Третий слева

Часть вторая Глава 5

Глава 5

Я стоял, подняв подбородок вверх, и наслаждался солнечным теплом в виде луча из узкого окна. Не слишком долго, толком согреться не успевал, только и хватало лицо обогреть, все остальное время приходилось мерзнуть в промозглой камере. Но это не самое худшие. Больше всего эти два дня угнетала боль: тугая, давящая, выматывающая в кисте и плече. Как бы я ни пытался, а смириться и притерпеться не получалось. Видимо, не быть мне прославленным воином, что с отрубленной рукой еще полчаса уничтожает врагов, а после помогает раненым. Нет, я из другого теста, боль — это явно не про меня.

Луч света соскользнул с лица. Я вздохнул и отправился на валяющуюся в углу камеры дряхлую циновку. Аккуратно нагнулся и сначала упал на колено, после завалился сам, опираясь спиной об стену. Пристроил больную руку поудобнее. Я, конечно, понимаю, в драке можно пострадать, даже если бьёшь, но чтобы настолько, это просто кошмар. Кисть распухла и посинела, пальцы не гнулись. Думается мне, еще пару дней без помощи лекаря и я перейду в статус инвалидов. Придется идти нищенствовать, ибо одноруких стражников я не видел. Тем более отслуживших едва ли пару месяцев. Это при условии, что я выберусь отсюда живым.

За два дня со мной поговорили только единожды. Пришел лысый мужичок в потрёпанной одежде, с грязными рукавами от чернил. Разложил переносной столик и флегматично стал задать вопросы. Я отвечал честно, все как есть, он скупо записал мои слова и ушел. А я остался один со своей болью и полным непонимание ситуации: как про себя, так и про мир снаружи. Стражник, приносящий еду, даже не ругается, когда я приставал с вопросами.

Когда тишину разбавили приближающееся шаги, я сразу понял — это за мной. Поступь моего охранника я хорошо изучил — он шаркал одной ногой при ходьбе. Шипя от боли, поднялся, отряхнул одежду, придавая себе честный и невиновный вид, настолько смог, конечно.

Металлическая створка отворилась, и в камеру вошел крепкого вида стражник с кандалами в руках.

— Руки, — коротко приказал он.

Я подчинился. Кандалы, противно звякнув, закрылись на запястьях. На распухшем левом едва сошлись. Поморщился от нового всплеска боли. Крякнув, стражник согнулся и нацепил еще одну пару стальных браслетов на ноги, после протянул между ними цепь. Это все выглядело нелепо, меры предосторожности, как против сверхопасного преступника. Хотя в неряшливых действиях стражника читалась командирская воля, а не желание обезопасить мир от меня.

— Пошли, — новый приказ с сопутствующим толчком в спину.

Звеня цепями, вышел в коридор. Там нас дожидалось еще двое стражников уже моложе и одетые в парадную форму. Им бы маршировать на площади перед Наместником, а не по камерам сновать. Оба сжимали в руках странного вида лампы в виде светящихся шаров на палке. Ни слова не говоря, пошли вдоль коридора. Я по центру, они, соответственно, по краям. Передвигаться, закованным в цепи — та еще задачка. Я не сразу приноровился, чтобы успевать за быстрым шагом и не спотыкаться.

Выйдя из подвальной части здания, поднялись по лестнице и далее двинулись по более широкому коридору, к моей радости, освещённому солнцем из высоких окон, пусть и узких, даже ребенок не пролезет. Я радовался теплу, ширя рот в улыбке. Поход завершился возле невысокой двери, даже мне пришлось сгибаться, дабы пройти. Один из сопровождающих забрал лампы, другой толкнул меня вперед и после последовал за мной.

А за дверью меня ждал суд. Тут не ошибёшься. Просторное помещение с высокими потолками и окнами во всю длину стены, с краю клетка, куда я, собственно, и попал. В торце помещения трибуна, за которой восседало три человека в серебристых мантиях, В честь Серебряной Звезды Одарённой, что в стародавние времена вершила суд над всем миром. По центру сидела женщина с суровым лицом и настолько сильно прищуренными глазами, что они казалось закрытыми. По бокам двое мужчин. Один узловатый и возрастной, другой по-юношески тощий и с чуть испуганным лицом. При моем появлении разговоры смолкли, и судьи принялись меня рассматривать. Словно по внешнему виду можно полностью понять степень виновности.

