Танго дьявола

ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ

— «Таковы пять обязательств, которые я берусь соблюсти, если вы проголосуете за меня во втором туре. Первое: снизить все налоги на тридцать процентов на два первых года моего муниципата».

— Не вижу, почему он должен лишать себя удовольствия обещать неисполнимое, — прокомментировал Отто Ванденберг.

— «Второе, — продолжил Штруддль, — безопасность для всех».

— Удивительно, что он не поставил это на первое место, — заметила Сюзи.

— «Третье — муниципальный приоритет. Все иностранцы будут отправлены за пределы плотины. Вакантные квартиры передадут нуждающимся в жилье базельцам».

— А цыган лишат гражданских прав, — продолжила юрист.

— Здесь начинает дурно попахивать, — согласился Пленк.

— «Четвертое — обезвреживание Туманного Барона». Некое излишество, если вспомнить о втором обязательстве. И наконец, «Пятое…».

— Что, Эльзеар?

Штруддль протер стекла очков, свернул и развернул свой экземпляр Газеты суши. Нет, он прочел все правильно.

— «Пятое — если вы проголосуете за меня, я прекращу дождь».

— Истинный перл! — рявкнул Ванденберг. — Сначала Фулд, изгоняющий чудовищ из Базеля. Затем Фулд, распоряжающийся стихиями. Такого мы еще не видели!

— Макиавелли хочет ступать по нашим мозолям, — проворчал Лузитанус.

— Нам подчиняется дождь? — удивился до сих пор молчавший Роземонд. — Я был не в курсе.

Пять человек, сидевшие в задней комнате «Двух саламандр», замолчали.

— Как три четверти базельцев решились отдать ему свои голоса в первом туре? — простонала Сюзи.

— Он обольщает, — предложил Пленк. — Голосуйте за меня, и я достану вам Луну. И все эти ослы ринулись в западню.

Лузитанус процитировал, подняв палец к потолку:

— «В Базеле живут такие олухи, тупицы и зеваки, что любой фигляр, торговец реликвиями, мул с бубенцами или же уличный музыкант соберут здесь больше народа, нежели хороший евангелический проповедник».

— Не портите доброго старину Рабле базельским соусом, — взмолился Ванденберг.

— Все это от вина Штруддля. Вот уже неделю мне кажется, что я живу в Париже во времена фонарщиков и вонючих улиц, где вам резали горло с той же легкостью, что и кошельки.

— Господин Лузитанус! — возмутился Ванденберг.

— Народ Базеля, быть может, и глуп, но если дождь продолжится и после его избрания, он его распнет, — понадеялся Пленк.

— Однако бюро рисков не предвидит никаких улучшений в ближайшие дни, — удивился Лузитанус.

Эльзеар наполнил чашки черным кофе и принес печенье. Но сегодня утром никто не был голоден.

— У нас три убитых цыгана, — напомнил Ванденберг.

— Бедняга из литейни, утопленник из мешка, найденный пять суток назад, и вчерашний плотник, — подвел итог Пленк. — Его пытали дыбой под министерским фуникулером. Я занимался его останками.

— Исторический метод не меняется, — заговорила Сюзи. — Мешок идет от римлян. Дыбу применяли во всей древней Европе. Что касается цыгана из литейни, то его казнили так, как казнили в России до 1672 года, заливая в глотку осужденному расплавленный металл. Но в те времена использовали свинец.

Все невольно сжали челюсти.

— И виновником этих убийств являются метчики! — прохрипел ректор. — Отныне у нас есть доказательство. Не так ли, Пленк?

— Да, доказательство есть, — ответил медэксперт.

— Вы читали статью про цыган? — возмутился Лузитанус. — «Они получили по заслугам…», «создание уничтожает своих создателей…», «и палачи умирают…».

— Возмутительно, — произнес Ванденберг из своего угла.

— Посмотрим на хорошую сторону этих происшествий, — проскрипел Роземонд. — Рабочий Фликар отомщен, мусоросжигатели прекратили забастовку, тротуары чисты.

— Не забывайте, что теория исторического убийцы официально поддержана властями. В Исторический квартал можно попасть только по специальному пропуску. Вся зона неуклонно превращается в гетто, — добавил Роземонд.

— Карниз почернел от зевак, — сообщил Пленк. — Базельцы наблюдают за подъемом воды. Сейчас это — самый модный спектакль.

— Возмутительно, — вздохнул Штруддль.

— До второго тура остается пять дней, — напомнил Ванденберг. — Когда Фулд придет к власти, руки у нас будут связаны.

Эльзеар вздернул бровь и повернулся в сторону зала. К таверне кто-то приближался. Он встал, подошел к двери, запертой на двойной оборот ключа, и выглянул наружу через глазок. У бронзовой лошади остановился автомобиль. Из него вылез Мартино, перешел улицу, попытался открыть дверь и несолоно хлебавши удалился. Штруддль вернулся в заднюю комнату.

— Это был Мартино, — сказал он.

Все промолчали. Ванденберг спросил у Роземонда:

— Никаких известий о Роберте?

— Никаких.

— Последней ее видела королева цыган, — заметила Сюзи.

И добавила про себя — живой.

— И наши «новые друзья» знают не больше нас? — заговорил Пленк. — Невозможно исчезнуть без следов на клочке суши размером с носовой платок!

— Мы отыщем ее, — утвердительно сказал Эльзеар.

— Святой Ансельм! — воскликнул Ванденберг. Его голос дрожал от ярости. — Конечно, мы ее отыщем! Мы же не можем уехать без нее?

— А теперь, леди и джентльмены, она покидает дом. Меланхолическая мелодия из Клуба Одинокого Сердца. Раз, два, три.

Роберта вытерла окарину серым платьем каторжанки и заиграла отрывок из битлов.

— Слишком печально, — решила она, остановившись. — Посмотрим, посмотрим. Что у нас есть еще среди одиноких сердец?

И душой, и телом погрузилась в С тобой и без тебя, но после нескольких тактов перестала играть. Слушать некому, никакого ежа-телепата на горизонте, мораль на нуле… Роберте пришлось признать, что она до дна исчерпала свою удивительную способность видеть жизнь в розовом цвете.

Она с тяжелым сердцем отправилась в ванную, села на унитаз и в сто девяносто четвертый раз за день спросила себя, что произошло на свободе за те десять дней, что она сидела в одиночке муниципальной каторги. Захватил ли Фулд власть? Продолжал ли Барон убивать? Были ли еще живы ее друзья?

В щель под дверью трижды в день просовывали поднос с едой. Свет включался и выключался по расписанию. Никаких встреч. Колдунью отрезали от внешнего мира.

