Глава 20

Свободный от всего, Разрушитель оков шёл спокойным шагом. Он не был гигантом, его рост составлял чуть меньше двух метров. Его доспехи не сверкали золотом, а гремели покрытым ржавчиной чёрным металлом. На ногах его нельзя увидеть богатых сапог, ведь там на босых лодыжках находились разорванные кандалы. Лицо главного врага Эдема закрывала рельефная маска без отверстий и щелей. Он ничего не говорил, но воля его прибила всю Смиренную Тысячу к земле.

Огромная неведанная сила давила на каждого, никто даже не пытался смотреть не то, что в лицо Свободного, но хотя бы в его сторону. Все взгляды солдат впились в землю. Даже храбрый офицер бессильно задрожал, сплёвывая кровь на землю за своё бессмысленное сопротивление.

Чужая воля стремилась разрушить все оковы. Она требовала забыть свои грешные желания. Разрывала воспоминания о семье, которая лишь мешала и тянула вниз. Никто никому ничего не должен. Истинная свобода, где нет места обещаниям, где честь и добросовестность только сковывают по рукам и ногам.

И даже Гнарг Дурзол упал на колени, опираясь обеим руками не землю, он пытался сфокусировать свой взгляд, но не мог. Выпала из рук даже его оружие, чего никогда ранее не случалось. У чемпиона арены не получалось даже сделать вздох, будто молот обрушился на солнечное сплетение. А голоса в голове начинали кричать всё громче, разрушая все прошлые представления о мире. Они не просили, нет, они требовали, силой снимая когда-то добровольно надетые оковы.

— Гнарг Дурзол… — сквозь зубы произнёс чёрный орк, после чего из его глотки вырвался крик. — Никогда не нарушает данных клятв!

И сразу же рука сомкнулась на холодной рукояти гигантской секиры. Медленно, но уверенно начали подниматься и другие солдаты, которым не нужна была эта лживая свобода. Быть может, не у каждого из них были идеальные семьи, часто они ссорились с жёнами, детьми и родителями. Часто приходилось идти на уступки и компромиссы, прогибать спину перед Гильдей и высшей аристократией. Жалование уходило на обеспечение уюта дома, а жизни солдат — на исполнение данных добровольно клятв. Но лучше жить так, чем стать частью безумного хаотичного мира, где свобода каждого не знает никаких границ.

— Они наступают, — исподлобья офицер смотрел вперёд так, чтобы не было видно даже тени Свободного. — Мы их не остановим. Гнарг, проверь жив ли твой маг поддержки и отступайте в тыл.

— Нет, Гнарг Дурзол не побежит, — отрицательно ответил чёрный орк. — Сегодня мой бог увидит мою доблесть даже сквозь всю эту проклятую пелену. Вы офицер, ваша жизнь куда дороже жизни бывшего раба. Как и жизнь мага всегда выше жизни простого воина. Отступайте, а мы их задержим.

Ничего ответить командир Упорного не успел, как земля затряслась вновь. Свободный не собирался убивать непокорных своим двуручным мечом. Он послал свою волю вперёд, а за ней стремительно разрасталась трещина в земли, угрожая поглотить остатки разваливающего от землетрясения лагеря. Пусть Разрушитель Оков и отдал большую часть своих сил питомцам, но даже так ему было под силу разделить территорию между холмами бездонной пропастью.

И гигантские членистоногие твари выпрыгивали из нор и пещер под землёй, когда их дом оказался разделён на две части. Множество монстров вынырнуло из глубоких недр, устремляясь к защитникам безумной волной. Их животный разум на время стал глух к инстинктам, давая почувствовать вкус свободы даже земляному червю.

— Бейте им в глазах, в брюхо. Бьют эти твари только передней парой конечностей и кусают жвалами, — уверенно произнёс Гнарг, девять из десяти боёв которого заключались в победах над монстрами для развлечения толпы.

Сделали свои неуверенные выстрелы оставшиеся в живых стрелки, которых и десятка теперь не насчитывалось. Метнули последние дротики пехотинцы, после чего сомкнули щиты и приготовились к схватке против неисчислимого потока тварей.

