Сын человеческий

25

По какой-то дурной геологической случайности Хаос ворвался в мир. Одна из птиц Хенмер принесла новости – Скиммеры должны сейчас же увидеть это.

– Идем, – сказали они. – Кто знает, это может быть очень красиво.

Они не стали тратить времени на пеший переход. Расстояние было слишком велико. Вместо этого они растворились и воспарили, прихватив с собой Клея.

В образе сморщенных серо-зеленых потоков они сгрудились в небе на высоте нескольких миль, окутанные искрящимся электромагнитным облаком в ионосфере. Посмотрев вниз, Клей представил, что видит путь своих недавних скитаний, но не был уверен. С такой высоты все сливалось и перемешивалось, и даже, когда Нинамин научила его настраивать изображение, у него остались сомнения. Вон то неопределенное серое пятно внизу может быть Пустотой, но Ангелон сказала, что это мертвый луг, болотистый и заброшенный. Увидев точку черноты, он решил, что это Пустота, а потом узнал, что они пролетали над Лучшими из Первых вещей.

– Что это? – спросил он, и Хенмер засмеялся:

– Это брат того, что мы сегодня увидим.

Они пересекли океан.

– Я вижу Плавающих – крикнула Брил. Хенмер решил, что нужно позволить Клею взглянуть на них, и они спустились на несколько тысяч футов. Прямо под поверхностью воды лежала дюжина огромных китоподобных зверей, зеленая кожа отливала золотом, каждый достигал в длину по крайней мере полмили. На одном конце – единственный плоский глаз величиной со стадион, венчающий верхушку плоского черепа, и пара обтрепанных усов – на другом. Клею разрешили установить контакт с их разумом и он словно вошел в коралловый сад тропического моря: мелкого, но сложного. Ясные мысли Плавающих сплетались в барочных конфигурациях на огромной территории туши, они были покрыты богатой многоцветной коркой анемонов и трубчатых червей, губок, прилипал, щетинистых червей и хитиновых. В этом хитросплетении крались крабы с глазками-бусинками на многочисленных лапках, лимули с длинными колючими стенами, мирные морские зайцы, морские звезды. Мерцающая кровать чистого белого песка лежала повсюду. Хотя, когда Клей осторожно проталкивался сквозь погруженный разум Плавающих, он понял, что это все ему чуждо: он не понимал ничего из того, что трогал.

– А они тоже люди?

– Нет, просто звери.

– Как они достигли таких огромных размеров? Как находят достаточное количество еды? Как это гравитация не разорвет их?

– О, их часто разрывает, – ответил Хенмер. – Но для них это неважно.

Они потом соединяются.

Они спустились еще ниже, пока почти не коснулись огромных пасущихся островов мяса. Некоторые из Плавающих повернули в сторону Клея свои золотые глаза.

– Не приземляйся на них, – предостерег Хенмер. – Ты утонешь.

Клей с близкого расстояния исследовал запутанный разум Плавающего, следуя по его тропинкам поворот за поворотом, пока не потерялся в лесу нежно волнующихся любителей моря. Есть ли здесь акулы? А барракуды? Из джунглей дошла единственная мысль, мощная, интенсивная: изображения лежащего на пляже мертвого Плавающего, гниющего, чернеющего, покрывающему на берегу широкий полукруг, привлекающий мусорщиков с нескольких континентов. Картинка раскололась, и Клей снова оказался в непонятных коридорах кораллового сада.

– Мы должны идти, – бормотал Хенмер. – Разве они не странны? Разве они не красивы? Мы часто навещаем их. Они оригинальны и свежи.

– Мы любим животных, – подвела итог Нинамин.

Они устремились вверх, набирая скорость в стеклянном море. Вскоре показался берег, окаймленный бахромой близко посаженных деревьев. Здесь было ранее утро. Континент имел грубый вид: изогнутая земля и ребристые горы, цветы, которые Клей видел сверху: серый, синий, черный и темно-зеленый. Некоторое время они путешествовали по суше и вдруг резко спустились на вскрытую равнину. Перед ними вздымалась одинокая величественная гора, пустая и гладкая. Немного выше середины ее восточного склона разверзлась потрясающая рана, откуда падали тонны камней, создавая проход в мрачной внутренности горы. И через этот проход прорвался Хаос.

– Ничего не понимаю, – тихо сказал Клей.

– Просто смотри. Просто смотри.

