Тень на жатве

ГЛАВА 27

— Ты вообще спишь? Я не видела ни разу, — говорю я, усаживаясь на высокий табурет на кухне и собирая влажные волосы в хвост. — Каждый раз, когда я просыпаюсь, ты уже бодрствуешь.

Ашен наливает мне кофе, протягивает через островок кувшины с кровью и сливками, потом возвращается к своему тосту с толстым слоем масла и газете. Легкий запах корицы витает в комнате, проникая через открытое окно.

— Спать рядом с той, у кого ангельское бешенство, не самая простая задача для демона.

— Ну, хорошо, что хотя бы не пукаю во сне.

— Это тоже. Просто я слишком вежливый, чтобы упоминать такое.

Я ухмыляюсь. Он улыбается. Мы смотрим друг на друга.

Это должно казаться чертовски странным — сидеть напротив Жнеца и думать обо всем, за что я его люблю. Его чувство юмора. Его колкость. Его безумно красивые глаза цвета коньяка, в которых я тону. Но нет. Это не кажется странным. Чем меньше я сопротивляюсь, тем правильнее все ощущается. Опасность отступает, оставляя только желание.

Эдия меня просто разорвет.

Черт.

Блять. Блять. Блять.

Эдия.

Я понимаю, что Эдия ждет вестей, а я до сих пор не сообщила, что благополучно вернулась в Мир Живых.

Отвожу взгляд от Ашена, наклоняюсь к сумке и достаю телефон. Шесть сообщений от нее. Только эмодзи. Женщина-вампир. Земной шар. Пожимание плечами. Ладонь - возможно, прощание. Или пощечина. Нож - думаю, она меня хочет убить. И привидение - значит, точно убьет.

Я отправляю ей рожицу-дьявола и много баклажанов.

Она отвечает сразу: куча смайликов со слезами и череп. То ли смеется до смерти. То ли все еще хочет убить. Наверное, и то, и другое.

— Хм, — бормочет Ашен.

Я поднимаю глаза, он сосредоточенно читает газету, хмурится, а потом показывает мне одну из страниц.

— «Семья просит помощи у общественности в поиске пропавшего мужчины», — читаю вслух. Мой взгляд падает на фотографию знакомого лица. — Ебучий Джесси Бейтс.

— Это тот парень из переулка? Которого ты... хотела сожрать?

— Ага. Отвратительный тип, — говорю рассеяно, читая статью. Обычные сведения: рост, возраст, глаза, бла-бла-бла. Любим всеми - сплошная ложь. Успел вернуться из Сэнфорда, последний раз его видели дома в Ньюбери. Когда он не появился на работе, брат пошел проверить. Дверь была открыта. Ничего не тронуто. Даже машина на месте, а ключи в подставке у входа.

— Слишком уж подозрительное совпадение, — говорит Ашен, и я возвращаю ему газету обратно.

— Ты думаешь, это работа Семена? — спрашиваю я. Ашен складывает газету и делает глоток кофе, не сводя с меня взгляда.

Он ставит кружку, вертит ее на гранитной столешнице.

— Скорее всего, — отвечает наконец.

— Почему?

Ашен пожимает плечами и бросает взгляд на фотографию Джесси с его самодовольной ухмылкой. Даже пропавшим он умудряется выглядеть как редкостный придурок.

— Может, он подумал, что ты слишком... заинтересовалась этим конкретным человеком. Или он просто хотел дать тебе понять, что наблюдает. Что рядом. И ждет.

Я с трудом удерживаюсь, чтобы не фыркнуть.

— «Заинтересовалась». Господи. Этот тип был полезен только как закуска.

— Когда ты ушла, оставив меня с ним в переулке… ты уверена, что других оборотней поблизости не было? — спрашивает Ашен, склоняясь вперед и вглядываясь в мои глаза. В его зрачках вспыхивает огонь.

— Узнаю это выражение, — с усмешкой говорю я, откидываясь назад и складывая руки. — Ты включаешь «режим допроса». Полный отстой.

Ашен усмехается, бросает взгляд в потолок. Когда смотрит снова — в его глазах пламя разгорается сильнее.

— Мое лицо не отстойное.

— Не пойми неправильно, лицо у тебя очень даже красивое, Жнец. Но в режиме допроса оно бесит. Это тот момент, когда ты начинаешь задавать кучу вопросов, заставляя меня выкручиваться и отвечать на то, чего я не знаю. А в этот раз я правда, абсолютно ни черта не знаю.

Мы смотрим друг на друга. Единственный звук в комнате — это негромкое постукивание его пальца по ручке кружки.

— Так ты перестанешь меня допрашивать?

— Это зависит от того, расскажешь ли ты мне, как именно и зачем наложила заклинание. И что произошло потом.

Я закатываю глаза и выдыхаю:

— Я просто дала тебе свою кровь, ляпнула какую-то чушь, надеясь, что это хоть что-то значит, и ты очнулся. Назвал мое имя, я сказала еще немного безумного бреда, потом треснула тебя по башке и ушла. Я оставила тебя с этим вечно приставучим придурком, и больше никого там не было. Все, конец истории, — огрызаюсь я, хватаю кружку и осушаю остатки кофе, хотя он чертовски горячий и жжет язык. Громко ставлю ее на стол и смотрю на Ашена. — Доволен?

Ашен долго смотрит на меня. Единственное, что движется — это кровь, гулко стучащая в его груди, и все ярче разгорающийся огонь в глазах.

— «Вечно пристающий»? — тихо произносит он.

Я наклоняю голову и прищуриваюсь.

— Серьезно? Из всего, что я только что сказала, именно это тебя волнует? Я могла превратить тебя в двухголовую змею, а ты переживаешь из-за приставучего придурка?

— Именно, — отвечает Ашен, и в голосе его звучит угроза. Пламя вспыхивает в его глазах, а над столешницей начинает клубиться дым. — Что значит «приставучий»? Он тронул тебя?

Я с грохотом шлепаю ладонью по столу и тыкаю пальцем ему прямо в лицо, мои глаза загораются алым светом.

— Послушай меня, Жнец. Я умею за себя постоять. Именно этим и занималась, пока ты не появился и не испортил мою прекрасно выбранную трапезу возмездия.

— Может быть. Но я сделал это лишь потому, что хотел спасти тебя от стаи оборотней, — произносит Ашен, наклоняясь вперед и глядя на меня с самодовольной полуулыбкой.

Я тяжело закатываю глаза и смотрю на него с раздражением.

— Тогда ответь-ка на вопрос, Бэтмен: ты был последним, кто видел Джесси в переулке. Что ты там увидел? Были оборотни, когда пришел в себя? Был тот, кто наблюдал, как над испуганным человеком у «Cheesy Louise» возвышается черный демон? Вот кого тебе надо допрашивать, — произношу я и делаю выразительный жест, будто уронила микрофон, который плавно переходит в поднятый средний палец. Я откидываюсь назад, скрещиваю руки и смотрю на Ашена в упор, пытаясь выглядеть устрашающе. К сожалению, он только чуть улыбается.

— Даже не смей.

— Ты про что? — спрашивает он, и в голосе уже слышен сдерживаемый смех.

— Не смейся, — говорю я, стараясь сохранить серьезное выражение лица, хотя внутри все трещит от желания снова услышать его смех. — Я только что эффектно уронила микрофон. А это, между прочим, запрещает тебе смеяться.

— Это правило? Ты мне о нем не говорила.

— Само собой разумеется. Древняя вампирская традиция. Если вампир роняет микрофон — смеяться и спорить запрещено. Победа засчитывается вампиру.

Этого оказалось достаточно. Ашен смеется. Его смех наполняет комнату, как теплая волна. И я вдруг ловлю себя на мысли: интересно, он умеет петь? Скорее всего, у него баритон — звонкий и теплый, как солнечный блеск на полированной меди.

— Ладно, вампирша. Ты победила, — говорит Ашен, откидываясь на спинку стула и делая глоток кофе. — Когда я проснулся в переулке, там больше никого не было. И тумана тоже. Но это не значит, что Семен не мог прятаться где-то рядом, — он смотрит на меня с веселым прищуром, откусывает тост, пролистывает что-то в телефоне. Затем поворачивает экран ко мне. — Думаю, на это стоит взглянуть. Завод «Selborne Brickworks», — говорит он, указывая на карту.

Я провожу рукой по предплечью, пытаясь унять мурашки, и опускаю взгляд на отмеченную точку на карте.

— Думаешь, это то место?

— Я кое-что выяснил. Завод был закрыт в 2011 году, но два года назад его приобрела компания «Klyk Corp» - фирма, занимающаяся химической инженерией. Ее владелец - Семен Абдулов.

— Сложно придумать что-то более подозрительное, — говорю я, отдаляя карту. — Но добираться туда далеко, и если я не появлюсь сегодня в Сэнфорде, начнутся вопросы. Биан, скорее всего, лично придет за тобой.

— В этом я не сомневаюсь. И уверен, что Эдия будет буквально за ее спиной, — произносит Ашен, допивает кофе и уносит наши чашки и тарелку к раковине.

— В любом случае мы не можем просто заявиться туда вдвоем и сказать «ну здравствуйте, мы пришли проверить, не у всех ли ваших гибридов члены размером с дубинку». Нам нужен план.

Ашен бросает на меня улыбку через плечо, пока вода в кране шумит, смывая запах кофе.

— Согласен. Но прежде чем мы доберемся до Сэнфорда, есть еще одно место, куда можно заехать. Пока ты спала, я нашел в книге родословных ведьм возможную связь между Милой Каррас и одной из местных ведьминских общин. Обе, судя по всему, пересекаются с делами Семена.

Я уже открываю рот, чтобы задать вопрос, как меня обдаёт ароматом корицы. Он растворяется в сливочной сладости, и воздух наполняется запахом карамелизированной глазури. Ашен доедает тост и ставит тарелку под воду.

— Ты серьёзно намазал на это полпачки масла? А теперь ешь с целым ведром глазури и коричного сахара? — спрашиваю я, наблюдая, как он полощет кружки и расставляет их в сушилке.

— О чём ты? — говорит Ашен, слегка нахмурившись. Я чувствую замешательство в его голосе. Он выключает кран, и тогда я слышу кое-что. Трепетный звук. Слабый. Быстрый. Словно колибри, пойманная за вуаль.

— Ты это слышишь? — спрашиваю я.

Всё вокруг будто одновременно замедляется и ускоряется. Я моргаю, и его ладонь уже падает на стол рядом со мной. Клянусь, я могла бы сосчитать каждую каплю воды, стекающую с его кожи.

Следующее мгновение — и он налетает на меня, скользит через столешницу и сбивает меня с табурета. Его рука обвивает мою талию, когда мы падаем на пол и перекатываемся. Вокруг клубится дым, воздух наполняется запахом пепла и шерсти. Мы останавливаемся, и не успеваю я опомниться, как рука Ашена и его вес исчезают с моего тела.

Когда я поднимаю глаза, он уже стоит передо мной, спиной ко мне. С его плеч струится дым и формирует огромные крылья. Я ещё никогда не видела его таким. И я ощущаю всем своим существом: что-то пошло не так. Что-то серьёзное. С пеплом и огнём, падающими на пол, его крылья расправляются. Я замечаю серебряный меч в его руке, окутанный густым чёрным дымом, словно он струится из самого тела. Адское пламя пылает на клинке.

— Ануннаки, — рычит Ашен. Его голос наполнен яростью, и я почти не узнаю его. — Исчезни, пока я не выжег твою кровь до последней капли.

Позади него вспыхивает свет. Яркий, ослепляющий. Дым поднимается с пола и обвивает меня, пока я прикрываю глаза рукой. Я чувствую, как тату обжигает мою кожу. Чувствую каждую букву. Чувствую их внутри себя.

Sunu liiktisuma.

Да будут они связаны.

Я хватаюсь за рукоять кайкена у бедра и поднимаюсь сквозь дым и пламя, становясь рядом с Ашеном.

— Вампирша права, демон, — говорит мужчина поверх рева огня, бушующего вокруг клинка Ашена. Его голос — как звенящий хрусталь, ясный и музыкальный. Перья его крыльев царапают камень, когда он делает шаг вперёд. — Тебе нужен план. Я пришёл, чтобы предложить его.

ГЛАВА 28

— Это не твоя территория. Убирайся, — рычит Ашен. Его крылья из дыма разворачиваются между нами, стелясь по полу. В тенях шипят искры.

