Глава 29

Круизный глайдер задрал нос, перемахнул вставший перед ним стеной скалистый берег и Делануа облегченно вздохнул.

— Сейчас начнутся Корнуэльские горы. Они невысокие, но мы пойдем ниже вершин. Главное — чтобы нас над морем не засекли.

За час глайдер пересек Шотландию почти точно с севера на юг, свалился в Ирландское море у залива Салуэй-Ферт, промчался над морем, почти касаясь фюзеляжем волн, и теперь через Уэльс и западную Англию рвался к Ла-Маншу.

— Бристольский залив узкий, проскочим в минуту, — бормотал Делануа, — А над Ла-Маншем не засекут — движение там слишком интенсивное, — как и все французы, он называл пролив Ла-Маншем, в то время, как англичане, несмотря на интеграцию в Лигу Объединившихся Наций, упорно называли его Английским каналом, будто на другом берегу все еще жили исконные враги.

Сергей, сидящий на заднем сиденье, вперился тяжелым взглядом в затылок Делануа, заросший седым ежиком волос. Несколько минут назад он едва сдержался, чтобы не ударить в этот затылок так, чтобы француз вырубился хотя бы на несколько секунд. Этого времени хватило бы — глайдер нырнул бы в море, и все проблемы решились сами собой. Седов не знал, что его остановило, вернее, по своей воле он не стал этого делать, или ему все-таки навязали решение не трогать Делануа. Навязал тот, чей голос он услышал в своем мозгу, находясь в подвале с Ингрид Мартенс и отставным агентом СБ. Седов вспомнил свою панику, свой страх, свое бессилие, едва слышно застонал и привалился головой к холодному стеклу. С переднего сиденья обернулась Ингрид.

— Тебе плохо?

— Оставь меня в покое, — процедил Седов.

Ингрид хотела что-то сказать, но лишь покачала головой и отвернулась.

Он даже не смог нажать на спуск, чтобы прожечь в собственной голове аккуратную дыру — рука онемела и бластер выпал из помертвевших пальцев. Дальше было несколько минут, которые он не смог восстановить в памяти. Он очнулся, сидя на полу, головой на коленях Ингрид, а Делануа осторожно вливал в него можжевеловую водку. Кажется, Седов ругался, пытался выбраться из подвала, но потом вдруг успокоился. Это было странное спокойствие — Седов все равно ощущал панику, но теперь он будто находился под наркозом. Как неизлечимо больной, страдающий от жестоких болей, которому вкатили наркотик. Он ощущает, что боль не ушла, а лишь притаилась на время, что она здесь, рядом, но теперь ею можно пренебречь и хоть на время расслабиться.

Постепенно паника уступила место злости на Ингрид, на себя, на весь свет. Почему именно ему вечно достается вляпаться в чужое дерьмо? Седов честно попытался ответить на этот вопрос, разобраться в своей бестолковой жизни, однако в голове ничего не было, кроме дурацкой фразы: обосрался — обтекай. Он всегда пытался идти против течения: отказывался ставить импланты, между тем, как девяносто процентов человечества, достигнув определенного возраста или получив травмы, спокойно модифицировали свои тела и прекрасно себя чувствовали; он не любил, когда ему пытались помочь друзья, предпочитая, чтобы его не оставили в покое; он взялся за работу, которая пристала сопливым мальчишкам, еще не решившим, чем заняться в жизни, или отпетым бродягам — носиться по обитаемым мирам и таскать в себе куски чужих организмов. В общем — закономерный итог: тварь, засевшая в нем, теперь поведет его по жизни и хорошо, если она будет подчинятся Ингрид — своей, так сказать, матери, а если нет? Кем станет он, Сергей Седов, если тварь решит, что лучше других знает, что лично ей нужно? Лучше Седова, лучше самой Ингрид?

