Тень на жатве

ГЛАВА 23

Я сижу на скамейке в тени двора и переписываюсь с Эдией, пока Жнец ходит по дому в поисках одежды. Мы общаемся эмодзи, чтобы я не раскрывала свое местонахождение, но она понимает — со мной все хорошо.

Я отправляю ей сердце.

Она присылает череп с вопросом.

Я - лицо, закрытое рукой.

Она - дьявольский смайлик.

Я - закатывающие глаза.

Она - баклажан и кота.

— Нашел это, — неожиданно говорит Ашен, и я вздрагиваю, чуть не роняя телефон на каменный пол, но неуклюже ловлю его. Жнец протягивает черное платье, и я беру его, стараясь не испачкать своей грязной одеждой. Он переоделся в черные джинсы и темно-синюю рубашку — не такую строгую, как раньше, но все еще идеально сидящую по фигуре.

«Спасибо», — шепчу беззвучно, отворачиваясь. После случившегося в Саккаре у меня на душе странное чувство. Не только из-за ангела, который казался слишком любопытным и осведомленным о нашей тайне, но и из-за Ашена.

В его крови скрыта огромная сила и многовековая история. Это словно колодец тайн, который я могу почувствовать, но не могу увидеть или услышать. Его сущность все еще струится во мне, и хоть это едва заметно, я ощущаю его как искрящийся поток в своих жилах.

Ашен отворачивается, и я переодеваюсь прямо во дворе. Платье довольно милое, и я не могу представить, чтобы Жнец носил что-то подобное. Помимо темного цвета, оно совершенно не в их стиле. Мягкий хлопок едва касается колен, лиф облегающий, но не стесняющий движений. По вырезу и по бретелькам-голубям тянутся золотые бусины. Я снимаю бюстгальтер — белое кружево уже испачкано и совсем не подходит под такой вырез. Кладу его сверху на одежду — пусть Ашену будет неловко.

Он молчит, пока я завязываю пояс сзади и иду мимо него к фонтану, набираю в ладони воду и обрызгиваю лицо. Темные капли крови падают на мозаичный пол и быстро смываются.

— Когда вернемся в Царство Теней, уже будет ночь, — говорит Ашен. Он старается выглядеть спокойно, бросая мой бюстгальтер и рубашку в котел, где они мгновенно исчезают в огне, но я замечаю, как он сглатывает, глядя на меня. Привлечение и уничтожение.

Джинсы еще целы, поэтому он протягивает их вместе с моим дневником и ручкой.

Пишу: «Вот это ты даешь — сжигаешь лифчик».

— Я продвинутый Жнец, — отвечает он, и его сухой тон вызывает у меня еще более широкую улыбку.

«Да, я это поняла, когда ты сказал, что Энди Картрайт хочет стать мои избранником».

Улыбка медленно исчезает с моих губ, когда его лицо становится мрачным и угрожающим. В глазах Ашена вспыхивает яркое пламя, но он отводит взгляд то на фонтан, то на пол, то на котел. В общем, куда угодно, только не на меня.

— Пойдем, — говорит он. Черный дым клубится внизу и поднимается вверх, обвивая ноги. Ашен протягивает руку, прежде чем ее полностью окутывает туман, но не смотрит мне в глаза. Я подаю руку и иду за ним к котлу.

Паника все еще нарастает внутри, голоса из деревни звучат в ушах, сердце бьется все быстрее, дыхание сбивается. Я прикрываю уши, и Ашен крепко обнимает меня. Объятия кажутся сильнее, чем раньше, и когда мы оказываемся по ту сторону, я восстанавливаю дыхание и понимаю, что он не хочет отпускать меня. Но отпускает — и весь путь до своей комнаты не поднимает взгляд.

Когда мы приходим, Ашен ненадолго уходит за едой, возвращается с бутылкой вина и двумя бокалами. Мы долго сидим молча, изучая книги из библиотеки. Он дал мне книгу об оборотнях, а сам держит книгу о вампирах.

Я читаю о предках Семена в России. Ничего удивительного — он первородный, проливал кровь, чтобы обрести власть. Оборотни хоть и бессмертны, но часто гибнут в жестоких драках между собой. Семен необычен — он древнее большинства. Первые упоминания о нем относятся к моему времени, еще до римлян и греков, когда шумеры правили в долине Тигра и Евфрата.

Я тянусь за бокалом вина на столике рядом с креслом. Этот день меня вымотал, хотя кровь Ашена все еще пульсирует в моих венах. Когда я поднимаю взгляд, он внимательно смотрит на меня со своего кресла, книга лежит у него на коленях, он сидит так же, как и прошлой ночью.

«Что?» — пишу я, поворачивая блокнот на столе, чтобы он мог прочитать.

— Ангел сказал, что оборотням нужна такая, как ты. Как думаешь, что он имел в виду?

«Не знаю. Кто-то крутой и классный?»

— Нет, не думаю.

«Может, кто-то с ангельским бешенством?»

— И это тоже нет.

Похоже, шутками я не добьюсь ничего. С тех пор как я упомянула Энди Картрайта, Ашен стал мрачным и серьезным, так что пора сменить подход.

«Ты, кажется, многое знаешь, так почему бы ТЕБЕ не рассказать МНЕ?»

Ашен вздыхает, закрывает книгу и кладет ее на столик, потом делает долгий глоток вина и убирает бокал.

— Ты явно из древних. Ты не знаешь, кто твой создатель.

«И что с того? Спасибо, что напомнил, какая я старуха».

— Все вампиры знают, кто их создатель.

«Я не такая, как все вампиры», — пишу я, поворачивая записку к нему и бросая смертоносный взгляд, когда он смотрит на меня. Он наклоняется вперед, будто провоцируя.

— Именно об этом я и говорю.

Я вскакиваю с кресла, будто оно горит, хотя идти мне некуда. Черт с ним, посижу в ванной, если придется. Спрячусь там, пока не придумаю, как сбежать, словно герой «Побега из Шоушенка» — смоюсь в унитаз и обрету свободу. Ашен упорно копается в моей истории, и я знала, знала, что рано или поздно он начнет рыть глубже. Я обманывала себя, верила, что он заботится обо мне и оставит это.

Ошибалась.

Я смахиваю ручку и блокнот со стола и уже направляюсь к ванной, когда Ашен хватает меня за руку.

— Почему ты не хочешь мне рассказать? Что тебя так пугает? Почему не можешь сказать, кто ты и откуда? — спрашивает он, отпуская меня, когда я резко вырываю руку.

Я яростно царапаю ручкой по чистой странице, почти протыкая ее.

«Ты, блять, серьезно?»

Мне так хочется высказаться. Одно-два слова объяснили бы все. Все бы обрело смысл для Ашена. Он бы наконец понял. И тут же выскочил бы из комнаты, чтобы найти свою сестру, или Коула, которому нужны убийства, или вообще кого угодно, кто взял бы на себя жатву вместо него. Но я сжимаю губы и бросаю ему самый убийственный взгляд на свете. В глубине души зарыты обида, злость и боль. В глазах жжет от гневных слез.

Черт, НЕНАВИЖУ, когда так происходит.

Я сглатываю ком в горле и смотрю на дрожащий лист в руках.

«Чем меньше ты знаешь обо мне, тем меньше вероятность, что однажды меня привяжут к твоим дверям, заставят тянуть карету или я останусь бродить призраком в этой библиотеке. В ЕБУЧЕЙ библиотеке, где ты вознесешь мое имя под своим, как еще одно великое убийство во славу Дома Урбигу на отполированной мраморной плите. Потом забудешь, почему меня вообще забрали на жатву. Забудешь, кто я и что могла бы значить для тебя. Я стану очередным призраком, либо выполняющим твои приказы, либо воющим в тумане, либо жалким подобием ползуна. Так что нахер все это, Жнец. НАХЕР».

Я рву страницу из блокнота и шлепаю ею Ашену прямо на грудь, не дожидаясь, когда он прочитает. Толкаю его в сторону, обхожу кровать и сажусь на край, швыряя блокнот на эти чертовы роскошные простыни, которые я хотела бы ненавидеть, но не могу. Они слишком прекрасны.

