Талисман прошлого "Тайна императоров"

Глава 1

Чёрная лента в волосах. Угрюмые лица. Всюду атмосфера траура. От холодного света единственной люстры на полках поблёскивали кубки за победы по фехтованию. Клэр молчаливо сидела на мягкой кровати в своей небольшой комнате, рассматривая фотографию бабушки, которую она сделала несколько лет назад. Изредка пальцами рук Клэр смахивала слёзы утраты, сочившиеся из серо-голубых глаз.

Сквозь перемешанные мысли в голове девушки периодически звучали голоса взрослых, которые громко обсуждали покойную за стеной. Клэр открыла стоящую на тумбочке шкатулку с роскошными изогнутыми цветами и, задумавшись о чём-то мрачном, убрала в неё фотографию бабушки.

Ещё каких-то две недели назад они встретились после занятий Клэр на ипподроме и вместе отправились гулять по центральным паркам Петербурга. Они были друг другу лучшими друзьями, и в разговорах их душевные тревоги очень часто находили умиротворение. Элжира всегда понимала Клэр куда лучше, чем её родители и подруга. Порой Клэр казалось, что бабушка послана самой вселенной, потому как только с ней она чувствовала себя настоящей.

Просидев ещё какое-то время в подавленном состоянии, она, осушила последние влажные участки холодных щёк, встала с кровати и, накинув на оголённые плечи чёрную вязаную кофту, неуверенно переступила порог своей комнаты. Спускаясь по лестнице, она вспоминала последний разговор с любимой бабушкой, её глаза и нежные, изрезанные глубокими морщинами руки, которыми она обнимала единственную внучку.

Всё это было словно вчера и ей до сих пор казалось, что её дорогая бабуля всё ещё рядом. Клэр вдруг вспомнила, как они вдвоём беззаботно сидели в зелёной беседке, расположенной в саду Элжиры, и пили чай с печеньем. Бабушка шутила что-то о мужчинах и военной форме, поправляя свои серебряные от времени волосы…

За ярким воспоминанием Клэр даже не заметила, как преодолела все ступеньки и уже стояла у входной двери. Она направилась к машине отца, которая должна была везти её на последнюю встречу с покойной, нырнула в неё и облокотилась на дверцу, размазывая пальцами капли на стекле.

Спустя час они подъехали к Никольскому кладбищу Александро-Невской лавры. На лицах присутствующих читалась полагающаяся скорбь, а затянутое чёрными тучами Петербургское небо добавляло ещё больше печали этому дню.

Девушка вышла из машины и вместе с родителями пошла в небольшую пристройку к белой церкви. Совсем скоро навстречу им вышел священнослужитель и, выразив свои соболезнования, проводил в храм, где уже стоял гроб с покойной. Клэр медленно плелась за мамой, боясь посмотреть на белое, неподвижное лицо родного человека.

Приближаясь к гробу, она уже не могла сдерживать чувства. Неприятное ощущение сдавленности в груди плавно перешло в горло. Вся боль, что пряталась в глубинах её души, вырвалась наружу, взяв тело под контроль. Сжимая губы, она всё же набралась сил и наклониться, чтобы прикоснуться к холодному лбу бабушки.

Клэр не могла и не хотела наблюдать за процессом погребения. Пока родные и близкие прощались с Элжирой, она сидела в беседке на улице, подальше от места, где всё было мертво: и бабушка, и память, и прошлое. Она сосредоточенно вглядывалась в гонимые ветром грозовые пятна и совершенно ни о чём не думала.

Уединение не продлилось долго: вскоре к ней подошла мама и, погладив её по голове, позвала на зачитывание завещания.

Церемония прощания проводилась не традиционным для России способом, а по обычаям их семьи. Пока нотариус оглашал завещание покойной, Клэр сидела, опустив глаза, и совсем не вникала в суть происходящего, прекрасно понимая, что обо всём позаботятся её родители. В последние минуты процесса речь зашла о мелких безделушках покойной. Нотариус называл одну из таких вещей «этот предмет», в точности не говоря, что он собой представляет.

– Этот предмет Элжира де Дупак завещала своей внучке Клэр, – чётко проговорил нотариус, всматриваясь в лица сидящих перед ним людей в поисках девушки.

Она подозревала, что бабушка точно оставит ей на память что-нибудь ценное, но всё же, услышав своё имя, неожиданно почувствовала, как сильно затряслись ноги. Медленно поднявшись со своего места, Клэр твёрдым шагом подошла к нотариусу. Она протянула холодные худые руки за тёмной деревянной коробкой, которую тот держал, и на этом оглашение завещания закончилось. Поднялся гул из перешёптываний, и все стали расходиться.

Клэр положила белую розу на свежую могилу, буркнула про себя прощальные слова глядя на временный крест и направилась к машине отца. Всю дорогу до дома она молчаливо касалась холодного стекла и смотрела сквозь него куда-то вдаль, погрузившись в полное душевное одиночество и пустоту.

Путь домой был непривычно коротким. Казалось, они только сели в машину – и тут же очутились в своём большом, покрытом зеленью двухэтажном доме. Некоторое время Клэр вела себя так, словно ничего не произошло, и, проигнорировав поминальный обед, опять ушла в свою маленькую комнату.

Она взяла завещанную ей деревянную коробку с секретом и стала внимательно её рассматривать, даже не пытаясь заглянуть внутрь. Спустя каких-то пять минут Клэр тяжело вздохнула и, почувствовав наконец в себе то самое, раздражающее любопытство, поспешила открыть её.

Когда лакированная крышка была приподнята, Клэр, удивлённо изогнула брови, обнаружив предмет, лежащий на тонком донышке. Она ожидала увидеть всё что угодно, к примеру, какую-нибудь вещь, с которой бабушка практически не расставалась. Вопреки ожиданиям она обнаружила старое потёртое кольцо, которое Элжира ни разу при ней не надевала. Клэр внимательно разглядывала тёмное серебро небольшого перстня, в центре которого располагался мутный зелёный камень. Он не выглядел драгоценным, скорее напоминал кусочек какой-то горной породы. Клэр надеялась, что Элжира оставит ей что-то, что будет напоминать внучке о бабушке. Об этом же украшении она никогда прежде не слышала, а его удручённый вид говорил о том, что бабушка долгие годы даже не доставала его из коробки. Под ним лежал небольшой конвертик. Переполненная непониманием Клэр бережно развернула его и принялась читать.

«Дорогая Клэр, если ты получила эту коробку, значит, меня уже нет в живых. Но прошу тебя, мой ангел, не терзай душу горем и воспоминаниями обо мне. Я счастлива, так как моя просьба исполнена и ты держишь в руках это письмо. Я считаю, нет девушки более доброй и чистой, чем ты. Это кольцо изменило всю мою жизнь. Я многое узнала о себе, о любви и дружбе. Главное – помни что…»

Сосредоточенное чтение Клэр неожиданно прервало телефонное жужжание. На белом экране возникло лицо её подруги Кати с пометкой «Катти:3». Клэр неохотно ответила на звонок. Мягкий голос тут же предложил встретиться, чтобы хоть как-то отвлечь её от перенесённых потрясений. Где-то в глубине души Клэр понимала, что, сидя в одиночестве, из подавленного состояния она никогда не выйдет.

Несмотря на своё необычное имя, Клэр всё же на две трети была русской и лишь на треть – француженкой. Всю свою сознательную жизнь она провела в Санкт-Петербурге в отличие от бабушки, которая переехала из Франции в Россию лишь в возрасте двадцати семи лет. У Клэр были темно-рыжие волосы, завивавшиеся в изящные большие локоны, и пронзительные серо-голубые глаза, наивно сверкающие от малейшей радости. Нос с крохотной французской горбинкой, которой она долгое время стеснялась. Лишь недавно, после слов бабушки, она стала казаться Клэр милой. Всё это создавало девушке образ аристократки из прошлого столетия.

Клэр попыталась вернуться к чтению письма, однако прочитывая его с начала снова и снова всё меньше понимала смысл, написанных слов. Она надела на указательный палец правой руки новое кольцо и отложила недочитанное письмо в шкафчик рядом с кроватью. Последние слова бабушки, адресованные ей, требовали неспешного осмысления. Клэр хотелось всецело погрузиться в них. Пообещав самой себе, что прочтёт письмо по возвращении, Клэр вышла из комнаты.

На выходе её встретила мама и, удивившись столь поспешному побегу дочери, преградила дорогу.

– Милая, куда это ты собралась? – спросила она Клэр, скрестив руки на животе.

– Я не хочу оставаться здесь наедине со своей тоской. Меня встретит Катя у дома Зингера, – Клэр говорила в ту минуту не с мамой, а сама с собой, тихо бубня эти слова под нос.

Раньше в каких-то вопросах Клэр находила поддержку только у бабушки Элжиры и редко у мамы. Поэтому теперь ей казалось, что ни с кем больше она не сможет делиться переживаниями, кроме как, возможно, с подругой, которая пару лет назад также потеряла близкого человека.

– Прошу, будь осторожна и постарайся вернуться домой не слишком поздно. Мы с папой переживаем, ты же знаешь.

– Ок, – коротко ответила Клэр.

Увидев через окно, подъехавшее такси, она, словно уж, проскользнула между дверным проёмом и мамой. Через двадцать минут она уже стояла в назначенном месте рядом с зелёным мостом. Катя не заставила себя долго ждать и пришла практически в то же время, что и подруга. Девушка резко подбежала к Клэр и, сжав её в своих крепких объятиях, принесла соболезнования, всячески утешая словами. Вместе они пошли в кофейню «Старбакс», располагавшуюся недалеко от дома Зингера.

– Как насчёт круассана и чашечки карамельного латте? – спросила Катя у Клэр, взяв её под руку.

– То, что нужно сейчас, – ответила Клэр, через силу улыбаясь померкшими глазами.

– Ах да! Совсем забыла сказать, – интригующе начала Катя, как только они сделали заказ и сели за столик у окна. – Мне звонил сейчас Коля. Помнишь, я рассказывала, что познакомилась с ним, когда записывалась на подкурсы для поступления в универ? Так вот, сначала я хотела перенести встречу с ним, но он такой настойчивый и милый, что я рассказала ему о наших с тобой посиделках в центре.

Катя была из тех девчонок, которым как воздух необходимы были разговоры, сплетни и внимание мужского пола. Клэр познакомилась с ней в первом классе, и лучше подруги у неё с тех пор не было. Всеми этими разговорами Катя пыталась отвлечь её от печальных мыслей. Клэр прекрасно это понимала, оттого и не бросила в её адрес ни единого упрёка.

Клэр отличалась чувственностью. Любую жизненную ситуацию она всегда пропускала через себя. Иногда чьё-то горе заботило её больше собственного, и порой она напрасно ждала того же от других людей. У неё был необычайно сильный и твёрдый характер. Некоторые моменты личных страданий Клэр переживала глубоко в себе, не показывая их никому, прикрываясь добродушной улыбкой.

– Он попросил присоединиться к нам. Если бы ты не была против, то они уже совсем скоро были бы здесь, – продолжила Катя. – И да! С Колей будет его приятель. Вернее, как приятель… – она небрежно смахнула нависшие на лоб пряди светлых волос и осмотрелась по сторонам – У него дома сейчас проживает настоящий француз, прикинь? Парень приехал в Россию, чтобы поступить на политолога. Чокнутый! Только подумай: зачем приезжать в нашу дыру из Европы?! Лишено смысла! В общем, я сама его ещё не видела, но, по описанию Николя, он твой типаж. Можно даже сказать, твой земляк.

– Эм, честно говоря, Кать, я не в состоянии сейчас думать о парнях и знакомствах. После смерти бабушки прошло всего пара дней, а после похорон – несколько часов… Я опустошена, и меня тошнит от всего происходящего со мной сейчас. Я бесконечно ценю, что ты пытаешься отвлечь меня, но мне кажется, что знакомиться с кем-то для будущих отношений сейчас очень плохая идея.

– Ну, во-первых, не факт, что ты ему понравишься! – посмеялась Катя над Клэр. – Во-вторых, я не толкаю тебя в объятия к первому встречному, уж сильно я тебя люблю. И, наконец, вспомни, что после каждой потери появляются новые люди. Одни двери закрываются, другие открываются. Кто-то уходит из нашей жизни, а кто-то приходит. Ты не можешь печалиться вечно! Я понимаю, что такое потерять близкого человека, ты же знаешь. Но жизнь продолжается, Клэри.

– Я могу сделать вид, что в твоих словах есть капля здравого смысла, но ты не переубедишь меня. Даже если мы сегодня познакомимся с твоими приятелями, я всё равно не буду воспринимать их от слова никак, – Клэр опустила лицо к карамельному пару над белой кружкой и сделала ещё один глоток сладкого кофе.

– Тебе скоро девятнадцать, а парнями всё ещё перебираешь. Этот не такой, другой не так смотрит. У тебя ведь отношения никогда не длились больше двух недель, а всё потому, что ты никому не даёшь даже малейшего ша-а-а-нсика раскрыть себя.

– Значит, так, блюститель моей нравственности! Я больше не хочу возвращаться к этому разговору. Придет – и придёт, но вешаться ему на шею я не стану.

– Как вам будет угодно, мисс Клэр, но Коле я уже написала в Телеге, и в течение часа он со своим другом будет здесь.

Спустя восемь минут, пока они ждали свою ароматную выпечку, Клэр снова одолела тоска. Солгав Кате, что ей душно, она ненадолго вышла из кафе, поглядывая в сторону Дворцовой площади. Обернувшись на подругу, Клэр достала телефон и принялась записывать для неё голосовое сообщение. «Я прогуляюсь до Дворцовой и обратно, а ты пока дождись наших круассанов». Нажав на кнопку «отправить», она стремительно зашагала по Невскому проспекту.

Осень в Петербурге… Желтеющие листья на корявых ветках, ещё хранили в своих трещинках летнее тепло. Клэр шла, не обходя лужи от прошедшего дождя, вдыхая свежий, стремящийся ей прямо в лицо, поток воздуха. Машины выстроились в очередь перед светофором. Кто-то просигналил с диким раздражением. Ответный сигнал. Клэр вздрогнула, оторвавшись от своих мыслей, но затем снова уставилась на влажный асфальт под ногами. Она подняла глаза, почувствовав, что по ту сторону Невы завиднелись бирюзовые стены Зимнего дворца. Девушка вспомнила, как давнымдавно бабушка водила её туда, устраивала экскурсии по внутренним помещениям дома Романовых, рассказывала различные итории о царской династии. «Что если это поможет отвлечься?» Нестерпимое желание оказаться там снова., заставило Клэр ускорить свой шаг.

Недолго думая, она прошла под дворцовой аркой и, минуя уличных музыкантов, напевающих песни группы «Ленинград», оказалась у самых ворот в Эрмитаж. «Удача!» подумала Клэр, успев купить билет за несколько минут до закрытия кассы.

Это место, начиная с парадного входа, вновь заставило её улыбнуться. Как и раньше, у неё захватило дыхание от мысли, что всё, что её окружает: пол, стены, скульптуры, картины, – существовало уже несколько столетий назад, пусть и не в том виде, в каком они находились сейчас.

В детстве, бабушка частенько делала замечания своей внучке, поскольку, поднимаясь по парадной лестнице, Клэр самолюбиво задирала нос, воображая себя принцессой. Сейчас на этой лестнице не было ни души. Она свернула по ступенькам направо и обратила внимание вверх. Потрясающей красоты высокий потолок восхищал позолоченной лепниной, высокими окнами и росписью.

Долгое время, блуждая по коридорам старого Эрмитажа, она рассматривала висящие на стенах портреты известных и малоизвестных людей. Оставалось меньше часа до закрытия, поэтому, воспользовавшись отсутствием иностранных туристов, Клэр вальяжно разгуливала по императорским залам, минуя их один за одним. Оказавшись в очередном коридоре с картинами на втором этаже, Клэр ускорила шаг, понимая, что ничего интересного она здесь больше не увидит. Быстро пробегая мимо массивных резных рам, украшающих старые полотна, девушка резко остановилась. Боковым зрением она заметила весьма необычную картину, которой прежде никогда не видела. Медленным шагом она начала возвращаться, пока не встала напротив полотна. Его заметил скорее её мозг, чем глаза, произведя какие-то ассоциации или усмотрев в нём что-то знакомое. Приблизившись к нему максимально близко, Клэр оцепенела. Очень долго она стояла, выпучив от удивления глаза, и ничто не могло оторвать её взор. На этой картине она вдруг узнала себя. Портрет был написан неизвестным французским художником в 1812 году в Париже. На нём была изображена девушка с тёмными золотыми волосами, которая прикрывала своё тело белой льющейся тканью. Вокруг неё стояли вазы с цветами, позади виднелись мраморные колонны, украшающие стены какого-то дворца.

Её лицо было очень похоже на лицо Клэр, и именно эта схожесть привела её в состояние оцепенения. Имя позирующей девушки осталось неизвестным. Простояв у картины словно в трансе, пытаясь разглядеть скорее отличия с собой, нежели сходство, Клэр не заметила, как прошло более двадцати минут. Её пробудил неожиданно завибрировавший в кармане телефон. Это был звонок от Кати. Клэр взглянула на часы и, придя, наконец, в чувство, встряхнув головой, поспешила к выходу. Телефон не замолкал ни на секунду.

От резкого бега и бешеных эмоций у Клэр заболела голова. Она не могла понять, почему эта ноющая боль возникла так внезапно. Её охватил панический приступ, от которого дыхание стало ещё более частым. Приложив немало усилий, пару раз задев случайных прохожих, она всё же смогла самостоятельно выйти из дворца, оставив позади парадные ворота.

Было около шести вечера, когда на город опустилась темнота. Кругом зажглись фонари в форме жёлтых шаров. Клэр остановилась, чтобы отдышаться и хоть как-то успокоиться, но её ноги начали резко слабеть. Всё это напоминало предобморочное состояние, в котором может спасти лишь нашатырь. Её ноги стали мягкими словно вата, руки еле нашли силы взять телефон и наконец ответить на звонок подруги.

– Клэр! Слава богу! Где тебя носит уже час? – прерывистыми фразами говорила Катя с явным беспокойством.

– Я… я пошла в Эрмитаж… Кать, мне что-то нехорошо. Я плохо себя чувствую. Вот-вот в обморок свалюсь.

– Твою мать, Клэр… где ты находишься?

– Я возле Александровской колонны.

– Стой там! Рядом с Дворцовой сейчас Коля c другом. Я позвоню ему, и он тебе поможет, слышишь? Только оставайся на месте! Клэр?

Недослушав последних слов подруги, Клэр почувствовала, как чудовищно затрещало в ушах. Все законы физиков, астрологов и других учёных потеряли смысл, когда всё, что было перед её глазами, стало ускоряться и изменять свой привычный вид. Казалось, время начало перематываться назад. Клэр выронила из рук сумку с телефоном и, не понимая, что происходит, медленно опустилась на землю.

Всё плыло и металось перед глазами, когда она часто моргала и хваталась за голову в надежде, что странное явление скоро пройдёт. Спустя какую-то пару секунд Клэр оказалась в полной темноте. Она не чувствовала под собой никакой материи, не ощущала времени и не знала, сколько часов пробыла в таком состоянии. Ни один звук не мог её потревожить, но вместе с тем она оставалась собой.

Не известно, сколько прошло минут, пока Клэр была лишена чувств. Во тьме постепенно стал проявляться белый просвет. Когда она попыталась открыть свои полные вопросов глаза, её взору предстала сидящая милая девушка на вид младше её года на три. На ней было очень странное платье из тёмно-зелёного льна, белый фартук с карманами и причудливый чепчик, который скрывал тёмные кудри.

Клэр уставилась глазами вверх, что-то бормоча про себя. Руки и ноги были уже не такими онемевшими, постепенно стала возвращаться память. Встряхнув головой, она приняла сидячее положение и была готова расспросить незнакомку о месте её нахождения.

– Жуть, угораздило же. Прости, не подскажешь как я сюда попала? И кто ты? – подозрительным, тихим голосом спросила Клэр, держась рукой за голову.

– Вот ведь, проснулись! Дюже напугали там, на площади. Меня, барышня, Майей кличут. А вы чьих будете? – сжимая в руках белый кувшинчик с водой, смущаясь, ответила девушка.

– Барышня? – невозмутимо переспросила Клэр. – Ах-ха-ха, а ты прикольная. Меня зовут Клэр. Подскажи, что я здесь делаю, да и где я вообще? – спросила она растерянно.

– Вы потеряли сознание на Дворцовой площади, аккурат возле императорской резиденции. Рядом оказался мужчина с бричкой, который помог мне привезти вас сюда. Слава богу, ехать недалеко. Простите моё своеволие, но рядом не было людей, которые бы вас знали, а выглядели вы весьма и весьма странно. Я решила, что вы, барышня, – иностранка. Взглянув на вашу одежду, вас по ошибке могли свезти в какое-нибудь непристойное место или, того хуже, признать шпионом! – на последнем слове у говорящей с Клэр девушки будто появилось сомнение на этот счёт.

