Терминатор 1938

Глава 8

Побег на мотоцикле неизвестной конструкции (каюсь, не штудировал, не «записывал» на «память-флешку» журналы по мотоспорту, потому как после прочтения «Цусимы» на долгие годы стал исключительно флотофилом-теоретиком) случился спонтанно. Увидел в сотне метров изрядно побитую двухколёсную машину, заскочившего в архитектурное бюро лопоухого, с огромной «толстой сумкой на ремне», мотокурьера. И подумал совершенно по ленински, про «вчера рано, завтра будет поздно».

В самом деле, сколько можно выдавать на-гора совсекретной, стратегической информации без внешней подпитки? Поди уже начали подумывать Лаврентий Палыч с Иосиф Виссарионычем о решительном и окончательном ’потрошении' ценного агента. Чего церемонии разводить с наглючим опасным и непонятным наглосаксом, у которого даже персонального радиста нет?

Так что «отрыв» был архинеобходим, как иначе залегендировать наисвежайшие сведения об успешных экспериментах Отто Гана и Фрица Штрассмана по делению ядра? Они примерно в это время облучали медленными нейтронами уран, жаль по дням чуть позже, чем сейчас на календаре, но кто ж проверит, кто ж сопоставит? Всегда есть отмазка для Лаврентия, что учёные раньше начали, но записи сделали только лишь тогда, когда окончательно убедились в успехе. Нет, ну нет у Берии сейчас агентуры в забугорных лабораториях, чтоб оперативно перебрасывать информацию в Москву. Это в саге про Штирлица и прочих «киношках» разведка СССР предстаёт всезнающей и всемогущей. Оно, конечно, патриотично и зрителю нравится, но то лубок, реклама, на которую купился юный Володя Путин, мечтавший о карьере геройского нелегала.

Ясен пень, разведслужбы Советского Союза напрягутся, получив высочайший наказ, но выяснят, что инфа от англичанишки Гурда-Бонда мало того, что ' с пылу с жару' и достоверна, так и бесценна. Особенно на фоне мутных донесений иных резидентур, занятых исключительно переписыванием колонок новостей из местных газет. Представляю как охренеют лубянские аналитики от оперативности и всезнайства Александра Бонда.

Перед тем как окончательно покинуть гостеприимных энкавэдэшников, надо по максимуму напитать капитанов военно-промышленного комплекса Советского Союза ценными сведениями особой государственной важности. Но не чертежи же ЯК-ов и ИЛ-ов им рисовать и калаш в трёх проекциях. А вот атомный проект вещь фундаментальная, на века! Заодно и засылка представителя «группы Черчилля» в СССР получает объяснение — беспокоятся в Лондоне, что Берлин может первым создать оружие небывалой мощи, или же за океаном «кузены», переманив германо-еврейских учёных, подсуетятся и станут монополистами году так к 1942-му. Никто ж не представляет, сколько ресурсов потребует ядерная гонка, могу сейчас, для пущей убедительности и подсократить сроки создания боевого заряда. А Великобритания моими устами «подскажет» Сталину — пусть вождь заблаговременно советских физиков «спрячет», не допустит их командировок в Германию или в Европу, дабы не разбежались товарищи учёные кто в Берлин, кто в Копенгаген, а кто и вообще в США может оказаться. Виссарионыч ого-го какой мнительный, запросто «атомные шарашки» сорганизует уже в 1939-ом, что несомненно ускорит появление у Советского Союза «ядрён-батона».

Чёрт, вспомнился труд Солженицына, тот самый, «В круге первом», где герои рассуждают о допустимости передачи ядерных секретов людоедскому режиму. Ладно, не до рассусоливаний и прочих соплей псевдолиберальных, надо всё сделать, чтоб в грядущей мировой мясорубке людские потери «исторической Родины» снизить в разы, а в идеале и на порядок…

Одновременно со «стратегическими выкладками», нежно поцеловал милую и нашептал Зоеньке на ушко просьбу-приказ идти в адрес, поспать часа два, чтоб в ресторацию заявиться отдохнувшей и красивой, дабы затмить всех балерин, актрисулек и прочих «жён полярников». Лейтенант Невзлина, как и положено среднестатистическому человеческому организму, попавшему под гипнотическое влияние бригадирского уровня «Слияния и Контроля», зашагала по указанному маршруту, а я эдак лихо, словно моторизованный Клинт Иствуд, взгромоздился на переднюю сидушку драндулета непонятной марки (ну чисто «Антилопа-Гну», не удивлюсь, если здешние кустари скидали аппарат из двух-трёх «прародителей»).

