Tomorrow

Глава 5. …И Ангел в белом парил над нами…

Я проснулась от того, что жутко хотелось есть. Тело ломило, голова раскалывалась. Что произошло вчера? Я смутно помнила снежную бурю, визг шин и удар. Что я делала? Где была? Память была подернута серой дымкой. Я открыла глаза. Белый потолок. С трудом повернула голову. Штатив капельницы. Зачем? Вдалеке растворяется в белом ничто стенка. В какой-то голубой цветочек Это не моя комната. А какая моя комната? КТО Я?Я постаралась подняться, но мгновением спустя, рухнула обратно со стоном. Дверь тут же распахнулась, явив мне взъерошенного мужчину в футболке и шортах.

— Элис! Господи, дядя! Элис, ты, очнулась.

— Элис? — нахмурилась я. — Кто это?

— Кими, ты не узнаешь меня, — парень подсел ко мне на кровать и протянул руку. Я дернулась.

— Не подходи. Я закричу.

— Эллис, я не причиню тебе вреда, — парень поднял руки вверх в знак своих самых благих намерений. — Эллис, выслушай меня. Ты можешь?

— Сначала убери от меня эту иголку, — я попыталась вырвать катетер и тут же взвизгнула от боли.

— Глупая! Ты что делаешь! — всполошился незнакомец. — Сергей Дмитриевич!

Дверь еще раз открылась, явив мне высокого немолодого человека в белом халате. В руках он держал медицинский чемоданчик.

Я чувствовала, что от него исходит опасность. По руке бежал теплый ручеек и я, выждав момент, когда врач отвлечется, рванулась к двери. Около выхода меня перехватил первый парень. Столкнувшись, мы упали на землю. Голова словно раскололась. Странный зал, свет, блуждающий по полу… Кто-то плачет. Я. Да это же я плачу. Глаза напротив. Его глаза. Карие, теплые глаза. Белый батистовый платок, протянутый мне.

— Дэвид? — тихо произнесла я.

— Милая, — он губами провел мне по шее, а потом дотронулся до щеки мимолетным поцелуем. — Я знал, что ты вспомнишь.

— Дэвид, где я?

Парень встал и осторожно поднял меня на руки. Вновь поцеловал, на этот раз в губы. Стало тепло и уютно, я даже положила голову на его плечо. Безопасно — вот как можно выразить одним словом, все, что я чувствовала тогда. Дэвид осторожно положил меня на постель и накрыл одеялом.

— Холодно, — улыбнулся он. — Я не хочу чтобы в придачу ко всему ты еще простыла.

— Дэвид, где мы? — я даже не заметила, как употребила это "мы". Все показалось таким привычным, таким знакомым.

— Мы у дяди на даче. Ты помнишь, как сюда попала?

— Смутно. Визг шин, падение, что-то кружилось. Снегопад, — я зажмурилась. Опять эта жуткая боль.

— Тшш, — тут же прижал мою голову к своей груди Дэвид. От него пахло глинтвейном. Много-много корицы. — НЕ стоит напрягаться. — И кофе. Молотый.

— Ты поменял одеколон? — я подняла глаза на него.

— Что ты имеешь в виду? — он притянул меня к себе, когда врач перевязывал руку. — Не смотри.

— Другой запах.

Теплые мягкие губы заставили забыть обо всем, какие к черту запахи, если тут ТАК целуют!

— Кими, набирайся сил, — под конец он просто чмокнул меня в лоб. — Послезавтра мы летим домой.

— Домой? — я заглянула ему в глаза.

— Домой, — кивнул он мне, пропуская через пальцы волосы. — Там ты будешь счастлива.

После того как за ним закрылась дверь я подошла к окну и уселась на подоконник. За стеклом стояла зима. Ели были одеты в белые платья, сугробы — словно кучи бриллиантов переливались в лучах солнца. НО что-то в этой красоте мне показалось неправильным. ДО абсурда. Неужели… Нет, просто я скучаю по тому месту, куда повезет меня Дэвид.

