Сыны Амарида

Глава 21

Глядя на разгоревшуюся битву, Оррис проклинал собственное бессилие. Он знал, что некоторое время Баден и Транн разделяли его чувства. Правда, у них еще были силы, но без цериллов они едва ли представляли собой серьезную угрозу для Сартола. И все трое смотрели с горьким отчаянием, словно не веря себе, как великолепная сова Сартола, его безмерное честолюбие и гигантский кристалл превозмогают силу всех присутствующих магов.

Только действия служителя, которого Баден вчера припугнул, позволили им в последний момент одержать победу. Когда это случилось, служитель принес посох Орриса. Откуда он мог знать, что это почти бесполезная игрушка? Да, он мог заметить, что у Орриса нет ястреба, но для большинства жителей страны посохи, плащи и птицы были лишь символами. Оррис не винил служителя, он был ему безмерно благодарен за спасение Бадена, и благодарность оказалась сильнее досады. Но он еще не привык чувствовать себя бесполезным. Даже наблюдая с мрачным удовлетворением, как отступает желтое пламя, он не мог не думать о Пордате, и сердце его болело.

Когда Сартол погиб, эти мысли не отступили, только приняли какое-то странное направление. Сразу после смерти Пордата Оррис хотел, чтобы Магистр однажды испытал то же самое. Но он никогда не ожидал, что Сартол сам убьет свою птицу. Подобная безжалостность, подобное безрассудство просто в голове не укладывались. Оррис впервые познал страх, когда потерял своего любимца, а этот сумасшедший добровольно предпочел вечный непокой подчинению или смерти. Просто в голове не укладывалось.

Оглядев Зал, Сартол увидел потрясение, написанное на лицах других магов. Нависла тишина. Уже тысячу лет ни один маг не посягал на устои Ордена и не погибал подобною смертью. Может быть, его труп позволил бы воспринимать происшедшее как некую реальность, но от Магистра, только что едва не возглавившего Орден, не осталось ровным счетом ничего, как, впрочем, и от его совы. Только темный и бесцветный Созывающий Камень напоминал о том, что случилось. Только золотой медальон на куполе напоминал, что Магистр когда-то сидел за овальным столом. Сегодня где-то на севере Равнины Тобина появится бледно-желтая фигура не с совой, но с большим темным ястребом.

Молчание нарушил Баден.

— Спасибо, — сказал он служителю и сжал его плечо. — Ты спас нас всех. Почему? Я думал, ты на стороне Сартола.

— Мы обслуживаем Зал и всех вас. Инструктируя нас, Сартол сказал, что мы должны оказать помощь в аресте предателей. Он сказал нам, что это вы. А когда я увидел, что преступник — он, я решил, что лучше вернуть вам кристаллы.

Баден улыбнулся:

— Я рад. Назови свое имя.

— Мансель, Магистр.

— Орден и вся страна благодарны тебе, Мансель.

Уши служителя покраснели от смущения, он кивнул и, не говоря больше ни слова, удалился, чтобы снова приняться за работу.

Баден оглядел присутствующих:

— Нам надо последовать примеру Манселя. Как и вы, я еще не пришел в себя от того, что здесь произошло. Нам надо многое обдумать и обсудить. И надо оплакать, как должно, не только Джессамин и Передура, но и Сартола. Однажды он был почитаемым членом Ордена, и его падение — урок для нас. Но пока что не время предаваться скорби. Враги Ордена и страны все еще бродят по земле, и их надо остановить, пока другие деревни не повторили судьбу Казры и Излучины.

— Иноземцы? — напряженно спросил Радомил.

— Да. Если кто-то еще не верит, спешу заявить: это правда.

— Терон сказал нам об этом, — добавил Джарид. — Он видел их. Остается еще не менее дюжины.

Глаза Радомила расширились.

— Дюжины?

— Терон так сказал.

Некоторые маги беспокойно зашевелились.

— Их надо остановить, — повторил Баден. — Но сначала надо найти их. Я готов выслушать ваши предложения.

— Прежде чем я рискну что-либо предложить, — возразил Радомил, хотелось бы услышать, что еще по этому поводу сказал Терон.

Баден кивнул и повернулся к Джариду.

— Терон рассказал нам не все, что ему известно, — начал молодой маг, отбросив волосы со лба. — Как и следовало ожидать, он сохранил враждебное отношение к Ордену и поначалу вообще отказывался помочь.

— Мне кажется, — горячо сказал Одинан, — враждебно должны быть настроены мы. Он наложил на нас это проклятие, а не наоборот.

— Не совсем, Одинан, — возразил Оррис. — Учитывая то, в каком я сейчас положении, у меня есть все основания ненавидеть Терона и бояться его проклятия. Но рассказ Джарида и Элайны убедил меня, что то, как умер Магистр, не должно уменьшить его заслуги при жизни. Он, так же как и Амарид, сделал вклад в открытие Волшебной Силы и в основание Ордена. Пора нам это признать.

— Согласна, — кивнула Сонель, и некоторые присоединились к ней. Честно говоря, Магистр Одинан, не думаю, что сейчас стоит об этом спорить.

Одинан вздрогнул и печально опустил голову.

Джарид продолжил рассказ.

— Чего бы они ни желали, — сказал он, — они решили сначала избавиться от Ордена и Волшебной Силы. Терон сказал, что их сила совершенно иной природы и не такая могучая, чтобы одолеть нашу.

— Он не сказал, какова ее природа? — спросил Радомил.

Джарид помотал головой.

— У меня есть идея, — сказал Баден. — Многие из вас все еще не склонны верить моему рассказу о механических птицах и изрыгающем огонь оружии. Пока что я могу лишь заверить вас, что это правда. Оррис все видел и может описать. Я полагаю, что в этих предметах и заключена сила, о которой говорил Терон. Чужеземцы обладают способностью имитировать природу и Волшебную Силу с помощью механических приспособлений.

Ньялль внимательно посмотрел на Бадена:

— И откуда они?

— У меня есть гипотеза, — отозвался Оррис. Все маги обернулись к нему, и он пересказал свой разговор с Кробом.