Послышался шум ключа, поворачивающегося в замочной скважине.

— Приказ был категоричен, — прохрипел чей-то голос. — Никто не должен сюда входить.

— Вы оспариваете подпись на этом документе? — Охранник ничего не оспаривал. — Арчибальд Фулд велел мне допросить подозреваемого. Заприте за мной и не беспокойтесь. Я вооружен.

— Ну, если вы настаиваете.

Надзиратель запер дверь за посетителем, который осматривался в, похоже, пустой камере. Он подошел к туалету и тихо позвал:

— Луи, ты там?

Мишо ощутил свист воздуха справа и заметил что-то рыжее, молнией промелькнувшее рядом. Он рухнул на пол лицом вниз, но понял это только через несколько секунд. Моргенстерн одной рукой держала его за запястья, упираясь коленом в спину и прижимая к полу.

— Я могу лишить вас всех чувств по одному, усиливая нажим на ваш позвоночник, — с угрозой прошипела она. Потом заколебалась. — Мишо! Это вы?

Водитель буквально вывернул голову и увидел, что таинственным заключенным была бывшая следовательница Криминального отдела.

— Морг… Моргенстерн! Но… что вы здесь делаете?.. Ай!

— Вы говорите?

Она выхватила официальное разрешение, торчащее из кармана водителя, и прочла его, пока тот с ворчанием поднимался на ноги.

— Фулд отправил вас допросить узника одиночки, — прочла она.

— Я не знал, что это вы, — ответил он, потирая затылок. — Этот документ — фальшивка.

— Ага, мсье занимается и подделками! Мсье умеет скрывать свою игру! Кто такой Луи? И советую не кружить вокруг да около!

Мишо тяжело рухнул на лежанку.

— Мой брат.

— Ваш брат сидит здесь?

Мишо кивнул. Роберта, прислонившись к стене, крутила на пальце веревочку с окариной.

— Я не очень знаю о том, что происходит сейчас, но предыдущим пленником этих роскошных апартаментов был пират, арестованный Грубером на плавучем рынке. И если неделя пребывания в этом клоповнике не замутила мне мозги, это означает, что вы…

— Тот, кто разыскивает брата, — перебил ее Мишо. — Поскольку я наткнулся на вас, то уйдем вместе.

Он порылся в карманах. Роберта смотрела на него с некоторым опасением. Могла ли она довериться пирату? Больше, чем милиционеру, чтобы выбраться отсюда.

— Вы знаете, на поверхности обеспокоены вашим исчезновением.

— Обеспокоены? Кто? Друг или враг?

— Некий Колледж колдуний, о существовании которого в столь скучном городе, как Базель, я даже не подозревал.

— Вы знаете о колледже? Как они? Как Грегуар?

— Скоро увидите его, если все пройдет как предусмотрено.

Мишо достал синюю капсулу. Роберта с неотрывным вниманием наблюдала за ним.

— Это — капюшон?

Мишо кулаками заколотил по двери.

— Охрана!

Дверь, открылась. В проеме появился молодой человек робкого вида. Пират схватил его за ворот, втащил в камеру и стукнул головой о стойку лежанки. Разбил капсулу о лоб потерявшего сознание охранника. Вся операция длилась не более пяти секунд.

— Теперь слушайте меня внимательно, — заговорил он. — На каторге нет другой одиночной камеры. За заключенными следят метчики. Они не заметят нашего ухода.

— Но и не заметят меня в камере.

— Вы можете принимать душ или заниматься ежедневной гимнастикой. Сильно потея, вы препятствуете опознанию.

— Согласна на душ. А он?

— Охранники и заключенные контролируются одинаково. Метчики сообщат о его исчезновении через пять минут.

— Значит, я принимаю душ вместе с ним?

Пират скрестил руки, разинул рот и застыл, подыскивая подходящий ответ.

— Ну что, идем? — нетерпеливо спросила Роберта. — Мы теряем драгоценное время.

Мишо шумно вздохнул и разбил вторую капсулу о макушку колдуньи. Эластичная пленка покрыла ее с головы до ног. Она облизала нечувствительные губы.

— Меня словно обмазали вазелином.

Пират выглянул в коридор. Никого.

— Делайте вид, что у вас связаны руки, — посоветовал он. — И идите передо мной. Так будет убедительней.

Они закрыли дверь камеры и двинулись по коридорам. Миновали этажи «Хризантема», «Подснежник» и «Маргаритка». Столкнулись с десятком стражников, но на них никто не обратил внимания, и они добрались до выхода — обычного тамбура под охраной двух милиционеров в броне. Роберта втянула голову в плечи. Но метчики молчали, милиционеры даже не глянули на них, словно они не существовали. Парочка вышла на улицу. Мишо завел мотор автомобиля, стоящего прямо у входа на каторгу.

— Садитесь, — приказал он. Голос у него был напряженным.

Через минуту серый бетонный куб остался далеко позади.

— Ну что ж! Должна поставить за вас свечку! — поблагодарила колдунья. — Впервые сбегаю с каторги, впервые сижу рядом с пиратом…

— Каждое мгновение нашей жизни случается впервые, — философски сказал Мишо. — Даже последнее.

Он быстро двигался в сторону лагуны, как она могла разглядеть через бешено раскачивающиеся «дворники». Дождь мешал ориентироваться.

— Значит, ваш брат… заключенный каторги. Полагаю, вы пробрались в министерство, чтобы помочь ему сбежать? Поэтому и вовлекли в свои планы Пишенетта.

— Вы слишком болтливы, госпожа колдунья. У нас будет время поговорить, когда мы окажемся в надежном месте.

— В Базеле не осталось надежных мест. И мне надо восполнить десять дней молчания. Увы, я не могу молчать. Скажите, как вам удалось пробраться в Министерство безопасности? — приказала она, положив ладони на бедра.

— Я прислал свое резюме, — лаконично ответил шофер.

— Издеваетесь.

— Нет. Хороших автовозниц мало. Клеману Мартино удалось стать шефом Криминального отдела… Я мог бы стать министром!

— Если будете говорить таким тоном, я буду молчать.

Мишо притормозил и опустил стекло, чтобы выглянуть наружу.

— Я заблудился из-за дождя. Где мы?

— Куда мы направляемся?

— В Исторический квартал.

— Тогда вторая улица направо. Там длинный проезд до карниза. В последний раз, когда я там была, у подножия пандуса располагался пост с малоприятными парнями. Может, они будут более бдительны, чем парни на каторге?

— Об этом не беспокойтесь. — Мишо поехал быстрее. — А вы? Что случилось с вами? Как вы оказались на каторге?

