Сын герцога

Часть 1

— Меньше замах, — резко скомандовал мастер-мечник, следя за движениями ученика, а потом одобрительно кивнул.

Мальчишка был одним из немногих его учеников, которым не приходилось повторять дважды.

Если бы раньше кто-нибудь сказал старому мечнику, что можно стать мастером клинка в шестнадцать лет, он просто рассмеялся бы такому шутнику в лицо. Но, глядя на то, как движутся клинки в руках этого мальчика, он уже не был так уверен в своей правоте. Потому что когда их брал в руки этот ученик — они начинали петь.

Вот и теперь мастер почти с благоговейным восторгом следил за тем, как сверкает сталь в руках его ученика, творя свой страшный, но в то же время прекрасный танец. Завораживающе плавные движения, мгновенно переходящие в стремительные выпады, по-кошачьи мягкие шаги. Мечник не был уверен, что у него самого получилось бы лучше. Но в одном он был убежден — если его ученик еще не перешагнул ту зыбкую черту, которая отделяла просто хорошего фехтовальщика от мастера клинка, то он вот-вот сделает это, и старый мастер тихо радовался его успехам.

Единственное, что смущало учителя, это необыкновенная замкнутость ученика. Этот шестнадцатилетний мальчишка мог быть трижды мастером, но откуда в нем столько скрытности? Он не позволял себе почти никаких эмоций: ни радость от успеха, ни досада после поражения не отражались на его лице, загнанные под маску спокойного безразличия.

— На сегодня хватит, Джай, — сказал мечник, когда ученик повторил комплекс упражнений в третий раз.

— Благодарю вас за урок, учитель, — ответил тот, согнувшись в традиционном поклоне.

Мастер ответил ему кивком, размышляя о своем.

«Эх, мальчик, мальчик, — думал он. — Что же происходит с тобой, что никто не может достучаться до тебя через спокойствие это твое, через вежливость твою ледяную? Видно же, что устал так, что пальцы дрожат и едва удерживают рукоять, что плечи сводит. И все равно стоишь прямо, на лице ни намека на усталость. Упадешь же, едва отвернусь».

Джай действительно очень устал. Тренировочные клинки теперь казались ему неподъемными. Он даже удивился тому, как только что размахивал этими тяжеленными штуковинами.

Но расслабляться пока было рано. Ему нужно было явиться на семейный ужин, а потом у него был запланирован еще один урок, который он не собирался пропускать.

Когда Джай попрощался с учителем, его руки уже не дрожали, а спина была надменно выпрямлена, как и полагалось сыну герцога и племяннику императора.

Традиция семейных ужинов соблюдалась в замке постоянно. Это было единственное время, когда все члены семейства ар-Сантар собирались в одной комнате.

Джай занимал место рядом со старшим братом Терехом. Чуть дальше располагались еще парочка дальних родственников, живших в замке. Герцог, конечно же, сидел во главе стола. Украдкой Джай посмотрел на отца и старшего брата, в который раз удивляясь тому, как эти двое были похожи между собой, и насколько отличался от них он сам. Высокий широкоплечий Терех выглядел точной копией отца: то же телосложение, та же шапка соломенно-желтых волос, даже черты лица у него были такие же. Только карие глаза старший брат унаследовал от матери (у герцога глаза были голубыми).

Матерью Тереха была первая жена герцога — лавиэнская дворянка Илиандра ар-Сахан. Этот брак оказался удачным во всех отношениях. Союз двух древних родов был важным политическим ходом и способствовал улучшению отношений между Империей и Лавиэном. К тому же, молодая герцогиня прекрасно соответствовала своему новому положению: обаятельная, умная, образованная, и самое главное — уже через год после заключения брака она родила герцогу наследника. Увы, но этот брак продлился недолго. Герцогиня умерла в результате несчастного случая, когда Тереху исполнилось полтора года.

Герцог не собирался больше жениться. Но уже через пару лет он был вынужден снова вступить в брак. В то время обострились отношения с Хаганатом. Дело могло закончиться войной, и чтобы ее избежать, императору пришлось пойти на большие уступки. А гарантией заключенного мира стал брак между членом императорской семьи и дочерью хагана.

Свою невесту герцог ар-Сантар не видел до самого дня свадьбы. Так что когда ему привезли закутанную в покрывала с головы до ног насмерть перепуганную тринадцатилетнюю девчонку, и сказали, что это его будущая жена, ему осталось только за голову схватиться. Но отменить свадьбу было уже не возможно. Его отказ стал бы равносилен прямому объявлению войны. Вот так появилась вторая герцогиня — Жамия ар-Сантар. Вот уж кто был не приспособлен для этой роли, так это она. Молчаливая девочка с испуганными глазами, она очень старалась понять новый мир, в котором ей теперь приходилось жить. Но он так сильно отличался от ее родины. Конечно же, ее не приняли при дворе, хотя и терпели, не желая вызвать неудовольствие императора. Да она и появлялась то там от силы пару раз. Закутанная в баснословно дорогой румийский шелк так, что открытыми оставались только глаза, она не отходила от мужа ни на шаг.

Но и этому браку не суждено было продлиться долго. Через пять лет после его заключения на свет появился Джай, а его мать умерла. Роды были тяжелыми, и удалось спасти только младенца. Так ар-Сантар овдовел во второй раз. Больше он не женился, не смотря на все уговоры императора.

В отличие от Тереха, Джай ничего не унаследовал из внешности своего отца. Легкий и гибкий он казался хрупким рядом с по-медвежьи сложенным герцогом. А его черные волосы, собранные в подражание причесок степняков в длинный до пояса хвост, уж конечно, ничем не напоминали золотистую шевелюру отца. Даже черты лица у него были материнскими — тонкими и какими-то полупрозрачными, а глаза — серыми, а не голубыми, как у отца. Джай был настолько не похож на него, что если бы не ритуал, определяющий кровное родство, обязательный для всех членов императорской семьи, можно было бы усомниться в том, что они действительно родственники. Впрочем, такие сомнения иногда возникали у Джая.

Нет, нельзя сказать, что герцога не беспокоила судьба его младшего сына. Он всегда заботился о нем, у мальчика были лучшие учителя, он был представлен ко двору императора, где провел почти два года. Но вот той особой близости, которая подразумевается в отношениях отца и сына, между ними не было никогда. В детстве Джаю очень не хватало внимания отца, потом он научился скрывать свои чувства, а еще позже его научили принимать действительность такой, какая она есть. Вот так и получилось, что Джай безмерно уважая Нахора ра-Сантара как герцога, никогда не знал его как отца.

С братом у них тоже были не особенно близкие отношения. Десять лет — слишком большая разница в возрасте, чтобы у них было что-то общее.

А семейные ужины регулярно напоминала об этом.

Краем уха прислушиваясь к разговору герцога с Терехом, он подумал, что никогда не сможет разговаривать с отцом так же непринужденно, как старший брат. А Тереху было о чем рассказать. Последние пару лет он стал много времени проводить при дворе, появляясь в родовом замке только время от времени. Вот и теперь он вернулся после трехмесячной отлучки. И судя по всему, Терех все это время отнюдь не развлекался, а выполнял поручения императора.

Вникать в суть чужого разговора было трудно. Герцог и его старший сын прекрасно владели искусством «разговора между слов», когда несколько ничего не значащих фраз, собранные вместе, приобретали совершенно другой смысл. А Джай сегодня слишком устал. Но он упрямо заставлял себя слушать дальше. К тому же, после ужина его ждал мастер Риам.

Мастер Риам был одним из самых уважаемых людей в замке (еще бы кто-то позволил себе не уважать высшего мага и бывшего советника императора). При отце нынешнего правителя мастер занимал должность придворного мага, а еще он занимался обучением наследника престола и его младшего брата. Но постепенно жизнь при дворе стала тяготить его. Старому магу захотелось спокойного существования подальше от заговоров, интриг и большой политики. Так что когда Нахор ар-Сантар предложил старику поселиться у него, тот раздумывал недолго.

Только и на новом месте мастер Риам не смог усидеть без дела. Большую часть времени он теперь уделял своим книгам и лаборатории. Но и того, что оставалось с избытком хватало на занятия с Терехом, а потом и с Джаем.

Занятия с магом нравились юноше. Когда-то давно они начинались с изучения основ магии (Джай не собирался становиться волшебником, но, как и любой высокопоставленный вельможа, он должен был знать, что собой представляет одна из главных сил этого мира). Потом маг стал преподавать ему намного больше необходимых, с его точки зрения, вещей: политику, экономику, законодательство и многое другое. Чтобы не прерывать занятия, маг даже согласился на некоторое время снова поселиться при дворе, и провел там вместе с Джаем два года (к слову, для Тереха он такого исключения не делал).

Не удивительно, что, даже валясь с ног от усталости, юноша каждый вечер приходил на урок. Казалось, Джая интересовало все на свете. Он с одинаковым усердием изучал историю, философию, астрономию, стратегию и тактику, даже нудный этикет. Это притом, что ему приходилось изучать не только особенности имперского уклада, но и жизнь Хаганата. Официально он считался наследником хагана, хотя в ряду наследования занимал далеко не первое место и даже не десятое, уступая двум или трем десятком дядюшек: старших сыновей и племянников хагана. Да и дед, не смотря на почтенный (по меркам империи) возраст — шестьдесят семь лет — еще крепко держался в седле, а уж ясности его ума (или скорее хитроумию) позавидовали бы все придворные интриганы. Так что Джаю приходилось изучать, как пользоваться многочисленными столовыми приборами для официальных церемоний в императорском дворце, а потом еще и учиться есть руками (степняки не признавали ни ложек, ни вилок).

За это время юноша успел изучить несколько языков, используемых в империи, и пару наречий Хаганата. Но вот зачем ему еще понадобилось изучать азур (древний язык символов, используемый только магами) и эльвандар (язык давно исчезнувшей расы эльфов), он и сам не знал. Увлекся, наверное.

Хорошо еще, что магия облегчала обучение. На первых занятиях мастер Риам показал своему ученику несколько упражнений для тренировки памяти и внимательности, а также пару простеньких фокусов, оказавшихся потом очень полезными. Они позволяли, например, запомнить толстый фолиант после первого прочтения почти дословно. Правда, знания, полученные таким образом, нужно было закреплять обыкновенными уроками, иначе они быстро забывались. Поэтому Джаю по вечерам частенько приходилось то рисовать магические символы, то декламировать стихи на древнеэльфийском, даже макеты крепостей строить (это когда фортификацию проходили). Еще хорошо, что маленькие замки были магическими, и их не нужно было мастерить вручную.

Но больше всего Джаю нравились уроки, на которых мастер рассказывал о разных странах или их истории, и не просто показывал их на карте, а создавал особую иллюзию. Так что ученик мог собственными глазами увидеть самые разные уголки материка от Хребта мира до Великого океана. Эти иллюзии были очень реалистичными. Например, когда мастер рассказывал о вековой войне (темном времени, когда смута охватила все страны), юноше казалось, что он на самом деле переносится на поля сражений, видит горящие города, ему даже мерещились звуки боя и стоны умирающих. Когда учитель заметил эффект, производимый его иллюзиями на ученика, он стал их делать менее правдоподобными.

Единственными занятиями, оставшимися наиболее приближенными к реальности, были уроки по воинскому искусству. О том, что ему придется водить в бой игрушечные армии, Джай знал давно (видел в свое время один из специальных макетов Тереха: там, на точно воссозданном поле боя, двигались крошечные солдатики, действиями которых можно было управлять — очень дорогая магическая игрушка). Каково же было его удивление, когда вместо ожидаемого урока с макетом, учитель просто усадил его в кресло и приказал закрыть глаза. А уже через мгновение юноша оказался на поле битвы, причем, во главе одной и армий (потом должности менялись). В этот бой ему пришлось вести не игрушечных солдатиков, а вполне реальных солдат, которые очень натурально погибали. И думать ему нужно было не только о том, как и куда направить полки, но и об устройстве стоянок, обозе, лазарете, и многих других вещах, о которых совсем забывают мальчишки, решившие поиграть в войну. Джай потом еще долго вспоминал ту первую проигранную битву, когда он стоял и смотрел на то, как умирали его солдаты. Жестокий был урок. Но он понимал, почему учитель начал эти занятия именно так. И был благодарен ему за то, что мастер сразу же выбил из него мальчишеские представления о романтике сражений. Так что военное дело он учил с особым прилежанием. Впрочем, он все учил с особым прилежанием, вне зависимости от того, была ли это родословная лавиэнской королевы или сборник ванаанских сказаний.

Сегодня они собирались обсуждать трактат Джибара, историка и философа, жившего более двух тысяч лет назад. Это была очень редкая книга (описаний того периода осталось мало), но в коллекции мастера Риама она имелась.

Джай нашел учителя в гостиной. Маг сидел в любимом кресле у камина и смотрел на огонь. Он не сразу заметил ученика. Джаю пришлось подождать несколько минут, прежде чем мастер, наконец, повернулся к нему.

— Это ты, мой мальчик? — сказал он. — Проходи, я ждал тебя.

— Здравствуйте, учитель, — поклонился Джай и сел в соседнее кресло, с облегчением откинувшись на его спинку. Мышцы противно ныли, и приходилось прикладывать усилия для того, чтобы сидеть прямо.

— Трудный день, — понимающе кивнул мастер Риам, — о чем мы сегодня должны были поговорить?

— Рукопись Джибара, — напомнил юноша, внимательно глядя на него.

Сегодня учитель вел себя как-то не так. Мастер Риам всегда (сколько его помнил молодой лорд) был бодр и полон сил, а сегодня перед ним сидел старый смертельно уставший человек.

— Да, сумасшедший предсказатель, — пробормотал маг, а потом сказал, — не забивай себе этим голову Джай.

— Что-то случилось, учитель?

— Постарел я, мальчик. Ноги вот перед непогодой ломит. А сегодня так вообще никак себе места не найду.

— Тогда, может быть, продолжим завтра?

— Можно и завтра, — согласно кивнул маг.

Но когда Джай собрался уходить, он задержал его.

— Подожди немного. Дай левую руку.

Юноша послушно протянул учителю ладонь, но тот ухватил его за запястье. Хитро так ухватил, Джай, вряд ли, смог бы сразу повторить. Но поэтому мастер Риам и был магом, а он только сыном герцога.

Ведь магия бывала разной: можно рисовать символы или использовать артефакты, а можно обойтись и без них. Если особым способом сложить пальцы, то знаки рисовать совсем не обязательно. Этот способ отнимал слишком много энергии, поэтому маги не использовали его: зачем так бездарно тратить силы, если все можно упростить? Мастер Риам изучал этот вид магии очень давно, и с тех пор несколько раз он помог ему. Вот как, например, сейчас.

Чтобы не сбиться и не передумать в последний момент, маг мысленно проговаривал каждый свой шаг.

«Короткое усилие — и теперь главное удержать канал, — думал он. — Это хорошо, что мальчик устал до бессознательности. В другом состоянии начал бы сопротивляться. А кто не начал бы, если ему передавали столько информации, да еще за один раз. Тем более что мальчишка не без способностей, жаль, что заниматься с ним по-настоящему было некогда. Ничего, скоро все наладится само собой. И мозг выдержит — должен выдержать, не зря же он столько тренировал заклинания памяти. Теперь главное удержать канал… еще немного… совсем чуть-чуть… Это правильно, что знак Альма нельзя держать дольше нескольких секунд — слишком много сил он отнимает.

Но что остается делать, если приходится держать его и минуту, и две, и дольше. Главное — торопиться нельзя, нужно, чтобы все шло своим чередом».

А Джай молча сидел в своем кресле, отрешенно наблюдая за действиями учителя. То, что тот использовал магию, он понимал. Только разбираться, какую именно, ему совсем не хотелось. Он слишком устал. Запястье под пальцами мага, немного покалывало, а потом по руке стало расползаться приятное тепло, немного шумело в ушах, но это, наверное, от усталости. Так они просидели несколько минут, а потом учитель перехватил его руку удобнее и снова замер.

«Как же, удобнее. Если Альма неприятно держать, то от Джи просто пальцы сводит. Но это не главное. Зато Джи надежно запечатает канал, заодно и мальчику пригодится. Защитное заклинание, все-таки, и неслабое, а с такой подпиткой, как у мальчишки — почти постоянное».

Когда мастер Риам отпустил руку Джая, на том месте, где только что были его пальцы, проступил рисунок. Древний символ жизни был словно вытатуирован на внутренней стороне запястья. Юноша немного удивился тому, что учитель решил применить именно это заклинание (маг и раньше «ставил» ему защитники, но Джи не использовал никогда). Но вреда от него не было никакого. Наоборот, заклинание сильное и незаметное — вот и знак на его руке начал постепенно бледнеть, а через несколько минут он должен был совсем исчезнуть. Так что Джай не стал задавать вопросов, а просто поблагодарил учителя и пожелал ему спокойной ночи.

— Спокойной ночи, ученик, — ответил мастер Риам.

Даже, несмотря на усталость, юноша обратил внимание на то, как назвал его учитель. Не ставшими уже привычными «мальчиком» или «малышом» (так старый маг называл всех, включая самого герцога), но «учеником». Джай даже хотел задержаться, чтобы еще поговорить с учителем, но, посмотрев на усталое лицо мага, он решил отложить разговор.

Вот только поговорить им так и не удалось — маг умер в эту ночь.

О печальном событии узнали на следующее утро, когда слуга, приносивший мастеру Риаму завтрак, обнаружил его тело в том самом кресле возле камина. Причем, выражение лица у старика было настолько умиротворенным, что слуга не сразу сообразил, что тот совсем не спит.

Джай тяжело переживал эту потерю, но старательно скрывал свои чувства. Ему это даже удавалось, почти. Только мастер Гай — его учитель мечник стал больше гонять его во время тренировок, словно хотел отвлечь от тяжелых мыслей. И герцог иногда смотрел с пониманием. Но юноша не собирался обсуждать свои переживания ни с одним из них. С мастером Гаем они были слишком разными людьми, а с отцом не были достаточно близки. К тому же, Джай не нуждался ни в чьем сочувствии. Единственное, что могло ему помочь — это время.

Вот только и времени ему не хватило, потому что уже через две декады в замок приехали эти гости…

Они приехали с севера, с дарийской границы, и их появление никому не показалось чем-то из ряда вон выходящим. К герцогу периодически наведывались приграничные бароны. Обычно такие визиты были выгодными для всех: с одной стороны бароны решали свои проблемы, а с другой, они приносили важные сведения. Это помогало герцогу контролировать ситуацию на границе (осведомители осведомителями, но и мнение местных жителей важно было учитывать). Поэтому очередной неожиданный визит нисколько не удивил обитателей замка — на этот случай всегда держали несколько комнат для гостей свободными.

Гостей было трое: барон и два его сына, плюс с ними еще шесть человек охраны. Эти охранники и привлекли внимание Джая прежде всего. На первый взгляд, в них не было ничего примечательного — самые обыкновенные солдаты, хорошо обученные (живя на границе, нужно было держать сильный гарнизон, а не слишком старательные или скупые бароны быстро расплачивались своими землями, а зачастую и жизнями). Но обыкновенными они были только на первый взгляд.

Благодаря урокам мастера Риама для юноши становились очевидными вещи, которые не замечали все остальные. Например, вряд ли кто-то обратил внимание на неуловимую схожесть всех шестерых. Нет, внешне они были совершенно разными, отличаясь по возрасту, росту, телосложению. Они были по-разному одеты и вооружены. Но для Джая они были одинаковыми, как близнецы, словно эти люди не имели никаких отличительных черт. Это проявлялось во всем: в осанке, повороте головы, даже в том, как их руки сжимали поводья. Мало того, все шестеро действовали так слаженно, как будто читали мысли друг друга. Но ни слуги, ни солдаты, встречавшие гостей, не замечали этого.

Кто обратит внимание на то, что один из приехавших охранников раньше всех соскочил с лошади и тут же повернулся, чтобы принять поводья у своих товарищей? Или на то, что не менее трех из них все время находились не далее, чем в двух шагах от барона и его сыновей. При этом они даже не смотрели друг на друга. Действия этих людей были не просто распределены, они были затвержены до автоматизма. Эти люди не могли быть солдатами приграничного барона, они вообще не могли быть солдатами.

Заметив несоответствия, Джай продолжил наблюдение.

Барона и его сыновей поселили в замок, а их охрану — в казарму. Так что очередная вечерняя тренировка с мастером Гаем оказалась кстати (тренировочная площадка находилась рядом с казармами). Правда, в этот раз старый мечник был очень недоволен невнимательностью своего ученика. Джай ни разу не сбился с рисунка, но учитель видел, что тот думает о чем угодно, только не о тренировке. И он был прав.

Сейчас юношу не интересовали «всполохи», которые он отрабатывал два последних дня. Гораздо больше его занимали приезжие незнакомцы. Они не делали ничего необычного, один из охранников чинил свой плащ, другой точил кинжал, остальные о чем-то разговаривали со стражниками. Но хватило одного взгляда на то, как они рассредоточились по двору, изучая обстановку, чтобы еще раз убедиться в своих подозрениях.

Делиться этими наблюдениями с герцогом или с кем-то другим юноша пока не спешил. Его догадки нуждались в доказательствах, а их не хватало. Незнакомцы виртуозно исполняли свои роли.

Вдоволь насмотревшись на «солдат», Джай решил вплотную заняться остальными гостями. Это был один из тех немногих дней, когда он с нетерпением ждал ужина, ведь на него всегда приглашали гостей.

Сам барон показался Джаю не слишком подозрительным (или он играл свою роль лучше других). В его внешности не было ничего примечательного: невысокий, плотного телосложения. Лицо — обыкновенное для имперского уроженца: широкие скулы, тяжелый подбородок. Общую картину дополняли шапка коротко остриженных каштановых волос, изрядно побитых сединой, и не новый, но добротный камзол. В общем, он выглядел, ходил и говорил так, как и полагалось приграничному барону. И единственное, что говорило против него, это то, что он оказался в компании всех остальных.

Когда во время ужина герцог расспрашивал барона о ситуации на границе, гость отвечал без запинок. Чувствовалось, что он не просто хорошо наслышан о людях, о которых говорил, а знаком с ними лично. Конечно, важные вопросы не поднимались (главный разговор должен был состояться без свидетелей). Но ведь именно по знанию мелких ничего не значащих деталей, вроде здоровья соседа такого-то или, еще лучше, урожая свеклы в этом году, легче всего определить, что человек действительно является тем за кого себя выдает. Так что сидящий рядом с герцогом мужчина или был гениальным актером, или действительно являлся приграничным бароном.

Гораздо больше Джая заинтересовали сыновья барона, которые, кстати, мало походили на своего отца.

Старшему баронету было около восемнадцати лет. Высокий и гибкий, он был невероятно хорош собой. Идеальные, словно выведенные кистью художника, черты лица, зеленые глаза, шапка каштановых с золотистым отливом волос — баронетом хотелось любоваться снова и снова. Джай видел такие лица только у придворных красавиц и щеголей, которые тратили просто гигантские суммы на специальные заклинания, позволяющие менять внешность по своему усмотрению. Так молодящимся дамам удавалось выглядеть лет на пятнадцать — двадцать моложе, а дурнушки просто расцветали на глазах. Конечно, даже у этих заклинаний был предел возможностей, и они не могли превратить престарелую матрону в юную кокетку, но в сочетании с усилиями опытных портных и визажистов — эффект был потрясающим.

Джай считал подобную красоту ненастоящей, как если бы человек надевал чужую маску, скрывая свою истинную суть. Он всегда безошибочно определял настоящая внешность, или не обошлось без помощи мага. Так вот, сидящий напротив него молодой мужчина никогда не пользовался такими заклинаниями.

Продолжая свои наблюдения, Джай обратил внимание на его руки. Тонкие пальцы могли принадлежать музыканту, но крепкие запястья явно выдавали фехтовальщика. Но совсем не это привлекло внимание младшего сына герцога. Он следил за каждым движением гостя. Вот баронет, разговаривая с сидящим по соседству мастером Гаем, рассеянно вертит в руках серебряную вилку. Вот он положил ее на место, едва уловимым касанием поправив кружева на манжете своего камзола, наклонил голову к плечу… В каждом его движении угадывалась манера, которую никогда не удавалось воспитать ни одному из новоявленных дворян ни у своих детей, ни у внуков. Она словно передавалась по наследству в древних родах, впитываясь с молоком матери. Неуловимое отличие, выделяющее единицы из большой пестрой толпы, которую представлял собой королевский двор.

Баронет не просто приковывал к себе взгляд, он очаровывал. И даже потрепанный камзол и невзрачная рубашка не портили впечатления. Мастер-мечник, скорее всего, и не подозревал, почему так охотно отвечает на вопросы сидящего рядом с ним юноши.

Краем уха вслушиваясь в их разговор, Джай рассматривал последнего члена подозрительного семейства. Младшему баронету вряд ли было больше четырнадцати лет. Худенький мальчик, он казался бледным подобием старшего брата. У него были такие же изящные черты лица, но они не притягивали взгляд, а наоборот, придавали ему болезненный вид. Его светлые волосы казались блеклыми, а из-за того, что он держал голову наклоненной, они постоянно падали на лицо так, что не было видно глаз. За весь ужин младший баронет не произнес ни одного слова. Собственно, никто и не обращал на него внимания. Но Джая он заинтересовал.

Юноша не сразу сообразил, что заставило его присматриваться к юному баронету дольше, чем к другим. Странное ощущение, напоминавшее о лесе, тяжелых каплях росы на листве, о струях света, льющихся сквозь зеленые кроны. Оно появлялось каждый раз, когда младший сын герцога смотрел на мальчишку.

Голос его светлости отвлек Джая от попыток вспомнить то, чего он никогда не знал.

— Вы прекрасно знаете историю, — сказал герцог, который уже несколько минут прислушивался к разговору старшего баронета и мастера-мечника.

Они обсуждали вековую войну — темное время, когда воевали все и со всеми. Тогда страны появлялись и исчезали за несколько декад. И только вмешательство совета магов смогло остановить это безумие. К слову, это был первый и последний случай за последние три тысячи лет, когда волшебники проявили единогласие, прекратив свои распри ради общего блага.

Баронета интересовали эти события. К счастью или к сожалению, но мастер Гай тоже любил историю, особенно события военного времени. Так что собеседники нашли общую тему. Сам Джай мало прислушивался к их разговору. В свое время мастер Риам не просто рассказывал, но и показывал ему события тех лет. Так что ничего нового он не услышал.

— Благодарю вас, ваша светлость, — ответил баронет.

Причем Джаю показалось, что тот скорее раздосадован неожиданным вниманием герцога, хотя должен был бы радоваться ему.

— Баронет прекрасно разбирается в тактике, — одобрительно кивнул мастер-мечник, — пожалуй, я взял бы его сержантом.

Юноша, неожиданно оказавшийся в центре всеобщего внимания, смущенно улыбнулся и благодарно кивнул мечнику. И только Джай увидел скрываемое за этой улыбкой раздражение, как и взгляд, брошенный бароном на своего старшего отпрыска. В этом взгляде не было отцовской гордости, скорее предостережение и… страх?

— Что скажете, баронет? — усмехнулся герцог.

— Надеюсь, мастер Гай согласится преподать мне несколько уроков, — ответил тот.

Мечник кивнул, а Джай решил, что ни за что не пропустит следующую тренировку. Словно прочитав его мысли, мастер сказал:

— Думаю, вам было бы интереснее потренироваться с лордом Джаем. Если, конечно, милорд согласится.

— С удовольствием, — ответил Джай, а потом задумчиво произнес, — У нас найдется парочка гайнов. Вы не против, баронет?