– Свезти куда-нибудь? А что не так с моей одеждой? Я не понимаю тебя… И почему ты сама так странно одета? Сейчас в городе косплей, что ли? – дополнила Клэр секундой позже.

– Что-то я вас ни в коем разе не понимаю, барышня? Это моя завсегдатая одежда, сейчас, насколько мне известно, все крестьяне, даже вольноотпущенные, так одеваются… – с ещё большей неуверенностью отвечала Майя.

– Что, крестьяне? Какие крестьяне? Ты прикалываешься надо мной? Крепостное право отменили ещё в 1861 году, так что придумай шутку поактуальнее!

– Должно быть, вы сильно ударились головой. Я так этого боялась! Необходимо вызвать вам лекаря! А лучше я расскажу о вас своей барышне, графине Милановой. И если вы запамятовали, какой сейчас год, то 1811 от Рождества Христова, – на этих словах Майя поднесла Клэр стакан воды и с сожалением стала рассматривать её слегка дёргающееся от истеричного смеха лицо.

– Очень интересно! – Клэр резко поднялась с кровати, проигнорировав жест Майи с протянутым стаканом воды. Расхаживая по не знакомому ей дому, она истерично посмеивалась через каждое слово. – Так, ладно, ребята, выходите и выносите свои камеры, потому что это действительно забавно.

Громко говорила она в пустоту, доказывая Майе, что не верит ни единому её слову. Пранк постепенно выходил из-под контроля, при этом никто не появлялся и ниоткуда не выходил, а Майя продолжала стоять в центре комнаты с выражением лица, полным недоумения. В какой-то момент Клэр перестала говорить, посмотрела на стоящую перед собой девушку в причудливой одежде, оглянулась и поняла, что та не шутит. Сначала она просто стояла и молчала, поглядывая то на Майю, то на поцарапанный паркет под своими ногами. В конце концов, у неё началась паника. Она схватилась за голову и, зажмурив глаза, принялась ругаться.

Клэр металась из комнаты в комнату, раскидывая повсюду вещи в поисках припрятанных камер, продолжая из последних сил отрицать это невозможное стечение обстоятельств. Наконец, она решила покончить с беспричинными издевательствами над своей впечатлительной натурой. Заметив, что единственное окно в квартире завешано полупрозрачной тканью, Клэр кривой дугой улыбнулась Майе и направилась к нему.

– А как в таком случае ты объяснишь это? – с полной уверенностью девушка сдвинула колышущийся от её резких движений тюль, но вместо ликования на её лице застыл ужас. – Что…? – вырвалось у неё от отчаянья.

Ноги Клэр вмиг затряслись, и она ощутила их дрожь до самых кончиков пальцев.

– Ведь это бред! Такого не может быть. Это все сказки… так не бывает! Не-а…что я сделала не так? Что! Так, что я помню? – говорила Клэр сама с собой, боясь поверить в происходящее. – Я была во дворце, увидела на картине девушку, как две капли воды похожую на меня, и мне стало плохо. Потом я вышла на улицу и… наверное, я упала. Ха! Вот и ответ! Наверное, я сплю.

Придя к этому умозаключению, Клэр слегка успокоилась и предложила стоящей перед ней девушке её ущипнуть. К сожалению, ей не очень понравился результат этого эксперимента, поскольку после долгих упрашиваний Майя всё-таки сделала лёгкий щипок. Жгучее покалывание тут же оставило след на нежной коже.

Она смотрела десятки фильмов о перемещении во времени и прочей ерунде, но в данный момент не могла поверить, что это не кино, а реальная жизнь, что это действительно произошло с ней. Следующим, о чём подумала Клэр, было то, что её в любую минуту могут убить, казнить, расстрелять, и тут нет родителей, которые вечно решают что-либо за неё. Она долго не мирилась с тем, что происходит, совершенно не понимая, как вернуться в двадцать первый век.

Когда-то, очень давно, она слышала о научном перемещении во времени, но оно так и осталось недоказанным. Это как клонирование овечки Долли. Несмотря на то что есть прямые доказательства этого факта, он не поддаётся здравому смыслу. По крайней мере, Клэр не хотела верить во всё это. К ней осторожно подошла Майя и, успокоив, пообещала помочь. Клэр смотрела в лицо стоящей перед ней девушки и видела такую же растерянность, какую выдавали её напуганные глаза.

Осознав, что Майя боится не меньше неё самой, Клэр стала вести себя более сдержаннее. Скорее всего, девушка лишь сделала вид, что поверила в её переживания и невероятную историю, которую Клэр рассказала. Но несмотря на это Майя совершенно искренне старалась ей помочь, что также не могло не настораживать. Её немного убедили одежда, которая была на ней, и манеры, с которыми Клэр разговаривала. Она стала искать способы помочь ей, даже не зная, с чего начать в первую очередь.

– Пожалуй, сперва необходимо избавиться от вашей одежды, – Майя перекрестилась, поставила руки на талию и заходила по комнате. – Ведь такую у нас не носят, ну, или пока не носят. Да и что это за одежда такая?! – Майя с долей неодобрения взглянула на потёртые джинсы и покрытую кружевной сеткой чёрную блузку, которые были на Клэр. Взамен она достала из запылённого шкафа одежду своего старшего брата: солдатские сапоги, рубаху, зелёный мундир корнета и серую шинель. Она помогла Клэр одеться и заколоть волосы так, чтобы та больше была похожа на юношу, чем на девушку, ведь у мужчины больше шансов не привлекать к себе постороннего внимания.

Клэр не стала спорить и с радостью приняла её совет, так как другого варианта развития событий она по-прежнему не находила. Форма на удивление подошла ей по размеру, за исключением сапог, которые оказались немного малы. Клэр стояла у грязного зеркала и, рассматривая себя, ощущала дрожь от волнения.

– Прости, а твоему брату эта форма больше не пригодится? – спросила она невзначай.

– К сожалению, нет. Он был убит в декабре 1805-го… Это его старая форма, ещё когда он служил корнетом, поэтому она бы не пригодилась ему, даже будь он жив. Так что берите без стеснений. Кстати, эту квартиру ему подарил один офицер, которому он некогда спас жизнь. Ну а теперь она пустует, и я лишь изредка прихожу сюда. Говорила мне моя барышня: «Продай ты эту рухлядь», а я всё с силами не соберусь, уж так о покойном брате мне напоминает.

Клэр поразило, что Майя говорила о смерти своего брата совершенно без грусти. Зная, каково терять близкого человека, она не могла не спросить о случившемся.

– Ты так говоришь, словно тебе не жаль его, – взглянув на выражение её лица, сказала Клэр.

– Отчего же? – ответила Майя, убирая ненужные вещи в шкаф.

– Не знаю… Ты не выглядишь грустной.

– Грусть надобно показывать? Она находится внутри меня, зачем же видеть её остальным? К тому же прошло достаточно много времени. Я стала забывать эту боль, на всё воля Творца нашего, – тут же добавила она. – Живу сегодняшним днём и хочу жить счастливо. Уверена, и мой брат желал бы того же.

Майя словно проглотила скопившийся у неё в горле ком, но никак не выдала свою печаль. Позже Клэр поняла, что вопрос был некорректный, и ей стало очень стыдно.

– Да уж, видела бы меня бабушка: – шёпотом произнесла она, пытаясь разрядить обстановку.

– Хочу вас предупредить, – осторожно начала Майя. – Я не знаю, насколько точно вы сейчас осознаёте, где находитесь. Всё это так странно, прости Господи! Поэтому хочу кое-что рассказать. Я свободна и не отношусь к крепостным. Нам с братом даровали вольную ещё при рождении. Семейство, которому я ранее прислуживала и помогала по хозяйству, из очень обедневшего дворянского рода, проживавшего когда-то в Австрии. Мы с братом тоже австрийцы, но большую часть своей жизни прожили здесь, в России. Сейчас я работаю в поместье семьи Милановых. Это очень добрая и отзывчивая семья. Пусть они не очень богаты, но в определённых кругах имеют особое влияние. В каких именно точно не ведаю. Мои родители по воле случая имели возможность ходатайствовать перед прежним барином, чтобы тот передал нас под покровительство его близких друзей Милановых. В моей стране работа в качестве прислуги не является чем-то оскорбительным, поэтому я попросила графиню Миланову помогать ей по дому, несмотря на то что она не раз пыталась нарядить меня и вывести в свет. Так вот, я думаю, было бы хорошо привести вас в их дом, хоть на первое время. Я вижу по вашим рукам, что вы в жизни не работали. Думаю, они поверят в историю о барышне, которая потеряла память и нуждается в помощи. – Майя присела на кровать и покорными глазами принялась смотреть на Клэр снизу-вверх, изучая её, словно заморскую диковинку. На Клэр в тот момент все так же были любимые потёртые джинсы с завышенной талией и чёрная кружевная блузка.

– Конечно, я бы не хотела обманывать Марию Павловну, но боюсь, что другого выхода у нас нет, – опечаленно сказала Майя, поджав верхнюю губу.

– Ты хочешь сказать, что, кроме тебя, мне здесь никто не поверит? – с истеричным хихиканьем спросила Клэр. – М-да-а, я бы и сама не поверила, – добавила она.

– Думается, что так. Я не исключаю того факта, что вы просто нездоровы. Но… Уж больно убедительно вы обо всём рассказываете.

Немного успокоившись, Клэр продолжила слушать дружеские наставления Майи. Она рассказала ей, как вести себя на людях, упуская предполагаемые манеры поведения в высшем свете, так как сама не была до конца осведомлена о них. Когда же девушка закончила свои наставления, она стала расспрашивать Клэр о том, что ещё не успела спросить. В ходе беседы выяснилось, что Клэр может многое, что необходимо для жизни в девятнадцатом веке. До шестнадцати лет она ходила на уроки фехтования. Клэр были известны все базовые стойки и движения, чтобы маневрировать удары соперника. В школе на уроках ОБЖ старшие классы водили в тир. Клэр всегда нравилась стрельба по мишеням, и изредка она жертвовала уроками алгебры и геометрии, чтобы лишний раз пострелять с одноклассниками из пистолетов. Бабушка же, в свою очередь, привила ей любовь к поэзии, музыке и игре на фортепиано.

В доме бабушки Элжиры стояло винтажное белое пианино, на котором по праздникам они с Клэр играли в четыре руки. Вся семья усаживалась вокруг, и наступало то самое, радостное, душевное объединение.

Для Клэр всегда существовали лишь два вида спорта: верховая езда и плавание. Два этих занятия она просто обожала. Но если плавание сейчас было не столь актуально, то по части верховой езды она попала в яблочко. Она не была чемпионом в этом виде спорта, но, посетив чуть больше десяти занятий, на уровне дилетанта вполне могла держаться в седле.

Глава 2

Наконец, девушки выяснили друг о друге по большей части всё, что на данном этапе имело весомое значение. Майя, слегка нахмурившись, предложила Клэр проследовать к месту, от которого на проезжающей мимо повозке или экипаже они могли бы уехать в поместье. Дом, в котором жила хозяйка Майи, находился далеко от центральной части города, потому пешком им бы пришлось добираться слишком долго.

Когда Майя приоткрыла дверь многоквартирного дома, осиротевший луч солнца устремился на лицо Клэр и забегал на нём белым зайчиком. Пытаясь заслонить глаза рукой, она с замиранием сердца выглядывала сквозь пальцы на возникший перед ней мир. Именно с этого события для неё началась новая жизнь, в которую она, вопреки здравому смыслу, никак не могла поверить.

Город кипел событиями, а все прохожие куда-то спешили. Дамы одеты в длинные, до земли платья, в основном бордового, зелёного и кремового цветов, с различными вышивками всех оттенков, а их головы украшали шляпки с вуалями и лёгкими перьями, скрывающие завитые локоны. Мужчины же в основном были в шинелях или фраках. Среди них встречались и те, кто гордой, неторопливой походкой расхаживал в военных мундирах самых разных полков и чинов, начиная от обычного юнкера до старшего офицера. Клэр поспешила натянуть на голову фуражку с коротким козырьком, чтобы лучше скрыть волосы. Она суетливо запрятывала непослушные пряди под головной убор, стараясь не отставать от своей проводницы.

Повсюду раздавались фырканья и ржания лошадей, стук их копыт по мостовой и треск повозок, в которые они были запряжены. От испуга Клэр сжала руку Майи и не отпускала до тех пор, пока та не стала дёргать её за плечо в ответ. Она потупила взгляд и махнула головой Майе в ответ, тем самым показав, что готова идти.

В высоком песочном здании разместились: пекарня, магазин с тканями и мясная лавка. Запах свежеиспечённого хлеба доносился на дальнее расстояние, привлекая в лавку большое количество покупателей. Клэр попыталась вдохнуть его, но тут же ощутила вонь от навоза и сырого сена, которые провозили мимо них на разваленной телеге.

Она ни на секунду не переставала искать логичные объяснения всему происходящему. Зацикливаясь на тех странностях, что сейчас творятся с ней, в конце концов она решила, что это сон, пусть и очень реалистичный. А, раз она видит сон, то и делать в нём можно всё что угодно.

Некоторое время девушки блуждали по Невскому проспекту в попытках поймать свободный экипаж, но все их усилия были напрасны. Клэр рассматривала окружающую обстановку с таким наивным, восторженным, даже детским умилением, что невольно притягивала к себе взгляды прохожих. Всё, что было вокруг, и правда казалось сплошной удивительной сказкой. Проходя мимо торговых лавок, Клэр засмотрелась на яркие резные вывески и причудливые фонари, совершенно не глядя себе под ноги, в результате чего оступилась и налетела на впередиидущую женщину. Подол её голубой юбки, небрежно волочившийся по земле, стал случайной мишенью для Клэр. Она не только наступила на край платья испачканным сапогом, но и попрыгала на нём, пытаясь прийти в равновесие.

Обескураженная подобным нахальством и неуклюжестью барышня, в свою очередь, не успев отклониться в сторону, рухнула на землю под тяжестью невнимательной Клэр. Майя явно не ожидала от неё такой нерасторопности и с растерянным видом принялась помогать даме встать с мостовой.

– Прошу прощения, мадам! Я засмотрелся. Давайте я вам помогу! – хватая барышню за локти, невнятно объясняла Клэр, пытаясь помочь ей подняться.

– Вы испортили мне платье! Мимозыря! – возмущённо кричала, размахивая руками, женщина.

Её крики всё больше привлекали внимание прохожих к этим троим, застывшим посередине улицы. В этот момент находившийся рядом офицер, как благородный рыцарь, вступился за незнакомую даму.

– Вы, государь мой, видимо, ослепли? По причине вашей неуклюжести был причинён вред столь очаровательному созданию! – сказал он, демонстративно повернувшись к Клэр спиной и протягивая руку пострадавшей женщине.

– Я, кажется, уже принёс «очаровательному созданию» свои извинения! – Ответила она, грозно изображая мужской голос.

Клэр возмутило грубое отношение к ней, оттого она не упустила возможности добавить каплю сарказма в этот и без того кипящий котёл. – Вас это не касается, мусье, или как там принято говорить! Иди куда идёшь, – напористо продолжала Клэр, на время забыв про нынешние порядки и держа в голове лишь правила выживания двадцать первого века. Она до сих пор предполагала, что это сон, а значит, можно вести себя уверенно, и ничего тебе за это не будет.

Клэр вообще никогда не отличалась мягким характером или трусостью. Ещё в начальных классах она дружила исключительно с мальчишками и в любом споре всегда могла дать отпор, за что и пользовалась большим уважением и популярностью среди них.

– А вы, сударь, наглец… К тому же намного ниже в чине. Как смеете вы так разговаривать с офицером! Какому полку и отряду приписаны? – выведывал незнакомец, скрывая половину своего лица под козырьком кивера.

– А-а-а-а…. Я м-м-м-н-н… Какое это, собственно, имеет значение? Я такой же дворянин, как и вы, пусть и бедный! – Клэр растеряла все слова для объяснений и не знала, что ей нужно ответить. Соперник сразу же почувствовал её бессилие.

– Я ни разу в жизни не опускался до того, чтобы бросать вызов человеку вашего статуса и положения! – с пренебрежением прошипел он, осматривая жалкий вид Клэр с головы до ног. – Но за такую дерзость, я думаю, вам будет мало времени, проведённого на гауптвахте. Окажу вам небывалую честь и буду ждать через пару часов в Красном селе, недалеко от большого озера, – он заговорил тихим голосом, видимо, для того, чтобы стоящая рядом дама не расслышала сказанного. – А коль вы не изволите прийти… Я направлю все свои связи на ваши поиски, а после вас ожидает трибунал, уже в соответствии с воинским уставом! – на этих словах офицер отвернулся от Клэр и Майи и, взяв под руку оскорблённую даму, пошёл с ней прямо по улице, придерживая рукой своего коня.

Клэр охватил ледяной ужас, когда она немного отошла от гнева и вернулась в размеренное состояние. «Неужели для разрешения какого-то конфликта в это время всегда прибегали к дуэли?! Это же варварство! Этот исторический факт всегда казался мне вымышленным», – размышляла Клэр про себя, прекрасно понимая, что в девятнадцатом веке все проблемы решались исключительно этим способом.

– Клэр, вы сошли с ума?! Ещё и трёх часов не пробыли в нашем времени, а уже затеяли дуэль с первым встречным офицером! Мы немедленно должны прибыть в поместье Милановых! – Майя не на шутку испугалась и, судорожно размахивая руками, повела Клэр в сторону стоящих экипажей.

– Он разговаривал со мной с таким отвращением! Да что он о себе возомнил? Я не могла стоять и молчать. У вас, быть может, и крепостное право, но я не терплю, когда так разговаривают с людьми. Я приду на эту его дуэль и выскажу ему всё, пусть знает! – сказала Клэр, всё так же предполагая, что в её сне ей не о чем беспокоиться.

– И речи быть не может! Вас же убьют! Боже правый… Он дворянин, хотя, может, и не очень знатный, раз вызвал вас на дуэль. Вообще, ему достаточно было плюнуть в вашу сторону и пройти мимо. Но это не даёт вам никакого права даже целиться в его сторону. Если вы проиграете, исход очевиден, а если повезёт, и вы попадёте в него, тогда вас заключат в крепость до конца жизни или очередной амнистии!

– Я его не боюсь. Я пойду! Вдруг он действительно со связями и в любом случае найдёт меня? – решительно произнесла Клэр, всё ещё в растерянности оглядываясь вокруг себя. – Но мне нужна твоя помощь. Я не знаю, как добраться до места, которое он указал. Пешком туда идти явно долго…

– Обезумели, право! Вы даже пистолета ни разу не держали в руках, и как заряжать его, тоже не знаете. А, учитывая тот факт, что там вряд ли будут секунданты, вам даже не окажут никакой помощи, если ранят… – Майя из последних сил старалась отговорить её, но Клэр была неприступна:

– Уверена, он прибудет уже с заряженными, чтобы не тратить на меня много времени. Да и откуда у рядового пистолет?

– Ради Христа, прошу… – Майя уже едва сдерживала слёзы, отговаривая от опасной затеи. Клэр очень удивило отношение Майи к совершенно незнакомому, по сути, человеку. Она не знала, как реагировать на её заботу и доброту. У бедной девушки от волнения затряслась губа, а глаза приняли болезненно красный вид.

– Я уже всё решила, но у тебя есть выбор: бросить меня здесь или же помочь добраться в Красное село. Пожалуйста, – Клэр, привыкшая в любой ситуации идти до конца, даже в воображаемом сновидении со стремительным упорством решила не отступать от своего жизненного кредо. Она уже вспоминала все позиции и фигуры, пройденные ею когда-то на уроках фехтования, в то время как Майя, неодобрительно взглянув на неё, со свойственной ей мягкостью сказала:

– Дом Милановых находится в той же стороне. Мы поедем в одном направлении, но вам нужно будет сойти с брички раньше. – Клэр взяла руку Майи и, погладив её, поблагодарила за неоценимую помощь.

По пути в Красное село Клэр множество раз прокручивала в голове всё, что она знала о дуэлях, вспоминая, как однажды листала французскую газету, в которой были изображены движения и порядок проведения дуэли на пистолях. В то же время она успевала глазеть на улицы, парки и здания, пока Майя, молча сидевшая рядом, внимательно рассматривала саму Клэр. И вот уже знакомый с детства Петербург не казался таким знакомым.

Скромный экипаж на одной дряхлой кобыле, который вёз их, вскоре пересёк границу, где заканчивался город и начинались холмы и леса. Тёмная и густая полоса из деревьев тянулась утомительно долго. «Какой скучный сон», – думала Клэр, подпирая щеку рукой. Наконец, Майя попросила остановить бричку. Клэр в ту же секунду взбодрилась, но почувствовала, как её ноги панически задёргались. Страх въедался всё глубже, опускаясь тяжёлым камнем вниз живота.

– Вот… – тихо сказала Майя. – Мы приехали. Большое озеро, которое местные прозвали Безымянным, находится за тем холмом. Но я вынуждена ещё раз попытаться отговорить вас от этого безумия!

– Спасибо, Майя. Удивительно, что ты вообще поверила во всю эту историю. «Прямо как во сне», – сказала Клэр с ироничной улыбкой.

