Теневая лампа. Книга четвертая

ГЛАВА 1. Дальнейшие шаги

Кит в растерянности смотрел на перегоревшую лей-лампу, все еще шипящую у его ног. Жар от металлического корпуса опалил сухую траву, и крошечные струйки белого дыма поднимались вверх, ударяя в ноздри резким металлическим запахом. Оба хитрых устройства просто не справились с гигантским потоком энергии, протекавшей вокруг огромного дерева перед ними, и сгорели, полыхнув напоследок синим светом.

Брат Лазарь склонился над рукой Мины, осматривая ожог.

— Ну вот, теперь мы точно знаем, что лей-линия проходит здесь, — сказал Кит, глядя на гигантский ствол тиса, твердый, как железо, и большой, как дом, растущий прямо посередине лей-линии. — Хорошо бы теперь понять, что делать с этим деревом.

— Видимо, придется задержаться, — сказала Вильгельмина, потряхивая рукой. Она кивнула на небо над поляной; там клубились облака довольно мрачного вида. — Темнеет. Что делать будем?

— Можем остаться здесь и разбить лагерь, — предложил Кит, — а утром поищем народ из Речного Города. — Он заметил, что идея не вызвала одобрения у Мины, и быстро добавил: — Или что-нибудь другое придумаем.

— У меня другая идея, — сказала Мина. — Хочу проверить, активна ли та лей-линия, по которой я тебя отправила, и если да, то лучше вернуться в Прагу.

— А как же Берли? Я думал, нам лучше держаться от него подальше.

— Вряд ли он еще там. Наверное, давно уехал.

— А если все еще ждет?

— Согласна, план рискованный. Но это лучше, чем стоять и пялиться на этого исполина, — она кивнула на дерево. — В любом случае, эта штука никуда не денется.

Брат Лазарь прохаживался вокруг дерева. Он посмотрел на молодежь и что-то сказал по-немецки. Кит, естественно, ничего не понял, но уловил волнение в тоне монаха. А тот снова отправился вокруг дерева.

— Чем это он занят? — спросил Кит, наблюдая, как монах отсчитывает шаги.

— Он говорит, что ты был прав — судя по размеру дерева и диаметру ствола, с тех пор как ты был здесь в последний раз, прошло по меньшей мере тысяча лет — плюс-минус два-три столетия. Боюсь, твои приятели из каменного века давно стали историей. — Она сочувственно похлопала Кита по плечу. — Ну, что поделать. — Она снова взглянула вверх. — На самом деле нет смысла оставаться здесь. Давайте вернемся в Прагу, и я обещаю вам хороший ужин — шницель и пиво, причем такое, какого вы еще не пробовали. Поспим на чистых простынях, а завтра решим, как действовать дальше.

— Ну и ладно. — Кит в последний раз оглядел поляну. Он наклонился и осторожно потрогал корпус лей-лампы. Убедившись, что он достаточно остыл, подобрал оба прибора с земли. — Нечего им здесь валяться, — проворчал он. — Никогда не знаешь, кто может о них споткнуться.

Кит снял рюкзак, убрал сломанные устройства, завернув их в свою меховую рубашку, добытую возле устья пещеры. Он сам выкроил ее и сшил грубой костяной иглой. Не бог весть какое сокровище; он бы давно выбросил ее, если бы не зеленая книга сэра Генри во внутреннем кармане. И так удивительно, что он не потерял дневник во всех передрягах, тем более он не собирался терять его теперь. Снова закинув рюкзак на плечи, он разгладил взятую напрокат рясу, одернул широкие рукава и сказал:

— Ладно. Давай посмотрим, сможем ли мы вернуться в Прагу до того, как пройдет еще тысяча лет. Ты уверена, что сможешь найти лей-линию?

Мина поглядела на белые известняковые утесы, едва видневшиеся за лесом на юге.

— Наверное, смогу, — она решительно тряхнула головой. — В любом случае, если мы отсюда не уберемся, рано или поздно нас съедят.

— Тогда пошли. — Кит повел маленький отряд к краю ущелья и длинной тропе, ведущей вниз. В сумерках они спустились в долину. Слева вздымалась в небо высокая скала, справа — непролазная чаща кустарника и вершины деревьев, растущих ниже по склону.

— Знаешь, мне никак не удавалось застать лей-линию активной, — сказал он Мине, когда они начали спускаться. — Я часто приходил сюда, но все без толку, а потом сдался. У меня же оставалась твоя лампа, и я решил, что если наткнусь когда-нибудь на другую лей-линию, лампа мне подскажет.

— Это она тебе подсказала насчет Колодца Душ?

— Нет, для меня это оказалось полной неожиданностью, — признался Кит. — Ну, никак я этого не ожидал. Скорее всего, дело в Костяном Доме. Знаешь, мне очень интересно, чем на самом деле занимался Эн-Ул.

— У тебя есть хоть какие-нибудь идеи на этот счет?

— Такое впечатление… Я же тебе говорил, что люди из племени почти не используют язык, они общаются иначе — передают друг другу впечатления и образы. Сначала надо представить, что ты имеешь в виду, и держать это в голове. Странно, конечно, но это работает. — Кит помолчал. — В общем, самое близкое к тому, что я смог понять: Эн-Ул каким-то образом видел во сне время.

— Постой, ты же говорил, что он вроде как сам создавал разные времена?

— Может, так, а может — нет. Древний видел, что принесет время, и каким-то образом взаимодействовал с тем, что видел. А тонкостей я не уловил. Знаю только, что это были такие особые сновидения, перемешанные со временем, творением и… я не знаю… существованием, что ли.

Кит остановился.

— Ты чего встал? — спросила Мина.

Кит протянул руку и указал на камень, выступающий из скалы.

— Посмотри, вон там я сидел, когда первый раз здесь оказался.

Мина кивнула.

— Да, я знаю это место. Я ведь здесь бывала. Только я всегда оказывалась дальше на тропе. Возможно, именно в этом все дело.

— Неважно, — сказал Кит. Он взглянул на небо и тени, сгущающиеся в ущелье. — В это время лей-линия должна быть активной, если она вообще собирается работать.

— Не надо так говорить, — упрекнула Вильгельмина, — а то сглазишь.

Брат Лазарь сказал что-то, Вильгельмина ответила. Монах шагнул вперед и протянул руку, широко расставив пальцы. Он сделал еще три шага, а затем повернулся и снова заговорил.

— Он говорит, что лей-линия сейчас активна — не в полную силу, но вполне достаточно, — объяснила она.

— Он что, на ощупь это определяет?

— Ты не забыл, что он годами оттачивал свое мастерство? Это опыт, мой дорогой. — Она остановилась рядом с монахом на тропе. — Ты же чувствуешь, когда вступаешь в контакт с лей-линией?

— Еще бы! Дурно становится, — ответил Кит. — Такое впечатление, что тебя укачивает, рвота, головокружение, дезориентация — ну, всякое такое. Конечно, чувствую.

— Да нет, это все последствия, дурачок. А вот перед самым прыжком ты разве ничего не чувствуешь?

— Да, есть немного, — признал Кит. — Такое покалывание… волосы дыбом встают на загривке. Не всегда, но довольно часто.

— У меня то же самое.

Они продолжили путь. Через мгновение Кит действительно почувствовал вокруг себя водоворот энергии; статическое электричество, казалось, танцевало по его коже, вызывая легкое покалывание. Брат Лазарь остановился и протянул руку Вильгельмине, а та потянулась к Киту.

— Идем?

Кит в последний раз огляделся вокруг, словно стараясь запомнить это место. Вильгельмина взяла его за руку и сказала: «Auf Schritt zählt sieben» и повторила специально для Кита: «На седьмом шагу. Готов?»

— Подожди, — сказал Кит. — Я не готов.

— В чем дело?

— Да я вот думаю: а вдруг мы ошибаемся насчет дерева и всего остального? Может, мое племя все еще здесь? — Он оглянулся на тропинку, словно надеясь увидеть кого-то из Речного Города. — Ну не могу я уйти, не убедившись, здесь они или нет.

— Но это же время, — с недоумением ответила Мина. — Лей-линия перестанет быть активной и…

Кит прервал ее.

— Ну и что? Завтра отправимся. Послушай, мы прошли весь этот путь, и мне важно выяснить...

Вильгельмина поняла, что Кит твердо решил стоять на своем, поэтому постаралась сдать позиции как можно более изящно. Она объяснила брату Лазарю желание Кита, а затем сказала:

— Ладно, в конце концов, почему бы и нет? Пойдем к твоим друзьям.

Кит поблагодарил обоих за понимание и пошел вперед.

Они двигались по тропе, стараясь притормаживать на каждом третьем или четвертом шаге, пока тропа не сделала поворот и не вышла за пределы зоны активности лей-линии. Как только они достигли дна долины, Кит повел их вдоль берега медленной реки.

— Речной Город стоит примерно в шести милях отсюда, — сказал он им. — В это время года они точно будут там. Если, конечно, они вообще не откочевали куда-то. Нас покормят, а вы на них посмотрите. Такого вы точно не видели. Это как... — Кит понял, что вряд ли сможет объяснить, что такое жизнь в каменном веке, у него просто слов не хватит. — В общем, сами увидите.

Брат Лазарь, внимательно прислушивавшийся к их разговору, быстро оглянулся и спросил что-то по-немецки. Мина тоже принялась озираться. Кит заметил тревожное выражение, появившееся у нее на лице.

— Что такое? — спросил он.

— Брат Лазарь спрашивает, насколько здесь безопасно?

Кит кривовато улыбнулся.

— Безопасно, как везде, — сказал он. — Держись меня, и с тобой все будет в порядке.

— Мы все-таки не очень-то готовы к первобытной жизни. Мы же, по сути, беззащитны.

— Это мы-то? — Кит рассмеялся. — Мы не беззащитны.

— Это почему?

Кит покачал головой.

— Ну, мы же нашли меня!

— Да, это серьезно. — Мина закатила глаза.

— Конечно, серьезно. — Кит закивал. — Ну, здесь есть медведи, львы и тому подобное, это правда. Но они, как правило, держатся подальше от людей, если им не угрожают. Бывает, правда, что они больны или голодны.

— То есть ты считаешь, что с нами все будет в порядке, пока мы не встретим больного или голодного льва? Ладно, Тарзан, спасибо. Ты меня успокоил.

— Можешь на меня рассчитывать, — рассмеялся Кит, и Вильгельмине пришло в голову, что она очень давно не слышала от него ничего подобного. У нее возникло ощущение, что Кит и правда в своей стихии в каменном веке. Она улыбнулась этой мысли. Кто бы мог подумать?

Однако разговор о львах и медведях немало омрачил настроение, и дальше они старались двигаться осторожно и тихо. Солнце давно опустилось за скалы наверху, погрузив ущелье в тень. Через некоторое время они остановились, напились из реки и немного передохнули. Тени сгустились, и вскоре прямо над головой в небе появились звезды. Где-то кричали какие-то звери, возвращаясь на верхние ветви деревьев; нижние заросли наполнились шорохом мелких существ, устраивающих гнезда на ночь. Кроме этих звуков был слышен плеск воды, скользящей по камням, выстилающим русло реки.

— Далеко еще? — спросила Мина. — Темно. Я едва вижу собственную руку. Может, стоит остановиться?

— Мы почти у цели, — заверил ее Кит. — Стойбище прямо за следующим поворотом.

Через несколько десятков шагов они достигли места, где река сделала широкий поворот, огибая небольшой полуостров. Кит прекрасно помнил его. Это и было стойбище, которое он окрестил Речным Городом. Он остановился, всматриваясь во мрак, пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки жилья. Принюхался, как делали его соплеменники, но учуял только речные запахи.

— Там довольно тихо, — прошептала Мина; она взглянула на брата Лазаря. Он пожал плечами. — По-моему, здесь никого нет.

— А ты бы их и не увидела, если бы они не захотели, — ответил Кит. — Сейчас посмотрим.

Он повел их к середине стойбища. Продравшись через кустарник и молодые березовые заросли, они вышли на дальний конец полуострова. Кит остановился.

— Вот здесь мы и жили летом, — сказал он, осматривая небольшую полянку. — Если бы племя никуда не делось, они были бы здесь.

Мина уловила уныние в его голосе.

— Мне жаль, Кит. — Она положила руку ему на плечо. — Но все-таки это было очень давно.

— Да, — вздохнул он. — Понимаешь, я надеялся найти хоть что-нибудь.

— Потом вернешься. Может, в следующий раз тебе больше повезет.