— Я что-то такое слышал о Лон-Сере от отца, — сказал Меред. — Он купец с Верхнего Рога. — Светловолосый маг печально улыбнулся. — Не думаю, что я из его рассказов многое понял, но ведь зачем-то он поделился ими со мною.

— Лон-Сер, — задумчиво сказал Радомил. — Мне всегда было интересно, как там живут.

Лицо Одинана исказило отвращение.

— Почему?

Лысый маг пожал плечами и огладил бороду.

— Тобин-Сер и Лон-Сер некогда были едины. Несомненно, у двух народов много общего. — Он снова пожал плечами. — Мне кажется, что это интересно.

Старая женщина-Магистр презрительно фыркнула:

— Не хочу и слышать об этом. У нас с ними нет ничего общего.

Баден повернулся к ней:

— Ты знаешь что-нибудь о них, Тоинан?

— Я знаю, что они сделали. Я знаю, что они ополчились на нас и убивали наших людей. Разве этого недостаточно?

— А Сартол? — возразил Баден. — Не делал ли он то же самое? — Маг не стал дожидаться ответа.— Мы не можем утверждать, что такоз весь народ Лон-Сера, так же как и то, что в Тобин-Сере все подобны Сартолу.

Тоинан склонила голову, задумавшись.

— Может быть, ты и прав. Но я все еще не разделяю любопытства Радомила. Быть подальше от них все же безопаснее.

— Возможно, — заметил Транн, — но теперь многое изменилось. Баден, этот спор бесплоден, а чем больше мы медлим, тем выше вероятность других нападений.

— Понимаю твое нетерпение, Транн, — возразил Радомил, — но мы все еще не знаем, что им нужно от нас.

— Знаем, — сухо сказал Меред. — Им нужна наша земля, нужна власть над Тобин-Сером.

Радомил выдохнул:

— Тогда речь идет о войне.

— Они довели нас до этого! — воскликнул Меред. — Мы не провоцировали их! Но Тобин-Сер не раз противостоял захватчикам, и сейчас он тоже не сдастся! Если они хотят войны, клянусь богами, они ее получат! — Он стукнул кулаком по столу, и послышались крики одобрения.

— Это преждевременно! — вмешался Баден. — Пятнадцать человек — это еще не нашествие, а у нас нет Премудрого. Боги не дали нам знака готовиться к войне!

— Все может быть, — мягко сказал Транн, — но глупо отрицать такую возможность, Баден. Мы еще будем тут рассуждать, а война уже разгорится. Надо быть готовыми к этому. — Баден не ответил, и Транн продолжал: — А пока нам надо сконцентрироваться на насущной проблеме, которую представляет собой эта банда.

— Джарид, а Терон больше ничего не сказал? — спросил Радомил.

— Он сказал нам на прощание, что еще может пригодиться и оставит кое-что, чтобы мы могли с ним связаться. Наутро мы нашли этот посох.

— Что бы это могло значить? — спросила Сонель, подняв брови. — Посох не позволяет получить силу. Без церилла это просто деревяшка, не так ли?

— Может, мне стоит укрепить свой церилл на вершине этого посоха? предположил Джарид.

Баден покачал головой:

— Не думаю. Сонель же сказала, это — просто деревяшка.

— Может быть, — возразил Транн, — но она убедила почти всех, что Джарид и Элайна не солгали о встрече с духом. Может, посох и служит опознавательным знаком.

— Но для кого? — спросил Баден.

— Для Неприкаянных, — сухо сказала Элайна. Она заговорила впервые после смерти Сартола.

— Конечно. — сказал Транн. — Кто еще может его узнать? И кто еще поможет нам связаться с Тероном?

Баден закивал:

— Возможно и то, что Неприкаянные — все вместе — помогут нам найти чужеземцев.

— Сартол сейчас среди них, — сказал Оррис. — Они могут и отказаться.

Баден слегка пожал плечами:

— Но шанс надо использовать.

Одинан настороженно посмотрел на него:

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю принять меры и избавить страну от угрозы. Попробуем найти этих людей, пока они больше ничего не натворили. Глупо упускать такую возможность.

— Не тебе решать, Баден! — сказал Одинан. — По крайней мере не тебе одному. У нас есть законы, которым полагается следовать. У нас даже нет ни Премудрого, ни его помощника. Не время действовать скоропалительно.

— "Скоропалительно!" — взорвался Оррис, не веря своим ушам. — А что заставит тебя действовать, Одинан? Надо дождаться, пока они разрушат Великий Зал, чтобы ты заметил? Перебить всех жителей столицы, чтобы ты забеспокоился? Или твоя трусость потребует еще большего?

— Довольно, Оррис! — отрезал Ньялль.

Долго еще все молчали. Оррис чувствовал, как в его груди бушует гнев, но он знал, что Ньялль прав. Он зашел слишком далеко. Одинан опирался на посох, тяжело дыша и сердито глядя на Орриса светлыми слезящимися глазами. Ньялль тоже смотрел на него. Баден задумчиво разглядывал стол, словно пытаясь что-то прочесть по рисунку древесины. Тем не менее первым заговорил Ньялль.

— Не могу согласиться с тем, в каком тоне высказался Оррис, — холодно сказал он, все еще глядя на мага, — но должен признать, Одинан, я разделяю его чувства.

— Что? — выдохнул дряхлый маг.— Ты, Нъяллъ?

Ньялль позволил себе чуть улыбнуться:

— Да, друг мой, я. Мы должны действовать воимя безопасности Тобин-Сера. Это не стоит и обсуждать.

— Но правила...

— Когда все уже кончится, они сохранятся. А пока надо найти этих людей и остановить их.

— Без Премудрого? Без голосования?

— Нам не нужен Премудрый, чтобы понять, что надо делать. А наши товарищи едва ли откажутся защищать свою страну. — Он подошел и положил руку на плечо Одинана. — Ставки слишком велики, друг мой. Разве не видишь? Медлить больше нельзя.

Одинан провел дрожащей рукой по морщинистому лбу и глубоко вздохнул.

— Очень хорошо, — устало обронил он, — прекрасно.

Оррис почувствовал, как гнев проходит. Он понял, чего стоила старику эта уступка, и был глубоко признателен Ньяллю за его тактичное вмешательство. Ему еще многое предстояло узнать о людях, и первый урок преподал Ньялль. Он обернулся и обнаружил, что седой Магистр смотрит на него. Оррис улыбнулся, надеясь, что Ньялль все поймет.

