Сын Тишайшего-3

Эпилог

Я бывал в городе, много лет назад. Вернее, получается вперёд. Конечно, сейчас он меньше, зато хорошо угадываются бастионы и стены, которые частично сохранились в XXI веке. Речь идёт о Евпатории или Гезлёве, как сейчас называется один из центров крымской работорговли. Забавно, что большая часть городского населения и посада составляют отнюдь не мусульмане. Османы и немного татар, живут в специально огороженном квартале, а ещё в цитадели расположен гарнизон. Остальные жители — это греки, армяне, евреи, различные славяне, включая русских, валахи и даже цыгане. Удивительно, но весомая часть горожан вполне себе свободные граждане, платящие джизью и особо не страдающие от османского ига. Более того, именно не мусульмане контролируют торговлю рабами, контрабанду и занимаются разведкой для своих хозяев. В России тоже хватает их шпионов, особенно греков.

Рабы в городе есть, но их немного. Не более пяти процентов. Здесь перевалочный пункт и живой товар оценивается, продаётся, а затем переправляется в Константинополь. Кстати, большая часть морских перевозок контролируется вполне себе православными греками. Они и на военных кораблях составляют немалую часть личного состава. Такие вот страдальцы.

Я расположился на небольшом холме, откуда хорошо видно город, напоминающий большой муравейник, упирающийся в лужу, роль которого выполняет Чёрное море. Заботливый Савва приказал слугам поставить специальный навес, собрал переносной столик и принёс моё любимой кресло. Вот я и сижу на морском ветерке, положив уставшие ноги на табуретку, наслаждаясь зрелищем.

Османы с утра попробовали второй раз прорвать блокаду и уйти на восьми галерах, но снова натолкнулись на ожесточённое сопротивление сотен небольших стругов, управляемых казаками и моими стрелками.

Кстати, мы весьма удачно используем зажигательную смесь, полученную в ходе крекинга керосина. Я давно вынашиваю идею производства более удобных ламп, ибо надоели вечные потёмки. И, как всегда, случается, чистый гражданский продукт мы пока не получили, зато в наличии есть отличная зажигательная смесь. Её ещё доработали химики Оружейной палаты. Сейчас этой вундервафлей снаряжаются небольшие ракетницы, размещённые на стругах. Именно так нам удалось поджечь две галеры. В итоге, в обратно вернулось всего шесть кораблей.

Кстати, первый раз на прорыв пошло двенадцать судов, но никто не ушёл, зато четыре корабля также сгорели. Мы тоже несём потери, но на русских стругах находятся добровольцы, набранные из людей, пострадавших от рабства. Кто-то сам оказался в плену, у других угнали семью или любимую девушку. Эти воины себя не берегут, но и врага не щадят. Кроме того, им обещана половина добычи с галер, именно поэтому пять из шести подожжённых кораблей взяты на абордаж. Не буду говорить, что экипажи, включая пассажиров, полностью вырезали. И никто особо не смотрел на возраст и пол убитых. Око за око, зуб за зуб.

Делаю глоток холодного морса и мысленно возвращаюсь к событиям последних двух месяцев. После разгрома под Самарой армия сразу двинулась на юг. Причём мы воспользовались стругами, захваченными у османов. Я же ещё пять дней собирал отчёты, анализировал успехи и ошибки, заодно считал прибыток и расходы. К этому времени бойцы добили магометан на порогах, заодно захватили всех главных действующих лиц похода.

Несмотря на обещание огромного выкупа, от которого я отказался, 15 июня 1686 года возле начавшего отстраиваться Самары-городка, прошло любопытное мероприятие. Думаю, в истории ещё ни разу одновременно не сажали на кол третьего визиря Блистательной Порты, действующего крымского хана, трёх его братьев и восемь сыновей. Кроме перечисленных достойных людей, обструганную деревяшку в задницу получили пятьдесят человек. В основном сановники и командиры полков. Я приказал записать имена проткнутых героев и выбить их на близлежащем камне, на русском, турецком и латыни. Дабы помнили, так сказать. Ну и в назидание решившим идти войной на Русь.

В это время русская армия шла двумя колоннами по обоим берегам Днепра, уничтожая живую силу противника. Мы щадили только простолюдинов, которых башкиры, ногайцы и калмыки с радостью брали в рабство. Хорошие пастухи в степи нужны. Может, потом пленники вольются в новые этносы. Заодно мы освободили немало пленных, которых басурмане успели захватить. Но часть из них находилась в ордах, выполняя хозяйственные работы. Многие решили присоединиться к походу, дабы отомстить бывшим хозяевам. Да и ребята не против пограбить, улучшив своё материальное положение.

Самое интересное, что Перекопскую крепость или Ор-Капи, мы взяли практически с наскока. Вернее, большая часть армии усиленно изображала подготовку к осаде, когда целая флотилия чаек и стругов ударила басурманам во фланг, форсировав Сиваш. В армии скоро будут молиться на мою мобильную мелкокалиберную артиллерию на лёгких лафетах. Вы просто не представляете, какое это преимущество. Ну и удар легионеров в тыл защитников вала и фортов, снова стал решающим.