— Да, может быть…

— И что нам теперь делать?

— Заночуем здесь, — сказал он. — Лучшего места для лагеря все равно нет. Утром вернемся к лей-линии.

— И обратно в Прагу? Шницель и пиво?

— Да. И к волшебному штруделю Энгелберта.

Кит показал им, как члены клана строят хижины из согнутых веток, и в темноте изо всех сил старался воспроизвести это умение. Брат Лазарь нашел ежевику и собрал по паре горстей для каждого из них. Они провели спокойную ночь — правда, без еды и огня, и проснулись задолго до рассвета, чтобы успеть добраться до лей-линии.

Когда они подошли к тропе, ведущей вверх из ущелья, Кит остановился.

— Спасибо, что пошли со мной, — сказал он. — Вам обоим спасибо. Для меня это было важно.

— Да не за что нас благодарить, — возразила Вильгельмина и перевела слова Кита брату Лазарю. Монах решительно кивнул.

— Для вас это важно, — сказал он. — Это главное.

Когда солнце коснулось высокого края ущелья, окрашивая розовым белый известняк, Кит повернулся лицом к тропе.

— Ну и что будем делать?

— Вперед и вверх, — решительно ответила Мина, встав между ними и протянув руки. — Живее, господа. Нас ждет завтрак в «Гранд Империал», и не знаю, как вам, а мне бы прямо сейчас не помешала чашечка крепкого кофе.

ГЛАВА 2, в которой беспокойство сменяется действием

— Послушай, — Тони Кларк повысил голос, — моя дочь пропала три дня назад! Никаких следов! А ты был последним, кто ее видел…

— Не я, — меланхолично ответил Пятница. — Друзья видели ее.

— Верно, — признал Тони, стараясь сдержать гнев. — Действительно, друзья видели ее в кафе Red Rocks. Позже в тот же вечер мы с ней говорили по телефону, и она сказала, что была с тобой в пустыне.

— Была.

— Она рассказала мне, что случилось нечто необычное. — Тони наблюдал за долговязым уроженцем Аризоны, стараясь уловить хоть какие-то признаки эмоций или заинтересованности. — Она сказала, что прошла за тобой по Дороге Призраков, как она выразилась. Что вы посетили другой мир или, по крайней мере, другое место в этом мире.

— Ваша дочь много говорит.

— Да, бывает, когда волнуется. А она была сильно взволнована, я бы сказал, даже напугана, а вот это для нее совсем уж редкость. Она говорила, что ты показал ей нечто, выходящее за рамки обычного человеческого опыта, невозможное с научной точки зрения. Она просила меня приехать и помочь ей разобраться. — Сказать по правде, это было не совсем так. Он сам решил приехать в Седону, чтобы понять, о чем говорила Кассандра, но ведь он бы не собрался сюда тащиться, если бы не ее звонок. — Вот поэтому я здесь.

— Ты сказал, что пришел найти свою дочь.

Тони не обратил внимания на слова мужчины. Он старался сосредоточиться на главной задаче.

— Касс сказала мне, что открыла нечто невероятное, способное в корне изменить жизнь.

— Ничего такого она не делала.

Тони уставился на упрямого индейца. Пятница пытается его спровоцировать?

— Тогда что она имела в виду? Что такого случилось там, в пустыне, что заставило ее говорить о чем-то, настолько для нее новом, что она не может даже описать увиденное?

— Явапаи всегда знали о Дороге Призраков. Ваша дочь не открыла ничего нового.

— Ты прав. Кассандра нашла эту Призрачную дорогу и не могла понять, что она такое. Ничего подобного она раньше не видела. И что это было? Куда ты ее отвел?

— Я вообще никуда ее не водил, — возразил Пятница. — Это она увязалась за мной.

Тони постепенно начинал понимать этого парня. Неважно, что у него перо в длинной черной косе, неважно, что он носит вытертые джинсы и платок на шее, как ковбой с Юго-Запада, важно то, что этот коренной американец запросто может носить лабораторный халат педанта-буквалиста, вполне знакомого Тони по годам работы физиком-исследователем. Как и его академические коллеги, Пятница просто настаивал на точном значении слов, не прилагая ни малейших усилий, чтобы наладить общение с северянином.

— Хорошо. Ты прав. Она последовала за тобой, — согласился Тони. — Касс рассказала о месте под названием Тайный Каньон. Он есть на карте. И там есть Дорога Призраков?

— Да.

— Я хочу взглянуть на нее. Отвезешь меня туда?

— Нет.

— Почему нет?

— Это не для тебя.

— Да какая разница, для кого! Моя дочь пропала, и я хочу ее найти. Тайный каньон – хорошее место для начала поисков. — Он воззрился на равнодушного индейца взглядом отца, которому, как он считал, нельзя отказать. — И ты, мой друг, мне это покажешь.

Лицо Пятницы не изменилось. Казалось, оно вырезано из дуба.

— Нет.

— Хорошо, давай посмотрим на это с другой стороны, — предложил Тони, выбрав более спокойный тон. — Ты можешь показать мне именно то, что ты показывал Кассандре в последний день, когда ее видели в Седоне, или тебе придется показывать это полиции после того, как я расскажу, как ты взял Кассандру на прогулку по пустыне.

Это произвело впечатление. Тони увидел блеск беспокойства в прикрытых черных глазах.

— Да, — продолжил Тони, кивая. — Ты правильно понял. Я предлагаю тебе сделку. Либо ты возьмешь меня посмотреть Дорогу Призраков, либо я иду в полицию с этой информацией. До сих пор они старались быть полезными, но исчерпали свои возможности. Представь, как они возбудятся, когда я расскажу им о тебе и о том, что ты сделал с моей дочерью.

— Я ничего не делал с твоей дочерью.

Тони удалось зацепить индейца, он слышал это по голосу Пятницы. Он решил развить это маленькое преимущество.

— Тебе придется многое им объяснять. Наверное, ты сможешь это сделать. Но, уверяю тебя, их тоже заинтересует рассказ о Дороге Призраков, и они захотят узнать о ней побольше.

Пятница надолго задумался, а когда поднял голову, сказал:

— Я покажу тебе.

— Вот и отлично. — Настроение Тони поднялось после этой маленькой победы. — Не будем зря тратить время. Идем.

У Тони Кларка был арендованная машина. Они проехали через Седону, направляясь к месту раскопок. Археологические работы временно приостановили до окончания расследования исчезновения Касс. Примерно в пятидесяти ярдах от въезда на территорию Тони съехал с дороги.

— Дальше пешком пойдем, — сказал он. — А то полиция скажет, что мы им портим следы.

Пятница ничего не ответил. Вышел, хлопнул дверцей и пошел по шоссе.

Тони запер машину и поспешил за ушедшим вперед парнем.

— Рассказал бы ты немного об этой Дороге Призраков.

— Что ты хочешь знать?

— Ну, для начала — что это такое? Как оно работает?

— Не знаю.

— Послушай, мне показалось, мы договорились, ты хочешь помочь?

— Договорились. Я не знаю, как это работает. Я знаю только, что она есть, и что мой народ пользуется ей уже много сотен лет.

— Как пользуется? Для чего пользуется?

— Шаман идет по Дороге Призраков, чтобы пересечь Мост Койота.

Тони вздохнул. Да, тянуть из него информацию, все равно что рвать самому себе зуб. Но за этой мыслью последовала другая: он имел дело с описанием подлинного чуда, свойственного местной культуре. Естественно, они говорили об этом словами, которые что-то значили для Пятницы и его народа. Вероятно, другого словарного запаса или даже другого способа мышления у них не было. Пока то, что слышал Тони, совпадало с тем, что говорила Кассандра во время того ночного телефонного звонка, из-за которого он прилетел в Аризону.

Он забеспокоился, уже сойдя с трапа самолета: Касс не отвечала на звонки. Ее сотовый был выключен, в мотеле тоже никто не брал трубку. Он взял напрокат машину и поехал в Седону, ненадолго остановился в мотеле, приехал на место раскопок, убедился, что работы прекращены по каким-то местным политическим соображениям. Вернувшись в мотель, он связался с коллегами Касс, которые сказали ему, что видели его дочь в Ред-Роксе накануне вечером. С тех пор ее больше никто не видел.

Понадобилось несколько часов, чтобы выяснить: со стоянки пропал один из белых фургонов палеонтологов. Поскольку раскопки не велись, никто не заметил отсутствие машины. Но ее быстро нашли за кучей мешков с мусором; Машина стояла незапертой, ключи лежали под ковриком. Не нужно было быть талантливым следователем, чтобы сложить два и два: Касс рано утром уехала в фургоне, припарковала его в тени и отправилась исследовать Дорогу Призраков.

Он немедленно сообщил в полицию об исчезновении дочери и о том, что в разговоре она упоминала Тайный каньон. После некоторых бюрократических проволочек на следующий день каньон тщательно обыскали смотрители национального парка и два полицейских с собаками. Собаки взяли след от фургона, дошли до ущелья, где след пропал.

Двое мужчин прошли по обочине шоссе, пересекли заросший сорняками ров — за ним начиналась пустыня. Тони шел, прислушиваясь к хрусту гравия под ногами, и думал о словах Касс. Как она сказала? «Папа, мне кажется, я попала в другое измерение. Секунду назад я была в каньоне, а в следующую оказалась на аллювиальной равнине — ни каньона, ни кактусов, ничего — только линии, тянущиеся к горизонту во всех направлениях».

Он попросил рассказать поподробнее, и она сказала: «Эти линии, знаешь, выглядели так, будто кто-то лопатой снял верхний вулканический слой, но не как-нибудь, а по какой-то системе. Линии абсолютно прямые и тянутся на многие мили».

Описание напомнило ему древние изображения в пустыне Наска на юге Перу. Он покопался в справочниках и убедился, что тамошние следы, которые можно было заметить с земли, выглядели также, как описывала дочь.

Тони Кларк, отец, считал, что Касс пережила сильный шок, в результате которого ее рациональный взгляд на мир дал трещину. Дж. Энтони Кларк, ученый, выдвинул предположение, что она пережила опыт измененного сознания, вызванный, возможно, уникальными физическими свойствами Аризонской пустыни.

Он почитал о теллурических потоках, известных как вихри Седоны, и о том, что они могут вызывать необычные эффекты. Он бегло просмотрел отчеты об экспериментах, в которых добровольцы подвергались воздействию интенсивных магнитных полей, влиявших на состояние их сознания. Может быть, с Кассандрой случилось нечто подобное?

Конечно, психическое расстройство — это одно, а физическое исчезновение — совсем другое. Учёный, Дж. Энтони Кларк отказывался строить какие бы то ни было предположения до тех пор, пока не получит новых фактов. Именно для этого он разыскал Пятницу.

— Ладно, допустим, ты не знаешь, как работает Дорога Призраков, — признал Тони. — Но ты знаешь, как ей пользоваться. Куда она ведет? Поделись со мной всем, что ты знаешь.

Слабая улыбка тронула губы Пятницы.

— Ты такой же, как твоя дочь.

— Хорошо. Итак?

Пятница кратко поведал о том, как его соотечественники пользуются Дорогой Призраков. Тропы духов, как он назвал, активны только в определенное время, на восходе и на закате, и того, кто может по ним ходить, должен посвятить другой странник. Он упомянул, что с помощью этих троп можно попадать из одного места в другое, и что шаманы, ходящие по этим дорогам, стареют очень медленно, если вообще стареют. Умение передвигаться по тропам духов делает человека мудрым.

Тони понял, что ему преподают ускоренный курс межпространственных перемещений , и его быстрый тренированный ум установил связь между тем, что ему говорили, и наукой, которой он занимался всю жизнь.

За разговорами они быстро дошли до красноватых каменные утесов, выглядевших суровыми в ярком утреннем свете. Солнце еще не успело выглянуть из-за высоких скал на востоке, а они уже стояли перед входом в ущелье, известное как Тайный каньон.

Бросив последний взгляд на небо, Пятница сказал:

— Мы успели.

Тони огляделся. Крутые стены из темно-красного песчаника образовывали проход, дно которого было на удивление ровным и гладким. В ущелье было пока темно.

— И что дальше? — спросил он своего проводника.

— Надо идти.

— Веди. Я за тобой.

Пятница кивнул и направился вглубь каньона; Тони следовал за ним на шаг позади. Вскоре глаза привыкли к скудному освещению. В воздухе ощущался привкус камня, воды и почему-то озона, возможно, запах заносил сухой ветер пустыни, пролетающий над каньоном. Двое шли друг за другом, пока не достигли места, где тропа становилась прямой, как стрела. Пятница ускорил шаги.

