Театр под сакурой

Глава 2

Закованные в ударную броню «Самурай» пехотинцы ловко выскочили из личного катера командующего соединением «Кидо бутаи» сёсё Тюити Нагумо. Они оцепили место швартовки — руки на круглых цубах катан, на плече каждого карабин «Арисака», в кобуре на поясе — новенькие пистолеты «Нанбу». После этого на катер перекинули трап, по которому поднялись сам пожилой сёсё и сухопарый военный с погонами тайса. Быстро перестроившись полукругом, пехотинцы в броне «Самурай» шагали, отделяя их от собравшихся на палубе офицеров гидроавиатранспорта «Касуга Мару», пропустили только дайсё Такацугу — капитана «Касуга Мару».

— Разойтись, — скомандовал сёсё Нагумо пехотинцам в броне «Самурай». — Нам надо поговорить с офицерами «Касуга Мару» спокойно.

— Но, сёсё[8], - возмутился командир отряда пехотинцев, — наши инструкции…

— Оставьте, тайи[9], - отмахнулся Нагумо. — Кто может нам угрожать тут, посреди моего флота. Оставайтесь у трапа.

— Мы не должны терять вас из виду, — склонил голову в шлеме с жуткой маской тайи.

— Тогда следуйте на некотором расстоянии, — разрешил сёсё. — Идёмте, Миёси-тайса-доно, не стоит так долго отвлекать офицеров «Касуга Мару». Такацугу-дайсё-сан, проводите нас.

На палубе гидроавиатранспорта около своих доспехов духа выстроились молодые сэйто — выпускники Рикугун сикан гакко, Армейской военной академии. Одетые в белую морскую форму, но со знаками различия ВВС империи, к которым относились и подразделения доспехов духа.

— Орлы, — усмехнувшись, сказал дайсё Такацугу. — Львы нашей империи.

— Пока ещё только львята, — покачал головой сёсё Нагумо. — Они крови пока не попробовали, а значит, не могут считаться настоящими хищниками.

— И подольше бы им её не пробовать, — неожиданно примирительным тоном заявил тайса Накадзо, за что удостоился неодобрительного взгляда от Нагумо и удивлённого от Такацугу.

— Начинайте экзамен, — сказал Нагумо крайне недовольным голосом. Он снова неприязненно покосился на столь чуждого жестокому самурайскому духу офицера со щитами в петлицах и добавил: — Свяжитесь с миноносцами, пусть ведут огонь боевыми снарядами.

— Но, Нагумо-се-сё-доно! — вскричал Такацугу. — Сэйто ведь могут пострадать, доспехи духа не рассчитаны на попадание снарядов наших миноносцев!

— Мы готовим офицеров для войны, дайсё, — оборвал его Нагумо, — а не для смотров. — И тут же, обернувшись к Накадзо, спросил того с этакой подкавыкой: — А вы что скажете, Накадзо-тайса-доно?

— Да, да, — покивал тот, — только пусть на «Сиокадзэ» и «Хокадзэ» кладут в гильзу по одному мешку пороха. Таким образом, мы сможем избежать жертв.

— Вы слышали, дайсё, — вновь обратился сёсё к Такацугу. — Связывайтесь с эсминцами, время не терпит.

И верно. Получившие отмашку о начале экзамена сэйто уже забирались в свои доспехи духа. Техники в выстиранных по случаю прибытия столь высокой комиссии комбинезонах готовили аппараты к взлёту, проверяя, в основном, винтовые модули, с помощью которых те могли летать, другие возились с паровыми катапультами. А из радиорубки на эсминцы понеслись сигналы с приказами сёсё Нагумо. А крепкие комендоры принялись кидать на лифты лишние мешки с порохом, из трюмов обратно подавали болванки боевых снарядов. С грохотом сработали катапульты и доспехи духа выпускников военной академии устремились в небо, окружённые клубами пара.