Он отвернулся, отдавая слуге опустевший бокал. При этом краем глаза юноша наблюдал за своим будущим противником. А реакция баронета действительно была необычной. Сначала его глаза удивленно расширились, а потом на его лице появилось довольное выражение, которое он попытался скрыть, кивнув в знак согласия. И тем самым снова выдал себя.

Баронет со всеми его аристократичными манерами, только что нарушил неписаное правило, которое знал любой дворянин. Предложение Джая было двусмысленным. В зависимости от того, насколько у баронета развиты сила воли и терпение, он должен был или вежливо отказаться, или ответить встречным вызовом. Но он согласился.

Гайнами называли узкие прямые клинки из особого серебристого металла, секретом изготовления которого владели только гномы. Этот металл отличался высокой прочностью и легкостью. Но ценилось такое оружие не только поэтому, а еще и из-за своей редкости. Гномы изготавливали гайны только на заказ (по какому принципу они выбирали заказчиков, оставалось загадкой, но соглашались далеко не на каждое предложение). При этом запрашивали такие цены, что позволить себе такую покупку могли единицы. Мастерство владения гайном считалось дворянской привилегией — этому искусству в обязательном порядке обучали наследников древних родов. Самого Джая тренировал мастер клинка Аран — глава личной охраны императора. Эти занятия и занимали большую часть тех двух лет, которые младший сын герцога провел при дворе.

Так что его предложение потренироваться с сыном приграничного барона, который не имел возможности толком изучить это оружие (если он вообще когда-нибудь держал его в руках), можно было принять за насмешку.

Но дело было не только в этом. Последние две сотни лет гайны использовались в качестве дуэльного оружия. Иногда их носили и вместо обычных мечей, и использовали в бою. Но учитывая баснословную стоимость этого оружия, чаще его хранили и передавали по наследству вместе с семейными ценностями. Среди высшей знати считалось дурным тоном, драться на дуэли, используя другой клинок.

Так что реакция баронета на предложение Джая была очень необычной.

Краем глаза младший сын герцога заметил тревожный взгляд барона. А еще его заинтересовало, почему после его слов младший баронет вздрогнул и еще ниже опустил голову — так, что волосы прикрыли не только глаза, но и половину его лица. Единственным, кто отнесся к предложению Джая с безразличием, был герцог. Его светлость очень редко позволял своим эмоциям отражаться на лице.

Оставшаяся часть ужина прошла спокойно, если не считать встревоженных взглядов мастера Гая, которые Джай проигнорировал. Старому мечнику не за чем было знать о его догадках, а придумывать объяснения юноша не собирался.

Сразу после того, как герцог, а за ним и все остальные, поднялись из-за стола, Джай отправился в свою комнату. Раньше, когда был жив мастер Риам, он по вечерам валился с ног от усталости. А теперь, просто не мог уснуть. Часа через полтора, отложив в сторону очередной древний фолиант, и погасив свечу, юноша отстранено подумал о том, что вот и учителя уже нет, а он все продолжает уроки. А потом пришла ночь, и сон без сновидений.

На следующий день Джай проснулся, как всегда, рано. Наскоро умывшись, и надев свежую рубашку, он спустился на кухню, где его дожидалась тарелка холодной похлебки (он вставал слишком рано, чтобы заставлять кухарку готовить ему завтрак), а потом направился в противоположное крыло замка — туда, где располагались покои герцога. Этой дорогой юноша ходил каждое утро. Раньше эта обязанность возлагалась на Тереха. Но с тех пор, как старший брат перебрался в столицу, почетная должность мальчика на побегушках у герцога перешла к Джаю (его светлость имел собственное представление о том, как нужно воспитывать сыновей). Впрочем, юношу устраивало такое положение вещей. Так ему удавалось быть в курсе всех мало-мальски важных событий, происходящих в замке и за его пределами. Вот и сегодня он остановился у двери, постучал и, дождавшись привычного «войди», вошел в покои герцога.

— Доброе утро, ваша светлость, — поклонился он.

Герцог был уже на ногах (Джаю ни разу не удалось застать его спящим). На письменном столике лежало запечатанное послание. Но, проследив за его взглядом, герцог сказал:

— Письмо отвезет Слуй, — и, отвечая на непроизнесенный вопрос сына, продолжил, — у тебя на сегодня будет другое задание. Присмотрись внимательнее к нашим гостям.

Джай постарался скрыть свое удивление, а потом мысленно обругал себя. Как можно было забыть о том, что его светлость обучался у того же учителя, что он сам?

— И на этот раз будь осторожнее, — продолжил герцог, — Вчера ты сыграл очень грубо. Даже в столице ты себе такого не позволял.

На этот раз юноше было намного труднее сохранить бесстрастное выражение лица. Два года в императорском дворце были полны событиями (слишком много недругов оказалось у сына степнячки среди отпрысков «чистокровных» дворян, чтобы оставлять их без внимания). Его интриги были вполне безобидными, и никто серьезно не пострадал, если не считать того, что нескольким юнцам как следует утерли нос. Ни один из «обиженных» не смог обратиться к нему с прямым обвинением. Джай гордился тем, что спланировал все сам. А еще он был убежден, что ни Терех, ни тем более герцог (который вообще все время был в родовом замке) не догадываются о его маленьких шалостях. Они должны были знать только о дуэли…

Оказалось, что отец знал все.

Заметив удивление младшего сына, герцог позволил себе короткую усмешку:

— Не считай себя умнее остальных, — сказал он. — Тебе еще многому нужно научиться, и ты до сих пор недооцениваешь своих противников. Но сейчас не об этом…

Герцог замолчал, и тишину нарушил Джай.

— Они не те, за кого себя выдают.

— Ты задаешь правильные вопросы, — ответил герцог, — но слишком увлекаешься и не замечаешь деталей. Поэтому я еще раз напоминаю тебе, будь очень осторожен, ведя игру с таким противником. Ты прав, мы не знаем, кто они, и зачем они здесь, но забываешь о том, когда они приехали. А приехали они в очень подходящий момент, когда в замке нет ни одного сильного мага, — герцог прервал свои рассуждения вопросом. — Сколько времени нужно коннику, для того, чтобы добраться до границы?

— Декада, — ответил Джай, поражаясь собственной невнимательности.

Мастер Риам умер две декады назад. Он хотя и формально, но занимал должность советника герцога, и был единственным высшим магом на все герцогство. Кроме него в замке жил еще Тибус, но его способности ограничивались погодной магией, мыслепочтой и несколькими фокусами. Даже на простенький телепорт его сил не хватало. Со дня на день они ожидали приезда нового волшебника, и Тибус ждал его больше всех. Потому что последние две декады все заботы по поддержанию охранной магической сети, покрывающей территорию замка, легли на его плечи. А то, что для высшего мага было минутным делом, для простого погодника оказалось каторжным трудом, который отнимал все его силы. Учитывая эти обстоятельства, визит неожиданных гостей приобретал совсем другое значение.

— Благодарю вас, — поклонился Джай, ему было стыдно за то, что отцу пришлось напоминать ему о таких элементарных вещах. Неужели, он забыл все, чему учил его мастер Риам?

Герцог кивнул в ответ и сказал:

— Я надеюсь, ты понимаешь, что больше никому не следует знать о наших гостях ничего нового, особенно мастеру Гаю, он слишком часто с ними общается.

Джай снова поклонился и вышел. Впереди у него был долгий день.

Замок постепенно оживал. То тут, то там стали появляться первые заспанные слуги. Солдаты, смененные после ночного караула, спешили в казармы на заслуженный отдых. Жизнь текла своим чередом.

Джай вернулся в свою комнату, чтобы надеть куртку, вышел во двор и понял, что ему нечем заняться. Поручений от отца не было. Зато подсказка герцога дала новую тему для размышлений, и количество вопросов без ответов неудержимо росло.

Незваные гости опасались магов (Тибус не в счет)? Решили воспользоваться моментом, когда сеть ослаблена? Кто-то из них имел магические способности и скрывает это? Зачем?

Побродив по двору и послушав перекличку солдат на внутренней стене, Джай побрел к казармам. Ему совсем не хотелось туда идти.

В детстве младший сын герцога частенько сбегал в казармы, чтобы послушать солдатские байки. Но уже давно прошли те времена, когда каждый носящий меч и кольчугу казался ему непобедимым воином. Громкий голос сержанта привлек внимание Джая, и он невольно улыбнулся, догадываясь, что сейчас увидит. Сержант только что выгнал на площадку десяток новичков, и теперь всеми силами втолковывал им, какую ошибку они совершили, когда решили стать солдатами. В таком выборе засомневался бы кто угодно, если бы на него навьючили полный комплект вооружения, повесили за спину тяжеленный мешок и заставили бегать, прыгать и даже ползать, и все это в такую рань. Впрочем, крестьянские сыновья (кто еще мог записаться в гарнизон замка в такой глуши), с малых лет приученные к тяжелому труду, справлялись. Гораздо хуже дела обстояли с освоением трудной науки владения мечом. В лучшем случае им удавалось просто махать им так, чтобы не порезаться и не зацепить соседа.

Кивнув старшему, Джай подошел ближе.

— Доброе утро, милорд, — хмуро ответил сержант. Похоже, кто-то уже успел его разозлить, а это означало, что у новичков будет очень длинный день.

Юноша устроился на скамейке возле стены и рассеянно наблюдал за их страданиями. Ему не хотелось быть здесь, ему просто нечего было здесь делать. Но отец посоветовал «присмотреться к гостям», и если понаблюдать за семейством барона пока не было возможности, то за их охранниками — стоило попробовать.

От размышлений его оторвал неожиданно раздавшийся голос:

— Доброе утро, милорд.

— Доброе утро, Сутар, — ответил Джай (он знал поименно всех стражников и почти всех слуг замка). Сутар был из старожилов в гарнизоне и помнил Джая еще любопытным мальчишкой, сбегавшим от учителя, чтобы тайком пробраться в казармы или в караулку.

— Давненько вы у нас не появлялись, — сказал он, присаживаясь рядом.

Юноша неопределенно пожал плечами в ответ и спросил:

— Что это сегодня с сержантом?

— А он вчера поспорил с охранниками, что приехали с бароном. Они с нами вечером посидели. А Крам возьми и предложи ножи пошвырять, чем еще заниматься? Сначала просто так на интерес, потом на деньги. В общем, обыграл их старший нашего сержанта почти на половину месячного жалования. Вот сержант теперь на пополнении и отрывается.

— А что охранники?

— Да вроде неплохие ребята, дружные, — пожал плечами Сутар. — Капитану приглянулись, говорил, если бы все так начальство уважали, у него забот вполовину меньше было бы. Кстати, вон один из них.

Из казармы как раз вышел один из людей барона. Самый младший из всех, ему вряд ли было больше двадцати пяти. Высокий и нескладный, он казался немного неуклюжим, но это впечатление было обманчивым. Молодой лорд прекрасно помнил, как чужак одним плавным движением соскочил с лошади и другие мелочи, очень многое говорившие об этом человеке. Охранник вышел без куртки и теперь ежился от утренней прохлады. Потом он подошел к бочке с водой, умылся и провел мокрыми руками по волосам.

— Начальство уважают? — задумчиво протянул Джай. — Сейчас проверим…

Этому трюку мастер Риам научил его очень давно, еще до поездки в столицу. Вот где важно было выглядеть надменным и властным. «Это не просто игра, — говорил ему учитель, — среди придворных слишком много хороших актеров, чтобы распознать тебя под любой маской. Нет, все сложнее. Ведь в любом человеке есть доброта и жестокость, властность и простодушие, любопытство и безразличие. Все эти качества есть и у тебя. Нужно только найти их. Это не сложно, мой мальчик. Намного сложнее при этом не забывать, кто ты на самом деле». Ну что ж, учитель, спасибо за науку еще раз.

Нужно найти в себе нужные черты? Что ж, властности у сына герцога и племянника императора было хоть отбавляй, причем, властности подавляющей. Вот и Сутар уловив перемену в своем собеседнике, сразу же замолчал и вскочил на ноги, но Джай не смотрел на него.

Его раздражал другой, стоящий всего в десяти шагах от него, раздражал, как назойливая муха, осмелившаяся побеспокоить молодого бога. И божество было недовольно.

Чужак почувствовал направленный на него взгляд. Он резко обернулся, и выражение его лица в этот момент больше всего напоминало морду собаки, которая выполняла все команды, а теперь не знает, чем вызвала неудовольствие хозяина. Вот только грозного хозяина на этот раз не оказалось, вместо него был другой: такой же сильный и властный, но не имеющий права отдавать приказы.

Охранник поклонился Джаю, и когда он распрямился, его лицо снова было бесстрастным. Юноша взглядом велел ему уйти, и когда тот скрылся за дверью, он медленно стянул с себя маску. Возвращаться всегда было неприятно, потому, что властному господину, каким он был мгновение назад, очень не хотелось уступать место кому-то другому.

Заметив застывшего по стойке смирно Сутара, Джай махнул ему рукой, и тот осторожно опустился на краешек скамьи. Перемена в молодом лорде была разительной, и солдат все еще не был уверен в том, кто теперь перед ним: бывший любознательный мальчишка, или господин, чьи приказы следует исполнять беспрекословно.

— Да, уж милорд, — произнес ветеран, — ловко это у вас получилось.

Сын герцога пожал плечами в ответ. Он хорошо относился к Сутару, но не собирался ему ничего объяснять. Они поговорили еще несколько минут, а потом солдата позвал кто-то из стражников.

Устроившись на скамье, юноша постарался вспомнить детали произошедшего разговора без слов. Властному господину, которым он был только что, было не до мелочей, зато для настоящего Джая, они были очень важны. Вот чужак повернулся, вот он медленно согнул спину… В распахнутый ворот его рубашки молодой лорд отчетливо увидел не до конца заживший рубец, идущий по груди чужака и заканчивающийся на шее. Оставить такой след мог только кнут.

Порка кнутом применялась к черни, поэтому считалась самой позорной из всех наказаний. Кто мог избить кнутом свободного, мало того, хорошо подготовленного воина?

Еще один вопрос, на который не было ответа.

Оставшаяся часть утра не принесла ничего нового. Слуги занимались своими делами. Сержант, наконец, смилостивился, и позволил новичкам немного передохнуть. Но потом пришел мастер Гай, и их мучения продолжились. Слуй с небольшим отрядом ускакал куда-то на восток. Джай видел, как для них выводили лошадей. В общем, замок жил своей размеренной жизнью, словно и не было никаких непонятных чужаков.

В этот раз на тренировочной площадке собралось много людей. Мастер Гай привел сержантов, а за ними увязались несколько солдат, среди которых были и охранники барона. К ним присоединились слуги. Больше всего Джая удивил приход Тереха.

Но юноша заставил себя забыть о зрителях. Он настраивался, как перед дуэлью.

Наблюдатели оживились, а это означало, что его противник уже рядом.

— Милорд, — поклонился баронет, и младший брат повторил его движение.

Джай невольно отметил, как сильно отличались эти двое, не смотря на внешнее сходство. Поклон старшего баронета был легким и изящным. Он словно совершал очередное танцевальное «па», не задумываясь о его значении. Поклон его брата был таким же изящным, но на удивление серьезным. Не почтительным, или подобострастным, нет. Но для этого мальчика было очень важным движение, которое он совершал.

Джай приветствовал их кивком и предложил:

— Не желаете ли размяться перед тренировкой, баронет.

— Если вы не против, я хотел бы взглянуть на гайны, — ответил тот.

Молодой лорд пожал плечами и кивнул Лиму. В руках у слуги были футляры, один из которых был знаком сыну герцога до мелочей. Джай откинул крышку и всеобщий вздох восхищения напомнил ему о времени, когда он впервые увидел лежавшие перед ним клинки.

Ему исполнилось тринадцать, и они с учителем уже две декады жили при дворе. Достаточно долго, чтобы понять, что большинство дворян считают его недостойным такой чести. О нет, его никто не оскорблял. Хватало одних высокомерных взглядов, или презрительно сморщенных носов. Словно эти тонкие натуры вместо благоухания роз неожиданно почувствовали запах навоза. Хуже них были только подобострастно заискивающие улыбки, появляющиеся каждый раз, когда рядом с Джаем оказывался мастер Риам.

А потом его впервые вызвали на дуэль. Младший сын графа ар-Сина не отличался ни умом, ни терпением своего отца. Зато его высокомерия хватило бы на десяток наследников. Джай не мог не принять этот вызов. Он принял его и вышел с обычным клинком против гайна (у него просто не было другого оружия). Младший ар-Син тогда рассмеялся ему в лицо. Но ему определенно не стоило произносить оскорбления, которые были произнесены. Джай так и не запомнил, что именно сказал ему противник, но такой ярости он не испытывал никогда. Одно мгновение — и выбитый из рук гайн отлетел в сторону, как и ставший уже ненужным меч. Чтобы уничтожить своего врага Джаю не нужно было оружие, он был готов разорвать его голыми руками.

Когда подоспевшим стражникам удалось растащить сцепившихся юнцов, на младшего ар-Сина было страшно смотреть. Джай подозревал, что выглядит не лучше. Но, по крайней мере, с «поля боя» он ушел сам, а его противника пришлось нести на руках.

Потом где-то с декаду его никто не трогал, и сын юноша залечивал свои синяки и шишки под недовольными взглядами учителя, который наотрез отказался исцелить его магией, заявив, что каждый должен платить за свои ошибки. Сын герцога соглашался и покорно терпел боль. Он действительно был не прав. Но не в том, что избил ар-Сина, а в том, что позволил себя спровоцировать.

А через декаду на него началась настоящая охота. Ар-Син и парочка его дружков жаждали крови. Они не отваживались на открытое противостояние (граф был умным человеком — он не желал вызывать на свою голову гнев императора из-за бредней глупого мальчишки и кое-что втолковал своему сыну). Но исподтишка эти мелкие дворянчики кусались очень болезненно. Вот тогда сын герцога и затеял свою игру. Учитель мог бы гордиться им — Джай играл виртуозно. Одно нечаянно оброненное слово здесь, пара фраз там, и результат не заставил себя долго ждать. Поговаривали, что младшему ар-Сину досталась хорошая порка от отца. Его дружков вообще отослали из дворца. Джай упивался своей победой, а его враг готовил очередной план мести. Ведь бывает же иногда, что самый глупый расчет оказывается верным. Если не можешь победить противника сам, найди ему равного врага.

Род ар-Тан был одним из самых древних, а герцог ар-Тан — одним из самых влиятельных людей в Империи, правая рука императора. Его старший сын и наследник — уехал с посольством в Лавиэн. Его второй сын хранил границу с Ванааном. Его третий сын, чем не соперник зарвавшемуся отродью степнячки, которому давно пора указать на его место?

А еще бывает так, что никто не может остановить уже клинок, уже занесенный для смертельного удара: ни неожиданно опомнившийся глупый мальчишка, ни могущественный герцог, ни заслуженный мастер клинка, ни даже всесильный высший маг. И младший ар-Син мог потом мог сколько угодно рыдать возле распростертого тела, причитая что «он не хотел», потому что клинок прошел очень близко от сердца Джая. Так близко, что смерть уже протянула к нему свои руки.

Она тянула их к нему еще две декады, пока, наконец, не решила отступить.

Первое, что юноша увидел, придя в себя, это бледное от двух десятков бессонных ночей лицо мастера Риама. Вторым было хмурое и сосредоточенное лицо Тереха. Рядом стоял кто-то третий, и Джай попытался повернуть голову, чтобы его рассмотреть, но от этого движения у него потемнело в глазах, и он опять потерял сознание.

Чтобы встать на ноги ему понадобилось три декады (совместными усилиями придворного мага-целителя и мастера Риама, чудо все-таки произошло). Еще пару дней ушли на то, чтобы перестать раскачиваться при ходьбе, как пьяный матрос. А еще через три дня к нему пришел Дерен ар-Тан, его противник и несостоявшийся убийца собственной персоной. Пришел и сделал то, что никогда не делал до сих пор, и больше не собирался повторять. Впервые в жизни наследник древнейшего рода опустился на колено. И перед кем? Перед своим врагом? Перед отродьем степнячки? Дерен ар-Тан, сын герцога, просил прощения у Джая ар-Сантара, сына герцога, племянника императора.

Джай не смог ему отказать. Как не смог и отказаться от предложенного в знак примирения и дружбы подарка. Серебристые лезвия, украшенные тонким рисунком из переплетающихся ветвей, шероховатые рукояти, обтянутые кожей неизвестного животного — этот подарок был достоин самого императора. Дерен подарил своему бывшему врагу два самых великолепных гайна, которые тот когда-либо видел в своей жизни.

В тот момент Джай еще не догадывался, что уже через две декады возненавидит эти клинки. Потому что через несколько дней (согласно пожеланию императора) у него начались занятия под руководством мастера клинка Арана, главы личной охраны правителя.

— Раз уж тебе досталось такое оружие, — заявил он новоявленному ученику на первом же занятии, — значит, ты обязан уметь им владеть.

Мастер клинка Аран считался лучшим в искусстве владения гайном. И хуже его отвратительного характера было только упрямство, с которым он всегда выполнял свои обязанности. Как к любой своей работе, мастер Аран отнесся к навязанным ему занятиям с особой тщательностью. Он не просто научил молодого лорда владеть гайнами, он заставил его полюбить их. А потом юноша узнал, почему мастер клинка Аран считался лучшим. Он был единственным, кому удавалось справляться с двумя гайнами одновременно. Правда, с Джаем теперь их было двое.

Возвращаясь из воспоминаний, Джай коснулся рукояти гайна, и та отозвалась знакомым теплом. Иногда ему начинало казаться, что эти клинки живые, и они ощущают его присутствие, приветствуя его, и немного досадуя, что хозяин никогда не надевает их перевязи, предпочитая обычные мечи.

Баронету были предложены гайны из коллекции герцога. Они практически ничем не отличались от клинков Джая, разве что на них не было украшений. А так — те же серебристые лезвия, такие же обтянутые кожей неизвестного животного рукояти. Осмотрев оружие, баронет удовлетворенно кивнул и взял в руки оба.

Всеобщий вздох удивления, прокатился по толпе, которая уже замерла в предвкушении невиданного зрелища. Заметив сосредоточенное лицо Тереха, Джай кивнул брату и достал второй клинок.

После того как юноша стал учеником мастера Арана, больше никто не осмеливался вызвать его на дуэль. Впрочем, не только из-за славы его учителя. Император был очень недоволен, когда узнал, что случилось с его любимым племянником (о том, что он «любимый племянник» Джай и сам не догадывался, пока ему не рассказали). Да еще герцог ар-Тан пообещал ему свое покровительство и защиту. Так из всеобщего изгоя, молодой лорд неожиданно стал всеобщим любимцем. Ни о каких дуэлях, естественно, не могло быть и речи. Так что о его мастерстве, никто не знал. Дома Джай тренировался с гайнами в специально отведенном зале, а на площадку перед казармами он выходил только с обычными клинками, кинжалами или луком.

— Надеюсь, господа не забудут, что происходящее здесь — только тренировка, — напомнил мастер Гай.

Оба противника кивнули. Баронет поднял свои клинки, и Джай понял, что никогда не видел такой стойки. Ни такой, ни похожей на нее. Они сошлись на середине площадки, постепенно перемещаясь по кругу, и пока не спешили нападать. Просто присматриваясь друг к другу. Джай не знал, чего ожидать от своего противника. Но и тот уже не был так уверен в себе.

Баронет напал первым. Он был выше, и его клинки рассекли воздух сверху вниз. Быстро, слишком быстро, быстрее, чем смог бы мастер Аран. Никто не успел бы отразить эту атаку. Джай успел.

Зрители недовольно загалдели — они не успевали ничего понять. Но ни Джай, ни его противник, не слышали их голосов. Они жили в другой реальности, где секунды растягивались в часы, а минуты казались вечностью.

Следующим атаковал молодой лорд. Еще несколько серебристых росчерков, и противники снова оказались на безопасном расстоянии. Они сходились и расходились, приноравливаясь, изучая друг друга. Пока, наконец, не наступил тот решающий момент, когда пришло время отбросить осторожность и показать истинное мастерство.

Джай не думал ни о чем. Лишние мысли только отвлекали бы его. Он не смотрел на своего противника, на такой скорости это не имело никакого смысла. А прислушивался к себе, пытаясь ощутить, откуда идет опасность, и выставить ей навстречу клинок. На такой скорости не возможно ни задержать, ни перенаправить гайн, поэтому, удары, попавшие в цель, становились смертельными. Сейчас смерть окружала Джая со всех сторон. Он работал на пределе своих возможностей, но успевал только отражать атаки противника. О том, чтобы нанести ответный удар, не могло быть и речи. Он знал, что долго не продержится. И тогда Джай сделал то, за что мастер Аран выпорол бы его собственноручно, а учитель Риам только поддержал бы мастера клинка. Он допустил ошибку. Крошечную, едва заметную, но достаточную для того, чтобы противник, нащупавший брешь в его обороне, бросился вперед. Он позволил баронету подойти еще ближе, в последние мгновение отводя в сторону клинок, метивший в шею (скулу внезапно обожгло, но Джай не почувствовал боли). Второй клинок противника пропорол его рубашку опасно близко от незащищенного тела. Одно мгновение оставалось на то, чтобы выбить из рук баронета клинки. Но тут вмешалась судьба. Какой-то камешек выскользнул из-под ноги чужака, и тот покачнулся. Нет, он не упал, а просто немного наклонился вперед. Слишком близко от завершающего свой замах гайна Джая. Только младший сын герцога уже не мог остановиться.

Вот его руки, выбивают левый клинок из руки соперника, и тот улетает куда-то в сторону (юноша мысленно приказывает рукам остановиться, но те не слушают его). Вот его правый клинок завершает свою дугу (он только чуть-чуть замедлил свое движение), срезает несколько прядей волос (клинок едва уловимо вибрирует в его ладонях, или это пальцы дрожат от перенапряжения?), вот он подходит опасно близко к шее врага… и Джаю удалось совершить невозможное.

Они так и замерли друг напротив друга. Баронет в нижней стойке на одном колене с беспомощно отведенным в сторону единственным гайном. И Джай удерживающий один клинок на излете, а другой у шеи соперника. На коже баронета алой ниткой проступила глубокая царапина.

Молодой лорд медленно, словно боясь упасть, сделал шаг назад и опустил оружие.

Да, сегодня ему удалось совершить невозможное, остановив удар. Но он не был уверен в том, что поступил правильно. Кем бы ни был стоящий перед ним человек, но он свой удар останавливать не собирался.

Встретившись взглядом с глазами противника, Джай понял, что нажил себе еще одного врага.

Баронет поклонился первым, как и полагалось проигравшему.

— Благодарю за урок, милорд, — произнес он.

Зрители расходились неохотно. Джай подозревал, что слуги будут обсуждать этот поединок еще пару декад. Он убрал клинки в ножны и положил их в футляр.

— Отнеси в мою комнату, — скомандовал Лиму.

Слуга только кивнул в ответ. Ему нужно было забрать и вторую пару гайнов. Один клинок был уже в ножнах, а второй куда-то запропастился. Обернувшись, Джай увидел второй гайн в руках у младшего баронета. Тот смотрел на клинок с каким-то благоговейным восторгом и грустью одновременно.

— Ваш брат прекрасно владеет гайнами, — сказал сын герцога, подойдя к нему.

Мальчик вздрогнул от неожиданности. Похоже, его мысли в этот момент витали где-то очень далеко.

— Да, милорд, — наконец ответил он. — Он мастерски владеет гай-ан.

Это его «гай-ан», непривычно певучее и с ударением на другом слоге, что-то напоминало Джаю. Только никак не удавалось сообразить что именно.