Тони внимательно наблюдал за ним и старался как можно точнее подражать его действиям. Через мгновение он почувствовал легкое дуновение свежего ветерка и удивился, откуда бы ему взяться. Еще через несколько шагов потемнело. Взглянув вверх, он увидел, что над краем каньона сгустился туман непонятного происхождения. Еще пара шагов — и на лицо упали первые капли дождя.

Ветер посвежел, теперь он посвистывал среди скал, шевеля галькой на дне каньона.

— Держись рядом и иди точно по моим следам, — приказал Пятница.

— Это часть ритуала? — спросил Тони.

— Да.

Пятница и до этого шел быстро, а теперь почти бежал. Он не глядя протянул руку назад, Тони схватил ее и тут же чуть не упал под порывом сильного ветра. В тот же момент дно каньона резко просело, всего на пару десятков сантиметров, но вполне достаточно, чтобы сбить ученого с ног. Он потерял равновесие и упал бы, если бы Пятница не держал его крепко за руку.

Сознание помутилось. Клочья тумана скользнули по лицу Тони. Затем туман пропал, и ученый оказался среди пустыни. Сначала он подумал, что они вышли из каньона. Тони оглянулся, рассчитывая увидеть позади красные скалы. Их не было. То, что видели его глаза вместо них, заставило его разум замереть в растерянности.

Нигде не было видно ни скал Седоны, ни сагуаро, юкки или других кактусов. Вместо них о самого горизонта тянулась унылая пустыня, и только на самом ее краю едва виднелись холмы. Он стоял в неглубокой траншее, проложенной в рыхлой вулканической пемзе, покрывавшей равнину; траншея простиралась впереди и позади, прямая, как геодезическая линия, насколько он мог видеть.

Пятница остановился и отпустил руку Тони.

— Мы здесь.

— Где? — машинально спросил Тони, удивленно оглядываясь вокруг. Все было примерно так, как Кассандра описывала в разговоре по телефону. — Что это за место?

— Цегихи, — ответил Пятница. — Ты бы сказал: «Мир духов».

— Может, это и мир духов, но он сильно смахивает на Перу.

— Ты так говоришь.

Тони еще раз огляделся, чувствуя, как солнце припекает спину и голову.

— Значит, сюда ты привел Касс… — начал он, но сильный приступ тошноты заставил его замолчать.

— Так бывает, — равнодушно заметил Пятница.

Тони поднял голову и мрачно посмотрел на своего проводника.

— Мог бы предупредить, — сказал он, вытирая рот рукавом. Он глубоко вздохнул и приступ морской болезни медленно отступил. Он выпрямился.

— И что ты здесь делаешь?

Пятница ответил холодным взглядом, но промолчал.

— Хорошо. Спрошу по-другому: что делала Касс, попав сюда?

— Ничего, — ответил Пятница. — Она посмотрела на Цегихи, а потом я отвел ее домой.

— Все?

— Все. — Он перевел взгляд на далекие холмы, глубоко вздохнул, выдохнул и сказал: — А теперь я отведу тебя домой.

— Не так быстро, друг мой. Если Касс пришла сюда одна на следующий день, возможно, остались какие-то следы. Давай поищем.

Пятница не ответил. Тони повернулся и осмотрел равнину, на которой они стояли. Насколько хватало глаз, ни в одном направлении не он не заметил ни единого живого существа. Если бы здесь хоть что-то двигалось, оно бы сразу привлекло внимание. Допустим, Касс оказалась примерно на том же месте, что и они, и что она стала бы делать?

— Здесь есть другие тропы? — спросил Тони.

— Много.

— Ты знаешь, куда они ведут?

— Нет. Они ведут куда угодно. Только опасно отправляться неизвестно куда.

Тони обдумал это высказывание.

— Если бы она просто продолжала идти, она попала бы в какой-нибудь город или деревню?

Пятница коротко покачал головой.

— Тогда она скорее всего пыталась вернуться домой, — заключил Тони. — Я все-таки ее знаю. Именно так она и сделала бы. — Он еще раз поглядел на линии, словно нарисованные на равнине. — Так ты хочешь сказать, что все линии — это разные духовные тропы?

Пятница без всякого интереса посмотрел на равнину.

— Может быть. Некоторые.

— Она ведь тоже не знала, какие из них активны, а какие нет. Значит, она просто пошла по своим следам назад. Я прав?

Пятница ничего не сказал.

— Допустим, мое предположение верно. — Тони кивнул на тропу, по которой они пришли. — Эта тропа приведет нас обратно в Тайный Каньон?

— Нет.

Тони задумался. Он оглядел неглубокую траншею и задумчиво кивнул.

— Хорошо. А куда она ведет?

Его проводник некоторое время размышлял, а затем признался:

— Не знаю.

— Что ж, Пятница, друг мой, это надо выяснить.

ГЛАВА 3. Касс совершает прыжок

Усталая, с больными ногами, чувствуя себя старой пробитой шиной, Кассандра остановилась перед огромными коваными воротами, охранявшими вход в величественный дом в конце городской улицы. Здесь не было ни одного уличного фонаря, ближайшие дома стояли далеко, так что единственный свет — быстро гаснущий свет заката.

Указания Брендана были предельно точны; однако его описание Англии семнадцатого века оставляло желать лучшего. Правда, вряд ли что-нибудь из того, что он мог бы сказать Касс, приготовило бы ее к тому, что пришлось пережить за последние дни. А сколько их было? Два? Казалось, что прошла целая жизнь. Да и какие описания могли бы ей помочь?

Перед ней возвышался внушительный краснокирпичный особняк английского аристократа со множеством дымоходов, каждый из которых имел свой особый дизайн; дорогие окна с крошечными ромбовидными стеклами; богатая железная ограда, а за ней величественные платаны. Позади Касс пастух с длинным ивовым прутом вел четырех коров; на углу стоял какой-то мужчина, звонил в колокольчик и орал во всю глотку; женщины в длинных юбках с плетеными корзинами на головах весело болтали, проходя мимо.

В общем атмосфера совершенно сказочная. Если бы на пороге дома появился Уильям Шекспир и спросил, что ей здесь нужно, она не удивилась бы. Люди, которых она встречала на пути сюда, точно представлялись персонажами шекспировских пьес. А вот сами они прекрасно себя чувствовали в мире «Виндзорских насмешниц». И разговаривали все, как персонажи Шекспира — и об этом Брендан мог бы предупредить ее посерьезней: язык, если не следить за смыслом внимательнейшим образом, был почти непонятен. Так что самые простые разговоры Касс старалась свести к минимуму. «Это же английский, — уговаривала она сама себя, — но какой-то не такой, к которому мы привыкли».

Проблемы с языком вкупе с другими потрясениями и тревогами перемещения в Лондон 1660-х годов, довели Кассандру до изнеможения. Ей уже ничего не хотелось, только свернуться калачиком под теплым пледом, отдохнуть и собраться с силами. К сожалению, об этом приходилось только мечтать. Сейчас она стояла на пороге своего самого большого испытания.

Войдя в ворота, она пошла по извилистой дорожке к входной двери и остановилась, чтобы собраться с мыслями. Затаив дыхание, она положила руку на большой медный дверной молоток. «Ничего такого особенного», — пробормотала она и трижды уверенно постучала в дверь.

Пришлось ждать. Усталость, казалось, просачивалась из-под земли, пропитывая ее насквозь.

День начался задолго до восхода кратким наставлением по части лей-путешествий. Обучение проводил председатель Общества, Брендан Ханно — Главный наставник и проводник в этом дивном новом мире удивительных исследований.

— Вам следует помнить несколько основных общих правил, — говорил он ей в машине на пустынной сирийской дороге, ведущей к засушливым холмам к северу от Дамаска. — Чем ближе человек к началу лей-линии, тем он ближе по времени к тому моменту, когда она начинает действовать в ином мире. Это надо иметь в виду, но слишком доверять этому правилу не стоит. Слишком много исключений.

— Исключения — это понятно; где их нет? — Касс на ходу завтракала вкусной сладкой булочкой. — Но откуда вообще берутся лей-линии? Что их создает?

— Если бы мы знали, — невесело усмехнулся Брендан. — Тогда нам удалось бы завершить нашу миссию давным-давно. Возникновение лей-линий — одна из многих загадок нашей вселенной.

— Может, и ее удастся разгадать с вашей помощью, — предположила миссис Пилстик с заднего сиденья. — Еще рулет, дорогая? А то еще груши есть. Вкусные.

— Мы почти приехали, — объявил Брендан, притормаживая. — Остановимся на обочине, и я провожу вас к началу лей-линии. Надеюсь, поблизости никого не случится, но кто знает? Надо соблюдать осторожность.

Они достигли перекрестка, отмеченного старым каменным указателем. В нескольких сотнях метров к западу стояла небольшая ферма в окружении оливковых деревьев. Место выглядело пустынным. Брендан остановил машину, поставил на ручной тормоз и выключил двигатель; Касс вышла из машины в прохладное свежее утро. Небо на востоке светилось слабым розовым светом.

Миссис Пилстик открыла заднюю дверь и тоже вылезла.

— Я буду молиться за вашу безопасность, Кассандра, — сказала она. — Ну, ступайте с Богом.

Касс коротко обняла ее и пошла в ногу с Бренданом.

— Видите этот указатель? — спросил он, указывая на столб у дороги. — Это еще римляне ставили. Если приглядеться, то можно разобрать расстояние.

— До чего?

— До Рима, конечно, — весело ответил Брендан. — Вы же помните, все дороги ведут в Рим. Нужная нам лей-линия недалеко отсюда. — Он направился вверх по холму навстречу восходящему солнцу. — Я зову ее «Старой Надёжной».

— Она никогда не подводит? — Касс, одетая в прочные дорожные туфли, длинную крестьянскую юбку, блузку и шаль в синюю клетку, подумала, что отважная попытка миссис Пилстик угадать старую английскую моду, может оказаться и неудачной. Ей пришлось приподнять подол, пробираясь среди больших камней, усеивающих землю.

— Она стабильна, — ответил Брендан. — А стабильность — признак очень старой лей-линии. Если вам попадется лей-линия, отмеченная каким-нибудь древним образом: мегалитами, курганами, священными колодцами, церквями — можете быть уверены, что имеете дело с очень старой и стабильной лей-линией.

— Что вы имеете в виду под стабильностью? — спросила Касс.

— Только то, что она вряд ли заведет вас в кастрюлю с супом.

— То есть чем старше лей-линия, тем надежнее она приводит в один и тот же пункт назначения.

— Примерно так. Но бывают исключения.

Касс покачала головой.

— Ну как же без них?

Они шли по каменистой земле, среди зарослей чахлого кустарника, которые в Сирии считаются пышными пастбищами. Небо разгоралось, рассыпая красное золото рассвета вдоль восточного горизонта. Воздух был свеж и прохладен, но в нем уже содержался намек на дневную жару. Но к тому времени, напомнила себе Касс, она будет за тридевять земель.

— Расскажите еще что-нибудь о Лондоне семнадцатого века, — попросила она.

— Это конечный пункт вашего назначения, — Брендан стал серьезен. Его длинные ноги уверенно мерили землю. — Отсюда до него три прыжка, но если все пойдет по плану, вы сможете уложиться за день. Вы окажетесь между 1663 и 1665 годами, но, может быть, и 1667 год.

— Вы можете настолько точно рассчитывать прыжки?

Брендан рассмеялся, и его голос отчетливо разнесся в утреннем воздухе.

— Если бы! Разве это точность? — Он искоса взглянул на нее. — Надо же вас чем-то поразить! На самом деле у меня нет опыта. Все, что можно сказать, это то, что в это время в Лондоне уже есть дом сэра Генри Фейта. Козимо Ливингстон, кстати, тоже из Лондона. Сэр Генри и Козимо, члены Общества, за прошедшие годы не раз ходили туда и обратно, так что путь хорошо известен. — Он ободряюще улыбнулся. — Вы просто пройдете по их стопам.

Заметки, которые я вам дал, взяты из указаний, которые Козимо Ливингстон оставил в Обществе. Вы найдете Кларимонд-хаус — дом сэра Генри в Лондоне. Следуйте заметкам в точности, и вам не придется блуждать невесть где. — Он покосился на нее. — Я бы пошел с вами, но дела Общества не отпускают. Не волнуйтесь. Скоро вы сами будете преподавать лей-путешествия.

