Три желания за жизнь

Глава 11

Спустя два часа Марина с удивлением разглядывала свое отражение в зеркале.

Непослушные от природы волосы были собраны сзади замысловатым сплетением волнистых прядей, так чтобы не скрывать правильные черты лица. Макияж, сделанный Николь, придал обычным глазам глубину и выразительность, заставляя, зеленоватую муть по краю радужки теряться в чистом доминирующем сером цвете. Немного румян подчеркнули линию скул, а розовая помада придала губам сочный аппетитный вид.

Разбирая вместе со служанкой вещи, Марина сначала отказалась одевать розовое короткое с открытыми плечами платье, выбранное Николь, отдавая предпочтение синему прямому с рукавами фанариками и небольшим квадратным вырезом на груди. Однако после массажа, ощущая в теле приятную легкость, а в голове сонливую расслабленность, ей было слишком лень спорить со служанкой, принесшей не тот наряд.

И сейчас, глядя на себя, она отдавала должное ее вкусу. Кроткий присобранный застежкой посередине лиф, украшенный понизу серебристой каймой, выгодно подчеркивал полноту груди. Атласная блестящая ткань, плавно обтекая изгибы фигуры, от бедра расходилась пышной юбкой, которая чем-то напоминала раскрывшийся бутон розы. В этом платье с открытыми босоножками на высоком каблуке она выглядела яркой и по-весеннему нежной.

— Николь, у тебя талант стилиста, — искренне восхитилась способностями служанки Марина. — Зачем ты размениваешься на работу здесь?

Девушка подошла к ней и, поправив и без того идеально лежащую прядку, посмотрела через зеркало в ее глаза.

— Спасибо, Госпожа, вы очень добры, но боюсь мне уже поздно пытаться реализовывать свои таланты.

— Но почему?! Ты недооцениваешь себя.

Впервые на губах Николь появилось подобие улыбки, если этот горький перекос губ можно было так назвать.

— Вы не поймете.

— Тебя что-то держит здесь? Тебя украли также как и меня, да? — Сочувственно предположила Марина.

Девушка усмехнулась.

— Нет, я здесь по своей воле.

— Тогда почему? — Продолжала настаивать она, искренне недоумевая.

Николь открыла рот, чтобы ответить, но, бросив взгляд на дверь, тут же замкнулась и отошла вглубь комнаты.

Марина уже сделала шаг в ее сторону, собираясь все же получить ответ, когда деликатный стук отвлек ее. Она усмехнулась. Сегодня все вламывались к ней без спроса, и лишь Таяр соизволил проявить учтивость. То, что это был он, девушка не сомневалась. Она не торопилась приглашать его, собирая волю в кулак.

Хотя доводы Саида и показались ей разумными, да и излишне раболепное поведение Николь, скорее опровергало, чем подтверждало ее ревнивые домыслы, которые сейчас, казались, по меньшей мере неуместными, и все же новые знакомства оказали на нее благотворное отрезвляющее действие. Снова вернулось понимание, что ей нет места в мире Таяра. Как и ему в ее. А, значит, у нее была всего неделя до возвращения в реальный мир, а если повезет убедить его, то и меньше. И лучшим для нее было бы не переступать черту, так как даже сейчас думая о скором расставании неразумное сердце болезненно сжималось в груди.

Пока Марина, настраиваясь, твердила себе: «Думай о доме! Думай о родных!» — Николь незаметной тенью проскользнула двери и открыла ее.

— С добрым утром, Воробушек! — Проигнорировав склонившуюся в поклоне служанку, Таяр направился прямо к ней, на ходу лаская всю ее обжигающим взглядом своих черных глаз.

Рина почувствовала, как в ответ волна жара окрашивает щеки и, быстро разливаясь по телу, заставляет ее плавиться в томлении. Легко было быть рассудительной и решительной, не видя его. Но сейчас при одном взгляде на Таяра, такого милого и одновременно опасного, с небрежно уложенными волосами, в распахнутой кипельно белой рубашке и свободных бежевых брюках, подкрадывающегося к ней с грацией хищника и лукаво горящими глазами, весь ее настрой куда-то испарился.

— Таяр, я хотела поговорить с тобой, — все же смогла выдавить она, нерешительно пятясь назад в попытке сохранить между ними дистанцию.

— Ты прекрасно выглядишь Рина, — Словно не слыша, произнес он, но все же остановился на расстоянии одного шага от нее. — Я приготовил тебе сюрприз. — Таяр вытащил шелковую черную повязку из кармана.