Тут заговорил Баден.

— Стало быть, мы все согласны, что надо действовать. Хорошо, — он иронически усмехнулся, — так что же вы посоветуете?

— У меня создалось такое впечатление, что мы уже все решили, — сказал Джарид. — Надо связаться с Тероном, а для этого найти другого Неприкаянного, верно?

— Боюсь, все не так просто. Если мы хотим разобраться с захватчиками, надо снова сформировать отряд. И придется признать, что поиски Неприкаянных отнимут у нас еще не один день. Может, стоит на это время разослать отряды Урсель?

Транн покачал головой:

— Это вовсе не обязательно, Баден. У нас есть Созывающий Камень.

Ньялль внимательно посмотрел на темноволосого мага:

— Камень?

В его голосе явственно читалось: "Разве не довольно с нас хлопот, которые он причиняет?" Оррис не мог не признать, что согласен с Магистром.

— Я слышал, — сказал Транн, — что в экстренных случаях с его помощью перемещают членов Ордена в другие части страны.

— Это правда, — сказала Тоинан, — но такого давно не было. Из всех ныне живущих лишь мы с Одинаном помним о последнем случае. Да, Одинан?

Дряхлый Магистр опустился на свое место. Он выглядел совершенно измученным и опустошенным и сумел лишь кивнуть.

— Это было как раз после моего второго Собрания, — продолжала Тоинан. — Утром после Шествия Света до нас дошли вести об ужасном землетрясении на юге пустыни; необходимо было срочно доставить магов к пострадавшим.

— Так ты знаешь, как это делается? — спросил Баден.

— Да. Это не очень сложно, но надо знать некоторые тонкости. Естественно, наша способность для переноса ограничена количеством магов, способных отдать силу Камню. Нас здесь немного, и поэтому группа должна быть маленькой, а перемещение не слишком далеким. Мы не можем отправить также провиант и снаряжение, только магов и птиц. И мы не сможем вернуть их обратно. В этом одна из причин того, что Камень используется в подобных целях исключительно редко. И потом, существует определенный риск.

— Какой риск? — поинтересовался Транн.

— Успех зависит от одного человека — посредника между теми, кого отправляют, и теми, кто остает ся. Он должен создать в мыслях очень точный образ места назначения. Если образ неточен или неясен, посланные могут потеряться.

Баден мрачно улыбнулся:

— Тогда надо тщательно выбирать посредника.

Радомил сказал:

— Я не уверен, что Камень еще работает. Сартол как-то изменил его, а потом погиб.

— Возможно, — согласился Баден. — Но есть лишь один способ проверить.

— Так куда мы отправимся? — почти радостно спросил Транн.

Никто не отозвался. Оррис истязал свой мозг, вспоминая, где можно найти Неприкаянных. О них вообще было мало известно, и потом, даже самые безобидные из них наводили ужас на жителей Тобин-Сера, а члены Ордена редко говорили о них, поскольку сами боялись умереть несвязанными. Никто не знал, сколько их, и очень немногим доводилось видеть Неприкаянного мага, да и то случайно. Было только два места, куда можно было отправляться с полной уверенностью: Роща Терона и...

— Отрог Фелана, — сказала Сонель, словно озвучив мысль Орриса. — Это относительно близко, мы знаем, что Фелан там, и... я уже однажды говорила с ним. Полагаю, ему захочется нам помочь.

В зале воцарилась тишина. Маги обменялись изумленными взглядами.

— Ты говорила с Волчьим Магистром? — выдохнула Урсель, словно не понимая, верно ли она расслышала.

— Да. Когда я была молода и только нашла своего первого ястреба, я отыскала его. Наверное, тогда я считала встречу с Неприкаянным магом своего рода ритуалом, который было необходимо пройти привступлении в Орден. Но оказалось, что все не совсем так. Фелан добрый человек, в нем не было ни враждебности, ни горечи, которых я ожидала.

— Ты никогда не рассказывала мне об этом, — тихо сказал Баден.

Сонель пожала плечами:

— Я никому еще об этом не говорила. Это оказалось так странно — он был очень добр ко мне, но мне чудилось, что я там была... не очень к месту, чужой, что ли. И я никогда не рассказывала о нашей щгтре-че, — наверное, из уважения к Фелану.

Баден пристально посмотрел на нее:

— Несмотря на это, ты думаешь, что он нас поймет?

— При данных обстоятельствах — несомненно.

Баден еще раз посмотрел на нее:

— Это хороший выход. Если, конечно, нет других предложений.

Других предложений не было, и Магистр обратился к Тоинан:

— Как ты думаешь, сколько магов можно туда переправить?

— Мм... пять или шесть, но никак не более.

— Предлагаю включить в список Сонель, — сказал Баден. — Она уже знакома с Феланом и сможет разговорить его лучше, чем кто-либо из нас.

Тоинан отрицательно покачала головой:

— Я в этом не сомневаюсь, но она будет еще ценней как посредник. Если она останется, можно хоть как-то гарантировать безопасность оставшихся.

Баден и Сонель обменялись долгими взглядами.

— Очень хорошо. Я останусь. Но кого мы пошлем? — сказала Сонель.

— Джарид и Элайна говорили с Тероном и привезли его посох, — напомил Транн. — Их надо взять обязательно.

— Согласен, — сказал Баден. — Дальше решайте так, как сочтете нужным. Я готов действовать, но, если найдутся более подходящие кандидатуры, не стану возражать.

Маги обсудили этот вопрос. Оррис непременно принял бы активное участие в обсуждении при любых других обстоятельствах, но во второй раз за этот странный и трудный день он остро осознал собственное бессилие и, как ему показалось, несостоятельность. Слушая, как Орден выбирает Транна, Бадена, Ньялля и Урсель, он чувствовал в себе борьбу противоположных эмоций. Он знал, что миссия очень опасна, однако завидовал тем, кого взяли. Конечно, он желал им удачи, но сама мысль, что его там не будет, причиняла страдание. Он мог разве что смотреть и ждать. Это было невыносимо. Он надеялся, что смерть Сартола снимет с него тяжкое бремя, но ему стало только хуже. Две недели назад, под звездным небом над Равниной То-бина, Оррис поклялся, что убьет Сартола. Но Сартол погиб, а Оррис не имел к этому никакого отношения. Со времени смерти Пордата он был совершенно одинок.

