Суккубы

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Вывеска безвкусно сияла синим неоновым светом: «Перекрёсток». Поэт в Мартине размышлял над аллегорическими возможностями названия. Пыль поднималась из швов деревянного пола; дверь со скрипом закрылась за ним. Да, этот бар был настоящей помойкой. Его неряшливость — грубые деревянные решётчатые стены, старый линолеум на полу и изношенный бильярдный стол — его общая пустота духа — раздражала его. Это был не совсем бар отеля Hyatt Regency.

Но пиво сейчас пойдёт хорошо, если оно будет приличным пивом.

Мартин подошёл. Только трое других посетителей находились в этих убогих стенах, грубые типы рабочего класса, запыленные после дня, проведённого в полях. Женщин видно не было. Древний чёрно-белый телевизор с низким звуком транслировал игру в мяч. Мартин был рад видеть, что Yankees отправляют Orioles в долгую дорогу до Балтимора.

Он ждал в баре. Казалось, его никто не замечал. Заядлый пивной сноб, он сомневался, что в «Перекрёстке» есть что-то более изысканное, чем Carling. Гигантский бармен игнорировал его, потягивая разливное из кружки и наблюдая за игрой.

— Извините, — вмешался Мартин.

Бармен нахмурился и, не отрывая глаз от игры, спросил:

— Хочешь чего-нибудь?

Странный вопрос.

— Ну, да. Я бы хотел пива.

— Никакого пива сегодня вечером, — ответил бармен. — Только что закончился последний бочонок.

«Да ты просто лентяй», — подумал Мартин.

— А что вы с теми парнями пьёте? Безалкогольные напитки?

— Да, приятель. Так и есть.

— Отлично. Я возьму один.

— Прости. Просто кончилось и это.

«Просто уходи», — подумал Мартин.

Это было бы мудро. Но когда он хотел пива, он хотел пива.

«Почему этому парню отдали управлять этим местом?»

— В чём дело? Мне нужно надеть чёрный галстук, чтобы меня обслужили в этой яме?

Теперь бармен посмотрел на него. Он поставил пиво и подошёл.

Трое других парней в баре встали.

— Слушай, приятель, и слушай хорошенько. Хочешь неприятностей — получишь больше, чем сможешь вынести.

— Я не хочу неприятностей, — простонал Мартин. — Я просто хочу пива.

— Мы не обслуживаем здесь посторонних. Если ты не живёшь в Локвуде, ты не пьёшь в «Перекрёстке».

— Это был приятный визит, — сказал Мартин. — Ребята, вы хотите надрать мне задницу, потому что я захожу в бар и заказываю пиво? Если я захочу заправить машину на заправке, они тоже надерут мне задницу?

Бармен высоко посмотрел на него.

— Ты навещаешь кого-то в Локвуде, да? И к кому ты мог бы приехать в гости?

— Славики, — начал Мартин, но потом подумал: «К чёрту их».

Он встал, чтобы уйти.

— Подожди, приятель, — сказал один из парней в баре. И продолжил: — Ты тот поэт, парень, который женился на девушке Энн, дочери Джоша и Кэт Славик.

— Верно, — сказал ему Мартин. — Откуда, чёрт возьми, ты знаешь…

— Вернись обратно, приятель, — пригласил бармен. — Просто у нас бывают проблемы с посторонними. Это Уолли Битнер, Билл Эберхарт и Дэйв Кромер.

Мартин не знал, как оценить эту внезапную перемену отношения.

«Что, чёрт возьми, происходит?»

— Я Мартин…

— Мартин Уайт, верно? — сказал Дэйв Кромер.

— Ты кто-то вроде поэта, да? — добавил Билл Как-его-там.

«Сначала они практически вышвырнули меня за дверь, теперь они уже знают моё имя», — размышлял Мартин.

— Да, мы слышали о тебе, — сказал бармен. — От Кэт и Джоша. Ты как бы помогаешь Энн с Мелани из-за того, что Энн много работает юристом, верно?

— А, да, — сказал Мартин.

Интересно, что ещё мать Энн говорила о нём? Наверное, ничего хорошего.

— Мы приехали сегодня из города, чтобы увидеть отца Энн.

Все мрачно кивнули.

— Чёртова неприятность, это так, — Билл Как-его-там продолжил. — Джош — отличный парень.