Марина удивленно мгновение смотрела на нее, и снова подняла глаза.

— Я хочу, чтобы ты сейчас вернул меня в отель. — Скороговоркой вытолкнула из себя она, боясь растерять решимость, и даже перестала дышать в ожидании ответа.

Таяр опустил голову, скрываясь за длинной челкой, и молча перебирал ткань в руках. Спустя томительное мгновение он все же взглянул на нее и с улыбкой, вздернув подбородок, уверено произнес: — Ты не хочешь этого, Воробушек! Если бы это было желание твоего сердца, я бы почувствовал, — говоря он приближался, и Марина как зачарованная смотрела, как его ладонь красноречиво опускается на ее грудь, вбирая в себя бешенные удары ее сердца. — Посмотри мне в глаза и скажи еще раз, что ты всей душой желаешь, чтобы я тебя отпустил.

— Я хочу, чтобы ты отпустил меня! — Не отводя взгляда от его невообразимо черных глаз, хватаясь за чувство самосохранения, как утопающий за соломинку, медленно, наперекор своим желаниям, слегка глотая слова, произнесла она.

В горле встал острый болезненный ком, мешающий глотать. Мысли лихорадочно метались в ожидании того, каким будет его ответ: согласится он исполнить ее последний каприз или откажет, нарушив собственное слово.

Таяр понимающе улыбнулся и, не отнимая руки от груди, передвинулся ей за спину, так что она оказалась прижатой к нему. Тело охватила дрожь от ощущения его близости и нервного напряжения. Марина попыталась справиться с ней, но от ее усилий становилось только хуже.

Вторая рука Таяра обняла ее, заключая в согревающий успокаивающий кокон его тепла, в то время как губы, приблизившись к уху и едва касаясь мочки, прошептали: — Не хочешь, Воробушек. Я же сказал, не хочешь.

Его слова принесли облегчение, хотя должно было быть наоборот.

Марина прикрыла веки и откинула голову на мужское плечо, принимая поражение. Она не видела, но чувствовала, что Таяр улыбается. Тыльная сторона ладони погладила ее щеку и тут же гладкая ткань накрыла глаза. Испуг всколыхнулся в душе и ее руки инстинктивно потянулись к лицу, но преувеличенно возмущенный голос мужчины мгновенно развеял страхи.

— Нет, нет, Воробушек, не трогай повязку, а то испортишь сюрприз. — Он повернул ее к себе лицом и помахал рукой перед глазами. — Тебе точно ничего не видно?

Марина нервно хихикнула. Казалось, что все остальные чувства обострились с временной утерей зрения.

— Нет. И как долго мне так ходить?

— Столько, сколько я скажу, — Таяр критично поправил ткань по бокам, и от этих невинных еле ощутимых прикосновений по коже пробежало миллионы крошечных приятных импульсов.

— Диктатор, — беззлобно огрызнулась она, — я же все углы соберу и стану фиолетовой как баклажан.

— Ты права, — Марина не сразу поняла с каким из ее утверждений он соглашается, пока не почувствовала, как Таяр легко поднял ее на руки и понес куда-то.

Спустя несколько минут он опустил ее на мягкое сиденье и захлопнул дверь. Мгновенье она впитывала запахи кожи, дерева, пластика и еще чего-то непонятного, присущего только новым автомобилям, но стоило соседней дверце открыться и Таяру сесть рядом, как, вытесняя все остальное, ноздри снова заполнил его мужской дерзкий аромат: острый как восточные специи, жаркий как песок напитанный солнцем пустыни, и чувственно-легкий, как сладость цветов и фруктов. Марина немного поерзала на сидении, пытаясь стряхнуть с себя его оглушающее воздействие.

— Саид, поехали, — Произнес Таяр и автомобиль тронулся. Раздалось мягкое жужжание и все звуки, кроме тихой ненавязчивой мелодии, наполнявшей салон, исчезли.

Марине казалось, что внутри от предвкушения, неизвестности и остроты ощущений порхает стайка бабочек, которая своими невесомыми крылышками будоражит чувствительные нервные окончания, вызывая ломоту в теле. Переплетя лежащие на коленях ладони замочком, она с силой сжала их, в стремлении ослабить напряжение.

— Таяр?! — Ощущая на себе скольжение его выжидающего взгляд, обратилась она глухим, от переполнявших ее эмоций, голосом.

— Да, Воробушек. — Произнес он слишком довольным тоном.

