Тайны подземелья

Глава 13

— Выглядишь ужасно, — покачала головой Карина, когда переступила порог крохотной кухни.

Я недовольно уставилась на девушку, чьи длинные тёмно-рыжие волосы как всегда были собраны в косу. Карина как ни в чём не бывало прошла мимо меня и принялась рыться в шкафчике около окна.

Я шумно выдохнула и со стуком упёрлась затылком в стену под этим самым окошком и просто слушала шуршания соседки. Глаза, словно в них насыпали песок, закрывались сами собой.

Мне было холодно. Конечно, я уже привыкла к постоянной противной прохладе по всей коже, но сейчас всё стало в разы хуже. Я надела свой самый тёплый свитер поверх футболки, плотные штаны с высоким шерстяным носком и даже облачилась в зимнюю накидку с капюшоном, но всё равно не могла согреться. А кухня была самым солнечным местом в этом всеми забытом доме. На самом деле, ещё оставалась веранда, но когда я заметила там Дэна, заснувшего на одном из диванов, то сразу посеменила прочь.

Я старалась шевелиться как можно меньше, потому что волдыри от нападения Друмов всё ещё отдавали болью, когда касались ткани свитера. После костра всё происходило так сумбурно, что я забыть забыла о воспалениях на руках…

После костра мы добрались до подземелья Картийцев, и все сразу принялись либо горячо обсуждать случившееся, либо спокойно отдыхать от всей суматохи в сторонке. Я же была настолько запутанной и нервной, что не придумала ничего лучше, чем скрыться в ближайшем пролёте с лестницей. Правда, без шума там устроиться не получилось. Мирфин был настолько скользким, что каждый мой шаг сопровождался неприличными ругательствами.

Кое-как я уселась на одной из ступенек, крепко ухватившись за такие же гладкие выступы из стен, чтобы сохранять равновесие. Я всё ещё могла слышать шум голосов из большого зала, но хотя бы скрылась из виду. У меня даже нашлось время порадоваться, что про мою персону благополучно забыли, но спустя мгновение показалась растрёпанная светлая копна волос.

Невольно провела ногтём по неглубокому порезу на подушечке пальца…

— Прячешься? — с прищуром спросил Николай и облокотился туда, где должен был быть дверной косяк.

— Отдыхаю, — устало ответила я и пробежалась взглядом по парню.

Несмотря на то что широкая одежда делала Николая похожим на чудака из цирка, мне гараздо больше нравился вид ободранной пыльной рубашки в купе с такими же истерзанными штанами на нём, чем дорого-пошитые костюмы. Сейчас он напоминал мне одного мальчишку из школы, чьё имя я не помнила. Правда, волосы того мальчика были темнее, а глаза — больше синими, чем голубыми.

— Грядёт что-то захватывающее? — промямлила я.

Мне жутко хотелось откинуться головой назад или растянуться хоть на этой проклятой лестнице, но каждое движение могло привести к провалу. В прямом смысле этого слова.

— Скорее знаменательное, — отозвался Николай и с интересом осмотрел комнату. — Мы ждём Ёдо. Он должен вернуться со встречи.

— Он кто-то вроде главного здесь?

Я недовольно поморщилась, когда знакомое покалывание разлилось по затылку.

— Его многие слушаются, это да, — с неохотой отозвался парень. — Но есть и те, кто перед ним в долгу. Тебе тоже стоит его дождаться. Он давно хотел с тобой познакомиться, — Николай резко замолчал, обдумывая что-то с нахмуренными бровями. — Но если ты хочешь уйти, то я отведу тебя обратно в обвал.

Я хотела возразить, что и сама в состоянии дойти, но не стала.

Николай выглядел так, словно вёл внутреннюю борьбу с самим собой. Возможно, мне правда стоило остаться ещё ненадолго, а потом смогу уговорить этого Гриила хоть на спине меня тащить.

— Какой он? — наконец заговорила я.

