Точка бифуркации

Часть третья. ЗЕМЛЯ

Земля.

Проквуст провожал взглядом стремительно удаляющуюся точку дисколета. Все, теперь он остался один, погруженный на дно высоченного леса. Его спустили сюда странным способом: световым лучом, бережно обхватившим его со всех сторон. Такого лифта у хоравов раньше не было. Надо будет потом спросить, сами придумали или позаимствовали? Георг с сожалением оторвал глаза от клочка глубокой небесной выси среди крон деревьев и огляделся. Здесь внизу было влажно и душно. Под ногами мягко прогибался толстый ковер изо мха, а вокруг, насколько проникал взгляд мимо мощных стволов деревьев, светло-зеленой волной покачивались заросли папоротника. Проквуста удивила странная тишина, лишь порывы ветерка еле слышно скребли о бесчисленные листья. Судя по тому, что он узнал, готовясь к своей экспедиции, здесь обитают тысячи живых тварей, отчего же тогда посредине яркого дня такая тишина? Георг невольно тоже замер. Но вот, словно прослышав про его удивление, лес ожил. Сначала что-то одиноко дернулось, щелкнуло, недалеко в такт кто-то пискнул, и тут же, как по команде, его накрыло густой волной звуков.

— Надо же, никогда бы не подумал, что здешний мир так нервно реагирует на появление дисколета.

Он повернулся и стал быстро удаляться прочь от места высадки. Ноги легко и послушно несли его новое тело, и он готов был петь от восторга: сбылось, он вновь вернулся в мир человеком. Пусть не совсем в прежнем облике, пусть это тело слабее и уязвимее искусственного организма, но он был счастлив и безмерно благодарен богу за этот новый подарок, уж теперь то он постарается не совершать ошибок!

Через полчаса он, запыхавшись, остановился и, утерев рукавом потертой куртки вспотевший лоб, осмотрелся. Вокруг по-прежнему не было ни одного просвета, сплошь лес, щедрый и обильный… рядом на стволе дерева зашевелилось темное пятно, а может быть, этот лес еще и опасный?! Проквуст усмехнулся, шагнул вперед и протянул руку к жирному черному пауку устрашающе шевелящего челюстями.

— Ты, наверное, ядовитый, дружок?

Заметив движение, огромное, с два человеческих кулака, насекомое агрессивно подалось вперед, но вдруг, словно на стену наткнулось, мгновенно поджало все свои лапки и рухнуло вниз. Краем глаза Проквуст увидел, как оно спешно удирает в сторону.

— Что ж, так я и предполагал, видимо, путешествия по высшим измерениям не проходят бесследно.

Он опять бездумно зашагал прочь, стараясь специально не выбирать направление. Только через час далеко впереди, справой стороны внезапно сверкнуло просветом. Проквуст подумал, что это поляна, но чем ближе подходил, тем больше пространства открывалось. Явно здесь проходила граница леса, но почему так резко? Через минуту все стало ясно. Лес заканчивался крутым склоном, поросшим густым кустарником, ведущим к широкой реке, и отсюда, с высоты, взору открывался изумительный по своей красоте и необъятности простор. Река лениво несла свои воды, раздвигая собой твердь земную больше, чем на километр. Ее противоположный берег, в отличие от того, на котором находился Георг, был пологим и весь зарос густыми зарослями травы. Только в одном месте к берегу вела широкая песчаная полоса, на которой топтались массивные животные. Дальше и выше до самого горизонта простиралась сочная зелень лугов с редкими группами деревьев, между которыми все ближайшее к реке пространство заполняли собой тысячи все тех же животных. Видимо, они только что завершили водопой и двигались на пастбище.

— Так ведь это огромное стадо динозавров! Вот это да!, — Невольно вырвалось у Проквуста. — Как же мне вас теперь называть, ведь животные теплокровные, а вы, насколько мне известно, хладнокровные. Бог мой, но как же вы красивы и величественны!

Зрелище и впрямь было завораживающим. Динозавры мирно паслись, никуда не торопясь и ничего не опасаясь. Проквуст не смог удержаться и приблизил к ним свой взгляд. Он давно не пользовался этим своим даром, но все получилось удачно. Прямо перед ним оказалась здоровенная голова на массивной шее, вся бородавчатая, с костяными наростами в виде гребня. Челюсти динозавра мерно двигались, пережевывая очередную порцию травы. А чуть в стороне резвился маленький детеныш. Георг повел взглядом, и перед ним стремительно замелькали серые туши и их жующие головы. И вдруг что-то инородное смазало однообразную картину. Проквуст медленно повел взглядом назад. Ах, вот оно что! Среди серого цвета мелькнул коричневый, что это? Он вгляделся и не поверил своим глазам. Какие-то коричневатые существа двигались сквозь стадо, словно нож сквозь масло. Огромные динозавры безропотно расступались, словно коричневые были важными персонами. Вот они показались на свободном пространстве и внезапно остановились. Эти динозавры были меньше размерами, зато отличались мощными зубастыми челюстями и злобными желтыми глазками, выглядывающими из-под надбровных наростов. Существа передвигались на двух мощных лапах, держа туловище почти параллельно земле и балансируя вытянутым назад хвостом. В районе груди виднелись небольшие трехпалые лапы, а под ними на теле висел широкий пояс с несколькими оттопыренными поклажей карманами.

— Динозарии!, — Прошептал пораженный Проквуст.

И в то же мгновение коричневые одновременно вздрогнули, выпрямили шеи и посмотрели в его сторону. Георг испуганно замер, хотя точно знал, заметить его с такого расстояния невозможно, но динозарии глаз не отводили. Потом один из них, тот, что покрупнее, неожиданно прикрыл веки. После этого динозарии вновь приняли горизонтальное положение и невозмутимо двинулись дальше. Проквуст, прежде чем они опять скрылись среди стада, заметил, что череп у коричневых был неестественно велик со стороны затылка. Георг вздохнул и облегченно смахнул пот со лба. День только разгорался и солнце щедро одаривало землю теплом и светом. Заметив рядом небольшой пенек, Проквуст сел на него и задумался. Несмотря на весь скептицизм хоравов к его затее, он до последнего мгновения был уверен в правильности своих действий. И вот теперь он здесь и не мог придумать, что надо делать дальше. У него еще оставался вариант сканирования местности, но по данным цириан, динозарии были сильными телепатами, а значит, наверняка заметят его попытки. Это пока в его планы не входило. Нет, Проквуст не волновался, он твердо верил в свой рок и ждал какой-нибудь подсказки. А пока, раз ее не было, следовало отдохнуть. Он снял куртку и постелил ее на траву, пару часов сна ему не помешает.

Его разбудил странный и неприятный запах, осевший на лицо с теплым дуновением ветра, ветра, который не нес свежести. Проквуст открыл глаза и увидел прямо перед своим носом частокол зубов и желтый прищуренный глаз. От неожиданности он отпрянул в сторону. Динозарий моргнул. В его виде не было агрессии, но и доброго расположения он не излучал. Нагнувшись, он внимательно рассматривал чужака, коим являлся здесь Георг.

— Ты кто?, — Прозвучало в голове Проквуста.

— Человек.

— Почему не кричишь, не бежишь в ужасе прочь?

— А что, это необходимо?

— Настоящие люди, изредка попадая сюда, всегда так себя ведут.

— Ну, и пусть!, — Проквуст напряг извилины. Это надо, с первой минуты и прокололся!, — Почему это я должен бояться своих снов?

— Так ты думаешь, что спишь?, — Динозавр дернул головой и посмотрел влево. Там, метрах в десяти из-за кустов выглядывали еще две зубастые физиономии. — Ну, хорошо, постараюсь тебя не будить, но у меня для тебя будет условие.

— Какое еще условие, мы же ни о чем не договариваемся?!, — Искренне возмутился Георг.

— Позволь, ты же попал в мой мир, так?

— Ну, допустим.

— Тебя сюда звали?

— Нет. Так я и сам сюда не собирался. И вообще, — Проквуст беспокойно заелозил по траве, — я бы не прочь проснуться.

— Отлично, именно это ты и сделаешь, когда выполнишь наше условие.

— А без него нельзя?

— Нет. У нас здесь строгие правила.

— Ну, хорошо, говори, чего тебе от меня нужно?

— Твое тело.

— Не понял?!

— А чего непонятного? Ты молод, свеж, и состоишь из отличного диетического мяса.

— Но людей нельзя есть?!

— Это почему?

Тут Проквуст мимолетом вспомнил первый урок Белоуса о добре и зле, только теперь он почувствовал себя в роли пойманной рыбы.

— Ну, потому что вы разумные, и мы разумные. Нельзя друг другом питаться!

— А мы вас, людей, не любим!

— Почему это?

— А вы отобрали у нас часть пространства, предназначенного нам, да, еще наносите вред нашей общей планете! Вас не съедать надо, а морить!, — В глазу динозавра, повернутого к Проквусту, мелькнула тень реальной угрозы.

— А ведь и вправду, съест!, — Не на шутку испугался Георг, но тут же взял себя в руки. — Не на того напал, я для твоей глотки слишком велик, подавишься!

Успокоив себя таким образом, он встал и отряхнулся. Оказалось, что динозавр ростом с ним почти вровень, но ведь он ходил полусогнутым. Его массивное и поджарое тело, покрытое светло-коричневой пупырчатой шкурой, весило килограмм триста. Шутить с такой тушей, да, еще вооруженной частоколом зубов и мощным хвостом, было опасно, но трусить было еще опаснее.

— Вот что, уважаемый, доводы по поводу вашей диеты меня не убедили, и я искренне огорчен, что вы людей не любите. По совокупности данных причин, хотел бы как можно скорее покинуть ваш мир. Где тут у вас выход?

— А ты смелый. — Динозавр повернулся к Проквусту другим глазом. Что ж, доблесть мы уважаем, поэтому у тебя будет шанс дойти до выхода. Запоминай.

Перед мысленным взором Проквуста возникла карта местности. Вот лес, по которому он шел, вот река, вот стадо, на противоположенном берегу. А вот и четыре сверкающие точки. Георг сразу понял, что это он и динозарии. От одной из этих точек вдоль реки потянулась золотистая ниточка. Напротив речного острова, она резко повернула почти на девяносто градусов и потянула за собой всю карту местности. Несколько раз под ниточкой мелькали зеленые пятна болот и ручьи между ними. Лес закончился и начался огромный луг, который привел к подножью большой горы, сплошь заросшей густыми кустами. Наверху виднелась грубо построенная каменная беседка. Изображение задрожало и исчезло.

— В этой беседке выход?

— Это не беседка! Наши предки выдолбили этот покой тишины в вершине скалы.

— Простите, что выдолбили?

— Покой тишины, это места, где граница между нашими мирами тонка. Мы не желаем видеть людей здесь, особенно тех, кто специально ищет к нам дорогу, поэтому все проходы заперты. Понятно?

— Да. Значит мне надо на вершину горы?

— Да, здесь есть проход, вернее выход, который ты ищешь.

— Ой, спасибо, вы так добры. Я немедленно отправлюсь в путь.

— Да, лучше не медли и поторопись в путь, потому что завтра, как только солнце взойдет, мы трое побежим за тобой.

— Для того чтобы пожелать мне доброго утра?

— Не увлекайся шутками, человек, — сурово оборвал его динозарий, — наше терпение не безгранично!

— Теперь все понятно: завтра утром вы начнете на меня охоту, так?

— Так.

— А какое расстояние до горы?

— Тебе идти два дня.

— Так я же не успею до захода солнца! У вас в лесу есть хищники?

— А как же! Или идешь ночью, и можешь успеть, или прячешься и можешь не успеть. Выбирай.

— Спасибо за совет, я пойду, пожалуй?

Динозарий не ответил, он лишь молча дернул головой, вроде как кивнул.

Нет, Проквуст динозавров не боялся, почему-то он был уверен, что легко может разогнать их усилием воли, но оставлять такой явный след для арианцев было бы глупо. Надо просто дойти до горы! Георг шел быстрым шагом, иногда переходя, там, где местность позволяла, на бег. Ориентироваться было легко, тропа, по которой он двигался, пока совпадала с маршрутом, показанным динозарием. Как же здесь хорошо, удивлялся Проквуст, оглядываясь вокруг. По левую сторону темно-сочной зеленью высился лес, а по правую, сверкающая на солнце лента реки резала светлую зелень бескрайних лугов. А какой здесь воздух!

Светило постепенно скатилось к горизонту, заливая редкие облака багрянцем, день клонился к завершению, а острова все еще видно не было. Георг неожиданно сам для себя остановился и присел на точащий из травы валун, он был все еще теплый, от спрятавшихся внутри него солнечных лучей. Проквуст положил на камень ладони и прикрыл глаза. Натруженное тело наслаждалось покоем, а беспокойное сознание переполнялось волнением. Ну, никак он не мог уговорить себя поверить динозариям! Внутри занудно скреблось сомнение, что во всей этой ситуации есть некий подвох, а не доверять своей интуиции он просто не имел права. Проквуст вспомнил картинку местности, нарисованную динозавром, маршрут на ней был какой-то странный: сначала поворот почти под прямым углом, а потом путь через ручьи и болота. А почему нельзя свернуть раньше, что там, через лес идти, что здесь? Георг посмотрел на стену деревьев, в которых уже пряталась темнота, и пожал плечами, нет, разницы он не видел. Он встал и решительно направился к лесу. Предстоящая темнота его не пугала, он прекрасно видел и в темноте. Так же, как когда-то Бенни, подумалось ему, эх, если бы он, как его легендарный друг, сумел взлететь ввысь! Проквуст приостановился, закрыл глаза и представил, что взлетает, ему даже показалось, что его качнуло ветром. Он приоткрыл левый глаз и засмеялся, ничего у него не получалось. Видимо прежние спонтанные случаи левитации, так и останутся спонтанными.

Чтобы не заблудиться, Георг зацепился за краешек уходящего солнца и теперь крепко держал эту ниточку, выверяя по ней свой путь. Он представил, что она зацепилась за выщерблину в горизонте и теперь крепко к нему припаяна. Конечно то, что он делал, со стороны выглядело бы глупостью, но он же никому не рассказывал об этом, главное, что этот способ работал и ни разу его не подводил! Идти через лес приходилось, постоянно петляя между деревьями или зарослями, зато под ногами было твердо и сухо. Иногда он спотыкался о гребни могучих корней, но это тоже не портило ему настроения, ведь он с каждым шагом продвигался к своей цели. Монотонная ходьба располагала к размышлениям, поэтому Проквусту вдруг пришла в голову мысль, что динозарии вряд ли любят ходить по такому лесу, с их габаритами им здесь было бы тесновато. Может быть, поэтому и маршрут такой ломанный предложили? Потом, даже если гора, к которой его направили, и сам переход между мирами существует, то он ведь заперт! Георг при этой мысли даже остановился. А кто сказал, что он сможет его открыть?! Может, потому его туда так легко и отпустили? И преследовать его может быть, не будут, зачем? Выжить один долго в этом мире человек не сможет, а даже если и приспособится, то кому от него помеха, динозаврам и их венцу развития, динозариям? Так зачем же тогда он бьет ноги, спеша к запертой двери, от которой у него нет ключа, не проще ли попытаться пробить проход прямо здесь?! Проквуст огляделся. Чем это место хуже любого другого? Вон там, за деревьями тускло отсвечивает звездное небо в озерце, чем не окно в потустороннее? Ведь научился он межмерным переходам на Недине, на Арии, значит, получится и на Земле. Георг шагал к озеру и размышлял, почему способы пространственных переходов на каждой из планет разные. Они могут быть похожи, но, судя по его собственному опыту, никогда не могут быть идентичны, а вот в открытом космосе, там все по-другому.

Водоем оказался небольшим, почти идеально круглым прудом с крохотным островком в середине, на котором одиноко росло тонкое ветвистое дерево. Глинистые берега не были истоптаны следами местных обитателей, хотя Георг на своем пути встречал их предостаточно, и трава вокруг пруда не росла. Странное какое-то место, подумал он, осторожно продвигаясь вдоль берега. Неуютно здесь, и кончики пальцев немеют. Проквуст энергично пошевелил ладонями, кровь снова заструилась, покалывая изнутри кожу. Он взял корягу и опустил в воду. Тихий всплеск. Пошевелил, шумно вспенивая поверхность, от палки пошли круги, и вновь тишина. Здесь даже звуки леса пропали. Георг вдруг подумал, что ему обязательно надо попасть на этот островок, но как? Он потыкал палкой в дно. Нет, глубоко, без скафандра водные стихии ему неподвластны, да, и холодно к тому же. Он опять покрутил палкой, волнуя водную гладь. Нет, в воду он в любом случае не полезет, вдруг в этом водоеме сидят какие-нибудь зубастые рептилии?! Проквуст принялся бесцельно бродить вдоль берега, удаляясь от него по спирали. Через пять минут он набрел на остатки толстого дерева, рухнувшего много лет назад от старости и расколовшиеся на несколько кусков. Георг выбрал три самых крепких и, мыча от натуги поволок их к пруду. Самое трухлявое и потому легкое бревно он привязал в середину. Перевязочный материал сплел из молодых веток кустарника, обильно росшего неподалеку в низине. Найдя толстую и прочную палку, подсунул ее под импровизированный плот и, действуя словно рычагом, медленно, сантиметр за сантиметром, стал сдвигать плот к воде. Он свалился в нее с громким всплеском и сразу же нырнул в глубину. Неужели утонет, не поверил Проквуст своим глазам? Да, нет, вот он, медленно и нехотя поднялся к поверхности и стал дрейфовать от берега. «Эй, куда?!», — Крикнул Проквуст и, не раздумывая, с разбега прыгнул. Чуть не упал, но на ногах удержался, а главное, плот не рассыпался и не утонул под его весом. От инерции прыжка неуклюжее плавсредство двинулось к острову еще более резво, и Георг принялся его подгонять, подгребая ладонями. Через пять минут он ухватился за ветки склоненного над водой дерева, и загнал под них свое плавучее сооружение. Закрепив плот, огляделся. Остров с берега казался таким крохотным, а оказался просторным куском скалы метров шесть в диаметре. Поверхность острова была очень неровная, вся в завалах и каменных буграх, скользких от влаги. Только в низине, где росло дерево, был небольшой участок почвы, заросший чахлой травой. Глядя на этот пейзаж, хотелось грустить, а если быть точным, выть от тоски.

— Что это со мной происходит?, — Удивился своему необычному состоянию Проквуст. — Здесь и так все уныло, так и я еще хандрить начинаю. Ох, не с проста это! Вот кто бы меня спросил, зачем я с такими усилиями сюда приперся, я бы не за что не объяснил. Но ведь зачем-то я это сделал?

Георг еще раз беззлобно ругнулся и решил, что только взглянет на островок, и тут же покинет это странное и унылое место. Ворча от того что двигаться приходилось чуть ли не на четвереньках, он обследовал территорию. Ничего интересного не нашел, кроме углубления в противоположной стороне. Он его не сразу заметил, перешагнул, а потом почему-то оглянулся. И именно с этого ракурса увидел некий скрытый рельеф. Проквуст аккуратно очистил участок от множества камешков и песка. То, что он увидел, его поразило: перед ним был вдавленный отпечаток лапы огромного динозавра, оставленный им видимо многие миллионы лет назад. Георг не поленился, несколько раз полил след водой и ясно разглядел фрагменты рисунок кожи древнего чудовища.

— Господи, какого же ты был размера, если я свободно сижу в твоем следе?!

Он не успел поразмыслить над тем, а что собственно ему делать со своей находкой, как его отвлек громкий треск ломающихся ветвей. Он доносился из глубины леса, с той же стороны, с которой недавно пришел и он, и явно быстро приближался к пруду. Проквуст с замиранием сердца прислушивался, осознавая, что, скорее всего, этот шум имеет непосредственное отношение к нему самому. Руки непроизвольно стали складывать пирамидку из увесистых камней, уж как ими воспользоваться, он знает! Минут через десять из ночного сумрака выглянули три зубастые физиономии. Глаза у всех троих горели нездоровым блеском. Георг думал, что они тут же прыгнут в воду, но динозарии даже на край берега не вышли.

— А ведь им здесь еще более неуютно, чем мне!, — Подумал он и встал на ноги. — Интересно, это мои старые знакомые или новые?

Различать динозариев по «лицам» Проквуст пока не научился, тем более на таком расстоянии, но решил, что, скорее всего это они. Если это так, то они явно спешили, а, судя по затянувшейся паузе, динозарии опоздали.

— Чем обязан, уважаемые? Вы что-то забыли мне сказать? А почему у вас вид такой расстроенный?!

От такой наглости динозарии одновременно раскрыли пасти и издали гневный рев. Георг аж чуть присел от неожиданности, это было действительно страшно. А в голове мелькнула мысль, что, возможно, он напрасно злит этих чудовищ, но тут же самопроизвольно родился и ответ: пощады от них не будет в любом случае.

— Тебе не жить, человек!

— Я это уже понял. Ну, раз участь моя решена, ответь мне на несколько вопросов, динозавр.

— А ты после этого вернешься на берег?

— Это к вам в зубы что ли?

— Нет. Мы отведем тебя к горе.

— К выходу?

— Да.

— Зачем, ты же собираешься убить меня?

— Да, только это будет сделано в покое тишины.

— Не понимаю, зачем столько церемоний!

— Потому, что жертвенная смерть сильнее заговоров запирает двери между мирами.

Проквуста осенило: так вот в чем дело! Канцлер говорил, что динозарии ни с кем не идут на контакты, а значит, всячески ограждают свой мир от чужаков. Они находят двери между мирами и запирают их.

— Динозавр!

— Зови меня динозарий!

— Хорошо, а меня зови человеком. — Съязвил Проквуст Его несло, он куражился как мог и он больше не хотел себя сдерживать. — Динозарий, а зачем вам запирать двери, люди всегда рады общению, я знаю.

— Нам не нужны люди!, — Рявкнул динозарий. — Когда придет время, мы откроем двери!

— Ах, вот в чем дело? Ну, так вы уже опоздали.

— Это почему?

— Люди стали слишком сильны для вас.

— Они и раньше не были легкой добычей, — неожиданно произнес динозавр, — но их оружие не является абсолютным, придет время, и мы вернем себе землю, которая принадлежит нам по праву рождения!

Вот теперь Проквуст точно понял, что динозарии его живым не отпустят. Такой информацией откровенно делятся только с кандидатами в покойники. Он решил тянуть время.

— Динозарий, позвольте спросить, а как вы меня нашли?

— А мы не искали, ты с нами имел контакт, этого достаточно. Чтобы мы знали, где ты находишься.

— Выходит, как только я свернул с вашего маршрута, так вы за мной и погнались?

— Да.

— А зачем? Если вы знаете, где я, чего за мной гоняться по ночам, наверное, все бока о сучья ободрали? Или спасти от хищников меня хотели?

— Ни то и не другое, человек. Это озеро для тебя запретное, покинь его.

— Хорошо, покину, но ответь на последний вопрос: чей это след здесь?

— Это наш святой предок, могучий динозарий, он был нашим праотцом.

— Спасибо, динозарий, а теперь я ухожу.

Проквуст уже давно решил, что ему делать. Собственно, выход у него был один: пробить брешь между мирами прямо здесь. Шанс на это был. Судя по всему, он находился в центре сильнейшей геопатогенной зоны, это давало надежду на особую структуру пространства в этом месте. Георг отключился от беснующихся на берегу динозавров и уселся в центр следа. Закрыв глаза, он погрузился в темноту, в которую стал втягивать светящуюся ниточку. Она словно светильник озарила неведомый мир под веками, пустоту, сопровождающую каждого человека, стоит ему только прикрыть глаза. Обычный человек не считает этот мир особым, но Проквуст знал, что он существует отдельно и помимо нашего вещественного пространства, через него он надеялся протиснуться в мир людей. Ниточка свернулась в яркую желтую капельку, и он бережно принялся вливать в нее свой внутренний свет. Георг черпал его из кладовой, за солнечным сплетением, недалеко от сердца и просил: открой мне путь, свет многих солнц, я был бесплотен и плавал между мирами, а теперь дай мне путь вместе с телом! Перед внутренним взором капелька наливалась ослепительным сиянием, вот она стала больше темноты, и тогда Проквуст прыгнул внутрь нее. Что-то треснуло за пределами его тела, обожгло резким холодом и тут же все стихло, а на грудь навалилась тяжесть и темнота, мешающая дышать. Георг открыл глаза и с ужасом увидел, что сидит на илистом дне, а вокруг простиралась вода. Он резко распрямил ноги, и судорожно загребая руками, понес себя вверх, к свету и воздуху.

Земля.

1.

Ему казалось, прошла целая вечность, прежде чем в легкие ворвалась долгожданная струя воздуха. Проквуст шумно и хрипло задышал, беспорядочно дергая под водой ногами и руками, не зря он всю жизнь боялся воды, видимо она его когда-нибудь доконает. Георг хлебнул воды, а может, прямо сейчас и конец? Глубина предательски манила, а в голове билась мысль: неужели такой путь пройден ради того, чтобы вот так глупо умереть?! Рот все чаще и обильнее заливала вода, катилась вниз по бронхам, отчего он начинал судорожно кашлять, заглатывая воды еще больше. Силы стремительно таяли, все реже удавалось вскинуть голову над водной гладью, Георг понял, что он бесповоротно утопает. Последний взгляд зацепил первые лучи солнца над деревьями, а уши услышали сзади равномерные всплески, которые и проводили его в последний путь. Сознание ушло.

Проквуста привели в чувство резкая боль в мышцах живота и руках. Он застонал и открыл глаза.

— Прокашляйся, мужик!

Язык русский, щелкнуло в голове. Над ним круглым небритым румянцем нависло добродушное лицо, карие глаза под густыми темно-русыми бровями радостно улыбались. Преодолевая слабость, Георг сел, ухватился за борт деревянной лодки и, наклонившись над ним, принялся выкашливать из легких жидкую слизь, а потом его тут же еще и стошнило. Он машинально утерся мокрым рукавом и виновато посмотрел на своего спасителя.

— На, согрейся, а то заболеешь.

Проквуст взял из рук металлическую фляжку и хлебнул. В горло хлынул обжигающий огонь, перехватил дыхание и упал в желудок горячими искрами, тут же разбежавшимися по жилам. Георг кашлянул, а потом, передохнув, влил в себя еще глоток.

— Ты подожди, сейчас к берегу подплывем, там у нас костерок, обсушишься, да, и чаю горячего попьем.

Спаситель широко улыбнулся, неторопливо залез в карман, вытащил сигарету и закурил.

— Будешь?

— Нет. — Хрипло выдавил из себя Проквуст. — Спасибо за помощь, чуть не утонул.

— Ладно, чего там, бога благодари, что я рядом оказался. — Забасил мужчина, взявшись за весла и пуская из ноздрей густой пахучий дым. — Я ведь сегодня слишком рано поплыл, не спалось что-то, четвертый час ведь всего. Так что, повезло тебе, считай, сегодня у тебя еще один день рождения появился. Тебя как зовут то?

— Георг. — Машинально ответил Проквуст и чуть не укусил себя за язык с досады.

— Георгий, значит, а на грузина вроде не похож. Ладно, Георгий, будем знакомы, — мужчина подвинулся к нему, протянул правую руку и, схватив своей шершавой клешней ладонь Проквуста, радостно потряс ее, — меня Сергеем зовут. Все, поехали. — Уключины заскрипели, и лодка мощными толчками заскользила к берегу. — Кстати, Георгий, можно я тебя Гришей буду звать, так как-то привычней?

Георг молча кивнул. Свершилось, думал он, щурясь на ярко-розовеющее небо. Прудик мира динозариев превратился в большое круглое озеро, окруженное лесом. Воздух был наполнен чудесной свежестью воды, утра и соснового аромата. Над поверхностью воды клубился туман, и по всему озеру слышались негромкие всплески играющей рыбы. А ведь я мог им на корм пойти, подумал внезапно Проквуст, как же в мире все относительно! Он вполне пришел в себя и теперь соображал о своем дальнейшем поведении. План был прост и банален: играть роль человека, потерявшего память. И с первой же секунды он опять почти прокололся: машинально назвал свое настоящее имя, слава богу, что оно не вызвало удивления.

Лодка мягко ткнулась в песок.

— Выходи, Гриша, только не шуми, дочка спит.

За пологим песочным пляжем, в окружении кустов располагалась жилая площадка. Возле тлеющего кострища с аккуратно сложенной кучкой дров, располагалась импровизированная кухня, тут же рядом складной столик и стулья, потом палатка, а чуть в стороне небольшой белый автомобиль. Сергей тихо открыл багажник машины, порылся там, потом выглянул и поманил Проквуста пальцем.

— На, Гриша, переоденься, а твою одежду мы высушим. — Он достал ему брюки, свитер и грубую зеленую куртку с капюшоном. — Да, вот еще. — Сергей нырнул в недра багажника и вытащил растоптанные тапочки. — Извини, переобуться больше не во что.

Пока Проквуст менял одежду, его спаситель возбужденно шептался с женой внутри палатки. Георг улыбнулся, наверное, супруга ругает его за прерванный сон. Наконец, Сергей вылез. Вид у него был несколько виноватый. Он молча пожал плечами, потом прижал палец к губам. Проквуст кивнул, мол, понял. Они отошли от палатки.

— Сейчас мы чайку согреем, а потом и Маша выйдет.

Георг заворожено наблюдал, как его спаситель возится со странным закопченным устройством. Сначала он поднес его к уху и потряс, послушав, удовлетворенно кивнул и поставил его на землю. Потом взялся за небольшой выступ, оказавшийся ручкой маленького встроенного насоса и стал усиленно закачивать внутрь устройства воздух. После этого открутил крохотный вентиль и поджег громко зашумевшую воздушную струю. Ярко-синее пламя загудело ровно и надежно. Сергей воткнул носик устройства в черную от копоти конструкцию, проверил, крепко ли все держится, и водрузил сверху большой чайник. Как раз в это время из палатки появилась его супруга. Это была невысокая, слегка полноватая женщина, с лицом миловидным и привлекательным, несмотря на сердито надутые губки и кое-как уложенные светлые волосы. Она взглянула на незваного гостя, неуклюже отвесившего ей поклон, кивнула в ответ, и, прикрыв ладошкой зевоту, направилась к кухне.

— Садись, Гриша, давай по маленькой. Ты как, замерз?

— Нет, спасибо, почти согрелся.

— Что значит, почти!, — Сергей перевернул два стакана, стоящих на столе среди вороха другой посуды и щедро плеснул в них из своей фляжки. — Нас, понимаешь, все отучают, а мы не горюем. Ну, вздрогнем!

Они выпили. В этот раз зелья было много, так что у Проквуста дыхание перехватило, но когда он отдышался, по телу уже пошла теплая истома. Маша появилась неожиданно, поставила перед ними разрезанные пополам огурцы, зеленый лук, хлеб и холодную жареную рыбу. Проквуст узнавал эти продукты, видел их в учебном фильме, но как их едят, пока не знал.

— Ну, Гриша, чего сидишь, ешь, давай! Маш, налей чаю?

— Ладно, сидите. — Ответила жена и громыхнула кружками. — Ты только на фляжку то не очень налегай, еще утро не настало, а ты уже хорош, да, еще собутыльника к себе со дна озера приволок. Георг вздрогнул: знала бы женщина, насколько близка она к истине?!

Продолжая про себя ворчать, женщина принесла две дымящиеся кружки. Тут же сказала, что идет спать, и скрылась в палатке.

Мужчины закусили, еще выпили и, наконец, смогли притронуться к немного остывшим железным кружкам. Сергей сосредоточенно смотрел в свою посудину. Видимо последние слова жены не прошли даром. Проквуст понял, сейчас начнется самое главное: расспросы. Он уже придумал одну версию, ему помогла одна вещь, которую он заметил за палаткой.

— Гриш, а действительно, если ты плавать не умеешь, то, как на середине озера оказался?, — Сергей склонил голову набок и хитро прищурил правый глаз.

— Если честно, то не знаю. Помню только, что очень много выпили вчера. Ну, я и прилег на надувной матрас, он возле берега на песочке сушился.

— А в воду как же попал?

— Я же говорю, что не знаю! Проснулся оттого, что захлебываться стал, да, еще ногу свело.

— А! Теперь понятно. А не кричал чего?

Георг молча пожал плечами.

— Да, история. — После некоторого молчания задумчиво изрек Сергей. — Давай-ка, Гриша, еще по одной, чтобы зябко не было.

— Так ведь не холодно уже?

— Ты согрелся?

— Да.

— А я мерзнуть начал, давай, двигай свой стакан, уваж спасителя.

Стаканы с тихим звоном стукнулись и опрокинулись, утоляя мужскую жажду.

— Ух, хорошо! А тебе, Гриш, хорошо?

— Еще бы! Здесь гораздо лучше, чем на дне!

— Это точно.

— Ты это, не расстраивайся, я тебе все сейчас разъясню. Я все понял. Ты когда уснул, здорово набравшись был?

— Так я же говорил: сильно выпили…

— Вот и я о том. Ты спать лег, а друзья гуляли?

— В каком смысле?

— Ну, пить продолжали?

— Да, кажется.

— Ха, ему кажется, да, конечно пили! Они потом решили над тобой пошутить, взяли и тихонечко спустили тебя на матрасе на воду. Ты и поплыл!

— Да?

— Да, никаких сомнений!

— Позволь, Сергей, а матрас где?, — Проквуст почувствовал, что играет на грани фола, но остановиться уже не мог.

— Матрас?, — Сергей мутно посмотрел на Георга. — А вот еще выпьем по капельке, и я тебе придумаю, где.

Они выпили по капельке, которая тянула на четверть стакана. Перевели дух, перекусили.

— Сергей!

— Да.

— Ты про матрас не забыл?

— Нет, конечно. — Изрядно захмелевший спаситель Проквуста не очень верными движениями достал сигарету и закурил. — Вот что я тебе, Гриша, скажу: твой матрас лопнул! Лопнул и потонул.

— А чего это он вдруг лопнул?, — Не унимался Георг.

— А то!, — Сергей многозначительно ткнул дымящейся сигаретой в розовеющее небо. — У тебя в кармане нож есть?

— Нож?

— Да, нож.

— Нет.

— А что есть?

Проквуст пожал плечами.

— Понятно, похмельная амнезия. Она не лечится, она сама проходит. — Сергей встал и направился к сохнувшим у костра вещам спасенного.

В одном из карманов он нащупал здоровый гвоздь.

— Не нож, а гвоздь!, — Радостно заголосил он, вытянув вверх руку со своей находкой. — Я же говорил!

Из палатки высунулась заспанная, но очень сердитая физиономия женщины.

— Еще раз крикнешь, получишь палкой по голове!, — Зашипела она и тут же скрылась обратно.

— Т-с-с!, — Сергей прижал палец к губам. — Знаешь, друг, — начал он громким шепотом, положив гвоздь перед Георгом и одновременно разливая по стаканам остатки содержимого фляги, — мы сейчас еще выпьем и я пойду спать. Ты тоже ложись. Лады?

Проквуст неопределенно мотнул головой, что должно было означать согласие. В голове здорово шумело, однако разум все еще рассуждал вполне трезво. И этот почти трезвый голос говорил: пора отсюда убираться! Они опять выпили. Сергей встал, энергично и дружественно обменялся с Георгом рукопожатием и, пошатываясь, побрел к матрасу. Он почти рухнул на него и уже через секунду захрапел. Проквуст осторожно встал, придерживаясь за стол. Его покачивало. Тряхнул головой, вроде стало легче. Около костра, разгоревшегося от щедро подложенных заботливой Машей дров, на двух стульях сохла его одежда. Он снял чужую одежду и переоделся в свое старое, все еще влажное облачение. Скинул тапочки и натянул мокрые кроссовки. Оглянувшись в последний раз, и мысленно поблагодарив добрых людей, Георг сунул в карман свой гвоздь, потом, чуть поразмыслив, добавил туда два огурца, несколько кусков хлеба, и, зашагал прочь от озера, по дороге из золотистого и рассыпчатого песка.

Земля.

2.

Отдалившись от озера, дорога превратилась в хорошо утрамбованную лесную дорогу. Проквуст сел на большой сосновый корень и сняв обувь и носки тщательно, насколько это было возможно, вытряхнул из них песок. Утро было свежим, солнечные лучи едва пробивались сквозь высоту деревьев и совсем не грели, а он сильно продрог. Георг встал, потопал для верности ногами и пустился дальше легкой рысцой. По мере того, как кровь забегала по жилам, организм постепенно приходил в себя, стало даже жарко.

То, что видел Проквуст вокруг, восхищало его и вызывало легкую зависть, на Ирии они не смогли уберечь свою природу, разорили свой дом…

— Как там?, — вдруг резануло в груди тоской, сбило сердце жутью вселенского одиночества. — Ну, нет, только не раскисать!, — Оборвал он сам себя. — Ты вовсе не один, у тебя много друзей и несметное количество почитателей. — Георг криво улыбнулся и прибавил темп бега. — Впрочем, некоторые почитатели слишком опасны.

Лес как-то неожиданно расступился, и он увидел перед собой неширокую асфальтовую дорогу. Совсем не идеальную, с трещинами и выбоинами, но все равно она должна была вести к цивилизации! Только вот, в какую сторону идти? Недалеко от него, рядом с дорогой в землю была вкопана скамейка. Проквуст подошел и сел, решив, что пойдет в ту сторону, в которую проедет первая машина. И трех минут не прошло, как с левой стороны загудел двигатель. Наверное, грузовик, подумал Проквуст, отметив натуженный бас мотора. Но он не угадал, это был большой светло-коричневый автобус. Георг встал, собираясь идти вслед за ним, но автобус поравнялся с ним и вдруг остановился. Двери с механическим вздохом открылись, за ними на него смотрели не выспавшиеся глаза водителя.