– Я бы хотела, чтобы всё это мне только снилось. Хочу вас предостеречь: ежели вы с помощью «небесного чуда» победите в этой дуэли, так как говорите, что хорошо управляетесь с оружием, графиня Миланова вряд ли сможет помочь вам. Поймите, – говорила Майя урывками, – её репутация и статус в обществе не позволят прикрывать убийцу офицера. К тому же сей господин показался мне знакомым. Быть может, он действительно личность известная.

– Я всё понимаю. Прошу, не беспокойся о моей судьбе. Уверена, в твоём мире я не задержусь надолго. – Сказала ей Клэр и резво спрыгнула с металлической подножки.

– Безумие, видано ли… – руки Майи тут же потянулись к лицу.

– Прощай, Майя! И не поминай дурным словом, – крикнула Клэр, пытаясь говорить в духе девятнадцатого века, после чего помахала ей рукой и двинулась в указанном направлении.

Обогнув холм, она увидела то самое озеро, у которого была назначена дуэль. Постепенно она начала испытывать чувство страха, которое мелкой рябью пробежало по её коже. Клэр ни на секунду не верила, что всё это взаправду, но окружающая её реалистичность постепенно сводила на нет эту уверенность.

Прошло больше получаса, а Клэр всё так же ожидала своего таинственного соперника. Яркие рассеянные лучи стали превращаться в нежно-розовые пятна на облаках, скрываясь вместе с ними за тёмной полосой. Солнце постепенно исчезало за зеленеющим холмом.

Решив, что её соперник не придёт, она развалилась на траве и, преодолевая скуку, стала ждать момента своего пробуждения, который всё никак не наступал. По пояснице скользнул неприятный холод отчего она тут же пересела на камень. Поёрзав на нём в поиске необходимого равновесия, она стала щипать себя за руку для того, чтобы ускорить процесс пробуждения.

Как только Клэр стала думать о том, как ей выбраться из этого богом забытого места, из-за деревьев показался чёрный силуэт мужчины. На фоне неподвижного леса он сразу же приковал к себе её внимание. Там на площади он скрыл своё лицо за козырьком, поэтому его личность до последнего момента оставалась для неё таинственной. Сейчас ничто не прикрывало его лица, кивер был в руках. Теперь у Клэр было достаточно времени, чтобы разглядеть его.

Огненно-алые блики последних солнечных лучей ложились на его бледное лицо по мере того, как он приближался. На вид ему было чуть больше двадцати пяти лет. Слегка волнистые темно-пепельные волосы торчали в разные стороны мягкими локонами. Незнакомец был облачён в гусарскую форму светло-синего цвета и, как любой гусар, имел роскошные, идеальной формы усы.

Когда он подошёл к ней слишком близко, придерживая своего коня за поводья, Клэр увидела его бесконечно синие глаза. Казалось, если она посмотрит в них достаточно долго, то увидит бушующее, штормовое море. Этот взгляд, красивые черты лица, осанка и благородная походка очаровали её и заставили стоять неподвижно, слегка приоткрыв рот от изумления. На долю секунды Клэр совсем забыла, зачем находится здесь, и только его решительный, твёрдый голос смог привести её в чувство.

– Вижу, ты не струсил и явился в назначенное место! – с усмешкой произнёс гусар, оставив коня привязанным к дереву.

– Позвольте заметить, даже раньше вас. – ответила Клэр с интонацией, не уступающей его по язвительности.

– Да вот только я не вижу при тебе оружия. Признаться, в столь юном возрасте ты достаточно храбр и глуп, заявившись сюда без секунданта. Чем изволите начать сатисфакцию? Даю тебе право выбора, только скорее, меня ждут. И да! К счастью, я прихватил для тебя подарок, так сказать, чтобы не нашлось отговорок разрешить всё миром, – офицер достал из кожаного чехла два пистолета и запасную саблю. – Ты должен был понимать, что простыми извинениями здесь не обойтись, – поправил гусар свой ус.

– М-м-м, – протянула Клэр. – Какое благородство! Вы глупы и отважны не меньше моего, ведь вашего секунданта я также не вижу. И прошу заметить, что это вам следовало бы принести мне извинения, – уверенно ответила Клэр, прикрывая свои девичьи глаза козырьком фуражки.

– Просто неслыханно! – прошипел он сквозь зубы от раздражения. – Совсем юнец, а дерзости на генералиссимуса… Что ж, в таком случае изволь на двадцать шагов… Пистоль заряжен, можешь в этом убедиться, – он не стал давать его Клэр в руки, а лишь оставил на камне, расположенном рядом. – Нет ли у тебя желания представиться, перед тем как отправиться к своим предкам? – улыбаясь, спросил гусар.

– Зачем вам это, сударь? Не стоит лишний раз себя утруждать или казаться любезным, когда вы таким не являетесь.

– Не пойми меня превратно, я просто не знаю, что писать на твоём надгробии. Не думаешь ли ты, что я брошу твоё тело здесь на корм зверям? Это против всех законов морали, – скулы его худого лица слегка дёрнулись, в то время как глаза твёрдо смотрели на Клэр.

– К… Константин Хромов, – слегка замешкалась Клэр, упомянув сначала первую букву своего имени. – А ваше имя?

– Мишель Александрович Ра́внин. – Всем своим видом он показал, что сделал одолжение назвав своё имя.

Клэр стояла в полном замешательстве. «Ну, когда же, когда же я проснусь?» – повторяла она снова и снова. Они отвернулись друг от друга и, соприкоснувшись, стали расходиться на двадцать шагов в разные стороны. Ощутив тело соперника своей спиной, Клэр против воли почувствовала его запах. Аромат табака, мыла и чего-то сладкого неожиданно пробудил её. Она отстранилась, заметив, что это касание заставило её сердце упасть вниз.

Для обозначения максимально близкого расстояния Мишель воткнул в землю две сабли, отмеряющие положение, с которого можно стрелять в противника. Сжимая тяжёлый пистолет в своей нежной руке, Клэр слышала шаги своего соперника. С этим звуком её дыхание всё сильнее сбивалось с заданного ритма. Постепенно она начинала осознавать, что происходящее всё меньше и меньше походит на сон. С каждым новым шагом ей становилось всё страшнее от мысли, что она сейчас должна убить человека или, в противном случае убьют её саму.

Когда был сделан двадцатый шаг, Клэр стала медленно поворачиваться к сопернику. Прикусывая губы, дёргающиеся от нарастающего шока, она увидела направленный в её сторону пистолет.

– Всё это слишком затянулось. – выкрикнула она, отведя руку с пистолетом в сторону.

Ступор… Клэр стояла неподвижно и смотрела впереди себя стеклянными глазами. Нет, не было никаких мелькающих картинок в голове из её жизни, как принято считать, когда стоишь лицом к лицу со смертью. Она будто балансировала на тонком канате, и, хотя ноги были неподвижны, всё же что-то мешало ей сохранять равновесие. Клэр поняла, что не сможет нажать на курок и что единственный выход – ждать своей гибели.

В один миг всё переменилось из-за внезапно вылетевшей птицы, которая вздумала переместиться на соседнее дерево. По счастливой случайности именно в этот момент Мишель сделал выстрел. Пуля пролетела мимо, но успела слегка задеть левую руку Клэр, оставив небольшую рану. Несмотря на её незначительность, девушка вскрикнула, а кровь быстро залила рукав мундира. Такой резкой боли Клэр прежде не испытывала. Не дожидаясь сочувствий, она собралась с силами и, стиснув зубы, в тот же момент, выстрелила в небо. Шум и мгновенно поднявшееся вверх белое облако пороха ещё больше сбили её с толку. Испытывая вполне реальную боль, она нашла в себе силы не направлять оружие в сторону противника. Меньше всего на свете Клэр хотела бы стать убийцей. Мишель замер в полном недоумении. Прошло немного времени, и он, изменившись в лице, направился к ней ускоренным и нервным шагом, совершенно не скрывая своей злости.

– Я никогда не нуждался в жалости со стороны! Особенно от людей, по происхождению равных твоему. Очень зря, что ты не использовал единственный шанс сохранить себе жизнь. Держи саблю! Считаем дуэль продолженной, – он кинул Клэр саблю и, измученный душным вечером, стянул с себя доломан и ментик, представ перед ней в белой рубахе с завышенным воротом.

Клэр испуганно молчала и, подобрав футляр с земли, принялась доставать из него клинок. Она посмотрела во враждебные глаза соперника и, тряхнув головой, приготовилась атаковать. Мишель замахнулся саблей так сильно, что чётко был слышен свист рассекаемого воздуха, но на этот раз Клэр не показала никакого страха.

Прежде уроки фехтования давались ей легко. Сейчас же она неуверенно отразила взмах его острой сабли. Вместе с тем даже такая инициатива отчасти удивила Мишеля. Он не шутя наносил ей всё более резкие удары, и в какой-то миг в его спокойном и беззлобном выражении лица она распознала вполне реальное желание лишить её жизни. Никогда прежде она не ощущала к себе такую неприязнь, как сейчас. Несмотря на это, он не был агрессивен, и казалось, что он совершает вполне привычное для «его светлости» дело. Пожалуй, это спокойствие и безразличие ко всему происходящему пугали Клэр гораздо больше, чем удары его клинка.

В течение минуты они с ловкостью наносили удары и с неистовым азартом их отражали, то приближаясь, то отдаляясь друг от друга. Но ноющая рука Клэр слишком её ослабила, сводя на нет все усилия и проворство. Уставшая от поединка с опытным и сильным противником, она не заметила обрыв, к которому её постепенно теснил Мишель. Замахнувшись в очередной раз и вложив в удар последние силы, Клэр не заметила, как земля, на которой она стояла, предательски стала осыпаться вниз.

Девушка скатывалась в пропасть, захлёбываясь в густом облаке пыли и ощущая каждый острый и тупой камень под своим телом. Когда Клэр перестала чувствовать жуткую боль, что причиняли ей каменные породы, она попыталась медленно открыть глаза.

Оказавшись на земле, испачканная и обессилевшая Клэр пыталась подняться, удерживая тело на трясущихся руках. Она слышала, как её коварный соперник тихо крадётся сзади, позвякивая металлическими шпорами на сапогах.

Совершив глубокий вдох, резко заполнив лёгкие пыльным воздухом, она встала, придерживая в руке саблю. Перед ней стоял её противник, но теперь его лицо не было таким суровым и гордым. Взгляд его смягчился, а губы разжались и образовали печальную щель. Клэр пыталась разгадать мотив такой резкой перемены в поведении, ведь всего пару минут назад он страстно желал убить её. Его глаза расширились и забегали в разные стороны. Он молчал.

Клэр поняла, что причина не в нём, а в ней самой. Она осторожно огляделась по сторонам и заметила, что фуражка, прикрывавшая волнистые волосы, слетела с её головы и осталась лежать впереди. Теперь перед Мишелем стоял не грязный солдат в младшем чине, а хрупкая и раненая девушка.

Он был в растерянности, ведь он мог поклясться, что дрался с обученным солдатом, а не с дамой. От стыда и чувства вины на его лице выступили капли пота, которые он тут же поспешил вытереть судорожно дёргающимися руками.

– Боже! – слово провалилось в глубину голоса. – Вы женщина?! Но для чего? – он в мгновение сделался неуверенным и крайне напуганным. Он взглянул на её раненую руку и ещё больше поменялся в лице. – Что, чёрт побери, происходит?! – он обеспокоенно задышал и выгнул брови дугой. – Примите мои извинения, ведь мне не было ведомо, что вы…

– Сдались мне ваши извинения! Я по уши в пыли, стою тут перед вами, оправдываюсь… Теперь ты задел мою честь! Считаю дуэль продолженной! – Клэр ужасно злилась. На долю секунды ей снова стало казаться, что это просто реалистичный сон.

Разговаривала она безобразно, через слово употребляя различного рода ругательства, которые обеспокоенному Мишелю до этих пор были неизвестны. Она совершенно не контролировала ни своё поведение, ни эмоции.

– Одумайтесь, вы, право, не в себе! Если вы наградите меня своим прощением, так и быть, я оставлю в секрете весь ваш вздорный маскарад.

Но Клэр не хотела слушать своего обидчика. Она агрессивно стала размахивать саблей прямо перед Мишелем, в то время как он то и дело умело уклонялся от острого сверкающего клинка. В конце концов ему надоело это представление, и он молниеносно сжал её руку в своей, выбив запястьем оружие из ослабевшей ладони.

После этого Мишель завёл обе руки ей за спину и тесно прижал её тело к себе, не сводя искрящихся глаз с запачканного грозного лица. Прикосновение их тел было настолько близким, что его чёрные усы едва дотронулись до её сжатых в гневе губ. Клэр пыталась освободиться от пленительного захвата, но, судорожно дёргая руками, причиняла себе только боль.

На какое-то мгновение она поневоле перестала вырываться из его тесных объятий. Мишелю даже стало казаться, что она сама тянется ему навстречу. И он не ошибся. Клэр действительно была к нему так близко, что чувствовала на своих щеках его тёплое и сдержанное дыхание. Мишель осторожно ослабил хваткость своих рук и постепенно отпустил её. После того как она полностью оказалась вне крепких оков, воспользовавшись моментом, Клэр резко оттолкнула его от себя на пару шагов назад.

Будучи неготовым к её ответным действиям, он оступился и упал на ту же грязную, потрескавшуюся землю. За поднявшейся вверх пыльной стеной ему было совершенно не видно её движений. Клэр быстро сориентировалась и, покрутив головой из стороны в сторону, взглядом нашла данную ей во временное пользование саблю.

Мишель протёр рукавом своего синего мундира слезившиеся от попавших частичек грязи глаза и увидел, что Клэр стоит над ним, направив острый наконечник к его сердцу. Он не сопротивлялся. Поражённый дважды – её красотой и отважностью, воинственный гусар, наконец, признал своё поражение.

Переводя дыхание, Клэр кроме колотившегося в её груди сердца смогла расслышать стук копыт, несущихся за озером, лошадей. Быстро взглянув в сторону лежащего на земле противника, она без раздумий бросила на землю оружие и кинулась бежать в лес, зажимая ладонью окровавленную руку.

На границе поглощающего тёмного леса, она обернулась и увидела, что её противник пошёл в сторону своего коня, предположительно для того, чтобы отправиться за ней в погоню.

Выдыхаясь, из последних сил, Клэр ускорила темп и более назад не оглядывалась. Рыжие кудри цеплялись за сухие ветки, путались в ресницах, мешая ей бежать быстрее. Укрывшись в лесу, там, где лошадь прошла бы с большим трудом, она слегка замедлила шаг. Повсюду виднелись чернеющие в багровом закате деревья, покрытые мхом и паутиной, старые пни и корни, поглощающие малейшие лучи света. Клэр отводила испачканными руками нависшие до земли ветки от своего лица, пытаясь быстрее выйти из густой чащи.

Когда её силы были уже на исходе, сквозь полумрак лесной растительности, она выбежала на дорогу. Заметив следовавшую по ней карету, Клэр вышла из лесных зарослей ей навстречу. Проглатывая комки встречного воздуха, сдерживая жжение в горле, она принялась лихорадочно размахивать руками. Кучер лишь в последний момент заметил скрытую в ночных сумерках девушку в странной одежде, кидающуюся под колёса экипажа. Резко придержав молодых лошадей, он сообщил своей хозяйке о причине незапланированной остановки.

– Барышня, – обратился он хриплым голосом к даме, сидевшей в карете, – у нас тут диво дивное, лучше сами взгляните.

Клэр подошла к окну кареты и, рассмотрев лишь некоторые черты лица светловолосой женщины, молча рухнула перед ней на землю, потеряв сознание.

Слегка приоткрыв глаза, она видела лишь мутные силуэты прислуги, которые заносили её в большой дом. Урывками Клэр смогла разглядеть расписные стены особняка, громадный потолок и покрытую бронзовой краской лестницу, по которой её поднимал крепкий мужчина. Чуть разборчивее она стала слышать разговоры находившихся подле неё людей. Чуткий, пронзительный голос одной девушки заставил Клэр вздрогнуть, словно она его знала. Но, попытавшись открыть глаза шире, она истратила свои последние силы, и в скором времени перед ней опустилась чёрная пелена.

Глава 3

Клэр привиделся сон, в котором её по имени звал Мишель. Почему-то она не была удивлена, увидев его. Наоборот, в ней заговорили противоречивые чувства влечения и страха к нему. Мишель еле держался на ногах. Стоя напротив в потрёпанном, грязном виде, надрывая голос он умолял её уходить, но вопреки его просьбе Клэр продолжала идти ему навстречу. Приближаясь друг к другу, они не заметили, что находятся на поле боя. Внезапно Клэр услышала отчётливый звук выстрела, за которым последовала тишина. Она перевела глаза на Мишеля и увидела, как только что вылетевшая пуля насквозь прошла через его грудь. Мишель остался стоять неподвижно, показывая глазами, что ничего не произошло. Лишь когда из его губ по испачканному порохом лицу стала стекать тёмно-красная кровь, он понял, что умирает. В мгновение ока под собственной тяжестью он повалился на колени, прикрывая пробитое тело рукой. У Клэр началась паника. Склонившись над ним и безуспешно пытаясь остановить струи крови, пульсирующие из его груди, она беспомощно заплакала. Её слёзы мутными каплями стекали на лицо Мишеля.

Уже с закрытыми глазами, преодолевая боль, он тяжело улыбнулся и показал пальцем на кольцо, подаренное ей бабушкой. Клэр не сразу поняла этот жест. Внутри неё закралось подозрение, и с вопросом в глазах она пристально стала вглядываться в большой тёмно-зелёный камень, расположенный в центре потёртого серебра.

Когда она вновь перевёл взгляд на Мишеля, то заметила чёрную фигуру стоявшего над ними офицера. В его правой руке был заряженный пистолет. Было ясно, кто сделал этот роковой выстрел. Всей душой Клэр хотела отомстить убийце за его хладнокровие, но раздался новый хлопок, на этот раз громкий и до боли пронзительный. Услышав его, Клэр резко подскочила на кровати, повторяя что-то невнятное.

– Клэр! Клэр! Что с вами, душенька? – принялся успокаивать нежный голос, исходящий из угла комнаты.

– Господи… Какой ужас, – она дрожала, закрыв лицо руками от страха, и никак не реагировала на голос девушки.

– Это сон, Клэр, придите в себя!

Клэр так и сидела, не отрывая рук от глаз, но, почувствовав на своих плечах мягкие ладони, из чувства собственного любопытства подняла лицо вверх. Перед собой Клэр увидела немного побледневшую Майю, которая с искренней заботой и добротой ласкала её руки, приводя встревоженное тело в былое равновесие.

– Успокойтесь, Клэр. Это всего лишь сон. Всё хорошо, – повторяла Майя снова и снова.

Вновь увидев её заботу, как и днём ранее, Клэр, придерживая руки Майи на своих плечах, неожиданно сказала, что очень рада её видеть.

– Какой же ужас я испытала, словно наяву… Так вот чей голос я слышала в момент, когда меня заносили в этот дом, – немного обрадовавшись, сказала она. – Я так рада снова тебя видеть! Что ты тут делаешь?

– Я тоже рада вам. Но простите… Что я тут делаю?! – с ноткой возмущения переспросила Майя. – Лучше расскажите, как прошла ваша дуэль. Я ничего не рассказывала своей барышне, и мне безумно стыдно перед ней, – Майя отошла на несколько шагов назад и поднесла к Клэр медный тазик с водой.

– Откуда ты знаешь, что она всё же состоялась? – рассеянно поинтересовалась Клэр.

– Вы ранены, и, хоть я всячески убеждала mon cher (мою дорогую) Марию Павловну в том, что рана получена не от пролетающей пули, всё же, пообщавшись с лекарем, знаю, что это так.

– Ах да! Вот же напасть! Я совершенно забыла про неё, – невозмутимо говорила Клэр. – Не беспокойся, все остались живы, ранена только я. Выгадав момент, я попросту сбежала оттуда.

Клэр была слишком озадачена тем фактом, что, раз она снова проснулась в этом мире, то, вероятнее всего, всё это происходит по-настоящему. Не понимая, как ей быть дальше и как вернуться к своей привычной жизни, она постепенно подстраивалась к диалогу с местными обитателями, дабы не усугублять и без того странную ситуацию. Даже теперь, разговаривая с Майей, которой был известен её секрет, Клэр старалась подбирать более деликатные слова, нежели в их первую встречу.

– Слава богу! – не успела Майя выразить свою радость, как её перебила Клэр:

– Но есть одно но… Он узнал, что я женщина, и, по всей видимости, не очень-то обрадовался.

Майя нахмурила свои закруглённые тонкие бровки, выказав лёгкое возмущение, и Клэр до мельчайших подробностей раскрыла ей все карты вчерашнего дня.

После того как она завершила свою невообразимую историю, Майя принялась рассказывать ей о хозяйке поместья, которая, собственно, и приютила Клэр. К сожалению, или к счастью, внезапно в комнату вошла и сама обсуждаемая персона.