— И доктор Хейд, — добавил бармен, — он говорит, что надежды мало. Бедный парень. Мы все будем чертовски скучать по нему.

Это был невесёлый разговор. Прежде чем Мартин смог сменить тему, они сделали это за него.

— Меня зовут Андре, кстати. Любой друг Славиков — наш друг. Ты пьёшь пиво или крепкие напитки?

— Э-э-э, пиво, — запнулся Мартин. Теперь последовал жуткий вопрос любого пивного сноба в таком месте, как это. — У вас есть импортное пиво?

— Не-а. Нет импорта. У нас отечественное.

«Что там может быть?» — Мартин задумался.

— У нас ЛЛ, — сказал он.

— Это то пиво, о котором даже я никогда не слышал.

— Локвуд Лагер. Свежее не придумаешь — я делаю его прямо здесь, прямо в подсобке.

«Местная пивоварня», — подумал Мартин.

Это было уникально. В таком месте он ожидал самого дешёвого и худшего.

— Налейте мне одну, — сказал он.

— Здесь нет чуши, не думай, — сказал Андре. — Я сам выращиваю хмель и ячмень. Возраст каждого бочонка около шестидесяти дней. А в другие города продавать ни за что не буду — пусть хоть обоссутся от злости. Я также делаю водку, скотч и джин.

Андре поставил кружку. Мартин потянулся за бумажником, но Андре поднял большую руку.

— Ни за что, друг. У тебя что, крыша съехала?

— Крыша съехала?

— Да, чувак. Как на доме.

Андре и трое его местных расхохотались.

Мартин понюхал и сделал глоток. Полный, крепкий вкус, очень солодовый, но не сладкий и не приторный.

— Мои комплименты пивовару. Отлично. Вы должны разлить его по бутылкам, вы заработаете целое состояние.

— Не моя тема, — сказал Андре. — Мама Энн, Кэт, ты, наверное, знаешь, что она кем-то вроде здешнего мэра и не слишком увлекается алкоголем. Вот почему в городе нет алкогольного магазина. Последние пятнадцать лет я варю по пятнадцать бочонков в месяц. Нас это вполне устраивает.

Это пиво действительно было хорошим; Мартин был поражён. Пивовар с навыками Андре может стать миллионером на сегодняшнем рынке микропивоварения США. За спиной Андре Мартин заметил деревянные, а не алюминиевые бочонки и линию для льда вместо охладителя бочек. Когда дело доходило до подлинности, Андре не стал бы дурачиться.

— Да, Энн, она замечательная женщина, — продолжал Андре. — Я знал её такой всегда, ещё когда она росла. Настоящая умница.

Уолли сказал:

— Она здесь настоящая легенда. Большинство девчонок Локвуда, они остаются дома. Мы все болеем за нашу Энн там, в большом городе.

— Мы искренне надеемся, что у неё всё получится, — добавил Билл Как-его-там.

Чёрт возьми, как его звали?

— Спасибо, — сказал Мартин.

Он продолжал осматривать бар, пока пил. Здесь не было фальши: это было место, куда рабочий класс приходил напиться после того, как напьётся в поле. Тут не было ни часов Bud Light, ни подставок Beefeater, ни липовой барной эклектики. «Перекрёсток» был настоящим. Только крыша, несколько табуреток и бар. Мартин даже не заметил там кассовый аппарат.

Андре выглядел лет на пятьдесят, но был в хорошей форме; на самом деле, все они были такими — физические данные и манеры поведения, отточенные тяжёлой и честной работой на протяжении всей жизни. На Андре были джинсы, чёрная футболка и ремень на поясе. У него были жёсткие волосы и большое дружелюбное лицо, но в нём была и суровость, как будто по нему могли ударить двадцатью кувалдами прямо в его бочкообразную грудь, и всё, что это сделало бы, так разозлило его. Мартин отбросил первое впечатление. Ему нравилось это место, и ему нравились эти люди.

— Вы, ребята, все отсюда? — спросил он.

— О, нет, — ответил Андре. — Мы все просто шли своим путём, и Кэт, она дала нам здесь сделать передышку. Что касается меня, у меня были небольшие проблемы на Юге, — он усмехнулся, — так что Кэт, благослови её, она сразу же дала мне работу и жильё вдобавок. Та же история у всех нас в значительной степени. Билл здесь работает с двигателями, а Уолли управляет молотилкой.

