Таинственный остров

Глава 19

На следующее утро я проснулся с вчерашними же тяжелыми мыслями о ревизии всей моей островной жизни. При чем мысли были такие свежие, наиактуальнейшие, буквально пришедшие, что я сразу же заподозрил Гжее. Поднял его «во фрунт», то есть разбудил и потребовал отчитаться – как и зачем ковырялся в моей голове?

Гжее со сна просыпался медленно и был откровенно заторможенным. И это с учетом того, что во сне он, как таковом, не нуждался. Его же органон комплектовался из электронных деталей, а не из биомассы и в отдыхе не нуждался. Гжее, правда, вешал мне на уши лапшу, что ему тоже нужно ежесуточное время для корректировки и наладки структуры, но чет мне в это не верилось. Что я ему неграмотный дикарь, что ли?

На это артефакт умудрился разворчаться и невесть что расфантазироваться. Пришлось его вежливо подкорректировать. Мол, хоть ты у нас и умный, буквы знаешь, но все же царем природы считается человек, а не пластмассовый бурдюк с электронной начинкой.

На это Гжее запальчиво ответил на пяти (шести?) совершенно мне незнакомых языках. М-да, содержание выражений мне было непонятно, но, по моему, он всего лишь матерно ругался. Так, что меня даже лицо покраснело от смущения, и Наташа забеспокоилась о моем здоровье. Или она тоже надо мной издевалась?

Вот же ж, сволочи, электронные и биологические! Старательно подышал, успокаивая себя. Надо думать о важном. Например, что вчера думал, как модернизировать нашу теперешнюю жизнь и показать ее дееспособной местным властям. Тянуть, собственно, нечего, дальше будет только хуже. Народ совсем поотрепется, станет похожим на дикарей. Оно тебе надо?

Решил:

Время – дня три – четыре, сферы наибольшего внимания – лагерь, чтобы видели, что здесь цивилизация. Оборона, мол существует, есть какая никакая, но армия и мы умеем воевать. И, наконец, экономика – рыбалка, собирательство и охота. Вперед, товарищи, бронзовый Ильич машет рукою!

В общем, гимнастика мозга получилась у нас (у меня) оживленной и я вдруг проснулся и еще откровенно удивился, почему остальные остались дрыхнуть. Во всяком случае, из всего населения лагеря, кроме меня, были оживленны очередной часовой, и пушистики Гризли и сын ее Снежок. И все почему-то дружно начали у меня требовать. Часовой – моего согласия на его сон, мол я же уже не сплю, так может и постою за него? А кошки, понятно чего, опять начали дуэтом арию голодного гостя из оперы «Жрать давай». И подтанцовку не забывают, раздирая одежду на мне, бедном.

Дисциплину я навел быстро. Часовому объяснил, что начальник у него завкараулом Ленька Корепанов – сами выбирали! – и что в соответствии с субординацией, командовать может только он. А вообще часовой должен еще отстоять до утра. Или он хочет нарушить дисциплину? Часовой – Колька Перминов – здоровый, хоть мешки на нем вози, но хитрый и ленивый, понял, что блицкриг не удался, отошел в сторону под предлогом, что в кустах много шума из нечего. А я взялся за следующих нарушителей дисциплины – кошек.

Оные паразиты немедленно спрятались, представив мне для опознания две знакомые безжизненные тушки. Нет, это черт знает что! Когда им надо, они будут достаточно разумные и понятливые, а когда не надо – какие-то прибалты – дебилы. Дескать, мы по-русски не понимаем, только по латышки (по кошачьи), так что извиняйте. Тьфу! Шуганул с колен обиженную Гризли, пошел поохотиться на птичек из арбалета. Хоть что-то съедобное на завтрак. Заодно, и им, моим проказникам достанется. А то знаю я их. Они на все готовы – и признавать, что люди – цари природы и хозяева кошек, и что они сутками будут неглажены и не обласканы. Но в обмен они обязаны (люди, а не пушистики) кормить их по несколько раз в сутки. Сутки, вы слышали, а не день. Они так часами будут обижено мяукать, противно скрипеть, аж на душе бывает противно.

Так что я уж их покормлю. И первыми, никто ведь не смотрит? Ибо людей много, но они остаются какими-то чужими (прости, Наташа), а пушистики, наоборот, родные. А еще говорят, люди и кошки разные по виду. Врут, наверное, или, как говорят ученые, предполагают.