— Будем надеяться. — Рассеянно проговорила Касс, думая о своем. — Но каков же механизм перемещения? Что позволяет нам путешествовать?

— Вопрос на миллион долларов, — усмехнулся Брендан. — Коротко: мы до сих пор не знаем. Но есть гипотезы. Много гипотез.

— Например?

— Лучшая из нынешних идей заключается в том, что там, где два разных измерения многомерной вселенной соприкасаются друг с другом, образуется силовая линия, отображающаяся в ландшафте.

— Да, я знаю. Теллурические энергетические потоки.

— Ну вот, вы знаете о теллурической энергии — уже хорошо. Для нас, землян, лей-линия представляется в виде прямой линии, но есть основания считать, что на самом деле ничего прямого здесь нет. Если бы мы могли отобразить лей-поле в его реальном многомерном представлении, оно, скорее всего, выглядело бы совсем иначе. — Брендан взглянул на Касс. — Вам случалось наблюдать северное сияние?

— Только в кино, — сказала Касс.

— При северном сиянии мы видим огромные вихри высокоэнергетических частиц; их несет через верхние слои атмосферы солнечный ветер. Наблюдателям на земле они представляются огромной мерцающей завесой призрачного света, развевающейся на слабом ветерке. — Он взглянул на Касс и заключил: — Если бы мы могли увидеть лей-линию такой, какая она есть на самом деле во времени и пространстве, я думаю, она бы выглядела именно так.

— Я думаю, что именно это хаотичное движение делает их такими непредсказуемыми, — высказала предположение Касс. Брендан кивнул. — Но, — быстро возразила она, — путешественники не испытывают ничего подобного, когда совершают прыжок. По крайней мере, для меня это больше похоже на моргание: вот вы находитесь в одном месте, а в следующий момент вы уже где-то в другом месте, и промежуток между этими двумя местами ничем не заполнен. То есть такое впечатление, что вы вообще никуда не двигаетесь.

— Примерно так, — согласился Брендан. — Большинство людей, когда слышат о «квантовом скачке», представляют огромный прыжок, но на самом деле ничего подобного не происходит.

— Да, на самом деле все как раз наоборот, — кивнула Касс. — Электрон перескакивает с одного уровня на другой, то есть меняет орбиту, вращаясь вокруг ядра атома, он просто оказывается на другой орбите, не пересекая даже это малое пространство между ними.

— Вот, вот! В этой аналогии мы — электроны. Когда мы взаимодействуем с лей-линией, мы переходим из одной мерности в другую, не преодолевая расстояние между ними — хотя я подозреваю, что с точки зрения пространства-времени реально пройденное расстояние может быть огромным — протяженностью с галактику или даже вселенную. — Некоторое время он молчал, а потом рассмеялся. — А может, и нет. Возможно, мы этого так никогда и не узнаем. — Он показал на еще один каменный знак впереди. — Здесь начало лей-линии.

Касс посмотрела туда, куда он указывал, и увидела здоровенный обломок камня, похожий на обломок колонны, стоявший на сильно разрушенном основании. От камня тянулся неглубокий ров, всего лишь небольшое углубление в земле; если специально не искать, нипочем не заметишь. Еще один камень стоял метрах в ста поодаль, а за ним из земли выпирал гладкий круглый земляной холм, похожий на язык. Они остановились у столба и посмотрели вниз, вдоль прямой, как стрела, лей-линии. Касс встала на узкую тропинку и решительно кивнула.

— Вопросов нет? — спросил Брендан. Она покачала головой. — Тогда ступайте.

— Если все пойдет нормально, я вернусь раньше, чем вы об этом узнаете. — Касс сделала первый шаг по тропе. — А сейчас — до свидания.

— Храни вас Бог, Кассандра, — сказал Брендан ей в спину.

Она помахала рукой и подошла к исходной точке. Здесь она остановилась, готовясь к неприятному ощущению тошноты, ожидающему на другой стороне. Эта мимолетная тошнота была ничем по сравнению с психологическим шоком, вызванным скачком из 1930-х годов в 1660-е.

Последующее было подробно описано на двух рукописных карточках с простыми для понимания шагами. Они последовательно провели ее через два разных мира, из которых она почти ничего не запомнила — к самым окраинам той версии Лондона, которую Сэмюэл Пепис легко узнал бы, если бы в данный момент жил именно здесь

{Сэмюэл Пипс, Пепис (1633 — 1703) — английский чиновник морского ведомства, автор знаменитого дневника о повседневной жизни лондонцев периода Реставрации (здесь и далее примечания переводчика).}

Теперь, дрожа от усталости, физической и эмоциональной, Касс стояла перед дверью и ждала продолжения своих приключений. Она постучала еще раз и уже собиралась присесть на порог, потому что ноги не держали, когда за дверью услышала звук шагов. Послышался щелчок засова, и дверь открылась.

Перед ней стоял мужчина в долгополом сюртуке, в белой рубашке с мягким воротником, и белых чулках под короткими брюками до колен

— Что вам угодно? — сухо спросил он, без всякого выражения глядя на Касс.

— Добрый вечер, Вильерс, — сказала Касс, используя имя, которое назвал Брендан.

Слуга поднял лампу и поднес ее ближе к лицу посетительницы.

— Боюсь, я в невыгодном положении, мисс?..

— Меня зовут Кассандра Кларк, — ответила она. — Я проделала очень долгий путь, чтобы поговорить с сэром Генри Фейтом. Он дома?

Прежде чем ответить, камердинер внимательно осмотрел ее одежду, пришедшую за время путешествия в некоторый беспорядок.

— Его светлости нет дома, — ответил он наконец и собрался закрыть дверь. — Спокойной ночи.

— Вильерс? — раздался голос откуда-то изнутри. — Кто там пришел? Мне показалось, я слышала стук.

В глубине прихожей возникла некая фигура, и на этот раз перед Касс оказалась ослепительно красивая молодая женщина. Она была в длинном платье из блестящего синего атласа с кремовыми кружевами на шее, запястьях и подоле, ее длинные рыжие волосы рассыпались по стройным плечам. Незнакомка выглядела явно заинтересованной.

— Какая-то нищенка ищет сэра Генри, миледи, — сухо произнес слуга, все еще держа руку на двери. — Я сообщил ей, что его светлости нет дома. Она сейчас уходит.

Молодая женщина всмотрелась в Касс и сказала:

— Дяди действительно нет дома. Возможно, я смогу чем-то помочь? Тебе нужна еда? Или работа? — Она мило улыбнулась. — Простите мою прямоту. Я леди Фейт.

ГЛАВА 4, в которой речь идет о разумной благотворительности

Две молодые женщины смотрели друг на друга, и в глазах обоих читалась активная работа мысли: каждая увидела в другой нечто такое, что мог с первого взгляда определить лей-путешественник. Для леди Фейт дело было не в потертых туфлях и пыльной одежде молодой женщины, стоявшей на пороге, и не в ее любопытной манере говорить с той же неуклюжей интонацией, с какой говорили Кит и Вильгельмина, — это было скорее некое качество, отдававшее тайной. Казалось, что само совершённое перемещение как-то меняло ауру человека, и это могли ощутить другие путешественники.

Хейвен сразу поняла, что довольно неряшливое существо перед ней — ее коллега по прыжкам. Тем не менее, она пока не была готова оказать гостеприимство незнакомке.

— Прошу прощения за бестактность, но все же спрошу: откуда вы знаете моего дядю?

— Имя сэра Генри назвал мне мистер Брендан Ханно. Возможно, вы его знаете?

— Увы, я не имела чести быть представленной этому джентльмену, — ответила леди Фейт. — Я так понимаю, что мистер Ханно — друг сэра Генри?

— Насколько мне известно, они действительно хорошие друзья, — проговорила Касс, пытаясь приноровиться к более архаичному стилю речи. — Они оба являются членами Зететического общества. Я представляю это Общество, и у меня весьма важный вопрос.

— В самом деле? — Женщина еще раз оглядела Касс с ног до головы и что-то решила для себя. Во всяком случае она отстранила Вильерса и открыла дверь пошире. — Я Хейвен Фейт, племянница сэра Генри. Так сказать, хранительница дома в его отсутствие.

Касс едва держалась на ногах, и с последними словами Хейвен покачнулась, схватившись за дверь, чтобы не упасть.

— О, моя дорогая! — воскликнула Хейвен. — Я веду себя по-варварски. Я вижу, что вы долго пробыли в пути. Вы совершенно измотаны.

Касс кивнула.

— Вы очень любезны. Я действительно долго была в пути…

— Ну что же мы тогда стоим на пороге и болтаем, как торговки, — беспечно произнесла леди Фейт. — Входите и позвольте предложить вам помощь. — Повернувшись к Вильерсу, молча стоявшему рядом, она скомандовала: — К ужину накройте еще на одного человека, а сейчас принесите в библиотеку вино и сыр. — Забрав у Вильерса лампу, леди Фейт повернулась к своей гостье. — Прошу следовать за мной, Кассандра. Вам необходим отдых.

Леди Фейт провела Касс по коридору, погруженному в вечернюю тень, открыла дверь и пропустила Касс в комнату, уставленную книжными стеллажами от пола до потолка. Зажгла свечи на двух боковых столиках.

— Пожалуйста, садитесь, — сказала она, ставя лампу на большой стол неподалеку. Касс с благодарностью рухнула в большое кожаное кресло возле темного камина.

Леди Фейт проговорила с капризной ноткой в голосе:

— Здесь прохладно. Я вас оставлю на минуту и распоряжусь насчет камина.

Она исчезла, оставив Касс одну. Кресло оказалось удивительно удобным, оно словно приняло тело Касс в нежные объятия. Ничего удивительного, что она почти сразу уснула. Разбудила ее девочка-подросток с кастрюлей раскаленных углей. Она пришла разжечь камин. Касс задремала опять. На этот раз ее разбудили хозяйка и молодой человек.

— Не хотелось вас будить, — тихо сказал Хейвен, — но вам лучше выпить. Это восстановит ваши силы. Джайлз, ты как?

Молодой человек подошел к столику, на котором стоял серебряный поднос с графином и хрустальными бокалами. Он налил три бокала и предложил дамам.

— Представляю вам Джайлза Стэндфаста. — Леди Фейт церемонно кивнула.

Молодой человек низко поклонился.

— Джайлз, это Кассандра Кларк, знакомая сэра Генри. У них есть общий друг. — Обращаясь к Касс, она сказала: — Джайлз кучер и личный слуга сэра Генри.

— Да, миледи, — сказал Джайлз, кивнув. — Очень неприятное дело, вне всякого сомнения.

— Простите? — Касс решила, что начались языковые сложности. — Не уверена, что поняла вас.

— Она же не знает, Джайлз, — сказала Хейвен, касаясь руки кучера, как будто удерживая его от дальнейших слов.

Джайлз опустил голову.

— Прошу прощения, миледи. Я поспешил. Я думал… — Он замолчал.

Хейвен сказала:

— Вы не могли бы объяснить свой интерес к сэру Генри?

— Мы ждали, что ваш дядя и мистер Ливингстон примут участие в недавнем собрании Зететического общества. Они не явились, и мы не можем установить контакт с ними. Члены Общества обеспокоены, не случилось ли с ними что-то нехорошее.

— Да, вы правы. — Леди Фейт погрустнела, а в голосе появились мрачные ноты. Она сделала паузу, затем вздохнула и сказала: — Я бы хотела найти какой-нибудь более приемлемый способ сообщить вам новости… — Она поколебалась, но все же решилась: — Мне очень грустно сообщить, что сэр Генри мертв и Козимо тоже. Оба пали от рук гнусного злодея во время путешествия в Египет. — Она опустила голову. — Это ужасный конец двух поистине благородных людей.

Леди Фейт выглядела олицетворением печали, но Касс почему-то почувствовала, что молодая женщина, стоящая перед ней, не совсем откровенна, создавалось такое впечатление, будто она старательно играет роль из какой-то пьесы. «Как тебе не стыдно, Касс, — сказала она себе. — Веди себя прилично».

— Я сожалею о вашей утрате, — проговорила она.

Хейвен подняла бокал.

— Давайте выпьем за их память.

Касс отпила; вино было очень резким и кислым, но возбуждало. Все трое какое-то время молча отдавали дань памяти. Джайлз передал Касс тарелку с сыром. Еда и питье действительно привели ее в чувство, и в следующий миг она была уже готова к дальнейшему.

— Не могли бы вы рассказать подробнее о том, что произошло? Я уверена, что общество захочет узнать все, что я могу от вас услышать.