— Э-э-э… долгая история. Но признаюсь, что… Осторожно!

Слева возникла темная масса и с разгона ударила в них. Голова Роберты стукнулась о стойку дверцы. Мишо выскочил из машины с криком:

— Что за кретин влетел в меня?

Роберта последовала за ним, хотя у нее подкашивались ноги. В их левое переднее крыло врезался автомобиль. За сценой наблюдали зеваки. Мишо колотил ногой по машине-тарану.

— Здесь всего полсотни автомобилей, и надо же наткнуться на шоферюгу!

Виновник происшествия вылез из машины с багровым лицом.

— Мартино, — пробормотала Роберта, потирая лоб.

— Вы? — удивился молодой человек, увидев шофера министра.

Он застыл перед Мишо, сжав кулаки и раздувая ноздри.

— У вас не было приоритета! Вы должны были меня пропустить!

— Вы неслись как на пожар! Соблюдайте скоростной режим! — ответил пират.

Мишо замолчал и сжал губы. Мартино отступил на шаг.

— Послушайте, вы разве не были глухонемым во время нашей последней встречи?

Молодой человек потянулся к карману, где, как знала Роберта, лежит его шестизарядник. И вмешалась.

— Прошу вас, будьте взаимновежливы.

Мартино, увидев ее, выпучил глаза.

— Роберта! Но… Что это! Как вы?

— Хорошо, Мартино, хорошо.

— Куда вы подевались? Я разыскиваю вас уже десять дней. И как получилось, что…

Мишо подошел к Роберте.

— Милиция, — шепнул он.

Семь возникших из ниоткуда вооруженных милиционеров окружили их. Старший патруля подошел к ним, говоря в микрофон, укрепленный на плече:

— Патруль 22 — Центральной. Столкновение между двумя автомобилями на перекрестке Беклин-авеню и Бергенштрассе. Пострадали три человека.

— Центральная — патрулю 22, — услышали они ответ. — Оставьте. Бегство с муниципальной каторги. Общая тревога. Беглец — рыжая женщина лет пятидесяти…

Милиционер отошел, чтобы выслушать приметы Роберты. Мишо заметил шрам на ее лице.

— Вы ударились? — прошептал он.

— Пустяки. Будет небольшая шишка.

— Ваш капюшон трескается по швам, — беззвучно добавил он.

Милиционер вернулся к ним. Остальные не двигались, опустив оружие дулом к земле.

— Я — Клеман Мартино, номер 6373, начальник Криминального отдела, — представился молодой человек, предъявив свою карточку. — Эти люди — Мишо и Роберта Моргенстерн. Мы… работаем в одной конторе.

— Хорошо, — кивнул милиционер, словно не замечая карточки Мартино. — Оставайтесь на месте. Сейчас придет помощь.

Он развернулся. Милиционеры двинулись вслед за ним. Мишо вздохнул. Радио прохрипело:

— Центральная — патрулю 22. Вы сообщили о трех пострадавших в столкновении, а метчики видят лишь двух человек. Проверьте, пожалуйста.

— На этот раз мы погорели, — буркнул Мишо, отступая к автомобилю.

Милиционер обернулся. Он умел считать до трех. С третьим была проблема.

— Эй, вы! — крикнул он, наводя оружие на пирата. Роберта почувствовала, что прозрачный панцирь разорвался надвое и упал к ее ногам.

— Центральная — патрулю 22, — вновь заверещало радио. — Метчики видят троих человек. Все нормально. Повторяю, все нормально. Исполняйте предыдущий приказ.

Милиционер выждал несколько секунд, потом опустил оружие. Развернулся и удалился. Мишо поспешил сесть за руль. Двигатель не заглох, и он надеялся, что машина сможет доставить его к лагуне.

— Эй! Куда вы торопитесь? — возмутился Мартино.

Милиционеры уже отошли на тридцать метров. Радио завопило:

— Центральная — патрулю 22! Метчики засекли ее — беглянка позади вас! Повторяю, беглянка с каторги позади вас!

Роберта прыгнула в машину, а Мишо включил задний ход. Они протащили автомобиль Мартино несколько метров и сумели освободиться от него со скрежетом рвущегося металла. Послышались выстрелы, и переднее стекло разлетелось вдребезги.

— Адские псы! — взревел пират. — Могли бы сначала дать предупредительный выстрел.

Он нажал на газ и, виляя, понесся по Бергенш-трассе в сторону лагуны. Роберта вцепилась в дверцу. Слышались автоматные очереди. В обзорных зеркалах виднелись три темные массы, несущихся вдогонку.

— Мартино!

— И две гусенички. Они не такие быстрые, чтобы нас догнать. Но теперь я не знаю, как преодолеть КПП!

— Летая?

Мишо вылетел на тротуар, чтобы не сбить двух пешеходов, переходящих улицу. Роберта видела, как люди шарахаются в разные стороны при их приближении. Машина вернулась на скользкую дорогу, ее занесло и ударило о трамвай, тянущийся в гору. Машина завертелась на месте и возобновила свой безумный бег. Мартино приблизился к ним.

Улица резко поворачивала направо. Мишо повернул, визжа шинами. Мартино последовал за ними через десять секунд. Машина с беглецами неслась по прямой линии прямо на стройку, где разбирали дом. Она ударились об изгородь. На них обрушились три оставшихся этажа. Взметнулось облако пыли, затянувшее улицу.

Мартино затормозил и выскочил из машины. Гусенички остановились позади него. Милиционеры развернулись в цепь перед местом происшествия.

— Патруль 22 — Центральной, — крикнул начальник патруля в микрофон. — Беглецы обезврежены. Повторяю, они обезврежены.

— Это невозможно, — простонал молодой человек, разглядывая руины.

Ответ Центральной был окончательным.

— Подтверждение, патруль 22. Метчики молчат. Они перестали их видеть. Посылаем подкрепление.

Милиционеры уже образовали кордон, не подпуская зевак.

— Центральная — патрулю 22. Следователь Криминального отдела, сопровождающий вас, вызывается в коммунальное здание. Повторяю…

Начальник патруля поискал глазами номер 6373. Тот исчез вместе со своим автомобилем.

Мишо и Моргенстерн успели вскочить в трамвай и заплатили за проезд по четверти талера. Они вновь были в панцирях. Роберта не осмеливалась подумать о количестве синяков, которыми вскоре покроется ее тело. И пообещала себе больше никогда не садиться в автомобиль, которым управляет глухонемой притворщик.

Послышался рев сирен. Но они, похоже, не приближались.

— Мы оторвались от них, — выдохнула колдунья.

