- Это... мне трудно в это поверить, старик, - неуверенно сказал Ричард. - Да и к тому же, я, кажется, из другого мира. Причем тут твои Баллиры?
- Это, как раз, легко объясняется, - ответил старик. - Как я уже говорил, сказывается, что Творец создал много миров, а не только наш. Следовательно, в каждом из них ему нужны были такие слуги. Может быть, в твоем мире они звались как-то по-другому, но самой сути это никак не меняет.
Ричард вздохнул и задумался.
Все это было донельзя фантастично и нереально, но, возможно, в нем не до конца угнездилось то закостеневшее неверие, свойственное людям его мира. Ему просто надоело во всем сомневаться и не хотелось считать себя сумасшедшим. К тому же, а почему нет? Почему такому варианту реальности не быть правдой? Да и, к тому же, он уже достаточно видел собственными глазами, чтобы все еще отрицать очевидное. Другой мир? Он - частица ужасно древнего духа? Вот и славно, значит, надо играть по местным правилам.
- Послушай, старик, - подал голос Ричард. - А ведь я даже твоего имени не знаю до сих пор. Меня зовут Ричард.
- Ричард... Хм, странное имя, мой друг. Но имя - есть имя. Что ж, мы действительно упустили этот момент, но тут столько всего произошло... да-да. Мое имя Зулфа. Зулфа Басахед, странствующий сказитель и искатель премудрости, - при этих словах осанка старика выпрямилась, а в глазах зажегся гордый огонь.
- Очень приятно, Зулфа - улыбнулся Ричард. - Значит, ты считаешь, что я - осколок духа творения?
- Всего лишь гипотеза, - отозвался Зулфа, - Но крайне похожая на правду. Вот скажи, не было ли у тебя там, в твоем мире, увлечения музыкой?
Ричард рассмеялся.
- В чем дело? - озадаченно спросил старик.
- Да так, просто музыка - это все, что было у меня в жизни. Забавно, да?
Глаза Зулфы победно блеснули.
- Вот видишь! Стремление к музыке, можно сказать, одержимость ею - это главные доказательства.
- Интересно выходит, - задумчиво протянул Ричард. - Кстати, ты что-то говорил о помощи, которую я могу тебе оказать...
- А, - махнул рукой Зулфа, - Ты и так уже сделал больше, чем я мог вообще вообразить. Я хотел, чтобы ты помог мне бежать... Да, безумно звучит, но у меня были кое-какие планы. А теперь уже все равно. Бежать не от кого, нам достаточно взять лошадей и продолжить наш путь.
- Путь куда? - спросил Ричард, поудобнее устроившись на песке.
- Туда, где никто никого не закует в кандалы, друг мой. Мы пойдем к моим друзьям. Если ты, конечно, захочешь разделить со мной дорогу. Кто я, чтобы держать тебя, ты волен поступить так, как считаешь нужным.
- Конечно, я пойду с тобой. Куда еще мне податься в этой пустыне? Кроме того, мне все еще интересно узнать, что я тут делаю, зачем я здесь. Так что, веди, Зулфа.
Старик одобрительно покивал головой, поднялся и пошел к навьюченным верблюдам, чтобы посмотреть, какое снаряжение и провиант можно было позаимствовать у исчезнувших алиханов.
Спустя полчаса оба путника, не в силах спать в эту ночь, двинулись в путь. Они выбрали двух более всего приглянувшихся им лошадей, взяли с собой большое количество провианта и воды и в спокойном темпе отправились дальше по тракту. Зулфа сказал, что нужно будет отыскать одно место, где следует свернуть, и, ориентируясь по известным ему приметам, продвигаться севернее тракта по пустыне. С его слов, целью их была бухта, находившаяся выше по побережью, чем Аль-Бакареш, портовый город, куда двигался их караван. Ричард изъявил желание заглянуть туда, чтобы поглазеть на него из любопытства, но Зулфа настоял на том, чтобы сначала встретиться с его друзьями в бухте.
- Что же получается, Зулфа, - спросил Ричард, когда они мерно двигались по ночным пескам. - Я убил их всех? Ну, этих монстров мне, положим, не жалко, но все люди? Они просто исчезли?
- Я бы не назвал это убийством, - задумчиво сказал старик. - Как бы странно это не звучало, это намного больше, чем убийство - это полное стирание. Понимаешь, только мы вдвоем теперь знаем, что все эти люди вообще существовали. Ты - потому что ты отчасти баллир, я - потому что ты неосознанно прикрыл меня от произошедшего. Но реальность уже изменена, и никто из наших спутников никогда не рождался.
- Получается, я совершил ужасное злодеяние, - сокрушенно проговорил музыкант.
- Ты поступил так, как посчитал нужным, хоть и в полной мере не осознавал своих действий. Не знаю, какими правилами морали руководствуются в твоем мире, но в этой пустыне никто тебя не осудит. И, наконец, что сделано - то сделано. Жалеть о прошлом - одно из самых бесполезных и вредных занятий.
Дальнейшее их путешествие не прерывалось никакими особенными событиями, все шло так, как было запланировано. Старик заметил нужный поворот и провел Ричарда по пустыне, где, как казалось последнему, не было никаких особенных примет. Однако, Зулфа, видимо, знал дорогу очень хорошо и твердой рукой вел их в нужном направлении. Вся дорога заняла еще один день, а затем путники вышли к краю пустыни, где она граничила с каменистой равниной. Тут уже можно было встретить исхудавшую растительность, но она была слишком слабой и чахлой, чтобы действительно радовать глаз. Запасы воды, хоть и были достаточно велики, подходили к концу, но старик был в приподнятом настроении и постоянно повторял, что осталось уже немного.
И действительно, вскоре Ричард уловил отдаленный шум моря. Спустя некоторое время путники вышли на высокий берег. Там, внизу, весело блестя на ярком солнце и разбиваясь о скалы, плескалась темно-синяя вода. Воздух посвежел, стал более влажным, и Ричард с наслаждением втягивал его в ноздри. Старик с доброй усмешкой наблюдал за своим товарищем и что-то тихо бормотал себе под нос. Им предстояло еще немного проехать вдоль берега, где он спускался к самой воде.
Вскоре Ричард заметил нечто вроде природной арки, отгораживающей вход в просторную пещеру. Не успели еще путники подойти к ней, как, откуда ни возьмись, появились два вооруженных и пестро одетых человека и строго, но без враждебности, загородили им проход.
- Что вам тут нужно? - спросил один из них, коренастый, жилистый мужчина с длинными свисающими усами.
- Рафар, ты что, меня не признал? - спросил Зулфа, улыбаясь.
- Зулфа? Ты? - радостно воскликнул усатый. - Вот так-так! Старый пройдоха возвращается с того света! Вот Самондор-то обрадуется! Однако, рожа у тебя грязная, родная мать не узнала бы! - с этими словами он гулко засмеялся, но потом посерьезнел. - А это кто такой?
- Этот молодой человек, можно сказать, спас меня. Так что прошу оказывать ему всякое уважение, - ответил Зулфа, с хитрой усмешкой глядя на Ричарда.
- Вот оно как! Ну что ж, тогда пожалуйте внутрь, Самондору будет очень любопытно послушать ваш рассказ.
Двое путников, миновав арку, вошли внутрь пещеры. Теперь Ричард понял, что это на самом деле не было пещерой, а открытым гротом, в дальнем конце которого находилась та самая бухта. Там, закрывая большую часть просвечивающего неба, покачивался на прибрежных волнах горделивый корабль. Высокие мачты, изящные линии, величественная осанка его невольно приковывала взгляд.
Зулфа заметил, с каким восхищением Ричард уставился на этот корабль и, снова улыбнувшись, сказал:
- Это Гарзамаль - флагман небольшой эскадры моего друга Самондора.
- Он моряк? - задал не слишком разумный вопрос Ричард.
- Он пират, - ответил ему Зулфа.
Глава восьмая
Последний месяц лета был в самом разгаре. Погода стояла замечательная, каждый день ласковое солнце весело глядело с чистого, без единого облачка, небосклона. Ночи же были теплые, такие, когда не хочется спать, а лишь беспечно лежать, устремив взгляд на мириады звезд, и размышлять обо всем на свете. Небольшой отряд размеренно и не очень быстро продвигался на восток, к городу. Ворон был в пути уже пять дней, и за это время он еще больше сблизился со своими спутниками. Точнее, правильнее будет сказать, что это они сблизились с ним, потому что сам шаман, хоть и старался быть внимательным и дружелюбным, все же отлично чувствовал, что эти простые недалекие люди не пробуждают в нем никакого интереса. Ворон сидел у костров, рассказывал какую-то ерунду, слушал чьи-то истории, в меру смеялся, если того требовал случай, или задумчиво кивал головой, когда кому-то нужно было его одобрение. Но тогда, когда он мог оставаться наедине с самим собой, а именно ночью, мужчина снова и снова осознавал свою чуждость этому обществу.
Память понемногу восстанавливалась, все новые и новые детали всплывали из ее темных глубин, и с каждой новой толикой информации Ворон становился еще более отчужденным. Все часы покоя шаман посвящал копанию в собственной памяти, упорством и настойчивостью прокладывая себе путь к ее затаенным уголкам. И, хотя Ворон понемногу открывал для себя что-то новое, он понимал, что до полного восстановления еще очень далеко. Когда блуждание среди бессвязных образов ему, наконец, надоедало, шаман переключался на события более близкие, на те обстоятельства, которые непосредственно предшествовали его появлению здесь.
Снова поднял он со дна своей памяти отрывочные воспоминания о темной пещере и озере, находящемся в ее глубинах. Теперь картины прошлого выглядели четче, но знания о том, что же все-таки он делал в таком месте, по-прежнему не было. Может быть, стоит попробовать с другого конца? А, точнее, с самого начала? Напрягая свою силу воли, Ворон пробивался все глубже и глубже, как вдруг, пробив, видимо, какой-то внутренний барьер, сразу окунулся в поток ярких образов и ощущений - холода и нехватки воздуха...
... Намурату, один из четырех верховных шаманов, сегодня был свободен. После утренней медитации, которую он проводил вот уже сорок шесть лет, Намурату вдруг осознал, что настоящий день располагает к телесному отдохновению, и, поскольку он привык доверять своим спонтанным озарениям, старик поднялся по семидесяти семи ступеням храма наружу. Там стояла та чуть более теплая, чем обычно погода, которая всегда так радовала его старый глаз. Намурату было уже сто двадцать пять лет, возраст весьма преклонный для человека, но еще не очень большой для верховного шамана. Их было четверо, суховатых стариков с пронзительным молодым взглядом, так пугавшим простых людей. Их задачей было сохранять баланс в клане, следить за порядком, и, конечно же, обращаться к самой Тьме.
Намурату с наслаждением потянулся, разминая онемевшие мышцы, и сделал глубокий вдох. Стояло ранее утро, воздух был свеж и пропитан ароматом хвойного леса, в гуще которого находился храм. Хотя, храм, наверное, - чересчур громко сказано. Это название показывало скорее, назначение здания, но не его строение. Обычно храмы монументальны, имеют массивные колонны и статуи с грозными лицами. Святилища Тьмы были всего лишь небольшими подземными залами, к которым вели семьдесят семь ступеней. Посреди темного, ничем не освещенного помещения располагалась статуя-идол, однако никто не знал, как она выглядит. Приносить какой-либо источник света туда строго возбранялось, а обычный человеческий глаз ничего не различал в кромешном мраке. Однако, те, кто достиг духовного сродства с первоначалом, получали в дар от Тьмы способность видеть сквозь нее, и самое странное было то, что каждый такой посвященный описывал идола по-своему. Намурату, например, все эти годы видел его как старое разлапистое дерево, с веток которого свисали пряди паутины. Раньше, когда он был моложе, шаман пытался понять смысл такого видения, но потом, с опытом, к нему пришло другое понимание - такие вещи нужно принимать как должное и не стараться в них разобраться.
Сейчас же, освободив себя от обычного бдения, верховный шаман с наслаждением вдыхал лесной воздух и прислушивался к звукам природы. Он любил природу, потому что она приносила в его душу спокойствие, которого ему так и не удалось до конца достичь, посвятив свою жизнь служению. Только здесь, на лоне природы, старый шаман мог позволить себе ни о чем не думать, не пытаться что-то понять и прийти к какому-то заключению. Он просто наслаждался окружающей жизнью, забывая на миг, кто он такой, и отдаваясь этому беззаботному течению.
Намурату еще раз вдохнул в себя запах хвои и медленными шагами, уверенно ставя босые ноги, пошел по протоптанной им за сорок шесть лет тропинке к ручью. Природа пробуждалась, над землей стояла легкая дымка, а солнце уже окрасило горизонт яркими цветами, не появившись еще, впрочем, в поле зрения. А вот и ручей, журчит, перепрыгивая с камня на камень, лопочет что-то бессмысленно-доброе. Старый шаман улыбнулся и приветливо поздоровался с ручьем и, хоть он и не получил ответа, где-то глубоко внутри себя он знал, что его услышали. Старик подошел ближе и с наслаждением опустил босые ступни в поток, присев на крупный камень, выступавший из воды. Намурату чувствовал себя просто замечательно в этот момент, ни одна посторонняя мысль не беспокоила его, на душе было тихо и спокойно. Он закрыл глаза и просидел так достаточно долго. Солнце уже успело встать, и ручей засверкал мириадами бликов.
Из блаженного забытья старик был вырван резким стуком. Намурату открыл глаза и огляделся, силясь определить его источник. Не найдя ничего в округе, старик опустил глаза и увидел, что к его камню, на котором он сидел, потоком прибило какой-то небольшой ящик. Шаман поднял его из воды и с огромным удивлением понял, что в ящике находился ребенок. Он был еще определенно очень мал, крохотное его личико было сморщено от нахождения в воде, которая просачивалась сквозь прорехи в ящике. Малыш задыхался, потому что вода на сей раз добралась до его носа и он, будучи не в состоянии задержать дыхание, да и не зная, как это делается, успешно захлебывался. Намурату быстро вынул ребенка из ящика и, приложив два пальца к его шее, закрыл глаза. А спустя мгновение вся вода, уже попавшая в легкие несчастного, хлынула наружу...