Можно ли так поступать? Можно ли довериться человеку, о котором я имею одно лишь довольно смутное воспоминание? Это единственный выход. Раз прошлое мое покрыто тьмой, то ничего не остается, как довериться невидимому будущему. Я ничего не потеряю. От последней мысли где-то глубоко внутри защемило и я препочла просто уснуть на кровати.

Мамору.

Она напугала его. Своими глазами, в которых скопились слезы. Дрожащими руками и смелым сердечком. Но потом-таки вспомнила, угомонилась. Стала такой податливой, такой нежной, словно хрупкая роза.

— Доктор, как она? Что вы думаете? — спросил он с тревогой друга отца, который сидел в кресле у камина.

— ну что тебе сказать Дэвид? Она идет на поправку. Немного напугана. Это бывает при потере памяти. Теперь главное для неё это ты, раз он что-то вспомнила. Уйдешь — и она сломается, — врач посмотрел на него сквозь призмы очков. — Так что теперь ты в ответе за неё.

— Я знаю, — кивнул он. — Я возьму всею ответственность на себя.

— Но знаешь по сравнению с тем растением, которым она провела прошедшие четыре дня, она идет семимильными шагами. Это очень хорошо.

— А чем вызвана потеря памяти?

— Скорее всего тромбом, но раз ты не даешь её свозить в клинику на МРТ, я ничего тебе сказать не могу, — пожал плечами Сергей Дмитриевич, заталкивая табак в трубку из темного дерева.

— Память восстановится?

— Я не знаю, Дэвид. Если это тромб, его можно удалить хирургическим путем, но результата я не обещаю. Амнезия может быть навсегда, а может пройти и за несколько дней. Обычно в таких случаях человеку показывают знакомую обстановку. Но иногда он и родственников не может вспомнить. Так что это чудо, что она так быстро поняла кто ты. И хотя ты так настаиваешь на перелете я бы не советовал так тревожить её сейчас.

— Но у нас нет времени, — Мамору и в самом деле хотелось побыстрее увезти любимую из этой варварской страны.

— Дэвид, я купил билеты, — в комнату вошел дядя Михаил, махая конвертом. — Я сделал все, что ты просил, — шепнул он ему на ухо.

Мамору кивнул. Теперь как только они окажутся за пределами страны все устаканится. Алиса будет его женой. Они будут жить долго и счастливо. Дядю он просил сделать для Алисы новый паспорт через свои связи. Теперь она звалась не Алисой. А Эллис Шульц, сиротой из семьи обрусевших немцев.

Он полностью изменил её биографию. В пять лет умер отец, в семь — мать. Потом детский дом. Вечернее отделение института прикладной экономики и работа секретаршей в захудалой фирмочке. Они встретились в баре. Познакомились, переспали. Он влюбился и теперь она его невеста. И сейчас он собирался придерживаться этой версии. Для её блага.

— ты точно уверен, что это не повредит ей? — единственное, что спросил дядя на тот момент.

— Да. Я возьму всю ответственность на себя, — подтвердил Мамору.

И теперь он собирался придерживаться этой версии. Теперь оставалось только позвонить друзьям, вернее Шиндо и уговорить того помочь ему найти очень хорошего психиатра, который бы заполнил пустоту в воспоминаниях Алисы ложными картинками. Случаями с ним.

Доктор предполагал такой исход, поэтому пришлось готовиться заранее сразу к двум вариантам. Либо она будет все помнить, этот вариант был гораздо сложнее. Либо ничего. Все вышло слишком легко и просто. Ну, правда, как в сказке.

Хотя где-то изнутри его точило чувство, что это похищение и это незаконно, он постарался не думать об этом и сосредоточить все внимание на больной невесте. Она родилась в рубашке. Другой бы тут же попрощался с жизнью на её месте, однако она отделалась ссадинами, ушибами, сотрясением мозга и амнезией.