— Да. Но трамвай ползет, как улитка. И мои пропуска потеряли всякую силу.

— Мы найдем решение. О нет! Только не он.

Мартино ехал рядом с трамваем. Он заметил Роберту и махал ей рукой.

— Он рад меня видеть, — растроганно сообщила она.

Вой сирен приближался.

— Этот идиот отправит нас на каторгу! Надо что-то предпринять.

Пират направился к передней платформе и столкнул кондуктора с трамвая. Схватился за регулятор скорости и несколько раз повернул. Трамвай резко ускорился. Какая-то женщина в вагоне завизжала.

— Заставьте их выпрыгнуть! — крикнул Мишо.

Трамвай мотало во все стороны. Роберта вцепилась в свисавшие с потолка поручни и сообщила:

— Угон трамвая! Если будете сотрудничать, вам не причинят ни малейшего зла! — Потом оскалилась хищной улыбкой. — Все вон!

Шестеро пассажиров покорными баранами отправились на заднюю платформу.

— Уберите головы в шеи! — посоветовала им колдунья. — И ни о чем не думайте!

К счастью, беременных женщин, детей и стариков не было. Роберта подозревала, что это были зеваки, направлявшиеся к карнизу, чтобы полюбоваться, как вода заливает Исторический квартал. А потому состроила демоническую рожу, выпустила из ноздрей дым и воспламенила брови, чтобы ускорить эвакуацию. Базельцы поспешно спрыгнули и покатились по блестящей мостовой, издавая приглушенные крики.

Роберта присоединилась к пирату, когда они проезжали мимо предпоследней остановки со скоростью, намного превышающей нормы безопасности общественного транспорта.

— Вы и водитель трамвая? — выкрикнула она, чтобы он ее расслышал.

— В будущей жизни! — Ответ Мишо не успокаивал.

Рельсы грациозно поворачивали налево. Трамвай вписался в поворот на полной скорости, визжа раскаленными добела колесами. Они ощутили, как трамвай наклонился направо, потом тяжело рухнул на рельсы и понесся дальше. Они неслись прямо на карниз, к конечной остановке, откуда базельцы глазели на лагуну.

— Тормозим? — предложила она.

Мишо стиснул зубы и обеими руками потянул на себя торчавший над полом рычаг. Из-под колес брызнули искры. Потом раздался хлопок.

— Думаю, мы лишились тормоза, — сообщил он.

Значит, они вонзятся в карниз и разобьются сотней метров ниже. Веселая перспектива, подумала Моргенстерн. Мишо, склонившись над краем платформы, смотрел под машину.

— Система Меркаси! — крикнул он, выпрямляясь.

— И что?

— Она работает на сжатом воздухе!

— И что? — повторила Роберта, чей словарный запас сокращался с той же скоростью, что и продолжительность жизни.

Зеваки разбегались, видя, как на них с безумной скоростью несется трамвай. Перед ними был пустой карниз, а за ним виднелся верх тента. Мишо открыл панель рядом с маховиком — за ней оказалась большая красная кнопка.

— Что вы делаете?

— Лис умрет в море или не умрет совсем!

Он нажал кнопку. Сжатый воздух из резервуаров, расположенных под трамваем, разом вырвался из-под задней платформы. Ускорение прижало их спинами к перегородке. Они, словно во сне, увидели, как трамвай оторвался от рельсов, взмыл над склоном, чуть задел карниз, взлетел над тентом…

Мишо вытолкнул колдунью в пустоту. Он осмелился повторить, подумала она.

Они рухнули на тент, а трамвай продолжил полет и исчез в лагуне. Роберта скользила, переворачивалась, подпрыгивала на гигантском откосе и остановилась на самом краю над разгрузочными понтонами. Она ничего не видела, волосы забили рот, но она была жива.

В нескольких метрах от нее за край тента цеплялся Мишо. Потом он спустился вниз, словно цирковой акробат. Притащил лестницу и помог Роберте. Оказавшись на набережной, она, покачиваясь, сделала несколько шагов.

— Есть еще аттракционы в программе? — спросила она заплетающимся языком.

— А как же, — ответил Мишо, похоже, очень довольный номером небесной вольтижировки. — И они вам понравятся.

Он направился к «Савою», стоявшему на якоре чуть дальше. Роберта обозвала себя дурой и двинулась следом. Мишо толкнул дверь плавающего палаццо, пересек холл, направляясь к бильярдному залу. Кии стояли на местах, а шары застыли в треугольниках на зеленом сукне. Местечко выглядело мрачным.

Мишо снял телефонную трубку с аппарата, стоящего на стойке и сообщил:

— Мы здесь. Можете забрать нас.

Положил трубку на место и подошел к колдунье.

— Кто нас заберет? Пришельцы на космическом корабле?

— Вы недалеки от истины.

Пол задрожал. Затряслись люстры. По «Савою» пронесся рев. Между двумя столами прямо перед ними открылась щель. Створки встали вертикально под давлением черной колонны шириной три и высотой десять метров, которая с рокотом поднялась до потолка. Колонна остановилась. Мишо подошел к ней и схватился за первую ступеньку, чтобы взобраться наверх.

— Будьте осторожны, они скользкие, — посоветовал он колдунье.

Они вскарабкались на рубку подлодки и забрались внутрь. Лодка вновь ушла в глубину лагуны. Пол и бильярдные столы вернулись на свои места.

— Вызванная персона прибыла, господин министр.

Голос секретарши вдруг поднялся до визга.

— Но… я вам не позволяю! Вы не имеете права! Ай!

Дверь кабинета ударилась о стену, пропустив возбужденную Баньши.

— Спасибо, — сказал Фулд в интерфон.

— Арчи! — воскликнула колдунья, словно они не виделись целую вечность. — Вы прекрасно выглядите.

— Вы тоже, — сообщил он, поспешно засовывая в рот сигарету, поскольку боялся, что она бросится его целовать.

Баньши поставила сумочку на стол министра, не обращая внимания на груды досье. Достала из нее бутылку шампанского и два бокала.

И принялась открывать бутылку, скрутив металлическое кольцо и дергая пробку, чтобы та вылетела с шумом и пеной. Наполнила бокалы, сунула один из них в руку Фулда и вместо тоста выкрикнула:

— За Туманного Барона!

Залпом выпила свой бокал и вновь наполнила его. Что касается министра, то тот разглядывал пузырьки, которые весело поднимались со дна на поверхность золотистой жидкости. Пока будет дышать, он всегда будет опасаться своей сообщницы по черной магии, чьим любимым оружием были яды, травки-молнии и тыквы, сбивающие аэростаты. Он поставил бокал на стол, не притронувшись к вину.

