Требухашка

Глава 11

1.

Потому что есть Алешка у тебя!

Бумц! Бумц! Бумц!

Каждый удар ритм-секции поп-песенки отдает ударом молота в голову.

«Потому что есть Алешка у тебя!» — подпевает несколько мужских голосов. Языки у бедолаг заплетаются и слышно «Патамуста Алёска тебяааа!»

«Об Алешке ты мечтаешь зря!»

... продолжает «фонограммить» артист сейчас уже преклонного возраста и большого веса, но искусство оно ведь вечно.

«Об Алешке ты мечтаешь зря!» — пищат пьяные женские голоса.

Бумц! Бумц! Бумц!

«Зряяяя! Бляяя!» — подпевает мужской хор имени Буханецкого. Вокруг темнота и только назойливая мелодия готовится засесть в голове. И начинает болеть голова — это хорошо. Болит, значит есть чему болеть.

Бумц! Бумц! Бумц!

Как же мне фигово, и как я не люблю попсу. Это опять ад? Как там говорил Брюс Уиллис в «Последнем бойскауте?» Забыл. Башка не варит совсем.

«Об Алешке все твои мечты!»

Как вы мне все дороги. А вот и обоняние вернулось. Воняет парами бензина, разлитым пивом, сигаретными бычками, мокрой травой и травой другого рода. А также омерзительный запах кабака, пропитанного куревом, потом, блевотиной, одеколоном, дешёвыми духами и перегаром.

Бумц! Бумц! Бумц!

Я уже чувствую боль в мышцах, чувствую спину и холод стены о которую облокотился, мягкое место чувствует мокрую землю с травой, пропитавшую джинсы. Восстанавливаюсь как робот по частям.

«Об Алешке все твои мечты-ы-ы-ы!»

Песня набирает обороты, кто-то как будто врубил громкость на полную и заодно выдувает мерзкие запахи вентилятором в мою сторону. Бух и опять глухо.

Бумц! Бумц! Бумц!

«Только о Серёге позабыла ты» — красиво заканчивает куплет Сережа Жуков. «Это о нём что ли песня?» — доходит до меня наконец. Не прошло и десяти лет.

— Мужжик. Эй, мужик!

Меня сильно толкают в плечо, хватают и трясут, заставляя разлепить веки. Во рту пересохло, страшно хочется пить, а надо мной навис усатый мужичок и трясёт-трясёт гад. Сейчас блевану ему на джинсы.

— А, ты малой. Пацан. Пацан. Как ты? Кто тебя так?

Бумц! Бумц! Бумц!

Неожиданно громко ревет мотор и с обочины срывается машина. Москвич или жигуль белого цвета. «Улетает» вправо дымя изо всех сил черным из выхлопной.

— Обалдел! — кричит ему вслед усатый, машет кулаком и неловко падает на задницу. Поднимается и уходит пошатываясь. Я чувствую, как кровь течет по подбородку и кулаком вытираю нос, закидывая голову вверх, большая часть кровавого ручейка решает протечь в горло.

«Только о Серёге позабыла ты-ы-ы-ы!»

Ещё и эта музыка добивает. Серёга, зачем ты ее написал? Надеюсь в аду будет отдельная сковородка для особо вредной попсятины.

Мимо идут пацаны — человек десять с девчонками. Довольные жизнью, смеются. Смотрят в мою сторону презрительно, только одна качает головой и отделяется от толпы. Садится рядом со мной на корточки и берет за руку.

— С вами все нормально? Может полицию вызвать? Или скорую? Вы весь в крови.

— Нет. Спасибо. Не надо ни тех, ни других. Только одна просьба.

— Какая? — она внимательно слушает и готова мне помочь. Совершенно незнакомому человеку, который валяется под стенами вонючего кабака «Фиалка» на Ленинской.

— Выключите эту попсу. Я с ума сойду, так за Серегу переживаю, что кушать не могу.

«Патамушта о Сереге позабыла тыы!!!» — подвывают за спиной.

Она смеётся и поднимается, мелькнув юбкой.

— Ну, как хотите. Только уходите быстрее, а то обязательно люди полицию вызовут.

Я улыбаюсь ей и машу на прощание окровавленной рукой, той, что нос вытирал.

