Требухашка

Глава 5

1.

Кажется я становлюсь мастером по прыжкам через порталы. Вспышка. Один длинный вдох и на выходе лечу вниз. Красный свет сменяется серым, и я влетаю в кого-то теплого, большого и мягкого, роняя его на пол. Грохот, и мы катимся по цементу, разбрасывая коробки — знакомая вонь кошачьих кормов — я дома. Затылком ударился и проехался на спине, разрывая рубашку. Кто-то кричит рядом и размахивает руками.

Откатываюсь в сторону и вскакиваю на ноги — попробуй взять, уродливый монстр. Под ногами разметка, вокруг стеллажи до потолка, на полу разбросаны коробки, банки, мешки и пакетики с кормом. А вон и Витька от меня отползает и глаза у него дикие... Хвостатой твари не видать, как и всех остальных. Смотрю наверх, никого — только бесконечное множество товара.

— Витька. Ты чего? Это же я.

Паренек напуган до полусмерти и вскакивает на ноги. Отряхивается и стараясь не смотреть на меня начинает собирать разбросанный товар.

— Не спеши, здесь нет камер, — говорю и чувствую, как кто-то жжет спину взглядом. То самое чувство, когда ты точно знаешь, что на тебя смотрят. Оборачиваюсь и вижу знакомую кавалькаду машинок. Съехались кажется все кто был прошлый раз, и даже больше. Директор, его заместитель, заместитель заместителя и конечно кураторы-переводчики, если не считать любопытных парней-рабочих.

Мы с Витькой стоим посреди разгромленного склада, точнее я стою, а он пытается убирать: и директор краснеет — смотрит на толстяка, и толстяк краснеет, смотрит на рыжую, и она краснеет, смотрит на моего друга.

Кажется это всё — конец иностранных приключений и больших денег. Вздыхаю и делаю скучающий вид.

Директор заводится как сирена при ядерной атаке и кричит, размахивая руками. Я ничего не понимаю, что он там вопит, и лениво чешу подбородок. Не то чтобы мне плевать, но если выхода нет, то чего уж тут. Слезами и уговорами не поможешь — слишком поздно.

Директор выхватывает кошелек и тычет им в морду толстого. Очки вылетают у него из нагрудного кармана и падают на пол. Красивые, дорогие очки, в тонкой черной оправе. Толстяк бросается их поднимать и держит, не решаясь вернуть. Директор кричит и кричит, а я слежу за кошельком, вылетит ещё раз купюра или нет. Кажется на этот раз он подстраховался и прижал чем-то пачку денег.

Вижу как из поворота появляются охранники в фирменных цветах склада и флагом Евросоюза на рукавах. У одного в руке вижу свой рюкзак, другой тащит вещички моего напарника.

— П-п-п-па-пажа, — пытается что-то сказать Витька.

— Не унижайся, — говорю ему тихо, но толстяк слышит и ухмыляется.

— н-н-н-н-н-н, — Витька покраснел от натуги, шея вздулась, слюна катится по подбородку. Он в помятой футболке с разорванным рукавом и волосы стоят дыбом как у домовенка из мультика. Наверное, я тоже выгляжу не лучше.

— Мы и-и-и-и-и-

— Поздно извиняться, — говорит толстяк Олежусик. — Вас всё равно уже уволили. Даже вещи принесли.

— Причина? — спрашиваю я.

Директор что-то говорит толстяку и тот ему отвечает. Они еще немного переговариваются и смотрят на Витьку. Я понял только «найн» и «найн».

— Нет причины, — говорит толстый. — Его склад — его правила. Хочет увольняет. Не нравится ваш стиль работы.

— По-по-по-пожалйста, — глаза Витьки наполняются слезами, еще чуть-чуть и он рухнет на колени.

— Найн! — говорит директор и проезжает мимо нас. Все остатки офиса кроме охраны и толстого важно едут за ним.

Витька бросается собирать коробки перед процессией, спотыкается, падает и снова на ногах подобострастно расчищая путь директору. Тот, поджав губы, смотрит на сгорбленную спину пацана и открывает пасть последний раз. Больше я его не видел.

— Найн! — и едет, чуть не сбивая пацана. Я смотрю вслед кавалерии и разворачиваюсь. Охранники напряжены. Один взялся рукой за шокер на боку, будто я собираюсь с ними драться.

— И что никакой надежды нет?

— Вы кота поймали?

Наверху никого. Странное крылатое животное как ветром сдуло, хотя я уверен — это кот меня вытащил с того света. Кот-ниндзя какой-то.