Отобрав магов в отряд, все остальные немедленно приступили к приготовлениям. Сонель ушла в кабинет Премудрого, чтобы сконцентрироваться и вспомнить местность, Тоинан собрала всех вокруг Камня. Боясь оказаться не к месту, Оррис направился в дальний угол. Но его остановили, окликнув по имени; он обернулся и увидел Ньялля.

Старику явно было не по себе. Они никогда толком не ладили, а за последние два дня их отношения стали особенно напряженными.

— Я хотел извиниться, что накричал на тебя. Похоже, я говорю сердитым тоном, даже когда согласен с тобой.

Оррис усмехнулся:

— Ну, я это заслужил. Надо бы мне извиниться перед Одинаном.

— Наверное. Иногда его надо немного подтолкнуть. И меня тоже. — Он замялся. — Еще хочу сказать: насчет ястреба...

Как всегда, когда кто-либо упоминал Пордата, Оррис почувствовал, как кровь прихлынула к лицу и сердце сжалось. Ему хотелось исчезнуть, и он думал, как долго еще будет мучиться от своей потери. И все же он поглядел в глаза Ньялля.

— Я скоро найду новую птицу, — сказал он, надеясь, что его слова звучат уверенно. — А пока можешь разбить этих чужеземцев от моего имени.

Старик улыбнулся:

— Можешь на меня рассчитывать.

Они еще немного постояли вместе. Потом Магистр повернулся и направился к Созывающему Камню. Оррис, помедлив, пошел туда же. Он подумал, что должен присутствовать — происходящее касалось его в высшей мере, даже если он на время и лишился Волшебной Силы.

Тоинан и другие маги стояли полукругом лицом к Созывающему Камню, выставив цериллы вперед. Шестеро членов отряда в напряженном ожидании расположились в нескольких шагах от них, прислонившись друг к другу спинами и показывая посохами перед собой, словно образуя шестиконечную звезду. Между двумя группами стояла Сонель, глядя невидящими глазами куда-то в центр Зала.

— Ты готов, Баден? — спросила она словно издалека.

— Готов! — Казалось, Магистр хочет прибавить что-то еще, но он лишь закрыл глаза и вздохнул.

Маги стояли спинами к Оррису, но Джарид смотрел прямо ему в глаза. Оррис ободряюще улыбнулся, но Джарид не проявил ответной реакции, словно и не заметил. Ничего не происходило. Один из служителей нервно закашлялся. У Орриса на затылке волосы встали дыбом, и дрожь пробежала по позвоночнику.

И тут, без всякого предупреждения, сиреневый свет церилла Тоинан начал переливаться в Созывающий Камень. Чуть позже, словно по сигналу, другие маги тоже послали свои лучи. Мириады лучей схлестнулись в огромном кристалле и полились единым белым лучом в церилл Сонель, каким-то образом сохранивший свой зеленый цвет. Но дальше, встретившись с цериллом Бадена и пройдя по всему шестиугольнику, свет смешался с другими оттенками и заструился, как ленты на шесте во время весеннего праздника Арика. Оранжевый, коричневый, серый, бордовый, лиловый, голубой. Они вращались все быстрее и быстрее, пока сияние не стало таким сильным, что Ор-рису пришлось отвести взгляд. Внезапный порыв ветра пронесся по Палате Собраний, развевая зеленые плащи и заставляя ястребов и сов крепче цепляться за плечи хозяев. И вдруг все кончилось так же внезапно, как и началось. Глаза Орриса медленно привыкали к нормальному освещению. Он посмотрел вперед, заранее зная, что увидит или, точнее, чего не увидит. Там, где стоял отряд, не было никого. Совершенно никого. Его друзья исчезли.

Сначала была темнота, густая, как болотная жижа, за исключением голубого мерцания церилла, с которого Джарид не сводил глаз. Это было странно: он успел заметить, как Оррис прикрыл глаза, словно защищая их от слишком яркого света. Потом наступила тишина; он надеялся, что все остальные где-то рядом, но не видел никого, кроме Ишаллы, отчаянно вцепившейся когтями ему в плечо, — и мертвящий холод охватил его. Дышать было невозможно, словно из его легких выдавили весь воздух и наступили коленом на грудь. Хотелось высвободиться, бежать, но он не мог пошевелиться. Он словно тонул в холодных темных водах.

И вдруг все кончилось. Он стоял на песчаном берегу, был теплый летний вечер. Остальные находились тут же, ошарашенные, но невредимые. Песок тянулся на мили и мили, повсюду валялись старые искореженные древесные стволы. Огромные волны беспрестанно бились о берег, подобно кулакам безжалостного исполина. Над крутым обрывом росли могучие сосны. Истерзанные солеными ветрами, деревья словно шарахались от моря, боясь присоединиться к своим братьям, скелеты которых лежали внизу на песке.

— Мы, похоже, на месте, — сказал Транн. — Но как в этом убедиться?

Баден покачал головой и огляделся.

— Не знаю. Боюсь, что до заката — никак.

Джарид невольно вздрогнул. Он уже виделся с Тероном, но не мог преодолеть тревожного предчувствия. В темных глазах Элайны читалось нечто похожее. Она подошла и положила руку ему на плечо.

— Не сомневаюсь, что Сонель отправила нас туда, куда надо, — заверил всех Баден. — Надо подождать и приготовиться. — Он взглянул на солнце: — До темноты еще несколько часов, и свободное время можно провести по собственному усмотрению. Встретимся на закате.

Все начали расходиться. Урсель зашагала на юг, вспугнув по дороге стаю чаек. Транн отошел сравнительно недалеко, сел и принялся смотреть на прибой. Потом он закрыл глаза и погрузился в размышления.

— Я вот думал пройтись, — сказал Баден молодым магам. — Не составите мне компанию?

Джарид оглянулся на Элайну, та с улыбкой кивнула.

— Отличное предложение, — сказал Джарид, и его дядя усмехнулся.