— Ёдо-то? — повторил Николай, и на его лице появилась грустная улыбка. — Скрытный, но при этом любит поболтать. Я серьёзно, он кого угодно до смерти заболтает. Но, как я уже сказал, многие перед ним в долгу. Он может показаться странным, немного дёрганным, но он надёжный. Ему можно доверять.

— Ты ему доверяешь? — спросила я и получила в ответ незамедлительный кивок. — И как он помог тебе? Показал опасную сторону жизни, в сравнении с которой твои распития дорогих напитков меркли?

Николай засмеялся своим мелодичным смехом, обнажая идеальный ряд зубов. Неужели все Грилы такие? Николай и Нотиюс — единственные, с кем мне удалось познакомиться. И если с первым я провожу достаточно времени, чтобы разочароваться в поисках каких-то недостатков, то с Нотиюсом я виделась от силы пару раз. Но уже тогда я успела отметить притягательную внешность юноши. Непослушные рыжие волосы, детское личико с большими кукольными глазами цвета коры и плавный, слегка высоковатый голос.

Его красота отличалась от красоты Николая. У Николая была уверенная и прямая походка. Он излучал собой чистую невозмутимость и готовность делать так, как хочется ему. Николай держался гордо, умело играл интонациями так, что даже оскорбление таковым не звучало. Нотиюс же… был мальчишкой. Нервно бегал взглядом вокруг, терялся, когда начинались споры, но всё это делало его… очаровательным, а не отталкивающим.

Нотиюс как щенок, которого хочется почесать за ушком.

— В какой-то степени, да. Ёдо показал мне совсем другую жизнь, а я не стал отказываться, — с улыбкой сказал Николай и посмотрел на меня. — Тем более, незадолго до этого моя мать скончалась. Мне нужно было отвлечься.

Было ли сейчас подходящее время для расспросов о его матери? Я не раз представляла свою реакцию, если бы моя мать умерла. И при этих мыслях ни разу моё сердце не ёкнуло. Николай тоже не выглядел сломленным горем, но было видно, что разговоры о матери доставляют ему мало удовольствия.

Я затолкала своё любопытство куда поглубже и стала лихорадочно придумывать, как перевести тему в другое русло. Взглянула на Николая, который тщетно пытался сделать свою рубаху чище, и зацепилась взглядом за его руки.

— Что у тебя с руками? — задала я вопрос вслух.

Руки Николая от кончиков пальцев до кистей были усыпанными короткими, но довольно глубокими порезами. Я вспомнила те лезвия, с помощью которых он защищался от Друмов в лесу.

Парень же озадачено взглянул на руки и размазал не засохшую кровь подушечкой пальца. Вместо ответа он полез в карман своих штанов и выудил оттуда коробочку.

— Если хочешь узнать, то тебе стоит подойти поближе, — поманил он меня пальцем.

Недолго думая, я встала на ноги и аккуратно поплелась к нему. Уставшие и ослабевшие ступни норовились разъехаться в разные стороны, но Николай быстро ухватил меня за запястье, не дав упасть.

Может, не мечтай я так сильно оказаться подальше от этого подземелья, я бы и обратила внимание на прохладные пальцы Николая. А может, я просто привыкла к приятному холодку от его прикосновений.

— Только осторожней, — предупредил он и передал мне в руки металлическую коробку.

Она оказалась очень гладкой, без лишних выступов и царапин. На ней был изображён танцующий юноша в красном цилиндре и с растянутым в широкой улыбке ртом. Я провела по рисунку пальцем, и он отъехал в сторону, открывая мне веер таких же железных и слегка игозгнутых пластин.

— Это карты?.. — с недоверием спросила я.

Действительно карты, только сделаны они из металла, имеют острые лезвия и рисунки. В каждом углу каждой карты было обозначение определённых мастей — черви, пики, крести, бубны.

Я уже осторожнее провела пальцем по гладкому изображению мужчины с длинными тёмными волосами, что сидел ко мне обнажённой спиной. На его плече выкрутил колесом позвоночник чёрный кот, раздирающий когтями спину своего хозяина. На фоне перед мужчиной была голубая арка, обвитая белыми стеблями. По углам масти пики.