— Ну, — не выдержал тот, — так и будем стоять?! Садись, давай.

Проквуст машинально благодарно кивнул и вскочил внутрь. Пройдя по почти пустому салону, он примостился на предпоследнем сидении. В салоне было всего несколько человек, они сидели нахохлившимися сонными изваяниями. Георг прислонил разгоряченный лоб к холодному стеклу и закрыл глаза. В сон он провалился мгновенно. Он не слышал, как на остановках входили люди, наполняя автобус новыми запахами и гомоном разговоров, не реагировал на постоянные потряхивания и дребезжания, не видел снов. Его разбудила чья-то настойчивая рука, безжалостно теребившая плечо.

— Молодой человек, проснитесь!

Проквуст открыл тяжелые веки.

— Надо же так заснуть!

Перед ним, нависая, стояла полная женщина с кожаной сумкой на животе.

— Молодой человек, вы же не в спальне!

— Ой, простите, я заснул.

— Я вижу. Вы билет брали?, — Глаза кондукторши строго водили по нему взглядом.

— Билет?, — Георг растерялся. Он сразу понял, что проезд платный, но денег у него не было, ведь он не мог знать, в какую страну попадет. — Кажется, нет.

— Так берите, не задерживайте пассажиров, мне вон скольких еще обилетить надо!

Георг машинально посмотрел вокруг и увидел устремленные на него десятки глаз. Он залез в пустой карман.

— Извините, но у меня нет денег.

— Нет, вы только посмотрите на него!, — Заверещала вдруг громким голосом женщина. — Он просто издевается, нет денег! А чего тогда в транспорт залазить?!

— Простите, может быть, я потом?

— Что значит, потом?!

— Ну, я не знал…

— Не знал?!, — Тетка просто взъярилась, наклонилась к нему и вдруг отпрянула. — Это просто хамство какое-то, пропьют все, а потом извиняются. Вам то что, а на меня контролеры докладные из-за таких, как ты пишут! Вася!, — Закричала она через весь автобус. — Притормози у поста ГАИ, пусть с этим субчиком милиция занимается.

— Ладно, Варя, не шуми, — донеслось спереди, — сейчас организуем.

Автобус резко нырнул вправо и с тормозным вздохом остановился перед небольшой стеклянной будкой. Человек в синей форме, стоявший на обочине чуть поодаль, недоуменно оглянулся, потом подбоченился и важно подошел к окошку водителя. С минуту доносился негромкий говор, потом громкое «Понятно», в ту же секунду передние двери салона открылись. В проеме показалось багровое лицо служителя закона.

— Нарушитель, прошу на выход!

— Иди касатик, — внезапно заговорила сердобольная старушка на соседнем сидении, — с ними, супостатами, лучше не спорить. Ты не бойся, главное не шуми, они тебе протокол запишут со штрафом и отпустят. Иди с богом.

— Ну, что вы сидите, гражданин, вас же вызывают, не задерживайте транспорт!, — Голос кондукторши был официальный и чуть-чуть торжественный. Видимо, она не просто ссадила безбилетника, а выпустила пар какой-то старой обиды.

Проквуст понял, что деваться ему некуда. Он встал и молча вышел, автобус хлопнул дверью и укатил, поскрипывая и завывая. Милиционер крепко прихватил его левый локоть.

— Пройдемте, гражданин, сейчас во всем разберемся.

Георга завели в крохотное помещение, где сидел еще один милиционер, сухощавый, с обветренным морщинистым лицом. Он скользнул по Проквусту равнодушным взглядом.

— Товарищ капитан!, — Начал первый, но капитан махнул рукой. — Не надо, Семеныч, я и так все понял. Безбилетник?

— Так точно.

— Не буянил?

— Нет, смирный.

— А сел где?

— У Ласкового озера подобрали.

— Понятно. Ты иди, я сам все оформлю. — Капитан перевел взгляд на Проквуста. — А вы присаживайтесь, гражданин.

Георг сел на лавку у стены, а милиционер принялся молча его рассматривать, постукивая по краю стола карандашом.

— Пил?

— В каком смысле?

— В прямом!, — Капитан нахмурил брови. — Алкоголь употребляли?

— А, это? Да, употреблял.

— Много?

— Стакана полтора.

— А пили что?

— Я не знаю. Меня рыбак у озера угостил.

— Незнакомый рыбак?

— Незнакомый.

— А зовут как?

— Сергеем.

— Понятно. — Капитан нервно укусил кончик карандаша. — Ох, неохота мне протоколы писать, да, и дежурство уже заканчивается. — Ты вот что, документы мне покажи.

— У меня нет.

— Хм. Ладно, а живешь где?

Проквуст специально сделал длинную паузу.

— Не помню.

Милиционер отложил в сторону карандаш и с внезапно проснувшимся интересом посмотрел на задержанного.

— Вот как? А имя, фамилию, отчество свое помните?, — Вкрадчиво спросил он.

— Имя, кажется, Гриша.

— А остальное?

— Не знаю.

— О-Очень интересно!, — Капитан привстал, и крикнул через приоткрытое окно. — Эй, Семеныч, бросай лихачей, иди ко мне, тут интересная рыбешка попалась.

Милиционер достал бланк какого-то документа.

— Ну, что ж, Гриша, протокольчик все-таки составим, без него никак нельзя.

Вошел Семеныч с озабоченным лицом.

— Пал Иванович, чего стряслось то?

— А вот, — кивнул капитан на молчаливого Проквуста, — фамилии не помнит, адреса не знает, документов нет.

— Да, дела! А на вид приличный.

— Так я ведь его отпустить собирался, чего бумагу марать, попросил только документ для проформы, тут и началось.

— Пал Иванович, так ведь наряд надо вызывать?

— А как же! Ты, Семеныч, этим и займись, а я пока протокол заполню.

Земля.

3.

Проквуста запихнули в заднюю часть квадратной железной машины, по размеру — легковой, а по исполнению — грузовик. Когда она двигалась, внутри все скрежетало и выло, к тому же еще безбожно трясло. Места здесь было мало, маленькие окошки в решетках, сидения из грубого заменителя кожи, потрескавшегося и выцветшего. Водитель и два милиционера то и дело дружно дымили сигаретами, лениво подшучивая над обгоняемыми прохожими. Скрипучая машина медленно рулила по улицам. Георг, насколько это было возможно, с жадностью всматривался в окружающий мир. Он был похож и одновременно не похож на Ирию. Дома слишком разные, людей на улицах — слишком много. Многие деловито спешили, другие праздно зевали по сторонам, третьи, что помоложе, взахлеб смеялись, подставляя молодые улыбки под солнечные лучи. Часто встречающимся внутри города участкам с деревьями и кустами, Проквуст уже не удивлялся, Земля щедро одаривала людей своей зеленью.

Машина тормознула, противно скрипнув тормозами, потом дернулась, резко повернула, и ее тут же беспощадно тряхнуло на каком-то ухабе. Георг так подскочил, что ударился головой о крышу.

— Да что же это за дороги?!, — Невольно вырвалось у него.

Милиционер, сидящий на заднем сидении повернулся и, улыбнувшись ему в лицо тяжелым сигаретным духом, спросил:

— Ты что, с Луны свалился, не знаешь наши две беды?

— Какие две беды?, — Удивленно переспросил Проквуст.

— Дураки и дороги!, — Крикнул с переднего сидения напарник, и вся троица дружно загоготала.

— А, это?, — Проквуст пожал плечами. — Это я знаю.

— Еще бы, все советские люди это знают. Ты же советский человек?, — При этом вопросе выражение глаз милиционера на миг переменилось, стало жестким и подозрительным.

— Я? Конечно!, — Георг лихорадочно вспоминал, что он читал об этой громадной стране, а потом внутренне махнул рукой. — У меня же амнезия! Как бы об этом не забыть, итак: я ничего не помню!, — Извините, а что такое, советский?

Лицо милиционера перекосило, смех и шутки в машине мгновенно прекратились.

— Ну, вот что, гражданин, прекратите посторонние разговорчики!

Его вывели из машины внутри небольшого двора огороженного каменным забором с колючей проволокой наверху. Милиционер, сидящий на первом сидении вылез из кабины, потянулся, разминая затекшие члены, и обернулся к напарнику.

— Веди задержанного, старшина, а я в отделение срочно отъеду. Ты меня потом здесь дожидайся. — Он обратно нырнул в машину и хлопнул дверцей.

Напарник резко толкнул Проквуста в спину.

— Ну, слышал, что лейтенант, сказал? Шагай, давай.

Георга ввели в полутемное помещение, разгороженное высоким барьером, из-за которого на них настороженно смотрел человек в синей рубашке с погонами. Старшина подвел Проквуста к дальней стене и, повернув его к ней, тихо шепнул ему в ухо:

— Парень, ты по почкам получить не хочешь?

Георг испуганно отрицательно замотал головой.

— Очень хорошо, — милиционер дыхнул в него застоявшимся табачным запахом, — тогда стой и не рыпайся.

Он отошел к своему коллеге. Голоса у них были зычные, поэтому их беседа прекрасно была слышна, впрочем, они, как показалось Проквусту, и не собирались скрывать от него ее содержания.

— Старшина, ты зачем мне парня приволок, у тебя, что в отделении некому им заняться?

— Так, товарищ капитан, лейтенант приказал сюда сразу вести.

— Это еще зачем?

— Так ведь документов у задержанного нет.

— Ну, и что, мало ли таких по городу ходит?

— Так он еще говорит, что не помнит ничего.

— Хм, не помнит?

— Да!, — Голос старшины повеселел. — Сказал только, что Гришей зовут.

— Ну, вот видишь, имя же помнит! Забирайте-ка вы его к себе, там и оформляйте, а мне с начала дежурства с ним возиться неинтересно. Где это видано, чтобы спецприемник всю первичку оформлял?!

— Но товарищ капитан!

— Что, товарищ капитан?! Я же тебе ясно сказал, старшина, я не вижу оснований, для приема задержанного в спецприемник, разберитесь с ним сначала сами. Может он с перепоя, все забыл. Скажи, пахнет от него?

— Пахнет, товарищ капитан, отрицать не буду, только лейтенант вам вот это просил передать.

Проквуст услышал, как что-то лязгнуло о поверхность барьера.

— Ну, и чего ты мне гвоздь суешь?

— А вы внимательно на него посмотрите, товарищ капитан. Мы у парня только этот гвоздь нашли, больше ничего не было.

На минуту все стихло, слышалось только хрипловатое дыхание старшины.

— Интересно. — Озадаченно произнес капитан. — Это не наш гвоздь! Ну-ка, веди его сюда.

Старшина бодро застучал каблуками, ухватил Георга за локоть и подтащил к барьеру.

— Это твое?, — Милиционер многозначительно покачивал поднятым вверх гвоздем.

— Мое. — Отпираться было бесполезно.

— Где взял?

— На дороге нашел.

— Да?! Без единого следа ржавчины и с иностранным клеймом? Что-то ты привираешь, парень. Вот что, старшина, я у тебя этого субчика приму, давай протокол.

Проквуста вернули на старое место. После этого до него доносились лишь отдельные приглушенные фразы и шелест бумаг. Потом хлопнула входная дверь, и все стихло. Через пару минут из двери, находящейся сбоку от Георга, вышел милиционер, размеры которого впечатляли объемом и буграми мышц. Он вопросительно взглянул на начальника.

— Палыч, этого парня тебе поручаю, поработай по полной схеме, но без лишнего. Ты понял?! Без лишнего!

— Да чего же непонятного, Михаил Петрович, все ясно и понятно. Пойдем, голубок, все будет добро и чинно, ты только не шали.

Он положил свою огромную ладонь на плечо Проквуста и легонько сжал. Георг аж присел от неожиданности, длань у милиционера была тяжелая и цепкая. Они пришли в небольшую комнату с зарешеченным окном и убогим деревянным диваном, больше мебели не было. Стены комнаты были многократно окрашены матово блестящей темно-зеленой краской, вся в подтеках и царапинах, она производила неприятное впечатление. Милиционер встал у двери и кивнул на топчан.

— Раздевайся, и складывай одежду.

— Всю?

— Всю.

Проквуст безропотно разделся и аккуратно сложил свои вещи в стопочку. Милиционер молча подошел, сгреб вещи в охапку и глухим басом бросив через плечо «Жди», вышел из комнаты. Георг поежился и присел на краешек топчана. Холодно не было, но чувствовать себя голым было неприятно. Зато теперь можно было обдумать ситуацию со злополучным гвоздем. Он вспомнил, как сам попросил у Коринни дать ему нечто, похожее на оружие. По этому поводу возникла целая дискуссия. Решили, что, так как он мог попасть в любую страну, нож ему брать с собой не следует. Мысль о гвозде принадлежала ему самому, при определенных навыках рукопашного боя, которые у Георга присутствовали в достаточном количестве, толстый, двенадцатисантиметровый заостренный железный штырь, мог стать серьезным оружием. Кто же мог предполагать, что именно он вызовет какие-то подозрения.?

Дверь открылась. Громадная фигура Палыча возникла в проеме и привычным движением кинула на топчан, рядом с Проквустом ворох облезлой, но чистой одежды. Георг молча натянул на себя трусы, майку, штаны и куртку без единой пуговицы. По кивку милиционера вышел в коридор, держа, по его красноречивому жесту, руки за спиной. Пройдя по мрачному, полному странных неприятных запахов, коридору, Проквуст оказался в небольшой камере, с двумя двухъярусными кроватями. Кроме него здесь не было никого. Лязгнул замок за спиной, он остался один. Георг побродил по крохотному пяточку, внимательно осмотрел туалет в углу камеры и присел на кровать. Что ему оставалось делать? Только ждать.

Несмотря на пережитые события и неизвестность впереди, спать все равно хотелось. Тусклая лампочка на потолке противно мерцала сквозь веки. Проквуст отвернулся, но она все равно осталась перед его внутренним взором багряным пятном. Он смотрел на него и вспоминал о солнце, ярком, теплом, дающим жизненную силу. От этих мыслей стало спокойнее, тусклое пятнышко, налилось сочной желтизной, от которой под веками стало светло и приятно. На грани яви и сна Георг вдруг неосознанно вгляделся в это подобие солнца, сосредоточил на нем взгляд и привычно приблизил себя в него. Словно сквозняк прошелся вокруг его тела, ему стало легко и свободно в окружении солнечного пламени, щедрого и ласкового, дающего энергию, зовущего к жизни.

— Друг!, — мысленно крикнул он.

Сначала ничего не происходило, потом пламя вокруг него вспыхнуло заискрилось, а он ощутил стремительное скольжение. Вокруг ничего не менялось, но он чувствовал, что летит, если это приемлемо к месту, где понятие пространства расплывалось, как не имеющее смысла.

— Друг!, — Крикнул он опять.

— Я здесь, Гора!

Раздалось рядом, и тут же он почувствовал себя в объятиях своего старого солнечного знакомого. Вернее, это были даже не объятия, нет, он чувствовал себя внутри него, в его могучем и безграничном разуме.

— Где ты, друг?

— Это неважно, Гора, важно то, что ты во мне. Как ты меня нашел?

— Не знаю, просто подумал о тебе во сне.

— Что ж, тогда понятно. Я не знал, что ты это можешь.

— А я тоже не знал.

— Мне кажется, Гора, что у нас не очень много времени, для общения, поэтому просто откройся мне, я должен знать, что с тобой произошло со времени нашей последней встречи.

Георг послушно и радостно расслабился, впуская в себя чужой разум. Да, что там, чужой, он ощущал его своей родной частицей! Или наоборот? А какая разница?! Друг промчался по его воспоминаниям и вновь оказался словно бы рядом.

— Ты многое успел, брат мой.

— Да? Спасибо, мне очень приятно слышать это от тебя.

— Почему ты искал меня?

— Очень нужен твой совет, Друг!

— Спрашивай.

— Ответь мне, если сможешь, как мне избавится от темного пятна на душе, из-за которого на меня охотится Темная Империя?

— Не могу, тебе ответить, Гора. — После долгого молчания отозвался Друг. — У меня нет решения.

— Как же так, Друг!, — Расстроился Проквуст. — Я так надеялся на твой совет!

— Совет я тебе дам, Гора. Поищи на Земле своего духовного наставника.

— Духа?!

— Да, на Ирии вы его так называли.

— Ты хочешь сказать, что он сейчас на Земле?!

— Да, именно это я уже сказал. А теперь вернись назад, тебе пора.

В ушах Георга засвистело ветром чужого пространства, он вздрогнул и открыл глаза. Перед ним открылся белый потолок и воздух, наполненный свежестью и запахом лекарств. Проквуст недоуменно огляделся. Он явно находился в больничной палате, при чем в отдельной палате! Рядом с ним стояли сооружения из трубочек и стеклянных сосудов, трубочки от которых, а вместе с ними еще и жгут разноцветных проводов, ныряли под его одеяло. Георг осторожно шевельнулся и потащил руки наружу. Тут же стеклянно зазвенело, оказалось, что вся эта техническая снасть опутывала его тело. В стоящих недалеко приборах что-то пискнуло, за стеной послышались частые шаги. Дверь открылась, и в нем показалось испуганное личико миловидной девушки в белом халате.

— Ой, вы очнулись?!, — Пискнула она.

Проквуст не успел ей ответить, потому что в ту же секунду девушка исчезла за дверью, а вместо нее в комнату ввалились три человека. Два, те что повыше и помощнее прикрыли дверь и встали по бокам, а третий, худой и стареющий мужчина, прихватил с собой стул и водрузился на него у кровати.

— АНГЛ. Здравствуйте. Рад, что вы очнулись. Как себя чувствуете? Вы меня понимаете? Как вас зовут? Откуда вы?

Георг вздрогнул от неожиданного напора и едва успел остановить себя от ответа. В голове у него просигналило: язык английский! Он машинально переключился на него и тут же понял, с каким скверным акцентом говорил незнакомец. Вся эта сцена сразу же показалась Проквусту дешевым фарсом. Он заставил себя переключиться обратно на русский язык.

— Извините, но я не понимаю вас.

— Так вы английский не знаете?

— Нет, не знаю.

— А что вы знаете?

— Русский.

— Да? Что ж, значит, я ошибся. Повторяю свои вопросы по-русски: как вы себя чувствуете, откуда вы и как вас зовут?

— Чувствую?, — Георг сел на кровати и покрутил головой. — А у меня ничего не болит. Послушайте, как я здесь оказался и что происходит?, — Он откинул одеяло, решительно сдернул себя липкие датчики и выдернул иголку из руки. В глазах незнакомца мелькнула озабоченность.

— Вы уверены, что вам это не повредит?

— Что, это?

— Ну, капельница, например?

— Откуда я знаю?, — Проквуст пожал плечами. — Я даже не знаю, как сюда попал.

— О, это очень занимательная история!, — Ласково улыбнулся незнакомец. — Давайте для начала познакомимся. Меня зовут Петр Петрович Карпухин. А вас?

— Меня?, — Георг задумался. После длительной паузы и показательной растерянности на лице неуверенно произнес. — Кажется, мое имя Гриша.

— Григорий, значит. — Констатировал Петр Петрович, продолжая светиться широкой улыбкой. — Что ж, Гриша, придется вас просветить. Но сначала ответьте, что вы помните из последних событий?

— Я помню себя на берегу озера, потом автобус, из которого меня за безбилетный проезд забрала милиция. Последнее, что я помню, это камеру, в которой уснул.

— Все правильно, — кивнул Карпухин, — а что из своей прошлой жизни помните?

— Ничего. Я уже говорил, что не помню.

— Странно, врачи не нашли у вас никаких повреждений, следов удара, вы абсолютно здоровы, но утверждаете о провале памяти. Это очень странно.

— Наверное, но я говорю то, что есть.

— Хорошо, допустим, что вы говорите правду. Но тогда, может быть, вы вспомните, откуда у вас ваша одежда?

— Одежда?, — Георг опять сделал вид, что надолго задумался. — Нет, не помню. — Грустно вздохнул он. — Сплошной туман в голове.

— Хорошо, а что о гвозде можете сказать?

— Далась вам эта железка. — Проворчал Проквуст. — Я не знаю, как она попала ко мне в карман.

— Но вы сказали в милиции, что подобрали его на дороге?

— Соврал. Думал, быстрее отвяжутся.

— Да-а, интересно. — Задумчиво отозвался Петр Петрович. — Что же нам с вами делать, Григорий?

— Наверное, отпустить, ведь я не совершал преступлений, если не считать безбилетного проезда.

— Хм, вот так вот взять, и отпустить?

— Да, а почему бы нет?

— И что же вы будете дальше делать?

— Я? Работать пойду.

— А у вас, Гриша, есть профессия?, — Вкрадчиво спросил Карпухин.

— Профессия?, — Георг опять пожал плечами. — Ничего об этом не помню, но это не важно, я научусь быть полезным нашему обществу.

Его собеседник при этих словах как-то странно на него посмотрел.

— Но у вас нет документов, вы не помните, кто вы, вы засыпаете в камере и ни с того ни с сего впадаете в кому на неделю! Как же вы собираетесь жить в нашей стране?

— Ну а что же мне тогда делать, Петр Петрович, наложить на себя руки, оттого что не помню кто я и где мои документы?!

— Ну, такой трагизм в данной ситуации излишен, но вам придется нам помочь.

— Я, помочь?!

— Конечно! Вас надо еще раз показать врачам, сфотографировать…

— Для документов?

— Да, и для них тоже. Кроме того, мы хотели бы вас подвергнуть некоторым процедурам, которые проводятся только с добровольного согласия пациента.

— И что же это за процедуры. — Насторожился Георг.

— О, ничего страшного. Во-первых, вас проверят на специальной машине, проверяющей достоверность ваших слов.

— Детектор лжи, что ли?

— Совершенно верно, — невозмутимо подтвердил Карпухин, — а во-вторых, наши лучшие специалисты подвергнут вас регрессивному гипнозу.

— А это что такое?

— Это внушение, которое оборачивает ваше сознание вспять. Вы как бы возвращаетесь в прошлое и переживаете его вновь. Кусками, конечно.

— Понятно. — Хмуро сказал Проквуст. — А если я откажусь?

— Это ваше право, но тогда процесс вашего опознавания растянется на долгие месяцы, может быть, даже годы.

— Да-а, веселая перспектива. Я согласен, конечно. Я так спросил, из интереса.

— Ну, вот и договорились. — Карпухин встал. — Сейчас вас осмотрят врачи, все-таки вы были без сознания почти неделю, а потом, если противопоказаний не будет, вас отвезут в другой город.

КГБ.

— Товарищ генерал, — из-за массивной двери выглянуло худое морщинистое лицо, — полковник Карпухин, разрешите?

— Заходи Петр Петрович.

Из-за массивного стола поднялся полноватый пожилой мужчина в сером костюме. Он поманил за собой вошедшего, а сам чем-то щелкнул под столешницей и в боковой стене приоткрылась скрытая дверца. Они вошли в небольшую соседнюю комнату, в которой не было окон, а потолок и стены отдавали металлическим оттенком.

— Присаживайся, Петр Петрович. — Хозяин кабинета кивнул на кресло. — Как, отдохнул на даче?

— Да, что вы, Сергей Семенович, разве там отдохнешь, до сих пор разогнуться не могу.

— Что ж, сочувствую, меня, слава Богу, в этот раз сия планида миновала, на службе отсиделся. Нарзану хочешь?

— Не прочь, что-то жарко сегодня на улице.

— А ты что хотел, лето ведь на дворе. Ну, ничего, еще стройнее будешь, я вот видишь, сижу все время в кабинете и толстею потихоньку.

— Ну, что вы, Сергей Семенович, вы прекрасно выглядите.

— Не льсти, Петрович, не люблю.

— Да, я знаю, так, для этикета ради.

— Ну, если ради этикета, тогда ладно.

Генерал разлил в бокалы шипучий напиток, стаканы тут же покрылись легкой испариной. Оба с удовольствием втянули в себя пузырящуюся прохладу.

— Ух, хорошо.

— Что, хорошо?!, — Строго нахмурил брови генерал. — Ты, Петрович, мне год назад нелегала обещал?

— Ну, не год, Сергей Семенович.

— Это не важно, скоро год будет. Ты ответь, обещал?

— Обещал, отпираться не буду.

— Ну, и где твой нелегал?!

— Похоже, ошибочка вышла, товарищ генерал. — Вскочил, было, Карпухин, но под суровым взглядом начальника тут же опять рухнул в кресло.

— Дорого ошибочки в нашей службе стоят, ты же знаешь.

— Знаю и готов, так сказать, понести…

— Да, что там нести, толку от твоего «нести»! Работать надо лучше! Ты уверен, что ДОР на «Зайца» надо закрывать?

— А как иначе, товарищ генерал? Все версии разбиваются о его дурацкую память. Она словно невскрываемый сейф!

— Знаю, читал. Давай еще раз с тобой проанализируем, что у нас было.

— Сначала версии в пользу?

— В пользу.

— Итак, буквально ниоткуда появляется лицо без документов. Прекрасно владеет русским языком, но наши психологи утверждают, что речь не вполне естественна. Сильным аргументом «за» стала его одежда, все вещи сплошь заграничные, от трусов до носков, кстати говоря, в официальную торговую сеть эти образцы не поступали.

— Я помню, Петр Петрович, как ты потирал руки и говорил, что не каждому контрразведчику удается выйти на нелегала.

— Но, товарищ генерал…

— Ладно, ладно. Я и сам тогда загорелся, только ни я, ни ты не подумали, что для засылки нелегала такая одежда большой прокол.

— Может быть, они не рассчитывали, что Заяц так быстро в поле нашего зрения попадет? Одежда ведь внешне неприметная.

— Если они рассчитывали на это, то почему у него денег ни копейки? А гвоздь то они зачем ему в карман засунули?!

— Я думаю, в качестве некоего подобия оружия.

— Так лучше бы перочинный нож дали.

— Я и сам удивляюсь…

— Удивляешься? А раньше всех этих несуразиц не мог заметить?, — Генерал вздохнул и, вынув сигарету, закурил. — Ладно, Петрович, не переживай, все эти упреки на самом деле и мне нужно предъявить. Давай, рассуждай дальше.

— А что дальше? Психологическая устойчивость поразительная! Прошел самые изощренные тесты, ни одного прокола. Гипнозу не поддается.

— Как себя ведет? На содержание не жалуется?

— Спокоен, как слон.

— И не возмущается, прокурора не требует?

— Нет. Такое ощущение, что готов сидеть, пока нам не надоест.

— А чем занимается?

— Читает.

— Что?

— Только то, что мы ему разрешили: библию. Он ее уже до дыр зачитал.

— И что?

— А ничего. Я с ним пробовал на религиозные темы поговорить, отмалчивается. Я его спрашиваю, в бога веришь? А он: конечно. Я говорю: а в какого бога веришь, в Христа? А он: в единственного. И дальше молчок, ссылается на то, что ничего не помнит.

— Выходит, что он христианин?

— Ничего не выходит! Он у меня спрашивал, какие еще на Земле существуют религии, просил книги почитать.

— Ну?

— Я не дал, не хочу играть в его игры.

— Да-а, подарочек. При допросах отмалчивается?

— Нет, с готовностью отвечает на вопросы или ссылается на отсутствие памяти.

— Слушай, Петрович, может он новый тип внедрения нелегалов? Так сказать, легализация «в лоб».

— Сам так думал, Сергей Семенович, но уж очень сомнительно. Зачем супостату такая головная боль, если в нашем теперешнем бардаке по хорошим липовым документам можно жить в полном комфорте?

— Тоже верно. Ну, хорошо, а с гвоздем что? Я читал ваши справки, там одни намеки, говори прямо.

— Не наш это гвоздь, товарищ генерал.

— В каком смысле?

— В смысле, неземной.

— Вот как?

— Да. Состав гвоздя похож на обычную сталь, но технология и присутствие в нем редкоземельных металлов, а также строение микроструктуры говорят, что он сделан по внеземной технологии.

— Вот черт, только этого мне не хватало. Вы все его рассказы проверили?

— Да. Кое-что он наврал. Например, нам говорил, что очнулся у озера, а мы нашли рыбака, который его самогоном поил.

— Ну?

— Ну, тот рассказал, что спас его, когда рыбу ловил. Про надувной матрас вспомнил, который якобы от гвоздя прокололся и утонул. Мы все дно прочесали, нет там никакого матраса. И карманы в одежде целы, не мог гвоздь ничего снаружи проколоть. И еще одна загадка, Сергей Семенович, анализ показал на подошве кроссовок Зайца следы глубинного ила.

— Он что, по дну гулял?

— Получается, что так.

— А Заяц что объясняет?

— А ничего. Говорит, что не помнит, и все!

— Базу пропавших без вести проверяли?

— А как же, первым делом. Бес толку.

— А архивы? Ну, чего молчишь, полковник?!

— Проверяли, буквально недавно.

— Что значит недавно?!, — нахмурил брови генерал.

— Извините, товарищ генерал, мой недочет.

— Ладно, разбор полетов на потом оставим, говори: нашли?

— Да. Идентифицирован по фотографии с жителем Москвы гражданином Григорием Борисовичем Зайцевым.

— Ты что, издеваешься?

— Нет, что вы, Сергей Семенович, правда, Зайцев. Он с 1983 года был в розыске, пропал во время экспедиции в Пермской области.

— Какой еще экспедиции?

— Уфологической.

— А! Это те, кто за пришельцами гоняются. Понятно. — Генерал раздраженно погасил сигарету. — Час от часа не легче. Представляешь, какой шум поднимется, если наш Заяц в Москве появится, да по старым друзьям пройдется?!

— Страшно представить, Сергей Семенович! Они ведь всерьез считают, что его пришельцы похитили!

— И если они до него доберутся, то считай, нашей службе конец. Заяц кто по профессии?

— Военный связист. Два года послужил и уволился по болезни, домой вернулся, работал на узле связи монтером. Женился, ребенка родил, сына.

— А чего он с высшим образованием простым монтером работал?

— Может, не взяли со справкой полу-психа, а может, заработок лучше был.

— Понятно. По заболеванию что есть?

— С головой связано. Длинное название, что-то о подкорке, реакциях, повышенной возбудимости и тому подобное.

— Псих что ли?

— Да, не совсем, скажем так: по диагнозу он неизлечимый неврастеник. На каких-то учениях чуть не угробил командира корпуса, въехал в него на связной аппаратной. Мы сослуживцев опрашивали, разное говорят, но больше склоняются, что парень был нормальный. А служить и впрямь не хотел, два раза рапорт писал.

— Ладно, это ты мне можешь не рассказывать, и сам догадаться могу. Ты мне лучше скажи, что с ним теперь делать?

— Честно говоря, я ума не приложу.

— А надо бы! Мы его почти год держим без санкции прокурора! А ты знаешь, какие сейчас времена?!

— Знаю, товарищ генерал.

— То-то! Думай полковник, думай, я отдуваться один не намерен. Если бы лет пять назад, так я бы его ГРУшникам перекинул, у них в министерстве обороны был один такой хитренький отдельчик, всякими аномалиями и прогнозами занимался, так разогнали его. Сейчас всех того и гляди, разгонят, шпионы и нелегалы стали не в моде.

Генерал встал и нервно заходил по комнате.

— Вот что, Петр Петрович, пора нам закрывать эту историю! Этот Заяц, то есть Зайцев, про семью свою помнит?

— Судя по всему, нет.

— Тогда так, дело разработки закрывай, да так, чтоб не всплыло нигде! А Зайцева выпускай.

— Как?! Совсем?

— Естественно!

— Но…

— Никаких «но», полковник! У меня того и гляди комиссия прокурорская, вместе с кучей депутатов, явится, мне такой хвост не нужен. Да, и тебе ни к чему, засиделся, поди, в полковниках-то?

— Так точно!, — Петр Петрович радостно подскочил. — В смысле есть отрубить хвост!

— Очень хорошо. Выпиши ему новые документы и убери из Москвы.

— А куда же его?

— Отправь в Эстонию, устрой на завод какой-нибудь. Прибалты вот-вот из Союза окончательно рванут, пускай его с собой забирают. Все понял?

— Так точно!

— Действуй, и поживее, а потом и о твоей карьере поговорим.

Эстония.

Петр Петрович весь полет был мрачен, неразговорчив и на своего пленника не смотрел, демонстративно уставившись на облака за иллюминатором. Сначала Проквуст этого не замечал, занятый собственными мыслями. Он думал о Духе, назвавшего себя для него именем Верес. Все попытки поискать его за гранью сна не удавались, а способ, успешно примененный на Арии, он использовать боялся: слишком велика была вероятность расшифровать себя. Георг набрался терпения и ждал, почему-то ему показалось это разумным, хотя сомнения все равно одолевали, да, и фактор времени неизвестно было, в чью пользу играл. Примерно через час полета Проквуст мысленно махнул на все рукой и только теперь заметил отчужденное поведение своего спутника, всегда прежде общительного. Георг выждал, пытаясь убедиться в том, что ему не показалось, потом не выдержал и в лоб спросил, куда они направляются. Карпухин медленно повернул к нему лицо.

— Мы летим в Эстонию. — Произнес он негромко, внимательно всматриваясь в Георга.

— Это, кажется, рядом с Балтийским морем?

— Да. А что еще вы помните об этой стране?

— Почему стране, разве это не часть Советского Союза?

— Хм. — Петр Петрович озадачено почесал узкий подбородок. — Может быть, я зря вас отпускаю, Гриша?

— Отпускаете!?

— Да. Руководство приняло решение освободить вас, но только при условии выдворения из страны.

— Из какой страны?, — Искренне удивился Георг.

— Из моей страны Гриша, а не из вашей.

— Но…

— Не морочьте мне голову, товарищ Зайцев.

— Простите, Петр Петрович, я не понял.

— Ладно, проехали, это я так, оговорился. — Карпухин достал из кармана тонкую блестящую металлом фляжку и, отвинтив крышечку, сделал длинный глоток. — Ух, хорошо. — Он спрятал сосуд обратно и вновь взглянул на Проквуста. — Гриша, а вам то какая разница, куда вас везут, вы же ничего не помните?!

— Ну, как же, — растерялся Георг, — я знаю, что я из Советского Союза, я разговариваю на русском.

— И это все, что вас держит в этой стране?!

— Простите, но я опять не понял.

— То-то и оно!, — Многозначительно произнес Петр Петрович и вновь церемонно приложился к заветной фляжке. — Ты, Гриша, — Заговорил вновь Карпухин, перейдя вдруг на «ты», — не понимаешь такие вещи, которые понятны любому юнцу! Особенно тем, на ком надета сплошь импортная и добротная одежда.

— Но…

— Да не суетись, все решено и подписано. Ты, конечно, опять захочешь мне сказать, что память потерял. Ведь так? Молчишь? Вот и правильно, молчание золото. — Рука Петра Петровича опять юркнула за фляжкой. — А хороший коньяк еще лучше!

В этот раз Карпухин присосался к маленькому блестящему горлышку надолго. Он пил, сопел, а крышечка на цепочке тоненько позвякивала.

— Не волнуйся, Григорий, — заговорил он, едва переведя дух, — ничего плохого с тобой не случится. Скоро мы сядем в аэропорту Эстонской республики, которая неделю назад сама себя и провозгласила.

— Петр Петрович, вы хотите сказать, что наша большая страна разваливается на куски?

— На кусочки, друг мой!, — Карпухин зло стукнул кулаком по подлокотнику. — И мы ничего не можем сделать с этим!

— Это неправильно!, — Заявил вдруг неожиданно для самого себя Проквуст. — Количество стран нужно сокращать!

— Это почему же?, — С интересом посмотрел на него Петр Петрович.

— Потому что Земля маленькая планета и на ней нужно жить дружно.

— Понятно: ты, Гриша, космополит!, — Карпухин устало махнул рукой. — Ну, и пусть, этим нас сейчас не удивишь. Ты потом обо всей планете беспокойся, а пока слушай, как тебе жить дальше. Готов?

— Конечно!

— Мы тебя доставим в центр Таллинна. Выживать в нем будешь самостоятельно. Вот тебе паспорт. Запомни, тебя теперь зовут Георг Оттович Ратас. Вот здесь, переверни странички, написано, что ты родился в Новосибирской области, п/я 1526,

— А что это такое?

— Слушай, молодой человек, имей терпение! Это в твоих же интересах, видишь, уже на снижение пошли. Ты не перебивай, а запоминай!

И Петр Петровичи рассказал ему, что Георг Ратас родился в секретном научном городке, там жил, о чем свидетельствует штамп прописки, оттуда и выписан два года назад. Папа у него военный медик, эстонец, но очень идейный коммунист. Он клянет национализм и видит будущее Эстонии только в составе СССР. А его сын, то есть сам Проквуст, ярый сторонник отделения и независимости. На этой почве они с отцом жутко рассорились, и Георг ушел из дома, чтобы воссоединиться со своей родиной.

— Тебе придется выучить эстонский язык, Гриша.

— Но я не хочу в Эстонию!

— А куда ты хочешь?, — Карпухин хитро прищурил глаз. — Молчишь? То-то! Ладно, не желаешь, не учи язык, можешь вообще уйти из Эстонии куда хочешь, но только не раньше, чем через год. Ты понял меня, Гриша?!

— Да, Петр Петрович.

— Смотри, ты остаешься под наблюдением, ослушаешься, пеняй на себя!

— Да, что вы, Петр Петрович, я согласен.

— Хорошо. Вот, держи десять рублей, на пару дней хватит, а там сам о себе беспокойся. Чуть раньше мы бы помогли тебе с поиском работы, но сейчас не то время, знакомство с нашей конторой тебе в Эстонии только навредит. Ищи работу сам. Кстати, — спохватился Карпухин, — на почитай, постарайся запомнить, потом мне вернешь! А я пока вздремну.