— Но сегодня он нашел достойного противника, — неожиданно продолжил мальчишка и посмотрел на юношу таким же восторженным и грустным взглядом, каким только что рассматривал серебристый клинок.

А Джай замер на месте не в силах пошевелиться. Он смотрел на мальчишку, но вместо него видел лес, и теплые капли дождя, стекающие с потяжелевших от влаги листьев. Этот лес плакал. Но вот баронет поклонился, его волосы снова упали на лицо, прикрывая глаза, и видение растаяло. Молодой лорд кивнул ему в ответ, и мальчишка ушел вслед за братом.

Джай тоже собрался в свою комнату. Нужно было привести себя в порядок, да и порез на скуле все еще кровоточил.

— Хорошо тебе сегодня досталось, — сказал Терех и протянул ему платок.

— Бывало и хуже.

— Да, я многое слышал про мастера Арана.

Терех обучался владению гайном у другого мастера. К тому же он владел только одним клинком, поэтому не мог знать всех тонкостей двуручного боя.

— Если бы учитель увидел этот бой, он был бы очень недоволен.

— Почему?

— Я совершил ошибку, причем, намеренно, — ответил Джай.

— Ты специально подставился под удар? — переспросил Терех.

— По-другому было нельзя. У него совершенно незнакомая техника, я не знал больше половины стоек, не говоря уже о приемах, и он был быстрее мастера Арана.

— Я понял тебя, — хмуро ответил старший брат и направился в сторону дальнего крыла.

— Терех, — позвал его Джай, и когда тот обернулся, сказал, — передай отцу, что этот человек хотел меня убить.

Терех кивнул ему еще раз и пошел дальше уже в два раза быстрее.

А младшему сыну герцога оставалось еще пережить поздравления сержантов и солдат. Хорошо еще, что мастер Гай ограничился понимающим кивком и несколькими фразами, заодно разогнав всех любопытных. И Джай, наконец, смог добраться до своей комнаты.

Увидев собственное отражение в зеркале, юноша усмехнулся. Вид у него был ужасный. Лицо мокрое от пота и в серых потеках пыли, на щеке — бурые разводы, волосы растрепались и торчали в разные стороны, а рубашка превратилась в лохмотья (грязная, с пятнами крови, на боку она висела двумя неровными лоскутами).

Приведя себя в порядок, и заново переплетя волосы, Джай присел на край кровати. Ему было о чем подумать. В замке происходило что-то непонятное. Сначала приезд странных гостей. Потом этот поединок. Так ничего и не придумав, юноша надел новую рубашку и направился в столовую.

Очередной официальный ужин был «прекрасным» завершением этого вечера. Правда, в этот раз места напротив Джая пустовали. Барон извинился за своих сыновей: старшего, который «еще приходит в себя», и младшего, который «остался, чтобы ему помочь».

Как только закончилась официальная часть ужина, юноша сразу ушел к себе. Не раздеваясь, он повалился на кровать и заснул еще до того, как его голова коснулась подушки.

Джай проснулся посреди ночи и не сразу понял, что его разбудило. Несколько минут он прислушивался, но за это время не раздалось ни одного постороннего звука. Юноша лежал неподвижно, стараясь не нарушить царящей вокруг тишины, пока не сообразил, что именно эта тишина и разбудила его. В замке еще никогда не было так тихо, даже ночью. То тут, то там бродили слуги, разговаривали стражники, орали коты, за окном жужжали насекомые… Сейчас вокруг царило полное безмолвие. В котором неожиданно родился звук. Тихий свист, похожий на шелест листьев, только тоньше. Такой звук могла издавать только извлекаемая из ножен сталь.

Джай успел перекатиться на противоположную сторону кровати, и клинок вспорол подушку, промелькнув очень близко от его лица. Теперь между ним и нападающим была кровать — не самая надежная преграда, учитывая, что юноша был без оружия. Его меч лежал всего в двух шагах, но до него еще нужно было добраться.

Молодой лорд не смог толком рассмотреть своего противника, заметил только, что тот высокий, гибкий, одет во все черное, и ничего больше. Нападающий предпринял еще одну попытку добраться до своей жертвы, но младший сын герцога был начеку. Эта новая попытка стоила ему прикроватной бутоньерки, но он был все еще жив.

Как долго могла продлиться эта игра, так и осталось загадкой, потому что в комнате появился еще один человек. Вернее, пришедших было двое. Сначала в открытую дверь шагнул еще один чужак. И Джай мысленно выругался, потому что с двумя вооруженными людьми голыми руками он не справился бы (таких чудес не бывает).

Но судьба припасла для него в этот вечер парочку сюрпризов. Неожиданно раздавшийся в коридоре знакомый свист привлек внимание вошедшего. Он даже успел повернуть голову в ту сторону, откуда шел звук. А потом коротко сверкнула серебристая молния, и мертвое тело стало заваливаться вперед, а голова с глухим стуком упала на пол и покатилась куда-то в сторону.

Но всего этого Джай не видел. Потому что первый враг атаковал. От одного удара юноше удалось увернуться. От второго его чудом спасла спинка подвернувшегося под руку кресла. Третьего удара не последовало. Потому что убийце самому пришлось защищаться от нового противника. Но этого Джай не видел. Он искал оружие. Меч был все еще слишком далеко, но тут ему в руки попала знакомая коробка.

«Спасибо тебе, Лим, ты все-таки принес ее сюда», — мысленно поблагодарил он.

Одно мгновение понадобилось для того, чтобы юноша почувствовал себя вооруженным до зубов. Он оглянулся в поисках противника, но увидел только еще одно безжизненное тело. А стоявшую посреди комнаты широкоплечую фигуру Джай узнал бы и с завязанными глазами.

— Терех, — выдохнул он. И в это мгновение ему было совершенно наплевать, кем были их матери, и какая между ними разница в возрасте. Главное, старший брат был жив и пришел ему на помощь.

— Что происходит? — прошептал Джай.

— Замок захвачен. Нужно выбираться, — процедил сквозь зубы Терех.

— Отец? — выдохнул юноша, от мысли о герцоге у него перехватило дыхание.

— Справиться сам, — отмахнулся старший брат, прислушиваясь к чему-то в коридоре, — он слишком далеко, мы не доберемся.

— Сколько их?

— Я видел двенадцать, включая этих, — Терех махнул в сторону трупов.

— А слуги? Стража?

— Или спят, или мертвы — какая-то очень сильная магия, — и, предупреждая следующий вопрос младшего, он продолжил, — охранной сети больше нет. Что с Тибусом, я не знаю. А теперь молчи, и постарайся не отставать.

Джай молча кивнул и, стараясь ступать как можно тише, пошел вслед за братом. Коридор встретил их не только могильной тишиной, но и такой же могильной темнотой. Так что Джаю пришлось держать Тереха за плечо, чтобы не потерять его в темноте. А так как шаги у брата соответствовали его росту, то он почти бежал, чтобы не отставать. Они прошли через второй этаж, не встретив ни одного чужака. Но Джай не успел обрадоваться этому, потому что как только они добрались до лестницы, Терех неожиданно остановился и заставил его отступить к стене. Врагов было двое и они как две капли воды походили на тех, которые остались лежать в его спальне.

Предостерегающе сжав запястье младшего, Терех шагнул вперед.

Джай и не подозревал, насколько быстрым умел становиться его старший брат. Чужаки увидели его, потянулись к своему оружию, но больше не успели ничего. Два серебристых росчерка (Терех тоже вооружился гайном), и в замке стало на двух убийц меньше.

Двигаясь через первый этаж, они еще трижды натыкались на чужаков. Терех убил пятерых. На счету у Джая были двое (эти выскочили из-за спины, и его руки отреагировали быстрее, чем он сам успел что-либо сообразить). Наверно, они были неплохими мечниками, но группами по два-три человека против мастеров клинка им было не устоять.

На заднем дворе никого не оказалось.

— Они поймут, где мы, как только найдут трупы, — пробормотал Терех, — и тогда за нами пошлют кого-то получше.

Джай молча кивнул в ответ. Он почти не слышал слов брата. У него шумело в ушах, и кружилась голова. По всему телу то и дело прокатывались волны жара, а перед глазами вставала багровая пелена. Что-то ужасное неотвратимо приближалось. И он чувствовал его приход. Джай едва мог переставлять ноги, поэтому Терех практически тащил его на себе.

Но вот они, наконец, достигли своей цели — перед ними был кусок внутренней стены. В том месте, где к ней подходили конюшни. Терех стукнул по нижнему углу кладки, потом с силой заехал кулаком по щербатому кирпичу, и, наконец, пнул заросший мхом камень, лежащий немного в стороне. Внутри стены недовольно заворчал разбуженный механизм, и часть ее отъехала в сторону. Терех втолкнул едва державшегося на ногах Джая в открывшуюся дыру и сам собрался ступить следом, когда младший брат неожиданно вцепился в его рукав и хрипло прошептал:

— Поздно.

Его глаза невидяще смотрели куда-то за спину старшего брата, и когда Терех обернулся, то ему показалось, что он на мгновение ослеп. Потому что позади него пылали небеса.

Алые полосы свивались в гигантские клубки и вспыхивали, заливая небосвод кровавыми брызгами до самого горизонта. Белые и золотые зигзаги переплетались, скрещивались и разбегались в каком-то сумасшедшем танце. Редкие серебристые молнии пробегали по ним и медленно гасли, довершая плетение. Иногда между вспышками были видны звезды, безразличные к происходящему безумию, и такие же безмолвные, как и царившая вокруг тишина.

Выругавшись сквозь зубы, старший брат попытался затолкать Джая дальше в проход, но тот пошатнулся и стал сползать по стене.

Терех хотел удержать его, но от неожиданного острого укола в сердце у него перехватило дыхание. Проклятый огрызок, единственный, доставшийся ему в наследство из всех магических способностей отца, опять давал о себе знать.

— Не смей умирать, слышишь, — прошипел он.

Терех попытался поднять младшего брата, но еще один укол в сердце заставил его снова согнуться. Мужчина затравленно оглянулся на западное крыло замка, потом посмотрел на лежащего у его ног беспомощного мальчишку. Он не знал, как ему поступить. Потому что здесь Джай нуждался в его помощи, а там, в западном крыле, был только что тяжело ранен отец.

Но ему не пришлось делать выбор, потому что младший брат зашевелился.

Терех помог Джаю подняться на ноги, но когда он посмотрел ему в лицо, то едва не отшатнулся. Вместо привычного грозового неба, на него глазами брата смотрела кромешная тьма.

— Нам нужно в башню, — сказал юноша, и его голос отразился гулким эхом по всему двору.

Старший сын герцога ничего не ответил. Он просто пошел вслед за братом той же дорогой, которой они добирались до подземного хода, только теперь в обратную сторону. Сигнал от отца становился отчетливее.

Словно в насмешку, судьба преподнесла Тереху, лишенному способностей ко всем видам магии, единственный подарок. Он мог ощущать опасность, угрожающую его родным. Его единственный врожденный дар.

За всю свою жизнь Терех трижды благодарил ее за это. В первый раз, когда он успел ворваться в дуэльный зал и притащить с собой мастера Риама, который смог удержать тонкую нить жизни маленького и еще очень глупого Джая, обиженного на целый свет. Второй раз он поблагодарил ее сегодня, когда успел спасти уже не маленького, но все еще глупого младшего от клинков наемников. В третий раз он сделал это только что, понимая, что только злополучный огрызок дара может помочь ему найти отца.

Из-за поворота показались двое чужаков. Терех уже приготовился отбросить Джая в сторону и отражать нападение, но незнакомцы неожиданно остановились и стали оседать вниз. Оружие выпало из их ослабевших пальцев и с громким стуком покатилось по полу.

А младший просто шел вперед своей гибкой стелящейся походкой, глядя прямо перед собой и не замечая ничего вокруг.

Так они прошли через весь замок: сначала Джай, а следом Терех с обнаженным гайном в руке. Позади них остались не меньше двух десятков тел, но старший сын герцога ни разу не воспользовался своим оружием. Они беспрепятственно миновали западное крыло. Терех хотел было задержаться возле покоев отца. Но Джай прошел мимо, и старший брат не решился его останавливать.

Мужчина не знал, что происходит с мальчишкой, он даже не чувствовал его. Но сейчас старался не думать об этом. Младший был на ногах, они шли на помощь к отцу, и больше ничто не имело значения.

Западная башня была безлюдной. Она осталась единственным местом в замке в замке, где все еще горели факелы (смотреть на огонь, который не издавал ни одного звука, было страшнее, чем оказаться в кромешной тьме). Когда они подошли к узкой винтовой лестнице, Терех хотел пройти вперед, но Джай просто отстранил его в сторону и стал подниматься по ступеням.

Старший знал, что после того, как лестница сделает три полных оборота, они увидят тяжелую оббитую металлом дверь, которую обычно запирали на два засова. В комнату за этой дверью никогда не пускали посторонних. Хотя самому Тереху удалось побывать там пару раз, а Джая мастер Риам таскал туда несколько месяцев подряд. Эта комната была святая святых высшего мага, занимавшего должность советника герцога. Правда, последние две декады она принадлежала Тибусу, которому до высшего было очень далеко.

Кроме наборного стеклянного потолка и огромного количества пустого места в этой комнате не было ничего необычного: несколько стульев, стол, посреди которого стояла невзрачная сфера, заполненная сизым туманом. Напрочь лишенный способности замечать ауры Терех не видел в ней ничего прекрасного. Обыкновенный кусок мутного стекла, пусть и очень важный кусок. Именно на эту сферу замыкалась охранная сеть над замком. Чуть дальше стояла полка с целым ворохом каких-то предметов, назначения которых Терех не знал и не пытался узнать. Все здесь было наполнено магией, а значит оставалось для него недоступным.

Но вот лестница сделала третий оборот, а никакой двери на месте не оказалось. Ступени были усеяны обгоревшими кусками древесины и покореженными металлическими пластинками. Как будто дверь не только разбили, но потом еще долго крошили на мелкие щепки и старательно жгли.

Что происходило внутри комнаты, разобрать не удалось — все заливал белый слепящий свет, иногда переливающийся оттенками багрового и алого.

Джай замер перед этой светящейся стеной.

— Не ходи туда, — тихо сказал он, не поворачивая головы, и его голос снова подхватило эхо, но теперь оно было гораздо тише, и напоминало скорее зловещий шепот, — это сожжет тебя.

В то, что преграда убьет его, Терех поверил сразу. И продолжал верить даже когда Джай взял и шагнул прямо в слепящую завесу. Он только удобнее перехватил гайн, который так и не убрал в ножны, и приготовился ждать.

Джай не знал, что с ним происходит, и почему он делает то, что делает. Он словно перестал быть самим собой, и от этого юноше было так страшно, как никогда в жизни. Даже когда клинок Дерена ар-Тана пробил его грудь, и он осознал, что с такой раной ему не выжить, молодой лорд так не боялся.

Он снова почувствовал себя стоящим на тренировочной площадке, и смерть опять подбиралась к нему со всех сторон. Только на этот раз его враг был намного могущественнее и страшнее, а его руки были пусты, у него не было даже гайнов, чтобы отразить удар. Хотя, что могли эти крохотные искры противопоставить надвигающейся стене алого пламени, жадно пожирающего все на своем пути?

Но тот, другой, которым он теперь был, не боялся этого врага. Только с безразличием смотрел на происходящее. Как если бы все происходило именно так, как и должно было происходить. Но потом впереди загорелся маячок, который настойчиво звал его, и Джай пошел на этот хрупкий отголосок истинного света.

Он шел по пустым коридорам замка, стараясь не потерять ориентир. Иногда по бокам появлялись какие-то блики. Но они были такими слабыми, что мгновенно растворялись в окружающей тьме. Они не имели никакого значения. Важным был только дрожащий язычок белого пламени где-то там впереди. И еще Терех, осколок серого монолита — надежная опора, от которого шла тонкая светящаяся нить к еще одному огоньку. Тот светил неровно, разбрасывая вокруг себя искры.

А потом все потеряло какое-либо значение, потому что он увидел ЕЕ. Прекрасная, ОНА сверкала и переливалась всеми цветами радуги, серебристо мерцая и наполняясь жизнью, ОНА звала.

«Останься», — сказал он кому-то за спиной, а потом шагнул к НЕЙ, и ОНА приняла его в свои объятья.

Он потянулся к НЕЙ, и ОНА обволокла его со всех сторон. Языки света, словно струи жидкого белого пламени, стекали по его лицу, волосам, по всему его телу, не обжигая, но даря благодатное тепло, успокоение, счастье.

«Здравствуй, — беззвучно сказал он, — вот я и вернулся».

«Ты здесь… ты рядом… — шептала ОНА, — я ждала тебя… так долго ждала… я знала… я верила…»

Неожиданная острая боль вцепилась зубами в его запястье, переползла на руку, заполнила все его тело, разрастаясь все больше и больше, и он уже не мог вместить ее целиком. Тогда он закричал, выплескивая боль наружу. На одно короткое мгновение ОНА отпрянула в сторону, но этого хватило для того, чтобы радужная пелена спала с его глаз, и он увидел тот самый огонек-маячок, лежащий на его ладони, и еще один дрожащий язычок белого пламени, мерцающий неровно и тяжело, и совсем уже крохотную искру немного в стороне. Они звали его.

«Подожди, — сказал он ЕЙ. — Я еще нужен им».

«Я подожду, — ответила ОНА, послушно отступая в сторону. — Я верю…»

ОНА засыпала, и постепенно меркла сверкающая пелена.

Медленно гасли последние алые росчерки на небосводе, и ОНА засыпала.

Мир снова обретал покой.

Как только свет перестал слепить глаза, Терех рванулся вперед. Сначала ему показалось, что его с размаху окатили ледяной водой, а потом, заживо бросили в костер, но он не остановился. И преграда лопнула, пропуская его.

Комната почти не изменилась с тех пор, как старший сын герцога видел ее в последний раз. Разве что на полках стало больше магических безделушек. Но в этот раз в святая святых было слишком много народу.

Посреди комнаты стоял старший баронет. Тот самый, с которым повздорил Джай. И вид у него был еще хуже, чем после вчерашней тренировки. Он жадно хватал воздух открытым ртом, как после долгого бега, и явно пошатывался.

Вокруг него на равных расстояния друг от друга кольцом застыли шесть охранников барона. Они были вооружены, что называется «до зубов», и представляли собой серьезную угрозу.

Чуть в стороне лежал Джай. Похоже, он был без сознания. Но сейчас Терех не ощущал прямой угрозы для младшего брата. Если бы еще этот мальчишка, младший баронет, не держал его за руку, он бы вообще не волновался за него. Но за Джаем Терех наблюдал только краем глаза, потому что его взгляд был прикован к другому человеку. На полу у ног старшего баронета лежал связанный герцог ар-Сантар.

На то, чтобы оценить обстановку мужчине понадобилось мгновенье, длиной в один короткий вдох, и он рванулся вперед.

Их было семеро (мальчишка у стены не в счет), а он был один, они были вооружены, а у него был только гайн, он ворвался неожиданно, но они отреагировали мгновенно. Терех не стал задумываться над этим. Он делал то, что должен был сделать, потому что не мог по-другому. Потому что в двух шагах от него лежал связанный отец. Потому что там возле стены без сознания валялся младший брат. И их наверняка убьют, если он не сможет ничего предпринять. Потому что эти чужаки пришли на его землю, в его дом, и подняли руку на его близких. Потому что он один, но их только семеро, они вооружены, но у него есть гайн, они отреагировали мгновенно, но он был быстрее.

Дальше все смешалось в хаосе боя. Они слаженно нападали и продуманно отступали. Они двигались очень быстро, но им не хватало места. Их было семеро, потом шестеро, потом Терех ранил еще двоих… А потом рядом раздался знакомый свист, и смертоносный серебристый росчерк отбросил старшего сына герцога к стене. Он знал, что уже мертв, но еще достал кого-то концом клинка, а потом, оседая на пол, успел послать по мерцающей алой струне короткое: «вставай».

— Убить всех, — коротко приказал тот, кого считали старшим баронетом, двум оставшимся охранникам и вытер окровавленный гайн об одежду поверженного врага.

Но выполнить его приказ не успели, потому что у дальней стены поднялся на ноги Джай. Он не произнес ни одного слова, просто обнажил свое оружие и прыгнул вперед. И серебристый ураган стал сметать все на своем пути. Сначала охранника, все еще зажимавшего рассеченное левое запястье — след от клинка Тереха. Потом еще одного, и еще… А потом две встречные серебристые волны столкнулись, породив настоящий шторм. На этот раз не было уловок и хитростей, обманных выпадов и маневров. Джай не хотел победить, он желал уничтожить своего врага, стереть его с лица земли. И противник дрогнул. «Баронет» стал медленно отступать, шаг за шагом, приближаясь к стене. Еще несколько мгновений, и ему некуда будет деться. И тут в отчаянном прыжке он отпрянул в сторону.

Один миг ему понадобился для того, чтобы сорвать что-то с шеи, бросить на пол и раздавить каблуком. Он расхохотался Джаю в лицо. Младший сын герцога бросился вперед, но за спиной его врага уже наливался синевой диск портала. Мнимый баронет шагнул назад, напоследок метнув что-то в сторону, а следом за ним бросился последний выживший охранник.

Джай не стал преследовать их. Соваться в логово врага, очертя головой, было бы глупо.

Вместо этого, он осмотрел комнату. Герцог лежал теперь возле стены и его уже не опутывали веревки. Его благодетель обнаружился в шаге от него. Мальчишка, мнимый младший баронет, затравленно смотрел на молодого лорда, готовый, похоже, и к нападению, и к бегству одновременно. Посмотрев на него, юноша разжал руку, так, чтобы тот увидел то, что лежало на его ладони. Метательный нож — последний подарок от сбежавшего «баронета» для своего «брата». Джай едва успел перехватить его, и отточенное лезвие оставило глубокий порез на его ладони. Мальчишка посмотрел на своего врага-спасителя, потом на нож в его руке, и отвернулся.

Комната была завалена телами. Пятеро мертвых охранников барона лежали кто где, но и сам барон не избежал их участи. Похоже, отыграв свою роль, он перестал быть нужным своим нанимателям. Его труп был у окна.

Последнее тело лежало у дверей, и Джай заставил себя посмотреть на него.

Даже в смерти Терех выглядел устрашающе, он так и не выпустил оружие из рук. Осколок серого монолита, надежная опора, старший брат, которого юноша так и не успел узнать.

Молодой лорд наклонился и поднял с пола второй гайн, который выбили у него из рук во время боя. Мертвых можно было оплакать позже. Сейчас нужно было спасать живых. Словно очнувшись, Джай пересек комнату и опустился на колени перед отцом. Тот был без сознания. Быстро осмотрев его и убедившись, что на герцоге нет серьезных ран, юноша требовательно позвал:

— Тибус, иди сюда, — но когда никто ему не ответил, он повторил, — Тибус, — и на этот раз его голос прозвучал властно и нетерпеливо.

Маг медленно выбрался из-под стола, где не без успеха прятался все это время. Похоже, ему тоже хорошо досталось — выглядел он ужасно. Одежда висела лохмотьями, с рукава стекала кровь. Левой рукой он прижимал к груди безжизненную и ставшую сейчас бесполезной сферу защитной сети. Тибус повел по комнате безумным взглядом, а потом настороженно посмотрел на Джая. Молодой лорд понял, что маг просто не узнает его. Но у него не было времени разбираться, действительно ли погодник сошел с ума, или только до смерти напуган.

— Подойди сюда, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно, но повелительно. — Ты нужен своему герцогу.

Маг замер на несколько мгновений, а потом осторожно подошел. Он опустился перед распростертым телом на корточки, и немного замешкался, не решаясь выпустить свою драгоценную сферу из рук. Но потом пристроил ее на коленях, и положил обе ладони на грудь герцога.

— Он очень слаб, — сказал маг, и его голос звучал отрешенно и безразлично, — потерял слишком много сил, но теперь источники перекрыты.

— Он выживет? — спросил Джай.

— Я не целитель, — ответил Тибус. Потом он отошел в сторону, что-то бормоча себе под нос. Похоже, разговаривал со своим шаром.

Юноша лихорадочно размышлял над тем, как ему теперь поступить. Оставаться в башне было нельзя. Непонятно, что случилось с солдатами и слугами, но на их помощь рассчитывать не стоило. А главное — не известно, сколько еще наемников оставалось в замке. Молодой лорд помнил, что по дороге к подземному ходу они с Терехом убили не меньше десятка. Все, что происходило потом, сливалось в какой-то непонятный тягучий кошмар, не оставивший даже обрывков воспоминаний. В себя он пришел только в башне, когда Терех разбудил его. Правда, о том, как это было возможно, если в это время брат был уже мертв, Джай старался не задумываться.

— Сколько ваших сейчас в замке? — спросил он у мальчишки, который сидел на полу в нескольких шагах от него.

— Не знаю, — ответил тот, опасливо следя за каждым движением юноши, но, не двигаясь с места.

Сын герцога не поверил ему, но промолчал. Время и место для допроса были не подходящими. Нужно было срочно выбираться из башни, и, желательно, вообще из замка. Джай знал о трех потайных ходах, хотя как оказалось, их было больше (например, ход, по которому сегодня его хотел вывести Терех, оказался ему не знаком). Два из известных ему выходов, находились слишком далеко, а вот к лазу, ведущему из отцовских покоев, стоило попробовать добраться.

Если бы юноша остался один, он справился бы наверняка. Но бесчувственного герцога ему было не поднять. От Тибуса помощи ожидать не стоило. Щуплый маг и в нормальном состоянии не отличался ни силой, ни выносливостью. А уж теперь, да еще с раненой рукой, удивительно, как он удерживал хотя бы свой шар. Джай с сомнением посмотрел на отодвинувшегося в угол мальчишку, но сразу же отбросил эту мысль. Во-первых, он не доверял ему, а во-вторых, мнимый баронет выглядел еще тщедушнее Тибуса. В последней надежде юноша наклонился над герцогом, но хотя тот выглядел практически здоровым (по крайней мере, физически), он явно не собирался приходить в себя.

— Нужно позвать его, — неожиданно подал голос мальчишка.

Джай непонимающе посмотрел на него, и тот объяснил:

— Он терял силы. Если это не остановить, то человек умирает за несколько минут. Герцог сумел перекрыть источники, но вместе с ними перекрыл и все пути. Теперь он не может найти дорогу. Нужно позвать его, чтобы он видел ориентир.

Объяснения были более чем непонятными. Но на лестнице раздавались какие-то подозрительные звуки (похоже, после бегства «баронета» перестало действовать и заклинание, висевшее над замком), поэтому юноша только спросил:

— Что нужно делать?

— Положите руки ему на грудь и мысленно позовите его, — ответил пленник.

Бросив на него испытывающий взгляд, Джай положил руки на грудь герцога и мысленно позвал его по имени.

— Не так, — сказал мальчишка, теперь он сидел вплотную к юноше, но смотрел при этом только на распростертого перед ним человека, — сосредоточьтесь. Там, где он сейчас, у него нет памяти, он не знает ни своего титула, ни имени, вообще не знает слов.

— Тогда как мне позвать его? — раздраженно переспросил молодой лорд.

Шум в коридоре становился отчетливее, и он начал подозревать, что мальчишка просто тянет время.

— В вас одна кровь, просто найдите связующую нить, — спокойно ответил тот.

Похоже, за это время пленник успел принять какое-то важное для себя решение. Теперь он уже не боялся Джая, хотя и предпочитал соблюдать разумную осторожность. Вот и говорил он с нарочитым спокойствием, не желая еще больше раздражать собеседника.