Дверь кафешки открывается и музыка усиливается снова. Пытаюсь подняться, но руки дрожат и не слушаются, откидываюсь назад к родной стене.

"Потому что есть Алешка у тебя!"

— Слышь, парень?

Я открываю глаза и вижу бармена. В белой рубашке с грязными рукавами он наклонился и тоже трясет за плечо.

— С тобой всё нормально? Ты в порядке?

— Вроде бы да.

— Тогда вали отсюда. Что смотришь? Встать можешь? Идти можешь? Давай пошёл отсюда, у меня времени нет с тобой играться. Ты у нас не пил, какого ... сел под заведением, мне проблемы не нужны. Вали давай.

Он хватает меня под руки и помогает встать. Мягко подталкивает в сторону и многозначительно кивает вправо. Я вижу вдалеке двоих полицейских патрульных, идут не спеша — разговаривают.

— Лучше свали, пока они не подошли, — подталкивает меня в спину бармен, — иначе долго будешь рассказывать, почему весь в крови. А у меня свидетелей много — в нашем заведении тебя не было.

— Ладно-ладно, — говорю я, — отпусти. Я ухожу.

Бармен отходит на шаг и смотрит на меня, ждёт.

— Вали уже.

— Успею.

Мужик свирепеет и оглядывается на приближающихся стражей закона. Они лениво переговариваются, смотрят друг другу в глаза как два гомика и смеются.

— Чего хочешь? Сейчас заберут же.

— Как я там оказался?

— Что?

Он оглядывается через плечо, и мы оба смотрим на пятна крови на земле, на вытоптанный газончик под стеной кафешки, на следы в мокрой траве. Скоро и полицейские могут заметить этот беспорядок.

— Я не помню, как очутился под твоей рыгаловкой. Внутри меня не было, как я у стены оказался весь побитый?

Бармен пожимает плечами, и мы идём медленно, но уверенно в сторону противоположную песням Сереги.

— Понимаю. Хочешь вспомнить кто тебя отметелил? Веселая была ночка, наверное.

— Это точно, — поддакиваю, — чувствую себя боксерской грушей. Так откуда я взялся здесь?

— Без понятия, — пожимает плечами бармен и останавливается, — ты просто появился и всё. Говорят, что подъехала машина и тебя скинули у дороги, а дальше сам дополз, но врать не буду не видел. Мне только сообщили, что под стенкой избитый пацан сидит. Поспеши, господа полицейские кажется что-то заподозрили.

И действительно они уже остановились около бара разглядывая мою последнюю (тьфу, крайнюю остановку) а потом один решительно вошел внутрь заведения.

— Ну я пойду? — нерешительно спросил бармен, — меня сейчас искать будут.

Полицейский смотрит в нашу сторону. Узнаёт бармена и кивает ему. Тот машет в ответ и спешит поздороваться, а я, стараясь не шататься, ускоряюсь. Я иду домой.

2.

Конечно, я помню всё. До того момента когда Юра меня вырубил. Дальше темнота. Почему меня не убили и выбросили под кабаком, вот в чем вопрос, разве маньяки оставляют свидетелей? Или он того? Услышал про Требухашку и самовыпилиться решил?

Ощупываю себя на ходу — вдруг Юрабезотчества решил оставить меня без кусочка плоти, с него станется. Вроде бы всё на месте, да и шрамов характерных нет — ничего из меня не вырезали.

Тело в синяках и болит, но в основном потерь нет, только чувство собственного достоинства потерялось. Надеюсь меня никто из знакомых не видел там, у весёлого заведения.

У подъезда нет никого — все спят кроме соседей сверху. Эти наверное до сих пор ругаются. Пока добрёл и полегче стало. Захожу в подъезд, добираюсь до двери и проверяю карманы. Ключей нет, понятно же. Где-то вылетели в пути, пока я лежал, выпучив глаза, или маньяк забрал. Это ещё хуже.

Запасные внутри — соседям я ключи не доверил, некому. И что теперь?

Собираю запчасти в кулак, разбегаюсь и ногой в замок, так пару раз — не думал, что выбить эту рухлядь настолько легко. Соседи на шум даже не вышли. Замок торчит гнилым зубом в двери, готовый вывалиться, прикрываю за собой дверь и вхожу в квартиру.