— Мы договорились встретиться накануне второго тура, — напомнил он.

Баньши подошла к нему и шепнула на ухо:

— Должна поделиться с вами секретом — вода поднимается быстрее, чем предусматривалось.

— Я знаю это! — воскликнул он. — По крайней мере быстрее избавимся от Исторического квартала и его жителей.

— А заодно и от Малой Праги.

— Невелика потеря. Как только я стану муниципом, вам не придется прятаться в этих грязных лачугах.

Баньши, не мигая, уставилась на него. Значит, возникли проблемы.

Фулд небрежно бросил:

— Достаточно переместить матку? Сделаем это под хорошей охраной. Можем разместить ее здесь, в моем кабинете, подальше от нескромных взглядов.

— Как легка будет жизнь под вашим колпаком, мой милый Арчи. Но есть проблема — матку нельзя переместить. Мы имеем дело не с доброй человеческой несушкой, которая проходит километр за час, но все же проходит. Неужели вы думаете, что Бородач бегал все шесть дней, пока творил этот мир? Хоп, слоны, и пробежечка! Хоп, брюхоногие, и стометровочка!

— Я не думал, что вы верующая.

— Я серьезная.

Фулд пытался скрыть радость. У них было мало времени? Она опасалась, что не успеет завершить проект? Он впервые обогнал амбициозную Кармиллу Баньши.

— Нехватка элементов? — наивно спросил он.

— Одного, железа. Могли бы и следить за работами.

— А… — Он закусил губу. — Неудачно. Барон не появится до второго тура.

Баньши едва не взорвалась, подумала и все же взорвалась.

— Что?!

И с силой ударила ногой по столу.

— Не стоит так огорчаться, — попытался он ее успокоить. — Вы портите муниципальное имущество.

— Пустое дело… Все, что мы делали до этого, пойдет прахом! Можете подвести черту под своими амбициями. Вы говорили, голосуйте за меня, и дождь прекратится? Накройтесь зонтиком! Пляшите и пойте на вершине своей дурацкой башни! Посмотрим, каков будет результат.

Она остыла. Попыталась найти решение. Они не могли остановиться на этом. Ребенок слишком дорого им обошелся.

— Если только… — заговорила она.

— Если только что?

— Если только мы сами не выберем себе последнюю жертву.

— Мы действительно думаем одинаково. Министр извлек из-под сумочки колдуньи досье и достал из него антропометрическую карточку. Фас-профиль светлоглазого мужчины лет тридцати с серьгой в левом ухе.

— Пират, арестован чуть больше полугода назад на плавучем рынке за нападение на коммерсанта. Ждет своей участи на этаже «Хризантема» муниципальной каторги.

— Хризантема? Эти цветы обычно предназначаются мертвым, не так ли?

— Да. Это — этаж приговоренных к смертной казни, которую я собираюсь восстановить. Базельцы пока не подозревают об этом, — Баньши вытаращила глаза. — Казнь будет объявлена в завтрашнем номере Газеты суши .

— В Базеле уже несколько веков не прибегали к смертной казни. Конечно, я не говорю о Бароне.

— Муниципальный совет, собравшийся этой ночью на чрезвычайную сессию, вручил мне все полномочия, чтобы успокоить умы.

— А муницип?

— Пустое место. Но пока не знает об этом.

Фулд. не страдал отсутствием гордыни.

— Думаете, базельцы вас поддержат?

— Они словно карфагеняне, которые бросали своих детей в пасть Ваалу, чтобы пошел дождь. Только наоборот. Вместо невинных младенцев мы пожертвуем поганым пиратом. Поверьте, никто не прольет ни слезы.

Быть может, этот дьявольский человек и прав, подумала она.

— Когда состоится казнь?

— У нас мало времени, не так ли? Я запланировал ее на девять часов утра послезавтра. Эшафот будет возведен на центральной площади над канализационным люком. Голова пирата упадет прямо в руки вашего голема, скрытого от постороннего взгляда. Он возьмет свое железо, и мы покончим с этим делом.

— Вы подумали обо всем.

Кармила села на стол, вскинула вверх ногу, отбросила назад голову, издав хрип, который, вероятно, считала эротическим.

— Мне не терпится дожить до послезавтра, — хихикнула она. — Тем более что эта маленькая вошь Моргенстерн больше не будет ставить нам палки в колеса. За вас! За нас! — Она подняла бокал. — За этот город, который мы направим по верному пути.

Фулд уже знал, что час назад Моргенстерн смылась при пособничестве Мишо. Но решил сохранить эту информацию для себя. В последнем рапорте указывалось, что трамвай упал в лагуну. Вниз или вверх — главное, что она исчезла.

— Чин-чин, — сказал он и пригубил шампанское.

— Мой брат отыскал эту подлодку у провала Тора, на отмелях Северного моря, — сказал Мишо. — Виктор /// бывшего советского флота. Древность. Но у нее на счету немало побед.

Рубка была именно такой, какой ее себе представляла ощущавшая клаустрофобию Роберта, — зеленоватые экраны, переплетенные шланги, мигающие огоньки. Все покачивалось, потрескивало, постанывало, словно в огромном металлическом брюхе возникли проблемы с перевариванием пищи.

— Руль на четыре вперед, спуск со скоростью два узла, — объявил рулевой.

— Полный вперед. Я хочу быстрее добраться до укрытия.

Роберта пыталась уменьшиться до невозможности. В рубку вошел мужчина с ножевыми шрамами на лице, глянул на нее, как на забавного зверька, и спросил Мишо, следившего за показаниями сонара:

— Кто это?

— Персона, сидевшая в камере, где должен был находиться Луи, — ответил Мишо, не оборачиваясь.

— И ты приволок ее с собой? Ты даешь!

Мишо резко развернулся и ткнул указательным пальцем в грудь человека.

— Пока мой брат не вернется на борт этого судна — а он вернется, как я обещал экипажу, а не только тебе, Лабреш, — командовать буду я. Так требует закон крови. Хочешь что-нибудь добавить?

Два пирата грозно смотрели друг на друга в полной тишине, которую нарушало только гудение машин. Лабрещ опустил глаза и с недовольным ворчанием покинул рубку. Роберта была готова поклясться, что они выпустят друг другу кишки.

— Добро пожаловать в чудесный мир братьев лагуны, — сказал ей Мишо. — Хотите увидеть, куда мы направляемся?