Взял арбалет, семь оставшихся арбалетных стрел и пошел проводить птичий геноцид. А чего они рядом с людским лагерем галдят, мешают, наверное… или нет? Короче поздно уже, первая стрела выпущена.

Соседи наши из отряда птичьих были на вид небольшие, с обычного воробья. Но перебил их я с десяток, а, может, два быстро. Эти беспардонные существа, не слыша грохота ружья, толкались в кустах долго, пока не решили, что на завтрак нам уже мяса хватит. Потом улетели, а я сгреб тушки птиц на кухонный стол, неоднократно приведенные стрелы в особый мешок, используемый, как колчан.

Растолкал Наташу. Та со сна меня обгавкала на птичьем наречии, пошла будить женщину, как оказалось, дежурную повариху Верку Никифорову. Те, однако, с этим не согласилась (не дежурная я!) и возмущенно зачирикала в ответ. Галдеж начался, не хуже, чем у псевдоворобьев. И ведь женщин, в отличие от них, из арбалета не подстрелишь. Жа-а-алко!

Пошел к морю, чтобы нечаянно не быть втянутым в ссору. Женщинам это в легкость, сам не поймешь, почему уже тебя облаивают все яростные противники, а ты всем виноват и всем должен. Я эти университеты уже давно прошел и больше не хочу!

На побережье я, к своему удивлению, увидел Витьку Максимова. Прожженный рыбак, его спиртом не пои, дай половить рыбку. Впрочем, ее он как раз ловит пьяным, чтобы жена почем зря не ругалась.

Ладно, здесь у него заначки нет, ни денежной, ни спиртовой, так что можно спокойно отпускать его с удочкой… удочка? Откуда он взял ее? Нет, удилище понятно, выломал в прибрежных кустах, там такие длинные ветки бывают, ну а снасти? Один только крючок замаешься делать. Я, к примеру, так и не смог, хотя и несколько вечеров ковал в кузне. А капроновая леска, а заводской пластмассовый поплавок, не самодельный из гусинового пера сделанный.

- Привет, Витька! - дружески поздоровался я мужиком, которого, вроде бы, знал еще с его раннего детства, - ты откуда удочку надыбал? Здесь вроде бы не было…

- Привет! - охотно пошел он мне навстречу, но тут же предупредил: - снасть моя, я всегда ее в куртке ношу, вдруг появится возможность порыбалить. Так что здесь на острове никому не дам. Лучше меня все равно никто не рыбачит!

- Лучше тебя да, - согласился я, как бы невзначай обозрев несколько рыбин на ивовом (или каком еще?) кукане. Здоровые такие тушки, на мой непрофессиональный взгляд каждая не менее, чем с килограмма.

Витька провел мою смотровую биссектрису, спешно подтвердил:

- Добычу я, разумеется, буду отдавать в общий котел, тут даже не сомневайся. Все до последней рыбины.

Я долго не думал. Передо мной был настоящий рыбак, можно сказать, браконьер. Он нам всегда будет таскать рыбу. И что еще ты хочешь? Сам-то в арбалет вцепился, как Казанова в бабу. Его, между прочим, вчера уже выбрали подавляющим голосом старшим, так сказать, бригадиром местных рыбаков. Не зря, наверное?

- Согласен! - кивнул я Витьке и, как бы подтверждая, заговорил о другом, о рыбьем уже, как начальника рыбаков:

- Как клюет сегодня? Умеешь в море?

- Пробовал, - ощерил он зубы в хищной улыбке, - лет пять назад ездил на Черное море, отдыхал и одновременно рыбачил. На реке, конечно, по-другому, особенно на нашем ручье, где и курица лапы не подмокнет. Но профессионалу, в принципе, все равно. Была бы вода, а там рыба. Поймаем! - помолчал, потом вздохнул с намеком, - а рыбачить лучшем все-таки с лодки. Больше поймаем.

Витька молодец, целится точно в цель. Я тоже об этом думал. Но как смастерить лодку, из чего и чем? На плоте не поплывут, это как современные мусульмане свинину не едят. И по вкусу нормально и по религии уже проходит, но традиция не дает.

Вздохнув, предложил ему:

- Я пока буду думать, как построить нормальную морскую лодку. На плот ведь не согласишься, поди?

- Не, ты что! - подтвердил он мои опасения, - какая тут, к чертям, рыбалка. И не вытащишь его от берега, и половина команды сама рыбой станет. Лови их потом по всему морю, то ли живых, то ли мертвых.