— Не успели. Почти.

— Ну, значит на выход.

Витька воет и «не-не-не-кает» с утроенной силой. Я молчу, пусть выхлестнет негатив, кого нам тут стесняться. Охранник показывает на меня и на выход, протягивает рюкзак. Второй берет Витьку под руку и ведет к машинке.

— Сочувствую, — говорит Олег, — но больным нужно сидеть дома, а не портить имидж страны за границей. Зря ты с ним связался. Здесь каждый за себя.

Я не собираюсь его бить, но резко шагаю вперед выдыхая : «Ха» и толстый шарахается, прыгает с машинки и бежит пешком мимо стеллажей забыв что на ней удрать можно быстрее. Охранник поворачивается ко мне и наполовину вытаскивает электрошокер из кобуры, а я улыбаюсь и показываю пустые руки.

— Нормально все. Шутка это. Джок. Джок. Витька пойдем! Пора домой!

Мы садимся на свои машинки последний раз и медленно проезжаем мимо толстого, который жмется спиной к мешкам с КитКатом. Охранники едут позади и сверлят мне спину злыми взглядами.

— Эй, толстый! Сколько у нас времени?

— Су-су-су-сутки, — заикается он почти как мой друг, — То есть ночь. Директор сказал завтра комнату освободить. Можете переночевать и с утра уезжайте. Это не я придумал. Такие правила.

Я машу ему рукой и кричу напоследок:

— Лучше сегодня в общаге не появляйся! А то Витюше терять уже нечего!

И Витька грозит куратору кулаком.

***

Охранники сопровождают нас до выхода. «Пикаемся» последний раз и возвращаем ключи и сканер. Я проверяю все ли вещи в рюкзаке, они проверяют ничего ли я не выношу на улицу. Даже между ног щупают, резиновую собачью косточку ищут наверное.

— Да нафиг мне ваши корма, — говорю нервно, — было бы что красть. Плеер верни.

Никакого плеера у меня нет, просто фраза из любимого фильма. Охранник не понимает и разводит руками, бормочет что-то по-своему.

— Ладно, — говорю, — без обид. Витька отдайте, нам еще пешком полночи идти.

Парня они почему-то обыскивают еще тщательнее, чуть не догола раздели, но отпустили не найдя криминала.

— Спасибо этому дому, пойдем к другому. В гостях хорошо, а дома лучше!

Часто сыплю присказками и прибаутками, это нервное. Что нам дальше делать, этого я даже и не представляю. Витька сгорбился рядом и смотрит на меня с надеждой.

— Но если есть в кармане пачка сигарет, значит все не так уж плохо на сегодняшний день, — хлопаю друга по спине, — пойдём что ли.

2.

Пешком идти не пришлось. Механик местный ехал домой и нас предложил подвезти. Нет, все-таки люди хорошие или плохие независимо от национальности. Всю дорогу с ним болтал: я на своем языке, он на своем. Смеялись, даже политику успели зацепить, а Витька все это время сидел на заднем сиденье с мрачным видом.

Подкинул прямо к калитке, и мы еще минут пять мужика благодарили и деньги предлагали по привычке, но он так и не взял. Говорил, что потом рассчитаемся. Жаль, но не выйдет. Завтра нас здесь уже не будет.

«Тойота» умчалась, подняв пыль, а мы стояли под хостелом и смотрели на полную луну над головами.

— Где ты был? — спросил Витька негромко. Пацаны в доме спали, будить не хотел.

— В смысле? — переспросил я.

— Т-ты полез за кошкой наверх, а п-п-п потом з-з-з- замолк. Я-я-я-

— Испугался?

Он кивнул.

— И что дальше было?

— П-п-п-ппо-потом ты п-п-п-прилетел в меня.

— Один?

— Ш-ш-ш-что?

— Прилетел один? Больше ты никого не видел?

Он кивнул.

— Ясно. Упал я. Кошак меня цапнул когтями, вот и не удержался. Не ожидал, короче. Спасибо, что живой. Иди спать, я ещё постою, только не разбуди никого.

Витка побрёл в дом, он привык слушаться, а я оперся о калитку и местность осматривал, Фонарь ярко освещал улицу, с этим проблем у них нет, и отбрасывал длинную тень. Но я же видел, как маленькая тень отделилась от большой, а потом слилась с ней, когда Витька пошел в дом. И этот знакомый звук, потрескивание энергии. Я точно его слышал. Отрываюсь от калитки и, заложив руки в карманы, медленно иду по дороге. Фонарь приближается и увеличивается, поджилки дрожат как у последнего труса и я делаю резкий шаг. Никого. Огромный столб не скрывает адских чудищ.

