Тени школы Кейбл

Глава 11 Отэмн

Мне удалось последовать совету Нейтана отчасти благодаря тому, что я прогуливала школу. Конечно, полностью избегать принца мне не удавалось, я здоровалась с ним каждое утро во время классного часа и на уроках истории, а на английской литературе работала — молча! — рядом с ним. Правда, он не искал моего общества, и я уже начала предполагать, что изло­жила свою позицию четче, чем думала, когда он подвозил меня домой.

Утром в четверг я проснулась с мыслью о дополнительном уроке дизайна, а значит, о полном классе сплетничающих девочек. Шумиха вокруг принца еще не улеглась, и даже мне приходилось признать, что он проявлял невероятную терпеливость, учитывая тот факт, что его буквально преследовала половина учеников нашей школы. По сравнению с ними папарацци казались не такими уж навязчивыми.

На обеденный перерыв нас отпустили позже, и когда я вышла, то обнаружила, что почти все уже успели поесть. К счастью, с учетом того, что в школе теперь училось два вегана Сейдж, в кафетерии стали готовить веганские сэндвичи. Я схватила один, заплатила, положила его в рюкзак и начала пробираться дорогой позора к выходу. За одним из столов, где сидели футболисты и регбисты, я заметила принца, и, когда наши взгляды встретились, он поднял руку, словно приглашая меня присоединиться. Я быстро отвела взгляд и ускорила шаг.

Тэмми и остальные были на поле, нежились в лучах вновь появившегося солнца. Туда же направлялась и я. Мне было несложно проходить через толпы учеников — они всегда передо мной расступались, но теперь они отходили, спотыкаясь, и двигались так, будто не верили, что я действительна та, кем назвал меня принц.

— Урод! Эй, урод!

Крик звучал с другого конца двора. Я велела себе не останавливаться.

— Уро-од!

Я на секунду закрыла глаза.

Валери Дэнверс.

Я была удивлена, что она не пристала ко мне раньше, учитывая новые возможности, которые предоставляла информация о моем титуле.

— Эй, ничтожество! Ты ведь специально дала тому мужчине умереть, не так ли? Ты, по сути, его и убила! Так же, как последний хранитель убил Курта!

Иди, не останавливайся. Не обращай на нее внимания.

— Эй, герцогиня! Ты, похоже, слишком загордилась, чтобы разговаривать со мной. Герцогиня, а где твоя бабушка? Давай же, расскажи нам, где она.

Иди дальше. Ей в конце концов надоест, если ты будешь ее игно­рировать.

— Ну же, не будь занудой, я же просто спросила.

Я уже поднималась по ступенькам, шагая быстро, как только могла.

— Твоя бабушка мертва, да, урод? Они ее убили?

Я дышала очень быстро и почти срывалась на бег.

— Ее убили, потому что она такой же урод, как и ты?

Я провела языком по сухим и горячим губам.

— Чертова ведьма, так ей и надо!

Пусть болтают, — всегда говорила она. — Пусть болтают.

— Mortana!

Заклятие сорвалось с моих губ раньше, чем я смогла себя остановить, и следом полетел извивающийся шар расплавленной энергии, который формировался в моей потной, горячей ладони, вырываясь из пальцев, ища контакта с ее кожей. Сжимая ­пустой кулак, я почувствовала, как горячая кровь, будто напиток, потекла по моему горлу.

Но до ее груди заклятие так и не долетело. Из воздуха образовался щит, который закрыл Валери и ее друзей. По нему по­шли волны, когда моя магия столкнулась с ним. Проклятие сменило цвет с синего на черный и расплылось по щиту в поисках прорехи в защите. А потом со звуком разбившегося стекла оно развалилось и щит постепенно растаял.