Я подождал, посмотрел, как он поймал солидную такую рыбину килограмма, наверное, даже два. Какая, не знаю, но хороша, плутовка. Кивнув, пошел обратно. Как я и думал,море станет нашей главной сферой деятельности. Научимся ловить рыбу в нужном количестве, будет и жизнь нормальная и оборона дееспособная, не научимся, все развалится, мужики просто разбегутся, или, что еще веселее, перестанут подчиняться. Примеров уже хватает, пусть и единичных.

На кухне меж тем все было в порядке. Наташа сумела преодолеть сопротивление своей поварихи Верки. При помощи часового разожгли огонь под котлом, женщины обработали тушки птиц и покидали их в котел, залив водой. Вот и наш жиденький завтрак. О-ох! Вспомнил свой прошлогодний завтрак – кофе с бутербродами, свежее масло. Сытые кошки нехотя копошаться у ног, то ли кушать просят, то ли ласки. Где, кстати, они?

Наташа, разумеется, меня встретила сурово, отругала за бегство, отшлепала игриво по спине. Вера, подбирая кухонный стол после работы с птицами, весело скалилась, глядя на Наташу. И ведь не скажешь, что только что яростно ругались, почти дрались! Ну вас, бабы, подальше, не за что не буду влазить между вами!

Наташа меж тем, видя, что я озаботился пушистиками, ненавязчиво пояснила:

- Мы их головами, ногами и внутренностями птиц накормили. Они нажрались и в кусты независимо убрались. Наверняка сейчас на нас смотрят, но не идут, мяса ведь пока нет, зачем с нами общаться!

И уже тише добавила:

- Я немного добавила крупы, а то такая похлебка скромная получилась – котел с водой да птичками. На тридцать человек почти ничего.

Да, пожалуй, слишком мало. А если бы я еще не встал рано утром? По-моему, нам придется отказаться от излишне независимой позиции. Скорее всего, если они вообще согласятся, окажемся на уровне колонии.

Наташа, словно слыша мои мысли, осторожно сказала:

- Так будем ударно кушать, крупы останется на дня три, не больше. Но как здесь выкрутишься, итак в котел добавляем помалу. Я сегодня посеяла горстку зерна, которые целые, полила водой, может, вырастут? Если урожай будет, то хоть что-то.

- Ай, какая молодчина! Настоящая хозяйка, право слово!

Смачно поцеловал ее в щеку, подтверждая его высокую словесную. Но в мыслях он окончательно решил сотрудничать с российским государством, при этом на уровне его колонии. Это же Точка Ноль и текущая обстановка решительно и всесторонне подталкивает бедного доцента к сотрудничеству с местной Россией. Ну, так делай первый шаг!

«Гжее! - протелепатировал он артефакту, - видимо мне все же придется сотрудничать со здешней России. Ты не мог подсчитать всевозможные PRO и CONTRA от этого союза?»

Гжее никак не прокомментировал это предложение, но судя по тому, что он сразу же ответил, без паузы – не потому, что обдумывал, с его-то быстродействием это пару мгновением, – а потому, что опять хотел показать свое недовольство. На этот раз он считал, что этот шаг самый правильный. А потому требующий поддержки.

- Браво, мой мальчик! - протелепатировал он, при этом его мысли были окрашены в теплые пастельные тона, - ты умнеешь! Это самый оптимальный вариант из общего количества ходов. Я подсчитаю еще, более тщательно, а ты пока иди своей дорогой»

«!? - подумал я с некоторым раздражением, - куда еще идти?».

«Ну ты же хотел ревизовать хозяйство и заодно сделать его более эффективным, - Гжее проигнорировал мои чувства, что для чувствительного артефакта было очень даже странно, - вот и походи по острову, посмотри».

От неожиданности я замолчал и разговор, таким образом, окончился на полуслове. Или, точнее, на половине мысли.

«Впрочем, - подумал я, принимаясь за завтрак, - действительно ведь работаю, и, самое главное, и другого варианта не существует. Так что, твори!»

Максимум, что я мог сделать с самого утра, это постараться сделать рыболовное судно. При том, именно не плот, а лодку. Хорошо бы еще с размерами баркаса, но это вряд ли. С нашими-то умениями, стройматериалами и инструментами, губу раздувать не стоит. Будет маленькая лодка, которая станет ходить на рыболовный промысел, и то ладно. А доски можно взять с судна Грава о Нула. Отремонтировать его мы все равно не сумеем.

«Так, Гжее?» - протелепатировал я артефакту, уверенный, что тот и так все слышал и в курсе моих дум.