Первым делом Клэр обратила внимание на изящное платье, в которое была одета незнакомая дама. Её любимый персиковый цвет, мелкая вышивка на груди, белые кружевные рукава в форме фонариков. У данного фасона была в достаточной мере открыта зона декольте, так что затянутая в корсет грудь слегка прибавляла в объёме, заманчиво виднеясь из-под кружева. Ткань легко шуршала и перламутровым блеском переливалась на проникающих в комнату солнечных лучах. Круглое приятное лицо с изящно собранными светлыми волосами смотрело на Клэр как на диковинку, неторопливо и изучающе. У неё была поразительно статная походка, так что Клэр сразу почувствовала собственное несовершенство.

Барышня любезно попросила Майю покинуть комнату и велела, чтобы их некоторое время не беспокоили. Она аккуратно присела на воздушную кровать, в которой полулёжа сидела Клэр, и, расправляя своё персиковое платье, улыбаясь, стала разглядывать её в неловкой тишине.

– Я Мария Павловна Миланова, хозяйка этого поместья, – её голос звучал так спокойно и в то же время восторженно, что не мог не расположить к себе Клэр.

– Меня зовут Клэр Данииловна Х… – она заколебалась, озвучивая свою фамилию, понимая, что в дворянском обществе о такой фамилии, скорее всего, ничего не знают.

Мария Миланова с сочувствием взглянула на Клэр, погладив её по рукам:

– Бедняжка… Ты потеряла память?

– Наверное. Я помню лишь своё имя, мадам…

– О, прошу, зови меня просто Мари. Я не знаю, что с тобой приключилось и что заставило тебя переодеться в мужской мундир, но по тебе видно, что ты девушка из благородной семьи, и я буду всеми возможными способами помогать тебе вспомнить своих близких.

– Большое спасибо, что не оставили меня там, на дороге, – Клэр покорно не сводила глаз с прекрасной женщины, всей душой выражая свою благодарность.

– Не благодари. Я сделала то, что сделал бы каждый, будь он на моём месте.

– Боюсь, вы глубоко заблуждаетесь. Не каждый бы даже остановился узнать, что со мной.

– В каком же это городе уважающий своё достоинство русский дворянин не остановился бы в своём или соседском имении разузнать, что здесь делает беспомощная девушка? – игривым взглядом карих зрачков Мария Миланова рассматривала Клэр с удивлением и улыбкой.

– В том же Петербурге, – неопределённо ответила Клэр.

– Вздор. Я с таким не сталкивалась.

Марии Павловне было двадцать шесть лет. Златовласая, она выглядела немного старше своего возраста, но вместе с тем обладала необычайной мягкостью и изяществом. Когда она смеялась или настаивала на чём-либо, кончик её носа и правый уголок губ слегка дёргались. От неё исходил невероятно пьянящий запах мелиссы и ромашки, словно она с ног до головы была облита травяным эликсиром.

– И да, прошу, не беспокойтесь, я скоро покину ваше поместье, – изображая невинность, Клэр демонстративно опустила глаза в пол. – Не хочу тревожить вас своим присутствием.

– Не дури, глупая! Куда же ты пойдёшь? Нет, пока твоя рана полностью не затянется, а воспоминания не вернутся в твою рыжую головку, я никуда тебя не отпущу.

– Спасибо, Мари, вы слишком добры ко мне. Поверьте, я не стою такого внимания, – на этот раз Клэр была искренней, но чувство грусти отразилось в её глазах без явного намерения.

– Кстати, я полагаю, мне известен способ развеселить тебя. Сегодня я пошлю нашего денщика за моей ненаглядной портной. Она подберёт для твоей фигурки фасон и ткань, ведь хочется верить, что мужской мундир не является твоей обыденной одеждой. До сего времени не побрезгуй примерить мои прошлогодние платья, – Мари сделала такое жалостливое лицо, что Клэр не в силах была ей отказать, хоть мельком и представляла потрёпанные, блёклые одеяния.

– Большое спасибо, но почему их должно быть несколько?

– Ах да! – воскликнула Мари, радостно и театрально разведя руками в стороны. – В честь моего двадцатишестилетия в нашем поместье через четыре дня я даю маскарадный бал. Так что в своем неожиданном появлении ты успела вовремя.

– А-ха-ах-а. Спасибо вам. Не помню, когда последний раз выходила в свет, – с каплей иронии ответила ей Клэр.

– Только представь. Маскарад сейчас набирает популярность, а в широких кругах его проводят по-прежнему крайне редко. Среди моих знакомых я буду первой. Не могу дождаться этого события! – Мари сияла, рассказывая о предстоящем событии как о смысле своей жизни. – Поправляйся, милая. Майя поможет тебе одеться, как только решишь выйти прогуляться, – добавила Мари, направляясь к двери.

– А сколько я нахожусь здесь? – крикнула Клэр, когда Мари Миланова практически покинула пределы комнаты.

– Без малого три дня прошло, – улыбнувшись, ответила она, ожидая увидеть признаки шока на лице Клэр.

Как только хозяйка прикрыла за собой дверь, Клэр, испытывая огромное счастье от уединения, наконец-то тяжело выдохнула. Утонув в белоснежной перине и тонких одеялах, девушка некоторое время лежала без каких-либо мыслей или раздумий, тоскливо рассматривая расписной четырёхметровый потолок комнаты. Нежно-светлый цвет спальни напоминал ей окрас стен её комнаты, а нарисованные вьющиеся розы вдоль треснувшей штукатурки на потолках – сад бабушки Элжиры, по которому им так нравилось гулять. В какой-то момент Клэр поймала себя на мысли, что если существует путь в этот мир, то должен быть и обратный. Она перебирала в голове все возможные варианты, почему и как она оказалась здесь. Из многочисленных идей её внимание так ни на чём и не зациклилось.

Не понимая, как ей быть дальше и что сделать, чтобы очнуться от этого кошмара, она бесцельно стала слоняться по небольшой комнате, пока её непродуктивный монолог не прервал лёгкий стук в дверь.

С её разрешения в комнату снова вошла Майя. Позади неё мелкими шажками с двумя большими ярко-жёлтыми коробками в руках плёлся седой мужчина средних лет. Поставив их на пол подле кровати, он без лишних слов, не бросив на Клэр даже мгновенного взгляда, откланялся и оставил их с Майей одних.

– Что это? – спросила Клэр у Майи, проведя рукой по бархатной, слегка запылённой крышке.

– Мария Павловна сказала, вы знаете, что внутри, – не сдерживая лёгкой ухмылки, ответила она.

Улыбнувшись в ответ, Клэр поспешила открыть первую коробку. Когда она заглянула внутрь, её детскому восторгу не было границ. Две коробки, в каждой из которых находилось платье графини Милановой, подаренное Клэр!

Первое платье предназначалось специально для намечающегося приёма. Нежно-молочного цвета, из полупрозрачного муслина с тонкими, сияющими нитями, оно играло на свету, переливаясь холодными искрами. На талии была пришита тонкая шелковая лента, завязывающаяся на спине в бант. К этому платью Мария приложила небольшую карнавальную маску с несколькими кристаллами, самые простые серые туфли и крылья, сделанные из перьев белого лебедя. На дне коробки под платьем лежала записка: «Думается, образ ангела сделает тебя ещё милее и невиннее на предстоящем маскараде».

Клэр вцепилась в него обеими руками, не переставая охать и ахать от радости. Она не могла поверить, что держит в руках платье 19-го века, можно сказать, реликвию.

– Столько радости! – отметила Майя, скрестив руки на груди. – В твоём времени такую красоту не носят?

– Повседневная одежда для женщин, как и для мужчин, – это джинсовые штаны наподобие тех, что ты видела на мне, и невзрачная кофточка или футболка. Девушки давно перестали быть леди и следить за своим внешним видом.

Майя с сожалением пожала плечами и посоветовала Клэр взглянуть на следующий подарок. Послушав её совета, Клэр аккуратно положила на кровать драгоценное платье и нырнула во вторую коробку. Там она обнаружила не менее красивое платье, предназначавшееся уже для повседневных прогулок. Светло-голубое, практически небесное, с небольшим вырезом на груди, оно было украшено мелкой бархатной полосочкой, отчего на ткани создавался бесконечно льющийся эффект.

– По вашему взгляду можно догадаться, что оно понравилось не меньше первого, – заключила Майя, только посмотрев на горящие от желания примерить его глаза Клэр.

– Ты поможешь мне правильно его надеть? – Клэр изобразила гримасу ужасного нетерпения.

– Разумеется, для этого я здесь. Но сначала вам надобно поесть. Сейчас распоряжусь, чтобы принесли кашу.

Клэр совершенно забыла про чувство голода, но при первом же упоминании о еде у неё сильно заныло под ложечкой. С большой радостью она съела поданную ей кашу с баранками и чаем и, отставив пустую тарелку в сторону, стала с трепетом смотреть на Майю, как бы намекая ей про сборы.

– Сперва корсет! – заметив её преданный взгляд, сказала Майя. – Не беспокойтесь, барышня со дня на день распорядится сшить его по вашим меркам, а пока возьмём её старый. Не думала, что когда-нибудь мне придётся снова достать его из чулана.

– А он обязателен? – с пренебрежением уточнила Клэр, глядя на короткий мягкий свёрток в руках Майи.

– Боюсь, что так, Клэр.

Спустя час они уже вовсю занимались сборами. Клэр и представить не могла, насколько тяжело быть женщиной девятнадцатого века. Всё началось с мытья тела и волос. Она стояла в большом медном тазу, в то время как Майя ловкими, но аккуратными движениями поливала её сверху нагретой водой. Вместо шампуня в волосы втирали бальзам, приготовленный из настойки ромашки, мяты и хмеля. Запах масел воздушным, невидимым облаком окутал всю комнату и, казалось, пропитал собой каждый предмет. Когда Клэр белой простыней принялась согревать своё тело после водных процедур, Майя уже подносила к её волосам раскалённый металлический прибор, напоминающий щипцы для завивки.

– Ничего себе технологии! – непроизвольно выдала Клэр при виде нагретой странной штуковины.

– В твоём времени девушки не закручивают волосы в локоны?

– Закручивают, конечно, просто выглядит это иначе. Довольно устрашающий предмет.

Наконец настал момент облачения, сперва в корсет, а затем в платье. На Клэр уже были надеты белоснежные плотные чулки и панталоны с небольшим разрезом для большего удобства справлять нужду. Хоть её и смутил данный разрез, который между двумя штанинами соединялся лишь верёвкой, всё же Клэр не стала говорить об этом Майе. Для и без того тонкой фигуры корсет был не очень-то и нужен. Несмотря на то что плотные китовые усы, скрытые в жёсткой ткани корсета, временами сдавливали её лёгкие, затрудняя дыхание, чрезмерного дискомфорта она от этого не испытывала.

Корсет затянули поверх длинной рубахи, после чего стали одевать и сам наряд. Платье идеально подчёркивало утончённую талию Клэр. К тому же благодаря его голубому оттенку и без того светлое лицо девушки прекрасно выделялось на фоне несобранных рыжих локонов.

Переодевшись в повседневный наряд, Клэр стала искать в комнате зеркало, чтобы своими глазами оценить красоту моды ампир. Быстро смекнув, заметив её молчаливые поиски, Майя без лишних слов выдвинула вперёд большой сундук, стоящий между мебелью, и достала оттуда пыльное зеркало. Увидев своё отражение, Клэр несколько минут стояла в молчании без единой эмоции на лице. Она долго не могла поверить, что стоящая перед ней красавица из прошлого – это она сама. Её восторгу не было предела, а фантазии лились непрекращающимся водопадом страстей и мыслей.

После дружеского замечания Майи относительно её самолюбования Клэр всё-таки нашла в себе силы оторваться от собственного отражения.

– Предлагаю добавить немного румян и цвета на губы, а затем я с удовольствием покажу вам дом с его окрестностями.

«Не знала, что в девятнадцатом веке дамы использовали косметику», – рассуждала про себя Клэр.

Она охотно кивнула головой Майе, и после нескольких ловких движений над её лицом они обе вышли из комнаты. Уверенная в себе Майя шла впереди Клэр, указывая ей дорогу. Клэр с интересом рассматривала интерьер дома. Ни один предмет или картина, что попадались на её пути, не были обделены её пристальным и жадным вниманием. Стараясь сдерживать в себе удивление, она временами всё же забывалась и шла, раскрыв рот.

Со второго этажа они спустились в главный зал, где по обычаю принимали званых гостей. Заметив разноцветные отблески на своём платье, Клэр невольно подняла глаза вверх и снова была поражена увиденным. Высоко над её головой висела богатая бронзовая люстра с подсвечниками и осколками стекла. Повсюду витал запах старой деревянной мебели и ковров, который не очень хорошо сочетался с прохладной сыростью.

Клэр с трудом воспринимала то, о чём говорила ей Майя, ведя её по залам и комнатам. Замечая рассеянный и невнимательный взгляд своей спутницы, Майя тихо хихикала себе под нос, понимая, что, гуляя по дому одна, Клэр явно заблудится. Наконец, они вышли в сад через чёрный выход.

Имение находилось недалеко от Петербурга, и его границы были не так велики, как полагалось аристократам того периода. Единственной его особенностью являлось большое озеро, иметь которое было признаком хорошего вкуса. Иметь водоём в усадьбах или поместьях могла позволить себе не каждая дворянская семья. Всем хозяйством руководила сама Мария Павловна. Майя подолгу рассказывала, как различные колонны и статуи везли то ли из Польши, то ли из Англии и барышня очень трепетно относится к каждой завитушке на них. Около озера, на котором плескалось с десяток лебедей, росла, спустив вниз длинные тонкие ветви, большая ива. В её тени можно было укрыться за чтением какой-нибудь книги и в абсолютном упокоении забыть о мирских проблемах.

Всё имение было засажено желтеющими деревьями, кустами и невероятно ароматными розами, для которых была отдельно возведена ограда. Тёплый ветер, который по частицам хватал на своём пути благовония отцветающего сада, разносил особый осенний аромат, присущий исключительно этой семье. Стояла пасмурная погода, и пролетающие низко над землёй птицы радовали окружающих своим звонким щебетаньем.

– Выглядите намного лучше, – сказала Майя, ступая шаг за шагом рядом с Клэр.

– После случившегося я и представить не могла, что жизнь в девятнадцатом веке может быть такой спокойной и уютной, – восторженно отвечала Клэр, пребывая в розовых мечтах.

– Возможно, но такая жизнь отнюдь не у всех.

– Что бы ты делала, если бы обрела свободу?

– О! Я говорю не о себе. Я ведь свободна, вы забыли?

Клэр продемонстрировала не полученный на свой вопрос ответ, взглянув на Майю слегка прищуренными глазами.

– А вообще… Если бы я смела помышлять о чём-то большем, чем жизнь здесь, то мне бы хотелось повидать мир, – Майя говорила с крайним сожалением, не имея желания и возможности распахнуть свою душу перед малознакомым человеком.

Клэр чувствовала те невидимые границы дозволенного, которые проводила Майя, находясь в определённом социальном положении. Разговаривая с ней, Клэр ощущала свободу не только своих мыслей, но и действий, тогда как Майя была полностью покорным и безвольным представителем монархической системы, не выражая открытого недовольства своей жизнью.

Клэр ещё только предстояло привыкнуть к этим социальным правилам, а пока она с внутренним, демократическим возмущением впитывала всё, что ей рассказывала девушка.

– Можно мне спросить? – робко произнесла Майя, уставив глаза на подол своего платья, на что Клэр добровольно кивнула кудрявой головой.

– Через сотни лет все люди на земле действительно станут свободными?

– Ну да… Люди станут делать всё, что пожелают, если только их желания не выходят за рамки закона.

Майя ничего не спросила, а лишь вдумчиво принялась смотреть на макушки колышущихся перед ней деревьев.

Когда они полностью обошли весь сад, Майя предложила посидеть в ротонде неподалёку от дома. Белые цилиндрические колонны на фоне невероятно больших и зелёных елей были видны даже на дальнем расстоянии.

– С вашего позволения я ненадолго оставлю вас, Клэр. Надобно рассказать Марии Павловне, что вам уже лучше, – сказала Майя тонким голоском, в какой-то момент вспомнив о просьбе барышни.

– О да, конечно, разумеется! – поправила Клэр саму себя, привстав со скамейки в ротонде.

– Благородные дамы не встают перед прислугой, Клэр, – с хихиканьем сказала Майя, прикрывая рот рукой. Клэр повела бровями и опустилась обратно, прекрасно понимая, что это только первые, и далеко не самые крупные, её ошибки.

Клэр осталась сидеть одна, мирно наслаждаясь звуками окружающей её природы. Облокотившись на перила небольшой ротонды, она захотела спрятаться в медленнорастущей тени от высоких колонн. Закрыв глаза и ощутив холод на своём лице, Клэр окунулась в мирное наслаждение, которого была лишена ранее. Оказывается, человеческое счастье состоит не в наличии дорогой машины или крупных связей и, тем более, не в том, что в Инстаграме поставили сто лайков на твою фотку из отпуска. Для счастья достаточно тихо сидеть в уютном местечке и вдыхать запахи осенней листвы. Достигнув полного умиротворения, Клэр совершенно перестала замечать быстро текущее время, равно как и посторонние звуки вокруг себя.

– Доброго дня! – раздался резкий мужской голос, в секунды разрушивший душевное уединение Клэр. Он прозвучал настолько близко, что от неожиданности она на мгновение подскочила на месте.

Чуть высунув голову из беседки, Клэр увидела стоящего перед ней молодого человека прекрасной наружности и крепкого телосложения в жилете болотного цвета поверх белой рубахи. Его одежда, а в особенности взгляд, устремлённый на Клэр смело, без каких-либо стеснений или ужимок, говорили о том, что он дворянского происхождения. Ярко-зелёные, как весенний луг, глаза начали знакомиться с нею ещё до того, как она произнесла первое слово. Его слегка опечаленный вид, вьющиеся на голове золотые волосы, которые беспорядочно теребил ветер, показались Клэр идеальным образом для типичных любовных романов.

– Добрый! – чуть замешкавшись, ответила Клэр, поправляя юбку.

– Я не напугал вас? – мягким тоном поинтересовался незнакомец.

– О нет… что вы, – смущаясь его пристального внимания, Клэр то и дело отводила от него глаза.

– Позвольте мне немного любопытства. Что столь прекрасная молодая особа делает в нашем скромном саду? Вы приехали к Мари?

– Не совсем так, но… – Клэр путалась в собственных мыслях и словах, оттого её речь казалась грубой и несвязной. – Я не знаю, как сказать лучше, поэтому правильным будет дождаться её ответа.

– Хмм. Довольно многообещающая история. Разрешите представиться: Пётр Николаевич Миланов. А вы мадемуазель, должно быть?

– Клэр Данииловна, – коротко ответила она.

– Весьма необычное имя… На аглицкий или французский манер?

– Скорее, на французский, – чуть задумалась Клэр, предположив, что этот юноша имеет в виду французский язык.

– А на аглицкий манер к вам бы обращались «мисс Клэр». Ваше имя, безупречно отражает красоту вашего лица, – спросив у Клэр разрешения, Пётр взял её белоснежную руку и прикоснулся к ней губами.

– Вы родственник Мари? – не привыкшая к подобным ухаживаниям Клэр моментально предприняла попытку отвести от этого жеста внимание. Она любила платья и всё то, что характеризовало её женскую красоту, но по части манер и отношений с мужчинами была настоящей пацанкой. С самого детства её друзьями были только дворовые мальчишки, которые жили по соседству. Единственной её подругой была Катя, с которой они познакомились ещё в младших классах. С представителями мужского пола Клэр легко могла играть, спорить и даже драться, но, когда речь заходила о признаниях в любви или проявлении симпатии, она в мгновение ока превращалась в смущённую, запуганную улитку, прячущуюся в свою раковину.

– Мари приходится женой моего старшего брата.

Позади высокой фигуры Петра прозвучал женский голос:

– Доброго вам дня, барин, – сказала Майя, прервав их недолгую идиллию.

– Здравствуй, Майя. Мария Павловна дома, никуда не отъехала?

– У себя в кабинете.

– Буду надеяться, что это не последняя наша встреча. – вновь повернулся он к Клэр.

– Надеюсь, – неуверенно отреагировала она.

Поклонившись, прижимая свою руку к груди, Пётр направился в дом. Клэр ещё какое-то время сидела в переполненном эмоциями состоянии. С ней никогда в жизни так не разговаривали мужчины, несмотря на то что вела она себя очень достойно.

– Я оставила вас на пятнадцать минут, а вы уже успели познакомиться с нашим молодым барином.

– Не то чтобы я желала этого знакомства. Просто так получилось.

– Вы не должны оправдываться перед слугами. Делайте так, как считаете нужным, не обращая внимания на сплетни. Дворовые всегда их плетут, ведь их жизнь так скучна. Да, кстати, вас хотела видеть Мария Павловна.

– Ты же понимаешь, что я самостоятельно не найду дорогу в её кабинет? – в приподнятом настроении пояснила Клэр.

– Вы слишком внимательно рассматривали ту люстру в зале.

Они вместе посмеялись над рассеянностью Клэр и направились в дом.