Я прижимаю ладони к глазам и пытаюсь проглотить ком, который с каждым вдохом становится все больше. Решаю, что больше не смогу сидеть на этих дебильных простынях, и вырываюсь из постели, врезаясь лицом в грудь Жнеца. Он ловит мои руки и, не спеша, поворачивает меня от кровати, прижимая к стене спиной. По его хватке ясно: я могла бы вырваться, и он бы отпустил. Но я не хочу. И не хочу разбираться, почему.

— Ты не просто язвительная вампирша, ты еще и чересчур драматичная, — говорит Ашен, его глаза горят огнем. Запах табака, мяты и чернил наполняет воздух. Хочется зашипеть ему прямо в лицо, но когда он смотрит на мои губы, я вижу нечто большее, чем просто раздражение. — Ты прячешься в том странном городке. Не хочешь, чтобы я знал, где твой клан. Думаешь, я не догадался, что ты, наверное, что-то натворила, за что тебя могут наказать? Разве не приходило в голову, почему я никогда не трогал тебя? Что я пытался тебя защитить?

Хах. Он, наверное, думает, что я выдала людям тайну о вампирах, и теперь в бегах. Но между тем, чтобы рассказать смертным о вампирах и убить долбанного Жнеца — огромная разница.

И «защитить» он сказал? Преувеличивает. Хотя, честно говоря, у него особо выбора и нет, кроме как изображать дружелюбие.

Я вырываю руку с излишней силой, и Ашен закатывает глаза. Тыкаю пальцем в его грудь, надеясь, что там еще болит, потом касаюсь татуировки на его руке. Провожу большим пальцем по своему горлу, а затем тычу в его лицо, пока он не отодвигает мою руку.

— Да, твое заклинание мешает мне убить тебя, но мы оба знаем, что я всегда мог привлечь другого Жнеца. Любой из них с удовольствием вытащил бы тайны у светлой души, пока не нашел бы преступление, достойное расплаты. Моя сестра — больше всех захотела бы.

Мой пыл ослабевает, когда Ашен раскалывает мои страхи и выводит их на свет. Мы смотрим друг другу в глаза, моя другая рука все еще теплая в его крепком захвате. Сердце бьется яростно, как дикая птица в клетке, бросаясь от одного прута к другому. Я пытаюсь удержать острый вампирский взгляд, но он постепенно слабеет. Ашен немного наклоняется, не сводя глаза с моих.

— Хочешь знать, почему я тебя предупредил о драке в Сэнфорде?

Я сглатываю и слегка киваю.

— Потому что ты меня удивила. Ты заинтересовала меня. Ты оказалась не такой, как я ожидал. И то, что ты могла погибнуть в этой грязной улочке ничтожного городка казалось не просто пустой потерей... это было... неправильно. Казалось, будто что-то незаменимое вот-вот исчезнет. Казалось, я нашел нечто достойное спасения — хоть и не понимал, зачем.

Каждый удар сердца отдается взрывом в груди. Воздух застревает в легких. Мы молчаливо смотрим друг на друга, не двигаемся. Борьба, что бушует во мне, тает с каждой секундой. Я отпускаю руку, захваченную Ашеном, и его ладонь скользит вниз, касаясь моей. Наши пальцы переплетаются, он медленно и осторожно прижимает наши руки к стене, не отводя взгляда. Я слышу гул крови в его грудной клетке, когда он подходит еще ближе. Как между нами еще может быть пространство — не знаю, и каждое касание его тела сжигает меня.

— Да, ты язвительная и драматичная, но еще ты храбрая. Ты боишься, но бросаешь вызов этому месту. Бросаешь вызов мне, — его теплое дыхание ласкает мои губы. Другую руку он кладет мне на талию, и меня обдает пламенем до костей. Я закрываю глаза, с нерешительностью пытаюсь успокоить клубок желания, извивающийся у меня в животе. Когда открываю глаза, вижу в его взгляде пылающий огонь — пылающий, страстный и горячий. — Ты словно ветер или море, ты стихия природы. Ты боялась меня, но все же… разрушая мои стены, оставляешь беззащитным.

Я делаю прерывистый вдох, чувствуя, как взгляд Ашена устремляется к моим слегка приоткрытым губам. С каждым неглубоким вдохом я приближаюсь, наши дыхания смешиваются, губы почти соприкасаются. Его рука скользит по ребрам, словно изучает каждую кость. И наконец я понимаю, как давно ждала этого момента — услышать о его чувствах, признать это самой и поцеловать.

— Стихия, — шепчет он и резко поворачивает лицо в сторону за мгновение до соприкосновения наших губ.

Сти... что?

Что, блять?

У меня изо рта воняет? Из-за фангрии? Или из-за перегара?

О боже, мне кажется, я сейчас умерла пять тысяч раз за одну секунду.

— Стихия, — повторяет Ашен, в глазах его озарение явно не связано с моим дыханием. Немного успокаивает, что его прикосновение все еще ощущается, а наши лица остаются близко друг к другу. Но более того, я испытываю раздражение, которое является тонкой завесой нездорового беспокойства.

Я стараюсь дать понять ему, что думаю.

«Что за хрень?» — шепчу беззвучно, наклоняю голову, ловлю его ускользающий взгляд.

— Вот что нам не хватает. Не только оборотни используют вампиров для создания гибридов. Ведьмы тоже вовлечены. Возможно, даже люди.

«Что за хрень?» — повторяю я, качая головой в недоумении.

— Мне нужно сходить в библиотеку, — говорит Ашен, отпуская мою руку и отворачиваясь, погружаясь в мысли, которые точно не касаются меня.

Что за хрень?

Я хочу закричать это вслух. Мои руки парят в воздухе, словно несу на блюде весь свой спутанный разум. Просто стою, с глупым выражением лица. Ашен вдруг резко останавливается, и у меня появляется приступ паники — я же не сказала это вслух?

— Ах да, еще кое-что, — говорит он, оборачиваясь.

Всего за три шага он оказывается прямо передо мной. Его теплые ладони касаются моего лица. Его губы нежно прижимаются к моим. За пять тысяч лет не было поцелуя подобного этому.

Жгучий. Сладко-соленый. Мрачный и опасный. Опьяняющий.

Жар разливается по венам, воспламеняя каждый нерв, словно фитиль. Его губы скользят по моим, и я понимаю, что Ашен — единственное настоящее в этом мире. Наши языки встречаются, я чувствую мяту, дым и сладкий нектар яда. Знаю, что он чувствует то же, и целует меня так, будто я — эликсир его души.

Я цепляюсь за рубашку Ашена и притягиваю его к себе. Никаких игр. Никаких бегств. Обвиваю руки вокруг его шеи, он прижимает меня к стене, показывая, что хоть и собирается в эту дурацкую библиотеку призраков, каждая его мысль будет сосредоточена на одном желании — снова быть здесь, касаться моих губ.

Ашен нежно прикусывает мою нижнюю губу — такое тонкое сочетание боли и удовольствия, — а затем отстраняется, мы оба задыхаемся, не желая расставаться. Я открываю глаза и вижу, что его взгляд пристально держится на моем, словно магнитом притягивая.

— Чувствую, я тебе обязан, — говорит Ашен с хитрой улыбкой. — после того, как заставила представить спаривающихся гибридов.

Я ухмыляюсь, и он снова целует меня — медленно, глубоко, а мир словно замирает вокруг нас. Когда он отстраняется, кладет ладони мне на щеки, его взгляд становится серьезным.

«Что?» — беззвучно спрашиваю я, хмурясь.

— Оставайся здесь. Для светлой души в это время слишком опасно, даже рядом со мной. Я не задержусь, — он пронзительно смотрит мне в глаза, будто запечатлевая каждое слово. — Не выходи из комнаты. Это опасно. Я постараюсь побыстрее.

Киваю. Не знаю, что может быть ужаснее Царства Теней после всего, через что я прошла, но лучше не экспериментировать.

— Пожалуйста, Лу. Обещай мне.

Боже, ну и упрямец. Я и не хотела никуда уходить. Единственное, что я планирую сделать, это придумать креативные способы отомстить ему за то, что он обманул меня с поцелуем.

Еще раз киваю.

«Я обещаю».

Ашена это не совсем убеждает, и, учитывая то время, что мы провели вместе, я не могу сказать, что виню его.

Он запечатлевает на моих губах последний поцелуй и направляется к двери, оглядываясь через плечо, когда закрывает ее за собой. Я долго стою, прислонившись к стене, снова и снова прокручивая в голове то, что сейчас произошло, трогая пальцами свои распухшие губы.