— Эй, ты живой? — офицер к этому времени уже успел подбежать к единственному выжившему магу-поддержки, остальных убила воля Свободного: чем сильнее связь мага с Кихарисом, тем большую угрозу для него несёт ментальная рана. — Вот же дерьмо…

Тело последнего мага поддержки уже находилось не в позе лотоса, а лежало на спине в неуклюжей позе. И столько было крови вокруг… Просто огромное алое пятно, которое не успевала в себя впитать пустошь. И что удивительнее всего, командир нащупал у этого бойца пульс.

— Что за хрень… — рыкнул опешивший офицер, пытаясь поднять не такого уж и огромного человека, но тяжёлое тело не поддавалось, будто весило как лошадь. — А что за штука в руках… Храни нас Этий!

Последние слова командир воскликнул с самым искреннем удивлением. Ведь стоило коснуться аномально тяжёлого, вроде бы, цельнометаллического посоха, как маг с резким вздохом открыл свои янтарные глаза, искрящиеся жёлтыми молниями.

— Что за… Почему ты жив? И почему… ты же маг воздуха!

Вместо ответа Лансемалион резко поднялся на ноги, слегка опираясь на посох. Часть времени он прибывал вне своего физического тела, буквально вручную собирая самого себя с нуля. Как следствие с поднятием изо рта вырвалась кроваво-бурая жидкость, где часть внутренних органов смешалась с кровью. В частности, ненужные части лёгких, остались в самих уже новых лёгких. Аналогично с желудком. Остальное просто пришлось расщепить и растворить, на что и ушло так много времени.

— Ух, вот же срань, — наконец-то исчезло из лёгких жжение, что было подобно адскому пламени. — Как же приятно дышать. Такая мелочь, даже не особо нужная, но только стоит лишиться этой возможности…

— Мелочь? — спросил ничего не понимающий офицер.

— А, да, не берите в голову. Хуф, — Ланс всё ещё не мог надышаться.

— Свободный пришёл сюда, левый фланг разгромлен, нам нужно…

— Да, секундочку. Всё.

Бальмуар вытер лицо от собственной крови и грязи, поднял посох и отправился вперёд, уже даже не опираясь на своё оружие. Попутно и вся другая грязь исчезала с тела аристократа, а на пальцах материлизовались перстни уже начавшие загораться одним за другим.

— Сомкнуть ряды, отходим назад, медленно! — остатками солдат командовал уже сам Гнарг.

Монстры почему-то перестали наступать, застыв перед незримой для простых смертных границей.

— Уходите, на этом ваша битва закончена, — неожиданно произнёс голос за спинами бойцов.

И никто не посмел возразить ни слова, да и особого желания не было. Обычным смертным здесь уже ловить точно нечего. Пользуясь возможностью, остатки войска начали отходить, даже срываться на бег, и лишь глухой к чужим словам Гнарг, остался стоять, не в силах пошевелиться. Но на это Лансемалиону уже было плевать.

Как же приятно это чувство, когда ничто не убивает тебя изнутри. Энергия наконец-то переполненными силой потоками проходила по всему телу, пронизывая каждый сантиметр. И как же кипит кровь от осознания грядущей битвы. Не избиения слабейших отбросов, а настоящего боя. Как же давно Бальмуар не сражался в полную силу.

Огромная воля Свободного давила на плечи аристократа, бросая вызов. Но ни на секунду сознание Ланса не сдало позиций. Он родился в Эдеме, прожил здесь пять веков… Принципы, традиции и ценности этого мира полностью пронизывали младшего наследника Торвандори, таким же оставался и господин Бальмуар.

Всё поле боя находилось перед аристократом как на ладони. В центре всеобщего внимания расположилось сражение главных сил Эдема против Итаса и Ка’Ума, а также ещё двух питомцев. Вопреки ожиданиям Свободный смог непросто явить в реальность четырёх своих помощников, но и наделить их серьёзной силой. Хотя всё же текущая мощь армии вторжения оставляла желать лучшего. Да и сами питомцы забирали у Разрушителя Оков слишком много его личных сил, как и всегда. Хотя, бывало, Свободный заявлялся в Эдем даже в одиночку. Хорошо, что сейчас он тоже решил разделить свою мощь на части.

— Самое то для небольшой разминки, — улыбнулся Бальмуар, пальцы которого даже задрожали от переполнения тела мощью.

