Точка контроля

Глава 20. Минута холодного декабря

14 декабря, утро

В туманном свете юного рассвета танцевали снежинки. Подхваченные ветром с озера, они кружились в свободном полете из настоящего в свершившееся, проживая минуту холодного декабря, словно целую вечность.

Кира подставила ладонь и долго смотрела, как они тают, оставляя после себя крохотные следы. Капли прожитой жизни, исчезающие так легко, словно их никогда и не было. Остающиеся лишь в памяти тех немногих, кто наблюдал полет, покинув теплое нутро дома 600 по Север Лейк-шор Драйв ради пробежки по набережной.

В остекленевшей воде, схваченной тонким ледком отражались тускнеющие ночные огни, рассеивая световые пятна по глянцевой поверхности. Смешиваясь в рисунок, каждую секунду уникальный, как и летящие с неба белые мушки. Они оседали прожитым мгновением, теряя индивидуальность в скопище таких же, скрывая темное прошлое, таящееся глубоко внутри воды.

Время неумолимо двигалось к свету дня. Бледному, тусклому, как выцветшая гирлянда флажков. С озера прилетел порыв ветра, щедро насыпав за шиворот снежной пыли. Кира набросила на голову капюшон жилетки. Поводила пальцами по белому слою на облицовке клумбы перед домом, не замечая, как едва-едва касается и времени…

…Вокруг, сколько хватало глаз, простирался лед. Толстый, промерзший далеко в глубину и плотный, как камни гор, окружающие озеро. Тьма поднималась из кристальных ледяных глубин. Нефтяно-черная, густая, поглощающая сознание и время. Смертельная необратимость. Она отпрянула, пытаясь освободиться от мглистого спрута и поскользнулась…

… Реальность сдавила грудь. Ладони онемели и кое-где темнели капли крови, словно растаявший на них снег оставил после себя ранки. На мгновение наступила напряженная тишина, присыпанная белым, будто природа пыталась маскировать свежую смерть, потом ее раскололо шумным сбитым дыханием. Глотнув холодного, сумрачного воздуха, Кира закашлялась.

— С вами все в порядке, мисс? — участливо спросил пожилой мужичок, выгуливающий флегматичную собачку.

— Да, просто голова закружилась, — озвучила Кира привычную отговорку и тускло улыбнулась.

Мужичок кивнул и, подслеповато щурясь, пошел дальше. Кира порадовалась, что зрение у неравнодушного гражданина достаточно плохое, чтобы не заметить ее помятого состояния и свежих ссадин на лице. Сунула руки в карманы, скрывая сбитые кулаки, и медленно пошагала к метро.

Утреннее метро неторопливо наполнялось ранними пташками. На платформе полупустой станции разворачивалась драма. У билборда стояла по вечернему нарядная молодая женщина, напротив сквозь зубы цедила слова добропорядочная мать семейства. В нескольких шагах от нее топталась девочка лет десяти, в одной руке держа брата, в другой плюшевого кролика Роджера. Клубной красотке явно не было дела до слов, пока мать не подняла руку и влепила ей оглушительную пощечину. Кира наблюдала за сценой дамских разборок, присев на скамейку, ожидая драматичной развязки. Мать набрала в грудь побольше воздуха и вылила на девицу поток упреков, оскорблений и угроз. Дерзкая юность ошарашенно моргала, держась за щеку и тихонько пятилась под защиту билборда. Липкая в своей омерзительной искренности сцена совершенно неожиданно оборвалась на звонкой ноте вопля о семейных ценностях. На перроне стало тихо.

— Не сердитесь, — сказала через минуту девочка, обращаясь к красотке, взяла мать за руку и потянула к лестнице у турникетов. — Мама, пойдем. Ты обещала нам пончики из «Криспи», и еще мы хотели на карусель в парке. Пойдем на карусель.

Кира, всю свою сознательную жизнь избегавшая детей, изумленно смотрела вслед девочке, по-взрослому терпеливо и бережно уводящую брата, и совершенно разбитую мать подальше от конфликта. В этом было что-то неправильное и при этом очень жизненное.