Он сунул ему в руки помятый листок, в котором убористым шрифтом излагались основные моменты и даты его новой биографии, а сам откинулся в кресле и закрыл глаза. Буквально через минуту Петр Петрович сладко засопел и, видимо, так крепко уснул, что проспал снижение, посадку и рулежку самолета. Пока Проквуст раздумывал, будить его или нет, сзади его бережно, но крепко подхватили могучие руки. Их молчаливые хозяева отобрали у него листок с легендой, аккуратно свели его по трапу и втиснулись втроем на заднее сидение блестящей черной машины. Георг сразу понял, что его новые знакомые к разговорам не расположены, поэтому усердно раз за разом прокручивал в голове свою новую историю земной жизни. Вот уж чего он не предполагал, так того, что когда-либо будет делать нечто подобное! А потом начался город, большой и красивый. Проквуст первый раз видел такое количество землян так близко, прежний город по сравнению с этим выглядел небольшим поселком, как же они были похожи на ирийцев! Про себя Георг уже решил, что никуда из этого города в ближайшее время уходить не будет. Карпухин был прав, ему и вправду было все равно, где отсиживаться на этой планете. Тем более, что среди мути политических событий, скрыться и врасти в здешнюю жизнь будет гораздо легче.

Высадили Проквуста лихо и скоропостижно, прямо на пешеходном островке посредине широкой улицы. Шины взвизгнули, еще до того как захлопнулась дверца, поэтому Георг краем уха успел услышать: «На аэродром, срочно!», машина бешено рванулась и через пару секунд скрылась за ближайшим поворотом.

Он растерянно оглянулся вокруг и увидел слева от себя, метрах в двухстах большую толпу, возбужденно гудящую и размахивающую транспарантами, а справа множество людей, невозмутимо спешащих по своим делам мимо красивых домов. «Хорошо хоть накормили в самолете», — Подумал Проквуст. Он вжал голову в плечи и быстрыми шагами двинулся прочь от шума, куда-то вверх, сначала по асфальту, потом по мощеной улочке мимо старых стен, покрытых внизу мхом. Надо было найти тихое место и спокойно обдумать ситуацию. Поплутав, он вышел к массивному круглому зданию, башни которого, венчали кресты с полумесяцами внизу. Явно это была христианская церковь. Восхищенный красотой, Георг невольно задрал голову и медленно обошел храм. Ему вдруг нестерпимо захотелось подняться по ступеням и отворить высокие створки, но он прошел мимо входа. Еще рано, он обязательно зайдет сюда позже, когда найдет себе в этом городе место. Ведь не зря же его привел сюда рок?!

Неподалеку от храма Проквуст наткнулся на фрагмент древней крепостной стены и тихий скверик за ней. Вечер обещал быть теплым, поэтому Проквуст нашел ближайшую скамью и погрузился в размышления.

Судя по тому, как неожиданно и спешно его собирали в дорогу, его не просто освободили, а, избавились от него. Такое могло происходить только в исключительных случаях. Где бы узнать подробности? Из урны торчала свернутая в трубочку газета. Георг вытащил ее: вполне в приличном состоянии. Так, что же тут пишут? В голове щелкнуло: язык эстонский и тут же газетные строки заговорили. Все статьи были крайне эмоциональны и политизированы. Они кричали о справедливом возмездии советским оккупантам, о требованиях избавиться от «инородных пришельцев», о воззвании к солидарности европейских народов. Всех нюансов Проквуст не понял, но зато усвоил главное: гигантское государство, известное ему, как Советский Союз или СССР, действительно распадалось на части. Было ли оно империей, как утверждала газета, не ему судить, главное, имел место политический катаклизм, и случился он неожиданно для властей. Если это так, тогда это все объясняет, от него действительно избавились!

— Хорошо хоть не убили, — подумал он с облегчением, — у нас на Ирии сразу бы определили к дохам, а это страшнее смерти!

Прошедший год Проквуст провел в комфортном заключении среди берез и аккуратных дорожек вокруг одинокого дома. Он жил под строгим, но ненавязчивым надзором полностью изолированный от внешнего мира. После первоначальных, довольно-таки грубых действий по отношении к его свободе, к нему вдруг прониклись уважением. Грубоватые служители закона в синей форме, сменились молчаливыми и вежливыми молодыми людьми в одинаковых костюмах. Его всего несколько раз вывозили за пределы высокого забора в фургоне без окон, зато с удобными сидениями. Во время таких поездок вокруг него суетилось множество людей, в основном в белых халатах, его обвешивали кучей датчиков и задавали разные глупые вопросы. Все допросы проводились в другой половине одноэтажного дома, в котором он жил. Два раза к нему привозили странных людей, напряженно уговаривающих его спать, производящих некие пасы над его головой. Видимо это были местные маги, пытающиеся внушением выведать у него его тайны. Это было смешно, но Георг не смеялся. Его все устраивало: он был в тепле, сытый, чего еще желать человеку, который ищет на Земле то, не зная что? Почему-то Проквуст был уверен, что вечно его держать здесь не будут. И вот он свободен! Так неожиданно, так быстро все свершилось. Однако надо было решать, что делать дальше. Он сунул газету обратно в урну и побрел по улицам, наполняющимися сумерками.

Эстония.

1.

Георг немного попетлял по переулкам, постепенно спускаясь от древних стен обратно в сверкающий огнями город. На первом этаже одного из современных серых зданий он увидел сквозь широкие витрины, как люди ели и что-то пили из высоких кружек. Ему вдруг стало так голодно, что он не задумываясь свернул и толкнул двери. В помещении клубами висел сигаретный дым, наполненный гулом множества разговоров. На Проквуста никто не обратил внимания, кроме полного человека за барной стойкой. Он наполнял стеклянную кружку пенящимся напитком, но при появлении Георга отставил кружку в сторону, и облокотился на стойку. У него были большие круглые глаза, чуть навыкате, и они пристально рассматривали нового посетителя. В зале вдруг громко заиграла музыка, поэтому Проквуст не расслышал, что проговорил это человек, но этот зов расслышал худой длинный официант, тут же подлетевший к стойке. Он выслушал бармена и неожиданно направился прямо к Георгу.

— АНГЛ. Здравствуйте. Куда желаете сесть?

— Здравствуйте, — машинально ответил Проквуст на английском, — Мне все равно.

— У нас есть зал для некурящих.

— Спасибо, мне дым не мешает.

— Тогда присаживайтесь вот сюда, здесь вам будет уютно.

Официант радушным жестом указал на маленький столик в дальнем углу. Георг сел и блаженно расслабился, посматривая вокруг с глупой улыбкой на лице. Про улыбку он понял, когда она сбежала с губ, испуганная стремительным появлением официанта.

— Вы посмотрели меню, что будете заказывать?

— Меню?

Проквуст только теперь обратил внимание на темно-коричневую кожаную тетрадь, все это время лежащую перед ним. Он машинально открыл его и увидел перечень блюд, напротив которых стояли какие-то цифры, судя по всему, цены. В душе у него шевельнулось беспокойство.

— Простите, я недавно приехал в ваш город, скажите, этого хватит, чтобы получить еду?

Георг протянул красную бумажку, полученную от Карпухина, официанту. Тот недоуменно взял десять рублей в руки и беспомощно оглянулся на наблюдающего за ними бармена.

— Так вы русский?, — Спросил официант на русском языке. В его голосе звучало разочарование и раздражение, усиливаемые жутким акцентом.

— Я?, — Проквуст чуть не сказал «Да», но вовремя спохватился, ведь теперь он должен жить по новой легенде!, — Нет, я эстонец.

— Да?, — Перешел официант на эстонский. — Тогда никаких проблем, этого вполне хватит на хороший ужин.

— О, благодарю вас, я очень проголодался!, — Ответил ему Проквуст на эстонском.

Он разговаривал на этом языке впервые, поэтому чувствовал, как губы двигаются не вполне правильно. Видимо, его речь звучала с некоторыми искажениями, но официант ее понял. Его лицо расплылось в улыбке.

— Сию, минуту.

Официант юркнул в сторону и через минуту вернулся с уставленным подносом.

— Вот, пожалуйста. — Ласково ворковал он, расставляя приборы и ставя перед Георгом запотевшую от холода кружку с янтарно-пузырчатым напитком. — Вы пока попробуйте фирменное пиво нашего паба, а горячее будет через тридцать минут.

Проквуст с опаской пригубил напиток, подержал его во рту, проглотил. Очень странный вкус: вроде бы даже чуть горчит, но вкусно! Он поднял кружку и, раздвигая губами пену, щедро плеснул в себя освежающую жидкость. Вот теперь ему стало совсем хорошо. Легкий хмель прошелся по его усталому организму, люди вокруг стали ближе и добрее.

— Разрешите?, — Раздался сбоку от Георга мелодичный голос.

Он повернул голову. Рядом, обаятельно улыбаясь, стояла очаровательная девушка. Светловолосая, стройная, в стильной кожаной юбке и свитере с большим воротником, в правой руке тонкая дымящаяся сигарета в мундштуке.

— Если у вас занято, я уйду. — Опять проворковала она.

— Да, нет, что вы!, — Приобрел дар речи Проквуст. — Присаживайтесь, пожалуйста, я буду очень рад.

Девушка церемонно присела на край стула, положила ногу на ногу, обнажив красивое колено, и изящно стряхнула пепел.

— Вы не подумайте, что я навязываюсь, просто сейчас время такое, что все, кто говорят на нашем древнем языке, словно родные друг другу. Вы согласны со мной?

— О, конечно!, — Георг смущенно замолчал и почувствовал, как краснеет, он так и не научился общаться с девушками.

— Не смущайтесь, друг мой, скажите лучше, как вас зовут?

— Георг.

— А меня Эльвира. — Девушка томно вздохнула, поглубже уселась на стуле и откинулась на его изогнутую деревянную спинку. — Я здесь часто бываю.

В это время подошел официант с двумя салатами и большой тарелкой, на котором исходил запахом и соком толстый кусок мяса. Он невозмутимо расставил тарелки, и уже уходя, мимоходом взглянув на Эльвиру, призывно кивнул головой.

— Извините, я на секунду.

Девушка встала и двинулась за официантом. Около стойки бара они о чем-то пошептались. Эльвира через плечо взглянула на Проквуста, улыбнулась и прощально махнула рукой. Тот, было, встрепенулся догнать, но девушка уже вышла на улицу, и Георг обреченно рухнул обратно на стул. Он не мог бросить ужин, слишком хотелось есть.

Его трапеза подходила к концу, когда рядом с его столом опять возникла какая-то суета. Проквуст поднял глаза и увидел, что грузный бармен протискивается сквозь спинки соседних стульев, высоко держа две кружки с пивом. Он явно направлялся к нему. Господи, подумал испуганно Георг, неужели я там заметен, что непрерывно привлекаю внимание?!

— Разрешите, молодой человек?, — Бармен одновременно с вопросом сел за столик Проквуста. — Вы не удивляйтесь, вот, выпейте со мной пива.

— Спасибо, с удовольствием, только я не знаю, хватит ли у меня денег?

— Пустяки, это за счет заведения. Позвольте представиться: Андрес Кукк, хозяин этого ресторана.

— Георг Ратас.

— Фамилия у вас эстонская и говорите вы хорошо, но с акцентом. Вы приезжий?

— Да, сегодня приехал.

— Из Союза?

— Да.

— Что ж, можно было не спрашивать.

— Простите, может быть, я что-то делаю не так?

— Вы?, — Бармен склонил голову, потер толстыми пальцами подбородок и, отхлебнув пиво, ответил. — Да, молодой человек, вы чем-то неуловимо отличаетесь от окружающих, но в тоже время как-то сразу располагаете к себе. Не могу вам объяснить почему, но вы, как только вошли, понравились мне.

От этих слов Георг слегка испугался, непроизвольно напрягся, пронзив внутренним взором собеседника насквозь, словно мгновенным рентгеном, и сразу же все понял. Добродушный толстяк от природы был одарен сверхчутьем, и неосознанно потянулся к энергии, вернее, к солнечному огню, прячущемуся в глубинах души Проквуста. Кукк в этот момент слегка запнулся, потягивая из кружки пиво, но не обратил на это внимания. Слава богу, он был неопасен.

— Вы где-то уже остановились?, — Спросил он, вытирая усы тыльной стороной ладони.

— Нет.

— У вас родственники в Эстонии есть?

— Когда-то очень давно мама рассказывала, что дальние родственники отца живут где-то на севере, но связи с ними были потеряны.

— И что, никаких сведений?

— Нет. Отец, может быть, и знает, но он мне никогда не расскажет.

— А мама?

— Мама умерла. Три года назад.

— Сочувствую, это очень больно терять родителей в таком возрасте.

— Спасибо.

Они замолчали, каждый думал о своем.

— А где же ваши вещи?, — Первым заговорил Кукк.

— Все мои вещи на мне. — Смущенно пожал плечами Проквуст. — У меня украли чемодан.

— О! Это очень печально. Наверняка это русские безобразничают, они очень вороватые.

— Может быть, я не видел, как это случилось: вроде на секунду отвлекся, и вещи пропали.

— Но вы не слишком удручены?

— Стараюсь относится к этому философски, считаю, что сама судьба говорит мне: начни все заново, избавься от прошлого.

— Что ж, это мудро. А в милицию не обращались?

— Нет. Я не верю, что они могут помочь, только душу всю измотают.

— Наверное, вы правы. Ну, ничего, скоро все будет по-другому!, — Кукк ненадолго задумался. — То есть, я так понимаю, что идти вам некуда?

— Вы совершенно правы, господин Кукк, некуда. И деньги у меня закончились.

— Понятно. — Сочувственно закивал головой хозяин. — Видимо, вы так долго стремились на родину своих предков, что теперь, прибыв сюда, совершенно не представляете, как жить дальше. Верно, я говорю?

— Да, прямо в точку попали.

— Но не вешайте нос, Георг, эстонцы всегда помогут эстонцу, вам не дадут здесь пропасть. Ну-ка, расскажите мне о себе поподробнее.

И Проквуст начал рассказывать. Он пил пиво и самозабвенно врал, наполняя мелкими деталями сухую легенду. Скорее всего, у него здорово получалось, потому что Кукк слушал его, чуть ли не со слезами на глазах.

— О! Как я вас понимаю!, — Говорил он, подпирая толстую усатую щеку рукой. — Ваша история очень поучительна, вы поступили как настоящий эстонец, хотя и росли вдали от родины! Я просто обязан помочь вам. Но порядок, есть порядок. Вы позволите взглянуть на ваш паспорт?

Хозяин ресторана долго и внимательно рассматривал документ, с готовностью протянутый ему Проквустом, и, наконец, удовлетворительно крякнув, вернул его обратно.

— Скажите, Георг, что вы умеете делать?

— Практически ничего. После школы я работал разнорабочим в доме офицеров нашего гарнизона и ходил на курсы иностранного языка.

— Да?! Вы знаете иностранный язык?

— Немного, практики было мало. Но я очень старался.

— Английский?

— Да, и еще чуть-чуть немецкий.

— Очень хорошо! Если вы сможете объясняться с нашими иностранными гостями, то я могу предложить вам работу официанта в моем ресторане!

— Но…

— Ничего не бойтесь, научим. Ну, согласны?

— Конечно!

— Отлично. Не против, если я на правах хозяина буду звать тебя на «ты»?

— Сочту за честь и доверие.

— Отлично! В таком случае я до завтрашнего вечера оставляю твой паспорт у себя, а Хелена, моя дочь и помощница, отведет тебя на квартиру. Она маленькая, но уютная и недалеко отсюда. К тому же, я, думаю, тебе в твоем положении выбирать не приходится. Не так ли?

— О, я так благодарен вам, господин Кукк! Вы просто вдохнули в меня жизнь и веру в доброту соотечественников!

— Не за что, Георг, не за что, это мой долг! Я очень рад, что могу первым от имени эстонского народа поприветствовать еще одного будущего гражданина свободной Эстонии! Поздравляю тебя с началом новой жизни. Допивай свое пиво, парень, а я пока схожу за дочерью.

Георг отодвинул от себя пустую тарелку и почувствовал, как слипаются глаза. Ощущая приятную сытость, он обвел осоловевшим взглядом зал. От барной стойки к нему направлялась стройная девушка в синих потертых джинсах и свитере, видимо, это была дочь хозяина. Она деловито направлялась в его сторону, но, случайно встретившись с ним взглядом, вдруг застыла, а Проквуст вздрогнул от мистического ужаса: это была она, та, которую он погубил на далекой Ирии! Те же черные с отливом волосы, овал лица, глаза… Глаза были ее, огромные и испуганные. Девушка беспомощно улыбнулась и, сделав над собой усилие, подошла к столику.

— Здравствуйте, вы Георг?

— Да. — Хрипло ответил Проквуст.

— Вы уже закончили ужин?

— Да.

— Папа сказал, что теперь вы будете у нас работать?

— Да, и я очень благодарен ему за доброту и отзывчивость.

— Да, — кивнула Хелена, — он очень хороший человек. Пойдемте?

Они вышли на улицу. Сердце у Проквуста колотилось так, что, казалось, его слышали редкие прохожие. Он шел рядом с девушкой и понимал, что немеет в ее присутствии. Нет, надо было что-то с собой делать, вдруг он никогда не будет так близко к ней!

— Хелена.

— Да, Георг.

— А почему у вас такое странное имя?

— Почему странное?

— Ну, оно не совсем эстонское. Мне так кажется.

— Правильно, кажется, — засмеялась девушка, — на самом деле меня зовут Лена. Это папа меня так с детства называет. Считает, что это ближе к эстонским именам. Он даже уговаривал меня сменить имя, но я отказалась.

— Оно вам нравится, ваше имя?

— Да, нет, я просто привыкла к нему. А, кроме того, — Хелена тяжко вздохнула, — так меня назвала родная мама. Она у меня была русская, папа недавно признался. Чудак, переживал очень по этому поводу, волновался.

— А вы раньше не знали?

— Нет. Папа про это не рассказывал. Моя мама умерла давно, тогда, когда я еще была совсем маленькой. Папа женился второй раз. Марта очень хорошая, она заменила мне мать.

— У вас есть братья, сестры?

— Нет. Марта так и не смогла родить, хотя долго ходила по докторам. Так что я у них единственная наследница. Георг!, — Девушка опять остановилась. — У вас нет ощущения странности в нашем разговоре?

— Нет. — Соврал Проквуст и опустил глаза.

— Э-э!, — Засмеялась Хелена. — А врать то вы, господин Ратас, не умеете!

— Нет, ну, почему же…

— То есть умеете?!

— Извините, Хелена, что-то я растерялся.

— Нет, Георг, ответьте честно, вам не кажется, что мы уже были знакомы? У меня странное чувство, что я вас знаю много лет. — Она замолкла, потом тихо добавила. — Очень много, много лет.

Девушка вдруг побледнела и сделала шаг назад.

— Георг, почему мне так страшно?! Вы ведь не злой, скажите?

— Нет.

Проквуст взял ее руку. Ладонь была холодна, как лед, он принялся дуть на нее, тереть своими ладонями, потом вдруг прикоснулся к бархатной белизне кожи губами. Девушка вздрогнула, но ничего не сказала и руку не отдернула. Георг поднял на нее глаза. Дыхание у него перехватило, он забыл, что прошли века, что это другая планета, он вдруг поверил, что судьба преподнесла ему чудесный подарок, преклонить колено перед тенью своей давней вины. Проквуст, не выпуская ладонь девушки, опустился на одно колено.

— Не удивляйтесь ничему, Хелена, просто послушайте. Хорошо?

Девушка молча кивнула.

— Я вас искал по всей вселенной! Нет, вру, не искал, не надеялся найти. Но волею рока я нашел вас! Не надо смеяться, Хелена! Здесь, на Земле, мы никогда не встречались, но давным-давно, за много световых лет отсюда, мы были на краткий миг вместе.

— Вы поэт?

— Нет, что вы.

— Но вы так чудесно все это говорите, Георг, что я готова поверить.

— Лучше простите меня, Хелена!

— За что же, мы видимся первый раз в жизни?

— В этой, да. — Проквуст встал и начал говорить безумные вещи, прекрасно осознавая это, но не в силах остановиться. — Я очень виноват перед вами, Хелена, так виноват, что нет мне прощения.

— Но вы его все равно просите?

— Да! Я умоляю простить меня за жуткий поступок… — Георг замолк, не в силах говорить дальше.

— Ну, что же вы замолчали?!

— Не смею, кровь в жилах стынет!, — Выдавил из себя Проквуст.

— Ну, уж нет, я настаиваю! Нельзя отступать!

— Хорошо, — обреченно заговорил Георг, — я скажу, что мучает меня всю жизнь. В вашей прошлой жизни вы были беспомощны, а я был слаб и подл. Я погубил вас, Хелена!

Девушка испуганно увидела в блестящих глазах Проквуста, что это не шутка. Она вырвала руку и строго нахмурилась.

— Георг, вы что, серьезно?

— Серьезней некуда.

— И кем же я была в этой прошлой жизни?

— Пленницей.

— Вашей?

— Нет, что вы. Скажем так, вы были в тюрьме узницей, а я надзирателем.

— Я что, была преступницей?

— Нет, Хелена. В том мире преступниками были люди, выносящие приговоры тем, в ком оставалось человеческое. Они боялись чистоты, искренности, доброты.

— А вы, Георг, как же вы оказались в их рядах?

— Я думал, что таков порядок вещей, я подчинялся закону и играл чужую игру. Но это не умоляет моей вины!

— И это все, что вы можете сказать?

— Все.

— Ну, и задачку вы мне задали. Что же вы от меня хотите, Георг?

— Прощения.

— Хорошо, я вас прощаю.

Словно свежим ветром повеяло в душе Проквуста, глаза налились слезами. Он протер их ладонями.

— Спасибо. Вы сняли с моей души тяжкую ношу.

— Я рада, что помогла вам, Георг, но учтите, что не в моей власти отпускать грехи.

— То есть?

— То есть вам надо сходить в церковь и помолиться. Кстати, вы крещены?

— Нет.

— Так вы еще и безбожник?!

— Нет, я верю в бога!

— Тогда вы должны молиться!

— Но…

— Никаких «но»! Мы обязательно сходим к моему батюшке, он вас окрестит.

— И это будет означать окончательное прощение?

— Мое?

— Да.

— Нет, Георг, вы меня неправильно поняли. Я вас уже простила, но теперь вас должен простить бог. Вы будете меня слушаться?

— Всецело!

— Чудесно! А теперь пойдемте, а то отец будет беспокоиться.

Эстония.

2.

Проквуст блаженно вытянул ноги под одеялом и погрузил голову в глубину подушки. Он очень устал, но спать совсем не хотелось. Завтра у него выходной, и он опять пригласит русскую девушку Аню в кафе, потом они сходят в кино, будут целоваться, а вечером, наверное, опять придут в его холостяцкую комнатку. Надо бы прибраться, неудобно. Впрочем, Аня чувствует здесь себя уже почти хозяйкой. У него с нею редко совпадают выходные, и вот завтра как раз такой день. Они знакомы почти три месяца и, кажется, девушка всерьез в него влюбилась. А он сам? К сожалению, на этот вопрос в душе отзывалась пустота. Нет, девушка была очень милой, но все его думы были связаны только с Хеленой, Леночкой, как он про себя, ее называл. Прошел год, с тех пор как он просил у нее на сумеречной улице прощения. Тогда казалось, что их связало прочной нитью нечто неосязаемое и иррациональное. Но уже на следующее утро Лена пришла за ним совершенно другой, чужой и закрытой. Она словно броню на себя надела и по сей день не снимала. Даже когда она, выполняя свое обещание, водила его в собор Александра Невского, рассказывала об иконах, учила молиться, это железная стена между ними не исчезала. А после того, как зимой его окрестили и надели на него крестик, она отдалилась еще больше. Несколько раз Георг заводил с ней откровенные разговоры, но Лена или отшучивалась или строго заявляла, что эта глупая игра ее больше не интересует. Он ничего не мог поделать. Почти каждый день он видел ее, мог даже мимолетно дотронуться до ее руки, ощутить аромат волос, но в ответ веяло холодом и отчуждением. Проквуст смирился с этим, и теперь ходил в церковь один, прося у бога прощения и искренне желая Хелене счастья. Да, и что он ей мог дать? Ведь рано или поздно он покинет эту планету, так стоит ли еще раз наносить ей рану? Тем более, у нее и жених, кажется, есть. Пусть все будет, как будет! Георг вздохнул и повернулся набок.

Не о том он думает! Не сердечными делами нужно заниматься, а наследием тьмы, испятнавшим его душу. Он своим внутренним чутьем, выручавшим его не раз, ощущал, что времени у него остается все меньше. Регулярно покупая газеты и журналы, кричащие о внеземной угрозе или академически рассуждающие о всяких чудесах, он между строчек видел усиливающееся вмешательство космитов. Он не сомневался, что арианцы уже крутятся вокруг Земли, выслеживая его, вынюхивая среди миллиардов его особенную ауру. А среди людей, словно в его защиту вдруг расплодилось множество одаренных и он терялся среди них. Пока еще успешно, но надолго ли? Обратной стороной такого прикрытия стало необъяснимое для обыкновенного человека внимание со стороны всех этих экстрасенсов, колдунов и других «аномальщиков». Некоторые из них были удивительно чувствительны. Например, он уже давно стороной обходил цыганок, так как те, завидя его, слетались словно мухи, хватали его за руки, лепетали что-то о гадании, а сами беспомощно заглядывали в его глаза, ожидая не то чудес, не то приказов. Проквуст прятал глаза и бежал от них без оглядки, а они кричали вслед: молодой, красивый, у тебя черный лед внутри, иди с нами, согреем. А однажды он обслуживал пожилого старика, седого, с надменным взглядом и с невероятно красивой тростью в ухоженных руках. Пока Георг расставлял тарелки, взгляда не мог оторвать от ее замысловатого резного орнамента. Это не был просто узор, на трости, сплетаясь друг с другом, прятались знаки каббалы. Проквуст не сразу это понял, а когда поднял глаза, тут же наткнулся на пристальный взор посетителя.

— Что вас так заинтересовало в трости, молодой человек? Вы мне чуть салат на колени не опрокинули.

— Простите, засмотрелся, красиво.

— Хотите подержать?

Человек протянул в его сторону серебряный набалдашник, тоже весь в узорах и Георг машинально потянулся рукой к нему, но в туже секунду ощутил, как пальцы невыносимо закололо давно забытым ощущением черного кристалла. Он отдернул ладонь и собрался уходить.

— Куда это вы собрались?, — Остановил его старик.

— Как куда?! Работать.

— Вам не здесь надо работать, молодой человек!

— Простите, но я не понимаю вас. — Смешался Проквуст.

— Бросьте, — старик приблизил к нему свои горящие глаза, — все вы понимаете. Вы больше меня понимаете.

Он изящно, но крепко взял Георга за воротник и потянул на себя. Он явно хотел еще что-то сказать, но внезапно вздрогнул и непроизвольно оттолкнул от себя Проквуста. По морщинистому лицу старика заструился пот, а губы сжались в болезненную ниточку. Он откинулся на спинку стула и с изумлением уставился на Георга.

— Вы кто?, — Прошептал он хрипло, ослабляя узел на галстуке.

— Я официант.

— Да, конечно. — Голос старика звучал глухо. — Знаете, молодой человек, я не буду ужинать, мне что-то стало нехорошо.

Он встал и, бросив на стол крупную купюру, не оглядываясь, тяжелой походкой направился к выходу.

— Вам помочь?, — Крикнул вслед Проквуст, но старик только отрицательно помотал сединами.

Что это было? Вернее кем был этот старик, и что его так поразило в Георге? Проквуст часто думал об этом и пришел к выводу, что совсем плохо разбирается в людях. Среди них бурлило нечто, не затрагивающее его самого, как бы обозначая, что он всего лишь гость на этой планете.

Георг опять вздохнул. Ну, да бог с ними, с людьми, не для разгадок тайн человечества явился он на Землю, а по собственной нужде. Где-то здесь прячется эликсир его освобождения, но какой он, где его искать? Сплошные загадки. И помощи попросить не у кого, даже Друг больше не откликается.

Проквуст зевнул и закрыл глаза. Хоть бы Духа найти, уж он то помог бы. Верес, крикнул он в глубину сна, где ты, сколько можно тебя искать?! Но пространство под веками привычно молчало, клубясь цветными пятнами. Георг уже начал засыпать, когда вдруг на грани предела ощущений почувствовал какой-то далекий всплеск, волна от которого вкатилась в его сон. Это было несомненно послание, хотя смазанное, нечеткое. Неужели зацепил?! Сердце Проквуста бешено заколотилось.

— Верес! Отзовись! Я ищу тебя!

— Да, не ори ты, как оглашенный!, — Раздалось у него над самым ухом.

— Верес, покажись.

— Не могу, все и так вокруг прослушивается, тебя полвселенной разыскивает!

— А что же делать?

— Ты в какой стране?

— В Эстонии.

— Очень хорошо, она маленькая. Больше мне ничего не говори. Будь через неделю в соборе Александра Невского. Знаешь такой?

— Да, я…

— Молчи!, — Сердито перебил его Верес. — Будь там через столько ирийских часов, сколько раз ты сам впервые сделал танец огня. В храм темные не сунутся, не любят они божьи храмы. Ты все понял?

— Да.

— Отлично. Я тебе сам найду. И смени немедленно место своего жительства. Найди какую-нибудь нору и спрячься!

Сон как рукой сняло. Проквуст ошалело сел на кровати, потер глаза. Встал, оделся и принялся кидать в сумку нажитые за год вещи. А он то назавтра свидание запланировал! Воистину, человек полагает, а бог располагает! Георг сел за стол и написал заявление об уходе. Потом взял новый лист и написал:

«Леночка! Нашел своего родственника, он при смерти, срочно уезжаю к нему. Бог даст, свидимся. Счастья тебе, любви такой же, как моя, и спасибо за все! Георг».

Ресторан еще должен был работать, надо передать конверт и не встретить хозяина. Жаль, Кукк расстроится, относится к нему как отец.

Все получилось, как нельзя лучше: когда он зашел в почти пустой зал, за стойкой бара никого не было. Проквуст перегнулся и всунул конверт в ящик стойки, ключ от которой был только у хозяина, и тут же никем незамеченный выскочил за дверь. На улице он машинально двинулся к храму, по пути занявшись математическими расчетами. Итак, ирийский час составляет почти точно полтора земных часа. Белоус поручал ему танец огня сделать три дюжины, это 54 часа, а сделал он только… Проквуст наморщил лоб, вспоминая. Точно, он уснул на траве на двадцать третьем комплексе. Значит, это получается почти 35 часов. А какое же время имел ввиду Верес?! Георг воспроизвел в голове диалог с Духом. Нет, он точно сказал: сколько раз самостоятельно сделал. Что ж, из этого и будем исходить, в крайнем случае, приду второй раз. Так, продолжил Проквуст вычисления, сегодня пятница, в смысле уже суббота. Верес откликнулся мне без десяти двенадцать, отлично, будем считать, что в полночь. Если прибавить 24 часа, то это сутки, то есть полночь с субботы на воскресенье, плюс еще 11 часов, получается, я должен быть в воскресенье в 11 утра в храме! А что там в это время?

Георг задал себе этот вопрос и осознал, что стоит перед ступенями, ведущими в собор. Это я сюда, кстати, пришел, сказал себе Георг и поднялся к доске объявлений. 10.00 — архиерейская встреча и начало божественной литургии по окончании литургии совершение панихид, молебнов, отпеваний, 12.00 — крестины, прочитал он. А что, неплохо получается, народа много будет. Проквуст весело свистнул и зашагал прочь. Он решил, что двинется к автовокзалу. Почти два часа ночи, рейсов там, скорее всего, нет, но зато есть утренние.

Эстония.

4.

Проквуст никуда не поехал. По пути на автовокзал, на одной из улочек он узрел объявление на русском языке: гостиница, баня, сауна, ресторан круглосуточно. Так это же то, что надо! Он постучался в металлическую дверь, обитую обожженными деревянными планками. За нею что-то стукнуло, потом недовольный мужской бас громко чертыхнулся и загремел замками. Дверь приоткрылась и оттуда выглянул сонный глаз.

— Ты кто?, — Спросил бас по-русски.

— Я мыться пришел.

— Пошел ты, здесь не баня!

— Но я хочу еще номер снять!

Загремел замок, и дверь открылась. На пороге показалась огромная фигура охранника в помятом комбинезоне.

— Ты первый раз к нам?

— Да. По улице шел, увидел.

— А чего ночью шляешься, людям спать не даешь?

— Срочно снялся с гнезда, а нового не свил. — Неожиданно для себя сымпровизировал Проквуст. — Переждать надо.

— А бабки есть, мы бесплатный приют не предоставляем?

— Не переживай, друг, на вашу баню хватит. — Усмехнулся Георг. Он весь год по местным меркам неплохо зарабатывал, плюс чаевые в валюте.

— Заходи, братан, нет базара. — Громила отодвинулся, освобождая проход. — Сейчас свет включу. Ты иди вверх по лестнице, там Клава тебя заселит. Толкни ее только, спит, наверное.

Георг уже пошел наверх, а охранник снизу добавил:

— А баня уже остыла. Поспишь, а утром парок организуем.

Проквуст здесь отсиживался с комфортом: в тепле, сытости и заботе. С бессменным охранником, Серегой, они покорешились, выпили для закрепления дружбы. Георг его в баню пригласил, но тот отказался, нельзя пост оставлять. Поэтому, выходя из двери утром в воскресенье, он с легким сердцем оставил у Сергея свою сумку на сохранение и двинулся в храм налегке, чистый, свежевыбритый, но с легким ночным хмелем в голове. Впрочем, от ходьбы туман развеялся быстро. Воскресный город уже проснулся и подавал разнообразные сигналы о том, что уже не спит. Из булочных и маленьких кафе запахло свежей сдобой и кофе. Улочки Таллинна наводнились полусонными людьми с собаками на поводках (непонятно было, кто кого выводил) и пожилыми тетями с сумками, спешащими с утра пораньше за пропитанием. До собора Проквуст добрался без приключений и влился в поток прихожан. Его любимой иконой была икона Богоматери с младенцем. В ней было что-то завораживающее. Первый раз, придя в храм один после своего крещения, он простоял перед ней почти час. К нему даже батюшка подошел.

— С тобой все в порядке, сын мой?, — Участливо спросил он.

— Да. — Очнулся Георг. — Очень красиво, любуюсь.

— Ты не любуйся, а молись, сын мой, тебе пользы больше будет, да, и господу приношение.

С тех пор Проквуст всегда сначала к этой иконе шел, ставил свечки, поминал свою маму, а потом уже направлялся к иконе Спасителя. Он часто приходил в храм. Здесь была особая атмосфера, наполняющая его светом не хуже солнечного. Он крестился, переходил от иконы к иконе, и напряженно размышлял, когда не молился: что он тут делает? Если принять во внимание линейное время, то он старше христианства, но вот стоит здесь и с искренним почтением взирает на иконы, осеняет себя крестом, обращается к богу. Когда его крестили, то батюшка спросил, веришь ли ты в Иисуса Христа, и он, наученный Леной, ответил утвердительно. Для него это было игрой, а сейчас? Может ли он сказать, что верит в Сына Человеческого, земного мессию или просто верит в единого на всю вселенную бога? Ответа на этот вопрос не было, но он его напряженно искал, и верил, что обязательно найдет. А еще он часто задумывался над мудростью рока, ведущего человека туда, где ему следует быть. Особенно остро он ощутил это теперь, когда ожидал возле иконы Вереса. 11 часов только что минуло. Проквуст заволновался. Все ли он правильно рассчитал, состоится ли долгожданная встреча? Из-за его спины вышел худощавый человек в строгом заграничном костюме. Георг его заметил минут двадцать назад, тот переходил от иконы к иконе и ставил свечки, но не крестился. Он слегка поклонился Богоматери с младенцем и зажег перед ней оставшиеся свечи. Губы его что-то шептали. Потом он повернулся к Проквусту, заглянул в него бездонным взглядом и кивнул, как старому знакомому.

— Пойдем, Георг, нам надо поговорить, так, чтобы никто не мешал.

— Верес!, — Прошептал восторженно Проквуст.

— Тихо! Я Смит. Понял?

— Да.

— Куда идем?

— В баню!, — Широко улыбнулся Георг.

Смит одобрительно осмотрел убежище, в которое привел его Проквуст. Когда они появились, Серега уважительно посмотрел на блистающего заграничным лоском спутника Георга и шепнул, что его номер убран, но еще никому не сдан. А рядом свободен большой номер класса люкс. В него Смит и заселился. Теперь они сидели в креслах за маленьким столиком, пили кофе и смотрели друг на друга. Проквуст уже знал, что Дух американец, но сейчас живет и работает в Германии, в городке Мюнстер. Это все, что коротко ему поведал Смит.

— Ну, что же ты молчишь, Гора?

Проквуст вздрогнул от уже забытого имени.

— Ты искал меня, я перед тобой.

— Верес…

— Зови меня Смит.

— Смит, я не знаю с чего начать. С одной стороны меня гложет любопытство, а с другой, у меня есть серьезная проблема, которую я не в силах решить самостоятельно.

— Коротко объясни проблему и объясни, чего ждешь от меня.

— Мой дар заключался в управлении Черным Кристаллом.

— Да. Я слышал об этом.

— Слышал?!

— Вселенная полнится слухами, Георг, — улыбнулся Дух, — особенно о тех, кто утер нос самому сатане!