Она энергично кивнула. Он опустил нижнюю часть перископа, поставил ручки в горизонтальное положение и позволил ей заглянуть в окуляр. Вначале она различила только синеву и темные массы воды. Потом узнала старые дома, тянувшиеся вдоль Рейна. Они двигались по руслу бывшей реки. Прямо перед ними появился все еще целый императорский мост. Они прошли под ним в сопровождении стайки серебристых рыбок.

— Невероятно, — выдохнула она.

Справа появилась колоссальная масса Мюнстеркирхи. Подлодка прошла вдоль бывшего собора, едва не задевая аркбутаны. Потом повернула и застыла у главной розетки. Чуть выше над ними из-под воды торчала колокольня.

— Мы на месте, — объявил рулевой.

— Вперед, — приказал Мишо.

Нос Виктора III прошел через центр розетки. Они проникли в собор. Подлодка поднялась на несколько метров. Двигатели остановились. Перископ встал на место. Мишо уже карабкался по лестнице вверх. Роберта поспешила за ним, увидев свет, людей, галереи, и поднялась на верх рубки.

Вода плескалась на уровне высоких окон собора. Деревянные мостики, освещенные гирляндами электроламп, бежали по обе стороны нефа. На хорах, на понтоне располагалась плавучая деревня, уходившая в поперечное крыло.

— Добро пожаловать в базельское логово, — объявил пират с широкой улыбкой.

Моряки крепили швартовы лодки к кольцам в стенах из розового известняка. В корпус уперся трап. Они вышли на первую галерею, где расхаживали мужчины, дети, женщины. Роберта, которая не упускала ни крошки зрелища, решила, что сошла с ума, когда увидела идущего ей навстречу Пленка.

— А! Вы угадали с приходом, — усмехнулся Мишо, увидев его. — Передаю вам мадемуазель Моргенстерн. Вскоре увидимся, как только соберетесь все вместе. У меня дела.

Мишо удалился в сторону хоров. Лабреш шел за ним. Медэксперт прижал Роберту к груди.

— Где ты была? Мы все извелись, переживая за тебя.

— Как Грегуар? Он здесь?

— Появится во второй половине дня. Но он прекрасно себя чувствует. Мы крепко потрудились в твое отсутствие. Ты была права — убивают действительно метчики. Покажу тебе, как они работают.

Розовые, голубые и серебристые пузырьки совершали замысловатые волновые движения в трех прозрачных сосудах. Тело метчика топорщилось множеством волосков, которые лениво колыхались в воздушном растворе. Некоторые из них имели захваты. Другие походили на спиральки. Третьи, эластичные и без всяких отростков, походили на кнуты.

Роберта отодвинулась от микроскопа и протерла глаза, чтобы отогнать чудовищное видение. Лаборатория пиратов размещалась в бывшем зале Базельского Совета. Позади них на стене висела копия Мрачного танца Гольбейна, оригинал которого находился в склепе.

— Клод Ренар сказал, что в мире есть множество укрытий для подлодок. Затоплены целые города, но в них еще живут. — В голосе Пленка ощущался энтузиазм.

— Клод Ренар?

— Имя пирата Мишо, он же Лис. Они отлично оснащены. Этот трехокулярный микроскоп стоит целое состояние. В прошлом году я пытался закупить такой для Музея, но мне отказали из-за отсутствия денег. Клянусь!

Зал был разделен надвое бронированным стеклом толщиной три дюйма. Здесь располагались приборы, по другую сторону — опасные вещества. Метчик, который изучал Пленк, был заключен в кубик с ребром в один миллиметр.

— Как вы вошли в контакт с пиратами?

— Через Грегуара. Глянь на это маленькое чудо. Его невозможно наблюдать на поверхности. Со всей той грязью, которой отравлена атмосфера… Фораминиферы, пыль, пыльца, медленноходящие, коловратки, чешуйки крыльев бабочек…

Большую часть стола занимал производственный конвейер, заканчивающийся ящиком с синими капсулами. Роберта взяла одну из них.

— Здесь производятся капюшоны, — сказал Пленк, не отрываясь от окуляров.

Роберта бросила капсулу и вновь приникла к окуляру. Метчик тянул в их сторону длинные нити, словно здороваясь с ними.

— Привет! — весело воскликнул медэксперт.

— Что ты открыл, Пленк? — спросила Роберта, никогда не забывавшая, с кем имеет дело.

Медэксперт отступил на шаг и почесал нос, пытаясь обрести серьезность.

— Ты когда-нибудь видела хоть один метчик вблизи? — спросил он.

— В какой-то мере. Даже несколько. Но в таком виде…

— Быстренько рассказываю. Метчик состоит из трех раковин, наполненных отдельными маслянистыми шариками. Схематично: розовые — ум и память. Там записаны данные Архива и Переписи. Голубые — жизненные органы. Легкие, пищеварительная система и прочая, и прочая.

— А что они едят?

— Воздух. Свет. Более мелких существ. Поди знай. Что касается серебристых шариков… Поговорим о них позднее. Перейдем к нитям. Три разных вида. Гладкие служат для передвижения. Крючки служат для… цепляния. Но самые интересные — спирали.

— Самые длинные и самые многочисленные, — заметила колдунья.

— Это — передатчики, помогающие метчикам общаться между собой.

Пленк натянул резиновые перчатки, встроенные в стекло, и с предосторожностями поставил захватами еще один кубик на первый.

— Соединяю наших маленьких друзей, — объяснил он. — Открываю клетки. Смотри.

Изображение стало мутным, взбаламученным. Когда воцарилось спокойствие, Роберта увидела, что два метчика плотно сплелись. Их нити-передатчики ощупывали друг друга, а крючки образовали плотные узлы. Нити-движители располагались по контуру нового существа с шестью вздутиями. Карманы с серебристыми шариками вошли в прямое соприкосновение — они свободно перемещались туда и обратно.

— Видишь, чем они заняты?

— Похоже, целуются. Отвратительно.

— Они обмениваются. Они растворяются. Производят обратное молекулярное деление. Сливаются в одно… Я их немножко притормозил, чтобы ты могла видеть, как они работают. Вообще все происходит мгновенно.

— Так Барон обретает форму.

— Именно так. — Пленк скрестил руки на животе. — Что означает — метчики — существа разумные, автономные и социальные.

— Как муравьи.

— Куда лучше. Теперь вторая фаза нашей демонстрации.

Пленк опять натянул перчатки, взял пипетку и капнул на куб капельку крови. Роберта увидела, как двойной метчик метнулся вверх. Серебристая припухлость присосалась к крови, потом удалилась. Розовые тельца бурно зашевелились.

— Анализируют, — сообщил Пленк.

Мембрана, которая удерживала оба метчика вместе, несколько раз открылась и закрылась.