— Прости, но я здесь по приглашению, — отвечает ангел, пока свет в комнате меркнет. Я слышу, как края его перьев царапают пол, будто когти. — Меня попросили проверить, как ты, когда проход в твой мир закрылся.

— Кто? — требует Ашен. Его голос рассекает воздух, острый как лезвие. Ангел не отвечает. Я делаю шаг влево, за дымовую завесу, чтобы разглядеть гостя.

Это не тот ангел, которого мы видели в Саккаре. Этот ниже ростом, весь в белом, но без пафоса. Никакой вуали, скрывающей его прекрасное лицо — его пропорции почти слишком идеальны, чтобы быть настоящими. У него оливковая кожа, темнее моей, но светлые волосы оттенка меда и золота. Он ловит мой взгляд своими мерцающими голубыми глазами и улыбается.

— Привет, — говорит он, слегка помахивая мне.

— ...Приве-ет? — откликаюсь я, робко взмахнув свободной от кинжала рукой.

— Меня зовут Эрикс, — ангел не гаснет. Улыбка его всё так же ослепительна, будто в комнате и нет демона, что клокочет яростью.

— ...Эт-то... круто... — тяну я, бросая растерянный взгляд на Ашена. Его глаза как два расплавленных камня. Всё ещё прикованы к ангелу, хоть я знаю, он чувствует мой взгляд. Снова смотрю на Эрикса, его улыбка всё так же застыла на прекрасном лице. — Я Лу...

— Лу-... — шипит Ашен.

— ...а это Ашен, — продолжаю я. Ашен издаёт стон, и я почти слышу, как он закатывает глаза. — Эм... что ты здесь делаешь?

— Я пришел предложить помощь, — весело говорит Эрикс. Он звучит искренне взволнованным этой идеей.

Я делаю шаг вперёд, но рука Ашена стремительно преграждает мне путь, его ладонь прижимается к моему животу. Это мгновенно возвращает меня к той драке, когда мы встретились. Я поднимаю взгляд, и он смотрит в мои глаза. В них тревога. Я отвечаю полуулыбкой, но она только сметает слои, скрывающие его самые глубинные мысли. В его глазах отчаяние. Глубоко запрятанный страх проявляется, когда он качает головой и отодвигает меня на полшага назад. Я кладу руку на его и снова смотрю на ангела, который наблюдает за нами с интересом, но без осуждения.

— ...Э-э... — я прочищаю горло, пытаясь улыбнуться. Получается скорее оскал, и ангел наклоняет голову. — Это, конечно, очень мило с твоей стороны, Эрикс, но... зачем?

— Чтобы сохранить равновесие Миров, разумеется, — отвечает он, складывая крылья в жесте доверия. Ашен не отвечает взаимностью. Дым продолжает оседать вокруг нас, укутывая пол густой чёрной пеленой. Я сжимаю пальцы на его руке, пытаясь унять напряжение, но он не поддается.

— Кто послал тебя? — спрашивает Ашен.

— Он сказал, что мне не стоит говорить, — в голосе Эрикса слышится дискомфорт.

— Это был Коул? — угадываю я. Лицо ангела озаряется чем-то вроде облегчения.

— Да! Хорошая догадка, Лу. Ты очень сообразительная.

— Слышишь? Ангел сказал, что я очень сообразительная, — повторяю я Ашену с сияющей улыбкой. В ответ он сверлит меня взглядом. Я кривлю нос и возвращаюсь к Эриксу. — Насчёт равновесия Миров... не хочешь объяснить?

— Некоторые в Царстве Света считают, что эра человечества закончилась, — голос Эрикса становится серьёзнее. — Они верят, что Мир Живых должен достаться бессмертным. Но сначала они хотят уничтожить Царство Теней. Они помогли оборотням создать первых гибридов. И теперь мы должны действовать, пока те не усовершенствовали своё творение и не начали войну.

Эрикс печально улыбается и шагает сквозь дым. С каждым его шагом Ашен оттесняет нас назад. Я смотрю, как ангел наклоняется, поднимает опрокинутый табурет и ставит его у кухонного острова.

Мы с Ашеном переглядываемся. В моём взгляде — тревога. В его — ярость.

— Есть и в Царстве Теней те, кто хочет создать гибридов для войны со Светом. Этого тоже нельзя допустить. Нам доверено слишком много душ, — Эрикс скользит вокруг острова, берёт одну из кружек с сушилки. Включает воду, наполняет емкость, затем оборачивается к нам, делая долгий глоток. — Вода – это прекрасное наслаждение, не думаете? — искренне улыбается он. Его перья царапают пол, будто падающие ножи, когда он садится на табурет.

— Нет, — отвечает Ашен.

— Не особо, — говорю я.

Эрикс пожимает плечами, но его улыбка не меркнет, несмотря на наш холодный приём.

— Нам нужно убедиться, что у оборотней не будет нового шанса создать гибрида. Лу была бы в безопасности в Царстве Света — вне их досягаемости.

— Нет, — рычит Ашен.

Всего одно слово, но оно пропитано звериной яростью.

Эрикс недовольно поджимает губы.

— Почему?

— Во-первых, ты сам только что сказал, что в твоём мире есть те, кто помогает оборотням.

— Но не в Доме Добродетелей, — твёрдо качает головой Эрикс. — Там Лу будет в большей безопасности, чем где-либо ещё.

— Прости, но я не верю ни единому твоему слову, ануннаки. Твой народ лжёт искуснее любого существа, ступавшего по этой земле, — Ашен говорит сквозь зубы, и Эрикс, кажется, искренне поражён. Он ставит кружку на стол, его лицо бледнеет. — Во-вторых, последний ангел, которого мы видели, поранил Лу лицо. А он даже не сделал это намеренно.

Улыбка ангела гаснет, сменяясь гримасой. Он переводит взгляд с Ашена на меня и обратно, словно ища подтверждения. Сглатывает, и кажется, это даётся ему с трудом.

Как странно, — мелькает у меня в голове. И я не одна это замечаю.

— Именно так, ануннаки. До кости. Кровь была повсюду. Настоящая резня.

Эрикс подносит кулак ко рту, слегка откашливается, его другая рука впивается в край столешницы.

— Это... — он снова сглатывает. Клянусь, его кожа приобретает сероватый оттенок. — Крайне прискорбно.

— Да, и очень хорошо, что мы нашли решение, пока твой сородич улетал в небо, даже не оглянувшись. Кстати, Лу, ты, наверное, голодна, — Ашен смотрит на меня сверху вниз.

И правда. Я чертовски голодна.

— Выпей ещё моей крови.

Я бросаю взгляд на Эрикса — кажется, его вот-вот вырвет на отполированный камень пола. Ашен едва заметно ухмыляется, убирает ладонь с моего живота и подносит запястье к моим губам.

— Просто доверься мне, — шепчет он.

Цветочная сладость яда распускается на моих клыках, когда они удлиняются во рту. Я беру его запястье в руки, провожу большим пальцем по голубой вене. Глаза сами закрываются от аромата крови под кожей. Я прижимаю губы к этому месту — извинение за боль, которую сейчас причиню. Ашен не шевелится, когда мои зубы вонзаются в его плоть. Он осторожно замирает, когда я делаю первый глоток его насыщенной крови и открываю свои светящиеся глаза.

Эрикс впивается в столешницу, будто это спасательный плот в бушующем море. Его кожа приобретает зеленоватый оттенок, на лбу выступает испарина. Сердце его бьется как крылья колибри, готовое вырваться из груди.

Я делаю еще один долгий глоток крови Ашена, и она разливается по моим венам, словно пламя. Боже, как же это вкусно. Тепло растекается по груди, разжигая во мне желание — опасное, недопустимое для того, кто связался с демоном Теней. С трудом заставляю себя отпустить его запястье.

— Прости, тебя это… беспокоит? — мой голос звучит томно. Я прижимаю ладонь к ранке.

Эрикс видит мою окровавленную улыбку — и тут же съезжает с табурета, падая на пол. Его крылья грохаются о камень, будто рассыпавшийся арсенал клинков.

— Думаю, это означает «да». Пора уходить, — Ашен отстраняется, хватает полотенце, чтобы прижать к укусу. Его крылья растворяются в клубах дыма и искр. Адское пламя гаснет на лезвии меча. Мы хватаем сумки, оружие, и выбегаем из дома, оставив ангела без сознания на полу.

— Мне его немного жаль, — говорю я, запрыгивая на пассажирское сиденье машины Ашена и пристегивая ремень. — Он казался милым.

— Конечно, он казался милым. Он же ангел. Они все такие. В один момент рассуждает о том, как обожает воду, черт возьми, а в следующий режет тебе лицо своими перьями, — отвечает Ашен, резко разворачиваясь на сиденье, пока машина на скорости сдает назад. Шины скользят по гравию, когда он бьет по тормозам и рывком переключается на «драйв». Мы несемся прочь от дома, и густой туман постепенно редеет, исчезая у самой дороги.

— Мы так и не услышали его план.

— Уверен, он заключался в том, чтобы упасть в обморок при первой капле крови, пока мы спасаем миры.

Я издаю смешок, но он быстро затихает, когда волна тревоги сжимает мне горло.

— Насчет этого... Как именно мы собираемся это сделать?..

Ашен тяжело вздыхает, его пальцы сжимают руль, а взгляд прикован к дороге.

— Не знаю. Но придумать надо быстро. Времени нет.

— Вот незадача, потому что я чертовски голодна и вообще не могу соображать, — хнычу я, глядя в окно на проплывающие мимо поля.

Я замечаю отражение Ашена в стекле, он бросает на меня взгляд, затем тянется к сумке на заднем сиденье.

— Там есть кровь, — говорит он.

Я благодарно улыбаюсь и роюсь в рюкзаке, пока не нахожу пакет с кровью. Переливаю её в термокружку и делаю глоток, но вкус кажется пресным и безжизненным, слишком холодным, чтобы утолить жажду, особенно когда кровь Ашена всё ещё греет меня изнутри.

— Спасибо, — тихо говорю я. — Не то же самое, но поможет. Но до вечера мне нужно нормально поесть.

— А что вечером?

— Энди? Кино?..

Чувствую, как тело Ашена напрягается рядом. Его сердце бьётся чаще.

— Ты собираешься идти на свидание? С этим детективом, который дарит уродливые растения?

Я отворачиваюсь к окну, скрывая улыбку.

— Некрасиво будет просто продинамить. Он месяцами пытался пригласить меня. Схожу, а потом отправлю его во френдзону.

Замечаю, как его пальцы впиваются в кожу руля.

— А нельзя просто... съесть его? — спрашивает он, и я не могу сдержать смех.

— Съесть? Нет, Жнец, я не могу его съесть.

— Почему?

— Во-первых, он детектив. Будет скандал, если один из двух детективов Сэнфорда пропадёт.

Я улыбаюсь ещё шире, видя, как Ашен хмурится.

— Во-вторых...

— Серьёзно?

— Во-вторых, я придерживаюсь диеты «только мудаки».

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Это осознанный выбор. Я убиваю только мерзких подонков. Это не каприз, а этическая позиция.

Воцаряется напряжённое молчание. Ашен сжимает руль, его ярость направлена на дорогу. Я снова смотрю в окно, прикрывая рукой растущую улыбку. Секунды тянутся, и сдерживать смех становится всё сложнее.

— Ашен, — наконец не выдерживаю я, и в моём голосе слышится смех, а моя рука ложится на его мускулистое предплечье. — Ты что, ревнуешь к Энди Картрайту?

— Нет, — отрезает он, и слово звучит резко.

— Правда? Потому что звучит именно так.

Ашен фыркает и бросает на меня угрожающий взгляд.

— Я не ревную к какому-то городскому детективу, который считает, что комнатные растения — это романтический подарок.

— Это спатифиллум. И он хотя бы подарил мне что-то с романтическим намёком, так что...

— Я подарил тебе меч! Не просто меч, а меч Томоэ Годзен. А ещё блокнот и ручку. Так что всегда пожалуйста.

— Пойми меня правильно, Жнец. Подарки были очень милыми. Просто вряд ли меч можно назвать романтичным. А блокнот и ручка — потому что тебе было лень читать по губам. Так что, по сути, это были практичные подарки. Которые к тому же удобны тебе.

Я не верю и половине из того, что говорю — на самом деле меч и ручка тронули меня до глубины души. Но дразнить Ашена слишком уж забавно. Он смотрит на дорогу с убийственным выражением лица, а мы сидим в восхитительно неловком молчании, пока я потягиваю безвкусную кровь.