— Что ж, весьма польщен, только после этого я провалился к нему в преисподнюю, и он оставил на мне свою отметину!

— Я уже заметил на тебе след тьмы.

— Так вот, мне нужно от него срочно избавиться!

— И ты надеешься сделать это здесь, на Земле?!

— А почему нет? Дракон уверен, что в точке бифуркации наибольшая вероятность найти лечение.

— Чар, как всегда, смел в решениях. — Улыбнулся Смит.

— Вы и о нем слышали?!

— Не только слышал, но и имел честь с ним общаться.

— А, понятно!, — Теперь улыбнулся Проквуст. — Голов у него много, и каждая самостоятельна. Впрочем, не это главное, скажите, Смит, у вас есть идеи?

— А почему они у меня должны быть?

— Друг сказал, чтобы я искал вас на Земле.

— Друг? Пошли мне образ… Понятно. Но должен тебя огорчить, Георг, у меня нет рецепта.

— Как же так?! Я так надеялся!

— Ладно, не паникуй, иногда идеи приходят тогда, когда особенно нужны. Для начала расскажи мне все подробно, с самого начала.

И Проквуст приступил к рассказу. Он говорил сбивчиво, иногда излишне подробно, но Смит ни разу его не перебил. Он дал ему уникальную возможность высказаться, не скрывая ни фактов, ни своих чувств. Два часа вещал свою историю Георг и когда замолчал, почувствовал пустоту и громадное облегчение. Дух своим появлением словно связал в единое целое его давнее прошлое и новое невероятное существование. Мог ли когда-нибудь Проквуст предположить, что его жизнь станет фантастическим приключением? Его размышления прервал аккуратный стук в дверь. Георг и Смит переглянулись.

— Кто там?, — Слегка грассируя с иностранным акцентом, откликнулся Смит.

— Извините, пожалуйста, господин Ратас у вас?

— Это охранник. — Проквуст встал и открыл дверь. — Серега, что стряслось?

— Ничего, братан, — зашептал охранник, — все в порядке, только тебя там спрашивают.

— Кто?, — Георг почувствовал, что побледнел: он никак не мог предположить, что о его убежище может кто-то знать в этом городе.

— Да, девушка.

Проквуст беспомощно оглянулся на Духа. Тот пожал плечами.

— Ты кому-то говорил о своем местонахождении?

— Нет.

— Тогда, думаю, надо пригласить гостью, неудобно заставлять даму ждать.

Георг смотрел на удаляющуюся бугристую спину охранника и, затаив дыхание, ждал. Мыслей не было, все заглушали оглушительные удары сердца. По лестнице раздались торопливые шаги. Сердце сжалось от нахлынувшей надежды, в которую невозможно было поверить. Мгновение и в коридоре показалась до боли знакомая фигурка Хелены. Их глаза встретились, и она замерла, словно наткнулась на стену, потом беспомощно улыбнулась, губы хотели что-то произнести, но онемели, и тогда она бросилась ему навстречу. Проквуст утопил ее в своих объятьях и задохнулся в запахе волос. Плечи девушки задрожали, а рубашка на его груди напиталась влагой бесценных слез.

— Ну, что ты, Леночка!, — Причитал он, поглаживая ее плечо. — Я же так люблю тебя!

— Почему ты так ушел?!, — Мокрые от слез глаза вспыхнули гневом.

— Я думал, что не нужен тебе.

— Ах, вот как!, — Хелена оттолкнула Проквуста. — Значит, ты с горя назначаешь свидания с мужчинами?!

Проквуст ошалело уставился на девушку, с трудом вмещая в сознание ее версию событий. Слава богу, что на выручку пришел Дух. Он вышел из двери и галантно поклонился.

— Если не ошибаюсь, это вы Елена прекрасная?

— Да!, — Гордо вскинула головку девушка.

— Очень приятно. Позвольте представиться, Джон Смит, давний знакомый Георга.

— Но вы же иностранец?, — Растерянно произнесла Хелена и покраснела.

— Ну, и что с того?

— Ничего… Простите, кажется, я сморозила глупость.

— Совершенно верно, барышня, — улыбнулся Дух, — но это такие пустяки! Вы же пришли к Георгу?

— Да.

— Ну, и прекрасно. А ты что молчишь, словно язык проглотил?! Приглашай свою гостью в номер, усаживай, спроси, что будет пить.

— А я и так знаю!, — Заулыбался Проквуст. — Леночка любит сухое красное.

— Французское?

— Нет, мистер Смит, я люблю итальянские вина.

— Можно просто, Джон, без церемоний. А такое вино, кажется, в баре было. Я сейчас схожу за ним, а вы тут поворкуйте.

Дверь захлопнулась, и они остались одни. Хелена сидела на краешке кресла, напряженно рассматривая картину на противоположной стене. Проквуст подошел и, опустившись перед ней на колени, взял в руки ее ладони.

— Леночка, я так люблю тебя!

— Я тоже люблю.

— Но почему же ты отталкивала меня?!

— Потому что ты мне всю жизнь снился!

— Ты видела меня во сне?!

— Множество раз.

— И я выглядел так, как сейчас?

— Нет. Я твоего лица ни разу не разглядела, но всегда знала, что ты, это ты. И когда ты первый раз забрел к нам в ресторан, я тебя сразу узнала.

— И оттолкнула?, — Проквуст наклонился и стал целовать ее тонкие пальцы.

— Да. — Хелена высвободила правую руку и погладила его по волосам. — Я всегда была послушной девочкой. Я хорошо училась в школе, я слушалась родителей, и я точно знала, что чудес не бывает. Я долго перебарывала в себе это ненормальное ощущение чуда и, в конце концов, победила. После этого моя жизнь стала ясной и понятной: я помогала папе, общалась с друзьями, боролась за свободу Эстонии, а, кроме того, у меня был жених, из очень приличной семьи, и к тому же сын давнего друга отца. Но так было до твоего появления. Ты совершенно неожиданно и непрошено ворвался в мою жизнь, и все смешалось, весь привычный порядок осыпался пылью к твоим ногам. — Девушка сжала лицо Проквуста ладонями, потянула к себе и впилась в его губы долгим жадным поцелуем. — Я сопротивлялась!, — Закончила она, едва переведя дыхание.

А Проквуст млел, не поднимая век, оберегая под ними последние всплески наслаждения. Он все еще плыл в нирване прикосновения горячих губ, его еще никто никогда так не целовал. Вот оно счастье! Господи!, — Гремело у него в голове, благодарю тебя за этот краткий миг, он один искупает все мои невзгоды, и прошлые, и будущие. Георг открыл глаза и увидел глаза любимой, близко, почти внутри себя самого, они горели огнем любви и одновременно вопрошали: разве так бывает, кто ты, любимый?!

— Леночка, я должен многое тебе рассказать.

— После, любимый…

Сзади скрипнула дверь.

— О, я смотрю у вас полная гармония! Рад, очень рад.

Не обращая внимания на недовольные взгляды влюбленных, Смит торжественно водрузил вино на стол, принес из серванта бокалы, штопором открыл бутылку и разлил багряный напиток. Наконец он закончил неспешные приготовления и поднял глаза на своих гостей.

— Георг, ты похож на камень, очнись, у тебя сегодня самый счастливый день в жизни. Ведь так?, — Пронзительный взгляд Духа мгновенно отрезвил Проквуста. Между тем Смит приподнял перед собой бокал. — Смотрите, как щедро это вино налито красным цветом, воистину оно кровь Земли. — Он осторожно пригубил напиток, удовлетворенно кивнул. — Неплохое вино. Вы, Елена, любите символический напиток из символической страны.

— Джон, — Хелена улыбнулась, — я просто люблю красное сухое вино.

— Нет, сударыня, именно для вас это предпочтение, как мне кажется, не является случайным. Италия — осколок империи, на земле которой два тысячелетия назад пролита жертвенная кровь. Кровь, которая пропитала всю эту планету! Впрочем, о высоком поговорим в другой раз. — Смит качнул своим бокалом. — Ну, что же вы, молодые люди, давайте, отметим вашу встречу!

Они выпили.

— Я заказал ужин в номер, думаю, он нам не помешает. Кстати, Елена, как вы нас нашли в этом укромном месте?

— Я за вами следила.

— От церкви?

— Да.

— А почему сразу не зашли?

— Думала. Несколько раз порывалась уйти, но не смогла. Кроме того, я надеялась, что Георг выйдет.

— Леночка, если бы я только знал, что ты здесь, я бы прошел сквозь стены!

— Не преувеличивай, Георг. — Улыбнулась девушка, тем не менее, довольная услышанными словами.

— А вы напрасно сомневаетесь. — Раздался вдруг голос Смита. — Он и не такое может.

— Это не смешно, Смит. — Строго заметила Хелена.

— А я и не думаю шутить. Скажите, Елена, ваш выбор окончателен?

— О каком выборе вы говорите?

— О выборе между прежней жизнью и жизнью рядом со своим любимым.

— Но я не понимаю, почему я должна выбирать?!, — Хелена сердито поставила бокал на столик. — Я нашла Георга, и теперь никуда его от себя не отпущу. Я пробовала, и теперь точно знаю, что не смогу без него жить, поэтому мы…

— Извините, сударыня, — перебил ее Дух, — но дальнейшее не имеет значения, вы уже сделали выбор.

— Георг!, — Хелена повернулась к Проквусту, сидевшему в мрачной задумчивости. — Что здесь происходит?!

— Суд!, — Коротко ответил он и опять замолк.

— Чей суд?, — Девушка перевела растерянный взгляд на Смита. — Джон, что здесь происходит?

— Ну, по большому счету, можно сказать и так. Георг имеет ввиду ваш суд над ним.

— Мой?!

— Да.

— Ну, ради бога, объясните мне толком, я устала от загадок!

— Георг!, — Обратился к Проквусту Дух. — Рассказывать?

— Рассказывать. — Хриплым голосом отозвался тот.

— Видите ли, Елена, ваша несомненная ментальная связь с Георгом тянется из древних времен и дальних расстояний. Неспроста вы многократно видели своего любимого во сне, это…

— Простите, Джон, — Хелена вдруг страшно побледнела, — откуда вы знаете про мои сны?!

— О, сударыня, я специалист по снам. Вот и Гора может это подтвердить.

— Гора?

— Да. Это его последнее имя или, если хотите, статус. Означает: идущий к солнцу. Под этим именем его знают хоравы, очень интересный вид космитов, которые в настоящее время осуществляют надзор за Солнечной системой от имени Совета Цивилизаций.

— Вы говорите о пришельцах?!, — Прошептала Хелена.

— Именно, о нас, о пришельцах.

Девушка вскочила, сжала маленькие кулачки так, что, костяшки побелели. Ее губы шевельнулись, но не издали ни звука. Она опять села и с трудом сдерживая гнев, произнесла:

— Нет, Джон, я не уйду, я дам вам высказаться, но ты, Георг, — она хмуро посмотрела на него, — можешь забыть обо мне навсегда, если всё это глупый розыгрыш!

— Это не розыгрыш, Леночка. — Проквуст виновато улыбнулся. — Земляне слишком заняты своими проблемами и поэтому игнорируют остальной космос, а в нем тоже есть жизнь. Скажи, если на Земле есть жизнь, то почему ее не может быть на других планетах?

— Я как-то не думала об этом. — Хелена запнулась. — Так что же, значит, пришельцы есть?

— Конечно, есть. — Смит подлил в бокалы вино. — Давайте сделаем по хорошему глотку этого доброго вина, и я продолжу рассказ.

Все молча выпили. Дух достал из внутреннего кармана красивую коробку и, вынув из нее коричневую сигарету, вопросительно взглянул на девушку.

— Курите, Джон, — махнула рукой Хелена, — и мне дайте.

— И мне тоже!

Смит церемонно одарил всех сигаретами. Закурили.

— Валяйте, Джон, рассказывайте дальше, я готова слушать.

Дух склонил голову в поклоне.

— С удовольствием. Жизнь во вселенной сложнее схем, выстраиваемых вашими самыми изощренными учеными, и в тоже время, проста и логична. Нет ничего удивительного в том, что две судьбы встретились на одной планете и сплелись в такой прочный узел, что он держит вас и в следующих жизнях, даже на другой планете.

— Вы о нас с Георгом?

— Совершенно верно.

— Далеко в глубинах космоса, около звезды, едва видимой отсюда, кружится планета Ирия, на которой вы жили в одно и тоже время. Я не буду вдаваться в подробности, думаю, Георг сам их расскажет, скажу главное. Так получилось, что вы, Елена, стали жертвой, которая определила судьбу вашего любимого.

— Я погибла?

— Да. Вернее ваше тело погибло, а разум был уже практически мертв задолго до этого.

— Но это ужасно!

— Да.

— А кто палач?

— Я палач!, — Проквуст взглянул в глаза своей любимой и понял, что теряет ее. Но он ожидал такого исхода и заранее с покорностью смирился с этим уничтожающим возмездием. Господь едва одарил и тут же превратил свой дар в бесценную потерю. — Я был большой маленькой дрянью, Леночка…

— Так, может быть, ты ее и остался?!, — Холодно отозвалась Хелена.

— Может быть. — Проквуст не отвел взгляда от ее колючих глаз. — Тебе меня судить, как присудишь, так тому и быть.

— Ты меня любил тогда?

— Да. Ты была первой во всех отношениях, и я полюбил тебя, несмотря на то, что ты была всего лишь живой куклой.

— Ты меня убил?

— Да.

— Почему?, — Тихо спросила девушка, закрыв глаза ладонями.

— Страх за собственную жизнь. Меня грозились убить, выбор был между собственной и твоей жизнью.

— Ты выбрал свою?

— Да, хотя мне кажется, что угроза моей жизни не была фатальной, но тебя бы все равно убили. Не я, другой.

— И чего ты ждешь от меня, Георг?

— Прощения и любви.

— А ты достоин их?

— Нет.

— Позвольте, друзья мои, вмешаться. Не знаю, как насчет любви, эта категория меня не касается, а вот прощения Георг заслуживает, он, между прочим, спас целую планету!

— Георг, это правда?

— Да. Но я не герой, Леночка, просто это мой рок, и я ему следую.

— Не верьте ему Елена, он скромничает. Этого «не героя» объявили на двух планетах святым, а еще его разыскивает Темная Империя, потому что считает его своим антисвятым.

— Как это?

— А так. Они вбили себе в голову, что у Георга есть то, с помощью чего они смогут обмануть бога.

— Но это невозможно!

— Я тоже так считаю, но у них собственное мнение. Арианцы очень упрямы.

— А что же им нужно от Георга?

— Его душа. Елена, не делайте глаза такими круглыми, они у вас и так огромные, я сказал о душе образно. Вы понимаете меня? Отлично. Видите ли, в ауре Георга есть след самого дьявола. Да, взгляните сами!

Дух протянул в сторону Проквуста открытые ладони, и тот засветился ярким прозрачным золотом. Это сияние было бы безупречным, если не черная размытая клякса, плавающая среди света. Хелена вдруг непроизвольно потянула к ней руку, но Смит свел ладони, и все исчезло.

— Елена, вы безрассудны!

— Я не знаю, как это получилось.

— Зато я догадываюсь! Это ведь не черная дыра, как нам кажется, а буквально дыра, ведущая в недра тьмы. Это она потянула вас к себе, Елена!

— И что это значит?!, — Испугалась девушка.

— Не волнуйтесь, сударыня, это не значит, что вы не можете дотрагиваться до своего любимого…

— Зато это значит, — перебил Смита Проквуст глухим голосом, — что Леночка может оказаться ключом к этой чертовой дыре!

— Очень точное определение, Георг.

— Джон, так Георг на Земле прячется от Темной Империи?

— Не совсем так, он и прячется, и пытается найти лечение.

— Милый, — обернулась девушка к Проквусту, — так это из-за меня тебя пометил рогатый?

У Георга навернулись слезы и он опять рухнул перед Хеленой на колени. Они обнялись и замерли. Смит заулыбался.

— Как же приятно смотреть на влюбленных! Знаете, молодые люди, я вам завидую.

— Почему, Джон?, — Девушка подняла на него блестящие влагой глаза.

— Потому что я прожил десятки земных жизней, но никогда не любил. Меня любили, а я нет, мне не дано.

— Но это же ужасно!

— Нет, не надо преувеличивать. Разумом я понимаю, что такое любовь, и этого мне достаточно. Я не болею оттого, что не умею любить, так как никогда этого не умел, и у меня нет воспоминаний, ни хороших, ни плохих, по этому поводу.

— Джон, вам надо молиться! Надо просить у господа любви!

— Молиться?, — В унисон переспросили Проквуст и Смит, переглянулись и глубокомысленно замолчали.

— Вы чего молчите?

— Секунду, Елена, мы думаем.

— Я сказала что-то не то?

— Нет, что ты, Леночка!, — Георг поцеловал ее в щеку. — Просто ты подсказала нам идею, которую мы ждали!

— Идею молиться?!

— Вот именно, молиться!, — Смит вальяжно встал и, шагнув к девушке, торжественно поцеловал ей руку. — Понимаешь, Елена, Георга нужно освободить от отметины дьявола, потому что арианцы рано или поздно его найдут, поэтому времени у нас немного.

— А что будет, если эти темные схватят Георга?

— Арианцы весьма преуспели в вопросах тонких энергий, поэтому уверен, что они найдут способ вытянуть сатанинский след наружу, и тем самым впустят тьму в этот мир. Близлежайший участок вселенной может пострадать, а уж Земле точно придет конец.

— Смит, для меня всегда есть выход на крайний случай!

— Ты о самоубийстве?

— Да.

— Милый, да ты что?! Это же грех великий! Ты теперь крещен и должен нести крест, пока душа руки поддерживает!

— Хорошо сказано! Елена, вы воистину бесценный член нашей команды. — Смит повернулся в сторону мрачного, словно туча, Проквуста. — Так что, Георг, суицид из головы выкинь! Тут я целиком и полностью согласен с Еленой, ты должен пройти свой путь до конца, иначе предашь собственный рок. Ты понимаешь меня?

— Да, Джон, понимаю. Что ж, остается только молиться.

— Георг, но для изгнания нечистого твоей молитвы мало!

Проквуст и Смит вновь переглянулись.

— Почему?

— Потому, Джон, что самый сильный праведник может изгнать из души демона, но не дьявола!

— Елена, вы не просто прекрасны, вы еще безмерно мудры! Вы правы, сатану может погнать только сам господь…

— А, следовательно, след тьмы может стереть след света!, — закончил за него мгновенно повеселевший Проквуст.

— Совершенно верно, Георг.

В дверь раздался стук.

— А вот и наш ужин. — Сказал Смит.

Эстония.

6.

После ужина они пили кофе и ели мороженное. О делах не сговариваясь, больше не говорили, Смит рассказывал разные смешные истории, и все дружно смеялись, словно он был великим комиком. А потом Проквуст пересел к своей возлюбленной на диван и положил ей на колени голову. Она прикрыла ему глаза ладошками и уже через минуту почувствовала, как он ровно и размеренно задышал. Она удивленно приподняла руки.

— Надо же, уснул!

— Ради бога, Елена, не будите его! Всегда себя считал властителем снов, а с ним еле справился. Мне стоило больших трудов, навести на Георга сон и, боюсь, ненадолго.

— А зачем?

— Нам надо поговорить тет-а-тет.

— Хорошо, Джон, но секретов от Георга у меня нет.

— Нет проблем, сами решите, что ему рассказывать.

— В таком случае, я слушаю вас.

— Елена, прежде всего, позвольте спросить, а что вы намерены дальше делать?

— Как что?! Я буду во всем помогать Георгу.

— Похвально. А вы понимаете, что это связано с опасностью для жизни?

— Меня это не остановит.

— В таком случае, сможете ли вы сообщить отцу по телефону, что срочно куда-то ненадолго уезжаете?

— Но к чему это? Он не будет перечить нашей любви, ему нравится Георг.

— Боюсь, что ваш отец может быть одним из наблюдателей арианцев.

— Что это еще за глупости?!

— Елена!, — Смит озабоченно покачал головой. — Ну почему вы никак не поймете, что ваша обычная, прежде такая понятная жизнь, уже в прошлом?

— Но при чем тут отец, почему вы, не видя его, не зная, обвиняете, чуть ли не в предательстве?!

— Ради бога, сударыня, не волнуйтесь, я все сию минуту объясню, если вы мне дадите эту минуту.

— Хорошо, Джон, говорите, я буду слушать молча.

— Ни в коей мере я не хотел обидеть ни вас, ни вашего отца. Я не сомневаюсь, что он чудесный человек, если у него такая дочь, но дело не в его душевных качествах, а в общей ситуации вокруг вашей планеты. Не буду объяснять, Георг сам вам все расскажет, начну с главного. Вы, земляне, даже представить себе не можете масштабов вмешательства космитов в вашу цивилизацию. Земля издавна находилась под наблюдением космитов, и это вполне нормально во вселенной, потому и существует общее правило невмешательства в жизнь цивилизаций, не достигших уровня контакта. Я прожил на Земле множество жизней…

— Простите, Джон, но я не вполне понимаю, что значит, «прожил множество жизней»?

— Все очень просто, Елена, я рождаюсь, как человеческое дитя, живу, как человек, а потом, в тот или иной момент ко мне приходит память и осознание своей истинной личности. Я нейтральный наблюдатель одной из очень развитых цивилизаций. Я понятно объяснил? Отлично. Так вот, во все годы любой из моих жизней присутствие космитов было умеренным, а за пару последних лет все вдруг поменялось: вмешательство выросло лавинообразно и приняло почти неприкрытые формы. Это открытое неповиновение древним устоям нашей вселенной и я всю голову изломал о возможных причинах. Теперь все встало на свои места: виновник всего этого вселенского переполоха, вот он, лежит и мирно спит на ваших коленях.

— Вы хотите сказать, что все эти летающие тарелки, жуткие пришельцы и похищения связаны с Георгом?!

— Совершенно верно. Темная Империя получила информацию, что он скрывается на Земле и теперь ищет его. Именно поэтому число похищенных перевалило за десятки, если не сотни, миллионов людей. По некоторым данным ваших же уфологов, каждый десятый житель Земли похищался космитами.

— И все это ради поимки Георга?!

— Да.

— Не могу поверить!, — Хелена озадаченно покачала головой. — Многие мои друзья увлекаются НЛО, аномальными проявлениями, собирают свидетельства. Никто из них не сомневается, что инопланетяне существуют и посещают Землю. Я часто становилась невольной участницей бурных дискуссий о целях пришельцев, какие только идеи не высказывались! Но чтобы вся эта вакханалия разродилась из-за одного человека?!

— Увы, Елена, но это так. Ваш любимый волею рока оказался на острие судеб многих цивилизаций вселенной.

— Невероятно!, — Хелена помолчала, обдумывая услышанное. — Скажите, Джон, а вы меня не разыгрываете? Может быть, вы искусный гипнотизер и решили надо мной посмеяться?

— Зачем?

— Откуда я знаю?! Может вы маньяк?!

— Ну, вот, приехали! Каких доказательств вы от меня требуете, Елена? У меня нет космического корабля, нет перепонок и копыт, есть только внутренняя сила. Вот смотрите.

Дух пристально посмотрел на пустое кресло, в котором прежде сидел Проквуст. Под его взглядом оно вздрогнуло, дернулось, и вдруг плавно взлетело под потолок. Чуть покружившись по комнате, оно подлетело к ванной комнате, дверь в нее открылась, кресло влетело внутрь и приземлилось в ванной. Смит устало вздохнул и обернулся к Хелене.

— Ну, что скажете, Елена, похоже это на гипноз?

— Откуда я знаю?!, — Ответила раздраженно девушка. — Скажите лучше, Джон, какое отношение все это имеет к моему отцу?!

— Самое непосредственное: я подозреваю, что он был похищен и в нем находится чип контроля внешней среды.

— Но он совершенно обыкновенный человек!

— Внешне, да, а внутренне, не совсем. Ваш отец скрытый интуитив и он очень чувствителен к энергетике высших астралов. У Георга по этому поводу нет никаких сомнений, а он в этих вопросах не ошибается. Он мне просто сказал об этом, как о своем наблюдении, не делая никаких выводов, но я то знаю, что чаще всего подобные свойства к человеку приходят после контактов с космитами. Такой человек ничего не помнит, поэтому не может и предполагать, что, попав в лапы арианцев или их союзников, ему вживляется крохотный приборчик, который настраивает организм ничего не подозревающего человека на повышенную чувствительность к энергетике, аналогичной энергетике Георга. Так что очень большая вероятность, что ваш папа неосознанно может быть Георгу опасен.

— А что такого особенного в энергетике Георга?

— Предполагаю, что в нем есть след всех миров многомерья вселенной, поэтому вблизи его можно легко распознать.

— Ну, если мой папа работает на пришельцев, тогда почему же он его не сдал год назад?

— Просто Георг хорошо скрывает себя, Елена. Представьте на мгновение миллионы сигналов от десятой части землян о всяких подозрительных людях. Ни один компьютер на первичном уровне не выделит из этой каши ничего определенного, ему нужны дополнительные сигналы.

— Какие, например?

— Ну, я не знаю. — Смит задумался. — Допустим, вы придете, и все расскажете отцу, после этого ждите летающую тарелку.

— А что толку, Георг ведь за это время может уйти?

— Да, но останетесь вы, та, которую он любит!

— То есть, теперь и я объект охоты?

— Пока, наверное, нет, ведь они еще не располагают о вас информацией. Но будьте уверены, Елена, рано или поздно они об этом узнают. Кстати, а ваш папа знает, что Георг уволился?

— Нет, его на прошлой неделе не было, на рыбалку с друзьями ездил, наверное, уже вернулся домой.

— Очень плохо!

— Но почему, Джон?!

— Потому что два события войдут в его сознание одновременно: внезапное исчезновение Георга и ваш быстротечный отъезд, например, к подруге.

— С подругой. — Машинально поправила его Хелена.

— Вот видите! Эмоциональный всплеск вашего папы, если у него есть встроенный чип, станет сигналом, которые привлечет внимание компьютера.

— Неужели такие пустяки могут кого-то заинтересовать?

— Могут, сударыня, еще как могут! Ведь арианцы пишут не земные хроники, и ищут не золото, а конкретного человека. Внешне его не отличишь от остальных, только внутри у него бурлит океан светлой энергии, собранной с разных концов и миров вселенной. Как иначе, кроме как через ощущения отголосков этой энергии, искать его?

— Так что же мне делать, Джон?!

— Придется вернуться к отцу и пожить рядом с ним, как ни в чем не бывало.

— Но это невозможно!

— Почему?, — Искренне удивился Смит.

— Потому что скоро должна быть моя свадьба!

— Какая свадьба?!, — Раздался сонный голос Проквуста. Он сел и потянулся. — Смит, вы так старались, что я решил поспать, но в общих чертах я слышал все, о чем вы говорили.

— Вот и доверяй молодежи, по-хорошему ведь баюкал. — Проворчал Дух и махнул рукой. — Ладно, слышал, так слышал, меньше объяснять придется. Что делать будем?

— Сначала разберемся со свадьбой. — Проквуст взял ладонь девушки и приложил ее к груди. — Леночка, слышишь, как сердце бьется?

— Да. — Тихо ответила девушка.

— Если выйдешь за другого, оно взорвется от горя!

— Я знаю.

— Так что же делать?, — Озабоченно вмешался Смит.

— Я сейчас позвоню Юлле, она меня прикроет.

— Очень хорошо, — вмешался Георг, — но как же все-таки со свадьбой?

— Свадьбы не будет. — Твердо сказала Хелена.

— Тогда, Леночка, — Проквуст рухнул перед девушкой на колени, — прошу твою свободную руку отдать мне!

— Ты делаешь мне официальное предложение?

— Именно так!

— Хорошо, я согласна!

— Отлично, для отца это будет еще больший эмоциональный всплеск!, — Проворчал Смит, тем не менее широко улыбаясь при виде целующихся Елены и Георга.

— Ничего, Джон, я знаю, как урегулировать данный вопрос. Папа знает, что я не люблю Маргуса.

— Все равно я ревную!, — Еле слышно, но грозно прошептал Проквуст.

— И напрасно! Я Маргуса с детства знаю, а тебя всего год. Если бы была моя воля, то…

— Елена прекрасная!, — Перебил ее Смит. — К счастью, в этом мире не все зависит от нашей воли, поэтому лучше приберечь некоторые слова в устах, чтобы они в них растворились, не родившись.

Хелена стыдливо опустила глаза и покраснела.

— Спасибо, Джон.

— Не за что.

— Георг, извини.

— Не за что. Смит прав, сначала и мне надо было бы уста на замке держать.

— Отлично, друзья, не будем на этом больше останавливаться, давайте вплотную займемся планированием.

Эстония.

7.

Наконец-то они остались вдвоем! Проквуст лежал с открытыми глазами, разглядывал блики на потолке, слушал шум ночного города и гнал от себя любые мысли. Георг просто впитывал в себя мгновения счастья, вновь подаренные ему судьбой. В данный момент его не волновало, что будет с ним и с Еленой дальше, к настоящему это не имело никакого отношения, потому что в нем безраздельно царили девушка, доверчиво спавшая у него на плече, ее волосы, источающие неземной аромат и ее теплое тело в объятьях. Георг вновь и вновь благодарил бога за двойную награду искупления и любви, большего он даже пожелать не мог!

Девушка под его рукой вдруг зашевелилась, что-то забормотала, и повернулась на другой бок. Жарко, наверное, улыбнулся Проквуст. Спать совсем не хотелось. Он сел на кровати. В свете Луны, щедро лившей свет в комнату, на тумбочке блеснули заморские сигареты, подаренные Духом Елене. Фотограф, любезно вызванный охранником поздним вечером, сфотографировал их и в соседнем свободном номере отпечатал фотографии. Дух принял их еще чуть влажными, щедро расплатился с фотографом, заодно отобрав у того негативы, и взял в руки свою трость. Прежде чем галантно откланяться, Смит кинул на стол пачку американских денег и строго предупредил, чтобы Проквуст не смел покидать это убежище. А девушке ласково посоветовал утром явиться к отцу. Жаль, лучше бы они спокойно нежились здесь, ожидая приезда Смита с новыми документами на него и Елену. Георг давно уже поражался легкости, с которой Дух брался за сложнейшие дела. Из его холодных глаз просто веяло уверенностью и могуществом. Разве может, обычный человек, будь он хоть тридцать раз богатый иностранец, пообещать новые документы через четыре дня?! Просто чудеса какие-то! При первой же возможности, решил Георг, надо будет подробно расспросить Смита о его земных приключениях.

Проквуст потянулся, накинул на себя джинсы и рубашку. Чуть постояв в раздумьях, он вытащил из пачки две сигареты, прихватил из холодильника две банки пива, и крадучись вышел из номера. В коридоре было светло и пусто, ночь баюкала тишину, и поэтому он шел тихо-тихо, хотя точно знал, что на этом этаже кроме них, никто больше не живет.

Охранник долго не отзывался на тихие стуки Проквуста, но когда он, заспанный, чертыхающийся отворил дверь и увидел гостя, тут же заулыбался.

— Георг! Здорово, что пришел, заходи, сейчас чайку сварганим.

— А пивка?, — Проквуст поставил запотевшие банки на стол.

— А с удовольствием! Только чай пиву не помеха. Садись братан, начинай говорить, я же вижу, тебе надо.

— Ты прав, Серега, еще как надо! Я ведь чуть не проскочил мимо своего счастья!

Георг рассказывал этому здоровенному парню с бритым загривком, слушавшему его с необычайным участием, о том, что, едва попав в Эстонию, встретил девушку своей мечты, о том, что она его сначала поманила, а потом оттолкнула, и о том, как он сейчас невероятно счастлив. Серега участливо кивал, расспрашивал о подробностях и искренне радовался за друга. Внезапно зазвонил телефон. Охранник, поморщившись, взял трубку.

— Да. Угу. Нет проблем, выпустим. — Он хлопнул трубкой по аппарату. — Ты не уходи, я ворота только открою, клиент выезжает. Посиди тут, я скоро.

Не успел охранник уйти, как в дверь раздался тихий стук.

— Да. — Машинально отозвался Проквуст.

Дверь открылась и в комнату вошла Эльвира. Георг ее сразу узнал. Сегодня она была еще более шикарна, чем год назад. Девушка растерянно оглядела Проквуста.

— Простите, вы новый охранник?

— А вы постоянный клиент?

— Очень нетактично!, — Надула губки Эльвира. — Так, где же охранник?!

— Сергей вышел на минуту. — Уклончиво ответил Георг.

— Ну, что ж, передайте ему. — Девушка протянула ключи от номера. Она уже собиралась уходить, но в дверях обернулась и спросила. — Скажите, а мы с вами не встречались?

— Был бы счастлив, но, к сожалению…

— Хм. — А вы изменились. — Глаза Эльвиры сделались колючими. — Георг, кажется? Не хорошо обманывать.

— Простите, но я действительно не помню…

— Не прощаю, такую как я, мужчины не забывают!

Девушка дернула оголенным плечом, платье с блестками зашлось волной. Проквуст увидел в окно, как она вышла во дворик и уселась в иномарку. Ему показалось, что глаза Эльвиры увидели его и недобро сверкнули.

— Вот стерва!, — раздалось над его ухом. — Змеюка шипучая. — Охранник бросил свою связку ключей на стол. — Машка ключи от номера оставила?

— Да, — Проквуст протянул массивный брелок, все еще зажатый в руке. — Только ее зовут Эльвира.

— Щас!, — Смачно выдал Сергей. — Это она для клиентов звучная и созвучная, а для меня Машка. Вообще-то из девок она самая вредная, но, я слышал, больше всех зарабатывает, недаром вечно с иностранцами ошивается.

— Понятно. — Кивнул головой Георг. Разговаривать дальше расхотелось. — Серега, я пойду, пожалуй, может смогу заснуть.

— Давай. — Охранник широко зевнул. — Я тоже на боковую, пока начальство не явилось.

Проквуст шел в номер и ощущал странную липкую неприятность после неожиданной встречи с Эльвирой. Казалось бы, оснований нет, но эта случайная встреча его очень насторожила. Он остановился у коридорного окна и прислонил лоб к холодному стеклу, под ложечкой сосало беспокойство. Георг принял решение и вошел в номер.

— Леночка! Вставай. — Он бережно потряс девушку за плечо. — И береги глаза, я включаю свет.

— Георг, милый, что случилось, на улице еле светает?!

— Не знаю, любимая, но чувствую, что что-то случиться. Поверь, моя интуиция меня не разу не подводила. Вставай, срочно уходим.

Елена оказалась настоящей боевой подругой: без лишних слов и суеты она была готова через десять минут. Проквуст между тем осмотрел окно, выходящее во внутренний дворик и понял, что даже если удастся спуститься со второго этажа, это ничего не даст. Он задумался, потом сел в кресло и закрыл глаза. Погладив внутри себя комок солнечного огня, и словно глотнув порцию волшебного эликсира, он мысленно представил своего нового друга-охранника. Получилось не сразу, картинка то убегала, то подергивалась мутной рябью. Только тренироваться было некогда, приходилось напрягаться изо всех сил, ведь речь шла не только о нем, но и о его любимой! После мысли о Елене, пелена мути спала, Георг ясно увидел Сергея. Он мирно посапывал, уткнувшись в стенку. Это было то, что нужно! Теперь Проквуст почти наверняка знал, что нужно делать. Он приблизился к охраннику вплотную и зашептал в ухо, словно заклинание: встань, открой дверь и спи дальше. Тот сначала не реагировал, но потом вздрогнул, и ошалело сел на кровати. Он явно не понимал, что его разбудило, и оттого вид имел весьма растерянный. Но вот выражение его лица переменилось и прониклось озабоченностью. Сергей бодро вскочил, схватил ключи и отпер входную дверь. После этого он с блаженным видом рухнул на узкий диван и мгновенно уснул. Проквуст открыл глаза и увидел перед собой испуганную Елену.

— Милый, что с тобой?! Ты весь в испарине, сидишь, на мой голос не отзываешься!

— Потом объясню. Леночка, срочно уходим, пока путь свободен!

Они тихо и быстро прошмыгнули по гостинице, и выбежали на пустую, светлеющую утром, улицу. Георг захлопнул за собой дверь и повернулся к своей подруге.

— Куда двинемся?, — Спросил он шепотом.

— Я знаю куда! Ювеналий не откажет нам в приюте!

Они прошли метров сто, как Проквуст неожиданно даже для самого себя юркнул за угол дома и втащил Елену за собой. Аккуратно выглянув, они увидели, как к гостинице бесшумно подкатила большая черная машина. Из нее вышли две крупные человеческие фигуры в черных костюмах. Они позвонили в дверь.

— Леночка, срочно уходим!

— А кто это?

— Люди в черном. Потом объясню.

Они вбежали в чужой палисадник, миновали маленький садик, перелезли через забор и вышли на параллельную улицу. Перед изумленной Еленой мелькнули две собачьи будки, из глубин которых на них с недоумением и испугом взирали псы, не смевшие даже пикнуть. Девушка чувствовала, как окаменели пальцы Георга на ее запястье. Он словно в полузабытьи вел ее сквозь просыпающийся город, и редкие прохожие не замечали их! Они петляли по узким улочкам, иногда пересекая уже пройденные ранее. Елена испугалась, вдруг с Георгом что-то случилось от перенапряжения, и он заблудился?! Она попыталась задать вопрос, но Проквуст резко, так что с висков брызнули капли пота, мотнул головой и глухо сказал:

— Молчи, Лена, не мешай!