Он смотрел. Казалось, из дыры сбоку горы хлынула река. Но льющаяся жидкость была таинственной и загадочной и несла в себе множество неясных очертаний. Темный поток сопровождал пар. В его белом нимбе образовывались и исчезали разные фигуры: Клей видел чудовищ, пирамиды, древних зверей, машины, овощи, кристаллы, но не долго. Скиммеры вели его ближе к цели. Они вздыхали и выражали свой восторг от зрелища. Какого цвета поток? Он казался глубоко синим с вкраплениями красного, но как только он пришел к этому заключению, то обнаружил отчетливый зеленый оттенок и коричневатые островки чего-то темно-бордового, а затем россыпь цветов, названия которых он совсем не знал. Он не мог определить очертания, потому что все струилось. Текло. Поток появлялся горизонтально, подбегал к краю раны и через несколько сотен ярдов стремительно переливался через край, сбегая вниз несколькими струями и ударяясь о землю. Там, где приземлялся поток Хаоса, у подножия горы образовался бассейн. Как заметил Клей, из бассейна постоянно рождалось что-то: на берег карабкались животные и сразу бросались бежать, неуклюжие трактора, самодвижущиеся монолиты. Здесь не было и двух одинаковых объектов. Правилом здесь была бесконечная изобретательность. Клей видел сверкающий шпиль зверя и толстого змеевидного червя со светящейся антенной, шагающую черную бочку и танцующую рыбу, тоннель с ногами. Он видел трио гигантских глаз без тела.

Он видел две зеленые руки, схлестнувшиеся в отчаянном, убийственном пожатии. Он видел эскадрон марширующих красных яиц. Он видел колеса без рук. Он видел ковры поющей слизи. Плодовитые гвозди. Одноногих пауков.

Черные снежинки безголовых людей. Головы без людей.

Каждое из этих чудес так стремительно мчалось через равнину, словно только убежав отсюда, они получали право выжить. Но каждый встречал свою судьбу, независимо от того полз он, крался, прыгал, катился, бежал, скакал, скользил, пританцовывал, топал или выпрыгивал из парящего бассейна. Им удавалось покрыть всего около полумили, затем они исчезали, становясь прозрачными и быстро теряя вещественность, и в несколько минут пропадали. Первобытный Хаос призывал свои творения обратно. Снова и снова некоторые особенно динамичные чудища стремились спастись, безумно проносясь через равнину. Бесполезно. Бесполезно. Реальность вытекала из каждого. Клею было жаль их, несмотря на то что некоторые создания Хаоса были чудовищны, многие были очаровательны, элегантны, милостивы, деликатны и прекрасны, и он едва успевал оценить их утонченную красоту, как они исчезали.

Стоя рядышком, рука в руке, Скиммеры наблюдали чудеса Хаоса. Рядом с Клеем были Нинамин (женщина) и Хенмер (мужчина). Никто не говорил. Высоко над ними рана в горе извергала кипящую плодовитость. Он вспомнил, как увидел однажды фотографии, сделанные океанографами, только что вытащившими сеть, полную планктона: миллионы крошечных переливчатых тварей сновали в ней, блестящие зверушки многоглазые и многолапые, сердито бьющие хвостами, горящие всеми цветами радуги в короткий момент жизни на палубе, затем они бледнели, оседали, обращались в копошащуюся слизь. Так и здесь, только в большем масштабе. Выдающиеся возможности Хаоса восхищали. Но для чего созданы все эти исчезающие чудеса? Из какого источника бьет этот парад великолепия? И что такое незримое лежит в горе, если возникает все это?

– Сколько это продлится? – наконец задал он вопрос.

– Вечно, – ответил Хенмер, – пока кто-нибудь не закроет гору.

– А кто это сделает? – рассмеялась Нинамин.

– Откуда все это берется?

– Под миром есть реки. Одна из них вырвалась наружу. На нашем веку это случается в пятый раз.

– Некоторые из источников еще продуктивнее, – пояснила Ти. – Каналы меняются.

– Каналы меняются, – согласился Хенмер.

– Но если каналы меняются, – голос Клея звучал беспомощно, – почему вы сказали, что этот поток будет литься вечно.

Скиммеры засмеялись. Из бассейна появился слон и исчез. Появились шесть черепов. Две кровавых твари, по очертаниям похожие на огромных собак, высоко" подпрыгнули и потерялись, еще не коснувшись земли. Бесформенной массой вылетел рой сверкающих насекомых. В клубах серого пара показалось ухмыляющееся лицо. Этому не было конца. Спустилась ночь, и вся равнина засияла. А Хаос продолжал изливаться.