— Ладно, — говорю в пустоту и медленно иду назад, — Как там тебя... Требухашка. Выходи, если ты не глюк. Хватит прятаться.

Тишина и никто конечно не выходит.

****

Переночевали спокойно. Я заснул, как только накрылся простыней и на удивление не видел ужасных снов про высоту или глубину. Организм решил, что на сегодня стресса мне хватит и повесил черный экран.

Просыпался тяжело: голова болела, вставать не хотелось, а с улицы сигналила машина. Я протер глаза — все уже были на ногах, даже Витюши нет. Работяги бегают, суетятся, собираются на работу. Где-то внизу воет стиральная машинка, на сковородках шипит растительное масло, и кто-то стучит в дверь ванной.

Я по-быстрому оделся и вышел в коридор, снизу по ступенькам поднимался водила-иностранец. Он обрадованно заметил меня и начал показывать типа «идем со мной».

— А где толстый? — спрашиваю его и спускаюсь. — Олег! Олег где?

— Нет Нет. Нет Олег! Витка где?

— Витя!!! — ору изо всех сил. — На выход!

Перепуганный друг вылетает из туалета, на ходу застегивая штаны и мчит за нами.

— Похоже, Витёк, нам расчёт привезли.

— А г-г-г—где?

— Не мучайся, я уже понял. Олег решил не рисковать. Вот потому он и начальник, потому что умный, не то что мы с тобой. Шеф, давай уже бабло.

— Витка, ходи, — машет рукой усатый шофер и спускается вниз.

***

Деньги нам выдали честно, все до копейки, то есть до евроцента. Плюс какие-то бумажки-документы, чтобы устроиться было легче на другую работу. Но я уже заказывал билеты на ближайший автобус домой. Хватит заграничных приключений и монстров из Европы. По душе свои домовые и оборотни, чем вот это — непонятно что. Я давно хотел вернуться, но кредит держал за батарейки, теперь мосты сожжены. Отдохну и подумаю, что дальше делать.

Рабочий народ уже выходил на автобус и те, с кем мы общались улыбались, жали руки, прощались, передавали приветы Родине, делали вид, что завидовали. Витька опять чуть не плакал, несмотря на то, что его здесь мучали и частенько высмеивали — он привык и домой не стремился.

Автобус зафыркал и умчался вдаль.

— К-к-к-как я д-д-д-д...

— Домой?

— Д-д-д-д.

— Не дрейфь, куплю тебе билет.

— Но я н-н-н

— Посажу тебя на автобус, выйдешь на таможне. Идём, чай попьём.

У меня еще оставалось пару пакетиков. Не хочется с собой тащить, и сумку собрать нужно.

***

Дом опустел без жильцов. Одни уехали на смену, другие ещё не вернулись и только мы с Витькой остались посредине. Поставили чайник и сели глазеть в окно.

— Хочешь домой?

— Н-н-нет..

— Почему?

— Н-н-н-н не знаю.

Молчим. Забрасываю в кружки пакетики и заливаю кипятком.

— Может останешься? Есть и другие работы.

— А т-т-т-т-ты, — с надеждой смотрит в глаза.

— Я точно домой. Хватит с меня заграницы. Отдам я тот чертов кредит и у нас заработаю. Пойду грузчиком. Как нибудь разберусь.

В небе над нами пролетает самолет. Завтра он упадёт в океан. Тишина, даже петухи не кричат, собаки не лают и коровы не мычат — Европа. Не, у нас лучше. Стерильно здесь всё. У нас грязно, но весело. Здесь чистенько, аккуратненько и скучно. Привыкшие к нашей безумной жизни люди рвутся сюда — в стабильность, а иностранцы едут в гости, потому что скучают по беспорядкам и шабашам.

— Ты телефон забрал тогда? Я оставил на паллете.

Витька кивает и демонстрирует мне смартфон, по которому ползет кот.

— Зачетный чехол.

Витька кивает, и я вижу, как глаза у него наполняются слезами, но парень сдерживается. Если честно я и сам немного грущу. Сила привычки. Буду скучать по своему заике.

— Значит остаёмся на связи. Сейчас это не сложно. Видео-звонки, мессенджеры, социалки. Ты в телеге есть?

Он опять кивает. Да чего я спрашиваю, я ведь ему там мультики качал. Так, чтобы не молчать.

