Таинственный остров

Глава 6

Загадки разбитого корабля

Однако, по воле судьбоносного случая, именно здесь, в одной из каменных бухт, был найден грандиозный объект, мой несравненный клад героя в виде полузатопленного и довольно разбитого морского корабля – небольшого по размерам судна типа парусной шхуны. Примерно, естественно, я же не профессиональный моряк и даже не любитель. Так, прочитал однажды и теперь вот вывалил. Тем более, ни паруса, ни даже мачты уже не было, я как бы их подразумевал. Ведь не внутренний же двигатель видеть здесь!

Но даже в этом относительно маленьком кораблике при благосклонности судьбы можно было что-то найти ценное или, хотя бы, полезное. В этом я «убедился», сразу же напоровшись на покойника. То, чего я так опасался, настоятельно сунулось мне. Не в руки, конечно, бр-р, то хотя бы на глаза.

Мало того, что это был мертвец, дурно пахнущий противно выглядящий, так он еще и оказался прямо на пути! Точнее, на узком трапе корабля, никак не пройдешь, не обойдешь. Если только пролетишь, да ведь не умею, крыльев нет, сколько не проси.

Сначала хотел просто свалить в воду ногой, пусть там допревает в воде на радость морских аборигенов, но жадность с зеленым отзвуком меня остановила. Даже на первый о был богат. А для бедного отшельника с острова даже неимоверно. Все брать побрезгую, но вот, например, его оружие и куртку взять обязан.

Мертвец был все равно неприятен, хоть и пах не сильно и не упирался в глаза, если не смотреть прямо в него. Я бы и не смотрел и совсем к нему не подошел, если бы не один заманчивый артефакт на поясе. Хороший такой кинжал, хоть оружие, хоть орудие труда. К моему ножичку как раз в комплект пойдет на острове! И еще одежда.

Немного наклонился, стараясь смотреть строго на цел и быстренько вытащил кинжал в ножнах. По большому счету надо было взять пояс, но мне так сильно претило, прямо-таки физически тошнило.

Перешагнул через незнакомца на корабль, потом решительно вернулся, уже смело взял пояс, кожаную куртку. И сбросил труп в воду. Мертвому уже все равно, а мне так комфортнее. И так я его чувствую даже сквозь пласт воды. Надо бы, кстати, взять на ней нечто вроде портупеи.

Плевать, найду нечто вроде веревки, хоть на корабле, хоть сплету из дикого льна, кем бы он не был. Пошмонал еще, стараясь не подходить к мертвецу, нашел настоящую острогу, – по сухопутному говоря, копье с тремя остриями. Еще какую-то хламиду явно растительного происхождения, не новую и не свежую. Ладно, не привередничай, альтернативы все равно нет.

Больше на палубе ничего не было. Не удивительно. Я, кстати, ошибся, судно оказалось не средневековой шхуной, парусной в своей основе, а где-то совсем древней галерой, даже не средних веков, а эпохи античности. Разумеется, там корабли назывались по-другому. Не знаю, не специалист. Но корабль этот явно в своей основе весельный с прямым вспомогательным парусом.

Это ж куда я попал, милостивые государи? Во времена античности? Фига се! Не надо! Не хочу, не буду и не верю!

Зная за собой такую слабость – умение делать выводы из минимума фактов и проводить мнимую лжереальность к как бы действительности я стремительно… остановился. В науке есть такое понятие – спекулятивность. Это когда ученый из реальности производит сказку. И ты не торопись в былинники, успеешь еще. Набирай твердые факты!

Где люди из экипажа? Чувствуется, вольные были гребцы или, скорее, рабы, но их уже смыло, живыми или мертвыми. Остались только два ряда весел с оковами на них, почему я оказался так был убежден, что тут точно были не вольные гребцы.

И никого, ни команды, ни гребцов, ни надсмотрщиков, ни рабов. Какая-то ужасная загадка в этом. Если куда делась команда, можно еще пенять – утонула, была смыта гигантскими волнами. Но как, каким образом исчезли закованные рабы, уже были совершенно непонятно. Такая образовалась картина, что некие подневольные люди сумели избавиться от оков, а потом побыстрее попрыгали за борт.