Спасибо деду за учёбу — фронтовик, гвардии полковник и бравый танкист Василий Семёнович Иванченко, выйдя в отставку пенсию немалую и зарплату (мужик здоровый, как не подрабатывать) отдавал в семью. Потому, наверное и машину не приобрёл, а вот мотоциклы «М-106», засим «Минск» и «ИЖ-Планета 4» в гараже держал, предпочитая на двухколёсных аппаратах вылазки совершать по окрестностям славного города Красноярска. Объяснял дед нежелание взять даже положенный от государства «Запорожец» тем, что на моцике проехать можно по тропинкам и ебеням-колеям непролазным (дорог то в СССР нет) и грибы-ягоды собирать в таких дивных заповедных местах, куда на авто хрен продерёшься. Это уже потом, к концу девяностых ближе, дед Вася сдал, переписал на меня и гараж и технику и ружья. А в восьмидесятые какой был мощный старик!

«Антилопа Гну» показалась необычайно «легковесной’и суперуправляемой. Так и силища невероятная у киборга-попаданца и реакция на порядок быстрее, не проблема совладать с чадяще-гремящим агрегатом. Так, педаль вниз, сцепление, газ — поехали! Внезапно нахлынули юности воспоминания, когда с 'Минска» пересел на «Иж-Планету» и погнал между рядами гаражей. Дай Бог памяти в каком это году, вроде в 1984-ом…

Только тогда восхищался мощью и скоростью солидной «Планеты» в сравнении с несерьёзным, почти мопедом — «Минском», а тут наоборот, хотелось ногами помогать, отталкиваться от земли матушки, чтоб быстрее катил мотоциклет.

Однако для наружки захват объектом двухколёсного средства передвижения оказался невероятным сюрпризом. Секунд десять ничего не происходило, потом в спринтерском темпе за удаляющейся тарахтелкой побежали четыре габаритных гражданина, явно не стайеры, сдохнут через сотню метров. А вот выдвижение автомобиля для преследования беглеца растянулось более чем на минуту, я уже далече был, но так и не увидел мотопреследователей, только запыхавшиеся «бегуны» в бессильной злобе отчаянно жестикулировали. Да, вставит им Лаврентий Палыч такоооой фитиль…

Зато ясно стало — стрелять в «шпиёна», побег предотвратить любой ценой, команды не получали охранники, что не может не радовать.

Через пару «с ветерком» преодолённых километров подрулил, для пущей скрытности на нейтралке, теперь уже реально ногами помогая, словно самокатчик какой, благо силушки избыток, к ранее примеченному одноэтажному строению, увенчанному голубятней, где квартирует дворник, судя по лопате и мётлам. Из окон рядом стоящего трёхэтажного дома в четыре подъезда, вход на крыльцо дворницкой не просматривается, сарайчики закрывают обзор, почти на каждом сарае — голубятня, а дорога хорошо так промята проезжена, что здорово, след теряется. Но, оказавшись в «слепой зоне» на всякий случай поднял мотоцикл и пронёс полста метров до крыльца, стараясь шаги пошире делать, получались прыжки метра два-два с половиной, причём спиной вперёд. Тщательно, «терминаторским взором» просканировал окрестности, нет ли случайных зевак-свидетелей. Вроде нет. Такие цирковые ужимки и прыжки с мотоциклом под мышкой бдительными гражданами незамеченными точно не останутся.

Занёс «Антилопу-Гну» в помещение, стараясь не шуметь. По следам на крыльце посчитал — три человека внутри, самое малое.

Ошибся — двое. Выпивают, уставились недоуменно.