Вместе с тем все монстры вернулись обратно в свои норы, повинуясь вернувшемуся инстинкту самосохранения. Но вместо них буквально из земли появились десятки магов земли. Адепты своих храмов, ученики лучших мастеров, они действительно представляли некоторую угрозу. Вновь задрожала земля, огромные куски песчаника, земли и пыльные бури устремились лишь к одной цели.

— Вас так много, но вы так слабы…

Лансемалион даже не шевельнул рукой, лишь слегка загорелся камень перстня на правой руке. Окаймлённый чёрной, как морская бездна, чешуёй магический кристалл излучал слепую ярость бескрайних океанов, способных поглотить даже континенты.

И сразу же воздух стал влажным, ударил с неба дождь, капли которого стали стеной. Они пропитывали землю, превращая её в грязь, песчаник сыпался и размягчался, а пыльная буря осела из-за резко возросшей влажности.

Вместе с тем на соседнем холме создали групповое заклинание маги огня. Пламя с жаром дыхания драконов плавило песок и сталь, будто это был лёд. Огненные смерчи пронеслись над полем боя, оставив после себя выжженную пустошь и неизменившийся круг, в центре которого стоял аристократ, а на безымянном пальце правой руки загорелся ещё один артефакт. Неудержимый пламенный гнев крылся в кровавом кристалле. Эта вещь была подарком лично Гранииру Торвандори, за успешно законченное обучение у жестокого и беспощадного повелителя огня.

Вражеские маги пришли в ступор от осознания слабости даже групповых заклинаний. В это же время над полем боя пронеслась снежная буря. Хаэм, воплощение стужи, повелитель холода воплотил из влажности тысячи ледяных осколков, смотрящих прямо в новую цель.

С пронзительным свистом снаряды устремились вперёд, когда вокруг Бальмуара появился ураган, стремительные потоки воздуха закружились и изменили траекторию полёта, и вот, лёд уже разит самих свободных на холмах, пока буря становится всё сильнее, а мутный кристалл третьего перстня проясняется, становясь чистым небом.

Задрожала и земля, подчиняясь незыблемой воле волшебника. И расщелина в земле начала стягиваться. Как и в случае с другими стихиями, для этого также использовался особый артефакт. Лишь с помощью древних и уникальных реликвий Бальмуар получил возможность без ущерба для себя использовать другие стихи.

Но все эти возможности ограничивались самими игрушками, действительно мощными артефактами, но сильно ограниченными, они никогда не станут лучше. Их предел вполне реален, пусть и заставляет трепетать многих врагов.

Поэтому в бою Лансемалион использовал их исключительно как дополнение. Пусть и не слишком мощные по меркам сильнейших игроков Эдема заклинания в нужный момент могут изменить исход боя, если правильно воспользоваться дарованной силой. Этот набор артефактов позволял адаптироваться и подобрать выгодный стиль боя для каждого врага. Всё ради достижения универсальности.

Быть может, это и не совсем выгодно в реалиях масштабных военный конфликтов, где сражаются гигантскими армиями и важна точечная специализация. Однако именно благодаря этому в дуэлях Гранииру Торвандори равных почти не было. Достойных соперников во всём Эдеме можно посчитать по пальцам одной руки. Остальные же никогда в жизни не согласятся на поединок чести и либо будут выбивать себе лучшие условия для дуэли, либо будут действовать другими методами.

И всё же этот факт не делает Лансемалиона всесильным. Каждый епископ обладает просто чудовищной силой, быть может в дуэлях они и смогут одержать победы, но чудовищный потенциал полностью раскрывается вдали от боя, когда сама природа встаёт на сторону всех защитников на многокилометровом фронте. Кроме того, куда чаще используются профессиональные отряды из магов. Даже будь у Бальмуара идеальная копия равна по силе, вдвоём им никогда не одолеть тех же Дельдамионов.

Кроме того, в Эдеме важна совсем иная сила: власть, связи и количество монет на твоём счету. Дуэли для решения вопросов используются довольно редко. Самой главной силе обучался старший наследник рода Торвандори, Адрион. И его потребуется сначала догнать в этом плане, а потом и обогнать, что куда сложнее, чем одолеть Свободного, столь слабого из-за слишком раннего повторного вторжения. Но всё же сегодняшние битва решит сразу две важные проблемы.

