Ткач Кошмаров. Книга 1

Глава 12

Обезбола не было. По словам Нимпуса, любые посторонние медикаменты могли повлиять на действие мази, и повлиять непредсказуемо.

А потому уже на первом этапе, когда он перерезал швы и начал рассекать плоть, срезая «корочку», наросшую на мясо, я рассыпался таким потоком брани на всех известных мне языках, что даже старик пару раз удивленно хмыкнул.

Это было не больнее, чем в тот раз, когда я отрубил себе пальцы, даже несмотря на то, что в прошлый раз я обколол руку анестезией. Но это было ДОЛЬШЕ. И, пожалуй, если бы не удерживавшие руку ремни, я бы точно попытался вырваться, хотя бы чисто инстинктивно.

Однако понимание того, что деваться некуда, сработало как «анестезия для разума». Я впился пальцами правой руки в подлокотник кресла, вжался в спинку настолько, насколько это было возможно без упора на ноги, зажмурил глаза и просто орал благим матом, кроя Нимпуса, всю его родню и вообще весь клан Антарес.

Не знаю, как долго это продлилось, сознание плавало в какой-то вязкой жиже из боли. Но в какой-то момент я ощутил успокаивающий холодок и открыл, наконец, глаза, чтобы увидеть, как старик толстым слоем наносит на кровоточащие обрубки свою чудесную мазилку.

На несколько секунд я смог расслабленно выдохнуть. Прохлада, распространяющаяся от мази и проникавшая глубоко в плоть, после перенесенного была по-настоящему живительной.

Вот только продлилось эта расслабленность недолго. Спустя секунд пятнадцать холод стал уже не приятным, а болезненным. А через минуту мне начало казаться, что к моей руке прижали опущенную в жидкий азот железяку.

Сил материться уже не было, я просто сжал зубы до скрипа где-то за ушами и сосредоточился на том, чтобы не начать колотить старика, аккуратно наматывавшего поверх мази бинты, свободной рукой по спине.

— Теперь просто ждем, — сказал наконец он, закончив бинтовать мою руку и вставая в полный рост. — Когда боль слегка подутихнет, скажешь, я тебя развяжу и можно будет лечь.

— И… когда это? — выдавил я, чувствуя, как стекает по лицу холодный пот.

— В твоем случае… думаю, около часа. Может побольше.

— Супер!.., а теперь… пошел нахер!

— Пойду-пойду, а ты не трогай бинты, — ухмыльнулся Нимпус, после чего просто развернулся и правда ушел, видимо в свою каморку.

— Как вы, молодой господин? — спросил Гинта, которого вместе с братом и бугаем старик усадил на стулья углу лаборатории.

Вместо ответа я показал ему средний палец. Больше они ничего не спрашивали.

Через несколько минут адский холод начал утихать и я уже было подумал, что старик что-то перепутал. Но вскоре холод сменился адским же жжением, будто руку окунули в магму.

Когда произошло это «переключение», я дернулся от неожиданности. Так сильно, что ноготь на среднем пальце правой руки, которым я, видимо, слишком сильно впился в деревянный подлокотник, оторвало от мяса.

Это, неожиданно, сработало как что-то вроде отвлечения внимания, слегка уменьшив боль в левой руке. К сожалению, ненадолго.

Жар и холод сменяли друг друга с завидной периодичностью, почти точно раз в шесть минут. Ну, либо это мои внутренние часы настолько сбились от всей этой боли, что я начал подстраивать их под боль.

Но по крайней мере выше определенного порога эта боль не заходила и совершенно точно была поменьше, чем рассечение мяса наживую. Так, считая в уме секунды, я провел в кресле восемьдесят три минуты.

Пару раз из своей комнатки приходил Нимпус, проверить, как у меня дела. Я его уже привычно посылал, и он уходил.

И, наконец, боль начала действительно утихать. В конце концов все пришло к интенсивности, лишь ненамного большей, чем та, что мучила меня последнюю неделю.

Спать с пульсирующей то жаром, то холодом рукой, я бы, конечно, не смог. Но вот расслабить все остальное тело теперь казалось абсолютно необходимым.

Так что, когда старик явился для очередной проверки, я уже не стал говорить ему ничего лишнего, просто кивнув на вопрос: «Лучше?» — и еще раз кивнув, когда он предложил мне принять горизонтальное положение.

Следующие часов десять прошли в какой-то прострации. Кажется, я пару раз все-таки отключался, но до полноценного сна это забытье даже близко не дотягивало.