Вогнал алконавтов в транс, провёл блиц опрос. Гостя, Ивана Степаныча, отправил на топчан, типа отсыпаться, типа перебрал. А хозяина, Савелия Николаевича «убедил» (слава 'Слиянию и Контролю) что Санёк я, друг евойный с детских лет. Кто зайдёт — сидят за поллитрой, опустошённой на две трети, дворник Савелий с другом-приятелем, степенно беседуют — чарки полные, лук и сало в наличии. А Иван Степаныч быстро отрубился — так в ночную смену работал человек, оттого и ослаб…

На самый хреновый вариант, если чекисты пройдут по следу безошибочно, можно и сдаваться, если полчаса времени наберётся неподконтрольного ежовцам-бериевцам. Да, состоялся важный разговор резидента со связником, — пообщались, разбежались, дело недолгое. Жаль только забулдыг, их точно примут за пособников британской разведки, пусть и невольных, во все тонкости шпионской игры не посвящённых.

Но, то ли всевидящее око НКВД засорилось, то ли зоркость его изрядно преувеличили патриоты-историки, не вломились столь красочно описанные Михал Афанасьичем чекисты с маузерами, не устроили задержание с пальбой. И славно, что я им — кот Бегемот? Мотоциклов в Москве 1938 года хватает, вероятно, показал какой-нибудь «свидетель» на иной мотоцикл, в иную сторону промчавший, туда и двинули растерянные «контрики», не рота же меня выпасает, в самом-то деле.

Проторчал «у Савелия» три с половиной часа, засим заставил бедолагу залпом уконтропупить поллитровку, и усыпил бравого дворника. Ни хрена не вспомнят, что тот, что этот. За это время «на огонёк» в дворницкую заглянул лишь один пузатый мужик с папкой под мышкой, вылитый управдом. Управдомом и оказался, но душевным и понимающим. Сперва визитёр для порядка наорал на «остекленевшего» не реагирующего на начальство виртуоза метлы и лопаты, но исключительно оттого, что тот пить не умеет. Немного, «для сугреву», да в России, — святое дело! Но, чтоб работа не страдала!

Такого толкового манагера даже «кодировать» не хотелось. Но, увы, обстоятельства.

— Михал Иваныч, не ругайтесь, — подскочил к управдому, подобострастно затряс руку свободную, которая портфель не держала, — всё будет тип-топ, даже не сомневайтесь!

— Я не Михал Иваныч, — попыталось вырваться ЖКХ-шное начальство, но куда ж ему супротив киборга оснащённого «Слиянием и Контролем».

И пошёл управдом восвояси, получив установку (кстати, Алану Чумаку на данный момент три годика, а Толечку Кашпировского родители пока только «планируют») лечь спать ибо, ибо (а тут привет от управдома из «Осторожно модерн 2») голова заболела. А назавтра проснуться здоровеньким и весёленьким и ничегошеньки о дне минувшем не помнящим.

Мог запросто спалиться на выволакивании мотоцикла из дворницкой кондейки, всех прохожих не закодируешь, но тут уж ничего не попишешь, человек 12–15 меня видели выезжающего со двора, если участковыйначнёт поквартирный обход, вычислят через день другой. Впрочем, ежели вернусь, вряд ли продолжат энкавэдэшники искать вторую иголку в стогу сена — первая то нашлась.

Попетляв по улочкам московским на последних каплях горючего подкатил к Лубянке. На входе непонятного штатского попытались было тормознуть.

— Меня нарком ждёт, доложи Лаврентию Павловичу — прибыл одноклассник Севы с хорошими новостями! Чего уставился, лейтенант, звони в приёмную Берии. Да, так и скажи, одноклассник Севы, там знают, ждут звонка…

Через десять минут предупредительный капитан грузинской наружности, явно знающий меня «по фотке», хлопотал с чаем и бутербродами в комнате отдыха наркома, бесцеремонно разогнав майоров и старших майоров из приёмной Лаврентия. В коридоре у дверей приёмной рассредоточилось четверо волкодавов. Ещё четверо уселись в приёмной, глазынек зорких с меня не сводя. Вся великолепная восьмёрка в новенькой форме, все старлеи. Я непринуждённо уселся на стул секретаря, отказавшись от лимонада. А вот чай одобрил, ничего, пускай «пошуршит» капитан.