Майя подвела Клэр к двери кабинета Мари и, оставив её, направилась по своим делам. Как только Клэр стала поворачивать бронзовую ручку с узорами, из комнаты послышались грубые, возмущённые выкрики. Процесс уже был запущен, и Клэр не успела остановить своё появление в кабинете. Её встретили два встревоженных, разозлённых взгляда, увидев которые, Клэр поняла, что не должна была присутствовать при сцене семейных споров.

Мария сидела за деревянным тёмно-красным столом в окружении бумаг и перьев, в то время как Пётр, напористо расположив руки на боках, продолжал пожирать взглядом невестку.

– О, прошу меня простить. Я зайду в другой раз, – вежливо сказала Клэр, испытывая неприятное чувство неловкости по отношению к Мари.

– Что ты, душечка! Позволь представить тебе… – не успела Мари договорить, как резкий голос Петра прервал её:

– Мы уже имели возможность познакомиться.

– Пожалуйста, входи, – продолжила она. – Пётр Николаевич уже уходит.

Клэр виновато посмотрела на Петра и медленно вошла в комнату, поменявшись с ним местами.

– Вы меня звали? – спросила Клэр Марию Павловну, когда Пётр наконец покинул кабинет.

– Хотела справиться о твоём самочувствии, но прежде позволь мне выразить своё восхищение! – Мари обошла Клэр со всех сторон, поправляя своей лёгкой рукой рукава небесного платья. – Это платье идёт тебе намного больше, чем мне, и сидит гораздо лучше.

– Благодарю, Мари. А самочувствие моё намного лучше, спасибо. Майя показала мне сад. Он чудесен!

– Я, право, польщена. За все свои пять лет брака я хорошо освоила работу садовника, поэтому некоторые розовые кусты посадила сама.

– Удивительно, – вырвалось у Клэр.

– Что именно? – Мари разгуливала по комнате в поисках своих перчаток, внимательно вслушиваясь в каждое слово Клэр.

– Удивительно, что такая прекрасная и нежная женщина, как вы, сама ведёт хозяйство. Я полагала, для этого есть слуги, – Клэр наивно разводила руками, выдавая первое, что приходило на ум.

– Возможно, имея я больше средств, то не занималась бы всем этим. Однако, велика вероятность, что я умерла бы со скуки.

– А как же развлечения?

– Моя дорогая, нынешний досуг настолько примитивен, что хочется рыдать. Вот, к примеру, моя близкая подруга организует художественный клуб. Туда нелегко попасть, но благодаря нашей тесной дружбе у меня есть в него вход. Там поистине увлекательно. Мы обсуждаем известных и новых художников, их работы. У некоторых даже получается приносить с собой копии разных картин. На светских раутах любого уровня полно пошлости, лицемерия и фальши. Если ты никак не очернила свою репутацию или не обзавелась новым любовником, то ты попросту никому не интересна. Лишь при дворе императора, я наслышана, весьма торжественно и интересно, а главное – можно приобрести выгодные знакомства. К сожалению, у меня нет доступа ко двору государя, несмотря на то что мой муж – герой Аустерлица. Охоту я не жалую, путешествовать в соседние губернии тоже не могу, так как поместье не на кого оставить. Изредка меня навещают подруги или я наведываюсь к ним в гости. Вот, собственно, и всё. Порой мне кажется, что после замужества жизнь моя стала набором примитивных действий, которые я повторяю снова и снова каждый день.

Клэр всё это время молча стояла перед графиней, незаметно сжимая кисть своей правой руки.

– Да уж… Не очень-то весело, – ответила она, наконец дождавшись паузы.

– И меня одолевают смешанные чувства, – Мари стыдливо опустила глаза в пол, наверное, впервые за их общение, в то время как Клэр, наоборот, лишь изредка их поднимала. – Я несказанно рада тому, что ты оказалась в моём имении, но также я очень опечалена тем фактом, что твоя память тебе более не принадлежит.

На секунду Клэр стала ощущать себя безвольной куклой, которую надо кормить, одевать, а в дальнейшем и распоряжаться.

– Не вините себя, я всё равно очень благодарна, Мари. Подумать страшно, что со мной стало, если бы не вы.

Ещё некоторое время они разговаривали очень непринуждённо и ни о чём, словно уже много лет были знакомы. Иногда Клэр выдавали её манера общения и определённые фразы, но Мари всё списывала на слабость девушки. Вскоре Мари попрощалась с Клэр и вернулась к своим привычным делам.

Наблюдая за тем, как ухаживают за садом и территорией крепостные, Клэр неторопливо прогуливалась по имению, постепенно привыкая к новой обстановке. Ноги сами вели её вперёд. Сворачивая с аллеи на аллею, она подошла к уже полюбившемуся озеру с другой стороны. Приблизившись к прозрачному краю воды, Клэр стала задумчиво наблюдать за её течением.

– Простите, Клэр Данииловна, что вам пришлось слышать наши семейные распри, – раздалось у неё за спиной, отчего она снова неожиданно вздрогнула.

– Кажется, вы хотите меня убить, без конца подкрадываясь.

– О, я шёл достаточно громко, чтобы на сей раз не доставить вам неудобства.

– Неважно, но пообещайте больше так не делать, Пётр.

– Даю вам слово.

– Из-за чего вы ругались? – с присущей ей простотой поинтересовалась Клэр.

После нескольких секунд демонстративного молчания Пётр, запрятав руки за спину, ответил:

– Вот скажите, Клэр. На ваш юный взгляд, должен ли мужчина исполнять свой долг перед Родиной и нести службу, как любой уважающий себя офицер?

– Ну… Полагаю, что да. По крайней мере, её несут те, кто ставит перед собой цель защищать своих родных и близких.

– Наученная горьким опытом моего брата, который большую часть времени проводит на службе, Мари наотрез отказывается отпускать меня в полк.

Лицо Клэр недоумённо вытянулось:

– Но… мне кажется, вы уже достаточно самостоятельны, чтобы принимать решения по этим вопросам.

– Я знаю, о чём вы думаете, сударыня. Что я мальчишка, который не умеет отстаивать свои интересы. Но не всё так просто. Когда я был ребёнком, моя мать в последние дни жизни наказала брату и Мари, чтобы я занялся государственной службой. Например, в качестве секретаря или счетовода. Но вся эта бумажная работа мне не в радость. Абсурда добавляет тот факт, что я окончил военный лицей, в который меня зачислили благодаря брату. Я желаю служить, но Мари против. Вечно уговариваю её об этом, но, как вы смели заметить, безуспешно.

– А что будет, если вы ослушаетесь? – Клэр не хотела вбивать клин между Петром и Мари, но совершенно ненамеренно этим и занималась.

– С моей стороны было бы крайне бесчестно нарушать волю покойной матери. Лишь с благословения Мари я могу отправиться на службу.

– Может, Мари ещё передумает? – вздохнув, произнесла Клэр.

– Мисс Клэр, откуда вы? – сделал он английский акцент. – Кто вы? Я ведь совершенно ничего о вас не знаю. Мари рассказала, что нашла вас по дороге в имение, – неожиданно произнёс он, наблюдая за тем, как она говорит и преподносит себя.

– Я сама не знаю, кто я и как оказалась здесь. Боюсь, у меня столько же вопросов, сколько и у вас.

– Глубоко сожалею. Надеюсь, память очень скоро к вам вернётся. Мари вызвала лекаря из города, он прибудет завтра, чтобы осмотреть вас.

Пётр и Клэр на какое-то время неловко замолчали. Он судорожно теребил руки и шагал из стороны в сторону, видимо, в надежде обратить на себя её внимание.

– Я даже не знаю, как сказать, Клэр. Мы только познакомились, но вы уже успели поразить меня и всё больше становитесь для меня головоломкой, которую, как мне кажется, я разгадаю очень нескоро.

– О чём вы? – не понимая его намёков, уточнила она.

– В нашей глуши уже много лет не происходит никаких интересных событий. Со всеми близживущими семьями я знаком, так же как и с некоторыми в городе. Но о вас я прежде никогда не слышал. Воистину, по описанию Мари, вы чуть ли не с неба к нам спустились. И, простите меня за прямоту, ваши слова изредка кажутся странными.

– Будем надеяться, что скоро всё разрешится, и моё появление не будет казаться столь мистическим, – с иронией говорила Клэр, прижимая руки к лицу.

Практически до самого вечера, неприлично долго, Клэр и Пётр то прогуливались по имению, то, сидя в ротонде около водной глади, общались о философии и поэзии. Клэр, которая никогда не считала себя чересчур образованной из-за нежелания читать литературу, в разговоре с Петром поняла, что без каких-либо проблем в состоянии поддержать беседу практически на любую тему. Однако ей с большим трудом приходилось сдерживать себя в моменты обсуждения современных художников или композиторов. В то время как Пётр наблюдал её лёгкость и непринуждённость в общении с ним, в голове Клэр выстраивались цепи событий, которые происходили после середины девятнадцатого века и о которых говорить явно не следовало.

Пётр рассказывал ей о своих успехах на литературном поприще и о том, что его больше всего вдохновляет. Клэр, воодушевлённая рассказами, изучающе пожирала его глазами. Ей всё ещё казалось, что это просто затянувшийся прекрасный сон, а перед ней сидит плод её романтичной фантазии. «Человек девятнадцатого века, вот как ты выглядишь и мыслишь. Вроде и не отличаешься на первый взгляд ничем, кроме одежды, но на самом деле отличаешься всем, начиная с мировоззрения и заканчивая поведением».

С наступлением сумерек Майя, долго искавшая Клэр и Петра, наконец обнаружила их и пригласила на ужин вместе с Марией Павловной. Изрядно проголодавшись, они втроём направились в дом, где их уже ждала запечённая утка с картофелем и яблоками.

День оказался длинный, полный приятных открытий. Это был первый день, с которого Клэр стала переоценивать своё появление здесь. Не зная, как долго продлится её путешествие, но предполагая, что оно не вечно, Клэр решила наслаждаться и черпать из всего, что её окружает, как можно больше знаний.

К обеду следующего дня Клэр с ног до головы была окружена вниманием. Сразу после завтрака Мари лично присутствовала при снятии мерок и подборе тканей для её будущего платья. После двухчасовых разговоров о кружеве и шёлке пришёл врач. В отличие от дам он без лишних слов и вздохов принялся задавать Клэр различные вопросы относительно её самочувствия. В беседы он отметил:

– Не хочу на вас клеветать, мадемуазель, но мне думается, что ни о какой потере памяти речи быть не может.

Мари, находившаяся в тот момент в комнате, задумчиво повела бровями, переглянувшись с Клэр.

– Но ваша рассеянная речь и усталый вид могут свидетельствовать о том, что я ошибаюсь. Видите ли, человек – настолько индивидуальный организм, что малейшие изменения в нём могут выражаться по-разному, да-с-с, – заключил пожилой мужчина хриплым голосом.

– Но, если бедняжка не помнит, что с ней произошло, как нам ей помочь, мосье Золоткин? – с чрезмерным волнением спросила Мари врача.

– Время в данной ситуации будет лучшим лекарством для неё, как и покой.

Уже к вечеру Клэр, свободная от настойчивой опеки со стороны окружающих, смогла спокойно пройтись по саду. Пётр весь день назло своей невестке провёл, упражняясь возле конюшни. Мари, в свою очередь, упорно делала вид, что не слышит звона железа, доносившегося от конюшни. Петра злил тот факт, что его демонстрации не приносят Мари особого неудобства. Это легко было понять по усиливавшимся громким и резким звукам.

Изрядно заскучав, Клэр решила одним глазком взглянуть на тренировки Петра. Тайком сбежав от надзора Мари, она проследовала за звонким треском и достаточно близко подошла к его источнику. Спрятавшись за деревянные балки конюшни, Клэр ощутила, как внутри неё пробудилось поистине детское ребячество.

Повсюду витал запах сырой травы и сена. Лошади то и дело фыркали, брыкаясь от резких стуков и пугаясь звенящего металла. Рыжеватая головка Клэр осторожно выглядывала из-за укрытия, внимательно наблюдая за тем, как Пётр замахивается саблей. Сегодня он не был нежным и опрятным, как в первый день их знакомства. Чёрные армейские сапоги, серые штаны с завышенной талией, белоснежная рубаха, вздутая на рукавах, чёрный шелковый платок на шее и бесконечно горящие глаза. Волосы были взъерошены, а по лицу и шее стекали капли пота.

Клэр поняла, что испытывает невероятное восхищение, наблюдая за тем, с каким напором он двигается, каждый раз ударяя клинком о сооружённую мишень. Перед ним стоял деревянный столбец, нещадно изрубленный его рукой. Щепки отлетали от него каждый раз, когда он с силой вынимал саблю.

В какой-то момент Пётр почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и, оглядевшись, увидел скрывающуюся за стеной Клэр.

– Мисс Клэр, по правде сказать, я не знал, что смею быть достойным вашего внимания.

Слегка покраснев, она вышла к нему:

– Я не хотела вам мешать, но… Признаться, мне нравятся фехтование и оружие.

– Вот как? – удивился Пётр, убирая саблю в ножны.

Красный и мокрый от пота, он стал подходить к ней, вытирая рукой лоб:

– Простите, я не в лучшем виде, поэтому не смею подходить к вам, Клэр, слишком близко.

Пётр глубоко дышал. С каждым новым вздохом его слегка оголённая грудь поднималась всё выше. Он был разгорячён, и вокруг него будто бы образовалось невидимое, но при этом сильное энергетическое поле, которое можно было только почувствовать.

– Ещё раз прошу меня простить. Обычно я ни за кем не подглядываю, тем более за мужчинами.

– Что ж, сочту это за комплимент, – Пётр отчаянно не сводил с неё глаз, пытаясь смутить, но Клэр несильно поддавалась, приняв позицию Мари, которая никак не реагировала на его выходки. – Что же сказал врач?

– О, к сожалению, он не дал конкретных ответов, только посоветовал беречь себя от бурных потрясений.

– Но вы рассказали мне не всё. Я заметил ещё вчера, что из-под рукава вашего платья виднеется повязка. Что с вашей рукой? Вы ранены? – нахмурив лоб, проявлял беспокойство Пётр.

– Да, ранена. Но моя рука не болит, не будем об этом.

– Барышня, которую обнаружили в мужском наряде с раненой рукой… Ваша биография становится всё более любопытной, – Пётр хитро улыбнулся, сомкнув светлые брови в центре лба.

– Не стоит уделять слишком много внимания моей персоне. – дружелюбно ответила Клэр, изображая кашель, чтобы скрыть рукой смущённое лицо.

– Вы поражаете меня! – неожиданно заявил он, едва дав Клэр договорить.

– Что?

– Вы необычайно красивы, молоды, интересны и воинственны. Не знаю, как объяснить, но в ваших глазах я вижу массу вопросов. Обычно такой взгляд свойственен детям.

– Вы описали меня чуть ли не божественной музой, – с усмешкой отреагировала на его слова Клэр, уловив в них те самые чувственные признания, от которых ей становилось не по себе.

– Позвольте проводить вас в дом, уже смеркается. Обещаю, что в следующий раз я лично приглашу вас на тренировку, чтобы вам не пришлось тайком подглядывать из-за угла.

Клэр добровольно протянула ему в ответ руку, и они направились на ужин.

Подготавливая Клэр ко сну, Майя снова рассказывала об этикете, правилах поведения и темах, которые принято, на её скромный взгляд, поддерживать на приёмах.

– Вы должны помнить, что если кто-либо из мужчин пригласит вас на танец, то…

– Боже! – перебила её Клэр. – Я ведь совершенно не знаю нынешних танцев, а бал уже завтра. Майя, умоляю, скажи, что ты хоть немного умеешь танцевать!

– Да, я умею танцевать. Не осмелюсь сказать, что мой танец хорош, но…

– Прошу, научи меня. Я умею танцевать, но с вашими танцами не знакома.

– Ночь уже, барышня!

Клэр посмотрела на Майю бесконечно жалостливыми глазами в надежде на её милость.

– Ну хорошо… – с неохотой ответила Майя.

Клэр тут же вскочила с кровати и всем своим видом продемонстрировала стремление научиться танцевать. Удивившись её настойчивости, Майя практически сразу принялась за обучение, перед этим глубоко вздохнув.

Блуждая по незнакомому пустырю и натыкаясь на высохшие ветки колючих кустов, Клэр видела перед собой, яркое, светящееся пятно, которое всё сильнее ослепляло глаза. Это белое сияние притягивало её к себе словно магнит. Она упорно шла несмотря на сухой пыльный ветер, который мешал ей двигаться.

Поднимаясь по куче песка навстречу своей цели, она изо всех сил хваталась руками за песчаную жидкость. Наблюдая, как быстро мелкие песчинки просачиваются через пальцы, Клэр внезапно оказалась на самой вершине этого холма. Перед ней был источник яркого света. От него исходил холод. Ледяные осколки вонзались в её щёки и руки с каждым новым шагом навстречу этому необъяснимому явлению.

Закрыв лицо рукой, создавая преграду между собой и светом, превозмогая чувство страха, она сделала ещё несколько шагов навстречу волшебному сиянию. Её тело было парализовано. Не в силах пошевелить руками и ногами Клэр осталась стоять на месте как вкопанная. Ощутив эту странную скованность, она вспомнила про страх. Жуткая паника охватила её с ног до головы, пробежав по коже раздражающим жжением.

Прекратив крутить головой в разные стороны в надежде на помощь, на расстоянии семи метров перед собой она увидела бабушку Элжиру. Та мирно сидела на старом деревянном стуле и что-то неторопливо крутила в своих руках. Клэр попыталась с ней заговорить, но бабушка не слышала её голоса и продолжала вертеть мелкий предмет, нашёптывая какие-то фразы на французском. Клэр немного успокоилась и принялась вглядываться в руки Элжиры. Когда её внимание полностью сконцентрировалось на морщинистых бабушкиных руках, она увидела своё кольцо.

Медленно поднимая тяжёлые веки, сквозь чёрные нити Клэр снова увидела высокий расписной потолок, нежно-розовые стены и деревянные оконные рамы, из которых прямым потоком лился солнечный свет. Всю ночь Клэр провела в беспокойстве. Её ноги выкручивала судорога, а тело бросало то в жар, то в холод. В какой-то момент боли прекратились, а перед глазами возникли расплывчатые образы.

Но настал новый день, новое утро, которые должны были принести с собой что-то прекрасное и живое. День бала. Её глаза с каждым взмахом ресниц всё больше наполнялись детской радостью, словно эта радость исходила от каждого предмета в этой комнате. Постепенно детали сна забывались, и она уже плохо помнила страх, который мешал ей дышать прошлой ночью. Мельком взглянув на своё кольцо, Клэр перестала думать о дурном и принялась просто наслаждаться происходящим.

«В какой-то момент мне стало казаться, что я эгоистка. Желая вернуться обратно, я вместе с тем совершенно не испытываю чувства тоски по родителям и друзьям», – думала Клэр, кружась в длинной ночной рубахе по комнате с закрытыми глазами. Она предвкушала события сегодняшнего вечера. Праздничное волнение заставляло её трепетать. Разве могла она вообразить, что окажется на настоящем балу в начале девятнадцатого столетия? Безумие!

В течение дня Клэр не могла ни есть, ни отдыхать. Графиня Миланова занималась подготовкой банкета и ранним приёмом подарков, которые присылали ей друзья из Петербурга. По этой причине Клэр так и не имела возможности поздравить её лично. Она практически не выходила из своей комнаты, лишь изредка развлекая себя выглядыванием из окна в сторону конюшни.

Каждый раз, когда Клэр не видела там тренирующегося Петра, она со вздохом начинала снова слоняться по комнате под звуки старого, скрипучего паркета.

Всё шло как нельзя лучше, и с наступлением момента сборов Майя уже была в покоях Клэр. Очень много времени ушло на причёску. Клэр на этот раз сама руководила руками Майи, чтобы в сочетании с греческой лаконичностью не утратился современный образ. Пара рыжеватых локонов осталась спадать на её фарфоровые плечи, в то время как остальные пряди были собраны наверх. Пройдя длительную процедуру одевания, Клэр наконец смогла увидеть себя в потрясающем белоснежном платье Мари, которое в этот вечер принадлежало ей.

– Чудесно выглядите, Клэр! И отчего же наряды нашей барышни вам идут куда больше, чем ей? Только прошу, не говорите о том графине, – восторгалась Майя, делая последние штрихи.

– Можешь об этом не беспокоиться.

День постепенно сменялся ночью, уступая ей свои права на царствование. Прислуга проворно, словно муравьи, носилась по дому, делая последние штрихи приготовления. Зажглись свечи и фонари на улице, добавив уюта и без того прелестным аллеям. С наступлением сумерек в дом стали съезжаться первые гости. Мари лично встречала каждого из них у парадной, принимая цветы и поздравления. Клэр было немного не по себе от мысли, что ей нечего подарить своей спасительнице.

– Майя, расскажи мне, что вообще принято дарить на праздники?

– Всегда по-разному. Когда подсвечник или вазу вручат, когда ноты или чудесную вышивку. В другой раз, бывало, дарили крупную пойманную дичь.

– А если женщина желает сделать подарок мужчине?