— Нам долго ехать?

— Около часа, а что?

— Может тогда снимешь повязку?! Мне неудобно. — Ее руки, потянувшиеся вверх, тут же были перехвачены.

— Нет. — Посмеиваясь, слегка хрипловато отрезал мужчина. А ее наряду с всколыхнувшимся чувством раздражения не к месту снова начали одолевать фантазии…

В черных глянцевых окнах и люке над головой Марина видела себя и Таяра. Их подвижные отражения, заключенные в рамки из блестящих ненавязчиво светящих фонариков, создавали атмосферу сладострастия. Ее голова с шелковой повязкой на глазах, откинутая назад, металась по спинке кремово-белого сидения. С губ, обращенных вверх, срывались приглушенные вздохи. Ногти впивались в обивку по краям ног. А Таяр с довольным видом взирал на это со стороны, на мгновение перестав терзать губами твердые горошины сосков, которые в ожидании продолжения возбуждающей ласки напряженно торчали из края приспущенного лифа. Его пальцы расчетливо медленно скользили внутри нее, наслаждаясь упругой гладкой мягкостью, заставляя потаенные мышцы сжиматься в ожидании более сильного проникновения. Марина вскрикнула и тихонько захныкала, впиваясь пальцами в его руку, в попытке удержать в местечке, внезапно ставшем до боли пустым. Мужчина улыбнулся и, аккуратно подняв пышный подол юбки, развел ее ноги шире, неспешно склоняя голову к центру ее желания… «Влажная, сочная, сладкая!»

— …Ты забыла я диктатор, — и снова хрипловатый смех в голосе Таяра, доносившемся словно издалека.

Черт! Черт! Черт! Я не могу так больше! Откуда мне знать, какая я гладкая, сочная, мягкая?

Но вопреки проблескам рассудка, Рина могла поклясться, что почти ощущала все это. Она вжалась в сиденье и с силой стиснула ноги вместе, пытаясь приглушить вожделение от продолжающейся оргии в голове.

— Воробушек, не надо ругаться, я же просто пошутил.

— Я не ругалась, — Процедила Марина сквозь зубы.

— Ругалась, причем остервенело. Как минимум, пару раз, поминая нечистого. — Таяр, придвигаясь к ее лицу, намеренно или нет, смазано коснулся губами открытого плеча. — Ты дрожишь. Тебе страшно?

На мгновенье образы отступили, и в голове Марины заметалась мысль, действительно ли она ограничилась ругательством или и все остальное выпалила вслух. И еще ее раздражал его глупый вопрос о страхе, она не дрожала, она пылала, и ей, казалось, что аромат ее возбуждения просто витает в салоне автомобиля, сдавая ее этому наглому принцу с потрохами. Руки снова потянулись к ненавистной повязке.

— Рина, не вынуждай меня связывать тебя, — произнес строгий голос у ее губ.

В голове тут же возникла эротичная картинка, которая заставила ее, вздрогнув, снова выругаться.

— Чишь, Воробушек! — Жаркое дыхание опалило щеку, — давай попробуем лучше тебя отвлечь.

Язык Таяра вопрошающе нежно обводил контур губ, в то время как руки, обхватив под бедра, одним рывком пересадили Марину ему на колени, вызывая у нее ошарашенное онемение.

Возбуждающие образы рассеялись, заставляя откинуть прочь мысль, дать отпор. Марина со вздохом облегчения приоткрыла губы, впуская его язык внутрь, приникая, открываясь, сдаваясь желаниям так долго разжигаемым внутри.

Так было легче. Так хотя бы она не чувствовала себя озабоченной идиоткой. Так она еще могла сохранить разум, хотя она уже сомневалась, что ее внутренние сомнения и возражения обладали достаточной силой выдержать напор желания, разжигаемого мужчиной.

Нерациональное удовлетворение разливалось в душе от собственной уступки.

Таяр, как гурман исследовал ее рот, мягко заигрывая с язычком, не распаляя, а как и обещал отвлекая. Кровь разносила по венам искорки удовольствия, вызывая у Марины эйфоричную расслабленность. Но природная осторожность слабым голоском снова напомнила о себе, указывая, что такая сдержанность дается мужчине с трудом, учитывая, как хаотично его руки гладят ее, мгновениями отрываясь, когда все его тело под ней становится напряженным, как струна.

— Тебе лучше? — Сбивчиво спросил он, отрываясь от ее губ и утыкаясь носом в шею.