За спиной шаги и я оборачиваюсь, готовлю виноватую улыбку и объяснение. С таким лицом сделать это будет трудно, но это моя квартира в любом случае. Никого. Тень шмыгнула вниз и спускается по ступенькам. Пока я выхожу, то она уже на улице. Ну и ладно. В душ.

***

Мда... Морда кирпича просит. Опухла вся и повздувалась в некоторых местах. Завтра буду чёрно-красный. Все зубы на месте и челюсть цела, тело тоже все в синяках, даже мягкое место. Еще раз выворачиваю карманы в джинсах — нет, забрал гад. Теперь нужно будет сменить замок и как можно быстрее. Не хочется чтобы он ночью приходил на меня любоваться, если бы хотел убить, то давно бы это сделал.

Пока моюсь в душе Юрабезотчества не приходит. Как и Требухашка. Я совсем один сегодня.

Набираю номер Витьки и слушаю длинные сигналы. Ну вот, и этот меня забыл. На часах четыре утра, спит, наверное. Да и мне пора.

Я прикрываю двери стулом и ложусь спать. На этот раз никаких снов.

3.

Как ни странно, проснулся я рано, а не вырубился на сутки, как обычно бывает после переутомления. Посмотрел на часы — семь, на улице солнышко вовсю светит и сна ни в одном глазу.

Нужно бы и на работу сходить, пока не лишился и её. Но сначала главное.

Вдыхаю и собираюсь с мыслями. Ох, не люблю я с этими ребятами связываться, тяжелый предстоит разговор. Пять минут сижу с телефоном в руке и так и не решившись позвонить иду умываться. Тяну резину как можно дольше а потом быстро, не задумываясь, возвращаюсь и набираю всем известный номер.

В таких ситуациях, когда не можешь решиться нужно, перестать думать и сделать, а потом как пойдет. Что-нибудь да получится.

— Да?

— Здравствуйте.

— Доброе утро.

— Я не знаю туда ли звоню, но хотел бы сообщить о преступлении.

— Слушаю вас.

— Не знаю как правильно объяснить, но если ехать на электричке от нас в сторону города Н. то на третьей по счету остановке произошло убийство. Зарезали молодую девушку, прямо на платформе вчера ночью.

— Как называется остановка?

— Я не знаю. Внимания не обратил. Третья от нас по счету.

— От кого от нас? Остановку назовите.

— Я не знаю. Безлюдная платформа. Я ночью там один раз был, не прочитал.

— Вы сами откуда? Имя, Фамилия и ваш домашний адрес назовите.

— Короче, я вам наводку дал. Там ещё рядом лес и еврейское кладбище.

— А, я вас понял. Знаю где это.

— Ну, вот там это. Обыщите кладбище, лесок — там орудует маньяк. И загляните в деревню за кладбищем, там еще могут быть жертвы.

— Какую деревню? Нет там ничего. Алло? Алло? С кем я разговариваю, нужно записать ваши данные.

Я бросаю трубку и смотрю на телефон: снимаю крышку и вынимаю симку. Конечно отследят даже так, если захотят, но кажется мне, что не захотят. Не нужно было связываться, но это мой гражданский долг. Урода кто-то должен остановить.

Если собрать пацанов и пойти прочесать район, может мы бы и сами нашли этого гандона, вот только парней уже не собрать, поразъехались все — только я в этой глуши остался. Если бы достать где-то ствол, то можно было бы рискнуть в одиночку, но у нас не Штаты — оружие в магазинах не продается на каждом углу. Поэтому бедным маньякам приходится обучаться работе с холодным-режущим.

Не потяну я сам против этого гада, тем более на его территории. Тем более непонятно почему он меня отпустил и где он сейчас? А это ещё что за предчувствие? Резко встаю и смотрю в окно, ожидал увидеть чудака в сером пальто со старым портфелем в руках и в широкополой шляпе под окнами. Но там только ребенок выгуливает пса в два раза больше его. Никаких маньяков под окнами.

Эх, мне бы ручного монстра, типа Требухашки — он лучше пистолета. Наверное заблудился где-то или свалил на свою красную планету. А меня совесть грызёт, что я знаю о маньяке и ничего делать не собираюсь. Я собираюсь на работу.