При этом басурмане грамотно сопротивлялись и не собирались сдаваться. Их мобильные отряды пытались беспокоить наскоками наши части, особенно обоз. Однако при такой концентрации добротного огнестрельного оружия и артиллерии в моих войсках, все эти попытки выходили боком. Так, мы только сокращали численность неприятеля. Но защитники своё дело выполнили, дав возможность жителям укрыться в городах и горах. Полуостров практически опустел, разве что мощные отряды татар постоянно перемещались по знакомой местности и пытались атаковать русские войска. Они пока не поняли, что я не собираюсь захватывать Крым. Не в этом году уж точно. Основная задача — уничтожить татарскую панцирную конницу. И мы постепенно с этой задачей справляемся. Так, где моя лёгкая кавалерия, преследующая своих крымских коллег, терпит неудачу. Ей на помощь тут же приходит мобильная пехота, посаженная на повозки.

А ещё я пришёл мстить и показать, что в будущем пощады не будет никому. Многие османские сановники с семьями, как и часть крымской знати с купечеством постаралась удрать. Но это не коснулось Гезлёва, который мы сразу обложили с моря и суши. Дабы отвлечь османский флот, мои войска и казаки одновременно напали на Кинбурн, Хаджибей и Кафу. Только это были ложные манёвры, где народ попросту покуражился и пограбил. Главная цель — это второй по величине центр рабовладения всего Чёрного моря. На его примере я покажу, что не шучу, и как далее пойдёт война с Портой. Маски сброшены, и мы начнём методично уничтожать людей, крепости и города.

Народы, населяющие Крым и причерноморские степи мне не нужны. Кроме степняков и казаков, давших присягу России. Их вонючие городки нам тоже без надобности, а крепости мы отстроим новые.

— Государь, — голос Саввы вывел меня из размышлений.

Провожу ладонями по лицу и смотрю на уставшего дядьку. Рядом маячат Колычёв с Щукиным, всегда готовые записать откровения царя-батюшки. Периодически я радую их забавными выражениями, присказками или поговорками из XXI века. Секретарям нравится. Они даже задумались об издании цитатника моих крылатых выражений.

Кроме охраны, около навеса стоит Истома Дивов, тот самый стрелец, ставший одним из первых солдат, изучавших штыковой бой. Из прапорщика экспериментальной роты молодой человек дорос до лейтенанта и командира сотни в составе «калужцев». Только уж больно он шебутной и охочий до всяческих проказ, ещё и готов выполнить любой мой приказ. Воюет аки дьявол, но слишком амбициозный и в методах не стесняется.

Именно ему я поручил уничтожить захваченный караван с семьями христианских и еврейских купцов, бежавших из Гезлёва. Ребята Дивова не дрогнули и вырезали всех от мала до велика. Поэтому столь нужную роту я перевёл в оперативный резерв. Иногда нужны такие вот зондеркоманды, для решения щепетильных вопросов. Политика — вещь специфическая и грязная. Дугин и Савва подобного не одобряют, но с советами не лезут. Есть ещё Скоморох, но он сейчас занят. Хотя скоро у него будет много работы как в Крыму, так и Порте.

— Депутация купцов Гезлёва милостиво просит о встрече, — произнёс Савва, — Говорят, принесли большие дары. Хотят вроде как выкупить жизни. Вон даже все церкви местные звонят, вроде как молят о пощаде.

Угу. Христианских храмов и даже школ в городе немало. Если не брать в расчёт, на какие деньги они построены. Звон над городом стоит весьма шумный. Только меня он никак не трогает.

— Паша города тоже просит пощады и обещает сдать город и цитадель, — произнёс подошедший Морткин и пояснил, — Я только что общался с вестовым Ахмад Паши.

Городскую стену мы уже разрушили в нескольких местах, подорвав мины. Цитадель тоже возьмём. Не получится быстро, значит, сделаем подкоп и пустим её на воздух. Пороха, с учётом захваченного, у нас хватает. Корабли тоже не уйдут, а имущество купцов и знати уже наше. Только они об этом ещё не знают. Гы!

— Принеси вина и сигару, — приказываю недовольно сморщившемуся Савве.

Сам поворачиваюсь к собравшимся полководцам, быстро оказавшимся под навесом. Барятинский, Бычков, Косагов и особенно Морткин, проявили себя выше всяких похвал. Они, кстати, рекомендуют не трогать город. Но я придерживаюсь иного мнения.

— Османы выдали всех рабов? — спрашиваю Барятинского.

— Магометане, да и местные христиане божатся, что освободили всех полоняников, — князь Фёдор ненадолго запнулся, но продолжил, — Кроме тех, кто решил остаться, и баб, взятых замуж и перешедших в магометанство.