Леди Фейт приступила к объяснению того, что произошло в Египте, но делала это как-то очень поверхностно, не вдаваясь в подробности. Она рассказала, как вместе с Китом и Джайлзом они прошли по следам Козимо и сэра Генри до вади, нашли место гробницы Верховного Жреца Анена, как сражались с людьми Берли, но проиграли, как их заключили в тюрьму вместе с Козимо и сэром Генри, которые к тому времени уже были тяжело больны.

— Должно быть, в воздухе гробницы содержались зловонные миазмы, и оба они надышались этой гадостью. Мы бы тоже заразились, но мы пробыли там намного меньше, чем они, — заключила Хейвен. — Собственно, при кончине сэра Генри присутствовал Джайлз, он с радостью ответит на любые ваши вопросы касательно трагических обстоятельств. — Она наклонила голову набок. — Что еще вы хотите знать?

Касс подумала.

— Леди Фейт, вы упомянули молодого человека — правнука Козимо Ливингстона, Кита? Но вы не сказали, что с ним случилось. Возможно, Джайлз расскажет, что с ним сталось.

— Да, миледи, — ответил Джайлз после небольшого колебания. Он посмотрел на леди Фейт, словно спрашивая ее разрешения. Касс уверилась, что между ними что-то произошло. — Мы были все вместе, когда нас взяли в плен, — просто сказал он. — Мистер Кит и я сумели сбежать.

— Он сейчас с вами? — спросила Касс. — Я бы хотела повидаться с ним.

Джайлз снова взглянул на леди Фейт, та кивнула, разрешая ему говорить. Губы кучера искривила гримаса.

— Те, кто убил сэра Генри и Козимо, снова нашли нас. Была погоня. Лорд Берли был верхом, и у него был пистолет. — Он помахал перевязанной рукой. — Он меня ранил, а мистер Кит сумел сбежать.

— Там была суматоха, — вставила Хейвен, — и Кит потерялся. Никто так и не узнал, куда он делся — по крайней мере, в настоящее время мы этого не знаем.

Брендан и миссис Пилстик предупреждали Касс о темных силах и таинственном лорде Берли, но сейчас она впервые убедилась, что это были не досужие разговоры.

— Этот лорд Берли и его люди, те, что преследовали вас, — вы уверены, что это были те же самые люди, которые убили сэра Генри и Козимо?

— Да, миледи. — Джайлз резко кивнул; теперь он говорил довольно раздраженно. — Они скрываются, и нападают на каждого, кто встает у них на пути. Они не боятся ни человека, ни Бога, не останавливаются ни перед чем, чтобы творить злую волю. Они убили сэра Генри и Козимо совершенно сознательно, это не ошибка.

В комнате воцарилось молчание.

— И что же теперь будет? — машинально спросила Касс, сделав очередной глоток из бокала.

— Мы что-нибудь решим, — ответила Хейвен. Она опять склонила голову набок и откровенно разглядывала Касс. — Могу я спросить, как вы сюда попали? — Заметив, что Касс решает, как ответить, она добавила: — Это обычный вопрос. Как вы добирались до нашего дома?

— В основном, пешком, — неопределенно ответила Касс.

Хейвен фыркнула.

— И откуда же вы шли?

— Из Дамаска. В Дамаске штаб-квартира Общества.

Тонкая улыбка тронула уголки губ Хейвена.

— А как вы познакомились с лордом Берли?

Касс нахмурилась.

— Я совсем его не знаю. Имя услышала от вас только что.

— И долго вы шли?

Касс снова задумалась. Ее что, допрашивают?

— Послушайте, — сказала она наконец, — я думаю, мы все знаем, как я сюда попала. Я путешествовала по Дорогам Призраков, как их называют, то есть по энергетическим тропам, по лей-линиям. Так их называл Брендан.

Леди Фейт и Джайлз переглянулись, и Джайлз кивнул.

— Конечно, она прыгала, — твердо сказал он.

— Согласна, — кивнула Хейвен. Касс же она сказала: — Прошу прощения за мой прямой вопрос. Но вы вполне можете служить Черному Графу, и вас послали сюда, чтобы заманить нас в ловушку.

— А Черный Граф… это кто? — спросила Касс, отставляя бокал.

— Все тот же лорд Берли, — ответила Хейвен. — Он носит титул графа Сазерленда, и он беззастенчивый махинатор. Его жадность превосходит только его высокомерие, а последнее очень велико. И, как верно сказал Джайлз, он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего, даже если для этого придется убить любого, кого он посчитает соперником.

Касс задумалась.

— Да, учитывая, черезо что вам пришлось пройти, ваше недоверие понятно. Я бы рада успокоить вас, но… — она развела руками, — вам придется придумать, как мне доказать свою невиновность.

— Ваше поведение говорит само за себя, — с ноткой высокомерия произнесла леди Фейт. — Но я бы хотела больше узнать об Обществе, которое вы упомянули. Давайте начнем с этого. — Она взглянула на Джайлза, который все еще стоял у стола. — Садись, послушай. Возможно, нам здесь придется задержаться, а я не хочу, чтобы ты напрасно утомлялся.

— Да, миледи, — ответил кучер. Он сказал это с поклоном, и Касс подумала, что перед ней образец классового неравенства, свойственный этому времени. — Но я лучше постою, с вашего позволения.

— Нет уж, — быстро возразила Хейвен. Она похлопала по подушке кресла рядом с собой. — Мы с тобой партнеры, мы не должны допускать, чтобы различия в нашем положении мешали нашим делам. Ты был ранен, тебе нужно восстанавливаться. Никому никакой пользы, если ты не будешь так же здоров, как раньше. — Садись. Ничего не хочу слушать!

Джайлз неохотно кивнул и сел. Этот маленький инцидент убедил Касс, что леди Фейт — женщина, привыкшая поступать по-своему, и ее видимый демократизм — обычное притворство, простое подтверждение главенства. Дождавшись, когда Джайлз сядет, она повернулась к Касс.

— Так я вас слушаю. Вы хотели рассказать о вашем Обществе…

— Ну что же, можно и с этого начать. — Касс рассказала о встрече с миссис Пилстик и Бренданом в Дамаске, в штаб-квартире Зететического общества, упомянула библиотеку, содержащую старые книги и малоизвестные рукописи, рассказала и о других членах, с которыми встречалась, и в общих чертах объяснила работу общества, как она ее понимала.

Хейвен и Джайлз внимательно слушали, время от времени кивая и обмениваясь взглядами. Хотя, наверное, рассказ Касс мог бы быть более последовательным, во всяком случае, можно было обойтись без лишних деталей: описания двора в Дамаске; книги Фортингалла Шихаллиона «Карты фейри»; рынка и привычки миссис Пилстик добавлять в чай листья мяты.

В завершение Касс еще раз посетовала на отсутствие сэра Генри и Козимо. Именно для выяснения их судьбы ее и отправили в Англию.

— Полагаю, свою задачу я выполнила, — заключила она. — Узнала то, за чем пришла.

Леди Фейт о чем-то глубоко задумалась, а потом вдруг встала.

— Прошу прощения, — сказала она и отозвала Джайлза. Они отошли в угол комнаты и, повернувшись спиной к Касс, провели короткие переговоры, в финале которых Джайлз решительно кивнул.

Хейвен вернулась на свое место, разгладила ладонями платье и сказала:

— Мы вас выслушали и считаем и вас, и ваш рассказ заслуживающим доверия. То есть мы убедились, что вы — та, за кого себя выдаете, и зла нам не желаете. — Она улыбнулась. — Вы уж простите нас за осторожность — имея дело с Черным Графом, лучше переоценить опасность, чем недооценить.

— Понимаю, — кивнула Касс; она и не особенно беспокоилась по этому поводу, но все равно было приятно знать, что ее приняли.

— Теперь, когда ваша миссия выполнена, что вы намерены делать? — спросил Джайлз, обращаясь напрямую к Касс.

— Вернусь и передам остальным то, что услышала, — ответила она. — Уверена, они с нетерпением ждут новостей. Ну а дальше будут планировать свою деятельность исходя из моей информации.

— Ты мог бы пойти туда и сам все рассказать, — предложила Хейвен. — А можете и вы пойти с нами. — Леди Фейт взглянула на Джайлза и сказала: — Мы со Стэндфастом хотели вернуться в Прагу. Там проще всего взять след, если мы хотим продолжать поиски.

— Там Кита видели в последний раз, — пояснил Джайлз. — И там есть люди, которые, возможно, помогут его найти.

— Право, не знаю, — проговорила Касс, чувствуя, что ее внимание скользит по словам леди Фейт, не проникая вглубь. Она слишком устала и голодна, чтобы принимать какие-то решения вообще. — Наверное, найти Кита важно, но в Обществе ждут от меня известий.

—Тогда я предлагаю отложить обсуждение на утро, — начала Хейвен, — а сейчас ужин. Думаю, он уже готов. Потом вам надо отдохнуть, а потом вернемся к этим вопросам. — Она тепло улыбнулась. — Одобряете такой план действий?

— Очень одобряю, миледи, — ответила Касс. Она не была уверена, что обратилась к племяннице сэра Генри правильно, и в смущении закусила губу.

Однако Хейвен, не моргнув глазом, протянула Касс руку.

— Идемте, надо подобрать для вас более подходящую одежду. Примите ванну, по-моему, она вам необходима после столь долгого путешествия.

— Спасибо, — сказала Касс, опираясь на руку хозяйки и опять сомневаясь, не нарушает ли она тем самым каких-то здешних установлений. — Ванна — это прекрасно!

Хейвен вывела ее из комнаты.

— Лей-прыжок — это всегда приключение, вы не находите, дорогая?

— У меня мало опыта, — призналась Касс. — Я начала свое путешествие всего несколько дней назад, да и то случайно. А кажется, прошло уже много лет.

— Вот именно! Начинаешь прыгать, и время перестает идти обычным путем, — ответила Хейвен. — Все тут же начинает путаться, верно, Джайлз?

— Совершенно верно, миледи, — сказал он. Погасив свечи, он закрыл дверь в кабинет и последовал за женщинами в коридор, добавив про себя: — Это изрядно сбивает с толку.

ГЛАВА 5, в которой Кит возвращается на место преступления

На седьмом шаге земля ушла из-под ног Кита. Инстинктивно он попытался нащупать пальцами ног опору, и нащупал ее. В тот же момент сильный ветер поднял песок с тропы. Кит закрыл глаза, а когда снова открыл их, то обнаружил себя на дороге между двумя полями — той самой, обсаженной деревьями тропы, по которой Вильгельмина направила его в ночь побега от Берли.

— Мы вернулись, — сказал он, найдя глазами Мину и брата Лазаря. — Все в порядке?

— Лучше некуда, — проворчала Вильгельмина, вытряхивая листья из волос. Брат Лазарь, стоявший прямо за ней, отряхнул рясу, улыбнулся и сказал: «Es war Gut Sprung»

{Хороший получился прыжок (нем.)}

— Да уж! — согласилась Мина. Она огляделась. — Так. Река позади. Еще рано, можем поймать какого-нибудь фермера, едущего в город. — Она пошла по дороге, больше похожей на аллею. — Интересно, какой сегодня день?

— Да ладно — день, какой год?

— Знаешь, — ответила Мина, — когда я прыгаю на седьмом шаге от камня, обозначающего лей-линию Большой долины, я редко промахиваюсь больше чем на день-другой. Ты не поверишь, чего мне стоило научиться попадать так точно.

— А с другими местами у тебя так получается?

— М-м. — Она думала. — Примерно. — Повернулась к брату Лазару и что-то сказала по-немецки. Они переговорили, причем брат Лазарь иногда переходил на итальянский.

«Да, с этим придется что-то делать», — размышлял Кит, слушая их разговор, из которого он уловил лишь пару полузнакомых слов. — И что он сказал? — спросил он, когда Мина замолчала.

— Он говорит, что в самом общем смысле место прибытия можно рассчитать тем способом, о котором я сказала, но надо учитывать длину шага, относительную скорость и еще кое-какие параметры. Но не стоит путать технику прыжка с вероятностью самой лей-линии.

— Верно. — Кит задумчиво кивнул. — Правило — оно и есть правило, но никак не универсальный закон. Постараюсь иметь это в виду.

Забросив на плечи рюкзаки, трое путников пошли по тропе и вскоре вышли на дорогу. Невдалеке сквозь деревья серебрилась Молдау. Стоял погожий осенний день. По дороге ползла телега с сеном, как раз в сторону города.

