снова могла дышать свободно.

— Ну, что ж, Вик, похоже ты уже сегодня получишь ответы на свои вопросы, — Подмигнула Рина ей.

Женщина радостно улыбнулась и тут же снова скорчилась от боли.

— Ох, — она сделала, глубокий вдох, — Ты уж извини, Ринусь. Но сегодня вряд ли. Кажется моя дочурка решила появиться на свет.

Марина побледнела и, подтолкнув с интересом вертящегося рядом малыша в сторону двери, произнесла:

— Мить, солнышко, бабушку с папой зови.

Но малыш заупрямился и вывернувшись бросился к матери, намертво цепляясь в ее ноги.

— Мам, мам, — напугано лепетал он.

— Все нормально, Митенька, все хорошо.

Марина видимо поняв, что ребенка не удастся выпроводить с кухни, громко крикнула.

— Мам! Сереж! У Вики схватки!

Спустя несколько секунд все оставшееся семейство было уже здесь, наводя ужасную суету, но Таяр уже не обращал на это внимания. Его взгляд неотступно следил за женщиной, командным голосом раздающей распоряжения.

— Сережа, дуй домой за документами. Коля, заводи машину, везем Вику в больницу. Маришка остаешься с Митенькой, только не спалите мне тут ничего!

Ясмин сильно изменилась, с того времени, когда он видел ее в последний раз. Но у него не было сомнений, что перед ним бывшая любовница его отца. Злость затопила все существо.

Джинния. Воробушек все же чертова лицемерная джинния, скрывающая свое истинное лицо под маской невинности.

Осознание предательства оказало на него оглушающее действие и он стоял как вкопанный, до тех пор пока квартиру не покинули все, кроме Рины и ребенка.

Таяр злился и не понимал, почему ее обман, так волнует его.

В дверь позвонили и он вместе со всеми на автомате двинулся к ней. И словно всего увиденного было мало, там джинн столкнулся с обаятельным светловолосым мужчиной, который, по-хозяйски обняв, целовал его женщину.

— Прости, Макс. — Разрумянившаяся Марина оторвалась от него. — Но никого нет. — Девушка развела руками. — Вика неожиданно решила рожать. Все уехали с ней, кроме меня, оставленной няней для Мити.

— Ничего страшного. Я никуда не тороплюсь. — Мужчина тепло улыбнулся, вызывая скрежет зубов у Таяра.

— Митя — это Максим мой жених. Максим, этот взрослый умный мальчик — мой племянник. — Девушка спокойно представляла мужчин друг другу, а Таяр был уже не в силах сдержать бешенства.

— Все хватит, Марина! — Прорычал джинн. — Поиграли и хватит. Разрывай чертову иллюзию! — Крикнул он, видя, что девушка вздрагивает и ежится как от холода. — Рина! — Во всю силу легких сотрясал воздух Таяр. — Я сказал, просыпайся!

Джинния нахмурилась, сжала губы, но даже не взглянула в его сторону, хотя явно что-то слышала и чувствовала.

— Мариш, что-то случилось? — Обеспокоился хлыщ.

— Нет, — Марина растянула губы в улыбке, — Нет. — И джинна выкинуло из сна.

Таяр с удивлением взирал на все еще неподвижную фигуру, не понимая, что не так. И начиная испытывать беспокойство.

Клидис не знала куда ей приткнуться, где найти место для себя. Джинны, оповещенные о наказании, смотрели на нее с нездоровым любопытством, вызывая дикое желание стать невидимкой, сбежать, укрыться.

Она попыталась затеряться среди людей, но не смогла вынести такого близкого нахождения рядом с ними. Стихия сушила и подтачивала изнутри, доводя до болезненного помешательства.

Бездумно мерея шагами улицу, джинния видела, как прохожие шарахались от нее, предпочитая перейти на другую сторону дороги или свернуть куда-нибудь, будто чувствуя излучаемую ею опасность. Наверное она представляла жуткое зрелище: обезвоженная, потрескавшаяся кожа, горящая болезненной краснотой; безумные глаза сверкающие чернотой и высохшими кристалликами так и непролитых слез; торчащие во все стороны ломкие волосы… Ведьма, не иначе.