— Вы вылетаете завтра в семь вечера из Домодедово.

— Значит, завтра нам нужно быть уже в Москве, — кивнул Мамору. — Ок. А пока мне надо поехать закупить для Кими одежду.

— НЕ надо, — отрезал дядя, вытяну тут же из-за спины пакет. — Я купил кое-что ей вот тут. В Токио докупишь остальное.

— Спасибо.

Он поклонился и вышел из комнаты. Проверил Алису. Девушка спала, свернувшись на постели в калачик. Мамору осторожно, дабы не разбудить, укрыл её одеялом., однако она тут же высунула наружу пятки. Он усмехнулся. Алиса — совершенный ребенок. Он в последний раз погладил девушку по волосам и вышел тихонько прикрыв за собой дверь. Поднявшись в свою комнату, набрал номер Шиндо.

— Йо! — поприветствовал он друга.

— Мамору? Какого черта? Что-то случилось? — тут же встревожился Изуми.

— Я послезавтра прилетаю в Токио. Мне нужна твоя помощь.

— Но до конца твоих каникул еще неделя. Почему так рано? Что произошло?

— Мне нужно чтобы ты подготовил палату у твоего отца в клинике.

— Мамору говори что случилось! — проорал друг. — Во что ты вляпался?

— НЕ мне, моей…ммм…невесте.

— Невесте? — вякнула трубка. — Ты привезешь сюда невесту?

— Красивую, голубоглазую умную блондинку. Да, Шиндо, я привезу невесту. Именно ей нужна помощь. Она потеряла память, поэтому мне нужно, чтобы хороший психиатр заполнил пробелы ложными воспоминаниями.

— Ты с ума сошел! А вдруг в них что-то важное? Никто не осмелится вот так с бухты — барахты!

— Шиндо, моя невеста сирота. Её бывший жестоко бил её. Думаешь, в этих воспоминаниях есть что-то хорошее?

— Ты уверен?

— На все сто.

— Хорошо, — согласился Изуми. — Послезавтра палата и психиатр будут готовы.

— Спасибо, друг.

Первый день я проспала, лишь несколько раз просыпаясь на десяток минут, чтобы поесть. Второй мы собирались. Дэвид принес мне джинсы и голубой свитер с высоким горлом, Я выпустила половинку кулончика инь-янь, который обнаружила у меня на шее. Дала надеть на себя короткий норковый полушубок и сапоги на небольшом каблуке. Дэвид крутил меня как куклу, рассматривая наряд. Потом заделал волосы в пучок и накинул на голову палантин. Надел на меня солнечные очки.

— Зачем? — удивилась я.

— Чтобы солнце не слепило тебя, — объяснил он. — Смотри, какая ты у меня красавица.

И правда из зеркала на меня смотрела вместо бледной моли, которой я ощущала себя последний день, весьма привлекательная женщина, немного с зеленоватым цветом лица, но привлекательная. И даже загадочная с этими очками.

— Пойдем, милая, — он подтолкнул меня к выходу, отрывая от рассматривания себя дорогой в зеркале.

В дороге мы провели около пяти часов. Почти все это время спала, укачанная, положив голову на плечо Дэвида. Засыпая я знала, что когда проснусь, он так же будет гладить мою руку в своей руке и так же обнимать. Вы спросите меня, почему я так доверяла по сути незнакомому человеку? Я не могу сказать определенно. Просто он был той единственной ниточкой, что соединяла меня с этим миром. И мне приходилось держаться рядом, дабы не упасть в эту пропасть. Я несколько раз открывала глаза, Дэвид давал мне что-то попить, и я опять засыпала. Сон без сновидений. Непривычно ли это для меня?

Более-менее пришла в себя я только в аэропорту.

— Посиди тут. Никуда не уходи, — наказал мне Дэвид. — Я пойду сдам багаж и если вылет не задержат через пятнадцать минут пойдем на посадку. Эллис, ты меня слышишь?