Бр-р! Ну, ты и писатель, уборных дверей маратель. Послать бы вас, писатели… Вот-вот и меня тоже. Решительно еще раз обвел взглядом палубу. Живых, как и мертвых по-прежнему не было, материальных ценностей тоже. Ищем дальше!

Спустился во внутренности, каковые были разделены на грузовой трюм побольше и несколько кают поменьше. При чем не в люк, а в пробоину. Любое желание уплыть с острова мгновенно исчезло. Как говорится, любой обычный человек может полететь, но исключительно верху вниз, и, как правило, с летальным исходом. В таком состоянии судно может уплыть только в одном направлении — на дно. Оно тебе надо? Рыбу я люблю, но не до такой степени, чтобы кормить ее своими бренными останками.

После этого пошел дальше. Как я и думал, предназначение корабля было универсальным – чего-то торгуем, что наиболее выгодно и, судя по количеству вооруженных людей, при возможности грабим.

Честно говоря, последний вывод был больше сделан из теоретических знаний по зарубежной истории, чем из различных прямых свидетельств о деятельности команды корабля. Но два факта – рабы, а, значит, необходимость постоянного пополнения их числа и изрядное количество запасного оружия – уже четко свидетельствовали в пользу этого вывода. И, вообще, как бы наши современники XXI века не облагораживали античное время, но профессиональные историки вам твердо скажут, что это, прежде всего, рабовладельческий период в развитии человечества и вся цивилизация зиждилась на подневольном и тяжелом труде зависимых людей. А уже потом умные философы и прекрасные скульпторы.

А так, для меня корабль был манной небесной. Из имущества местного кузнеца я сумел собрать походную кузницу. Частично она, конечно, была сугубо стационарной, то есть абсолютно несъемной, но горн, наковальня, молоты, клещи и некоторые кузнечные инструменты, немного металла и угля я отсюда взял и несколькими рейдами вытащил на берег, поближе к месту так сказать жительства. И теперь уверенно смотрел на свое островное будущее. Нынешняя цивилизация, как бы не надували щеки любители пластика, базируется на черном металле. И он у меня есть! Крючки и клинки, наконечники боевого оружия и орудий труда я мог ковать по своим потребностям. Разумеется, я не преувеличивал свои качества кузнеца, но коли есть орудия труда, то есть и их производные.

Уж поверьте на слово профессиональному историку. Не буду гарантировать качество изделий, но нужное количество произведу, безусловно. Переживу!

Кроме этого, я сумел получить небольшие запасы продовольствия: крупы, зерно, сушенное мясо и рыба, немного овощей и фруктов, вино и масло. С продуктами не все было хорошо - крупы, в их число, несомненно, входило и зерно, было излишне грубым и примитивным, вино – кислым, масло – протухшим. Но ведь были! А качество...

Сначала я сделал скидку из-за рабов, которых кормили и мало, и плохо. Потом сообразил, что ведь это далекая античность. Кормежка здесь будет натуральной, безусловно, но грубой и излишне простой. Терпи! Искусственные добавки и утонченность остались в XXI веке.

Впрочем, Робинзонам и этого хватит! Немного заплесневелой муки с мелкими червями, уж совершенно несъедобной, я спустил за борт, а остальное перетащил к своей походной кузне. Даже не менее заплесневелые сухари и противное масло. А уж валеные виноград и персики я ел уже при переноске грузов. Живем!

Из прочего мне достались еще одежда в небольшом количестве, условно чистая, то есть ее носили, но немного, початая штука растительной ткани, немного ниток, иголок, даже портняжные ножницы в очень грубом исполнении.

Из посуды мне досталось в наследство небольшой котел, где готовили еду явно для избранных, сковородка, треножник, чтобы можно было ставить на костер вышеперечисленные, несколько чашек, кружек, ложек. все из непонятного металл, но не из железа или из стали. Может, из олова? Бог с ним, главное, есть. Можно варить – жарить, не пытаясь извращаться с кувшином.