Потом спустя пару минут сажусь на край кровати, погруженная в свои мысли. Вдруг кто-то стучится в дверь. Мое сердце начинает бешено колотиться, я тихо подхожу. Снова раздается стук, и затем голос.

— Лу, — звучит ласково. — Лу, лу, — нежно напевает голос.

Я открываю дверь. Там стоит Эмбер. На ее кулаке намотана цепь. Она дергает ее резким движением руки.

К моим ногам падает душа. Ее пустой взгляд скользит вверх по моему телу. В ее глазах я замечаю искру узнавания. Знакомая девушка, что заперта внутри, смотрит на меня.

Молпе.

Моя сестра.

ГЛАВА 24

— Наконец-то мы можем поговорить наедине, девочки, — говорит Эмбер, дергая цепь на шее Молпе. Тело сестры дергается, но разум ее где-то между настоящим и прошлым. Я надеюсь, что она чувствует себя лучше, чем кажется.

Я смотрю с Молпе на Эмбер и принимаю самый свирепый вид. Это несложно. Потому что я хочу вырвать ей горло.

— Я вижу этот злой блеск в твоих глазах, вампирша. Прежде чем у тебя появятся идеи, скажу: я знаю, где твоя другая сестра. Любимая. И я могу вернуть ее. Но без меня ты ее никогда не найдешь.

Эмбер усмехается с самодовольством и ослабляет цепь. Ее улыбка становится мягкой, словно она самое доброе создание в Царстве Теней.

— Ты поможешь мне.

Я качаю головой.

— О, да, думаю, поможешь. Если Аглаопы недостаточно, я подключу брата. Если не поможешь, расскажу всем, что он сделал.

Бросаю на нее раздраженный взгляд. Он не сделал мне ничего плохого, по крайней мере, насколько я знаю. А то, что она втягивает его в свою игру, я хочу не просто убить ее, но и воскресить, чтобы убить снова.

— Он далеко не всегда был идеальным Жнецом Теневого Царства, если ты думаешь иначе. Ты не первая его... ошибка. Спроси его про Розарию Уайр.

Я чувствую прилив ярости, поэтому вынимаю нож и сжимаю рукоять.

— Не вздумай, — говорит Эмбер, дергая за цепь и поднимая Молпе на ноги. Она использует мою сестру как щит. Я смотрю в глаза сестры — зеленые, затуманенные временем и отчаянием. Она смотрит на меня, и я чувствую ее мольбу. — Если навредишь мне, все узнают, что это ты. Ты и так должна расплачиваться за жизнь другого Жнеца.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю, мой голос звенит, как колокольчики, мерцает, как маяк, в этом коридоре дома Урбигу.

— Вот он! — восклицает Эмбер, и на ее лице появляется радостная улыбка. — Я так хотела услышать этот звук. Он действительно прекрасен. Намного красивее, чем голоса твоих потомков. Не пойми меня неправильно, они прекрасно поют, но ты... ты особенная. Последняя в своем роде. Но так не должно быть. Я могу вернуть Аглаопу.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я снова. Моя рука дрожит от гнева, который бурлит во мне, как лава. Прижимаю кинжал к боку, пытаясь скрыть дрожь в руке.

— Я хочу, чтобы ты выяснила, как они создали гибрида. И рассказала мне.

На самом деле, это звучит не так уж сложно.

— Принеси мне все, что потребуется, чтобы создать еще одного.

Ладно, это звучит немного сложнее, но я могу постараться.

— Мы создадим гибрида, чтобы захватить Царство Света.

Ну это уже какой-то бред.

— Ты доставишь туда гибрида и свергнешь врагов. Ангелов.

Черт, эта сука сошла с ума.

— Знаю, ты думаешь, что это невозможно. Но нет, Лу. Я поняла это, как только ты появилась в нашем Царстве Теней. Я сразу поняла, что ты не просто светлая душа. Тебе открыт доступ в Царство Света, — Эмбер убирает тонкие пряди волос с плеча Молпе. — Ангелы ополчились против нас. Вот почему появилось «Крыло Ангела». Вот почему они работают с оборотнями над созданием гибридов, чтобы изменить баланс сил в Мире Живых. Они хотят уничтожить Жнецов. Чтобы взять под контроль бессмертных. Но мы с тобой можем отобрать эту силу прямо у них из-под носа. И ты отомстишь.

— Не получится, — говорю я, стоя на пороге, пока она толкает Молпе вперед.

— Получится. Тебе нужно лишь согласиться. Но у тебя нет другого выбора.

Медленная, ядовитая улыбка расползается по лицу Эмбер. Мои клыки удлиняются. Мы смотрим друг на друга, когда из дальнего конца коридора слышатся шаги. Никто из нас не двигается. Обе знаем, кто идет.

— Что ты здесь делаешь, Эмбер? — спокойно и ровно спрашивает Ашен. Я бросаю на него взгляд — и наши глаза встречаются, не отпуская друг друга. Затем снова смотрю на Эмбер. Она улыбается, будто мы с ней лучшие подруги.

— Зашла в гости, братик. Думала, Лу узнает эту душу вампира, что бродила возле Bit Akalum. Похоже, ошиблась.

Ашен останавливается рядом со мной, бросает взгляд на Молпе, а потом переводит глаза на сестру.

— Прелестно. Уверен, Лу была счастлива от таких неожиданных гостей. Теперь уходи.

Эмбер смотрит то на Ашена, то на меня, и ее улыбка становится шире.

— Ты прав, братик. Уже поздно. Завтра увидимся, перед твоим отъездом.

Она разворачивается и тянет за собой цепь. Молпе оказывается прямо передо мной. Ее взгляд говорит больше, чем слова — как будто она хочет что-то сказать, но не может. Она не сводит с меня глаз до последнего момента, пока ее не разворачивают силой. У меня горло перехватывает, дышать тяжело. Слезы подступают к глазам.

Когда Молпе поворачивается спиной, я метаю кинжал.

Лезвие вонзается ей под лопатку. Молпе падает на колени. Серебряный кайкен все еще пропитан Крылом Ангела. Через мгновение она безжизненно падает на каменный пол.

И только тогда я замечаю, как Ашен держит меня за руку. Он мог помешать. Но позволил мне бросить.

Эмбер смотрит вниз, на душу, которая умерла окончательно. Потом наклоняется, вытаскивает кинжал и бросает его в сторону двери — он с грохотом катится по полу. Она снова поднимает на меня взгляд и улыбается.

— Я знала, что ты не подведешь, — говорит Эмбер и, натянув цепь, уволакивает тело моей сестры прочь по коридору.

Я прикрываю рот дрожащей рукой. Ашен обходит меня, поднимает кинжал, втягивает меня обратно в комнату и закрывает дверь, повернув ключ в замке.

— Что происходит, Лу? Что случилось? — спрашивает он, внимательно вглядываясь в мое лицо, бросая кинжал и толстую книгу на кресло.

Я качаю головой, изо всех сил стараясь сдержать слезы, которые все равно текут, как бы я ни боролась. Ашен стоит передо мной, берет меня за плечи, смотрит в глаза.

— Что это была за душа? Чего от тебя хочет Эмбер?

Я не могу даже пошевелить головой. Только вгрызаюсь в щеку изнутри — и чувствую вкус крови на языке.

Ашен отпускает меня, разворачивается и идет к кровати. Берет ручку и блокнот. Возвращается, сует их мне в руки.

— Объясни мне, что, черт возьми, здесь происходит, — произносит он. В его голосе раздражение, которое он едва сдерживает. И злость тоже. Я не уверена, злится ли он на Эмбер… или на меня. Или на обоих. — Говори, Лу.

Я вырываю ручку и блокнот и со всей силы бросаю их через комнату.

Я больше не могу. Это место. Эти Жнецы. Вся эта жизнь. Бесконечные требования. Путаница чувств. Я не справляюсь.

Все триста лет я только и делала, что пыталась ничего не чувствовать. Пряталась в чужой судьбе, в чужом существовании. Скрытая. Одинокая. А теперь я в Царстве Теней — и как будто вырвалась в свет. Только этот свет ослепляет. И спрятаться больше негде.

Ашен отворачивается, смотрит на ручку и дневник, брошенные на пол. Я чувствую себя полностью оголенной, будто вывернутой наизнанку. Он уходит вглубь комнаты, а я знаю — пути назад не существует. И я не хочу назад.