— Думают.

Спиральные антенны направились в разные стороны.

— Зовут друзей на помощь. Обнаружили метку! Барон должен исполнить долг! На заметку — кровь Марты Вербэ.

Роберта ощутила, как по ее телу побежали мурашки. Пленк усмехнулся, увидев, как она невольно почесала запястье. Колдунья встала и принялась расхаживать по залу. Пустоглазая смерть с поднятой косой вела мрачный танец.

— Почему они стали убивать?

— Потому что мы позволили им это делать. Потому что они любят работу. Потому что произошло объединение нескольких факторов. — Пленк крутился на табурете вправо и влево, следя за колдуньей. — Тебе известна их история? Они появились после Великого Потопа. Их принес ветер, незнамо когда и незнамо откуда.

— Колледж обнаружил их в святилище Малой Праги.

— Да, где все кончается… Мой знаменитый предшественник в Музее первым изучал этих зверушек и обнаружил их способность получать и передавать информацию. Времена были смутные. Надо было восстановить порядок. И власти знали об их существовании. — Он глубоко вздохнул. — Метчики обеспечили муниципальный иммунитет. Они были исполнительны, обладали волей и прекрасно управлялись. Истинные могучие крошки-милиционеры… Как только были разработаны фильтры и построены машины Переписи, началось их массовое производство.

— Это было тридцать лет назад.

— Сорок. Метчики Безопасности появились на десять лет раньше, чем было объявлено официально.

Роберта увидела людей, бегущих к зоо и кричащих, что Барон угрожает их детям. Это было как раз сорок лет назад.

— Никто в то время не установил связи между первым вариантом Барона и мигрирующими частицами, — продолжил Пленк. — Кто мог подумать, что они способны образовать нечто вроде… коллективного разума и воспользуются им, чтобы имитировать нас?

— Почему они не проявляли себя все это время?

— Их преследовали. Никто не хотел видеть их в такой форме. И они скрыли свое желание походить на нас. Сорок лет верной и лояльной службы. Потом произошли административные изменения, вызвавшие пробуждение Туманного Барона.

— Объединение генетических и биографических данных.

— До этого им были известны лишь отдельные генетические отрывки кодов. И вдруг в них ввели образ слитного общества с его актами гражданского состояния, со всеми рождениями, со всеми смертями, со всеми родственниками. Фильтры, которые мы изобрели, требовали — наблюдайте, объявляйте тревогу, защищайте. Метчики добавили — ведите следствие, ловите, казните.

— Но ведь они действовали в строгих рамках закона? Фильтры должны были их обуздать?

— Вспомни — жертвами Туманного Барона стали только те базельцы, у которых меняли характеристику. Метчики черпали информацию у истоков. И славно поработали, — с восхищением продолжил Пленк.

— Вернемся к их методу. Они собираются в данном месте, в данный час, в зависимости от ветра… Нападают на беднягу, являясь одновременно прокурором, судьей и палачом. Но почему они выносят приговор за преступление, которое совершил предок?

— Представь себе, я тоже задавал себе этот вопрос.

— У них нет понятия времени.

— Продолжительность их жизни равняется одному лунному месяцу. У них, как и у нас, внутренние часы, которые ведут обратный отсчет времени. У меня есть мыслишка, но она слишком необычна, и ее крайне трудно проверить. И она вновь ставит под удар цыган, хотя они здесь совершенно ни при чем…

— Выкладывай, Пленк!

Медэксперт не заставил себя просить.

— Те, кто два года назад переехал жить в Базель, прибыли из разных исторических городов и разных эпох, хотя и искусственных, — напомнил он. — У каждого города был свой календарь. Власти, желая сделать как лучше, сохранили все без изменения, но в муниципальном календаре были установлены соответствия. В актах гражданского состояния Базеля, к которым метчики никогда не должны были иметь доступа, имеются Дюпоны, родившиеся в. царствование Франциска I, и Дюраны, женившиеся в год птицы-грома. Очень просто перепутать временные рамки, когда твой мозг не превышает размеров микрона.

— Они перепутали эпохи из-за исторических городов!

— Скажу больше — виновата и авария в Переписи. И плохое управление в различные времена системой, которая не была подготовлена к подобному.

В этот момент дверь зала Совета толкнул Грегуар Роземонд. И замер, увидев Роберту.

— Значит, это правда, — выдохнул он.

Они бросились друг к другу и крепко обнялись. «Далеки ли мы от метчиков?» — спросил себя Пленк, приставив палец к виску.

Новости с суши были смутными и пугающими. Пираты перехватили приказ Фулда милиции, которая должна была послезавтра оцепить центральную площадь. Виктор III, который совершил два рейса туда и обратно между Мюнстеркирхе и «Савоем», привез из Исторического квартала слухи о готовящейся смертной казни. В логове пиратов этому никто особо не верил. Фулд не был настолько безумен, чтобы настраивать базельцев против себя.

Ванденберг встретился с Пленком, Робертой и Грегуаром в начале вечера. За стойкой бара уже стояло несколько ящиков с «Никола Фламелем». Таверну устроили вокруг полузатопленного органа. Штруддль, который обеспечил ее переезд, еще не сумел выбраться из города. Сюзи тоже застряла наверху. Мишо с Пишенеттом пока не объявлялись.

В крохотном мирке братьев лагуны наступление ночи неизменно заканчивалось праздником, который быстро переходил в обычную пьянку… Та, которая состоялась в тот вечер, была, по мысли буканьера, достойна признания и за экватором. Играло трио (бандонеон, ситар и тамбурин). Фламель подогревал эмоции. Люди пели, смеялись, стучали кружками по столам, а кружки были наполнены напитками, которые нельзя рекомендовать людям, желающим сохранить здравый смысл в здоровом теле.

Только один стол выпадал из атмосферы общего веселья. За ним обсуждались серьезные дела.

— Фулд составил черный список, в который занесены все наши имена, — сообщил Ванденберг. — Пресса и милиция у него в руках. Если он не получит власть в воскресенье посредством выборов, он без труда возьмет ее силой.

— С ума сойти можно, — заметила Роберта, пробегая заявления о намерениях, которые излагал министр, пока она сидела на каторге. — Он действительно хочет спасти мир и остановить дождь?

— Он не устает вещать об этом, — пробормотал Пленк.

— А базельцы не возражают?

— Они ждут результата.

— Кстати, Исторический квартал оцеплен, — заявил Роземонд.

— Разве это не было уже сделано? — удивился Ванденберг.

— Разница в том, что теперь в него можно войти, но уже нельзя выйти. И подъем воды не изменит положения.