Они вновь ходили по улицам, постепенно удаляясь из старого города и все глубже погружаясь в гущу спешащих на работу людей. Потом они резко свернули вглубь жилых домов, там, в одном из дворов, Проквуст, наконец, остановился. Он дышал, словно загнанная лошадь и растерянно шарил вокруг взглядом. Девушка подхватила его под руку.

— Георг, милый, — жарко зашептала она, — чем тебе помочь?

— Сесть. — Еле слышно ответил Проквуст.

Недалеко возле подъезда трехэтажного дома стояла потертая людьми и временем скамья. Елена бережно подвела к ней Проквуста и усадила. Прислонившись к жесткой спинке, Георг закрыл глаза и прошептал:

— Ищи такси, теперь можно.

Елена взглянула на часы: пол седьмого. Где искать такси, она не имела понятия, да, и денег не густо. Впрочем… Она заглянула в сумочку и увидела в ней пачку долларов. Получается, что деньги у них есть! Она аккуратно вытащила две бумажки, этого хватит, чтобы половину Эстонии проехать, и оглянулась. Оставлять Георга надолго было нельзя. Внезапно справа за углом заработал двигатель легковой машины. Елена сломя голову бросилась туда, и почти не удивившись, увидела такси, открытый капот и водителя, подливающего что-то в двигатель.

— Извините, вы свободны?

Водитель чуть не выронил из рук пластмассовую канистру.

— В каком смысле?

— В смысле ехать.

— Надо же, — удивленно покачал головой мужчина и захлопнул капот, — не успеешь из дома выйти, а клиент уже тут как тут. Куда ехать-то?

— В Пайду.

— Да? Путь не близкий, сколько платить будете?

— Двести долларов хватит?

— Двести?! Хватит, еще и останется, садитесь.

— Одну минуточку.

— Что такое?

— У меня за углом мужу плохо, помогите посадить его в машину.

— Так это тогда не ко мне, а в скорую помощь.

— Мне стыдно, но это не болезнь…

— Перебрал что ли?

— Ну, да, вчера просидели допоздна, спали мало.

— Ну, что ж, тогда ведите к мужу. — Водитель вытер руки тряпкой. — А чего в такую рань поднялись?

— Очень спешим.

Видимо ответы Елены мужчину удовлетворили, а может быть, просто мысль о двухстах долларах помогла забыть о лишних вопросах, во всяком случае, он деловито подхватил Проквуста под руки и повел к машине. Хорошо, что тот не совсем отключился и кое-как двигал ногами, бормоча что-то нечленораздельное. Водитель усадил Георга за свое кресло, подождал, пока усядется Елена и, повернувшись, спросил:

— Деньги при себе?

— Вот.

— Очень хорошо, тогда с богом.

Елена тоже очень устала, поэтому, как только за окном замелькал загородный пейзаж, она прислонилась к Проквусту и почти мгновенно уснула. Проснулась она от поцелуя, которым наградил ее Георг. Она ответила, а потом вдруг резко откинулась, заметив в зеркале заднего вида глаза водителя.

— Да, вы не смущайтесь, девушка, я случайно на вас посмотрел. Это хорошо, когда муж с женой целуются.

Георг с Еленой переглянулись и невольно заулыбались.

— Скажите, а до Пайды далеко еще ехать?

— Километров пятьдесят.

— Леночка!, — Проквуст обнял девушку и потянул ее к себе. Чмокнув ее в щеку, он зашептал ей на ухо. — Ювеналий твой друг?

— Можно сказать и так.

— А сколько ему лет?

— А зачем это тебе знать? Ты что, ревнуешь?

— Еще как!

— Ну, и напрасно! Ювеналий дальний родственник отца. Когда я была маленькая, каждое лето гостила у него на хуторе. Он не просто мой друг, а еще и духовный наставник.

— Так он живет не в самой Пайде?

— Нет, в стороне.

— Это очень хорошо. Скажи, Леночка, Ювеналий священник?

— А с чего ты взял?

— Ну, уж очень имя мудреное, а потом ты сама сказала: духовный наставник.

— Ты прав, Георг, Ювеналий священник, только он уже давно на пенсии.

— А разве у священников бывает пенсия?!

— А как же! Они ведь тоже стареют. — Елена задумалась. — Впрочем, я слышала, что пенсии им могут отменить. Приедем к Ювеналию, он сам все расскажет.

— А он живет один?

— Нет, одному ему было бы трудно. Он живет в доме, в котором родился, в семье своей старшей дочери.

— А жена?

— Жена умерла много лет назад, я еще маленькая была. Помню, как он плакал у нас дома после похорон.

— Леночка!, — Тихо позвал Георг девушку после некоторого молчания. — На этом такси к нему ехать нельзя. Скажи водителю, чтобы за мостом сразу остановился и сходи в лес.

— Разве это лес?

— Все равно исчезни на пять минут. Не делай круглые глаза, я не собираюсь его убивать! Кстати, давай сюда двести долларов.

Машина остановилась, и Елена спустилась с насыпи к реке, туда, где кусты были повыше. Водитель вышел, потянулся, закурил. Протянул Проквусту пачку.

— Закуришь?

— Спасибо. — Георг взял сигарету и окунул ее в подставленный огонек.

— Хорошо вчера погуляли?

— Что? Ах, да, очень хорошо.

— Перебрал?, — Не то снисходительно, не то одобрительно пробасил водитель.

— Да. — Проквуст виновато развел руками. — Встретились со студенческими друзьями. Много лет не виделись, вот и выпили, как в молодости.

— Понятно, можешь дальше не рассказывать.

— Скажите, а до Пярну еще далеко?, — Проквуст спросил и пристально посмотрел в глаза водителю.

Тот недоуменно повернул голову, но, наткнувшись на колючий взгляд, застыл. Немая сцена продолжалась минуты две. Мужчина вздохнул и, словно очнувшись, ответил.

— До Пярну? Да почти рядом.

— Значит, мы скоро доедем?

— Конечно!

— Вот и хорошо, тогда высадите нас около автовокзала.

— Нет проблем, садитесь.

Водитель сел в машину, Проквуст хлопнул одной дверцей, потом второй, после чего подошел к открытому водительскому окну. Профиль водителя был суров и неподвижен.

— Мы уже сели, вы везете нас в Пярну, на автовокзал, вам все понятно?

— Конечно, домчим быстрее ветра!

— Когда приедете, получите оплату. — Георг сунул доллары под козырек ветрового стекла.

Водитель невозмутимо кивнул, завел двигатель и быстро поехал по пустынному шоссе.

Эстония.

8.

Они добрались до Пайды без приключений, на обычном рейсовом автобусе, остановка которого находилась в паре сотен метров перед мостом. В городе они перекусили и, поймав частного извозчика, направились к цели своего путешествия. Хутор Ювеналия стоял на границе леса в окружении высоких ветвистых деревьев. От дороги к нему вела старая грунтовая дорога, заросшая травой, между которой петляла утоптанная тропинка. Она ныряла под деревья и поворачивала вдоль забора, сложенного из плоских желтых камней. За забором стоял большой одноэтажный дом под выцветшей черепицей, и длинный амбар, покрытый плотными, потемневшими от дождей и времени, вязанками соломы. Пейзаж дышал таким покоем и тишиной, что Проквуст даже остановился, любуясь на него.

— Что, красиво?

— Очень! Наверное, здесь хорошо сидеть на крыльце и размышлять о смысле жизни.

— Ты, прав, Георг, батюшка Ювеналий любит пофилософствовать.

— Леночка, а кто отец Ювеналий по национальности?

— Эстонец.

— Как, православный священник эстонец?!

— Ничего странного в этом нет. — Засмеялась Елена. — Да, отец Ювеналий чистокровный эстонец, но это нисколько не мешает ему быть православным, также как нескольким поколениям его предков.

В это время их беседу прервал звон цепи, и едва слышимое утробное рычание, донесшееся из-за забора. Георг остановился и настороженно посмотрел на Елену.

— Батюшка всегда любил собак, а когда жил в городе, завести не мог. Теперь у него их целых три, — она улыбнулась, — а может, уже и четыре. Насколько я помню, ту, что на цепи, — девушка кивнула на забор, — зовут Реха, она самая первая и самая злая.

Они подошли к аккуратной калитке с электрическим звонком. Елена нажала на кнопку. Прошла минута, две, три. Дом безмолвствовал. Девушка виновато посмотрела на Проквуста.

— Странно, обычно он всегда дома. Георг, нужно подождать.

— Вообще-то, здесь лучше не отсвечивать. А что если мы войдем внутрь, батюшка очень рассердится?

— Нет, что ты, он добрый! Только мы войти не сможем.

— Это почему же, замков на калитке нет.

— Там живые замки бегают, с зубами и клыками.

— Причина только в этом? Ну, тогда пошли.

Проквуст смело толкнул калитку и перешагнул порог. Елена испуганно замерла, но из-за забора не доносилось ни звука.

— Леночка!, — Донеслось до нее. — Что же ты, не отставай, а то эти три чудища рассердятся.

Елена вошла и увидела, что сбоку от дорожки из плоского известняка, ведущей к дому, сидят рядком три здоровенных пса, тяжело дышат и смотрят злыми глазами. Особенно непоседливо вел себя самый большой, лохматый, на длинной цепи, со слюной, падающей на землю. Проквуст и Елена прошли по дорожке и поднялись на застекленную веранду, внутри которой стояли стол, стулья и даже старый диван, то есть было весьма комфортно. Проквуст присел на скрипучий диван и усадил рядом свою любимую. Они просто и естественно стали целоваться, словно только и ехали для этого через полстраны.

Только часа через два по гравию дорожки зашуршали шаги. Скрипнули доски на крыльце, и в веранду вошел высокий, худощавый старик в пыльной, если не сказать, грязной, рясе. Он хмуро посмотрел на незваных гостей.

— Здравствуй моя девочка, всегда рад тебя видеть, только день сегодня печальный.

— Что случилось, батюшка?!

— Беда случилась. — Ювеналий бессильно опустился на стул. — Пайдеского Успенского храма больше нет, сгорел сегодня ночью. Только — только возродили служения в нем, и вот, все огонь поел.

Елена вскочила, прижав руки к груди.

— Господи, да как же такое могло случиться?!

— Вот, дочь моя, случилось. — Старик тяжело вздохнул. — Не к добру это. Предвижу я, что тяжкие испытания ожидают веру православную в Эстонии!

— А что, храм подожгли?, — Не удержавшись, спросил Проквуст.

— То одному богу известно. Двести лет стоял, а теперь одни головешки остались! Думал я, что до смерти служить господу при храме буду, а оно вон как все повернулось. — Ювеналий расправил складки на скатерти, покрывающей маленький столик, потом поднял тяжелый взгляд на Георга. — А ты, сын мой, кем Леночке приходишься?

— Это мой жених!, — тут же вставила Елена.

— Да? Помню, помню, тезка мой, твой отец, говорил мне, что нашел тебе жениха. Только сдается мне, что это не тот. — Он кивнул в сторону Проквуста. — Зовут то тебя как?

— Георг Ратас. — Проквуст встал, чувствуя себя под пристальным взглядом батюшки, словно под рентгеном. — Простите, батюшка, а почему вы решили, что я не тот?

— Потому что ты совсем не похож на свою фотографию, где вот она, — Ювеналий кивнул на девушку, — с Маргусом обнимается.

Проквуст невольно нахмурил брови.

— Георг, не вздумай ревновать!

— Не буду. — Проквуст улыбнулся. — Хотя очень хочется.

— Ну, что ж, молодежь, бог вам судья. Коли любите, так и несите свою любовь, словно чашу драгоценную.

Елена радостно подскочила к батюшке и обняла со словами благодарности.

— Ладно, не благодари, мы с тобой еще поговорим, а пока иди, посмотри там, на кухне, приготовь что-нибудь. А ты, Георг, — остановил он вставшего Проквуста, — здесь со мной посиди, не надо женщине мешать. Иди, иди Леночка, не съем я твоего суженного.

Ювеналий рассматривал Георга, постукивая пальцами по столу. Проквуст терпеливо молчал и размышлял, почему он вызвал к себе столь пристальное внимание, только потому, что Леночка назвала его женихом? При этой мысли у него из сердца разлилось тепло, на губы набежала улыбка.

— Значит, Георгом тебя зовут?

— Да.

— И откуда ты?

— В каком смысле?

— Ты ведь в Эстонии недавно?

— Да, а как вы догадались?

— А не знаю, вижу просто, что не с этой ты земли родом.

Проквуст при этих словах вздрогнул, уж слишком двойственно они звучали.

— Вы правы, я год, как приехал из Союза.

— Понятно. Православный?

— Теперь, да. Благодаря Леночке крещен был в храме Александра Невского.

— Хорошо. — Ювеналий тряхнул бородой. — Молодец девочка. Ну, это мы еще обсудим, а пока скажи мне начистоту, почему вы сюда так неожиданно приехали? Только не ври! Вынь крест! Хорошо, а теперь целуй и клянись правду говорить.

Проквуст не смел отказать этому странному старику и машинально проделал то, что он просил. Только после того, как он вновь спрятал свой крестик за пазухой, до него дошло, что он поклялся говорить правду перед богом! Как же теперь ему быть?!

— Что молчишь, тяжела правда?

— Очень.

— Все равно говори!

— Мы приехали к вам скрываться, нас ищут.

— Вас?! А Леночку то за что?!

— Только из-за того, что со мною рядом оказалась. Если в руки преследователей попадет, меня шантажировать будут. Мне бы ее в надежное место спрятать, а самому через несколько дней придется уехать.

— Надолго?

— Не знаю, батюшка, но к Леночке обязательно вернусь, я ее больше жизни люблю.

— Хорошо, если так. Преследует тебя кто, милиция?

— Официально я не в розыске, но искать меня могут любые должностные лица.

— Это какой же мафии ты насолить так успел?!

— Космической.

— В каком смысле?

— В прямом. Вы взяли с меня страшную клятву, теперь я не могу врать, поэтому и говорю, все как есть.

— То есть за тобой гоняются космические пришельцы?

— Да.

Старик вдруг сжал большой костлявый кулак и бабахнул им по столу.

— Не ври, окаянный, ты клятву дал!

— А я и не вру. — Обиделся Проквуст. — Вы же просили правду.

— А ты не болен на голову, сын мой?

— Нет, я совершенно здоров. — Георг рассердился. — Вот вы, земляне, меня поражаете своей инертностью мышления. Миллионы свидетельств о НЛО, куча статей о контактерах, а вам все мало. Ну, скажите, отец, почему столь огромная вселенная должна быть пуста? Вы что, всерьез думаете, что только человеческим разумом ее можно наполнить?

— Хм. — Старик озадаченно потер бороду. — Да, не уж то, правда?

— Клянусь господом.

— А вот ты, Георг, говорил: «вы, люди». Как-то странно это звучит, ты то сам кто?

— Сейчас я человек.

— Так, а раньше?

— А раньше я жил на другой планете. И Леночка там жила.

— Так это тебя она во сне все время видела?

— Она вам рассказывала?!

— А как же! Ну, и дела!, — Старик встал. — Удивил ты меня, сын мой, обдумать я должен. Пошли в дом, чаю попьем.

Во время вечерней трапезы выяснилось, что все семейство Ювеналия (в миру Андрес Йообик): дочь Айно, ее сын Тоомас и его жена Линда с пятилетним сыном Яаном — правнуком Ювеналия, отбыли неделю назад на побережье в дом отдыха. СССР разваливался, и заводские профсоюзы становились все добрее и лояльнее к рабочему, особенно, если он эстонец, выдали путевки на всю семью. Через неделю они должны вернуться. Все эти новости Елена буквально вытягивала из Ювеналия, тот отвечал отрывисто и коротко, то и дело, поглаживая свою бороду.

— Георг, — шепнула она, глядя на глубоко задумавшегося батюшку, — ты что, все ему рассказал?!

— Не все. Только то кто я и кто нас преследует.

— Ну, ты даешь!

— Пришлось. Батюшка с меня клятву на кресте взял, не смог утаить.

— Хватит шептаться!, — Прервал их бас Ювеналия. — Я размышления завершил и готов принять твою правду. Но скажи мне, Георг, даже если ты один из них, то почему тебя преследуют твои соплеменники?

— Нет, батюшка, они мне не соплеменники, они чуждые и холодные, духом и телом. Наши преследователи входят в состав Темной Империи. Они не веруют в божью благодать, хотя знают, кто он и что он есть. Исполненные гордыней, они хотят обойти проклятие божье, лишившее их потомства.

— Ну, хорошо, а ты то тут при чем?

— Они считают, что я ключ к их возрождению.

— Ты?!, — Ювеналий откинулся на спинку стула и озадаченно тряхнул головой. — Да чем ты можешь им помочь?!

— Я ни чем. Им нужен ни я, а отметина Сатаны на моей ауре. Этим кусочком тьмы они надеются заменить искру божью.

— Но это невозможно!

— Я знаю, и мои друзья знают, но объяснить арианцам, что они ошибаются невозможно, они мыслят по-другому.

— А нельзя им всучить эту твою отметину, пусть с ней маются, раз у них все равно ничего не получится?

— Ни в коем случае, батюшка!, — Вскричала Елена. — Они начнут мучить Георга, как же иначе они смогут получить к отметине доступ?!

— Леночка, спасибо за защиту, но страшны не мои мучения, что я значу для жизни вселенной?! Страшно, что пятно тьмы, — это проход нечистому в наше пространство, это разрушение и смерть для окружающего мира. Я не знаю, почему и каким образом это пятно удерживается в моей ауре и не увеличивается, но от него нужно избавляться.

— И как же ты собираешься это делать?

— Не могу сказать, батюшка Ювеналий, прости.

— Ладно, не говори, я за тебя помолюсь. Ты мне вот что скажи, как там во вселенной, в бога веруют?

— А как же, обязательно.

— И молитвы творят?

— Да, бывает.

— Грешат?

— Да, не без этого.

— Странно, ты же говорил, что они о боге знают, зачем же грешат, коли знают?!

— Гордыня, батюшка, плюс могущество великое, оттого и пренебрежение к всевышнему рождается.

— Понятно, искушение всегда было и будет, на то нам покаяние и дается. Георг, ну, а Христа, господа нашего, во вселенной знают?

— Нет, батюшка, пока не знают.

— Да, как же так?!

— Батюшка Ювеналий, — вмешалась Елена, — но ведь и бога единого только евреи в начале познали. Надо просто рассказать всем о жертве Иисусовой.

— Это правильно. — Ювеналий пристально посмотрел в глаза Проквусту. — Сын мой, Георг, обещай мне, что истину о Христе проповедовать будешь! Тогда молиться за тебя буду непрестанно.

Проквуст растерялся, он никак не рассматривал себя в роли проповедника. Он кивнул священнику и попросил отправить его спать. Ювеналий отвел его в небольшую гостевую комнатку и, погрозив пальцем, предупредил:

— Смотри, в моем доме блуда не потерплю!

А Георг и не помышлял об этом. Последний разговор лег вдруг на него такой тяжестью, что, казалось, стало трудно дышать. Он почувствовал, что коротким кивком согласия с простыми словами земного священника взвалил на себя неподъемную ношу, отказаться от которой, было невозможно, а нести предстояло до конца дней своих. Что я наделал, вопрошал себя Проквуст, как смел я, согласится, не будучи сам до конца уверен?! Он верил в господа единого, но так и не нашел окончательный ответ о Христе. Кто он, миф, ставший явью, или человек, ставший мифом? Проповедуя о нем, надо нести веру свою, а было ли ее у него в достатке?!

В дверь тихо постучали.

— Да. — Облегченно откликнулся Георг.

Дверь отворилась и в комнату впорхнула его Леночка, а за нею в проеме возник силуэт Ювеналия. Девушка присела на кровать и обняла Проквуста.

— Милый! Батюшка нас готов повенчать!

Георг сел на кровати и схватив руки любимой, принялся их целовать.

— Это правда?, — Спросил он у Ювеналия.

— Да разве ей откажешь!, — Проворчал старик. — Вцепилась в меня крепче волкодава. Я ей говорю, не могу без родительского благословения, а она и слышать ничего не хочет. Вот, пришли к тебе сказать, что завтра в Свято-Троицкий храм в Тюри едем, я договорюсь о таинстве, если бог поможет. Так что скажешь, жених?

— Я счастлив, батюшка, лишь корю себя, что не сам попросил о том!

— Ну, что ж, благодари свою суженную.

Георг и Елена слились в долгом поцелуе.

— Ну, все, хватит, спать пора. — Ювеналий шагнул и, взяв девушку за руку, оторвал ее от Проквуста. — Молите господа, чтобы завтра вас навеки соединил, если души врозь жить не могут.

Дверь закрылась. Проквуст вновь остался наедине со своими мыслями, но теперь они были легки, воздушны, и прежняя тяжесть не казалась больше обузой, напротив, он внутренне отбросил всякие сомнения, жертва Иисуса в любом случае достойна вселенского признания. Даром что ли вокруг Земли столько цивилизаций крутится? Они ищут здесь то, не зная что, вот он им и подскажет, где возможно прячется истина, лишь бы господь его от черной скверны избавил.

Сон наваливался с неимоверной скоростью. На самой грани сознания Георг успел крикнуть в темноту под веками: «Верес!», и тут же увидел себя лежащим на зеленой поляне, окруженной березами. Он зажмурился от яркости разлитого вокруг солнечного света, который легко проникал сквозь него, грея и наполняя энергией.

— Эй, поосторожнее!, — Раздалось за спиной.

Проквуст обернулся, сзади на деревянной резной скамье восседал господин Смит собственной персоной со своей неизменной тростью.

— Да, это я, друг мой, ты же звал меня?

— Звал.

— Я пришел, а ты с бешенным усердием принялся вкушать от моего изобилия. — Дух красноречиво обвел вокруг тростью.

— Извините, Джон, машинально получилось.

— На здоровье. — Дух махнул тростью, перед ним возникла еще одна скамья. — Садись, Георг, поговорим. Кстати, зови меня, Смит, это мое истинное имя.

— Хорошо, Смит. — Проквуст сорвал травинку, растер ее пальцами, понюхал. Потом поднялся и уселся перед Духом.

— Пахнет?

— Ага! Чудесно пахнет, зеленой свежестью и солнечным ветром.

— Ну, ты просто поэт! Впрочем, не будем отвлекаться, расскажи о последних событиях. Я ведь в гостиницу даже не заходил, до того темные в ней наследили.

— А с Сергеем все в порядке?

— С охранником? Все нормально, если не считать, что он теперь нашпигован.

— Понятно. Жаль, хороший был парень.

— Не расстраивайся, он им и остался, они же тебя ищут, им он не нужен.

Проквуст отряхнул ладони и принялся рассказывать о последних событиях. Дух внимательно слушал, время от времени, постукивая тростью по земле. В конце рассказа Георг поведал ему о том, что завтра венчается и о том, что земной священник назначил его вселенским миссионером.

— Что ж, поздравляю, — ухмыльнулся Дух, — женитьба тебе не помешает, да, и поручение попа мне очень нравиться. Сам я до этого не додумался.

— До чего?, — Не понял Проквуст.

— До простой мысли, которую я искал, а ты принес. Видишь ли, я в общей сложности уже не одну сотню лет ищу ответ, что, собственно, особенного в этой периферийной планете и теперь ты вдруг запросто приносишь такое откровение!

— Простите, Смит, но я до конца тебя все равно не понимаю. Перед тем как сюда направиться, я долго разговаривал с Чаром, и он мне рассказал о точке бифуркации, сосредоточенной на Земле. Дракон говорил, что грядут изменения вселенского масштаба, и они начнутся отсюда, поэтому и избавления от сатанинского шрама я прибыл искать именно сюда. Но я не понимаю, почему пожелание священника, пусть даже очень хорошего и достойного человека, так вас взволновало.

— Георг, так ты не понял, чего он от тебя хотел?!

— Ну, почему же? Он взял с меня обещание проповедовать Иисуса Христа за пределами Земли.

— И ты дал такое обещание?, — Дух подался вперед, вдавив своим телом трость в грунт.

— Да, так получилось…

— Ты пообещал нести миссионерское бремя, не будучи до конца уверенным в его истинности?!

— Выходит, что так. — После паузы ответил Проквуст. — И это меня страшно гнетет.

— Нет, ты все-таки остался мальчишкой. — Смит усмехнулся. — Обмануть ты не можешь, а выполнять обещание не в состоянии?

— Вы очень точно выразили мое состояние.

— Ладно, Гора, не переживай, ты не ошибся, дав свое обещание. Я свидетельствую, что Иисус не миф, а реальный человек, погибший на кресте ради спасения многих. Ты смело можешь объявить вселенной хотя бы об этом.

— Вы видели Христа?!

— Нет. — Грустно покачал головой Дух. — Этого не довелось. Но я жил в Иудее в его времена, торговал пергаментом, чернилами, был по-своему счастлив. Ко мне в лавку часто заходил человек по имени Иуда, он был родом из города Кериота. Очень приятный молодой человек, искренний, не умеющий лгать. Мы с ним часто мило беседовали. Однажды я его спросил, зачем ему столько пергамента, и он, подумав, честно признался, что описывает встречи со своим Учителем, Иисусом из Назарета. Тогда то я и услышал впервые о будущем Христе.

— И вы не пошли к Иисусу?!

— Нет. — Смит пожал плечами. — Видишь ли, Георг, во все свои земные воплощения, я бывал очень разным человеком, и мое пробуждение случалось в разном возрасте. Иногда я вспоминал себя молодым, а иногда уже преклонным старцем. До сих пор не могу найти каких-либо закономерностей в этом, кроме версии о промысле божьем. Видимо, он и меня включил в круговорот коррекций, поэтому я лишь следую собственному року. До той поры, пока я обычный человек, я не в состоянии определить очередную коррекцию. Только потом, после осознания себя, вспоминая и сравнивая, я постигал прямое божественное вмешательство в историю человечества.

— И вы можете привести конкретные примеры?!

— Конечно! Когда-нибудь, я расскажу тебе обо всем подробно. А тогда, в Иудее, я был зрелым сорокалетним человеком, имеющим семью, достаток. Георг, я был обычным для тех времен обывателем, как, по-твоему, я должен был относиться к восторженным волшебным рассказам юноши?

— Думаю, скептически.

— Именно так и было. Зато я хорошо относился к нему самому, тем более что он всегда щедро платил за мой товар, поэтому я слушал его с интересом и ничем не выражал недоверия. А однажды он пришел ко мне ранним утром весь в слезах. Я принялся его расспрашивать и утешать, а он только лил слезы и качал головой. Наконец, горе, видимо, переполнило его, и он признался, что должен предать своего любимого человека — Учителя. Я удивился, спросил, зачем он это будет делать, если не хочет?! А он опять расплакался и сказал, что приносит себя в жертву ради еще большей жертвы. Я сказал, что не понимаю его, а он ответил, что ему ночью было видение. Ему явились два сияющих неземным светом ангела и обязали его предать своего Учителя, ясно сказав, что тем самым он выдает его на смерть и поругание. Я же его любимый ученик, — кричал Иуда, — Иисус и отец мне, и брат, и друг, что он подумает обо мне, что подумают все остальные?! Ну, почему у меня потребовали отдать не мою жизнь, а честь?! После этого его слезы вдруг высохли, а в глазах появилась обреченная решимость. Иуда тихо сказал, что выполнит свое предназначение, пусть даже его проклянет всяк живущий сейчас и живущий после. Потом он посмотрел на меня и сказал: не уходи никуда, я принесу тебе свои записи, спрячь их. Уже выходя из лавки, он повернулся и добавил: знаешь, что самое страшное? То, что я могу спасти друга, но предам бога. — Дух замолчал, задумавшись.

— Смит, — вернул его из воспоминаний Проквуст, — Иуда принес свои записи?

— Нет, больше я его не видел. Только через несколько дней я узнал о самозванном царе иудейском, распятом на кресте. А потом пошли слухи о его воскрешении. Так что, Георг, Иисус не миф, он был человеком!

— А стал ли он богом, действительно ли воскрес?

— Ты хочешь сказать: был ли он изначально богом? Тебе ли, выпускнику школы Церкви Рока не знать, что богом нельзя стать, им можно только быть?!

— Ну, хорошо, я сказал не так, но все-таки: воскрес или нет?

— А вот это уже, Георг, должен быть твой личный выбор! Ты ведь к нему за помощью собрался, не так ли?

— Так.

— А как же без веры?

— Без веры нельзя.

— Ну, так уверуй! Тогда и проповедовать не будет в тягость.

— Легко сказать, это то же самое, что заставить себя полюбить!

— Думаю, что это и проще и труднее одновременно. Следуй своему пути, Гора, и ты обретешь истину.

— Спасибо, Смит, мне стало легче и яснее.

— Хорошо, я рад тебе помочь. А теперь слушай: послезавтра в три часа ночи ты с Еленой должен стоять на дороге, напротив своего хутора. За вами приедет большая и красивая американская машина, водитель передаст тебе заграничные паспорта и авиабилеты. В них уже открыта виза в Мексику. Вещи с собой не берите, я вам багаж подготовлю.

— Смит, как вы все это проделываете? Мне порою, кажется, что вы могущественны, словно джин из восточной сказки!

— Спасибо, Георг за добрый отзыв, мне приятно. Что касается моих возможностей… Как бы тебе объяснить?, — Дух замолчал, собираясь с мыслями. — Понимаешь, я так часто и давно живу на этой планете, что уже имею круг своих почитателей и последователей. Нередко это весьма влиятельные люди или не менее влиятельные их потомки. Когда-нибудь мы еще поговорим на эту тему. Теперь о вашем путешествии: вы едете в Санкт-Петербург.

— Куда?, — Удивился Проквуст.

— Ты что, не слышал?

— О чем?

— О референдуме. Все, считай, что Ленинграда больше нет. Впрочем, разве это важно? Главное, что около часа дня вы должны быть в аэропорту Пулково. Кстати, о деньгах: оставь себе триста долларов, от остальных, те, что не истратил, избавься.

— Что значит, избавься?

— Тебе границу с такой суммой пересекать нельзя, понятно? Деньги можешь отдать кому угодно, это неважно. Я надеюсь, что вы сможете проскользнуть незаметно, граница с Россией до сих пор фактически отсутствует. В Дюссельдорфе будет пересадка, я проконтролирую ваше прибытие. А теперь возвращайся.

Смит встал и подал Проквусту руку. Георг удержал его ладонь.

— Подождите, Смит, мне кажется, что мы не договорили.

— О чем именно, Георг?

— Вы упоминали об откровении, которое я вам принес, но я так и не уяснил, в чем оно состоит!

— Не расстраивайся, Гора, придет время, и ты все узнаешь. Удачи тебе. Кстати, отец Елены чист, я проверял, у него от природы сверхчувственные способности, зато его вторая супруга Марта носит в себе арианский жучок. Думаю, что он вас завтра непременно благословит. Надеюсь, Елена будет рада.

— Еще как! Но Смит, как же он узнает?!

— Узнает! Ты забываешь, что я лучший специалист по снам!

— А как же Марта?!

— О Марте не волнуйтесь, она к маме в деревню уехала.

Эстония.

9.

Андрес Кукк провел сегодняшний понедельник в хлопотах. Хелена очень хорошо поработала, все было в порядке, но пока заменить его полностью не могла. За неделю накопилось немало текущих забот, которые мог решать только он сам. В квартире никого не было. Жена все еще гостила у мамы. Наверное, обиделась на меня за то, что уехал надолго, подумал он и усмехнулся, ничего, отойдет. Не найдя дома дочери, Андрес не очень-то удивился, Хелена была взрослая девушка и нередко ночевала у подруг. Он твердо был уверен, что его Хеленочка никогда не допустит ничего недостойного, а раз так, то пусть веселится, пока молода и свободна. Кукк покопался в записной книжке и подошел к телефону.

— Алло? Это госпожа Айно? Очень приятно, здравствуйте. Вы не скажете, моя Хелена не у вас? Что, поехали с Юлле заниматься пропагандисткой работой? Вот врушки, наверняка, сбежали с парнями кататься на машинах! Вы им верите? Ну, тогда я не прав. Когда обещали быть? Во вторник или среду? Очень хорошо, спасибо и до свидания.

Андрес положил трубку, потянулся так, что суставы хрустнули, и побрел в ванную. Весь недельный недосып, радость общения и ежедневная выпивка навалились на него вдруг враз. Сил разве что и оставалось, привести себя в порядок и в кровать. Как же хорошо бросить усталое тело в чистую постель, утонуть в мягкости подушки…

Он не помнил, видел ли сны, но, открыв глаза, тут же их зажмурил и потер кулаками. Опять открыл. Что за наваждение?! Он лежал в траве, а вокруг шумели листвой березы. Кукк приподнял голову. Час от часа не легче! Напротив него сидел на скамье и улыбался тот назойливый иностранец, который сегодня так горячо благодарил за ужин, что даже обнял его. Кукк подобные фамильярности не любил и с клиентами не сближался больше, чем необходимо для ведения бизнеса, поэтому этот, с тростью, его просто взбесил. Как он там представился? Ах, да, Смит. Правда, надо отдать должное, заплатил он щедро.

— Здравствуйте, дорогой Андрес. Будьте любезны, поднимайтесь и присаживайтесь напротив.

Кукк встал и изумленно застыл, иностранец слегка двинул тростью и перед ним возник накрытый изысканными блюдами стол, вместо скамьи появились два стула с резными деревянными спинками.

— Вы меня сегодня так приятно накормили, что я решил ответить вам тем же. Садитесь. — Дух откупорил бутылку и разлил красное вино. — Давайте, выпьем за встречу.

Кукк вздохнул: опять пить! Но отказывать было как-то неудобно. Он сел, молча поднял бокал, пригубил вино. Вкус был изумительный!

— Как вино?

— Сказочное!

— Вы попали в точку, мистер Кукк. — Дух повел головой. — Вас не удивляет этот интерьер?

— Конечно, удивляет. Последнее, что я помню: я лег спать в своем доме.

— А вы и сейчас там.

— Как это понимать?

— А очень просто: вы уснули, а я зашел к вам в сон и пригласил в свой.

— Разве такое возможно?!

— Такое не все могут, это редкий дар: управлять снами.

— Удивительно. — Проговорил Андрес и машинально отхлебнул вина. — Господин Смит…

— Можно просто Джон.

— Спасибо. — Кукк развел перед собой руками. — Вы хотите сказать, что все изысканное изобилие, ваше чудесное вино, мне снятся?!

— Да. Согласитесь, не отличить от реальности.

— А как же запахи, Джон? Я где-то читал, что во сне можно пережить многое, там только запахов нет.

— Врут. Все дело в старании. Андрес, можно я вас буду так называть?

— Пожалуйста, никаких возражений.

— Угощайтесь! Вы можете вкусить здесь все, получить изысканное удовольствие, а самое главное, ни на грамм не поправиться!

— Что ж, не откажусь, ну учтите, Джон, я сам ресторатор и толк в еде знаю!

— Сочту за честь узнать ваше мнение.

Некоторое время они ели. Вернее ел Андрес, а Смит в основном потягивал вино.

— Да, — тяжело вздохнул Кукк, — давно так не чревоугодничал. — Он хитро посмотрел на Духа. — Мистер Смит, а теперь скажите честно, что вам от меня нужно?

— Ваше профессиональное мнение об этом столе.

— Джон, бросьте! Стол великолепный, блюда невероятно вкусные, но ведь не за этим вы пришли ко мне в сон?

Кукк умолк, давая возможность ответить Смиту, но тот лишь молча улыбался.

— Молчите? А может быть вы демон искуситель?!, — Эта мысль, внезапно пришедшая Кукку в голову изрядно его взбудоражила.

— Ну, что вы, Андрес! Успокойтесь, я не нечистая сила.

— Перекреститесь!

— Пожалуйста!

— А почему вы креститесь наоборот?!

— Что значит, наоборот, я всегда так крещусь!

— То есть вы католик?!

— Ну, не католик, а протестант, но какое это имеет значение?

— Для меня имеет!

— Андрес, неужели вы настолько нетерпимы, что не хотите даже разговаривать с таким же, по сути, христианином?!

— Да нет, почему же. — Смутился Кукк. — Я готов разговаривать с кем угодно, моя вера все равно непоколебима. Скажите, Джон, а к какому реформаторскому течению вы относитесь?

— Я принадлежу к англиканской церкви. Слышали о такой?

— А как же! Они у нас в Эстонии миссию открыли.

— А вы откуда знаете?!

— В православную церковь хожу, проповеди слушаю.

— Понятно. Но, уважаемый Андрес, я не собираюсь, вести теологические споры, я вам просто принес новости.

— Какие новости?, — Насторожился Кукк.

— О Елене…

— Что с Хеленой?!

— Ничего плохого, что вы вскочили, Андрес?! Ваша девочка жива и здорова, просто она завтра венчается.

— Что значит, венчается?!

— Замуж выходит.

— За Маргуса?

— Нет, За Георга Ратаса.

— Что?!, — У Кукка дыхание перехватило от возмущения. — За моего бывшего официанта?!

— Но он же вам нравиться.

— Голь перекатная…

— Зато человек хороший.

— Да, это верно… Джон, а что это вы так за него ходатайствуете?! Он что, тоже протестант?

— Ну, что вы, Андрес?! Георг православный, но при этом он все равно мой давний друг. Он мне говорил, что очень переживает из-за невозможности получить ваше благословение.

— А с чего он взял, что я его дам?

— Но вы же знаете, что Елена не любит Маргуса.

— Это кто же вам сказал?

— Ваша дочь.

— Да?, — Кукк задумался. — А почему она сама мне не позвонила?

— На хуторе Ювеналия нет телефона.

— Так они там?!

— Да.

— И этот иуда принял их и собирается венчать?!

— По их великому настоянию.

— Да, что за спешка такая?!

— Их преследуют.

— Кого, Хелену?!

— И ее тоже.

— Да что же она такого совершила, чтобы ее преследовали?!

— А разве гонениям подвергают только тех, кто заслуживает?

— Это верно. Но все-таки, кто их преследует?

— Зло. Вернее те, кто, желая себе добра, намерены впустить его в наш мир.

— А вы голову мне не морочите?

— Зачем?

— Ну, я не знаю, может, вы маньяк?

— Господи, как же вы похожи со своей дочерью! Андерс, вы же верите в бога, не так ли?

— Конечно!

— Значит, вы не должны исключать наличие зла.

— Так то оно так. — Засомневался Кукк. — Но одно дело жизнь, другое дьявольские козни, я всегда представлял их отвлеченно, как бы в параллели к нашему обычному существованию.

— И напрасно. Дьявол всегда себя прячет.

— Джон, я…

— Простите, Андерс, но я не могу вам рассказать больше того, что сказал. Поверьте, это для вашей же безопасности, не хватало, чтобы мне пришлось еще и вас прятать!

— Неужели все настолько серьезно?

— Более чем.

— И уже ничего нельзя изменить?

— Нельзя.

— А чем я могу помочь?

— Моральной поддержкой, своей любовью. ХХХХ

— Скажите, Джон, что со мной происходит, почему я столь легковерен? Вот вы рассказываете жутко странные вещи, а я вам верю. Это что, гипноз?

— Ни в коем случае! А то, что вы назвали легковерием, на самом деле доверие двух хороших людей. Не надо иронично улыбаться, я говорю не ради хвастовства, я лишь констатирую факт. Понимаете, во сне человек теряет оковы тела, ему легче увидеть дурное, и труднее спрятать дурное в себе, все как бы наружу вылезает, иногда самое сокровенное. Я чувствую, как ваш здравый смысл сопротивляется услышанному, поэтому кое-что еще поясню. Вы никогда не замечали, что в вас есть некоторые необъяснимые способности? Например, при первой встрече вы можете определить, скажем так, качество человека, хороший он или плохой, добрый или злой. Скажите честно, это ощущение вас хоть раз в жизни подвело?

— Если честно, то, нет.

— Вот видите!, — Смит встал. — Мне было очень приятно с вами побеседовать, но вам пора просыпаться, иначе вы не успеете в Пайду.

— А мы еще увидимся когда-нибудь?, — Спросил Кукк, пожимая протянутую руку.

— Возможно.

Все исчезло, Андерс раскрыл глаза и уставился в темноту ночной комнаты.

— Надо же, присниться же такое?!, — Он взглянул на часы. — Еще и двух нет, можно вволю выспаться.

Он уже собирался перевернуться на другой бок, как вдруг у него в голове вспыхнуло: а если это правда!

— А что, — вслух заговорил Кукк, — вещие сны бывают. Нет, я теперь все равно не усну. Поеду, в крайнем случае Ювеналия навещу.

Он прибыл на хутор ранним утром. Он с шумом ворвался в дом, усиленный оглушительным троекратным лаем псов на дворе, так что будить никого не пришлось. Кукк и Ювеналий обнялись. На веранду выглянула Елена.

— Так ты все-таки здесь!, — Тихо проговорил Андерс и, повернувшись к дочери, взял ее за дрожащие от утренней свежести плечи, пристально посмотрел в глаза.

— Хелена!, — Голос Андреса звучал строго. — Что происходит, почему ты здесь, почему мне ничего не сказала?!

— Папа, поверь мне, я не могла. Я собиралась завтра, то есть сегодня тебе позвонить.

— О чем, о том, что собралась венчаться без моего благословения?!

— Но папа… — Больше девушка не могла произнести ни слова и в ужасе замолчала.

— А ты, тезка, — Кукк повернулся к столь же изумленному Ювеналию, — старый друг, называется! Как ты мог?!

— Андрес, прости, коли обидел, но меня убедили, что так нужно. Но объясни, наконец, кто тебя надоумил сюда приехать?!

— Ладно, повезло вам всем, всех прощаю!, — Толстый Кукк сгреб Ювеналия и дочь в охапку. — Вы не поверите, мне ночью приснился вещий сон, в котором мне сообщили, что Хелена сбежала от выбранного мною жениха, и прибыла с другим к тебе в дом, и что ты собираешься их венчать! Это что, правда?!

— Да, папа, мы с Георгом больше не хотим разлучаться.

— А это не тот ли перекати колесо (фамилия Ратас по эстонски означает колесо), который, даже не попрощавшись, сгинул бесследно?!

— Да, господин Кукк, это я. — Проквуст раскрыл дверь и вошел в комнатку. — Поверьте, если бы не исключительные обстоятельства, я бы никогда так гадко не поступил. Кстати, давайте уйдем с веранды, а то Леночке холодно.

Елена и Георг пили чай на кухне в одиночестве, потому что Андерсы вот уже полчаса разговаривали наедине. Проквуст с замиранием сердца ждал их решения, он очень боялся потерять Леночку. Наконец, дверь открылась и вошел батюшка.

— Все решено!, — Объявил басом Ювеналий, отец вас готов благословить, идите, он ждет.

Им повезло во всем. Храм утром был открыт и не занят, Ювеналий легко договорился о проведении обряда. После венчания они закупили всякой вкусной снеди и на Волге Кука понеслись обратно на хутор. Загнав машину во двор он по хозяйски отправил молодых отдыхать, а сам занялся приготовлением праздничного стола. Ювеналий помогал ему, чем мог. После был обед с тостами и горячими пожеланиями. Оба Андреса украдкой вытирали слезы. Георг и Елена были словно в дивной сказки и им казалось, что за этим свадебным столом сидят не двое пожилых людей, а целая куча друзей, родственников и знакомых. Они смеялись, строили планы. Незаметно подкрался поздний вечер, и поэтому пришлось сказать, что сегодня ночью они уезжают.

— Куда это?!, — Возмутился тут же погрустневший Кукк.

— В Мексику. — Ответил Проквуст.

— Надолго?, — Пробасил Ювеналий.

— На месяц, батюшка.

— Ничего себе!, — Кукк всплеснул руками. — И на какие же средства организована такая поездка?! Насколько я помню, дорогой зять, ты весь год работал на меня и вряд ли твоих доходов достаточно для такой поездки.

— Вы правы, уважаемый Андрес. Деньги получены мною от моих друзей, которые помогают решить возникшие проблемы. Кстати, я прошу вас принять некоторую сумму, в том числе и те деньги, которые мною заработаны в вашем ресторане.

Проквуст выложил на стол толстую пачку долларов и подвинул ее к тестю.

— Нет, Георг, я не могу принять от тебя деньги!

— Но почему?!

— Потому что это уже ваши общие средства. Елена!, — Повысил голос Кукк. — Даже не уговаривай меня!

— Хорошо, а если я предложу вам эти средства в качестве инвестиции в ваш ресторан?

— Инвестиции?, — Андрес задумался. — А что, это меняет дело. Сколько здесь?

— Точно сказать не могу, вы сами посчитайте, ладно?

— Ты или совсем простак. — Покачал головой Кукк. — Или очень хитрая лиса! Ладно, деньги беру. Не сомневайся зять, все посчитаю и на всю сумму дам тебе долю в моем ресторане. Согласен?

— Конечно!

Молодожены все-таки умудрились выкроить время для сна, а Андресы так и просидели полночи за столом, беспрерывно о чем-то разговаривая. Прощались во дворе хутора, Проквуст не разрешил сопровождать их до дороги, тем более что вещей у них практически не было. Они расцеловались и двинулись по еле видимой тропинке. Машина, большая иномарка, уже стояла с выключенными фарами. Они подошли и сели. Водитель включил свет в салоне, обернулся, и удовлетворенно кивнул. Свет выключился, и машина тут же тронулась в путь. Начало пути Георг помнил смутно, потому что сразу же заснули с Еленой, а когда открыли глаза, было уже утро. Машина шла плавно, игнорируя мелкие выбоины и слегка раскачиваясь на ямах покрупнее. Водитель заметил, что Проквуст проснулся и остановился у первого же приличного кафе. Георг разбудил жену.

Когда они возвращались, Проквуст заметил, что у машины красные номера.

— Так это же дипломатическая машина!, — Сообразил он. — То-то на постах ГАИ честь отдавали.

Видимо благодаря этим «волшебным» номерам они ехали спокойно, ни один постовой милиционер не рискнул остановить дипломатическую машину, тем более в эту пору их видели на автотрассах нередко. Еще одна великая империя распадалась, и дипломаты многих заинтересованных стран старались отщипнуть от нее что-нибудь полезное для своих правительств. Молчаливый водитель шикарного лимузина за всю дорогу не произнес ни слова. Всего лишь раз, в самом начале, когда Елена уже спала в объятиях своего мужа, утомленная последними событиями, Проквуст спросил водителя по-русски, не хочет ли тот перекусить, тот молча посмотрел в зеркало заднего вида, и красноречиво прижал палец к губам. Вообще-то это устроило и Георга, и он спокойно заснул. Проехали Ивангород. В перерывах между дремотой, молодожены украдкой целовались и изучали свои новые документы. Теперь они стали Еленой и Григорием Ивановыми. Проквуст пошутил, что Смит оказался не слишком оригинальным при выборе фамилии, на что Елена заметила, что как раз такие фамилии самые безопасные.

Часы в пути шли быстро и дорога до Ленинграда (или Санкт-Петребурга?) не показалась утомительной. Еще два раза водитель останавливал машину возле самых шикарных и, как правило, пустынных, ресторанов, в которых все молча пили кофе или перекусывали, и, не задерживаясь, отправлялись дальше. Проквуст сделал вывод, что эти остановки не были случайными, поэтому он не стал спрашивать, где их будут высаживать, доверившись молчаливому соратнику Смита.

Солнечным ранним утром они въехали на территорию аэропорта. Машина не поехала прямо к зданию, хотя вряд ли кто-либо, воспрепятствовал этому, а благоразумно затерялась среди плотно забитой машинами стоянки. Елена и Георг вышли из машины, водитель достал из багажника две большие, плотно набитые, сумки, вручил их им и, сказав коротко бай-бай, немедленно растворился на своем автомобильном крейсере. Не привлекая внимания, молодожены дошли до здания аэропорта, покопались в содержимом сумок и без помех прошли таможенный контроль. И вот теперь они летели в самолете Аэрофлота. Советский Союз остался позади.

— Смотри, Гриша!, — Толкнула Елена Георга.

Она указала в иллюминаторе на далекую, сверкающую даже среди разлитого по небу солнечного света, точку.

— Что это?, — Спросила она испуганно.

Проквуст отложил газету и всмотрелся. Точка могла быть и простым бликом… Нет, она вела по-другому. Он шепнул Елене на ухо, и та послушно прошла в хвост самолета, вернувшись тогда, когда он пересел на ее место у окна. На душе у Георга было неспокойно. Он уже точно установил, что точка не была световым бликом, потому что изредка меняла траекторию полета. У него уже не оставалось сомнений, что это НЛО, в случайности он не верил. Если это корабль арианцев, то надо быть готовым ко всему, здесь в небе, они с Леночкой были очень уязвимы. Как же они все-таки так плотно идут по их следу?! Проквуст прильнул к окну и сфокусировал взгляд на далекой точке. Мгновенный переход и вот она совсем рядом… Он откинулся на спинку кресла.

— Что это, любимый?

— Это арианский корабль. — Георг повернул голову к жене. — Леночка, я сейчас сделаю вид, что уснул, ты должна попросить у стюардессы плед и накрыть меня. Понимаешь, я не должен привлекать внимания.

— Хорошо.

Проквуст откинул спинку, улегся на кресле полубоком, закрыл глаза и застыл. Минуты текли, а он все никак не мог навести порядок внутри себя, мысли беспокойно скакали вокруг опасений за Леночку, а он обязательно должен был усмирить этот хаотичный танец. Вот он почувствовал, как заботливые руки укрыли его пледом, и сразу же все успокоилось. Георг остановил мысли, выключил слух, отодвинул от себя мрак под веками. Он должен был, сейчас перерасти его, выйти за пределы себя, ощутить полет авиалайнера, принять упругий напор воздушных струй, опереться крылом на них… Шаг за шагом (как же трудно, совсем отвык!) сознание послушно тянулось за тонкой солнечной ниточкой, ведущей наружу. Проквуст еще не знал, что будет делать, просто делал то, что зрело глубоко в недрах его подсознания. Главное, не думать, главное, не думать, и даже не думать о том, что не надо думать! Вот посветлело. Георг увидел, что в креслах вокруг него сидят полупрозрачные люди, вокруг которых разноцветными огнями мерцала их аура. Но вот и эта картина позади, сейчас он уже снаружи, он несет их всех внутри себя, бережно и заботливо уберегая от окружающего холода и многокилометровой глубины под ногами. А теперь самое главное! Проквуст напрягся и представил вокруг себя, такого большого, как весь самолет, блестящее золотой яйцо, состоящее из него самого, его запаса солнечного огня и из окружающего света, щедро изливаемого светилом. Светлая паутинка текла из глаз и сердца Георга, объединялась с ничейными солнечными струями снаружи и ткала вокруг самолета непроницаемую завесу. Он должен был прикрыть собой этот лайнер, укутать его в свое собственное пространство, вырезать его из здешнего бытия, создать для него свое собственное, куда не будет доступа ни своим, ни чужим.

Елена не трогала Проквуста, боясь отвлечь его от какой-то титанической работы, но даже на расстоянии она ощущала, какого чудовищного напряжения это стоило ее мужу. Ей стало страшно, но она держалась, и только молилась беззвучно, прося у господа помощи и защиты. Минут через пятнадцать забегали стюардессы. Натянуто улыбаясь, они скользили мимо кресел и глаза их тонули в растерянности. Один раз мимо прошел пилот, потом вернулся обратно в кабину. Краем уха Елена услышала: связь пропала, однако двигатели работали все также ровно, и самолет летел прежним курсом. Значит, можно не беспокоиться? Но над сердцем все равно вился холодок страха. Прошел час, самолет начал снижаться, Георг зашевелился и откинул плед. Он тяжело дышал, по лицу струился холодный пот.

— Милый, как ты себя чувствуешь?!

Проквуст измученно улыбнулся.

— Уже лучше, любимая. Все в порядке. Они улетели.

— Как тебе это удалось?!, — Зашептала Елена.

— Не знаю. Кажется, я сумел спрятать самолет.

Израиль.

— Гриша.

— Да, любимая. — Проквуст взял в руки нежную ладонь жены и прислонил к губам. — Господи, как же приятно произносить это простое слово: «любимая»!

— А почему мы летим именно в Мексику?

Георг непроизвольно сжал руку Елены и украдкой оглянулся. Вроде бы никто не отреагировал. Но на всякий случай, надо было подыграть.

— Леночка, мы летим туда, потому что там живут древние толтеки. Их жрецы умеют проскальзывать между богом и дьяволом.

— Разве это возможно?

— Вот пусть они нам и расскажут, если встретим.

Самолет вынырнул из-под облаков, ослепительно белых сверху и серо-грязных снизу. Елена и Георг с интересом рассматривали гигантское сооружение, сверкающее в лучах заходящего солнца бесчисленными окнами.

— Господи, какой же он огромный! Смотри, Гриша, аэропорт словно гигантский паук!

— Да, очень похоже.

Лайнер благополучно приземлился в аэропорту Дюссельдорфа. Они налегке, не торопясь, пошли по коридору для транзитных пассажиров. Посреди длинного перехода двигался плоский эскалатор, они с удовольствием встали на него.

— Умеют строить, не так ли?, — Раздался сзади знакомый голос.

— Смит!

— Спокойно, Георг, молчи и слушай, времени мало. Быстро доставай свои паспорта. Так, давай сюда. А эти бери себе. Пусть Ивановы летят в Мексику, а вы, супруги Георг и Елена Перцин, полноправные граждане достославного государства Кипр, летите в Израиль после прогулки по матушке Европе. Ваш транзит из Финляндии. Кстати, самолет в Израиль завтра утром, так что вас отвезут и поселят в гостинице аэропорта, все уже оплачено, даже ужин в номере.

— В номере?, — Разочаровано вздохнула девушка. — А выйти в город можно?

— Елена, вообще-то можно, но я бы вам не советовал, зачем вам лишний раз проходить паспортный контроль? Я вас прошу, посидите в номере, поворкуйте. Идет? Отлично. Итак, еще раз повторяю, ваши старые паспорта улетают в Мексику, а вы теперь живете по новым, и фамилия у вас новая. Все запомнили?

— Да. Когда вы только успели?!

— Успел, только очень поволновался, когда ваш самолет исчез.

— Что значит, исчез?

— Пропал со всех радаров, и связь оборвалась, а потом вдруг вынырнул, как черт из табакерки.

— Понятно. Это, скорее всего моя вина.

Проквуст кратко описал события в самолете.

— Ты становишься сильным, Георг.

— Разве это плохо, Смит?

— Не плохо, скорее преждевременно. Ты год благополучно отсиживался в маленькой стране, и тебя не могли обнаружить. Но потом тебе пришлось применять свои дары. С каждым разом ты можешь все больше, но при этом и светишься на астральном уровне все ярче. Боюсь, еще пара таких фокусов с твоей стороны, и тебе уже на Земле не спрятаться. Все, эскалатор заканчивается, надо расходится. Вот, держи деньги. Как найти меня, знаешь, но все равно будь осторожен. Удачи тебе, Гора, береги свою прекрасную Елену. Кстати, будешь в Иерусалиме, имей ввиду, что у протестантов своя Голгофа!

Смит невозмутимо проскользнул вперед и быстрыми шагами унес себя в лабиринт коридоров.

Молодожены с удовольствием заняли небольшой, но вполне комфортный гостиничный номер, в который спустя десять минут привезли шикарный ужин. Ночь прошла незаметно.

На следующее утро супруги Перцин без приключений прошли на посадку по новым билетам и документам. Волновались сильно, но все обошлось. И вот теперь они сидели молчаливо, обдумывая последнюю встречу с Духом. Проквуст был мрачен.

— Георг. — Зашептала Елена. — А ведь ты действительно меняешься. Помнишь, после нашего марафона по улицам Таллинна, как ты устал?! А вчера ты прикрыл целый самолет и только вспотел немного.

— Да, Леночка, я тоже об этом думаю. Самое главное, понять, что мне делать, чтобы мы благополучно приземлилась в аэропорту Тель-Авива.

В голове было пусто, идеи не приходили. А до взлета оставались минуты. Что же делать?! А может быть, ничего не делать?!, — Пришло вдруг в голову Проквуста. Лететь как обычные пассажиры…

— Милый.

— Да.

— А ты не можешь спрятать не самолет, а самого себя?

— В каком смысле… Постой, ах, ты моя умница, кажется, я понял!

Георг поудобнее уселся в кресле и закрыл глаза. Он попытался увидеть себя со стороны на уровне тонких энергий. Долго не получалось, ведь фактически надо было разделиться! А как это сделать, Проквуст не знал. Правда, он читал об этом в газетах, но насколько им можно было доверять? Ему казалось, что прошло уйма времени, но самолет все еще стоял. Георг не выдержал и открыл глаза.

— Лена, что происходит, почему мы не взлетаем?

Жена с удивлением взглянула в его сторону.

— Георг, а что могло измениться за две минуты?!

Самолет дернулся и покатился назад. Остановился, двигатели громко заявили о запрятанной в них мощи, и самолет медленно начал рулежку.

— Лена!, — Не унимался Проквуст. — Я сидел с закрытыми глазами две минуты?!

— Две, а может и меньше.

— Ничего не понимаю.

Георг опять закрыл глаза. Из головы никак не уходил вопрос, почему ему показалось, что прошло полчаса, а на деле всего несколько минут?! Пока мозг размышлял над этим, нечто внутри него работало над главной проблемой. Проквуст так и не понял, как у него это получилось. Просто он вдруг увидел себя, плавающего в сияющем облаке огня, из которого вырывались яркие протуберанцы.

— Ничего себе! Это что, я так выгляжу?!

Вокруг него тускло мерцали ауры остальных пассажиров, только у Елены аура была поярче. Самолет дополз до взлетной полосы и замер в ожидании разрешения на взлет. Георг лихорадочно думал, что с собой делать. Одновременно он машинально принялся собирать своим взглядом светящееся облако вокруг своего тела. Он представил, что где-то за солнечным сплетением у него есть кладовочка, в ней уютно и компактно укладывались струи огня. Георг мысленно брал их, укладывал, и тут же ощущал жар в своей груди. Его старания начали приносить плоды, светящееся облако вокруг него стало тускнеть, все более приближаясь к общечеловеческому стандарту. Все, достаточно! Проквуст аккуратно прикрыл дверцу своей кладовки, и облегченно вздохнув, осторожно открыл глаза. Самолет уже набрал высоту. Стюардесса раздала наушники, началась обычная полетная суета.

Аэропорт имени Бен-Гуриона был просторен и прохладен. Георг и Елена с удовольствием вертели головами, оглядывая мраморные коридоры, фрагменты каких-то древних фресок на стенах, чудесный фонтан в соседнем зале. На паспортном контроле смуглая черноволосая девушка подробно расспросила, зачем они приехали в Израиль, но ответы Георга на английском слушала в пол-уха. К ней в кабинку заглянула кудрявая, чуть полноватая женщина, с которой та, одновременно с опросом на английском языке, умудрялась беседовать на иврите. Проквуст делал над собой усилие, чтобы не выдать, что понимает их. Ему было немножко смешно слышать, как паспортистки с важным видом банально мыли косточки некоей Лилах.

— Георг, мне страшно. — Шепнула Елена мужу.

— Почему?!, — Проквуст даже остановился от неожиданности.

— Тут же неспокойно, теракты чуть ли не каждый день.

— Посмотри вокруг, Леночка, ты видишь здесь людей со страхом на лицах?

— Нет.

— Значит, и нам нечего бояться!

На выходе их ждал худой долговязый молодой человек, держащий в руках табличку с лаконичной надписью по-русски: «Перцин». Он приветливо улыбнулся и представился: Алексей.

Из прохлады аэропорта Алексей вывел их на улицу, под бьющую наотмашь жару, но тут же спрятал их в прохладу новенького микроавтобуса.

— Куда мы едем, Георг?

— В ваучере написано: город Натания, отель «Парк».

— А где это?

— Тише, Леночка!, — Зашептал Проквуст. — Ты можешь себе представить туристов, которые не имеют понятия, куда они едут?! Я попробую что-нибудь разузнать.

— Алексей!, — Громко спросил он. — А вы давно в Израиле?

— Четырнадцать лет.

— Неужели?! А по-русски разговариваете очень хорошо!

— А у нас в семье разговаривают по-русски.

— А местный язык?

— Иврит? Да, я на нем разговариваю свободно, также как на русском.

— И как вам здесь?

— Хорошо, я ведь фактически вырос в Израиле.

— А где вы живете?, — Спросила Елена.

— В Герцлие. Это небольшой городок, недалеко от Натании. У нас здесь все неподалеку, Израиль страна маленькая.

— А Натания большой город?

— О, да! По нашим меркам не маленький. А что вы хотите, курортный город.

Елена радостно сжала руку Георга и шепнула ему в ухо.

— Ой, как здорово, курорт!

— А вода сейчас теплая?

— Как молоко. — Усмехнулся водитель. — Не считая туристов, полгорода на пляже! Вы ведь первый раз к нам приехали?

— Конечно.

— Русские к нам на отдых пока редко приезжают, а зря, у нас здорово. Смотрите, мы въезжаем в город Кфар-Саба, я специально заехал, чтобы вы смогли сравнить потом, что такое обычный израильский город и город курортный.

Машина двигалась по нешироким улицам., которые, казались еще уже из-за нависающей со всех сторон зелени деревьев и цветов, дивным ковром устилающих по бокам любой свободный от асфальта клочок земли. Дома в основном были в один-два этажа, аккуратные, ухоженные.

— Алексей, как красиво! А я думала, что у вас здесь пустыня, жара, лишения.

— Ну, этого добра тоже хватает, но если ехать в Иерусалим… Вы поедете в Иерусалим?

— Обязательно, у нас запланирована экскурсия.

— А когда?

— Мы еще не знаем…

Проквуст толкнул Елену в бок.

— В смысле, не помним.

— Хорошо, если попадете в Иерусалим в субботу.

— Почему?

— Суббота для евреев день священный, все идут молиться, это так красиво.

— Спасибо, Алексей, мы это учтем.

За окном, между растущими на обочине пальмами, опять замелькали каменистые холмы, квадраты полей с сочной зеленью, далекие стройки, корпуса заводов. Натания встретила их беспрерывной цепочкой светофоров, многоэтажными каменными зданиями, кажущимися заброшенными из-за опущенных жалюзи на окнах. Внизу щедрой зазывной полосой стекла витрин мелькали магазинчики. Проквуст заметил, что некоторые из домов выглядят плохо: штукатурка откололась, стены в трещинах и темных пятнах, окна пыльные, кое-где выбитые.

— Алексей, а что с этими домами, они не выглядят ветхими, но явно заброшены?

— Так и есть. У хозяев нет денег, некоторые дома выставлены на продажу, некоторые заложены в банках. Это ведь в основном старые отели. Я, например, знаю несколько историй, когда старые хозяева таких отелей умирают, а наследники бездумно проматывают деньги.

— А я думала, что евреи очень рассудительные и экономные.

— В основном, да, но иногда деньги кружат голову. У меня тоже есть дальний родственник, который владеет гостиницей и у него нет детей.

— Так вы можете разбогатеть?

— Вряд ли, таких как я у дяди Элазара полдюжины племянников, и каждый мечтает, чтобы он поскорее преставился.

— Алексей, а вы?, — Слегка волнуясь, спросила Елена.

— Я нет! Я хочу всего сам добиться. Надеюсь открыть транспортную компанию. У меня уже есть постоянные клиенты… — Водитель оглянулся. — Как вы считаете, у меня может получиться?, — Голос у него был неуверенный, почти жалостливый.

— Конечно, Алексей, у вас все получится!, — Хором продекламировали Елена и Георг.

Гостиница стояла на берегу Средиземного моря таким образом, что все ее балконы смотрели в морскую даль. Номер был не шикарен, в меру уютен. Елена полюбовалась открывшимся видом, счастливо вздохнула и побежала рассматривать содержимое своей сумки. Проквуст улыбаясь, слушал ее восторженные периодические восклицания. Когда он заглянул с балкона в номер, то с изумлением увидел раскиданные на постели, стульях, журнальном столике платья сарафаны, купальники и бегающую между ними полуодетую жену. Разве такое могло выдержать мужское сердце?! Он перехватил стремительную Елену в объятия и поднял ее на руки.

— Отпусти. — Неуверенно попросила девушка.

— Ни за что!

Через пару часов любви и сна они вышли на улицу. Елена с любопытством вертела головой, прислушиваясь к странному произношению. Очень часто доносилась русская речь.

— Действительно, здесь на треть наш народ, прав был Высоцкий.

— А кто это?

— Ты ничего не знаешь о Володе Высоцком?!

— Никогда не слышал. — Виновато развел руками Георг.

— Ну, теперь я безоговорочно тебе верю, что ты пришелец!, — Засмеялась Елена.

— Может я и пришелец, но все равно жутко голоден.

Они вышли на большую площадь с фонтаном, окруженную разнокалиберными столиками под навесами.

— Где приземлимся?

— Георг, давай найдем русский ресторан.

— Русский, здесь?!

— А как же! Он обязательно должен быть, ведь здесь столько евреев из Советского Союза.

Они прошлись вдоль улицы и набрели на меню на русском языке.

— Ну, вот, что я тебе говорила!, — заявила Елена, решительно усаживаясь за свободный столик.

К ним подошла черноволосая, слегка смуглая женщина в черных джинсах и фартуке на прозрачной блузке, грассируя, поздоровалась и положила меню.

Проквуст любовался на свою жену, такую веселую, счастливую и гнал от себя мысли об их неопределенном будущем. Неважно, что его ждет, от этой женщины добровольно он не уйдет! Конечно, ненадолго ее покинуть придется, но он обязательно вернется, даже если на пути встанут все Советы цивилизаций, все Темные Империи и другие злодеи! Между тем Елена заявила, что забыла заказать мороженное и устремилась внутрь ресторана. Ее не было долго. Проквуст не волновался, он видел жену в полумраке зала, она что-то внимательно рассматривала на стене. Елена появилась вместе с первыми закусками.

— Ты знаешь, Георг, — восторженно рассказывала она, попутно с аппетитом уплетая растертые с оливковым маслом бобы, — там на стене столько фотографий с автографами! Там и Алла Пугачева, и Киркоров, и Винокур, и Розенбаум, и еще целая куча знаменитостей! Правда, здорово?!

— Прости, Леночка, но я мало знаком с эстрадой, мне больше нравиться классическая музыка.

— Ах, ты зануда! Скажи еще, что ты не будешь ходить со мной на дискотеки?!

— Ну, что ты, конечно, буду, только я танцевать не умею.

— О, пустяки, какие, я тебя научу!

Еда была вкусной, настроение великолепное, ветерок сдувал с них зной, опускающийся от тента над головами. Им было так хорошо! Впечатление слегка подпортили пара плохо одетых стариков, один за другим юркнувшие к их столику и протянув руки, просящие подаяние. Бабушка просила «денежку», а дедушка что-то говорил на иврите. Они дали им по пять шекелей и те счастливые удалились.

— Георг, а что старик говорил?

— Он сказал, что дети ему не помогают и ему не чем платить за жилье.

— Ты что, действительно понимаешь иврит?!

— Да, Леночка, я могу изъясняться на всех основных наречиях Земли.

— Вот это да! А скажи, как мое имя может звучать на иврите?

Георг подумал.

— Твое имя, древнегреческое и переводится, как светлая, светящаяся, следовательно, на иврите твое имя могло бы быть Меира.

— Миера. — Елена так произнесла имя, словно на вкус его пробовала. — Странное ощущение. — Сказала она в итоге и улыбнулась. — Георг, я хочу на пляж!

— Пляж здесь был уникальный: желтая песочная полоса тянулась на многие километры в обе стороны от их отеля. Песок был такой мелкий, словно шелковый. По нему было очень приятно ходить. Больше всего Проквусту понравилось, что берег уходил в воду полого. Он стоял по пояс в воде и, широко улыбаясь, так что иногда захлебывался от брызг, принимал на себя очередной удар зеленой волны. Елена радостно резвилась на середине бухты, она уверенно и легко плыла среди волн. И вдруг все в один миг изменилось. Проквуст застыл, крики людей вокруг, плеск волн, все отошло на задний план, в ушах гулко бился стук взволнованного сердца. Что-то было не так, не хорошо! Там, впереди, среди волн, где-то недалеко от его Елены! Ей нельзя плыть дальше, ей надо срочно назад. На спасительный берег. Георг всем своим существом ощутил, как из глубин в их сторону движется Нечто. Что делать?! Даже если его крик услышит Леночка, она не успеет уплыть! Проквуст уперся в сыпучий песок, напрягся, песок отвердел вокруг его ступней, словно бетон, потом он медленно вытянул руки в сторону жены и всем, что у него было в душе, потянул супругу к себе. Он чувствовал, как срываются внутри него все запоры, как вся скрытая мощь срывается с кончиков пальцев, обхватывает Леночку ласковым объятьем и стремительно несет назад. Ему было плевать, что вокруг него вода пузырилась, словно закипала, что испуганные дети завизжали от неожиданного вала воды, несущегося к берегу. Главное, что, на его гребне виднелась бледное лицо жены, еще секунда, две, вот она рядом! Огромный пласт воды послушно лег к его ногам, кинув в его жаждущие руки желанное тело. Проквуст схватил Елену за руку и стремглав понесся к берегу. Он уже видел, как вслед за первым валом шел еще один, гораздо больший. И не он его вызвал, а тот, кто охотился за ними из морских глубин! Нет, не успеть! Георг крикнул Елене, беги, а развернулся и вскинул руки навстречу этой чудовищной, с пятиэтажный дом, волне. Даже при свете солнца он увидел, как вспыхнули его ладони, и агрессивная волна столкнулась всей своей массой с невидимой стеной его энергии. От удара она выросла еще больше, нависла зеленой горою, и вдруг разбилась на мелкие кусочки. Проквуст выскочил на берег, пробежал мимо застывших в изумлении людей и крикнул им сначала на иврите, потом на русском:

— Немедленно уходите отсюда, сейчас волна вернется!

Все устремились к лестнице, ведущей с пляжа на высокий берег, и среди них Проквуст, крепко держащий свою любимую за руку. Лишь в лифте он отпустил ее и тут же обхватил ее саму, свою ненаглядную жену, прижал ее к себе и зашептал, словно в бреду:

— Не отдам, никому не отдам!

В номере испуганную Елену вырвало, она прилегла на кровать и закрыла глаза. Георг смотрел на нее и лихорадочно размышлял, как ее уберечь.

— Леночка!, — Тронул он ее за плечо.

— Я не сплю, любимый, не волнуйся, мне уже гораздо лучше. — Елена сделала над собой усилие и села. — Георг, объясни мне, как они нас находят?

— Леночка, некогда объяснять, нам надо уходить!

— Как уходить?! Скоро ночь на дворе.

— Потому и надо исчезнуть, да, так, чтобы для всех мы оставались в номере. Так, давай-ка сюда наши вещи.

— Зачем?

— Увидишь!

Проквуст сходил за сумками и стал выбрасывать на кровать их содержимое. Елена ахала и выхватывала из кучи вещей то платье, то босоножки, то еще что-то по мелочи. Она уже поняла, что с остальным ей придется расставаться. Георг укладывал вещи под одеяла в форме спящих тел. Полюбовавшись на свою работу, он убрал сумки в шкаф.

— Георг, но это ведь сразу же обнаружится!

— А вот этому мы сейчас попробуем воспрепятствовать!, — Проквуст взял жену за плечи и пододвинул к кровати. — Стой смирно и ничему не удивляйся.

Он сделал шаг назад, направил на нее руки на уровне своих глаз и напрягся. Он не совсем понимал, как надо действовать, зато четко представлял, чего ему надо добиться. Проквуст чуть дернул руками, потом еще. Он словно что-то выдергивал из воздуха. Между рук заклубилось нечто. Георг аккуратно наклонился и плеснул этим под одеяло. Минуту ничего не происходило, а потом Елена с изумлением увидела, как одно из чучел приобретает человеческие черты. Ее черты! Вот уже проявились волосы, ладошка под щекой. Проквуст между тем еще поколдовал и забросил такую же иллюзию под второе одеяло. Через минуту рядом лежал спящий Георг!

— Господи. Как ты такое вытворяешь?!

— А я и сам не знаю. Все, Леночка, уходим, бери деньги и самое необходимое.

Они тихо вышли в коридор, повесили табличку «не беспокоить» и по лестнице проскользнули вниз. Перед выходом в фойе, Проквуст придержал супругу, осторожно выглянул, оценивая обстановку. Когда они с Еленой проходили мимо рецепшен, дежурная, вредная и воображалистая старуха, что-то писала, уткнувшись в стол, и никак на них не реагировала.

— Мой муж, страшный человек!, — Прошептала восхищенно Елена.

— Видит бог, не ради славы стараюсь!, — Улыбнулся Проквуст.

На улицу спускались первые сумерки.

— Что будем делать?

— Бежать, Леночка, бежать!

Израиль.

Они пересекли улицу и пошли по пустынному переулку. Вдали зазвучала сирена, она быстро приближалась, вот мелькнула машина полиции, за ней несколько машин скорой помощи.

— Георг! Что мы с тобой натворили?! Там, наверное, люди пострадали?

— Да, наверное, меня это очень огорчает. Но, Леночка, я не могу спасти их жизни ценой существования целого куска вселенной!

— Я понимаю. Георг!, — Елена остановила мужа. — Но как же они нас находят?!

— Пошли, Леночка, по дороге поговорим. — Они вновь двинулись по лабиринту улочек и переулков, избегая широких улиц. — Точно я тебе на твой вопрос ответить не могу, но поделиться кое-какими соображениями могу. Помнишь, Смит говорил, что чуть ли не десятая часть человечества в короткий срок стала носителями крохотных микрочипов?

— Да.

— Тем самым они фактически подключаются к гигантскому компьютеру арианцев. В обычном режиме он просто отслеживает обстановку, а в такой экстремальной ситуации, как наша, с его помощью ведется наш розыск. Им известно, что нас двое, что мы сели на один из самолетов в Дюссельдорфе, известен наш внешний вид. Даже по таким параметрам уже можно осуществлять поиск.

— То есть, Алексей?

— Может быть и он, а может быть девушки на паспортном контроле? К, сожалению, я не научился распознавать, скажем так, «зараженных» людей.

— Лучше, «заряженных», ладно? Это не звучит столь унизительно.

— Хорошо, Леночка, будем называть их так. Только навсегда запомни, жить в нашем мире в любом качестве не унизительно, так же как и необоснованно кичиться своей мнимой или реальной избранностью. Все мы, любые разумные сообщества, ходим под богом, хотим мы этого или не хотим. Ты только подумай, бог выбрал Землю, а не Ариан или Недину, хотя на этих планетах проживают несоизмеримо более древние и мудрые цивилизации.

— Георг, а может быть бог выбрал Землю для своих изменений, потому что она наименее ценная планета?

— Глупости говоришь! Господь не измеряет ценность души объемом знаний, расположенных в мозге. У него другой подход, о котором мы можем только догадываться. Когда-нибудь, я подробно расскажу тебе о законе отражения. А еще, если все закончится благополучно, я должен слетать на Ирию.

— А я?!

— Ты хочешь?!

— Но это же и моя родная планета!

— Жалко, что ты ее не помнишь.