Зайдя на боевой разворот, выпускники чётко перестроились в два клина, держа максимальную дистанцию между собой, чтобы одним снарядом не накрыли сразу несколько доспехов духа. К тому же это позволяло эффективно уклоняться от огня зенитных пулемётов. Молодые люди были быстры, ловки, умелы в управлении своими боевыми доспехами и чрезвычайно уверены в себе. Пожалуй, даже чересчур уверены. И поэтому первые залпы стали для сэйто почти фатальной неожиданностью. Группа, атакующая эсминец «Сиокадзэ» понесла тяжёлые потери — головной доспех получил прямое попадание и рухнул в море, к месту падения тут же устремился катер со спасательной командой на борту. Им пришлось подбирать ещё и двоих пилотов этой группы. Остальные, кое-как отстрелявшись, предпочли отступить. Вторая группа среагировала гораздо оперативней. Головной успел уклониться от залпа носового орудия «Хокадзэ» и даже дал ответный выстрел по его башне. Следующие за ним сэйто бросились врассыпную, завершая боевой разворот не слишком удачно и поодиночке, получая попадания, кренясь, но стреляя. Результат их стрельбы был столь же слабым, как и у атакующих «Сиокадзэ», однако эта группа произвела лучшее впечатление. Только два из семи доспехов духа выбыли из строя. Первый дотянул-таки до транспорта, второй рухнул в море.

Оперативному офицеру на борту «Касуга Мару», курирующему эскадрилью доспехов духа, понеслись радиозапросы — сэйто хотели понять, что случилось, почему по ним стреляют боевыми.

— Не отвечать, — распорядился Нагумо. — Пусть сами оценивают оперативную ситуацию.

Два звена эскадрильи поступили совершенно по-разному. Понесшее большие потери первое звено развернуло доспехи духа и вернулось на борт «Касуга Мару», второе же зашло на новый разворот. Теперь шли с большей опаской, существенно быстрее, выполняя манёвры уклонения. Огонь «Хокадзэ» оказался менее результативным, нежели в первый раз. Ни один из доспехов духа не вышел из боя, хотя три из пяти оставшихся получили попадания, к тому же по всем прошлись из пулемётов. Отстрелявшись, звено вышло из зоны поражения эсминца, но только для того, чтобы начать новый заход.

— Вот истинно самурайский дух! — воскликнул, сжав кулак, сёсё Тюити Нагумо.

— Передайте на «Сиокадзэ», — ничуть не изменившимся тоном сказал тайса Накадзо, — чтобы открыли огонь по второму звену.

Нагумо и Такацугу обернулись к нему, но тот лишь пожал плечами:

— Нагумо-сёсё-доно, вы же сами говорили, что мы готовим офицеров для войны. А на войне приходится воевать и с превосходящими силами. Особенно если часть подразделения по тем или иным причинам вышла из боя.

— Дайсё, — кивнул Нагумо — и по приказу Такацугу на миноносец «Сиокадзэ» передали соответствующий сигнал.

Эсминец дал малый ход, наводя носовое орудие на атакующих сэйто. Те не успели среагировать, и левофланговый доспех духа получил прямое попадание. Он закрутился волчком, вошёл в штопор и нырнул под воду, ввинтившись в её поверхность. Пилот его так и не выплыл. Пройдя несколько десятков ярдов, миноносец закрыл звену дорогу к «Касуга Мару» и открыл огонь из обеих орудийных башен. Теперь сэйто приходилось поднимать свои доспехи духа на предельную высоту, чтобы перестроиться после новой неожиданности.

— Кто ведёт головной доспех духа? — спросил тайса Накадзо.

— Кусуноки Ютаро, — сверившись с формуляром, сообщил Такацугу. — Проявляет командирские таланты, неформальный лидер эскадрильи.

— А формальный? — поинтересовался сёсё Нагумо.

— Он выбыл из боя первым, — ответил Такацугу, — получив прямое попадание.

— Ютаро! — раздался из мембраны голос Сей-куна. — Ютаро-сан, нас прижали к небу! Надо выходить из боя!

— Нельзя, Сей-кун, — ответил в микрофон сэйто Кусуноки Ютаро. — По нам палят боевыми, это — проверка. Мы не должны сдаваться!

— Верно! — поддержал Ютаро Садао, обожавший встревать в чужие переговоры. — Веди нас, Юта-сан!

Ютаро усмехнулся детскому имечку, которым назвал его Садао — друг, которого Ютаро, казалось, знал всю жизнь.

— Сада-сан, за мной! — скомандовал Ютаро. — Кодзима-сан, вы с Сей-куном атакуете «Хокадзэ». Обходите эсминец по широкой дуге и атакуйте его.

— Хай, Ютаро-сан, — чётко отозвался потомок самураев рода Кимура. — Сей-сан, за мной!