На плечо легла тяжелая рука и вдавила вниз. Пришлось брякнуться на колене, левое как обычно кольнуло в знак солидарности с болью в руках. Но это не помешало мне рассмотреть других посетителей суда. Ближе всего расположился на скамейке лейтенант ан Ворн, с абсолютно бесстрастным выражением лица и в обыденной форме стражника. Рядом суетился до отвращения разодетый франт. Дальше находился капитан ан Корн в парадной форме и с лицом, отражающим нервозность человека, отвлечённого от чего-то важного. Между судом и сидящими стоял обвинитель в белой накидке. Правда, в честь чего такой выбор одежды, я не знал. Но думаю, Мел объяснит в случае чего. Парень в белом неспешно раскладывал листки бумаги на круглом столе.

Пока я рассматривал обстановку, зачесался нос. Я погримасничал лицом в попытке унять зуд, но где там. Пришлось согнуться в три погибели, дабы дотянуться пальцами до места раздражения.

— Обвиняемый, встать, — грохнул старческий голос.

Как бы я ни старался, но выполнить приказ максимально быстро не вышло. Нет опыта ношения кандалов, пришлось стражнику мне помогать.

— Грант из Таймера, вы признаете свою вину? — старуха придавила меня голосом.

— Э-э-э, в чем? — рассеяно и чуть заторможено спросил я.

— Обвинитель Гольствор? — бросила раздраженно главная судья.

— Сержант Грант обвиняется во множестве преступлений и самое страшное из них — это предательство Империи, — обвинитель собрал в горсть часть бумаг и, развернувшись к суду, потряс ими. — Вот они, доказательства. Он сколотил банду, выкрал артефакты и убил… убил почтенного горожанина.

Его эмоциональная речь не произвела никакого впечатления на присутствующих. Лишь младший из судий махнул рукой, прося бумаги к ознакомлению. Получив просимое и сдержанно прошуршав листами, проговорил:

— Здесь просто ваши рассуждения и нет доказательств. Да, они логичны, но выстроены без доказательной базы, лишь на предположениях.

— Давайте не будем разводить балаган, как на народных слушаниях. Тут трибунал и все должно быть четко и по фактам, — сурово проговорила главная судья, забирая бумаги от младшего. — Первое обвинение в краже артефактов. Защитник Карсон вам есть что сказать?

Франт картинно вздохнул и, вышагивая, словно по парку в окружении легкомысленных девиц, заявил:

— Вся операция по ликвидации Ченка из Трунса, более известного как Рыба, проходила под пристальным контролем капитана. Вот приказы, — на стол младшему судье легла еще стопка бумаг. Юный судья перебрал их в руках, а мне лишь осталось поразиться скорости его чтения.

— Да, тут все приказы, заверенные личной печатью капитана ан Корна, — сообщил младший из судий.

— Вздор, — капитан вскинулся со своего места, — во всем виноват этот проклятый ан Ворн и его прихвостни. Хватит тратить мое время, объявляйте приговор.

— Капитан, сядьте, — старушечий голос не терпел возражений, — здесь вам не провинциальный суд, где слова анов звучат громче судейских. Значит, вы отрицаете, что это ваша печать и ваши приказы.

— Печать моя, приказы нет, — горделиво заявил капитан.

— Суду понятна ваша позиция. Что вы скажете о пропаже денег от сделки с Рыбой? Защитник?

Франт снова прошелся от своего стола к судейскому и выдал потрёпанного вида бумагу. После изучения оба судьи покивали и проговорили.

— С этим понятно, — конечно понятно, деньги пропали при Мертвой тишине и никто не рискнет лишний раз упоминать ту ситуацию, ибо неизвестно как конкретно действует его Дар. А погибать из-за глупого слова ой как не хочется.