Враги продолжали хаотично бегать вокруг необычайно могущественного мага, который наконец-то пришёл в движение. Его обманчиво простое оружие внезапно вонзилось в землю, после чего металл с обеих сторон загорелся рунами и вокруг материализовались энергетические кристаллы. Создать могучий артефакт не получилось, но это и не требуется, когда твоё тело впитывает так много энергии. Нужно лишь найти проводник, который не разрушится при проведении мощи через него. Для этой битвы этого как раз хватит, как и простой солдатской брони из простой стали, покрытой магической защитой.

Один глубокий вдох, после чего материальный мир на мгновение оказался разбит на тысячи хаотичных кусочков. Все прошлые примитивные заклинания являлись лишь ширмой, окантовкой настоящей силы. Ведь Лансемалион Бальмуар являлся магом молнии, для использования которой ему не требовались никакие артефакты, как и не было предела совершенству в этом направлении.

Над полем битвы среди собравшихся туч, разверзлось око с застывшим шаром из молний. Тысячи разрядов ударили в землю, вынося приговор, который нельзя оспорить. От слабых смертных не оставалось пепла, их предводители превращались в угли, а сам аристократ будто исчез из физического мира.

Лишь Свободный и Хаэм смогли разглядеть стремительные движения. Не минуло даже удара сердца, а Бальмуар уже нанёс удар боевым посохом по лидеру врагов. Сверкнул двуручный меч из чёрного металла, два оружия столкнулись, поднимая облака пыли на десятки метров вокруг.

Звук от первого удара ещё не успел достичь ушей, как сражение превратилось в вихрь ударов. Огромное количество энергии Лансемалион собирал на концах своего артефакта, тесня своего противника взрывами хара. В это же мгновение Хаэм создал стужу, но вихрь льда и снега разбили молнии, прикрывающие своего создателя со спины.

— Епископ? — после очередного обмена ударами с сомнением прохрипел Свободный.

Его тихий голос едва пробивался сквозь плотно сидящую маску, пока нагрудник трескался из-за воды, которая превращалась в лёд. Даже самая мелкая щель медленно превращалась в огромные трещины.

В это же время раскололся и наплечник, куда метко бил Лансемалион. Комбинируя жар и холод в ударах своего посоха, он куда быстрее пробивался через защиту врага, вызывая деформацию пластин. Левая же рука Свободного уже и вовсе начала неметь от молний, что находились везде и повсюду.

— Ты ошибся, — спокойно произнёс Бальмуар и снова растворился, став потоком искр.

Сквозь всё поле боя к Свободному на помощь уже мчался Ка’Ум. Огненный орёл нёс за собой огненные смерчи, пока Итас терял свою силу из-за контратаки армии Эдема. Но важнейшая битва теперь гремела уже в другом месте.

И Лансемалион, несмотря на яростную схватку со Свободным, не позволил себе отвлечься и потерять контроль над всем полем боя. Жестоко и твёрдо оказался потушен огонь соблазна добить вражеского предводителя, лишившегося части брони и боеспособности из-за онемевшей руки.

Очередное перемещение, незамедлительная реакция Ка’Ума. Как истинный огонь, он такой же неудержимый и беспощадный, такой стремительный и такой… безрассудный. Всю свою силу дух пламени вложил в атаку, намереваясь уничтожить человека. Глупого мага, который попытался уклониться, но не в сторону. Ему стоило отпрыгнуть в бок или за спину Свободного, чтобы уйти от ярости огня. А этот человечек почему-то отпрыгнул назад, подставившись ещё сильнее.

Только вот Лансемалион просто просчитал битву на пару шагов дальше, нежели дикий Ка’Ум видимо свободный от бремени долгих и нудных размышлений. Теперь позади аристократа находился Хаэм, воплощение тихой стужи, запертый в ловушке из молний.

Жар огня столкнулся с холодом, стремительно побеждая в схватке стихий. Сам же аристократ находился в точке, где температура оказывалась вполне приемлемой, разумеется, с учётом магической силы, когда плюс минус сотня градусов не играет особой роли.