— Да. Я посижу, — кивнула я.

— Умничка, — Дэвид погладил меня опять по голове и ушел, а я осталась сидеть одна стульчике, разглядывая прохожих.

Что-то знакомое проглядывало в этой ситуации. Что-то до того знакомое, что мне пришлось залезть в сумочку за бутылкой воды и таблеткой от головной боли. Да видимо с этой амнезией я обречена мучаться головной болью. Я откинулась на спинку и в голове пронеслась картинка.

— Девушка с вами можно познакомиться? — красивый парень говорил мне это в аэропорту. А рядом стояли другие люди в костюмах. Они зорко оглядывали пространство, а потом смотрели на меня. Наверное, я чувствовала себя преступницей, но на картинке я была вполне довольна жизнью. Этакая светская львица, привыкшая к вниманию.

— Кими, — услышала я голос Дэвида, — вставай, солнышко. Объявили посадку. Бедная моя, ты не выспалась.

Я открыла глаза и улыбнулась. Дэвид присел коло меня, положив свои руки мне на колени. Я не удержалась, чтобы не взлохматить его волосы. ОН рассмеялся.

— Я в порядке. Просто голова болит.

— Это нормально, — кивнул он. — Ты приняла таблетки?

— Да, — кивнула я. — Я посплю в самолете.

— Милая, в Токио нас будут встречать мои друзья, но все равно держишь ко мне поближе.

— Ты чего-то боишься? — я посмотрела в его глаза, но Дэвид тут же отвел взгляд.

— Нет. Просто аэропорт большой, ты можешь потеряться.

— Чтобы тебе потерять меня, нужно очень постараться. Я вцеплюсь как клещ и буду ходить хвостом.

— Вот и умница, — улыбнулся Мамору. — Пойдем.

Контроль мы пошли без малейших заминок. Удобные кресла в бизнес классе. Плеер, сунутый мне Дэвидом. Кайф. Я откинулась на спинку, закрывая глаза. На автомате пристегнула ремень, будто делала это сотню раз. Легкая перегрузка и вот уже полет. Дэвид тихонько поглаживал по руке, перевернул ладонь, начал чертить круги на внутренней стороне, я сжала его руку и он отоврался от разглядывания чего-то на экране ноутбука и улыбнулся мне.

— Поспи, — прочла я по губам.

Я кивнула и вновь откинулась на спинку, закрывая глаза. В наушниках играла Елка "Мальчик-красавчик". Но тогда я еще не знала, что герой этой песни сидел рядом со мной, держа мою руку в своей.

— Кими, просыпайся, — кто-то поцеловал меня в щеку. — Мы уже садимся.

— Да? — я потянулась. — неужели уже прилетели?

— Да, дорогая.

Аэропорт в Токио ничем не отличался от Домодедово. Такие же вечно спешащие люди, громковоритель, по которому объявляют рейсы. Девушка из таможенного контроля сразу же заулыбалась, увидев Дэвида. Он наклонил голову рассматривая её и притянул меня к себе. Я фыркнула, но не могу отрицать, что самолюбие мое заурчало кошкой. Неужели я такая собственница.

— Не ревнуй, — шепнул Дэвид. — Это просто девушка.

— Ха! Я вот нисколечко! — возмутилась я, вызвав у парня улыбку.

— Хорошо! Хорошо! Ты нисколечко не ревнуешь. Пойдем., - он приобнял меня, другой рукой везя за собой чемодан.

— Ты кого-то ищешь? — я посмотрела на его напряженное лицо и бегающие глаза.

— Да. Нас должны были встречать мои друзья. А, вон они, — Дэвид поднял руку и помахал.

Я же рассматривала разношерстный люд. Да выделялась я тут сильно. Кареглазые и темноволосые люди сразу обращали на светловолосую голубоглазую меня в обнимку с таким красивым парнем.

