"Студент: Месть"

Глава 12

24 октября 1988 года, г. Долгопрудный. Павел Семенович Чернявский (в миру Косой или Паша Черный)

Во вторник вечером Паша ехал на переднем пассажирском сиденье бежевой девятки в сторону Лобненского лесопарка. За окном темнело, мужчина бездумно смотрел на проплывающие мимо здания и крутил в руке черные четки из эбонита с парой игральных костей, продетых по середине. Ручная работа. Было что-то в этом медитативное, и Паша любил перебирать их в руках.

Заехав на трех машинах на территорию парка и подкатив к беседкам на небольшой поляне, тачки фарами осветили компанию из пяти крепких парней в спортивных костюмах и одного лоха. Явно работяги. А скорее всего побитого в Шарике таксиста. Защелкали открывающиеся двери, долгопенские выходили наружу. Шланг взял 11 человек. Плюс Паша и его водитель, а по совместительству охранник по кличке Самоха. Тоже человек по духу не чужой, познавший тяжести пребывания за решеткой.

Вслед за спортсменами вышел наружу и Паша, вдохнул сыроватый осенний воздух, осмотрелся. Дальний свет фар от трех приехавших машин освещали поляну неплохо. Помимо лобненских вокруг никого, деревья, кусты и легкий фоновый шум обитателей леса. Что ж, пора поговорить. Долгопенские подошли к молодым спортсменам из Лобни на расстояние в несколько метров и встали.

- А что? Сам Хромой приехать не решился? – хохотнул парень лет девятнадцати или двадцати. Светло-русые короткие волосы, курносый, с широким высоким лбом и отколотым передним зубом, что было особенно заметно, когда тот говорил. Похоже это и был тот самый Митяй.

- А ты кто, чтобы к тебе Хромой приезжал? – прищурившись, посмотрел на Митяя Паша, - Хромой человек серьезный, чтобы по всяким порожнякам ездить. У него дел много. Я за него говорить буду, меня Пашей Черным кличут. А ты кто? Назовись?

- Митяй я. Так и зови, - парень вышел чуть вперед и вальяжно размял шею, покрутив головой по кругу, – ну с тобой, так с тобой. Короче, Паша. Вот что я тебе скажу. Шарик это территория Лобни. Вы с таксопарка имели одни. Теперь так не будет. А будет так, что иметь с таксопарка буду я. Так Хромому и передай. Вы дядьку моего поломали по беспределу? Поломали, а это косяк. Так что считай точку мы забрали в качестве компенсации. Всосал?

- Вы чего-то попутали? – немного афигел от наглости молодого парня Паша, – да ты под стол пешком ходил, когда мы с Хромым зону топтали!

- Ну так и топчите зону дальше. Мы не против, да пацаны? – Митяй оглянулся, и его парни довольно захрюкали, одобряя шутку их главного, – а здесь делами теперь заниматься будем мы. Так что валите, второй раз повторять не буду.

Дальше говорить Паша не собирался. Вытащив из кармана свинчатку и вложив в кулак, он и Шланг с его парнями поперли на наглецов. И правда, чего не попереть, когда их пятеро, лох таксист не в счет, а с Пашей 12 опытных бойцов? Каково же было удивление Черного, когда после задорного свиста Митяя, из темноты повалила толпа пацанов с железными прутами, ножами и с заточенными арматуринами.

Опытный зек всегда чует, когда действовать, а когда отступить. Резкий прыжок назад сохранил Черному здоровье, а может и саму жизнь. В воздухе свистнула заточенная арматурина. Прямо на том месте, где он только что стоял. Драка за несколько секунд обернулась избиением. Слабо соображая, Черный ломанулся назад к машинам. Споткнулся обо что-то и упал. Этим чем-то оказался стонущий Шланг. Парень держался за брюхо, а сквозь пальцы у него текла кровь. В свете фар это было отлично видно.