Домик под елью глядел на нее подозрительными темными окнами. Рождественская подсветка еще горела, но почти незаметно на фоне светлого утра. Вдоль улицы копошились соседи, собирающие детей в сады и школы. Кто-то бегал от двери к машине, забыв ланчбокс, кто-то ругался «Ну, что ты так долго?!», кто-то говорил по телефону. Подростки проносились по тротуарам собираясь в стайки у остановок школьных автобусов. Район жил свое обычное утро, и черная, как ворона, Кира в корках засохшей крови на рукавах не слишком его интересовала. Она шагала от метро, поначалу бодро, но ближе к дому бедро застонало от напряжения и потребовало сесть. Еще лучше — лечь. Представив себе, как стучится в заднюю дверь федерала и спрашивает нельзя ли у него прилечь Кира всхрапнула смехом.

Образцовый бэкярд агента Камеро напоминал место преступления после тщательной уборки. Чистый, аккуратный, выверенный по линеечке газон, присыпанный снежком. Туи по периметру, на одинаковом расстоянии друг от друга. Кира полюбовалась и постучала в дверь, которая выходила на кухню. Рейф открыл сразу, как будто ждал ее прихода, но выглядел слегка взъерошенным и был полураздетый.

— Я не вовремя? — поинтересовалась она, изображая вежливость.

— Когда ты вовремя? — Рейф хмыкнул и посторонился.

Она прошла в дом, заметно хромая и с глухим хрипом плюхнулась на стул в кухне. Рейф вошел следом. Взгляд-рентген прошелся по ней так явно, что Кира физически это ощутила. Вот он увидел длинную царапину на лице, ссадину над бровью и наливающийся лиловым цветом синяк на подбородке — следы от встречи с кустами. Вот темные круги под глазами — следы бессонной ночи и общей усталости. Вот сбитые костяшки на правой руке — результат ночного рандеву. Ее оппоненту, впрочем, повезло еще меньше. Сейчас он составлял компанию мусорным бакам и крысам. Крыс в Чикаго хватало.

— Почему такой вид?

— Господи, Рейф, ну ты же федерал. Сообрази!

С минуту он хмурился. Просто хмурился и хлопал себя по карманам. Нащупав сигареты, сделался мрачен и суров.

— Когда? Где?

— В парке, минувшей ночью, — так же сухо отчиталась Кира.

— А нахрена ты куда-то ночью поперлась?

— Ходила на вокзал, кое-что отнести и сменить ячейку. Хвост был, но я подумала, что это ребята Лероя, они регулярно палятся, когда пасут.

— Сейчас ты так не думаешь?

— Нет. К нему я тоже сходила, после.

— Как он тебя, такую красивую, пустил?

— Я не вампир, мне приглашение не нужно.

— Понятно, — кивнул Рейф. — Нельсон позвонить?

Кира села на стул. Прислушалась к ощущениям. Они были далеки от приятных так же сильно, как кислая зима в Чикаго от уютного Пловдива, с бумажными снежинками на окнах маленьких кофеен. От недели Коледа с просмотром мультфильма “Двенадцать месяцев” у нее дома и арининых комментариев об их римских названиях. От горячего какао и жареной картошки на ужин. От новой книжки с полки буккроссинга в книжарнице на первом этаже соседнего дома. Кире захотелось пристрелить тех, по чьей вине она была лишена всего этого. Пристрелить Уну, находясь в Иллинойсе было крайне проблематично, но оставался снайпер, которого, однако, требовалось сперва найти.

— Ау! — Рейф помахал ладонью у нее перед лицом.

— Она еще тут? — блекло удивилась Кира.

— Да. Утрясает формальности со Спенсер по поводу твоих медицинских данных. Дуглас настоял на том, чтобы все результаты хранились у него.

— Спасибо ему.