Я посмотрела на другую карту, с мастями буби. На ней была девушка с огненными рыжими волосами и наполовину выбритой головой, чьи грудь и бёдра еле закрывала коротенькая прозрачная рубашка. Женщина выделялась ярким пятном на фоне тьмы позади неё, из которой тянулось множество рук, оставляющих кровоподтёки на чистой коже.

— С ними возможно играть только в мясорубку, но и это очень даже весело. Уж поверь, — Николай неоднозначно помахал рукой, но быстро опустил её, словно смутившись. — Я выиграл их у одного торговца в Хорайа. Нам с братьями тогда нужны были деньги позарез, и мы вызвались сыграть с торговцами, которые решили весело провести время, прежде чем отправиться обратно в порт. В мои намерения не входило взять что-то, кроме денег. Но эта вещица приманила мой взор.

— У тебя есть братья? — вскинула я к нему голову и резко выдохнула от боли на кончике пальца…

— Что-то ты уж совсем притихла, — вырвал меня из воспоминаний голос Карины. Она опустилась на пол напротив меня. — Тяжёлый день?

— Можно и так сказать, — произнесла я и снова уставилась в потолок.

Дар Вестника смерти повлиял на меня гораздо сильнее, чем я могла себе представить. Моя голова словно наполнилась мутной водой, что мешала нормально мыслить. Перед глазами стояла картина боя в лесу, где Полумесяцы убили троих Друмов. До того, как моя мать лишила жизни молодого парня, я никогда не наблюдала за убийством лично.

Я помню, как острый наконечник стрелы погрузился в его глазницу, а второй глаз залило кровью. Помню, как взгляд напавшего на нас Друма мгновенно остекленел, когда карта Николая вонзилась ему в лоб. Я наблюдала, как жизнь покидает тела людей, и не чувствовала ничего, кроме любопытства.

Мне не было страшно или мерзко. Конечно, смотреть на смерть живого человека — чувство неприятное. Но в то же время во мне поднимался интерес. Какого это, убить самой? Почувствовать, как сердце останавливается или быть единственной, кто услышит последний вздох жертвы?

Особенно много таких мыслей в голове становилось, когда я использовала дар. Но тогда я действовала. Я сама делала желанные шаги навстречу убийству. Сама была готова стать последним, кого увидит тот Друм. И то, что эти мысли не покидают меня и в спокойном состоянии, наводило на меня ужас.

— На возьми, — снова вырвала меня из мыслей Карина. — А то ты такая тихая, что мне становится не по себе. Расслабься немного.

Я глупо уставилась на рукодельную сигару между её пальцев. Когда перевела взгляд на девушку, то наткнулась на ответный взгляд зелёных глаз, так и говорящий: «Бери, пока дают. Больше возможности не будет».

Да что такого? Последний раз я позволила себе так расслабиться в конце года средней школы. И то это вышло случайно. Я просто застукала Михаила на заднем дворе нашего дома. Брат никак не отреагировал на моё появление. Он спокойно отъехал в сторону, позволяя мне сесть рядом на качели, и протянул бумажный свёрток. Мы не сказали тогда ни слова. Сидели в абсолютном молчании, раскачиваясь на качелях и шлёпая друг друга по ладони, когда кто-то из нас делал слишком большую затяжку.

Я забрала сигару у девушки и подавила желание поморщиться, когда израненная кожа натянулась под свитером. Стараясь не выдавать своей боли, я осторожно поднесла свёрток в губам. Обычная бумага сразу неприятно прилипла к ним, а по горлу в лёгкие потекла струйка дыма, травяной запах которого ударял в голову.

Облегчённо выдохнув, я почувствовала, как вода в голове сходит на нет. Вместо этого меня словно окружил лёгкий туман, который делал руки и ноги невесомыми как пёрышко и избавлял от лишних переживаний.

— Забавно, мы сейчас прямо как внучки Багурады, которые стащили её лечебные травы, — немного бессвязно проговорила Карина.

— Читала Лео Тать? — поинтересовалась я.