Хриплый всхлип вырвался из груди. Она просто хотела любви, она отдала все… А взамен… получила медленную мучительную смерть.

Не мог Исиб, вычерпывая из нее краденные и скрупулезно скапливаемые силы, не знать, что свои она давно и безвозвратно отдала его сыну.

За что? За то, что любила? За то, что стремилась выжить любой ценой? За то, что хотела добиться власти, чтобы убаюкать уязвленную гордость? Доказать, что не вещь, о которую можно безнаказанно вытереть ноги?

Месть, как сладко было слово, но как пусто сейчас было у нее на душе. Пусто, как в бездонном колодце…

Решение пришло внезапно, и даже боль на мгновение отступила.

Клидис знала, куда она пойдет за защитой и утешением — к Святыне. Внутренний огонь, словно только этого и ждавший от нее, перестал мучить, даря свою заботливую ласку.

Каждое перемещение давалось с трудом, будто она не просто и привычно сокращала пространство, а как минимум создавала огромный сказочный город, но это уже казалось второстепенной мелочью. Главное было добраться до изначального пламени и попросить наполнить ее своей энергией, взамен принесенных жертв.

Живительная прохлада каменных сводов встретила ее гулкой тишиной. Столб огня переливался и манил к себе, как мать заблудшее дитя. Слезы облегчения наконец пролились из глаз, когда она прижалась к шершавому краю колодца.

Клидис не могла поделиться со Святыней своей силой, чтобы воззвать к ней, единственное, что джинния могла дать — была кровь. Без раздумий полоснув по вене небольшим кинжалом, она прижала руку к золотым прожилинам и, уже чувствуя, как разум и тело заполняется благодатью, различила сбивчатый мерный перестук каблуков, эхом разносящийся по залу.

В душе поднялась паника, Клидис не хотела, чтобы кто-то увидел ее, и в то же время в голове нарастал гул, преобразующийся в зов. Святыня взывала к ней нежно, любяще, ласково, манила утешением и прощением. И джинния сдалась, делая шаг, затем еще один, преодолевая защитный круг и падая в бездну…

На секунду малодушный страх возник в душе, но тут же исчез, стоило изначальному пламени объять ее заботливым материнским прикосновением. Клидис не потерялась, не сгорела… она стала частичкой чего-то грандиозного, необъятно-большого, в то же время сохраняя себя… Живительная сила укрывала, обещая выбор. А сейчас… сейчас ей было радостно и тепло, и она вместе с матерью нетерпеливо ждала, чем закончится испытание для пары джиннов, в котором она, исподволь управляемая стихией, сыграла не последнюю роль.

Нельзя противиться воле «Дарующей силу», но, кажется, женщина, вошедшая в зал, собиралась в очередной раз сделать это…

Жасмин, подталкиваемая сомнениями, стремительно преодолевала уровень, за уровнем, направляясь к Святыне. Ей с трудом удалось уговорить Николая, волновавшегося не меньше, а скорее даже большее нее, отпустить ее одну. Муж был недоволен, но все же внял ее желанию, побыть со своими мыслями наедине и почувствовать единение со стихией.

Не смотря на несомненную любовь Николая, его поддержку и веру в нее, за последние два дня она все чаще задавалась вопросами, так ли была права, побоявшись пройти обряд и позволив загнать себя в жесткие рамки, стоили ли жизни родителей ее малодушного страха, не за себя — за него? И самый основной — имеет ли она право перекладывать на дочь собственные опасения?

Арка в белой монолитной стене, видимая только посвященным, обдала прохладой, и Жасмин, запнувшись на мгновение возле нее, нерешительно ступила внутрь зала.

Как заблудшая дочь, она неуверенно, то и дело ненадолго замирая, продвигалась к манящему огню. Глаза вглядывались в завораживающие переливы, а тело трепетало от оглушающей мощи. Сердце нервно билось в груди, то взбрыкивая, то замирая, создавая ощущение падения в бездну, такую же глубокую как та, что находилась внутри колодца прямо перед ней.