«Как с младенцем разговаривает», — подумал Джай, но постарался вникнуть в объяснения.

Неожиданно перед его глазами проплыла картина: «Темный коридор, и маячок где-то впереди. Сзади идет брат, осколок серого монолита — надежная опора. От него тянется едва различимая нить к еще одному огоньку. Крохотный светлячок горит неровно, и в такт его пульсации дрожит тонкая нить».

Юноша мысленно представил себе такую же нить. А потом и увидел ее, удивляясь тому, как мог не замечать ее раньше. Она шла от его сердца и едва заметно подрагивала в такт его биению, вспыхивая попеременно то белым, то алым. Тонкая и такая обманчиво хрупкая, но ничто на свете не смогло бы ее разорвать. И тогда он потянул за нее. Совсем чуть-чуть, так, чтобы живая струна отозвалась тихим звоном, и тот, который был теперь далеко, мог услышать ее зов.

Когда Джай открыл глаза, то увидел, что мальчишка касается висков герцога кончиками пальцев. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, тот убрал руки и удовлетворенно кивнул:

— Теперь главное не прерывайте связь, ему нужно время.

Вот только времени сыну герцога катастрофически не хватало, потому что на лестнице отчетливо раздавались шаги.

— Четверо, — шепотом произнес мнимый баронет.

Но молодой лорд и сам понял это. Четыре врага представляли собой серьезную угрозу. Но по узкой башенной лестнице можно было подниматься только по одному. Это давало шанс Джаю и остальным.

Юноша замер возле дверного проема, коротким движением обнаженного гайна показав мальчишке, что он с ним сделает, если тот попробует закричать. Но пленник спокойно проигнорировал его угрозу. Зато Тибус отреагировал очень правильно. На мгновение задержав взгляд на клинке Джая, он снова полез под стол. Глядя на то, с какой сноровкой это было проделано, юноша мысленно усмехнулся. Даже если маг и выжил из ума, то еще не все было потеряно. Но потом Джай выбросил из головы и поведение мальчишки-пленника, и причуды мага, потому что первый чужак уже показался в дверном проеме.

Он был невысок, едва ли выше самого Джая, но широк в плечах, и, наверное, очень силен. Молодой лорд приготовился нанести удар, который должен был стать для этого врага первым и последним. Чтобы идущий вторым не успел опомниться, прежде чем юноша успеет нанести еще один удар.

Поднявшись по лестнице, чужак сначала увидел баронета, который сидел возле неподвижного герцога, и, скорее всего, узнал его. Потому что спокойно шагнул внутрь. Джай и не рассчитывал на такую удачу. В последний момент враг все-таки почувствовал опасность, но гайн сына герцога полоснул по его шее чуть выше ворота кольчуги прежде, чем он успел оглянуться. Мертвое тело еще только начало оседать на пол, а молодой лорд уже повернулся к следующему врагу. Этот был высок, выше него почти на голову. Но юноша не смотрел ему в лицо, только на руки, удерживающие два необычных слегка изогнутых клинка. И тут удача решила отыграться за слишком легкую победу над первым чужаком. Второй враг успел отреагировать вовремя. Джаю не удалось остановить его ни первым ударом, ни вторым, ни даже третьим. Так что очень скоро у него оказался не один, а сразу три противника, причем противника-мастера. Отбивая очередной выпад, юноша вспомнил слова Тереха, когда они почти добрались до подземного хода. «Пришлют кого-то получше», — сказал тогда брат. Похоже, прислали лучших.

Взвинтив темп до предела, как на «тренировке» с баронетом, Джай достал кого-то кончиком клинка, но это была его единственная победа. Да, они были медленнее его, но не на много, и их все еще было трое. Молодой лорд не мог нападать, его мастерства едва хватало на то, чтобы защищаться. Он не знал, сколько еще сможет продержаться. Наверное, долго (не зря же мастер Аран потратил на него столько времени). Но тут капризная удача, снова решила улыбнуться ему. Неожиданно что-то отвлекло одного из нападавших, и Джай воспользовался шансом.

Один из двух оставшихся противников двигался медленнее другого (похоже, именно его он ранил). Юноша максимально ускорил темп, и враг не успел отбить метивший в его запястье клинок. В это же мгновение второй гайн сверкнул где-то на уровне его глаз.

Второй противник был осторожнее. Но, оставшись в одиночестве, он не успевал отбивать все атаки Джая. Серебристый клинок задел ногу чужака где-то под коленом. Этого хватило для того, чтобы тот потерял опору и стал заваливаться на бок. Его рука в инстинктивном жесте отошла в сторону, и юноша достал его уколом в подмышку.

Сын герцога обернулся в поисках третьего врага, и очень вовремя, потому что тот уже теснил кого-то к стене. Не раздумывая ни мгновения, Джай прыгнул вперед. Чужак отреагировал сразу. Он успел отбить один гайн, и даже уклонился от второго, когда меч другого противника вошел в его живот и продолжил свое движение, вспарывая кольчугу, а вместе с ней и тело чужака.

Только когда неожиданный помощник отбросил мертвеца в сторону, резким движением высвобождая свой клинок, Джай узнал в стоящем перед ним человеке его светлость герцога ар-Сантара.

— Отец, — выдохнул он, всматриваясь в немного побледневшее, но, несомненно, живое лицо его светлости.

Даже сейчас, когда они едва избежали смерти, когда погиб Терех, Джай не мог просто шагнуть вперед и обнять отца, хотя ему и хотелось сделать это.

Словно прочитав его мысли, герцог усмехнулся уголками губ и потрепал сына по плечу.

— Неплохо, малыш, — сказал он, обводя глазами комнату и тела убитых врагов, а потом он увидел Тереха.

Герцог не произнес ни одного слова. Мало того, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он просто стоял и смотрел на тело своего старшего сына, а потом очень медленно, словно не желая этого делать, отвернулся.

Отвечая на его непроизнесенный вопрос, Джай стал быстро объяснять:

— Замок захватили ночью, не знаю как. Защитной сети больше нет. Нам удалось пробиться к подземному ходу. Потом Терех что-то почувствовал, и мы оказались здесь. Увидели наших «гостей».

Только пытаясь пересказать отцу последние события, Джай осознал, что не помнит почти ничего из случившегося. Он точно знал, что куда-то шел, с кем-то сражался. Но вот куда и с кем? Даже воспоминание о том, как мнимый баронет шагнул в портал, было каким-то смазанным и неясным.

— Терех погиб. Баронет и один из охранников ушли через портал. Потом появились эти четверо.

Герцог кивнул и так и не задал ни одного вопроса. А Джай подумал о том, что отец изменился. Нет, внешне он выглядел как всегда: сильный, властный, идеально владеющий собой. Но юноша явственно ощущал, что с герцогом что-то было не так. Словно он лишился чего-то очень важного, и дело было не только в смерти Тереха.

— Нужно связать с дворцом, — сказал герцог, а потом позвал, — Тибус.

На этот раз маг выбрался из своего укрытия намного быстрее. Все-таки с его светлостью он общался чаще, чем с Джаем, и больше верил знакомому голосу.

— Я хочу отправить послание, — сказал герцог.

— Но мне нужно удерживать сеть, — просительно захныкал волшебник, поглаживая свою игрушку, но, натолкнувшись на спокойный и даже какой-то отрешенный взгляд герцога, съежился и послушно кивнул.

Если его светлость и удивился странному поведению мага, то ничем не выдал себя. Он протянул ладонь, и Тибус накрыл ее своей, едва касаясь кончиками пальцев. Маг поморщился, а потом между их руками мелькнула короткая голубая молния.

Джай подосадовал, что сам не додумался воспользоваться мыслепочтой.

— Они будут здесь через пару минут, — сообщил его светлость.

Он благодарно кивнул магу, а потом отошел к стене туда, где лежал Терех. Опустившись перед распростертым телом сына на колено, герцог медленно провел ладонью по его щеке, отводя в сторону золотистую прядь, а потом закрыл ему глаза.

Через несколько минут в комнате должны были появиться очень много людей, и герцог прощался с сыном, пока вокруг не было посторонних глаз.

Он поднялся на ноги за мгновение до того, как посреди комнаты зажегся диск портала.

Только когда из портала появился Барус, высший маг и главный советник императора (сменивший на этом посту мастера Риама), Джай осознал, что теперь действительно все закончилось. Если уж сам Барус пожаловал сюда, значит территория замка обследована всеми возможными способами, ситуация взята под контроль, а враги обезврежены.

Вслед за магом из портала вышли еще три человека, среди которых юноша узнал мастера Арана. Двое других были ему не знакомы, но они были магами (сын герцога был в этом убежден, хотя и не знал, как сумел это определить).

— Приветствую вас, ваша светлость, — церемонно поклонился советник, потом он взглянул на тело Тереха и продолжил, — Примите наши глубочайшие соболезнования, по поводу всего произошедшего.

Все остальные тоже поклонились.

— Благодарю вас, господин советник, господа, — сказал герцог и поклонился в ответ.

— Мастер Лунар, мастер Дриан, думаю, мастер Аран вам хорошо известен, — представил всех советник.

Когда с церемониями было покончено, заговорил один из незнакомых Джаю магов:

— Ваша светлость, мы исследовали замок и окружающую его территорию, но не нашли ни одного живого врага. Только около трех десятков тел.

— А следы перемещений? — спросил герцог.

— Следов очень много, было не меньше десяти порталов, — развел руками маг, — но все искусно оборваны. Мы перепроверим их еще раз, но я не думаю, что стоит рассчитывать на успех.

— Что с моим замком?

— Боюсь, что большая часть слуг, находившихся в замке, мертвы. Те, кто занимал отдаленные помещения, не пострадали, сейчас они просто без сознания. После того, как враг разрушил защитную сеть, — маг кивнул на сферу в руках Тибуса, который стоял неподалеку и с беспокойством посматривал на прибывших, — было использовано «покрывало мрака», и мы не могли к вам пробиться. А потом началось вообще что-то непонятное…

— Ваша светлость, — перебил его Барус, — я думаю, мы сможем предоставить вам факты, после того, как все исследования будут закончены…

Второй маг смешался и замолчал. Действительно не стоило обсуждать столь важные вещи в такой обстановке.

— Жаль, что так и не удалось захватить ни одного пленного, — сказал его спутник.

— Ну почему же, уважаемый Лунар, один все-таки есть, — ответил Барус, глядя за спину Джая, туда, где стоял мальчишка — мнимый баронет, и сыну герцога очень не понравился этот взгляд.

Не смотрят так на людей, даже на врагов, только на лабораторных крыс или лягушек, у которых можно оторвать лапку или хвостик, или заставить бегать в колесе, и все с чистой совестью, только из благих побуждений. И тогда юноша сделал далеко не первую глупость в своей жизни, причем вполне осознанно.

— Это мой пленник, — заявил Джай, загораживая мальчишку.

Наверное, с ним все-таки что-то произошло в этот злополучный день. Потому что еще вчера он просто отошел бы в сторону и бесстрастно наблюдал за происходящим. Может, стиснул бы зубы, а потом все-таки отошел. Он бы вспомнил наставления мастера Риама, о том, что нужно знать, какого противника можно победить, а с каким вообще не стоит связываться. И о том, что не ему тягаться с высшим магом и советником императора, который к тому же отличался мстительным характером. Тем более из-за чего? Из-за пленника?

Сегодня Джаю на все это было наплевать. Потому что всесильный Барус ничем не помог, когда они нуждались в помощи, а сам дрожал как осиновый лист, пока враги не убрались прочь. Потому что он чуть не потерял отца. Потому что сегодня умер Терех. Умер, защищая их дом и его самого. Потому что, в конце концов, это были его земля, его замок, его люди, и даже тот мальчишка, который стоял за его спиной, принадлежал ему и только ему. Да просто потому, что он терпеть не мог этого Баруса.

Герцог никак не отреагировал на заявление сына, но Джай чувствовал, что отец удивлен. Вообще все присутствующие смотрели на него с недоумением. Все, кроме советника Баруса, рассматривающего стоявшего перед ним молодого лорда с каким-то болезненным интересом. Казалось, еще чуть-чуть, и он начнет вертеть Джая, как куклу-марионетку, разглядывая со всех сторон. Такое внимание еще больше разозлило юношу. Так разозлило, что он уже не мог удержать в себе свою ярость. На одно короткое мгновение он встретился глазами с советником, и позволил ей выплеснуться наружу. Но это только еще больше раззадорило мага.

— Не волнуйтесь, милорд, — произнес Барус с самой доброжелательной улыбкой на лице, — никто не претендует на вашу собственность.

Лицо мага при этом просто сияло от восторга, казалось, что он нашел сокровище — бесценный клад. Наверно, если бы советник просто рассмеялся ему в лицо, Джай удивился бы гораздо меньше. Странное поведение мага подействовало на него отрезвляюще, и теперь уже юноша с недоумением смотрел на Баруса.

— Надеюсь, вы не возражаете против простого допроса, конечно же, в вашем присутствии? Уверяю вас, вашему пленнику не будет причинен никакой ущерб, — поинтересовался советник.

Джай кивнул в ответ.

— Тогда вы разрешите мне посмотреть на него поближе? — очень вежливо и на этот раз без тени насмешки попросил маг. Молодому лорду не оставалось ничего другого, кроме как пропустить его к пленнику.

Тот стоял, спокойно глядя на приближающегося к нему мага (такому спокойствию позавидовал бы сам герцог). Он никак не отреагировал, даже когда Барус бесцеремонно ухватил его за подбородок и запрокинул голову, чтобы лучше рассмотреть лицо. А Джай подумал, что баронет зря отрастил такую челку, да за такие глаза как у него, огромные, причем, просто таки небесно-голубого цвета, любая придворная дама не только продала бы свою душу, но даже согласилась бы собственноручно мыть пол и чистить кастрюли. Хотя, если бы у Джая были такие глаза, он бы, наверное, тоже их прятал.

— Любопытно, — пробормотал советник, но было видно, что заинтересовала его вовсе не внешность пленника. Свободной рукой он провел по лицу мальчишки, словно снимая с него маску. Именно таким движением мастер Риам снимал иллюзию чужого облика.

При этом внешность пленника практически не изменилась. На самом деле он выглядел теперь лет на шестнадцать, был немного выше и тоньше, изящнее что ли, чем раньше, и уже не казался таким болезненным. Но это были единственные перемены, которые заметил Джай. Черты лица, и цвет волос остались прежними. Даже цвет глаз оказался настоящим.

— Очень любопытно, — чуть громче повторил советник.

Но ему не нужно было привлекать ничье внимание — все и так смотрели только на него.

Барус отбросил в сторону светлую прядь, открывая ухо мальчишки.

«Ухо как ухо, вполне обыкновенное», — подумал Джай, а потом оторопело уставился на своего пленника. Впрочем, сейчас даже невозмутимый герцог не сдержал удивленного вздоха, не говоря уже обо всех остальных. И им было чему удивляться. Потому что ухо пленника вовсе не выглядело обыкновенным. У него не было мочки, зато оно было вытянуто и заостренно кверху, явно не человеческое, тем не менее, оно смотрелось вполне гармонично.

— Эльф, — констатировал Барус.

«Как будто диагноз поставил», — подумал Джай и уставился на пленника во второй раз. Потому что теперь он был уже убежден в том, что это была совсем не его мысль.

— Но ведь эльфы исчезли несколько тысяч лет назад, — удивленно пробормотал мастер Дриан.

— Поздравляю с прекрасным приобретением, милорд, — усмехнулся Барус, выпуская пленника, и поворачиваясь к Джаю, — вам достался очень редкий экземпляр.

Хотя эльф никак не отреагировал на последние слова мага, молодой лорд понял, насколько сильно они задели и унизили его уже по тому, как мгновенно напряглась его спина, а взгляд заледенел. Но пленник достаточно быстро справился с собой, чтобы этого больше никто не заметил.

Нет, все-таки не зря сын герцога недолюбливал советника. Он даже эльфа сумел довести до бешенства всего за несколько минут. Но, учитывая, что большинство придворных просто на дух не переносили его могущество Баруса, то можно сказать, что Джай относился к нему очень даже неплохо.

— Его императорское величество распорядился, чтобы вы, ваша светлость, и ваш сын прибыли во дворец, — сообщил маг.

Юноша понимал, что им с отцом стоило бы задержаться в замке. Хотя бы выяснить, что с людьми. Но если император «распорядился», то никто не осмелится противиться его воле.

Словно прочитав его мысли, Барус продолжил:

— Не беспокойтесь на счет замка и прислуги. Мастер Лунар и мастер Дриам останутся здесь и позаботятся о них. Они закончат свои исследования, а потом восстановят защитную сеть. Ее активируют, как только вы вернетесь.

Оба мага согласно кивнули, подтверждая его слова.

— Активируйте сеть, как только это будет возможно, — распорядился герцог.

И юноша мысленно согласился с ним. Главным было восстановить магическую защиту, чтобы неожиданный визит больше не повторился. Маги кивнули еще раз. А потом к герцогу подошел мастер Аран, и Джай, наконец, понял, зачем начальник личной охраны императора оказался здесь.

— Я позабочусь о Терехе, Нахор, — произнес мастер клинка, сжав плечо герцога, и тот благодарно кивнул в ответ.

Аран был одним из очень немногих людей, которым доверял Нахор ар-Сантар. Если бы они родились равными по положению, то их отношения можно было бы считать дружескими. Но мастер клинка всегда очень тщательно соблюдал правила этикета, согласно которому сын захудалого виконта, пусть и занимающий высокую должность при дворе, стоял несоизмеримо ниже брата императора. Сегодня он впервые позволил себе обратиться к герцогу просто по имени, пытаясь хотя бы так выразить ему свою поддержку, и тот был благодарен ему за это.

— Я не смогу долго удерживать портал, — напомнил советник.

Герцог согласно кивнул в ответ.

— До встречи, друг мой, — сказал он Арану, потом повернулся к магам, — Надеюсь, вам не нужен этот предмет? — спросил он, указывая на сферу в руках у Тибуса, который настороженно уставился на них, прижимая к груди свое сокровище.

— Мы обойдемся без него, — ответил мастер Дриам, с сочувствием глядя на безумного мага. — На восстановление уйдет слишком много времени, так что лучше воспользоваться новым.

— Ну что же, тогда до встречи, господа, — сказал он, а потом повернулся к Тибусу. — Пойдем со мной.

Голос герцога звучал спокойно, но повелительно, его невозможно было ослушаться, и погодник покорно вошел в портал вслед за ним. Следующим должен был быть Джай.

— Захватите, пожалуйста, с собой вашего эльфа, милорд, — сказал ему Барус, прежде чем юноша сдвинулся с места, — Я думаю, что его величеству будет интересно взглянуть на него.

И почему в устах господина советника даже самые вежливые фразы всегда звучали насмешливо и высокомерно?

Молодой лорд оглянулся на пленника, и тот послушно подошел к нему, а Барус опять насмешливо хмыкнул. Но юноша никак не отреагировал на это. Перед тем, как ступить в портал, он в последний раз оглянулся на Тереха, а потом тьма и холод окружили его со всех сторон. Ощущение было мимолетным, но возникало каждый раз, когда Джай проходил через порталы.

Барус переместил их прямо во дворец. Как это было возможно, если над столицей действовала мощная защитная сеть, юноша не знал. Когда-то он спросил мастера Риама, как тот открывал порталы прямо во дворец, но учитель ответил уклончиво, а потом вообще сменил тему разговора. Государственные тайны были ни к чему юному сыну герцога, впервые увидевшему императорский дворец. И тот не настаивал. Вокруг него и так было слишком много нового и неизведанного.

Сначала дворец показался ему величественным и прекрасным. Джая очаровали эти бесконечные залы, галереи, бесчисленные башенки и скрытые уголки. Ему понадобилось две декады, чтобы изменить свое мнение на противоположное.

Их встречали два человека. Джай узнал обоих. Впереди стоял главный советник императора герцог ар-Тан, который почти не изменился за прошедшие два года. Разве что на его висках теперь было чуть больше седины. А в остальном, та же подтянутая фигура, те же мягкие обманчиво-неторопливые движения, тот же внимательный взгляд.

Рядом с герцогом стоял невысокий полненький придворный, в котором Джай без труда узнал Исидия, придворного мага-целителя.

— Приветствую вас, ваша светлость, — поклонился главный советник, — и примите наши соболезнования, по поводу гибели вашего сына.

— Благодарю вас, — сказал герцог. — Его величество во дворце?

— К сожалению, император сейчас на переговорах в Лавиэне, но он прибудет завтра к полудню, — ответил тот, присматриваясь Тибусу и эльфу. Но его отвлек Барус, появившийся из портала.

— К этому времени как раз закончат все отчеты, — сказал он, явно услышав последнюю фразу. — Сейчас все равно еще ничего нет.

Герцог ар-Тан поклонился ему, а потом спросил:

— Даже предварительного?

— Нет, — отрезал маг, — как и ничего неотложного. Все возможное, уже сделано. Остальное требует времени. Так что единственное, что сейчас в наших силах — это пойти к себе и как следует выспаться.

Джай не знал, почему Баруса всегда так раздражал герцог ар-Тан, и почему в его присутствии маг мгновенно становился сердитым и хмурым. Но почувствовал удовлетворение уже от того, что хоть кто-то сумел стереть с физиономии мага его насмешливую ухмылку.

— Я полностью согласен с советником, — неожиданно вмешался Исидий.

Он уже успел окинуть оценивающим взглядом Тибуса, и теперь озабоченно смотрел на герцога.

— Тогда, господа, — ответил Барус, подводя итог, — желаю всем спокойной ночи. Насколько это возможно.

Когда Барус скрылся в коридоре, герцог ар-Тан произнес:

— Император просил передать вам еще несколько слов. Вы позволите проводить вас?

Герцог ар-Сантар кивнул в ответ, и главный советник подозвал слугу.

Казалось, тот появился прямо из воздуха. У дворцовых слуг с годами вырабатывалась способность становиться невидимыми, причем без всякой магии, что позволяло им видеть и слышать не предназначенное для их глаз и ушей. И если при этом слуга еще и не умел держать язык за зубами, то его служба очень быстро заканчивалась, как и его жизнь. Так что доверенных слуг во дворце всегда отличало три качества: они были незаметны и появлялись сразу же, если возникала необходимость, но самое главное, они мгновенно становились слепы, глухи и немы по желанию хозяина. Похоже, что этот слуга был из самых доверенных. Он с вежливым поклоном указал Джаю на северный коридор. Как будто тот за два года не смог запомнить, где находятся его комната (он как племянник императора имел право на некоторые привилегии во дворце, в том числе и собственные покои).

— Я рад, что с вами все в порядке, лорд Джай, — сказал герцог ар-Тан. — Думаю, что Дерен будет счастлив снова увидеть вас.

— Благодарю вас, ваша светлость, — ответил юноша, понимая, что его вежливо выпроваживали.

Он попрощался с герцогом и магом, кивнул в ответ на предостерегающий взгляд отца.

Когда молодой лорд поклонился, пленник за его спиной повторил его движение. Но юноше не нужно было оглядываться на него, чтобы убедиться в этом. Каким-то образом Джай абсолютно точно знал, что эльф все это время шел за ним, а потом неподвижно застыл за его спиной, отступив ровно на шаг.

«Как тень», — подумал молодой лорд, и это очень ему не понравилось.

Только добравшись до своей комнаты, Джай понял, насколько он устал (ведь кроме напряженной ночи у него был еще полный событий предыдущий день). Но сразу лечь и расслабиться не удалось. Покои были в ужасном состоянии. Обычно к приезду гостей слуги наводили порядок. Но в том то и дело, что к его появлению посреди ночи никто не готовился.

В последний раз Джай был при дворе два года назад (он сбежал сразу после того, как закончилась его каторга у мастера Арана, и больше не появлялся). Поэтому теперь хмуро рассматривал шикарный двухгодичный слой пыли на полу, и всех без исключения предметах в комнате.

— Я прошу прощения, милорд. Сейчас здесь наведут порядок, — сказал слуга.

Хорошо еще, что перед уходом он зажег несколько свечей, а то Джай остался бы еще и в полной темноте. От созерцания серого великолепия его отвлекло чье-то недовольное хмыканье.

— Здравствуй, Либиус, — сказал молодой лорд, узнавая подошедшего уже по одному этому звуку.

— Приветствую вас, милорд, — довольно ухмыльнулся тот, — а я уж думал, что не признаете.

Но не узнать Либиуса было бы трудно. Потому что если кто, и не изменился за прошедшие два года, то это он. Та же невысокая фигура, то же морщинистое лицо, та же хитрая ухмылка, и похоже, тот же самый камзол, что и два года назад.

— Тебе не слишком хорошо жилось в последнее время? — спросил Джай, рассматривая старика.

Впрочем, назвать Либиуса стариком, можно было с большой натяжкой. Юноша так и не смог определить, сколько ему лет, а сам слуга не признавался. По всем расчетам выходило не меньше шестидесяти пяти. Но, глядя его ловкие руки и уверенную походку, молодой лорд начинал сомневаться в подсчетах.

Либиус прислуживал мастеру Риаму, еще, когда тот занимал должность советника императора. Когда маг перебирался в замок к герцогу, он хотел забрать старика с собой. Но тот решил остаться в столице. Чем он занимался следующие десять лет, так и осталось загадкой.

Но когда Джай вместе со своим учителем приехали во дворец, Либиус, как ни в чем не бывало, явился к ним в тот же день, чем очень обрадовал старого мага и озадачил сына герцога. Но свое недоумение юноша тогда благоразумно оставил при себе. Как потом выяснилось, не зря. Либиус оказался ужасно ворчливым и абсолютно непочтительным, а еще он был расторопным, вездесущим и просто незаменимым. Он знал всю прислугу в замке, всегда был в курсе всех новостей. А главное — ему можно было доверять. Именно Либиус помог тогда Джаю осуществить его маленькую месть. И за это юноша был готов мириться и с его ворчливостью, и с едкими замечаниями, и с насмешливым выражением, появляющимся на его лице всякий раз, когда юный лорд, еще совсем не знающий жизни при дворе, собирался учудить очередную глупость (то есть практически постоянно).

— Да и вам, как я посмотрю, хорошо досталось, — ответил слуга, рассматривая Джая, и ухмылка внезапно исчезла с его лица, сменившись задумчивым и грустным выражением.

Перемена была такой неожиданной, что юноша едва сумел скрыть свое удивление. Словно перед ним появился совершенно другой человек, которого он никогда не знал. Больше не было хитрого насмешливого расторопного слуги, его место занял кто-то мудрый и все понимающий.

— Значит, преставился старина Риам? — спросил он.

— Мастер умер две декады назад, — ответил Джай, не спрашивая, откуда Либиус узнал об этом — тот все равно не ответил бы.

— Ну что ж, светлого ему пути, — не совсем понятно выразился слуга, снова возвращая на лицо прежнюю маску. — Теперь я вроде как при вас?

Молодой лорд не знал, чего в этой фразе было больше: вопроса и утверждения, и только кивнул в ответ.

— Ох, и грязи тут развели, — проворчал Либиус, проходя в комнату, и оставляя на полу цепочки следов.

Он подошел к кровати и начал стаскивать с нее пыльное покрывало.

— Да вы проходите, милорд, заодно поможете порядок навести, — сказал старик.

Юноша улыбнулся в ответ. С момента их последней встречи Либиус совсем не изменился. Потому что заставлять сына герцога и племянника императора делать уборку в своей комнате посреди ночи, мог только он. Джай подошел к кровати с другой стороны и стал помогать складывать покрывало. Он хотел было скомандовать эльфу, чтобы тот присоединялся. Но тут вернулся слуга, а за ним явились еще двое с тряпками и ведрами в руках.