В конце концов, злость прошла и осталась апатия. Седов слушал путанные объяснения Ингрид, не слишком вникая в их суть. По ее словам выходило, что в создавшемся положении виновата исключительно компания «Биотех». Ингрид рассказала, что случилось в институте после его бегства, и Седов, мимоходом пожалев погибшего Томаса, тут же вспомнил схватку с клонами на борту «Вампира», вспомнил Шерстнева, разнесенного взрывом на куски в спасательной капсуле. Да, логическая цепочка выглядела безукоризненно: Ингрид была вынуждена активировать его груз. Если бы этого не произошло, заледеневший труп Седова до сих пор летал бы вокруг Земли в разбитой капсуле. Постепенно Сергей пришел к мысли, что Ингрид достойна если и не благодарности, то хотя бы понимания. Кроме того, только она могла исправить создавшееся положение — вылущить из Седова паразита, который мало того, что расположился в его теле, так еще и пытался управлять им! Седов так прямо и спросил: сможет ли она вытащить змееныша наружу? Ингрид, помявшись, сказала, что, возможно, это ей удастся, если они смогут оторваться от людей «Биотеха» и достать подходящее оборудование.

В разговор вступил Делануа. Не вдаваясь в подробности, он сказал, что в данный момент он на их стороне и там, под обрывом, стоит его глайдер. Вещи брать не надо — надо бежать так быстро, как только возможно и тогда, даст Бог, у них будет время обсудить создавшееся положение. Делануа говорил убедительно, потирая ладонью коротко стриженую голову. Немного обвисшие щеки делали его похожим на бульдога — старого, умудренного жизнью и многочисленными схватками. Он казался надежным, серьезным и Седов поверил ему. Просто больше верить было некому. Теперь некому…

Постепенно сбрасывая охватившую его апатию, Седов выслушал его план: Делануа глушит датчики наблюдения, они спускаются к глайдеру и Делануа везет их на континент.

— Сколько раз сегодня вы пользовались глушилкой? — спросил Седов.

— Два раза.

— Вполне достаточно, чтобы сообразить — дело нечисто. Нам даже до обрыва добежать не позволят.

— При известном везении… — начал Делануа.

— Оставьте, — поморщился Седов, — дом окружен, их там не меньше шести человек. Нас нейтрализуют низкочастотным ударом, или чем-нибудь еще и возьмут тепленькими, — он встал, потянулся и направился к лестнице, — Ингрид, собирай вещи — самое необходимое, и ждите моего сигнала.

— Возьмите хотя бы бластер, — предложил Делануа.

— Обойдусь, — буркнул Седов, — включите глушилку на три минуты. Этого достаточно.

Все еще ощущая безразличие, и лишь заставляя себя действовать так, как было необходимо, он поднялся по лестнице из подвала, прошел через холл и остановился возле двери. Нет, в таком состоянии он драться не будет.

— Эй, ты! — сказал он вполголоса и почувствовал себя полным идиотом, — разговор есть.

Я здесь.

— Почему я такой заторможенный?

— Я боюсь, что ты опять захочешь нас убить. Не надо этого делать.

— Пока не буду. Мне надо э-э… вырубить тех, кто следит за этим домом. Понимаешь, о чем я?

— Слово незнакомое, но я понимаю, чего ты хочешь.

Ярость ударила в голову, словно пропущенный на ринге удар. Седов стиснул зубы. Вот значит как, ребята? Сначала Томаса, потом — Шерстнева, а теперь за мной пришли?

Он знал где залегли те, кто пришел за ним и направился прямо туда, сливаясь с тенью деревьев, освещенных тонким серпом месяца. Навыки, казалось, забытые, проснулись в нем, будто ждали своего часа. Ему даже почудилось, что пробудился какой-то древний инстинкт, позволявший его далеким предкам скрадывать добычу, подбираясь на расстояние удара суковатой дубиной.

Он миновал деревья, дальше было открытое место. Впереди, метрах в двадцати, возле тропы, по которой они с Ингрид пытались спуститься к берегу, он различил три фигуры. Один из наблюдателей, ругаясь шепотом, пытался оживить свою технику. Двое других молча смотрели на него. В их фигурах было что-то от истуканов, замерших в ожидании приказа, который вызовет их к жизни. Даже с этого расстояния, почти в полной темноте, Седов узнал их, узнал, и понял, что живыми не отпустит. Он вынул из кармана стилет, отнятый у албанца, и нажал кнопку. Четырехгранный клинок выпрыгнул из рукояти, переливаясь тусклым багровым светом.

Воздух ударил в лицо, когда он метнулся к засаде. Человек успел вскочить, но ни крикнуть, ни выхватить оружие Седов ему не позволил. Этого он оставил в живых, а вот эти… он помнил совет Юргена, куда надо бить, он видел чипы сквозь кости головы, он узнал эти мертвые темные глаза и не дал им ни одного шанса.