— Вспомню! Ой, смотри.

Елена кивнула. Им навстречу шли двое молодых военных, девушка и высокий парень, оба в амуниции, с автоматами.

— Ну, и чего ты испугалась, — шепнул ей на ухо Проквуст, — они здесь и без нас ходят. Не думаю, что военным есть до нас дело, им своих террористов хватает.

Патруль мирно прошел мимо, по сути даже не взглянув в их сторону.

— Вот видишь! Но все равно нам пора убираться отсюда. Завтра пятница.

— Ну, и что?

— Не знаю, Леночка, надеюсь, двух дней, нам хватит.

— Двух дней? На что?

— Чтобы грехи отмолить.

Мимо них проскрипела машина — старый, ободранный мерседес. Он остановился метров через пятьдесят. Дверь открылась, выпустив на улицу шквал грохочущей музыки, Проквуст даже почувствовал, как плечо Елены под его рукой вздрогнуло от неожиданности. Сначала из машины высунулись большие ноги в потертых шортах и стоптанных сандалиях, потом, кряхтя, показалась внушительная фигура водителя. Он выпрямился, качнулся, ухватился за крышу руками и хмуро посмотрел на застывших поодаль Елену и Георга.

— Ну, чего уставились?!, — Внезапно на русском языке выдал он. — Понаехали, смотрят… — Парень нагнулся и потянулся внутрь машины, продолжая что-то бубнить. Чуть не рухнув внутрь, он опять разогнулся, только теперь у него во рту торчала дымящаяся сигарета. Он раздраженно хлопнул по крыше машины большой волосатой ладонью и опять повернулся. — Да, не бойтесь!, — Он махнул рукой. — Идите. Кто вас тут тронет, кормильцев?!, — Парень глубоко затянулся. — А хотите покататься по Израилю?

— Хотим. — Ответил ему по-русски Проквуст.

У парня от удивления рот открылся.

— Вы, кто, местные?

— Нет, мы туристы.

— Русские туристы?!, — Парень развернулся к ним всем корпусом и заговорил, не то для них, не то для себя. — Класс, вот жизнь меняется! Мы за хорошей жизнью, а они к нам отдыхать… Ребята, а чего вы стоите? Я то вышел, смотрю, вы смотрите…А чего вы здесь делаете?

— Гуляем.

— Да? Шли бы лучше на набережную, там такое шоу…

— А что случилось?

— А не знает никто толком, говорят, волной шарахнуло. А откуда у нас волна, море то, считай, тихое? Кто-то говорит, взрыв был, а один псих видел, как какой-то мужик волну остановил, а может, и натравил… Кто их там разберет?, — Парня опять качнуло. — Слушай, друг, купи машину, а?

— Эту?

— Да.

— А она ездит?

— Еще как! Это же мерседес!

— А как же ты, без машины будешь?

— А, — парень махнул рукой, — новую куплю. — Он вдруг икнул и виновато прикрыл рот рукой. — Извините, куплю новую, ну, в смысле старую. Ну, ты, понимаешь?

— Да. Сколько денег хочешь?

— Тысячу баксов.

— А у нее с документами все в порядке?

— Обижаешь. Здесь в Израиле с документами всегда должно быть в порядке. Давай штуку, я тебе прям, на капоте купчую отпишу.

— Пиши.

Через двадцать минут Елена осваивалась с коробкой автоматом и габаритами их автомобиля. Скоро она уже начала ощущать прелесть большой машины и мощного мотора.

— Георг!, — Я даже предположить не могла, что в этой развалюхе столько резвости!

— Ты, поаккуратнее, а то как бы колеса на ходу не отвалились.

— Ничего, муж мой, до Израиля доедем. А вот этот Сева, не может быть заряженным?

— А кто ж его, разберет? Будем надеяться, что нет. Во всяком случае, он успел мне шепнуть, что «возвращается к девочкам», так что до утра он вряд ли очухается. Здесь помедленнее, Леночка, скоро поворот… Так, отлично, держи правее, там должен быть выезд из города.

Они выехали на знакомую улицу, переходящую в шоссе с пальмами. Проквуст внимательно изучал карту, в видавшем виды автомобильном атласе, а Елена наслаждалась размеренным движением по хорошей дороге.

— И когда они только успевают?, — рассуждала она вслух. — То и дело воюют, со всех сторон террористы шныряют, а они и дома, и дороги, и курорты строят!

— А еще сады разводят. — Искренне поддержал ее Проквуст.

За окном стемнело окончательно. Как Георг не крепился, но незаметно задремал. Очнулся он от резкого толчка, это Елена выжала до упора тормоза.

— Что случилось?

— Не знаю, вот, все стоят.

Вереница машин двигалась вперед мелкими порциями.

— Похоже там досмотр.

— Георг, а что же нам делать?

— Как что? У тебя права с собой?

— Да.

— А чего же ты тогда боишься? Я не думаю, что такие проверки у них редкость.

Минут через десять они поравнялись с полицейским. Он заглянул в открытое окно, цепким взглядом окинул салон.

— Далеко едете?

— Мы катаемся. — По-английски ответил Проквуст.

— Машина ваша?

— В данный момент, да.

— Что значит, в данный момент?

— Старый друг по Советскому Союзу дал покататься. Я ему через пару дней верну.

— Ясно, проезжайте.

Они вновь влились в редеющий поток машин. Дорого пошла вверх, запетляла среди невысоких гор, покрытых невысокими деревьями. У Проквуста сон пропал. Странное беспокойство не оставляло его, наполняло ожиданием грядущих проблем. Внезапно он увидел, как где-то над линией горизонта ярким коротким сполохом вспыхнуло голубое пламя. Он моргнул и потер глаза, может, показалось? Через несколько минут где-то за горами опять полыхнуло светом, теперь уже ближе и мощнее.

— Леночка, ищи стоянку.

Елена кивнула. Буквально тут же в свете фар блеснул знак близкой парковки. Они свернули, отъехали в дальний угол рядом с туалетом и выключили фары. Уставшая Елена перебралась на заднее сидение и мгновенно уснула. Георг вышел из машин, ночной ветерок приятно обувал прохладой. Подойдя к шоссе, он увидел редкие красные огоньки машин, сливающихся вдали в красное многоточие. Что-то во всем этом было странное.

— А не слишком ли вас много?, — Подумал вдруг про красные точки Проквуст. — Вы что, там, стоите, что ли? И потом, где встречные машины?!

У него засосало под ложечкой, судя по всему, началось. Надо было во что бы то ни стало увести не прошенных гостей от спящей Елены.

— Господи, не оставь меня!

Проквуст оглянулся. Легким усилием воли темнота перестала быть непроницаемой. За каменным туалетом вверх вела узенькая тропинка. Он, не раздумывая, двинулся по ней быстрым шагом. Через пару сотен метров он вышел на плоскую каменистую вершину горы. Низкорослые деревья остались позади. Отсюда дорога была видна еще дальше, и теперь не оставалось сомнений, на ней что-то случилось. Внезапно у самого горизонта вереница красных огоньков стала гаснуть, а потом, через короткое время, снова зажигаться. Затемнение стремительно неслось по цепочке красных огней, словно по елочной гирлянде, и оно двигалось в его сторону! Далеко уйти он уже не успеет. Проквуст сцепил ладони около солнечного сплетения и закрыл глаза. Надо искать… Он ощутил себя большим, больше горы, на которой стоял, занимающим огромное пространство и чувствующим все, что внутри него происходило. Вот лес, вот камни, вот дорога, натертая горячими шинами, вот километры воздуха, опирающиеся на землю, облака, скользящие по воздушным трассам… Вдали с мягким шорохом медленно двигался большой авиалайнер, чуть дальше, навстречу, также медленно двигался другой. Нет, это все не то… Проквуст перелистывал подвластное ему пространство тонкими слоями, и оно менялось. Исчезли самолеты, машины внизу стали призрачными, полупрозрачными, и люди в них застыли странными мерцающими фигурками, лишь, облака, горы и леса оставались неизменными, они были шире того, что производили люди… Ага, вот они! Над серой полоской дороги двигалась точка арианского корабля.

— Вот они как перемещаются!, — Озарило Проквуста.

Оказывается, любое пространственное измерение не является однородным, оно слоится, плавно переходя одно в другое! Выбирай нужное, и сможешь быть неуязвимым и осведомленным одновременно! В этих пространственных чешуйках можно прятаться от кого угодно, кроме космитов, потому что они сами в них прячутся. Арианцы легко отыщут его. Что же делать? Для начала надо их остановить. Проквуст протянул свою гигантскую руку и поставил на пути корабля Темной империи. Он физически ощутил твердость материи их корабля и одновременное недоумение его экипажа. Этот удивительный коктейль ощущений вмялся в его энергетическую плоть, забарахтался, как муха в паутине, подвис на мгновение, но тут же взорвался гигантским фейерверком, спрятанной доселе мощи. Георг отдернул руку и потряс ею, стряхивая ожег. Ах, вы так! Он вновь собрался с силами, глубоко вздохнул, так глубоко, что задрожали звезды, и выплеснул из себя тугую волну, ударил ею наотмашь по сгустку зелено-голубого свечения, испускаемого арианским кораблем, и тот, вдруг легко, словно мячик, отскочил за горизонт.

Проквуст открыл глаза, устало вдохнул прохладу ночного воздуха и посмотрел на свои руки. Они дрожали мелкой дрожью.

— Так, сейчас сюда слетится целая свора арианских кораблей, и со всеми мне уж точно не справиться!

Проквуст побежал по тропинке. Она нырнула под гору, провела его мелким ущельем, опять запетляла вверх, потом снова вниз… Он бежал, мысленно наматывая маршрут в свою память, и он послушно ложился в уготовленное ему место. Лишь бы Елена не проснулась… Спина почувствовала догоняющую его волну энергии. Георг остановился, закрыл глаза и раскинул руки. Вот они! На него двигалась громадная сигара арианского крейсера. Вокруг нее рассерженно роились десятки кораблей и корабликов. С такой армадой ему даже тягаться не стоит, но все равно, надо себя показать… Проквуст начал расти, точно так же, как во время беседы с Чаром. Его огромное тело ширилось, неслось ввысь, вот уже облака легкой щекоткой скользят по шее. Крейсер арианцев выглядел сейчас утлой скорлупкой в океане земной атмосферы, а остальные корабли — мошками, вьющимися рядом. Он теперь не Георг с планеты Ирия, а Гора, шагающий по вселенной от солнца к солнцу, что они могут сделать ему, огромному, могучему?! Он плавно махнул рукой, и поднятая ею волна энергии понеслась навстречу назойливым арианцам. Она подхватила мошкару и унесла прочь, но крейсер лишь вздрогнул, упрямо двигаясь к нему навстречу. Вокруг него ало вспыхнул протуберанец, ослепительно и мощно поглощая окружающее пространство. В этом зареве, словно в вате тонули удары Георга, силы его таяли. Он понял, что пора сматывать удочки, но куда?! Бегать по пространственным лабиринтам бесполезно, арианцы от него не отстанут, будут гнать и гнать, пока он в конец обессиленный не завязнет в их сетях. Проквуст развел руки и ощутил под ладонями плотность пространства. Этот мир сотворен господом, и в нем не спрятаться, надо нащупать границу, слиться с ней! Он же делал уже нечто подобное! Георг стал пятиться назад, протискиваясь сквозь потоки живых энергий, туда. Где тихо, где пустота бьется о грани вторичного мира. Сзади повеяло бесконечным холодом, вот он, край вселенной! Он есть в любой ее точке, надо лишь уметь добраться до нее. Проквуст застыл на этой тонкой границе, слился с ней, растекся по ее необъятности. Каким-то сторонним взглядом, через призму пространств он видел крейсер арианцев, упрямо шедший за ним. Словно охотничий пес он шел по его следам, тяжело, с остановками, но все равно приближался. Скоро он может столкнуть его вниз, в пустоту! Надо его остановить! Внезапно острая боль перехватила дыхание, она шла откуда-то слева. Георг скосил глаза. Его аура пылала золотым светом и спрятать его не было никакой возможности, а слева в ней чернело злосчастное пятно. Боль шла оттуда. Она ширилась, нестерпимо обжигая тело, царапая острыми холодными краями нежные струи огня. Крейсер приблизился еще, скоро арианцы настигнут его! Проквуст попятился назад, всего чуть-чуть, самую малость. Корабль арианцев тут же замерцал вдали, но холод со спины стал невыносимым. Пятно словно вбирала в себя этот холод, чернело, хотя и без того было черным и, кажется, стало расти. Надо срочно что-то предпринять, крейсер арианцев опять приблизился, они тоже шли до конца! Убрать их, шепнуло ему из тьмы. Нет!!!, — Хотел крикнуть Георг, но в это время помимо его воли из пятна вырвалось черное, как смоль, облако и рванулось в сторону корабля преследователей. Мгновение, и корабля не стало, он растворился в черноте, развеялся тускнеющими искорками вместе с бледнеющими ошметками черноты. Проквуст рванулся вперед, прочь от этой бездны. Но холод железной хваткой ухватил его, врос в него леденящими когтями.

— Куда?!, — Загремело сзади. — Ты мой! Не сопротивляйся, поздно, ты принял мою помощь!

— Нет, я не просил?!

— Ты хотел!

— Ложь, я никого не собирался убивать!, — Георг кричал и всеми силами рвался вперед, туда, к свету. Пусть даже здесь вырвут из него куски мяса, но он не останется во тьме

— Оставайся со мной, и ты станешь равным богу!

— Опять ложь! Лучше я погибну, чем буду служить тебе!

— Служить? Какая чушь! Я так скучаю, что готов сам тебе служить, соглашайся!

— Ни за что!

— Ну, раз не хочешь по воле дружить, будешь мне в рабстве служить!

Непреодолимая сила рванула Проквуста назад в бездну. Он цеплялся за живой мир, но его тащили словно рыбу из пруда. Георг с беспомощно смотрел, как его чудесная золотая аура клоками отваливается, сдираемая холодными зубьями, все более сжимающимися вокруг него. Он хотел попросить помощи, но с ужасом понял, что не может вспомнить, как это делать!

— Ага!, — Злорадно заверещало вокруг. — Забыл имя!

— Друг!!!, — Заорал вдруг Проквуст из последних сил. — Выручай, погибаю!

И в то же мгновение он почувствовал, как огромное теплое светящееся одеяло накрыло его со всех сторон, как заглох вдали рык ярости и ненависти, стало легко и покойно. Перед глазами летали желтые искорки, садились к нему на кожу, сливались с ней, он дышал этими искорками и с каждым вздохом чувствовал, как возрождается к жизни.

— Это ты, Друг?, — Спросил он еле слышно.

— Да, Гора. Ты звал и я пришел.

— Спасибо, ты спас меня от преисподни.

— Я спас не только тебя, но и себя. Помнишь, я говорил тебе, что часть тебя во мне, а часть меня в тебе?

— Да. Помню. — Георг счастливо улыбался и с наслаждением глотал золотые искорки.

— Гора, хватит.

— Что хватит?

— Пить меня. Ты стал слишком велик, чтобы насытиться мною. Жди солнца, оно тебя накормит.

— Прости, Друг, я не знал.

— Ничего страшного, главное, ты достаточно окреп, чтобы продолжить свой путь. Я ухожу, прощай.

— Постой!

— Что еще?

— Арианцы!

— Что арианцы?

— Я уничтожил их корабль!

— Выкинь из головы эти глупости, их уничтожил не ты, а великий искуситель, к которому они так стремятся. Это они загнали тебя на край вселенной, это им нужна отметина сатаны, так что поделом им и досталось. Не твой это грех, Гора, не кручинься.

Все стихло, в глазах потемнело. Проквуст открыл глаза. Он лежал навзничь на каменистой вершине, а над ним, сквозь темноту ночи опадали сполохи алого света. Они тихо спускались, словно листва с деревьев и по пути бесследно таяли. Через несколько секунд все исчезло.

— Это следы от арианского крейсера! Что же получается: моя борьба с нечистым, беседа с Другом, все уложилось в одно мгновение?! Чудеса!

Георг со стоном сел. Все тело болело, особенно со спины, видимо от острых камней, на которые он опрокинулся. Ковыляя и постанывая, он побрел назад. К счастью, он верно запомнил дорогу и через некоторое время вышел на стоянку. С замиранием сердца он подскочил к мерседесу. Слава богу , все было спокойно. Он тихо открыл дверь и примостился на заднем сидении у ног Елены. Та сладко потянулась, приоткрыла глаза, улыбнулась и повернувшись на другой бок опять уснула. Проквуст держал на коленях ноги жены, ощущал ладонями ее бархатную кожу и был безмерно счастлив. Он хотел еще поразмышлять по этому поводу, но как только глаза закрылись, он провалился в глубокий сон.

Голгофа.

В Иерусалим они добрались без приключений. Останавливались лишь один раз у кафе, рядом с двумя памятниками Элвису Пресли. Пока Елена запивала плоский сэндвич напитком, напоминающим кофе, Проквуст стоял у каменного парапета и впитывал лучи восходящего солнца. Они наполняли его легко и свободно, теперь он даже особых усилий не прилагал к тому, чтобы напитаться энергией светила. Саднящее эхо боли от темного пятна глохло, словно от чудесного лекарства. Ему совсем не хотелось есть, он лишь сделал несколько глотков воды, чем обеспокоил свою супругу.

— Георг, ты, почему ничего не ешь?! Мы же после вчерашнего обеда ничего не ели!

— Не хочу есть, любимая, мне достаточно этих щедрых лучей.

— Так не бывает!

— Может быть, но я говорю тебе правду.

— Георг!, — Елена строго посмотрела на мужа. — А ты мне ничего не хочешь рассказать?!

— О чем?, — Невинно спросил Проквуст, в душе удивляясь женской проницательности.

— О том, что произошло, пока я спала на стоянке в горах.

— Так я же…

— И не вздумай врать! Не переношу ложь, даже безобидную.

Георг виновато улыбнулся.

— Все, сдаюсь. Ночью за мной приходили арианцы.

— И?!

— Они ушли.

— Георг! Я хочу знать правду!

— Хорошо, допивай свой кофе, по пути расскажу все как было.

— Да, разве это кофе?!, — Елена выплеснула напиток и бросила кружку в урну.

— Зачем бокал выбросила? Смотри, все вокруг бокалы забирают себе.

— Ну, и пусть! После такого угощения, я из этой посудины пить не смогу. Лучше бы не позорили имя великого певца!

Увидев стены старого города, Елена свернула в узкую улочку и, найдя промежуток между припаркованными машинами, кое-как втиснула туда мерседес.

— Леночка, а мы дальше не поедем?

— Георг, мы пойдем пешком, иначе машину придется вообще бросить.

— Это почему же?!

— Вряд ли в центре Иерусалима есть место для «диких» туристов.

— «Диких»! Это ты хорошо сказала. — Проквуст хлопнул дверцей и огляделся. Улочка тянулась куда-то вверх.

— Георг!

— Да, милая.

— Куда пойдем?

— А откуда я знаю?!

— Но ведь мы сюда стремились, преодолели массу препятствий… Надо поскорей избавиться, от этого чертова пятна!

— А как?

— Ты не знаешь?!

— Понятия не имею. — Проквуст взял жену за руку и спустился к шоссе, с которого они только что свернули. — Смотри, Леночка, — Георг показал вытянутой рукой вверх, — вот они, стены Иерусалима, там святыни христианства, которые, как мы со Смитом надеемся, помогут мне стереть отметину дьявола. Нет ничего проще нам с тобой, пойти туда, чтобы помолиться, но я не готов!

— Что значит, не готов?

— Понимаешь, я чувствую, что во мне чего-то не хватает, чего-то очень важного…

— Я знаю, чего. — Елена чмокнула мужа в щеку. — Тебе не хватает веры и терпения.

— Веры?! Но я же верю во Христа!

— Значит, недостаточно! Если бы ты верил по-настоящему, то знал бы, что нужно делать!

— Да, — задумчиво согласился Проквуст, — наверное, ты права.

С шоссе, из-за угла каменистого остова скалы медленно вывернул большой черный джип. Рядом с ними он остановился, правое окно опустилось и из него показалось массивное лицо с квадратным подбородком.

— Господа!, — Обратилось к ним лицо на скверном английском. — Вы не подскажете, где начинается Виа Долороза?

Елена и Георг переглянулись, потом Проквуст виновато развел руками.

— Простите, сэр, но мы туристы и не знаем, где находится эта улица.

Окошко молча закрылось и машина, мощно заурчав, собралась тронуться, как вдруг остановилась, и теперь открылось правое стекло задней двери.

— Вы что, русские?, — Из окна выглядывало худощавое лицо пожилого мужчины в очках с золотой оправе, усыпанной алмазными камешками.

— Да. — Ответила Елена, мило улыбаясь.

— И вы туристы?

— Да.

— И вы никогда не слышали о Виа Долороза?

— Простите, нет.

— А хотите знать?

— Скорее да, чем нет. — Все так же, мило улыбаясь, отозвалась Елена.

— А ваш муж, хочет?

— Я уверен, что такой важный человек, как вы, не стал бы разыскивать Виа Долороза, если бы она не представляла собой нечто важное.

— Логично. — Усмехнулся господин. — А главное, дипломатично. Вы в Иерусалиме давно?

— Только что приехали.

— Ну, если на сегодня у вас нет особых планов, приглашаю присоединиться ко мне. Согласны?

— К вам?!, — Хором изумились Георг и Елена. И так же хором, не сговариваясь, ответили. — Конечно, согласны!

Они влезли в огромное и прохладное чрево автомобиля. Незнакомец кивнул им на два пустующих перед ним кресла. Внутренности джипа были сделаны на манер лимузина: водитель и охранник отделены стеклянной перегородкой, а в салоне стояли друг перед другом по два шикарных кресла.

— Выпить хотите?

— Нет, спасибо.

— Если только, воды. — Попросила Елена.

— С удовольствием. — Хозяин машины приподнял левой рукой, унизанной двумя огромными перстнями, крышку холодильника. — Вот, кола, я думаю, подойдет. А вам…

— Георг Перцин. — Понял с полуслова паузу Проквуст. — А это моя жена, Елена.

— Очень приятно, а я Пилевич Станислав Львович. — Он протянул красную банку Проквусту. — Пейте в прок, Георг, скоро придется порядочно ходить пешком. Расстояние там пустяковое, с километр, не больше, но мероприятие само по себе занимает массу времени.

— Станислав Львович, пожалуйста, расскажите нам об этом мероприятии, Виа Долороза, кажется?

— Да. Это религиозное шествие по Крестному Пути Христа, в память о его страданиях. — При этих словах Пилевич привычным жестом перекрестился слева направо. — Каждую пятницу монахи францисканцы устраивают такое шествие. Если мой новый охранник не совсем кретин, и ценит свою работу, то он найдет здание Аморейской школы вовремя. — Станислав Львович посмотрел на блистающие золотом и алмазами часы. — В противном случае, мы будем догонять процессию.

— Простите, Станислав Львович, но мы православные, а вы, как я понял, католик.

— Ну, и что?, — Пилевич холодно посмотрел на Проквуста. — Моя мать была православной, отец поляком, крещенным, как католик, и что? Кто при Союзе считался с такими пустяками? Разве правильно, чтобы вера разъединяла? Христос ведь один для всех, не так ли?!

— Да, конечно…

— Кстати, на Виа Долороза, собираются не только католики, даже мусульмане бывают, они тоже чтут Христа, пусть как пророка, а не бога, но чтут. Так что, не бойтесь, греха не совершите.

Проквуст смотрел на этого странного человека и не мог понять, почему он подобрал их. От скуки, из-за минутного каприза? Жаль. Что он не может установить, заряжен этот человек или нет… А впрочем, почему не может?! После того, что произошло сегодня ночью, надо обязательно попробовать, ведь теперь он знает, как должна светиться техника арианцев! Георг закрыл глаза и вспомнил зелено-голубое свечение арианского корабля. Вот она, плавает перед ним призрачным облаком. Теперь мягко надо передвинуть его на полупрозрачную фигуру их гостеприимного хозяина… Так, получается! Нет, этот человек чист, слава богу! Почему то Проквуст был уверен. Что сделал все правильно, а, впрочем, выбора у него не было. Он открыл глаза и тут же наткнулся на колючий взгляд Пилевича.

— Георг!, — Строго сказал он. — Больше так не делайте!

— Простите, — растерялся Проквуст, — чего не делать?

— Не надо меня сканировать или, как это у вас, экстрасенсов, это называется?

— Я… — Проквуст покраснел.

— Ладно, не смущайтесь, я не сержусь. Видите ли, Георг, я в некоторой степени тоже располагаю неким шестым чувством. Оно позволяет мне видеть таких, как вы, а заодно позволяет предвидеть некоторые последствия… — Пелевич запнулся. — Впрочем, как оказалось, за все надо платить.

— Станислав Львович!, — Участливо и одновременно испуганно спросила Елена. — Вы серьезно больны?

— Георг, а ведь ваша жена просто чудо! Посмотрите, сколько в ней доброты?! Вы знаете, что у нее тоже есть…

— Да, знаю. — Прервал его Проквуст.

— Понимаю. — Пилевич кивнул и повернулся к супруге Георга. — Лена, вы правы, я очень серьезно болен.

— Но неужели нельзя как-то…

— Ну, почему же, я лечусь, еще как лечусь, только знаю, что все бесполезно. Но деньги на докторов все равно трачу, чего-чего, а денег у меня на любое лечение хватит. — Станислав Львович вздохнул, достал из нагрудного кармана пиджака золотистый флакончик, нажал, и ему на ладонь упал янтарный шарик. Он ловко подбросил его в рот. — Вот так и живу, Леночка, каждый час, по таблеточке.

— Простите, а вы не пробовали обращаться к бабушкам, говорят, есть очень сильные, молитвами лечат.

— Есть, Леночка, есть. Я ведьм и ведьмаков знаете, сколько перевидал? А такую бабушку, о который вы говорите, один раз встречал. Она то мне глаза и открыла. Говорит, болен ты, сынок, не от тела, а от души, молись, проси у господа прощения. С тех пор и молюсь, а когда есть возможность, посещаю святые места. — Машина дернулась. — Ага, кажется, приехали, выходим.

— Подождите, Станислав Львович!

— Что такое, Лена?

— Надо снять все это!, — Елена показала на его очки и перстни. — Там же толпа, могут обобрать!

— Ваши слова, да богу в уши. — Улыбаясь, отозвался Пилевич. — Сколько раз ходил увешанный брюликами, хоть бы кто пальцем тронул!

— Станислав Львович, вы считаете, что вор во время Крестного Пути может вас освободить от болезни?

— Вот, сразу чувствуется сила! Да, Георг, очень надеюсь! Пусть не освободит, хотя бы облегчит.

Они вышли из машины на узкой тенистой улице. Как сюда заполз громадный джип, а, главное, как будет выбираться, было неведомо. Но его хозяина это нисколько не волновало. Они вышли из машины и та, утробно урча, поползла назад. Улица примыкала к другой такой же узкой улице, по которой шумно и пестро двигалась толпа. Кого здесь только не было! Монахи в рясах, господа в строгих костюмах, веселящаяся молодежь.

— Значит так, друзья мои! Сегодня к шестнадцати, жду вас в гостинице на обед. — Пилевич протянул отливающую золотом визитку. — Вы уж тут сами, а мне обязательно к кресту надо.

— Какому кресту?

— Деревянному, Георг, похожему на тот, на котором Спаситель стал богом.

Станислав Львович мгновенно исчез в толпе, а Георг с Еленой еще некоторое время не решались нырнуть в эту людскую реку. Наконец, она стала редеть, и они присоединились к процессии.

Много раз, Георг со счета сбился, людская толпа замирала и с головы колонны доносилась молитва на латыни. Проквуст шел рядом, смотрел на этих людей, и думал о том, что по этим камням ступали ноги человека, который явился на Землю ради спасения рода людского. Спасения от чего? От бед? Нет! От самих себя он их спасал! От душевной слабости и от дьявольских соблазнов. Преуспел ли он? Ответить, нет, зная о том, как часто жаден и зол человек? Или ответить, да, видя, как слезы текут у многих людей вокруг? Христос сын бога и сам бог, потому что бог един. Ведь не может быть двух всемогущих богов! Тогда, что же получается, сам всевышний бродил по улочкам этого древнего города на захолустной планете вселенной?! А почему бы и нет?! Господь и так присутствует в каждой точке мира, он может начать изменения с любой из них. Так получилось, что такой точкой стала Земля. Наверное, прав был Чар, посылая его сюда, где как не здесь искать след господа?!

Елена и Георг очень устали, настроение у обоих было подавленное. Они с огромным облегчением уселись в раскаленную на солнце машину. Посмотрели на часы, потом друг на друга.

— Ну, что, в гости едем?

— Леночка, а ты как, считаешь?

— Я думаю, не стоит отвергать этого знакомства.

— Тогда заводи наш рыдван, курс на отель «Царь Давид».

На визитке под названием отеля было написано одно слово: «гость», и все. Елена с интересом осмотрела ее, пожала плечами и молча вернула Проквусту. В душу заползли сомнения, а потом, когда они подъехали к воротам отеля, еще и страх. На своем старом потрепанном мерседесе они выглядели нищими на званном обеде. Вооруженный автоматом «узи» охранник дар речи потерял, увидев перед собой престарелое железное чудище. Он сделал строгое лицо и подошел к окну.

— Мадам!, — Обратился он к ней на иврите…

— Простите, а нельзя ли на английском…

— Нет!, — Отрезал охранник. Потом молча, но очень красноречиво махнул рукой, мол, убирайтесь немедленно.

Проквуст почувствовал, как закипает в нем злость, и это его испугало, а потом и образумило. Он не стал поражать охранника знанием иврита, не стал иным способом ставить его на место, он просто молча протянул ему визитку. Что тут с бедным охранником сделалось! Он побледнел словно полотно, вытянулся, одной рукой отдал честь, а другой нажал на кнопку шлагбаума. Они проехали, и в боковое зеркальце Проквуст увидел, как охранник побежал в свою будку к телефону. У центрального входа уже стояли два портье в ливреях и в угодливых полупоклонах. Один помог им открыть двери, спросил о вещах, невозмутимо выслушал ответ об отсутствии оных, и церемонно повел их в сторону входной двери. Второй в это время сел в их машину и она, чихнув сизым дымом, уехала на парковку.

— Ну, сейчас нашу старушку загонят в самый дальний угол!, — Усмехнулась Елена.

Проквуст пожал плечами, что он мог ей ответить? Такого роскошества он не видел ни на Ирии, ни на земле. Золотая лепнина, витиеватый орнамент, мраморный ковер под ногами, бесшумные, все в зеркалах, лифты, из которых выходили шикарно одетые мужчины и женщины. Было, от чего глаз не оторвать. Портье, встретивший их у входа, передал их, словно эстафету, другому портье. Тот поклонился и указал на две двери красного дерева, левее лифтов. Обогнав их по пути, он открыл одну из этих дверей ключом, и они оказались в отделанной позолотой кабине лифта. Он плавно вознес их на верхний, судя по горящим кнопкам, этаж. Наверху их уже встречал следующий портье, представительный, в ливрее, источающий достоинство и услужливость одновременно. Из просторного и шикарного холла он провел их к двухстворчатой резной двери. Постучал. Послышались легкие шаги.

— О! Я рад вас видеть, заходите. — Пилевич непринужденно сунул за обшлаг рукава портье купюру. Тот благодарно, но все равно с неподражаемым достоинством поклонился и молча исчез. — Ну, что вы встали, проходите, будьте как дома.

Легко сказать, дома. Здесь ходить было страшно от изобилия комнат, картин, гобеленов и огромных ваз. В большой круглой гостиной на овальном столе был накрыт обед.

— Я отослал прислугу, чтобы не мешали. — Сказал хозяин номера, когда они уселись за стол. — Надеюсь, нам не будет сложно самих себя обслуживать?

— Станислав Львович, мы не баре, к слугам не привыкли.

— Леночка, к слугам привыкнуть удивительно легко, отвыкнуть, труднее. Впрочем, вы на них еще насмотритесь, когда будет смена блюд. — Георг!, — Пилевич приподнял бокал. — Вы не возражаете против бокала вина?

— Нет. — Хмуро ответил Проквуст.

Станислав Львович подавленное настроение гостя заметил, но промолчал. Началась трапеза.

— Скажите, Георг, — обратился к Проквусту Пилевич, через некоторое время, откинувшись на спинку стула, — о чем вы грустите?

— Да, нет, все в порядке.

— Только не надо меня обманывать, молодой человек! Скажите честно, вас кто-то обидел?

— Обидел?!, — Проквуст как-то странно взглянул на Пилевича. — Станислав Львович, кого вы имеете под словом «кто-то»?

— Людей, конечно! Кто же еще способен обижать друг друга?

— Самцы сражаются за самок, хищники едят, убивая, разве это не обида?

— Это другое, Георг, это образ жизни. А к чему, собственно, вы затеяли эту дискуссию?

— Потому что обидеть может и не человек.

— А кто же еще?, — Спросил заинтригованный Пилевич. Но Проквуст молчал.

— Станислав Львович, — ответила за мужа Елена, — у Георга большие проблемы.

— Что за проблемы?!

— Он не зашел ни в один из храмов, мимо которых проходила процессия.

— Ну, и что? Я чего-то не понимаю. — Пилевич удивленно переводил взгляд то на Елену, то на Георга.

— Понимаете, Станислав Львович, — заговорил опять Проквуст, — я не смог туда зайти!

— Столько было народа?

— Нет, дело не в этом, я просто не смог заставить себя войти в храм.

— Даже в храм гроба Господня?!

— Даже в него.

— Хм. Вот что, Георг, расскажите мне все как есть. Я человек нейтральный, повидал всякого, может, посоветую что?

И Проквуст стал рассказывать. Он не понимал, зачем и почему это делает, не думал, как воспримет их новый знакомый его историю, может быть, он надеялся, что он действительно чем-то сможет помочь? Он только раз взглянул на округлившиеся глаза супруги, но говорить не переставал. Конечно, многое он упустил, но главное выложил. Он сказал, что прилетел из космоса на Землю, чтобы избавиться от пятна тьмы в его ауре, за которым охотится Темная Империя, что, надеялся на эту святую землю. Он прервался лишь один раз, тогда, когда в дверь постучали и внесли горячее. Он замолчал, пока служащие отеля покинут номер, а Пилевич, воспользовавшись заминкой, ненадолго вышел в другую комнату и сразу же вернулся. Когда они вновь остались одни, Проквуст опять заговорил, ведя свой рассказ к концу.

— Я и мои друзья были уверены, что на Земле есть места, где концентрация божественной сути выше, чем где-либо еще в нашей вселенной. Святая земля Иерусалима, породившая три основных религии, как нельзя лучше подходила под этот критерий, но я никак не рассчитывал, что Господь меня даже на порог своих храмов не пустит.

Закончив рассказ, он поднял глаза на Пилевича. Тот задумчиво вертел в руках вилку.

— Странные вещи вы рассказываете, Георг. Вы фантастику не писали?

— Ну, что ж, — Проквуст резко встал, — благодарю за гостеприимство, нам с Еленой пора.

— Сядьте, Георг!, — Вдруг неожиданно резко приказал Пилевич, а потом посмотрел на Елену. — Извините, Леночка, за грубость, но я и вас попрошу опять присесть. Очень хорошо, спасибо.

Пилевич встал, и стал ходить по комнате, бубня себе что-то под нос. Наконец, он остановился за спинкой своего стула и обвел строгим взглядом своих гостей.

— Обиделись они! А вы как считаете, легко поверить в то, что только что здесь прозвучало?! Кто бы нас со стороны послушал! Я бы предпочел вам не поверить, но вопреки всему почему-то хочу верить! Георг, вы позволите мне сделать один эксперимент?

— Да, пожалуйста. — Пожал тот плечами.

Пилевич вынул из внутреннего кармана пиджака белую свечку, с голубой каемочкой внизу. Фитилек у нее был черный, видимо его уже зажигали. Станислав Львович поджег свечу, и она загорелась ровным пламенем. Он кинул спички на стол и вытянув свечу перед собой, стал медленными шагами двигаться в сторону Проквуста. Метра за полтора до него свеча вдруг стала коптить. Пилевич еще пошел еще медленнее. С каждым новым сантиметром, сокращающим расстояние до Георга, свеча коптила все интенсивнее, от нее посыпались искорки и легкий треск. Когда до плеча Проквуста осталось чуть меньше полуметра, свеча вдруг вспыхнула, словно из последних сил, и погасла. Пилевич растерянно смотрел на нее, потом вытер пот со лба и вернулся на свое место за столом.

— Георг, я вам верю!, — Пилевич налил себе в бокал вина и залпом выпил. — Не думал, что космос столь близко к нам.

Георг и Елена растерянно переглянулись.

— Задаете себе вопрос, что я тут такого вытворял? Вот эта свечка, — он поднял со стола закопченный огарок, — была освящена в Храме Господнем, я еще не слушал о случаях, чтобы она гасла под воздействием человека!

— Станислав Львович, вы освящали свечу, зажигая ее от пасхального огня?

— Да, Леночка.

— Но ведь это же православная пасха!

— Не вижу повода для удивления. Католики и православные верят в Спасителя, между ними есть некоторые теологические и обрядовые расхождения, с календарем они не сходятся, ну, и что?! Они же не отрицают друг друга!, — Пилевич бережно положил остатки свечи на стол. — Скажите, Георг, а что будет, если ваше пятно попадет в руки ваших преследователей?

— Через него в наш мир пролезет разрушение. Сатана не может созидать в мире, сотворенным господом.

— То есть, начнется конец света?

— В локальном участке данной вселенной почти наверняка.

