Судоплатов. 1920 год

Глава 6

В Москву наш поезд пришел рано утром Первомая, в городе был объявлен первый Всероссийский субботник. В нём приняли участие более 425 тысяч человек. Часть коллективов работала на предприятиях, часть очищала город от мусора, занималась озеленением и ремонтом коммуникаций. Мы об этом не знали и приперлись в Кремль на доклад, нас тут же «припахали»: на субботник вышли все руководители партии и правительства. Участвовал и Владимир Ильич Ленин, помогал с переноской брёвен. Я и Серый сразу же пристроились с ним в напарники. Теперь мы в старости сможем травить байки о том как мы с самим Лениным бревна носили! Нас даже фотограф запечатлел. Причем Ильич не сачковал, не выбирал где бревна полегче.

Мы с Серым благодаря постоянным тренировкам прилично прибавили в росте и сравнялись с Лениным, который приятно этому удивился — Вот вы, друзья мои, вымахали! Скоро на меня сверху вниз смотреть будете! Павел, ты хотя бы с родными успел повидаться?

— Нет, Владимир Ильич, Мы с поезда сразу сюда на доклад.

Ленин, который, кряхтя, подлез под бревно, заметил — Как же, слышал! Феликс просто не нарадуется, что Коба за вас перед ним хлопотал. Мы все тогда не верили, что у вас что-то получится. Ладно, Аркадий Голиков: он и старше и курсы красных командиров закончил. А вот тот факт, что двенадцатилетние дети смогли выполнять то, что не всякий взрослый опытный сотрудник сможет повторить, стал для нас, членов Совнаркома, невероятным событием. По сути, вам как имеющим самое большое количество наград необходимо доверить высшие посты в нашем молодом государстве. Но мы с товарищами посовещались и решили: вам всем для начала необходимо получить высшее образование. От ваших должностей в НГБ вас никто при этом не освобождает. Вот только куда вам лучше всего поступить? Может быть в Московский университет?

Я, перекатив бревно с плеча на руки, уложил вместе со всеми в штабель — В ходе проведения общероссийского конкурса прошлого года своих мест в университете лишились многие профессора, я предлагаю в нашем бывшем монастыре помимо уже действующего военного училища среднего образования, расширив количество факультетов, открыть высшее военное училище.

Ленин оттер пот и, заметив Фрунзе, катившего тачку со строительным мусором, окликнул его — Михаил Васильевич! Подойдите к нам, пожалуйста! Фрунзе оставил тачку, которую тут же подхватил Серый и покатил ее дальше.

Ленин кивнул на меня — Вот наш малолетний знаток красного террора предложил создать на базе его секретной школы целое высшее военное училище! Как думаете, есть ли в этом смысл?

Фрунзе снял фуражку и тоже платком промокнул выступивший на голове пот — А что за секретная школа? Я даже о такой и не слышал.

Ленин поморщился — Феликс развел секретность вокруг этой школы, которая помимо среднего образования подготовит диверсантов и разведчиков. Ты же был на Новый год в бывшем Новоспасском монастыре.

— Вот уж не знал, я подумал, что меня пригласили в колонию для бывших беспризорников.

— Курсанты действительно все бывшие беспризорные!

Фрунзе покачал головой — Вон оно как! И кого будет готовить это училище?

Я ответил — Абитуриентами станут грамотные молодые люди от семнадцати до девятнадцати лет. В училище будет факультет военной, промышленной и политической разведки для нелегальной работы за границей. Все эти курсанты будут носить на голове шапочки с вырезами для глаз носа и рта. Будущих разведчиков никто не должен знать в лицо. Даже спальни у них будут отдельные на каждого человека. Всего на первом курсе будет триста человек, на втором — двести, на третьем — сто человек. Будет жесткий отсев, кого забраковали, могут продолжить обучение на факультете диверсий и разведки или же иных факультетах, по окончании факультета курсанты станут командирами диверсионно-разведывательных групп или командирами взводов специального назначения НГБ или армии.

Факультет контрразведки будет выпускать следователей и оперативников для борьбы с иностранными разведками. Факультет наружной слежки будет готовить командиров для службы наружного наблюдения.

Фрунзе потер переносицу — А какое расширение требуется у уже имеющейся школы?

— Добавить специальности следователя контрразведки, оперативников по розыску, ну и конечно рядовых «топтунов» из наружки! Единственно, потребуется постройка нескольких учебных корпусов и зданий общежитий.

Фрунзе пожал плечами — Я ничего сложного не вижу, давайте рассмотрим на ближайшем заседании Совнаркома. Нужна смета на строительство, думаю деньги на него мы найдем.

Я воспользовался моментом и озадачил военного наркома — Михаил Васильевич, а как вы смотрите на то, что многим нашим полководцам, которые блестяще в гражданскую командовали дивизиями и армиями, требуется получение нормального военного образования? И не краткосрочные курсы повышения, а полноценное высшее военное образование.

Гражданская почти закончилась, осталось добить врага на Востоке. Уже сейчас нужно начать направлять на обучение.

Фрунзе кивнул — Согласен! И первым же подам пример, поступив в академию при Генштабе.

Я добавил — Главное, что бы на экзаменах герои гражданской не напирали на экзаменаторов своим революционным авторитетом и не грозили оружием за неуды. Обучение должно быть не ради Диплома любым путем, а для получения необходимых знаний.

Фрунзе хмыкнул — Очень трудно объяснить краскомам полезность дальнейшего обучения. Но у генерала Снесарева получить свидетельство о окончании академии просто так не получится!

Я припомнил боевого генерала, не снявшего царскую генеральскую форму и награды и кивнул — Да уж, у Андрея Евгеньевича не забалуешь!

Колчак и его помощники после массовых переходов белых войск на сторону красных, которые объявили продление амнистии для всех оставшихся офицеров и солдат, воюющих против советской власти, рассматривали варианты дальнейших действий. Был выдвинут план ухода в Монголию, к границе с которой вёл от Нижнеудинска старый тракт длиной в 250 вёрст. Конечно, адмирала должны были преследовать. Но у него был конвой численностью более 500 солдат и 60 офицеров, с которым преследования можно было не опасаться. Колчак загорелся этим планом, напоминавшим походы его молодости. Адмирал надеялся на верность своих солдат и офицеров. Собрав конвой, он, вызвав на откровенный разговор и предварительно предоставив бойцам свободу выбора сообщил, что не едет в Иркутск, а остаётся временно в Нижнеудинске, предложил остаться с ним всем тем, кто готов разделить его судьбу. И только после этого освобождённые от обязательств солдаты, воспользовавшись предоставленной свободой действий, покинули адмирала. К утру из 500 человек осталось с ним лишь десятеро. Офицеры остались, но высказались за уход поодиночке и принятие адмиралом предложение чехов как лучший вариант. На вопрос Колчака «Что же, вы бросаете меня?», старший офицер ответил: «Никак нет, Ваше Высокопревосходительство, если Вы прикажете, мы пойдём». После этого, поняв, что в успех офицеры не верят, адмирал распустил их своим распоряжением.

Колчак мало верил союзникам, чувствуя по их поведению, что будет предан и ими, но после долгих колебаний всё же решил положиться на них. Он занял купе в пассажирском вагоне второго класса, декорированном флагами Великобритании, США, Франции, Японии и Чехословакии. Генерал Жанен получил от высоких комиссаров письменную инструкцию обеспечить, если окажется возможным, безопасное следование Колчака туда, куда он захочет. Фраза «если окажется возможным» была включена в инструкцию по настоянию Жанена. Вслед за вагоном Колчака шёл «золотой эшелон», переданный под чешскую охрану. В январе Колчак прибыл в Иркутск. По прибытии вагон Колчака был оцеплен плотным кольцом охраны. Адмиралу стало известно, что накануне город покинули все союзные миссии. С наступлением сумерек чехословаки объявили Александру Васильевичу, что передают его местным властям. Арест адмирала и передача его эсеро-меньшевистскому Политцентру были согласованы чехами с представителями союзников, стали мерою, «необходимой для безопасности чешского войска», сделаны были для обеспечения свободного продвижения их эшелонов на Восток. Несмотря на данные ранее заверения и гарантии безопасности и защиты, Жанен и чехословаки предали адмирала. «Политцентр» объявил Колчаку и Пепеляеву об аресте, после чего они были помещены в здании губернской тюрьмы. В состав Политцентра входили представители нескольких организаций: Всесибирского краевого комитета эсеров, Бюро сибирских организаций меньшевиков, Земского политического бюро, Сибирского Центрального Комитета «Объединений трудового крестьянства». Председателем Политцентра был Флориан Флорианович Фёдорович. Политцентр ставил перед собой цели свержение власти Верховного правителя России адмирала Колчака, недопущение победы коммунистов и создание на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири «буферного» демократического государства.

Колчак, будучи человеком слова, долго недоумевал, как генерал Жанен мог его выдать. Анна Тимирёва, покинувшая Омск вместе с Колчаком, попыталась успокоить адмирала и решила пойти под арест вместе с ним. Основной причиной предательства Колчака и последующей его выдачи союзниками стали заявления Верховного правителя, сделанные ещё в Омске, что золотой запас, как и награбленные чехословаками за время пребывания в России материальные ценности, являются достоянием России и что он не допустит их вывоза за рубеж. Трагическая развязка была ускорена ставшим известным чехословацкому командованию телеграфным приказом Колчака во Владивосток о проверке всех ценностей и имущества, вывозимых чешскими легионерами.

Политцентр провёл в Томске переговоры с командованием 5-й Красной Армии о создании буферного государства с границами по Оке и Ангаре.

23 января 1920 года Политцентр в присутствии представителей Чехословацкого корпуса подписанием соответствующего акта передал власть Иркутскому военно-революционному комитету большевиков. Ленин требовал на Совнаркоме расстрела без суда и следствия Колчака и председателя Совета министров Российского правительства Пепеляева, но Дзержинский, ранее поддерживающий все предложения по ликвидации врагов советской власти предложил в свою очередь доставить арестованных в Москву для организации суда над этими деятелями белого движения и наконец было закончено следствие по преступлениям Верховного правителя и его соратников.

Открытый суд был назначен на пятое мая. Как раз перед днем суда сдавшиеся белые были после переформирования в полки Красной Армии в первых рядах начали успешное освобождение Сибири не встречая сильного сопротивления по железной дороге, за три дня бронепоезда красных дошли до Читы. Еще в начале 1920 года партизанские отряды начали генеральное наступление, в ходе которого овладели Хабаровском и Благовещенском. В связи с этим командование Антанты приняло решение об эвакуации большей части своих войск — лишь японцы продолжали интервенцию в одиночку (в конце весны «самураи» даже нанесли массированный удар по красным партизанам, оттеснив их обратно в тайгу). Между тем Красная Армия, разгромив колчаковцев, вышла к Байкалу.

Суд над Колчаком и Пепеляевым состоялся с освещением процесса во всех газетах России. Решением суда обоих повесили в тот же день, проведя казнь на Красной площади на лобном месте.

На совещании Совнаркома первым вопросом стало убийство Троцкого и Кедрова. Докладывал прибывший из Польши Тухачевский, назначенный Троцким военным наркомом Советской Социалистической Польской Республики — Лев Давидович привлек к руководству НГБ и армии большого количества товарищей еврейского происхождения, которые на семьдесят процентов заняли все руководящие посты, процентов двадцать пять досталось полякам. После вывода Красной Армии товарищ Троцкий решил создать армию, используя кадры разбитой польской армии. Одновременно товарищ Кедров начал зачистку польских офицеров. Поголовно всех пленных поляков, имевших офицерские звания, расстреливали целыми сотнями! Среди поляков, которых поставили на командные должности, оказались бывшие офицеры и сочувствующие им солдаты. После очередного расстрела пятисот человек, среди которых было почти половина владельцев мелкого бизнеса, прямо на совещании трое человек выстрелами из револьверов убили товарищей Троцкого, Зиновьева и Кедрова, а затем начали методичный отстрел остальных, пока их не застрелила охрана. Я успел занять угол около сейфа и оттуда отстреливался. Тела погибших членов Совнаркома доставлены в Москву.

Ленин задумчиво посмотрел на Сталина, который пытался удержать рвущееся наружу счастье, но его выдавали глаза — Товарищ Сталин, кого посоветуете поставить на место Председателя Совнаркома Польской республики?

Сталин с кровожадным взором взглянул на Председателя Моссовета Каменева и тут же его взгляд очистился и стал нейтрально-благожелательным — Среди нас огромный опыт управления столицей есть только у Льва Борисовича! Полагаю, что этот опыт он сможет распространить и на Варшаву. Польша небольшое по размерам государство, я считаю, что лучше Льва Борисовича никто с поляками не справится.

Розенфельд, присвоивший себе славянскую фамилию, попытался отказаться, но не успел: Сталин продолжил — Никто кроме товарища Каменева не сможет навести порядок в Польше, предлагаю проголосовать!

Дзержинский тут же поддержал — Для того, чтобы товарищ Каменев мог спокойно работать я от себя оторву отличного работника, предлагаю наркомом госбезопасности назначить моего заместителя Петерса (Дзержинский получил от пришельца информацию о происхождении своего заместителя и она подтвердилась — Петерс, утверждал, что был сыном батрака, с восьми лет должен был искать себе пропитание и пас скот у соседних хуторян, а с четырнадцати стал работать по найму у соседнего помещика вместе с батраками. Однако расследование выявило: отец был «серым бароном» (так в Прибалтийском крае называли богатых крестьян-землевладельцев) и у него были наёмные работники. Ложь Дзержинский после случая с Орловым перестал прощать и все искал случая избавиться от человека, которому он не мог больше доверять). Яков Христофорович преданный революции большевик, у него огромный опыт в борьбе с контрой.

Ленин едва заметно улыбнулся — А кого мы вместе с товарищем Каменевым направим для руководства наркомом внутренних дел?

Сталин опять взял слово — Я предлагаю назначить нашего товарища, первым принявшим наркомат внутренних дел РСФСР (мысленно усмехнувшись — И пробыв на этом посту ровно девять дней!), товарищ Рыков прекрасно сработался с товарищем Каменевым в Моссовете, затем огромный опыт управления хозяйством всей России на посту председателя ВСНХ РСФСР! Я предлагаю проголосовать за Алексея Ивановича!

Совнарком проголосовал и Сталин свободно вздохнул — он не вступая в противостояние убрал претендентов на власть.

Ленин после оглашения результатов голосования произнес — Пока товарищ Каменев не уехал, если нет возражений, предлагаю ему провести организацию похорон наших геройски погибших товарищей! Следующий вопрос — Как нам быть с Дальним Востоком? Меня пытаются убедить, что к вооруженному конфликту с Японией страна толком не готова, поэтому поступило предложение создать «буферную» демократическую Дальневосточную республику (ДВР) на территории Забайкальской, Амурской и Приморской областей России.

Фрунзе взял слово — Я вместе с главкомом Каменевым рассмотрел возможность проведения военной операции и Сергей Сергеевич подсчитал, что мы вполне сможем надрать японцам задницу на берегу, а вот с японским флотом останется проблема. После разгрома Польши мы можем начать передислокацию западных самых боеспособных дивизий на Восток! Заодно люди отдохнут во время дороги, подкормятся. Главное досконально продумать логистику, в этом бывшие офицеры Генштаба собаку съели! Да, и я прошу вернуть атрибутику российской армии — офицерские звания и офицерскую форму с погонами и остальными знаками различия. Все бывшие генералы уверены: Возвращение этих атрибутов поднимет настрой среди бывших офицеров и сплотит армию с советской властью! Вы посмотрите, после разрешения посещать всем желающим службы в храмах и разрешения носить боевые дореволюционные награды, резко поднялся авторитет нашей власти среди так называемых «бывших». Вот как раз перед наступлением на японцев и растрясем военные склады с комплектами царской формы, выдадим ее рядовым. А офицерам выдадим деньги на пошив мундиров, полковникам и генералам я думаю наша швейная фабрика сможет пошить на заказ. А с остальным справятся швейные артели.

Ленин пожал плечами — Ну что с вами сделаешь! Ладно Коба с этим вопросом меня уже достал, но от вас, Михаил Васильевич, я не ожидал. Если армия просит, то советское правительство не может ей отказать такую малость!