Тайна хрустальной вазы

Глава 2. Особняк "Белый лебедь"

Пятеро выпускников стояли перед белоснежным особняком, который словно вымер.

— Нам точно тот адрес дали? — Марк скептически оглядел покосившийся забор. — Что за хрень?

Листок с направлением гласил:

"Практика: Исследование аномалии в библиотеке "Белый Лебедь". Владелец — маг Элиас Вейн, пропал 50 лет назад. Объект проявляет признаки спонтанной манической активности."

— "Спонтанной манической активностью" здесь пахнет за версту, — Серж достал амулет-детектор. Тот зашипел и засветился кроваво-красным. — Оно "фонит" так, будто здесь кто-то регулярно нарушает законы физики.

— Значит, нам сюда, — Люсиль шагнула вперёд, но Фенек внезапно вздыбил шерсть и зашипел, уцепившись когтями в её плечо.

— Ой! — блондинка дёрнулась. — Прекрати, пушистый!

— Может, он что-то чувствует? — Кларисс нахмурилась.

— Или просто увидел крысу, — фыркнул Марк поправив очки, но тоже достал защитные руны.

Агата молча смотрела на окно на втором этаже. Там мелькнула змеистая тень и шевельнулась шторка.

Белоснежные своды Библиотеки консульства встретила их волной теплого воздуха, пахнущего старой бумагой, воском и чем-то неуловимо сладким, как забытый сухоцвет. Высоченные своды тонули в мягком золотистом свете, льющимся невесть откуда — то ли от витражей на невидимых окнах, то ли от самих стеллажей, чье темное дерево будто напиталось солнцем за века. Воздух здесь был тихим, густым, как мед, и каждый шаг по ковру с причудливым синим узором казался бесшумным падением в сон. Кларисс, забыв на миг про возмущение Марка, замерла у входа, подняв лицо к этому светящемуся величию. Ее рыжие волосы вспыхнули медью, а глаза, широко раскрытые, отражали мерцание тысяч позолоченных корешков и азарт познания сиял в них.

— Практиканты Вечного Пламени, я полагаю? — Голос был сухим, тихим, но разнесся под сводами с отчетливостью падающей иголки. Из-за массивного дубового пульта возник Хранитель. Он был высок, невероятно худ, облачен в одежды глубокого синего цвета, сливающиеся с тенями. Лицо его, обрамленное седыми, аккуратно подстриженными бакенбардами, казалось вырезанным из слоновой кости — благородным, но лишенным румянца жизни. Улыбка была вежливой, профессиональной, но не достигала глаз, холодных и ясных, как горный лед. — Добро пожаловать в Хранилище Тайных Контрактов. Ваша задача на сегодня — каталогизация.

— Катало… что? — Марк, уже наступавший на пятки Кларисс, остановился как вкопанный. Его коренастая фигура напряглась — Нам сказали про практику! Расследование! Магию! А не про… — он с отвращением ткнул пальцем в ближайшую гору книг, — про это! Мы что, пылесосы магические? Читать?!

Хранитель даже бровью не повел. Его взгляд скользнул по Марку, как по неинтересному экспонату, он даже слегка наморщил нос брезгливо.

— Ката-ло-ги-за-ция, молодой человек, — произнес он с ледяной отчетливостью. — Основа любого расследования — знание. А знание здесь. — Он широким жестом охватил бесконечные ряды стеллажей. — Ваша задача — сверить инвентарные номера с реальным содержанием полок. Отделить зерна от плевел, так сказать. Инструкции на столах. Приступайте.

Возмущению Марка, кажется, не было предела. Он начал что-то горячо доказывать, размахивая руками, голос его, обычно громкий и уверенный, казался жалким писком в этой титанической тишине зала. Кларисс вздохнула, уже привычно готовясь его утихомирить или хотя бы оттащить в сторону, но ее внимание на миг приковал сам Хранитель. Тот слушал Марка с тем же бесстрастным видом, но уголки его губ чуть дрогнули — не в улыбку, а скорее в едва уловимой гримасе… усталости? Презрения? Его безупречно белые манжеты выглядели слишком ярко на фоне общей приглушенной гаммы.

Серж же словно растворился. Еще до окончания речи Хранителя он юркнул к ближайшему стеллажу, как змея в нору. Пальцы с благоговением скользнули по потертым кожаным корешкам.

— "Трактат о Невыполнимых Геометрах" Арастея Третьего… Одиннадцать томов "Сводов Забытых Клятв"… Боже, "Диалоги с Тенью" в первом издании! — его шепот, полный детского восторга, был слышен лишь книгам. Он забыл про группу, про задание, про весь мир, погрузившись в тихий рай библиофила. Аккуратно вытащил один увесистый том, прижал к груди и закрыл глаза, вдыхая запах древнего пергамента, будто это был самый дорогой аромат.

Люсиль, наблюдая эту сцену, обреченно опустилась на стул у одного из длинных читальных столов, покрытых темно-зеленым сукном. Подперла подбородок ладонью, ее бледные глаза следовали за Марком. Высокий, гневно жестикулирующий, такой живой и настоящий на фоне застывшего величия библиотеки и ледяного Хранителя. «Красивый дурак», — подумала она с невольной нежностью, задерживая взгляд на линии его напряженной челюсти, на том, как свет играет в его темных, взъерошенных волосах. Он был как глоток свежего воздуха в этом затхлом, пусть и прекрасном, склепе знаний. Пальцы девушки бессознательно поиграли с краем мантии, пытаясь отогнать внезапно накатившую волну тепла к щекам.

Агата вошла последней, не стремилась ни к стеллажам, как Серж, ни к столу, как Люсиль, ни в водоворот спора, как Марк и Кларисс. Она словно проплыла на второй этаж по широкой, плавно изогнутой лестнице, легкие шаги не оставили следа на глубоком ковре. С галереи открывался еще более захватывающий вид на бескрайнее книжное море, залитое тем же странным, нерукотворным золотым светом. Остановилась у балюстрады, ее вишневые глаза медленно скользили по залу, по фигурам друзей, по неподвижной фигуре Хранителя, по другим редким посетителям — нескольким молчаливым фигурам в темных одеждах, сгорбленным над столами в дальних углах.

Она отмечала все. И прежде всего — ту самую изнуренность, о которой думала раньше. В слишком глубоких тенях под глазами у молодого клерка, переписывающего что-то у окна. В болезненной прозрачности кожи пожилого мага, листающего фолиант с дрожащими руками. Даже в осанке самого Хранителя — за безупречной выправкой угадывалась какая-то нечеловеческая усталость, тяжесть веков, которые он явно не мог прожить. Люди здесь выглядели не просто уставшими. Они выглядели высушенными. Как будто сама библиотека, это прекрасное, светлое чудо, тихо, неумолимо высасывала из них капельку жизни с каждым вздохом, с каждым прочитанным словом. И было в этом что-то глубоко, неестественно потустороннее. Тиканье невидимых часов? Или просто кровь, стучащая в висках от непривычной тишины? Агата не могла сказать наверняка. Но холодок, пробежавший по ее спине, был совершенно реален. Ее рука непроизвольно сжала хрустальный амулет под одеждой, почувствовав его привычное, тревожное тепло.

Тишину библиотеки разорвал резкий, сухой щелчок пальцев Хранителя. Звук, казалось, отозвался эхом в самых закоулках бесконечных стеллажей. Из-за темной арки, сливавшейся с тенями книжных шкафов, метнулась фигура. Двигался с пугающей, птичьей резвостью — поджарый, сгорбленный мужчина в потрепанном камзоле цвета запекшейся крови. Лицо было узким, с хищно загнутым носом и маленькими, невероятно острыми глазами, которые мгновенно оценили каждого. Он потирал длинные, костлявые пальцы, словно предвкушая работу. Это был Кандальщик.

Не было слов, не было предупреждения. Только серия быстрых, отточенных движений. Кандальщик щелкнул пальцами у запястья Марка, потом Кларисс, Люсиль — и на каждом, с тихим звенящим звуком, словно выкованным из самой тьмы, сомкнулись браслеты из черного обсидиана. Они были холодными, как лед, и на их гладкой поверхности тут же зажглись приглушенные, зловещие руны — тускло-багровые, как засохшая кровь.