Как и в прошлый приход причудливые тени рисовали избранных для обряда — Таяра и ее дочь. Четче, ярче, чем тогда, почти также выпукло и наглядно, как много лет назад ее с Николаем…

Казалось, что прошлое настигло ее в этот момент, сталкивая в пучину старых страхов, заставляя пальцы неметь от холода, сковавшего ее всю изнутри.

Когда-то джинны не боялись венчаться в изначальном пламени. Оно уравновешивало темных и светлых, давая возможность прожить равную по срокам жизнь, объединяя их внутренний огонь в единое целое, заставляя гореть одной потребностью на двоих, и делить поровну полученную силу…

Смешанные браки казались предпочтительными, так как равновесие исключало возможность ошибки — в рядах Проклятых не было добропорядочных душ, обменянных на иллюзию.

Так было, пока отец Исиба не совершил предательства по отношению к своей паре, увлекшись смертной. В ответ на что, разгневанная джинния преступила черту, отобрав у соперницы жизнь. Она хотела показать мужу слабость девушки, но добилась лишь того, что в их доме поселилась Проклятая. И тогда, отчаявшись, она воззвала к суду Святыни…

Они втроем вошли в огонь… Чтобы не выйти никому. Так как не осталось ни в одном из них взаимного чувства. В матери Исиба обида и ненависть оказались сильнее любви к мужу. В отце — страсть к Проклятой испепелила чувства к жене. А в душе Проклятой, поддавшейся соблазну, царила корысть. Они не прошли испытания, и с тех пор редкие пары решались на венчание в изначальном огне, и еще меньше из них выживало. С каждым пройденным веком таких смельчаков становилось все меньше, пока желающие не иссякли совсем.

Именно поэтому, приметив ее, Исиб сделал все, чтобы Ясмин отвернулась от своей природы и выбрала другую сторону — Его. Но это не помогло…

Когда ее взор упал на Николая, она не подозревала, чем все это обернется для нее. Стихия неистовствовала, требуя жизненную силу мужчины, и, подчиняясь ей, джинния вбирала его тепло, с каждым разом желая все больше. Неконтролируемая потребность в Николае приводила в сумятицу чувства, не давая возможности понять и осмыслить происходящее с ней. Пока не стало слишком поздно… Пока иллюзия капля за каплей не источила его жизнь.

Запоздалое осознание чувств к Проклятому, что может быть страшнее для джинна, уничтожившего его?! Ничего!

Она угасала, не находя покоя… Вернуть украденное стало навязчивым наваждением. Исиб мог помочь, но сама мысль обратиться к нему пугала до дрожи. Именно тогда, она впервые спустилась сюда и увидела себя и Николая в пламени.

История, описав круг, возвращала их тому, что было когда-то…

Легенды о неудачниках живо всплыли в памяти, уводя почву из-под ног, разрушая веру. Ведь даже она сама слишком поздно осознала свою любовь, а что мог чувствовать преданный ею мужчина? Какие эмоции могли зреть в проклятой душе? Ярость, гнев, боль? И все это она заслужила сполна и была готова к этому, но только не к его полному и окончательному исчезновению…

Несмотря на умиротворяющие импульсы посылаемые Святыней, ужас от открывшейся перспективы перекрыл боязнь реакции Исиба. Единственное, что заботило джиннию в тот момент, чтобы ее любимый жил. Растворяясь в мареве, отвергая сомнительную милость стихии, она ощутила как вместе с резким приливом энергии, обрывается нить жизни Николая …

Не до конца сознавая, Ясмин унижалась, умоляла Исиба вернуть его, но даже Повелителю уже было не под силу сделать это в одиночку, так как к тому времени листок с именем истлел в руке Азраила, и Проклятый отправился в глубины Ада.

Джинния сознавала, что вряд ли была вменяемой в тот момент, когда просила забрать свою жизнь в обмен на благополучие любимого мужчины. И если бы не вмешательство родителей Исиб в гневе просто расправился бы с ней.