— Вот и наша карета, — воскликнула Мина, направляясь к телеге, запряженной лошадьми. — По-моему, я этого фермера знаю, он нас довезет до моей входной двери.

— Ух ты, Мина, у тебя здесь все схвачено!

Вильгельмина поспешила к телеге, предоставив Киту и брату Лазарю догонять.

— Добрый день! — крикнула она еще издалека.

Возница притормозил.

— Нам повезло, — объяснила она подошедшим мужчинам. — Он в город едет. Эй, помогите даме влезть.

Итак, все трое устроились на соломе и теперь слушали мерный топот лошадей, а телега тем временем грохотала мимо недавно убранных полей с одной стороны и медленной рекой с другой. Двое пассажиров оживленно болтали с фермером по-немецки, так что Киту оставалось любоваться пейзажем. Что-то в воздухе, или в свете, или в самой атмосфере этого места повергло Кита в глубокую задумчивость, и вскоре он поймал себя на мысли, что уже некоторое время вспоминает подробности побега в ту ночь, когда был ранен Джайлз. Вот как раз на этой дороге, ну, или где-то рядом, и находилось место преступления. Они бежали, а Берли скакал на лошади, к тому же у него был пистолет. Они пытались оторваться, потом даже спешили графа, но Джайлз получил пулю в руку, позволив Киту скрыться в суматохе.

Впрочем, воспоминания занимали его недолго. Оказавшись в каменном веке, он испытал столько всяких опасностей, что Берли с его ужасными планами явно отступал на второй план. Но вот теперь, здесь, он не мог не думать о них. Приспешники графа могли таиться в любом темном переулке. И вообще, чего они от него хотели? Более того, с какой стати они старались его убить? Конечно, он им мешал, но вдруг за этим крылось что-то более серьезное?

Из-за этих мыслей Кит пребывал в меланхолии до самых городских ворот. Однако, как только телега их миновала, Кит стал думать об ужине, обещанном Миной. От мыслей о шницеле и кувшине пенистого пива у него потекли слюнки, и он начисто забыл и о Берли, и о его людях, и вообще о полуночных погонях.

Телега катила вверх по узкой улочке, ведущей от ворот к рыночной площади старого города. Там Вильгельмина велела вознице остановиться, подождала, пока они разберут рюкзаки и слезут, потом пригласила фермера, когда он закончит свои дела, в кофейню и пообещала бесплатно чашку горячего кофе и свежий штрудель. Фермер поблагодарил, тряхнул поводьями и уехал.

Идя через площадь к кофейне, Кит задал Мине вопрос:

— Как думаешь, сколько дней назад ты была здесь в последний раз? — Вспомнив их прошлый разговор, он добавил: — Или, может быть, мне лучше спросить, ты уже успела отправиться в Испанию?

Вильгельмина рассмеялась.

— В Праге такого пока не случалось. Но если попытаться угадать, я бы сказала, что с моего отъезда прошло дня два-три, не больше. В самом крайнем случае, четыре. — Она пожала плечами. — Скоро выясним.

Распахнув дверь кофейни, Мина почти вбежала внутрь. Кит и брат Лазарь вошли следом за ней и обнаружили зал, битком забитый посетителями, балующими себя утренним кофе; работники шустро сновали по залу, разнося кофейники и тарелки с выпечкой. Пахло свежеиспеченным хлебом, воздух гудел от разговоров. Здесь царило легкое настроение, и Кит снова подумал, как Вильгельмина с Энгелбертом смогли добиться такого успеха.

Мина с восторгом наблюдая за происходящим.

— Чувствуйте себя как дома, — бросила она через плечо, сняла рюкзак и направилась прямо в кухню. — Этцель! — позвала она. — Ich bin zurück, mein Schatz!

Из кухни выглянул здоровяк-пекарь. Из-под мягкой зеленой шляпы выбивались светлые кудри, а круглое лицо раскраснелось от жара духовки.

— О, голубушка! — воскликнул он, широко разведя руки. Мина целиком потонула в его медвежьих объятиях, ее подняли с пола и утащили на кухню.

«Думаю, он рад ее видеть», — размышлял Кит. Они с братом Лазарем обменялись понимающими взглядами и осмотрелись. Их прибытие не осталось незамеченным, кое-кто благожелательно поулыбался им, некоторые кивнули. Кит решил было удивиться, но потом вспомнил, что глазам посетителей предстали два незнакомых священника в рясах и с рюкзаками. Кит пихнул локтем брата Лазаря, и тот поднял руку в общем благословении. Посетители тут же вернулись к разговорам и кофе.

Появилась Мина, таща Этцеля на буксире.

— Энгелберт, это мой друг Джамбаттиста Беккариа.

Этцель сдернул с головы бесформенную шляпу и поклонился священнику; брат Лазарь ответил поклоном и пожал пекарю руку.

Повернувшись к Киту, она сказала:

— Кит, я уверена, ты помнишь Энгелберта.

— Конечно! — Кит, в свою очередь, протянул руку. — День добрый, Энгелберт. Рад встретить вас снова.

— Здравствуйте, герр Ливингстон! И я весьма рад! — Он нежно похлопал Кита по плечу. Руки у пекаря были испачканы мукой и ладонь оставила большой отпечаток на черной рясе Кита.

— Так, — сказала Мина, входя в роль хозяйки заведения, — можете занять свободную комнату наверху. Кровати там хорошие, есть шкаф для всякой мелочи. Я прикажу служанке принести еще одеял, — она повторила то же самое для брата Лазаря. — Поднимайтесь и располагайтесь. Вам принесут воды умыться и привести себя в порядок, а вечером приглашаю нас всех на ужин. Отпразднуем наше благополучное возвращение. — Она заметила кислое выражение на лице Кита и поинтересовалась: — Что-то не так?

— Ну, одежда… — начал он. — Может быть, у тебя найдется что-то менее религиозное?

— Тебе так быстро надоело быть священником?

— Ну, мне все равно, что, — просительно произнес Кит. — Годится что угодно.

— Ладно, пошлю кого-нибудь, пусть подыщут что-нибудь подходящее. — Взяв Энгелберта за руку, она увела его, плавно перейдя на немецкий: — Пойдем, Этцель. Расскажешь, что тут без меня было. Мне же надо знать…

— Спасибо, я твой должник, — сказал Кит, но пара уже исчезла в кухне. — Ладно. Увидимся позже, Энгелберт, — проворчал он.

Он оглядел зал и довольных клиентов. Ноздри щекотал запах свежей выпечки.

— Пойдем, брат Лазарь, — вздохнул он, махнув рукой в сторону лестницы. — Конечно, это не «Ритц», но еда хорошая, и нам обещали настоящую перину.

ГЛАВА 6, в которой обеты легко даются и так же легко нарушаются

На следующее утро Кит проснулся и поклялся, что никогда больше не будет есть, но его искренняя решимость продлилась до тех пор, пока он — умытый и одетый в новые мешковатые брюки и тонкую льняную рубашку, — не забрел на кухню к Этцелю как раз в тот момент, когда пекарь доставал из духовки новую партию медово-ореховых пирожных. Божественный аромат не просто поколебал его решимость, Кит сдался без боя, подвинул стул к рабочему столу, а большой пекарь, сразу заулыбавшись, положил перед ним на чистую тарелку свежую горячую булочку.

— Этцель, ты гений, — восторгался Кит. Говорил он невнятно, поскольку рот был занят очень вкусным лакомством. — Настоящий художник!

Этцель при звуках чужого языка изобразил непонимание.

— Да! Зер гут! — ответил Кит, практически исчерпав свой небольшой запас немецкого. Пекарь вернулся к духовке, что-то напевая под нос.

Накануне вечером Кита потряс шницель, поданный в лучшем ресторане города. Вильгельмина договорилась со своим деловым партнером, герром Якубом Арностови, отвезти их к «Святому Хуберту», в самый модный ресторан Праги — проницательный деловой человек был только рад выполнить ее просьбу. Там, в отважной попытке сравниться с опытным Энгелбертом, Кит превзошел самого себя, сражаясь с куском телятины, не умещавшимся на тарелке. При этом он не забывал огромную кружку прекрасного пива. Здесь и коренилась его утренняя решимость поститься в ближайшую неделю.

Пока Кит допивал кофе, в комнату влетела Вильгельмина.

— Добрый день, — сказала она, остановившись и критически оглядывая своего бывшего бойфренда. — Ну что, ожил?

— Привет, — ответил Кит. — Сейчас рано или поздно?

— Да какая разница! — отмахнулась Мина. — Как тебе выпечка?

— Замечательно! Твой Этцель — просто ангел в зеленой шляпе. — Кит допил кофе. — Кроме меня никто не пострадал? Я не видел брата Лазаря — он здесь?

— Был и ушел, — ответила Мина, перемешивая кофе в маленьком кофейнике, прежде чем разлить через ситечко по фирменным чашкам Grand Imperial. Она принюхалась, совсем как недавние соплеменники Кита, отпила маленький глоток и покатала его на языке, как делают сомелье, открывая новую бутылку вина. — Он сказал, что у него дела.

— Да какие дела могут быть так далеко от дома? — Кит не удержался и потянулся за второй булочкой. Он и в самом деле плохо представлял, какие дела бывают у священников. — Ты давно его знаешь?

— Достаточно давно, чтобы доверить ему свою жизнь. Не волнуйся, он вернется, когда закончит, что бы он ни делал.

Однако брат Лазарь отсутствовал целых три дня, а наутро четвертого вернулся в таком виде, что Кит с трудом узнал в нем добродушного монаха. Никакой сутаны на нем не было и в помине; он был одет в отлично скроенный черный костюм, черную рубашку и белый воротничок, положенный пастору. На смену прочным сандалиям пришли начищенные черные ботинки. Волосы подстрижены очень коротко, борода выглядит стильно, а старые очки в стальной оправе сменили новые того же дизайна, только оправа золотая. В ансамбль входила изящная кожаная сумка на тонком ремешке и трость из черного дерева с серебряным набалдашником.

— Buongiorno! Buongiorno, everyone!

{Доброе утро! Доброе утро всем! (итал.)}

Кит в ожидании Мины, отошедшей по делам, бездельничал за второй чашкой кофе. Никаких дел у него не было, хотелось просто потрепаться с хозяйкой заведения и заодно подумать, что делать с пропавшим монахом. Услышав знакомый голос, он поднял глаза и тут же их выпучил.

— Что за?.. Брат Лазарь? — Он резко встал, едва не опрокинув стул.

Пастор направился прямо к его столу.

— Ну вот. Все поручения выполнил, — объявил брат Лазарь ошеломленному Киту, — и вернулся в новом облике.

В это время из кухни появилась Мина, заметила монаха и подбежала к нему.

— Я уже начала волноваться… — Она внезапно остановилась, только теперь обратив внимание на его новую внешность. — Что, черт возьми, вы задумали?

— Ах, синьора Мина. — Он поклонился, поцеловал ей руку, и больше уже не отпускал. — Я чудесно провел время. Был в Риме и посещал языковую школу.

— Заодно и английский выучил, как я вижу.

— Certamente

{Конечно (итал.)}

— Легко поверить. — Мина покачала головой. — А еще вы были у портного.

— Ну, я решил дать себе небольшую поблажку. — Он приосанился и медленно повернулся кругом. — И как вам?

— Отлично! — Мина не скрывала одобрения. — Очень здорово выглядите!

— Вот и хорошо.

— И что, все это за три дня? — Кит потряс головой. — Феноменально!

— Нет-нет, мистер Кит, — сказал пастор, помахав у него перед носом пальцем. — Это у вас тут прошло три дня, а моя поездка заняла четыре года.

«Черт бы побрал все эти парадоксы! — Кит едва не плюнул на пол. — Говорила же Мина, что все зависит от настройки. Лей-путешественник вполне может вернуться через пару дней после отбытия, независимо от того, сколько он пробыл в другой реальности. Где она этому научилась? Разве что в Сотисе?»

— Если мы собираемся работать вместе, — продолжил пастор, — то лучше все же говорить на одном языке. Так что вполне логично было выучить современный вам английский. У нас впереди много дел.

— Вы голодны? — спросила Мина.

— Еще как!

— Садитесь. Сейчас я попрошу принести еды, и вы все нам расскажете. — Она поспешила на кухню.

— Восхитительная леди, не правда ли? — сказал брат Лазарь, глядя в сторону кухни.

— Да вы и сами не промах, — покачал головой Кит. Он сел на место. — Даже не верится, что я говорю с тем же человеком, с которым познакомился в аббатстве. Признаюсь, я вас недооценивал, брат Лазарь.