Только часам к восьми утра, когда по идее должна была начаться моя уже вторая смена, как подмастерья Нимпуса, я как-то неожиданно понял, что левая рука почти не болит. Единственное, что осталось — это немного неприятное чувство распирания, будто надел перчатку размером меньше нужного.

Осторожно приподнявшись на кушетке старика, сбросив с себя колючий шерстяной плед, пропитавшийся моим по́том, и спустив на пол ноги, я поднял левую руку к лицу.

Бинт был в крови, но ее было немного. С некоторой настороженностью я начал разматывать витки, готовый увидеть что угодно, от темно-фиолетовой гангренозной плоти до пары новых отросших пальцев.

Однако результат оказался куда прозаичнее. Сняв бинты и стерев ими остатки мази, перемешанной с запекшейся кровью, я увидел на тех местах, где еще полдня назад были швы, просто гладкую кожу.

Изрубцованную по самое «не могу», красную, горячую, покрытую, вместе со всей кистью до середины предплечья, мелкими пупырышками сыпи, как и «обещал» Нимпус, и слегка пульсирующую, чем, видимо, и было вызвано то давящее чувство. Но в остальном это была просто кожа, словно на этом мести никогда и не было пары пальцев.

Правда, разрубленные косточки под этой кожей, которыми я все еще мог шевелить, говорили об обратном. Но это было и не важно. К тому же такая возможность свидетельствовала о том, что и паралича мышц, что было еще одним побочным эффектом, не произошло.

Поделав пару минут зарядку для пальцев, я добился того, что давящее чувство исчезло. А вот сыпь неожиданно начала неприятно зудеть, что было мизерной платой за залеченные за ночь пальцы, но все равно не слишком-то приятно.

Спрятав ладонь поглубже в рукав, чтобы максимально избегать соблазна, я осмотрел каморку старика в поисках своего кресла. Не нашел, после чего смутно вспомнил, что после того, как с помощью близнецов я перевалился на кушетку, они откатили кресло обратно в лабораторию, так как старик начал жаловаться, что кресло занимает слишком много места.

— Эй! — крикнул я в приоткрытую дверь. — Есть кто⁈

Спустя полминуты в каморку заглянул бугай.

— Вы очнулись, — удовлетворенно кивнул он, после чего слегка улыбнулся и тут же нахмурился, видимо сам не ожидая такой реакции.

Я хмыкнул. Его нанял отец, отчитывался бугай перед ним и приказы исполнял его, а не мои. Но плохим человеком или черствым сухарем, не понимавшим ничего кроме работы, он явно не был и, похоже, даже вполне искренне за меня переживал.

— Я так и не спросил. Как тебя зовут?

Несколько секунд он обдумывал, можно ли ему ответить на этот вопрос. Но в конце концов, видимо, решив, что и так уже слишком много раз за последние сутки выходил за рамки отданного приказа: «Сопровождать, защищать и не вмешиваться», — как-то устало вздохнул и представился:

— Шейн.

— Хорошо, — кивнул я. — Приятно познакомиться. А теперь, пожалуйста, скажи близнецам прикатить мое кресло.

Через пару минут я уже выехал в лабораторию и хотел было спросить о том, где старик, но тут живот вдруг скрутила самая настоящая судорога. Так что местоположение Нимпуса отступило на второй план.

— Смотайся и купи мне еды, — приказал я Дзинте, когда спазм прошел и я смог распрямиться.

— У меня денег не осталось, — развел он руками.

— Я вам вчера дал пятьсот астер на двоих, — прорычал я. — Хочешь сказать, вы все потратили на фигурки гладиаторов⁈

— Они недешевые… — пробурчал Дзинта себе под нос, явно прекрасно понимая, что находится в миллиметре от звездюлей.

Я тяжело вздохнул, чувствуя, как к бурчанию в животе присоединяется головная боль. Дзинта и Гинта ведь были заметно старше меня, им было уже за двадцать. А мозги будто бы перестали расти в тот момент, когда они стали моими слугами.

Не скажу, что я был идеальным господином. Но настолько тупить-то тоже нельзя!

— На! — я достал из кошелька и протянул ему сотенную бумажку. — Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы купить на эти деньги что-то кроме еды на пятерых, я скажу Нимпусу, чтобы свое следующее средство он испытывал на тебе. Понял меня⁈

— Так точно!

Дзинта убежал, а я вытащил левую ладонь из рукава, чтобы осмотреть под ярким светом лабораторных ламп.