К ним присоединился Ньялль, и все четверо медленно побрели вдоль берега, почти не разговаривая и то и дело останавливаясь, чтобы подобрать гладкий камешек или раковину. Оглянувшись через плечо, Джарид увидел темную фигурку Транна, белый песок, мертвые стволы и прибой.

— Ты что-нибудь знаешь о Фелане? — спросила Элайна у Бадена. — Я слышала, что вместо птицы у него был волк и что несколько лет он возглавлял Орден, а в общем больше ни о чем.

— Я тоже. Разве еще о том, что он был связан один раз в жизни, а когда волк погиб, решил, что больше не свяжет себя ни с кем.

— Решил? — переспросил Джарид. — Сам себя обрек?..

— Да.

— Но почему?

— Не знаю.

— Я знаю, — сказал Ньялль, и три мага пристально посмотрели на него. Когда моя сестра и я были детьми, отец часто рассказывал нам о Фелане. Он был героем моего отца. Странно, правда? Отец ведь тоже умер несвязанным. Магистр отвернулся, глядя на море.

Все помолчали, на минуту оставив Ньялля наедине с воспоминаниями об отце. Потом он повернулся, улыбаясь:

— Извините, вас интересует история Фелана, а не моя. Так вот, он родился неподалеку отсюда в деревне Вудси, где река Халькиа впадает в океан. Его отец был резчиком по дереву. У Фелана не было ни братьев, ни сестер, и мать его умерла, дав ему жизнь. Отец так никогда и не оправился окончательно от этой утраты, и, возможно, поэтому он и его сын были словно чужими друг другу. В детстве Фелан часто бродил один по лесам и побережью. Когда ему было лет семь, ранней весной во время одной из таких прогулок его застигла снежная буря. Находясь вдалеке от дома, не подготовленный к такой суровой погоде, Фелан едва не погиб.

Он попытался зарыться в сухие листья, надеясь согреться, и уснул. Проснулся он лишь наутро в теплой и темной грязной норе, окруженный волчьей семьей. Там были самец и самка с несколькими детенышами. — Ньялль невольно улыбнулся. — Иногда рассказывают, что Кальба, волк Фелана, был одним из тех волчат, в некотором роде его братом.

— Ты этому не веришь? — спросила Элайна.

— Фелан нашел Кальбу лишь через двенадцать лет, и эта связь существовала дольше, чем любая другая в истории Ордена. Будь Кальба одним их тех щенят, он бы столько не прожил. Сначала Фелан испугался, но скоро понял, что волки не причинят ему вреда, и остался с ними на несколько дней, ел и спал вместе с ними. Когда он вернулся домой, то пребывал в добром здравии, лишь потерял два пальца на левой руке — отморозил во время бурана. Он потом сам говорил, что чувствовал родство с волками отрога Эллибар — так называлось это место в те годы. Животные часто сопровождали его в скитаниях, и об этом существует немало легенд.

Однако вскоре после того, как, уже взрослым молодым человеком, он покинул дом, ища покоя после ряда стычек, окончательно разрушивших его отношения с отцом, к нему присоединился молодой серебристый волк и несколько дней следовал за ним. Их в то время никто не видел, и позже, рассказывая любопытствующим истории из своей жизни, он никогда не упоминал о том, что с ними происходило. Но когда Фелан снова появился среди людей, он уже был связан с Кальбой, а значит, стал магом.

Они вдвоем, волк и человек, отправились той зимой на Цериллон по водам, наводящим страх на самых искусных мореплавателей страны. Многие опасались, что они погибли. Но весной они вернулись, и у Фелана был посох с цериллом, серебристым, как мех Кальбы. В то лето они пришли на Собрание, и маги приняли Фелана в Орден, но этому предшествовали долгие горячие споры. Многие возражали: мол, волк — это вам не ястреб или сова, а другим не нравилось, что Фелан не был ничьим учеником. Фелан, однако, понравился всем своей честностью и отвагой; впоследствии маги не жалели, что приняли его в свой круг. Через шесть лет он стал Премудрым, и никто не сомневался, что не было мага сильнее со времен Амарида и Терона. Слава его перешагнула пределы страны, и жители Аббориджа из страха перед ним двадцать лет не решались на завоевательные походы, — двадцать лет, пока он правил Орденом. Тобин-Сер мирно процветал, и Фелан был героем своей страны.

Его отношения с Кальбой становились все более глубокими, и никогда еще маг и его спутник не были так привязаны друг к другу. Они были как братья. Фелан никогда не жил в Амариде, предпочитая спать и охотиться в лесу вместе со своим волком. Он был мудрый правитель, сострадательный и заботливый, но жил отшельником. Он выбрал помощника, как полагается по закону, но никогда с ним не советовался, полагаясь лишь на себя и Кальбу. Когда Кальба умер, через двадцать четыре года после их встречи, горе опустошило Фелана. Он поклялся не связывать себя больше ни с кем. — Ньялль пожал плечами. — И был верен клятве.

Фелан продолжал посещать Собрания и сохранил больше силы, чем остается у магов после гибели птицы. Его сменил Гленис, последний из Орлиных Мудрецов: когда до Аббориджа донесся слух о том, что Фелан больше не правит Орденом, начался третий завоевательный поход на Тобин-Сер. Охваченный болью потери, Фелан бился как одержимый, и подвиги его гремели по всей стране, а топор не просыхал от крови, но покоя не приходило. Странно думать, что долгая жизнь может быть не только благом, но Магистр прожил еще двадцать лет и умер стариком, несвязанным и бесконечно одиноким. С тех пор он и бродит здесь.

Четыре мага остановились. Баден не сводил глаз с леса.

— Тяжелая история, — тихо сказал он. — Наверное, у всех Неприкаянных есть свое неизбывное горе.

— Возможно, — сказала Элайна, — но Фелану все же немного легче.

Джарид удивленно посмотрел на нее:

— Как так?

— Конечно, потерять спутника тяжело, но, отказавшись от новой связи, он сделал так, что они с Кальбой навеки вместе. Он заплатил ужасную цену, но, может быть, исполнилось его заветное желание.

Ньялль долго смотрел на молодую женщину.