— Пожалуйста, зовите меня Джанни, — ответил пастор. — Отныне только Джанни.

— Новая одежда, новый язык, новое имя, — заметил Кит. — В этом есть смысл.

Вскоре вернулась Вильгельмина, за ней следовала служанка в зеленом платье с подносом: кофе, тарелка маленьких бутербродов с колбасой и сыром.

— Вот, пока это, — сказала она, садясь за стол. — Хочу предлагать посетителям закуски во второй половине дня. Попробуйте и скажите, что думаете. — Она отпустила официантку. — А теперь, брат Лазарь, я хочу послушать о ваших приключениях в Риме.

— Теперь он просит звать его Джанни, — сказал ей Кит.

— С чего бы это?

— Пожалуйста, моей матери очень нравилось это имя, — объяснил монах с улыбкой. — Меня и друзья так звали, когда я был мальчишкой.

— Джанни, да, хорошо, — согласилась Мина. — Мне тоже нравится, но к чему все эти перемены? Почему именно сейчас?

Монах отмахнулся.

— Ах, оставьте! Брат Лазарь состарился. Свою задачу он выполнил, пусть отправляется на заслуженный отдых. — Джанни помолчал. — Вы оба, дорогие мои, пробудили во мне жажду приключений. Я вспомнил о своем призвании.

— По-моему, вы были священником… — Кит не понял, как им с Миной удалось повлиять на брата Лазаря.

— Я был священником и останусь священником — это мое предназначение. А мое призвание — исследовать то, что некоторые называют скрытыми механизмами Вселенной. Я верю, что так и было предначертано Богом. Я сидел у себя на вершине горы и, надо сказать, вовсе не напрасно, но за это время в мире многое изменилось. Я словно бы спал, но теперь проснулся — и, по-моему, для этого самое время.

— Джанни, старина, вы потрясающий чувак, — искренне воскликнул Кит.

— Нет, друг мой, — возразил священник, внезапно посерьезнев, — я всего лишь тот, кому многое дано. Видите ли, предстоит важная работа, и ничто не должно нам мешать. Мы должны во что бы то ни стало вернуться к Колодцу Душ. Я пока не знаю, почему это так важно именно сейчас, но чувствую, что это самая главная задача.

— Точно! — Кит пристукнул рукой по столу. — Вот и давайте этим займемся. Для начала нужно найти дорогу в Костяной Дом.

— Легче сказать, чем сделать, — заметила Мина. — Если ты помнишь, на том месте растет не маленький тис. А с ним что прикажешь делать?

— Была бы воля, синьорина, а способ найдется, это я знаю. — Джанни приподнял чашку с кофе. — Будьте здоровы, друзья, давно я не чувствовал в себе такого подъема.

— Подождите, вот увидите Колодец Душ, — сказал ему Кит, — тогда будет настоящий подъем.

— Хорошо, — нетерпеливо кивнула Вильгельмина, — но я хотела бы понять, как нам все это сделать.

— По-моему, для начала хорошо бы попасть в то время, когда мое племя строило Костяной Дом, а никакого тиса еще не было. Это же, наверное, не очень сложно, — предположил Кит. — Та лей-линия, что ведет в ущелье… с ней что-то не так.

— У меня с ней никогда проблем не возникало, — заметила Мина.

— Это у тебя. А вот я вообще не мог заставить ее работать. За все время, пока я там был, ни малейшего признака активности. — Он задумчиво отхлебнул кофе. — Я запросто попал в долину, а вернуться никак не получалось. Пока я не нашел эту силовую линию внутри пещеры, я практически застрял в каменном веке.

— Друзья мои! — воскликнул Джанни. — Помнится, я же фотографировал там, в пещере? — Он открыл клапан на боку своей сумки, достал самый обычный пакет, из которого извлек несколько глянцевых черно-белых фотографий. — В Риме я проявил пленку. — Он начал раскладывать фотографии на столе. — Это то, что я наснимал. Достаточно четкие фотографии.

— Потрясающе! Сработало! — Кит склонился над снимками. Символы на стене в черно-белом изображении смотрелись даже ярче, чем в цвете. — Фантастика! Все отлично видно.

— Вот и хорошо. Подожди. — Вильгельмина поспешно вышла из комнаты и очень скоро вернулась с плоским, завернутым в льняную ткань свертком, перевязанным алой лентой. — Давайте сравним, а? — Она передала сверток Джанни и сказала: — У вас лучше получится.

Монах развернул сверток, а затем осторожно, сгиб за сгибом, расправил пергамент, ставший от времени почти прозрачным. Всю поверхность покрывала россыпь ярко-синих пиктограмм — закорючек, линий, спиралей и точек — каждая размером с перепелиное яйцо или грецкий орех.

— Madre di Dio! — воскликнул Джанни, вскакивая. Наклонившись вперед, он впился глазами в часть Карты на Коже. Схватил фотографию, сверил с оригиналом, отбросил фото, быстро взял еще одну, а затем еще, сверяя каждую с пергаментом. На четвертой фотографии он замер.

— Voilà!

Кит и Мина наклонились над столом.

— Здорово! — промолвил Кит севшим голосом. — Одно и то же! Символы одинаковые!

Действительно, символы на стенах пещеры не просто повторяли изображения на пергаменте, они были в точности одного размера с ними. Совпадение было полным и несомненным.

— Ну что же, — заключила Вильгельмина, — теперь мы знаем: тот, кто сделал эти рисунки в пещере, видел оригинал и скопировал все точно.

— Но ведь есть и другая возможность, — предположил Джанни. — Я вполне допускаю, что рисунки в пещере сделаны хозяином Карты.

— Вы имеете в виду Артура Флиндерса-Питри? — Кит переводил взгляд с фотографий на пергамент и обратно. — Думаете, он там был?

— А какие еще могут быть объяснения?

— У меня идея, — сказал Кит. — Надо сверить эти рисунки с теми, что в зеленой книге сэра Генри. Она в сундуке, я сейчас схожу.

Он взбежал вверх по лестнице и через несколько минут вернулся с маленькой рукописной книгой в зеленом кожаном переплете. Тонкий томик содержал различные заметки и размышления сэра Генри Фейта, о природе и значении силовых путешествий. Большую часть написанного Кит так и н понял, но на полях и на нескольких страницах сэр Генри рисовал символы, не имевшие для Кита никакого смысла до тех пор, пока он не увидел фрагмент Карты на Коже.

Он быстро пролистал книгу, нашел нужную страницу и положил дневник на стол, чтобы все могли посмотреть. Крошечный рисунок на полях очень напоминал один из символов на фотографиях.

— Почти, но не совсем, — сказал Кит.

Они просмотрели еще несколько страниц, но больше совпадений среди разрозненных заметок сэра Генри не оказалось.

— Может быть, рисунки в дневнике относятся к другой части карты? — предположила Вильгельмина. — Той, которой у нас еще нет?

— А может быть, речь совсем о другом, — задумчиво произнес Джанни. — Тут есть с чем поработать.

— Ладно. Кто бы не нарисовал символы на стене пещеры, либо это сам Флиндерс-Питри, либо человек, хорошо знакомый с картой, — заявила Мина. — Готова поставить про заклад свою кофейню, этот человек побывал в той долине и жил среди этих людей.

— Предлагаю провести эксперимент, — сказал Джанни. — Насколько это возможно, воссоздаем условия того первого лей-путешествия — проходим ваш маршрут шаг за шагом максимально точно. Возможно, так мы поймем, что случилось в тот первый раз.

— А ну как все пойдет, как в первый раз и мы не сможем вернуться? — высказал опасение Кит.

— Тогда воспользуемся силовой линией в пещере, — ответила Мина. — Той, которая ведет в Испанию. — Она положила руки на стол. — Как бы оно не сложилось, в аббатство мы сможем вернуться. Или ты сомневаешься?

Киту на решение не потребовалось много времени.

— Хороший план, — согласился он. — Когда начинаем?

Они начали обсуждать, как подготовиться к возвращению в каменный век: что взять с собой и чего ожидать, когда они окажутся там. Кит подробнейшим образом описал жизнь племени Речного Города, и продолжал бы говорить дальше, но заметил, что Вильгельмина его не слушает.

— Я слишком много болтаю? — смущенно спросил он.

— Да? Извини, что ты говоришь?

— Да я смотрю, ты где-то далеко сейчас. В чем дело?

— Да так, пустяки. Я только что вспомнила, что у нас больше нет наших ламп. А без них отправляться в такой путь…

— Подумаешь, проблема! — уверенно заявил Кит, но тут же опасливо взглянул на Джанни. — Ну, я имею в виду, что мы же знаем расположение соответствующих силовых линий. Так что все должно быть в порядке.

— Еще бы! — Она одарила его саркастической улыбкой. — Как в прошлый раз, например?

— Да ладно, все будет нормально, — уже не так уверенно настаивал Кит. — И еще, слушай, а почему ты вообще называешь их теневыми лампами?

— Из-за тени, разумеется.

— Подожди, что-то я не улавливаю… Какая еще тень?

— В новой модели лей-лампы, которой я пользовалась, есть несколько существенных улучшений по сравнению с твоей, и кое-какие отличия, — объяснила Мина. — Во-первых, при обнаружении активной лей-линии вокруг немного темнеет. А перед самым прыжком становится еще темнее — словно солнце зашло за тучу или ты сам зашел в тень. Все становится таким мрачноватым.

— А потом?

— Потом снова светлеет и — вуаля! Ты здесь. — Вильгельмина нахмурилась. — Не хотелось говорить, но мне как-то не по себе отправляться в Каменный век или искать Колодец Душ без лампы.

— Ты всерьез думаешь, что это так важно?

Она кивнула, и тогда заговорил Джанни.

— Я доверяю ощущениям синьорины Вильгельмины. Если бы мы могли получить новую лампу, это если и задержит нас, то ненадолго, зато потом может избавить от многих проблем.

Теперь нахмурился Кит. Не любил он любых проволочек.

— Лучше все-таки с лампой, — проговорила Мина. — Джанни прав, это задержит нас ненадолго, зато потом может очень пригодиться. А то как бы беды не случилось.

— Хорошо, — согласился Кит. Он очень хотел вернуться к людям Речного Города как можно быстрее, но понимал, что практичная Мина права: их ждет неведомое, и неизвестно, как оно может сложиться. — Не будем бросаться на рожон, сломя голову. Постарайся достать новую лампу, только постарайся побыстрее, ладно?

— Я не собираюсь медлить. Передам Густаву, что хотела бы его видеть, как можно скорее.

— А нам что пока делать?

— Расслабься, — посоветовала Мина. — Отдохните перед путешествием и отведайте штруделя от Этцеля.

— Ну, со штруделем я скучать не буду, — сказал Кит, слегка приободрившись.

ГЛАВА 7, в которой открываются казенные двери

Их было девять: все — преступники, приговоренные к отправке на каторгу на Землю Ван Димена

{Земля Ван-Димена (англ. Van Diemen's Land) — первоначальное название, использовавшееся европейскими исследователями и поселенцами для определения острова Тасмания, расположенного к югу от Австралии. В 1803 году на острове появилась британское каторжное поселение. В 1824 году Земля Ван-Димена стала отдельной колонией, в 1856 году, когда был образован первый парламент, она, как и остров, была переименована в Тасманию.}

Берли несколько месяцев просматривал протоколы судебных заседаний, известных как «Процессы Олд-Бейли», в поисках именно тех дел, которые могли бы предоставить ему подходящих кандидатов.

{Олд-Бейли (англ. Old Bailey) — традиционное название центрального уголовного суда в Лондонском Сити, между Холборном и собором св. Павла. Ввиду своего расположения, не входит в систему британских королевских судебных инстанций и не подчиняется королевским властям. Функция председателя суда закреплена за Лорд-мэром Лондона. Он обладает правом проведения допроса свидетелей и других участников судопроизводства, судебных прений и заслушивания доводов сторон и вынесения окончательного решения по всем делам, разбирающимся в Олд-Бейли. Олд-Бейли разбирает уголовные дела по тяжким и другим преступлениям, вызвавшим широкий общественный резонанс. Для судей Олд-Бейли было нормальной практикой выносить смертные приговоры в состоянии подпития. Когда суд посещали персоны высшего сословия, чтобы лично посмотреть на пойманного преступника или поприсутствовать на вынесении приговора, они приглашались на обед, проводившийся между слушаниями по делу.}

Разумеется, подобное рассмотрение дел выглядело довольно необычно, но требовало наименьших затрат усилий, хотя и стоило весьма дорого. Но серебра, золота, бриллиантов или других конвертируемых средств у Берли хватало с избытком. Граф-самозванец не переставал поражаться тому, что даже самые «невозможные» вещи легко осуществимы с помощью небольшого подкупа. Чем щедрее вклад в неофициальную казну, тем шире распахивались официальные двери. А что касается тюремной системы, то ее агенты и сотрудники, похоже, привыкли считать скрытые выплаты обычным дополнением к своей скудной зарплате.