— Ванна готова, милорд. Сейчас принесут одежду для вас и вашего спутника, а в ваших покоях наведут порядок. Будут ли еще какие-нибудь распоряжения?

Джай отрицательно покачал головой. Слуга поклонился ему, потом уважительно кивнул Либиусу и исчез в конце коридора.

— Да уж, умеет наш герцог школить слуг, — пробормотал Либиус. — Да вы идите, милорд, вода остывает, а мы тут пока порядок наведем.

Юноша согласно кивнул и побрел в сторону ванной комнаты. Только сделав несколько шагов, он вспомнил об эльфе. Оставлять его на Либиуса ему не хотелось. Вернее не хотелось объяснять, кто этот мальчишка и почему за ним нужно было следить. Махнув пленнику, он пошел дальше по коридору.

В ванной их уже дожидались две наполненные лохани и два комплекта чистой одежды. Джай с удовольствием полежал бы в горячей воде, но он боялся уснуть прямо в лохани. Поэтому с помывкой пришлось заканчивать побыстрее.

На эльфа он все это время старался не смотреть. Впрочем, ему и не нужно было на него смотреть, для того, чтобы знать, что тот стащил с себя одежду и залез в воду, или то, что на его правом плече уже проявляется огромный синяк, или… пару минут назад молодой лорд все-таки приоткрыл глаза, чтобы рассмотреть спину своего пленника. Тонкие, едва заметные линии шрамов были чуть светлее остальной кожи и покрывали его спину и плечи сплошным узором.

Каким-то образом Джай «чувствовал» эльфа в буквальном смысле этого слова. Он не знал, каким образом это происходит, но за последние несколько часов случилось слишком многое, чтобы он мог еще чему-то удивляться, или чего-то бояться. Юноша постарался мысленно отгородиться от пленника. И это ему удалось — чужие ощущения исчезли.

Отстраненно отметив, что и рубашка, и штаны оказалась ему впору, повернулся к эльфу. Тому достался точно такой же комплект, как и у него: простые черные штаны и полотняная рубашка, от воды его волосы слегка потемнели и сбились в пряди, из-за чего стали видны заостренные кончики ушей.

«Будем надеяться, что ночью никто ничего не заметит», — подумал Джай. Отвернувшись, он не увидел, как идущий позади него эльф поспешно провел руками по волосам.

Когда они вернулись, комната выглядела намного чище, хотя все еще казалась не совсем обжитой. Слуги вымыли пол и перестелили кровать. Но оба кресла были задвинуты в угол, да и на письменных принадлежностях все еще лежала пыль.

— Закончат завтра, — сказал Либиус, проследивший за взглядом Джая, — здесь работы еще на час.

Юноша благодарно кивнул ему. Если бы пришлось ждать, пока слуги наведут порядок, он заснул бы стоя.

— Ложитесь спать милорд, — увидев его состояние, продолжил старик, — завтра утром во всем разберетесь.

Молодой лорд направился к кровати, указав пленнику на диван у противоположной стены.

— Повезло тебе, — хмыкнул слуга, протягивая тому покрывало, — а то пришлось бы спать на полу. Правда его теперь вымыли, и ночи сейчас совсем не холодные.

— Нужно бы присмотреть за ним, — сказал Джай, мотнув головой в сторону эльфа.

— Да куда он теперь от вас денется? — отмахнулся Либиус так уверенно, что юноша сразу же поверил ему. Старик никогда не ошибался, и если он сказал, что эльф никуда не сбежит, значит, тот никуда не сбежит.

Джай стащил с себя рубашку, потом сдвинул в сторону лежавшие на одеяле гайны и, наконец, лег на кровать, думая, что заснет мгновенно. Но стоило его голове коснуться подушки, как сон отступил. Сквозь опущенные ресницы юноша наблюдал за тем, как устраивается на диване его пленник, как Либиус гасит свечи и запирает за собой дверь.

— Как тебя зовут? — спросил он, зная, что эльф тоже не спит.

— Лар, — ответил тот.

А в голове у Джая прозвучало: «Лар аз Шааналь».

— А что означает «аз-Шааналь»?

Эльф молчал очень долго. Но когда юноша уже перестал ждать ответ, он неожиданно произнес:

— Это означает «раб Шааналь».

Решив, что на сегодняшний день с него достаточно новостей, сын герцога больше ни о чем не спрашивал. Казалось, он только на мгновение закрыл глаза, как приступ боли заставил его проснуться. В ушах все еще звучал свист плети обжигающей спину, и чей-то насмешливый голос постоянно повторял один и тот же вопрос. В комнате было темно. На диване заворочался пленник, и Джай понял, что только что увидел чужой кошмар.

Эльф не сразу понял, где он и что с ним, когда что-то чувствительно стукнуло его по голове. Он все еще был во власти сна, где боль смешивалась с унижением. Но когда это что-то упало ему прямо на лицо, он мгновенно вскочил на ноги. И только потом сообразил, что держит в руках обыкновенную подушку.

А молодой лорд натянул повыше свое одеяло и мгновенно заснул. Больше в эту ночь его никто не беспокоил.

Джай проснулся поздно. Наверное, впервые за последние несколько лет. Его разбудил насмешливый голос Либиуса, раздавшийся возле самого уха:

— Долго спите, милорд, весь дворец уже на ногах. Вот и эльф ваш уже проснулся.

После этих слов юноша мгновенно открыл глаза.

— А раз проснулись — так вставайте, — кивнул Либиус, подавая ему рубашку.

— Как ты узнал? — только и успел поинтересоваться молодой лорд.

— Да что же у меня глаз нет? — ответил старик. — Кстати, и у других глаза на месте, могут ведь и заметить кое-что. Встаньте-ка, я кровать застелю, и подарочек свой подержите.

Джай переложил гайны и сам застелил постель. Он прекрасно понимал, что Либиус прав. С внешностью эльфа нужно было что-то делать, иначе, кто-нибудь действительно мог его узнать. Вот когда юноша пожалел, что Барус уничтожил маску Лара. Сам он никогда не смог бы создать иллюзию. Его успехи в магии ограничивались несколькими простыми фокусами, вроде разжигания огня.

— И чему вас только учил мастер Риам? — покачал головой старик, глядя на задумавшегося Джая. — Вы же вроде этими эльфами больше всего интересовались. А самого главного не запомнили. Они же все как один маги. Правда, в настоящую силу где-то после третьей сотни входят.

Либиус задумчиво посмотрел на Лара, и сказал:

— Молодой еще. Наверное, и семидесяти нет. И, похоже, не обученный.

— Семьдесят три, — спокойно ответил эльф, а потом добавил. — И я могу восстановить маску.

Он подошел к зеркалу и провел руками по лицу, после чего на Джая снова смотрел четырнадцатилетний мальчишка — младший баронет.

— Вот и хорошо, — подвел итог старик, — все меньше хлопот будет.

А Джай просто сел на кровать и сжал голову руками. События вчерашней ночи (те, которые он смог вспомнить) промелькнули перед его глазами. И то, что вчера казалось само собой разумеющимся, сегодня представало в совершенно ином свете.

Кто-то зачем-то напал на их замок. Кто и зачем не понятно. План свой враги так и не осуществили, иначе не бежали бы с такой поспешностью. Кстати, между «кто-то напал» и «враги не осуществили» было сплошное белое пятно. Погиб Терех. Потом с помощью пленника удалось привести в чувства отца. Потом Джай повздорил с Барусом, а пленный мальчишка оказался эльфом. И сын герцога может читать его мысли и видит его сны. А теперь выясняется, что пленник не только эльф, но еще и маг.

— Да, много на вас забот навалилось, — сочувствующе протянул Либиус.

А молодой лорд мысленно прибавил к списку вопросов без ответов еще и непонятного старика, который знает то, что не должен знать, и видит то, что не должен видеть.

— Чем голову себе морочить, вы бы лучше в порядок себя привели, и съели чего-нибудь. Или думаете, герцог вас накормит? — произнес неугомонный старик и протянул юноше расческу (где он только ее раздобыл?).

И снова Либиус был прав. Увидев свое отражение в зеркале, Джай тяжело вздохнул. Вчера он забыл переплести волосы, и теперь у него на макушке красовался роскошный колтун, который предстояло расчесать.

— Похоже, в этот раз придется срезать, — констатировал Либиус, понаблюдав за его мучениями.

Юноша не сдавался, хотя единственным его достижением стали несколько вырванных прядей. Но тут к нему подошел эльф, отвел его руки в сторону, и просто провел ладонями по волосам, после чего те послушно распрямились, и закрыли черной волной спину Джая до пояса.

— Зачем такие длинные? — поинтересовался Лар.

— По этикету положено, — усмехнулся Либиус.

Эльф только пожал плечами и отошел. Но молодой лорд ощутил его недоумение. Лар не ожидал насмешки в ответ на простой вопрос.

— Официально я считаюсь одним из наследников хагана, — объяснил он, затягивая последний узел на шнурке, удерживающем его волосы.

— У степняков очень много разных традиций, — продолжил Либиус, видя, что Лар ничего не понял из такого объяснения, — то им вилки не по нраву, то им каменные дома не угодили, а если ты наследник вождя, так волосы нельзя срезать с самого рождения. Вот милорд и мается с ними.

Произнося эту речь, старик расставлял на столе (с которого чудесным образом исчезла вся пыль) тарелки с завтраком.

— А теперь лучше ешьте, что вам тут принесли, а то скоро к герцогу позовут, — закончил он свой рассказ.

После такого напутствия эльф только вяло ковырял вилкой в тарелке. О каком аппетите могла идти речь перед допросом? Зато молодой лорд быстро расправился с завтраком. Из разговора с герцогом ар-Таном он помнил, к полудню должен был вернуться император, и если потом их сразу поведут к нему, то в следующий раз поесть им удастся не скоро.

Пришли за ними сразу после завтрака.

— Прошу прощения, милорд, но его светлость герцог ар-Тан ожидает вас и вашего спутника, — сообщил слуга.

— Мы готовы, — кивнул Джай.

Он протянул Либиусу гайны (ходить по дворцу с дуэльным оружием, было запрещено), и последовал за слугой. Эльф как всегда шел за ним, отставая ровно на шаг.

Идти пришлось далеко. Слуга вел их боковыми коридорами в сторону южной башни, точнее юноша не смог определить. Потайных комнат и скрытых переходов во дворце было очень много.

В маленьком зале собрались только три человека. Но именно этих троих считали самыми влиятельными людьми в Империи (конечно, после императора). Герцог ар-Тан и герцог ар-Сантар сидели в креслах друг напротив друга и переговаривались в полголоса. Возле окна стоял советник Барус.

Джай почтительно поклонился всем троим, и эльф повторил его поклон.

— Прошу вас, присаживайтесь, — сказал Барус, когда с приветствиями было покончено.

И юноша сообразил, что они действительно находились в южной башне — вотчине придворных магов. Где еще Барус мог распоряжаться так по-хозяйски, как не у себя дома? Но юноша понимал, почему три человека, собравшиеся здесь, выбрали именно этот зал. Южная башня была одним из самых защищенных мест во дворце.

Он устроился в кресле, а Лар встал у него за спиной, проигнорировав второе.

— Значит, это и есть эльф? — протянул герцог ар-Тан, рассматривая незнакомца.

Барус только усмехнулся в ответ (похоже, сегодня даже главный советник не мог испортить магу хорошее настроение). Он шагнул к эльфу, но Джай опередил его.

— Лар, сними маску, — скомандовал он.

Эльф провел кончиками пальцев по лицу, уничтожая иллюзию.

Молодому лорду было интересно увидеть реакцию герцога ар-Тана. Но тот не зря столько времени прожил при дворе. В умении владеть собой главный советник мог соперничать с герцогом ар-Сантаром. Он позволил себе только легкое любопытство, а потом кивнул Барусу, словно признавая его правоту.

Но тот даже не заметил этого, с одинаковым жадным интересом рассматривая и эльфа, и самого Джая. У его могущества Баруса все-таки была слабость — его слишком привлекали загадки. А теперь перед магом были целых две, и он уже потирал руки в предвкушении.

— Надеюсь, вы не возражаете против нескольких вопросов, милорд? — спросил маг, усаживаясь в свое кресло.

Джай согласно кивнул, и Барус сделал приглашающий жест главному советнику, словно вежливый хозяин, зовущий гостя к столу.

— Расскажите, что произошло вчера, — попросил тот, обращаясь к сыну герцога.

Юноша постарался как можно подробнее описать события прошлой ночи, по крайней мере, те, которые помнил. Он рассказал о том, как проснулся из-за внезапно обрушившейся тишины, как Терех пришел к нему на помощь, а потом вывел из замка. Рассказал обо всем, что случилось в западной башне после того, как мнимый баронет скрылся в портале и до прихода подмоги.

— Я не помню ничего, с того момента, как Терех донес меня до подземного хода, и до того, как открылся портал, — завершил свой рассказ Джай.

Присутствующие по-разному отреагировали на его слова. Герцог ар-Сантар внешне казался безразличным, но Джай чувствовал, что отец заново переживает события прошлой ночи. Его могущество Барус с трудом скрывал свое нетерпение и заинтересованность. А герцог ар-Тан просто выслушал его, не торопясь пока делать выводы.

Но Джая удивило то, как внимательно слушал его эльф, жадно ловя каждое слово. Так удивило, что он даже не обратил внимания, что только что смог прочитать мысли и чувства всех людей, находившихся в комнате, даже не задумываясь об этом.

— Ваш брат не смог бы пронести вас через весь замок до башни, — сказал герцог ар-Тан, сделавший для себя определенные выводы из его рассказа. — И, насколько я понимаю, к тому моменту, когда вы пришли в себя, Терех был уже мертв.

— Я никак не могу объяснить свое появление в башне, — честно ответил Джай.

— Тогда, может быть, мы узнаем это от вашего спутника? — потом он посмотрел на эльфа и сказал:

— Назовите себя.

— Мое имя — Лар, — спокойным, даже каким-то безразличным тоном ответил тот. Как если бы ему чуть ли не каждый день приходилось отвечать на допросе.

— Откуда вы родом?

— Мне это не известно.

— Кто ваши родители?

— Я никогда их не видел.

— Каково ваше положение.

— Раб, — так же буднично ответил Лар.

Последний ответ озадачил герцога. Официально, рабство было признано только в одной стране в мире — в Румии, формально существовало в Хаганате, Ванаане, Дарии, и еще нескольких мелких королевствах. Так что выбор был достаточно большим. Но раб — эльф?

— На территории Империи вы — свободный, — сообщил герцог.

Лар никак не отреагировал на его слова. Зато Джай заметил, как в этот момент едва заметно усмехнулся Барус.

— Кто ваш бывший хозяин? — герцог явно напирал на то, что эльфу не стоило ничего скрывать о нем, раз он уже не подчиняется ему.

— Диран Шааналь.

Имя тоже было странным. «Шааналь» было созвучно некоторым румийским именам, но «Диран» больше походило на имперское.

— Каково его положение?

Джай хотел было сказать, что на самом деле не «его», а «ее» (он словно наяву увидел миниатюрную и невероятно красивую женщину с надменным выражением лица, которая носила это имя), но промолчал.

— Наместник правителя, — продолжал отвечать Лар.

— В какой стране?

— Валиан.

Это название было не знакомо Джаю.

— Где это?

— Я не знаю, — ответил Лар.

Герцог оглянулся на Баруса, и тот пожал плечами в ответ:

— Пока, он говорит только правду.

Похоже, маг все это время контролировал допрос. Джай заподозрил, что точно так же проверяли и его самого несколько минут назад. Но он понимал, что эти предосторожности необходимы.

— Как называются соседние страны?

— У нас их нет, вокруг только океан.

— Остров, — сделал вывод герцог. — Как вы оказались в замке?

— Сначала прошли через портал, потом добирались верхом.

— Кто ваши спутники?

— Мне назвали их, как барона Верта, господина Валира, с ними еще шестеро охранников, их имен я не знал.

— Кто был главным.

— Валир.

Ну, это было понятно и раньше. Похоже, этим вопросом герцог хотел просто еще раз подтвердить факты.

— Какова настоящая цель вашего приезда в замок?

— Я не знаю.

Барус молчал, и это обозначало, что эльф говорит правду.

— Что должны были сделать лично вы? — похоже, герцог решил зайти с другой стороны. Раб действительно мог не знать замыслов своих хозяев.

— Я должен был узнать… лешеаль.

Лар не смог подобрать подходящего слова на имперском, поэтому произнес его на языке своего народа.

— Что это означает?

— Человек, в котором течет кровь эльфа.

— Полукровка, — сказал Барус.

— Вы нашли его? — продолжил герцог.

— Да.

— Кто это был?

— Герцог ар-Сантар, оба его сына, еще двое слуг.

Эти слова заставили советника задуматься на несколько мгновений. Все-таки правы были те, кто говорил, что кровь древних родов скрывает очень много тайн. А слуги вполне могли оказаться внебрачными детьми или их потомками.

— Почему выбрали герцога?

Вот тут главный советник был прав, выбрали именно герцога, иначе связанным в западной башне валялся бы кто-то другой.

— Он единственный из всех владел магией.

Это известие явно не стало новостью ни для главного советника, ни для Баруса. Зато Джай с удивлением посмотрел на отца. Он и не подозревал, что тот скрывал такую тайну. Но дело было не только в этом.

Еще в замке юноша обратил внимание на то, что он может определять, является ли стоящий перед ним человек магом или нет (например, как с теми двумя, которые пришли вместе с Барусом). И теперь он был абсолютно уверен в том, что герцог не владел магией. Правда, потом молодой лорд вспомнил непонятную фразу эльфа о том, что его отцу «пришлось перекрыть все источники, чтобы выжить»… если имелось в виду именно это…

— Что за ритуал проводился в башне? — продолжал допрос главный советник.

— Я не знаю.

— Почему ритуал не удался?

— Не знаю.

Допрос заходил в тупик, и герцог решил сформулировать свой вопрос по-другому.

— Что вы запомнили?

Лар задумался на несколько мгновений, а потом произнес:

— Свет. Он лился со всех сторон, и обжигал.

Герцог повернулся к Барусу за объяснением:

— Похоже, они выпустили неконтролируемый поток силы, или заклинание дало сбой, — ответил тот.

— Что было после этого?

— Ворвался старший сын герцога, завязался бой, он убил одного охранника и ранил еще нескольких. Валир убил его, а потом приказал убрать всех остальных.

— Дальше, — нетерпеливо бросил главный советник.

— Потом милорд пришел в себя. Он убил охранников, кроме одного. Но Валир активировал портал.

— И он просто бросили тебя?

— Нет, — пожал плечами Лар. — Валир хотел убить меня, но милорд перехватил его нож.

Юноша ответил кивком на вопросительный взгляд герцога, а в доказательство показал ладонь, на которой была отчетливо видна глубокая царапина.

Потом главный советник задал пленнику еще несколько вопросов, но его ответы полностью соответствовали тому, что только что говорил Джай. Поэтому сын герцога слушал уже не так внимательно. Его раздражал изучающий взгляд Баруса. Казалось, что маг сейчас с гораздо большим удовольствием устроил бы собственный допрос не только для эльфа, но и для Джая. Впрочем, юношу раздражал весь этот так называемый допрос.

Промучив Лара еще не меньше получаса, герцог, наконец, сдался (что вовсе не гарантировало того, что он не примется за новый допрос, например, завтра, или даже уже сегодня вечером). Когда вмешался Барус:

— Ваша светлость, разрешите задать милорду еще пару вопросов? — получив утвердительный кивок, он продолжил. — Вы не маг, милорд?

Причем, это больше походило на утверждение, чем на вопрос.

— Нет, я изучал основы теории магии, но не более того, — ответил Джай.

— Тогда объясните мне, пожалуйста, как вы смогли надеть на вашего эльфа магический поводок.

Все присутствующие с недоумением посмотрели на мага.

— Это заклинание полного подчинения, и до сих пор оно считалось потерянным, — объяснил Барус.

Теперь всеобщее недоумение было направлено уже на Джая.

— Я не могу ответить на ваш вопрос, — сказал юноша.

— Тогда, — хищно улыбнулся маг, — надеюсь, вы не возражаете против небольшой проверки.

Джай не знал, какую проверку Барус имел в виду. Зато герцог ар-Сантар сразу же понял, о чем говорил маг:

— Заклинание поиска запрещается применять к членам императорской династии, — процитировал он, поднимаясь из своего кресла.

— Кроме случаев угрозы государству или жизни императора, и может быть использовано только высшим магом в присутствии не менее двух представителей императорской династии и целителя, — закончил за него Барус. — Разрушение защитной сети — прямая угроза безопасности государства. Сейчас сюда позовут Исидия, и, если я не ошибаюсь, господин главный советник, является дальним родственником его величества.

— В двенадцатом колене, — задумчиво протянул тот.

И герцог ар-Сантар снова опустился на свое место. Ему больше нечего было сказать.

— Вы считаете это необходимым? — спросил герцог ар-Тан.

— А вы? — вопросом на вопрос ответил Барус.

Следующие несколько минут они ожидали прихода целителя, а Джай пытался справиться с нарастающей паникой. О заклинании поиска он кое-что слышал. Оно давало доступ к любым воспоминаниям человека, включая его мысли и чувства, за какой-то определенный, интересующий мага момент времени. Некоторое время его использовали для допроса дворян, к которым было запрещено применять пытки. Но традиция не прижилась. Приблизительно треть всех испытуемых теряли разум. Случались так же и смертельные исходы. Поэтому заклинание поиска использовали только в особых случаях, и никогда не применяли к членам правящей династии.

А теперь Барус собирался испытать его на нем.

— Не считайте меня своим врагом, милорд, — произнес советник неожиданно серьезно, — и не думайте, что это доставит мне удовольствие. Поиск будет так же неприятен для меня, как и для вас.

Джай не успел ему ответить, потому что в комнату влетел Исидий. Услышав последнюю фразу, он сразу же набросился на Баруса:

— Вы с ума сошли. Милорду только шестнадцать, и последствия вчерашней ночи…

Увидев Лара, он резко замолчал и остановился. Вообще-то, Исидий видел его еще вчера, но должно быть, в ночной темноте не рассмотрел того, что стало очевидным при свете дня.

— Именно потому, что последствия вчерашней ночи нам не ясны, — воспользовался моментом советник, — это необходимо.

Исидий был слишком ошеломлен появлением эльфа, чтобы подобрать подходящий ответ, поэтому он беспомощно оглянулся на герцога ар-Сантара.

— Если ты откажешься, я поддержу тебя, Джай, — произнес тот.

Но юноша знал, что согласится. Потому что Барус был прав. Узнать, что произошло в замке прошлой ночью, было необходимо.

Для ритуала не нужна была подготовка. Барус просто положил ладони на виски Джая и приказал ему закрыть глаза. Все очень напоминало занятия с мастером Риамом, когда тот создавал иллюзии пространства.

Сыну герцога казалось, что и теперь он смотрит очередную иллюзию. Наверное, поэтому он совсем не испугался. Его немного беспокоило, что рядом находился кто-то еще. Посторонний смотрел на происходящее его глазами и слушал его ушами. Но он не вмешивался, и Джай решил, что позволит ему остаться. В конце концов, если незнакомец хотел посмотреть на странную ночь, полную звенящей тишины, и беспорядочной беготни по замку, то пусть смотрит. А потом юноша почувствовал чье-то приближение, и небо над его головой окрасилось в красный цвет. Ему не понравилось это небо, и он отвернулся от него. Чужак в его голове недовольно заворчал, ему хотелось посмотреть, что будет дальше, но молодой лорд шикнул на него и тот послушно умолк. А потом кто-то позвал его. Джаю было все равно, куда идти, но этот кто-то был настойчив. Он шел по каким-то коридорам, потом по лестнице. А потом он увидел свет и шагнул к нему. Чужак в его сознании кричал так громко, что начала болеть голова, и тогда юноша просто вышвырнул его прочь. А теплый свет был уже вокруг него. Молодой лорд смотрел на него, и ему казалось, еще немного, и он вспомнит что-то важное. Но потом неожиданная боль обожгла его ладонь. На ней плясал язычок белого пламени. Он дрожал от страха и рассыпал искры, потому что окружающий свет причинял ему боль. И тогда юноша накрыл его другой ладонью, защищая от света.

Иллюзия гасла перед его глазами, и Джай медленно приходил в себя. Он не сразу сообразил, что происходит, и где он находится, обводя глазами комнату и застывших людей. С трудом удалось вспомнить, что вон тот, замерший в кресле, герцог ар-Тан, главный советник императора. А этот, стоящий в двух шагах — Исидий, маг и целитель. Потом юноша поднял глаза и посмотрел на стоящего практически вплотную к нему человека. Отец — его он узнал сразу — смотрел прямо на него. Джай хотел протянуть руку, чтобы прикоснуться к нему, но оказалось, что его запястье сжимали чьи-то пальцы. И юноша с недоумением посмотрел на замершего перед ним на коленях перепуганного Лара, который не выпускал его запястье.

А потом тишину нарушил спокойный голос герцога ар-Сантара:

— Мастер Исидий, посмотрите, пожалуйста, что с советником.

Целитель вздрогнул и суетливо всплеснул руками. Проследив за ним взглядом, Джай увидел, как тот наклонился над Барусом, неподвижно лежавшим на полу.

— Он всего лишь потерял сознание, — с облегчением выдохнул Исидий. — Сейчас все будет в порядке.

Деловитый тон мага заставил Джая окончательно прийти в себя. Юноша еще не понял, что только что произошло, но, по крайней мере, вспомнил, кто он, и что делает в этой комната.

— Лар, пожалуйста, отпусти мою руку, — попросил он.

Эльф разжал пальцы, но на запястье Джая остались следы, которые очень скоро обещали превратиться в самые настоящие синяки. Несколько мгновений молодой лорд рассматривал их, а потом спросил у отца:

— Что пошло не так?

Герцог ничего не ответил, перед его глазами все еще стояла картина, где в кресле сидел и счастливо улыбался его сын, а над его головой кричал захлебываясь от страха высший маг и советник императора.

Вместо него ответил герцог ар-Тан.

— Сначала советник просто стоял, потом он неожиданно закричал и упал на пол, а эльф бросился вперед и схватил вас за руку. Все произошло слишком быстро, чтобы мы смогли хоть как-то отреагировать.

Голос Исидия привлек общее внимание:

— Вот так, господин советник, — говорил целитель, помогая Барусу подняться на ноги, — голова больше не кружится?

— Спасибо, — пробормотал тот, — я уже в порядке.

Исидий действительно хорошо знал свое дело, и маг быстро приходил в себя. Усадив Баруса в кресло, целитель подошел к Джаю, и тот протянул ему ладонь. Мгновенное щекочущее тепло пробежало от его пальцев, и Исидий выпустил его руку.

— С вами все в порядке, — сказал целитель.

Стоящий рядом герцог ар-Сантар вопросительно посмотрел на него, и тот продолжил:

— Синяки на запястье, несколько царапин и вчерашний порез на лице, еще небольшое переутомление. А в остальном милорд полностью здоров.

— Благодарю вас, мастер, — ответил герцог.

— А теперь вы, молодой человек, — сказал Исидий, повернувшись к Лару, и в его голосе явно угадывался профессиональный интерес. Эльф хотел отказаться, но целитель требовательно протянул руку, и Лару ничего не оставалось делать, как протянуть свою в ответ. Маленький добродушный целитель умел справляться с самыми капризными пациентами.

— Да уж, — пробормотал Исидий, и выразительно посмотрел на Лара, — когда немного освободитесь, загляните ко мне. Милорд, пожалуйста, проследите за этим.