– Также вышивку на платке изволят дарить, но самым личным подарком считается прядь волос.

– Прядь волос? – скривившись, уточнила Клэр.

– Точно так.

– Но зачем?

– Для того чтобы частичка вас всегда находилась с возлюбленным.

– Я сперва решила, что волосы нужно дарить всем мужчинам, – хихикала Клэр.

– Что вы, упаси бог! Ещё научу вас дурному.

Глава 4

В комнату Клэр с нижнего этажа стала доноситься музыка. Всё вокруг постепенно наполнялось жизнью. Переступая порог дома, каждый гость должен был надеть на лицо маску, соответствующую своему костюму. Друзья и знакомые Мари по-прежнему продолжали прибывать.

Сидя напротив окна, пока Майя закрепляла за спиной ангельские крылья, Клэр услышала громкий топот лошадей. От любопытства она немного оторвалась от стула, стараясь рассмотреть причину неожиданного шума. Но всё, что ей удалось разглядеть, – это силуэты подъехавших всадников, одетых в мундиры разных гусарских полков, синих и красных цветов. Ей вспомнился Мишель: его гусарская форма, горящие глаза и сильные руки. При одной только мысли о нём по её коже мгновенно пробежали мурашки. Не придав этому ощущению особого внимания, Клэр завязала на лице маску и вместе с Майей подошла к двери.

– Я боюсь спускаться, – призналась Клэр, не отпуская ладони с дверной ручки.

– Это не страх, лишь волнение. Я слышала, что это нормально в вашем возрасте, хотя обычно девицы впервые выходят в свет куда раньше. Вы немного запоздали.

– Я совершенно не знаю, что мне делать и с кем разговаривать.

– А вы не разговаривайте, танцуйте! Не зря я показывала вам полночи построения в полонезе, вальсе и мазурке.

– Тоже верно. Но я так странно себя чувствую… Что, если меня ждёт провал?

– Ступайте! И наслаждайтесь праздником, – Майя погладила её мягкую руку и помогла сделать первый шаг через порог.

Снизу доносились громкие голоса, музыка и смех. Всюду пахло тающим воском и резкими цветочными духами. Клэр шаг за шагом спускалась к гостям по узкой лестнице, цепляясь белоснежными крыльями за стены и перила. Струящаяся молочная ткань легко обволакивала её стройное тело, а вышитый узор сливался с золотистыми прядями её роскошных волос. Оказавшись в зале, она с трудом сдерживала переполняющий её восторг от невообразимой красоты, которой она никогда прежде не видела. Лёгкость движений, изысканность дам и галантность кавалеров создавали удивительную атмосферу русского бала девятнадцатого века.

Клэр внимательно наблюдала за гостями, ловя на себе их оценивающие взгляды. Дамы негромко хихикали, разбившись на небольшие группы, а мужчины, окружив столики с закусками и шампанским, деловито обсуждали политику и последние новости в государстве. Все без исключения были в масках, что придавало вечеру немного таинственности. Клэр заметила виновницу торжества отходящей от парадной двери и мгновенно приняла решение следовать ей навстречу.

– Здравствуйте, Мари! Как жаль, что у меня не было времени поздравить вас раньше, несмотря на то что мы находимся в одном доме. И всё же… я поздравляю вас! Желаю сил, крепкого здоровья… Любви и благополучия, конечно, – Клэр нервничала, и это волнение мешало ей вести себя как обычно.

– Друг мой, я очень признательна тебе. Твоё присутствие здесь бесконечно радует мою душу. Знала бы ты, как тяжело в нашем мире найти столь искренних людей, – Мари осмотрела её с головы до ног и, улыбнувшись, сказала: – Клэр, ты изумительна сегодня. Затмила всех здесь, включая меня.

Клэр смутилась и опустила глаза:

– Что вы, затмевать хозяйку дома сверхнеприлично.

Мари бесконечно улыбалась ей, сверкая глубокими ямочками на своих щеках:

– Пойдём, я представлю тебя гостям.

– Но что мне им сказать? Ведь я не помню, кто я такая.

– Скажем, что ты моя дальняя родственница из провинции, – Мари взяла Клэр под руку и провела через весь зал к двум женщинам и мужчине, стоявшим возле потёртого пианино.

– Прекрасного вечера, – обратилась Мари к гостям, подойдя к ним на расстояние вытянутой руки.

– А вот и наша дорогая хозяйка, – слишком приторно поприветствовала её одна из дам, после чего каждый ещё раз поздоровался с Мари.

– Позвольте представить… Моя дальняя родственница Клэр наконец почтила меня своим визитом за долгие годы.

– Я не припомню, чтобы вы рассказывали об этой молодой особе, – сказала другая дама, слегка покосившись на Клэр.

– Это графиня Аничкова, – указала Мари на темноволосую полную женщину. – Барон и баронесса Раль, Александр и Елизавета.

Жена барона не показалась Клэр привлекательной, в то время как сам барон, несмотря на свой достаточно зрелый возраст, был красив и высок. Лёгкий акцент его статности добавляли белый фрак, короткие панталоны и бежевые шелковые чулки. Барон обладал какой-то особой индивидуальностью и сразу привлекал к себе внимание.

– Рада знакомству, – вымолвила Клэр, постепенно преодолевая свою неуверенность.

– Мы тоже бесконечно рады. Друзья Мари – наши друзья тоже.

Клэр ощущала некоторую напряжённость при общении с этими тремя. Когда она поняла, что не может вписаться в круг их общения, извинилась и сказала, что ненадолго отойдёт куда-то, при этом не имея намерения возвращаться в их общество.

Клэр блуждала по дому, даже не пытаясь с кем-либо заговорить, и с не меньшим любопытством разглядывала, съезжающихся гостей.

– Не желаете ли шампанского, мисс Клэр? – раздался позади уже знакомый голос.

– Пётр? Это вы? – обрадовалась Клэр, понимая, что теперь она здесь не одна.

– Вы ждали кого-то другого? – играючи уточнил он, протягивая ей бокал с игристым вином.

– Только вы здесь называете меня по-английски. Я тут совершенно никого не знаю, – практически сразу дополнила она.

– Тем лучше для меня, – Пётр сделал глубокий, но аккуратный глоток своего напитка и попросил у Клэр очередь на полонез.

Спустя немного времени объявили полонез: именно этим танцем, по правилам, открывались балы и различные торжества. Клэр с трудом подавляла в себе чувство страха, и когда заиграла музыка, а все гости были расставлены по парам, она через силу выдохнула. Пётр вёл её, и Клэр оставалось только следовать за ним в такт. Ощутив внутри себя торжественную атмосферу бала, прочувствовав энергию каждого, кто находился рядом с ней, испытав лёгкость и безудержную гонку за внимание, Клэр поняла, что прежде не испытывала ничего подобного. Эти чувства пьянили, и их хотелось пропускать через себя снова и снова.

В конце танца Клэр уже не чувствовала себя прежней. От общения с Петром во время полонеза и от его поддержки крылья, что находились у неё за спиной как муляж, вмиг окрепли и придали ей внутреннюю силу.

Закончились ещё два танца, после чего дворецкий предложил гостям пройти на ужин. Пётр всюду сопровождал Клэр. Вот и теперь они сидели рядом, обмениваясь впечатлениями о людях и поданной еде. В перерывах между приёмом пищи он по очереди представлял Клэр прибывших гостей.

– А почему там шесть мест пустует? – поинтересовалась Клэр, кинув взгляд на соседнюю сторону слева от них.

– О! Я их называю особой кастой. Гусары, в основном лейб-гвардейцы. Но один из них – близкий друг нашей семьи, в том числе и Мари. Без своих верных приятелей он редко появляется на таких мероприятиях, поэтому Мари пришлось пригласить всех.

– Но где они сейчас?

– Видимо, вышли и прозевали приглашение за стол.

– Клэр, – тихонько обратилась Мария Миланова, сидящая правее от них с Петром. – Я нигде не вижу Майю. Не могла бы ты зайти в мой кабинет и принести ноты, которые лежат на столе? Я не впускаю туда никого из прислуги, кроме Майи, а её, как видишь, нет.

– Да, разумеется, – Клэр аккуратно встала со своего места и отправилась по просьбе графини.

Дорога в кабинет Марии лежала через парадную. Проходя мимо входной двери, Клэр услышала громкие разговоры и несдержанный мужской хохот. На секунду остановившись в центре зала, она увидела замедливших свой шаг военных. Тех самых гусар, которые опоздали на ужин. Пятеро из них были одеты в красные мундиры, и только один выделялся в небесно-синем. Заметив Клэр в ангельском образе, они остановились и, перестав разговаривать, приковали свои взгляды к ней. Девушка смутилась от чрезмерного мужского внимания и, ускорив шаг, скрылась в кабинете графини Милановой.

Прикрыв за собой дверь, Клэр положила руку на грудь и, глубоко вздыхая, попыталась избавиться от резко возникшей дрожи в теле. Она совсем не испугалась мужественных офицеров в парадной, но их охотничьи взгляды заставили её ощутить себя беспомощной добычей, не принадлежащей себе. «Неужели это и есть жизнь девушки, без прав и мнения? Меня одевают, кормят, следят за мной, но отчего меня не покидает ощущение заточения и безволия? Те гусары рассматривали меня так, словно я заранее должна принадлежать одному из них», – рассуждала Клэр в поиске нот на столе у Мари. Взяв в руки небольшую стопку пожелтевших листов с нотными символами, она медленно вышла, высматривая вокруг глазастых воителей. Убедившись, что парадная пуста, Клэр направилась в обеденную залу.

– Благодарю тебя! – тихо сказала Мари, принимая из рук Клэр свои музыкальные записи. Пётр встал со стула и помог Клэр присесть на её место.

– Не понимаю, какая необходимость была у Мари посылать за нотами вас. Можно вообразить, в доме нет прислуги, – возмутился Пётр, допивая второй бокал вина.

– Мне было не в тягость.

– Отличительная черта Мари – всеобщее подчинение. Ей вечно нужно всё и всех контролировать.

Несмотря на то что Пётр выглядел старше своих лет, Клэр всё же отчётливо чувствовала тот юношеский максимализм, с которым он язвительно рассуждал о поступках невестки.

– Вы просто злы на неё. Это не значит, что она такая, – продолжая диалог с Петром, Клэр чувствовала, что в эту самую минуту является объектом чьего-то внимания. Отведя взгляд влево, она заметила, как сидящие напротив гусары мельком то поднимают на неё глаза, то резко их отводят, чтобы не выказывать своего неуважения.

– Пётр, вам не кажется, что эти господа себя крайне странно ведут? – указав на них, спросила Клэр.

– Компания Рáвнина никогда не отличалась особыми манерами. Но, полагаю, на этот раз причина кроется в вас. Вы привлекательны, и вас они прежде не видели, а значит, вы таинственный объект, к которому их внимание будет привлечено до конца вечера.

– Простите, как вы сказали? Фамилия?

– Мишель Рáвнин, давний друг Мари и мой бесконечный соперник. Но сейчас меня весьма забавляет его раздражённое лицо, ибо вы сидите и общаетесь со мной, а не с ним, – на последнем слове Пётр позволил себе ухмылку и ещё ближе наклонился к Клэр, якобы из-за шума плохо расслышав её слова.

– Прекрасно, – с иронией еле слышно сказала она. Клэр была очень рада маске на своём лице и тому факту, что он не сможет рассказать о случившемся Мари. – Но почему вы сказали, что он ваш соперник?

– Однажды я был бесконечно влюблён в одну премиленькую девушку, но имел неосторожность представить её Мишелю, когда мы семьями выезжали на охоту. В конце концов он вскружил ей голову, и она предпочла его мне. Дело шло к дуэли, но мой брат, который служил с ним на тот момент в одном полку, попросил от него публичного извинения.

– Возможно, дело было в той девушке, а не в нём?

– Это дело чести, Клэр, не пытайтесь понять мужских привычек.

«Мужские привычки? Что это вообще значит?» – нахмурив брови и проговаривая про себя эту фразу, размышляла она.

– А где же сейчас ваш брат? Супруг Мари? – поинтересовалась Клэр.

– Видимо, штабные дела не дают возможности навестить прелестную Мари в этот день.

Глашатай построил всех на кадриль. Клэр с удовольствием согласилась танцевать с уже хорошо знакомым ей Петром, который, как ей казалось, постепенно становился её другом.

Скрипка и виолончель заиграли в унисон и, переплетаясь, слились в задорную мелодию. Пётр уверенно вёл Клэр, в то время как она беззаботно подпрыгивала в такт музыке и, периодически поглядывая на его довольное лицо, тихонько хихикала. Неожиданно она почувствовала, что Пётр отпустил её руку и передал другому. Немного растерявшись, она ухватилась ладонью за новое, не менее крепкое плечо и, вспомнив, что в кадрили предусмотрена смена пар, сразу успокоилась. Прошла секунда, прежде чем Клэр обратила внимание на своего нового партнёра. Её дыхание замерло, а горло сжалось, не давая звукам вырваться наружу. Тело обдало холодным потом. Она не понимала, отчего именно этот мужчина заставлял её сердце так сильно колотиться в груди. Мишель, скрывая своё лицо под чёрной маской, пристально следил, как робко Клэр вела себя в его руках. Она опасалась заглянуть в его глаза, предполагая, что он может узнать её даже в маске.

– Как вас зовут? Не уверен, что имел честь быть знаком с вами.

– Сегодня мы прикрываем наши лица масками именно для того, чтобы нас невозможно было узнать, сударь.

– И всё же? Я сгораю от любопытства.

– Надеюсь, мне не придётся развеивать ваш сгоревший прах? – колко ответила Клэр, не поддаваясь на его уловки.

– Даже рассыпая искры, вы остаётесь необычайно милой. Признаюсь, прежде я не слышал от молодых особ таких решительных речей. Но, – прервался Мишель, обводя Клэр за руку вокруг себя, – ваш голос кажется мне действительно знакомым.

– Признайтесь, вы говорите это всем барышням, с которыми танцуете?

Мишель покорно склонил свою чёрную голову над ней, завершая танец поцелуем в запястье.

– Я практически никогда не танцую по собственной воле, – после этих слов он взял её под руку и стал уводить из центра залы.

– Михаил Александрович! – раздалось у них за спиной.

– Ах, Пётр Николаевич! – с уверенной улыбкой поприветствовал его Мишель, бодро обернувшись назад. – Прекрасный вечер организовала Мари Павловна.

– Мисс Клэр, не желаете ли пройти со мной? – обратился Пётр к Клэр, незаметно предложив ей свою руку.

– Ваше имя – Клэр? Весьма необычно, учитывая нынешнее положение дел с Францией. Но ещё более необычно демонстрировать всюду свои знания английского, – Мишель всячески старался разглядеть её лицо, украдкой заглядывая со всех сторон под маску, при этом не нарушая норм этикета. Тем временем Пётр, не зная, что ответить ему на столь дерзкий плевок, молча умолял Клэр пойти с ним.

– Мне действительно пора. Благодарю вас, Михаил…

– Михаил Александрович Равнин. Но прошу: для вас я просто Мишель. Надеюсь, вы согласитесь составить мне пару в мазурке? – Мишель неохотно выпустил Клэр из своих рук и преданно ждал её ответа, стараясь не обращать внимания на стоящего рядом Петра.

– Не желаете ли поискать себе другую спутницу, Равнин? – с язвительной ухмылкой ответил за неё Пётр.

– Помилуй бог, я говорю не с вами, любезный граф, а с дамой.

– Не уверена, что у меня хватит сил на столь скорый танец. Благодарю за приглашение, – Клэр совершенно не желала возобновлять их прежнюю вражду, оттого приняла решение не танцевать вовсе, чем с кем-либо из них.

Держа под руку Петра, она направилась к столику с напитками и фруктами, преодолевая в себе желание повернуть голову в сторону Мишеля. До него была всего пара шагов, но даже за то время, что они шли, Клэр успела заметить на себе внимательные и немного агрессивные взгляды, словно она делала что-то возмутительное. Ей стало казаться, что она действительно делает что-то не так, из-за чего волнение внутри постепенно усиливалось, учащая её дыхание.

– Не откажетесь от бокала шампанского? – любезно спросил Пётр, уже поднеся к её рукам стеклянный сосуд.

– Благодарю, – Клэр быстро опустошила его, но, не ощутив опьяняющего спокойствия, попросила ещё один, тем самым очень удивив Петра. Не допив второй бокал до конца, Клэр почувствовала резкое давление в груди.

Подходила к концу мазурка. В центре залы скакали и кружились, громко смеясь, пары в разноцветных костюмах и масках. От тёплого дыхания, пропитанного алкоголем, на окнах запотели стёкла. Громкая, звенящая музыка въедалась глубоко в голову и с каждым новым звуком раздражала всё сильнее.

– Мне нужно подышать свежим воздухом, – сказала Петру побледневшая Клэр, поставив на стол бокал с недопитым напитком.

– Вам сделалось дурно? Я провожу вас, – обеспокоенно произнёс он, заметив её неловкие движения.

– Нет-нет, ничего страшного. Я только… – Клэр чувствовала, как каждую секунду ей становится всё хуже. Вдобавок полтора бокала игристого уже достигли своего пика, отчего она с трудом контролировала свои обессилевшие ноги. Пройдя ровно половину пути в направлении выхода и оказавшись практически в центре движущихся пар, она уже с трудом что-либо понимала, а в глазах стало быстро темнеть. Видя перед собой лишь кружащиеся маски, Клэр окончательно потеряла силы. Сделав ещё несколько шагов вперёд, она стала опускаться на паркет. Идущий всё это время за ней Пётр еле успел подхватить теряющую сознание девушку.

Танец подошёл к завершению, и в считаные секунды к ним сбежались ахающие гости.

– Клэр, что с вами? – держа её под руки, прерывисто и нервно кричал Петр.

После нескольких хлопков по щекам она открыла глаза и судорожно принялась отталкивать всех от себя, глотая воздух из облака духов склонившихся над ней дам. В попытке вырваться из замкнутого круга встревоженных гостей Клэр смахнула рукой маску, весь вечер скрывавшую её лицо. Мишель, одним из первых заметивший, что Клэр теряет сознание, также оказался в числе обеспокоенных гостей, предлагающих свою помощь. В момент, когда её белая маска бесшумно упала под ноги, он, как и все, находился рядом. Встретившись с Клэр взглядом, Мишель был ошарашен, но, не сказав ни слова, продолжал стоять напротив.

Посчитав, что какие-либо объяснения в сложившейся ситуации неуместны, Клэр выбежала из залы и, оказавшись на улице, продолжила бежать прочь, подыскивая место, в котором можно было укрыться от посторонних глаз. Она не знала, кинулся ли кто за ней вдогонку или нет, но её вновь окрепшие ноги несли её вперёд, с каждым шагом всё больше погружая в ночную темноту.

Гости пребывали в недоумении, и чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Петр предложил поднять очередной тост за прекрасную именинницу. Подняв руку с хрустальным бокалом, до краёв полным бордового вина, он искал взглядом Мишеля, последовавшего за Клэр и также мгновенно скрывшегося из зала.

Тем временем Клэр металась среди кустов и деревьев полуночного сада, ориентируясь лишь на запахи цветов, пока не зашла в ту самую ротонду, в которой она впервые увидела Петра. Слегка успокоившись и немного отрезвев, она присела на лавочку, прижав колени к груди и обхватив их руками. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что её никто не ищет, Клэр, опустив голову вниз, молча сидела, наблюдая, как свисают её рыжие локоны и как их легонько колышет свежий ветерок.

Она совершенно не понимала своих чувств. Испытывая невероятную симпатию к Мишелю, возникшую лишь после пары встреч, она вместе с тем боялась за свою дальнейшую судьбу, если он попытается всё рассказать графине Милановой.

Неожиданно за её спиной хрустнула ветка. Клэр тут же привстала и, обернувшись к источнику шума, стала вглядываться в чёрное пространство.

– Кто здесь? – решительно спросила она, направив всё своё мужество навстречу невидимому страху. Не услышав ничего в ответ, Клэр медленно стала пятиться назад, мелкими шажками выходя за пределы ротонды.

– Пётр Николаевич? Мишель? – постепенно молчание и тишина стали создавать в голове Клэр самые жуткие образы. Её дыхание учащалось, живот сдавливало от страха, а губы, не прекращая, дрожали. – Хватит, это уже не смешно! Выходите!

Шаг за шагом ей становилось всё страшнее, и в момент, когда ей показалось, что сердце вот-вот перестанет биться, позади неё послышался новый, более громкий шорох.

Среагировав на посторонний звук, она тут же обернулась и снова застыла от парализующего страха, теперь уже от вполне реальной опасности. Перед ней стояли несколько мужчин невысокого роста. Свет от огней слабо освещал их лица, но, несмотря на это, Клэр смогла практически детально разглядеть их. Красные или бордовые рубахи, обвязанные какими-то светлыми верёвками вокруг пояса, напоминающими жгуты, объёмные штаны, лапти на обмотанных белой тканью ногах и рваные шапки, скрывающие половину лица. Она поняла, что, скорее всего, перед ней разбойники, потому как крепостные семьи Милановых выглядели совершенно иначе. Все мужчины были с густыми бородами и весьма агрессивно смотрели на Клэр, молча переглядываясь.