Конечно, холодное оружие. Помимо кинжала и остроги, достались еще три меча и две сабли. Два топора, причем один рабочий, но острый и даже арбалет с колчаном стрел. Все для рядовых воинов, сделано примитивно и грубо. Но, по-моему, не в моем положении требовать рыцарские мечи или булавы?

Арбалет же вернул меня в догадки о хронологическом периоде. Куда я попал? По-моему, во времена Греции и Рима были только луки. А арбалеты оказались лишь в средневековье. Или я что-то путаю?

Вытащил это все из корабля на ближайший берег и поспешил вернуться с частью имущества «домой», на место, где я жег костер и ночевал несколько ночей. Потом поразмыслил над своей идеей отселиться в лес, вспомнил ужасного мертвеца непонятного биологического вида и начал перемещаться прямо сейчас. А что ее тянуть? Зато уже к обеду я могу готовить настоящую пищу из настоящей посуды!

Провел пару-тройку рейдов с грузами, посмотрел на оставшийся объем, и откровенно приуныл. А что я так рвусь в лес? Здесь, конечно, опасно, зато можно получить много морской добычи и не только. И обзор хороший. Решено. Настоящий ведь джентльмен хозяин своему слову. Хочет - дает его, хочет - берет обратно. Захотел пойти в лес — пошел, не захотел — не пошел. Подумал так и вернул груз.

Затем попытался собрать рыболовную снасть и поймать рыбу. Ее ведь здесь изрядно и она совсем не пугана! Мне много не надо, если поймаю даже пару каких-либо рыбов по одному килограмму, уже замечательно. Два килограмма белковой пищи!

Выбрал новое «постоянное» местожительство, очень хорошее. Неподалеку небольшая, пусть и веселая речка вырыла приличную бухту. Здесь будет очень хорошо жить — тепло, безветренно, хороший обзор моря, рядом вода - речка и дрова — березовая роща, подходящаяся сюда одним концом. И выплывавший по морю стройматериал совсем неподалеку. Ух!

Перетаскал все законноизбранное имущество на влюбленное место. За одним туда же переехали на моем хребте имеющиеся доски и даже полусырые (полусухие?) дрова из числа «утопленников» с побережья. Все пойдет. Не в костер, так на лачугу.

Последние, кстати, заставили меня остановится на мысль о каком-то своем странном поведении. Оставил почти целый корабль с на две-трети целой обшивки. При чем не просто оставил, ушел с намерением никогда не возвращаться. Про себя я подумал, что ведь не от страха. Заподозрить пожилого человека… нет, уже почти тридцатилетнего бойца (!) в мистическом страхе может только настоящая женщина. Красивая, сексуально привлекательная, но капризная и дурная по жизни.

Что же меня отвратило от корабля, какой-то негатив… отвращение, нежелание быть там? При этом, как-то явно ощущалось, что чувства эти навязывались мне внешне, а организм (душа) как бы даже сопротивлялись.

Мысль, пришедшая не из головы, из живота, сначала показалась дикой – технологический человек XXI века скорее поверит в инопланетную тарелку, чем в домашний летающий ковер. Но потом неприятие прошло. У меня ведь уже давно, практически с самого неожиданного катаклизма подспудно держалась мысль – а не затащила ли меня Точка Ноль в магический мир? Или хотя бы на границу к нему?

Вариант настолько же сюрриалистический, насколько реалистический. В наш век, когда ученые всерьез думают о машине времени и предполагают о параллельных мирах с разными, в том числе магическими, параметрами, мое невольное путешествие предполагается всего лишь как конкретный пример одной из реальности Вселенной. А корабль со странным мертвецом и отвращающим не званных гостей… Ибо просто чувство отвращения к чужому кораблю вызывает непонятный шок. Слишком много почти необъясняемых фактов и явлений. А вот понимание, что на тебя влияют технически ли, магически ли, отторжения не вызывает. По крайней мере, для читающих и знающих.

Отсюда промежуточный вывод – на корабле я испытал чуждое влияние на эмоции. И влияние это магическое или технически-магическое.

Доказательства? Прямых нет, потому и промежуточный вывод. Но другие отсутствуют и я даже не знаю в каком направление искать.