Несколько человек ахнули, некоторые даже вскрикнули, и я знала, что по всему двору люди, пораженные, вскакивали на ноги. Слева от нас оцепенело замер бледный и вспотевший директор школы. С другой стороны помощники учителей[9] смотрели на Валери и ее друзей. Все стояли неподвижно — кроме принца, который опустил поднятую вверх руку со шрамами и сердито смотрел на меня. Я попробовала поднять на него взгляд. Я пыталась изобразить на лице что-то похожее на шок или раскаяние, но ничего не выходило. Когда я смотрела на Валери, между пальцев у меня начинали прыгать искры.

— Иди, — сухо бросил принц, будто я была прислугой.

Мой взгляд скользнул на него, потом снова на Валери. Я не двигалась.

— Это приказ, герцогиня.

Уважение титулов, верность Атенеа и строгое соблюдение международных договоров Терра.

Мои ноги начали двигаться. Я оторвала взгляд от Валери и опустила его в землю. Боковым зрением я видела, что Валери готова к атаке, ее кулаки были сжаты.

— Даже не думай приблизиться к ней хоть на шаг, Валери.

Я быстро взглянула на принца. Выражение его лица стало мягче. Я сфокусировалась на нем и шла все быстрее и быстрее, сдерживаясь, чтобы не побежать. Мне хотелось поскорее скрыться — я боялась того, что еще могу натворить в гневе. Я уже ­перепрыгивала через ступеньки, когда услышала за спиной шаги принца.

Она заслуживает смерти.

Я неровно дышала, гнев взорвался и стекал по ребрам. Если бы там не было его, воплощения власти Атенеа, я бы развернулась и прикончила ее.

Внезапно принц схватил меня за руку и повел по тропинке за здание школы. Он тащил меня за собой, пока не нашел уединенный уголок, где, не обращая никакого внимания на то, какой грязной была земля, толкнул меня на траву.

— Она того не стоит, — услышала я, когда он развернул меня спиной к стене и встал напротив, скрестив руки на груди и сжав губы.

Я заметила, как его глаза темнели от гнева, но это было ничто по сравнению с тем, что чувствовала я. Я никак не могла отдышаться, а искры все еще жгли мне ладонь. С моего языка готовы были сорваться несколько заклятий, которые как минимум упекли бы ее в больницу.

— Отэмн, ты себя не контролируешь, тебе нужно…

За углом послышались оживленные голоса, и он замолчал на половине фразы, подождал, пока они пройдут, и перешел на сейджеанский.

— Aclean. Успокойся. Сделай несколько глубоких вдохов.

Я закрыла глаза, заставляя воздух заполнить легкие, и ждала, пока гнев вытечет.

Я попыталась не думать о ней, попыталась не думать ни о чем, оцепенеть, но это было невозможно из-за шума его дыхания, которое было еще более хриплым и неровным, чем мое. Слушая его, я чувствовала, как ярость отступает и ее место занимает стыд. Стыд, а затем страх, когда я полностью осознала, что натворила.

Предыдущий хранитель был изгнан за то, что смертельно — случайно! — ранил ученика. Но я-то намеренно пыталась причинить вред человеку. За такое преступление Терра предусмат­ривали куда более строгое наказание. Смерть.

Я открыла глаза. Принц стоял все так же, но хладнокровие его испарилось.

— Ты что, с ума сошла?! — взорвался он после минутного молчания.

Он разжал руки и, разведя их в стороны, сделал шаг ко мне. Я прижалась к стене.

— Ты вообще понимаешь, что только что хотела сделать?

Каждый раз, когда я пыталась вдохнуть, мне не хватало воздуха, а когда я покачала головой, моя нижняя губа начала дрожать.

— Я не хотела, она спровоцировала меня…

— Как давно она над тобой издевается?

Правой рукой он ударил по кирпичной стене возле моей головы и наклонился совсем близко ко мне.

Я нервно взглянула на его растопыренные пальцы.

— Ч-что?

— Ты — герцогиня, тебя с детства учили не терять самообладания. Она, должно быть, уже давно испытывает твое терпение, раз ты сорвалась. Так сколько?

Я пожала плечами, глядя на его туфли, чтобы избежать огня, что горел в его глазах.