— Всё равно считаю, что охотиться днём в Сэнфорде - не лучшая идея, — ворчит Ашен.

Я делаю ещё один глоток и морщусь. Чувствую, как он бросает на меня взгляд.

— Возможно, ты прав, но этого тоже недостаточно.

— Возьми ещё моей, — его голос звучит мягче, раздражение от моих подколов рассеивается.

Я фыркаю и отворачиваюсь к окну. По щекам разливается тепло. Надеялась, что смогу избежать этой темы, но, похоже, она настигла меня.

— Спасибо, но нет.

— Почему?

— Вот это? — потряхиваю кружкой, и кровь плещется внутри. — Это как рисовые хлебцы. Твоя кровь - как взрывная карамель, залитая растопленным шоколадом и... ну... трюфельным маслом?

— Интересное сочетание.

— Она... слишком роскошная. И она твоя.

— И что?

Я бросаю на него безжизненный взгляд, и он на секунду отрывает глаза от дороги. Жду, когда до него дойдет. Жду дольше, чем ожидала. Постукиваю пальцем по центральной консоли, пока секунды тянутся. Его глаза сужаются — наверное, он прокручивает мои слова в голове, пытаясь сложить пазл. Потом расширяются, и выражение лица становится пустым.

Вот и оно. Прозрение.

— О.

Я скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь к окну. Почти слышу, как шестерёнки крутятся в его голове, пока он перебирает всё, что знает о повадках вампиров. Наверное, сейчас жалеет, что мы не можем развернуться и достать парочку книг из проклятой библиотеки для справки.

— Но дело не только в крови. Весь... процесс... гораздо сложнее, — Ашен тянется через консоль и кладёт руку мне на бедро, будто пытаясь успокоить. Я хватаю его за запястье и швыряю обратно к рулю.

— Не надо мне объяснять, Жнец, как устроены вампирские ритуалы. Я в курсе, как все работает, спасибобольшое.

— Я лишь хочу сказать, что ты можешь взять моей крови, если захочешь. Это проще, чем охота днём, — он проводит пальцами по моей руке, высвобождая запястье.

И вот тут, пока он осторожно ослабляет мою хватку, вы наверняка думаете: Да в чём, блять, проблема, Лу? Он пытается быть милым, а ты ведёшь себя как упрямая коза. И да, я согласна. Но вы должны понять: чем больше его крови я возьму, тем сложнее будет удержаться от того, чтобы не связать себя с ним по-настоящему. Не просто секс, а нечто большее. И я уже чувствую этот зов — тихий, настойчивый, будто шепот из глубин сознания.

— Ты не понимаешь, — бормочу я, упорно глядя в окно, даже когда он подносит мои пальцы к губам и целует их.

— Ты права. Прости, вампирша, — в его голосе слышится улыбка. Затем пауза, напряжённая тишина. — Когда ты говоришь, что «в курсе» как все работает...

— Отвали, Жнец.

— Ты злая.

— Отстань.

— И истеричка.

— Господи, я просто хочу текилы, — стону, закрывая лицо руками. — Утро ещё не началось, а я уже на грани.

Его ладонь скользит по моей шее, тёплая, как солнечный свет. Я закрываю глаза.

— Как раз знаю одно местечко.

ГЛАВА 29

— Нет. Ни за что, — рычу я.

— Кажется, у тебя есть претензии к этому заведению. Не хочешь объяснить, почему?

— Абсо-блять-лютно нет.

— Но взгляни на вывеску, — Ашен тычет пальцем в кирпичную стену перед нами. Его тон настолько довольный, что мне хочется его придушить. — «Под новым управлением».

— Пошел нахуй.

— Здесь полно мудаков. Гарантирую.

— В этом я не сомневаюсь. Ты один из них.

— Здесь есть и текила, и еда. Идеальное решение.

— У меня пропал аппетит.

— Здесь есть связь. У Милы и Бобби было что-то общее.

— Это чертовски отвратительные образы, которые я даже не хочу представлять.

— Просто небольшое расследование. Связь с Семёном здесь, я чувствую это.

— Если ты заставишь меня пойти туда, я больше никогда не займусь с тобой сексом.

Ашен смеётся — звук насыщенный, живой, затмевающий даже музыку из динамиков. Я отвожу взгляд от бара через дорогу, когда он наклоняется, его локоть касается консоли. Взгляд скользит по мне, задерживаясь на губах.

— Врешь.

Я пытаюсь сохранить ледяной взгляд, но это плохо удаётся.

— Разве?

Ашен приподнимается с сиденья и медленно приближается, заполняя пространство машины. Одной рукой он опирается о дверь рядом со мной, нависая надо мной.

Я чувствую запах шёлка. Нетронутых сигар. Вкусной крови, пульсирующей в его венах, когда он наклоняется ближе.

— Да, врешь, — шепчет он, и его дыхание касается моей кожи, прежде чем губы прижимаются к шее. — И у тебя это ужасно получается.

— Почему бы нам не поехать куда-нибудь ещё, куда угодно, и я докажу, как плохо умею врать? — говорю я, пока его поцелуи скользят ниже по шее, прерываясь смехом. Его пальцы скользят под мою рубашку, следуя линиям рёбер, очерчивая кружевной край бюстгальтера.

— Потерпи немного.

— Я как раз пытаюсь потерпеть... за нас обоих.

Я чувствую, как губы Ашена растягиваются в улыбке, когда он целует мою линию подбородка, приближаясь к губам.

— Вампирша, — мурлычет он, — мне нужно проверить клуб, но оставлять тебя здесь одну не хочу.

— Тогда не оставляй. Давай уедем.

Его дыхание обжигает. Губы касаются моего рта, но не целуют — дразнят.

— Идём со мной. Обещаю, потом всё наверстаю.

Я провожу руками по его торсу, намеренно медленно, пока не оказываюсь у ремня. Резко дёргаю за него.

— Сначала наверстай. Сейчас.

В его глазах вспыхивает огонь. Он наблюдает, как я медленно расстёгиваю ширинку, зубчик за зубчиком. Его взгляд голоден — кажется, он едва сдерживается, чтобы не разорвать машину на части. Я кусаю губу, сдерживая жестокую улыбку, и замедляюсь ещё больше.

— Как наверстывать? — выдыхает он, пока я расстегиваю джинсы и стягиваю их вниз, освобождая его член. Нажав кнопку, откидываю сиденье назад, не сводя глаз с Ашена. Он жадно накрывает мои губы своими, и в его груди рокочет низкий рык. Я обхватываю его возбуждение рукой и направляю к своему влажному лону.

— Трахни меня, — шепчу я, чувствуя, как от этих слов обнажается моя суть, зияя пустотой. Я изнываю от желания, чтобы он вошел в меня, заполнил меня, чтобы моя плоть приняла его. Но замираю, когда шелковистый кончик его члена касается моего входа, желая продлить это мучительное ожидание.

— Ты знаешь, я не в силах тебе отказать, вампирша, — шепчет Ашен и проникает в меня. Крик вырывается из моей груди от наслаждения. Это в тысячу раз лучше, чем то, о чем я мечтала. Он отстраняется, чтобы с новой силой ворваться в меня снова и снова, наши языки яростно и жадно исследуют друг друга. Он упирается в дверь машины и сжимает мое бедро, входя глубже и глубже, пока я не теряю себя в нем, не понимая, где заканчивается он и начинаюсь я.

Бешеная мысль взрывается в голове: а что если мы соединимся прямо здесь? Это превратится в настоящее побоище. Машине точно конец. И это было бы очень заметно, хотя и сейчас не скажешь, что мы ведем себя тихо, занимаясь этим на переднем сиденье автомобиля. Возможно, парковка и пустует, но кто знает, кто может неожиданно появиться и застать нас врасплох. Но в этом есть своя прелесть.

В данный момент мне все равно на людей, на последствия или на мир. Пусть все вокруг горит синим пламенем, меня это не волнует, ведь эти восхитительные толчки не прекращаются, снова и снова, глубже и глубже, утоляя мою жажду, но вызывая еще большую. Мои кости словно расплавленный металл – жидкий и обжигающе горячий. Рука Ашена скользит с моего бедра на живот, поднимаясь выше, чтобы отстегнуть бюстгальтер и провести шершавой ладонью по гладкой коже моей груди.

— Давай со мной, вампирша, — шепчет Ашен мне на ухо, обжигая кожу шеи своим дыханием, прежде чем вонзиться в меня. На этот раз он явно говорит не о клубе. Мои руки проскальзывают под его рубашку, впиваясь в напряженные мышцы спины. Я провожу ногтями по его коже, оставляя кровавые полосы. Он рычит от наслаждения у меня над ухом и слегка прикусывает плечо.

Запах крови, ощущение толщины члена Ашена, когда он входит в меня, его руки на моей коже и тепло его дыхания, когда он целует и кусает… Все это разжигает пламя в моем сердце, жажду завладеть им навеки кровью и отдать свою в ответ.

Мои клыки обнажаются, язык обволакивает сладкий яд. Ашен проникает в меня, а я дрожащими пальцами расстегиваю верхние пуговицы его рубашки, освобождая шею. Мои губы оставляют след прохладных поцелуев, от ключицы и выше. Открываю рот над пульсирующей яремной веной, ощущая зубами и языком солоноватую нежность его кожи. Ашен стонет, опьяненный прикосновением моих клыков, и его толчки становятся яростнее.

— Пей, Лу, — шепчет он в мою шею, его голос хриплый от напряжения. — Пей и кончай со мной.

Я сдерживаюсь, зная, что однажды начав, не смогу остановиться. Но сама мысль об этом ломает меня. Неистовый оргазм разрывает изнутри, вырывая дыхание из груди. Волна за волной, я погружаюсь в пучину. Тону в море искр, крича имя Ашена, когда он изливается в меня.

Проходит долгий момент, прежде чем наше дыхание выравнивается. Ашен опускает лоб на мое плечо, а мои пальцы вплетаются в его темные волосы, каждый вдох наполнен его запахом. Кажется, я могла бы остаться здесь навечно, под тяжестью его тела, слушая, как бешено стучит его сердце, ловя шепот его восхищений.

— Ты - стихия, — говорит он, и губы касаются моей кожи. — Настоящая сила природы.

Хотя мне хочется остаться, мы, конечно, не можем. Реальность постепенно возвращается ко мне, оттесняя волны только что пережитого желания.

— Ну же, вампирша, — Ашен осторожно отдаляется, осыпая мое лицо поцелуями, пока я не начинаю улыбаться. — Давай закончим с этим, чтобы перейти к чему-то более приятному.

Приведя себя в порядок, он тянется за моим мечом на заднем сиденье. Перед тем как передать катану мне на колени, он оставляет на шее долгий, обжигающий поцелуй. Я смотрю на ножны и думаю о битвах, которые когда-то велись этим клинком. Не знаю, была ли я безрассуднее тогда, бросаясь в кровавые схватки вслед за Томоэ Годзэн, или теперь, влюбляясь в демона, который должен меня уничтожить.

— Все в порядке, вампирша? — спрашивает Ашен, когда мы выходим из машины и останавливаемся у капота, глядя на бар. Огромные серебряные буквы, будто разгневанные духи, высятся на кирпичной стене. «The Maqlu», — гласит вывеска, и чёрные языки пламени лижут буквы. Я сжимаю челюсти, впиваясь взглядом в изображение огня, пожирающего название над входом. — Вампирша?

Я смотрю на Ашена и чувствую, как красный свет заливает мои зрачки. Киваю и крепче сжимаю гладкое покрытие рукояти меча. Прежде чем соблазн угнать машину и скрыться успевает овладеть мной, я перехожу улицу, направляясь к клубу. Ашен шагает рядом, держась слева.

— Я слышал много теорий о том, кто убил Бобби Сарно на крыше его же клуба. Древний клад оборотней-ведьм. Мстительный ангел, посылающий предупреждение ковенам. Но реальность, кажется, ещё удивительнее. Это ведь была ты? — спрашивает Ашен, пока мы идём вдоль здания, сворачивая в узкий переулок к чёрному входу. Я киваю, но не смотрю на него. — Почему?

— Ты и так знаешь почему.

Ашен замолкает. Он смотрит на здание, и я чувствую, как его тело напрягается рядом со мной.

— The Maqlu, — произносит он скорее для себя, и значение слов оседает в сознании. — Пламя.