Ранее мне не доводилось присутствовать на судебных заседаниях и тем более на трибунале. Но интуиция подсказывала — судебный процесс проходит не совсем стандартно. Тут скорей семейная перепалка, где виноватым должны назначить прислугу в моем лице, а после разойтись по своим делам.

— И мы так оставим этот вопрос? — тут же возмутился обвинитель.

— Озвучить свои претензии в полный голос, и мы их послушаем? — предложила старшая судья, откидываясь в своем огромном кресле.

— Но… — обвинитель посмотрел на капитана. Тот недовольно махнул рукой, мол, давай, выкладывай, — я, пожалуй, оставлю этот вопрос на другой раз.

— Он украл эти деньги и прикрылся этим Неизвестным и… — вспылил капитан, но резко умолк, а лицо его окрасилось белым.

— Продолжайте, ан Корн, — впервые вмешался в разговор третий из судий.

— Нет. Я капитан, а не обвинитель. Но мы все понимаем, что там произошло на самом деле.

— Мы знаем только то, что один из стражников оказался не слишком благонадёжен и убежал с деньгами. А сержант не успел ему помешать. Кстати, это ведь по вашему приказу он получил данных людей? Как и третий десяток ночной стражи. Как вы вообще допустили принятия их в стражу? Там было как минимум трое обвиняемых в пиратстве, и еще двое бывших каторжников.

Я не удержался и поднял уголки губ в подобии улыбки. Ибо капитан смотрелся крайне забавно в своей бессильной ярости.

— Я не обязан отчитываться за свои действия. Тут судят этих преступников, а не меня, — прозвучали слова с вызовом и неким намеком на силу. Но, видимо, суду сам Проклятый не указ, старуха лишь проговорила:

— Суду понятны ваши слова. Защитник?

— Да. Лейтенант ан Ворн неоднократно писал просьбы разобраться в ситуации. Но они все были проигнорированы, вот бумаги в подтверждение этого, — еще одна кипа документов легла на стол младшего судьи.

А до меня дошла парадоксальность ситуации — мир изменился. Он перевернулся с ног на голову. Раньше суд слушал слова, и чем выше был статус говорящего, тем убедительнее они звучали, но сейчас… Сейчас бумага, закреплённая печатью, решала куда больше. И, наверное, недолог тот час, когда самого Императора можно будет прижать листком бумаги. От подобной крамольной мысли я вздрогнул и спину пробил холодный пот. Нет, уже слово императора всегда будет важнее любой бумажки. Видимо, эта мысль витала в воздухе, потому что ан Корн снова вскочил со своего места с криками.

— С каких пор слова ана, стали мельче какой-то писанины?

— Но ведь ан Ворн такого статуса, что и вы? — прогорел третий судья.

— Этот нищий… — и снова ему пришлось заткнуться, ибо следующий ответ судьи мог прозвучать как: «Когда это деньги стали важнее слова ана?» И пусть это всего лишь малосовместимый с жизненными реалиями укор, но это не отменяет право на озвучивание. — Я более отказываюсь принимать участие в этом балагане.

Но сказав это, капитан никуда не ушел, он зло опустился на скамью и демонстративно перевел взгляд в окно.

— Продолжим, — судья вернула себе строгую осанку на стуле, — сержант Грант также обвиняется в убийстве сержанта Марона. Защитник?

— Это была вынужденная мера. Получив устный приказ от капитана, сержант Марон напал на сержанта Гранта, рядового Мела и Сестру Серну. Вот свидетельства сестры милосердия Серны, — франт снова положил листки перед младшим судьей.

Вот интересно, у него на все случаи жизни есть отписки? Хотя это неважно, куда интереснее, как мадам Серна стала сестрой Серной? Даже не как, а когда? Ибо ее знания наверняка смогли купить не только жизнь, но и место под солнышком, теплое и без всяких бед. Сестры милосердия и сами могут дать отпор многим, а кому нет, то придет Скучный и тогда уже кара будет неизбежна. Обычная, неинтересная, где-то во второй половине вторника.

— Да, сестра Серна описывает нападения сержанта Марона в мельчайших подробностях и… в необычной манере. Но безусловно сержант Грант действовал во благо Империи.