— Йо, — поздоровался Дэвид и по очереди обнял приятелей одной рукой. Другая ни на секунду не покидала мою талию.

— Йо, — откликнулись те.

Я рассматривала их. Оба высокие. Один с волосами цвета чая с рыжиной, другой черноволосый даже с каким-то синеватым отливом. Кареглазые. Стильно одетые. Дорого одетые. И откуда я это знаю? Откуда я знаю, что на одном из них костюм от Армани, а другой щеголяет с Ролексом. Настоящим. Голова опять словно взорвалась и я начала оседать прямо на руках у Дэвида.

— Кими, — переполошился он. — Кими! Опять голова?

— Больно, — прохныкала я. — Очень больно.

— Тшш, — прошептал он. — Сейчас все пройдет.

Он что-то спросил у одного из друзей и тот ему ответил. Дэвид кивнул. Отдал чемодан другому другу и подхватил меня на руки. Я сжалась в его объятиях, боясь пошевельнутся. Я почувствовала как меня усадили на заднее сиденье какой-то машины, а дальше я отключилась.

Пришла в себя я в какой-то желтой комнате. Где я??? Зачем я здесь? Как я здесь я очутилась? Холод простыней, мерное тиканье аппаратов, еле слышные звуки капельницы. Страх нахлынул одной захлестывающей волной. Боль… Рычание… Кого? Собака… Опять боль. Выстрел. Объятия. Теплый ручеек крови. Сердце. Как болит сердце. А в груди словно пожар. Я слышу хруст костей. И боль. Боль везде, в каждой клеточке. Как же больно… Крики. Чьи это крики? Мои? Нет…Чьи-то еще. Толчок. Еще раз толчок. Что это?

— Дэвид! — в истерике крикнула я.

— Кими, — меня обняли теплые руки и осторожно начали поглаживать спину. — Я с тобой. Все в порядке. Это просто плохой сон.

— Дэвид, как страшно! — я прижалась к нему, медленно восстанавливая сбившееся дыхание.

— Кими, взгляни на меня, — я подняла глаза и он платком утер мне слезы. — Я ведь тут. Чего ты боишься? Сны пускай остаются снами. Я же здесь рядом. Живой. Я никому не дам тебя в обиду.

— Ты не уйдешь?

— Ну, куда я от тебя денусь. Ты мне веришь?

— Верю, — кивнула я. — Только пожалуйста забери меня отсюда.

— Кими, ты должна остаться здесь. Я буду рядом.

— Почему? — захлопала ресницами я. — Дэвид, забери меня домой. Я буду тебя слушаться, буду делать все что ты скажешь, только забери.

Волна за волной накатывала паника. Почему-то я боялась до дрожи этого места. Какой-то страх поднимался из глубины души, парализуя тело и заставляя отключаться мозг, продолжали работать только инстинкты. И они все сейчас хором пели: "Беги!".

Где-то в соседней комнате хлопнула дверь. Раздались шаги. Первое что я увидела — были белые халаты. Дыхание перехватило и я уткнулась в плечо Дэвида, дабы не расплакаться.

— Эллис ты же знаешь английский? — Мамору оторвал от своего плеча мою голову. Я неуверенно кивнула. — Тогда позволь представить тебе моих друзей. Это Шиндо Изуми, — он указал на светленького парня, — а это Такеру Сузуки, — настал черед черноволосого.

— Hi! — пискнула я, вновь отворачиваясь и зарываясь в рубашку Дэвида.

— Ну же, Кими, не стоит бояться, — я медленно повернулась, ровно настолько, чтобы открыть один глаз. И тут же его закрыла, обозрев перед собой лицо склонившегося рыженького. — Кими! Кими, ты чего? Все нормально. Шиндо — врач. Он осмотрит тебя.