– Не знаю, кто вы, но, если приблизитесь хоть на шаг, я закричу! – Клэр было некуда бежать, ведь за её спиной находилась ротонда. Она понимала, что не в силах противостоять трём мужчинам, выползшим из леса.

– Не бранись, барышня, – сказал один из них, вытащив из-за пояса большой нож, который по виду был предназначен для разделки мяса. Клэр забегала глазами то по нему, то по бешеным взглядам разбойников. Сердце в груди кольнуло от ужаса.

Глупо было ждать спасения, ничего для этого не предпринимая. Когда Клэр поняла это, они бесшумно, медленно принялись обходить её с разных сторон. Другого выхода не было, и она что было сил закричала.

– На помощь! А-а-а-а-а! – у неё было лишь несколько секунд, и за эту временную малость она должна была кричать как можно громче и дольше, чтобы находившиеся неподалёку люди определили её местонахождение. Один из мужчин тут же ударил её по лицу, пытаясь заглушить её истошный крик. От удара сильной, тяжёлой руки Клэр упала на землю, с трудом оставляя глаза открытыми.

– Сейчас все сбегутся на её вопли. Надобно уволочь её подальше, пока не кинулись, – сказал другой мужик хриплым, резким голосом.

– И то верно, – ударивший её мужчина склонился над Клэр и грубыми, резкими движениями схватил за плечо, сминая рукав платья.

Держа её обеими руками, он рывками стал тянуть её по земле, утаскивая вглубь леса. Её голова изнутри разрывалась от боли. Посторонние шорохи и звуки временами заглушали их слова, так что Клэр совершенно не понимала, что происходит и с какой целью её куда-то тащат.

Жмурясь и прикрывая лицо свободной рукой, она то и дело старалась упираться ногами, чтобы усложнить бандитам своё похищение. Наконец, когда шум стих, а голова перестала быть такой тяжёлой, Клэр стала более ясно осознавать сложившуюся ситуацию. Она отчаянно шарила руками по земле, пытаясь в полумраке найти что-то, что бы стало ей оружием. Перебирая куски земли, она наткнулась на слегка заострённый камень и, мгновенно ухватившись за него, незаметно сжала в руке.

– Может, хватит упираться своими ступнями? Ты, барышня, мешаешь нам идти! – приподнял её один из мужиков и, оторвав от земли, приблизил к своему большому и грязному лицу так, что Клэр ощутила его тёплое смрадное дыхание и запах костра, пропитавший спутанную бороду. – Коль продолжишь так делать, снасильничаем тебя прямиком здесь, а после разорвём в клочки, что и пикнуть не успеешь!

Инстинкт выживания окончательно подчинил её себе. Пришлось действовать невзирая на последствия. Она развернула находившийся у неё в руке камень острой стороной от себя и, собрав всю силу, с размахом провела им по безобразному лицу своего пленителя. Оглушительный вопль охватил лес.

Выпустив Клэр из своих грубых рук, мужчина схватился за лицо и, стараясь остановить льющуюся струёй кровь, всё так же продолжал кричать и ругаться своим жутким голосом:

– Я убью тебя, сука!

Воспользовавшись моментом, Клэр подскочила с земли и что есть силы кинулась бежать прочь, не оглядываясь на раненого мужчину и его перепуганных товарищей. Она бежала и совершенно не замечала, как рассекается кожа на руках и лице о хвойные ветки. Девушка чувствовала, что за ней бегут, но ни треск рвущегося платья, ни горящие огнём лёгкие не могли хоть на секунду замедлить её бег.

Дыхание прерывалось короткими стонами. Сквозь деревья уже были видны отблески желто-белых огней продолжающегося праздника. Засмотревшись на этот свет надежды, Клэр ненадолго отвлеклась от дороги, по которой бежала, как вдруг из ниоткуда на неё налетел Мишель. Столкнувшись телами, оба не поняли, что произошло. Удар больше пришёлся на Мишеля, так как Клэр бежала с большей скоростью, к тому же со склона. Не проронив ни единого звука от резкого падения, Мишель встал и тут же принялся поднимать с земли Клэр.

– Клэр, – сперва не замечая её внешнего вида и признаков чудовищного испуга, начал он, но тут же поправился: – Бог мой, что произошло? Клэр, что случилось? – повторял он снова и снова, держа её под руки и рассматривая грязное, изорванное платье.

– Нам… нужно… уходить, – коротко переводя дыхание, говорила Клэр, не глядя ему в лицо. Она рвалась вперёд и тянула Мишеля за собой, пытаясь спасти их обоих от опасности.

– За вами кто-то гонится? – не успев договорить, Мишель поднял глаза и увидел трёх стоящих перед ними разбойников. У одного из них на лице была чудовищная кровоточащая рана.

Мишель сразу понял, что к чему, и, прикрывая Клэр своей спиной, осторожно положил руку на висящую на поясе саблю.

– Что, чернь, спутали дорогу на барский двор? – холодно и высокомерно сказал Мишель, оглядывая их с ног до головы.

– Ты, барин, язык попридержи, не то отрежем.

– Не тебе мне указывать, падаль! Судя по тому, что твоего дружка так разукрасила юная дама, вы вояки хоть куда. Даю вам последний шанс убраться отсюда прочь.

– Не запугувай, ваше благородие! Пуганые… – басом отозвался один из них.

– Может быть, вы перестанете вести с ними диалог? Прошу, вас, бежим, пока не поздно! – не сдерживая эмоций, умоляла Клэр, срываясь на писк.

– Вы снова? – шёпотом ответил он ей, не сводя глаз с блестящего ножа, которым размахивал один из разбойников. – Я же извинился перед вами! Почему вы постоянно такая колкая?!

– Ой, извините, что пытаюсь закрыть ваш болтливый рот и спастись!

– Между прочим, я здесь из-за вас! И рискую не только своей жизнью, но и вашей!

– Кто вас просил рисковать своей жизнью ради меня? Вы меня даже не знаете!

– Какая разница?! – прикрикнул Мишель.

Продолжая спорить друг с другом, они совершенно не замечали разозлённых бандитов, которые бесшумно подкрадывались к ним, окружая с разных сторон.

– Бегите! – крикнул Мишель и, оттолкнув Клэр от себя, в одиночку пошёл вперёд, обнажив саблю. Клэр ещё какое-то время мешкала и не двигалась с места, оставаясь в нескольких шагах от него. – Я сказал, уходи! – кричал он, надрывая горло.

Мишелю не требовалось много времени или особых усилий, чтобы справиться с дряхлыми, не обученными военному делу крестьянами. Клэр хотела уйти, хотела позвать на помощь, но страх оставить своего спасителя одного с бандитами, мешал ей мыслить и шевелиться. Мишель без особого сожаления проткнул своим клинком сперва одного, а затем и второго нападающего мужика.

Увидев эту кровавую картину, Клэр замерла в парализующем ужасе, забыв обо всём на свете. Светлый, чистый разум девушки в какой-то момент превратился в затуманенный смертельным дымом комок. Слёзы на её лице перемешались с кровью разбойника, которого она ранила, а душа выворачивалась наизнанку, пытаясь найти убежище глубоко внутри.

Когда третий мужчина при виде мёртвых тел своих друзей кинулся бежать, Мишель хладнокровно вытер об труп одного из них саблю и медленным шагом подошёл к Клэр. К тому времени к ним на помощь подоспели Пётр и гусары, с которыми прибыл на званый вечер Мишель.

– Мишель? – ожидая пояснений, спросил один из его товарищей.

– Помилуйте, что тут произошло?! – растерялся Пётр, прикрывая рот белым платком.

– Об этом надобно узнать у Марии Павловны. Разве вы не получали новость о том, что в соседней губернии крепостные устроили бунт, отказавшись работать, и сбежали в леса, после чего увеличилось число нападений на обозы и местных жителей? – Мишель был в ярости. Он никак не мог унять разыгравшийся аппетит к жестокости, что горячила ему кровь.

– Полагаю, Мария Павловна осведомлена об этом! К чему ваш вопрос? – отвечал ему Пётр с неким скептицизмом.

– К тому, милостивый государь, что требовалось бы установить дополнительную охрану и дозорных, а уже потом приглашать в свой дом гостей. Бог знает как это могло закончиться…

Мишель, наконец, обратил внимание на трясущуюся от ужаса Клэр, которая, так и не сойдя со своего места, продолжала смотреть в пустоту, видя перед собой только истекающие кровью, неподвижные тела.

– Клэр, вы ранены? – приблизившись к ней, спросил Пётр, перестав слушать нравоучения Мишеля.

– Я? – рассеянно переспросила Клэр, не сводя глаз с умерших.

– Перестаньте смотреть на это, – вмешался Мишель, убирая саблю. – Чем дольше вы их разглядываете, тем больше вероятности, что они будут навещать вас в кошмарах.

– Прекратите сарказм, сударь! Вы же видите, что бедняжка напугана, – продолжал утешать её Петр, изображая из себя героя.

– Доложить о случившемся графине Милановой? – спросил кто-то из товарищей Мишеля.

– Разумеется, но после окончания праздника. Нельзя допустить, чтобы это событие запятнало репутацию Мари, – Мишель посмотрел на побелевшую Клэр, вокруг которой вился молодой граф Миланов, и, не спросив её разрешения, подошёл, аккуратно оторвал её от земли и понёс на руках прямиком в поместье.

Оставив позади своих товарищей и Петра, который, не сказав ничего в ответ, продолжал стоять, открыв рот, Мишель бережно нёс хрупкую, напуганную девушку, которая прежде казалась ему самой сильной и храброй на земле. Она осторожно касалась его плеч, скрывая под рыжими спутанными кудрями своё лицо.

За ними по пятам следовал юный Пётр, который с присущим ему высокомерием полагал, что именно он должен был быть сейчас на месте Мишеля. Оказавшись у двери для слуг, Мишель попросил Петра позвать с праздника графиню Миланову.

– Помилуй бог! Что всё это значит, князь? – Мари едва ли не лишилась чувств, увидев Клэр на руках Мишеля в таком состоянии.

– Об этом после. Главное, что опасности более нет. Сейчас необходимо помочь ей, и не столько физически, сколько морально. Позвольте мне привести её в чувство.

Мари понимающе взглянула в глаза Мишелю и, вздернув голову, провела их в комнату.

– Прошу вас, пройдёмте. А ты, Петруша, иди к гостям. Негоже, когда оба хозяина уходят с праздника.

– Ты позволишь ему находиться с мисс в одной комнате, когда ей нужна помощь врача? – не прекращал возмущаться Пётр.

– Я сей же час распоряжусь, чтобы её осмотрел доктор, но для начала стоит довериться нашему старому другу, – ответила Мари, тем самым показывая Петру, что его поведение до абсурдности смешно.

Поднявшись по главной лестнице, не привлекая лишнего внимания, Мари и Мишель с Клэр на руках уже подошли к её комнате, когда графиня сделала неожиданное заявление:

– Вам, сударь, необходимо подождать здесь, пока мы приведём бедняжку в порядок. Вы же не допускаете, что она ляжет в кровать в таком ужасном виде?

– Я понимаю… – ответил Мишель, осторожно поставив Клэр на ноги и убедившись, что она стоит без его помощи.

Тем временем в комнату зашла Майя, которая без лишних слов и расспросов тут же принялась помогать Марии Павловне.

– Душенька, ты не ранена? Расскажи, кто это сделал? – спросила Мари, пытаясь привести её в чувство и стягивая с замершего тела платье.

– На меня напали какие-то люди, а Мишель… он спас меня, – её силы были исчерпаны. Чувствуя полное эмоциональное опустошение, Клэр совершенно не хотела тратить их на одни и те же вопросы.

– В том моя вина! Я понадеялась, что до нашего поместья эти лихие люди не доберутся. Ничего, ничего! Главное, что невредима. – говорила Мари, тяжело переводя дыхание.

– Просто ужасно! Надо благодарить Бога, что князь оказался рядом, – с ужасом на лице констатировала Майя, разглядывая ссадины и порезы на руках Клэр.

– Я зайду сразу после того, как князь Ра́внин поговорит с тобой, – сказала Мари, наконец переодев её в ночное платье. Майя накрыла плечи Клэр тонким шерстяным шарфом и вместе с графиней вышла из комнаты, оставив дверь полуоткрытой.

Клэр стояла в центре комнаты, направив взор на колышущиеся за окном макушки деревьев. Когда за её спиной заскрипела деревянная дверь и раздались тихие шаги, она так же неподвижно пребывала в своём забвении. Сейчас она напоминала мраморную скульптуру Афродиты, грациозно стоящую в греческом храме и укутанную в льющуюся ткань. Увидев Клэр в таком состоянии, Мишель стал осторожно приближаться к ней, не решаясь некоторое время сказать что-либо вслух.

– Мне жаль, что вам пришлось на это смотреть. Я просил вас убежать… неужто вы могли подумать, что я играю с вами? – мягко сказал Мишель на одном выдохе.

– Отнюдь! У меня и в мыслях не было, что вы в такой момент можете играть со мной. Просто… я слишком волновалась за вашу жизнь или, быть может, застыла в страхе, как девчонка, – тихо говорила Клэр, снова и снова представляя, как Мишель пронзает одного разбойника за другим.

– О моей жизни вам не следовало даже думать, не то что беспокоиться. Я офицер, моя жизнь стоит немного, а точнее совершенно ничего. В то время как вы действительно могли пострадать.

– Кажется, в первую нашу встречу вы так не считали.

Вглядываясь в её губы, ресницы, щеки, Мишель словно проводил невидимый контур воображаемым пером, запоминая каждую царапинку, каждую родинку на её лице; вьющиеся локоны, похожие на морские водоросли в темноте.

– Мне хотелось бы верить, что рано или поздно вы простите меня за тот случай.

– Дуэль? – с нежностью в голосе уточнила она.

– Господь с вами, разве можно тот случай назвать дуэлью?

– Полагаю, что да.

Мишель пропустил её ответ и снова принялся расспрашивать про её самочувствие.

– Те люди, которых я лишил жизни сегодня… вы же понимаете, что другого выхода не было?

Клэр молча кивнула.

– Позволите ли вы, мне сказать?

Она опять обессиленно кивнула, прикрыв свои глаза и, наконец, повернулась к нему лицом.

– Вы очень храбрая! Вы были храброй тогда и оставались такой сегодня. Ваше мужество не может не поражать… и не сводить с ума.

Клэр находилась очень близко к нему. По её встревоженному телу пробежала дрожь, а где-то под рёбрами резко сжимало каждый раз, когда он замолкал. Временами она забывала дышать; боялась, что Мишель сейчас поцелует её сильно этого желая.

– Спасибо вам, что оказались рядом и пришли на помощь, – внимательно изучая черты его лица в темноте, произнесла Клэр.

– Благодарю Бога, что поспел вовремя, иначе я бы себе этого не простил, – Мишель аккуратно провёл пальцами по разбитой и слегка набухшей губе Клэр, стиснув от досады зубы до треска.

– Что о вашем прощении, – задумалась она, – полагаю, я больше не могу злиться на вас за тот случай.

– Mon chere! (моя дорогая!) – воскликнул Мишель и рухнул к её ногам. Погрузив своё лицо в складки её платья, он крепко обнимал ноги Клэр, смутив её ещё больше. Поражённая его поведением, Клэр разрывалась в смешанных чувствах восторга и стыда от всего того, что говорил и делал Мишель.

– Что вы делаете? Прошу вас, встаньте, это ни к чему, – Клэр принялась поднимать его с колен, повторяя, что она не требует к себе такого отношения.

– Боюсь, сегодня я не усну… – сказал Мишель, сияющими глазами следя за её потерянным взглядом. – Я полон сил. Но вы много пережили за сегодняшний день. И я буду крайне не прав, если лишу вас отдыха, который вам сейчас так необходим. К тому же музыка стихла, гости возвращаются по домам, и, думается мне, графиня Миланова также по моей вине до сих пор не сомкнула глаз, – он бережно взял белую руку Клэр и, прикоснувшись к ней губами, направился к выходу. Клэр заметила, чего стоило ему оторваться от её ладони.

– Добрых снов, Клэр Данииловна.

Глава 5

Холодный солнечный луч упорно пробивался через плотные льняные занавески, прикрывающие окно в комнату Клэр. Как ребёнок, она сладко растянулась в постели, приминая ногами мягкое одеяло. В некоторых частях тела Клэр ощущала ноющую боль, которая, по всей вероятности, была следствием вчерашнего марш-броска.

На удивление, после разговора с Мишелем она и правда больше не вспоминала о тех бандитах, которые по иронии судьбы сделали их ближе. Все её мысли были только о нём. Перед глазами стоял его мужественный, благородный образ, отчего её сердце начинало трепетать. Лишь мысли о нём заставляли её улыбаться без всякой причины. Удивительно, что в своём мире она никогда не встречала человека, равного Мишелю по силе, стати, уму и красоте. Прежде в её голове даже не возникал такой идеальный, совершённый образ. «И почему в двадцать первом веке такие не водятся?» – думала Клэр, сокрушаясь, что рано или поздно ей всё же придётся вернуться.

Мысль о Мишеле резко сменилась мыслью о том, что он может исчезнуть навсегда. Она снова задумалась о том, как её угораздило сюда попасть. Одно предположение сменялось другим, начиная от отравления газами, заканчивая психическим расстройством.

В конце концов Клэр закрыла сонное лицо руками и вдруг почувствовала, как что-то маленькое упорно давит на кожу. Вытянув руки перед собой, она обратила внимание на бабушкино кольцо с потёртым, старым зелёным камнем.

«Этого… просто… не может… быть…» В одно мгновение в голове Клэр стало всё проясняться, и каждое событие сплелось в одну длинную цепь.

Неужели кольцо бабушки Элжиры переместило её сюда? Правда ли оно магическое? Почему бабушка, зная, что это может произойти, не предупредила её? Клэр вспомнила недочитанное письмо, от которого её отвлёк звонок Кати. Сейчас Клэр была напугана, но вместе с тем счастлива от мысли, что, скорее всего, причина её невероятного перемещения во времени найдена! Вновь обратив внимание на кольцо, Клэр подумала: если она его снимет, магическое действие снова вернёт её к прежней жизни? Удерживая серебряный перстень большим и указательным пальцами левой руки, Клэр мешкала.

Она резко пробудилась ото сна и, всматриваясь в бесконечные узоры кольца, думала… «Сняв его, я могу сюда больше не вернуться…» Она вспомнила про Мишеля и Майю. При каждой новой попытке его снять сомнение в её голове только усиливалось. Клэр всё больше чувствовала себя на своём месте. Не белой вороной в своём мире, где её душу понимала исключительно бабушка, а действительно на своём месте. До сегодняшнего утра она не признавала этого, но теперь чётко ощущала, что всё происходящее вокруг постепенно становится её частью.

За завтраком Пётр был как никогда молчалив. Его томные зелёные глаза только на мгновение поднимались на сидящую напротив Клэр. Не находя встречного внимания, он вновь опускал их, склоняясь над белой тарелкой с овощами и жареным яйцом.

– Как ты чувствуешь себя, душенька? – спросила Мари, разглядывая царапины на руках девушки.

– Прекрасно, Мари! Спасибо за заботу. Вчерашний день оставил очень много переживаний.

– Некоторым из которых вы определённо рады, – пробормотал себе под нос Пётр, раздражённо вертя печёный картофель вилкой.

– Что вы имеете в виду? – удивлённо спросила Клэр, делая небольшие глотки травяного чая.

– Ну как же? Гости ещё не успели разойтись, а вы с господином Ра́вниным уже о чём-то мило беседовали в вашей спальне. К тому же наедине.

Наконец Клэр поняла причину его утреннего недовольства:

– С ваших слов можно подумать, что вы ревнуете, граф!

– Ревную? Вас? Вы слишком заблуждаетесь на свой счёт. Поверьте, в Петербурге достаточно юных дам куда прелестнее вас, – на этих колких словах Пётр резко отодвинул свой стул и как по щелчку вышел из комнаты, где проходил завтрак.

– Как ты смеешь так говорить с нашей гостьей?! – кричала ему вслед возмущённая Мари, пока разгневанный юноша покидал залу. – О, дорогая! Забудь, что он сейчас сказал. Ему только семнадцать лет. Он никогда не отличался постоянством ни в манерах, ни в любви к юным дамам. Через каждые три месяца он обязательно находит себе музу, по которой страдает, не спит ночами и пачкает бумагу чернилами. Полгода назад Петруше вздумало жениться, но у его избранницы было большое приданое, из-за чего все его друзья принялись распускать слухи, якобы он женится ради денег. Он так сильно переживал, что на пару недель сбежал в соседнюю губернию. Ни письма не оставил, ничего… Думали, пропал где-то на дуэли.

– Может, отпустить его в полк на службу, как он того желает? – Клэр вспомнила, как совсем недавно Пётр жаловался на невестку, якобы та запрещает ему заниматься любимым делом.

– Я никогда не препятствовала ему в этом. Напротив, мой супруг, его старший брат, уже давно предлагает ему вступить в гусарский полк, где служит сам.