Хотя это было странно. Мартин не мог этого понять. Если бы они были местными, всё было бы по-другому — Локвуд приклеил бы их намертво. Но зачем таким людям, обладающим полезными навыками, приезжать в такой город, как этот захолустный Локвуд? Сельскохозяйственные угодья были небольшими, и Мартин сомневался, что Билл, как бы там его ни звали, чинит здесь больше тракторов, чем он мог бы в большом фермерском городе.

— Я работаю на Мику Кримма, — сказал парень по имени Дэйв. Он посмеялся. — Он начальник пожарной охраны, а я пожарный. Подожди немного, остальные парни скоро придут. Мы все хотели встретиться с тобой.

— Подожду, — согласился Мартин. Он допил свой ЛЛ, и Андре налил ему ещё. — Я здесь и дня не пробыл, а мне уже начинает по-настоящему нравиться этот ваш город.

Мелани прогуливалась по внешним жилым улицам. Это так отличалось от большого города. Тихо, мирно. Лес тянулся напротив Гастингс-стрит; она могла слышать сверчков, звук волн. Маленькие аккуратные домики стояли в стороне от дороги; некоторые даже сидели в лесу. Ни движения, ни суеты, только спокойные сумерки.

Мелани не могла представить себя когда-либо здесь живущей; это было слишком далеко от её вещей. Но ей нравилось навещать это место, ей нравились перемены. Мелани так и не поняла, почему матери не нравилось привозить её сюда. Локвуд был почти как другой мир.

— Привет. Ты Мелани, верно?

Мелани остановилась. Сначала она даже не увидела, кто это сказал. Что они там делали, стоя в темноте?

— Ага. Как ты узнала?

— Мы все о тебе слышали, — раздался другой, более молодой голос. — Ты внучка Славиков.

Темнота на опушке леса казалась туманной. Две девушки выглядели как медленно формирующиеся призраки.

— Меня зовут Вендлин, — сказала одна из фигур. — А это Рена.

Мелани прищурилась.

Рена выглядела моложе. Она была гибкой, стройной и почти плоской, в то время как грудь Вендлин вызывала у Мелани лёгкую зависть. На них были простые пастельные сарафаны и сандалии. У обеих были такие же светло-каштановые волосы, как у Мелани, но волосы Вендлин были короткими, а волосы Рены свисали ровно ниже талии.

— Твоя мама юрист, верно?

— Да, она только что стала партнёром, — ответила Мелани, хотя она всё ещё не совсем понимала это.

Ей казалось, что партнёры зарабатывают больше денег, но делают меньше работы.

— Мама Рены — медсестра. Она остановилась в вашем доме, чтобы присматривать за твоим дедушкой, — сообщила Вендлин. — Моя мама работает в универсальном магазине на Пикман-авеню.

— Чем занимаются ваши отцы? — спросила Мелани.

— Мой умер, — сказала Вендлин.

— Мой сбежал, — сказала Рена.

— Мой тоже, но моя мама выходит замуж…

— Мартин, — вмешалась Вендлин. — Он писатель или что-то в этом роде, не так ли?

— Он поэт, — ответила Мелани.

Но кто были эти девушки? Она никогда раньше не встречала их, но они знали о ней всё. Хотя они казались милыми. В большом городе люди никогда не старались быть милыми.

Они начали идти по улице.

— В каком вы классе? — спросила Мелани.

— Я в одиннадцатом, как и ты. Рена в девятом классе. В Локвуде не так много девушек нашего возраста.

— А мальчиков? — спросила Мелани.

Обе девушки рассмеялись.

— Что смешного?

— Пойдём, — вмешалась Вендлин.

Она взяла Мелани за руку и повела её в просвет между деревьями. Мелани была слишком поражена, чтобы возражать. Тьма окутывала её, но каким-то образом она могла хорошо видеть очертания тропы в свете звёзд. Вскоре её привели в тесную, залитую лунным светом рощу.

— Это наше место, — сказала Рена.

— Никто об этом не знает, — добавила Вендлин.

Мелани всё ещё не понимала, что происходит. Две девушки сели на бревно.

— Садись. Мы не кусаемся.

И снова обе девушки рассмеялись.

Мелани села на бревно напротив них.