— Родители заставили перечитать уйму литературы. Да ещё и на пьесы таскали, — ответила девушка и забрала сигару у меня из рук. — Вот ты была на многообещающей пьесе начинающего и подающего надежды автора — Фёдора Загуста?

Вместо ответа я только покачала головой. В нашей личной библиотеке было достаточно литературы, которую я читала только из необходимости. Чаще всего нам задавали то или иное произведение в школе. Один единственный раз, когда моя мать сказала мне прочитать книгу, был перед моим первым банкетом. То была книга по этикету, которую написал преподаватель из школы для беженцев…

— А я была… — на этих словах Карина состроила страдальную рожицу, и я невольно засмеялась. — Мы поехали в ЧАМ. Его произведение называется «Питомец милой Дабули».

— Слышала о таком… — тихо сказала я.

— … Пьеса должна была показать, что главный герой поставил свою дружбу с собакой по имени Чона выше своей любви к прекрасной и состоятельной Дабули, которая ужасно обращалась с животным, — продожала Карина, с каждым разом рассказывая всё быстрее. — А пьеса вся состояла из его бездействия и потакании этой дамочке! Тихий ужас.

Сквозь туман в голове, который с каждой затяжкой сгущался, я начала вспоминать что-то подобное. Точно, в газетах ещё две недели после того случая продолжали выпускать статьи о провале выдающегося автора. Эту новость я видела мельком и запомнила только театр «Честь актёрского мастерства», в котором и ставилась пьеса.

— Я никогда не была в театре, — заговорила я, спустя минуту молчания.

Карина с закрытыми глазами подпирала головой столешницу, а бумажный свёрток так и норовил выпасть из её пальцев. Я шустро подхватила его и снова вдохнула едкий травяной дым. Сигара становилась всё меньше, и затяжка слегка обожгла горло.

— Ты немного потеряла, — так внезапно сказала Карина, что я чуть не выронила сигару. — Я повидала много пьес. Из них мне понравились лишь «Повесть о загробном мире» и «Белые розы в саду Шешеловых».

— А как же «На выходных»? — с улыбкой спросила я и почувствовала, как глаза начали закрываться.

— Только когда Пени и Лоли обкурились до невменяемости травами своей бабки, — в тон мне ответила Карина.

Я снова засмеялась, но уже тише, вспоминая ворчунью бабушку Багураду, которой пришлось приютить двух ненавистных внучек в своём доме на два дня.

Мы с Кариной погрузились в молчание. Глаза девушки всё ещё были закрыты. Я же какое-то время рассматривала её лицо, поражаясь нашей самой длинной беседе за всё моё проживание здесь. Неужели нужно было просто выкурить с ней травяную сигару?

Не помню, когда я погрузилась в сон и на чём последнем замер мой взгляд. Может, это были красивые длинные ресницы девушки. Или её растрепанные густые рыжие волосы, выбивающиеся из косы. На место тумана пришла тьма, которая вскоре начала рассеиваться, показывая мне совсем не сон…

— Приятно познакомиться, София, — произнёс Ёдо и пожал мне руку. — Много наслышан о тебе.

— Да, я тоже, — ответила я и смерила мужчину изучающим взглядом.

Он был старше меня лет на восемь, может больше. Трудно сказать, да и в подземелье только благодаря факелам можно было хоть что-то разглядеть. И то с натяжкой.

Ёдо оказался… менее внушительным, чем я представляла. Мне думалось, что чтобы командовать Полумесяцами нужен устрашающий и авторитарный внешний вид. Он же выглядел обычно. За исключением лица. Карие глаза казались в два раза больше из-за острых скул и впалых щёк. Ёдо сам по себе выглядел каким-то заострённым. Он стоял передо мной ровно и уверенно, но когда его рука потянулась к моей для рукопожатия, я ощутила пальцами остро выделяющиеся костяшки под его кожей. Его рука была тонкой и слегка худощявой, но крепкой.

Николай был прав, когда сказал, что Ёдо дёрганный. Мужчина держался спокойно весь разговор, но было в его манере что-то неуклюжее. Как, когда ты сидишь на важной встрече и пытаешься не подавать виду, что вокруг летает назойливая муха.