Слишком поздно всё понял Ка’Ум, слишком сильно ослабела защита Хаэма. В результате молнии легко разбили физическую оболочку духа стужи. И теперь контроль над влагой принадлежал только аристократу. Ничто более не мешало и бушующее пламя огненной птицы превратилось в пар. Такая глупая ошибка, причина которой отсутствие контроля и полная свобода воли разрушительного пламени. Ка’Ум всегда горел поразительно ярко, но и удивительно недолго.

Обычный порыв воздуха, Лансемалион даже не стал создавать какие-то ураганы. Достаточно и примитивного заклятия, чтобы пар стал преградой для глаз. Магическое же зрение Свободного вдруг перестало быть эффективным, ведь энергия врага оказалась повсюду. Тени и лживые источники света, мелькали то там, то здесь, заставляя отвлекаться на фантомы. А пар быстро становился плотным туманом.

Из самого неожиданного места появился Бальмуар, на одном его запястье горел свет, на втором этот свет поглощался. Арос и Миос, обычные запонки, которые не очень подходили к любимому фраку, но являлись одной из незаменимых реликвий.

Удары посоха снова превратились в шквал непредсказуемых атак. Кто-то предпочитал мечи, другие выбирали молоты, но Лансемалион предпочитал использовать исключительно посохи или их модифицированные версии. Ему не нужно было острое лезвие, чтобы убить врага. Нет нужды в тяжёлом навершие, чтобы смять броню противника. Простой посох, который позволит сконцентрировать собственную магическую мощь на любом из концов. В идеале также способный помочь в направлении и разделении энергии, но на такую дорогую вещь денег хватит ещё не скоро. Поэтому достаточно длинной палки, которая хотя бы не разрушится раньше времени.

Тычок, в результате которого ломается колено Свободного, кость с противным хрустом вырывается из плоти. Сразу же продолжение, инерция передаётся в другой конец посоха, и новый удар приходится снизу по челюсти, ломая зубы. Выбить плечо, сломать локоть, разбить в пыль кирасу, а вместе с ней и рёбра. Остаётся последний рывок, рывок левой рукой к маске…

— Как и всегда, — с досадой произнёс Ланс, когда пальцы сжались на воздухе.

Как и всегда Свободный после поражения превратился в пыль, а маска его исчезла в искрах уже после того, как прах тела развеялся по полю боя. А вместе с тем успокоились ветра Этия, пришла в норму погода, как и уже была разбита армия свободных, к которой более не подходили подкрепления.

Так было почти всегда. Не гремело каких-то пафосных битв, не шло сражений до последнего солдата. Вторженцы встречались с профессиональной армией и начиналась бойня. И причиной тому стала не слабость Разрушителя Оков и его армии, нет. Как и Эдем до сих пор стоит в том же виде не по этой причине. Просто здесь живут люди, которым не нужна никакая свобода. И Свободный победит лишь тогда, когда одни перестанут пресмыкаться перед другими. Только после победы внутри стен городов, станет возможна победа у Черты. А до тех пор всё будет повторяться вновь и вновь.

Как только Ка’Ум прилетел на помощь Свободному, сразу же пал и Итас, неспособный сражаться в одиночку против епископа и лучших сил Эдема. После падения колоссального воплощение силы земли, все силы ринулись добивать врагов, пока элитные отряды переместились к месту появления Свободного.

Генералы, высшая аристократия, главы и первые наследники известнейших родов великих городов — все они стояли здесь. Почти всех знал Граниир, почти все знали Граниира.

Никто не обращал внимания на изменённое лицо, ведь названия перстней на руках аристократа знал каждый уважающий себя волшебник Эдема. Что уж говорить, здесь находились в том числе и некоторые наставники Лансемалиона, как и бывшие владельцы этих уникальный артефактов. Сомнений быть просто не могло.

Перед аристократом стоял и жестокий хозяин песков Халсу’Алуби. Глава влиятельного рода в городе Анхабари, расположившегося среди горячих песков Эдема. Также он являлся и генералом, под его началом находились сотни лучших магов огня и песка, его небольшая рука сжималась на горле всех мелких аристократов песчаных владений, которые не могли и думать, чтобы перечить его воли.