Мы останавливаемся у угла клуба, прислушиваясь, но вокруг тихо — ни звуков, ни голосов. В воздухе витает запах табака, коньяка, чернил. Ашен хватает меня за запястье, и я поворачиваюсь к нему, пока дым окутывает наши ноги, поднимаясь выше. В его глазах полыхает огонь.

— Он был последним из тех, кто там был. Последним в моём списке, — говорю я, прежде чем он успевает задать вопрос, на который не хочу отвечать. — Он получил по заслугам.

Ашен долго смотрит на меня, не отрывая пламенеющего взгляда, затем кивает. Его пальцы остаются на моей коже. Дым рассеивается, но жар в его глазах не угасает.

— Постарайся не убивать ведьм, пока не получим ответы, — говорит Ашен, наклоняясь, чтобы не прерывать наш взгляд. Он прожигает неизгладимый след прямо в моей душе. — Когда закончим — делай с ними что хочешь.

— Зачем? Их там не было.

— Они знали Сарно, и этого достаточно.

Адское пламя охватывает меч, который Ашен держит в свободной руке. Он отпускает моё запястье, но его пальцы скользят по ладони, вдоль линий пальцев, до самых кончиков. Жар его прикосновения исчезает, но взгляд задерживается. Его ярость остаётся запертой внутри, как зверь за решёткой, ждущий своего часа.

Ашен отворачивается, и я следую за ним к тяжёлой железной двери, выходящей на пустую погрузочную площадку. Он пробует повернуть ручку, но, конечно, дверь заперта не просто замком. Здесь заклинания — я чувствую их вибрацию в воздухе. Запах бадьяна, розмарина и слюды пропитывает пространство.

— Как ты проникла сюда в прошлый раз? — спрашивает Ашен, откручивая крошечную пружину на рукояти меча.

— Через парадный вход, — пожимаю плечами я, а он поднимает удивлённую бровь. — Эдия помогла с маскировкой. К тому же он не ждал меня. Думал, я умерла триста лет назад.

Ашен слабо улыбается и сосредотачивается на ампуле, извлечённой из потайного отделения в рукояти. Он открывает её, и я чувствую запах серы и толчёной кости. Там есть ещё что-то, о чём мне не хочется думать. Волосы, пропитанные запахом молока. Кожа чего-то давно вымершего, сладкая, как сахарная пудра, и опалённая кедром.

Ашен вытаскивает металлическую пробку и рассыпает немного порошка на дверную ручку, прежде чем убрать ампулу обратно. Статическое электричество потрескивает, свет пробегает по металлу. Пена пузырится и капает на асфальт. Когда реакция заканчивается, Ашен резко ударяет мечом, срубая ручку.

Мы входим в темноту узкого, безоконного коридора, освещённого одинокой лампой дневного света. По бокам двери, в конце ещё одна. Я задерживаю дыхание в тишине. Кладу руку на грудь Ашена, и он делает то же самое. Закрываю глаза, сосредотачиваясь на звуках. Два сердцебиения. Ропот серного пламени. Ничего больше. Я качаю головой, и мы снова дышим, направляясь к концу коридора.

Дверь не заперта. Ашен приоткрывает её ровно настолько, чтобы я могла прислушаться. Снова тишина. Мы скользим внутрь, как ядовитый газ.

Я знаю здесь каждый коридор, каждую комнату. Выучила их с Эдией за месяцы до того, как вошла сюда впервые. Ашен смотрит на меня и, кажется, понимает, что я не оставила бы убийство Бобби Сарно на волю случая. И он прав. Если я ждала триста лет, то не для того, чтобы испортить всё плохим планом. Я собиралась выйти сухой из воды.

Резко киваю налево. Офисы - там.

Мы идём по коридору с чёрными кирпичными стенами, увешанными плакатами с автографами музыкантов, выступавших в «The Maqlu» за последние годы. Большинство надписей начинаются с «Дорогой Бобби» или, что хуже, «Мистеру Сарно», и если бы мой желудок не был так пуст, меня бы вырвало на них. Урод.

На полпути я замечаю фото в рамке: Бобби обнимает Карди Би. Ей, кажется, слегка противно.

Резко разбиваю стекло.

— Какого чёрта, Лу? — шипит Ашен, наблюдая, как я вытаскиваю фото и отрываю самодовольную рожу Бобби от Карди.

— Виновата, — шёпотом говорю я, возвращая её часть в рамку и бросая половину с Бобби под ноги. Я выдерживаю яростный взгляд Ашена, пока вдавливаю уродливое лицо Сарно в осколки. — Прости... умоляю прости.

Ашен закатывает глаза и ведёт нас дальше, к повороту направо. Прислушивается, затем зовет за собой. По обе стороны двери. В конце - поворот налево, ведущий в публичную часть клуба, которая откроется только с наступлением темноты. Мы проходим первую пару дверей. Ашен уже у второй, когда я хватаю его за руку. Он резко останавливается.

Поднимаю один палец. Прикладываю ладонь к груди, имитируя сердцебиение. Показываю большим пальцем налево. Пламя вспыхивает на лезвии Ашена.

Он берётся за ручку. Дверь открывается беззвучно. Мы входим в офис.

В кресле, склонившись вперёд, сидит мужчина. Его руки привязаны к подлокотникам, ноги — к ножкам. Кровавая слюна пропитала кляп во рту. Грудь тяжело поднимается во сне. Даже сквозь ткань я чувствую запах обезвоживания на его дыхании.

Джесси, ебучий, Бейтс.

Он вздрагивает, будто я назвала его имя. Смотрит на Ашена, потом на меня, затем снова на Ашена. В его глазах — надежда и облегчение. Ашен бросает на меня взгляд, но его эмоции похоронены под слоями, как существо, затаившееся в песке. Он подходит к Джесси и срывает кляп.

— Боже мой, я вас знаю, я видел вас в этом долбаном Сэнфорде. Вы пришли спасти меня? Слава богу. Эти... эти русские вломились в мой дом и взяли меня. Они взяли меня, понимаете? Засунули в фургон, привезли на какую-то фабрику, выкачали кучу крови, а потом доставили сюда. Я не знаю, кто они. Они ничего не сказали. Ни имён, ни причин. Я не понимаю, что происходит! Они просто забрали меня! Че за хуйня!

Джесси захлёбывается руганью и мольбами, дёргаясь в верёвках. Ашен поворачивается ко мне. Всё, что он пытался скрыть, теперь на поверхности. Я вижу это в пламени его глаз, ярком и чёрном одновременно.

— Думаю, мы узнали всё, что нужно, — говорит он.

Огненное лезвие рассекает воздух. Тишину разрывает хруст. Крик наполняет офис, когда отрубленная кисть падает на пол.

Ашен наклоняется к Джесси, который бьётся в агонии, прижимая окровавленный обрубок к груди.

— Это за то, что прикоснулся к тому, что тебе не принадлежит.

Вспышка стали, новый взрыв пламени. Ещё один крик. Кровь хлещет из раны. Запах заполняет мои ноздри, горло. Я сглатываю яд, наполняющий рот, когда вторая рука Джесси падает к его ногам.

Ашен опрокидывает кресло и нависает над человеком.

— А это чтобы ты не смог трогать себя в фантазиях о ней. Если она позволит тебе выжить.

Пламя гаснет, когда Ашен вытирает лезвие о дёргающуюся ногу Джесси. Запах мочи смешивается с кровью. Джесси рыдает, пиная одну из своих же рук в конвульсиях. Она переворачивается, как скользкая мёртвая рыба. Не понимаю, как он ещё не потерял сознание — но респект. Парень лишился обеих рук, а всё ещё в состоянии хрипеть ругательства.

Ашен идёт ко мне. Он выглядит спокойнее, хотя чёрное пламя всё ещё бурлит в его зрачках. Моё горло сжимается от желания. Крики Джесси будто удаляются, когда Ашен останавливается передо мной.

— Что-то не так? — спрашивает он.

Я сдерживаю слёзы. На губах играет коварная улыбка.

— Ашен из дома Урбигу... Хочешь сказать, я принадлежу тебе?

Ашен тихо смеётся. Его улыбка гаснет. Глаза смягчаются, пламя в них тлеет, как угли. Он поднимает руку, касается моего лица, пальцы скользят по скуле, линии челюсти. Его взгляд следует за каждым движением.

— Нет. Ты принадлежишь себе, вампирша. Но я буду беречь всё, что ты согласишься разделить со мной.

Когда я смотрю в глаза Ашена, то вижу сквозь все слои. Сквозь десятилетия его пути. Сквозь души, оборванные его клинком. Я вижу одиночество, ярость, отчаяние. Вижу человека в пустой крепости, душу внутри демона. То, чего не должно быть — но оно есть.

— Я разделю всё, что ты захочешь взять, и возьму всё, что ты захочешь дать, — говорю я, делая шаг ближе. Кладу руку на его сердце, другую на затылок, притягивая его губы к своим. Его поцелуй воспламеняет мои вены, как фитиль. Сердце взрывается в груди любовью, жаждой.

— Больные ублюдки! — кричит Джесси с пола. Его язык заплетается от потери крови. Я отрываюсь от Ашена и смотрю через его плечо. Джесси, всё ещё привязанный к креслу, пытается встать на колени.

— Лучше поторопись, — шепчет Ашен, касаясь губами моей щеки. Мои глаза не отрываются от Джесси, который корчится в луже крови, воя, как потерянный ребёнок.

Я выскальзываю из объятий Ашена и скольжу к Джесси. Я так взволнована, что даже хлопаю в ладоши. Он — еда, которая ускользнула. Редкий случай, а я обожаю редкие блюда. Впрочем, вы вряд ли удивлены. Ведь я же предупреждала в самом начале, помните? Мы, вампиры, становимся такими, какими вы хотите нас видеть, чтобы получить то, что нам нужно. Но не волнуйтесь. В этот раз мне нужно кое-что от Джесси. Долгожданный пир.

Провожу нижней губой по клыкам и немного поворачиваюсь, чтобы встретить взгляд Ашена. Он наблюдает за мной с тёмным желанием в прищуренных глазах.

Наклоняюсь к Джесси. Вцепляюсь в волосы, притягиваю его шею к своим губам, пока он кричит.

— В прошлый раз я пела тебе колыбельную, — шепчу я ему на ухо. Его ноги скользят в крови на полированном полу. — На этот раз мне плевать, как громко ты завопишь. Потому что если кто-то услышит - я их тоже убью.

С удовлетворённой улыбкой вонзаю клыки в горло Джесси и пью, пока последний удар его сердца не затихает.

ГЛАВА 30

С одной стороны, я больше не голодна. Точнее, больше не зверски голодна.

С другой стороны, я выгляжу так, будто решила повторить образ Кэрри¹⁴ после выпускного.

Безжизненное тело Джесси скатывается с моих колен, когда я встаю и потягиваюсь, чувствуя, как кровь прилипает к ногам. Пытаюсь вытереть лицо рукавом, но, кажется, только усугубляю ситуацию. Ашен проявляет тактичность — не смеётся и не морщится, когда я поворачиваюсь к нему. Клыки прячутся, и я осторожно улыбаюсь, останавливаясь в пределах его досягаемости.

— Волосы, — говорит Ашен, убирая липкую прядь с моей щеки.

— Бывает немного грязно, когда я не пою. И когда у них нет рук, как выяснилось. Впервые.

— Ну, по крайней мере, ты напугаешь любого, кто встретится нам на пути, — его глаза вспыхивают в темноте. Он пытается скрыть беспокойство под маской огня, но это только раздувает пламя. — Надо найти остальных и убраться отсюда.

Я киваю и делаю шаг к двери, но Ашен хватает меня за руку, удерживая на месте. Я смотрю на его пальцы, затем ему в глаза.

— Что-то не так?

— Я просто... хочу, чтобы ты была осторожна. Если я скажу бежать или оставить меня - просто сделай это. Пообещай.

— Думаешь, я убегу, потому что ты так сказал?

— Нет. Поэтому я и прошу обещания.

— Обещания для смертных.

— Не когда они даны между тобой и мной.

Боже. Почему его слова ранят? Почему в груди будто лезвие вместо сердца? Дыхание застревает в рёбрах, когда я вглядываюсь в его глаза. Теперь я вижу — утрата стала основой его жизни, древней, как каменный монумент. Он будет бороться за меня. Но он ждёт потери. Верит в неё. И думает, что она близко. Может, он прав. Я давно играю с судьбой, и в последнее время смерть будто настигает меня.

Так что я дам ему то, что он хочет, если это облегчит его боль. Потому что, кажется, он давно никому не показывал эту часть себя.