— Выглядит жутковато, — вынес свой вердикт подошедший Гинта.

— Может быть, — кивнул я.

Видеть гладкую кожу там, где совсем недавно были пальцы, действительно было… неуютно.

— Болит?

— Почти нет. Чешется. Нимпус давно ушел? Я хотел его спросить, как скоро сойдет сыпь.

— Ушел около получаса назад, сказал что скоро вернется.

— Очень скоро! — раздался из-за лабиринта стеллажей голос старика. Спустя полминуты он уже держал одной рукой мою ладонь, а второй осторожно ощупывал заросшие раны. — Сыпь, как и ожидалось. Хорошо, что пошла не слишком далеко. Какие-нибудь еще негативные эффекты чувствуешь? Недомогание? Головокружение?

— Голова кружится, — кивнул я, — но это скорее от голода. А в остальном нормально.

— Ну и отлично. Действие мази оказалось в среднем где-то на тридцать процентов медленнее, чем по моим подсчетам, но это может быть связано с тем, что у тебя в целом организм довольно слабый.

— В любом случае это поразительный эффект. Спасибо вам, — благодарно кивнул я.

— Не за что, — хмыкнул старик. — Если ты забыл, я это сделал не просто по доброте душевной, а чтобы испытать новую разработку. А вот за это можешь поблагодарить, — он достал из кармана и протянул мне темно-синюю тонкую кожаную перчатку. Мизинец и указательный палец были зашиты почти наглухо, так что о ее предназначении долго думать не стоило. — Поздравляю с вступлением в должность моего подмастерья.

Я широко улыбнулся.

Подарков мне почти никто и никогда не дарил. Отец на дни рождения, но это было больше похоже на подачки, тем более с учетом того, что эти «подарки» даже никакими словами не сопровождались. Ну и еще близнецы каждый год организовывали какой-нибудь небольшой презент вроде заказного торта или новой перьевой ручки.

Чтобы кто-то расщедрился даже не просто на подарок, а на что-то, сделанное лично для меня? Это было непривычно и очень приятно. Приняв перчатку, я натянул ее на руку. Село идеально, а прохладная кожа уменьшила зуд.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — кивнул Нимпус, тоже показав широкую искреннюю улыбку. — Ну, что? Теперь можно и в столовую?

— Нет, — покачал я головой. — Был я там вчера ради интереса. Не знаю, как кормят гладиаторов, но о нормальном питании для персонала тут явно не думают. Я уже послал Дзинту за нормальное едой. Считайте это моим небольшим ответным подарком.

— Отлично! — одобрительно кивнул старик. — Тогда, что, давай я пока расскажу, что у меня тут и где?

— Давайте.

— Хорошо, тогда небольшая экскурсия перед завтраком!

Освоиться в лаборатории Нимпуса оказалось несложно.

У старика, несмотря на внешний беспорядок, была четкая схема расположения материалов, поняв которую раз, впоследствии можно было искать нужные ингредиенты раз в десять быстрее, чем если бы они лежали, например, просто по алфавиту.

Моих навыков фармацевтики, накопленных в процессе разработки ритуала создания проводника Потока, сильно недоставало, чтобы мгновенно втянуться в процесс. Но как минимум я понимал смысл почти всего из того, что мне рассказывал Нимпус, а запоминание всех имевшихся у него в наличии материалов и их свойств было лишь делом времени.

К тому же, хотя никакой особой структурой объяснения старика не отличались, учитель из него был очень даже неплохой. Настолько неплохой, что даже близнецы, которых я все-таки решил тоже приставить к делу, чтобы они не шатались целыми днями по Львиной Арене, к концу дня начали задавать грамотные вопросы и делать неожиданно удачные выводы.

А еще отсутствие боли в левой руке очень помогало повышению концентрации, так что я мог даже одновременно слушать старика и практиковать вызов Штиля.

В общем, это был один из самых продуктивных моих дней за последние несколько месяцев. И когда я вдруг понял, что накопившаяся усталость наконец дала о себе знать и я могу в любой момент вырубиться, висящие на стене часы неожиданно показали уже восьмой час вечера.

В теории можно было бы найти, где притулиться и на самой Львиной Арене. Как минимум моих денег должно было хватить с лихвой, чтобы снять пару комнат в мини-отеле.

Но, обдумав все еще раз, я все-таки решил на эту ночь вернуться в особняк.