Отдельным рейдом был поход на старое место за огнем. При чем сам костер я специально не потушил. Конечно, с точки зрения противопожарных мероприятий тихий ужас. Зато я перестраховался на случай, если не удастся разжечь пламя в лесу.

Кувшин, наконец-то, исполнил предназначенную ему функцию. Я именно в нем принес почти половину емкости горящих углей. А в сумку на всякий случай положил бересту и сухой мох. Вдруг пламя совершенно погаснет и на последних его жарких вздохах мне удастся реанимировать.

А в песчаной бухте мною уже изготовлено большое кострище. В лесу умеренной полосы костер поджигался и наполнялся совсем по-другому, чем в африканском побережье. Никаких сухих водорослей и былых коряг, надоевших мне до икоты на берегу! Сначала дедовская береста с соседних берез. Сколько раз я тут проходил, с сожалением оглядывая богатый «древесный сарай». Ведь перерастут березы зазря древесную молодость, молча сгниют, отдавшись на милость различных червячков, жучков и прочих древесных вредителей.

Вот только не надо и меня ставить в общий строй лесных грабителей! Бересту я сдирал осторожно, стараясь не повреждать каналов, по которым проистекали соки. От моих действий деревья не высыхали. Вообще, у всех так называемых защитников природы, т.н. экологов с Запада, есть одна некая слабость. Не обладая соответствующей базой знаний (либо система западного образования была плохой, либо сами реципиенты не поднажали), они работали на основе собственных представлений и чувств, куда как не совпадающих с реальным положением обстановки.

Особенно меня и умаляли и откровенно злили западных концепции так называемых женщин. Так называемых, поскольку на Западе женское имя прикрывало или вчерашних мужиков, или мужеподобных девушек.

Нет, конечно, каждый ходит с ума по своему, но при всем при этом, попрошу в нашу чащобу таких сумасшедших не пускать! Своих хватает.

К бересте подложил сухой хвои высохшей елочки. Красная, как огонь, так и говорит – не трогай, я огонь. Воспламенится, как порох! А отсюда уже тоненьких сухих веточек и веток больших елей, измазанных смолой. и все, костер будет стойко гореть, знай, добавляй дровец.

Но для этого надо было принести огня, что я откровенно почему-то побаивался. Не разумом, там все было логично и добротно. И даже не душой, слабосильным копчиком. Что ему тут было надо?

Однако, перенес долгожданные угли. А то, что по пути нечаянно шлепнулся в лесу и почти обжегся о кувшин, так ведь почти. Зато угли продолжали тлеть и были готовы в любой момент вспыхнуть, нашлась бы хорошая растопка.

Поставил кувшин, постоял немного на доброе дело по русскому обычаю. Что же, дождь не собирается идти внезапно, как татарин. Ветер не хулиганит, не ветродуйствует. Чего стоим, кого ждем?

Осторожно положил в кострище на растопку несколько углей. Те были уже ослаблены, подвержены серым цветом. Но, чтобы оживить, бересты хватит. Ха, и чего я так много приволок углей?

Чуть подождал, пока береста загорится первым, еще тревожным огнем, подвесил над ней на ветке красную сухую хвою. Той много не требовалось, в миг стала трещать, требовать и ее участия в костре. Подложил ее на бересту, опять подождал, пока разгорится. Костер от такой щедрой подачки поперхнулся, густо задымил. Но справился, весело заалел пламенем. Добавил веточек уже не боясь затушить огонь. Потом положил веток потолще, постарше.

Уже пристроил треногу из чугуна или местного незнакомого сплава. Цивилизация, однако! Не надо стараться пристраивать прямо в костер металлическую емкость под суп или кашу. Швырнул на треногу и ждешь, пока закипит.

Впрочем, кипятка я ждать не стал, пока ингредиенты еще размякнут, вода десять раз пустит пузыри. Сначала кинул сушеное мясо. С размаху вытащил чуть ли не половину, два изрядных куска. Ишь ты, а потом как? Под это тревожной мысли один кусок положил обратно, второй поменьше разделил, один положил обратно, второй, наконец, положил в воду.

Посмотрел, как он весело бултыхается, добавил крупу. Ее можно было не жалеть, в корабле было достаточно. а то сохранишь до плесени. Не Плюшкин же!