— Не ему. Подруге твоей, — буркнул Рейф. — Уж не знаю, как она это делает. Вашингтон вмешался, Спенсер прижали, и формально она согласилась, но затягивает передачу как может. — Он помрачнел еще больше и кажется даже постарел на несколько лет.

Горькая складка у его губ внезапно очень ее расстроила. Кира протянула руку и погладила Рейфа по щеке.

— Все наладится. Это просто конец года.

— Тебе нужен врач? — Он поймал ее руку в свою горячую лапу и прижал к щеке.

— Нет, — ответила она тихо. — Пара синяков и царапин. Пройдет.

— Расскажешь, почему?

Кира покачала головой, мимолетно подумав, что уже адаптировалась к американским жестам и по приезду домой ее ждет масса комичных ситуаций.

— Вам надо уехать. Позвони Клэр, пусть собирает вещи. В Милане вас встретят, я договорилась.

Миг взаимной близости потускнел под волной недовольства. Рейф выпустил ее руку. Сел прямо.

— Отстранение сняли. Я не могу сейчас уехать.

— Можешь и уедешь.

— Клэр совершеннолетняя, в состоянии сама сходить на прием к доктору.

— Премию отец года получает… — едко прокомментировала Кира.

— Ты-то что об этом знаешь? У тебя детей нет.

— Нет, не было и никогда не будет, но базовый принцип взаимоотношений мне знаком. Ты должен поехать с дочерью и поддержать ее!

— Не надо делать вид, что беспокоишься за Клэр! — рявкнул Рейф. — Твоя главная цель — избавиться от меня!

— Кретин! — подхватила повышенный тон Кира. — Я пытаюсь тебя защитить!

— Тебя кто защитит?

— Ничего со мной не случится!

— С тобой постоянно что-то случается! Ты даже не вокзал сходить не можешь так, чтобы не вляпаться в проблемы! В каком округе найдут очередной труп после твоих ночных прогулок?!

— Да какая нахрен разница?! — вскочила Кира, испытывая острую потребность орать на него сверху вниз. — Главное, что не твой! Собирай дочь, чемодан и садись в гребаный самолет! В Европе я хоть что-то могу сделать, чтобы вас обезопасить!

— Что?! Запереть в клинике под охраной вампиров?

— Нет, но спасибо за идею! Попрошу Паоло сдать вам домик в Варезе. Там красивое озеро и аутлет далеко, Клэр не успеет спустить все деньги.

— Ты соображаешь, что несешь? Кто этот Паоло? Любовник?

— Аринин, — Кира тяжело плюхнулась обратно на стул. — Представитель вампиров северной части Италии.

— Вроде Лероя?

— Постарше. Один из бастардов Сфорца, дотянувший до наших дней, — Кира закрыла лицо руками. — Уезжай, пожалуйста. Я тебя очень прошу.

Скрипнули ножки стула. Зашуршала одежда, тяжело стукнули ботинки по полу. Рейф обнял ее за плечи.

— Поехали со мной, чокнутая, — сказал на ухо шепотом. — Будем защищать друг друга.

Завернутая в его теплые, мягкие объятия Кира неожиданно разревелась.

Ей снилось, что она гуляет по предрассветному полю гдето-то в долинах Стара Планина. Спрятавшись от мира. Поставив жизнь на паузу. Свежий воздух шевелил волосы, утренний туман ластился к коленям, босые ноги щекотал молодой овес. Небо светлело. Ночь стекалась к его центру и истончалась там, уступая место слабому пока, голубоватому цвету. Долина оживала, как спящая красавица, — медленно, неторопливо. Лениво потягивалась. Рассеивала первыми лучами туман.