Ее ноги были по обе стороны от него, сама она вжималась в явное свидетельство его возбуждения, пальцы перебирали короткие шелковистые волосы Таяра, но вся одежда оставалась на ней, и в мыслях наблюдалось относительное затишье, что можно было считать прогрессом.

— Вроде бы, — тем не менее, не совсем уверенно ответила Марина, чувствуя, как адреналин будоражащими порциями поступает в кровь, от ощущений рождаемых опасной игрой, в которой она была новичком.

— Ты завтракала? — Таяр, словно не мог не касаться ее, поглаживал подушечками пальцев чувствительную точку в основании шеи. Отчего Марина нежилась в этих прикосновениях как кошка, которой любящий хозяин почесывал шерстку.

— Не много, — глухо произнесла она.

— Фрукты будешь?

— А есть?

— Да. — Не успела девушка сообразить, как Таяр потянулся и, придерживая ее рукой, наклонился вперед, так что она оказалась зажатой между его ногами и крепким торсом. Новая поза не вызвала у нее восторга, рождая внутри отрезвляющее чувство дискомфорта, которое пробивалось даже сквозь плотный туман страсти, который вызвала эта невольная близость.

Внезапно собственное поведение показалось Марине неправильным и провоцирующим, особенно учитывая то, что совсем недавно она просила отпустить ее, а сейчас своими действиями или наоборот бездействием давала мужчине повод надеяться на большее. Если она хотела обрести здравомыслие, то выбрала совсем не тот путь.

И словно в подтверждение ее мыслей, прежде чем подняться, Таяр игриво куснул ее в основании шеи, посылая разряд возбуждающих уколов по ее телу.

— Ты такая мягкая, нежная сегодня, — довольно проурчал он, помогая ей сесть.

«Угу, читай между слов, уступчивая, растекающаяся лужицей, просто, от звучания его голоса и малейшего прикосновения». — Марина намеренно накручивала себя, с трудом вспоминая те причины, почему не должна поддаваться страсти.

Воробушек! За прошедшую неделю, благодаря ему, она не просто привыкла к этому обращению, но даже начала находить его в какой-то степени милым. А по существу оно отражало, то кем она была для Таяра. Маленькой птахой, легкой добычей.

Мужчина дал ей две недели, но не прошло и одной, как она готова была, наплевав на все свои убеждения, отдаться ему. И что для этого потребовалось? Уверения в любви? Разговоры о совместном будущем? Нет. Всего лишь неделя ухаживаний. Изводящие разум эротические видения. И одна наглядная демонстрация его желаний и намерений в отношении нее. И все потому, что она, кажется, влюбилась в этого милого, красивого, обаятельного, но вместе с тем наглого, самоуверенного и чертовски настойчивого «принца».

Признание собственных чувств не вызвало ошеломления, эти эмоции давно зрели в душе. Только от осознания того, что она так легко подарила свое сердце мужчине, для которого была лишь одной из многих, вызывало горький осадок.

У Марины не было иллюзий. В первый же день, не зная ее, он попросил остаться с ним. Зачем? Уж точно не из-за внезапно вспыхнувшей любви. Таяр не привык к отказам, всегда получая желаемое, а она неосознанно бросила вызов, возбудила интерес. Однако что он будет испытывать к ней через месяц, а может даже неделю, когда новизна пройдет? Кем станет она для него? Очередной Широй? Николь? Какое место будет отведено ей в его мире?

Девушка попыталась встать с его колен, и снова появилось дезориентирующее ощущение от повязки, мешающей видеть. Пальцы Таяра больно сжались на бедрах не позволяя отодвинуться.

— Отпусти, — Марина уперлась дрожащими руками в каменную грудь, пытаясь оттолкнуться.

— Я чувствую твое желание, Воробушек. Но ты, сопротивляясь ему, распаляешь и меня и себя еще больше. Перестань. Я не буду торопить, и принуждать тебя, обещаю. — В его голосе звучали одновременно просьба и предостережение, живо напомнившие ее первый день в замке.

Вынужденная признать его правоту, Марина затихла.

— Вот так-то лучше. — Он убрал руки, и снова его голос обрел бархатистую мягкость. — Попробуй угадать что это. — С плавной медленностью обведя контур рта чем-то гладким и ровным, он настойчиво вдавил мелкий плод между ее губ. Несколько кисло-сладких капель брызнув, проникло внутрь, и Рина подхватив язычком ягоду, забрала ее из его пальцев.