Пугающий образ базельцев, с карниза любующихся гибелью цыган, расстроил присутствующих.

— А если я его натурализую? — предложил Пленк. — Министрум Секуритум. Прекрасный образец с тонким нюхом и блестящей шерсткой… — Он нанес последний мазок в портрете метчика, над которым трудился добрых полчаса. — Образ убийцы, вернее, один из элементов, составляющих его.

Роберта взяла рисунок и вновь ощутила щекотку в предплечье. Она поспешила передать рисунок Ванденбергу. Тот передал его дальше. Рисунок обошел весь стол, когда к ним без разрешения, хромая, приблизился пират в серой фетровой треуголке.

— Привет всем! Меня зовут Железная Нога! — представился он. — Пью за ваше здоровье, люди с поверхности!

Бокалы звякнули. Ректор недовольно скривился. Пират примет участие в их разговоре, хотя тот был конфиденциальным.

— Предлагаю голосовать поднятием рук, — сказал Ванденберг, — так будет быстрее. Пункт номер один — мы по-прежнему хотим покинуть Базель? Если да, поднимите руки.

Решение было единодушным. Высказался и Железная Нога.

— Я понимаю вас. Этот город — настоящая дыра…

И громко расхохотался. Ванденберг гневно посмотрел на него.

— Сотня человек, семьи и симпатизирующие, выразили желание сопровождать нас, — уточнил он. — Надо организовать их перевоз… — Он постучал по столу ладонью и продолжил, глядя на колдунью. — Пункт номер два: надо ли вывести метчики из строя? Если да, поднимите руки.

Опять единогласие.

— Придется саботировать установки Переписи, — предложил Роземонд.

Пленк, держа в руках свое произведение, сложил рисунок и поднес к керосиновой лампе на столе. Бумага вспыхнула, и пепел взлетел над их головами.

— Это мы рассмотрим позже, — проворчал Ванденберг, который понятия не имел, как приступить к делу. — Пункт номер три — ребенок. Ребенок… — Он потер глаза. — Как быть с ребенком? — Роземонд рассказал конспираторам о действиях Баньши и Барнабита. — Должны ли мы его устранить?

— Устранить? — воскликнул Роземонд. — Если бы вы видели его так, как его видел я, то не говорили бы об устранении .

— Точно, — сказал пират. — Ребенка берегут пуще зеницы ока. Говорите лучше о воплощенной невинности, господин ведущий.

Железная Нога порылся в карманах шинели и достал кисет. Насыпал в свою кружку добрую горсть пушечного пороха, перемешал и залпом выпил гремучую смесь. Щеки его воспламенились. Ванденберг смотрел на него, обхватив голову руками. Ему хотелось забыть о присутствии этого человека за их столиком.

— Итак, мы уничтожаем Перепись, покидаем Базель и оставляем ребенка в живых, — подвел он итог.

— Мы уничтожаем Перепись, покидаем Базель и увозим ребенка с собой, — поправил его Роземонд.

Сидящие за столом уставились на профессора истории. Никто не произнес ни слова.

— А голема тоже забираем с собой? — через некоторое время спросил Пленк. — Мне хотелось бы его изучить.

— Он обернется против своего создателя и исчезнет, — сказал Ванденберг. — Именно так заканчиваются все воскрешения этого чудовища.

— Я повидал во время скитаний немало решительных парней, но должен сказать, слово Железной Ноги, вы бьете все рекорды скорости, чтобы пойти на абордаж.

— Лучше не скажешь, — кивнул ректор, осторожно ударяя бокалом с «Фламелем» о кружку пирата — он очень боялся взрыва.

Музыка стала громче. Разговор возобновился. Роберте захотелось подышать свежим воздухом.

— Пошли, — предложил Роземонд. — Немного пройдемся.

Они вышли из задымленной таверны и двинулись по наклонной галерее, которая вела к своду. Шум празднества, эхом несущийся по нефу, постепенно стихал.

— Что скажете о небольшой прогулке по лесу? — спросил Роземонд.

— Здесь есть и лес?

В своде было проделано отверстие. Они преодолели его и оказались на чердаке Мюнстеркирхе.

Здесь лежали целые бревна, очищенные от коры и подготовленные к сборке, чтобы подпереть крышу. Этот фантастический склад освещали слабые лампы. Сверху доносились храпы, стоны и хихиканье.

— Наверху развешаны гамаки. Мы заночуем в одном из них.

Дерево потрескивало. Роберте казалось, что собор двигается. И она прижалась к Грегуару.

— Не беспокойтесь. Вода не может нас затопить.

— И мне все же немного страшно, — жалобно вымолвила она.

— Пойдем поглядим на Базель.

Они дошли до простейшего подъемника, который, двигаясь внутри колокольни, вынес их на чистый воздух. Вода плескалась метрах в двух под ними.

— Мне надо забрать вещи, — вслух подумала Роберта. — Фотографии. И Вельзевула.

— Я кормил его в ваше отсутствие.

— Спасибо. Но вынужденная диета пошла бы ему на пользу.

— А ваш попугай?

— Мой попугай… — Она прижалась к Роземонду, схватила его за руки и с наслаждением втянула йодистый запах лагуны. — О, Грегуар! Как мне вас недоставало! Как я боялась вас потерять!

— А я, милая моя…

Настал час нежностей. Но в возбужденном мозгу Моргенстерн еще оставалась куча вопросов.

— Пленк сказал, что сближение с пиратами — дело ваших рук?

— Вы больше не работаете в Криминальном отделе.

— Простите. Я не знала, что разделяю ложе с преступником.

Роземонд, зная ее упрямство, решил тут же дать объяснения:

— Пираты на плавучем рынке являются обычными торговцами. Только у них можно раздобыть «Лакрима Кристи», свежие креветки и необычные сыры.

— Сколько вам лет? — внезапно спросила Роберта. Она не помнила, чтобы задавала ему этот вопрос.

Он, должно быть, имел большое значение, потому что Грегуар не ответил или дал ответ мысленно.

— Я уже давно перестал вести счет уходящим годам.

Он нежно поцеловал ее в лоб, прямо в шишку — воспоминание о столкновении с автомобилем Мартино.

— Ой!

По всему ее телу побежали искорки боли. Если бы у нее под рукой был тюбик с касториумом…

— У меня есть волшебная мазь, — сообщил он. — Пошли в гамак. Я займусь вашими, ранами.

— У вас нет возраста, и вы читаете в моих мыслях? Кто вы, Грегуар Роземонд?

Профессор истории не ответил. Он взял колдунью за руку и увел ее в сердце леса по тропке, ведомой только ему.