Теперь положим веток и можно подождать. Заодно более тщательно и не торопясь осмотреть кухонные запасы с корабля. Там я осмотрел наиболее важные, а остальные просто сгреб в одну большую тряпку. Было некогда, зато сейчас времени хоть сколько!

Я подозревал и даже видел кое-что и поэтому не стал оттягивать. Вдруг и в сегодняшнюю похлебку можно положить? Облагородить так сказать.

Отложил соль, ну это я уже видел. У меня и своей хватило. Как никак самый ценный для человека минерал. Правда, у меня соль была неочищенная морская, да еще и грязная, а тут каменная, специально подобранная для пищи. И, о радость, помимо щепотки соли в растительной тряпочки, мне досталась еще четвертьведерная деревянная емкость соли. Специально туда положили от сырости и влажного воздуха. Ведь она особенно от них портится. Вот и положили для сохранения и для меня.

Тряпочка по-соседству оказалась наполнена смесью перцев и прочих пряностей. Ой, как я обрадовался этой находке. Ведь только на днях горевал по поводу специального раствора для шашлыка. Во всем процессе приготовления шашлыка это наиболее тонкая и важная часть. А как ты сделаешь раствор без специй? Не волшебник еще.

Даже засвистел от веселого настроения нечто бравурное и хомяческое, типа «О дайте, дайте мне свободу и большой кусок мяса».

После этого громоздкий сухарь со следами масла и соуса уже не так сильно впечатлил. То ли от того, что я его видел и заранее предполагал, то ли эмоции сдулись. Впрочем, судя потому, что кусок животного масла в пергаменте меня тоже не обрадовал, налицо было эмоциональное истощение. Или, опять же, масло оказалось бараньим, вонючим было, с моей точки зрения, даже когда оно оказалось свежим. А сейчас масло стало не только вонючим, но и приторно-старым. Бр-р.

Ладно, в любом случае, у меня появилось около несколько десятков килограмм пищи. И хотя сущенное мясо и совершенно необработанное зерно никак было не сравнить, но на ближайшие дни я от голода не умру!

Попробовал похлебку, пришел к выводу, что крупы условно готовы, а, значит, похлебка сварилась. Мясо все равно буду варится еще раз. Жирный стал бульон и достаточно.

Аккуратно налил из миски в чашку, пожалев, что в корабле не было поварешки. Хотя, возможно, для античности такая посуда еще и не существовала?

А-а, мне уже все равно! Положил в чашку с похлебкой часть сухаря. Все-таки давно я не ел горячее первое! М-м! пусть это лишь похлебка, то есть по мне, суп со всем, что есть. Но ведь горячий, жирный, с солью и немножко перцем! И даже с хлебом, хоть и с условным.

И стол был очень своеобразным – притащенный пень от спиленного в прошлом году кем-то дерева. Как таковой, столом он был идеальным – ровная плоскость с приличной поверхностью, куда спокойно ставилась чашка, ложка и немного хлеба в виде сухари. И ничего, что последний быстро перекочевал в чашку. Натюрморт уже состоялся.

В эту бочку с медом, однако, попадала большая ложка с дегтем. Поставить ноги во время обеда было некуда. Я уж и под себя подворачивал, ив левую – правую сторону вытягивал. Все равно к окончание трапезы ноги у меня жаловались на боль и неприличное притеснение.

И пусть. Немножко полежал, отдыхая от сытной сегодня пищи и от жаркого в полдень солнца. И поторопился, перечисляя в голове текущие заботы:

Во-первых, надо прямо сейчас создать рыболовную снасть, типа удочку. Все комплектующие есть. Или хотя бы суррогаты, но ведь есть. А отсюда,

Во-вторых, сходить на рыбалку и поймать хотя бы пару небольших рыбок. А в оптимуме – сделать рыболовство эффективным ремеслом. Чем еще заниматься на безлюдном острове в бескрайнем морском просторе.

Ну, и в-третьих, просто для напоминания себе же, потом построить лачугу. Пусть из досок, но с надежной и прочной крышей.