— Впервые я услышал эту историю в детстве и потом часто пересказывал ее другим, но никто еще не высказывал подобных соображений. Думаю, ты права.

Молодец.

Она слегка зарделась:

— Почему?

— Потому, что подсказала старику, что даже самому давнему и неизбывному горю можно найти утешение.

Она ничего не ответила, лишь подошла и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Ньялля в щеку.

— Спасибо, что поделился с нами этой историей.

На этот раз покраснел Магистр, и Баден, видя его смущение, поспешил сменить тему, не преминув, однако, улыбнуться Джариду.

— Пора возвращаться, — заметил он, — солнце скоро зайдет, а до встречи с Феланом надо раздобыть чего-нибудь из еды.

Все согласились, и четверо магов отправились назад: Магистры впереди, Джарид и Элайна — за ними.

Джарид некоторое время не переставая думал о том, что рассказал Ньялль. Он все острее ощущал присутствие Ишаллы; они так недавно нашли друг друга, и — пошли, Арик — он еще много лет не познает боли от потери друга или страха умереть Неприкаянным. Но история Фелана и Кальбы застави-. ла его с неожиданной остротой почувствовать хрупкость жизни, любой жизни. Вся мощь Волшебной Силы не может уберечь от смерти. Они прибыли сюда, чтобы дать отпор захватчикам, чтобы сражаться. А в бою можно и умереть.

Но, глядя на Элайну, волосы которой трепал ветер, Джарид вспомнил, что смерть уже посетила их этим утром. "Мы убили Сартола, все мы, и она тоже", — напомнил он себе. Он попытался представить себе, что она чувствует; сам он радовался, что Сартол мертв. Он посмотрел на нее, думая, что бы такое сказать, чтобы облегчить ее боль. И, как часто случалось в последнее время, обнаружил, что она уже смотрит на него, словно читая его мысли.

— Не беспокойся, — сказала она, беря его за руку. — Я в порядке.

— Никто не станет попрекать тебя за смущение и печаль. Тем более я.

Она печально улыбнулась:

— Знаю. Я стараюсь не ставить себе в вику то, что позволила Сартолу предать... Но я не прощу себе, если не сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить то, что он натворил. Когда мы победим иноземцев, я смогу заняться своими чувствами. Но не раньше.

Джарид хотел еще что-то сказать, но понял, что ей виднее. И он, крепко держа ее за руку, двинул дальше.

Транн все еще сидел там, где они его оставили, и разговаривал с Урсель, которая вернулась с прогулки. Солнце уходило за деревья, их тени распластались по берегу. На небо вышел молодой месяц.

— Скоро стемнеет, — заметил Транн, оглядываясь на подошедших. — Пора готовить еду.

— Если вы проголодались, — усмехнулся Баден, — могли бы уже все приготовить.

Транн улыбнулся:

— Я бы не отказался, но Урсель предложила подождать вас.

— Вовремя вы пришли, — вставила Урсель. — Он как-то странно поглядывал на моего ястреба, — наверное, представлял его поджаренным, с гарниром.

Они рассмеялись, Транн и Урсель встали, и маги принялись готовить обед. Большой коричневый ястреб Транна и стройная черно-серая птица Урсель не привыкли к подобной местности, и на охоту отправились Ишалла, Филимар и две совы. Они принесли птиц и кроликов, которых маги поджарили на костре.

Урсель достала мешок сушеных фруктов и мех легкого сладкого вина, сохранившиеся со времени разъездов в патрульном отряде, и угостила товарищей. Солнце скрылось за лесом, и компания наслаждалась скромной едой и тихим разговором, тактично избегая упоминаний о том, что им предстояло ночью.

На бархатно-синем небе зажглись звезды. Когда исчезли последние солнечные лучи, маги принялись внимательно вглядываться в лес. Приглушив свет це-риллов, они дождались, пока догорит костер, не зная, насколько ярким будет сияние, возвещающее о прибытии Фелана. От костра остались лишь красноватые угли, и над побережьем нависла напряженная тишина.

"Я видел Терона, — напомнил себе Джарид уже второй раз, — а бояться Фелана намного меньше причин". Он знал, что это так, и все же Фелан был одним из Неприкаянных. Идя с Элайной вечером по берегу, Джарид снова испытал присутствие смерти. Пульс его участился, в желудке похолодело, и он уже жалел, что пообедал.

— Я надеялась, нам будет проще, — сказала Элайна едва слышно, и он различил беспокойство в ее голосе.

— Там! — воскликнул Транн неестественно громко. Джарид посмотрел в сторону леса. Оттуда лился слабый серебристый свет, словно луна спустилась с неба. Свет становился все ярче и ярче, совсем как при появлении Терона.

Баден встал:

— Пошли. Нет смысла откладывать.

И они направились навстречу сиянию. Джарид запыхался, карабкаясь по высокому крутому берегу; наверху он заметил, что источник света намного ближе.

Вскоре поднялись и остальные, и шестеро магов медленно пошли по лесу, пока не оказались на небольшой поляне, где их уже ждали Фелан и era, волк.

Магистр был просто огромен — на голову выше Бадена, самого высокого в отряде, и чуть ли не вдвое шире в плечах. Джарид подумал: как же для него нашли плащ подходящего размера? Мускулистые руки мага напоминали толстые древесные ветви, шея была толщиной с бедро Джарида. Однако лицо его было на редкость открытым и приятным. Вьющиеся черные с проседью волосы и густая борода, полные губы, круглые щеки, которые при жизни, несомненно, были румяными. Джарид мог лишь догадываться, какого цвета были его глаза. Они сияли ярко, как звезды холодною зимней ночью.

Волк глухо зарычал. Он тоже был огромен, с лапами в мужской кулак толщиной. Шкура призрачного зверя отливала серебром, умные глаза были похожи на глаза Фелана. Мех на спине и загривке волка грозно топорщился.

— Тише, Кальба, — спокойно сказал Магистр голосом глубоким и мягким, как звук утреннего прилива. Он погладил зверя по спине. — Надеюсь, наши гости побеспокоили нас по веской причине.

— Приветствую тебя, Магистр, — сказал Баден и поклонился в пояс. Остальные последовали его примеру. — Прости нам наше вторжение, но мы пришли, надеясь испросить у тебя совета и помощи. Я Баден. А это Ньялль, Транн, Урсель, Элайна и Джарид.