Если Ашен решит убить меня — пусть это будет за слова. За то, что важно. За то, что останется с ним навсегда.

— Ашен.

Его тело замирает, напряженное, как сталь.

Все замирает. Он не двигается. Я даже не моргаю. Все, что есть между нами — дыхание.

Секунды тянутся, но нет ни удара в грудь, ни вспышки огня. Между нами — только пустота и все, что я так долго держала в себе.

— Я влюбляюсь в тебя, Ашен.

Он поворачивает голову. Его взгляд упирается в пол, словно он растворился в иной реальности. Птица, вытатуированная на его шее, будто готовится взлететь. Когда он, наконец, поднимает глаза, отрываясь от мыслей, его взгляд встречается с моим. Его лицо невозможно прочесть.

Я не двигаюсь. Принимаю все, что должно случиться. Все, что привело меня сюда — каждый миг своей жизни — я принимаю с благодарностью. Я не закрою глаза.

Ашен идет ко мне. Я не знаю, чем это закончится — поцелуем или холодом стали, — но он резко подхватывает меня на руки. Я обвиваю его спину ногами, руками цепляюсь за плечи. И все, что копилось внутри, выходит наружу.

— Ты правда думала, что я не знал, кто ты? — шепчет он у моего уха, его дыхание обжигает кожу. Одна его рука лежит на моей шее, другая скользит по голой коже на бедре.

Я киваю. Но чем больше думаю, тем отчетливее понимаю — он знал давно. Возможно, с самого начала.

— Я только и ждал, чтобы ты сказала хоть слово, Леукосия.

Я крепче цепляюсь за его плечи, когда он разворачивает нас к постели.

Он прижимает губы к моей шее. Поцелуй жадный, наполненный желанием. Он опускает меня на кровать, а я тяну его за собой, не давая уйти.

Его горячие ладони ласкают мою прохладную кожу, медленно поднимаясь по ногам.

— Ты правда этого хочешь? — спрашивает он, замирая, отодвинувшись, глядя мне в глаза.

Я киваю:

— Да. Очень.

Слезы еще не высохли на моих щеках. Ашен осторожно поднимает ладонь и вытирает их. Его прикосновение — благоговейное, почти священное. Он смотрит, как его пальцы скользят по моей коже, как будто хочет запомнить каждую черту.

— Если захочешь, чтобы я остановился - скажи, — его голос словно густой, теплый мед. Он пронзает меня до глубины.

Я киваю вновь:

— Обещаю.

Он встречает мой взгляд, словно каждое произнесенное мною слово является для него бесценным даром. Его губы приближаются к моим, и даже в это мгновение он не отводит глаз. Я расстегиваю его рубашку и провожу пальцами по знакомым татуировкам, тем, что видела, когда лечила его рану: лик шакала, тексты и геометрические узоры, плавно повторяющие контуры его тела. Его тепло проникает в мои пальцы, зажигая их. Я хочу чувствовать каждую черту его тела, пока не запомню его прикосновением, как слепой по памяти пальцев.

Он отходит на шаг, снимает рубашку. Его глаза горят, будто внутри пламя. Он осторожно развязывает ленту моего платья у шеи. Тонкие золотые бусины и ткань медленно скользят вниз, обнажая мою грудь. В его глазах — тихая, глубокая жажда.

— Libbu isriq, ekimmu, — шепчет он мне в кожу. «Ты украла мое сердце, вампирша».

Эти слова словно наполняют меня светом звезд, вся темнота и одиночество рассыпаются в сиянии редкой красоты. Слеза предательски скатывается по щеке, и хотя я надеюсь, что он не заметит, он целует ее след.

Я провожу пальцами по его темным волосам, когда он целует мою грудь. Его губы нежно обхватывают сосок, ласкают языком, затем переходят на другую сторону. Каждый поцелуй наполнен смыслом и для меня, и для него.

Вторая рука Ашена скользит под платье, поднимаясь по бедру, касаясь нежной кожи. Его пальцы обводят изгиб бедра, и сердце мое дрожит. Он осторожно сдвигает кружево моих трусиков вниз, опуская их по ногам, пока они не падают на пол.

Он расстегивает свои брюки одной рукой, другой гладит мое бедро. Мое сердце бьется в ритме волн, захваченных штормом. Я смотрю, как он снимает одежду, и его возбужденный член открывается моему взгляду.

— Мне кажется, это не поместится, — говорю я, улыбаясь, мой голос полон желания.

Ашен улыбается, опирается на руки у моей талии.

— Поместится.

— Ты уверен? Оно очень большое.

— Уверен, вампирша, — шепчет он.

Наши взгляды встречаются, и я запоминаю каждую черту его лица — оттенки глаз, изгиб челюсти. В груди разгорается огонь, щеки пылают. Желание растет, страхи и сомнения тают под его внимательным, благоговейным взглядом. Я словно древний памятник Саккары, переживший время и бури, сохранивший суть.

Глаза Ашена пылают страстью. Он убирает пряди с лица, прижимается ко мне, и мы замираем, глядя друг другу в глаза. Его грудь тяжело вздымается.

— Я хочу этого, — шепчу я. — Я хочу тебя, Ашен.

Пламя в его глазах разгорается ярче. Он не отводит взгляда, медленно входя в меня, и мое тело, будто созданное для него, поддается навстречу. Когда он входит полностью, то наклоняется, и мы дышим как единое целое, воздух между нами горячий, как пар. Он выходит осторожно и снова входит, глубже. Я стону, и закрываю глаза, и в этот миг он целует мои ресницы, обрамляя лицо руками — так бережно и так нежно.

— Каждое слово, — шепчет Ашен у моего уха, проводя большим пальцем по моим губам. — Каждый твой звук… Я столько раз представлял твой голос, когда читал твои записи.

— И… он такой, каким ты его представлял?

Он чуть отступает, смотрит мне в глаза, а я кладу ладони ему на лицо. Он почти выходит — и резко входит в меня снова. Я стону, чувствуя, как все внутри пульсирует.

Ашен улыбается, пальцами обводя контур моих губ, и повторяет движение. Я отвечаю низким, нетерпеливым стоном.

— Нет, — шепчет он. — Он в тысячу раз лучше.

Он накрывает мои губы поцелуем. Наши тела находят общий ритм — плавный, естественный, как музыка. Я провожу руками по его телу, жадно, не останавливаясь. Его плечи, руки, спина — каждая мышца напряжена под моими пальцами.

Темп нарастает. Его движения становятся глубже, сильнее. В нас двоих будто накапливается буря, готовая прорваться наружу. Он сжимает мое бедро, и я обвиваю ногой его спину, поднимая бедра, позволяя войти глубже. Оргазм настигает меня, как волна, обрушивающаяся на берег. Я выгибаюсь, сжимаюсь вокруг него, шепчу его имя снова и снова, пока не теряю голос. Внутри все вспыхивает, дыхание сбивается. Ашен зарывается лицом в мою шею и срывается на стон, кончая. Внутри все вспыхивает, как звезды — в каждой клетке, в каждом ударе сердца.

Мы долго просто лежим, не шевелясь. Вес Ашена — теплый, уютный, как одеяло. Я чувствую, как его сердце бешено стучит рядом с моим, как он тяжело дышит. Потом все становится тише, спокойнее. Он наклоняется и осыпает мою шею поцелуями — легкими, трепетными, почти щекочущими, смеша меня.

— Этот смех, — говорит он, приподнимаясь. Его взгляд скользит от моих глаз к губам. — Не думаю, что даже твоя песня может звучать лучше.

Я снова смеюсь. В его глазах загорается веселье, он убирает с моего лица выбившуюся прядку.

— Но ты еще не слышал, как я пою Селин Дион, — усмехаюсь я. — Там я не просто хороша. Я довожу до слез, без вариантов.

Ашен улыбается, в уголках его глаз появляются морщинки. С такого близкого расстояния я вижу крошечные золотистые искорки, которые оттеняют коричневые цвета. Его улыбка медленно исчезает, он внимательно смотрит на меня.

— Спой для меня, — просит он.

Я качаю головой, но улыбаюсь. По взгляду Ашена ясно: он знает, что я все равно спою.

— Ну давай же, вампирша, — шепчет он, просовывает руки под мою спину и поднимает нас, садит меня к себе лицом. Он все еще во мне. Стягивает платье с моих плеч и убирает резинку из волос, проводя пальцами по прядям.

— Что петь? — спрашиваю я, когда его губы скользят по шее к уху, и он прикусывает мочку. У меня мурашки бегут по рукам. Горячий клубок желания скручивается в животе, и я закрываю глаза, сердце бешено колотится, когда я чувствую, как он опять твердеет внутри меня.

— Песню из Bit Akalum, — говорит он. Я поворачиваю голову, в глазах — вопрос. — Я мечтал услышать, как ты ее поешь. Думал, если когда-нибудь ты мне доверишься, то сделаешь это, — он касается моей щеки, смотрит прямо в глаза. — Я знал, кто ты. Знал, что желаю тебя. И что ради этого — готов нарушить любой запрет. Пойти против всего.

Я молча смотрю на него. Видимо, слишком удивленно, потому что он мягко улыбается.

— Ты поняла меня, вампирша?

Я киваю, с трудом сглатывая. Наклоняюсь и нежно целую его. Когда между нами возникает ритм, я отстраняюсь и шепчу губами у его уха.

I've been sleepless at night

(Всю ночь я не могла заснуть)

Cause I don't know how I feel

(Потому что никак не разберусь в своих чувствах)

I've been waiting on you

(Я ждала тебя)

Just to say something real

(Просто чтобы сказать пару искренних слов).

Я пою, пока между нами вновь не разгорается страсть. Даже песня сирены не выдерживает силы этого поцелуя.

ГЛАВА 25

Просыпаюсь от тяжелой руки, лежащей вдоль моей спины. Пальцы Ашена медленно скользят по основанию моего позвоночника. Я открываю глаза: в комнате тусклый свет, за узкими окнами по-прежнему темно. Должно быть, еще ночь.

Все это должно бы казаться чертовски странным — проснуться в постели Жнеца, на гладких шелковых простынях в Царстве Тени. Но нет. Это ощущается как место, куда я всегда стремилась, сама того не зная. Как будто все наконец встало на свои места.

Я глубоко вдыхаю, прислушиваясь к своему телу. Легкий голод. Вязкая усталость, не вызывающая отторжения. Ломота в мышцах — приятная, тянущая. Хочется продолжения.

Я поворачиваюсь, и рука Ашена скользит за моим движением, вновь рисуя тот же медленный узор — теперь на ребрах. Он полулежит на подушках, с тяжелой книгой на коленях.

— Не спал? — спрашиваю я. Он качает головой.

— Я говорила во сне?

— Нет.

— Храпела?

— Нет.

— Пела?

— Нет.

— Пердела? Боже, только не это.

— …возможно, — отвечает он с улыбкой, и я понимаю, что он шутит.

Мы молча смотрим друг на друга. Улыбка исчезает. Его пальцы замедляются.

— Нам нужно поговорить.

— Как обнадеживающе звучит, — бурчу я, чувствуя, как страх и тревога скручивают живот. Я сажусь напротив него, не прикрываясь. Его взгляд замирает на моей груди, в глазах вспыхивает желание, которое он тут же пытается подавить, сжав челюсть.

Заметка себе: Жнец любит сиськи.

Я сползаю с кровати, подбираю с пола блокнот и ручку, не торопясь, давая ему время рассмотреть остальное. Затем разворачиваюсь и делаю пометку в записях:

Примечание: еще и задницу.

Закрываю блокнот, бросаю его на край кровати и начинаю ползти по шелковым простыням, будто хищница. Слышу, как учащается его пульс, когда я подползаю ближе, и улыбаюсь.

— Блять, — выдыхает он, проводя рукой по волосам. Я замираю у его ног, захлопываю книгу и сбрасываю ее на пол. Поднимаюсь по его татуированному телу, чувствуя какое оно теплое.

— Ну что, ты хотел поговорить? — шепчу я, ладонью скользя по его груди, к животу.

Ашен рычит и перехватывает мое запястье.

— Нам нужно поговорить об Эмбер.

Я вздыхаю и опускаюсь, устраиваясь у него на бедре. Перекидываю руку через его колени, опираясь щекой на ладонь.

— Испортил весь настрой, — говорю я с ухмылкой.

— Эмбер всегда любила все портить, — произносит Ашен, откидывая с моего плеча прядь волос. — Несколько тысячелетий опыта дают о себе знать. Чего она хотела?

— Хотела, чтобы я помогла ей создать гибрида. Потом она хотела отправить его в Царство Света — и устроить там свою месть… или что-то в этом роде, — отвечаю я, перехватывая его руку и укладывая себе на колени.

— А душа, которую она привела… ты ее знала?

— Это была моя сестра. Молпе. Эмбер сказала, что знает, где находится душа Аглаопы. Что она может вернуть ее. Это вообще реально?

Ашен хмурится и смотрит на наши руки.

— В теории — да. Она может попросить вернуть ее как Жнеца. Но у нее самой нет сил сделать это.

Я не хочу даже размышлять о том, что бы сказала Аглаопа, будь она жива. Быть Жнецом — возможно, это лучше, чем скитаться в забытие. А может, мне стоило бы отпустить и ее, так же, как я сделала с Молпе. Ашен крепче сжимает мою ладонь. Я встречаю его взгляд и отвечаю едва заметной, грустной улыбкой.

— Она сказала, если я откажусь — втянет тебя. Упомянула… Розарию Уайр.

Глаза Ашена расширяются, затем он тяжело выдыхает, явно раздражен. Откидывает голову назад, прислоняясь к изголовью кровати.

— Черт возьми. Не могу поверить, что она об этом знает.

— За это короткое время, у меня сложилось впечатление, будто в мире Жнецов нет ничего, что ускользает от внимания Эмбер.

— В точку, — бурчит он, опуская голову и прижимая пальцы ко лбу. Его взгляд прикован к нашим сомкнутым ладоням. Он явно где-то в своих мыслях.

Я сжимаю его руку у себя на коленях, и он снова смотрит на меня.

— Расскажи, — говорю я. Он медлит, подбирая слова.

— Совет обсуждал возможность жатвы Розарии. Она накопила значительное влияние и обладала связями, уходящими вглубь родословных древнейших оборотничьих кланов. Им показалось, что она становится слишком влиятельной. Опасной. Нарушающей хрупкий баланс.

— У вас… Совет? — удивляюсь я. Ашен улыбается. — А я думала, вы просто все на ходу придумываете.

— Примерно так работает Совет, — говорит он, и я хихикаю. — Тогда они были близки к решению. Чтобы защитить ее, я подделал доказательства против одного из кланов. Несмотря на ее силу, она удерживала баланс, столь редкий среди оборотней. Она играла важную роль. И я не считал силу преступлением.

Я вдыхаю, задерживаю взгляд на нем, потом сжимаю его руку.

— Ты ее любил?

Он замирает. Глядит на свет, падающий на складки простыней.

— Нет. Мы спали какое-то время. Я заботился о ней, но не был влюблен. Все сошло на нет. Мы разошлись несколько лет назад.

Я смотрю на него. Он в воспоминаниях, в тех, куда мне, возможно, не попасть. Я чувствую — там, под всем этим, лежит что-то большее. Что-то, что болит. Не уверена, позволит ли он мне когда-нибудь дотронуться до этого. Но я знаю, что такое боль, которую невозможно разделить. Поэтому и не лезу.

— Мне жаль, что ты потерял того, кто был тебе дорог, — тихо говорю я. Ашен поднимает взгляд. В его глазах — удивление, будто он не ожидал этих слов, но именно их ему и не хватало. Он тянет меня за руку, и я поддаюсь, прижимаюсь телом к его груди.

— Спасибо, — шепчет он. Его пальцы скользят по позвоночнику — вниз и вверх, вниз и снова вверх. — Мне нужно найти кирпичный завод, где держали последнего гибрида, и выяснить, что еще ищет Семен. Его нужно остановить, прежде чем он снова соберет силы и доберется до Валентины или Кассиана.

— Или до меня, — говорю я. Ашен кладет ладони мне на плечи, отстраняет и смотрит в глаза. В его взгляде — та же ярость, что я видела в котле. Готов сжечь мир, если потребуется.

— Нет. Я не подпущу его к тебе.

— Возможно, у тебя и не будет выбора, Ашен. Ты не пойдешь без меня. Это же мое заклинание.

— Я оставлю тебя здесь. Имани присмотрит за тобой.