— Вишня. — Произнесла она, совершенно не понимая, зачем подыгрывает ему, но признаваясь себе, что ее очень сильно будоражит внезапное изменение в поведении Таяра. — Почему?

Мужчина вылизал сок с ее губ, обостряя ощущение хождения по грани.

— Угадала, вишня. — Подтвердил он, словно сам сомневался в этом. Она уже думала, что Таяр решил оставить без внимания ее вопрос, как он спросил: — Ты что-то хотела узнать, Рина?

— Почему именно сейчас ты решил перестать изображать из себя джентльмена? Из-за того, что я попросила отпустить меня домой? — Немного сбивчато произнесла она.

— Воробушек, ты обижаешь меня. Я никого не разыгрывал, просто, как и ты, больше не в силах скрывать своего желания. Разве я к чему-нибудь принуждаю тебя?

Маленькая сочная долька вновь коснулась ее губ.

— Что это? — спросила Марина, не узнавая вкус.

— А на что похоже? — Таяр дал ей еще кусочек.

— Финик?

Мужчина засмеялся.

— Нет.

— Сдаюсь. И, кстати, не ты ли, не позволил мне снять эту чертову повязку и не дал пересесть?

— Это инжир, Воробушек. — Спокойно произнес он, не поддаваясь на провокацию. — И кстати, так удобней кормить тебя, а повязку мы совсем скоро снимем, потерпи немного. Прошу.

Это последнее «прошу» отбило всякое желание спорить, да и сама атмосфера, незаметно установившаяся между ними сейчас, была в чем-то даже более легкой, чем в течение прошедшей недели. Навязчивые нотки искушения, витавшие в воздухе, не шли ни в какое сравнение с одуряющими видениями, преследовавшими ее.

— Может, намекнешь, хотя бы, куда мы едем? — С преувеличенным вздохом произнесла Марина, решив перевести тему.

— Конечно, тем более мы уже приехали.

— Правда? — Удивленно воскликнула она, только после его слов заметив, что автомобиль действительно стоит на месте. Таяр тихонько рассмеялся.

Дверь распахнулась и мужчина, пересадив ее с колен, вышел. Дав несколько распоряжений Саиду, он снова заглянул внутрь и, подхватив на руки, вытащил ее на улицу. После прохлады салона, в первый момент солнечные лучи показались Марине обжигающими, но уже в следующее их прикосновение к коже стало согревающе приятным.

Ноги почувствовали твердую поверхность и тут же Таяр, стоявший очень близко к ней, снял повязку.

— Это вилла моего друга, который гостеприимно позволил нам пожить в ней. Слуги еще утром перевезли все необходимое.

Зрение Марины восстановилось не сразу, но даже сквозь расплывчатую пелену, она видела невообразимое смешение красок. Проморгавшись она с удивлением смотрела, как перед глазами проясняется дивная тенистая аллея, так похожая на одну из картинок в рекламках, показанных сестрой перед отъездом.

— Таяр, это же «Сад Мажореля»?! — С придыханием выдохнула она, восхищенно озираясь вокруг.

— Не совсем, Воробушек. — Мягко улыбнулся он. — Это не музей, а частное владение одного оригинала, пожелавшего сделать только для себя одного это чудо.

— Ты хочешь сказать мы здесь совсем одни? Никаких толп посетителей?

— Если не считать слуг и охраны, да. Тебе понравился мой сюрприз?

— Ты еще спрашиваешь?! Конечно! — Марина импульсивно кинулась на шею Таяру и чмокнула его в щеку и его руки тут же не замедлили обвиться вокруг нее, прижимая к себе, но она мягко высвободилась. — А где беседка с цветами вместо крыши? А фонтан? А пруд? Таяр, ну же пошли, я хочу все посмотреть!

Пока Марина нетерпеливо тянула мужчину за руку, он слегка растерянно осматривался вокруг.

— Воробушек, к-х-м, — он прочистил горло, — тут много прудов, фонтанов и беседок, мне сложно догадаться какие именно тебя интересуют. И учитывай еще тот факт, что как бы здесь все не было похоже, эта вилла не точная копия сада. Бамбуковая аллея, в которой мы сейчас стоим, выходит к фонтану, дальше идет развилка: справа — тропики, слева — пустыня. Куда сначала?

— Все равно. Вперед, а там, куда глаз упадет. Таяр, смотри какая прелесть! — Девушка процокала каблучками по красной плитке, а Таяр с восхищением смотрел на ее стройную отдаляющуюся от него фигурку. Она сама была похожа на прекрасный экзотический цветок в обрамлении нежно салатовой стены зелени.