Ворон поудобнее подложил руки под голову и глубоко вздохнул. Лагерь спал, теплились угли костров, отовсюду слышалось сопение и, кое-где, храп. Шаман постелил свою циновку во внешнем кругу так, чтобы иметь как можно меньше соседей. Яркие образы все еще витали перед ним, лучше всего запечатлелась в его мозгу размытая картина, представлявшее собой сухое старческое лицо, и сопутствующее ей ощущение прикосновения рук. Это воспоминание ничего не проясняло, но Ворону почему-то захотелось улыбнуться. Во всяком случае, он был доволен, что смог пробиться к своим детским воспоминаниям. Может быть, получится узнать больше?
... - В стороны, - повелительным голосом сказал рослый молодой мужчина с густой копной серебряных волос. Он подобрал полы своего длинного простого одеяния из грубой ткани и склонился над лежащим на земле человеком, в боку которого зияла окровавленная рана. Окружающие люди, в основном бородатые мужчины в поношенных кожаных куртках и с луками в руках, незамедлительно подались назад, молча признавая превосходство беловолосого над собой. На их суровых лицах читалось сострадание к товарищу и некоторое беспокойство за исход дела, но был там еще и страх перед носителем Тьмы. Они боялись его, потому что не понимали природы его силы, что всегда было свойственно людям.
А шаман, тем временем, положил свою правую ладонь на лицо раненого, отчего тот вздрогнули сразу обмяк. Дыхание его стало ровнее, хотя видно было, что дышит он с трудом. Вторую свою руку беловолосый медленно приближал к ране и, достигнув ее, не остановился, а, продавив пальцами плоть, вошел внутрь. Раненый человек никак не отреагировал на это действие, он глубоко спал. Шаман же прикрыл глаза и выдворил из своего сознания все посторонние мысли. На это ушло мгновение, затем он расслабился, и перед его внутренним взором все четче и четче стала вырисовываться картина. Кости, мышцы, кровеносные сосуды. Он видел тело раненого человека как бы изнутри, чувствовал каждую его клетку и был им в то же самое время. Его сердце забилось в унисон с сердцем раненого, и тогда шаман выпустил свои силы наружу. Робкие язычки тьмы, вихрились, скручивались, тыкались во все места без очевидной закономерности, заполняя пространство человеческого тела. Для шамана это выглядело, как если бы весь объем постепенно занимала темная жидкость, скрывающая все своим непроницаемым цветом. Теперь перед его внутренним взором было лишь матовое озеро, черная гладь, не отражающая ничего. И в то же время он чувствовал себя опустошенным. Он понимал, что это озеро вытекло из него самого, оставив почти пустую оболочку. С каждым мгновением становилось все труднее, вот-вот перетечет последняя капля - и он упадет, потерявший все. Но в этом и заключалось мастерство исцеления Тьмой. Дать на время, одолжить силу, залечить рану, а потом в самый последний момент, на волоске от гибели, забрать обратно, оставив лишь исцеленное тело.
Так произошло и сейчас. Тьма втянулась обратно, заняла свое законное место, озеро исчезло, и беловолосый шаман снова стал различать органы, ткани и кости. Но на том месте, где только что зияла пробоина, теперь был лишь красный рубец на коже. Шаман открыл глаза и убрал свои руки с раненого. Тот застонал, но не проснулся.
- Пусть он проспит до ночи, а потом хорошо покормите его и дайте напиться, - сказал он стоящим вокруг него охотникам, чуть было не потерявшим сегодня своего друга.
Беловолосый человек встал, оглядел всех твердым взглядом и, заложив руки в рукава своего одеяния, пошел прочь, к аккуратной арке, выложенной из темного камня, за которой сбегали вниз семьдесят семь ступеней...
Кто-то особенно громко захрапел, и Ворон тут же очнулся от своих видений. Он недовольно поморщился, вздохнул и поднялся с циновки. Оглядевшись вокруг и удостоверившись, что все спят, мужчина тихо пошел в сторону небольшой березовой рощи, которая еще в конце дня привлекла его внимание. Роща была не крупная, но посреди нее имелась поляна практически правильной круглой формы. Лишь увидев ее, шаман тут же вспомнил, что подобные фигуры отлично служат сосредоточением любой энергии. Новые воспоминания пробудили вслед за собой череду других, быть может, не таких красочных, скорее являвшихся уже полученными навыками. Шаман вошел в рощу, встал в середину круга и прислушался.
Ничего особенного, шум ветра, шелест листвы, разные ночные звуки. Мужчина закрыл глаза и попытался почувствовать ночь. Выходило с трудом, но с каждым мгновением восприятие становилось все острее. Он видел, как сок бежит по стволам окружающих его деревьев, чувствовал слабые жизненные импульсы мелких обитателей рощи под ногами, а вскоре ощутил и спящих людей неподалеку. Остановив ток мыслей в своей голове, шаман добился полной внутренней тишины, и, так и не открывая глаз, стал медленно передвигаться по поляне, выполняя древний ритуальный танец - комплекс специальных движений, формирующих сродство с первоначалом. Это знание, как и все прочие, всплыло само собой, разбуженное вместе с другими воспоминаниями.
Тощий мужик Зухар, состоявший в отряде рекрутов Кулая, проснулся от того, что ему нестерпимо хотелось справить малую нужду. Чертыхнувшись, он осторожно выбрался из-под тонкого одеяла и, стараясь не шуметь, выбрался на окраину лагеря, где, ни мало не церемонясь, приступил к удовлетворению своей потребности. Почувствовав несказанное облегчение, он решил, что ночная прогулка пойдет ему на пользу и направился к небольшой рощице, видневшейся недалеко. Однако чем ближе он подходил к ней, тем сильнее закрадывалась в его душу какая-то непонятная тревога. Вскоре Зухар был уже так близко, что мог различать отдельные листья на деревьях, как вдруг он заметил какое-то движение. Мужик подобрался ближе и, удивленно открыв глаза, уставился на то, что предстало его взору. На поляне, залитой светом звезд, кружился в невообразимом танце беловолосый чужак, которого Кулай притащил пять дней назад и положил на телегу. Серебряные волосы взвивались и опадали, руки и ноги мужчины выписывали странные фигуры, а воздух вокруг него, казалось, уплотнился и помутнел.
Шаманы называли этот комплекс энергетических движений "танцем вечности". На протяжении всего своего двадцатилетнего обучения, юные шаманы постигали все новые движения, и лишь тогда, когда они становились достойными получить знак зрелости, юноши исполняли весь танец от начала до конца. Самое удивительное было то, что у каждого он был свой. Базовые движения были для всех одинаковы, но каждый вкладывал в это свою душу, и так, как не бывает двух одинаковых душ, не было и двух одинаковых танцев.
Ворон совершил последний прыжок и, медленно опустив руки, открыл все это время плотно закрытые глаза. Он чувствовал себя заново родившимся. Теплая ночь обнимала его, ласкала, как любящая мать. Звезды молча улыбались с небосклона, благодарные за танец, а во всем теле была такая легкость, что хотелось сорваться с места и бежать очень долго, просто так, без какой-либо цели. Мужчина огляделся вокруг, на лице его блуждала неосознанная улыбка. Деревья в роще стояли, покачивая голыми ветками, а вся листва, не смотря на то, что она была свежая и зеленая, лежала вокруг концентрическими кругами, в центре которых стоял Ворон.
Шаман снова закрыл глаза, и, подняв правую руку, совершил ей плавное движение. Опавшая листва с тихим шелестом поднялась в воздух, окружив его зеленым плащом, а затем так же плавно вернулась на деревья. Ворон глубоко вздохнул, и на его лице снова появилась улыбка. Тьма - великая сила, которой подвластно не только разрушение.
Глава девятая
Самондор принял Ричарда и Зулфу в своем роскошном шатре. Это был крупный мужчина, с длинной угольно-черной шевелюрой, заплетенной во множество мелких косичек. Такой же была и окладистая борода, делавшая его лицо особенно суровым. Однако это впечатление тут же рассеивалось, когда Самондор улыбался своими чудными темными глазами, а белоснежные здоровые зубы так и сверкали в лицо собеседнику. На пиратском капитане был темно-бардовый, украшенный богатой вышивкой, кафтан, который был подпоясан черным поясом со свисающими кистями. За этот пояс с обоих боков были заткнуты два изогнутых скимитара с щегольски отделанными драгоценными камнями навершиями рукоятей.
Самондор лучезарно улыбнулся вошедшим и заключил старика в объятия, после чего протянул свою широкую ладонь Ричарду.
- Не чаял я тебя в живых увидеть, старый пройдоха! - обратился пират к Зулфе. - Думал, казнили тебя там же, в Аль-Салеме. Эх, жаль, меня там не было! Задали бы мы им жару!
- Полно тебе, Самондор, - отмахнулся старик. - Ты прекрасно понимаешь, что у нас не было бы шансов прорваться с боем. Полегли бы все, а толку-то? Тем более, видишь, оно как все сложилось - я жив и, в общем-то, цел. Не считая, конечно, замечательного времяпровождения среди невольничьего каравана.
Самондор добродушно улыбнулся и похлопал Зулфу по плечу.
- Не по зубам ты еще смерти, да, старый друг? Это славно. Не представляешь, как я рад снова видеть твою вечно ворчащую рожу! Но да, ты так и не представил мне своего молодого спутника!
- И точно, прости нас, юноша, - обратился Зулфа к Ричарду, - давно мы не виделись. Знакомься, Самондор - это Ричард, и без него я бы точно не выбрался из этой проклятой пустыни, да-да!
Пират продолжал улыбаться, но лишь своими ослепительными зубами, глаза же его посерьезнели и оценивающе обежали фигуру Ричарда, остановившись, наконец, на его лице.
- Что ж, мне приятно познакомиться с тобой, Ричард. Вдвойне приятно, ибо ты спас моего старинного друга, которого я уже почитал мертвым. Такой поступок бесценен в моих глазах. Так что ты вправе просить всего, чего пожелаешь и что я смогу выполнить для тебя. Хочешь сокровища? Богатства, не снившиеся королям? Или может быть женщин? Замечательных, пленительных красавиц пустыни? Чего ты хочешь?
Ричард задумался на мгновение. Ему не нужно было ничего, потому что он вообще мало что понимал, и меньше всего то, что он тут делает и зачем он это делает. Конечно, ему было приятно слушать такие речи, но он был в полнейшей нерешительности. Старик, видимо, поняв его замешательство, поспешил выразить свою мысль:
- Пусть он поразмыслит над этим хорошенько, а, Самондор? Дай ему время подумать, сначала нам бы нужно отдохнуть и хорошо поесть, хм, да, поесть бы точно не мешало...
- Конечно, друг мой, - отозвался капитан. - Нам некуда спешить. Пусть наш новый друг живет тут, сколько ему будет угодно и ест все, что ему заблагорассудится. Ричард - мой почетный гость.
?
Остаток дня музыкант провел в обществе капитана и Зулфы, мало что понимая из их разговоров. А говорили они много, и в основном это были их общие воспоминания. Изредка они замечали, что Ричарду ничего не понятно, и, наверное, не слишком интересно, извинялись перед ним и снова брались за старое.
Все сильнее Ричард ощущал себя одиноким. Тот бесшабашный угар и азарт приключений, захвативший его в караване, теперь медленно угасал, оставлял за собой остывшие камни сомнений. Что теперь делать? Куда теперь идти? Зачем идти куда-то вообще? Ричард вдруг со всей тяжестью осознал, что не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше. С каким-то неясным беспокойством бродил он по лагерю, разбитому на берегу потайной бухты и невидящими глазами смотрел вокруг себя. Пираты не пытались с ним заговорить, только провожали его удивленными взглядами и пожимали плечами.
На следующий день Зулфа заметил перемену, произошедшую с Ричардом, но ничего не сказал и не сделал. Возможно, он не до конца понимал причины его душевной борьбы, а может просто не считал нужным вмешиваться. Однако когда Самондор шумно предложил напиться в третий раз в честь возвращения Зулфы, старик молча покачал головой и взглядом указал на сидящего со стеклянными глазами Ричарда. Пиратский капитан поднял бровь, пристально вгляделся в музыканта и многозначительно провел рукой по бороде.
И вскоре пиратский лагерь зашумел. Все к чему-то готовились, суетились и бегали, а Самондор с заговорщицким выражением лица отвел Ричарда в сторону.
- Послушай, Ричард, - многообещающе начал он. - Ты так и не придумал для себя награду за это время, и я решил, что тебе будет проще это сделать, если мы возьмем тебя на наше завтрашнее мероприятие.
Ричард молча смотрел в сторону, но по его лицу было видно, что он честно пытается слушать.
- Так вот, - продолжал бородач. - Моей команде нужен провиант, а его нигде не достать, кроме как в Аль-Бакареше. Но ты, наверное, догадываешься, что если мы заявимся туда вот так, как есть, то нам всем дружно снимут головы и насадят их на решетку ворот в качестве назидания. Но ведь мы не глупцы, правда? Из последнего ... кхм... похода, мы привезли много ценных вещей, которые мы бы не прочь выгодно продать. И где это сделать? Конечно там же, - Самондор сделал многозначительную паузу, но, не дождавшись никакой реакции, продолжил. - Мы втроем и десяток моих людей переоденемся торговцами пустыни, благо все необходимое у нас есть, и повезем наш товар на продажу. Там же мы купим и провиант, и там же ты сможешь выбрать себе достойную награду. Ну как, согласен? Конечно, я ни в коем случае не принуждаю тебя ни к чему. Ты волен остаться в лагере на это время, все же это предприятие не гарантирует нам всем полной безопасности. Мало ли что может случиться, а если нас обнаружат, то твоя голова окажется там же, где и наши. Ну, что ты решаешь?