Выражение лица Фелана осталось сдержанным.

— Добро пожаловать на отрог Эллибар. Это Кальба, а меня вы, похоже, знаете.

— Разумеется, Магистр. Это место сейчас называют отрогом Фелана. Быть твоими гостями — честь для нас.

Дух жестом отклонил комплимент.

— Отрог Фелана. К этому трудно привыкнуть. Зачем называть эту землю в честь привидения? Эллибар, по крайней мере, что-то значил, когда мы все еще говорили на древнем наречии. — Он умолк, словно забыв об их присутствии. Но вы пришли не за тем, чтобы обсуждать имена. Вам, кажется, нужны совет и помощь. Полагаю, это касается чужеземцев.

— Ты знаешь о вторжении?

Фелан кивнул:

— Кое-что сам видел.

— Тогда ты знаешь и о том, что внутри Ордена был предатель?

Лицо Магистра словно окаменело, в глазах появился ледяной блеск.

— Да. Вы разобрались с ним?

Теперь кивнул Баден:

— Он мертв. Но внешняя угроза все еще остается. Нам нужна твоя помощь.

— Понимаю, — холодно ответил Фелан. — Не следовало бы давать всему этому зайти так далеко. Бездействию Ордена нет оправдания. Вы стали слабыми. А Закон Амарида? Разве вы не приносили обета защищать свою родину?

— Мы здесь, Магистр, — сказал Баден. — Пусть и с опозданием, но мы здесь.

— Да уж, — фыркнул Фелан. — Сначала вы не обращаете внимания на проблему, а потом бежите ко мне за помощью. Что там у вас за Премудрый? Когда я правил Орденом, я такого не допускал.

Терпение Бадена лопнуло.

— Премудрая мертва. Предатель убил ее!

— Ну, возможно, смена власти пойдет на благо Ордену.

— Довольно! — загремел Магистр, шагая вперед и не обращая внимания на волка, который опять зарычал. — Джессамин была мудра и отважна, и я не позволю оскорблять ее память! Даже тебе, Фелан! Возможно, в твое время Премудрый мог навязывать Ордену свою волю, но сейчас, к добру или нет, выслушивают всех. Все мы в ответе за случившееся. Все мы! Не только Джессамин!

Волчий Магистр долго смотрел на бы его были плотно сжаты. Потом.— они растянулись в улыбку.

— А ты смел. Может статься, еще не все потеряно.

— Не время болтать. Ты нам поможешь или нет?

Дух снова выдержал паузу. Он перевел взгляд на других магов, потом снова посмотрел на Магистра:

— Я сделаю, что смогу. Но, честно говоря, это не так уж много.

— Ты можешь помочь нам найти чужеземцев?

— Я могу сказать, где они.

— А привести нас туда?

Фелан покачал головой:

— Нет. Мои возможности ограниченны. Я могу сообщить, где они, но, когда вы там появитесь, они уже уйдут. А сам я не могу сколько-нибудь существенно взаимодействовать с вашим миром.

— А я думал, Неприкаянные — воплощение Волшебной Силы, — вмешался Джарид, — Вы существуете как чистая энергия, да?

Фелан с нескрываемым любопытством посмотрел на молодого мага:

— Это правда. А телесных возможностей у нас нет.

— Но ты бы мог убить нас, если бы захотел. Терон же убивал тех, кто приходил в его рощу.

— Интересное замечание. Я сам при жизни слышал подобные истории. Магистр был первым из нас и куда сильнее всех остальных. Никто не мог, наверное, сравниться с ним и в умении влиять на ваш мир. Не знаю. Баден, твой друг прав. Мы — воплощенная Волшебная Сила. Но наши возможности все же не беспредельны. Впрочем, у кого как.

Глаза Бадена сузились.

— Ты хочешь сказать, что мог бы действовать соместно с другими Неприкаянными?

— Да. Насколько я понимаю, все вместе мы могли бы воздействовать на ход событий, происходящих в вашем мире. Но, — и в голосе его появилась печаль, — за четыре века, прошедшие со дня моей смерти, такого не было. Озлобленность Терона не прошла. Он сильнее всех нас, — может, даже вместе взятых. Без его помощи мы не сможем вам помочь — он сведет к нулю все наши усилия. А это вполне возможно. Джарид усмехнулся:

— Он может удивить тебя. Смотри. — При виде посоха глаза духа изумленно расширились. — Узнаешь? Терон дал его нам с Элайной в залог своей доброй воли.

— Ты говорил с Тероном?!

— Да. Джессамин привела нас (всего было восемь магов) в рощу: мы думали, что Терон виновен в наших бедствиях, и шли сразиться с ним. Сартол убил Премудрую и ее помощника, потом покушался на нас, но мы убежали в рощу и наткнулись там та дух Терона. Когда мы убедили его помочь нам, он сказал, что преступники — чужеземцы, и намекнул на цели их действий. Нам еще надо разобраться в его намеках, но времени нет. Терон предложил свою помощь, Магистр. А ты?

Джарид выдержал немой оценивающий взгляд духа и почувствовал некоторое облегчение, когда тот посмотрел на Элайну, но тут их взгляды снова встретились.

— В юности, только что обретя Кальбу, я побывал на руинах Рольде, тихо сказал Магистр. — Мне хотелось зайти в рощу и поговорить с Тероном, но не хватило отваги.

— Сартол гнался за нами, — извиняющимся тоном сказал Джарид. — Мы и не собирались входить, просто так получилось.

Фелан рассмеялся:

— Не сомневаюсь. Но, — и веселье его угасло, — вы с ним говорили и смогли заслужить его внимание.

Он даже дал вам свой посох! — Дух покачал косматой головой. — Не надо этого недооценивать: возможно, вы спасли Тобин-Сер. — Он снова взглянул на Бадена: — Я помогу вам. Мы вместе поможем вам. Но мне понадобится некоторое время, чтобы установить связь с остальными Неприкаянными.

— Но сначала, Магистр, — сказал Баден, — тебе придется узнать, что предатель умер сегодня утром и пополнил ваши ряды.