Девушка с восторженным благоговением проводила рукой по плетенной бамбуковой изгороди, и джинн чувствовал, как чистая искрящаяся энергия наполняет его.

Марина улыбнулась.

— Ну что же ты, идем. — Она поманила его рукой, и от переизбытка рождаемых ею в его душе ощущений сердце усиленно забилось. — Мне кажется, что я стою на навесном мосту, а не на тропке. Здесь так приятно прохладно, не то, что в твоей ржавой громадине.

— Ах, вот, значит, как? — Таяр притворно нахмурил брови. — Мой великолепный просторный замок не нравится, а эти напичканные глиняными горшочками джунгли нравятся?

— Твой замок пустой, безжизненный, мрачный и отвратительный, — Чертовка показала язык и бросилась наутек, пробуждая охотничьи инстинкты: догнать, схватить и утащить в спальню, запечатать протесты поцелуем и, наконец, оказаться внутри нее… жаркой, жаждущей, податливой. Таяр не сомневался в ее ответе, постоянно чувствуя в ней дурманящее сплетение страха и желания. Рина, хотела его так же сильно, как и он ее.

Словно читая его мысли, девушка, добежав до конца аллеи, остановилась. Звонкий смех стих. В ее обращенном на него взгляде даже с такого расстояния, как отражение его собственного, читался дикий неприкрытый ни чем голод.

Исполнение желаний, сад, потребности стихии — все отошло на второй план. В голове билась одна мысль догнать ее и сделать своей.

Таяр сделал несколько мягких крадущихся шагов в ее строну и сорвался с места, видя как Марина опомнившись скрывается из вида. Радость, азарт, энергия, наполняющая его суть, не смотря на явный испуг Воробушка, сплетаясь с желанием, рождали в душе поистине взрывоопасный коктейль.

Спустя несколько секунд он уже стоял на небольшой площадке, выложенной белой плиткой с квадратным синим бассейном посередине. Холодящие брызги, разносимые ветром, падали на кожу, но Таяр не обращал на них внимания, пытаясь угадать, в каком из трех направлений скрылась Марина.

Один самый короткий путь вел к дому, синие стены которого проглядывали сквозь насыщенную зелень, два других — в дебри сада. Рассудив, что Воробушек, вряд ли решит упростить ему задачу, и явно не захочет познакомиться поближе с колючими «стульчиками для тещ», Таяр свернул направо. Джинн двигался быстро, прислушиваясь к шороху листвы могучих крон, пению птиц, журчанию воды, пытаясь распознать стук каблучков или сбившиеся дыхание. Глаза зорко оглядывали буйную растительность, ища клочок ярко розового, но в здесь было так много цветов разных форм и оттенков, что это казалось почти невозможным. Дойдя до беседки с пологом из пышно цветущих бугенвиллей, в которой вместо очередного горшка с нолиной он разместил качели и, так и не найдя беглянку, Таяр обратился к внутренним ощущениям. Энергия от нее текла ровно, а не прерывисто, как до этого. Девушка была спокойна и умиротворена, а значит нашла укромное место, каких было здесь в изобилии. В голове возникла картинка пруда возле дома, и Таяр, доверившись интуиции, пошел туда.

Марина поплутав по лабиринту тропинок и, так не встретив на своем пути ни одной живой души, выбралась к небольшому тихому пруду, окруженному со всех сторон плотной стеной тропических растений. На синих широких краях заводи стояли многочисленные глиняные горшки, желтые, голубые, синие, и в каждом из них были разные растения, названия которых она не знала. Вода как шахматная доска, была аккуратно поделена на квадраты островками водяных лилий и кувшинок. От этого места веяло такой гармонией и покоем, что даже ставшее уже привычным внутреннее напряжение незаметно отступило.

Увидев, скрытую резными зеленными опахалами лавочку, Марина решила остаться здесь. Девушка понимала, что Таяр рано или поздно найдет ее, но надеялась, что к тому моменту он успеет немного остыть, от шутливо брошенного ею вызова. Кто же знал, что и ее и его эта игра настолько распалит. Даже сейчас, расслабленная, она отголоском ощущала возбуждающее состоянии дичи преследуемой по пятам неотразимым хищником. А те картины, что настигли ее в аллее… Тело омыло волной жара, как было всегда при воспоминании о них.