Во второй группе было двое людей и Седов обездвижил их в первую очередь. Это были спецы-технари, а вот клон был боевиком и Седов позволил себе поиграть с ним несколько секунд, проверяя себя и подготовку этого урода. Подготовка оказалась что надо: еще сорок восемь часов назад клон вырубил бы Седова в два удара. Седов сломал ему металлопластовые суставы рук и только после этого убил, проткнув стилетом череп точно в том месте, где размещался вживленный чип.

Двое последних наблюдателей заподозрили неладное — когда Седов ужом проскользнул сквозь кусты, они встретили его, разделившись и напав с двух сторон. Один даже успел ударить низкочастотным лучом, и если бы на месте Седова был обычный человек, сердечный спазм свалил бы его на землю с пеной на губах. «Но я уже не человек», — подумал Седов, угрюмо глядя на распростертые тела.

Он закрыл глаза, мысленно оглядывая окрестности. Он знал, что может это сделать и воспользовался новыми возможностями организма. Похоже, в радиусе нескольких километров вокруг никого не было. Следовало, однако, убедиться.

— Эй, ты!

— Я здесь.

— Знаю, черт бы тебя побрал. Есть еще кто-нибудь поблизости?

Я никого не вижу. В доме, откуда ты вышел, два человека и возле моста кто-то чинит машину. Я тебе помог?

— Значит так, — Седов почувствовал, как от злости сводит скулы, — будешь говорить, когда я тебя о чем-нибудь спрошу, понял?

— Понял. Можно один вопрос?

— Только один.

— Почему ты меня не любишь?

— Е…твою мать!!! Да я тебя, б…ь, в ж… и в …, Бога душу! П…к захребетный, я тебя еще и любить должен?!!

— Я не понял много слов. Ты мне объяснишь?

— Заткнись, я тебе сказал!

Задыхаясь от ярости, Седов взбежал на крыльцо.

Ингрид и Делануа сидели в креслах возле камина. Ингрид уже переоделась в брюки и свитер. Делануа держал под прицелом бластера входную дверь.

— Подгоняйте глайдер, — буркнул Седов.

Глайдер оказался круизной машиной, которые во множестве курсировали через Ла-Манш, с выломанным опознавателем и покореженным блоком безопасности.

— Вы еще и вор, — сказала Ингрид, разглядывая эмблему «Континент круиз» на дверце.

— Если не хотите лететь — можете остаться, — парировал Делануа, — мне важно, чтобы «Биотех» не получил его, — он мотнул головой в сторону Седова.

— Да? А если я вдруг пересмотрю свои взгляды и начну работать на компанию? Если я создам еще одного эволюта?

— А вы сможете? — прищурившись, спросил в свою очередь Делануа.

— Может быть найдете для выяснения отношений более подходящее время? — вмешался Седов.

Через несколько минут огни Эдинбурга уже скрылись из глаз.

Делануа выжимал из машины все, что можно. Глайдер проносился над вересковыми пустошами, взмывал над рощами, обходил городки, издалека заметные на темной равнине заревом огней. Седов молчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Ингрид попыталась выяснить у него, что он сделал с людьми «Биотеха», но Сергей промолчал. Он чувствовал ее неуверенность, беспокойство, но одновременно она была довольна. Это была гордость за проделанную работу, за то, что теоретические выкладки оказались правильными, за то, что эксперимент продолжается. А еще он понял, что она с нежностью думает о произошедшем между ними этой ночью, и это его немного успокоило — он боялся, что ее любовь была лишь жестом благодарности за то, что он согласился ей помочь.

Помог на свою голову…

Делануа не отвлекался от управления, изредка включая радар, чтобы проверить, не появились ли у них нежелательные попутчики. Седов знал, что старый сыщик тоже доволен — ему удалось сделать то, к чему он готовился несколько лет. Мотивы, которыми руководствовался Делануа, были неясны, да и неинтересны Седову. Сергей чувствовал, что если захочет, прочитает все, о чем думает Делануа, но необычность этой вновь открытой возможности казалась ему не слишком привлекательной. Нечистоплотной, как подглядывание в замочную скважину. Рано или поздно Делануа расскажет все сам, а значит можно и подождать.

Бристольский залив, спокойный, как лесной пруд, они прошли над самой водой и еще через десять минут сорвались с меловых скал побережья в Ла-Манш в двадцати километрах западнее Дорчестера.

Загрузка...