В глазах хозяина песков горело пламя солнца, а сердце требовало мести за его лучшего друга, Зелгеоса Торвандори. Одно слово Граниира Торвандори и гнев Халсу’Алуби обрушится на бесчестных ублюдков, стоящих в паре шагов от самого генерала. До этого он готов был мириться с их присутствием, ведь также хозяин песков являлся и хранителем ценностей Эдема. Но теперь эту месть уже нельзя назвать его личным эгоистичным желанием. Младший наследник жив, на его глазах убили семью, а значит месть становится справедливым возмездием. Ланс был уверен, что именно так сейчас и мыслит его бывший наставник.

Застыл в своей позе и одноглазый волк, способный легко сразить даже медведя. Дамексус с ужасом смотрел в глаза выжившего Граниира, в которых всё также играли молнии. Он хорошо знал младшего наследника рода Торвандори, ведь служил Зелгиосу ещё до рождения его первенца. Глава охраны рода, без которого никогда бы не удалось устроить переворот. Именно он отравил еду на последнем ужине.

Теперь Дамексус стал уже генералом. Пусть он и служил Адриону и роду Торвандори, но главу охраны после такого новый глава семьи всё же предусмотрительно сменил. Предавший однажды всегда предаст снова, таких людей лучше держать подальше от столь важных постов. Пусть лучше играется в защитников Эдема на границе мира, подальше от самого Эдема.

От увиденного в Дамексусе появился страх. Он знал, что сделал, он боялся ответить за содеянное. И он понимал, что среди собравшихся очень много недоброжелателей Адриона Торвандори, которые пусть и молчали, но ничего не забыли. Резня по среди Эдема задела интересы слишком многих. И даже если вдруг все почему-то останутся в стороне, то остаётся непосредственно сам Граниир.

Но вперёд среди всех вышла лишь неприметная воительница, имени которой никто не знал, как и лица, скрытого за маской. Она задала лишь один вопрос:

— Как тебя зовут, сразивший Свободного?

Она спрашивала не про уникальные артефакты, созданные в Эдеме. Не про то, откуда неизвестный рядовой солдат знает про традицию высшей аристократии, которая заключалась в безуспешных попытках снять маску с главного врага. Не интересовала её и колоссальная сила, заставившая Свободного на мгновение смутиться и перепутать воина с одним из несущих слово Этия. Она спрашивала только про имя, пока воля епископа сгущалась всё сильнее. И от ответа сейчас зависело всё.

— Лансемалион Бальмуар, кателий проживающий в Саросе, пошедший по пути этириданоса, — Ланс не кричал, но говорил громко, чтобы каждый слышал его.

И это был единственный правильный ответ. Ответ, который дал понять Гильдии, что Граниир помнит о правилах. Ответ, который дал знать духовенству, что не забыты идеалы, написанные самим Этием. Ответ, в котором все услышали уверенный отказ от прошлого имени. Граниира Торвандори больше нет, он умер и даже похоронен собственным братом. Есть только Лансемалион Бальмуар.

И пусть все поняли, что гражданской войны не прогремит, но никто и ничего не забыл. Не исчез страх в глазах предателей, не исчезла ненависть в душах друзей рода Торвандори. Как и никуда не исчез конфликт, он лишь изменил свою форму и перестал быть угрозой для стабильности Эдема.

Этого, пожалуй, больше всего опасался Адрион Торвандори. Ведь после сегодняшних событий уже не стоит рассчитывать на помощь Гильдии или духовенства. Им плевать на этот конфликт, их волновала лишь непредсказуемость выжившего наследника, который мог поехать рассудком из-за предательства и пожертвовать всем ради мести. Но теперь сомнений нет, как и Граниир Торвандори, Лансемалион Бальмуар чтил и следовал как писанным, так и негласным правилам Эдема. Поэтому и публично отказался от своего имени, чтобы пламя ненависти не поглотило творение Этия.

Для этого сюда и явился аристократ. Чтобы заявить о своём решении всему миру, разрушить слухи и внести порядок в хаос из слухов и домыслов. Исчезла неопределенность. Теперь Гильдия видит, что младший наследник не собирается устраивать раскол, а значит и вмешиваться не будет, отложив планы по ликвидации. И это очень важно, ведь даже статус лучшего дуэлиста ничего не даёт, когда за тебя взялась Гильдия. Она обламывала и не таких.

Но в чём же заключается решение второй проблемы? Об этом станет ясно, когда Бальмуар вернётся обратно в свою квартирку в Саросе, где поужинает одним необычайно тихим для такого крупного города вечером.

Загрузка...