Сквозь сон Кира слышала, как открывались двери, что-то стучало, что-то звенело. Как в мелодию сна просачивались приглушенные разговоры и тихие шаги. Устилали сознание. Не убаюкивали, но и не тревожили. Текли мимо, как далекие птичьи переклички, привнося в сон лишь немного реальности. Одеяло, жаркие объятия которого надоели, сползло в сторону, обнажая бок. Его лизнула сладкая прохлада комнаты. Суета вокруг все еще походила на приятную щекотку овса по лодыжкам. Кира балансировала на грани сна и яви, пропуская мимо все, что говорила Нельсон, пока осматривала ее. Одеяло вернулось на место. Как раз вовремя, Кира начала подмерзать в бодрящей прохладе спальни — плохо протопленной комнате с волшебным шкафом, где Рейф, вероятно, отрубался прямо в одежде, не испытывая особого дискомфорта от жалких +19 тепла.

Вскоре она осталась одна и позволила себе окончательно проснуться. На спинке у изголовья висела белая пижамка с рождественским принтом. Контурные елочки, букетики остролиста, зеленые с алыми ягодами, сердечки, олени.

Надев пижаму, Кира на цыпочках выбралась из комнаты, прокралась к лестнице и уселась на верхнюю ступеньку. Перила вдоль стены выглядели отполированным вчера. С нижней стороны пыли тоже не нашлось, Кира специально потыкала пальцем и вытерла о светлую штанину. Нездоровая чистота воспринималась ею как признак постоянного присутствия почившей супруги агента Камеро и будь Кира чуть более мнительной, поверила бы в привидений. В голову невольно лез вопрос, кто из двух обитателей дома так ревностно соблюдает чистоту, и ответ не находился.

— Спасибо, что приехала, — доносился с кухни глухой голос Рейфа.

— Пожалуйста, — отозвалась доктор Нельсон в типичной для себя приветливо-доброжелательной манере. — Все не так плохо, как ты описывал. Ребро не сломано, ушибы и ссадины не серьезные. Бедро вот только… Когда, говоришь, она так неудачно упала? — По ироничному тону было понятно, что в версию с падением Нельсон не поверила ни на одну микродолю секунды.

— Ночью.

— Допустим, в полночь, — выбрала Нельсон точку отсчёта. — За четырнадцать часов великолепный результат. У тебя так было бы на третий день, у нее, предполагаю, к утру уже спадет и отек. Я бы рекомендовала покой и сон, но хорошо понимаю, с кем имею дело.

— Проснется и сразу полезет в это дерьмо снова, — уныло согласился Рейф.

— В этом вы очень похожи. — В голосе Нельсон слышалась улыбка. — Я узнала, что ты просил. Адриана Ринальди действительно известный у себя кардиохирург, автор нескольких интересных статей и исследований. Работает в госпитале Сан-Рафаэеле, хорошо говорит по-английски. В среде коллег считается излишне едкой, решительной и смелой. Тебе как раз такие нравятся.

— Да неужели.

— Рейф, это не мое дело, и если ты попросишь еще раз, я приеду и подлечу, но позволь дать тебе дружеский совет: отпусти ее и живи дальше.

— Лив.

— Вы только измучаете друг друга. Как вышло с Эшли.

— Не сравнивай. Эшли стала вампиром!

Кира восхитилась умением Рейфа орать шепотом.

— Ты потратил много времени на прошлое, а это было время для Клэр. Не теряй его снова. Она не даст тебе больше, чем уже дала.

Кира закрыла лицо руками, почувствовав себя сукой, угробившей мужику жизнь. Дважды. Тихонько отступила обратно в комнату и закрыла дверь. Беспомощно опустилась на кровать. Хотелось улечься под одеяло и спать, спать, спать. До тех пор пока не сбудется медицинский прогноз Нельсон, не спадут все отеки, не перестает болеть бедро, затылок и совесть. Последняя беспокоила особенно сильно. Мысль о том, что она ворвалась в устоявшуюся жизнь федерала, все в ней взбаламутила, поставила в опасное во всех смыслах положение и теперь собирается трусливо сбежать, не ответив на прямое приглашение, по вкусу напоминала испортившийся творог. Горчила на языке вызывая тошноту.

«Как же все так запуталось?» — спросила Кира у зеркала над столиком. Оттуда на нее глянула растерянная и отекшая очковая змея. Отчетливые синяки под глазами внушали уважение, и сходство с индийской коброй становилось пугающим, учитывая яд просроченных отношений, которым, сама того не желая, Кира отравила и Рейфа, и себя, и даже Клэр.