— Вздор, — прорычал капитан с перекошенным от ненависти лицом, — мой отец разберется с вами и этими…

— Суд учел ваше мнение, — сухо проговорила главная судья.

А дальше пошли совсем уже надуманные обвинения. Почти все они даже не нуждались в бумажных опровержениях. Я слушал перепалку в пол-уха, понимая: я тут вроде мебели, на которую иногда нужно тыкнуть пальцем. Лейтенант же скучал, скорей всего, его грандиозный план, прошёл на диво хорошо. И сейчас уже неважно, это сработал его тактический гений или же помогла госпожа удача. Он наслаждался финалом. Одно обидно — меня попользовали по полной программе и почти повесили всех собак, не выдав даже жалкой кости в виде вознаграждения. Но я еще не в петле, и защитник то и дело выкладывает бумажные опровержения.

После суда я думал, меня снова определят в камеру, но нет — привели в квадратную комнату со столом и сутулом, приколоченными к полу. Когда сняли кандалы, простонал от счастья, пусть и конвоир посмотрел на меня крайне раздражительно. Он, наверное, привык к стойкости заключённых. Я расположился на стуле, с максимально возможным комфортом, то есть вытянул ноги и положил больную руку на живот. Все-таки прав был наставник — счастье в мелочах.

Ожидание затянулось до самого вечера, и не скажу, что все это время я был беспечен и расслаблен. Первое время минимальный комфорт радовал, но после ожидания сдавили мысли похуже кандалов. Все мои призывы к ответу ушли в камень и массивную деревянную дверь.

Когда я уже смирился с новой камерой и неизвестностью, дверь отворилась. В полумрак вторгся невысокий человек в добротной одежде купца, правда, строго выверенной и застегнутой на всевозможные пуговицы. Лицо узкое, улыбка холодная, глаза рассмотреть не вышло — света от лампы стражника явно не хватало. И сразу сложилось впечатление — любой торг не уместен. Это как пытаться выбить с пинка вросший в землю валун. Только себе вредить.

— Сержант Грант, а вы очень интересный человек, — голос оказался обыденным, без каких-либо отличительных черт.

Стражник поставил лампу на стол, дождался кивка от странного посетителя и только потом вышел, прикрыв за собой дверь. Странный гость остался стоять, заложив руки за спину.

— Какой есть, — после паузы ответил я.

— Да, именно, ты такой и есть. Интересный. Я первый советник наместника ан Анкватн. Меня зовут Кияло… просто Кияло без лишних приставок. И я с любопытством изучил твое дело и тебя. Знаешь, любой на твоем месте уже бы примерял на себя кандалы на каменоломне, или же изучал весла на речной лагере. Однако ты выкрутился и при всем при этом остался в должности стражника. Чудо.

Я нахмурился. Все эти лестные слова как пара соломинок на каменном полу. И сейчас этот вежливый господин обрушит на меня факты, скидывая вниз.

— Суд только что завершился. Ты оправдан, тебя поддержали почти все: от рядовых стражников, до Майрона, более известного как младший брат Скучного. Даже враги, казалось, играют на твое освобождение. Все люди, события вокруг тебя сложились так, что ты оказался невиновен. Молчи, — приказ прозвучал едва ли не раньше, чем я захотел открыть рот, и властный человек продолжил наслаждаться своим монологом, — я все расскажу сам. Когда я увидел полную картину происходящего, то заинтересовался тобой. Пришлось потратить много времени и расспросить кучу людей, чтобы кое-что прояснить. И вот что сложилось из разрозненной мозаики. Ты Одарённый. Да, я знаю про справку. Но факты говорят об обратном, твой талант — притягивать нужных людей. Нужных тебе людей.

Ты попал в правильный легион, у тебя был правильный сержант; верные друзья: Кол, Мел, Михлан — все они важны для твоего продвижения и развития. После ты добил трех Проклятых, тем самым сделав простой меч сильным артефактом. Следом встретился с младшим Скучным, ни с кем иным. Любой другой Одарённый не был бы к тебе настолько великодушен, да и его сестра Аглая тоже внесла свою роль в твое спасение и продвижение.