— Ладно, Жнец, — я прикасаюсь к его лицу. В его глазах мелькает облегчение, прежде чем он закрывает их и прижимается щекой к моей ладони. — Обещаю.

Когда Ашен снова открывает глаза, боль и тоска всё ещё там — но и надежда тоже. Он наклоняется, его губы касаются моих, а рука скользит под рубашку, проводя пальцами по спине. Он, наверное, чувствует вкус крови на моём языке и сладкий яд на зубах — так же, как я чувствую дым, мяту и жгучий ликёр на его. И, возможно, я ошиблась насчёт обещаний. Этот поцелуй — как обещание. Каждое прикосновение губ, каждое движение языков, каждый прерывистый вздох. То, как его ладонь согревает мою спину, притягивая ближе. Это похоже на обещание, скреплённое любовью.

Ашен кладёт голову мне на плечо, его губы рядом с ухом.

— Будь осторожна, — шепчет он.

— Ты тоже, — отвечаю я.

Ашен отстраняется, улыбается, целует меня в скулу в последний раз и отпускает. Пламя оживает на его клинке. Мы выходим из комнаты без лишних слов. На пороге я бросаю последний взгляд на бескровное тело на полу и закрываю дверь.

Коридор пуст. Ни души в офисах и подсобках. У стальной двери в конце мы останавливаемся, прислушиваемся - тишина. Ашен смотрит на меня, затем открывает её.

— Основной зал, — шепчу я. Он кивает.

Мы выходим и видим танцпол и столики. Признаюсь, хоть я и ненавидела этого ублюдка, у Сарно был вкус. Здесь идеальный баланс индустриального и роскошного: кирпичные стены и открытые трубы контрастируют с хрустальными люстрами и кожаными диванами. Сцена обрамлена потухшими софитами.

— Текила, — радостно хлопаю в ладоши, направляясь к медной стойке. Ашен идёт следом, пока я пробираюсь между столами. Перепрыгиваю через бар, достаю бутылку «Gran Patrón» и две рюмки.

— Не думаю, что сейчас подходящее время, — Ашен кладёт руку на стойку, осматривая зал.

— Наоборот, идеальное. К тому же, ты обещал.

— Нет.

— Ты серьёзно? — фыркаю я. — Я вампир. Я помню всё. Твои слова: «Пойдём со мной, и я наверстаю».

— Я обещал наверстать в постели. А насчёт текилы просто констатировал факт её наличия.

— Ашен из дома Урбигу, — качаю головой, вытаскивая пробку и наливая две порции. — Хватит придираться к словам. Пей.

Я выпиваю рюмку. Огонь растекается по губам и вниз по горлу. Наливаю ещё под пристальным взглядом Ашена.

— Нам пора, — говорит он, но я не двигаюсь.

Вторая рюмка опустошается. Я разглядываю медную стойку. Наливаю снова, делаю глоток, закрываю глаза, наслаждаясь дымным послевкусием. В жизни так много мелочей, которые я обожаю: блики на меди, вкус хорошего напитка... Они складываются во что-то настолько прекрасное, что больно осознавать. Как драгоценны такие моменты — тихо пить с тем, кого любишь.

Я открываю глаза, горько улыбаясь.

— Тебе не кажется странным, что Джесси просто болтался здесь один? Да, клуб не работает, но кто-то должен был охранять его.

Пламя в глазах Ашена вспыхивает ярче. Он не удивлён, будто уже обдумал это.

— Они знали, что мы раскрыли связь с ведьмами. Возможно, кто-то видел, как я взял книгу родословных, и догадался, что мы найдём связь между вами.

— Ты нашёл что-то в книге? Говорил, что Мила и Сарно были связаны.

— Двоюродные брат и сестра. Оба из древнего рода. Бобби был старше, но записи о нём обрываются в греческую эпоху. Хотя это не значит, что его не существовало. После смерти отца он начал копить силу. Это было незадолго до гибели Аглаопы.

— Ну что ж, — говорю я, катая бутылку по поверхности бара перед тем, как поднести её к губам и сделать ещё один глоток. — Теперь это, наверное, уже неважно. Потому что здесь явно ловушка.

Ашен тяжело вздыхает и наконец поднимает свою рюмку. Он осушает ее, и я тут же наливаю ещё.

— Боюсь, ты права. Но мы не можем быть уверены. Есть ещё помещения?

— Лаунж и два кабинета наверху. И лестница на крышу - в бар на открытом воздухе. Возможно, это безопаснее, чем возвращаться тем же путём или выходить через парадный вход. Оттуда будет хороший обзор на улицы внизу, а ещё можно перепрыгнуть на соседние крыши.

Ашен допивает вторую порцию и ставит рюмку на стойку с глухим стуком.

— Тогда пошли.

— Не-а, думаю, нам стоит остаться здесь, попьем пока, и пусть они сами нас найдут, когда будут готовы.

— Это... ужасная идея. А у тебя их и так было предостаточно.

— Например, убить ангела? Отличная была идея.

Я улыбаюсь Ашену как можно беззаботнее. И, честно говоря, это даётся мне легче, чем ожидала. Я слишком долго убегала от смерти. Есть какое-то странное спокойствие в том, чтобы считать эти моменты последними — и проживать их так, как хочется.

Вот только Ашен, кажется, со мной не согласен.

Он отводит взгляд, проводит ладонью по волосам, затем сжимает затылок, опуская голову. Отражение его глаз, вспыхивающих ярче, мерцает в полированной поверхности стойки.

— Прости, Лу, — он шепчет, долго не поднимая взгляд. Когда же он смотрит на меня, я вижу в них отчаяние. Раскаяние. Печаль, что накатывает, как штормовые волны о скалы. — Я не должен был вести тебя сюда. Думаю, ты права. Это ловушка. Но нам нужно идти, вдруг мы ещё сможем выбраться.

Я допиваю текилу, перегибаюсь через стойку и беру его руку, прижимая окровавленные пальцы к своим губам. Целую их, вдыхая его запах сквозь металлический привкус крови.

— Ладно, Жнец, — отпускаю его руку с едва заметной улыбкой, которая не гасит огонь в его глазах. — За мной.

Мы идём между столиками к левой стороне зала, где чёрная лестница ведёт вверх, к хрустальным светильникам под потолком. На площадке кожаные диваны, дорогие цветочные композиции, картины в золочёных рамах. Слева VIP-зона, явно пустая: ни дыхания, ни сердцебиения. Справа коридор с кабинетами. Тоже тишина. Прямо - последний пролёт. Лестница на крышу.

Мы стоим у её основания. Я смотрю на закрытую дверь наверху. Вспоминаю последний раз, когда была здесь: музыка, пульсирующая в груди, ладони, влажные от предвкушения, вкус яда на языке. Тогда я поднялась по этим ступеням с одной целью — отомстить последнему, кто видел меня в огне.

Я получила своё. Заманила Бобби Сарно на крышу. Когда чары маскировки рассеялись, и в его глазах мелькнуло узнавание, я сжала его виски. Повернула голову, пока кости не хрустнули. Он рухнул к моим ногам. Я смотрела, пока он не замрёт, затем прыгнула с крыши, обратно в свою скрытую жизнь.

А теперь я здесь, и мне кажется, будто призрак Бобби Сарно рядом, будто он ждёт меня наверху. Это глупо, конечно. Его душа не застряла в Теневом мире и не привязана к этому месту. Он умер от моих рук, и возврата нет. И где-то в этой истории умерла и та версия меня.

Я бы убила его снова, не поймите неправильно. Но теперь мне не хочется просто прятаться. Та жизнь — не жизнь.

Я беру руку Ашена. Его кожа тёплая. Глубоко вдыхаю. Вот что значит жить.

— Всё в порядке, вампирша? — Ашен смотрит на меня с лёгкой улыбкой.

Я киваю, улыбаюсь в ответ, хотя в животе клубится тревога.

Мы поднимаемся по узкой лестнице, не разжимая пальцев. Клинок Ашена вспыхивает пламенем. На площадке он приоткрывает дверь. Прислушиваюсь — только крики птиц, шум машин внизу. Киваю, и он распахивает створку.

Крыша пуста. Бар не освещён, стулья перевёрнуты на столах. Осматриваем переулок, ничего подозрительного. Другая сторона, выходящая на улицу, тоже спокойна. Ашен встречает мой взгляд, в его глазах осторожное облегчение.

— Знаешь, Жнец, мне нравится выходить сухой из воды, — говорю я, направляясь к пожарной лестнице.

В ушах раздаётся оглушительный грохот. Ослепительный свет обжигает глаза. Объятия Ашена, и тысячи огненных игл пронзают мою кожу.

В воздухе пахнет серой и дымом. Болью и кровью.

А потом — ничего.

ГЛАВА 31

Глаза слипаются. Веки с трудом разлепляются, и я моргаю, пытаясь очистить взгляд от кровавой плёнки. Дым и пыль забивают лёгкие. Хочется кашлянуть, но острые обломки рёбер впиваются в грудь. Густая тёмная кровь сочится из бесчисленных ран. В руке что-то блестит — кусок металла, чужеродный, впившийся в плоть. Я шевелюсь, высвобождаю другую руку из-под тела. Пальцы дрожат от шока, когда я хватаю окровавленный гвоздь и выдёргиваю его из глубокой дыры между костей.

— Просто замечательно, — говорю себе, но не слышу ни собственных слов, ни звона металла, когда швыряю гвоздь на груду битого кирпича.

На мне лежит тяжесть, прижимающая рёбра к лёгким с каждым вдохом. Стону, кашляю, пытаюсь приподняться, но получается только перевернуться на спину. Запах крови удушлив. Моей. Джесси. Жнеца.

Опускаю взгляд. Тяжесть на груди — это Ашен.

Стискиваю зубы, рычу, превозмогая боль, и сбрасываю его массивное тело набок. Его рука безжизненно падает на обломки вокруг нас. Лица не видно — голова повёрнута в сторону. Подползаю ближе, раз за разом зову его по имени. Не слышу отчаяния в собственном голосе, но чувствую слёзы — они текут по щекам, обжигая порезы. Подкладываю руку под его лицо и поворачиваю к себе.

Его глаза смотрят в небо — пустые, невидящие.

— Ашен… Ашен, очнись.

Провожу по его исцарапанной крови коже сломанными пальцами.

— Ашен…

Наклоняюсь ухом к его груди, надеясь услышать хоть слабый стук, движение лёгких. Но ничего. Дрожащими пальцами ищу пульс на шее, дыхание на губах… ничего. Вопль отчаяния вырывается из самой глубины души, но в моих ушах он звучит приглушённо, словно через вату.

Клыки выдвигаются, и я впиваюсь в собственное запястье, поднося капающую кровь к его губам. Она стекает ему в рот, когда замечаю первый серый пепел, отделяющийся от его кожи и уносящийся вверх. Потом второй, третий, ещё и ещё — пока не теряю счёт. Они кружат вокруг и растворяются в воздухе. Потом свет, искры, дым, пепел, улетающий ввысь. Черты лица Ашена распадаются у меня в руках. Плоть превращается в прах, и я закрываю глаза, слёзы текут ручьём.

Я не слышу приближения удара. Острая боль взрывается в затылке — и мир, и всё моё горе исчезают.

Запах антисептика. Спирта. Липкость бинтов. Пластиков. И слабее - глина. Пыль.

Кирпичный завод.

Острая, неумолимая боль пронзает череп, затуманивая мысли. Лишь через мгновение понимаю: я снова слышу. Слева неровно пищит кардиомонитор. Ритм учащается.

Воспоминания всплывают, как обломки затонувшего корабля. Тяжесть тела Ашена на мне. Его пустой взгляд, устремлённый в небо. Пепел, рассыпавшийся у меня в пальцах и унесённый ветром. Слёзы катятся по вискам ещё до того, как я открываю глаза. Опускаю взгляд на левую руку — она прикована серебряными наручниками к больничной койке. Поворачиваю запястье, ловя свет, но татуировки уже нет.

Закрываю глаза, и плечи содрогаются от беззвучных рыданий.

— Ты плачешь по Жнецу? Что ты за koroleva piyavok? — спрашивает мужчина справа, его акцент ярко выражен. Поворачиваюсь к открытой двери.

Альфа.

Семён Абдулов прислонился к косяку, скрестив мощные руки на груди. Тёмные волосы зализаны назад. Бордовый костюм, чёрная рубашка, шелковый галстук — всё переливается под слишком яркими лампами. Его ледяные голубые глаза сужаются от самодовольной ухмылки.