— Будешь мне звонить. Или писать. Когда на таможню приедешь. Когда границу пересечёте, и когда домой доберёшься, ясно?

— Йя — йя-йя — ясно.

— Вот и хорошо. И перестань мне тут заикаться, не хватало ещё и меня бояться.

К дому подъезжает автобус, и выгружаются замученные работяги. Витя краснеет и встаёт, начинает ходить из стороны в сторону.

— Успокойся, — говорю, — никто тебя не обидит. Да и они не сразу пойдут на кухню, сначала будут за душевую биться. Слушай, может напоследок еще раз отметелим блондинчика с мелким? Дембельский аккорд и все такое... Воров учить надо, а?

— Н-н-не, — качает головой Витька, — лучше б-б-б-би.

— Билет тебе купить?

— Дда

— Ну ладно, давай сюда телефон.

Еще больше часа мы не можем выбраться из общаги, ставшей родной на полгода. Два странных друга — два одиночества.

3.

Не люблю долгие прощания. Отвел Витьку на его рейс: показал, где остановка; рассказал, как называется автобус, и пришлось подождать, пока транспорт не прибудет на платформу. Предъявили билет, заняли место и вышли подышать свежим воздухом.

Вокруг бродили негры, китайцы, немцы, поляки, грузины, наши. Все с чемоданами на колесиках с разноцветными прическами и татуировками на самых неожиданных частях тела. Мы растерянно стояли около урны для курения с беспомощным видом и старались не смотреть друг на друга.

— Ну пи-пи-пи-пиши, — бормотал Витька.

— Хорошо.

— Ну по-по-по-по пока.

— Пока. Счастливо.

Он сгорбился еще больше обычного и протянул руку. Я ответил на рукопожатие. Смотрел как друг бредёт к двери, как заходит в автобус и пробирается между рядов, садится на свое место у окна. Отворачивается и демонстративно не смотрит на меня. Друг ты мой. Что же я могу сделать? Люди встречаются и расходятся в разные стороны. Даже родители уходят рано или поздно, а мы всего лишь случайные попутчики. А ведь у тебя даже отца нет.

Ещё кое-что нужно сделать напоследок.

Шофер уже занимает свое место и я бросаюсь к двери. Боком проскакиваю по проходу и улыбаюсь Витьке. Он смотрит испуганно и шипит.

— Ш-ш-ш-што хочешь?

— Слушай, — говорю я, — Если тебя кто-то будет обижать — позвони мне. Не стесняйся. Но только если сам не сможешь проблему решить. Когда будет совсем край, понял? Звони или пиши. Я всегда помогу. Не забывай, что на просторах нашей огромной страны у тебя есть друг.

— Хорошо, — говорит Витька, и теперь он не заикается, хотя и нервничает больше прежнего. — Я обязательно позвоню, друг. Но только в крайнем случае. А т-ты, как кредит отдашь в гости приезжай. У нас всегда есть где переночевать.

— Обязательно, — говорю, хотя и знаю, что не приеду. Скорее всего мы больше никогда не увидимся, как было со всеми друзьями из детства. Я же говорю, страна у нас большая.

Хлопаю Витьку по плечу и выскакиваю из автобуса. Хватаю сумки и на свою платформу, скоро и мне уезжать из негостеприимной страны.

***

Случилось ещё кое-что. Я устроился у окна и заснул, когда автобус выехал на автостраду. Глаза открыл ночью. Телефон на зарядке, наушники на откидном столике, половина пассажиров спит, другая половина в ютюбе зависает. Смотрю на часы — до таможни три часа — можно уже не спать. Смотрю в окно и отшатываюсь, сдерживая крик.

По соседней полосе бежит монстр из моих кошмаров. Тот самый мелкий, хвостатый урод. Уши аккуратно сложил на голове, крылья вдоль туловища и шпарит изо всех сил. Я замираю, пытаясь понять, вижу это наяву, или сплю, и подсознание опять своеобразно подсовывает воспоминания. Оглядываюсь и вижу, что никто в окно прямо сейчас не смотрит. Большинство спит, стараясь сократить время в пути.

«Требуха», или как там его, бежит и скалит пасть, открывая ряды акульих зубов. Он смотрит на меня и будто улыбается, гребанная тварь. Я ведь еду домой!

— Оставь меня в покое! — кричу на весь автобус, и сосед с мычанием просыпается. — Отвали от меня, адская кошка!

Потом просыпаюсь и я.