Успеешь? Конечно, нет! Ведь что интересно. когда работал заведующим кафедрой, крутился так, аж подметки рвались на ходу. Теперь пенсионер, правда, омолодевший, на безлюдном острове, а все одно, ничего не успеваю. Может, это я такой дурной и надо просто меньше работать? Ха, а чего тогда есть? Или многие так живут и работают, но не нянькают, потому как и не знают другой жизни. И только гнилой интеллигент типа меня мусорит атмосферу отчаянными воплями?

Плюнул, немного обозленный на себя и отправился решать первую задачу. Мы будем строить крупную стройку социализма, скажем, э-э-э, БАМ, условно и одну прекрасную удочку. В рамках СССР примеры несопоставимы, то в рамках жизни отдаленного отшельника даже очень.

Удочка обычная, простая состоит из двух многосоставных частей – удилища и непосредственно снасти. С удилищем проще. Берешь прут – сухой и длинный, но прочный. Если нечего делать и хочешь повыделываться – делаешь многосоставными с различными прибабахами типа катушки. Не хочешь, – значит, и так сойдет. Потому как с точки зрения многофункциональной, то есть ловли рыбы, это никак не сказывается.

А вот со снастью намучался. Ибо даже самая простая и примитивная предполагает весьма сложное устройство с многими разнообразными деталями. Имея, как и большинство цивилизованных мужчин, опыт создания удочек, прежде всего, начал с крючка. Ибо это без него и снасть не снасть, особенно на безлюдном острове.

В нормальной стране как решают эту проблему? Идут в магазин и покупают крючок сообразно поставленных задач. Тут государства нет, а. может и самого человечества, спаси господи. Есть только я и моя кузня. А кузнец из меня еще тот. Хоть чего скую. А может и ничего.

Впервые в жизни зажег горн. Кое-как и как попало. Не говоря уже о времени самого процесса. Хорошо хоть само изделия имело возможность допуска в размерах и объеме. Но и тогда в примитивном варианте это была изогнутая проволока, заостренная дополнительно. Рыбу ловить с его помощью тоже было можно, хотя и уже с определенной трудностью.

А большего, как показал кузнечный молот и примитивные клещи, я еще не мог. Ковал, старался, несколько раз слегка обжегся и чуть не покалечился, но крючок был безобразным. Пожалуй, впервые я порадовался одиночеству на острове. А то ведь не то что приобрели, даром бы не взяли.

Ну, ничего, лиха беда начало. Один крючок, очень не функциональный, но ведь есть! А раз имеется возможность критиковать, то это, помимо прочего, еще и подтверждает наличие какой-то материальной базы.

Успокоив себя этим, кое-как закалил в речке только что выкованный крючок. За одно хоть немного облегчил страдания обожжённых рук. И переключился к последующей проблеме – леске.

В современной цивилизации XXI века априори подразумевается, что леска капроновая. Островная жизнь, однако, радикально подкорректировала понимание материальной культуры. Здешняя леска представляет собой кое-как переплетенные нитки, до этого извлеченные из веревки растительного происхождения (какой конкретно так и не понял). Оба процесса, естественно, были проведены мною. Но если расплести трехметровую веревку с помощью терпения и такой-то матери я сумел быстро. То обратное действо – плетение лески из примерно несколько ниток заняло оставшуюся часть дня. Почему такая нечеткость? Да потому что не баба я! Извините, не представительница прекрасного пола. И практику плетения хоть человеческих кос, хоть якорных веревок не имею! Тем более лески.

Окончательный вариант товарного образца лески выглядел безобразно. Но прочность ее оказалась до статочной – я, как ни старался, порвать леску не сумел, а потому постановил работу считать оконченной. А себя – условно реабилитированным.

Вот и все мои планы. Светлая часть дня закончилась, и только костер пламенем освещал меня и мои пессимистичные думы. За что бы я не брался, пусть даже элементарное и простое, не успеваю. Что за черт!

При свете костра выстругал примитивную деревянную лопату, вырыл новое ложе – старое осталось вместе с кострищем на побережье, устлал его еловыми лапами, сверху охапками травы, сколько хватило сил. И, напоследок, подкормив напоследок костер, рухнул на ложе.

И напоследок во сне придумал: