Судьба по вызову

Глава 2. Божечкижмоиж и вот это всё!

— Мы пришли! — прошептала Лиза.

Анна недовольно повела плечами:

— В темноту? Так мы из неё и не уходили…

Вокруг расстилалась всё тот же могильный мрак.

Но Лиза щёлкнула пальцами — во всяком случае звук был именно такой, как если бы она это сделала. И стал появляться свет. Он появлялся из крохотных робких огней, возникших как по команде вокруг. И Анна испугано вытаращилась, оглядываясь — огоньки плясали тонкими язычками на плечиках свеч, парящих в воздухе. Их было много! Так много, что не сосчитать. Тем более, что счёту бы помешало простое обстоятельство — свечи на стояли на месте, а летали по комнате хаотическим движении. Но под усиливающимся светом стало возможно разглядеть, наконец, где они оказались.

Анна поставила чемодан на пол и, медленно распрямляясь, огляделась.

Большая комната с высокими готическими потолками и стенами, увешенными гобеленами, сразу навела на мысль о добротно сохранившемся средневековом здании или замечательной реконструкции. Ну, например, какого-нибудь музея… Тем более, что выставка тут действительно была! Да ещё какая! По стенам на дощатых помостах стояли портняжные манекены с платьями… Да такими! У Анны перехватило дух.

— Божечкижмоиж! — восторженно пискнула она и рванула к первой же красоте.

Шикарное платье в стиле бохо с воздушным топом и многослойными юбками из столь тонкой нежной ткани, что Анна, раз дотронувшись, ахнула и молитвенно сложила руки.

— Божественно! — прошептала она. На глазах начали наворачиваться слёзы восторга.

— Анечка? — позвала сзади Лиза, но Анне было не до этого.

Она рванулась правее, где стоял следующий манекен.

О, этот прекрасный греческий силуэт! Тончайшая ткань невероятной расцветки радужного золота, была дерзновенно перетянута под грудью простой атласной лентой чарующе алого цвета, в которой переливались отблески от свеч.

— Волшебно! Изыскано! Великолепно!

Анна шла дальше и уже не понимала, чего хочет больше — увидеть все платья этой замечательной выставки высочайшего мастерства или остановиться прямо здесь и… ну, наверное, даже умереть. Потому что после такого возвращаться обратно домой и делать обычные — пусть и самые качественные в городе! — офисные костюмы и деловые платья для особ, едва втискивающих свои отожранные телеса в заказанный размер — совершенно невозможно. Анна только сейчас поняла расхожую фразу «увидеть Париж и умереть». Перед ней, в облаке сверкающих свечей, лежал её собственный Париж. Её Эльдорадо, её Эдем, её рай…

— Кто это сделал? — простанала она, оглядываясь на Лизу. — Кто?!

Лиза вздохнула:

— Анечка, их разные мастера делали… Просто они…

Но Анна, ломая руки, перебила:

— Да! Да! Величайшее мастерство! Но видно, видно, что техника разная… А материалы? Лиза, что это за материя?! Что это, о, божечкижмоиж?! Вот эта, на этнике, так похожей на работу Рим Акре!

Лиза пожала плечами и осторожно предположила:

— Может быть, это и есть Рим Акре…

— Божечкижмоиж! — со слезами в голосе прошептала Анна. — А ткань, Лиза? Что за ткань? Это божественное полотно!

Лиза вздохнула, перехватила машинку в другую руку и утомлённо ответила:

— Анечка, я не в курсе. Я же не разбираюсь…

— Да, да, — Анна восторженно вздыхала, разглядывая уже следующую работу.

А когда попыталась пройти к следующей, то вздрогнула.

Между предыдущем платьем и тем, стоящим в полумгле на самом центральном месте комнаты, высился огромный странный манекен. Если предыдущие все были обычные портняжные — без голов, а только имитирующие фигуру будущей владелицы платья, то тут стоял огромный, с тяжёлой головой быка с золочёнными рогами и жёсткой суровой гривой на башке. Да и наряжен оказался не в платье, а в… ну, как это называется? Когда много железа и кожи, а ткань где-то в глубине.

— Это что? — ткнула пальцем в нос манекену Анна.

И тут же, костенея от страха, отшатнулась.

Нос у манекена был вполне себе мягкий, тёплый и… живой. Как у кошки. Или у собаки. Ну или у быка, если уж сравнивать. Хотя, конечно, с быками Анне встречаться в своей жизни не приходилось.

И этот — вполне живой! — нос в ответ на тыкание резко задёргался, словно пытаясь сдуть с себя надоедливую муху.

— Минотавр, — устало пояснила Лиза, подходя к Анне сзади. — И не надо его тыкать, пожалуйста. Он, конечно, спит мертвянным сном, но может и проснуться…

Анна медленно обернулась на подругу. Лиза стояла, бледно извиняюще улыбаясь, как бывало часто в жизни раньше, когда по её необдуманности они влетали в очередной «попадос» и Анне приходилось выкручиваться, вытаскивая из неприятностей и себя, и подружку.

— Минотавр, — повторила себе Анна, выдыхая и стараясь успокоиться. — Ми-но-та-вр. Отлично.

— Они на страже тут, — махнула Лиза на ещё одного такого же истукана, стоящего с другого края. — Охраняют свадебное платье.

Анна посмотрела на второго и поняла, что ей всё это стало уже очень не нравиться. Минотавры были на голову повыше людей и приди они в спортзал, то своей фигурой порвали бы любых бодибилдеров как Тузик грелку! Но в довесок к этой физической мощи на них красовались доспехи и оружие, вполне в духе окружающих реалий — кольчуга, латы, щиты, мечи… И то, что они спали по стойке «смирно», теперь Анна хорошо увидела — тихо посапывали, и подчас подёргивали огромными мохнатыми ушами. И как-то сразу стало вдруг ясно, что хочется уйти из этого места. И уже совсем не хочется считать его «Парижем», хотя бы потому, что умирать резко расхотелось.

— Ми-но-тав-ры, — повторила Анна, растерянно оглядываясь в поисках выхода.

— Анечка, — перед глазами снова замаячила Лиза. — Мне нужна твоя помощь!

— А… да, — тут же очнулась Анна и, преодолевая себя, сосредоточилась.

— Вот, — с вздохом показала Лиза на платье на манекене, стоящим за спинами монстров. — Нужно починить!

Анна потянулась в карман за очками. Уже некоторое время как без них тонкую работу проводить ей стало затруднительно — долгие годы над швейной машинкой сказывались за здоровье.

Лиза подняла вверх руку и каким-то жестом подозвала к ним свечи — все поспешили на зов и слетевшись, словно стая, начали водить хороводы над головой. А в ярком их свете Анна, наконец, увидела…

Конечно, в мире много разных свадебных традиций и вариантов свадебных платьев. Но такого она не видела никогда.

— Ты уверена, что это платье невесты? — напряжённо спросила Анна.

— Да, — огорчённо вздохнула Лиза. — И завтра у неё свадьба. И так невовремя! Так невовремя!

— Что невовремя? — покосилась Анна, разглядывая перед собой ужасное поделье, которое не то, что нарядом невесты — даже половой тряпкой назвать язык бы заплёлся!

— Сломалось, — сокрушённо вздохнула Лиза.

Анна нахмурилась.

Уже привыкла за свою трудовую жизнь, что воля клиента — закон и даже если распальцованная толстуха хочет влезть в шелковый «русалочий хвост», то вынь да выложь это сделать, а после, спрятав брезгливость за гримасой профессионального спокойствия, молчи, когда все подруги богатой дурынды вокруг ахают и щебечут, что ей идёт, и пара дней в фитнесс-центре спасут её от лишнего центнера и сделают звездой вечеринки в этом образе… Только эта профессиональная черта и позволяла ей при заказчиках всегда держать рот на замке. Но рядом была Лиза, её Лизонька, её солнечный ангелочек и весточка из молодых лет! Анна покачала головой и вздохнула:

— Говоря честно, Лиз, я бы эту тряпку просто выбросила. Ну, что это за платье? Ткань грубая, местами истёртая — только полы протирать и пойдёт! Пошив ужасный — вон, смотри, там везде ручной шов! Нитки… Боже, это вообще зашквар какой-то! Это не применяется для пошива уж лет двести как! А модель? Божечкижмоиж! Это же просто ночная сорочка с фартуком!

Покосилась.

Лиза выслушивала всё это спокойно, склонив голову и особо не раздражаясь. И это радовало.

— Я, конечно, помогу, Лиз, — вздохнула Анна. — Но по мне так тут просто нужно другое платье. В такое невесту наряжать ну… скотство какое-то.

— А это, мадам, не вашего носа дело! — раздался внезапно тонкий голос.

Нет, не просто тонкий! А режуще-тончайший! Прямо какой-то раскройный нож для слуха, а не голос!

И раздался он прямо из-под грязного паршивого бедняцкого платья невесты. Из-под самого его подола, изгвазданного в грязи разной расцветки и порванного в нескольких местах.

— Это… кто? — Анна вытаращилась под подол платья.

Но существо не выползло из-под него, а вальяжно вышло из-за стойки манекена, словно стойка до этого момента могла его скрыть. Или там находился какой-то пространственный портал!

Втиснутый в стильный костюм серый с искрой и короткополое классическое пальто непропорциональный карлик с длинным телом и маленькими ручками-ножками, сжимающими ломоть тыквы, отрезанный на манер арбузной дольки. Размера карлик был удивительного малого — едва до колена! А узкое лицо, длиннющий нос и подвижные губы, которые постоянно гримасничали, словно отдельно от остальной мимики, создавали ощущение неестественной вытянутости.

— Крыс в пальто, — оскалилось существо, и Анна с ужасом увидела нечеловеческие острые и узкие зубы. — Или вы ожидали видеть коня? Так кони, мадам, ещё не пойманы. Господин загонщик пока почивать изволит.

И вонзил острейшие зубы в тыкву, смачно откусывая сырую мякоть.

— Это Генрих Норуш, верховный конюший её высочества, — представила Лиза, делая лёгкий реверанс в сторону «крыса». — А это… — она показала на Анну, но карлик досадливо махнул рукой с покусанным ломтём:

— Знаю, — скривился он. — Очередная наследница, — и снова вонзил зубы в тыкву, смачно обгрызая корочку.

— Лиза? — сквозь зубы тихо прошипела Анна, подступая ближе к подруге и не отрывая взгляда от карлика. — Что здесь происходит? Где мы? Что за…?

Лиза ответить не успела.

«Крыс», быстро дожевав, взмахнул рукой, вооружённой изрядно похудевшим куском, и пафосно воскликнул:

— Где я? Кто я? Что я? Что за ЗА!? Вот извечные вопросы человека! Тварь я дрожащая или право имею? Быть или не быть? Тубю или не тубю? Вот в этом всём и виден Человек! Существо вопрошающее, а не действующее! — и, заметив в своей крохотной ладошке недоеденный кусок тыквы, отшвырнул его в сторону. И, ковыляя, спустился с помоста.

Анна отшатнулась от подходящего, но Лиза ловко подставила плечо, не дав ни малодушно сбежать, ни навернуться, пятясь.

— Вы, мадам, — оскалился Генрих, — призваны не лясы точить и не по юбкам шариться! Вас, мадам, для действа призвали! Вот и действуйте! Время вас ждать не будет! У нас его мало осталось! И нужно ещё понять — а с того ли места у вас растут лапы или ваш удел — корявошитие, которое только в конюшнях лошадям под копыта кладут?!

Анна подобралась и вздёрнула подбородок:

— Вот вас ещё я не спрашивала, чем мне заниматься или не заниматься! И как я работаю — это всем известно. У меня, между прочим, у единственной такие очереди в городе! Меня по полгода ждут! О моих платьях, между прочим, даже в городском журнале писали! Я вам тут не с курсов кукиш пришла! А если вы не способны отличать искусство от ремесленного дела, то идите в магазин, покупайте себе китайский абибас и турецкую бурду!

Она честно сдерживалась. На самом деле хотелось либо просто орать бессмысленно-бессвязно, либо матерится и ругаться. Но профессионализм — это въедается в душу. Не зря её наставница, старушка баба Нюра, несколько лет передающая ей свою клиентуру, всегда наставляла: профессионал отличается от любителя тем, что умеет работать в плохих условиях! Вот поэтому Анна и стала профессионалом, научившись работать с теми, с кем любителям было некомфортно. И за долгие годы научилась держать язык за зубами, а своё мнение — при себе. И разговаривать с клиентами сдержано.

— Гым! — хмыкнул Генрих и полез в карман.

Из него он выудил самую обычную курительную трубку и взялся её смачно раскуривать. Выглядело это удивительно, словно старый фильм о Шерлоке Холмсе смотришь, ведь Анна уже привыкла к виду современных курильщиков с высокотехнологическими приспособами в руках. А тут — такая ламповая древность!

Наконец Генрих Норуш пыхнул дымом и оценивающе прищурился на Анну.

— А мне она нравится! — заявил он. — Да, грубовата. Да, простовата. И возраст — нда, нда… Но, однако, каков напор! Каков норов! Эго, конечно, пообтесать придётся, но… Явно тут есть с чем работать!

И, сунув крохотные ладошки в карманы, он развернулся и потопал куда-то во тьму. И Анна с ужасом увидела… хвост.

Длинный, мелкочешуйчатый. Он вылезал из разреза пальто и словно жил своей жизнью — на каждый шаг Генриха Норуша он вихлялся и изгибался, словно дразнился.

Когда верховный конюший её высочества скрылся в темноте, Анна медленно повернулась к Лизе.

— Да, — отводя взгляд вздохнула подруга. — Да, это не совсем обычный человек. Да, он в некотором роде даже не совсем человек… И не хочу тебя пугать, но, возможно, совсем не…

— Мне одно интересно, — самым спокойным голосом, на который была способна, произнесла Анна, прерывая подругу. — У него там просто пройма или нахлёстный гульфик?

Лиза вытаращилась, приоткрывая рот и с ужасом смотря в ответ:

— Что?

— Ну, для хвоста, — показала рукой Анна и задумалась: — Хм… интересно, а пояс тогда застёгивается спереди или сзади?

А в ответ раздался мерзкий тоненький смешок из темноты.