С носовых башен обоих эсминцев по парящим в небе доспехам духа дали залп наугад. Снаряды взорвались несколько ниже — осколки простучали по броне доспехов, не причинив им вреда. Однако и долго висеть на одном месте они не могли — быстро расходовалось драгоценное топливо, да и двигатели изнашивались сильно.

— А что мы? — спросил Садао.

— Уходим вниз, — коротко ответил Ютаро, — пройдём между эсминцами, как можно ближе к воде.

— Очень рискованно…

— За мной! — прервал его Ютаро, сваливая свой доспех духа в пике. Садао оставалось только последовать за ним.

Ошеломляя миноносных офицеров, два доспеха духа едва не нырнули в воду. Они неслись с дикой скоростью, поднимая тучи брызг. Ютаро потянул на себя рычаг управления правой рукой, наводя спаренные стволы авиапушки на закрытые щитами пулемётные гнёзда, надавил на гашетку. Двадцатимиллиметровые пули из мягкого олова простучали по щитам, сбили на палубу закованного в простую, но прочную броню «Рикусэнтай» (морской пехотинец) пулемётчика, второй морпех успел укрыться за щитом. Впрочем, очереди из пушки Садао срезали его. Над пулемётными гнёздами посредники подняли красные флажки, пулемётчики уселись у станин, менять их теперь было бессмысленно, ибо эти флажки означали, что орудия выведены из строя. А вот стрелять из пушек на столь близком расстоянии от другого миноносца комендоры «Сиокадзэ» не решились. Однако стволами они провожали несущиеся на дикой скорости доспехи духа. Видимо, из-за этого у Садао сдали нервы. Его доспех дёрнулся, чиркнул стопой по поверхности воды, что на той скорости, с которой летел Садао, было фатально. Его мотнуло в сторону, завертело, наконец, приложило о воду — да с такой силой, что только шестерёнки во все стороны. Ютаро понял, что остался один.

При заходе на боевой разворот Сей-кун и Кимура подверглись интенсивному обстрелу из всех четырёх пушек миноносца и обоих зенитных пулемётов. К тому же, они допустили две ошибки — зашли со слишком очевидной позиции и держались слишком близко друг к другу. Оба их доспеха накрыли залпами, и они включили белую дымовую завесу, означавшую «выходим из боя».

Теперь Ютаро оказался прижат к воде, поднимись он хоть немного выше — и получит сразу восемь снарядов из пушек обоих эсминцев. Да и выйди он из промежутка между миноносцами, опять же схлопочет из всех пушек. Осталось только идти в последний бой. Ютаро потянул рычаги на себя, вытягивая свой доспех в «свечу», расставив руки его, он надавил на гашетку — обе спаренные авиапушки выплюнули последние пули, без особых результатов. Стволы орудий эсминцев с какой-то зловещей медлительностью наводились на последний доспех духа.

— Довольно, — распорядился тайса Накадзо, — прекратите учения. Результаты экзамена ясны.

На палубе «Касуга Мару» около покорёженных доспехов духа выстроились сэйто. Мундиры молодых людей потемнели от пота, были разорваны во многих местах, под тканью красовались повязки. Не хватало только троих сэйто. Формального лидера эскадрильи, пострадавшего от прямого попадания в его доспех, будущего офицера флотских ВВС прямо с катера унесли в лазарет миноносца «Сиокадзэ». Пилота доспеха, нырнувшего под воду, тела его так и не нашли — море стало его могилой. И сэйто Кусуноки Ютаро, чей доспех как бы в нерешительности завис над мачтами эсминцев.

— Вы довольны результатами экзамена, Накадзо-тайса-доно? — поинтересовался Нагумо.

— Вполне, — кивнул Накадзо. — Можно возвращаться на ваш флагман.

Нагумо коротко махнул рукой командиру отряда бойцов в ударной броне «Самурай». Те вновь взяли его и Накадзо под свою опеку. Офицеры спустились по трапу в катер сёсё, и уже там тайса обратился к Нагумо:

— Я бы попросил вас написать письмо родителям погибшего молодого человека. Мы ведь, в некоторой степени, несём ответственность за его гибель. Я напишу такое письмо с извинениями, но хорошо бы, чтобы и вы написали.

— Я понял вас, Накадзо-тайса-доно, — кивнул Нагумо. Он больше всего в жизни не любил писать такие вот письма.