Все шло гладко, словно кто-то написал сказку со счастливым концом, но дальше больше. После, благодаря человеческим факторам, тебя скинули в Яму из Золотого города, где тебя бы за неделю уничтожила бы местная аристократия. Но не на самое дно, а аккурат туда, где можно не спеша постигать премудрости начинающего командира. А в командующих у тебя два ана, борющихся за власть, и они тебе не перемололи, и ты оказываешься в нужное время для решения нужных задач. И потом к тебе в десяток определяют контрабандистов с нужными навыками.

После ты связываешься с Рутом ростовщиком, и он известен своей осторожностью и желанием минимально вкладывается в дело. Поэтому в катакомбах тебя ждут его вышибалы — грозный, но вполне убиваемый враг. Найми он тех же Плешивых Котов, и вас бы уже никто и никогда бы не нашел. И это только то, что лежит на поверхности. Копни я глубже и явно найду еще очень много подобных совпадений. Так что ты Одарённый, как ни крути.

За время монолога первого советника я расслабился, пропуская большинство слов мимо своего сознания. И тут виной не неуважение или забористая доза пофигизма, нет. Я отчаянно думал, как выпутаться. Так, чтобы не обрушить новую лавину из фактов.

— Это все случайности, — произнес я банальную глупость. А что еще остаётся? Переиграть высокостоящего чиновника в словесной баталии я уже точно не смогу, — будь я Одарённым, не прозябал бы в камере. А крушил бы врагов и совершал подвиги.

— Вот это мне и интересно, почему с таким талантом ты все еще тут? Брось, мы оба понимаем, что Дар — это не только умения сворачивать горы и сжигать все на своем пути, но и кое-что не… — он едва заметно кивнул. — Кое-что незримое. Я Одарённый, мой Дар — решать проблемы, когда быстро, когда не очень, но я всегда прихожу к ответу. Маршал Элимен Борнорал всегда выигрывает сражения, даже когда кажется, что шансов нет. Миалон ан Варстан всегда предсказывает правильный урожай зерна. А Император… впрочем, тебе эти примеры не совсем нужны, суть ты уловил.

Я кивнул. Оспаривать бессмысленно, высокий чиновник уже уверовал в свои выводы. А лесть с пояснениями — это только себе вредить.

— В храме ничего не нашли.

— Да так и есть. Три проверки, и все показали, что ты бесталанный. Это тоже интересно. Мне Беззликий знает, как интересно решать твою головоломку: к чему ты идешь, что ждет тебя дальше. Видишь, даже я попал под твое влияние. А ведь я просто сопровождал мадам… сестру Серну в суд. Но не волнуйся, твой секрет останется при мне, пока я не пойму, что ты затеял и насколько это выгодно Императору.

— Нет секрета. Я просто хочу быть стражником, — глухо заявил я.

Советник наконец-то улыбнулся по-настоящему, без фальши.

— Я знаю. Еще увидимся, — и вышел за дверь.

У мягкого осеннего солнца хватило сил, выпаривая из древесины приятный запах, попутно разворошив воспоминания из детства. А они уже породили улыбку и вывели настроение на приятный рабочий лад. А еще я вспомнил, что древесину нужно резать в определенное время и давать просушиться в штабелях, а не тащить на стройку сразу после распилки. Но Вечный город поглощал все без разбору. Особенно с учетом новостей, что сам Император прислал своего личного зодчего на восстановление города. И это существенно поменяло правила игры.

Я обошел повозку с деревянными брусами, больше рассматривая, как закреплен груз, чем ища что-то незаконное. Обогнув телегу, приблизился к простовато одетому мужику, разговаривающему с капралом.

— Значит, едешь прямо, там увидишь вывеску «склады». Читать обучен? — кивок в ответ. — Тогда следуй указателям.

— Дык мне не нужно на склады, господин капрал. Я должен прибыть к подворью купца Лойта, — затарантили мужик, теребя шапку в руках.

— А мне требуется соблюдать порядок продвижения через ворота, — сурово заметил капрал. — Ты своими волами всю улицу до ночи перегородишь. Все, пошел или давай на разворот.

Мужик ругнулся одними губами, когда капрал отвернулся и, столкнувшись со мной взглядом, оторопел. Я не стал упрекать или тем более орать на извозчика. Его понять можно — попал в жернова между законом и хозяином, хоть тихой руганью может выразиться свое недовольство. Волы сдвинулись тяжело с натугой, таща солидный воз стройматериалов.

Новая система распределения грузов внутри города работала хоть и не совсем хорошо, как планировалось. Люди всегда останутся людьми, но все равно значительно облегчила передвижения. Заторов стало в разы меньше. Правда, недовольных купцов и возничих прибавилось, но это город уже точно переживет.

Теперь одна из задач стражи — перенаправлять грузы, что сильно усложнило жизнь сержантам и капралам. Я же обычный рядовой. Мое дело малое — проверить надежность крепления и отлов тех, кто хочет проникнуть в город, не заплатив пошлину. У нас здесь на Каменных воротах праздношатающихся людей не терпят. Для этого есть Южные и Центральные. Один воз только ушел, как на смену ему сразу показался следующий. Вроде стражники за воротами должны придерживать торопыг, но, видимо, и там толчея.

— Стоять, — крикнул я, хватая животное за уздцы.

— Эй, ты чего? — послышался гортанный выкрик, и с козел спрыгнул детина, как говорится, кровь с молоком, и праведным взором. — Руки убрал. Где сержант? Я спрашиваю где?

Я проигнорировал крики, таких наглых тут каждый пятый. Пошел обследовать груз. В этот раз везли доски, аккуратно уложенные и гладко выструганные. Да, товар дорогой. Детина продолжал орать и грозить каким-то аном, но это дело не мое, а капральское. Медленно шагая, подергал за веревки, после подивился добротным колесам со страной обивкой, вроде и железо, а вроде и нет. Стучат по булыжной мостовой как-то странно, словно по мягкой траве едут. Обходя телегу, пригнулся под кобыльей мордой. Парни перед воротами совсем мышей не ловят, животины друг друга скоро толкать начнут.

Не успел выйти из тени на солнце, как послышался новый вопль возмущения от детины:

— Ах, ты же тварь драная, доски мне портить, я тебе… — и после вскрик боли. Я ускорил шаг, положив руку на эфес меча.

Клинок мне вернули в казарме под роспись, вкупе с разрешением на ношения при службе через день после назначения на ворота. При виде нестандартного клинка, новый сержант озверел и пытался в приказном порядке купить меч. Но его порыв остудил издевательскими шутками Мел.

Я остановился в нескольких шагах от капрала, умело заламывающего руку детине. Тот, стоя на коленях, пыхтел и тужился, но вырваться не смел, ибо любое движение грозило сломанной конечностью.

— Ты вошь с задницы Безза, Крыску посмел тронуть. Да тебя за это… — наглец застонал, когда его рука начала выгибаться под неестественным углом.

— Капрал Маилон, отпустите его, я уже записала адрес купечества и к вечеру вышлю претензию, — мягко, почти ласково проговорила миниатюрная девушка в форме Гильдии Звероловов.

— Грант, — рявкнул капрал.

— Чисто, — спокойно ответил я, смотря, как мордоворот выпрямляется, обжигая нас ненавистным взглядом. Он вроде как наметился плюнуть капралу под ноги, но, видимо, некий зачаток самосохранения остановил от столь опрометчивого поступка.

Воз двинулся, я поравнялся с Юной и нежно, едва касаясь, погладил ее питомца между ушами.

Юна была приписана к нашему десятку и являлась заклинательницей Ишанских котов — помесью обычных котов и некой потусторонней сущностью. Это животное легко находило вещи с напитанной энергией: от амулета до проклятых камней, хоть в общей куче мусора, хоть запрятанные в тайник под помостом телеги. Да это сильно выматывало животное и больше трех-четырех раз за день их вот так не погоняешь на досмотр. Но и просто пробежав по грузу, дивное животное могло заметить что-нибудь вредное. Сама же Юна хоть и была старше меня на пару лет, но выглядела сущим подростком. Выдай ее платье и дай в руку ветку, один в один дитё, играющая с котенком.