— Нет, — взвизгнула я, буквально повисая на шее у Дэвида. — Дэвид, пожалуйста, нет. Мы же уехали из Москвы и ты сказал, что все будет хорошо, — я подняла на мужчину заплаканные глаза. — Ты же сказал, да?

— Он правда ничего тебе не сделает.

— Я хороший, — вдруг раздался баритон. Мужчина говорил с легким акцентом. — Маленьких не обижаю.

Я вздрогнула и даже устроилась в объятиях Дэвида так, чтобы рассмотреть этого парня.

— А откуда ты знаешь русский? Мы же в Японии, — насупилась я.

Мужчина расхохотался.

— Меня научила мама Мамору, Ирина-сан. Так то лучше, — он обернулся, махнув рукой третьему. — Такеру, не стой столбом, иди сюда.

— Мамору? Это кто? — наклонила голову я.

— Это мое японское имя.

— Ты такая красивая, — ляпнул третий, оказавшись в зоне моей видимости.

— Правда? — просияла я. — Мамору, я красивая?

— Ты просто прекрасна.

— Элисс, я хочу чтобы ты приподняла пижаму, я бы хотел осмотреть твой живот.

— Нет, — замотала головой я. — Нет.

Сзади послышался утомленный вздох.

— Кими, успокойся. Я не допущу ничего такого, что повредит тебе. Дома не было аппаратуры, а здесь тебя тщательно обследуют. Вдруг есть какие-то травмы внутри. Все-таки с аварией не шутят, — он сжал мою руку, позволив заглянуть в его глаза. Я увидела в них уверенность и вздохнув, покорно опустилась на подушку.

Лекс.

Прошла неделя. Эта чертова неделя. Неделя без Бэмби. Ему хотелось выть от той тоски, что сковала его сердце. Дурак, просто идиот, как он не мог раскусить простой как пять копеек замысел этой Леры? Как можно было просто так развести его. Его, Ночного Принца, которого боится большая половина Нижнего? Он не понимал. Лекс бы все объяснил ей, но когда он увидел глаза любимой, то прочитал в них приговор. Всему. Отношениям, счастью, браку. Всему, чем он дорожил. И все из-за какой-то малявки.

Он оторвался от ноутбука, протер глаза и нашарил на тумбочке возле кровати антидепрессанты. Да последнюю неделю его только эти "колеса" и спасали, иначе он бы поубивал всех к чертовой матери. Две таблетки и большой глоток воды. И боль уходит, растворяясь где-то внутри.

— Папа, — он обернулся, увидев замершую в проходе дочь. Он знал, что Настя приемная, но сейчас она так была похожа на Алису, что ему больно было на неё смотреть.

Весь дом был напоминанием о ней. Все, чего он касался, трогала её рука. Запах… Этот запах… Легкий цветочный он больше всего добивал, словно был контрольным выстрелом. Он брызгал освежителями, зажигал благовония — ничего не помогало. Несколько мгновений и снова этот запах лезет в ноздри, проникает в мозг убивая, словно медленный яд. НО еще больше убивала неизвестность. Он знал, что она жива. Прекрасно знал. Но не мог никому ничего доказать. Все сводились к тому, что в результате аварии Алиса погибла. Даже нашли труп, правда настолько обезображенный, что доказать, что это была не его жена уже не виделось возможным. Он предложил сделать ДНК-анализ, но из чего?

Тело, словно куклу переломали, лицо обкусано, одной руки не хватало. ОН вспомнил, кА смотрел на этот "манекен" в морге и не мог представить, что когда-то это нечто было его весело хохочущей женой.

— Волки, — индифферентно ответил патологоанатом на его немой вопрос.

— Я хочу сделать анализ на принадлежность ДНК, — твердо заявил Лекс, когда труп накрыли простыней.

— Алекс, успокойся. Ничего не поделаешь. Она лежала невдалеке от мотоцикла. Это Алиса. Смирись, — на Романа было тоже страшно смотреть.