— Хотя, возможно, именно поэтому ты столько лет живешь, а твои сородичи — нет. Ты непредсказуема. Почти всегда, — он отталкивается от двери, делает несколько шагов вперёд, окидывает палату оценивающим взглядом и снова останавливает его на мне. — Но не в случае с тем человеком. Я знал, что ты не устоишь перед шансом убить его снова. А нам нужно было, чтобы ты кормилась и выжила. Ты почти исцелилась, да?

Семён подходит ближе и тычет пальцем в мои рёбра. Кости сдвигаются под кожей, и я шипяще выдыхаю ярость.

— Почти, но не совсем, — ухмыляется он ещё шире. Семён отворачивается и направляется к стальному столу у стены, заслоняя собой склянки и инструменты. — Первые гибриды были, честно говоря, браком. Мы экспериментировали с вампирами, пока не нашли Арне Ларсена. Он был древнее других. Хотя и его результат... не идеален.

— Я заметила. Видела его в Царстве Теней. Огромный член, — цежу сквозь зубы.

Он оборачивается, удивлённо приподнимая бровь, затем разражается смехом.

— Любопытное наблюдение.

— Почему пришлось его ликвидировать? Не мог отучиться метить углы?

Семён снова смеётся, поворачиваясь к столу. Стекло звенит в его руках. Слышу щелчок открывающегося шприца.

— Мы не ликвидировали его, koroleva piyavok. Он умер из-за генетического сбоя.

— Но я чувствовала запах яда Крыло Ангела.

Он замирает, затем медленно поворачивается, держа шприц между пальцами, как сигарету. Его глаза, как два осколка арктического льда, скользят по моей коже. Улыбка расползается по его лицу.

— Это был его собственный яд.

Осознание утягивает меня на дно, словно приливная волна, отрывающая от берега. Я почувствовала запах яда рядом со ртом гибрида, но решила, что это дали ему. Мне и в голову не приходило, что его тело могло его произвести. Последствия... сила... у Семёна был бы неограниченный запас самого смертоносного яда для падших бессмертных и Жнецов.

Ритм кардиомонитора бешено ускоряется. Семен улыбается.

— Где вторая древняя? Где Зара? — спрашиваю, чувствуя, как в горле вяжет от страха.

Он поднимает шприц, любуясь серебристой жидкостью внутри.

— В безопасности. Далеко. Она... получилась куда лучше. Чем старше винтаж, тем чище результат, — он поворачивается спиной. — А ты будешь нашей лучшей работой. Первородный вампир. Наше оружие. И когда твой Жнец вернётся за тобой... он пронесет тебя в Царство Теней, как троянского коня. И ты истребишь всех Жнецов, пока не останется никого, кто сможет помешать нам править Миром Живых.

— Он мёртв, — шепчу я, чувствуя, как глаза снова наполняются слезами. — Заклинание, что связывало нас, исчезло.

Семён цокает языком и качает головой.

— Ну-ну. Ты же знаешь, что Жнеца так просто не уничтожить. Ведь у тебя уже получалось, хоть и с клинком Жнеца и заклятием Сарно. Мы же не использовали ничего, что помешало бы твоему Жнецу вернуться. Он нам ещё пригодится.

Я моргаю, не веря своим ушам. В груди вспыхивает надежда. Сердце бьётся так сильно, что отдает в висках. Семён бросает взгляд на монитор, усмехается и возвращается к столу.

— Я не буду вам помогать.

— У тебя не будет выбора. Что прикажет Альфа, то стая и исполнит. Это будет заложено в твоей новой природе.

Хрен там. Звучит как просто ужаснейшая идея.

Я дёргаю наручники, но серебро сковывает силу. Резкий лязг металла о металл заполняет палату.

— Не трать силы, koroleva piyavok. Так будет проще. Семён поворачивается, держа в руках иглу для забора крови и ещё один шприц, наполовину заполненный чёрной жидкостью. — Андрей! Приведи его, — кричит он.

Через мгновение из коридора доносятся шаги. Резина скрипит по отполированному полу. Я слежу за дверью, как в комнату въезжает пожилой мужчина с горящими чёрными глазами. Он сидит в инвалидном кресле. Его взгляд, острый как клинок, впивается в меня, словно не замечая высокого русского, который катит кресло.

— Ты знаешь, кто я? — голос старика низкий, хриплый, будто наполнен жидкостью. Он разражается кашлем. Его тело разрушается, я чувствую это по запаху тления. Органы, отравленные ядом. Кожа, покрытая сыпью и струпьями.

Я качаю головой. Понятия не имею.

— Я Адамен.

Вот дерьмо.

— Адамен Сарно. Отец Барбоссы.

Это очень, очень плохо.

— Я думала, ты мёртв, — говорю я, разглядывая морщины на его лице и редкие белые волосы, прилипшие к шелушащейся коже головы.

— У нас с тобой есть кое-что общее, помимо моего сына, — Адамен хватается за колёса кресла и с трудом подкатывается ближе. Каждое движение даётся ему тяжело. — Я инсценировал смерть, когда враги окружили меня. Прятался. Помогал Бобби завоевать власть среди ковенов. А когда мир изменился, я помогал ему строить бизнес, зарабатывать деньги, заводить связи. Создавать империю. А потом ты забрала у меня сына.

Я фыркаю. Да, Бобби был его сыном, но не невинным агнцем. И он точно был в центре стольких проблем, что рано или поздно кто-то пришёл бы за ним.

— Он сдал меня Жнецам. Сказал, где меня найти. А потом смотрел, как я горю. Он получил по заслугам, — рычу я, скаля зубы.

Семён подходит ближе, останавливаясь рядом с Адаменом. Старик закатывает рукав и протягивает руку. Его взгляд не отрывается от меня, даже когда игла вонзается в толстую вену на локте.

Семён вынимает иглу, отсоединяет пробирку и смешивает свежую кровь с чёрной жидкостью. Потом передаёт шприц старику и берёт другой, с серебристым содержимым.

— Я добровольно отдал свою силу, молодость и здоровье ради этого момента, — говорит Адамен. Он кашляет, вытирая мокроту салфеткой. Я чувствую запах крови. Кажется, что его тело разваливается на части у меня на глазах. А потом что-то меняется в его лице. Оно превращается из лица стареющего мужчины во что-то кошачье, а затем снова становится прежним, прежде чем я успеваю понять, что видела. Он делает это снова с коварной улыбкой, и на этот раз я понимаю, что это не было моим воображением.

— Оборотень, — шепчу я.

— Верно. Последний в своём роде. Магия в моей крови соединится с твоей и лишит тебя того, что у тебя есть, — его улыбка становится зловещей. — А теперь я посмотрю, как ты получишь по заслугам.

Я рвусь с цепей, рыча и шипя ему в лицо.

— Успокойся, маленькая пиявка, — Семён хватает меня за горло и прижимает к койке. Он залезает на неё, упираясь коленом в грудь. — Я приготовил для тебя кое-что особенное. В благодарность Адамену за его кровь и силу. Хочешь что-то сказать перед началом?

— Пошел нахуй.

Я плюю ему в лицо. Он смеётся.

— Как скажешь, — говорит он. Игла вонзается в шею, Семен нажимает поршень. Жидкий огонь растекается по венам. Он улыбается, смотря сверху вниз. — Чуток серебра. Недостаточно, чтобы убить, но достаточно, чтобы заглушить твой голос серены. Надеюсь, ты сказала все, что хотела.

Я корчусь в агонии.

Но это не мои последние слова.

Мои последние слова — шёпот надежды.

Ninmen Eslal.

ГЛАВА 32

Я даже не пытаюсь издать звук. Серебро жжёт так сильно, что я не могу сглотнуть. Адамен читает какое-то заклинание, но я не вслушиваюсь в слова. Просто корчусь от боли, пока слёзы струятся по коже, смешиваясь с потом, пропитавшим волосы.

Семён вынимает серебряную иглу из моей шеи. Ослабляет хватку на горле и берёт у Адамена шприц с чёрной жидкостью, обменивая его на пустой флакон. Вонзает в яремную вену.

— Сначала сыворотка ведьмы. Когда подействует — дадим волчью.

Он слезает с меня. Я слышу его шаги, удаляющиеся к столу. Зажмуриваюсь в беззвучном рыдании. Адамен продолжает говорить заклинания. Улавливаю отдельные слова: Namtud. Usutuku.

Возрождение. Воин.

Эта ведьминская сыворотка Семёна та еще хрень. Холодная, ледяная, до жжения. Чувствую, как она ползёт по венам, расползается по телу. Но кожа при этом горит. Пот стекает с линии роста волос, скапливается на груди. Порванная рубашка прилипла к телу, мокрая, противная.

Кардиомонитор пищит часто. Кажется, сейчас сердце выпрыгнет из груди. Желудок сжимается, желчь подкатывает к горлу.

Поворачиваю голову и выплёвываю фонтан крови на хлопковую рубашку Адамена. Он смотрит вниз с отвращением, потом мне в глаза, сверкая злобой.

Я беззвучно хриплю от смеха.

— Khristos, вот же бардак, — бросает Семён через плечо, закатывая глаза. Смеюсь ещё сильнее, несмотря на боль и страх, звеня наручниками о стальные поручни койки.

Смотрю на Адамена, который достаёт из нагрудного кармана платок и вытирает кровавую блевотину с подбородка.

И тут я вижу это.

Не фокусируюсь. Он не должен заметить. Смотрю на старика, но внимание моё на двери, что медленно закрывается за ним.

Слышу то, что другие не могут. Щелчок замка.

Чую слабый запах шалфея, сорванного на подоконнике в полнолуние, растёртого гранитным пестиком, сожжённого с восковой свечой.

Лампы мигают.

Адамен расширяет глаза. Я оскаливаю клыки в ядовитой ухмылке.

Он вдыхает, но не успевает позвать Семёна.

Оглушительный треск — и свет гаснет. Комната погружается во тьму, будто нас вышвырнуло в космос. Искры сверкают и падают с потолка, шипя на полу.

Коляска Адамена опрокидывается. Старик слабо вскрикивает, падая с грохотом. Шёпот заполняет воздух, обволакивая нас заклинаниями. Семён отбрасывается к стене вспышкой молнии.

Наручники на запястьях и лодыжках рассыпаются.

Я взлетаю с койки и набрасываюсь на старика. Он хрипит, пытаясь отползти от перевёрнутой коляски. Пальцы скребут полированный пол в последней бесполезной попытке. Я хватаю его за горло, поднимаю к себе и шиплю — но звука нет.

Старик смеётся.

— Ты больше не сможешь петь песенки, вампирша, — говорит он, и тонкая струйка крови стекает из уголка рта.

А ты - жить, старик. С оскалом из клыков и яда впиваюсь в его шею и разрываю её.

Трескучий электрический свет окутывает меня, окрашивая кожу в сияющий голубой. Я жадно глотаю кровь, пока вокруг формируется купол из чёрных искр. Чую знакомый запах Эдии. Она обнимает меня сзади, пока я высасываю последние капли из умирающего.

Слышу, как когти яростно скребут купол. Знаю без взгляда — это Семён, превратившийся и пытающийся прорваться. Раздаётся рвущий звук, и луч света пробивается через треснувшую поверхность сферы. Он не только выжил после удара молнией в человеческом облике, но и чертовски зол на это.

— Пора уходить, — говорит Эдия.

Прижимает меня к груди.

— Sabbi lillaam barbi lillaam, — её голос звучит, как аккорды в песне.

Купол взрывается, и мы падаем в кучу на пол её гостиной.

— Какого чёрта? — Эдия хватает воздух, переворачивает меня и морщится. Никогда не видела её такой встревоженной, даже когда она выкрала моё обгоревшее тело со столба. — Что с тобой случилось?

Качаю головой. Чувствую, как мозг стучится о череп. Отворачиваюсь в отчаянии. Слёзы текут по горящей коже, когда её ладонь скользит по моему лбу. Её прикосновение, обычно тёплое, теперь холодное.

— Ты вся горишь. Говори, что случилось.

Снова качаю головой.

— Говори со мной, Лу.

Бью кулаком по полу в ярости. Эдия отстраняется. Не открываю глаз. Не поднимаю головы. Делаю пишущий жест рукой.

Она вскакивает, хватает со стола блокнот и ручку, суёт мне в руки.

«Нет голоса», — пишу.

— Нет голоса? Здесь никого нет, только я. Никто не услышит.

«УКРАЛИ ГОЛОС».