Ричард помолчал, затем поднял глаза на пирата. В этих глазах еще можно было заметить ускользающий хвост какой-то тяжелой мысли, которая поспешно ретировалась, и теперь в них медленно загорался интерес.
- Пойти с вами? Конечно же, я пойду с вами! Что мне еще тут делать? - воскликнул он и немного натянуто засмеялся. Преувеличенно резко и радостно вскочив, Ричард ожидающе уставился на Самондора, который задумчиво наблюдал за его реакцией.
- Что ж, вот и славно, - пират улыбнулся. - Кстати, ты что предпочитаешь, скимитары, джамбии, еще что-то? У меня найдется любое оружие для тебя, только скажи.
- Скими...Что? - Ричард сконфуженно потер переносицу. - Я... я... не владею оружием, Самондор.
- Как?! - раскрыл рот от удивления капитан. - Но... ах, да, ты, наверное, чародей? Я, вообще, не очень-то уважаю все это колдовство, но жрецы действительно кое-чего могут, да и старина Зулфа раньше не раз удивлял своими чарами.
- Нет, я не... чародей, - еще более смущенно ответил Ричард.
Самондор молча смотрел на него удивленными глазами, а потом громко и добродушно рассмеялся, хлопнув Ричарда по плечу, от чего тот едва не присел.
- Ну, ты даешь, парень! Такого я уж точно не ожидал. Как же ты выжил до сих пор, ничегошеньки-то не умея? Вон, в такую даль забрался, а даже саблей махнуть не можешь! Хотя нет, это я хватил, конечно, неправильно сказал. Не знаю я, что ты умеешь, а чего нет, но науку ратную ведать просто необходимо! Ну, ничего, мы тебе учителя найдем, быстро освоишь. А сегодня... хм, просто, если вдруг что, ты прячься, а мы разберемся.
Весь день до вечера в лагере стояла суета. Складывали тюки, готовили вьючных животных, переодевались в соответствующие одежды. Для тех самых десяти избранных, что собирались ехать с капитаном, это предприятие было не более чем увеселительной и забавной прогулкой. Ричард же постоянно думал о том, что будет, если их обнаружат? Что будет с ним? Естественно, никто не будет разбираться, кто пират, а кто нет, повесят всех или отрубят головы. Сомнение, беспокойство и страх закрадывались теперь в душу молодого мужчины. Никогда раньше он не задумывался над тем, как ему хочется жить и не хочется умирать. Он думал, что не боится смерти, а теперь, более чем когда-либо он ощущал близость ее дыхания. Рискованная вылазка. В Ричарде боролось юношеское любопытство и жажда приключений с присущим взрослому обывателю страхом за свою жизнь. Но все же победило любопытство. В конечном итоге, сколько раз молодой Ричард мечтал о таких приключениях? Сколько раз представлял себя на месте книжного героя? Что же, мечты иногда сбываются.
Такие размышления приободрили его. Хорошее расположение духа вернулось к Ричарду, и он, ожив от своих тяжких раздумий, начал приставать к Самондору с тысячей разных вопросов о ходе вылазки. Капитан с дружеским подтруниванием старался отвечать на самые важные из них, походя распоряжаясь последними приготовлениями. Зулфа в этот день мало обращал на себя внимание Ричарда, но под вечер старик отыскал его, когда тот был один, и завел серьезный разговор.
- Нам многое нужно обговорить, друг мой, да-да, - пристально глядя в глаза Ричарду, начал Зулфа. - Самондор человек, бесспорно, широкой души, но даже он, мой старый друг, не знает всего обо мне. Как и о тебе. Это вещи, которыми мы не будем его обременять, но между нами мы должны их хорошенько обмозговать. Понимаешь, что я имею в виду, хм?
Ричард посерьезнел и утвердительно кивнул.
Старик удовлетворенно вздохнул и продолжил:
- Так вот. После того, как мы вернемся в лагерь, нам нужно будет вплотную заняться этим вопросом. Я расскажу тебе многое, возможно... хм... и ты поделишься со мной тем, чего я до сих пор не знал. А пока просто будь рядом, не совершай глупостей, что бы ни вышло из этой вылазки. Ты ведь хотел увидеть Аль-Бакареш? Вот она, твоя возможность, лучше не найдешь, да-да. Выбери себе что-нибудь там, чтобы не обижать капитана, хотя бы даже просто символическое. Это не главное. Главное то, о чем мы будем говорить после. Я много думал в последнее время, и пришел к разным важным выводам. Я поделюсь ими с тобой, когда придет время.
Ричард задумчиво кивнул. Во время этой речи он разглядывал морщинистое, не слишком привлекательное, даже несколько отталкивающие лицо старика. Его покрытые щетиной скулы, горбатый нос, тонкие бледные губы и очень внимательные выцветшие глаза. Смысл сказанного доходил до Ричарда, но он думал сейчас только о лице говорящего, почему-то именно оно занимало все его внимание. Кто он, этот лысый морщинистый Зулфа? Вроде бы ясно, но... Ричард ничего не знал о нем самом, просто ничего. И теперь ожидание интересной беседы, которая, возможно, приоткроет завесу тайны над его появлением здесь, не давало ему покоя. Однако это длилось недолго. Переменчивая натура Ричарда показала себя, когда он, снова погрузившись в общие приготовления, и думать забыл о давешнем разговоре.
К ночи вся суета улеглась, команда Гарзамаля расходилась к своим кострам, устроенным то тут, то там на берегу потайной бухты. Их можно было заметить только с моря, так что пираты не боялись открыто их разводить. Гул и гам теперь улеглись, только слышны были отдельные отрывки чьих-то бесед, отрывистые смешки и обычная лагерная возня.
Ричард взобрался по скале, являвшейся естественной стеной бухты, наверх, где находился большой круглый нагретый за день камень. Мужчина сел на него и с наслаждением втянул ночной воздух, напитанный запахом моря, которое мирно плескалось внизу. В голове Ричарда царила блаженная пустота, которая спасает нас от всех досаждающих мыслей. Он просто ни о чем не думал, смотрел в бесконечную морскую даль и улыбался неизвестно чему. Завтрашнее предприятие воспринималось им теперь совершенно беззаботно, страхи и тревоги ушли так же быстро, как появились, и теперь он с нетерпением ожидал будущего дня, предвкушая массу новых впечатлений. Незаметно для самого себя, Ричард решил воспринимать все это как увлекательное сафари, как туристическую экскурсию с долей экстрима.
Ветер с моря подул сильнее, взъерошил отросшие за это время волосы Ричарда, ухватил ворот его рубашки. Мужчина вздохнул, и начал осторожно спускаться со скалы. Тут были прорублены ступени, грубо, но достаточно хорошо, чтобы можно было без особых трудностей совершать это путешествие. Отыскав свою палатку, Ричард выпил воды из бурдюка и растянулся на циновке, которая была хоть и тверже его кровати, но все же спать на ней было чрезвычайно приятно. Нужно было хорошо отдохнуть.
Глава десятая
- Я упустила его, Владыка, - в ее голосе слышались извиняющиеся нотки. - Такого развития событий я совершенно не предполагала.
Тьма сгустилась, окутав невысокую фигурку с постоянно меняющимися очертаниями.
- Как же так вышло, Медис? - вкрадчиво спросила тьма.
- Его... увезли. Я слишком поздно об этом узнала. Там будет какая-то война, и...
- Меня не волнует, во что играются смертные, - перебила тьма. - Но ведь ты должна была его почувствовать, почему ты не последовала за ним?
- Владыка... я больше не чувствую его. Он... каким-то образом закрылся.
- Что? Постой, я попробую сам... И верно, но как ему это удалось? Разве что... Но откуда он может знать? Ведь это было так давно...
Еще неделя потребовалась отряду Ворона, чтобы достичь точки общего сбора, с которой рекруты ульракского домина выступили к Ургарду. Погода стояла замечательная, никаких происшествий в дороге не было, так что даже те, кто открыто выражали свои опасения по поводу предстоящей войны, несколько успокоились и были захвачены царившим духом ленивой удовлетворенности.
Ворон по-прежнему держался на расстоянии от остальных, впрочем, не показывая открыто свое нежелание ни с кем сближаться. К нему уже привыкли и не обращали никакого особенного внимания, только со старым Бариком он иногда беседовал о том и о сем, постепенно составляя для себя картину происходящего. Уже некоторое время шаман не пытался вновь заглянуть в свою память, чтобы спокойно переварить уже увиденное. Пока что ни одного намека на то, что же все-таки он делал в глубине той пещеры, не было. Но Ворон не торопил события. Со своей обычной хладнокровной рассудительностью, он решил, что всему свое время, и рано или поздно он найдет ответы на все свои вопросы.
Поэтому теперь он сосредоточился на ритуальном танце, бывшим одновременно комплексом укрепляющих упражнений для тела и духа. Каждую ночь, когда у него была такая возможность, шаман покидал спящий лагерь и искал какое-нибудь уединенное место. Выполнение всей череды замысловатых движений, сопровождаемое полной концентрацией воли, приносило шаману несказанное удовольствие. Каждый раз он словно рождался заново, сбрасывая с тела неуклюжесть и невосприимчивость, сродняясь с ним все больше и больше. В то же время Ворон ощущал, что теперь, когда он помнит все фигуры танца, он еще ближе подобрался к источнику своей силы - первородной Тьме, но, в то же время, он закрыт для ее неблагоприятного влияния.
Солдат, наблюдавший за ним в ту первую ночь, почему-то не нашел в себе сил рассказать об этом кому-нибудь, но сам всегда сторонился Ворона и испуганно смотрел на него, когда тот не мог этого видеть. В остальном же жизнь отряда никак не менялась, дни проходили за днями, и, когда, наконец, он достиг точки своего назначения, оказалось, что все уже собраны и, без значительных промедлений, Ульракское ополчение выдвинулось на Ургард.
В одну из ночей, после успешно выполненных ритуальных движений, Ворон решил, что наступила пора снова погрузиться в пучину памяти, и, удобно устроившись на своем ложе, приступил к этому важному занятию. На этот раз он долго не мог нащупать ни одной нити, ведущей к утерянным воспоминаниям, и подумывал было отложить все на другой раз, как вдруг совершенно неожиданно нашел то, что искал.
...
- Зачем каждому из нас ритуальный танец, шаман? - спросил Намурату, и его глубокие мудрые глаза обратились к лицу юноши.
- Мы танцуем, чтобы породниться с Тьмой, наставник, - отвечал тот, стараясь смотреть только в эти глаза. - Каждый танец индивидуален, ибо отражает душу своего творца.
- Только ради этого? - снова задал вопрос старик.
- Мы танцуем также, чтобы Тьма не имела над нами власти, какую мы имеем над ней, - сказал юноша.
- Значит, Тьма есть зло? - раздался новый вопрос.
- Как и Свет, Тьма - лишь первоначало, высшая форма стихии. По своей природе она более агрессивна, но и Свет способен к разрушению. Понятия зла и добра не могут совмещаться ни с одним из первоначал, ибо они у каждого свои.
- Выходит, у Тьмы есть своя воля, шаман?
- Как и Свет, воля Тьмы не поддается нашему пониманию, но может быть воспроизведена посредством видений и откровений, для чего и нужны шаманы.
- Тогда являемся ли мы слугами тьмы? - задал очередной вопрос Намурату.
- Нет, ибо мы не служим ей слепо, но используем ее силу по законам нашего ордена, во благо или во вред, руководствуясь лишь понятием высшей справедливости.
- Можем ли мы использовать силу в личных целях?
- Каждый шаман обладает полной свободой выбора в рамках установленных орденом обязательств. Но каждый из нас должен осознавать, что каждый его шаг порождает цепь определенных последствий.
- Являемся ли мы слугами людей?
- Нет, ибо не следуем их потребностям и нуждам, а лишь по собственному желанию и велению нашего кодекса допускаем необходимое вмешательство.
- Тогда, кто же мы?
- Мы - носители первоначала, и, поскольку Свет не имеет своего олицетворения, мы - хранители баланса, и стражи той грани, которая отделяет его от Тьмы.
- Можем ли мы покинуть наш пост?
- Нет, ибо тогда Тьма лишится контроля и, следуя своей природе, нарушит установленное равновесие.
Взгляд Намурату потеплел, старик благосклонно кивнул и пригласил Ворона следовать за собой.
- Ты верно понимаешь суть нашего бытия, ученик. Однажды из тебя выйдет замечательный верховный шаман.
...
Так вышло, что столица Скальдорна лежала ближе всего к вражеской границе, и потому вдвойне удобно было стягивать войска именно туда. Король Траугил сгорал от нетерпения быстрее начать кампанию. Забросив даже свою любимую соколиную охоту, он часами расхаживал по замковой библиотеке, составляя план боевых действий и прерывая это занятие лишь затем, чтобы осведомиться у своего советника, низенького тщедушного человечка, не добыли ли разведчики еще каких-нибудь важных сведений. Однако, все, что он узнавал, сводилось к тому, что Кальтира, видимо, подозревает о назревающих событиях, и тоже не сидит, сложа руки. Но это было очевидно, и понятно и без шпионов, и потому молодой король ярился и продолжал нетерпеливо курсировать от стены к стене.
В этот день Траугил находился в особенно плохом настроении, когда приказал позвать к себе Фагайра, своего советника. Король хмурился и бездумно перелистывал страницы какой-то книги, когда высокие створки дверей библиотеки отворились, и внутрь проскользнула сгорбленная фигура.
- Я здесь, Ваше Величество, - елейным голоском произнес Фагайр и отвесил низкий поклон.
Король повернулся к нему, не глядя бросил книгу на стол, однако, не попал, и, досадливо поморщившись, заговорил:
- Что у тебя есть для меня сегодня, Фагайр? Ну же, не тяни.
На некрасивом лице советника появилось выражение скуки, но голос его ничуть не изменился:
- Конечно, Ваше Величество, как пожелаете. Налоги за месяц собраны, беспорядки в Мулькире прекратились сами собой, урожай этим летом...
Король издал недовольное восклицание и сделал нетерпеливый жест рукой.
- Да не то, болван, это меня не интересует!
Советник вздохнул, и продолжил:
- Хорошо, мой король. Я знаю, что вы хотите услышать, но, увы, не могу вас ничем порадовать. Никаких новых сведений о вашем сыне не было. Кальтирское посольство не проявляет признаков беспокойства, но это не значит, что они ничего не замышляют. Ваши открытые приготовления уж слишком заметны, хоть они и не могут быть уверены в том, что войска будут обращены именно против них.
- Я знаю это, Фагайр, знаю, - устало сказал король, разом потеряв весь свой запал и упав в мягкое кресло.
- Кроме того, я осмелюсь снова воззвать к вашему благоразумию, Ваше Величество, - продолжал советник. - Пересмотрите свое решение, остудите свою ярость, но не начинайте этой безрассудной войны. Кальтира - маленькое горное королевство, и вам слишком хорошо должны быть известны все те неудачные попытки завоевать его, имевшие место в истории.
- Но что же мне делать, Фагайр?! Мой сын у них, я не могу просто сидеть, сложа руки, и ждать, пока они сделают с ним что-то ужасное!
- Мой король, у нас нет по-прежнему никаких...
- Доказательств? - король снова вскочил и стал гневно расхаживать по комнате. - Не начинай ту же песню, Фагайр, мы уже это много раз обсуждали! Я знаю, что он там, я уверен в этом!
Советник хладнокровно воспринял эту новую вспышку гнева, видно было, что он привык к такому поведению своего короля.
- И все же, Ваше Величество, может все-таки стоит внять голосу разума и...
- Хватит! - закричал Траугил, нависая над своим низкорослым собеседником. - Довольно этих россказней! Я тут король, и мои решения не подлежат обсуждению!
Маленький человек пожал плечами.
- Как скажете, Ваше Величество. Мое дело - лишь советовать.
Король вздохнул, провел дрожащей рукой по бороде и посмотрел на Фагайра уже более спокойным взглядом.
- Да, я погорячился, извини, Фагайр. Не будем больше возвращаться к этой теме.
Советник поклонился.
- Итак, - продолжил Траугил, - Что же слышно из Северной Империи?
- Все как обычно, Ваше Величество, благость и процветание. Когда было иначе?
Король снова вздохнул.
- Да, эти зандерлинцы знают, как благоустроить свою страну. Мы, наверное, никогда этому не научимся. Хорошо, что Империя не проявляет к нам никакого интереса. Не хотел бы я иметь такого врага или союзника.
- Возможно, вы очень сильно ошибаетесь, Ваше Величество, думая, что Зандерлину нет дела до наших дрязг с Кальтирой. Я очень удивлюсь, если Империя не воспользуется развязанной вами войной и не заявится сюда со своей панцирной пехотой, в качестве "умиротворителя". Не думаю, что мы сможем противопоставить что-нибудь этому, когда будем ослаблены. Мы и сейчас вряд ли могли бы успешно соперничать с Зандерлином.
Король подошел к стеллажу, провел рукой по корешкам фолиантов и повернулся к советнику.
- Да... Я тоже думал об этом. Но все равно это только предположения. Зачем Империи наш не слишком большой Скальдорн? Южнее нас только дикие земли.
- Вот именно, - произнес Фагайр. - Огромные неизведанные пространства. Не думаю, что Северная Империя не хотела бы называться Великой Северной Империей.
- Все это очень возможно, Фагайр, но нам все же нужно сейчас думать о более насущных проблемах, ибо война уже началась, пусть даже эти псы из Кальтиры еще и не знают об этом.
Советник ничего не ответил. Он еле заметно покачал головой и подошел к раскрытому окну. Солнечный свет упал на его лицо, осветил морщинистую кожу, густые пепельные брови и короткий чуть вздернутый нос. В его глазах лежала печать усталости, но за ней можно было уследить глубокий и острый ум хорошего царедворца. Тонкие бледные губы были презрительно сжаты.
" Мальчик!" - еле слышно бросил он, в то время как его глаза привлекло нечто за окном. Библиотека находилась в одной из самых высоких башен замка, так что из ее окна открывался замечательный вид на город и долину, в которой он располагался. По этой долине, с юга, двигалось множество людей. Пешие, конные, повозки. Фагайр пристально вгляделся в процессию, и, не успел он развернуться, как в дверь постучали.
- Войдите! - подал голос из кресла король.
Дверь отворилась, и на пороге возник запыхавшийся человек в доспехах городской стражи, на левой стороне груди которых был заметен отличительный знак капитана.
- Ваше Величество! Вы приказывали доложить, рекруты из ульракского домина скоро будут здесь.
Лицо короля просияло, он вскочил с кресла и, оттолкнув советника, высунулся по пояс в окно. Удостоверившись в правильности сообщения, король повернулся к капитану и с улыбкой сказал:
- Спасибо, добрый Дарм, сегодня можешь отдыхать до вечера.
Капитан робко улыбнулся и, кланяясь, вышел. Траугил посмотрел на Фагайра с самодовольной улыбкой на лице.
- Ну что, старик, уже совсем скоро мы начнем войну, - сказал король, довольно потирая руки.
Старый советник лишь молча поклонился.
Глава одиннадцатая
На следующее утро караван мнимых торговцев находился уже в полной готовности. Ричард не привык подниматься рано, и потому не сразу осознал свое положение, когда кто-то стал его немилосердно будить. Однако едва его заспанным глазам предстала мрачноватая физиономия Зулфы, он моментально все вспомнил.
- Что, пора? - зевая, спросил Ричард, и блаженно потянулся.
Старик недовольно поморщился, и в его голосе послышались ворчливые нотки:
- Что это ты тут разлегся, как бездельник из храмового квартала? Подымайся давай, уже совсем скоро выступаем.
С этими словами старик отошел в сторону от походной постели Ричарда и заговорил о чем-то с пробегавшим мимо смуглым пиратом.
Музыканту не понадобилось много времени, чтобы собраться. В сущности, и собирать-то ему было нечего. Вся его собственность заключалась в добротной легкой куртке и штанах, которые он получил в качестве подарка от пиратского капитана. Ричард быстро натянул одежду и поспешил присоединиться к последним приготовлениям. Тут же он получил не слишком богато отделанный халат, который, впрочем, был достаточно приличен для сына купца. Именно эту роль он должен был сыграть, тогда как Самондор и Зулфа представляли почетное братство звонкой монеты. Оба были уже выряжены так, что даже внимательный глаз не сразу обнаружил бы какой-то подвох. На голове старика красовалась белоснежная чалма, призванная скрыть татуировку. Ричард невольно поразился произошедшей со стариком перемене. На смену тощему и грязному бродяге пришел величественный сухой старик, держащийся с достоинством знатного человека. Только его взгляд остался тот же, внимательный и острый.
Самондора переодевание не так сильно изменило. Халат идеально сидел на его крепкой фигуре, а черная борода, расчесанная и собранная в три косички, свободно ниспадала на грудь. Ричард тоже облачился в предложенную ему одежду, непривычно в ней себя ощущая. Вскоре караван был готов к отправке, тюки погружены, а люди получали последние указания от капитана. И когда последние мелочи были выполнены, и процессия сдвинулась с места. Во главе ее ехал Самондор, Зулфа находился от него по правую руку, а позади двигался Ричард. За ними хвостом пристроились вьючные верблюды, по обеим сторонам которых ехали охранники на лошадях.
Первые лучи солнца застали отряд в дороге. Мерно и чинно, как и подобает заправским купцам, двигались они вдоль побережья в сторону великого Аль-Бакареша. Здесь, у моря, было не так жарко, как посреди пустыни, но воздух был по-прежнему очень горяч. Караван двигался не быстро, но без лишних задержек, чтобы успеть как раз к открытию Южных Ворот. Отряду предстояло вернуться к тракту примерно тем же маршрутом, по которому прошли Зулфа с Ричардом, а потом без каких-либо особых хитростей двинуться прямо к городу. Этот маневр занял несколько часов и, когда восхищенный взор музыканта заметил за очередным поворотом Пути Костей причудливые очертания города, солнце уверенно висело на кристально-чистом небе, не замутненном ни единым облачком.
Аль-Бакареш возникал перед путниками во всей своей красе без малейшего предупреждения. Невзрачные каменные нагромождения скрывали от путешественника величественный город, который тут же появлялся в поле зрения, стоило лишь обогнуть уродливые громады.
Аль-Бакареш имел форму конуса, аккуратно вырастающего из седловины между прибрежными скалами. Южная его сторона упиралась в тракт, тогда как северная плавными уровнями ниспадала к морю, где в большой гавани стояло множество кораблей со всего света. Это был портовый город великой пустыни, и именно сюда привозили всевозможный товар, чтобы купить, продать или, в крайнем случае, устроить мен. Нигде больше нельзя было найти такого огромного и богатого рынка, занимавшего весь средний ярус города. Ближе к морю и ниже по уровню находился бедный район, который, по правде говоря, был на самом деле богаче многих северных столиц. Верхний же ярус занимал самый престижный и богатый квартал - храмовый. В его центре, возвышаясь над всеми остальными зданиями, являясь высшей точкой города и вершиной его естественного конуса, помещался монументальный храм Кай-Залеха. По своему величию он, конечно, уступал главному храму Аль-Салема, но все равно поражал своей мрачной величественностью. Это было высокое и узкое здание, полностью выполненное из черного мрамора. Вокруг храма на равном расстоянии друг от друга в форме правильного круга находилось шесть массивных столбов, от вершины каждого из которых отходила толстая цепь. Все эти шесть цепей соединялись на вершине главного здания, где их сжимал огромный металлический кулак, являвшийся храмовым шпилем.
Южные Ворота, к которым подъезжал караван Самондора, представляли собой массивную арку, богато украшенную позолотой. Две огромные створки были еще закрыты, а перед ними в ожидании нужного часа толпился народ. Пешие, конные, верблюды и повозки, блеск оружия, гул голосов и калейдоскоп цветов. Но вот в воздухе раздался протяжный звук - то трубил в рог стражник, оповещая всех, что ворота будут открываться. За этим сразу же последовал срежет и низкий гул, а затем створки стали медленно расходиться в стороны. Толпа оживилась, качнулась вперед и тогда, когда проход стал достаточно широк, в город хлынул настоящий поток, грозящий участью быть раздавленным тому, кто посмеет встать у него на пути.
Друзья находились не в первых рядах, но и не так далеко от ворот, так что лишь пару минут им понадобилось, чтобы пройти через арку и оказаться в Аль-Бакареше. Сюда, внутрь города, вела широкая улица, опоясывавшая весь средний ярус. От нее отходили многочисленные ответвления, но бесспорно было то, что именно она и являлась главной торговой артерией Аль-Бекареша, связывая Южные Ворота, весь торговый квартал и порт. Караван медленно продвигался по этой улице, следуя за другими купцами, целью которых был Великий Базар в самом сердце торгового квартала. У Ричарда была масса времени, чтобы глазеть по сторонам, и он не преминул воспользоваться этой возможностью. Восхищенно рассматривал он аккуратные, светлые здания с узорчатыми окнами и украшенными ползучей растительностью стенами. Кое-где попадались пальмы, или низкий кустарник, который заполнял пробелы между постройками. Людей было очень много. Они сновали вдоль главной улицы, исчезали в переулках и появлялись из них, высовывались из окон и сидели на лавках у своих домов. На караваны никто не обращал никакого внимания - в Аль-Бакареше это было самое обыденное, что только можно было придумать.
Ричард так засмотрелся на чудный облик незнакомого города, что не заметил, как его отряд достиг базарной площади. Она была еще более запружена народом. Тут стояли палатки и были разложены на земле циновки, на которых сидели люди или лежали товары. Наверное, если хорошо поискать, можно было найти решительно все что угодно, любую диковинку из самых дальних уголков известного мира. Несмотря на то, что как самих купцов, так и покупателей и просто зевак было великое множество, на площади всегда хватало места. Верблюдов разгрузили, поставили палатки, занялись раскладыванием товаров. Ричард рад был слезть с лошади, на которой он, признаться, ездил очень плохо. Лишь несколько уроков он помнил из давних времен, когда пытался научиться верховой езде на ферме своего дяди. Но сейчас даже это нехитрое знание помогло ему хоть как-то удержаться в седле, и, хотя остальные сразу заметили его неуклюжую посадку, никто не подал виду. Теперь же он мог размять отекшие ноги и спину, чем и занялся, прохаживаясь вдоль шатров и палаток и рассматривая то, что предлагалось на обозрение.
Тем временем, Самондор подозвал к себе двух своих людей и, что-то быстро сказал им. Те лишь кивнули и, не привлекая к себе никакого внимания, незаметно растворились в толпе. Сам капитан устроил себе кресло из подушек в тени небольшого шатра, добросовестно исполняя роль степенного купца. Остальные занялись тем, что повели животных к длинному невысокому зданию, которое было чем-то вроде конюшни. Там можно было оставить как лошадей, так и верблюдов, положившись на охрану и слуг, которые чистили, кормили и поили своих подопечных. Когда все формальности были улажены, а животные переданы в надежные руки, маленький отряд ненавязчиво расположился вокруг своей палатки, поджидая вероятных покупателей.
Ричарда одолевали сомнения по этому поводу, он считал, что все это займет очень много времени, пока кто-то наткнется на их лавку среди множества таких же и захочет что-то купить. Самондор, однако, лишь улыбнулся и призвал своего юного спутника к терпению.
- Если тебе кажется это утомительным, ты вполне можешь взять Зулфу и попросить его показать тебе красоты этого города. Мы собираемся оставаться тут до вечера, так что времени в твоем распоряжении предостаточно, - заметил Самондор.
Ричард так и поступил. Старик охотно согласился исполнить роль проводника и гида, и они стали выбираться обратно на главную улицу.
В это же время двое пиратов, покинувших отряд по приказу капитана, ничем не выделяясь из толпы, пробирались в сторону верхнего яруса. Однако они не пошли к Золотым Вратам, которые являлись единственным входом туда, а, поднявшись почти до межевой кладки, свернули в какой-то неприметный переулок и, оглядевшись по сторонам, зашли в невзрачный дом, примыкавший прямо к стене. Здесь они сняли с себя длинные неудобные халаты, под которыми обнаружились короткие куртки из мягкой кожи и такие же штаны.
Один из пиратов нес с собой довольно крупный сверток, который теперь он разложил на столе и стал разворачивать. Тем временем другой пират выглянул в небольшое зарешеченное окошко комнаты и, убедившись, что с этой стороны за домом никто не наблюдает, завесил его плотной тканью. На мгновение все погрузилось во тьму, потом раздался щелчок, еще один, и искра зажгла факел, который был тут же водружен в специальное крепление на стене. Желтый колеблющийся свет выхватил из мрака фигуру первого пирата, склоненную над столом, на котором заблестели какие-то металлические инструменты.
- Ты был здесь раньше, Джакар? - обратился он к своему товарищу.
- Нет, но я подробно изучил план, который сделал этот пройдоха, - ответил ему второй, присаживаясь на скамью у стены.
- Что ж, хочется надеяться, что ты достаточно хорошо его знаешь, потому что заплутать в этом чертовом лабиринте не так-то сложно.
- Да будет тебе, Расиф, капитан не послал бы нас на такое дело, если бы не был уверен в том, что мы способны его выполнить. Нам, между прочим, несказанно повезло. Ведь ход ведет прямо в канализации, нам даже на поверхность выходить не придется. Главное там не заблудиться. Но я хорошо помню карту, и, думаю, что никаких сложностей у нас не возникнет.
Расиф вздохнул и задумчиво потер подбородок.
- Да, права на ошибку у нас нет, так что придется действовать как можно быстрее и точнее. Сколько там еще до выхода?
- Расслабься, старик, - улыбнулся Джакар. - У нас еще в запасе несколько часов. Я бы предложил вздремнуть, чтобы силенок прибавилось. Ты не бойся, я разбужу, когда нужно будет.
Недолго думая, оба пирата решили последовать сему разумному совету, и, постелив циновки прямо на пыльный пол, улеглись на них и крепко заснули, как могут спать только люди смелые в преддверии смертельной опасности. Расифу снился дом. Кусок ткани, занавешивавший выход, поднялся, и из полутьмы комнаты выглянуло женское лицо. Такое милое и родное. Мама. Расиф протянул к ней свои маленькие ручки трехлетнего ребенка и попытался схватить ее за нос. Мама смеялась и уворачивалась, а потом внезапно схватила его за плечо и начала трясти.
- Вставай, Расиф! - донеслось до него.
Пират открыл глаза и несколько раз моргнул, вспоминая, зачем он здесь.
- Время пришло? - спросил он, потягиваясь.
- Да, поднимайся, мы выходим, - ответил Джакар и снял факел со стены.
Собрав все нужные вещи, мужчины спустились в подвал, в котором было еще более пыльно, и валялись черепки от давно разбитой посуды. В дальнем углу прямоугольного подвального помещения располагалось нечто, прикрытое большим куском ткани. Джакар подошел к нему и, сдернув ткань, открыл черный зияющий лаз. Пираты переглянулись и друг за другом вошли в него, немного пригнувшись. Воздух тут был тяжелый и пропитанный пылью, а вскоре ко всему прочему примешалась и вонь городской канализации. Мужчины натянули на лица повязки из ткани и, пройдя еще десятка два шагов, внезапно очутились ответвлении канализационного тоннеля. Пол был сухой, видно было, что этот рукав давно не используется, хотя стены хранили отпечатки плесени и сырости.
- Если я не ошибаюсь, нам не придется замочить ног в дерьме, - заметил Джакар. - До храма можно дойти по старым рукавам.
- Это обнадеживает, - ответил Расиф. - Мне бы не хотелось копошиться в этом зловонном болоте.
Джакар согласно кивнул.
- Нам нельзя пачкаться, иначе оставим много явных следов. Там, в храме, небось все полы языками вылизаны, не иначе.
Канализационные тоннели были не очень высокие, так что пиратам приходилось идти, немного пригнувшись, все более ощущая дискомфорт в затекшей спине. Джакар оказался прав. Мужчины прошли несколькими заброшенными ответвлениями, не замочив ног. Лишь однажды извилистый тоннель вывел их к спокойной черной реке нечистот, но, на их счастье, в этом месте был предусмотрен переход посуху, что говорило о том, что когда-то канализации планировалось время от времени чистить, но этим давно уже никто не занимался.
Знание карты оказалось тут отнюдь не лишним, так как переплетения канализационных тоннелей представляло собой настоящий лабиринт. Но Джакар знал свое дело, лишь только раз мужчины зашли в тупик, но вскоре снова стали на правильный путь. Много ли или мало прошло времени, пока они блуждали по канализациям, однако в какой-то момент Расиф издал облегченный вздох. Его напарник тоже заметил то, что для них обоих было хорошим знаком. От очередного ответвления отходило три тоннеля, но правый был явно действующим.
- Это же здесь, не так ли? - спросил Расиф, с надеждой смотря на Джакара.
Тот наморщил лоб и затем согласно кивнул.
- Да, ты прав. Этот тоннель и есть храмовая канализация, голову даю на отсечение.
- Значит, нам все же придется походить по дерьму.
- Ну, да, но только на маленьком отрезке. Такой вариант тоже был предусмотрен, давай, оборачивай ноги кожей, что мы взяли для этой цели.
Так они и поступили. Когда все было готово, мужчины осторожно и медленно двинулись по тоннелю, стараясь не испачкать ничего, кроме обернутых в кожу сапог. Глубина была небольшая, но идти приходилось аккуратно, и поэтому этот этап занял довольно продолжительное время. Наконец факел выхватил из темноты железную решетку, перегораживающую тоннель.
- Твой выход, Расиф, сказал Джакар, останавливаясь.
Расиф кивнул, покопался в своем свертке, что тащил за спиной, и извлек оттуда несколько металлических инструментов. Подойдя к решетке, он первым делом отыскал замок, который стал аккуратно вскрывать. Джакар подошел ближе, чтобы дать другу достаточно света. Послышался щелчок и Расиф выругался.
- Ах, Залех его побери, отмычка сломалась. Сейчас, сейчас.
Джакар тихо рассмеялся.
- В нужном месте ты поминаешь бога, приятель. Все равно, что молиться пришел.
Расиф отмахнулся от него и, достав новую отмычку, снова стал копаться в замке. На этот раз щелчок ознаменовал его победу, но, прежде чем открыть решетку, мужчина вылил на петли немного масла из небольшой бутыли на поясе. Теперь можно было открывать. С некоторой натугой, но решетка все же откинулась внутрь, и пираты вступили в канализационный сток храма. Поднявшись по короткой винтовой лестнице, мужчины оказались перед большой черной дверью без малейших признаков ручки или замка. Джакар переглянулся со своим спутником и, получив в ответ утвердительный кивок, приложил обе руки к поверхности двери. Некоторое время он водил по ней ладонями, пока не нащупал скрытый рычаг, и, надавив на него, одновременно прижал другой.
Дверь тяжело, но почти беззвучно подалась назад. За ней находилось подвальное помещение. Здесь было очень тихо, сухо и просторно. Полы действительно были чистые, так что выброшенная в сток грязная кожа была не лишней предосторожностью. Отсюда уже было недалеко до их настоящей цели. Но и опасность была неизмеримо выше. Каждую секунду они рискнули наткнуться на кого-нибудь, кого нелегкая занесла в хранилище в этот час.
Подвальное помещение было разделено на комнаты, которых было очень много. Пираты вышли из одной такой, в другой хранились запасы вина, в третьей - продовольствия, и много еще чего можно было найти здесь, если хорошо поискать. Но цель их была иной, и потому они направились к лестнице, ведущей наверх из подвала. Осторожно поднявшись по ней, мужчины оказались на небольшой прямоугольной площадке, дальний конец которой перекрывали две массивные дверные створки. Однако сейчас они были открыты, как и предусматривал так долго и тщательно прорабатываемый план.
Джакар кивнул своему напарнику, и оба, крадучись, подошли к дверям и заглянули внутрь. То зрелище, что предстало их глазам, было поистине заманчиво. В небольшой комнате вдоль стен стояло множество сундуков, крышки которых были кое-где открыты. Из-под них выглядывали украшения, драгоценные камни, блестящие металлы и многое другое.
Расиф невольно издал восхищенное восклицание, но его друг твердо сжал ему руку.
- Не зевай, у нас мало времени!
Быстро прошествовав мимо всех несметных богатств, пираты остановились около небольшой черной шкатулки, почти полностью заваленной драгоценностями.
- Оно? - спросил Расиф, и в его голосе послышалось волнение.
- Оно, - кивнул Джакар и аккуратно вытянул находку из-под груды сокровищ.
Аль-Бакареш очень понравился Ричарду. Было в этом городе столько восточного шарма и привлекательности, этой таинственной загадочности и красоты, что молодой музыкант был поистине впечатлен и глубоко поражен его величием. Целый день до вечера бродили они со стариком по улочкам и улицам, беседуя и рассматривая все, что попадалось на глаза. Сам Зулфа был тут последний раз достаточно давно, так что даже для него кое-что в этом городе представлялось новым. Время пролетело быстро, и когда солнце стало клониться к закату, путешественники были весьма удивлены и поспешили вернуться на базар. Самондора они застали на том же месте, а вот выложенных товаров поубавилось, что явно свидетельствовало о ряде успешных сделок. Пиратский капитан начал было расспрашивать Зулфу о том, как они с Ричардом провели день, как тут старик издал удивленное восклицание и метнулся в угол палатки, где лежало что-то, накрытое тканью.
- Что это, Самондор?! Как ты это достал? - воскликнул Зулфа, скидывая ткань, под которой оказалась небольшая черная шкатулка.
Пиратский капитан поморщился, но ровным голосом ответил:
- Послушай, старый друг. Я знаю, что ты не одобрил бы, и потому не говорил...
Старик поднял на своего друга печальный взгляд, в котором явственно сквозила обреченность.
- Ты хот знаешь, что натворил? - спросил он тихо. - Ты ограбил храм Кай-Залеха, да еще и стащил именно это?
- Ну а если и так! - возвысил голос пират, нахмурившись. - Что, если и так? Мне надоели твои суеверные бредни! Если бы этот твой темный бог был так силен, как ты думаешь, он уже испепелил бы меня давно за одну только кощунственную мысль о его сокровищах! Но я до сих пор жив! И люди мои, совершившие это, тоже живы! Какие тебе нужны еще доказательства?
Зулфа слабо улыбнулся и покачал головой.
- Ты мальчишка, Самондор, все такой же мальчишка, как и тридцать лет назад. Ты полез туда, где ты ничего не понимаешь. Самому великому богу тьмы нет до тебя никакого дела, ты лишь насекомое для него, но вот его слуги заметят пропажу и будут молить своего господина покарать преступника. И тогда тебе, а точнее нам всем, придется туго.
Фалькир был рабом в храме уже очень много лет. Он еще не был стар, но уже не был молод, как когда-то. За свое прилежание и старание Фалькир был удостоен должности смотрителя сокровищницы, ибо все жрецы прекрасно знали, что ему никогда в голову не придет воспользоваться таким положением для личной наживы. Раб следил за хранилищем, мыл пол и очищал сундуки от пыли, и был вполне счастлив. Вот и сегодня он, как обычно, спустился вниз, чтобы протереть пыль и полюбоваться на блеск золота. Но, как только он переступил порог главной сокровищницы, в глаза ему сразу бросилось какое-то несоответствие. Вроде бы все было на месте, но чего-то все-таки не хватало. Столько лет он любовно протирал и перекладывал драгоценности, что помнил каждую, и сейчас вопиющий ужас произошедшего медленно закрадывался в сознание раба. Пропала черная шкатулка! Скорее, необходимо уведомить верховного ваззира! Фалькир, спотыкаясь, помчался к келье жреца, и, оказавшись на ее пороге, сходу заговорил. Ваззир спокойно выслушал его, но при упоминании шкатулки заметно нахмурился.
- Что было в ней, Фалькир? - спросил жрец.
- Я не знаю, господин, - отозвался раб. - Ее привезли много лет назад из каких-то древних руин.
Жрец вздохнул и молча сделал несколько шагов к стене и обратно.
- Что ж, пойдем со мной, нам нужно будет кое-что предпринять, - сказал он и, не оглядываясь на раба, вышел из своей кельи.
Фалькир, не задумываясь, последовал за ним. Пройдя несколько галерей, они оказались в небольшой комнате, посреди которой находилась большая черная чаша на толстой ножке. Только теперь жрец оглянулся на своего спутника, и в его глазах промелькнуло что-то, очень похожее на жалость, но лишь на короткое мгновение.
- Стой здесь, Фалькир, не двигайся. Жаль, что... так выходит. Ты был хорошим слугой.
После этих слов, ваззир подошел к чаше, вытащил из складок своей рясы нож и сделал широкий разрез на своей ладони. Кровь медленно заструилась вниз, капая на черный металл.
- Услышь меня, Владыка! Раб твой обращается к тебе за помощью! Мы слабы и ничтожны, мы взываем к тебе, дабы даровал ты нам Алого Охотника, ибо сегодня свершилось невиданное - неверные дерзновенно ограбили сокровищницу храма твоего! Сжалься над нами, о Владыка, и даруй нам Воина своего, чтобы вернуть украденное!
С этими словами жрец с силой сжал руку в кулак, отчего кровь полилась сильнее, наполняя жертвенную чашу. Факелы на стенах затрепетали, раб испуганно посмотрел на ваззира.
- Г-г-господин, может ли недостойный слуга... идти? - пролепетал он, и стал медленно пятиться назад.
- Стой здесь, глупец, я же сказал тебе! - повелительно выкрикнул жрец, оборачиваясь к Фалькиру.
Но страх придал тому сил. Раб рванулся к выходу, изнывая от ужаса, но тогда, когда он почти достиг цели, что-то с силой ударило его в шею, подбросило в воздух и швырнуло обратно к чаше, в которой образовалось небольшое озеро крови. Еще мгновение его поверхность была ровной, а затем множество тонких кровяных щупалец разорвали ее и потянулись к распростертому на земле рабу. Они словно иглы пробивались через его кожу и впитывались внутрь, соединяя его с чашей множеством ужасных пуповин. Еще мгновение длилось это, пока в чаше не осталось ни капли жертвенной крови. Потом все затихло. Жрец молча наблюдал за корчащимся на полу человеком, пока судороги не затихли.
А потом с рабом стали происходить жуткие перемены. Руки забугрились мышцами, тело стало расширяться, полностью очищаясь от волосяного покрова. Через мгновение на полу жертвенной комнаты на коленях стоял статно сложенный абсолютно лысый мужчина, по коже которого расходились тонкие красные линии, пульсирующие в такт ударам его сердца. Он медленно поднялся, не открывая плотно сжатых век, повел мускулистыми плечами и наклонил лысую голову вправо и влево, разминая шею. Ваззир медленно подошел к нему и, устремив твердый взгляд своих темно-карих глаз в алые зрачки демона, спокойно произнес:
- Приветствую тебя, Алый Охотник. Ступай и выполни то, что следует, во славу нашего Владыки!
Глава двенадцатая
Войско Скальдорна стояло лагерем невдалеке от столицы. Местность здесь была холмистая, вокруг города раскинулись бескрайние вересковые поля, по которым струились несколько крупных дорог, завиваясь в кольца вокруг городских стен. Ургард был построен на одном из крупных холмов и находился на порядочном возвышении. Чуть севернее на небольшом почти ровном участке располагался военный лагерь. Уже почти все доступные королю войска собрались там, и была отдана команда немедля приступать к обучению новобранцев. Конечно, не все из призванных были зелеными новичками, кое-кому уже довелось побывать в горниле боя, но число их уступало количеству тех, кто и меч-то правильно держать не умел. Основная часть рекрутов была крестьянами, ремесленниками и охотниками, многие из которых имели необходимую стойкость и храбрость, но страдали отсутствием военного мастерства. Конечно же, обучение это не могло затягиваться надолго, ибо его длительность напрямую зависела от все более истончающегося терпения короля, но даже его горячая голова понимала, что бросить в бой необученное войско - равносильно простому самоубийству, отягчающемуся еще в данном случае и количеством жертв.
Последней военной компанией Скальдорна была война с северянами пятидесятилетней давности, которую развязал Рикардо Третий, дед нынешнего короля. Трудно сказать, какими он руководствовался побуждениями, однако все его начинания потерпели сокрушительное поражение и привели к сильному разорению страны, из которой воинственный неудачник выжал почти все соки. Осознав, наконец, дело рук своих, Рикардо, недолго думая, свел счеты с жизнью, ловким ходом избавившись от ответственности и переложив весь тяжеленный груз управления разоренным государством на своего сына, Траугила Первого. Но вопреки ожиданиям, сыну удалось справиться с сомнительным наследством отца, но и цена была немалой. Король прожил недолго, положив весь свой энтузиазм и саму жизнь на алтарь восстановления Скальдорна. Его маленький сын рос без отца, и, возможно, именно этот факт объяснял то, что сейчас, спустя пятьдесят лет, он снова хотел повторить ошибку своего деда.
Старый советник Фагайр занимал свою должность еще при Рикардо, он был свидетелем кровопролитной бессмысленной войны, которая велась на чужой территории, в преддвериях северных гор - местности родной для оборонявшейся стороны. Советник был еще молод в те годы, и Рикардо, хоть часто и прислушивался к его мнению, военные его познание ни в грош не ставил. И потому, все предостережения Фагайра были отвергнуты, а воинственный король был твердо уверен в силах своей хорошо натренированной и вымуштрованной армии.
Сейчас ситуация грозила повториться, с той только разницей, что войско Траугила было куда как хуже того, что полегло в горах пятьдесят лет назад. Старик в раздумьях расхаживал по своему полутемному кабинету, освещаемому лишь огнем нескольких свечей. Всей своей душой он был против этой войны, предчувствуя, что нападение на Кальтиру, расположенную в крепких объятиях северных гор, обернется страшными последствиями. Кроме того, до него доходили слухи, что Кальтира поддерживает дружественные, или, во всяком случае, не враждебные связи с варварами, теми самыми, на которых так неосмотрительно напал Рикардо. Это вполне могло быть правдой, ибо горное королевство стояло на самом пороге земель рьялримов, как называли себя северные кланы. Значит, помощь обороняющейся Кальтире была бы хорошим оправданием для свершения праведной мести.
Фагайр недоумевал, почему молодой король не видит этих очевидных фактов. К тому же, действительно не было никаких прямых доказательств того, что его сына похитили именно кальтирцы. Старик вздохнул, тяжело опустился в кресло и прикрыл глаза морщинистой рукой. Он устал, очень устал. Высокий государственный пост, бывший когда-то предметом его радости и гордости, стал теперь лишь обузой и тяжким испытанием. Зачем нужен советник, если король его не слушает? Фагайр просидел так некоторое время, а затем с усилием поднялся и вышел из кабинета.
Королевский дворец был выстроен давно, и, как и все старые замки, был наполнен множеством тайных переходов. Старый советник знал их все, как свои пять пальцев, и потому, не успев покинуть свой кабинет, тут же очутился у подножия главной башни, а еще через мгновение - за внешней стеной. Тут он накинул на голову капюшон плаща и, несколько сгорбившись, зашагал по лабиринту городских улочек. Здания тут стояли очень плотно, даже в богатом квартале, окружавшем дворец, а что было уже говорить о Крысиной Норе, как часто называли трущобы. Но именно туда направился Фагайр, запахнувшись в толстый коричневый плащ, по которому стекали крупные капли начавшегося только что дождя. Начавшись внезапно, он сразу же набрал полную силу и хлестал по спинам, головам и стенам домов, вымывая грязь с мостовой. Тучи совершенно закрыли вечернее солнце, погрузив город в промозглый сумрак. Старик пробирался по мокрым улицам мимо нахохлившихся, спешащих укрыться от дождя людей. Чем ближе он подходил к Крысиной Норе, тем больше признаков бедности носило все окружающее. Прохожие стали оборванными, на мостовой то и дело попадались пьяные, возящиеся в мокрой грязи и выкрикивающие бессвязные ругательства. Улочки стали еще более узкими, увеличивая опасность быть облитым помоями из окон верхних этажей. Иногда слышалось цоканье лошадиных копыт, но извозчики старались без нужды не заезжать в бедные кварталы, все равно мало кто там мог позволить себе роскошь оплатить их услуги.
Фагайр остановился перед обшарпанным старым домом, внутрь которого вела узкая дверь, возвышавшаяся на покосившемся крыльце. Старик поднялся по скрипящим ступеням и постучал. Некоторое время ничего не происходило, но затем щелкнул засов, и дверь чуть-чуть подалась вперед. Фагайр взялся за ручку и, приоткрыв проем ровно настолько, чтобы протиснуться туда самому, вошел внутрь. Тут было темно и тихо. Советник закрыл за собой дверь, нащупал в темноте засов и задвинул его на место.
- Зачем ты пришел? - раздался голос из темноты.
Ничуть не смутившись, Фагайр уверенно прошел в единственную бедно обставленную комнату, которая сейчас тонула во мраке. Все тем же четким шагом, который говорил о том, что старик хорошо знал это помещение, он подошел к стене и уселся в старое потертое кресло.
- Я пришел, потому что мне нужна твоя помощь, - сказал советник.
Во тьме произошло какое-то движение, и в такое же старое кресло напротив Фагайра опустился человек. Стало слышно его легкое дыхание.
- Что же могло такого произойти с мудрым Фагайром, что он решил воспользоваться моей... радикальной методикой решения вопросов? - продолжил вкрадчивый голос, в котором послышалась неприкрытая ирония.
Старый советник вздохнул.
- Итак, зачем ты пожаловал? - снова спросил голос.
- Мне не хотелось сюда приходить, и ты об этом прекрасно знаешь. Но, раз уж я решился на такую глупость, то только потому, что на то есть веская причина.
Из темноты послышался сухой смешок.
- Так вот, - продолжал Фагайр. - Не буду тянуть, и перейду сразу к сути дела. Скажи, ты мог бы предотвратить эту войну? Безусловно, ты знаешь все детали, и мне не нужно объяснять, о чем я говорю.
Несколько минут слышно было только дыхание собеседника, а затем он заговорил:
- Ты ничуть не изменился, Фагайр, совсем такой же, как когда-то. Без обиняков, да? Сразу к делу. Что, ж, да будет так. Да, разумеется, я хорошо знаком с ситуацией, о которой ты говоришь. Тот мальчишка, что сидит сейчас на троне, решил поиграть в солдатики и доказать всем свое королевское величие. Но что же ты хочешь от меня? Я не могу образумить его, не могу излечить от тех качеств, коими в полной мере обладал его печально известный дед.
- Убеждение тут уже не поможет, - тихо сказал старик. - Он твердо уверен, что его сын похищен именно кальтирцами, и мои советы для него ничего не стоят. Но речь не о том. Я знаю, что ты способен... на многое. Твои связи... и умения могут сделать то, чего не добьешься прямым путем. Именно об этом я и прошу, и, хоть мне и не хотелось об этом тебе напоминать, но ты мне кое-что должен.
- Ты просишь многого, старый Фагайр, - произнес голос. - Но, я и не рассчитывал на меньшее. Я всегда знал, что, став однажды твоим должником, я должен буду рано или поздно отдать долг сполна. Хорошо, старик, мне потребуется месяц, чтобы все устроить.
Фагайр снова вздохнул и, не задерживаясь ни на секунду, встал и, не прощаясь, вышел из дома. Подождав, пока его шаги стихнут вниз по улице, таинственный незнакомец поднялся из своего кресла и, подойдя к старому грязному столу, зажег масляную лампу, стоявшую на его поверхности. Робкий свет упал на крупное лицо и заискрился в единственном глазу наклонившегося над столом человека, который, тем временем, вытащил откуда-то пухлый старый фолиант в черном, лишенном каких-либо украшений и надписей переплете. Проведя рукой по истершейся обложке книги, одноглазый кивнул каким-то своим мыслям, и на его губах проступила торжествующая улыбка.
... Вторая неделя уже подходила к концу с тех пор, как Ворон узрел столицу Скальдорна. В лагере было шумно, людно, и никто не обращал друг на друга внимания. Почти с первого же дня начались учения, на которых всех, невзирая на их силы и возможности, муштровали до полного изнеможения. Рекрутов разбили на десятки, каждый из которых возглавлял десятник. Ворон попал под начало старосты Барика, что порадовало шамана, потому что ему не хотелось заводить никаких новых знакомств.
Дни проходили в постоянной муштре, строевой подготовке и обучении владению оружием. По характеру своих ощущений, появляющихся в такие моменты, Ворон понял, что в прошлом вряд ли был хорошим мечником, хоть и имел некоторое представление об этом роде оружия. Сейчас же шаман честно старался извлечь из этих грубых уроков семена нового умения, которые можно было бы прорастить в дальнейшем. Во всяком случае, лишним оно уж точно не будет. Тренировки отнимали много сил, и Ворон возвращался к своему костру порядочно измотанным, но, вместо того, чтобы завалиться спать, как поступали другие, он погружался в глубокую медитацию, полностью восстанавливая свои физические силы за несколько часов. Остальную часть ночи шаман лежал на спине, смотря на звезды и вновь и вновь пытаясь открыть для себя больше воспоминаний прошлого.
- Почему они называют нас варварами, учитель? - молодой шаман посмотрел на морщинистое лицо старика, на котором сейчас лежали отблески заходящего северного солнца.
- Потому что ничего о нас не знают и боятся, - медленно ответил Намурату. - Они думают, что мы дикари, закостеневшие в своем невежестве, нелюдимые звери. Ну и пусть думают, так даже проще, потому что эта репутация позволяет нам жить вдали от их мира.
- Но мы ведь не такие, - снова подал голос молодой. - Мы просто другие, отличающиеся от этих людей на равнинах.
- Верно, - согласился старик. - А, кстати, чем?
- Тем, что у нас есть цель существования, а еще тем, что мы помним то, что они уже давно забыли.
- Именно, мой мальчик. Мы - стражи, и лучше бы им так никогда и не узнать, что мы стережем.
Нетерпеливый король дал войску только один месяц для подготовки. Он был в твердой уверенности, что все, что не было доработано, может быть наверстано в дороге, ибо переход предстоял немаленький. И вот настал день, когда большой военный лагерь стал готовиться к походу. Началась неизбежная в таких случаях суета и спешка. В последний момент выяснилось, что сам король проведет смотр войскам, так что десятникам было строго наказано проверить, чтобы каждый солдат был правильно одет и экипирован, тогда как офицеры-сотники из числа мелкого рыцарства строго наблюдали за самими десятниками.
Войско Скальдорна состояло из пехоты, лучников и конницы. Лучники были специально обучены и не набирались из рекрутов, а конница представляла собой цвет знатных семейств, ибо в кавалерию допускалась лишь аристократия. У Скальдорна была и регулярная армия, но в случаях чрезвычайного положения, как, например, сейчас, добирались рекруты, составляя главную ударную силу. В обыкновенных условиях им должно было быть дано достаточно времени, чтобы новички могли получить нормальную боевую подготовку, но Траугил посчитал, что месяца будет вполне достаточно, и никто не смел ему перечить.
Первой точкой маршрута были предгорья, в которых располагался форт Юсгансен - главная преграда на пути вглубь Кальтиры. Это укрепление планировалось взять штурмом за максимально короткие сроки, чтобы не дать врагу времени опомниться. Военный совет долго и упорно спорил на тему правильности такого решения, ибо горный форт был хорошо защищен самой природой, но другого удобного для целой армии пути в земли Кальтиры не существовало, и потому всем недовольным рано или поздно пришлось умолкнуть. Удовлетворившись, таким образом, единогласием мнений, король отдал приказ к выступлению, и все разношерстное войско Скальдорна двинулось на север.
... Вульфред был еще достаточно молод, но, невзирая на это обстоятельство, уже занимал ответственную должность советника Магерса, короля Кальтиры. Круг приближенных к королю знатных людей знал еще кое-что, про этого худощавого нескладного человека. Поговаривали, что он чародей, а сам король в это твердо верил, лишь по этой причине доверив такому подозрительному типу важный пост советника. Если говорить откровенно, слава чародея была Вульфредом несколько не заслужена, ибо ни одного серьезного магического приема он не знал. Но зато малый был весьма любознателен и, что важнее, был хорошим актером, а кроме того, действительно неплохим советником. Именно поэтому до сих пор никто из посвященных, включая самого короля, не догадывался о прискорбном отсутствии у него каких-либо магических способностей. Вульфред хорошо знал, как сыграть на суеверии людей, чтобы добиться своего, и, помимо прочего, был все же неплохим знатоком медицины и алхимии. Так что его можно было скорее назвать алхимиком, чем чародеем, но такого кощунственного пренебрежения он бы не потерпел. Вульфред уже так привык притворяться, что, пожалуй, сам поверил в свои способности, которых, к сожалению, не было.
Как-то раз в замок Мальстроу, бывший летней резиденцией короля, прикатил свою тележку необычный старик. На нем был надет теплый плащ с капюшоном, несмотря на довольно теплую погоду, а в его тележке были сложены книги. Королевские придворные мало интересовались этими пачками пергамента, считая ученость делом лысых стариков и жрецов и с большим энтузиазмом предаваясь различным плотским удовольствиям. Один лишь Вульфред откровенно интересовался книгами, и этот факт добавлял мистики в его загадочный образ, сложившийся при дворе.
Узнав о приезде книготорговца, алхимик степенно отложил в сторону свой последний неудачный эксперимент и, тяжко вздохнув, спустился из своей башни. Лоток старика, как и следовало, не пользовался особой популярностью, так что торговец сразу оживился, увидев заинтересованного человека. Вульфред напустил на себя свой обычный важный вид и стал разглядывать привезенный товар. Книги тут были самые разные - о науках, записки путешественников, размышления различных философов. Однако алхимик сразу же обратил внимание на одну, лежащую чуть в стороне от остальных. Это была книга простом черном переплете без всяких опознавательных знаков.
- Что это за книга? - спросил Вульфред у торговца.
Тот немного помолчал, а затем поднял на Вульфреда свое лицо, на котором, как оказалось, не хватало одного глаза.
- А ты, как я вижу, хорошо разбираешься в книгах, - ответил он. - Весь местный сброд только хихикает, глядя на мой товар, но ты человек другого сорта. Не зря, уважаемый, ты обратил внимание на это произведение. Этих книг было всего две, написаны одним... философом очень давно. Одна из них была уничтожена, а вот эту посчастливилось найти мне. Странные вещи отображены на этих страницах, странные и таинственные. Поговаривают, что это секреты какой-то древней магии...
При последнем слове глаза и так уже заинтересованного Вульфреда разгорелись еще ярче. Он взял черный томик и раскрыл его где-то ближе к середине. На одной из страниц красовалась гравюра, порядком выцветшая от времени. На ней был весьма умело изображен человек, рисующий на земле какую-то странного вида геометрическую фигуру. Подписи к гравюре не было, а на другой странице причудливой вязью струился текст. Язык показался Вульфреду незнакомым, но немного поднапрягшись, он все же вспомнил, что уже видел нечто подобное раньше.
- Сколько ты возьмешь за эту книгу, старик? - нетерпеливо обратился он к продавцу.
- Столько, сколько ты сам за нее дашь, уважаемый, - ответил старик, опуская глаза.
Вульфред запустил руку в карман, вытащил свой кошель и щедро отмерял горсть золотых монет.
- Вот, держи, я беру ее у тебя, - сказал он, заворачивая книгу в тряпицу и, не удостоив больше торговца ни единым словом, поспешил назад в свою башню.
- Спасибо, молодой человек. Пусть она оправдает твои ожидания, - ответил вдогонку алхимику старик, уже не скрывая улыбки, и его единственный глаз зажегся недобрым огнем.
Глава тринадцатая
Ничто больше не задерживало пиратов в Аль-Бакареше. Теперь было ясно, для чего затевался весь этот поход, и, получив заветную вещь, Самондор торопился покинуть город и удалиться от храма как можно дальше. Капитан не был суеверен, он не боялся гнева темного бога, о котором с такой горечью говорил его старый друг, однако пират не был глупым человеком и прекрасно понимал, что лишний риск сейчас ни к чему. Поэтому, как только все оказались в сборе и причитания Зулфы несколько утихли, караван, не торопясь, но и не задерживаясь, двинулся в обратный путь. В лагерь вернулись уже затемно, практически никто из пиратов не спал, а даже если и спал, то немедля проснулся, чтобы встретить своего капитана. Животных разгрузили, и стали готовится к утреннему отплытию.
Среди этой суматохи Ричард не знал, к чему ему приложится. Капитан был сейчас занят, а Зулфа куда-то запропастился сразу по прибытии в лагерь. Не найдя для себя лучшего занятия, Ричард решил отправиться на поиски старика. Повинуясь какому-то внутреннему чутью, молодой музыкант поднялся на тот самый наблюдательный пост, с которого созерцал море давешним вечером. И действительно, ступив на последнюю ступень, Ричард различил согбенную фигуру Зулфы, сидящего на каменном выступе. Старик услышал шум шагов и обернулся.
- А, это ты, - тихим уставшим голосом промолвил он. - Хорошо, что ты пришел. Я как раз собирался спускаться вниз и искать тебя. Нам нужно серьезно поговорить.
Ричард вспомнил о тех загадочных намеках, сделанных Зулфой ранее, и приготовился с интересом слушать. Мужчина поднялся на платформу и присел на камень рядом со своим собеседником. Старик некоторое время молчал, а затем заговорил снова:
- Что же, мой юный друг. Вот и настал час поговорить обо всем откровенно и без прикрас. Быть может, другого такого шанса нам уже не представится, ибо Самондор в своем невежестве навлек на нас гнев Владыки Теней.
- Но он так не считает, Зулфа, - перебил его Ричард. - Мне, конечно, трудно судить, я здесь сам совсем недавно, но в моем мире обычные люди не верят в богов. Мы считаем, что если они и есть, то им глубоко на нас наплевать и никто никогда не станет карать за грехи, как и награждать за благочестие. Гораздо охотнее верится во всемогущество других богов - Денег и Власти.
Старик молча и очень внимательно слушал собеседника, и в его глубоких глазах отражался свет звезд.
- Видишь ли, - начал он после непродолжительной паузы. - Здесь все несколько по-другому. Боги существуют, они реальны так же, как я и ты, даже если люди вроде Самондора, которые редко имеют дело с мистикой, не верят в их истинное могущество. Кто знает, возможно, в твоем мире дела обстоят точно также, просто количество неверующих людей намного больше. Как бы там ни было, чтобы понять истинную роль богов в этом мире нужно уделить этому вопросу немало времени. Обычные люди слепо поклоняются им, не вникая ни в причины их появления, ни в истинную цель существования. Меня же этот предмет волновал всю мою жизнь, которую я целиком посвятил его изучению. Мне семьдесят два года, друг мой, и пятьдесят лет из них я изучал природу богов.
Старик поднялся и, заложив руки за спину, повернулся лицом к морю. Свет звезд падал на его изборожденное морщинами лицо, которое теперь казалось Ричарду очень старым и измученным.
- Как я уже говорил, люди поклоняются богам, не пытаясь ни в чем разобраться. Меня долго волновал вопрос, почему так происходит? К своему великому удивлению, однажды я обнаружил, что, помимо всех прочих существует один очень сильный фактор, который меня глубоко поразил. Люди сами этого хотят. Им нужен кто-то, кто бы олицетворял собой высшую силу, на которую можно спихнуть глобальную ответственность, обвинить в бедах или ждать милости. Самое важное, что я понял из своих изысканий, что богов в нашем мире поддерживает вера. Они только частично самостоятельны, во многом завися от чистоты веры поклоняющихся им людей.
Старик замолчал, чтобы перевести дух, а Ричард, воспользовавшись паузой, вставил:
- А ты уверен, что... все это действительно так? Может быть, люди вроде Самондора как раз и правы? Может быть, это все лишь суеверия, наследство примитивных культов древности?
- Культов древности? Что ты знаешь о нашей древности, друг мой? - старик улыбнулся. - Быть может, в твоем мире это и так, но здесь древность представляет собой большую загадку, лишь часть которой удалось нам разгадать. А что до правильности сказанного, то кто вообще может поручиться за то, что существует что-то действительно истинное? Правда-то у каждого своя.
- Что ж, мне нечего тебе возразить, Зулфа, - задумчиво сказал Ричард. - Расскажи мне больше про богов, пожалуйста. Правда это или нет, но для меня это крайне любопытная тема. Знаешь, там, в своей прошлой жизни, я интересовался мифологией.
- Их всего пятеро, или, по меньшей мере, я знаю только о пяти, - начал старик. - Это Селино - Морская Дева, Тагош - Земляной Червь, Халлари - Мать Ветров, Люминор - Повелитель Огня и Лорд Света и, конечно же, Кай-Залех - Владыка Теней. Всем им поклоняются в разных частях известного мне мира, и в честь каждого выстроено множество храмов. Люди по-разному понимают взаимоотношения этого пантеона. На Альтрувинде, земле за Великим Морем, почитают Люминора, там есть его главный храм, стоящий на земле, не принадлежащей ни одному из королевств. Но там же Кай-Залех, к примеру, считается воплощением зла и главным противником светлого бога. Здесь же, как ты мог уже заметить, Владыка Теней - верховное божество, ведущее свой вечный бой со старым врагом, Люминором... Боги одни, а религии разные, ибо они - не божественного происхождения, а лишь людские конструкции.
- Это звучит очень интересно, - сказал Ричард. - Хотя мне трудно поверить, что все это может быть реально.
- Да, конечно. И, кстати, доказательств их могущества и существования не так уж мало. Хотя бы то, что у каждого из пяти есть каста жрецов, владеющих особым видом магии, характерным для каждого бога. Они - ближайшие к небожителям слуги, доносящие их волю до простого народа, который как раз менее всего может наблюдать божественных чудес, ибо вся пятерка редко снисходит до общения с кем-то, кроме своих слуг. Наверное, отсюда и берет начало это неверие, потому что многие за свою жизнь так и не встречают ни единого проявления божественности, хоть и многое об этом слышат.
- Я вижу, ты хорошо осведомлен в этих делах, - заметил Ричард. - И ты думаешь, что нам действительно грозит опасность со стороны слуг Кай-Залеха?
- Да, и, причем, очень серьезная. Я не знаю, что именно предпримут жрецы, когда обнаружат пропажу, но, в любом случае, это будет нечто ужасное, потому что они воззовут к своему владыке.
- Может быть... я смогу сделать что-то, как тогда, с караваном рабов?... - неуверенно спросил Ричард.
Старик покачал головой.
- Не думаю, что тебе снова удастся воспользоваться этим даром когда-либо. Если то, что я думаю, правда - то это было лишь случайное стечение обстоятельств, каким-то чудесным образом пробудившее на мгновение частицу души баллира, которая содержится в тебе. Но, как я уже говорил, это вполне может больше никогда не повториться.
Ричард вздохнул и ничего не сказал.
- Впрочем, - продолжал старик, - я все равно хочу, чтобы ты попал в мой орден, где мы попытаемся узнать обо всем этом больше. Я ведь могу и ошибаться.
- В твой орден? - удивленно спросил музыкант.
- Да, Орден Искателей Премудрости. Это тайная организация, потому что наши интересы идут вразрез с божественными учениями. И, не отрицая их существования, занимаются поиском вещей более древних, чем сами боги. Одна эта мысль уже кощунственна в глазах жрецов, которые с энтузиазмом ведут на нас охоту, к счастью, довольно безуспешную. Хотя, вот тебе яркий пример того, что они делают с теми, кто, все же, попал в их сети.
Старик чуть наклонил голову, выставляя на обозрения Ричарда всю большую черную татуировку, занимавшую его лысый череп.
-Почему же они не убили тебя, Зулфа? - спросил музыкант.
- Да не было им толку меня убивать, - вздохнул старик. - Они полагали, что полностью заблокировали мои способности, поставив Печать Молчания, а без них я всего лишь дряхлый старик, чего ради марать о меня руки.
- Ты говоришь о магических способностях? Значит, ты маг? Я думал, что здесь магия - привилегия жрецов.
- Все намного сложнее, друг, - сказал Зулфа. - Магия жрецов - это божественный дар, а не их собственные навыки. Но, помимо такого рода магии существует еще и многое другое, а, кроме того, весь наш мир - чудесное переплетение энергий, которые можно использовать и контролировать, если знать как. Однако все это считается кощунством по отношению к религии, и потому жрецы уничтожают всех магов, которых находят, ибо тот факт, что любой человек при определенном усердии и настойчивости может стать в какой-то степени равным богам - это недопустимое святотатство.
- Значит, ты все же был магом? Но теперь, как я понимаю, твои силы навсегда заблокированы?
- И здесь все не так просто, но это длинная история, я расскажу об этом как-нибудь позднее. Но да, я действительно был чародеем, и, надо сказать, не из последних. В нашем ордене не так много магов, как могло бы показаться на первый взгляд, учитывая то, чем мы занимаемся. Так что потеря моих способностей - это не только моя беда, но и серьезный удар по нашим возможностям.
Старик умолк и тяжело вздохнул, подперев подбородок морщинистой рукой.
- Знаешь, что вообще подвигает нас на все эти изыскания и трудности? - внезапно заговорил он снова. - Мы знаем, что боги - не самые древние существа этого мира, и, более того, не они его создали, как часто говорится в священных писаниях. До них было еще что-то... древняя цивилизация, сосуществовавшая с какими-то высшими силами, которые не были богами или чем-то еще в таком роде. Мы владеем лишь крупицами информации, достающихся нам в наследство от немногих сохранившихся древних руин. Твое появление здесь - тоже очень странный факт...
- Ты думаешь, все это как-то связано со мной? - догадался Ричард.
- Я ничего не могу утверждать, но чутье подсказывает мне, что в скором времени произойдет масса событий, которые определят дальнейшую судьбу нашего мира. И ты будешь играть во всем этом какую-то ключевую роль.
Ричард ничего не ответил и просто молча сидел, смотря вдаль. Все это было очень занимательно и ужасно в то же время. Если то, о чем говорил старик, правда, то в таком случае он - чья-то пешка, которая даже не знает своего назначения. На Ричарда накатило чувство какой-то беспомощности и незначительности. Сейчас более всего на свете он хотел бы закрыть глаза и открыть их снова, уже оказавшись в своей маленькой съемной квартире. Все эти боги, магия, сверхъестественная чепуха - все это трудно укладывалось в его голове, хоть и приходилось мириться с тем фактом, что, по крайней мере, все события вокруг него - не сон и не бред. Но что же ему теперь делать? Маленький, ничтожный, почти ничего не умеющий человек, привыкший ко всем благам современной для него цивилизации, он оказался в чужом мире впутанным в какую-то сверхъестественную историю.
- Послушай, старик, - горячо заговорил Ричард. - Я ничего этого не хотел, я не хочу быть чьей-то фигурой в большой игре. Мне нечего делать в твоем мире, помоги мне, помоги мне вернуться обратно. Ты же маг, чародей, найди способ отправить меня назад, прошу тебя, я не смогу ничего здесь сделать, я даже не умею владеть мечом!
Зулфа обратил к Ричарду свое морщинистое лицо, на котором трудно было разобрать эмоции.
- Я не могу, юноша, а даже если бы мог - не стал бы и пытаться.
- Но почему?! - возопил музыкант.
- Ты здесь не просто так, не я доставил тебя сюда, и не в моих силах вернуть тебя обратно. Я могу лишь помочь тебе разобраться, но не проси меня пытаться нарушить чей-то замысел. Да и к тому же, разве ты забыл, что я уже ни на что не годен? - с этими словами старик провел рукой по черной татуировке.
Ричард вскочил и стал расхаживать по каменной платформе. В его голове теснилось множество мыслей, и все они были безрадостными. Однако вскоре он поостыл, и уже спокойнее обратился к своему собеседнику:
- Тогда что же мне делать, Зулфа?
- Это нам и предстоит понять, мой юный друг. Сейчас, быть может, нам лучше остаться с Самондором, хотя он и поступил так неосмотрительно. Бежать бессмысленно, если Кай-Залех сочтет его проступок весомым, возмездие настигнет нас всех, где бы мы ни находились. Но дальше я настоятельно советовал бы тебе повидаться с моими братьями, наш орден будет очень заинтересован в твоей судьбе и, возможно, с твоей помощью мы сможем продвинуться дальше в наших исследованиях.
- Ты покажешь мне дорогу туда?
- Конечно, как только мы будем готовы. А сейчас тебе не помешает свыкнуться с походной жизнью, ибо я вижу, что, хоть тело твое и выглядит закаленным, дух твой изнежен и очень капризен. Работай над собой, друг мой. Только работа над собой позволяет добиться весомых результатов.
Глава четырнадцатая
- Вставай, Ворон, пора выдвигаться, - пробился сквозь сон чей-то голос. Шаман перевернулся на спину и открыл глаза. Прямо над собой он увидел сосредоточенную физиономию Кулая, на которой такое выражение смотрелось довольно странно. Увидев, что Ворон проснулся, солдат кивнул ему и вышел из палатки, предоставив время для сборов.
Ворон вздохнул, потянулся, отгоняя последние остатки сна, и стал облачаться в рубашку, поверх которой легла тяжелая кольчуга. Два стальных наплечника, два налокотника и два наколенника. Кожаные перчатки и пояс с ножнами. Вроде бы ничего не забыл. В ножнах помещался меч-бастард, к которому особенно привязался Ворон за время своих тренировок. Оправив вздыбившуюся кольчугу, мужчина последовал за Кулаем. Стояло раннее утро, местность вокруг была затянута туманом, который, однако, не был очень густым. Вокруг палатки уже собрались воины десятки Барика, занимаясь приготовлениями к отходу.
Десятник заметил Ворона и, дружелюбно ему кивнув, сделал приглашающий жест рукой. Шаман подошел и испытующе воззрился на старосту.
- Ну что, вояка, готов к подвигам? - шутливо осведомился тот.
- Ага, - без особого выражения кивнул Ворон. - Значит, обоз найти и сопроводить, так?
- Именно, - посерьезнел десятник. - Это не так далеко отсюда, должны встретить его на ферме у Зеленого Озера. Право, я не знаю, почему они там не могут обойтись своей охраной, но вроде бы поговаривают о разбойниках в округе. В общем, нужно отыскать обоз и проехаться с ними для пущей сохранности.
- Да, я понимаю, - снова кивнул шаман. - В таком случае, не будем терять времени.
- Так, ребята, - староста встал со своего места и зычным голосом привлек к себе общее внимание. - Все готовы? Тогда по седлам!
Отряд взгромоздился на животных и, аккуратно объезжая чужие стоянки, отделился от общей массы войска и выехал за пределы лагеря. Туман, хоть и не был густым, все же прилично ограничивал видимость, так что ехали осторожно, чтобы не сбиться с дороги. Местность была холмистая, никакой тропинки, видно не было, и отряд руководствовался лишь знанием местности десятника, который достаточно уверенно вел его куда-то на запад. Это блуждание в тумане продолжалось еще какое-то время, а затем внезапно из его белесых недр вынырнула маленькая аккуратная ферма, стоявшая на берегу небольшого озера. Десятник приказал подождать его, сам спешился и вошел в низкое строение, бывшее, судя по всему, домом владельца. Солдаты переговаривались и громко смеялись, и лишь Ворон внимательным взглядом обводил окружающий пейзаж.
Староста появился на пороге хижины, и некоторое время просто стоял, видимо что-то обдумывая. Затем он направился к своему отряду и, забираясь на лошадь, сообщил людям то, что узнал от фермера.
- Плохо дело, ребята, - сказал он. - Все же не зря капитан нас сюда направил. Выходит, слухи о разбойниках - чистая правда. Не далее, чем пару часов назад они захватили наш обоз, перебили охрану и покатили куда-то на запад.
- Почем тебе это знать, отец? - подал голос Кулай.
- Фермер сказал. Малый спрятался и все видел. Хочу сказать, что нам отчасти повезло. Я знаю, где они могут прятаться. Здесь недалеко начинаются отроги гор, и там достаточно ущелий, чтобы бандиты пропустили такое хорошее убежище.
- А не слишком ли это очевидно? - задумчиво проронил Ворон.
- Э, парень, - рассмеялся Барик. - Чересчур ты много об этих болванах думаешь. Да они сами-то не больно грамотные, так, люд разбойничий. Такие же, небось, крестьяне, как и мы, только сдуру решили, что с грабежа больше поимеют, чем со службы в армии. Только вот плохо это, не привечаем мы таких бездельников. А они ж еще и наших-то поубивали, так что нет им никакой пощады.
- А вдруг их там много, десятник? Твой фермер ничего не говорил об их числе? - спросил кто-то из отряда.
- Говорил, да как-то неясно. Утром туман погуще был, говорит, мол, видел, а сколько - хер его знает, - ответил староста.
- Так чего ж мы на них попрем, коли не знаем, сколько их там? - послышался еще один возмущенный голос.
- Я тут кое-чего накумекал, так что не кипяшитесь. Фальви, скачи к нашим за подмогой. Скажешь, мы к ущельям двинулись, на разведку. Будем метки ставить, чтоб нашли. А мы, значит, коней тут оставим, фермер приглядит. А сами спокойно так, тихо и аккуратно к ущельям двинем, глянем, что там да как. Я, может, и ошибаюсь вообще. А может, и нет. Проверить надо.
Лошади были расседланы и оставлены пастись, солдаты прихватили лишь самое нужное и вереницей двинулись к предгорьям. Солнце вот-вот должно было озарить холмистую долину и развеять туман, что сделало бы видимость намного лучше, в том числе и для укрывшихся в ущельях разбойников. Поэтому отряд старался по возможности быстро миновать открытую местность, что ему почти удалось. Вот уже стали видны нагромождения камней, и чуть дальше серая плоть скалы, как в воздухе раздался тонкий свист, и первая стрела пробила горло одному из солдат. За ней последовала другая и третья, и, пока отряд успел опомниться, трое из девяти корчились на земле в предсмертных судорогах.
- Поднять щиты! - заорал Барик, выхватывая из-за спины малый тарч.
Люди незамедлительно последовали его приказу, и воздух наполнился свистом и стуком застревающих в дереве стрел. Трудно было определить, откуда ведется огонь, потому что туман еще не рассеялся до конца, и с одинаковым успехом могли стрелять и из-за ближайших каменных глыб, и лежа на верхушке холмов позади. Судя по всему, разбойники заняли несколько позиций, потому что стрелы прилетали с разных сторон. Еще двое людей Барика упали, пораженные стрелами. Десятник оказался в трудном положении. Возвращаться холмами было слишком опасно, потому что местность была чересчур открытая, а местоположение нападающих установить еще не удалось. В такой ситуации все, что оставалось десятнику, это скомандовать рывок к камням, даже если бы там находился противник. В любом случае, оставаться на месте было равносильно бессмысленной смерти, а там, под прикрытием скальных отрогов, можно было завязать ближний бой.
Четверо солдат ринулись к близлежащему нагромождению камней, по возможности стараясь прикрыться от летящих стрел, число которых уже стало редеть. Бандиты разгадали их маневр и решили зря не тратить стрелы, а подойти ближе.
- Плохо дело, - сказал Барик, прислонившись к камню и пытаясь отдышаться.
Ворон ничего не ответил, лишь осторожно выглянул из-за укрытия и тут же отдернул голову.
- Скоро нас окружат, бежать нам некуда, - сказал он и, вытащив из ножен свой полуторник, положил его себе на колени.
- Вам нет смысла дальше сопротивляться, - раздался голос со стороны нападающих. - Нас намного больше, и вы потеряли почти всех своих людей. Выходите с поднятыми руками и без оружия, наш предводитель решит, что с вами делать дальше.
Барик посмотрел на Ворона, затем на своего сына и на оставшегося солдата.
- Ну что, друзья, похоже, выбора у нас нет. Раз предлагают сдаться, значит, убивать пока не будут, - сказал он.
Ворон недоверчиво покачал головой.
- Не нравится мне это, но, действительно, что нам еще остается. Остается еще Фальви... если он сможет привести подмогу. Поэтому нам нужно продержаться.
- Мы выходим, не стреляйте, - крикнул Барик и, положив свой меч на землю, медленно вышел из-за укрытия.
Его примеру последовали остальные, и, вскоре, поднявшееся из-за горизонта солнце осветило четверых солдат с поднятыми руками, напротив которых столпились разбойники, одетые довольно бедно и неприглядно. Видно было, что времена для них сейчас не лучшие. У четверых, оставшихся от отряда, отобрали оружие и, связав руки за спиной, повели куда-то к горным отрогам. Десятник оказался прав, спустя некоторое время ходьбы, они оказались в одном из ущелий, в стене которого зиял вход в пещеру. Пленников расположили в дальнем конце, привязав друг к другу и усадив на пол. Ворон с любопытством рассматривал внутреннее убранство пещеры, свидетельствовавшее о небрежности и нечистоплотности ее обитателей. Однако это занятие было прервано, когда в пещеру зашел человек и остановился так, что слабый свет лишь выделял контуры его фигуры, тогда как лицо оставалось в тени. Пришедший поднял с какой-то стоявшей невдалеке бочки факел и зажег его, после чего приблизился к пленникам. Колеблющийся свет упал на черты его лица, показавшиеся Ворону подозрительно знакомыми.
- О-о, вот это встреча! - воскликнул мужчина, и его губы расплылись в издевательской улыбке. - Да неужто это старина Барик собственной персоной?
Десятник вгляделся в черты говорившего, и по его лицу разлилась краска гнева.
- А, подлый мерзавец, - процедил он и сплюнул на землю. - Твое место именно здесь, с этими грязными собаками.
- Экий ты, однако, невежливый, - шутливым тоном проговорил незнакомец. - Это так ты привечаешь старого друга? Столько лет бок о бок прожили, а ты вон какой злобный стал, нехорошо так...
Все это время Ворон рассматривал лицо мужчины, пытаясь понять, где же он видел его раньше. Орлиный нос, дерзкие глаза, изрядно поседевшие виски...
- Дутто, старый засранец! - выпалил Барик. - Что ж тебя волки еще не съели, негодяй!
При звуке этого имени Ворон вздрогнул и тут же понял, откуда знает этого человека. Как же все интересно складывается...
- Не кричи так, Барик. А то еще чего доброго докричишься до чего-нибудь совсем неприятного, например до вот этого, - с этими словами Дутто подошел к пленникам, вытащил из-за пояса длинный нож и одним легким движением перерезал четвертому солдату горло.
Теперь их оставалось только трое - Барик, его сын и Ворон.
- Вот видишь, старик, этот несчастный умер по твоей вине, - заметил Дутто и поднялся, вытерев нож о штаны убитого. - Ты ведь не хочешь, чтобы следующим стал твой любимый сынок, а?
- Чего ты ждешь, подонок? - прошипел староста. - Чего сразу не прикончил?
- Да так, хотел напоследок еще разок повидаться. Ты ведь не можешь дать мне ничего, что бы стоило твоей жизни, так ведь? Так что все исключительно ради моего хорошего настроения. Ты, старый дурак, так много моей крови попортил в свое время.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