Сердце бешено забилось. Мурашки покрыли кожу, заставляя ее напрячься. Рина нервно развернулась назад, ожидая увидеть за своей спиной Таяра, но там кроме щебечущих птах никого не было. Обозвав себя нервной идиоткой, она повернула голову и встретилась с черным, полыхающим неприкрытой страстью, взглядом. Она не успела сказать ни слова, как оказалась прижатой к крепкому мускулистому телу с губами, запечатанными требовательным не щадящим поцелуем. В голове промелькнула и забылась мысль, что он так и не остыл.

То как по-хозяйски его губы и руки исследовали ее, не оставляло сомнений, что в этот раз он не намерен останавливаться. И она, о Боже, не собиралась сопротивляться… вот, только он обещал ей выбор, а сам…

Что-то мощное жаркое зарождалось внутри и, огненной лавой струясь по венам, вынуждало потребовать от него слов. Ни страх, ни сомнения, одолевавшие ее до этого, не имели ни малейшего отношения к зарождающейся в душе жизненной потребности заставить его попросить ее согласия. Что-то иное побуждало Марину выкарабкиваться из оков страсти, затем лишь, чтобы потом окончательно сдаться.

Голова утонула в мягкости подушки, а плеч коснулась ласкающая гладкость шелка, Таяр нависал над ней, терзая губы. Она настолько отрешилась от окружающего, что не заметила, как он перенес ее в спальню. Его руки нашли потайной замок на спине и уже расстегивали его, выгибая ее тело навстречу своим губам, оставившим припухший рот и обжигающими мелкими поцелуями прокладывающим дорожку к освобожденным от одежды грудям.

Рина хватала воздух жадными глотками, чтобы суметь сказать: — Таяр.

Язык мужчины коснулся соска и, поиграв, втянул его внутрь.

— Таяр! — Ее голос обрел протестующую силу, хотя пронзенное искрами удовольствия тело поддавалось навстречу. Ткань платья спустилась еще ниже и теперь опоясывала бедра. — Таяр, ты обещал!

Мужчина услышал. Остановившись, он взглянул на нее затуманенным взглядом.

— Ты обещал, — неуверенно прошептала она, чувствуя, как сильно вздымается грудь при каждом вздохе.

— Воробушек, я не могу. — Его пальцы с силой сжались на ткани, разнося оглушительный треск по спальне. Сделав глубокий вдох, он продолжил. — Ты же чувствуешь то же. Я не могу больше сдерживаться. Я так сильно хочу тебя, что больше ни о чем не могу думать. Я желаю, чтобы ты наконец-то стала моей. Не мучь нас, ты же сама это хочешь не меньше. Я чувствую… я знаю…

Наряду с возбуждением рожденным его словами ею завладело немыслимое по силе удовлетворение, от того что этот сильный мужчина оказался в ее власти. Она приподнялась и, обняв за плечи, выдохнула в губы: — Да! — Ощущая, как душа переполняется радостным ликованием, которое бурлящим потоком передается каждой частичке ее тела, зажигая их жизнью.

Он вдохнул ее согласие, слизал языком с губ. Маленькое розовое платье вместе с нижнем бельем порванным тряпьем отлетело в сторону. Марина не испугалась, какая-то часть мозга, отвечающая за страх, сдержанность и неуверенность просто атрофировалась. Единственное, что вызывало неудовольствие то, что Таяр все еще был одет. Ей не хотелось, чтобы между их телами оставались преграды, она мечтала коснуться губами каждой витиеватой наколки на его плечах и спине… пальцы нашли маленькую пуговку и освободили ее, затем следующую… еще одну, пока их языки сплетались в игривом танце, забирающем дыхание. Его руки гладившие тело подобрались к груди, пальцы, захватив соски, мягко сдавливая и поглаживая, посылали разряды удовольствия вниз, заставляя все внутри сжиматься от предвкушения. Не выдержав напряжения скрутившего ее, Марина дернула за края сорочки, с удовольствием слушая, как разлетевшиеся пуговки стукаются об пол. Таяр самодовольно ухмыльнулся, стягивая и комком отбрасывая не нужную рубашку. На что Рина, не уступая, ответила ему такой же улыбкой, и потянувшись вновь приблизилась, касаясь язычком начала узора под мочкой уха. По памяти проведя линию вниз к плечу, она передвинулась ему за спину, по ходу провоцирующее касаясь остро торчащей грудью его руки. Мужчина хрипло выдохнул и застонал, когда она, обводя губами, узоры на спине, коснулась ноготками его сосков, чувствуя как мышцы сокращаются под ее руками.