При желании, целитель находил убийственные аргументы и для самых больших упрямцев. Потом он повернулся ко всем остальным и произнес:

— Если моя помощь больше не нужна, то я прощаюсь, господа, меня ожидает еще один пациент.

Коротко поклонившись, он исчез за дверью. Исидий не первый год работал при дворе и прекрасно понимал, что если его не пригласили на это собрание раньше, то в дальнейшем, его присутствие так же не желательно.

Когда целитель ушел, герцог ар-Тан повернулся к Барусу.

— Вы можете объяснить, что произошло? — спросил он.

— Не сейчас, — отрезал маг.

— У вас есть еще вопросы к моему сыну? — вмешался герцог ар-Сантар.

— Я выяснил достаточно.

— А у вас? — герцог повернулся к главному советнику.

— Нет, ваша светлость, — ответил тот. — Милорд и его спутник могут быть свободны.

Джай не заставил себя долго упрашивать. Он подождал, пока Лар восстановит маску, и собрался уходить, когда герцог ар-Сантар окликнул его.

— Переберешься в покои Тереха, — приказал он, потом посмотрел на эльфа и говорил уже для двоих, — и постарайтесь поменьше бродить по дворцу. Ко мне не приходите. Старик — прислужник Риама уже явился к тебе?

Когда юноша утвердительно кивнул в ответ, удивляясь тому, откуда отец знает про Либиуса, герцог продолжил:

— Пришлешь его за деньгами.

— Когда мы сможем вернуться домой? — только и успел спросить Джай.

— Сначала нужно дождаться императора, — ответил герцог. — А теперь идите.

Уже выходя, Джай все-таки успел услышать часть разговора, который велся в другом конце комнаты. Герцог ар-Тан был зол:

— Объясните мне, что здесь только что произошло, Барус? Сначала вы превратили допрос в фарс… почему вы настояли на присутствии Джая?

— Он бы и так узнал каждое слово. А эльф без него вообще не стал бы говорить. Вы думаете, он отвечал вам? Он отвечал ему.

— Объяснитесь, в конце концов.

— Нет, ар-Тан, сейчас это не в моей власти.

— И что в таком случае я должен передать императору?

— Передайте, что Высший совет соберется так быстро, как только это возможно.

Герцог явно не ожидал такого поворота дел, но он не был бы дипломатом, если бы не предпринял еще одну попытку:

— Это дело государственной важности, и вы должны…

— Это дело всемирной важности, и я уже давно вам ничего не должен, — отрезал маг.

Дальше Джай ничего не услышал, потому что слуга закрыл дверь за его спиной. И они снова шли по бесконечным коридорам, только теперь в обратную сторону. Когда они вернулись, Либиус был в комнате.

— Ну, как все прошло, милорд? — первым делом поинтересовался он.

— Понятия не имею, — честно ответил юноша, усаживая в свежевычищенное кресло.

— Это бывает, — философски пожал плечами старик, а потом посмотрел на замершего посреди комнаты и не знающего, куда себя деть, Лара.

— Ну что, жив? — насмешливо спросил он и сунул ему в руки тарелку с утренней кашей, — тогда ешь, еще не известно, когда в следующий раз покормят, денег все равно нет. А император сейчас приемов не устраивает, нету его.

Лара не пришлось долго уговаривать. Он проглотил все почти мгновенно, даже не смотря на то, что каша давно успела остыть.

— Либиус, мы переезжаем, — сообщил Джай, после того как эльф расправился со своим завтраком.

— Это куда? Тут вроде только порядок навели.

— В покои Тереха.

— А-а, — только и произнес Либиус.

Все он понимал, этот старик, кем бы он ни был на самом деле. Если уж Джай перебирался в комнаты старшего брата, то старый хозяин туда не вернется.

Сборы не заняли много времени. Из всех вещей у сына герцога были только гайны, и смена одежды, которую принесли вчера. Так что через несколько минут они уже шли по восточному коридору, в сторону рассветной башни.

Единственное, что так и не понял Джай за два года проведенных во дворце — по какому принципу здесь размещали гостей. И как получилось так, что Тереху полагалось жить в рассветной башне, герцогу ар-Сантару — в северном крыле, а Джаю где-то посередине.

Рассветная башня была лучшим вариантом. Восточная часть дворца считалась самой привилегированной. Здесь находились покои императора, наследника престола принца Марана, и некоторых приближенных к императорскому семейству особ. И именно поэтому, восточное крыло являлось самым защищенным, во всех смыслах. Здесь всегда было много охранников, и очень редко появлялись праздно шатающиеся придворные. Оно обслуживалось отдельным штатом слуг.

Здесь было безопаснее, удобнее и тише — то есть лучше во всех отношениях.

По сравнению со скромной комнатой Джая, у Тереха были настоящие покои, включающие прихожую, спальню, рабочий кабинет и ванную комнату. Последние пару лет Терех практически жил во дворце, приезжая домой только изредка и ненадолго. В шкафу лежали его вещи, на столе стояли его книги, все здесь ждало его возвращения. И теперь уныло приветствовало нового владельца, который вторгся незваным гостем в чужой дом.

— Ничего, милорд, скоро все образуется, — ободряюще протянул Либиус, — время пройдет…

Джай согласно кивнул, думая уже о другом.

С помощью заклинания поиска Барусу удалось узнать, что на самом деле произошло в их родовом замке прошлой ночью. И это так сильно напугало великого и могущественного, что он даже решил созвать Высший совет, который не собирался уже больше ста лет. Хуже всего было то, что собственные воспоминания оставались недоступными для самого юноши.

Молодой лорд прошел в теперь уже свой кабинет и сел в просторное кресло, которое так любил его брат, размышляя о том, как неожиданно и резко все изменилось.

Их родовое гнездо, всегда бывшее надежным укрытием от всех бед, оказалось неожиданно легкой добычей для врагов. Которые просто пришли и взяли все, что им было нужно. И они ничем не смогли ему помешать. Понятный и объяснимый мир молодого лорда был разрушен за одну ночь. Теперь он никому не мог доверять. Ни великому и могущественному Барусу, который не смог разобраться со всем сам. Ни главному советнику герцогу ар-Тану, цели которого были совсем не ясны. Ни подозрительному старику в соседней комнате, который на самом деле был намного мудрее и видел намного больше, чем показывал. И уж конечно он совсем не доверял непонятному эльфу, который по сути все еще был его пленником, а значит врагом.

Пожалуй, сейчас Джай доверял только отцу. Но герцог ар-Сантар слишком сильно изменился. Нет, внешне он все еще оставался бесстрастным и непоколебимым, но юноша чувствовал, что прошлой ночью что-то надломилось в нем. Похоже, оставшись без магии, он лишился части самого себя.

Только осознав все это, молодой лорд понял, что больше всего изменился он сам. Ему уже не нужно было надевать маску безразличия, теперь ему хотелось избавиться от нее. Не было необходимости отгораживаться от всего мира, который сам выступил против него. Что-то опасное просыпалось в нем, и он понимал, что теперь уже никогда не сможет стать прежним беззаботным мальчишкой. А потом, рассеянно перебирая бумаги Тереха, лежащие перед ним на столе, Джай с грустью подумал о том, что больше никогда он не будет младшим.

От этих размышлений его оторвал Либиус, неожиданно появившийся на пороге.

— Извините, что отвлекаю, милорд, но к вам пришли.

— Кто там? — спросил Джай, выходя из кабинета. Он никого не ждал. Да и в рассветную башню они перебрались буквально только что, еще и получаса не прошло.

Но старик не успел ничего ответить, потому что гость зашел сам, не дожидаясь приглашения хозяина. Юноша сразу же узнал его, хотя и не был близко знаком с этим человеком. Они даже ни разу не разговаривали друг с другом. И, тем не менее, сын герцога мгновенно склонился в глубоком поклоне, потому что посреди его гостиной стоял его высочество принц Маран, наследник престола и его двоюродный брат.

— Приветствую вас, ваше высочество, — произнес Джай, порадовавшись тому, что предусмотрительный Либиус вытолкал эльфа в спальню, прежде чем открыл дверь, — Вы желали меня видеть?

Принц ничего не ответил, и только растерянно смотрел на него. И молодой лорд ответил ему таким же растерянным взглядом. За те два года, которые Джай провел во дворце, он видел Марана довольно часто. Но только на приемах, и издалека. Они даже не были толком знакомы. Вряд ли, можно было назвать знакомством тот короткий торопливый кивок, которым наградил его наследник, когда его представляли императору. Юноша тогда даже не рассмотрел наследника.

Теперь у него была прекрасная возможность сделать это.

Маран был выше Джая на полголовы и заметно шире в плечах, но все равно казался маленьким. Наследник был старше него на четыре года, но выглядел намного младше своих лет. Это впечатление усиливалось из-за неестественного румянца на щеках, и по-детски растерянного взгляда. Впрочем, эта растерянность очень быстро сменилась сердитым и обиженным выражением.

— Это комната Тереха, — с непосредственностью пятилетнего ребенка заявил наследник престола, — почему ты здесь?

А молодой лорд смотрел на него и просто не знал, что ответить. И тут в комнату влетел запыхавшийся слуга.

— Ваше высочество, — тут же заискивающе заканючил он, не обращая внимания на Джая, — ну как же так, сбежали из комнаты, леди Мариса везде вас ищет…

— Надоели, — надул губы Маран, — нельзя то, нельзя это… Я хотел увидеть Тереха…

Потом он отвернулся от слуги и стал с интересом рассматривать Джая. По-видимому, необычная прическа юноши заинтересовала его.

— Кто ты? — спросил он.

— Меня зовут Джай, я брат Тереха, — ответил сын герцога.

— А где Терех?

Юноша колебался, подбирая слова. Марану явно не стоило говорить о том, что на самом деле произошло. Но что в таком случае нужно было ему ответить?

Увидев, что из-за его затянувшегося молчания в глазах наследника появляется беспокойство, грозящее вот-вот превратиться в настоящий испуг, и, уловив умоляющий взгляд слуги, Джай решился:

— Терех немного задержался в замке. И он… попросил меня… пожить у него…

От необходимости сочинять дальше его спасло появление еще одного человека, при виде которого слуга явственно затрясся и побелел.

В комнату вошла невысокая миловидная женщина средних лет. Она была одета в простое домашнее платье, и вообще всем своим видом просто олицетворяла уют и покой домашнего очага. Должно быть, это и была та самая леди Мариса.

— Куда же вы запропастились, ваше высочество, — ласково заговорила она, но в ее голосе угадывались и строгие нотки.

— Я хотел увидеть Тереха, но он не приехал, — ответил Маран, и опустил голову, прямо как набедокуривший мальчишка, которого только что пожурили за баловство.

Женщина ласково погладила его по руке, а потом посмотрела на Джая. И в этом взгляде не было ни капли теплоты. Только сила, власть, угроза и где-то там на самом дне ее глаз плескалась хорошо спрятанная усталость. Одного мгновения сыну герцога хватило для того, чтобы понять, что перед ним высший маг.

— Милорд? — тихо спросила она, и ее мягкий голос совсем не соответствовал холодному взгляду.

— Джай ар-Сантар, я младший брат Тереха, — ответило он.

Она кивнула в ответ, потом посмотрела на дверь спальни, за которой за минуту до ее прихода скрылся Либиус. И Джай почувствовал, что сейчас очень зыбкая черта отделяет его и старика, а потом, скорее всего, и Лара, от того момента, когда уже будут не нужны никакие ответы и ни на какие вопросы.

Всего мгновение понадобилось Марисе, чтобы принять решение, и на время отложить их смертный приговор.

— Нам пора идти, — сказала она наследнику, беря его за руку, — попрощайтесь с милордом.

Маран торопливо кивнул, и Джай автоматически ответил ему глубоким поклоном.

— До свидания, милорд, — напоследок произнесла Мариса, и в ее взгляде каким-то образом сочетались сомнение и предупреждение.

Только когда вся троица, включая незадачливого слугу, скрылась в коридоре, юноша смог облегченно вздохнуть. Желая подтвердить свою догадку, он вышел за ними и нисколько не удивился паре стражников, появившихся в двух шагах от его двери. Дальше по коридору стояли еще несколько человек из внутренней охраны дворца. И их нарочито расслабленные позы и безразличные физиономии не смогли бы никого обмануть.

Похоже, что Мариса не решилась так просто избавиться от племянника императора, но и позволить ему разгуливать по дворцу, она теперь не могла.

Джай вернулся в комнату и захлопнул дверь за собой.

— Охрана не выпустит из этой комнаты ни одного из нас, — сообщил он выглянувшему из укрытия Либиусу, а мысленно добавил «как будто у нас и без этого было мало проблем».

Старик кивнул в ответ и спросил:

— Что будем делать, милорд?

— Ждать возвращения императора, — ответил юноша, и сам удивился тому, насколько ровно и отрешенно прозвучал его голос.

Вслед за Либиусом из спальни вышел ничего непонимающий Лар. Хотя он и не видел гостей, но слышал весь разговор, и теперь с недоумением смотрел на сосредоточенного Джая и задумавшегося старика.

Сыну герцога не нужно было на него смотреть, чтобы узнать об этом. Он зашел в спальню и плотно закрыл за собой дверь, как будто это могло помешать ему видеть и слышать…

Лар проводил его еще более недоуменным взглядом, а потом опустился на диван и попытался собраться с мыслями. Он не понимал странных взаимоотношений окружавших его людей. Не понимал, почему советник, который был могущественным магом, признавал главенство другого человека, который не имел никакого отношения к магии. Почему старик-видящий — оказался слугой. А если он был слугой, то почему позволял себе такое непочтительное отношение к своему хозяину. Пытаясь разобраться во всем этом, эльф только окончательно запутался. Но больше всего его пугала собственная беспомощность. Он не понимал, какое положение занимает теперь он сам.

Раньше все было просто и понятно: была хозяйка и рабский ошейник, который можно было ненавидеть, и против которого можно было бунтовать. А еще были плеть, в зародыше подавляющая этот бунт, и непобедимое желание выжить, хотя бы так на коленях, с опущенной головой, но выжить любой ценой…

Теперь ошейник остался единственной объяснимой вещью в чужом и таком непонятном мире, и Лар цеплялся за него, как за последнее спасение, содрогаясь от отвращения к самому себе. Он не знал, чего ожиnbsp;дает от него новый хозяин, этот лешеаль умеющий танцевать с гай-ан и бестрепетно вставший на пути у могущественного мага. Этот мальчишка, в глазах которого пряталась тьма, та самая, что была сродни силам творения. Который ничего не приказывал, и эльф не знал, как с ним себя вести.

Его долго учили тому, где его место, заставляя снова и снова повторять, кто он и что он. Пока эта мысль не стала опережать его непослушные губы. Пока он не научился склоняться еще до того, как прозвучит приказ, и вставать на колени так же легко, как дышать или думать. Раньше он боролся из последних сил, сначала с хозяйкой, потом с самим собой. И эта борьба оставила на его душе шрамы гораздо заметнее тех, которые не хотели исчезать с его тела. А теперь он с надеждой утопающего цеплялся за остатки того, что так ненавидел.

Голос старика раздался так неожиданно, что эльф вздрогнул.

— Что, светлый, плохо тебе? — насмешливо спросил он, а когда Лар промолчал, Либиус продолжил. — Ладно, не отвечай, я и так вижу, что плохо.

Пленник непонимающе посмотрел на него, а потом все-таки отважился спросить:

— Ты же видящий. Почему ты — слуга?

— А если я видящий, так что же мне и прислуживать нельзя? — ухмыльнулся старик.

Но потом насмешливая маска исчезла с его лица, позволив на несколько очень коротких мгновений проявиться его истинной сути, и эльф поежился, почувствовав на себе его изучающий взгляд.

— Гонору в тебе много, — задумчиво произнес насмешник с глазами мудреца, привычно переиначивая слова на деревенский манер, — от него у тебя все беды. Жил бы как все.

— Не смог.

— Не захотел, — поправил его старик, — А теперь бы и рад, да не получается… непростого хозяина ты себе выбрал.

— Я не выбирал, — запальчиво перебил его Лар.

— Ой, ли, — покачал головой старик, и на его губах заиграла привычная насмешливая ухмылка, — не он тебя к себе привязал, ты сам к нему пришел.

В этот раз эльф промолчал. Он и сам прекрасно знал, что в тот момент, когда Валир выпустил поток рвущейся силы, стала разрушаться вся магия вокруг. Почти физически он ощутил, как лопнул ненавистный поводок, столько лет удерживавший его. А потом он собственными руками сунул обрывок в ладони чужака, отдавая ему свою боль, свой страх и свою свободу. Старик был прав, Лар сам сделал свой выбор. Или это проклятое желание выжить снова подвело его?

— Глупый ты еще, — покачал головой слуга, — не понимаешь…

— Чего? — удивленно спросил эльф, и получил в ответ еще одну насмешливую улыбку.

— Ведь это не он тебя держит, а ты его тогда удержал, и нас всех вместе с ним. Ты уж и дальше его держи, а то плохо ему сейчас. Так как и тебе плохо, даже еще хуже. Весь мир для него перевернулся, так что не осталось почти ничего. Брат вон погиб, отец едва не умер, учителя и того нет. Хоть ты его поучи.

— Чему? — удивленно спросил эльф, он совсем ничего не понял из странного объяснения Либиуса.

— А чему тебя учили?

Лар подумал о том, что попал в действительно ужасный мир, если здесь даже видящие сходят с ума. Кого он мог научить? Собственного хозяина? И чему?

— Глупый ты, — повторил старик, а потом еще раз попытался объяснить непонятливому эльфу такие очевидные для него самого истины, — он ведь совсем, как ты: упрямый, гордый, обидчивый, только в пять раз младше тебя. Судит по всему слишком строго, многого не замечает, а нельзя ему таким быть. Императору и советникам можно, нам с тобой можно, а ему нельзя, — сказал старик.

А потом махнул рукой, видя, что Лар еще больше запутался в его объяснениях, и посмотрел на дверь спальни, где лежал Джай, накрыв голову подушкой, чтобы хоть немного приглушить насмешливый голос, раздающийся в его голове.

Юноша лежал на кровати, смотрел в потолок и старался не думать ни о чем. Он не знал, как долго это продолжалось: несколько минут или несколько часов. Понимал, что это не выход из положения, но ничего не мог с собой поделать. Хотелось забыть обо всем на свете, как будто не было ни прошлой ночи, ни сегодняшнего дня. Хорошо хоть выматывающий душу разговор в соседней комнате, наконец, прекратился, и больше не было слышно ни Либиуса, ни Лара. Нет, присутствие эльфа все еще угадывалось где-то на самом краю сознания, но сейчас ощущение было приглушенным и неясным.

Тихий стук в дверь потревожил его. Джай приподнялся, чтобы прогнать Либиуса прочь (а кто еще мог явиться к нему без приглашения), когда увидел Лара. Эльф нерешительно постоял около двери, а потом все-таки сделал несколько шагов вперед.

— Чего ты хочешь? — спросил молодой лорд, стараясь подавить нарастающее раздражение.

— Я хотел спросить, что вы решили, милорд? Как вы поступите со мной?

Похоже, разговор со стариком сильно повлиял и на эльфа. Но если Джай старался отгородиться от всего мира и забыть обо всем, загоняя свои переживания внутрь и как можно глубже, то Лар все это время лихорадочно размышлял. Неизвестность душила его, и он больше не мог ее выносить.

— А как я должен с тобой поступить? — спросил сын герцога.

Неожиданный вопрос застал эльфа врасплох, и он не знал, что на него ответить. А юноша смотрел на него, и понимал, что еще немного, и он уже не сможет удержать собственный гнев. Ведь, в конце концов, именно с появления в их замке этого мальчишки (который, кстати, был в пять раз старше его самого) начались все несчастья. И пусть не Лар держал клинок, убивший Тереха, но он помогал его убийце, врагу, он сам — враг. А теперь еще посмел прийти к нему с таким несчастным видом и о чем-то спрашивать, чего-то просить? Он, который должен знать свое место.

Что произошло дальше, Джай так и не понял до конца. Казалось, он просто смотрел на Лара и даже не шевелился, когда слепящая волна ярости накрыла его. Той ярости, в которой угадывался свист рассекающей воздух плети и солоноватый привкус крови на разбитых губах. Ярости, которая причиняла боль.

Эльф неожиданно вздрогнул всем телом и побледнел. Но только когда он начал медленно опускаться на колени, молодой лорд понял, что только что натворил.

— Как вам будет угодно, милорд, — сухими непослушными губами произнес Лар, глядя в пол и сгибая спину. Для чего? Для следующего удара?

И теперь уже совершенно другое, но не менее сильное чувство, чем только что клокотавший в нем гнев, охватило Джая. Это был удушающий стыд. Никогда Джай ар-Сантар, сын герцога и племянник императора не поднимал руку на безоружного, на того, кто заведомо не мог ответить ударом на удар. И то, что на самом деле он даже пальцем не прикоснулся к эльфу, не имело никакого значения. Они оба знали, что только что произошло. Разгневанный хозяин указал своему рабу на его место, и тот послушно исполнил его волю. Теперь он был там, где ему и надлежало быть — на коленях у ног господина и с низко опущенной головой. А Джай чувствовал теперь такое же унижение, как и стоявший на коленях эльф, даже в два раза сильнее, потому что к собственным ощущениям примешивались еще и чужие. Мгновение понадобилось ему на то, чтобы схватить Лара за плечи и снова поставить его на ноги, но тот все еще продолжал смотреть в пол. Юноша удерживал его до тех пор, пока эльф, наконец, не поднял голову. А потом он отступил назад и сделал единственное, что еще мог, посмел совершить.

— Лар, я прошу твоего прощения, — произнес он.

Эльф ничего не ответил, а Джай так и не смог разобраться в его ощущениях, где в единое целое смешались унижение, боль, обида, удивление и непонимание. Он так и стоял, глядя прямо перед собой своими голубыми глазами, и не шевелился. Юноша хотел усадить его в кресло, но боялся прикоснуться к нему.

— Я могу идти, милорд? — наконец, тихо спросил Лар.

И юноша с трудом выдавил из себя короткое:

— Да.

А потом он мог только смотреть в спину бредущему прочь эльфу, бессильный против нарастающей волны собственного стыда. Следующие несколько часов ему было о чем подумать.

Обед им, конечно же, не принесли. Но Джай и не рассчитывал на это. Мариса не была похожа на женщину, которая станет заботиться о таких мелочах, как еда для пленников. Пусть даже один из них был сыном герцога и племянником императора.

Либиус уже полчаса ворчал по этому поводу. Приблизительно столько времени прошло с тех пор, как юноша покинул свое укрытие. Когда он, наконец, вышел из спальни, то сначала увидел Лара, бесцельно бродившего из угла в угол, и только потом заметил приткнувшегося в углу дивана Либиуса. Старик совершенно точно знал, что произошло. Он ничего не сказал Джаю, зато наградил привычным насмешливым взглядом.

— Ничего нового, милорд, — сообщил он, скорее для того, чтобы немного разрядить обстановку, — нас не выпускают, и кормить, похоже, не собираются.

Следующие полчаса прошли под его монотонное ворчание. Но юноша не обращал на него внимания. Единственное, что ему теперь оставалось — это запастись терпением и ждать. И он ждал.

Хорошо, что эльф успокоился и перестал бродить по комнате, как привидение.

Когда в коридоре послышались шаги, все они вздохнули с облегчением. Затянувшееся бездействие начинало раздражать. Джай был готов увидеть кого угодно: начиная от императора и заканчивая палачом. Но не смог скрыть свое удивление, когда увидел на пороге герцога ар-Сантара. Его сразу же засыпали вопросами.

— Что еще произошло? Почему в коридоре столько охраны, и к вам никого не пропускают? Я уже дважды посылал слуг, но они возвращались ни с чем.

— Здесь был Маран, — ответил юноша, осторожно подбирая слова.

Он не знал, как объяснить отцу, что только что произошло, и нужно ли было вообще объяснять. Но, похоже, герцог знал о состоянии здоровья наследника, потому что только кивнул в ответ и больше не задал ни одного вопроса. А потом неожиданно улыбнулся одними уголками губ.

— По крайней мере, с такой охраной, можно не опасаться незваных гостей, — сказал он, и молодой лорд понял, что отец действительно боялся за него. Если враги так легко смогли войти в их дом, то проникнуть во дворец было еще легче.

Охрана, которую распорядилась поставить Мариса, оказалась очень кстати. А на счет вынужденного затворничества… Герцог и раньше считал, что Джаю не стоило выходить из комнаты в ближайшие несколько дней, а теперь он мог быть в этом абсолютно уверен.

— Император будет во дворце через несколько часов. Так что пока сидите здесь и не привлекайте лишнего внимания, — подвел итог его светлость.

«Как будто у нас была такая возможность», — хмыкнул молодой лорд, глядя на то, как за ним закрывается дверь.

Но герцог прекрасно знал, что и кому он говорит. И в отличие от своего сына, он не забывал о таких важных деталях, как то, что эльф имел магические способности, а старик-прислужник прожил больше тридцати лет во дворце, и знал все его потайные входы и выходы, как свои пять пальцев. Так что его последние слова предназначались не только Джаю.

— Вот так и сиди тут без обеда, — пробормотал Либиус, снова усаживаясь на диван.

Ждать пришлось действительно долго. Из-за вынужденного бездействия несколько часов показались Джаю настоящей вечностью. Конечно, их можно было бы провести с пользой. Например, подробнее расспросить эльфа или, еще лучше, устроить допрос Либиусу.

Но старик задремал на диване, и юноше не хотелось его будить. И тем более ему не хотелось мучить вопросами Лара, которому и так сегодня досталось на допросе и после него. А ведь им предстоял еще и разговор с императором. Наверняка, непростой разговор.

Его величество был очень непростым человеком. Джай до сих пор вспоминал их первую встречу со смешанным чувством восхищения и тревоги. Хотя, на самом деле та встреча была второй. Потому что в первый раз юношу просто представили императору и наследнику престола на одном из приемов. Он тогда еще очень удивился сходству между правителем и герцогом ар-Сантаром: тот же рост и медвежье телосложение, правда волосы у императора были темнее, и глаза были карими, а не голубыми.

Во второй раз Джай встретился с императором после дуэли, которая чуть было, не стала для него роковой. Когда он достаточно окреп, и смог уверенно стоять на ногах, правитель принял его в своем кабинете. Император задавал вопросы о его жизни, о занятиях с мастером Риамом, не касаясь ничего личного или тайного. Поэтому юноша потом еще долго не мог сообразить, зачем его величество его вызывал. И только через несколько лет, когда он уже усвоил кое-что из уроков мага, сын герцога понял, что именно с помощью такой ничего не значащей беседы, можно узнать о собеседнике очень многое. Нужно только правильно задавать вопросы, и верно оценивать реакцию. А его величество был настоящим мастером этого искусства. За те несколько минут, которые он потратил на разговор с двенадцатилетним мальчишкой, каким тогда был Джай, он успел узнать о нем практически все: начиная от его пристрастия к древней истории, и заканчивая сложностями в отношениях с отцом.

Задумавшись об этом, юноша, наконец, сообразил, что его так беспокоило уже несколько часов. Сегодняшний допрос был совершенно неправильным. Герцог ар-Тан не был бы политиком, мало того, главным советником императора, если бы не владел искусством ведения беседы в полной мере. Так что то, что юноша видел и слышал сегодня утором, было фарсом. Разыгранным для кого? Скорее всего, для самого Джая. Потому что ни Баруса, ни герцог ар-Сантара не смогли бы так легко обмануть.