— Может, год.

— Со времени твоего приезда?! Почему же ты не пожаловалась? Я слышал, что она говорила. Это были не просто оскорбления, это был расизм!

— Да ничего страшного…

— Ничего?! — повторил он, поднял левую руку и практически соединил большой и указательный пальцы, оставив лишь минимальный зазор. — Отэмн, оставалось вот столько, и ты бы разорвала ее на куски! Еще чуть-чуть, и ты бы нарушила Терра! Я не буду сообщать об этом, но, если бы заклятие долетело до нее, спасти тебя не смог бы уже никто.

Я сморгнула слезы, чувствуя смесь облегчения и ужаса, потому что он говорил правду. Если Терра были нарушены, то прятаться было негде. И снисхождения в суде тоже ждать не приходилось, ведь только на этих договорах держался мир с людьми.

— Я знаю, — прошептала я. — Знаю.

Он закрыл глаза и, тяжело вздохнув, уперся второй рукой в стену с другой стороны моей головы.

— У тебя есть предсмертное желание? Судя по тому, что ты только что сделала, видимо, есть.

— Я… я…

Я не могла ни ответить, ни даже покачать головой. Вместо этого я перестала сдерживать слезы, которые потекли по щекам и закапали на землю, когда я опустила голову.

— Отэмн?

Мое прерывистое дыхание превратилось во всхлипывания, а всхлипывания — в рыдания. Теперь мне было не остановиться. Хоть это я понимала. Это был ненасытный зверь, чье прикосновение стало мягким и легким летом, когда появилась надежда. Но это был обман — мягкие, заманивающие движения. Он вернулся. И все же… Хотя я медленно затухала, сотворила его не я. Нет. Все было из-за него. Из-за принца.

— Отэмн Роуз? Скажи мне, что ты это не серьезно.

Теперь краткий момент лести в машине неделю назад вызывал во мне отвращение, ведь это он вытащил из меня все то, что, я понимала, лучше похоронить для моей же пользы и душевного равновесия.

— Пожалуйста.

Я ничего не могла сказать.

— Отэмн, предсмертное желание? Ты что, хочешь сказать, что думаешь покончить с собой? Mortalitas voltana? — Его лицо осунулось, а руки легли мне на плечи и легонько меня встряхнули.

Я приподняла плечи, хотела пожать ими, показаться беспечной, но не могла собраться с силами, чтобы сделать это, чтобы отрицать сказанное им.

— Нет? Значит, ты об этом думала?

Я коротко кивнула.

— Н-но почему? Из-за чего? Это из-за твоей бабушки?

Он потряс меня сильнее, а когда я не ответила, прижал меня к себе и крепко обнял. Я отстранилась, рыдая все сильнее, и, запинаясь о свои же ноги, попыталась отодвинуться от него как можно дальше.

— Отэмн? Почему? Расскажи мне!

Из-за тебя! — хотела закричать я и так бы и сделала, если бы это было полностью правдой. Но это было не так. Из-за всего.

— Э-Экстермино… Не смогла спасти того человека… В-Вале­ри… Твои идиотские приказы о моей бабушке! Я ненавижу эти приказы!

Заплаканными, непрерывно моргающими глазами я видела, что он в ужасе смотрит на то, как я отступила в сторону, призывая магию, которую еще будили во мне слова Валери, и взмыла в воздух.

Позволь мне снова онеметь, — подумала я. — Позволь максимально похоронить депрессию. Уж лучше похоронить, чем так.

Ветер бил меня по щекам — больно, уколами. Но за закрытыми глазами хлестал меня по щекам не ветер, а рука. Раз, еще раз. Да так сильно, чтобы остался след!

Перестань рыдать, дитя! Доброта даруется только сильным, ведь когда ты вырастешь, на твои плечи упадет целый мир. Ты моя наследница… Как ты смеешь? Как смеешь ты быть слабой? Как смеешь сбрасывать маску?