— Ты не можешь. У меня начнет так чесаться рука, что я ее отгрызу и кину в огонь, — говорю я с улыбкой, надеясь хоть немного разрядить обстановку. Но не выходит. Свет в его глазах становится ярче — уже не пламя, а раскаленная лава. Я кладу ладонь ему на щеку, наклоняюсь ближе. — Кто знает, что будет, если нас разделят по мирам. И вообще, я лучше пойду навстречу Семену с тобой, чем останусь тут с твоей сестрой и кучей врагов, которых даже не отличишь от союзников. Если я появлюсь в Мире Живых, он выйдет. Рано или поздно.

Он долго смотрит на меня. И даже когда отворачиваюсь, я чувствую силу его взгляда.

— Мне это не нравится. Но, наверное, ты права.

— Привыкай. Вампиры обычно всегда правы.

Ашен улыбается и притягивает меня обратно к себе, обнимая крепко, как будто боится отпустить. Его сердце стучит ровно, как будто только для меня. Я веду пальцем по тату шакала, прямо над этим ритмом, и думаю: сколько жизней он прожил с этим сердцем, запертым в клетке из костей? Все, к чему я прикасаюсь, кажется украденным. Ну и пусть. Я стану самой искусной воровкой. Украду все, что успею.

Его объятия становятся мягче. Ладони скользят по моей спине, сердце бьется все сильнее. Прижимаюсь губами к черным линиям на его теле, и думаю: кто их сделал, как давно, зачем? Я бы хотела спросить, но не уверена, что он ответит.

Приподнимаюсь и смотрю ему в глаза. В них тот де самый огонь. Он убирает волосы с моего плеча, нахмурившись.

— Что?

Я молчу. Его ладонь скользит по моему плечу и руке, посылая мурашки.

— Я чувствую, сколько всего в тебе спрятано. Как много ты прячешь глубоко внутри, — шепчу я. — Хочу знать все. Но боюсь того, чего не вижу. Боюсь, что-то внутри тебя может дотянуться до меня… и разобьет мое сердце.

В его взгляде — свет тоски и нежности. Он поднимает руку, проводит по моей щеке. Его губы приоткрыты, взгляд прикован к своей ладони, но он не говорит ни слова.

— Я не могу не хотеть тебя, Ашен. Даже если это убьет меня. Я пробовала. Не получилось.

Я прижимаюсь к нему, целую. Кладу ладони на его лицо, пальцами запоминая каждую деталь. Чувствую, как он твердеет, тянусь рукой между нашими телами, направляю его член в себя. Он стонет в поцелуй, когда я медленно опускаюсь на него, а его руки поднимаются вдоль моей спины.

— Я не откажу тебе ни в чем, что ты попросишь, — шепчет Ашен, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня. Он прижимает губы к моей щеке. Каждый поцелуй такой, словно он хочет, чтобы моя кожа запомнила ощущения надолго.

Я встречаюсь с ним взглядом, пристально, проникая в глубину. Ищу того, кто скрыт под маской Жнеца.

— Я не буду спрашивать о твоих тайнах, Ашен. Я бессмертна. Знаю, как это бывает, — говорю я, скользя по его эрекции, плавно и медленно. Замираю над ним, ладонью провожу по шее, вниз, по переплетению чернил, украшающих его кожу.

— Но?..

— Но, может быть, не только мне нужно учиться доверию, — говорю я и снова опускаюсь на него, принимая глубже, не отрывая взгляда. В его глазах ни тени колебания. Может, удивление. Может, благоговение. Может… искра надежды. Он обвивает меня руками, и мы перекатываемся, теперь он сверху, смотрит на меня.

— Моя стихийная вампирша… снова пробиваешь все защитные стены, — говорит он. Я обвиваю его ногами за спину, сцепляю лодыжки.

— Разрушение защит — моя специализация. Я ведь управляла танком.

— Но не подводной лодкой.

— Молчи и займись со мной любовью, Жнец.

Он улыбается и находит нужный ритм. Я пытаюсь не думать о том, как слова «моя стихийная вампирша» отзываются теплым жаром в груди.

Это всего лишь ласковое прозвище. Моя. Всего три буквы. Но забавно, как много они могут значить. Я целую его так, словно эти буквы — все, что у меня есть. Глубоко. Жадно. С огнем. Я хочу рассказать, что чувствую, после стольких лет одиночества. Но не могу. Могу только показать.

Я сильнее обвиваю его ногами, переворачиваю его на спину, сажусь сверху. Выпрямляюсь, начинаю двигаться — медленно, в нарастающем ритме, ладонями прижимаюсь к его груди. Пальцами скользя по черным, геометрическим линиям, по плечам, по мышцам.

Он гладит меня руками вверх, тянет ближе, и его рот накрывает мою грудь. Он ласкает сосок языком, потом слегка прикусывает. Я шиплю — и это не милый стон, а хищный вампирский звук.

— Моя дикая, стихийная вампирша, — говорит он, лукаво улыбаясь, а потом снова наклоняется, дразня меня нежными укусами.

Я ускоряю движения, чувствую, как оргазм нарастает, проходит волнами по телу, словно молнии. Это не просто вспышка — это шторм. Волна за волной накрывает меня. Ашен стонет, уткнувшись в мою грудь, и теряется в этом же огне, в том же бурном, всепоглощающем желании.

Когда дыхание наконец успокаивается, я прижимаюсь к груди Ашена и слушаю, как в его жилах бурлит кровь.

— Может, нам просто остаться? Пусть оборотни делают своего гибрида, а мы закроем дверь. Закажем из Bit Akalum выпивку, кровь и еду. Посмотрим «Мандалорца». Будем валяться на твоем шелковом белье для секса.

Ашен фыркает, зарываясь лицом в мои волосы, и крепче обнимает.

— Хотел бы я… Но, боюсь, бессмертные из Мира Живых не в восторге будут, если оборотни захватят власть. Да и людям не понравится, когда поймут, что все эти «сказки» реальны. Нам лучше уйти до того, как Эмбер проснется. Не хочу ее видеть. Иначе не сдержусь и прибью ее, — произносит он. Но даже после этих слов мы остаемся еще немного, молча, в тишине, сплетенные телом и мыслями.

Когда мы наконец встаем, одеваемся и собираем вещи в молчании, не удосуживаясь даже принять душ. Приводим комнату в порядок, насколько возможно. И я вдруг думаю: а вернусь ли я когда-нибудь сюда? Эта мысль впервые приходит мне в голову именно сейчас, и от нее не избавиться. Я понимаю, это место не для меня. Что бы ни случилось. Как бы я себя ни чувствовала. Эта мысль гнетет и греет одновременно. Я заправляю кровать, пока Ашен ищет еще одну сумку, чтобы унести тяжелые книги в Мир Живых.

— Прости, что сомневалась в тебе, — шепчу я, драматично, как в сериалах, гладя простыни и разглаживая складки.

— Ты сейчас с моим постельным бельем разговариваешь?

— Ага. Ты был прав. Оно потрясающее, — говорю я, целую пальцы и прижимаю их к ткани. — Пока, любимка. Помни меня.

Ашен улыбается, а я смотрю на него с ухмылкой.

— Насчет того, что я сказал раньше… я был неправ.

— Что именно?

— Твой разум не пугающий. Он… странный. Иногда даже безумный.

Я фыркаю, поднимая блокнот и ручку. Беру Ашена за руку.

— Комплименты твои, конечно, так себе.

— Но все же… твой разум удивителен, вампирша, — шепчет он и наклоняется, чтобы коснуться губами моей скулы. Поцелуй мягкий, глубокий, и он задерживается, вдохнув, прежде чем отстраниться.

Мы выходим из комнаты Ашена, даже не оглянувшись, просто молча идем по коридору и лестнице. Когда мы оказываемся в большом зале, в тени раздается звук, скрежет когтей по камню. Ашен резко тянет меня в темноту за колонну, и я улавливаю в воздухе запах — мускусный, дикий.

— Черт, — шепчет он, наклоняясь, чтобы выглянуть. Я слышу щелкающий звук, знакомый, слишком редкий. С другого конца зала ему отвечает другой такой же.

Гиены.

Я тоже выглядываю, с другой стороны колонны, оставаясь в тени. И вижу профильное очертание: массивное существо принюхивается к полу возле котлов. Оно огромное, размером с машину. С его черепообразной морды свисают клочья шерсти и мяса. На ноге рваная дыра, сквозь которую видна кость.