Фелан задумался:

— А-а. Ну, ке страшно. Со временем он смог бы остановить нас, а пока что он новичок. Мы с ним разберемся. — И он закрыл глаза. Кальба последовал его примеру.

Шестеро магов молча ждали; как им показалось, целую вечность. Фелан нахмурил лоб, сконцентрировался и пытался вступить в контакт с другими духами, бродящими по Тобин-Серу. В лесу было совершенно тихо, слышно было лишь дуновение легкого соленого ветерка и мягкий шелест волн, накатывавшихся на песок.

Чуть позже Фелан открыл глаза:

— Связь установлена. — Он повернулся к молодым магам, и странная улыбка заиграла в уголках губ. — Терон передает вам обои?л привет и поздравляет всех с победой над предателем.

Джарид обернулся к Элайне, но она никак не отреагировала.

— Тринадцать пришельцев бродят по стране маленькими группами.

— Где они находятся? — спросил Баден.

— Так... — Дух снова закрыл глаза. — Две группы по трое — на востоке Великой пустыни и на Северной равнине. Шестеро ходят парами — по югу Равнины Тобина, на Изумрудных холмах и в Лесу Тобина, не так далеко отсюда. И еще один бродит поЛесу Леоры.

— Что нам теперь делать?

Фелан взмахнул руками:

— Выбор за вами. Теперь наши возможности безграничны. Вам надо решить, что делать с захватчиками. Если вы хотите их гибели, мы могли бы перебить их без особых...

— Нет. Лазутчики нужны нам живыми. Если они погибнут, могут прислать других, и будет не легче. Нам нужны сведения, которые могут сообщить лишь эти люди.

— Очень хорошо. Тогда мы доставим их к вам.

— Мы с ними со всеми не справимся.

Дух усмехнулся:

— Вам вовсе не придется сражаться с ними. Мы выследим их по их странным птицам и оружию. Они чужды этой земле — и мы их чувствуем. А когда захватчики будут здесь, вы сможете отобрать у них оружие.

Баден вскинул голову:

— А вы можете доставить оружие позже?

— Пожалуй.

— Было бы отлично. Хотя, — Баден смущенно улыбнулся, — может статься, мы попросим доставить нас и наших пленников обратно в Великий Зал.

— Да уж, немалого ты просишь, Магистр. Конечно, мы это сделаем, но нам нужна ваша помощь. Как вы сюда попали?

— Э-э... Мы использовали Созывающий Камень.

— Я так и думал. Тогда вы знаете, зачем нужен посредник.

— Конечно.

— Чтобы мы их нашли, кто-то должен отчетливо представить себе образы чужеземцев.

— А я думал, ты можешь их видеть, — сказал Джарид. — Терон сказал, что видел.

— Правильно. Но все, что мы видим, даже то, что рядом с нами, как вы сейчас, мы видим... иначе.

— Как это?

Дух сдержанно усмехнулся:

— Не уверен, что смогу объяснить. Я уже привык к этому. — Он беспомощно развел руками — странный жест для такого гиганта. — Просто иначе. — Он снова замялся. — Я вижу вас словно издали, не различая деталей — цвета глаз, оперения птиц. Ну не могу я объяснить. Ладно. Главное, чтобы кто-то из вас послужил посредником, дабы создать образ, похожий на них. Без вашей помощи мы их попросту потеряем.

— Я видел, как двое из них погибли в Излучине, — сказал Баден. Можете использовать этот об раз.

— Нет, — сухо сказал Фелан, передав это предло жение остальным Неприкаянным. Он ткнул мясистым пальцем в Джарида: — Терону нужен этот они вторглись в его видение. Магистр полагает, что это сильнее, чем память.

— Хорошо. Что я должен сделать? — спросил Джарид.

— Через несколько мгновений, — неожиданно мягко сказал Фелан, — когда я скажу тебе, что мы готовы, встань, выдвинь вперед церилл и очисти свой ум от всего, кроме того видения.

— И... и больше ничего?

— Ничего. Мы сделаем остальное. Баден, остальным пока надо ждать, но при этом быть наготове. У чужеземцев не будет оружия, но я не знаю, что они могут учудить. Смотрите, чтобы они не сбежали.

— Хорошо. — Он собрался сказать что-то Джариду, но остановился и положил руку ему на плечо. — Ты справишься. Я уверен, ты справишься.

Элайна порывисто обняла Джарида и отошла. Джарид тщетно пытался успокоиться и избавиться от дурных предчувствий. Казалось, все слишком уж просто.

— Приготовься, маг, — сказал Фелан и снова закрыл глаза.

Джарид сделал то же самое и постарался в точности воспроизвести посетившее его видение. Сначала оно было каким-то смутным, словно за завесой тумана, но постепенно прояснилось. Сконцентрировавшись на образе человека в плаще, Джарид почувствовал все усиливающийся ветер. И вот в его сознании появился другой образ. Это был Фелан.

Успокойся, передал дух. Не отпускай видение и открой нам свое сознание. Образ получился разборчивый; у тебя все отлично выходит.

Потом Фелан исчез, и его сменил кто-то незнакомый. Он двигался подобно ветру и был лишь первым из казавшейся бесконечной вереницы. Появился Те-рон, гордый и яростный: Молодец, маг. Помни меня. А потом еще один — он казался знакомым, но Джарид не мог его опознать. Я — последний. Раздался резкий злобный хохот, от которого у Джарида кровь застыла в жилах.

И тут все образы в сознании Джарида распались на яркие искры; послышался угрожающий рев Фелана. Джарид рухнул на землю и не видел уже ничего, лишь ощущал, что вокруг бушует яростный ветер.

— Что это? — крикнул Баден откуда-то сзади.

— Это невозможно! — закричал Фелан, и голос его выражал ярость и потрясение одновременно.

"Конечно, — понял Джарид, — это Сартол. Новенький, говорите? Проблем не будет?" Но он так безмерно силен — Джарид сам видел это утром. Они все едва не погибли от его рук. Надо было понимать, что даже здесь он их достанет. Рот Джарида был словно набит пеплом, в ушах звучал мстительный смех Сар-тола.

— Он предал нас! — воскликнул Фелан. Голос его стал суров.Берегитесь! Они вдут! И они будут биться с вами!