— Почему вы засмеялись, когда я спросила о парнях?

— На самом деле их нет, — сказала Вендлин.

Рена наклонилась, что-то копая.

— Большинство мужчин старые, женатые или просто работают. Никого нашего возраста.

— Кроме Зака, — сказала Рена.

В третий раз обе девушки необъяснимо рассмеялись.

— Да ладно, что смешного?

— Заку девятнадцать. Он уборщик в церкви.

— Он живёт там, — добавила Рена.

Что она там копала?

— Он живёт в церкви? — спросила Мелани. — А как же его родители?

— У него их нет. Он вроде как сирота или что-то в этом роде. Твоя бабушка как бы усыновила его, взяла к себе. Она делала это со многими парнями в Локвуде. Любит помогать нуждающимся.

— Ты скоро встретишься с Заком, — Рена хихикнула. — Он тебе понравится. У него между ног висит, как у коня.

— Рена! — возразила Вендлин.

Мелани слегка покраснела. Если она это знает, то, должно быть… Она не могла не сложить два и два. Она чувствовала себя странно. Она только что познакомилась с этими девушками, но почему-то не ощущала себя слишком неловкой, чтобы задать следующий вопрос.

— Ты когда-нибудь делала это с ним?

— Много раз, — призналась Рена. — Мы обе. Зак наша игрушка.

«Игрушка?» — Мелани задумалась.

Рена подняла большой плоский камень. Под ним была дыра, из которой она достала коробку из-под сигар. Затем её лицо на мгновение засветилось оранжевым — она закуривала сигарету или косяк.

Вендлин передала его.

— Попробуй немного. Это лиарут.

Мелани никогда об этом не слышала. Лиарут?

— Что, это как травка или что-то подобное?

— Нет, это обычная трава. Она даёт тебе хороший кайф, но не делает тебя тупее, в отличие от травки. Моя мама выращивает её за магазином.

Для Мелани это было похоже на травку, которую она пробовала всего дважды, и ей это не понравилось. Травка вызвала у неё галлюцинации и заставила её есть как свинью. Но когда дым доносился, пахло приятно. Пахло чем-то вроде корицы.

Она сделала лёгкую затяжку. Через мгновение она почувствовала себя одурманенной, расслабленной.

— Видишь? — сказала Вендлин.

— Ты когда-нибудь делала это? — спросила Рена.

— Что, это штука? Я даже никогда не слышала об этом.

— Нет, я имею в виду, ты когда-нибудь трахалась?

— Рена! Это не твоё дело, — выругалась Вендлин.

— Я просто спросила, что такого?

— Рена, заткнись!

— Всё в порядке, — сказала Мелани, и так оно и было. Теперь она чувствовала себя хорошо, и ей нравились Вендлин и Рена. — И отвечая на твой вопрос, нет, не делала.

— Это хорошо, — сказала Рена. — Тебе не следует.

— Почему?

— Потому что ты особенная, — сказала Вендлин.

«Особенная?» — Мелани задумалась.

Что это значит? Их комментарии были такими странными, но столь же странным было здесь всё, и Мелани это не волновало.

— Я могла бы пару раз, но я побоялась. Вы знаете, СПИД, различные инфекции и всё такое.

— Мы не беспокоимся о таких вещах здесь, — сказала Вендлин.

Какая сумасшедшая вещь, чтобы так сказать. Были ли эти девушки глупы? Она поняла, что скорее всего они используют презервативы.

Мелани сделала ещё одну затяжку. Теперь она чувствовала себя очень хорошо. Кайф возбуждал её. Как они назвали эту траву? Приятное тепло, казалось, ласкало её грудь.

— Чувствуешь? — спросила Рена.

— Да, — сказала Мелани.

Луна бросала холодный свет на её лицо. Она не могла объяснить ни ритм мыслей, которые затем заполнили её разум, ни чувства. Она посмотрела на двух девушек, сидевших напротив неё. Они оглядывались назад, улыбаясь ей в лунном свете.

— Мне нужно идти, — сказала Мелани.

— Мы знаем, — ответила Вендлин.

— Моя мама разозлится, если я опоздаю.

— Увидимся завтра, хорошо?

— Конечно.

Мелани бросилась прочь. Она не могла определить свои чувства. Спускаясь по дорожке, она услышала смех Вендлин и Рены.