— Все склады, лавки и дома самых богатых купцов определены? Твои люди успеют их занять? — это уже адресовано зятю.

Суровый мужик просто молча кивнул.

— Корабли? — продолжаю допрос.

— Постараемся взять всё. Главное, чтобы османы не подорвали крюйт-камеры. Купеческие посудины захватим, даже если их захотят поджечь, — отчеканил Морткин.

Ну и ладушки! Пленных вызволили, а все богатства наши. Теперь можно приступать к десерту.

— Скажи купцам, что я дам ответ через два часа, — обращаюсь к Савве, принесшему бутылку и сигару со свечой.

Обрезаю кончик сигары специальной гильотинкой и прикуриваю. Как хорошо! Дым сразу ударил в голову. Под неодобрительными взглядами генералов и дядьки выпускаю новую партию дыма.

— Готовьтесь к атаке. Объясните башкирам, калмыками и казакам, чтобы не трогали нужные нам здания и не думали устроить пожар. Остальной город в их распоряжении на три дня. Пусть делают что хотят, но живые жители оттуда уйти не должны.

— Государь, но в Гезлёве большая часть горожан — христиане. И ещё там множество женщин и малых деток, — выразил всеобщее несогласие Барятинский.

— Убивайте всех, Господь узнает своих! — отвечаю замминистра словами Арно Амальрика, — Такова их судьба и горе проигравшим!

— Дивов, совсем забыл, — машу рукой, и передо мной предстаёт бравый лейтенант-подлец, — Пошли своих ребят, пусть найдут мне пару девиц. Можно троицу, ты мои вкусы знаешь. И чтобы чистые были, возьми с собой лекаря, пусть их осмотрит.

— Слушаюсь, государь! — гаркнул детина и улыбнулся.

Этот сделает, и совесть его точно мучить не будет.

— Чего встали? — смотрю на военачальников, — Выполнять!

Пока народ начал расходиться, я вернулся к своим размышлениям. Ведь у меня недавно произошло знаменательное событие: Анна родила сына! Мальчика скромно назвали Александром. А чего мелочиться? Рассмешило письмо Натальи. Сестрица написала, что сын похож на меня, только лысый и толстый. Посмеялся. Так приятно!

Но моё счастье омрачилось одним нехорошим событием. Пётр впал в совершенную истерику и бежал с поля боя. Хорошо, что специально приставленные люди его вовремя поймали и не дали распространиться новости среди войск. Это ведь такой позор! Я понимаю, что юнцу всего четырнадцать лет и четыре месяца. Но и ситуация не предполагала столь нервной реакции. Его батарея находилась в резерве и была атакована каким-то заблудшим татарским отрядом. В итоге басурман быстро перебили, а царевич, поставленный командовать батареей, сбежал. И как теперь быть? Пока этот фрукт находится в обозе, но не знаю, чего с ним делать. Тут ещё вскрылась переписка Нарышкиной с роднёй, из которой выходило, что Петруша не прочь посадить свой тощий зад на русский трон. Нет, в заговоре он не участвует. Однако доверять я ему больше не могу.

Потому и нет полноты ощущения счастья от победы и рождения наследника. Хочется напиться и сделать, что-то нехорошее.

Мои мысли нарушили дружные залпы атакующих русских войск и обречённый вой тысяч горожан, понявших, что пришла их пора заплатить за грехи прошлого.

Поднимаю бокал с красным вином и навожу его на расположенный ниже город. Такое ощущение, что он купается в крови. Так и есть! С Федей шутки плохи.

— Мы не готовы! А османы не простят нам посаженных на кол визиря и хана. На мирняк, тем более христиан, им плевать. Но такая унизительная казнь столь высокопоставленных людей — это личное унижение для султана. Значит, нам предстоит большая война, к которой Россия не готова.

Это Барятинский, который никуда не ушёл и вместе со мной рассматривает гибнущий город.

Что я могу сказать? Мне понравилось ощущение всемогущества, когда твоя армия втоптала в пыль лучшие части противника. Да, турок силён, но вполне нам по силам. Согласен, что придётся снизить финансирование многих проектов и приостановить ход реформ. Теперь большая часть денег пойдёт на войну, впрочем, на неё будет работать и промышленность. Только это уже выше моих сил. Остановиться уже нереально. Уж очень сильно я хочу стать императором. А жертвы? Они всегда бывают, когда ты добиваешься великой цели, которая пойдёт на благо стране.

— Я знаю, князь. Только другой возможности сломать хребет османской свинье у нас может не быть. Поэтому мы идём на Царьград!

Выпускаю клубы дыма, делаю глоток вина и снова смотрю на умирающий город, купающийся в крови. Именно я должен сделать это! Ведь это моё предназначение! Иначе, зачем меня забросило сюда из будущего? Ad majorem Dei gloriam[1]! Если использовать девиз моего дружка иезуита.

А ещё в голову пришла мелодия из прошлой жизни.

https://vk.com/video-163061027_456268271

[1] К вящей славе Божией!