«В правильном направлении идешь, мой мальчик, - одобрил он мои замыслы, - находясь в окружении моря, надо работать, первую очередь, с его ресурсами, как на море, так и на берегу».

Кстати, а ведь есть еще берег! - осенило меня, - а там, насколько я помню, действительно были скудные, но питательные ресурсы – моллюски, съедобная трава, черепахи и их яйца. Мало, но кушать можно.

- Так, господа-товарищи, позавтракаем, что бог нам даст, - скомандовал я землякам, - а потом поможем ненароком ему. Рыбаки будут не только ловить рыбу, но и собирать пишу с берега.

- Да ну его на хрен! - активно запротестовал вредный Витька Максимов, - мы и не знаем ничего, да и не надо никому эту траву да моллюски.

Вот ведь какой сообразительный! - удивился я, - сам все понял и оценил объем работы! Видно, верной дорогой идем, товарищи, раз стали соображать + 10 от основы!

- Надо будет, с голодухи и траву съедим и моллюски. Я вон ел и только облизывался в первые дни на острове, - жестко аргументировал я, - а если поварихи еще нам хоть немного приготовят, то точно слопаем.

- Но ведь мы же ничего не знаем! – укоризненно повернулся ко мне Витька, - отравим еще людей.

Оные люди, в количестве около двадцати с копейками, сидевшие рядом, и не только наяривавшие похлебку, но и внимательно слушавшие, немедленно загалдели. Такое будущее им не нравилось.

Мне оно тоже не нравилось. Что я душегуб что ли, знакомых людей убивать? Оптимистичнее надо фантазировать. Во-первых, морские водоросли не настолько ядовиты, чтобы так легко травануть, во-вторых, у нас же есть Вик – малолетний, но знаток!

- Вот, - показал я жестом Ильича на скромного Виктора, - не смотрите, что мал. Знает водоросли на зубок, сам ел отобранные им травы. Было не только съедобно, но и вкусно. Тоже самое с моллюсками.

Народ громко ворчать перестал, видимо понял, что его травить не будут, но продолжал роптать, и я его понимал. Россияне не привыкшие к такой диете. Ему бы стакан спирта и здоровый кусок свинины, а ему подсовывают какую-то гадость в виде морской водоросли.

Успокоил их, сказал, что будем кормить исключительно рыбой и только когда ни охотники, ни рыбаки не поймают живность, станем переходить на траву. Но ведь сами будете виноваты? Опять же траву в рот насильно совать не будем. Сами стрескаете!

На этой ноте, не очень оптимистичной, надо сказать, завтрак доели. Работнички мои, так сказать кормильцы, разошлись по своим местам – охотники в лес, рыбаки – на морское побережье. Туда же пошли Вик и Наташа по моей просьбе со своими кухарками. А я с армейским полувзводом, как и договаривались, к судну Граве о Нулу. Гжее нехотя, но согласился, что лодка сейчас важнее, чем полуразрушенное судно и надо с ним тщательно работать, чтобы биологические существа (я в том числе) могли нормально питаться. А электронное (Гжее) брало для себя эманации.

У меня в это утро настроение было так себе. Рыбаки с берега поймают мало. Витька прожженный профессионал, но один в поле не воин. Половит, конечно, но так, лишь бы с голода не умерли. Охотники так себе, самих не сожрут и то хорошо, а уж сами кого убьют, так это русские сказки. Нам же придется, извините, конечно, отмудохаться одним топором и совсем не работниками.

И в итоге, будет у нас к вечеру жиденькая уха, и придем мы спать полуголодные и злые. Хорошая перспектива, не правда ли? Лично я от нее был готов выть на Луну.

Большой толпой, относительно, конечно, отогнав по пути зверей всех видов и объема, пришли к судну. Рабочий топор дали, как он и просил (точнее, громко требовал) Ваське Филатову. Работник он был тот еще, но какое самомнение! И силы, куда уж там деваться.

Пока он отдирал доски опалубки, а мужики грузились на землю (лодку решили строить около стоянки, где все-таки спокойно), я как бы в последний раз, пока все не раздрабанили, рассматривал кораблик. Как бы, потому как на самом деле я внимательно слушал Гжее. Артефакт телепортировал, что на мою слезную просьбу (вот ведь гад такой!) о некотором послаблении ко мне, как новичку (я его убью когда-нибудь), и не засчитывать обязательную магию в гуманитарных целях, высокочтимая комиссия, чтобы ей икалось всегда, долго думала и согласилась.