— Заходи, гость дорогой, — Берия стараясь бесшумно ступать по ковру (но я-то услышал и, даже можно так сказать — «почуял») попытался изобразить внезапное «явление наркома», откуда не ждали. Никаких фокусов, прошёл хитрый мингрел в кабинет через второй, наверняка секретный вход.

— Гамарджоба, батоно Лаврентий!

Четверка скорохватов вскочила, одновременно «поедая глазами» наркома и на непонятного чувака косясь зорко и недружелюбно. Но Берия эдак ладошкой вниз-вниз «приземлил» ретивых преторианцев на стулья и кивнул, мол заходи.

Выскочивший из огромного кабинета капитан продуманно лишь прикрыл одну дверь «тамбура», оставив вторую распахнутой. Понятное дело, опасаются. Перед этим обыск охранники учинили архитщательный, даже блокнот отобрали, правда пообещали непременно отдать записную книжку «как всё закончится».

— Рассказывай, мотоциклист.

— Лаврентий Павлович, не хотелось бы здесь озвучивать сверхсекретную информацию. Мало ли, и у стен имеются уши.

— Ладно, — Берия задумался лишь на полсекунды, — сейчас повезу тебя обратно на квартиру. Там отпишешься и с Всеволодом всё передашь. А пока до машины идём, коротко обрисуй, что за аврал случился.

— Первое. Гроза вот-вот разразится над родным туманным Альбионом, товарищ нарком. Получил от связника экстренный вызов, потому и «пошёл на рывок».

— Красочно излагаете, — почему то перешёл на ВЫ чекист, — русским языком владеете практически как родным. А конкретику можно?

— Сторонники фашиствующего ублюдка Мосли приняли решение устранить Черчилля, списав на несчастный случай или остановку сердца. Что немудрено, Уинни мастак выпить и с сигарами не расстаётся. Любой доктор засвидетельствует «изношенность организма». Но в этом есть и плюс — оппоненты постараются нашего толстяка первоначально отравить, стрельбу или автокатастрофу организуют только в крайнем случае, при неудаче с «порошками».

— И что лично вы намерены предпринять?

— Придётся вернуться на остров и кое-кого отправить в мир иной. Я же отставник, по легенде налегаю на опий где-то в притонах Индокитая, кто меня проследит?

— Гм, откровенно, очень откровенно. Так вы ликвидатор, товарищ Соколов?

Слово «ликвидатор» глава НКВД произнёс с нешуточным уважением. Ну, это возможно и к лучшему, побоятся к Сталину таскать опасного англичанина. Мне же «беседы с вождём» по барабану, не фанател от Иосифа Виссарионовича никогда.

— Могу. Есть, конечно и более умелые исполнители в нашем монастыре, но суть в том, что Александра Бонда-Соколова никто в расчёт не берёт. Нет более меня в списках и раскладах специальных служб Великобритании. А тут бах — эдакий туз в рукаве!

— А почему так с нами открыты? — Берия искренне, без актёрства, удивился.

— Наши мудрецы-аналитики уверены, — в Кремле и на Лубянке не дураки сидят. Значит, Москва категорически не заинтересована в сближении Германии и Великобритании. А кто из британских политиков Гитлера и его шайку более прочих ненавидит? Так-то, Лаврентий Павлович. Стремление Сталина придушить Коминтерн и развивать «красную империю», отставив Троцкого и проект мировой революции, не может не импонировать сэру Уинстону, а байки о непримиримой вражде Лондона и Москвы, они в прошлом веке остались. Для вас сейчас стократ опаснее Соединённые Штаты Америки и Япония на восточных рубежах и нацисты, вкупе с поляками, в Европе.

— Допустим, — Берия предложил прогуляться по внутреннему двору Лубянки, два автомобиля урчали моторами на холостом ходу, ожидая «главного пассажира»…

— Значит, намерены ликвидировать Чемберлена?

— Упаси Господь! Пусть живёт старая сволочь, рядовых исполнителей уничтожить предстоит. Когда та сторона увидит трупы собственных «мокрушников», выводы сделают правильные, в Британии с этим строго — вековые традиции полутонов и намёков блюдутся неукоснительно.

— Если первое — новость о готовящемся покушении на лидера британской оппозиции, то что — второе?

— На днях в Германии произошло эпохальное событие, Фриц Штрассман и Отто Ган «расщепили ядро».

— Что?

— Провели опыты с ураном, доказав что тяжёлый уран может распадаться на более лёгкие элементы. Вы же технарь, Лаврентий Павлович, неоднократно хотели уйти из ЧеКа, получить инженерное образование, разберётесь, я сейчас по памяти всё опишу Меркулову, а память у меня фотографическая. Коротко суть — через три-четыре года возможно создание оружия чудовищной мощи. Представьте бомбу весом в несколько тонн, которую запросто сбросить со стратегического бомбардировщика. А «весит» эта бомба от десяти до ста тысяч тонн тротила.

— Хм, читывал соображения физиков, читывал. Неужели не фантастика.

— К сожалению, более не фантастика. Представьте, если супербомба первой появится у Гитлера.

Берия закаменел лицом, что-то лихорадочно соображая.

— Лаврентий Павлович, позвольте.

— Да, Александр, говорите.

— С советскими физиками вы лучше знаете, как выстроить работу. Но есть возможность заполучить в Советский Союз самого Энрико Ферми. У гениального учёного конфликт с дуче, хоть в Италии «еврейский вопрос» не столь остро стоит как в Германии, но всё же, всё же. А у Ферми жена еврейка. По нашим данным, выезд в Швецию приведёт к эмиграции семьи Ферми из Италии. И если вы сумеете «перехватить» учёного у американцев, убедить итальянца осесть в Москве, это будет большая победа.

— А вам Ферми не нужен?

— Не любят итальянцы Великобританию, увы. Для нас лучше чтоб Ферми оказался в СССР чем в США.

— Почему? Ведь в Мировую войну вы были союзниками.

— Четверть века прошло, сейчас крупнейшие корпорации Соединённых Штатов щедро вкладывают в экономику Германии сотни миллионов долларов, я не оговорился и нисколько не преувеличил. И дело не только в свихнувшемся старике Форде, нет. «Дженерал моторс» сливается с «Опелем», «Стандарт Ойл» не остался в стороне, «Ай-Би-Эм» помогает нацистам. Да что там и в Великобритании хватает дельцов, жаждущих разбогатеть на поставках в Германию сырья и новейших военных разработок. Масштабы гораздо скромнее, чем у «кузенов», но факт налицо…

— Опасаетесь, что вчерашняя колония начнёт доминировать? — Берия остановился и серьёзно, без намёка на иронию, посмотрел мне в глаза.

— Они уже доминируют, товарищ народный комиссар. С их возможностями, ресурсами, ого как скаканут во время большой войны, которую потому так яро и разжигают в старушке Европе. В США минувшую Мировую войну с умилением и восторгом вспоминают, сребролюбивые янки тогда сказочно нажились на чужих страданиях, на крови. Жаждут повторить.

— Хорошо, сейчас отвезу вас «домой». Понятно, никакого сегодня ресторана, садитесь и пишите подробно, о чём вам сообщило руководство и личные соображения.

— Не по моему чину «своё суждение иметь», товарищ народный комиссар.

— Ничего, ничего, пишите, — Берия вдруг рассмеялся, — тут подумалось, оказывается аж с Закавказья ведёт меня английская разведка. Неужели завербовать хотят…

Я в ответ расхохотался непритворно — экая комедия, экий анекдот! Хитрожопый Хрущ как раз и заклеймил Лаврентия Палыча британским шпионом в то самое «холодное лето 1953-го». Хотя, до 1953 года ещё жить и жить, глядишь и получится «перевести стрелки» истории на иной, но таки магистральный, не запасный путь…

Так, не забыть упомянуть Ландау как глыбищу и талантище, хоть и антисоветчика-развратника, пусть впрягают капризного гения в ядерный проект. У Берии особо не повыёживаешься…

Просьбу вернуть мотоцикл хозяину и не прессовать невезучего курьера, Берия воспринял отстранённо — не его уровень. Запросто может парнишка в лагерь загреметь за разгильдяйство и утерю бдительности.