Четыре дня бушевала метель. И четыре дня они бездействовали, а она в это время медленно замерзала Последнее, что почувствовала его девочка — боль, обиду и холод.

И что теперь? Когда после пышных похорон вместо красивой женщины у него остался лишь холмик земли с памятником в идее ангела, что-то внутри него сломалось.

И вот теперь на него смотрела девочка с глазами цвета неба… С глазами его Алисы. И ему было больно, словно перед ним стояла сама Бэмби.

— Мигуми, — прохрипел мужчина, — уведи её в детскую.

— Папа, — вдруг вновь сказала дочь, — а где мама?

Как он мог сказать ей, что она скорей всего больше не увидит её? Как мог заставить это белокурое чудо в розовом платье плакать? Как он должен был ей объяснить, что теперь вместо мамы — кусочек земли?

Он не мог себе простить этой смерти. Порой он сам убивал, и вот теперь она, его единственная, погибла по его вине. Лекс не мог смотреть в глаза её матери, даже не ответил, когда на него с кулаками бросился Кай. Мужчина готов был сам умереть, лишь бы она жила. Продать душу, отдать жизнь… Но какая сейчас от этого польза? Когда её уже нет на этом свете. Он закрыл ноутбук и положил его на покрывало. Настроения проверть отчеты не было никакого. Обвел взглядом комнату, задержавшись на вазочке, которую подарил ей в самый первый приезд. По керамическому боку плавали золотые рыбки. Лекса вдруг неудержимо потянуло к ней. Он резко встал с кровати и подошел к туалетному столику. Гладкая старинная японская ваза какой-то династии. Он выиграл её в карты. Говорили, что она стоит заоблачную сумму. В окно неожиданно ударилась ветка и Лекс вздрогнул, выпустив вещь из рук. Мгновение и на полу лежали кусочки, среди которых блестел и переливался на солнышке серебряный ангел.

Шиндо Изуми и Такеру Судзуки

Звонок Мамору вывел всех из равновесия. Мало того, что он позвонил им, когда они были в клубе, так еще и поразил их новостью о своей невесте. Сказать, что все были в шоке, значит, ничего не сказать!

— Чего? — протянул Такеру, когда Шиндо нажал на отбой. — Он сюда везет девушку?

— Мало того, что девушку, — хмыкнул друг. — Он привезет сюда невесту. Бака! Все равно ничего не выйдет, его предки будут наверняка против. Ты же знаешь, мы можем встречаться с кем хотим, а вот жениться… Кроме того, ей нужен психиатр.

— Точно больной! — покачал головой Судзуки. — Обо что он там головой стукнулся, жениться на психованной. И ты ему конечно пообещал?

— А что я мог сказать? — вспылил Изуми. — Не вези её сюда? Конечно же я согласился.

— Когда они прилетают? — Такеру выпил стакан саке залпом, дабы прийти в себя, но тут же закашлялся. Огненная жидкость обожгла пищевод.

— Послезавтра в два часа. Мамору попросил встретить в аэропорту.

— Хорошо, — пожал плечами успокоившийся Такеру. — Но за последствия нахождения среди фанаток он будет отвечать сам. Я еще не отошел от той встречи, где чуть не лишился трусов.

— Это что, а мне тогда если помнишь, одна из девчонок впихнула свой лифчик на глазах у Юки, — фыркнул друг.

— То-то я думаю, что это моя обожаемая сестричка смотрела на тебя так, словно придушить собиралась.

Однако, сколько бы между собой они не спорили "BB3" всегда оставались друзьями детства и предавать Мамору не собирались, поэтому в два часа пополудни они уже ждали прилета последнего участника трио. Где-то по аэропорту шастала охрана, приписанная им семьями, поэтому от фанаток они не особо и страдали, если не считать инцидента с поцелуем, когда они только входили в аэропорт Нарита, куда прибывал рейс.