Это не просто гиены. Это какие-то жутко искаженные, изуродованные твари.

Я подбираюсь ближе к Ашену, не выходя из-за колонны.

— Какого хрена? — шепчу. Ашен смотрит на меня и медленно, спокойно вытаскивает меч из ножен.

— Их не должно быть здесь, — отвечает он едва слышно.

— Да ладно?

Он смотрит на меня с беспокойством. Затем осторожно ставит сумки на пол, снимает с плеча мою катану и протягивает мне.

— На ней тоже есть Крыло Ангела? — спрашивает он, закатывая рукава. Я киваю и обнажаю клинок.

— Отлично. Пригодится.

— Замечательно, — говорю я, глядя на свое платье - то самое, которое он нашел для меня в Каире. — Я как раз нарядилась, чтобы убивать.

Я встречаюсь с ним взглядом, улыбаюсь и подмигиваю. Это будет круто. Он улыбается в ответ.

— Готова, вампирша?

Я коротко киваю. Ашен наклоняется, обхватывает мою шею ладонью и яростно целует. Потом отстраняется и заглядывает мне в глаза. Я ожидаю услышать что-то вроде «береги себя» или «держись за мной».

— Наслаждайся. Только не шипи слишком громко, — говорит он и, лукаво усмехнувшись, разворачивается.

И к черту все. Именно в этот момент я понимаю, что влюбилась в него по уши.

ГЛАВА 26

Ашен идет по залу, и по лезвию его меча вспыхивает адское пламя, за ним тянется черный дым, стелется по каменному полу. Гиена у котлов поднимает голову, пригибается, готовится к нападению. Слышится ее визг. Вторая гиена выходит из темноты. Остальные прячутся, но я чувствую их, они смотрят на нас.

Третья выбрасывается вперед из тени между колонн, прямиком на Ашена. Но меч уже опущен и тут же взлетает, прорезая воздух и тьму. Раздается жаркий, рвущий звук.

Гиена воет, когда сталь врезается в ее плечо. Ее челюсти щелкают, но Ашен успевает уйти. Она разворачивается, рычит, но меч уже в ее боку.

Зверь падает с клинка, его морда с глухим звуком ударяется об пол, челюсти захлопываются. Замирает. Я чувствую, как густая кровь растекается по камню.

Ашен уже идет дальше, к следующему зверю. В каждом его шаге — сила. В каждом взмахе — точность. Он расчетлив. Он смертоносен. Он пиздец какой сексуальный.

…И он в одиночку получает все веселье.

Я выдергиваю кайкен из ножен на бедре и сбрасываю туфли. Камень под ногами — прохладный, гладкий. Я глубоко вдыхаю, прижимаясь спиной к колонне, и поднимаю взгляд. Хвала M.I.A. за саундтрек, что крутится в голове: Live fast, die young, bad girls do it well. (Живи быстро, умри молодым, у плохих девочек это хорошо получается).

Это будет шикарно.

Я улыбаюсь, а потом исчезаю в темноте между колонн, бегу в тени.

Слева слышу, гиена несется на меня со стороны Ашена. Я почти уверена, что он успеет ее перехватить, но в этот момент тварь выпрыгивает прямо ко мне. Я падаю, скользя на бедре под ее пастью. Замираю прямо под грудной клеткой. Всаживаю кайкен ей в грудь. Тварь резко дергается вбок. Я перекатываюсь, уклоняясь от падения тела.

Встаю и бегу, прежде чем слышу, как оно шмякается о камень. Первая гиена, которую я заметила у котлов, крадется в сторону открытого коридора, откуда доносятся звуки. Меч Ашена рвет плоть, дробит кость. Гиена не успевает понять, что я приближаюсь. Моя катана опускается на ее шею. Густая, вонючая кровь брызжет мне в лицо.

Мы с гиеной валимся вместе с глухим грохотом и хрустом на каменный пол. Я поднимаю глаза и вижу, как в коридоре меч Ашена рассекает тьму светом. Пламя освещает его лицо, волосы мягко падают на лоб. В его взгляде — огонь, сосредоточенность, беспощадность. Еще одна гиена мчится к нему. Он поднимает меч.

Но первой ее встречаю я. Вырываюсь из темноты, и моя катана с хрустом вонзается в ее горло. Кровь хлещет наружу, расплескивается по полу.

— Это была моя, — говорит Ашен, когда я оказываюсь рядом. Смотрю вверх и вижу, как в его взгляде вспыхивает знакомая лукавая усмешка.

Я только усмехаюсь в ответ, разворачиваюсь и растворяюсь в тени на другой стороне зала. Ашен идет вперед, навстречу следующей твари. Я успеваю прикончить еще одну, прежде чем все внезапно меняется.

Я бегу между двумя колоннами, как вдруг сильный удар сбивает с ног, меня отбрасывает в самый центр зала. Лезвия вылетают из моих рук, когда ребра ударяются о камень. Воздух вырывается из легких рывком, и я не могу вдохнуть. Переворачиваюсь на спину, и слышу, как Ашен зовет меня по имени.

Надо мной нависает черная фигура. Я чувствую мех, пропитанный сыростью, как после тумана. Два светящихся глаза смотрят прямо в мои. Одна лапа опускается мне на плечо. Длинная морда медленно нюхает мои волосы.

Уртур.

Шакал поднимает голову, смотрит в сторону Ашена, который стоит в другой части зала. Но в следующую секунду его внимание привлекает движение справа от нас.

Что ж, возможно, хорошо, что я не успела принять душ.

Уртур бросается в сторону и налетает на гиену, которая подбирается к нам из темноты. Крупная, но уже разлагается. Уртур вгрызается в сгнившее мясо, и они вместе исчезают в тенях, сцепившись в драке.

Я поднимаюсь, переворачиваясь на живот, и тянусь к катане, валяющейся рядом.

— Все в порядке, вампирша? — кричит Ашен с другого конца зала. Я слышу тревогу в его голосе, хоть он и пытается ее скрыть. Поднимаю голову. Он стоит, обе руки сжаты на рукояти меча, острие упирается в пол. Пламя на лезвие разгорается ярче, освещая его татуировки на руках, уходящие под рукава, закатанные до локтей.

Я тяну руку вперед и показываю большой палец вверх. Боже, как унизительно. Я быстро прихожу в себя, но уже ясно: он никогда не забудет этот момент.

Поднимаюсь, приглаживаю платье свободной рукой, подбираю кинжал с пола и снова бросаюсь в бой. Присоединяюсь к Уртуру, мы добиваем того, с кем он сражается в тенях, и снова расходимся, каждый к своему врагу. Из глубины зала, от котлов, доносится жар пламени — это меч Ашена. Я чувствую запах чернил и дыма и знаю, что с ним все хорошо.

Честно, надо было брать камеру GoPro, потому что я только что устроила крутой паркур: вскарабкалась по колоннам, прыгнула на спину гиене и всадила меч ей между позвонками — такое зрелище, Ашен потом ни за что не поверит. Я стою на туше и задумываюсь, сколько их еще?

Да пошло оно все, — думаю, убирая катану в ножны. Надо валить.

Я разворачиваюсь и бегу к дальней колонне, там, где мы бросили наши сумки. Почти не замедляясь, хватаю их, перекидываю через плечо и мчусь по центру зала. Ашен стоит на другом конце, у котлов, сражается, спиной ко мне. Кричать я не решаюсь. Поэтому делаю то, что могу.

Я бросаю кинжал.

Кайкен вонзается в череп гиене. Ашен поворачивается. Он встречает мой взгляд, и в ту же секунду все становится ясно.

Ашен вынимает кинжал и поворачивается, чтобы зажечь угли, ведущие нас обратно. Он уже ставит ногу в котел, когда я бросаюсь к нему. Впервые за триста лет — может, за всю жизнь — я позволяю себе почувствовать, как пламя прикасается ко мне. Беру протянутую руку, и мы поворачиваемся в одно движение, будто танцуем. Огонь вздымается вокруг. В голове нарастает давление. Я закрываю глаза.

Пламя опускается занавесом. Мы вываливаемся из котла, спрыгиваем с пьедестала и оборачиваемся, будто нас кто-то все еще преследует. Но слышится только наше дыхание и биение сердец.

Мы смотрим друг на друга. Ашен выпускает меч, берет мое лицо в ладони и целует, как будто это конец света. Его прикосновение жжет, как последняя надежда. В этом поцелуе столько же отчаяния, сколько в последнем вдохе.