— Крыска, не бойся, — заговорила девушка, поглаживая своего питомца, — этот грубиян заплатит сполна за свое поведение. Уже я ему счет выпишу.

Выглядела моя приятельница грозно и от этого крайне умилительно, но я знал — угроза реальна. Гильдия умела выбивать компенсации за хамство.

Не успел я приступить к новому осмотру, как послышался шум копыт, и долговязый возница спешно оттянул коня в сторону. Каменные ворота хоть и шире обычных, но не настолько, чтобы без помех пропускать двух конных за раз. Шум копыт чуть стих, и я увидел, как из арки ворот медленно въехал некто в чине капитана, следом за ним двигался сержант, и после я, к удивлению, обнаружил Вилку. То есть почтенного Вилмена ан Дорна собственной персоной. Вот интересно, что внутренняя стража забыла в наших краях? Конные прошли мимо, мой бывший подчинённый остановился и, склонившись, протянул руку, я пожал. И он с каменным лицом поспешил за своим начальником. Я ухмыльнулся.

— Хм, Грант, а у тебя занимательные знакомства, — пнув меня локотком, сообщила Юна. Я пожал плечами, говорить что-либо казалось лишним.

После глобальной чистки города от преступности, весь наш десяток раскидали. Тихий и Михлан остались при порте, но уже в должностях капрала и сержанта. Сэмс ушел в подчинённые лейтенанта ан Ворка. Вилка стал адъютантом капитана внутренней стражи. А нас с Мелом отправили сторожить Каменные ворота в званиях рядовых с приказом быть за такую милость благодарными. Мы приказы блюдем — мы благодарны.

Помню, как пришел к тете Палли после ареста: грязный, побитый и полный решимости забранить свои вещи. Но получил отповедь, что нормальная женщина никогда не бросит сержанта, пусть и временно бывшего, в беде. После ко мне наведалась сама Аглая и долго измывалась надо мной как в целительском смысле, так и в моральном. Она никак не могла поверить, что я такой дурак отказался от помощи ее сестры по ордену. Через неделю после лечения, получил назначения на Каменные ворота.

И что самое забавное — все как-то разом позабыли о моей причастности к убийству Рыбы. Вернее, помнить было некому. Рыба перехитрил сам себя — он настолько боялся утечки информации про взрыватели, что о них и, соответственно, о нас, знали хорошо, если с десяток человек. И все они мертвы, почти. Рут ростовщик каким-то образом стал распорядителем мелкой лавки по сбыту ягод и грибов.

Капитан ан Корн с позором отбыл в столицу, ибо все его решения оказались провальные, и только благодаря армии и своевременным действиям лейтенанта ан Ворена ситуацию смогли выправить. После той ночи на кухне тети Палли, мы с лейтенантом, а теперь уже капитанам всей стражи Нижнего порта, не обмолвились ни словом. Кажется, он предпочел забыть о моем существовании. Как по мне, так это и к лучшему. Иметь в знакомых интригана без каких-либо принципов — это верный путь быть сожранным по пути его триумфа. Надеюсь, Сэмс это тоже понимает.

А сам Вечный город сейчас претерпевает значительные изменения. Все предыдущие планы застройки отменены и заморожены до весны. Новый имперский зодчий все перекраивает по стандартам Императора. Оттуда деньги? Так понятно — изъяты от бандитов, ростовщиков и других криминальных элементов. Теперь их накопления служат империи, и Император строит город, а не криминал. Средства лишь поменяли владельца.

Закончив смену, отправился в пристройку для отдыха стражников. Небольшое по размеру помещение, приди весь десяток разом, и пришлось бы тесниться и толкаться плечами, но для пятерых людей и одной кошки места хватало.

Я уселся возле приткнутого к стене небольшого столика и аккуратно налил квасу, давая отдых гудящим ногам. Лениво ворочал мысль, что ноги, пожалуй, самая важная часть в теле стражника. В этом я убедился на своем опыте, пусть и не слишком большом.

— Грант, я же говорил, что к этому напитку из лесной провинции привыкаешь быстро и навсегда. Я ты только пыхтел и сомневался, — проговорила Юна, поглаживая кошку под подбородком. Та, лежа на коленях, мурчала едва ли не громче, чем мы разговариваем.