А если так, это означало, что разговор с эльфом не имел особого значения, во всяком случае, он не был основным. Главным было произошедшее потом. Вот почему его отец был так напряжен, он в отличие от своего невнимательного сына сразу сообразил, какую игру затеяли оба советника. И Исидия нашли подозрительно легко. Хотя обычно неуловимого целителя было просто невозможно отыскать во дворце.

Герцог ар-Тан не был магом, поэтому, предложить использовать заклинание поиска мог только Барус. Но все прошло не так, как рассчитывал советник. Необходимую информацию он получил. Но увиденное так напугала его, что договор с герцогом ар-Таном уже не имел для него значения. Даже воля императора становилась не столь важна.

Маг посчитал угрозу настолько серьезной, что только Высший совет мог ей противостоять. А если учесть, что Барус был не склонен к пустому паникерству, то в действительности дела могли быть еще хуже.

— Либиус, сколько времени нужно для того, чтобы собрать Высший совет? — спросил молодой лорд, уже не заботясь о том, спит старик на самом деле или нет.

Тот все-таки не спал, потому что мгновенно открыл глаза и удивленно посмотрел на Джая. Впрочем, к его удивлению примешивалась изрядная доля насмешки и… одобрения?

— Ну и вопросики у вас, милорд, — ответил он, — кто же этих магов разберет. Они могут и месяц собираться, и год. Впрочем, — добавил он после недолгого молчания, — если сильно постараются, то за пару дней управятся.

Судя по поведению Баруса, на этот раз совет должны были собрать очень быстро.

Джай снова задумался, поэтому Лар, которого заинтересовала эта тема, спросил у Либиуса:

— А что такое «высший совет»?

— Это совет магов, — ответил старик. — А высший — потому что там собираются только высшие. Причем, собираются обычно долго. Этих высших пока найдешь, потом пока уговоришь.

— Почему? — удивился Лар, который, похоже, имел совсем другое представление о высших магах.

— Они же вместе никогда не уживаются, сразу что-то делить начинают, вот и разбежались по всем странам кто советниками, кто отшельниками, смотря кому что нравиться. Иные так далеко забираются, что не сразу и найдешь. Правда, сейчас немного их осталось. Когда во время последней войны собирались, еще человек сорок набралось. Теперь, хорошо если три десятка будет.

И прежде чем эльф задал очередное «почему», старик продолжил:

— Уходят высшие: хоть и долго они живут, намного дольше простых людей, но все равно стареют, умирают, а учеников себе не берут. Это же очень трудно — учить. Особенно если править хочется, или еще хуже, когда все так надоели, что на людей смотреть тошно, и в пещеру бежишь. А ведь ученика еще выбрать надо, воспитать, знания ему передать — столько лет работы.

Заметив, что Джай тоже с интересом слушает его объяснения, старик добавил:

— А если не доглядишь, то такого воспитать можно, что он весь мир перевернет. Вот потому еще и не берут, что боятся. Я мастера Риама столько лет уговаривал, и все зря. Дождемся, что совсем никого не останется.

— И неплохо будет, — буркнул эльф.

На что старик только покачал головой:

— Ничего ты еще не понимаешь. Если бы не совет, кто вековую войну остановил бы? Так до сих пор и была бы смута. Да и теперь правители все перегрызлись бы, если бы не маги. Из высших каждый, конечно, по-своему живет, но мирный договор они соблюдают.

Выслушав объяснение, эльф снова замолчал. Он слишком плохо знал этот новый и непонятный для него мир, чтобы судить о нем. А в том мире, к которому он привык, действовали совсем другие законы.

О них вспомнили ближе к вечеру, когда солнце уже заметно опустилось к горизонту, а Джай стал подумывать о том, что визит к императору откладывается до завтрашнего утра. Но потом появился очередной безликий слуга (эта черта всегда отличала особо доверенных прислужников от всех остальных) и попросил их следовать за собой.

Количество стражников в коридорах увеличилось. Чуть ли не на каждом углу стояли охранники, провожавшие их компанию непривычно внимательными взглядами. Но их ни разу не остановили и не задали ни одного вопроса.

Джай не ожидал, что их приведут в личные покои императора. Здесь он ни разу не был, поэтому с интересом оглядывался по сторонам. Личные покои император мог переделывать согласно своим пожеланиям. И они радовали глаз полным отсутствием той показной роскоши, без которой не мог обойтись зал для приемов или тронный зал. Хотя, для отделки комнат и использовались лучшие ткани, а мебель была сделана из древесины альба, который выращивался только на юге Лавиэна, и очень дорого стоил, но зато здесь не было ничего лишнего. Ничего такого, что бы могло испортить атмосферу уюта и простоты.

Когда слуга открыл перед ними дверь, то внутрь он пригласил только Джая, указав остальным на низенький диванчик у стены.

Юноше хватило одного взгляда, чтобы понять, что перед ним личный кабинет императора. Он напоминал ту комнату, в которой его величество принимал своего племянника в прошлый раз, но был немного меньше, и обстановка здесь была проще: только письменный стол, несколько кресел (два из которых теперь были заняты), книжные полки, карта на стене. Ничего лишнего, или такого, что мешало бы сосредоточиться.

Император сидел в кресле за письменным столом. Напротив него в точно таком же кресле устроился герцог ар-Сантар. Увидев этих двоих, Джай еще раз убедился в том, насколько они похожи. Причем, сходство было не только внешним, оно угадывалось в движениях, жестах, даже во взглядах.

На юношу с одинаковым изучающим вниманием смотрели две пары глаз: карие и голубые.

— Приветствую вас, ваше величество, — поклонился Джай. Потом он точно так же поклонился отцу, и получил в ответ два очень похожих кивка.

Император указал ему на свободное кресло. И молодой лорд приготовился к тому, что сейчас ему придется в очередной раз вспоминать события прошедшей ночи, но его величество задал ему совсем другой вопрос.

— Джай, расскажи, пожалуйста, о том, что произошло с советником Барусом сегодня утром, — сказал он.

— Я многое не помню из событий вчерашней ночи, — ответил юноша. — И мне кажется, что советник добрался до этих воспоминаний. Но я не знаю, что он увидел.

— А эльф? Он же держал тебя за руку, когда ты пришел в себя.

— Лар помнит все только на уровне ощущений: свет, боль, страх, — покачал головой Джай.

— Ты уверен? — переспросил император.

— Я видел это в его воспоминаниях, когда он отвечал на вопросы герцога ар-Тана.

— Значит, на нем действительно магический поводок?

— Я не знаю, что это такое. Но иногда я слышу, о чем он думает, что чувствует… я могу причинять ему боль, даже не прикасаясь к нему, — все-таки добавил он после короткого молчания.

Император понимающе кивнул в ответ, а юноша надеялся, что внимательный взгляд отца только показался ему. Ему было стыдно вспоминать о случившемся.

Потом его величество еще несколько минут расспрашивая Джая о подробностях сегодняшнего утра, уточнил детали прошлой ночи. Он явно знал обо всем, что произошло, причем, больше самого сына герцога. Скорее всего, просто хотел посмотреть на реакцию Джая.

— Присмотрись к своему эльфу внимательнее и пока не выпускай его из виду, — наконец сказал он.

А юноша с недовольством подумал о том, почему все вокруг называют Лара именно «его эльфом». Должно быть, что-то все-таки промелькнуло на его лице, потому что император продолжил:

— К сожалению, теперь он действительно твой, Джай. Я не знаю, что представляет собой магический поводок, но если бы советник Барус мог его разорвать, то сделал бы это сразу. Но он не стал даже допрашивать эльфа.

— Потому что тогда я бы тоже все узнал?

— Да, — ответил его величество и вопросительно посмотрел на Джая.

— Я слышал разговор советника Баруса с герцогом ар-Таном, — объяснил юноша.

Теперь император вопросительно посмотрел уже на своего брата, но тот только покачал головой в ответ. Герцог не слышал ни слова из разговора советников. Должно быть, Барус применил что-то из своего арсенала, но это не объясняло, как тогда их услышал Джай. По крайней мере, до тех пор, пока молодой лорда не осенило: на самом деле весь разговор слышал Лар, а он сам уже через него. Магические способности у эльфа были, и неплохие (иллюзия образа давалась далеко не всем магам), вполне могло хватить на заклинание защиты от подслушивания.

— Советник Барус сказал, что хочет созвать Высший совет, — продолжил Джай.

Но эта новость не стала неожиданностью ни для императора, ни для его брата.

— Да, господа маги решили вмешаться, — ответил его величество, и юноша так и не смог понять, как тот относится к этому известию. Должно быть не слишком хорошо, так как император продолжил:

— Но, по крайней мере, эльф все еще у нас.

И герцог ар-Сантар кивнул, соглашаясь с ним.

— Хорошо, — подвел итог правитель, — на то, чтобы собрать Высший совет уйдет несколько дней, так что нам остается только ждать. Вам придется некоторое время пожить во дворце.

— Мне нужно как можно быстрее вернуться в замок, — ответил герцог ар-Сантар, — и я не собираюсь оставлять здесь Джая.

Даже многолетняя привычка сдерживать свои эмоции на этот раз не помогла юноше скрыть удивление. Ни разу в жизни он не видел, чтобы герцогу изменила его великолепная выдержка. До сегодняшнего дня. Сначала утром отец не смог скрыть своего беспокойства, но тогда свидетелями были только Джай и Лар. А сейчас он позволил себе разговаривать с императором таким категоричным тоном, как если бы отдавал приказание мастеру Гаю.

— Я понимаю твое беспокойство, — ответил его величество, проигнорировав явную грубость, — но вам действительно лучше остаться во дворце. Над вашим замком не восстановят защитную сеть, пока маги не договорятся. Или ты предпочитаешь сидеть там под угрозой нового нападения?

— Здесь мы тоже под угрозой.

— Давай не будем опять начинать этот разговор, — примирительно сказал император, и брат ответил ему хмурым взглядом, но промолчал.

Похоже, они долго спорили на эту тему, и герцог проиграл этот спор.

— Сегодня к тебе заходил Маран, — произнес его величество, обращаясь к Джаю, и тот кивнул в ответ.

Тогда император вышел из-за стола и отбросил в сторону занавеску, за которой показалась скрытая дверь.

— Пойдемте со мной, — сказал он.

Они прошли через несколько залов и оказались в просторной комнате, из которой вынесли почти всю мебель. Зато здесь было очень много детских игрушек, сваленных по углам. Посреди комнаты прямо на полу сидел его высочество, наследный принц Маран и старательно складывал пирамиду из разноцветных кубиков. Чуть в стороне от него в кресле расположилась уже знакомая Джаю леди Мариса, а выход в коридор загораживали двое слуг.

Несколько долгих минут юноша с ужасом рассматривал наследника престола, а потом отвернулся и неожиданно встретился глазами с императором, который, как оказалось, все это время наблюдал за ним. И хотя по лицу его величества ничего нельзя было определить, Джай понял, почувствовал его боль и усталость. Император любил своего единственного сына, но он слишком устал надеяться на его выздоровление.

— Первые приступы начались несколько лет назад, — тихо сказал правитель, — Сначала, они были редкими, но потом стали повторяться чаще. Сейчас он практически не выходит из этого состояния. А мы ничего не можем предпринять. Исидий бессилен ему помочь. Марисе удалось только затормозить процесс, но не остановить его.

Император поманил их прочь, пока Маран не заметил их присутствия.

— Пока нам удавалось это скрывать. Но если в ближайшее время не случится чуда, то мне придется назвать другого наследника.

Джай смотрел на императора и думал о том, что он не хочет знать то, что знает, и слышать то, что сейчас услышит. Эта мысль посетила его еще до того, как за Марисой закрылась дверь в его комнату, и он все это время гнал ее прочь. Скорее всего, он и на Лара сорвался именно потому, что не смог окончательно отделаться от нее. И вот теперь она неотвратимо настигала его.

— После смерти Тереха, ты мой ближайший наследник, Джай.

— Нет, — одними губами произнес сын герцога, уже понимая, что его желание или нежелание теперь не играют никакой роли, а потом посмотрел на отца.

Герцог ар-Сантар поднял глаза на сына, и юноша понял, что и этот спор с императором отец уже проиграл. А еще он понял, почему Терех столько времени проводил при дворе. Конечно, мастер Риам дал им обоим прекрасное образование, но этих знаний было не достаточно для наследника престола, и тем более для императора. Поэтому Терех уезжал во дворец, там он наблюдал, спрашивал, старался понять — он учился. Причем, на протяжении нескольких лет. Но он погиб, и огромный мешок ответственности свалился теперь на плечи его младшего брата — шестнадцатилетнего мальчишки, который, только тем и занимался в своей жизни, что совершал одну глупость за другой.

Потом император разговаривал еще о чем-то с герцогом ар-Сантаром. Но в этот раз Джай совершенно забыл обо всех наставлениях учителя, и не прислушивался к их беседе. Даже когда отец повысил голос, он никак не отреагировал. Ему было все равно. И только когда в кабинете воцарилась тишина, юноша поднял голову и с недоумением посмотрел на обоих. На лице герцога снова была хорошо знакомая маска безразличия, за которой он мастерски умел скрывать свой гнев. А выражение лица императора было его зеркальным отражением. Они явно собирались продолжить свой разговор, но чуть позже, и уже без свидетелей.

— Кажется, с тобой были двое, — напомнил император.

— Лар и Либиус — мой слуга, они тоже видели Марана, — ответил Джай.

Император приказал привести обоих.

Первым в кабинет вошел эльф. Он поклонился всем присутствующим, а потом занял привычное место — позади Джая. Император наградил его изучающим взглядом, но так ничего и не сказал (на Ларе опять была маска, и он совсем не привлекал внимания). Зато Либиус заинтересовал правителя. После того, как старик поклонился и сделал несколько шагов вперед, император присмотрелся к нему и явно узнал. Причем, судя по ухмылке, которой наградил его старик, его величеству было что вспомнить.

— Старик будет молчать, — уверенно произнес император, а потом повернулся к Джаю, — Ты ручаешься за эльфа?

— Да, — коротко ответил тот.

— Хорошо, тогда возвращайся к себе.

«И не выходи из своей комнаты», — мысленно продолжил молодой лорд. Император и его брат были действительно во многом похожи.

Юноша поклонился им обоим и побрел назад в сторону своих новых покоев. Лар и Либиус шли за ним.

Джаю понадобилось полчаса, чтобы немного прийти в себя. А первым доказательством его «возвращения к жизни» стал насмешливый голос Либиуса, раздающийся в его голове (постепенно он уже начинал к этому привыкать)

— Ну, как там наш милорд? — спросил старик, ужасно довольный тем, что его, наконец, выпустили из заточения, и он смог компенсировать пропущенный обед.

Эльф задумался на мгновение:

— Расстроен, растерян, — перечислил он, а потом добавил, — а теперь злится.

Джай просто вылетел из спальни к ним в прихожую.

— Так ты тоже можешь читать меня? — спросил он.

— Только общее настроение, — ответил эльф, и растерянно посмотрел на него. Как если бы Джай задал очень глупый вопрос.

— Как бы он выполнял приказы, если бы вообще ничего не слышал? — хмыкнул старик и указал на стоявший на столе поднос. — Я тут ужин раздобыл, милорд. Так мы только вас и ждали.

Отказываться было глупо, тем более что есть очень хотелось, и юноша только кивнул в ответ.

Так отвратительно начавшийся день, продолжение которого было еще хуже, заканчивался, в общем-то, неплохо. Либиусу достался прекрасный ужин, Лара ожидал шикарный диван, на котором он мог разместиться с удобством, и только Джай лежал на своей кровати и смотрел в потолок, размышляя о том, что ему делать со свалившейся на него Империей, пока не провалился в сон.

На следующий день молодой лорд проснулся поздно и с мыслью, что жизнь во дворце плохо на него влияет, и он начинает превращаться в лежебоку. Впрочем, он с удовольствием сбежал бы отсюда не только из-за этого.

Сидеть в комнате и дальше было невыносимо. А тут еще Либиус снова начал ворчать, и Джай отправил его к герцогу ар-Сантару за обещанными деньгами, а заодно приказал выяснить, где сейчас находится Исидий. Он же обещал привести к нему Лара. В остальном, юноша попросту не знал, чем себя занять. В замке его день всегда был заполнен до отказа так, что к вечеру он просто валился с ног от усталости. Частые поездки по поручениям отца, тренировки с мастером Гаем, занятия с мастером Риамом, и еще огромное количество дел, не оставляли ему ни одной свободной минуты.

Теперь свободного времени было предостаточно, и юноша понимал, что нужно срочно чем-то заняться. Потому что если от вынужденного безделья он снова начнет думать, то опять сорвется на кого-нибудь.

Либиус вернулся через полчаса с деньгами и известием, что Исидий ожидает их у себя после полудня.

— Сейчас он занят, — закончил свой рассказ старик, а потом, глядя на погрустневшего Джая, добавил. — Вы бы прогулялись, милорд. Я как раз друга вашего видел, младшего ар-Тана, когда мимо белой галереи проходил.

Юноша с сомнением посмотрел на Лара. Ему не хотелось тащить эльфа за собой, а император просил не выпускать его из виду. Но тут вмешался Либиус.

— Да, никто вашего эльфа не узнает, он же под маской.

— Барус узнал, — ответил молодой лорд.

— На то он и высший маг, — пожал плечами старик, — так этих высших на весь дворец всего двое: советник и целительница, и оба его уже видели.

Как и обещал Либиус, Джай нашел Дерена в белой галерее.

Юноше нравилось это место: мозаичный пол, белоснежные мраморные колонны, поддерживающие сводчатый потолок. Отсюда открывался прекрасный вид на один из внутренних садиков. Слуги появлялись здесь очень редко, а придворные практически никогда. Поэтому юноше было очень интересно, что здесь забыл Дерен ар-Тан, чья одинокая фигура маячила возле одной из колонн.

Первые несколько мгновений он с удивлением рассматривал своего бывшего врага, ставшего лучшим другом. Дерен изменился за прошедшие два года — еще больше вытянулся (теперь он был почти на голову выше Джая), стал шире в плечах. Внешне он очень походил на своего отца, но юноша знал, что Дерен никогда не станет политиком. Для этого он был слишком прямолинеен и непреклонен, слишком любил говорить правду в глаза, из-за чего часто попадал в неприятности.

Судя по выражению лица младшего ар-Тана, сейчас был как раз такой случай. Дерен никогда не умел скрывать эмоции, и, похоже, за прошедшие два года так этому и не научился.

Наверное, он почувствовал взгляд Джая, потому что сразу же обернулся. Но сердитое выражение на его лице мгновенно сменилось широкой улыбкой, как только Дерен его узнал. Если юноша и изменился за последние пару лет, то не намного. К тому же, кто еще из придворных стал бы носить такую прическу, как у младшего сына герцога ар-Сантара?

— Джай, как я рад тебя видеть, — сказал Дерен.

— Здравствуй, Дерен, — ответил Джай, а потом кивком указал на меч на поясе друга. — Я смотрю, здесь ничего не меняется.

Вообще-то, представители древних родов имели официальное право носить оружие во дворце (какая-то традиция подтверждала это), но считалось дурным тоном пользоваться этой привилегией помимо официальных приемов. Так что если Дерен решил взять с собой меч, это означало, что у него действительно были неприятности.

— Небольшое недоразумение, — отмахнулся младший ар-Тан, рассматривая Джая, потом он с интересом взглянул на стоявшего чуть в стороне Лара, — А ты как здесь оказался?

— Тоже что-то вроде того, — уклончиво ответил молодой лорд.

Он не знал, что можно рассказать Дерену, а что нет, и стоило ли рассказывать вообще. Поэтому был благодарен другу за то, что тот не задал больше ни одного вопроса, ограничившись только внимательным и сочувствующим взглядом. Дерен уважал чужие тайны. К тому же, не смотря на все свое простодушие, глупостью он никогда не страдал. Поэтому, предпочел сменить тему.

— Сколько мы уже не виделись?

— Два года, — ответил Джай. — Я уехал после празднования дня рождения наследника.

— Ты сбежал сразу же, как только мастер Аран выпустил тебя на волю, — хмыкнул Дерен.

Он был старше почти на год, и поэтому иногда позволял себе покровительственный тон.

— Как ты меня нашел?

— Мой слуга видел тебя, — пожал плечами молодой лорд.

— Какой-то старик проходил здесь несколько минут назад, — кивнул Дерен, а потом посмотрел в другой конец коридора.

Он явно кого-то ждал. Джай собрался расспросить его об этом, когда посторонний звук привлек его внимание. Но первым на опасность отреагировал Лар:

— Справа, — крикнул он, а потом резко отскочил в сторону. Что-то глухо звякнуло о мраморный пол в том месте, где только что стоял Джай, но тот успел укрыться за колонной. Хорошо, что у его друга тоже оказалась отменная реакция, потому что второй арбалетный болт пролетел очень близко от его головы.

Одно мгновение понадобилось юноше, чтобы оценить ситуацию. Их было трое, против неизвестного количества нападавших, причем, только у Дерена был меч. Но в любой момент в галерее мог показаться кто-нибудь из слуг, а это означало, что враги будут действовать быстро.

Знакомый едва уловимый свист подтвердил опасения Джая.

Он осторожно выглянул из-за колонны, а потом поднялся на ноги и вышел из-за нее. Рядом в полголоса выругался Дерен, а потом встал чуть впереди (все-таки меч был только у него). Краем глаза юноша заметил, что Лар прятался за соседней колонной. Он еще успел подумать, что может быть, эльфу удастся позвать на помощь, пока нападающие заняты им и Дереном, но сразу же отбросил эту мысль. Потому что врагов было семеро, а он остался без оружия. Но хуже всего было то, что Джай сразу же узнал гибкие уверенные движения и невероятную слаженность, которой отличались и так называемые «охранники барона». Новые враги явно были из той же породы. Если бы только у него были его гайны…

Они атаковали, и первым их встретил Дерен выпрыгнувший вперед.

Мгновенное усилие понадобилось для того, чтобы время послушно замедлило для Джая свой бег, как на тренировках с гайнами, или как во время его последнего боя в замке.

Трое оказались возле него, и их клинки поднялись одновременно.

Он успел уклониться от одного, повернулся, пропуская второй, и понял, что ничем не может помешать третьему, достичь цели. Клинок медленно и неотвратимо приближался к его животу. Когда отточенному острию оставалось пройти расстояние длинной в ладонь, юноша неожиданно ощутил, как где-то глубоко внутри него зарождается странное тепло. Лезвие приблизилось, а тепло уже распространилось по всему его телу, и Джай даже успел подумать о том, что для приближающейся смерти, это ощущение слишком приятное. Начали покалывать кончики пальцев, и он хотел посмотреть на свои руки, когда почувствовал, как холодная сталь коснулась его кожи.

Но тут сбоку что-то мелькнуло, и противник отлетел в сторону, а юношу пронзила острая боль. Перемена ощущений была настолько неожиданной, что он потерял концентрацию. Все тело обдало смутно знакомой горячей волной, а потом яркая вспышка света ослепила его.

Сначала Джай осознал, что он еще жив, потом — что больше не ощущает никакой опасности. Только через несколько мгновений, когда к нему вернулось зрение, он понял почему.

Он все еще стоял на том же месте возле колонны, а вокруг него лежали четыре неподвижных тела. Пятый труп был чуть в стороне. Еще один лежал там, где его настиг клинок младшего ар-Тана. И теперь Дерен дрался с последним врагом. Джай нисколько не сомневался в том, кто победит. Он даже не взглянул туда, откуда доносился звон сталкивающегося металла. Вместо этого он шагнул в сторону и наклонился над лежащим на полу Ларом. Тот был, несомненно, жив, но бледен, как мел.

— Не шевелись, — приказал молодой лорд, рассматривая рану на боку эльфа.

Разрез был очень глубоким, и из него толчками выливалась кровь. Юноша стащил с себя рубашку, и попытался ею прикрыть рану, чтобы уменьшить кровотечение.

В это время Дерен наконец-то пробил оборону противника, и остановил его прямым ударом в грудь.

— Может мне кто-то объяснить, что здесь происходит, — пробормотал он, — потому что эти явно не ко мне.

А потом он увидел Лара, и склонившегося над ним друга, и замолчал.

— Ты сможешь его нести? — спросил Джай, и в его взгляде было что-то такое, от чего Дерен мгновенно забыл и о доставшемся ему чувствительном уколе в предплечье, и о ране на ноге, кровь из которой расплывалась по штанине. Он просто кивнул, и осторожно поднял раненого мальчишку (слугу своего друга) на руки. Тот побледнел еще больше, и на его лбу выступили бисеринки пота, но он не издал ни одного звука. Зато Дерен заметил, как в этот момент стиснул зубы Джай.

Чей-то удивленный вздох стал неожиданностью для всех. Еще одна незнакомая фигура показалась в конце коридора.

— А вот это уже ко мне, — пробормотал Дерен, а потом громко сказал, — Прошу прощения, лорд Урмас, но я сейчас немного занят, так что давайте отложим наш разговор.

Не дожидаясь ответа, они с Джаем поспешили в сторону восточного крыла. И ни одного из них не волновало, что на полу галереи остались семь безжизненных тел.

— Исидий обещал к полудню быть у себя, — сказал Джай, хмуро оглядываясь на Лара.

— Как раз вовремя, — невесело пошутил Дерен, стараясь идти как можно быстрее, и одновременно поменьше трясти мальчишку.

Исидий оказался на месте, и успели они действительно вовремя. Потому что как только Дерен опустил Лара на диван, тот потерял сознание.

Хорошо еще, что целитель не стал задавать вопросов, а сразу же принялся за работу. Отбросив в сторону окровавленную рубашку Джая, осмотрел рану.

— Слишком глубокая, — пробормотал он, а потом положил ладони на края разреза.

Молодой лорд уже видел процесс исцеления, поэтому не удивился, когда вокруг ладоней целителя появилось золотистое свечение. А Лар неожиданно выгнулся дугой и глухо застонал.

«Ничто в этом мире не дается бесплатно, в том числе и исцеление», — объяснил когда-то смертельно уставший мастер Риам чуть живому Джаю, когда тот поинтересовался, почему он до сих пор чувствует боль, хотя от раны остался только тонкий едва заметный рубец. Потом, когда его подопечный поднялся на ноги, учитель изложил ему несколько сложных научных теорий, которые юноша честно запомнил и даже постарался понять. Но единственно истинной для него стала та самая первая фраза.

Ничто в мире не давалось бесплатно. И Джай молча сжимал зубы, принимая на себя чужую боль, потому что этот непонятный и ужасно надоевший ему эльф бросился на меч, чтобы спасти его жизнь. Сын герцога почувствовал, как крохотные раскаленные иголочки коснулись разорванных тканей, восстанавливая, сращивая, сшивая, они были всюду, и терпеть их прикосновения было просто невыносимо.

Неожиданно раздавшийся голос Исидия заставил его прийти в себя.

— Вы мне мешаете, милорд, — сказал целитель и снова наклонился над эльфом.

Дальше юноша старался просто терпеть, не вникая в чужие ощущения.

Исидию понадобилось еще несколько минут, чтобы завершить работу. Но когда он, наконец, отнял руки, то вместо глубокой раны на боку Лара была видна только длинная линия шрама. Да и сам эльф выглядел значительно лучше. Правда, он все еще был без сознания, но теперь его дыхание выровнялось, а лицо выглядело просто бледным, а не восковым.

Оставалось надеяться, что Дерен не обратил внимания на то, что внешность раненого немного изменилась. Маска эльфа рассеялась, как только начала действовать магия исцеления.

— С ним все будет в порядке, милорд, — сказал Исидий, заметив обеспокоенный взгляд Джая.

Потом он повернулся к Дерену, и заставил его показать рану на руке и закатать штанину. А юноше стало невероятно стыдно за то, что он со своим беспокойством об эльфе совсем забыл поинтересоваться, как себя чувствует друг.