Ее болезнь оставалась единственным рычагом, с помощью которого можно было выставить его в Милан. Перевернуть хотя бы эту страницу партитуры танго на граблях, в которое она втянула непричастных (и, кажется, несчастных) людей.

Кира и так и сяк вертела в голове возможные варианты ответов на приглашение и с грустью понимала, что ни один из них не будет хорошим. Ни один из них не сгладит ситуацию до нейтральной.

Захотелось малодушно вылезти в окно и удрать, пока федералы говорят внизу. План упирался в отсутствие одежды, но это была решаемая проблема. Комната Клэр находилась рядом, там наверняка было чем поживиться.

Не придумав, где взять обувь, Кира заползла под одеяло и свернулась в клубок. Скоро разговоры внизу затихли, простучали шаги по лестнице. Нельсон тихо вошла в комнату, поставила что-то на столик под зеркалом и так же тихо ушла. Кира услышала, как они с Рейфом обменялись парой реплик внизу, но не разобрала слов. Потом в натянутое молчание дома ворвались звуки с улицы, бас Холла и собачий лай. Хлопнула дверь, и стало действительно тихо. Кира выпила подношение от Нельсон, три однообразные таблетки неизвестно чего, и снова улеглась в постель. Сон подкрался на мягких лапах и привалился теплым боком. Кира провалилась в него как в исцеление, с детской надеждой по пробуждении найти под подушкой волшебную палочку и ею избавить себя от необходимости решать все накопившиеся сложности.

Палочки под подушкой не оказалось. Под одеялом тоже, хотя Кира искала очень тщательно. Пришлось признать, что волшебство на сегодня закончилось медицинским. Что бы ни было в таблетках это было что-то очень полезное. Бедро почти не беспокоило. Ребра разве что при резких движениях напоминали, что еще вчера имели несчастье познакомиться с кустами в парке. В остальном Кира чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей. И ужасно подавленной.

В доме было тихо, но ощущалось присутствие кого-то еще. Отыскав в ящике для белья носки Кира прокралась по лестнице и заглянула в кухню надеясь, что это не Рейф. Кухня, в отличие от подушки, оправдала ожидания. За столом сидел Холл.

У него был вид серьезного сосредоточенного человека, занятого важным делом. Это было настолько странно, что Кира захотела сделать фото. Ее движение привлекло внимание маршала. Он отвернулся от экрана ноутбука и поглядел на нее, стоящую в дверях кухни.

— Я думал, будет хуже, — резюмировал он итоги осмотра.

Кира пожала плечами.

— Где Рейф?

— Уехал в бюро, разговаривать со Спенсер об отпуске.

— Понятно.

Кира испытала облегчение от того, что он все же прислушался к ней, или, может быть, Нельсон, и от того, что не придется объясняться с ним прямо сейчас. Прошла в кухню и заглянула в холодильник. Содержимое хорошо иллюстрировало слова “одинокий”, “занятой” и “голодный”. Соусы, салатные заправки и пиво Кира к еде не относила. Кроме бутылки молока и апельсинового сока, на полке лежали только персики.

— Не густо. — Она закрыла дверцу. — Чем занят?

— Тебя караулю.

— Кроме этого.

— Пробил глок и права, которые Камеро у тебя нашел. И то, и другое официально числится в вещдоках по делу о вооруженном нападении на полицейских. Насколько это правда, выяснять не стану, не хочу расстраиваться от масштабов коррупции в этом городе.

— Разумно. Как Эшли?

— Дома сидит. На работе выдали принудительный отпуск. Мол, вампир в ее состоянии работать в охране не может по каким-то там условиям. Злая.

— Вы близки?

Холл неопределенно пожал плечами, имея вид студента второкурсника, пойманного патрулем кампуса с косяком в зубах. Такая маска яснее ясного говорила о степени близости коллег-маршалов.