Первым парочку заметил Такеру. Хрупкая светловолосая девушка смотрелась непривычно в этом море темноволосых людей. Она жалась к Мамору, словно была напугана. НЕ прошло и минуты, как Накамура увидел друзей. Он радостно помахал согрупникам рукой, взял багаж и, обняв девушку, направился к ним.

Оба парня, разинув рты, смотрели на этакое чудо. Белые, словно невесомые, волосы, большие синие глаза на кукольном лице, тонкие бледные руки — она напоминала одну из тех фарфоровых кукол, которую коллекционировала мама Такеру. И казалась такой же неживой. Ирина-сан говорила им о холодной северной красоте русских женщин, но она была словно призрак, в этом бушующем красками мире. Казалось, дунь на неё, и девушка развеется, словно мираж. Единственными, что жило на её лице — были глаза. Глубокого синего цвета, они вдруг приобрели ярко-зеленый оттенок молодой травы, когда "видение" осматривало их и девушка начала тихо оседать на руках у Мамору.

— Что с ней? — переполошились друзья.

— Последствия травмы, — коротко объяснил Мамору. — Кими, кими! Опять голова?

Оба друга прекрасно знали русский — мама Мамору занималась с ними тремя еще с детства, поэтому он без труда понимал речь друга.

— Больно! Очень больно, — у "видения" оказался тоненький красивый голосок, несмотря даже на хнычущие нотки.

— Такеру, возьмешь чемодан? Где машина? — друг весь подобрался, глаза засверкали.

— У входа, — коротко ответил Шиндо.

Когда они посадили её на сиденье, она уже была без сознания. Изуми, единственный, кто получил профессию по настоянию родителей, среди них троих, сейчас сидел напротив девушки, держа одной рукой её запястье, а другой смотря на часы. Шиндо был врачом по призванию.

Уже в клинике, выпихнув приятелей из палаты, он совместно с коллегами занялся её состоянием. Анализы, капельница с болеутоляющим, успокоительное. И вот полубред сменяется спокойным сном. Шиндо вновь взглянул на неё, когда девушка успокоилась. Нда на видение она уже не стала похожа, на щеки вернулся румянец, ресницы оказались длинными, завивающимися, словно у куклы. И вообще на секунду ему показалось, что девушка сошла со страниц манги.

— Сколько она будет так? — его оторвал голос Мамору.

— По тому, сколько мы ей ввели снотворного, проспит до завтрашнего утра. Пока мы сделаем все анализы и МРТ. Надо узнать, что такое заблокировало её память.

— Хорошо. Иди, я пока посижу с ней.

Через несколько часов…

Шиндо шел из лаборатории и просто не верил своим глазам. Либо Мамору совсем чокнулся, либо… Второго либо на ум не приходило. Но в друге он был уверен. Ошибки тоже не было — он заставил сделать тест три раза. Один и тот же результат. Тихо открыв дверь в палату он увидел, что Накамура за несколько прошедших часов так и не сменил позу. Друг держал руку любимой около своих губ, закрыв глаза. Шиндо только раз видел его таким — когда Ирине-сан делали операцию. Вот и теперь Мамору шептал молитву, изредка целуя руку девушки. В этот момент Шиндо понял, до какой степени его близкий друг любит это "видение".

— Мамору, — он коснулся плеча парня. — Выйдем. Нам нужно поговорить?

— Анализы плохие? — прошептал Накамура, осторожно положив руку Элисс поверх одеяло.

— Не в этом дело.

Они зашли в кабинет, который находился при палате и Шиндо выложил на стол анализы.

— Смотри, — Изуми показал пальцем по одной из строк. — Это ХГЧ. Он 250.

— И что это значит?

— Это значит, что Элисс беременна. Срок около двух недель. Это не твой ребенок Мамору.

— Ты думаешь мне есть разница чей это ребенок? — друг улыбнулся и вдруг ни с того, ни сего обнял Шиндо. — Самое главное, что Элисс беременна. Что она не потеряла ребенка, это просто чудо.