4.

Маньяки — маньяками, а на жизнь зарабатывать нужно. Одеваюсь и немного офигеваю. Совсем забыл о выбитом вчера замке. Уже в коридоре рассматриваю небольшую рваную дыру в двери и вздыхаю. Как назло сверху спускается сосед-алкаш. Маленького роста — лысый, живот висит над трениками и чешется постоянно, как наркоман.

Я стараюсь не смотреть на него и делаю озабоченный вид, а он подходит, воняет перегаром за спиной и сопит.

— Слышь, сосед?

— Чего?

(Как же его зовут?)

— Слышь. Ты это... По ночам чего бродишь?

— Надо. Дела значит были.

— Слышь. Это ты что ли? — показывает рукой на место, где должен быть замок.

— Типа того.

— Наркоман что ли? Слышь? Опиум для никого? «Давай вечером с тобой встретимся?» — напевает он хриплым голосом и смеется.

— Не понимаю я вашего юмора, сорри.

— Слышь, интеллигенция. «Сорри».

Он рыгает и начинает икать. Приходится хлопать его по спине, ладонь прилипает к потной, нестиранной футболке — мерзость.

— Слышь, сосед.

Я думаю о том, что дальше делать и «типок» бесит и сбивает с мысли, но хамить соседу не хочется. Какой бы он ни был.

— Да?

— Кто тебя так разукрасил? Могу добавить.

— Чего? — Я поворачиваюсь к нему и вижу как ходят раздуваясь ноздри, как сжимаются кулаки и зубы. Черные глаза сверлят мои синяки дрелью и ненавистью.

— Ты, падла малолетняя, еще раз будешь по ночам шуметь, людям спать не давать, я мусоров вызову — будешь еще больше синь... Ох...

Я хватаю его за горло одной рукой и прижимаю к стене. Импульсивно, но нечего лезть к людям на грани срыва.

— Дядя. Не угрожай мне. Еще раз услышу шумные попойки и драки по ночам я сам полицию вызову, а если не приедут, то позвоню друзьям-боксерам, им всегда размяться охота. Они тебя так размотают, что пить бросишь, понял?

Я сдавливаю ему горло и пару секунд смотрю, как сосед краснеет и задыхается. Потом отпускаю и отхожу на шаг. Головная боль возвращается нежданно и с удвоенной мощью, как расплата за ненависть.

— А если залезешь в мою квартиру пока дверь сломана и вынесешь хоть ложку... Я даже не знаю, что сделаю.

— Слышь, я что на вора похож, — он пытается подняться и я подаю руку и помогаю ему подняться — весь эффект насмарку. — Ты что так надолго оставляешь дверь?

— На целый день, — говорю, — мне на работу нужно.

— Так тебя точно «бомбанут». Я крайним быть не хочу. Слышь, давай сгоняю, замок куплю и поставлю. Жалко тебя. У меня инструменты есть. Ты только денег дай на замок и сверху капни. Я всё сделаю — ключи под ковриком оставлю.

Пришлось довериться и расплатившись я оставляю на соседа квартиру и ухожу. Вот это поворот, да?

5.

Директор меня откровенно не ждал. Очень удивился, когда я пришел. А еще больше Тарас удивился, кода меня ближе разглядел. Завис, как зависают компьютеры, только с открытым ртом так и стоял, рассматривая меня, пока руку для пожатия не получил. Тогда и оживился:

— О, тяжелая ночка выдалась? Я читал в новостях, что массовая драка была в ночном клубе вчера. Это они тебя что ли?

— Нет, — говорю, — шел ночью подвыпивший. Упал, потерял сознание, очнулся — гипс.

— Ясно, мальчик. Шутим. Это хорошо, боевой настрой. Работать будешь или за расчётом пришел?

— Какой расчёт? Я ведь день только отработал.

— Ничего-ничего. Видишь? Я тоже шутить умею. Иди переодевайся. Только ты на полчаса опоздал. У нас так не принято. Дядя Толик сам машину разгрузил. Твоя зарплата за час ему уходит.

— Не вопрос, шеф. Ну, я пойду?