Чтобы Проклятый получил второй шанс — возможность пройти свой жизненный путь иначе, — необходимо было согласие ангелов, переговорами с которыми занялась ее мать.

Когда она получила согласие, радости Ясмин не было границ. Несмотря на запрет пользоваться собственными силами, казалось все самое тяжелое позади, Исибу только оставалось забрать у нее украденную жизненную энергию Николая и вернуть ему, но Повелитель не смог…

Ясмин отвернулась от Дарующей силу, и та ответила тем же, не принимая жертву джиннии. Стихия решила наказать ее, заставив жить с чувством боли и вины за щедрый дар родителей ее мужу. Их жизни стали расплатой за каждый сильный вздох молодого тела.

Но и это было не все.

Случившееся с дочерью заставило взглянуть на то, о чем Ясмин предпочитала не задумываться будучи «моложе». Но теперь она знала, что каждый прожитый день эта мысль будет истязать ее.

Николаю сейчас было пятьдесят восемь, и время медленно, но верно отсчитывало его век, который был намного короче ее… Джинния знала, что ее безмерно долгая жизнь, покажется адом без него. Для них не будет, умерли в один день!

Сейчас казалось смешным, что она когда-то считала, что сдерживать желание воспользоваться не отнятой силой слишком тяжелое наказание. Это было сущей мелочью по сравнению с осознанием, что ее внутренний огонь без какой-либо помощи с ее стороны всегда напитан и сыт, а значит до конца вечности еще далеко.

И словно этого мало, через подобное испытание должна пройти и ее дочь! Сделать отчаянный шаг в пламя, будучи переполненной противоречивыми эмоциями, неуверенной ни в чем! Если бы только знать наперед, но нет, тогда смысл испытания пропадает!

Как ни странно вместо раскаянья и желания вымолить прощения, в душе яростной волной поднялась злость.

— Тебе все мало! Это даже не наказание! Это месть! — Крик многократно отскочил от стен, но стихия осталась глуха. Ясмин набрала побольше воздуха в легкие, чтобы продолжить изливать свое разочарование и скорбь, но почувствовав теплую ладонь, сжавшую плечо, лишь опустошенно прошептала: — Докажи на примере наших детей, что я ошибалась.

Исиб как ни странно не стал насмехаться над ее страхами и уверять, что все будет хорошо. Он так же молча гипнотизировал безучастное к их волнениям пламя.

— Почему ты позволил мне уйти? — Спустя несколько минут джинния решилась нарушить тишину, по-прежнему стоя к Повелителю спиной и остро ощущая тепло его ладоней на своих плечах.

Он напрягся, не спеша отвечать и Ясмин вздохнула, понимая, что зря напомнила ему о прошлом.

Она боялась доверять ему, но именно в этот момент, ощущая благодарность за то, что оказался рядом, за то, что неподдельно разделял с ней тревогу и сомнения, наверное, впервые с прибытия в Эмираты готова была положиться на него.

— Потому что так же как и ты не верил. — Наконец, тихо произнес Исиб, когда она уже не ждала ответа.

Ясмин вздрогнула и, отстранившись, развернулась к нему лицом. Неужели он рассчитывал, что она вернется к нему? Надеялся на что-то?

— А сейчас?

Джинния вглядывалась в его черты пытаясь понять, что двигало им, когда он поддался воле стихии, решившей связать судьбы их детей, если не доверял ее выбору.

— Верю… вы заставили поверить, — его взгляд был спокойным и лишь уголок губ застыл в намеке на привычную ухмылку, однако она быстро исчезла, а глаза стали колюче-жесткими, когда он, набрав побольше воздуха, холодно произнес: — Но в сложившейся ситуации это нисколько не уменьшает страха за них…

— Что случилось? — Единственное, что смогла вытолкнуть Ясмин, чувствуя, как сжимается сердце и темнеет в глазах от его откровения.

— Не здесь.

Джинн протянул руку, и она не стала отталкивать ее.

Хотя внутри все бушевало от возмущения, Ясмин сдержала свой гнев, дав ему спокойно переместить себя.