Отныне, - постановила она, - не только не ученый маг-новичок Сергей Леонидович ибн-Логинов , но и любой маг возрастом меньше тысячи лет, имеет право использовать магию для прокормления себя и своих слуг и это не будет считаться военным назначением.

«Строительство рыбацкой лодки для поимки рыбы никак не будет считаться военным строительством, - громогласно протелепатировал Гжее, - так что убери этих неумех и сделай сам своей магией нормальную лодку».

«А что такое! - возмутился я, - ты знаешь, какую мы сделаем!»

«Ага, - «согласился» Гжее, вы уж сделали на днях туалет, как вам только самим не стало стыдно!»

Крыть было действительно нечем. Туалет был так себе, на два с плюсом. Ходить было туда неохота. Не зря Наташа мне всю плешь проела, а Валя своему Ваське.

«Досок нормальных не было, - неохотно отбрехивался я, - опять же гвоздей и топоров. Чем работали, то и получилось».

«Руки у вас не от того места выросли, - твердо поставил точку в этом споре Гжее, - не спорь, сам же понимаешь. Лучше включай магию»

«Помилуй бог, - удивился я, обрадовавшись поводу покапризничать, - ты же не учил меня совсем, только биоэнергию из меня брал да ворчал».

«Сейчас буду учить! - отрезал Гжее, - будишь учиться и одновременно творить, тут тебе не школа».

Ну что в принципе? Я согласен, учится никогда не поздно! Пусть учит, я же вроде бы кандидат наук, то есть не совсем дурак.

«Давай, - охотно согласился я, - готов к труду и к обороне!»

Гжее покосился – не издеваюсь ли я? Впрочем, время было не то, чтобы ему привередничать, мне – изгаляться. Вздохнул, сделал педагогическую паузу и начал глаголить мне о магии и о заклятиях.

Оказывается, я, дурак такой, когда до этого работал с магией, то брал только сырую магию. А это и тяжело и неэффектно. Надо же таким образом!

Дураком я не был, зря он так сказал. Просто я и не думал, что магия немного не то что сложновато, с нею просто не так надо творить. Попробовал, как надо, сразу понял, какая во мне мощь спрятана. Теперь согласен с Гжее, маг – это страшная сила просто так, без магических формул и заклятий.

И о последних. Если говорить кардинально, то, разницы в них, в принципе, никакой. Главным образом, дело заключалось в характере и в уровне мага. Неграмотный ведь волшебник не может создавать формулы. Тогда как ученый просто будет стеснятся работать с заклятиям.

«Смотри, - протелепатировал Гжее, - ты человек ученый, сам перед собой хвастался, ну и передо мной, конечно. А потому просто создаем формулу бытия, соединяем его со знаком движения, наполняем магией. И все, работай!»

Я стал работать. дело прошло, я даже удивился с какой легкостью. Трудность была в одном – создавать формулу. Они почти всегда были многосоставными, в зависимости от назначения, включая знаки бытия, эмоции, движения. Попробуй, создай такую! Хотя и с этим с места сдвинулось после часов тренировки.

Я уже без всяких проблем создал формулы галлюцинаций и психического принуждения. Армейцы мои собрались на палубе и вяло шевелились, типа работали. Я же им внушил, что они строят лодку, вот они мысленно и работали, ха-ха, трудились.

А я с помощью Гжее, уже создал лодку. МОЮ ЛОДКУ! Относительно небольшую, метров десять длиной и метра четыре шириной. Двигалась она с помощью весел и парусов. А в корме я присобачил мотор. Простые люди его не видели, все равно она работала на магии и им была не по возможности.

Быстро сделал, магия это не руками трудится. Аккуратная, легкая, приятная на вид. Посадил земляков в лодку и снял магическое принуждение. Мужики сразу загалдели, стали хвастаться свей работой. Еще бы, они же в их представлении полдня смачно работали, устали и оголодали. Даже на ладонях появились мозоли, а мышцы рук ныли!

Я потихонечку посмеивался, Гжее, я чувствовал, тоже. Хотя, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. И ведь никто не подозревал, что я их гнусно обманул. Хотя даже подумать – а где гвозди взяли, а полотно для паруса, а инструмент для работы, пилы, дрели, молотки?

«Не беспокойся, - мысленно передал мне Гжее, - это все в рамках магического принуждения».

Обратно мы уже, конечно поплыли, двое за веслами, один за рулем. И я, как капитан, впереди на носу.