— Что?.. — Эдия шепчет. Приподнимает мою голову, всматривается в глаза. Её взгляд скользит по коже, затем она отстраняется, осматривая горло. Вижу, как в ней разгорается магия, преображая глаза, будто смотрю в сердце вселенной, где звёзды кружатся, как галактики. — Серебро?

Пальцы Эдии мягко скользят по моей шее, она закрывает глаза. Находит точное место, куда вошла игла с ядом, лишившим меня голоса. Начинает заклинание, но горло горит так, что я не выдерживаю. Хватаю её за запястье, беззвучно умоляя остановиться.

— Боже, — шепчет она, окидывая взглядом мои руки, потом смотрит на меня. Звёзды в её глазах гаснут, возвращаясь к привычному тёплому чёрному. — Здесь ещё и заклятие, Лу.

Жжение в горле сталкивается с холодом сыворотки в крови. Чувствую колющую боль, будто иглы вонзаются в глазницы. Кончики пальцев немеют.

— Где Жнец?

«Убит. Вернулся в Царство Теней», — пишу, едва удерживая ручку. Онемение поднимается по рукам, проходит запястья. Язык кажется слишком толстым во рту.

— Что они в тебя вкололи?

«Не знаю. Кровь Адамена. Что-то чёрное».

Рука дёргается по странице. Руки и ноги дрожат. Падаю на пол, и последнее, что слышу — Эдия зовёт меня по имени. Мир темнеет.

Очнувшись в дрожи и смятении, вижу Эдию, склонившуюся надо мной с холодной тряпкой. Пытаюсь говорить, но звука нет. На мгновение думаю, что это сон, кошмар. Но вижу отчаяние в её глазах — это реально. Я не могу издать звук. Ни горького смеха над иронией судьбы. Ни песни, чтобы порадовать Эдию. Ни крика скорби. Ничего.

— У тебя был припадок, — тихо говорит она. Провожу языком по зубам, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса.

«Какой урод насрал мне в рот?» — пишу.

Эдия почти улыбается, видя записку. Подаёт чашку с подогретой кровью и кивает на вторую с дымящимся зельем.

— Ferula asafoetida и другие травы. Вроде помогло.

«Отлично. Надеюсь, не повторится. Будем здоровы».

Она наблюдает, как я пью кровь, склонив голову. Жар не спал. Пальцы уже не немеют, но слабость осталась, даже писать тяжело.

«Спасибо. Без тебя они бы продолжили».

— Что ты имеешь в виду?

Ждали, пока подействует сыворотка ведьмы. Потом должны были ввести волчью. Хотели сделать из меня гибридное оружие против Царства Теней. Превратить мой яд в ангельский.

— Крыло ангела? Ты бы... производила его?..

Киваю. Рука снова дрожит, глаза опять колет. Хлопаю в ладоши, указывая на вонючее зелье. Эдия подаёт, я делаю глоток, боль отступает, тремор прекращается.

— Возможно, твоё тело бунтует, — хмурится она. — Может быть, именно это и происходит с твоим телом, Лу. Какой бы процесс они ни начали, он уже начался, но ещё не завершён. Очевидно, что эта сыворотка что-то делает. Но, может быть, твоему телу нужно то, что должно произойти дальше, чтобы стабилизироваться.

«Ни за что. Ты не видела член того гибрида. А если у меня вульва станет как парашют?»

Эдия усмехается, проводя рукой по моей щеке.

— Рада, что твое извращенное чувство юмора не украли. Но надо понять, что с тобой, пока не стало хуже. Ты виделась с тем аптекарем в Каире?

Киваю.

— Хорошо. Он благосклонен к вампирам. Отправимся к нему, он поможет, — она подкладывает подушку под мою голову. — Лежи, не двигайся. Я приготовлю портал.

Я киваю и закрываю глаза. Прислушиваюсь к звукам, которые издает Эдия, проносясь по кухне, открывая дверцы шкафов и бормоча себе под нос. Слышу, как пестик перетирает ароматные травы в ступке.

— Нужны сосновые иглы, — говорит Эдия, выходя на крыльцо. Шаги удаляются к сосне.

Через мгновение слышу новые шаги на лестнице.

Но это не Эдия.

Шаги медленные, твёрдые, но не тяжёлые. Каблук каждого ботинка с силой ударяется о пол. Запах серы доносится до меня из открытой двери.

— Леукосия, — мурлычет голос.

Я стону без звука.

— Ты видала и лучшие дни.

Открываю глаза. Эмбер склоняется надо мной.

— Не волнуйся, твоя ведьма в порядке, — говорит она, улыбаясь своей милой и ядовитой улыбкой. Её взгляд медленно скользит от моих пропитанных потом волос к окровавленным ботинкам и обратно. — Выглядишь ужасно.

Показываю ей средний палец. Рука дрожит от ярости и слабости. Жгучая боль пронзает глаза, и я тянусь за чашкой отвара Эдии. Эмбер с нескрываемым интересом наблюдает, как я делаю глоток и подавляю желание выплеснуть его ей в лицо.

— Они начали с тебя, но не закончили, — её губы искривляются в усмешке. — Впечатлена. Я просила лишь узнать секрет оружия. А не стать им.

«Пошла нахуй», — беззвучно шевелю губами.

— Не переживай, мы выясним, как завершить начатое, — она хватает меня за руку, поднимая на ноги.

В комнату входят два незнакомых Жнеца, и Эмбер поворачивает голову, не отрывая от меня взгляда.

— Заберите зелье и ведьму. Затем сожгите дом, — приказывает Эмбер. — Мы возвращаемся в Царство Теней.

ГЛАВА 33

— Это место просто ужас, — тихо говорит Эдия, когда из тумана появляется чёрная карета, запряжённая вереницей душ. Цепи, свисающие с их шеи, лязгают, ослабевая, когда карета останавливается.

«И не говори», — мысленно отвечаю я, с усталой полуулыбкой глядя на неё. Её хватка на моём плече сжимается.

Цепь, обвитая вокруг горла Эдии, дёргается, излучая тусклый свет. Это предупреждение от стража, стоящего позади нас и привязанного к другому концу: не пытайся ничего глупого. Не то чтобы она могла, с зачарованной обсидиановой цепью на шее, заглушающей её силу. Меня стражи даже не утруждаются связывать. Я не в состоянии никому угрожать.

Дверца кареты распахивается, и Эмбер первой заходит внутрь. Эдию и меня толкают вперёд стражи-Жнецы, Эдия входит следующей, подтягивая меня за собой. Стражи следуют за нами, захлопывая дверь, и карета дёргается с места.

— Приятно вернуться, не так ли, Лу? — спрашивает Эмбер, скрестив ноги и одаривая меня хитрой и коварной улыбкой. Я показываю ей средний палец. Её улыбка расширяется.

Я отворачиваюсь, наблюдая за туманом за окном, пока мы проезжаем по темным улицам Царства Теней. Мне хочется задать Эмбер тысячу вопросов об Ашене. Спросить, в порядке ли он, очнулся ли. Ранен ли он или испытывает боль. В безопасности ли он, насколько это возможно здесь, в этом месте. Хочу знать, пытался ли он найти меня, хотя проход его поместья был закрыт, когда мы прибыли туда с Эмбер. Она, должно быть, пришла другим путём. Может, уже была в Мире Живых. Наблюдала. Ждала.

Голос Ашена в моей памяти натягивает тугую струну на сердце. Если ты окажешься в ловушке в Царстве Света, я все равно найду тебя. Я закрываю глаза и кладу голову на плечо Эдии, повторяя эти слова в уме, представляя тепло его прикосновения на коже. Моё сердце так же болит, как и всё остальное во мне. Я дрейфую к грани сна, но это остров, до которого я так и не добираюсь в тёмном и пустынном море.

Каждая секунда ощущается как минута, каждая минута — как час. Наша карета медленно пробирается извилистым путём сквозь туман и сумерки. Пот всё ещё покрывает моё тело скользкой плёнкой. Онемение в пальцах то приходит, то уходит. Иногда глаз колит, но в тесной чёрной карете припадков не происходит.

Эдия стучит по моей руке, и я с усилием открываю глаза. Впервые меня посещает мысль, что я не просто больна. Я, возможно, умираю. Когда я смотрю на Эдию, понимаю, что та же мысль уже засела в её мозгу, как заноза. Она хмурит брови. Я слышу неровный ритм её сердца, пока тревога нарастает. Она пытается успокаивающе улыбнуться, но это выходит фальшиво.

— Ты это раньше видела? — спрашивает она, указывая на окно. Туман здесь менее плотный. Видно на некоторое расстояние. Мы на длинном мосту над заливом чёрной воды, которая кажется слишком густой и маслянистой. Волны движутся неестественно, будто существа шевелят течение под поверхностью.

— Залив Душ, — говорит Эмбер, наклоняясь вперёд и устремляя взгляд к горизонту. — Здесь отбросы человеческой цивилизации страдают вечность. Разве не прекрасно?

— Не особо, — отвечает Эдия.

Я качаю головой.

Эмбер улыбается. Искры и пепел в её глазах танцуют от удовольствия.

Мы достигаем конца моста, и туман сгущается, но я всё ещё различаю чёрные мраморные блоки высоких ворот в дымке, когда наша карета пересекает порог. Горгульи нависают над стражами, стоящими на посту, серебряные копья с огненными наконечниками направлены в тусклый свет скрытого солнца.

Дорога изгибается, и мы останавливаемся у высокого здания из того же отполированного чёрного мрамора, что и ворота, внушительного и неприветливого. Факелы колышутся по обеим сторонам тяжёлых железных дверей, ряд стражей в доспехах выстроился по сторонам. Мы выходим из кареты, и она скрипя удаляется в бездну серебряного тумана.

«Наше такси не будет ждать, похоже», — жестикулирую я Эдии. На её лице - самое яростное, боевое выражение, и я обожаю её за это. Единственное, что выдаёт её реакцию на моё тревожное сообщение, - лёгкое подёргивание губы.

Эмбер ведёт нашу группу по широкой лестнице ко входу, не утруждаясь проверить, идём ли мы следом. Жнецы позади подталкивают нас. Стражи у дверей с усилием распахивают их, и мы проходим в зал теней.

Ритм моего сердца удваивается. Я не вижу так хорошо, как обычно. Глаза режет, и я спотыкаюсь от боли. Эдия хватает меня за руку и шепчет слова поддержки на ухо. Продолжай, Лу. Сосредоточься на звуке моего голоса. Шаг за шагом. Страж дёргает цепь в очередном предупреждении, и она отвечает ему рычанием. Но не сдаётся. Не останавливается. Продолжает свой успокаивающий монолог, даже когда я спотыкаюсь. Даже когда я останавливаюсь, чтобы выблевать кровь на скользкий чёрный пол. Даже когда закрываю глаза и опираюсь на неё, пока мы идём.

И я цепляюсь за то, что может удержать меня на плаву среди волн неумолимой боли. За то, что не могу сдаться, потому что Эдия нужна мне так же, как я нужна ей. Я должна вытащить её из Царства Теней. И я думаю об Ашене, он должен быть где-то здесь. Мне нужно найти его, даже если у меня нет способа заклинания, чтобы связать нас. Даже если это будет лишь последний взгляд или последнее слово, чтобы сказать ему, что я чувствую. Что я не просто падаю в любовь — я уже на самом её дне. Она поглощает меня так же, как отчаяние от незнания, где он. И я думаю, что у меня не так много времени, чтобы сказать ему это, потому что в таком состоянии я долго не протяну. У меня может не быть другого шанса.

Мы идём, кажется, целую вечность. Наши шаги эхом отражаются от каменных стен, окружающих нас, как гробница. Я пытаюсь представить хорошие вещи, когда боль наступает. Чувствую, как шаги Эдии замедляются рядом, и открываю глаза.

Пространство расширяется в огромный зал, уходящий вверх на несколько этажей. Чёрный дым поднимается по стенам, как обратный водопад. Перед нами — возвышение, освещённое лучами света из окна позади нас, которое, должно быть, находится выше слоя тумана. Мы замедляем шаг и останавливаемся.

На платформе стоят три Жнеца.

В центре — высокий мужчина, немолодой, но всё ещё красивый, с седыми прядями в тёмных волосах и аккуратной бороде. Его рука сжимает длинное металлическое копьё, опирающееся о пол.

Слева — женщина со светлой кожей и волнами рыжих волос, спадающих на плечи. Её руки сложены у талии, выражение лица спокойное, но наблюдательное.

Справа — Ашен.

Я закрываю глаза и склоняю голову, переполненная облегчением. Оно разливается по моим венам, как успокаивающая сыворотка, и на мгновение мне кажется, что оно охлаждает горящую кожу и унимает боль. Слёзы жгут глаза, и, когда я открываю их, они катятся по моей коже, принося прохладу.

Выражение Ашена нечитаемо. Я вижу, как поднимается и опускается его грудь. Почти чувствую запах чернил и табака, который утешил бы меня, окажись я в его объятиях. Я встречаюсь с его глазами и вижу искру пламени в зрачках. Не знаю, какие мысли скрываются за ними. Всё похоронено глубоко под слоями брони, копившимися веками.

— Отлично сработано, Эмбер, — говорит мужчина, когда Эмбер отделяется от нашей группы, подходя ближе к возвышению. — Когда ты говорила об оружии, которое поставит Царство Света на колени, я едва верил. Но теперь вижу. Она действительно сияет очень ярко. Я вижу печать их обещания на её душе.

Я перевожу взгляд с мужчины на Ашена и обратно. Кончики пальцев немеют. Я не чувствую их, когда вцепляюсь в руку Эдии.

— Не только это, мастер Эшкар. Она - Леукосия, последняя из первых сирен. Та, что даровала Хакану вечную смерть на острове Анфемоэсса, — говорит Эмбер, оглядываясь на меня с улыбкой, полной злобы и удовольствия. Слышу резкий вдох двух незнакомых Жнецов на возвышении, их потрясённые взгляды метаются между мной и Эмбер. Я смотрю на Ашена. В его взгляде — ярость и решимость, когда он бросает его на Эмбер. Он снова встречается со мной глазами, и мне кажется, что он готов разнести эту комнату на части.

— Правда? — спрашивает женщина, и Эмбер уверенно кивает. — Как это возможно?

— Она инсценировала свою смерть. Уверена, эта ведьма замешана. Возможно, мой брат сможет подтвердить детали, — Эмбер поворачивается на каблуке, упираясь острым концом в пол и приковывая взгляд ко мне. — Ведь ничего из этого не было бы возможно без него.

Моё сердце бешено бьётся о рёбра.

— Завоевать доверие Леукосии, заманить её сюда... привести к врагу... использовать её, чтобы раскрыть их секреты.

Мои лёгкие горят.

— Выпустить стаю гиен в Дом Урбигу было особенно гениально с его стороны. Ничто так не укрепляет доверие и привязанность, как совместная борьба с опасностью, да, братишка?

Я перевожу взгляд на Ашена. Его глаза прикованы к Эмбер. Он ничего не говорит. Ни подтверждения. Ни отрицания. Ни малейшего волнения от того, что я разваливаюсь на части прямо перед ним.

Отчаяние прорывается сквозь мою грудь. Я пытаюсь успокоить своё сердце, ощущаю, что будто осколки сейчас проткнут кожу. Боль пронзает глаза. Мои ноги и руки дрожат. Я падаю на колени прежде, чем Эдия успевает поймать меня. Меня трясёт, но я остаюсь в сознании достаточно долго, чтобы Эдия выхватила термос с её зельем у одного из стражей и влила жидкость мне в горло. Она обнимает меня, пока судороги не стихают.

— Что с тобой, вампир? — спрашивает Эшкар, когда Эдия поднимает меня на ноги. Она знает меня лучше всех. Знает, что я не хочу корчиться на полу. Я вытираю слёзы и глотаю горечь, поднимая глаза на мужчину с самым яростным взглядом, на который способна. — Говори.

— Она не может, — говорит Эдия.

— Это ложь. Может, — резко возражает Эмбер.

— Больше нет. Они забрали её голос.

Мой взгляд становится ещё яростнее, когда слёзы подступают к глазам. Я обращаю свою дикую ярость на Ашена. Он смотрит на меня, пламя в его глазах разгорается ярче. Рука, сжимающая рукоять меча, напрягается.

— Они начали процесс превращения её в гибрида, — говорит Эдия. — Они не закончили.

Эмбер поворачивается к возвышению.

— Хорошо. Мы завершим начатое. Приведи мне Галла, и я сделаю это.

Рыжеволосая женщина кивает.

— Ты не только принесла нам мощное оружие, которое выиграет войну против Царства Света, но и нашла великий приз, ускользнувший от нас, — говорит Эшкар, поворачиваясь к Ашену. Ашен отводит взгляд от меня, и на мгновение мне кажется, что я вижу боль в его глазах, но, возможно, это лишь моя собственная боль, которую я там воображаю. — Твоя служба Царству Теней была долгой и преданной. Ты заслужил великую награду.

Глаза Ашена сужаются в недоумении и вопросе.

— Приведите душу.

На мгновение мне кажется, что стражи позади толкнут меня к возвышению. Но на моей спине нет ничьих рук.

Слышу лязг цепей из теней зала. Жнец выводит к возвышению душу. Ведьму. Я чувствую это, хотя и не знаю как. Просто ощущаю мёртвую магию внутри неё.

Смотрю на Ашена. Его дыхание учащается. Губы приоткрываются. Взгляд мечется от Эшкара к душе и обратно.

Эшкар смотрит на женщину рядом с ним и жестом указывает на душу ведьмы.

— Имоджен, если позволишь, начни.

Она кивает в ответ и закрывает глаза на долгое мгновение, затем начинает читать заклинание. Когда Имоджен открывает глаза, они горят ярким зелёным пламенем. Она продолжает читать, спускаясь по ступеням возвышения, поднимая руки к душе. Чёрные татуировки на её ладонях светятся золотым светом.

Цепь на шее души разрывается и падает на камень. Душа шатается, но страж крепко держит её за руки, пока Имоджен останавливается перед ними. Она прижимает ладонь к груди души.

Золотой свет пульсирует на коже. В воздухе трещит статика.

— Sag anir niggiggaa udmi nibzal zale, — произносит Имоджен.

Свет взрывается из тела души. Она падает на пол, обнажённая и дрожащая. Чёрные татуировки расползаются по её коже, будто вырезанные изнутри. Птица. Геометрические цветы. Соты. Она переворачивается и хватает ртом воздух, её глаза горят ярким белым пламенем. На груди — лицо шакала.

Последние чёрные линии прорезают изящные узоры под ключицами. Они гаснут, как фитили. Когда последний золотой свет угасает, ведьма сворачивается в клубок, тяжело дыша и дрожа на холодном каменном полу.

Жнец, который привёл её, накидывает плащ на её обнажённое тело и помогает ей сесть. Она отбрасывает длинные волосы цвета мёда и золота от лица и оглядывается в растерянности и страхе.

Ашен делает тяжёлый шаг с возвышения. Он смотрит на меня. На мгновение я вижу всю правду в его глазах. Что жизнь — это время и потери. Это выборы и неудачи. Это держаться и отпускать. И я не думаю, что вписываюсь во всё это. Больше нет.

— Ашен? — спрашивает ведьма с пола. Всего одно слово. Оно так много для нее значит. Я чувствую время и потери так же, как вижу их в Ашене. Но я слышу в нём и возрождение. Ещё один шанс для чего-то, потерянного давным-давно.

— Давина? — спрашивает Ашен.

Она поднимается на ноги. Делает шаткий шаг в его сторону. Он спускается ещё на одну ступень.

Звук надежды и неверия вырывается из неё, и она бросается к нему, врезаясь в его тело, обвивая руками. Её крик не похож ни на что, что я когда-либо слышала. Но это всё, что я хотела бы чувствовать. Ашен обнимает её одной рукой, затем другой. Он закрывает глаза, а я смотрю в пол.

Эшкар ударяет копьём о возвышение. Звук отражается от стен вокруг нас. Два Жнеца выходят из теней, когда стражи позади нас хватают меня за руки. В последний раз смотрю на Ашена. Давина рыдает в его объятиях. Его глаза прикованы к моим над её плечом, пылая самым ярким пламенем.

— Отведите ведьму и оружие в клетку, — гремит голос Эшкара. — Война против Царства Света началась.

ОТ АВТОРА

Огромное спасибо за то, что прочитали Тень на жатве! Мне невероятно понравилось писать эту книгу, и я очень надеюсь, что вам понравилось её читать. Пожалуйста, рассмотрите возможность оставить отзыв — это не только поможет мне найти новых читателей, но и сделает мой день чуточку светлее! Писательство — занятие порой одинокое, и ваши отзывы действительно вдохновляют меня продолжать. А ещё — пишите мне! Мне правда нравится общаться с читателями, и я всегда рада ответить на вопросы. Вы можете найти меня здесь:

Instagram:

https://www.instagram.com/brynne_weaver/

Email:

brynneweaverbooks@gmail.com

Facebook:

https://www.facebook.com/brynneweaverbooks/

Goodreads:

https://www.goodreads.com/author/show/21299126.Brynne_Weaver

ТНЖ началась для меня как эксперимент, чтобы писать быстрее. В тот момент я уже глубоко погрузилась в работу над The Elysian, второй книгой цикла The Diviner, но мне было тяжело из-за сложности этого проекта. Там множество запутанных персонажей и развивающийся магический мир, требующий внимания. Мне казалось, что слова застревают у меня в голове. Поэтому я бросила себе вызов: взяться за жанр, который, возможно, считается «банальным» или даже слегка стигматизированным. И вампиры идеально подошли. Я хотела создать что-то свежее, весёлое и уникальное. Моё единственное правило было: ПОЛУЧАТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ.

И я его получила! Просто кайфовала от процесса. В моменты сомнений или творческого ступора я напоминала себе: пусть будет безумно, пусть будет странно и прекрасно. Пусть будет ВЕСЕЛО.

Я по-прежнему пишу «по наитию», и эта книга не исключение. Когда я начинала, у меня не было чёткого плана. Но Лу и Ашен просто унесли меня с собой. Порой казалось, что я не успеваю за ними. Мир раскрывался перед ними, и я не могу дождаться, чтобы продолжить их историю.

В те моменты, когда я теряла веру в себя, меня поддерживали мои друзья с WattPad — их доброта и вдохновение были бесценны. Особенно благодарна Уильяму Мартину, Энни Куист и Леди Юниверс (да, это не её настоящее имя!) — их отзывы помогли мне не сбиться с пути. Также спасибо моей потрясающей компании из Instagram — Белле, Нессе, Дебби и Наталье. Вы даже не представляете, как много вы для меня значите!

Отдельная благодарность потрясающей Стефани Фурне, чьи книги я обожаю с тех пор, как несколько лет назад, в тяжёлый период моей жизни, наткнулась на её роман Someone Like Me. Её персонажи — глубокие, понятные и прекрасно прописанные. Я тут же проглотила все её книги. Обязательно прочтите их — вы не разочаруетесь. Стефани была невероятно добра и поддерживала меня как независимого автора, и для меня честь, что она оставила ARC-рецензию на ТНЖ.

И, конечно, спасибо Cardi B, Megan Thee Stallion, Birdy, RHODES, M.I.A. и Doja Cat за музыкальное вдохновение. Мы с Лу — ваши фанатки!

Благодарю свою семью и друзей, которые поддерживали меня добротой, вдохновением и, часто, хорошим вином. Особенно:

Сане — ты моя ride-or-die. В Царстве Теней ты сияла бы, как прожектор, великолепная сучка. Твоя душа — самая яркая из всех, что я видела.

Лизе — твои смешные открытки, шутки, обсуждения книжных крашей и поддержка значат для меня очень много. Я не стала писать про зомби-уток — специально для тебя.

Эйприл — ты всегда готова выслушать мои писательские истерики, и это спасало мне рассудок.

Ригану — ты читала мои работы в самых сырых версиях и всегда поддерживала меня с энтузиазмом. В самые одинокие моменты ты была рядом. Спасибо.

Родителям и свёкрам — вы покупали мои книги, даже те, о которых я говорила «не надо» (кхм…). Люблю вас.

И наконец — мой любимый муж. Спасибо за вино, кофе, еду, выслушивание моих нытьё и, главное, за любовь. Ты, наверное, единственный, кто понял отсылку к Hot Fuzz… и даже понял, что это отсылка. Я так тебя люблю.

И мой сын, Хейден, — пожалуйста, просто пропусти эту книгу и прочитай только это посвящение. Ладно, может, только эту часть. Но знай: твои объятия, поцелуи и похлопывания по щекам помогали мне двигаться дальше. Я люблю тебя и надеюсь, что ты мной гордишься.

С любовью,

Бринн xx