— Просто выразил здоровый скептицизм, — лениво возразил я и тут же сделал маленький глоток. — Я половину настоек тети Палли пить не могу, а люди ходят, хвалят. Так что у меня были основания сомневаться. Вот Мел до сих пор его пить не может.

— Я его не пью, потому что он очень сильно напоминает пиво, — проворчал мой приятель, с хмурым видом рассматривая бумаги на столе у сержанта.

Наш сержант Пайк, человеком во всех смыслах старой закалки, и как огня боится бумажной работы. Но стоило ему прознать про книжника в десятке, как Мел после смены еще и бумагами стал заниматься. Мелу не сложно, сержанту приятно — все довольны. Мы поэтому и задержались в сторожке, пока приятель возился с отчетами.

Дверь неожиданно отворилась и внутрь стремительно проникла Бел в легком платье, с простой, но крайне красивой причёской. В руках она держала плетеную корзину. Я сразу же встал, опередив сержанта, забрал ношу у девушки, попутно получил поцелуй в щеку. Кислый запах бытовки разом пропал под давлением ароматов сдобы. Моя прекрасная девушка ушла от купца Лейна сразу после глобальной зачистки. Расстались они вроде нормально, без взаимных претензий, и спустя полдня Бел уже трудилась в небольшой пекарне.

— Белинка, ты знаешь, что твой парень — жуткий зануда? — тут же пожаловалась на меня Юна.

— Это только на работе, — мягко проговорила Бел, снимая тряпку с корзины. — Так он очень забавный, смешной и заботливый. И да, хватит звать меня Белинкой, для тебя я уже давно Бел. Сержант, ваш любимый черный хлеб по рецептам провинции Май.

Статный кряжистый мужик, с вечно застывшей маской усталости, одобрительно хмыкнул в усы и забрал свою долю хлеба. Бел тем временем быстро распределила весь товар среди присутствующих и капрала тоже не забыла.

— Ой, слабо мне в это верится, — разламывая душистую булочку, продолжала нагнетать Юна, явно меня дразня.

— Честно, — Бел скользнула к девушке, присела на корточки и аккуратно погладила разомлевшую кошку по спине, — вот недавно он мне рассказывал, как будучи молодым и дерзким, с приятелями заставили поверить Бражника, что с ним на свидание пойдет русалка. Я смеялась весь вечер. О, кстати!

Она резко поднялась, развернулась, шурша юбкой, подошла к корзине и достала небольшую бутылку вина. Улыбнувшись, протянула мне.

— «Самый ленивый сержант», — прочитал я название. — Никогда раньше о таком не слышал.

— С утра прислали тети Палли, некий твой приятель. Мы с тетей уже одну попробовали, стоящая вещь. Так что приглашаю всех провести остаток вечера в нашей с Грантом компании. Тетю я уже уговорила. И да, капрал Талли, вы тоже заходите.

Из-за бумаг послышался тяжелый вздох.

— Ой, Мел, не пыхти, в запой отпущу через две недели под приглядом сержа… друга твоего Гранта, — она и дальше продолжила заполнять своим вниманием все помещение, разговаривая со всеми разом, и все равно казалось, что уделяет внимание каждому отдельно.

Я отдыхал и любовался своей девушкой, не прекращая улыбаться. Мне было хорошо с ней. Часто рассказывал истории из детства, по мере сил вставляя шутки, над которыми она искренне смеялась. Я же слушал рассказы про ее дела за день, про людей, про все на свете, и мне не было скучно. Мы даже начали готовить еду вместе. Я вспоминал рецепты своей родины, она пыталась их привести в съедобный вид. Еще были прогулки и молчание под звездным небом, а также споры о мелочах.

Улыбался и был счастлив. Все, что я хотел, сбылось. Я стражник, у меня верные друзья и любимая девушка. И все это за неполный год, хотя рассчитывал обзавестись всем этим хорошо, если через лет так семь-восемь. Но все пришло раньше.

Так что я сидел и улыбался. Ведь я стражник.