«Соседи» встретили холодно, словно горького пропойцу и скандалиста, растратившего зарплату и премию, да ещё стёкла в доме побившего и выпущенного из милиции на поруки. Зоя из своей комнаты не вышла, Дора Марковна едино лишь очами, не прибегая к мимике и жестам показала какой я дурень и как девушка (глаза скошены на дверь комнаты лейтенанта Невзлиной) страдает и переживает. Судоплатовы хмуро поздоровались и засели у себя в зале, деловито шурша бумагами. Едино лишь Меркулов, несмотря на чин высокий радостно оскалился.

— Чаю? Или чего покрепче? Заждались, да. Всё гадали, а где ж Александр Александрович запропал, у какой-такой крали-зазнобы.

Чутким ухом терминаторским уловил в комнате Зои всхлип, задавленный подушкой. Дора Марковна зашустрила на кухне, бурча о котлетах с макаронами сто раз разогретых и остывших.

— Пожалуй, водки. Поддержите, Всеволод Николаевич?

— Кто, если не я? Дамы водку не пьют, а у Павла непереносимость к алкоголю. Не оправдывайтесь, Дора Марковна, холодные котлеты самая закуска!

«Бабушка» Малкина, посуетившись для виду с полминуты, хлоп — и испарилась. Меркулов уважительно, артист, подмигнул вслед старой чекистке, дескать — школа!

Первые три чарки опрокинули за пустыми разговорами о погоде и скорых, метеослужбой обещанных «настоящих» заморозках.

— Шум большой приключился?

— А ты как думал. Всех ребят с наблюдения сняли, нарком новых прислал.

— Да видел уже, прямо в приёмной Берии сидели. Великолепная восьмёрка.

— Всё шутишь, а меж тем бога моли, что никто не выстрелил, пока Сашка Соколов на ворованном мотоцикле правила движения нарушал. Парни стреляют здорово, что те, что новые.

— Вот тут надо сразу обговорить, Всеволод Николаевич, я с наркомом вскользь тему затронул моего возвращения на остров, а может так случиться, через пару-тройку дней придётся возвращаться.

— Чёрт побери, — Меркулов зло, от души, выругался, — угораздило ввязаться в это дело. Нет бы вашей шарашкиной конторе, напрямую на Лаврентия замкнуться. Сведения высшей степени важности, как раз по его уровню. А я б делами наркомата занимался, а не шпионскими выкрутасами.

— Не обессудьте, товарищ комиссар госбезопасности, поступал чётко по инструкции, как начальство приказало.

— Да понимаю, — чекист в секунду «оплыл», расслабился, не держал больше плечи картинно-развёрнуто, голову опустил, глаза закрыл, — не половинь, наливай до краёв. И банку под столом пошукай, там соленья.

— О! Огурчики! Помидорчики! Парень девушку зажал в коридорчике!

— Дипломатично исполняешь, про парня, девушку, коридорчик, — то ли похвалил, то ли потроллил Меркулов, — как уходить планируешь? Через Польшу?

— Дания. Там яхточка отстаивается, как пойдёт советский пароход через Большой Бельт, так и перепрыгну на «Клариссу», покажу класс десантирования.

— «Кларисса», красиво, самое имечко для яхты.

— Так не «Мата Хари» же называть посудину. Хотя, помните как у капитана Врунгеля? «Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт».

— Это в журнале, детская повесть?

— Точно, в «Пионере», творчество Андрея Некрасова, мне как моряку очень понравилось.