Укол в руку, который получил младший ар-Тан, оказался не слишком серьезным, зато ране на ноге Исидий уделил гораздо больше внимания. Джай даже подивился тому, как Дерен смог дойти до покоев целителя в таком состоянии, да еще и с раненым на руках. Он виновато посмотрел на него, но тот ответил понимающей и немного грустной улыбкой.

Юноша сейчас очень напоминал Дерену его самого, когда четыре года назад он также трясся над раненым мальчишкой, правда, тогда к его беспокойству добавлялось еще и тяжелое бремя вины.

Закончив с лечением младшего ар-Тана, Исидий подошел к Джаю, но тот только отрицательно покачал головой. Целитель не стал настаивать, и спросил:

— Надеюсь, больше не было пострадавших?

— Нет, — ответил молодой лорд, а мысленно добавил «только трупы, которые так и остались лежать в коридоре».

Должно быть, та же мысль посетила и Дерена, потому что он неожиданно поднялся и сказал:

— Присмотри пока за своим другом, а я позабочусь об остальном.

Когда за ним закрылась дверь, к Джаю обратился Исидий:

— Милорд, я хотел поговорить с вами на счет вашего…

Целитель замолчал, стараясь подобрать правильное слово, и юноша закончил за него.

— Моего эльфа.

— Да, — кивнул маг и продолжил, — Как целитель я не должен говорить такие вещи никому, кроме своего пациента, но в данной ситуации…

— Я и так все буду знать, — опять помог ему подобрать слова Джай.

— Мне очень не нравится его состояние, — произнес Исидий, и, отвечая на вопросительный взгляд молодого лорда, попытался объяснить, — нет-нет, не физическое. Я закрыл рану, и думаю, что с ней не будет проблем. Но меня волнует другое… Я никогда такого не видел… ни один из моих пациентов… Мне трудно это объяснить…

И молодой лорд, наконец, понял, что тот хотел сказать.

Магия исцеления обычно разрушала большую часть заклинаний вокруг себя (что-то связанное с законом противодействия основных потоков). Именно поэтому исчезла маска Лара. А вот невидимые путы, надежно привязывающие эльфа к Джаю, оказались ей не по зубам. Должно быть, магический поводок как-то искажал картину, которую видел целитель, и он просто не знал, как на это реагировать.

— Я понял, что вы хотите мне сказать, — ответил молодой лорд, и так и не подобравший нужные слова Исидий облегченно вздохнул.

— Тогда, пожалуйста, присмотрите за ним. Сейчас ему нельзя волноваться и…

Джай снова кивнул. А про себя подумал, что с таким хозяином эльфу гарантирован нервный срыв, если, конечно, до этого его не убьют. Вчера на допросе он устроил ему очередной сеанс приятных воспоминаний (свои собственные сын герцога не помнил, зато переживания Лара чувствовал очень хорошо), потом вечером избил его. А сегодня эльфа уже успели смертельно ранить (и это было только начало дня).

— Нужно перенести его в мою комнату. Или его нельзя беспокоить?

— Вообще-то не желательно, — ответил целитель, — но ко мне в любой момент может прийти кто угодно…

Юноша согласно кивнул в ответ. Сегодняшнее происшествие уже не удастся скрыть. Даже если не считать Урмаса, который очень вовремя появился в галере, то не меньше десятка слуг видели, как Дерен нес Лара по коридорам. Но вот то, что Лар на самом деле эльф, нужно было сохранить в тайне.

— Его может отнести кто-нибудь из стражников, — предложил Исидий.

— Тогда нужно что-то придумать с его внешностью, — ответил Джай. — Вы сможете создать образ?

— К сожалению, нет, — покачал головой целитель, — но у меня есть кое-что другое.

Он на несколько минут исчез в соседней комнате, а когда вернулся, то протянул юноше подвеску на витом шнурке. Тот присмотрелся к игрушке, сделанной в виде серебряного трилистника, и с удивлением посмотрел на Исидия.

— Знак серого барона? — спросил он.

— Ко мне попадают разные люди, — уклончиво ответил целитель.

Должно быть, у него действительно были очень разные пациенты. Потому что знак серого барона, некоронованного короля ночной столицы, обычно не давали просто так. Любой уличный мальчишка продал бы душу за такую игрушку, но видеть ее в руках у придворного мага было немного странно.

— Амулет? — поинтересовался Джай.

— Да, — кивнул Исидий, — по идее, он должен отводить глаза. Правда, я никогда им не пользовался.

Что ж, теперь у него была возможность испытать свой подарок.

Юноша завязал шнурок на шее эльфа, а потом затолкал подвеску ему под рубашку (еще не хватало, чтобы кто-нибудь увидел ее). Подействовал ли амулет, он так и не смог определить, потому что лично для него ничего не изменилось.

— Я позову стражника? — спросил целитель.

— Да, пожалуйста, — решившись, ответил Джай и добавил, — мастер Исидий, спасибо вам.

— Ну что вы, милорд, — улыбнулся целитель, — я рад, что могу помочь.

Он вернулся в сопровождении высокого широкоплечего стражника, которому, судя по его внешнему виду, больше подошла бы работа грузчика.

— Тарм поможет вам, милорд, — произнес целитель.

Стражник почтительно поклонился Джаю и замер у двери, а юноша отметил, что тот даже не повернул головы в сторону Лара. И только когда он указал ему на диван, Тарм заметил, что в комнате есть еще один человек.

— Я зайду немного позже, чтобы проверить его состояние, — напоследок сказал целитель.

— Благодарю вас еще раз, мастер, — поклонился Джай, а потом оглянулся на стражника.

Тот бережно, как ребенка, держал раненого на руках, но смотрел при этом прямо перед собой. Похоже, амулет все-таки действовал. До покоев они добрались очень быстро. Юноша постоянно оглядывался, проверяя, не отстал ли стражник, но тот даже не сбился с дыхания.

— Моя помощь больше не требуется, милорд? — спросил он, опусти в Лара на диван.

— Нет, благодарю вас, — ответил юноша, и стражник скрылся в коридоре, спеша вернуться на свой пост. Как только за ним закрылась дверь, молодой лорд повернулся к Лару.

Эльф так и не пришел в себя. Но выглядел он намного лучше, чем раньше. Его дыхание было ровным, а на щеках уже появился слабый румянец. Если бы не кровавое пятно на его рубашке, то Лар казался бы просто спящим. Нужно было его переодеть, но Джай не решился лишний раз беспокоить эльфа.

Прошло уже больше часа, но Лар до сих пор не пришел в себя. Куда-то запропастившийся Либиус так и не появился. Но Джая мало интересовало, чем занимается старик, гораздо больше его волновало, что предпринял Дерен. И еще, как скоро обо всем случившемся узнает герцог ар-Сантар.

Поймав себя на этой мысли, юноша улыбнулся. Пожалуй, впервые в жизни он почувствовал себя набедокурившим мальчишкой, в ожидании выволочки от строгого отца. Додумать эту мысль он не успел, потому что эльф неожиданно зашевелился. Лар тихонько застонал и попытался перевернуться на бок, но из-за боли снова откинулся на спину. И только после этого открыл глаза. Несколько долгих мгновений он смотрел куда-то в потолок, собираясь с мыслями, а потом обернулся к Джаю.

— Уже все в порядке, — успокаивающе произнес тот. — Целитель закрыл твою рану. Правда, болеть будет еще несколько дней.

— Благодарю вас, милорд, — ответил эльф.

Юноша промолчал, не зная, что еще сказать. Он ожидал от Лара чего угодно, но только не благодарности за собственную глупость, которая чуть не стала для него смертельной. Причем, благодарности искренней (это молодой лорд знал наверняка).

Уловив его настроение, эльф улыбнулся и объяснил:

— Вы за меня волновались.

А Джай подумал о том, что он совершенно не понимал этого эльфа, даже не смотря на то, что мог читать его мысли.

Либиус появился через полчаса, когда умытый и переодетый Лар, опять задремал на диване, а Джай успел перерыть гардероб Тереха, в поисках чего-то подходящего для себя. Его единственная рубашка, доставшаяся от щедрот герцога ар-Тана, так и осталась лежать на полу в комнате Исидия. Хотя, учитывая то, в каком состоянии она была, дальше она могла служить только в качестве половой тряпки.

Пересмотрев всю одежду Тереха, он так и не нашел ничего подходящего. Брат был на голову выше его и почти вдвое шире в плечах, так что Джаю только и оставалось утешаться тем, что свисающий воротник и подвернутые рукава — это лучше чем ничего, или, что Лар вон спокойно натянул на себя точно такую же и даже не поморщился.

Рассмотрев свое отражение в зеркале, юноша чуть не расхохотался. Потому что теперь к его необычной прическе прибавился еще и клоунский наряд. Так что отец мог оставаться совершенно спокойным — в таком виде Джай вышел бы из своей комнаты разве что под конвоем.

А потом вернулся Либиус. И хотя старик на этот раз удержался от привычного язвительного смешка, юноше хватило одного взгляда на его ухмыляющуюся физиономию, чтобы руки сами потянулись запустить в насмешника чем-нибудь тяжелым.

— Где ты был? — тихо спросил Джай, чтобы не разбудить спящего эльфа, а потом махнул в сторону соседней комнаты.

— Итак? — повторил он, когда за ними закрылась дверь кабинета.

— Интересные дела творятся во дворце, милорд, — пожал плечами старик.

— Сильный шум поднялся?

— А как же. Вся внутренняя охрана на ногах, сейчас всех стражников и слуг поголовно проверяют. Советник Барус лично всю белую галерею из конца в конец исходил. А герцог ар-Тан сразу же побежал к императору, после того, как сынок к нему явился.

Джай кивнул в ответ. Конечно же, Дерен был прав, и его отец обязан был знать об этом нападении. Тем более что нападавшие были одеты как дворцовые слуги, а двое из них — даже в обмундирование внутренней стражи.

— Расшевелили осиное гнездо, — хмыкнул Либиус, — правда, всех все равно не выловят.

Он сказал это так убежденно, что Джай сразу же появилось подозрение — а не приложил старик руку ко всему случившемуся. И чем дольше он думал об этом, тем больше убеждался в своей правоте. Ведь это Либиус направил его в белую галерею, а потом настоял, чтобы он взял с собой Лара. Старик единственный знал, куда они направляются.

А нападение было спланированным. То есть враги точно знали, где и когда организовать засаду. Но кто-то должен был сообщить им об этом. И этот кто-то спокойно стоял теперь напротив Джая и даже позволял себе ухмыляться.

— Нас чуть не убили, — сквозь зубы процедил молодой лорд.

Если бы перед ним был не Либиус, то Джай отреагировал бы совсем по-другому. Но он знал старика слишком давно, чтобы дать ему шанс оправдаться.

Поступки слуги иногда не поддавались объяснению и зачастую имели двойное или даже тройное дно. И юноша часто ловил себя на том, что ищет в словах старика скрытый смысл, даже когда в них не было ничего, кроме насмешки. Но еще никогда тот не опускался до предательства.

Либиус одобрительно хмыкнул, а потом насмешливая маска исчезла с его лица, и только это удержало Джая на месте. Потому что стоявший перед ним мудрец все-таки соизволил объяснить глупому и ничего не понимающему мальчишке, почему было необходимо, чтобы все случилось именно так, как произошло.

— Настоящая опасность угрожала только вашему другу, — сказал старик, и его голос звучал холодно и отрешенно, — но он удачлив, и хорошо владеет мечом.

— Они ранили Лара, — произнес Джай намного спокойнее, чем сам от себя ожидал.

— Всего лишь случайность. Он еще не разобрался в себе, поэтому совсем не думает и делает глупости, — ответил старик, и знакомые насмешливые морщинки опять появились в уголках его глаз. — К тому же, разве вы позволили бы кому-нибудь еще обижать вашего эльфа?

— Зачем? — только и смог выдавить из себя Джай, молча проглотивший упрек.

— Теперь они обыщут весь дворец, и даже смогут найти кое-что интересное, — продолжал старик, — императору нужно обращать больше внимание на то, что происходит в его доме, и иногда ему приходится об этом напоминать.

Голос Либиуса постепенно приобретал прежнее звучание, словно заново набирался жизни. А Джай с облегчением, к которому почему-то примешивалась большая толика разочарования, наблюдал за тем, как медленно и неохотно возвращается на лицо его собеседника знакомая насмешливая маска.

— Зачем ты говоришь мне все это? — спросил он.

— Потому что вы тоже не разобрались в себе.

— Поэтому не думаю и делаю глупости? — продолжил молодой лорд, и получил в ответ насмешливую ухмылку.

Старик был действительно невыносим, и только поймав себя на этой мысли, Джай понял, что больше не сердится. Потому что Либиус был прав. Если существовала возможность выявить врагов, притаившихся во дворце, то риск становился оправданным.

А еще старик был прав и в том, что Джай совсем не думал и постоянно совершал ошибки. Как, например, сегодня. Он не подумал о последствиях и пошел в галерею. Не разобрался, что с ним происходит, и убил там пятерых человек. Даже когда Исидий занимался Ларом, он только мешал целителю. Казалось, что Джай целый день только то и делал, что совершал одну глупость за другой.

— Ничего милорд, — словно прочитав его мысли, сказал Либиус, — вот увидите, скоро все образуется. И эльф ваш поправится, и во дворце порядок наведут, и его светлость успокоится…

— Герцог очень зол?

— Беспокоится, — пожал плечами старик, — тоже пошел с императором поговорить. Хоть бы не подрались, а то у них в детстве всякое бывало.

Джай представил, как его величество и его светлость сошлись в рукопашной прямо посреди рабочего кабинета, и не смог подавить нервный смешок.

— И откуда ты все это знаешь? — спросил юноша, даже не надеясь на ответ. — Может, еще скажешь, когда Высший совет, наконец, соберется?

— Так сегодня и соберется, — ответил Либиус, — советник Барус уж очень торопился, да и Исидия позвали в императорские покои. Видать, целительнице нужно отлучиться…

Старик еще раз хмыкнул. По-видимому, Джай с округлившимися от удивления глазами действительно выглядел очень смешно.

Остаток дня юноша собирался провести в своей комнате.

Либиус принес обед для него и для Лара, а потом опять куда-то ушел, и Джай даже не стал спрашивать куда. Ему не хотелось знать, что еще задумал старый интриган, и кто от этого может пострадать. Потом он разбудил эльфа и накормил его, решив, что хорошее питание так же важно, как и хороший сон. Лар не возражал против этого, проглотил свою порцию и снова уснул.

Чуть позже появился герцог ар-Сантар. Должно быть, разговор с императором оказался очень напряженным, потому что его светлость даже не пытался скрыть свою ярость. А Джай подумал о том, что еще никогда не видел отца в таком состоянии: тот был напряжен, как струна, на скулах проступили пятна, а зубы были сжаты так, что проступили желваки. Его величеству за какой-то час удалось сделать то, чего не смогли добиться даже враги, напавшие на их замок и убившие Тереха — герцог был в бешенстве. Джай уже приготовился к тому, что сейчас все громы и молнии падут на его многострадальную голову, но гроза так и не разразилась.

Нахор ар-Сантар стоял и молча смотрел на мальчишку, своего младшего сына, такого нелепого в этой слишком большой для него рубашке с подвернутыми рукавами, с растрепавшимися по плечам волосами, с этим его порезом на щеке. А потом он шагнул вперед и прижал его к себе так крепко, как только смог. И уткнувшийся в его плечо Джай отстраненно подумал о том, что на спине уже сегодня проявятся синяки, но это не имело никакого значения, потому что отец был жив, был рядом. Потому что, не смотря ни на что, герцог ар-Сантар любил своего глупого младшего сына, которому понадобилось шестнадцать лет, чтобы понять это.

Юноша чувствовал, как гнев отца постепенно угасает. Сначала выровнялось его дыхание, потом бешено колотящееся сердце замедлило свой темп, и, наконец, стали расслабляться сведенные от напряжения плечи, спина… И только после этого герцог выпустил счастливого, но немного помятого сына из своих объятий.

— Я же велел тебе не бродить по дворцу, — спокойным, но несколько усталым голосом сказал он.

— Мне очень жаль, — произнес Джай, которому больше нечего было ответить.

— Через несколько дней мы возвращаемся в замок, так что, пожалуйста, сделай усилие и постарайся не попадать в неприятности.

— Да, отец, — ответил молодой лорд.

Герцог хотел сказать что-то еще, но только кивнул, взглянул на спящего эльфа, а потом снова посмотрел на сына.

— Увидимся завтра, — сказал он и вышел в коридор.

Джай посмотрел на закрывшуюся за ним дверь, а потом оглянулся на Лара. Тот дышал ровно и глубоко, как и полагалось спящему, и юноша был благодарен ему за это.

Потом опять вернулся Либиус и рассказал, что поиски идут уже по всему дворцу, и кое-кого удалось поймать. А по его довольной физиономии было понятно, что и на этот раз не обошлось без его участия. Он с удовольствием рассказывал о том, как начальник внутренней охраны носился по всему дворцу, устраивая облаву на очередного стражника, который решил улизнуть со своего поста, или повара, который захотел уединиться в амбаре с посудомойкой. Как герцог ар-Тан чуть ли не бегом бежал из кабинета его величества в сторону южной башни, а потом все придворные маги, включая старичка погодника и учеников-первогодок (правда, без участия советника Баруса) обследовали замок от подвалов до чердака, взламывали секретные переходы, которыми не пользовались неизвестно сколько лет, а потом выбирались оттуда покрытые толстым слоем пыли и паутины. Еще Либиус вскользь упомянул, что видел Дерена, и что с ним все в порядке.

Джай обрадовался этому известию.

Ближе к вечеру к ним заглянул Исидий. Он так торопился, что только осмотрел рану Лара (вернее оставшийся от нее шрам), заверил, что выздоровление идет даже быстрее, чем он рассчитывал, и сразу же убежал.

А потом этот невероятно долгий день все-таки подошел к концу.

Джай проснулся где-то за час до рассвета, и не сразу понял, что разбудило его.

Нет, на этот раз ночь не предвещала никакой угрозы, она дышала тишиной и спокойствием. Даже каким-то умиротворением. Юноша лежал и смотрел в потолок, наслаждаясь ее прохладой, пока, наконец, не сообразил — что разбудило его. Он снова видел чужой сон.

Сон, наполненный шелестом листвы и музыкой дождя. Где величественные деревья поднимали свои кроны почти до небес, и золотые лучи света танцевали между ветвями. А на холме возвышался прекрасный белоснежный замок с изящными башенками и высокими шпилями, украшенными развевающимися флагами. Но как только он понял это, то снова заснул.

В этот раз утро выдалось спокойное.

Либиус суетился над завтраком, и Джай даже пошутил на счет того, как с таким отменным аппетитом старику удается оставаться таким худым. У него было просто великолепное настроение. Он, наконец, смог переодеться (Либиус раздобыл пару рубашек соответствующего размера). Правда, юноша посылал его за ними еще вчера, но старик был слишком занят своими делами. Хотя, молодой лорд подозревал, что тому просто хотелось полюбоваться на выражения лица Исидия, когда тот увидит его наряд. Джаю в тот момент понадобилась вся его выдержка, чтобы вести себя, как ни в чем не бывало, потому, что губы целителя неудержимо расползались в улыбке.

Вторую рубашку Джай отдал Лару, и с радостью отметил, что эльф уже не морщился, натягивая ее. Он поправлялся действительно быстро. Самому молодому лорду понадобилось гораздо больше времени, чтобы встать на ноги после ранения. Правда, и рана у него была посерьезнее.

— Все готово, милорд, — сообщил Либиус, закончивший расставлять тарелки.

Юноша с недоумением посмотрел на свою порцию.

— Тут же на троих хватит, — сказал он.

Лар с таким же выражением лица смотрел на свою тарелку.

— Вы кушайте, милорд, кушайте. Потом, в дороге, не известно, когда толком поедите…

Джай, уже привыкший к тому, что Либиус знает все на свете, послушно взял в руки вилку. Если старик сказал, что им скоро в дорогу, значит, так и будет.

— А что, маги уже договорились? — как бы, между прочим, спросил он.

— Как же, договорятся они, — хмыкнул старик, — всю ночь ругались, но так ничего и не решили. Наш советник только под утро вернулся, злющий…

Это последнее известие забавляло Либиуса больше всего.

— Ничего, им даже полезно, — продолжил старик таким тоном, словно рассказывал о передравшихся подростках, а не о самых могущественных магах этого мира, — хоть немного зашевелятся, а то разбежались по углам — ничего не видят, ничего не слышат, и знать ничего не хотят… Хотя, они и сейчас не о том думают. Тут граница зашаталась, а у них только «древняя кровь» на уме. Да вы ешьте, милорд, остынет же.

Джай автоматически поднес вилку ко рту и начал жевать.

Он не знал, о какой границе говорил Либиус, и почему она «зашаталась», но вот выражение «древняя кровь» ему было знакомо. Оно упоминалось в той самой рукописи Джибара, которую он так и не успел обсудить с учителем. Древний философ, историк и маг, живший около двух тысяч лет назад, писал неправильными витиеватыми фразами и не признавал хронологии. В его описаниях события прошлого и настоящего шли вперемешку с философскими рассуждениями и непонятными пророчествами. Он приводил слишком мало фактов, и полностью игнорировал доказательства. Так что мастер Риам не зря назвал его сумасшедшим.

Но это была единственная книга, в которой описывались события, происходившие еще до вековой войны. Поэтому Джай перечитал ее от начала до конца, стараясь вникнуть в смысл длинных, без единого знака препинания предложений, и понять, что из описанного происходило на самом деле, а что только домыслы автора. Получалось не всегда. Особенно это касалось приведенных Джибаром текстов пророчеств. Не понятно было даже то, принадлежат ли они ему самому, или кому-то другому. Но именно в одном из них и говорилось про «древнюю кровь».

Начало пророчества юноша не запомнил. Он уделял больше внимания описаниям исторических событий. Зато последняя фраза осталась в его памяти.

«Тогда придет тот в ком проснулась древняя кровь маг правитель хозяин земель падет старый мир сменится новым», — процитировал Джай.

— Вот и они о том же, — кивнул старик.

Он хотел сказать что-то еще, но неожиданно раздался жалобный звон — Лар уронил свою вилку. Вернее, она просто выпала из его ослабевших пальцев. Но эльф даже не заметил этого. Он смотрел на хозяина круглыми от удивления глазами, а потом едва слышно произнес:

— Шеаль Илвалир…

— Кровь Илвалира, — автоматически перевел Джай (вот и знания эльвандара ему пригодились).

— И этот туда же, — покачал головой старик, а потом так посмотрел на эльфа, что тот мгновенно пришел в себя. Дальше он смотрел только в свою тарелку.

Об Илвалире Джай читал когда-то в детстве. Именно так звали героя сказок, который спас весь мир. Правда очень похожие имена встречались и в легендах других народов. Например, Илливар — в сказаниях Хаганата или Ильвариель — в лавиэнских мифах. Все они были очень разными. В одних — главный герой был королем, в других — магом, в третьих — просто воином. Но все они сходились в том, что он обязательно спасал мир, причем, зачастую ценой своей жизни.

— Но это сказки, — пробормотал Джай, а потом вопросительно посмотрел на старика.

— Вот и я говорю, что это только сказки, — сказал Либиус так категорично, как будто юноша собирался ему возражать, — а бороться нужно с живым врагом.

После чего Либиус подвинул к себе тарелку с таким видом, что сразу же стало ясно — дальше спрашивать бесполезно. Старик уже сказал все, что он хотел сказать, и теперь предоставлял собеседнику возможность делать собственные выводы.

Но молодой лорд и так уже достаточно узнал: совет магов состоялся, а это означало, что уже очень скоро они смогут вернуться домой.

Джай и не догадывался насколько скоро. Едва Либиус унес опустевшие тарелки, появился слуга.

— Его светлость просит вас быть готовыми в течение часа, — сообщил он.

Но юноше понадобилось гораздо меньше времени на сборы. Из всех вещей у него были одни только гайны. Правда, несколько минут пришлось потратить на записку для Дерена. Либиус пообещал передать ее, зато от предложения поехать вместе с Джаем категорически отказался.

— Я и мастеру Риаму говорил, и вам повторяю милорд, — сказал он, — ну как же я без столицы?

Хотя юноша явно уловил в этой фразе совершенно противоположное.

«Как же столица без меня», — хмыкнул насмешник с глазами мудреца. И Джаю ничего не оставалось, кроме как с ним согласиться. Поэтому он просто попрощался с Либиусом.

— До свидания, милорд, — ответил старик и поклонился. — Я буду ждать вашего возвращения.

Возвращаться они должны были через портал. Но Джай и не предполагал, что с ними отправится столько народа. В зале собралось не меньше двадцати человек.

Юноша отыскал глазами отца. Тот стоял рядом с императором, поэтому он поклонился обоим. И герцог, и его величество выглядели одинаково спокойными, но Джаю хватило одного взгляда, чтобы понять, что оба чем-то недовольны. Императора, судя по всему, не устраивал их отъезд. Но что же раздражало его светлость?

Молодой лорд узнал ответ на этот вопрос, когда заметил стоявших чуть в стороне охранников. Их было не меньше десятка, и среди них Джай с удивлением узнал людей из личной охраны императора. Похоже, что и его величеству удалось кое на чем настоять.

Но не только охрана раздражала его светлость.

Рядом с герцогом стояла высокая светловолосая дама, закутанная в синий шелк и кружева. На вид ей было около тридцати, но из-за напряженно сжатого рта, она казалась старше. Юноше хватило одного взгляда, чтобы понять, что перед ним высший маг.

— Леди Тамина согласилась занять место моего советника, — сообщил герцог, представляя ее.

До сих пор предполагалось, что место мастера Риама должен был занять невысокий седобородый маг, которого герцог несколько раз принимал в своем замке. Но за последние два дня изменилось очень многое.

Магичка ответила на поклон Джая коротким кивком и улыбкой, которая так и не коснулась ее глаз.

В собравшейся толпе юноша не сразу заметил Тибуса. Несчастный маг выглядел уже лучше. По крайней мере, теперь его взгляд был осмысленным (в чем была несомненная заслуга Исидия). Но он заметно нервничал и крепко прижимал к груди свою сумку. Джаю не составило труда догадаться, что в ней находилось (даже не смотря на старания Исидия, Тибус еще не скоро сможет расстаться со своей сферой).

Юноша поприветствовал Баруса, и тот ответил ему на удивление почтительным поклоном. Зато леди Тамине достался от него хмурый взгляд. Похоже, Либиус был прав — высшие маги не выносили друг друга.

— Ваше величество, будем начинать? — спросил советник.

— Приступайте, — кивнул император.

Прощание было недолгим. Его величество и его светлость обменялись парой слов (все важное и нужное было уже сказано), Джаю достался короткий кивок. И уже через несколько мгновений перед ними стал наливаться синевой диск портала.

Юноша невольно поежился в предчувствии пронизывающего холода, который он ощущал каждый раз во время таких переходов. Но мысль о том, что скоро они окажутся в родном замке, заставила его приободриться.

Молодой лорд попытался представить его очертания, но перед его глазами неожиданно возникла совершенно другая картина. На вершине холма стоял прекрасный белоснежный замок, украшенный изящными башенками. Их шпили с развевающимися на них флагами тянулись высоко-высоко в небо. Туда, где лениво махал крыльями алый дракон.

«Не забивайте себе голову глупыми сказками», — беззвучно проворчал знакомый голос, и картина из чужого сна растаяла. Джай мотнул головой, прогоняя наваждение, и шагнул в портал.