— Иди-иди. — Он долго провожал меня взглядом, поглаживая усы и вздыхая.

***

Толян курил за магазином и чуть не подавился сигаретой когда разглядел напарника.

— Ни хрена себе, это кто тебя так разрисовал?

В одной руке он держал сигарету, а во второй грязную кружку с кофе. Заметил мой взгляд и предложил:

— Будешь?

— Нет, спасибо, шеф. Как жизнь?

Я присаживаюсь рядом на холодный цемент и зеваю.

— У меня-то все нормально. А о тебе не скажешь. Муж со своей женой застукал?

— Не, бандитская пуля.

— Ясно. Дело молодое. А мы думали, что ты не придешь сегодня. Вчера замучался, загонял я тебя.

— Нормально, — говорю, — бывало и хуже.

— Тогда беги переодеваться. Тарасик прибежит, увидит что сидим, верещать будет. Кстати, стой.

Я уже поднялся и остановился на секунду, раз уж просят. Дед вдруг подмигнул, хитро и многообещающе, как самый старый на свете мошенник.

— Катька-то. Того... Спрашивала о тебе. Расстроилась больно.

— Почему расстроилась?

— Ну ты это целку не строй. "Патаму что" ты не пришел, да. Иди хоть поздоровайся.

— Тьфу на вас. Шутите.

***

Катька и правда раскраснелась, когда меня увидела и неестественно громко смеяться начала. Но мне было не до толстухи сейчас. Вот абсолютно не до неё. Дело в том, что когда я переодевался кто-то в окошко заглянул: кто-то в широкополой шляпе, и пока я скакал к двери в одной штанине его и след простыл.

6.

С шляпой мы встретились ещё раз чуть позже, почти под конец смены. Я целый день выглядывал его. Я не разговаривал с Толяном, я не смотрел на девчонку. Я мечтал вцепиться в горло уроду. Да, это точно был он. Кому еще нужно следить за мной? Кому я вообще нахрен нужен кроме Витьки, да и тот меня забыл уже.

Но машина стояла на углу, у соседнего дома. Стояла долго. Я работал и смотрел на нее, загружал товар — смотрел, выгружал — смотрел. Кто-то приезжал, кто-то уезжал, а этот Жигуль все стоял и стоял. И, кажется, внутри кто-то сидел.

Под конец дня я не выдержал. Внутри точно кто-то был и, за рулем находился человек в шляпе. Я вытер руки медленно пошел к нему.

— Ты куда? — спросил Толик, — Эй, друг.

— Сейчас. Покури.

Я ускорил шаг. Продавщица выглядывала из-за витрины.

— Эй, мальчик! — крикнул хозяин магазина, отвлёкшись от мобилки, — Свиные туши сами себя не погрузят!

— Минуту! — я уже бежал к машине, а силуэт внутри наклонился и дергал ключ. Заревев и выплюнув тучу копоти, машина рванула и скрылась за поворотом. Водитель точно был в шляпе.

***

— Так это тебя пасут, — говорил дядя Толя после смены, — а я грешным делом подумал по мою душу.

— Пасут?

Он стянул штаны, открывая голые лишенные волосяного покрова ноги, и нащупывал свежие брюки, для улицы, которые утром аккуратно вешал на шкафчике.

— Ты что, думаешь я слепой? Видел я того типа, то в машине сидел, то кругами вокруг нас ходил. Я сначала думал украсть что-то хочет, а потом дошло, что менты это. Вот только думал что за мной. Наливай чайку.

Я цапнул чайник и бессовестно взял чужой пакетик и опустил в воду.

— А чё за вами, дядя Толя? Совершили что-то противозаконное?

Он кивнул:

— Совершил. Давно уже, в молодости, и я свое отсидел. Ты как к бывшим зекам относишься?

— Никак, — отвечаю я и ни капли не вру.

— Не боись. Я уже тридцать лет как вышел, но мусоров узнаю по запаху. Это точно мент был и следил он за тобой.

— Очень похоже на то.

— Я в чужие дела не лезу, но ты это... если что спрашивай. Может совет дам. Хозяину ничего не говори, не поможет и с работы выгонит. Девку тоже не пугай, переживать будет. И это. Зарплату не забудь забрать. Сегодня требуха есть свежая.