Он отстраняется, глядя мне в глаза. Грудь тяжело поднимается после боя.

— Повторять такое больше не хочу, — говорит Ашен и кивает в сторону котла.

— Почему нет? Мне было весело.

Ашен прищуривается и ладонью стирает с моего лица пятно запекшейся крови.

— Я все еще не согласен с твоим представлением о веселье.

— Ты же Жнец. Тебе и не положено знать, что такое веселье, — говорю я, обнимая его и прижимаясь лицом к груди. Она мокрая от пота и горячая. Я улыбаюсь, представляя, как мое тело ощущается на фоне его жара — словно холодный пакет со льдом прямо из морозилки. — Что они вообще там делали? Ты сказал, их там быть не должно.

Я отпускаю его, он наклоняется и поднимает меч с пола. Лезвие испачкано черной кровью, и от него несет разложением.

— Да. Обычно они держатся недалеко от Дома Мушуссу. У этих существ слабость к душам вампиров, а в том районе их как раз много, — отвечает он и мельком смотрит на меня, направляясь к кирпичной колонне у стены.

— Под «слабость» ты имеешь в виду… типа, как деликатес? Не похоже, чтобы они бежали за обнимашками.

— Да, ни о каких обнимашках тут речи нет, — сухо отвечает Ашен, и по голосу слышно, насколько ему это противно.

Улыбка медленно расползается по моему лицу.

— Когда ты в последний раз произносил слово «обнимашки»?

Ашен замирает и поднимает взгляд к потолку, будто прокручивает в голове воспоминания, и старые, и новые.

— Никогда. Ужасное слово.

Моя улыбка становится еще шире.

— Но мы же обнимались прошлой ночью.

— Это были НЕ обнимашки, — резко бросает он, бросив на меня взгляд и наклонившись за тяжелой чугунной крышкой, валяющейся в пыли у колонны.

— Ну немного точно было.

— Нет. Я не обнимался и никогда обниматься не стану.

Я приоткрываю блокнот.

Заметка себе: демон ненавидит слово «обнимашки». Использовать чаще.

— Ну, я только что заставила тебя произнести это слово трижды за полминуты. Думаю, ты врешь. Уверена, ты на самом деле обожаешь обнимашки и говоришь это слово постоянно, просто когда меня рядом нет, — дразню я, глядя, как он поднимается по ступеням пьедестала, держа чугунный круг, как щит. Он закатывает глаза и бросает на меня грозный взгляд — в зрачках вспыхивает огонь, и это только делает мою улыбку шире.

Я наблюдаю, как он накрывает крышкой широкий зев котла, гася последние языки пламени.

— И что ты делаешь, страшный демон? — спрашиваю.

— Убеждаюсь, что за нами никто не последует из Царства Теней, — отвечает он, спускаясь с пьедестала медленно, тяжело, не отводя от меня глаз.

Я то смотрю на него, то на котел. Приподнимаю бровь:

— И все? Ты просто… накрываешь его крышкой — и этого достаточно?

— Да. В целом, да.

— Это так… жалко звучит.

Ашен останавливается прямо передо мной, не сводит взгляда.

— Немного, — отвечает он, снимая с моего плеча одну из сумок. Мне даже приходится усилием оторвать взгляд, чтобы отвернуться.

Мы поворачиваемся и направляемся в сторону коридора, ведущего к лестнице.

— Как бы там ни было, — говорит он, — я не хочу, чтобы тот, кто впустил этих тварей в Дом Урбигу, пошел за нами по проходу.

— Есть идеи, кто это мог быть? — спрашиваю я. — Не думаю, что Эмбер. Я ведь нужна ей живой, чтобы реализовать план. Может, Коул?

— Вряд ли. Как бы он меня не бесил, он слишком прямолинеен для таких подлостей, — говорит он. Я бросаю на него взгляд снизу вверх. Его глаза скользят по моей коже и снова встречаются с моими. Его челюсть напрягается. — Может быть кто угодно, Лу. Тот, кто мстит мне. Тот, кто просто хотел поиграть с тобой. Тот, кто знает, что задумала Эмбер, и решил забрать у нее самое сильное звено. Или тот, кто знает о тебе больше, чем ты себе представляешь.

Мы идем молча. В доме темно, и снаружи все еще ночь. Кажется, будто сам воздух становится плотнее, тяжелее, оседает на коже. Мысли расплываются, как туман, что окутывает этот дом. Я перебираю варианты. Кто? Почему? Что если другие знали обо мне больше, чем я думала? Что, если я все это время не была так надежно спрятана? Может, я просто начала выбираться из темноты, и мой свет, как всегда, делает невидимое явным.

Мы подходим к коридору, где находятся наши комнаты, и, не дожидаясь неловких пауз или ненужных вопросов, я беру Ашена за руку и затягиваю его в свою. Внутри все осталось таким же, как в прошлый раз: цветочное покрывало, орхидеи на подоконнике. Но ощущение совсем другое — будто с тех пор прошла целая вечность. Будто это была другая Лу.

И я впервые понимаю: жизнь можно измерять тысячелетиями, а можно — тяжестью всего нескольких дней. Порой даже одно короткое мгновение способно сдвинуть фундамент внутри тебя, перебросить через пропасть между тем, кем ты была, и кем становишься. Разрушить. И тут же начать собирать заново, уже другим существом.

Я ставлю сумку и меч у окна и подхожу к орхидеям. Беру белую звездочку ветряной орхидеи между пальцами, провожу большим по ее гладкому лепестку. Я улыбаюсь, представляя как Жнец расставляет цветы. Каратель, который заботится о редких растениях.

— Все в порядке, вампирша? — спрашивает он. Я оборачиваюсь через плечо и вижу, как он смотрит на меня из центра комнаты. Отпускаю цветок, поворачиваюсь к нему и киваю, сдержанно улыбаясь, но тревогу не удается скрыть.

— Все еще беспокоишься о том, что случилось сегодня? — говорит он и делает шаг ко мне. Потом еще один. Огонь в его глазах словно обжигает, и я понимаю: в этот раз я не смогу отвести взгляд. Только киваю, не отрываясь от него, пока он приближается.

Еще шаг. Его зрачки вспыхивают ярче. Одна рука скользит в мои волосы, другая ложится мне на бедро и тянет ближе. Я провожу пальцами по напряженным мышцам его рук, закрываю глаза. Желание разворачивается внутри, медленно, как змея под кожей, облизывающая горячим языком грудную клетку. Но кроме этого пламени, внутри живет и другое. Светлое, яркое. Голод, который не сводится ни к приливу крови, ни к желанию тела. Что-то большее. Что-то, чего я хочу только от Ашена. И все же, это слишком опасное чувство для души, которой не стоит связываться с Жнецом из Царства Теней.

Ашен касается моей шеи жарким поцелуем, как пламя. Кровь в венах отзывается на это прикосновение, словно спешит к нему. Сердце замирает на миг, а потом в груди разгорается все сильнее то самое чувство, тот шепот, что я все еще прячу внутри. Он, наверняка, чувствует этот хаос во мне — инстинктивную волну, что накрывает изнутри. Он проводит пальцами вдоль точки на пульсе и отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Кто бы это ни был, и с какой бы целью они это ни сделали, им придется пройти через меня. Я не подпущу их к тебе, Лу. Никому не позволю причинить тебе боль. Обещаю.

Я качаю головой.

— Ты не можешь давать такие обещания, — шепчу. — Ни один бессмертный не может хранить клятву навечно. Ты знаешь это. Обещания — для смертных. Они умирают вместе с тем, кто их дал.

Его ладонь медленно опускается по моей шее. Пальцы проходят по ключице, затем вдоль цепочки, золотые звенья чуть нагрелись от его прикосновения. Он кладет ладонь мне на грудь, где сердце все еще пытается пробиться сквозь ребра. Его глаза не отрываются от моих, и в темноте они становятся ярче.

— В этот раз все иначе, вампирша, — говорит Ашен. — Это обещание похоже на тебя. Его не измеришь временем, его не удержит ни один мир. Оно стихийно.

Поцелуй Ашена и его прикосновение сопровождают каждое слово в последних отголосках ночи. Но я знаю правду: по-настоящему бессмертные обещания — те, что даны жизнью или смертью — требуют расплаты. Кровью.