План моей матери, каким бы он ни был, я уже сломал. Если то, что она задумала, можно было перенести на сегодня, то с тем же успехом это можно будет перенести и на завтра, и на послезавтра, и так далее. А совсем не возвращаться домой я пока что не мог себе позволить, чтобы не провоцировать отца лишний раз.

Так что в половине восьмого мы собрались, попрощались с Нимпусом и спустя четверть часа покинули Львиную Арену. Я настолько хотел спать, что, когда уселся на сиденье машины, буквально выключился, вообще не запомнив дорогу обратно до дома.

К сожалению, по приезде в особняк точно также расслабиться, лечь и заснуть я себе позволить не мог. Как минимум нужно было по максимуму обезопасить свою спальню от неожиданных вторжений, да и в целом приказ, отданный Шейну моей матерью, отказывался выходить из головы.

Помывшись и переодевшись, я сказал Дзинте и Гинте на сегодня остаться в комнатке для слуг, примыкавшей к моей спальне. В ней они спали, когда мы были маленькими, но после того, как я стал достаточно большим, чтобы справляться с большинством бытовых дел сам, я отправил их в крыло к остальным слугам.

После чего использовал паутину Ана, чтобы создать что-то вроде системы оповещения на двери и окнах, а также подготовил пару ловушек. Возможно, это и был перебор. Но этот был как раз тот случай, когда перебдеть было в сто раз лучше, чем недобдеть.

Наконец, уже в двенадцатом часу, я улегся в кровать. Казалось, что нервы, накрученные за время всех этих подготовительных работ, не позволят мне заснуть. Но отсутствие боли и нормального сна в течение уже почти недели, отправили меня в объятья Морфея за считанные секунды.

К сожалению, разбудили меня не близнецы. Нить паутины, один конец которой был привязан к двери, а другой — к моей руке, натянулась и, прежде чем порваться, больно врезалась в покрытую сыпью кожу.

Вида, что проснулся, я, однако, не подал. Продолжил лежать с закрытыми глазами.

Впрочем, увидеть, что происходит в комнате, мне это не помешало.

Ан выбрался из моей ладони, прополз под одеялом, потом вниз головой под матрасом кровати и, наконец, притаился в углу у ножки, едва ли видимый с учетом темноты и своей полупрозрачности.

Ночной гость тем временем уже подошел к моей кровати.

— Спишь, — едва слышным шепотом произнесла Пайра иф Регул. — Маленький надоедливый ублюдок.

И тебе спокойной ночи, мама.

— Почему не вернулся вчера? Тогда мне бы не пришлось делать этого самой! — она говорила как бы со мной, но, очевидно, просто высказывала свои недовольства. — А теперь мне придется самой марать руки, и все это из-за тебя, Лейран!

Глазами Ана я увидел, как она достала из-за заворота широкого тканевого ремня небольшую баночку, блеснувшую стеклом в свете луны. Через секунду в другой руке матери появился тонкий шприц.

В груди закипела ярость. Захотелось подскочить на подушках и заорать ей прямо в лицо: «ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ⁈»

Я не знал, что было в баночке, но, очевидно, ничего хорошего там быть не могло.

Насколько надо было быть отбитой на голову хладнокровной тварью, чтобы даже не просто сотворить что-то подобно СО СВОИМ, СУКА, СЫНОМ???!!! И как будто бы этого было мало, она еще и меня обвиняла в том, что ей, видите ли, теперь это делать самой!

Буквально этим утром я ощутил доброту и тепло от почти незнакомого человека, а теперь моя собственная мать хочет… что? Убить меня? Вряд ли это был укольчик обезболивающего.

Проблема была в том, что Пайра иф Регул была пользователем Потока на уровне Шквала. Никакие мои трюки не смогли бы помешать ей добиться цели, если она действительно вознамерилась закончить начатое.

Однако отказываться от сопротивления только потому, что это была женщина, приведшая меня в этот мир, я точно не собирался.

Возможно, если бы я родился в этом мире впервые, подобная ситуация ввела бы меня в дичайший ступор. Но Пайру иф Регул я своей мамой никогда не считал.

В лучшем случае она была чем-то вроде капсулы перемещения между мирами, к тому же не справившейся нормально со своей задачей и повредившей содержимое.

А потому, дождавшись, когда она наберет жидкости из баночки и полностью сосредоточит свое внимание на ней, проверяя, не осталось ли в шприце пузыриков, я с силой дернул правой рукой, активируя заготовленную ловушку.

Теперь моя судьба полностью зависела от того, насколько мне удалось развить Ана за эти дни и насколько грамотно сплести свою первую паутину.