В поисках полезных людей его светлость задумался о том, насколько тонка грань, отделяющая тюремщика от заключенного, да что там тонка, порой она просто неразличима. Если бы не тот факт, что один человек стоит в цепях, которые держит в руках другой, случайный наблюдатель и разницы не заметил бы. С удручающей регулярностью Берли отмечал, что несчастный, отправленный в австралийскую исправительную колонию, был осужден за преступление, гораздо менее серьезное, чем то, которое полагалось бы чиновнику, берущему взятку.

Берли неизменно морщился, когда читал о людях, чьи дела разбирались в Олд-Бейли, — ведь эти люди, как и он сам, происходили из родных для него трущобных районов Лондона, всем им недоставало образования, навыков, социальных связей и мало мальских перспектив. Читая об их преступлениях, он легко мог поставить на их место себя. Если бы не Грэнвилл Гауэр, граф Сазерленд, молодой Арчи Берли был бы обречен на короткую жизнь, полную тяжелого труда, на самом дне лондонского общества.

Конечно, людей, которыми интересовался Берли, никто не назвал бы святыми. На дела мелких серийных преступников и просто неудачников, попавших в беду из-за плохой работы полиции или отсутствия адвоката, он даже не смотрел. Они ему не годились. Просматривая выпуск за выпуском протоколы Олд-Бейли, граф искал настоящих разбойников. Его светлости нужны были злоумышленники и негодяи, закоренелые нарушители спокойствия, настоящие профи. Только им, по его мнению, можно было доверять действительно серьезные дела.

Сейчас он шел по одному из нижних коридоров Дома правосудия, где содержались заключенные в ожидании окончательного вынесения приговора. Встречные легко могли принять Берли за самого Князя Тьмы или за одного из его старших помощников: в черном плаще для верховой езды на малиновой атласной подкладке, в высоких черных ботинках и в черной фетровой шляпе, низко надвинутой на глаза, с короткой острой бородкой выглядел он соответствующе, особенно в мрачных коридорах тюрьмы. В кармане плаща его светлости лежали тщательно составленные бумаги, по конверту на каждого из выбранных. Все они знали о судьбе, ожидающей их в самом скором времени; никто не питал никаких иллюзий, и ни у одного не было ни малейшей причины надеяться на лучшее. Впереди шел надзиратель с фонарем, за ним шел лорд Берли, дыша через носовой платок с запахом лаванды.

— У вас есть список имен, который я вам отправил? — спросил Берли.

— Да, сэр, конечно, сэр, — пробормотал смотритель Джекс, перебирая ключи на большом железном кольце.

— Вы собрали всех?

— Всех, кроме одного, сэр. Его уже не соберешь никак, уж вы меня извините. Тут к бабке не ходи.

— Кого вы имеете в виду?

— Лопуха, — ответил надзиратель. — Сегодня утром его нашли мертвым с заточкой в шее, так что пришлось вычеркнуть из списка.

— Не повезло парню, — заметил Берли. — Ладно. Одним меньше. Осталось восемь.

Надзиратель отпер камеру.

— Стол и два стула — как приказано, сэр, — сказал он. — Вы тут располагайтесь, а я приведу первого. У вас будут пожелания, с кого начать?

— На ваше усмотрение, надзиратель, — ответил Берли, входя в камеру.

— Как скажете, сэр.

Берли сел за стол. В двух дешевых жестяных подсвечниках горели свечи. В камере было душно. Сняв перчатки и сложив носовой платок, Берли отодвинул их на край стола, достал бумаги, аккуратно разложил перед собой и принялся ждать. Вскоре дверь открылась. Появились надзиратель Джекс с первым заключенным.

— Сиди здесь и даже ногой не шевели, — предупредил Джекс. — Я за тобой присматриваю.

Заключенный уселся напротив Берли и настороженно посмотрел на него. Он уже понял, что перед ним человек, от которого зависит его дальнейшая судьба.

— Имя? — хмуро сказал Берли.

— Томпсон, — ответил мужчина. — Томас Томпсон.

Берли просмотрел бумаги на столе и достал единственный лист. Поднес его к свету свечи. — Убийство, верно, Томпсон?

— Вранье! Никого я не убивал. Меня в то время даже в пабе не было.

— Точно? — Берли заглянул в бумаги. Эта досадная неточность скорее всего и была причиной того, что Томпсон не попал на виселицу. Берли поднял глаза и посмотрел на заключенного, сидящего напротив. — Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должен тебе верить.

— У меня жена и трое малышей, понимаете? Я их единственная опора. Попаду в тюрьму, и они помрут с голода. Они и сейчас уже на улице. Даже не знаю, где.

Берли взглянул на надзирателя. Тот покачал головой.

— Да не слушайте вы его, — скулил Томпсон. — Он же ни черта не знает. — Он наклонился вперед, подняв скованные руки. — Вы должны мне помочь. У меня есть обязательства, понимаете? Мне нужно отсюда выбраться. Семье надо помогать!

Берли кивнул, еще раз взглянул на страницу и поднес ее к пламени свечи. — С этим я закончил, — сказал он надзирателю, когда бумага догорела. — Давайте следующего. — Он уронил пепел на пол.

— Вставай, — сказал Джекс, положив руку на плечо осужденного. — Топай.

Томпсона увели. По дороге он все еще доказывал свою невиновность. Его голос прервал стук двери, и вскоре надзиратель доставил другого заключенного. Этот был смуглым, стройным и намного моложе, чем ожидал Берли.

— Имя? — спросил он.

— Маркус Тавернер, — ответил мужчина.

— За что сидишь? — Берли перебрал бумаги и извлек один-единственный лист.

— Ограбление с отягчающими последствиями.

— Ты грабил?

— Я.

— Почему?

— Коув мне деньги должен… был. Я сделал для него работу, а он платить отказался.

— И ты решил сам взять?

— Ну да, босс. Пусть в следующий раз подумает. — Легкая улыбка тронула губы молодого злодея. — Я просто взыскал проценты по моим вложениям.

— Куда тебя отправляют?

— На Ганимед, — коротко ответил Тавернер.

— Не понял? — Берли удивленно взглянул на собеседника. — Ты сказал Ганимед?

— HMS «Ганимед», — объяснил из-за спины Джекс. — Семидесятичетырехпушечный фрегат сэр. У французов отбили, сэр. Теперь эту громадину превратили в тюрьму. На якорях стоит в Чатем-Саунде, сэр.

— Что скажешь о своем приговоре, Тавернер? — спросил Берли.

— Вроде бы немного дали, — он пожал плечами. — Думаю, как-нибудь переживу этот шторм.

Берли сделал пометку карандашом на странице и, не поднимая глаз, сказал:

— С этим все. Ведите следующего.

Надзиратель увел заключенного и довольно скоро вернулся с другим заключенным в наручниках. Этого, как и других, отправили обратно после нескольких вопросов, и его место занял четвертый преступник, за которым быстро последовали номера с пятого по восьмой. Берли коротко поговорил с каждым, делаю на листах небольшие пометки.

— Этот последний, сэр, — объявил надзиратель Джекс. — Больше нету. Хотите поговорить с кем-нибудь еще раз, сэр?

— Нет необходимости, Джекс, спасибо. — Берли взял листок, на котором писал, сложил и передал надзирателю. — Вот люди, которых я выбрал. Их надо перевести на корабль-тюрьму HMS «Дискавери».

Джекс просмотрел список, поднеся его поближе к лицу.

— «Дискавери» стоит в Дептфорде, сэр.

— Верно. И что? — Берли отодвинул стул и встал. — Их должны перевести сегодня вечером.

— Но… взгляните сюда, сэр…

Берли сунул бумаги в карман и обошел стол.

— Проблемы, Джекс? Или… ты предпочитаешь, что деньги, о которых мы говорили, я отдал кому-то другому?

— Времени мало, сэр, если вы понимаете, о чем я говорю… сэр.

— Точно, Джекс, времени мало. Но ты умный и находчивый парень. Я не сомневаюсь, что ты успеешь. — Он постучал по бумаге в руке надзирателя. — Они должны быть на борту сегодня не позднее полуночи.

— Если вам все равно, сэр, какая разница…

— Мне, конечно, все равно, Джекс. Так ты намерен соблюдать условия нашего соглашения, или мне поискать кого-нибудь другого?

— Простите, сэр. Заключенные будут там к полуночи.

Берли вышел из Дома Правосудия, сел в свою карету и приказал ехать на Собачий остров в доках. Карета с грохотом понеслась по улицам, каждая из которых была грязнее и мрачнее предыдущей. В доках Миллуолла кучера отправили в паб под названием «Черное пятно». Берли небрежно бросил ему вслед:

— Лошадей покорми, и сам чего-нибудь пожуй. Вот, возьми. — Он дал кучеру несколько серебряных шиллингов. — Возвращайся сюда и жди. Я не знаю, как долго я пробуду.

После полудня человек, о встрече с которым Берли условился, вошел в «Черное пятно». Часы на здании церкви Чапел-Хаус только что пробили три. Моряк остановился на пороге, в пабе было темновато, и Берли сразу его заметил. Слугу послали к нему и провели в отдельный кабинет, где устроился его светлость. Берли приказал принести пива и еды.

— Присаживайтесь, лоцман Саггс. Я надеюсь, вам удалось найти подходящее для наших целей судно?

— А вы не из тех, кто будет ходить вокруг да около, не так ли, сэр? — усмехнулся моряк. — Это мне нравится. — Он оглядел почти пустой зал, убедился, что подслушивать тут некому, и сказал: — Прежде чем ответить на ваш вопрос, сэр, замечу: как бы мне тут не помереть от жажды.

— Я уже сделал заказ, — ответил Берли, не обращая внимания на дерзость моряка. — Сейчас принесут. Так о чем вы говорили?

— Я нашел корабль, который отвечает вашим требованиям. Одномачтовое судно по имени «Роза из Шира»…

— Меня не интересуют подробности, — прервал его Берли. — Если судно вас устраивает, а вы выбирали его, руководствуясь нашими договоренностями, то больше мне ничего не нужно.

Глаза моряка сузились, и он громко фыркнул.

— Да я просто из вежливости, сэр, прошу прощения.

Подошел половой с тарелкой хлеба и колбасы; за ним хозяин принес кувшин и две кружки. Берли поблагодарил трактирщика, выдал ему пару пенни, и махнул рукой. Когда они снова остались одни, он сказал:

— Мы должны сняться с якоря не позднее полуночи. — Он придвинул тарелку с едой ближе к моряку. — Идет?

— Приливное течение... — Саггс кивнул. — Как договаривались. — Он откусил приличный кусок колбасы, задумчиво прожевал и запил элем. — И плата монетой, как условились?

— Не беспокойтесь. — Берли отпил из своей кружки и полез во внутренний карман плаща. Он достал небольшой кожаный кошель, взвесил его на руке, словно решая, что с ним делать. Подумал и перебросил кошель моряку. — Вот. Серебро. Плачу вперед.

Саггс взглянул на кошель, но не предпринял ни малейшей попытки взять его.

— Что мне мешает просто взять деньги и оставить вас на берегу?

Теперь уже улыбнулся Берли.

— Смотрю, вы тоже не из тех, кто ходит вокруг да около, лоцман?

Саггс откусил еще кусок колбасы.

— Отвечу, раз вы спрашиваете, — сказал Берли, делая еще один глоток. — Если выполните остальную часть сделки, получите вдвое больше. Но для этого я должен получить обещанное. — Штурман сгреб серебро со стола. — Назначаю премию за выполненную работу. Можете поделиться со своими людьми, это уж ваше дело.

— Буду на месте до полуночи. Получите вы ваш груз.

— Я и не сомневался. — Берли встал. — Весьма рад, что мы пришли к соглашению. Обедайте спокойно. Я буду на борту «Першерона» с наступлением темноты. Не заставляйте меня ждать дольше, чем нужно.

— Не беспокойтесь, сэр, — ответил довольный моряк. — Можете положиться на Смоллета Саггса.