— Возьми отпуск, — прямо сказала Кира. — Свалите с ней куда-нибудь в Акапулько. Если все так, как выглядит, чистить будут радикально.

— А Камеро сказал, тебя ограбить хотели.

— Хотели. Просто целью был не только телефон, но и владелица.

— Что со Спенсер?

— Не знаю. Но кое-что можем проверить прямо сейчас, если я все еще тебе нравлюсь.

Холл скорчил мину, которую Кира затруднилась определить. В ней смешались раздражение, недоверие, симпатия, досада и озабоченность.

— Вот скажи, пияка, зачем мне тебе помогать?

— Можешь не помогать, — пожала плечами Кира.

Поставила чайник, открыла шкафчик, где пару дней назад Рейф прятал бутылку. Водки уже не было, но хлопья остались. Вынимая из холодильника молоко и персики, Кира мужественно подавила чувство, что доедает последние продукты в чужом доме, оставляя его обитателей голодать. Взяла с сушилки тарелку, насыпала в нее хлопьев, залила молоком и порезала персик. При желании получившееся блюдо можно было принять за кашку для детей. Полезно и питательно. Может быть, даже вкусно.

— Сейчас пять пополудни, — прокомментировал маршал ее выбор блюда.

— Когда проснулась, тогда и утро. К тому же тут больше жрать все равно нечего.

— Можно пиццу заказать.

— Закажи, — невнятно ответила Кира с набитым ртом. — Я не буду.

Холл отвлекся от ноутбука, в котором до этого что-то читал, и уставился на нее. Так, словно она хрустела черепами младенцев, а не кукурузными хлопьями с ванильным вкусом. Смотрел и молчал. Кира мысленно поблагодарила его за то, что он дал ей поесть спокойно, не отвлекаясь на ответы, и приготовилась к допросу.

— Ну?

— Я сделаю кое-что для тебя, если ты сделаешь кое-что для меня.

— И вот эти люди мне что-то говорят про коррупцию в…

— Заглохни, — резко перебил Холл.

Кира как-то внезапно ощутила себя очень уязвимой: без оружия, в пижаме с чужого плеча, в доме, где ей и в самом деле не следовало бы находиться.

— Я, знаешь, с детства не любил сказку про Дороти, — сказал Холл тоном доктора, сообщающего пациенту о наличии у него смертельного заболевания. — Девчонка откуда-то прилетела, всех встреченных на пути завербовала, ради своей цели потащила через проблемы к какой-то нелепой мечте, которая в конце оказалась аферой.

— Всегда думала, что они шли добровольно, — хмуро заметила Кира.

— Потому что ты Дороти. — убил Холл последнюю надежду, что аллегория ей почудилась. — Вали обратно в свой Канзас, Кира.

— Пловдив.

— Неважно.

Тон маршала не оставлял места для шуток и домыслов, будто он играет мышцой, чтобы ее припугнуть. Он был серьезен. Намного серьезнее, чем она могла его себе представить

— Уеду, как только смогу, Холл.

Повисла мрачная, гнетущая тишина. Ее ответ, хоть и данный предельно честно, маршалу не понравился. Во всяком случае настолько, чтобы сразу вернуться в дружелюбно-идиотический настрой, в котором он пребывал большую часть их общения.

Кира встала из-за стола и отправилась мыть посуду. Необходимости в этом не было. Была потребность занять чем-то руки и голову. Покончив с хозяйственной деятельностью, она убрала в шкафчик банку с хлопьями, в холодильник — бутылку молока и уперлась в то, что делать больше нечего. По-хорошему следовало переодеться и уйти, уповая на то, что здравый смысл в Рейфе возобладает, и он все-таки сядет на вечерний рейс до Милана.

— Как выглядит? — бухнул из-за спины суровый бас Холла.

— Два сенатора, один генеральный прокурор, отец нынешнего губернатора Иллинойса и парочка акционеров ВПК.

— Доказать это сможешь?

— Нет, — отрезала Кира. — Вас грохнут раньше, чем вы успеете делу номер присвоить. Забудь об этом.