— Вот это, да! А я то думал, что ничего горестнее моей болезни не существует!, — Станислав Львович опять налил вина, приподнял бокал, потом поставил его и, достав, глотнул свою золоченую пилюлю. — Георг, а раньше вы бывали в христианских храмах?!

— А как же, я ведь крещен!

— Перекреститесь.

Проквуст привычно осенил себя крестом.

— Хм, что-то тут не то. Георг, а вы мне все рассказали? Особенно из последних событий.

Георг вопросительно посмотрел на супругу, та кивнула.

— Рассказывай, дорогой.

И Проквуст рассказал о событиях в Натании, о происшествии на пляже, об их бегстве из города, о его ночном сражении в горах с арианцами.

— Так вот кто перепугал весь курорт!, — Пилевич усмехнулся. — А я то уже заплатил за сбор подробностей. Впрочем, будет интересно сравнить… Георг, получается, подставил вас сатана перед Господом!

— Да, я тоже об этом уже думал.

— Думал, а делать-то что будем?!

— Станислав Львович, мы с Георгом должны молиться. Если не внутри, так рядом с Храмом!

— Это правильно, только я очень хочу помочь… — Пилевич задумался.

— Скажите, Станислав Львович, — спросила вдруг неожиданно для самой себя Елена, — а как для вас прошло это шествие?

Здорово прошло!, — Пилевич улыбнулся и многозначительно приподнял левую руку. — У меня украли часы!

— Впервые вижу человека, который радуется столь дорогой пропаже!

— Да, Леночка, вы правы, я очень рад, и еще я уверен, что наша с вами встреча не случайна!, — Пилевич посмотрел на настенные часы. — Начало седьмого. Что ж самое время. — Он отодвинул стул и встал. — Знаете что, друзья мои, чем вам помочь, я пока не знаю, но кое-какая идея у меня есть. Я предлагаю немедленно отправиться в Храм Гроба Господня!

— Зачем?

— Затем, Георг, что завтра я улетаю, а сегодня я могу еще быть вам полезен. Вставайте! Десерт и кофе может подождать нас до вечера, а спасать мир надо не мешкая.

Через пятнадцать минут они уже высаживались у стены старого города.

— Видите, как близко. — Пилевич махнул рукой в сторону от стены. — Видите, вон наш отель. А теперь пойдемте.

Они вошли в старый город через Яфские ворота, и сразу же попали на довольно-таки широкую улицу, по которой бесчисленными толпами сновали туристы. Пилевич, однако, почти сразу свернул налево в узкий переулочек. Попетляв по нему, они снова свернули, потом еще, и еще. Они шли мимо бесчисленных маленьких магазинчиков и прилавков, забитых хлебом, лепешками, овоща, фруктами, специями. Все эти вкусности перемежались с магазинчиками сувениров, одежды, амулетов.

— Станислав Львович, как вы только здесь дорогу находите?

— Все не так сложно, как вам кажется, Леночка.

Наконец, они выскочили на небольшую круглую площадь с фонтаном посредине. Пилевич забежал на пару минут в один из магазинчиков и вышел оттуда с маленьким черным пакетиком. Они прошли еще несколько переулков, и вышли во двор Храма Гроба Господня. Проквуст его узнал, он уже был здесь сегодня. Пилевич молча на него взглянул и призывно кивнув, зашагал сквозь толпу туристов к входу. Георг закусил от волнения губу, ожидая вновь ощутить обжигающий холод той странной упругой волны, которая затормозила его днем. В глубине души он надеялся, что сейчас будет иначе, но за пару метров до арки входа его вновь толкнула в грудь упругая стужа, аж дыхание перехватило. Проквуст резко встал и, раскрывая рот, словно рыба на песке, сделал шаг назад. Сзади ему на плечи легли теплые ладони жены и толкнули вперед, на Георга вновь нахлынуло удушье.

— Терпи, любимый. — Тихо шепнула она ему в ухо.

Проквуст горестно кивнул, с трудом проталкивая в себя глоток воздуха. Перед глазами пошли цветные круги, но он с места не тронулся.

Станислав Львович в это время внимательно наблюдал за ними, потом озадаченно покачал головой и скрылся внутри Храма.

Голгофа.

1.

Через некоторое время Проквусту стало легче. Он поискал глазами жену. Она была рядом, чуть вбок и на полшага впереди. Елена стояла на коленях и молилась, периодически осеняя себя православным крестом. От внутреннего напряжения ее точеный профиль выглядел каменным, и лишь губы еле заметно шевелились. Первым порывом было желание поднять ее с колен, спрятать от сотен любопытных глаз, но Георг не пошевелился. Напротив, до конца не осознавая, что делает, он шагнул к супруге и опустился на колени рядом. Как и она, закрыл глаза, сразу отделив себя от жужжащей округ толпы. И нагретый солнцем камень, помнящий миллионы ног, оставаясь твердым перестал быть жестким, словно приглашая его к молитве. И Проквуст принялся молиться. Он просил Бога вернуть его под свою десницу, умолял впустить его в Храм, чтобы снять с себя дьявольское проклятье, грозящее великими бедами. Он не знал слов настоящих молитв, но ведь с богом говорят душою, а не словом? Во всяком случае, Георг на это надеялся. Словно со стороны он ощущал, как переставало хрипеть на каждом вздохе иссушенное горло, как острая боль в солнечном сплетении слабела, перерастая в занудное нытье.

— Георг!, — Проквуста потрясли за плечо.

— Да, Леночка?, — Отозвался он, щурясь от все еще яркого дневного света.

— Вставай, смотри.

Перед ними стоял сосредоточенный Станислав Львович. В его вытянутых руках горели по пучку бело-голубых свечек.

— Бери!, — Приказал он и резко вмял свечи в ладони Георга.

Словно молнии прошили его тело, он дернулся, но с жутким усилием воли совладал с собою, и сжал свечи. Говорить было невозможно, рот стянула судорога, заныли плечи от нестерпимого жара, идущего от рук, дыхание опять перехватило. Но Проквуст упрямо наклонился вперед, и тяжело переставляя ноги, двинулся за Пилевичем в темноту спасительных храмовых сводов. Станислав Львович повернулся к Георгу и указал на плоский камень за собой, окованный медью и окруженный подсвечниками в рост человека.

— Целуй камень помазания! Здесь тело спасителя после креста умащивали перед погребением. Этот камень помнит тепло Христова тела!

Проквуст рухнул перед камнем и приник к нему губами. Бешено забилось сердце, кровь закипела в жилах от холода невозмутимого камня, которого почти две тысячи лет назад касался Господь! Камень обессиливал его, вытягивал жизненную силу и не давал ничего взамен. Георг еле встал и шатаясь повернулся к своим спутникам.

— Сил совсем нет. — Еле слышно прохрипел он.

Взгляды Пилевича и супруги были направлены вниз, на его руки. Проквуст взглянул на них. Кулаки, судорожно сжимающие свечи были все улиты застывшим воском, свечи догорали ровным ярким пламенем.

— Милый, ты не обжегся?!

— Кажется, нет.

— Георг, пойдемте, я покажу, куда можно положить остатки свечей.

А потом они взошли к Голгофе. Отстояв небольшую очередь паломников, Проквуст встал на колени перед небольшим мраморным сооружением вокруг обитого медным орнаментом, отверстия. Он опустил туда руку. Пусто. Еще глубже. Вот они, отполированные пальцами паломников, стенки скорбной скалы, на которой умер Бог! Георг гладил их и ничего не чувствовал, лишь странное умиротворение наполняло его, некая вселенская скорбь… Почему? Он отошел от гнезда, в котором стоял крест с печальным и отрешенным видом, Елена даже испугалась.

— Милый, что с тобой?! На тебе лица нет!

— Оно осталось там…

— Георг, не раскисайте!, — Вмешался Пилевич.

Он взял его за руку и свел обратно в зал, вниз по крутой каменной лесенке. Круто повернув, он завел Проквуста под лесенку. Здесь было небольшое помещение, одна стена которого имело застекленное окно, за которым громоздились светло-желтые камни.

— Что это, Станислав Львович?, — Шепотом спросила Елена.

— Это трещина под крестом, по которой в глубину камня текла кровь Христова!, — Он перекрестился.

Проквуст тоже перекрестился и подался вперед. К стеклу невозможно было пройти из-за невысокой оградки, но он перешагнул ее, и возложил на стекло ладони. Колени подломились, а в ладони впились иголки необъятной энергетики, затаенной внутри скалы. Она текла в него через толстое стекло, заполняя опустевшую душу, вытесняя прочь сомнения и страх.

— Георг!, — Елена испуганно вскрикнула. — Что ты делаешь?! Немедленно вылезай! Нас же выставят отсюда!

Проквуст растерянно оглянулся и вдруг встретился с глазами черноволосого, смуглого священника. Тот пристально смотрел на него, потом вдруг издали перекрестил и ушел. Георг вылез из-за оградки, выскочил в коридор, но священника нигде не было видно. Что это было, поразительное понимание, благословение или кто, почему ничего не сказал? Он положил руку на плечо жены.

— Устал?

— Нет. — Ответил Георг, а потом помолчал и добавил. — Слово усталость сюда не подходит, а других слов найти не могу.

— Крепитесь, мой друг, нам надо пройти полный круг!, — Вмешался Пилевич.

Они обошли храм по кругу, мимо древних, едва различимых икон, спустились по ступеням под нависшие скальные своды.

— Здесь, на Голгофе раньше было кладбище, где евреи выдалбливали для своих семейных покойников пещеру, так называемый, гроб. В них укладывали покойника на сто дней. Если появлялись два или более мертвых тела, пещера удлинялась. — Рассказывал Пилевич.

— Станислав Львович, а что было через сто дней?

— На кладбищах служили специальные люди, называемые садовниками. Через сто дней они входили в гроб и разделывали разложившийся труп. Гнилое мясо выкидывали, а косточки складывали одну к одной и хоронили уже навечно. После этого пещера была готова принимать следующего покойника.

— Фу! Как мерзко!

— Леночка, тогда это было нормой.

— Станислав Львович, а почему вы рассказываете нам это здесь?, — Спросил Проквуст, постепенно приходящий в себя в благодатной прохладе зала.

— Терпение, мой друг, сейчас все поймете. Как вы заметили, в Израиле жарко.

— Очень жарко. — Вздохнула Елена и улыбнулась.

— И так было всегда. Вода была огромной ценностью, особенно знойным летом, поэтому ее запасали в сезоны дождей. Иерусалим копил воду в каменных цистернах, куда устремлялась дождевая вода со всех крыш города. Цистерны выдалбливали в глубинах окружающих скал. Примерно через триста лет после Христа, а может и позже, дошла очередь до этой горы. Здесь уже никого не хоронили. То, что вы видите, — Пилевич обвел рукой зал, — остатки одной из таких цистерн. Смотрите, вон там следы каменотесов.

— Да, видим. — Качнула головой увлеченная рассказом Елена.

— Никто не знает, на что наткнулись каменотесы: на расщелину, старую пещеру или древнюю цистерну, но, работая по расширению этой, они наткнулись на деревянный крест со следами крови. Легенда гласит, что он был животворящим.

— В каком смысле?

— В прямом, Георг, он воскрешал покойников, открывал очи ослепшим, проказных делал здоровыми.

— И где же этот крест?

— Увы. — Пилевич развел руками. — Крест утерян в веках, зато осталось это святое место. — Кстати, сколько времени?

— Девятый час.

— Спасибо, Леночка. Думаю. Вы еще вернетесь сюда сами, без меня, а сегодня нам с вами предстоит еще одно важное поклонение.

Они вернулись в храм и прошли к гробнице Иисуса. Она меньше всего была похожа на склеп и представляла собой маленький храм в храме. Около входа змеиным зигзагом стояла очередь туристов — паломников.

— Да-а!, — Протянул разочарованно Станислав Львович. — А я рассчитывал, что народ схлынет.

— А что там внутри?

— Там, Леночка, лежит камень, на котором Христос воскрес и стал Богом.

— Простите, Станислав Львович, но вот вы говорите, что бог умер, потом стал богом, несуразица какая-то получается!

— Это вы верно подметили, Георг, но ведь я не священник, всех канонов не знаю, говорю, что чувствую.

— Простите.

— Да, ничего страшного, я не в обиде, главное, чтобы нас Господь прощал. — Пилевич задумчиво потер подбородок. — Сегодня нам туда не попасть. Идите за мной.

— Скажите, Станислав Львович, а это действительно тот камень?

— Елена!, — Пилевич остановился и окинул ее строгим взглядом. — Да. Как же вы можете такое спрашивать?! Вы же христианка! Разве вам нужны доказательства, а как же вера? Вот вы без меня потом сходите на могилу Давида. Она находится в синагоге, евреи туда пускают всех желающих. Есть он там, он ли там? Этот вопрос кощунственен для любого верующего. Так же как, например, место успения богородицы. Надеюсь, вы там тоже побываете. Да, к чему это я? Ах, да! Над могилой Давида находится комната, в которой происходила тайная вечеря.

— Но ведь Иерусалим после Христа неоднократно разрушался и перестраивался?!

— Совершенно верно, Георг, в том то все и дело! Стены Иерусалима падали, а место осталось! Веришь?

— Верю!

— Правильно, Георг!, — Пилевич улыбнулся, потом тронул рукой потемневшие от времени и копоти бесчисленных свечей стены. — Говорят, что гробница Иисуса, когда-то была передвинута язычником Адрианом, но камень в ней самый настоящий! На нем лежал человек, а встал с него Бог. А теперь я поведу вас, Георг, к торцу этого камня.

Они зашли за угол и увидели огороженный участок стены, рядом с которым стоял монах. Туристов здесь не было.

— Нагнитесь, Георг. Видите, из стены торчит плита? Это и есть камень воскресения.

Проквуст встал на колени и пополз к камню. Он приложил к нему руки и почувствовал, как ладони закололи сотни крохотных иголочек. От них в него хлынула упругая волна, скрутила его у основания позвоночника, прошлась по телу жгучим ознобом. Но он рук не отрывал, держал их, пока они вдруг не онемели и он ткнулся в каменный срез лбом. Кое-как он выполз назад и почувствовал помощь могучих рук. Это монах легко и непринужденно поставил его на ноги, посмотрел ему в глаза чистым взглядом и доброжелательно улыбнулся. Пилевич вынул из кармана сто долларовую бумажку и опустил в щель ящика для пожертвований, перекрестился, потом взял под руки Георга, едва держащегося на ногах.

— Все, мой друг, — ласково ворковал он ему над ухом, — а теперь домой, спать, и видеть чудесные сны.

— Господи, да ты же разбил лоб до крови!, — Словно сквозь вату услышал он волнующийся голос жены и почувствовал на лице ее руки.

— Не волнуйтесь, Леночка, пустяки…

Проквуст не помнил, как они добирались до машины. Он лишь тупо переставлял тяжелые ноги. В джип его как перышко вскинул охранник, а потом также легко чуть ли не донес до номера. Елена с Пилевичем уселись пить чай, а Георг уснул, едва закрыл глаза. На него тут же нахлынули странные бессвязные сны. Искры, цветные узоры, яркие сполохи мелькали под веками, выметая из него тьму, он видел это, но знал, что спит.

Утром Проквуст проснулся с ощущением дикого голода. Он нежно поцеловал спящую жену и осторожно сполз с кровати. Он понимал, что стол наверняка уже убран, но вдруг… Стол был идеально пуст, зато на журнальном столике перед креслами стоял накрытый бедой салфеткой кофейник и тарелочки с булочками. Будь, что будет! Георг сел на диван и налил горячий кофе, смачно и глубоко укусил воздушную булку с кремом внутри, и заурчал от удовольствия. Глоток, и в носу растекся неземной аромат черного напитка.

Видимо, запах достиг не только его носа. Из дверей спальни зевая вышла Елена в коротком халатике, молча уселась рядом и, закрыв глаза, прислонила голову к его плечу. Проквуст тихо засмеялся. Налил в другую чашку кофе и поднес к ее лицу. Та блаженно вдохнула его, заулыбалась. Потом открыла глаза.

— Доброе утро, любимый. — Шепнула она, обхватывая чашку руками.

— Обожжешься!

— Нет, не горячо. — Елена отхлебнула напиток. — Ой, покажи свои руки.

Проквуст выставил перед собой кисти, повертел ими в разные стороны. Кожа кое-где была с покраснением.

— Болят?

— Ни капельки.

— Обманываешь!

— Да, честное слово, не вру!

Они поцеловались.

— Доброе утро, господа.

Пилевич вальяжно продефилировал к ним через комнату в расшитом золотом халате и сел на свободное кресло.

— Рад видеть вас в добром здравии.

— Спасибо, мы тоже.

— Как себя ощущаете, Георг?

— Чудесно!

— А можете проверить, осталось у вас пятно или нет?

— Могу, но боюсь. — Тихо ответил Проквуст.

— Понимаю. — Пилевич налил себе кофе, глотнул. — Друзья мои, я сегодня улетаю к своему врачу. Отложить визит не могу, но у меня есть к вам предложение. Я уже забронировал этот номер на месяц, вы можете остаться в нем. Завтрак у вас будет всегда, а на обед и ужин…

— Да, что вы, Станислав Львович, нам так не удобно…

— Спасибо, Станислав Львович, — тихо проговорил Проквуст, — мы принимаем ваше щедрое предложение, а деньги у нас есть, не беспокойтесь.

— Вот и отлично! Ждите меня и молитесь ежедневно во славу божью и за свое спасение. — Пилевич встал с кресла.

— Подождите, Станислав Львович! Скажите нам честно, что с вами?

— Не могу, Леночка.

— Это очень серьезно?

— Очень.

Проквуст, внимательно смотревший на гостеприимного хозяина вдруг порывисто встал и, шагнув к нему, молча обнял. Тот несколько растерялся, но не сопротивлялся.

— Спасибо. — Растроганно проговорил Пилевич и протянул руку для рукопожатия.

— Станислав Львович, я буду молиться за вас!

— И я!, — Подскочила к мужу Елена. — Мы будем молиться за ваше здоровье, Станислав Львович!

— Огромное вам спасибо, друзья мои, но ведь ваша проблема несравнима с моей! Что значит искорка одной жизни в пламени вселенной?!

— Ошибаетесь, Станислав Львович!, — Горячо возразила Елена. — Георг без вашей помощи не смог бы зайти в Храм! Но дело даже не в этом. Я не знаю, как объяснить… — Она повернулась к мужу. — Георг, ну, скажи ты!

— Я тоже не знаю, как объяснить, но я обязательно буду просить для вас у господа здоровья. Вы хороший человек.

— Если бы. — Горько усмехнулся Пилевич. — Возможно, сейчас я хороший, но раньше…

— Ой, Станислав Львович, вы меня пугаете!

— Не бойтесь меня, — засмеялся Пилевич, — я не бандит. Сейчас мое прошлое не имеет значения, оно есть и пребудет со мной. — Он еще раз пожал руку Проквусту, наклонился и поцеловал Елену в щеку. — Спасибо вам, знайте, что я тоже буду молиться за успех вашего дела. Ждите меня, через месяц увидимся. Он повернулся и стремительно скрылся в своей комнате.

Голгофа.

2.

Пилевич уехал через час. При охраннике он вел себя сдержанно, даже несколько чопорно. Проходя мимо ожидавших его в холле Елены и Георга, он кивнул и сухо бросил: «До встречи, друзья мои». И теперь они уже неделю жили вдвоем. Их никто не беспокоил, никто лез с вопросами. Каждое утро завтрак ждал их на журнальном столике. Они завтракали и уходили на целый день по длинным маршрутам святого города. Днем они слегка перекусывали в маленьких восточных кафешках, а вечером ужинали в столь же многочисленных ресторанчиках.

Им повезло еще утром в субботу, когда Пилевич уехал. Они решили пойти в старый город позже, после посещения группы отдельно стоящих церквей. Слегка поплутав, они вышли к узкой извилистой улочке, петляющей между холмами, которая привела их на площадку, у которой уже с утра стояли туристические автобусы и кучки людей. День только начинался, а солнце уже раскаляло камень, хотелось поскорее спрятаться в тень, но Георг и Елена подошли к ним поближе. Туристы группировались вокруг экскурсоводов, вещающих им на разных языках о достопримечательностях святого города.

— Смотри!, — Толкнула Елена мужа в бок. — Какой импозантный!

Она кивнула в сторону загорелого поджарого мужчины в джинсах, в рубашке на выпуск, с сумкой из грубой кожи с лямкой через плечо и в черной кожаной шляпе на голове. В отличие от остальных экскурсоводов, добросовестно излагающих «тексты», этот говорил, словно вождь на трибуне: живо, ярко, эмоционально.

— Пойдем, послушаем?

— Пойдем, раз этот «мачо» тебе приглянулся.

— Георг! Неужели ты не слышишь, что он единственный здесь, кто говорит на русском?!

— Ну, прости, пошутил.

Взгляд у «Мачо» был цепкий, холодноватый. Он сразу заметил «зайцев», незаметно примостившихся за спинами его туристов.

— А теперь вы можете фотографировать, даю десять минут.

Экскурсовод отошел в сторону и закурил. К нему подскочила пожилая дамочка и стала сыпать вопросами. «Мачо» спокойно выдержал нападение, а потом невозмутимо объявил:

— Мадам, я непрерывно говорил ровно час, сейчас у меня перерыв. Вы меня понимаете? У меня отдых!

Простите, — робко обратился к нему Проквуст, дождавшись, когда дамочка с обиженным видом удалиться, — а нельзя ли нам с женой присоединится к вашей группе?

— Вообще-то это запрещено. — Экскурсовод смерил Георга взглядом и замолчал, держа паузу.

— Я готов заплатить. Двести долларов хватит?

— Двести? Хватит. — «Мачо» небрежно принял доллары из рук Проквуста. — Старайтесь от нас не отставать, особенно когда двинемся к автобусу. Мой опознавательный знак шляпа. Да, кстати, меня зовут Алик.

Алик снял шляпу и замахал ею над головой.

— Внимание, прошу собраться вокруг меня. Прошу еще раз взглянуть на чудесный вид старого города. Обратите внимание, он стоит на холме, окончание которого похоже на кончик гигантского утюга. Холм окружают два ущелья. Для нас, стоящих лицом к городу, правое, олицетворяет гиену огненную, а левое — райскую долину. Внизу, там где пересекаются эти ущелья в день Страшного суда мы с вами вновь встретимся.

— Позвольте!, — Крикнул какой-то турист. — Но ведь вы иудей!

— Ну, и что?! Да, я не христьянин, но я уважаю любую веру, исповедующую единого бога. Ведь он один, не правда ли? Так что не сомневайтесь, друзья мои, встретимся. А теперь прошу в автобус.

Так начался их первый день. Неутомимый и энергичный экскурсовод водил их от церкви к церкви и засыпал их интересными фактами, гипотезами и легендами. Они посетили могилу царя Давида в еврейской синагоге, комнату тайной вечери над ней, в которой золотистым кустом стояла скульптура странного дерева с толстым стволом и тремя основными ветвями. Алик указал на нее и заявил, что данное произведение искусства, неизвестно как попавшее сюда, по его мнению, олицетворяет три основные религии: иудаизм, христианство и мусульманство, растущие из единого ствола. Потом они посетили католическую церковь успения богородицы и далее переехали в старый город. Там они прошлись по уже знакомым Георгу и Елене местам, а потом явились к «стене плача», — еврейской синагоге под открытым небом. Все стыки древних камней были заполнены белыми бумажечками. Дело было в субботу, евреи молились, не обращая на туристов никакого внимания. Туристы из группы Алика побежали к стене, чтобы засунуть в оставшиеся щели и свои записочки богу.

— Эй!, — Кричал им вслед Алик. — Запомните, эти древние стены не почтовый ящик! И не забудьте помыть руки, прежде чем касаться этих камней!

— Простите, — обратился к экскурсоводу Проквуст, — а что означает «стена плача»?

— А вы, почему не идете?, — С интересом взглянул на него Алик.

— Да, как-то неудобно обращаться к богу при каждом удобном случае.

— Хм, возможно вы правы. — Экскурсовод протянул пачку сигарет. — Закурите?

— Пожалуй, да. Спасибо. — Они задымили.

— Понимаете, — заговорил Алик, — официально эту синагогу, — он повел перед собой рукой, — не называют стеной плача, хотя весь мир знает ее под этим именем. Когда-то там, наверху, где сейчас стоит мечеть находился древний храм царя Соломона. Его разрушили и через века на его месте крестоносцы построили церковь. А потом разрушили и ее. Завоевателей этого города было слишком много. Во время одного из таких нападений здесь вырезали семьдесят тысяч мирных иудеев: женщин, детей, стариков, которые искали на храмовой горе убежища. В летописях говорится, что лошади завоевателей по стремена ходили в крови. С тех пор эти обычные стены превратились в стены плача.

— Так значит, в недрах храмовой горы может находиться ковчег?!

— Возможно. — Алик встал и надел свою сигнальную шляпу. — храмовую гору никто никогда ни копал. Вокруг, да, а внутри нет. Правда, в 19 веке один француз попытался, но потом еле ноги унес. Три великие религии пекутся о неприкосновенности этой святыни, разве они допустят туда археологов?! Ну, вот, туристы утыкали стену записочками, пора двигаться дальше.

Ближе к вечеру экскурсовод отвез их в католическую церковь ***, построенную над огромным белым камнем. По преданию именно на этом камне Иисус просил господа: «Пронеси чашу сию мимо меня, но не чего я хочу, а чего ты». Во дворе церкви росли древние масличные деревья, которые вполне могли быть свидетелями Христа, гуляющего в масличном лесу с учениками. Чуть выше стоял православный храм ***. Перед его воротами стоял каменный столб, обозначающий место, на котором Иуда поцеловал Иисуса. А на территории храма находилась пещера, в которой возможно спали Петр, Иаков и Иоанн, в то время, как Иисус молился.

Проквуст теперь не испытывал никакого дискомфорта, заходя в храмы, с него словно оковы сняли и теперь он искренне молился в них, умоляя господа избавить его от сатанинской отметины и прося выздоровления Пилевичу. Вечером он взахлеб рассказывал жене о дивном ощущении парения, которое испытывал, говоря с богом.

— Уверен, — говорил он ей с жаром, — что ни на одной планете вселенной нет столь явной близости с богом!

— Георг!, — Урезонивала его супруга. — Ты порою ведешь себя как мальчишка!

— Ну, вот, и ты туда же!, — Обиделся Проквуст. — Это почему же?!

— Потому что ты не можешь судить о том, чего не знаешь!

— Но я знаю…

— Георг, две три планеты?

— Ну, вообщем то, да. Наверное, ты права, я слишком самоуверен!

— Вот видишь!

Каждый следующий день они начинали одинаково, но заканчивали всегда по-разному. Иерусалим был неисчерпаем на большие и маленькие открытия. Например, на второй день Проквуст вспомнил о совете Смита, посетить протестантскую голгофу.*** Она находилась в трестах*** метрах от Голгофы остальных христиан. Георг восходил на нее с легким внутренним скепсисом: ну, не может же быть две Голгофы! Но с каждым шагом его сомнения таяли под непередаваемым очарованием этой древние скалы. На ее вершине стоял крест. Проквуст опустился рядом на колени и прислонил к потемневшему дереву руки. Его чувствительные ладони ощутили потоки мощной энергетики, бурлящие под ногами. Он недоуменно оглянулся на Елену. Она стояла на коленях рядом.

— Просто молись, дорогой. — Коротко она ответила на его взгляд и закрыла глаза, ее губы зашевелились.

Проквуст обратился к господу и в ладони хлынул свет. А потом они посетили мечеть***, возложили ладони на стену плача. Везде бурлила божественная энергия. Она была чуть разной, но всегда благодатной. Что же, получается, говорил он супруге вечером, господь есть везде, где люди его ищут? И мудрая женщина отвечала: а ты ожидал другого?

Сегодня Проквуст решил позвать Смита. От бурлящих в голове мыслей он долго не мог настроиться, но нырнул в пространство под веками и прокричал имя духа. Он откликнулся сразу, словно только и ждал этого зова. Они встретились на каменистой горе, возле креста. Вокруг их окружал густой белесый туман.

— Ну, здравствуй, Гора. — Элегантный Смит обошел темный потрескавшийся от времени крест с бурыми пятнами. — Так выглядит Голгофа?

— Нет, Смит, так ее представляет себе каждый христьянин.

— Ты теперь один из них?

— Да, теперь я гордо могу об этом заявить.

— Значит, ты сделал выбор?

— Сделал.

— Рад за тебя. Что еще скажешь?

— Хочу встретиться с вами, Смит, мы живем в отеле Царь Давид. Мне нужно проверить, удалось ли лечение.

— Ты же сам можешь это сделать?!

— Боюсь.

— Понятно. — Смит улыбнулся. — Что ж, мне будет приятно стать свидетелем столь важного события, но скажу тебе по секрету: я тоже боюсь.

Они засмеялись и медленно растворились в нахлынувшем тумане.

Проквуст проснулся почти счастливым. Сейчас, когда в его душе с полным правом царила надежда, что избавление состоялось, можно было тихо лежать и радоваться.

— Георг!, — Затормошила его жена. — Ты почему не встаешь?!, — Она стянула с него одеяло. — Быстро одевайся, нам пора!

— А может быть, сегодня побудем в номере?

— Еще чего!, — Рассердилась Елена. — Дьявол только и ждет, когда ты расслабишься. Как говорит Ювеналий, лавры со временем засыхают и начинают колоться. Ну-ка, вставай!

И они вновь ушли на свой маршрут. Вернулись не вечером, как обычно, а где-то часам к четырем, голодные и уставшие. В фойе гостиницы их ожидал Смит, как всегда в шикарном черном костюме и с неизменной тростью. Проквуст радостно подскочил к нему с намерением задушить его в объятьях, но, споткнувшись о его ироничный взгляд, протянул руку.

— Здравствуйте, Смит, давно ждете?

— Пару часов, но это не страшно, здесь очень приятный персонал, мне уже нашли номер, на одном этаже с вами, я просто хотел встретить вас сам.

— Джон!, — Елена не церемонилась, она подлетела и чмокнула Духа в щеку. — Вы что же, можете позволить себе такие хоромы?!

— А вы?!

— Мы живем в качестве гостей.

— Да? И кто же такой добрый самаритянин?

— Некто Пилевич.

— Станислав Львович?

— Смит, откуда вы его знаете?!

— Люди моего круга фигурах подобного уровня должны знать, Георг!

— А кто же он?

— Леночка, я не настолько осведомлен, чтобы рассказать что-то существенное. Знаю лишь, что по слухам господин с таким именем имеет отношение к пропавшим деньгам коммунистической партии.

— Но это невозможно!

— Что невозможно, Леночка?

— Такую информацию невозможно скрыть, раз даже вы, совершенно случайный человек, обладаете ею. Станислава Львовича давно бы уже арестовали или запытали до смерти!

— А вот и нет!, — Усмехнулся Смит. — Я в этом вопросе человек не случайный, я пристально изучал все обстоятельства, связанные с развалом советской империи. И теперь вижу, что не зря.

— Смит, простите, но, может быть, поднимемся в номер?

— Да, Георг, пора, мы еще успеем поговорить. Я приглашаю вас к себе.

Номер Духа был меньше номера Пилевича на одну комнату, но также шикарно и дорого обставлен. В квадратной гостиной их ожидал накрытый стол.

— Надеюсь. Вы не откажетесь от совместной трапезы?

— Да, что вы, Джон?! Я так проголодалась!

— Да, Смит, вы просто кудесник, но может быть…

— Конечно, Георг, мне тоже кусок в горло не полезет. Елена прекрасная, прикройте шторы, пожалуйста. Вот так, спасибо, а теперь Леночка, присаживайтесь вон в то кресло, а ты, наш герой, оставайся стоять. — Смит сел в соседнее кресло и нервно потер руки. — Надеюсь, наш ужин будет праздничным.

Дух прикрыл глаза и протянул ладони в сторону Проквуста. Тот почти сразу же вспыхнул ровным золотым сиянием. Елена как зачарованная всматривалась в этот свет.

— Поздравляю!, — Пророкотал басом Смит. — Георг, ты теперь по праву можешь называть себя святым, твоя аура чиста и безупречна.

— Вот еще! О чем вы говорите, Смит, разве меня можно назвать святым?!

— А кого?

— Как кого?!, — Вмешалась Елена. — Да, хотя бы христианских святых!

— Скажите, Леночка, а апостолы Христа обладают святостью?

— Странный вопрос!

— Тогда почитайте их письма в Новом Завете, разве не читается в них между строк, что они люди? Леночка, стоп!, — Смит поднял руки. — Давайте не будем спорить или хотя бы перенесем спор на потом, ведь у нас, такое событие!

Дух с улыбкой кивнул на Проквуста, до сих пор стоявшего посредине гостиной и сосредоточенно рассматривающего собственные ладони.

— Ну, как, Георг, пропал изъян?

— Пропал. — Хрипло ответил Георг.

— Значит, победа?!, — Смит встал с кресла. — Пойдем, мой друг, выпьем солнечного вина. Не знаю как по другим вопросам, но в вопросах еды и питья эта планета чемпион: бесконечно ее изобилие блюд и напитков, и неисчерпаемо мастерство землян, лучших поваров и виноделов вселенной! Когда-нибудь, я думаю скоро, Земля сможет поставлять свое дивное вино на многие обитаемые звездные системы. Ну, подняли бокалы? За победу!

Они выпили.

— Простите, Джон, мне очень льстит ваше высокое мнение о земных поварах и виноделах, но я сомневаюсь в возможности потребления их изделий космитами.

— Почему же, Леночка?

— Ну, из-за различного представления о вкусах, из-за различий в метаболизме, наконец!

— Заблуждения и предрассудки. Вселенная создана господом, следовательно, у нас у всех один отец, почему же мы не можем быть в чем-то совместимы?

— Джон, но это маловероятно! Мир слишком разнообразен.

— Согласен: разнообразен, но не антагонистичен!

— Смит, но Георг рассказывал об арианцах совсем иное, они даже думают по-другому!

— Да, на здоровье! Однако, дома у них похожи на ваши, почему, Леночка?

— Ну, потому что есть оптимальная среда обитания для гуманоидов.

После этих слов повисла пауза, мужчины переглянулись и озадаченно покачали головами.

— Ну, Гора, тебе и повезло!, — Не скрывая восхищения сказал Смит. Он поднялся, прихватил с собой бокал вина и направился к жене Проквуста. — Леночка. Позвольте выпить с вами глоток вина на брудершафт?

— А вдруг мой муж возразит?, — Кокетливо улыбнулась она.

— Я не против, Леночка, если ваш поцелуй будет носить только дружеский характер.

— А как же иначе?!, — Ухмыльнулся Смит и поцеловал Елену. Проквуст показал ему кулак.

— Позвольте, Джон, а вино?

— Что?, — Дух оглянулся. — Ах, да, простите, королева моя!, — Он встал перед ней на колено и протянул свой бокал. В это время к ним успел подскочить и Проквуст и они звонко чокнулись, осушили бокалы и засмеялись.

— Нет, Джон, даже после этого я с вами не могу согласиться.

— Хорошо, приведу другой довод. Ответьте, Елена, почему красота, вот Георг не даст соврать, носит универсальный характер, ведь ею могут любоваться и добряки, и злодеи, любое существо, которому доступно ее восприятие?

— Извините, Джон, но я не вполне поняла вопрос.

— Да?, — Смит задумчиво подлил всем вина. О, нашел! Вот скажите, Леночка, вы можете увидеть то, что лежит в глубинах морей и океанов?

— Нет, но…

— …Но если надеть маску и акваланг, то вам откроется мир небывалой красоты, не так ли?

— Да, согласна, но красота и вкус вещи разные.

— Не буду спорить, конечно, различия есть, но если фигурально надеть на себя маску и акваланг, то перед гипотетическим космическим туристом откроется целый мир новых и прекрасных ощущений. Святой Гора, а ты что думаешь по данному поводу?

— Да, Георг, скажи свое мнение.

— Что? А, об этом? Ты, знаешь, любимая, я, пожалуй, соглашусь со Смитом. Вы земляне настолько привыкли к небывалому разнообразию своего мира, что искренне полагаете всю остальную вселенную такой же. Но ведь даже на Земле есть места суровые, и есть райские, при чем последних всегда меньше, чем первых. Я повидал кое-что во вселенной, поэтому смело отнесу Землю к ее райскому уголку.

— Неужели Земля так хороша?! Так вот почему космиты сюда поналетели, хотят отобрать ее у нас?!

— Леночка?!, — Протяжно вздохнул Смит. — Не надо так бояться! Если бы такое было возможно, вас бы уже давно смели с этой прекрасной планеты. Есть независящие обстоятельства, законы, которые хранят ваше спокойствие.

— То есть к нам относятся как к аборигенам, живущим в заповеднике?!

— Что-то в этом роде, хотя дело не только в вас самих. Поверьте, Елена, само человечество не является ни безупречным, ни уникальным, ни гениальным сообществом во вселенной. Но при всем этом господь вас пестует. Понимаете меня?

— Конечно. Немного обидно, но в целом, справедливо.

— Леночка, а вы что-нибудь помните из своей прошлой жизни на Ирии?

— Ничего, кроме смутных образов в снах и ощущения, что это не Земля. А что?

— Я думал, что ваш молчаливый муж продемонстрировал, например, как звучит ирийская речь.

— Ой, Георг! Как же так, это же очень интересно! Скажи дорогой, как будет: «Я тебя люблю»?

Разошлись они поздно вечером, насмеявшись вдосталь, слегка пьяные от вина и обретенной свободы. Толком так ничего и не обсудили, решили серьезные дела перенести назавтра.