Но стоило им оказаться в кабинете, как она тут же освободилась и отошла к креслу, ожидая, что Исиб начнет говорить первым. Но джинн не торопился просветить ее. Подойдя к окну и встав спиной к ней, он зло сжал подоконник.

Напряжение накапливалось и повисало в воздухе невысказанными словами.

— Так ты ответишь на мой вопрос? — Джинния позволила раздражению прорваться наружу.

— Да, — произнес он, разворачиваясь, — как только придет Николай.

— Ты обещал, что все будет хорошо! — Отчетливо проговаривая каждое слово, Ясмин надвигалась на Исиба. — Ты обещал вмешаться, если что-то пойдет не так! Так вмешайся уже! — Крикнула она в миллиметре от его лица и замерла, сжимая кулаки, услышав, как открывается дверь.

Она медленно повернулась, чтобы увидеть, как в кабинет заходит муж.

— Он чем-то расстроил тебя Жасмин? — обеспокоенно спросил Николай, увидев ее полыхающие яростью глаза.

Джинния не успела ответить, Исиб, снова натянувший маску насмешливого высокомерия, опередил ее.

— А как же иначе, смертный. Но ты вовремя, нам необходимо кое-что обсудить. Располагайся. — И Повелитель с преувеличенной радушностью, приглашающим жестом указал на кресло.

Глаза Николая сверкнули злостью, и Жасмин, развернувшись обратно, одернула Исиба.

— Прекрати. — Еще несколько мгновений назад, даже когда она яростно отчитывала его, Повелитель вел себя вполне адекватно, но стоило появиться ее мужу, как он снова стал разыгрывать из себя ублюдка. — Ты собрал нас, чтобы обсудить ситуацию с детьми, так давай обсуждать, а не играть мускулами.

Лицо Исиба в миг стало серьезным, словно он нажал кнопку переключения, и его рука подтолкнула ее к Николаю.

— Сядь, Ясмин. — И что-то в его голосе заставило джиннию беспрекословно подчиниться. — Начну с самого неприятного, — продолжил он, — дети исполнили по три желания друг друга. Кстати у Рины наклонности светлых. — Как бы между делом заметил он и предупреждающе поднял руку, видя, что Ясмин готова разразиться гневной тирадой. — Признаюсь, после второго желания я был полностью уверен, что подобного не произойдет, и у них будет время лучше осознать чувства друг к другу, чтобы пройти испытание пламенем.

— Что за испытание? — Нахмурившись, перебил Николай.

Исиб, приподняв бровь, выжидающе уставился на нее.

— Изначальное пламя выбрало Марину в пару Таяру, — стараясь не встречаться с мужем глазами, глухо начала отвечать Жасмин. — Проходя обряд венчания в нем, их стихии должны объединиться, навечно связывая их вместе. Фактически после этого Марина даже не обладая полной силой обретает бессмертие, но только в случае, если их чувства достаточно сильны и равноценны, — она сделала паузу, и еще тише продолжила, — если нет, то они погибнут… оба.

В кабинете повисла тишина, ни Жасмин, ни Исиб не спешили нарушать ее, давая возможность Николаю осмыслить сказанное.

— Так что же пошло не так? — Со вздохом произнес мужчина. — Ты ведь не просто так позвал нас?!

— После того, как они соединились, Таяр отказался питаться от Марины, восполняя энергию от других источников. Это очень сложно в его ситуации… Ясмин знает. Но он бы справился, если бы… Проклятье! Надо было просто по-тихому убрать Клидис, но я переиграл сам себя, желая ужесточить наказание. — Повелитель горько усмехнулся. — Видимо она столкнулась с Саидом во дворце и, сопоставив факты, решила воспользоваться ситуацией, чтобы отмстить. Эта сука не смогла бы приблизиться к Марине, если бы Таяр был с ней в замке, или мне не пришлось бы выполнять требование Азраила, чтобы избежать политического конфликта, но… случилось так, как случилось. Джинния рассказала правду Марине о том, кто такой Таяр и девочка взбрыкнула, вынудив его исполнить ее желание…

— Какое? — Жасмин сглотнула, чтобы смочить пересохшее горло.