— Список?

— Смотри выше, — она вытерла руки полотенцем и обернулась. — Уезжай Холл. Возьми отпуск, Эшли и уезжай. На время. Пока поднятая Дороти муть не осядет.

— Камеро поэтому отпуск оформляет так срочно?

Кира вздохнула. Потерла пальцами переносицу.

— Сделаешь для меня кое-что?

Холл дернул плечом и скривился. Одной стороной, словно его на миг разбил инсульт, и вторая половина утратила мимическую подвижность. Кира посчитала это согласием.

— Убедись, что он соберет вещи, Клэр и сядет в самолет до Милана. Рейс вечером. Они должны успеть.

— У тебя, выходит, нет билета?

— Нет.

— Сделаю.

Ей показалось, что в голосе прозвучало удовлетворение, смешанное с облегчением, но собственные эмоции звучали громче, перебивая тонкие модуляции баса Холла. Кире захотелось убраться из этого дома и забыть его адрес. Желательно вместе со всем тем набором чувств, которые вызывал его хозяин.

— Что ты хотела проверить? — вернул ее в кухню вопрос маршала.

— Карен Бриггс.

— Кто это?

— Тетка одна. Овампирилась совсем недавно и с тех пор ни на работе ни дома ее не видели. Пробей ее карту, номер у меня есть. Хочу знать, где она расплачивалась последний раз.

— Думаешь грохнули? — с некоторым задором спросил Холл, поворачиваясь к ноутбуку.

— Надеюсь, что нет. Она мне очень нужна живой.

Уход из дома Рейфа до его возвращения был трусливым побегом. Напоследок Холл предупредил, что будет присматривать за ней, но его завернутая в шутку угроза волновала меньше всего. Кира удирала от федерала. От тех чувств, которые он в ней вызывал, от того, что вызывала в нем она. Пакуя в метафорический чемодан все их совместные пожитки, Кира шла к метро и чувствовала себя предательницей. Возле душного нутра подземки пришлось остановиться. Подышать, попрыгать на крышке, чтобы все упаковалось достаточно плотно. Стереть выступившие слезы. Сказать себе, что все сделала правильно. Ощущение осталось. Чтобы как-то забить его, Кира сходила в Арриго-парк и обнаружила, что труп убрали. Крысы или полиция — ей было безразлично.

Она наведалась в ячейку хранения в “Помпеи”, убедиться, что документы на месте. Выписала все коды с папок, на всякий случай пролистала их в поисках намека, где поискать телефоны, но ничего не обнаружила. Внесла в заметки адрес заправки на 84 шоссе, где последний раз расплачивались картой Карен Бриггс. Поискала информацию о месте и к собственному изумлению обнаружила, что Хай Пойнт Трейл пользуются большой популярностью у любителей походов с проводниками. В качестве которых выступали члены общества Сыны отечества, имеющие свою базу в окрестностях городка Маркус.

Инстаграм общества пестрел красивыми видами природы, улыбающимися лицами походников и скромными — проводников. Среди последних оказалось много людей, фотографии были сделаны в основном в светлое время суток, хотя попадались и ночные посиделки у костров. Была и фотка домика, сразу уничтожившая версию, что его могут действительно использовать как базу походников. Он был добротным, хорошим, но явно слишком небольшим, чтобы принять на ночевку группу даже из пяти человек. Твиттер Сынов о домике упоминал вскользь, скорее, как реверанс губернатору штата, поддерживающему здешний гольф-клуб Палисейдс Гольф Корс. Сочетание губернатора, Сынов отечества, отдаленных домиков на берегу озера с картой потерявшейся Карен Бриггс наводило на мысли, что искать ее следует там.

В десятом часу Холл прислал скупое сообщение из аэропорта и фотку посадочных талонов. Тугой узел беспокойства в животе наконец-то ослаб. Кира побродила ещё немного. Покачалась на качелях, почитала новости. Сказала себе, что все сделала правильно, и направилась в отель.