— Как тебе дар Вестника смерти? — поинтересовался Ёдо. — Прискорбно осознавать, что неотъемлемая составляющая тебя была запечата большую часть твоей жизни.

— Я пока не могу его полностью контролировать, — уклончиво ответила я и ещё раз внимательно оглядела Ёдо. — А вы из какого клана?

— Мибар, — с понимающей улыбкой произнёс он. — Я утолил твоё любопытсво?

У большинства Мибов татуировка Пленённой Помелы была на предплечье. На Ёдо была надета чёрная шёлковая рубашка с длинным рукавом, поэтому и рисунок я увидеть не смогла. Я не могла распознать Миба, только если не по татуировке. Их дар не оставлял никакой след на характере или поведении, да и используют они его крайне редко из-за невозможности предсказать последствия.

— Почему вы не сделали этого раньше? — вновь спросила я и пояснила вопросительный взгляд Ёдо: — Я справилась с заданием разоблачить связь Лирая с Тёмным кругом за один вечер. А у вас в распоряжении члены каждого клана Вириза и не только. Почему у вас это заняло так много времени?

— Видишь ли, София. Помимо свержения клана Лирая, нам бы понадобилась поддержка других кланов. Несомненно, ты выполнила большую часть, но мы также были заняты налаживанием связей, — проговорил Ёдо. — Никого не волнует, что нас держали в плену и пытали. Нам нужно убедить других в нашей пользе и могуществе. Возможно, добавить капельку страха, — на секунду Ёдо словно отвлёкся, но быстро взял себя в руки. — А это занимает много времени. Общение, флирт, одолжения. Медленно, но действенно.

Я хотела было ответить, но осеклась на полуслове. Ворон зашуршал своим оперением, но не торопился рваться наружу, как прежде. Он словно готовился к атаке и, будь у него такая возможность, ходил бы по кругу, как хищник. Ёдо, кажется, не заметил моей запинки, а я постаралась делать вид, что не слышу и не чувствую клацанья клюва над моими костями…

Когда я проснулась, на кухне уже было темно, а Карины и след простыл. Видимо, действие травки сошло на нет, и она потеряла всякий интерес. Да и какой вообще интерес может вызвать спящий человек?

Я с кряхтением поднялась на ноги и пошагала в свою комнату. Задача преодолеть лестницу казалась непосильной. Особенно когда перила словно стали больше раза в четыре, и моя ладонь не могла за них ухватиться. Я радовалась хотя бы тому, что боль сильно ослабла после трав Карины. А то что я почти ползла к своей комнате, меня не волновало.

Наконец мои пальцы сомкнулись на дверной ручке и толкнули её вперёд. В этот раз запах петрикора и влажный ветер нахлынули на меня с такой силой, что пришлось опереться на комод.

Мой взгляд сразу зацепила баночка с белёсой субстанцией, которой раньше в моей комнате не было. Я взяла её в слабые пальцы, стараясь не уронить, и подцепила болтающуюся на крышке записку.

' Не прячь свою красоту. Даже за боевыми ранениями.

Красавице'

Губы сами собой растянулись в улыбке. Сейчас я еле держала эту баночку в руках, чего говорить о попытке её открыть. Я аккуратно поставила её на место и решила для начала отдохнуть. Тем более, сигара Карина всё ещё ослабляла боль воспалений, поэтому я решила воспользоваться случаем и вздремнуть.

Однако, полностью растянуться на кровати мне помешало что-то шуршащее. Я выудила из-под спины бумажный конверт без каких-либо печатей. Недолго думая, вскрыла его и нахмурилась, когда узнала подчерк.

' София, то что ты сделала — непростительно. Ты нанесла непоправимый вред нашей семье и безопасности твоих близкий. Надеюсь, тебе хватит совести послушать свою мать и сделать всё в точности, как я скажу. Завтра на рассвете ты должна быть около главного входа в Обвал Чертей. Возьми ответственность за свои действия и постарайся заслужить прощение'.

Улыбка сразу пропала, когда в конце письма я разглядела подпись Василисы Введенской.