— Воробушек, вернись назад.

Рина, прижимаясь грудью к спине, довольно потянулась к уху.

— Тебе не нравится? — Выдохнула она, поражаясь собственной безрассудной смелости, рожденной недельным штудированием воображаемой камасутры.

Он извернулся, и вот она уже снова лежит под ним, с удовольствием принимая тяжесть его тела.

— Мое терпение не железное, Рина. Каждое твое касание как тысячи воплотившихся фантазий для меня. — Таяр отдвинулся и, встав у кровати, стремительно избавился от оставшейся одежды. Его тело было абсолютно таким же, каким она его представляла. Пальчики на ногах поджались от импульсов желания посылаемых мозгом — желания испробовать с ним все то, что мучило ее целую неделю. Это… и намного больше…

От голодного выражения лица Таяра, когда он скользил своим обжигающим взглядом по ее обнаженному телу, раскинувшемуся на огромной кровати, хотелось выгнуться дугой навстречу. Это была она, и не она одновременно, но Марину это не смущало. Девушка никогда до этого не чувствовала себя такой прекрасной, желанной и раскрепощенной.

Внутри запульсировал жар, когда его глаза, окончив осмотр, остановились на ее лобке. Мужские пальцы, обхватив тонкие щиколотки, уверенно подтянули ее к себе, раздвигая и немного сгибая ноги. Она с замиранием сердца наблюдала как Таяр опустившись коленом на кровать, легкими касаниями пробирается вверх по ногам к сосредоточению ее желания. Его губы более медленно следовали за руками. Когда его пальцы уже порхали по половым губам, дразняще неглубоко проникая внутрь, зубы и язык попеременно ласкали ямочку под коленом.

Марина всхлипывала и цеплялась руками за простыню, но ей хотелось чувствовать под ними его кожу, в той же мере, как там, где его пальцы задавали неспешный ритм, подхватываемый ее телом, ей хотелось ощутить в полной мере наполненность и единение с ним.

Сладкая мука, которой подвергал ее мужчина, казалась излишней, так как она и так безумно желала его.

— Таяр, прошу! — Простонала она, но он продолжил свое исследование. Чем выше поднималась его голова, покрывая кожу легкими поцелуями, тем быстрее и глубже проникали внутрь его пальцы.

— Таяр?! — Снова хныкнула Марина, когда он, нырнув языком, в пупок двинулся к груди. Но мужчина не обращал внимания на ее мольбы.

Добравшись до соска и втянув его глубоко внутрь он, наконец, поднял на нее глаза. Не отводя гипнотизирующего взгляда, Таяр посасывал и перекатывал языком твердую горошину, слегка сжимая сосок зубами. Она бесновалась, выгибалась, пытаясь бедрами сильнее вжаться в его ладонь, но он, чутко чувствуя ее тело, не позволял преуспеть в этом. Его колени уперлись в ее бедра, разводя их еще шире. Другая грудь оказалась в плену его губ, а длинные пальцы, продвинувшись чуть глубже, снова отступили, оставляя после себя тянущую пустоту. Но это не продлилось долго. Большой, теплый, жесткий он настойчиво заполнял ее, растягивая стенки, слегка продвигаясь и отступая, с каждым толчком погружаясь все глубже. Это было волшебное непередаваемое словами ощущение, заставившее ее, замерев, прикрыть глаза, чтобы полнее чувствовать его.

Его пальцы, зарывшись в волосах на затылке, запрокинули ее голову вверх, губы не касаясь замерли в миллиметре от ее губ, вынуждая поднять веки.

— Воробушек, сейчас. — Он забрал ее дыхание поцелуем, одним резким толчком полностью погружаясь в нее. Марина, ожидавшая вспышки боли, впилась когтями в его плечи, но ее не было.

Удовольствие от ощущения наполненности быстро проходило, и тело требовало удовлетворения все нарастающего голода. Девушка до этого растерянно принимавшая успокаивающие ласки языка Таяра, агрессивно ответила на его поцелуй и, двинув бедрами, поймала ответный стон мужчины, начавшего двигаться в ней.

С каждым сильным толчком, встреченным ею, темп ускорялся. Веки снова сомкнулись от наслаждения, которое волнами расходилось по телу. Перед глазами плясали языки пламени, которое, казалось, объяло их с Таяром. Оно становилось все больше и больше, пока сноп искр не взлетел ввысь.