— Не знаю, но это очень мощная иллюзия. Правда, благодаря тому, что ее стихийные способности проявились, полученной от демоницы и исполненных желаний Таяра энергии должно хватить надолго. Но я не для этого позвал вас. Благодаря стараниям Клидис и моему недосмотру Таяр и Марина оказались сейчас в такой же ситуации, как вы тридцать лет назад. И я хочу точно знать, какие чувства испытывал Николай к тебе, став Проклятым, чтобы оценить есть ли у них шанс и решить, что делать дальше.

Жасмин поежилась, они старались с мужем никогда не касаться в разговорах этого непродолжительного отрезка времени в их жизни, но она знала, что он помнил. В голове джиннии навсегда отпечатался тот краткий миг отчужденности и неприятия после его возрождения, когда она была не уверена, что он оценит ее жертву. Но Николай смог переступить через это, смог понять и простить.

— А что ты чувствовал, джинн, — голос Николая при обращении к Исибу сочился презрением, — когда Жасмин обратилась к тебе с просьбой вернуть мне жизнь? Обиду? Предательство? Гнев? Или любовь?

Откидываясь на кресло, джинния устало прикрыла глаза. Эти двое даже сейчас не могли не задевать друг друга. Но на этот раз она не собиралась вставать между ними, если им так необходимо выпустить пар. Однако этого не произошло. В повисшей тишине, каждый думал о своем и в то же время об одном и том же — о детях. И Исиб и Николай смогли переступить через ту боль, что она причинила им — сейчас она это знала. Их чувства оказались сильнее, но… Их мысли озвучил Николай.

— Она не пройдет испытания, — сбавив тон, на выдохе произнес он. — Сейчас я бы, не задумываясь, шагнул в пламя с Жасмин. Я верю выбору стихии. Но в тот момент, это могло закончиться катастрофой. Не уверен, что смог бы еще раз довериться ей, не зная всего.

Облеченная в слова правда очень часто причиняет боль. Даже если ты знаешь ее, все равно слышать подтверждение собственных сомнений мучительно. Жасмин впилась в подлокотники кресла ногтями, подавляя эмоции, и распахнула глаза.

— Что будем делать Исиб?

— Я хотел предложить вам попробовать разрушить иллюзию. После разговора с демоницей Рины я попытался сам проникнуть в ее сознание, но ее душа пока еще ближе к миру живых, и у меня нет власти над ней.

— Если это не получилось у тебя, как мы сможем пробиться к ней?

— С помощью Као.

— Кто это? — Жасмин растерянно смотрела на него.

— Очень сильный медиум, хотя многие считают ее шарлатанкой, но это не так. Ты мать и твоя связь с Мариной очень сильна, так что Као сможет вырвать ее дух на какое-то время из иллюзии.

— Никогда не слышала, чтобы медиумы могли вызвать души из навеянных фантазий. Умерших и в коме, да. Но не связанных контрактом с джинном?!

— Кое-кто из наших порезвился, так что она не совсем медиум. — Джинн оскалился в самодовольной улыбке, видя ее изумление. — И нечего так удивляться. Да, я сохранил ей жизнь. Мне было любопытно сколькие из тех, кому это необходимо смогут вовремя найти и обратиться к ней. С другой стороны было предчувствие, что она может мне пригодиться. Как видишь, я не ошибся.

— Где она, и как нам до нее добраться? — спросил Николай, сразу переходя к сути дела.

— Во Франции, я сам при необходимости перенесу вас к ней, но прежде я должен попробовать использовать еще один вариант.

— Какой? — Жасмин с подозрением взглянула на него.

— Пора объяснить все сыну, чтобы он сам разрушил, созданную иллюзию. Ведь его связь с Мариной сейчас самая сильная. — Исиб усмехнулся. — Любовь доказывают поступки, а не слова. И наше вмешательство я рассматриваю лишь как крайнюю меру.