– Но… Я не понимаю. Пётр сказал, что…

– Пётр хочет, чтобы всё внимание мира было приковано к нему одному, – отвечала Мари, заметив сомнение на лице гостьи. – Умирая, его мать наказала зачислить его в гусарский полк лейб-гвардии. В этом полку служили все мужчины по линии Милановых. Увы, Петра не привлекает образ жизни нынешних гусар, и видит он себя лишь полковником от инфантерии. Но для этого нужно делать успехи в службе начиная с низших чинов, не говоря уже о приличных затратах. Я дала ему выбор. Он может пойти на службу туда, куда ему вздумается, но при этом лишиться ежемесячного пособия. Многие корнеты живут исключительно на воинское жалованье, и ничего, умудряются находить деньги на все необходимое.

– Но Петра это условие не устраивает? – завершила её мысль Клэр.

– Именно. Оттого у нас вечные споры, и каждый раз он думает, что сможет меня переубедить.

Клэр крайне поразилась тому факту, что Петр солгал ей в первую же встречу. Хотел ли он тем самым вызвать к себе жалость?

До обеда Клэр прогуливалась по уже хорошо знакомому ей саду, размышляя о том, как всё-таки удивительна людская натура. Во все времена в человеке уживаются вместе и злоба, и подлость, и сомнения, и жадность. В какой момент все эти качества зарождаются в нём и почему от них не так легко избавиться? Петру необходимо было обидеть Клэр, высказав резкий упрёк, только для того, чтобы чувствовать себя менее униженным? Его ревность очевидна, но отчего вместо трезвого разговора и признания он выбрал именно этот путь? В силу юности или потому, что играть чувствами других и видеть своё превосходство куда выгоднее эмоционально? Порой, заставляя человека чувствовать обиду или стыд, мы испытываем удовлетворение, оправдывая собственное моральное и несовершенное уродство. Понимание того, что есть кто-то более несовершенный, чем ты сам, позволяет смириться с этим внутренним несовершенством, вместо того чтобы его исправить.

У Клэр всегда было противоречивое представление о девятнадцатом веке. Казалось, в это время жили благороднейшие люди, которые не имели тех пороков, которые она наблюдала практически каждый день в своём мире. Каково же было её разочарование, когда на примере разбойников и Петра она поняла, что это была иллюзия.

– Я ждал Вас, – сказал знакомый голос за спиной, услышав который, Клэр неохотно оглянулась.

– Мне нечего вам добавить, кроме того, что вы наговорили за завтраком.

– Клэр Данииловна, послушайте! Мной двигали чувства, над которыми я не властен.

Она никак не реагировала на его исповедь, продолжая идти вперёд по каменной дорожке, задрав вверх кончик носа.

– Мисс Клэр, вы должны выслушать меня!

– Разве? Я ничего не должна вам, Пётр Николаевич. Своим спасением и заботой, которая мне была оказана, я обязана исключительно Мари и Мишелю. Не вам! – Клэр злилась. Чувство досады от упрёков Петра возрастало с каждым его неловким словом.

– Я вспылил, признаю это! Мной действительно движут искренние чувства к вам, от которых я уже третий день не могу есть и спать. Я стыжусь своих слов, равно как и своего поведения.

Наконец Клэр остановилась, проникшись его признанием. Её сердце вмиг смягчилось, и, немного остыв, она решила дать ему шанс на прощение.

– Я знаю вас совсем немного времени, но… вы успели поразить меня и своим умом, и красотой. Увидев вас, Клэр, моя голова совершенно перестала контролировать порывы моего молодого сердца. Прошу простить мне мою дерзость. Я уверяю, что более подобного не повторится.

– Что ж, я прощаю вас, – театрально подняв брови, ответила Клэр. Она не могла не заметить его симпатию к ней, но всё же ей проще было увильнуть от этого разговора, перейдя на другую тему, чем объяснять молодому, вспыльчивому юноше, что это чувство не взаимно. Безусловно, Пётр нравился ей, но скорее, как друг или младший брат. Клэр всегда пользовалась этим проверенным на практике методом, зная, что придёт время – и он поймёт, что она к нему безразлична в плане любви. Всячески игнорировать его чувства, без малейшего поощрения, – мысль, которая теперь не выходила из её головы.

– Как я могу загладить свою вину перед вами?

– Помнится, вы говорили, что увлекаетесь поэзией. Я бы с удовольствием послушала ваши стихи, – выдержав небольшую паузу, сказала она, продолжая идти уже подле Петра.

– Дайте мне пару дней, и я сочиню стихотворение исключительно для вас!

– Ну хорошо, – Клэр это польстило, и розовая улыбка растеклась по её нежному лицу.

Клэр и представить не могла, что способна так быстро прощать обиды. Может быть, её огорчили не слова Петра, а то, с какими эмоциями он их говорил. В любом случае сейчас ей было очень легко прогуливаться с ним за дружеской беседой вместо осознания задетой гордости, которая никому из них не принесла бы счастья.

Никто не мог нарушить их идиллию. Лишь раз к ним подошёл кто-то из прислуги и вручил Петру письмо.

– Можешь идти, – равнодушно сказал Пётр, на мгновение заострив своё внимание на жёлтом конверте, который вручил ему дворовой.

– Что-то срочное? – поинтересовалась Клэр, не всматриваясь в надпись на бумаге.

– Отнюдь, пускай подождёт.

Не испытывая к Петру никаких любовных чувств, Клэр не жеманничала, не стеснялась, а была сама собой, полностью открытой как книга. Но её прямолинейность и откровенность безумно привлекали юного графа и вместе с тем давали надежду на определённую взаимность.

– Простите, если это не моё дело, но… Клэр, как так случилось, что вы наткнулись на разбойников?

– Как вы знаете, мне стало плохо во время танца, и я на миг потеряла сознание. – Клэр неожиданно вспомнила, что именно Пётр был тем самым человеком, который подхватил её, не дав упасть. – О-о-о! – воскликнула она, прикрывая рот руками. – Я ведь совершенно забыла, что вчера вы мне очень помогли, не позволив упасть. Спасибо!

– Пустое. Мне кажется, так поступил бы любой.

– Но рядом оказались именно вы! Так вот… После того как я очнулась, вокруг столпилось так много людей, что я пришла в ужас, ведь мне по-прежнему было трудно дышать. Я выбежала в сад и какое-то время ходила в тех местах, где было светло. Потом я услышала, что кто-то крадётся, и решила, что это вы или… – Клэр прервалась и застыла в неловком молчании, боясь произнести имя Мишеля.

– Равнин? – угрюмо сказал Пётр, играя скулами.

– Да… Но это не был кто-то из вас. Я стала кричать, и в ответ они ударили меня по лицу, – Клэр нахмурилась и сделалась серьёзной, воссоздавая в голове образы и детали вчерашних событий. – Простите, давайте не будем вспоминать произошедшее. Всё позади, и, надеюсь, мне не придётся когда-либо ещё видеть убийство кого бы то ни было.

Весь следующий день они тоже провели вместе. Мари присоединилась к ним за распитием чая из фарфоровых блюдец, а после предложила проехаться верхом на короткое расстояние. Клэр выделили молодую кобылу серого окраса, в которую она влюбилась с первой же секунды. Гладя её шелковую гриву, Клэр вспомнила, как бабушка впервые привела её на уроки верховой езды на загородный ипподром. Сейчас Клэр лишь грела себя этими воспоминаниями, постепенно осознавая их ценность.

Перед отъездом Петру принесли очередное письмо, но, как и прежде, он махнул на него рукой и велел отнести конверт в спальню. На секунду Клэр показалось странным, что уже который день Пётр не читает писем. Она представила свой восторг, если бы получила письмо, к примеру, от Мишеля, но, к сожалению, уже второй день от него не было никаких вестей. Клэр удручённо вздохнула, но быстро отвлеклась на свою прекрасную лошадь и более ни о чём печальном не думала.

– Клэр, милая, расскажи: вернулись ли к тебе воспоминания? Помнится, мне месье Золоткин говорил, что тебе не следует сильно нервничать. Как всё-таки ужасно, что именно ты пережила встречу с этими лихими людьми, – говорила Мари, следуя на своей белоснежной лошади по правую сторону от Клэр.

– К сожалению, я так ничего и не помню, – ответила Клэр, боясь вызвать подозрение.

– Конечно, мне жаль, но есть в этом и положительная сторона.

Клэр с заинтересованностью посмотрела на Мари.

– Ты всё ещё остаёшься с нами.

– Мари, тебя, верно, не заботит, что её уже неделю ищут по всем окрестностям Петербурга? – Пётр качал головой в разные стороны, пока графиня Миланова, прищурив веки, пилила его взглядом.

– Конечно же, я подумала о её близких, но…

– Но в первую очередь продолжаете думать о себе. Тот факт, что у вас нет поблизости подруг, не даёт права удерживать мисс Клэр насильно.

– Пётр Николаевич, вы заблуждаетесь, – встряла в их разговор Клэр. – Я уверена, что Мари не станет удерживать меня силой в момент, когда я решу вас покинуть. А до тех пор я вам безмерно благодарна, – Клэр мило улыбнулась графине Милановой и, получив взаимную улыбку, продолжила путь.

– Что до господина Равнина, мне кажется, ты ему приглянулась, – сказала Мари, выждав момент, когда Пётр отъехал на достаточное расстояние, чтобы их не слышать.

– Отчего такая уверенность? – Клэр сохраняла ровное и спокойное лицо, но при первом же упоминании о Мишеле у неё внутри всё сжалось.

– В день бала он всё расспрашивал о тебе и после случившегося просил моего позволения изредка навещать наше поместье. Хотя не понимаю, к чему это, когда он и так завсегдатай в нашем доме.

– Вы говорите о нём с такой теплотой… Он действительно того стоит?

– Он один из самых честных, справедливых и благородных людей, которых я знаю.

– А как же его конфликт с Петром из-за дамы?

– Ха-ха, – сдержанно засмеялась Мари, подтягивая поводья лошади. – Не верится, что Петруша успел пожаловаться на Мишеля. В действительности конфликт был, но… По правде говоря, если женщина выбирает себе спутника жизни, то кого она предпочтёт? Совсем юного мальчишку, который живёт собственными обидами, или мужчину, который умён так же, как и привлекателен?

Клэр ничего не ответила, но улыбка на её лице и покрасневшие от смущения щеки говорили сами за себя.

– А раз та девушка предпочла Мишеля, то может ли его сердце быть свободным?

– Эта девушка – Елизавета Разумовская. Ей на тот момент было шестнадцать лет, и она практически каждому привлекательному кавалеру вешалась на шею. Увидев Петра, она тут же потеряла голову, но, познакомившись с Мишелем, окончательно влюбилась в него. Мишель не предпринимал ничего, чтобы завладеть её наивным сердечком, но, когда в один злополучный день Петру на стол положили письмо от Лизы, в котором говорилось о её чувствах к его другу, он тут же обвинил во всём Михаила Александровича. Дело чуть не дошло до дуэли… Мишель всячески пытался объяснить Петру, что это выбор исключительно Лизы и что лично он не намерен поддерживать с ней никакой связи.

– Но Пётр по-прежнему винит Мишеля в своей неудаче? – переспросила Клэр, прекрасно понимая, что ответит Мари.

– Именно. Поэтому будь уверена, дорогая, если Мишель так пылко интересовался тобой, значит, ты действительно завладела его неприступной душой. Удивительно только, что это произошло так скоро и с первой встречи.

– Сперва он показался мне таким серьёзным и отрешённым, – отвлекла её Клэр, почувствовав намёк на их ранние встречи.

– До того, как я узнала его лучше и мне так казалось. Просто, как и большинство мужчин в нашем обществе, он стеснён правилами и этикетом, которые не позволяют ему делать те или иные вещи. В том числе проявлять некоторые чувства.

Прогулка выдалась великолепной. Трое всадников не спеша следовали по хорошо утоптанной тропинке мимо желтеющих деревьев. Мари увлечённо показывала Клэр их владения, ловя её удивлённый взгляд на каждом криво изогнутом стволе дерева. Клэр всё больше и больше окуналась в этот чудесный мир, напоминающий сказку. Каждый раз, глубоко вдыхая бархатистый, свежий запах леса, у неё пьянела голова. Закрыв глаза, она чувствовала небывалое наслаждение от всего, что её окружало.

Когда пение лесных птиц начало стихать, все трое поспешили вернуться в особняк. У ворот их встречал едва различимый силуэт мужчины на коне. Издали он казался лишь чернеющим на фоне алого заката пятном, но с каждым шагом, приближавшим Клэр и её спутников к нему, образ становился всё более отчётливым. Клэр и Мари с присущим им женским любопытством стали изо всех сил щуриться, чтобы разглядеть таинственного гостя. Пётр же вдруг сделался сосредоточенным и важным. На расстоянии 10–15 шагов от всадника Мари неожиданно вскрикнула.

– Мишель! Как же скоро вы нас навестили! – Клэр изменилась в лице и, смущаясь его взгляда, уставилась в землю, разглядывая копыта своей лошади.

– Доброго вечера! Простите мне, Мари, что тревожу вас в столь позднее время.

Клэр чувствовала, что Мишель не сводит с неё глаз, а её безразличие может показаться слишком грубым. Она поспешила оторвать взгляд от травы под ногами и тут же застыла не в силах сказать первое слово.

– Бог с вами! Вы же прекрасно знаете, что у нас вам всегда рады.

– Я лишь хотел удостовериться в здравии вашей гостьи.

Услышав разговоры о себе, Клэр обрела дар речи и уже уверенным голосом ответила:

– Благодарю вас. Как видите, со мной всё в порядке. А как ваши дела?

– Весьма хорошо, спасибо, – Мишель бросил короткий взгляд на Петра, поприветствовав его, после чего спустился с коня, придерживая его левой рукой. – Дорогая Мари, позволите ли вы переговорить с Клэр Данииловной с глазу на глаз?

– Мon amie! (мой друг!) Уже поздно. Может быть, отложим до завтра, а пока всё вместе выпьем чаю? Я приглашаю вас, – любезно отказала ему Мари, не обращая на Клэр никакого внимания.

– Уверяю, я не займу много времени.

Клэр не понимала, что творится. Два человека решали за неё её дальнейшие действия, словно она не имела никакого права голоса. Неожиданно для самой себя Клэр совершенно не возражала вслух. Внутри её разрывало от возмущения, но снаружи она была абсолютно спокойна. Покорно кивала в промежутках их диалога, пытаясь заполнить паузы своим голосом.

– Отчего вы не спросите моего мнения? – обратилась она к Мари, вызвав на её лице недоумение. – Я бы хотела поговорить с господином Равниным, если он об этом просит.

– Что ж, пожалуй, вы можете поговорить в беседке, но не слишком долго, – ответила Мари, слегка удивившись тому факту, что Клэр не следует её указаниям.

Оказавшись с ней в уже полюбившейся белой ротонде, Мишель долгое время ходил из стороны в сторону, не произнося ни слова. Клэр внимательно смотрела на его суровое лицо и никак не могла понять, чем вызвано столь неоднозначное поведение.

– Прошу вас, мадемуазель, быть со мной предельно откровенной.

– Вы так долго ходили кругами, боясь попросить меня о такой малости? – улыбаясь, уточнила Клэр.

– Разве это малость? – серьёзным тоном заявил Мишель. – В наше время честность – величайший дар, который дан отнюдь не каждому.

– Вы хотите упрекнуть меня во лжи? – настороженно спросила Клэр.

– Вовсе нет. Мне думается, до сих пор вы были честны со мной. Я лишь прошу быть честной и впредь.

– Говорите же наконец! К чему все эти бесконечные размышления?

– После того разговора, ночью, мне на мгновение показалось, что вы простили мне старые обиды.

– Конечно, простила, о чём речь?

– В ту ночь я так и не смог уснуть, всё представлял ваш образ.

От звука его голоса у неё щемило сердце, а его слова окончательно убили в ней последние частички здравого смысла.

– Я в замешательстве… Что мне вам ответить? Мне никогда раньше не говорили таких слов, но я не могу быть столь безрассудной, чтобы в мгновение потерять от них голову.

– Ответьте, только так же честно, как я честен с вами.

Клэр внимательно следила за его губами, ловя каждое слово.

– Почему вы не ответили на мои письма?

– Письма? – удивлённо переспросила Клэр. – Но вы мне ничего не посылали. Напротив, я ждала каких-то строк от вас, но все эти дни мне ничего не передавали.

– Не может быть, – скривившись, заявил он. – Я лично распорядился, чтобы его доставили прямиком сюда, но, когда вы не ответили первый раз, тут же написал новое.

– Увы, я ничего не получала, иначе сразу же дала бы вам ответ.

На лице Мишеля читалось подозрение. Оно не было вызвано словами Клэр. Скорее, причина крылась в ком-то другом.

– Если так, выходит, я напрасно отнимаю у вас время?

– Разве? Мы выяснили, что дело не во мне и не в вас и что, возможно, ваши письма где-то попросту затерялись.

– Вы правы. Теперь хотя бы я не буду разрываться в догадках и терзать себя мыслью, что вы не желаете меня видеть.

– Как вам могло прийти это в голову? После того, что произошло… – пару раз он ловил на своём лице её воодушевлённый мягкий взгляд, но в попытках его рассмотреть Клэр тут же отводила глаза в сторону.

– Я достаточно прожил, Клэр Данииловна, чтобы хорошо разбираться в женских чувствах и помыслах.

– Видимо, сегодня вы ошиблись впервые, – шутливо отреагировала она.

– И рад этому, – Мишель стоял напротив неё в модной для того времени позе. Его правая рука была согнута в локте и находилась на поясе, в то время как одна нога была слегка выставлена в сторону.

– Сегодня вы одеты не по форме. А я уж решила, что вы вечно на службе.

Мишель улыбнулся, не выражая слишком явно своего восторга:

– Вы наблюдательны. По правде сказать, я практически всегда одет в мундир. В нём я чувствую себя уверенно.

– Не думала, что вам необходим гусарский мундир, чтобы чувствовать себя увереннее.

– Разумеется, нет, – сдерживая смех, сказал Мишель. – Просто я отдаю всего себя службе, а вся эта штатская жизнь не по мне.

– Ваши усы больше подходят к мундиру, чем к этому костюму. На мой взгляд, ваш образ становится более гармоничным, – поспешила Клэр объяснить свои слова. – Простите, я совершенно не имела в виду, что…

Мишель продолжил её мысль, неловко поправив кончик правого уса пальцем:

– Я полностью с вами согласен. Однако первый раз моему внешнему виду даёт столь честную оценку барышня. Признаюсь, это весьма приятно, хоть и необычно.

– Зря вы попросили меня быть излишне откровенной.

– Тогда воспользуюсь вашей честностью и спрошу: кто вы, Клэр Данииловна?

Больше всего на свете она боялась услышать от него этот вопрос. Она мгновенно поменялась в лице и не знала, что ему сказать. Расскажи Клэр всё как есть, Мишель счёл бы её сумасшедшей. Вопреки своему слову она продолжила лгать, что было более безопасно в сложившейся ситуации.

– Что вам сказала графиня Миланова? – сперва уточнила у него Клэр, прокручивая от волнения кольцо на пальце.

– Она сказала, что вы её дальняя родственница из провинции. Но мне кажется, это не так. Стала бы её родственница облачаться в мужское платье и под видом солдата идти на дуэль?

– Мари хоть и обходится со мной, как с родной, но, к сожалению, это не так. Я не помню, кто я. Тогда, на площади, её гувернантка везла меня в имение уже с затуманенным разумом. Последнее, что я помню, – это то, как ко мне обращались по имени.

– Простите, что потревожил ваши воспоминания. Я даже представить не могу, как вам сейчас тяжело и одиноко. На вашем месте я бы очень страдал, не понимая своего происхождения и места в обществе.

– Для вас оно так важно?

– Безусловно.

Они не заметили, как оба в какой-то момент замолчали и, наслаждаясь лишь присутствием друг друга, упоительно глядели по сторонам.

– Нам пора, иначе Мари сочтёт меня бесчестным человеком. Я провожу вас.

Приближаясь к дому, Мишель кликнул расхаживающего рядом слугу и приказал, чтобы тот передал просьбу переговорить своему молодому барину. Услужливый посыльный тут же направился в дом к Петру Николаевичу.

– Простите мне мою бестактность, если таковая была, – оправдываясь, сказала Клэр.

– Ничего подобного я не заметил. Если бы все были настолько бестактны, как вы! – он бережно взял её руку и уже знакомыми движениями прикоснулся своими губами к её коже.

Уходя, Клэр, придерживаясь правил приличия, старалась сдержать себя от желания посмотреть назад, но, оказавшись на пороге, не удержалась и обернулась. Ей хотелось оставить в своей голове детальный портрет его лица, выражение глаз, чтобы ночью с необъяснимым трепетом и восторгом воображать его перед сном. В дверях она чуть не столкнулась с Петром, который вальяжно шёл навстречу. Он холодно встретился глазами с Мишелем, и это было последним, что видела Клэр, перед тем как дверь за её спиной закрылась.