Быстро, примерно за 45 минут усидев поллитру, перешли в мою комнату, Меркулов вручил для написания «отчёта» личную ручку «с золотым пером» и сгорбился в кресле. Печень что ли прихватило у комиссара госбезопасности? Однако выказывать ещё и талант врачевателя — чересчур. Достаточно для одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года данной реальности и моих песенных интервенций. Как там у Высоцкого: «Первый раз получил я свободу, по указу от тридцать восьмого». Но здесь крохотного, восьмимесячного барда постараюсь не обворовывать. Хватило прошлой «командировки», когда во Дворце Культуры ЗИЛ при Высоцком и Говорухине спел «Канатоходца», «посвятив» эту песню Владимиру Семёнычу. Не забуду глаза кумира, благоговейно, снизу вверх взирающего на заводского художника, сотворившего песенный шедевр «в подражание Высоцкому». И ведь кожей чуял тогда поэт своё, «дитятко родное», подло скоммунизженное киборгом-иновременцем, прикинувшимся советским парнем Игорем Никитиным. Вот прям чуял бард, что через несколько лет подобное напишет! Эх, гордыня попаданческая, решил по дури, по веселухе перепеть Высоцкого в присутствии Высоцкого, было дело. Но, не повторится более такое! Да и не до песен — война надвигается неумолимо, Меркулов хмуро вычитывал «Правду», матюкаясь там (я видел что комиссар читает) где говорилось о трофеях Германии, полученных после рейдерского захвата Чехословакии.

— Что невесел, Всеволод Николаич?

— Как⁈ Как так быть может? Сдать страну без выстрела, имея сильную армию и мощные укрепрайоны. Когда прочитал твой, Александр, доклад по грядущей сдаче Чехословакии и предательстве генералитета, не поверил, посчитал за провокацию британской разведки. А оно вон как вышло! Сейчас Германия и Польша на коне, запросто могут объединиться и на СССР зуб точить.

— Скорее между собой перегрызутся, делёж добычи самая трудная и опасная часть предприятия, будь то пираты, или цивилизованные страны.

— Не отвлекайся, пиши давай, Лаврентий ждёт. Как закончишь, я сразу в Большой дом двину.

С трудом превеликим удержался от начертания схемы «чикагской поленницы», первого в мире ядерного реактора. Его лишь через четыре года Ферми запустит, а откуда разведчик в 1938 знает такие подробности, которые самому Энрико сегодня не ведомы? Отыгрался на учёных, щедро записывая в «атомщики» всех, кого мог упомнить. Ландау, Харитон, Курчатов, Хлопин, Мысовский, Тамм, Гинзбург, Капица…

Ну и «до кучи» германскую атомную программу немного приукрасил, сделав, однако, упор на неприятие нацистами «еврейской физики» и желательность переманить учёных-семитов в интернациональный Советский Союз. Прокатит, не прокатит? Пока разговоры о супербомбе проходят по разряду баек, но совсем скоро разведки всех ведущих мировых держав начнут соревнование по «коллекционированию умов».

Если советская разведка «спрофилактирует» двух инициативщиков — Хартека и Грота, требовавших немедленно начать работы по созданию «арийского ядрён батона», сам проект, скорее всего не затормозится. Зато можно будет показать советским физикам как разведки империалистических держав начали истреблять учёных, потенциальных создателей атомной бомбы и спрятать всех оптом в «Атомград-Заколючинск», их же безопасности ради. И не под Харьковом, не под Москвой тот Атомград возводить, а подалее, в глубине СССР, минимум на Урале. Чтоб не вдарили дальние бомбардировщики Германии по секретным физикам.

И «на десерт» подробно расписал всех участников «заговора Остера», особо выпятив подлую роль Невилла Чемберлена, спасшего Гитлера своей капитулянской политикой. Теперь фюрер на коне, младшее и среднее офицерство боготворит удачливого Адольфа, а заговорщикам лишь остаётся матом крыть предателя Невилла…

Отписался, передал листы Меркулову. Комиссар позвонил «соседям» этажом ниже и вышел в сопровождении трёх охранников готовых к отражению нападения на заместителя наркома. Серьёзно всё, да…

Спать не хотелось, Судоплатовы угомонились с полчаса как, «бабушка» Малкина ещё раньше показушно громко завела будильник и кряхтя на публику «возлегла опочивать». Подслушивает ведь, старая перечница, да и чёрт с ней.

— Зоя, Зоя Павловна.

— Кто? А, это ты!

— Тсс! Тихо! Я выполнял сегодня особое задание, не имел права предупреждать. Приказ, должна понимать.

— Уходи, Саша!

— Ни за что!

— Говорю же — уходи! Ай, отпусти! Бессовестный! Бессовестный! Бессовестныыыыыый…