Хранитель шагнул вперед. Его безупречная осанка вдруг показалась неестественной, как у марионетки. Кожа на лице, прежде просто бледная, теперь отливала мертвенным, восковым блеском. Голос, когда он заговорил, потерял ледяную вежливость, обнажив бездонную, древнюю пустоту и холодную, всепоглощающую жадность:

— А теперь… к сути вашего нахождения здесь, пылинки. — растянул последнее слово, и оно повисло в тихом воздухе, тяжелое и унизительное. — Читайте. Переписывайте. Каждое прочитанное слово, каждый вдох страха, каждая капля вашей жалкой, мимолетной жизни… — медленно провел рукой по корешкам ближайших фолиантов, и те слабо засветились изнутри, будто в них зажглись крошечные звезды. — …кормит эти миры. Эти вечные, ненасытные, избранные миры. Вы — топливо. Скромное, но необходимое. Гордитесь.

Его монолог прервал шум из прохода между стеллажами. Сотрудник с повадками сурка — низкорослый, юркий, с бегающими глазками — тащил за шиворот Сержа. Архивариус висел в его руках как тряпичная кукла, без сознания. Лицо его было пепельно-серым, глаза запали, губы синие. Он выглядел высушенным, будто годы жизни вытянули из него за минуту. Но самое страшное — это был его браслет. Где у других горели тускло-красные руны, его обсидиановый обруч переливался чистым, теплым золотом, в центре которого пульсировал змеевидный изумруд невероятной яркости. Драгоценный камень жизни, выкачанной за считанные мгновения.

Хранитель подошел, его мертвенное лицо вдруг исказилось гримасой, похожей на восхищение. Он ловко выхватил из ослабевшей руки Сержа книгу. Тот фолиант светился изнутри тем же зловещим золотом, что и браслет, но свет был холодным, неживым. Хранитель прочел название вслух, и его голос вдруг стал мягким, почти ласковым, от чего по спине побежали мурашки:

— «Хроники Спящего Левиафана: Песнь Голода и Вечности». — Он погладил переплет, словно любимое дитя. — Редчайший экземпляр. Ваш друг… проявил необыкновенный вкус. — Он бросил взгляд на бледное лицо Сержа, и в его ледяных глазах вспыхнул голодный блеск. — И необыкновенно питательную душу. Его жертва… восхитительна.

— СЕРЖ! — Кларисс рванулась вперед, забыв про страх, ее целительский инстинкт сильнее ужаса. Люсиль вскрикнула, инстинктивно потянувшись к иллюзиям, но ее пальцы лишь беспомощно сжали воздух — магия была скована кандалами. Марк же… Марк взорвался. Его страх сменился яростью, чистой и животной. Он сжал кулаки, и вокруг них, несмотря на кандалы, начал клубиться сгусток дикой, необузданной энергии боевой магии — красноватый, как его ярость, трещащий искрами.

— Отпусти его, костлявая тварь! — проревел он, замахиваясь для удара, который мог бы снести голову и обычному человеку, и, возможно, не только.

Хранитель даже не взглянул в его сторону. Он лишь слегка шевельнул пальцем. Изумруд на браслете Марка вспыхнул ослепительно. Из черного обсидиана ударил сноп молний — не электрических, а тьмы, сгущенной до невероятной плотности, холодной и прожигающей до костей. Марк согнулся пополам с хриплым, бессловесным воплем боли. Его сгусток энергии погас, как свеча на ветру. Он рухнул на колени, трясясь всем телом, на губах выступила пена.

Кларисс и Люсиль застыли. Весь их мир сузился до этой точки: до лежащего без сознания Сержа, до корчащегося от боли Марка, до невозмутимого Хранителя со светящейся книгой в руках и хищно ухмыляющегося Кандальщика. Инстинктивно, дрожа от ужаса, они прижались друг к другу и к согбенной фигуре Марка, образуя жалкий, дрожащий островок посреди этого светлого, ненасытного ада. Их кандалы горели тусклым, предупреждающим багрянцем. Они были в ловушке. Совершенно беззащитные.

И только сейчас, сквозь накатившую волну паники, Кларисс прошептала, озираясь дикими глазами:

— Агата…? Где Агата?!

Между бесконечных рядов книг, поглощающих свет и жизнь, не было ни души. Даже следов. Только тишина библиотеки, внезапно ставшая гулкой и угрожающей, да безразличный взгляд Хранителя, уже скользящий по ним, как по следующей странице в меню.