- Брат! Ты как? – к своему главному подбежал один из его борцух со стекающей с макушки вниз по лбу кровью. Он подхватил Шланга и потащил в сторону машины. Паша подобрался и быстрым рывком запрыгнул на пассажирское сиденье своей девятки.

- Самоха. Гони! – водитель по счастливой случайности от машины далеко не отходил, потому оказался за баранкой сразу же как начался замес.

- Стой, бля! Стой! – машина взревела двигателем, но задняя дверь открылась, и тот же самый спортсмен, что возился со Шлангом, погрузил на заднее сиденье своего лидера и запрыгнул сам. Девятка дала задний ход, попутно сбив несколько кинувшихся к ней лобненских. Развернулась и нырнула в тьму лесопарка, несясь в сторону Долгопы.

- В больничку надо! Худо мне, – прохрипел с заднего сиденья бледный как сама смерть Шланг.

- Гони в поликлинику, в приемную часть! С ним пойдешь, – Паша обернулся и посмотрел на спасшего Шланга борцуху, – Короче слушай! Скажешь, что в темноте на улице на вас напали неизвестные. Никого не видел, никого не слышал. Понял? Напали, пырнули ножом, карманы вывернули и убежали, врубаешься? О стрелке и нас ни слова!

- Да понял я, понял. Не дурак, – закивал головой на толстой шее короткостриженый пацан. Когда доехали до лепил, Шланг уже затих. Худо дело. Скатались на стрелку, бляха муха.

А в это время Митяй довольно осматривал устроенное им побоище. Жалел парень только об одном, что не проломил башку этому долгопенскому урке. Не понравился он ему:

- Чо там, у нас ровно все? Все живы? – спросил подошедшего товарища Митяй.

- Да вообще ништяк. Так, помяли слегка парочку. Да у Сивого несколько зубов выбили, – хохотнул парнишка. Адреналин еще не ушел из его крови, и пацан буквально фонтанировал энергией, – а у этих чмошников три жмура. Вроде бы.

- Жмуров в машины им погрузите. Те, кто не скопытился пусть очухиваются и везут их куда хотят хоронить. Не нам же лопатами махать? – Митяй подошел к одному из стонущих на земле спортсменов из Долгопы. Присел и поднял его окровавленное лицо за подборок, – слышь? Жмуров ваших ща погрузят. Прыгайте в тачки и валите на хер. В Лобне вам ловить нечего, – парень поднялся на ноги, достал пачку «Радопи» и закурил от зажигалки, – валим пацаны! Ровно все вышло. Теперь Хромой, пердун этот, хер дернется.

24 октября 1988 года, г. Долгопрудный, Хромов Андрей Павлович.

Андрей Павлович пребывал в прескверном настроении. Прямо среди ночи стоило ему только наконец уснуть, а Хромой в последнее время часто маялся в кровати и часами не мог отбыть в царство Марфея. Так вот, стоило ему уснуть, как сперва за окном кто-то начал протяжно сигналить. А потом в его комнату громко постучали. Приехал Косой, и Хромой точно понял, что с новостями не очень хорошими. Прямо в семейках мужчина подошел к шкафу, достал оттуда и накинул на себя черный халат, и уже в таком виде отправился на первый этаж на кухню к нежданному «гостю».

- Ну рассказывай. Чувствую разговор не очень хорошим будет, – с этими словами Андрей Павлович достал из холодильника бутылку «Столичной» и поставил ее на стол. Через секунду рядом с бутылкой оказались и рюмки, – чо, все настолько херово?

- Короче, ваше пиздец, Андрей, – с этим словами Косой подробно рассказал о произошедшей стрелке, а договорив, налил себе в рюмку водки и жадно проглотил, следом накапав еще.

- А скажи мне, Косой. Ты что, мальчик маленький или как? Не понимаешь, что если на тебя буром прут, видя, что вас больше, то это не спроста? – прищурившись поинтересовался Хромой.

- Косяк упорол, Андрей. Мой косяк, без базара. Но кто ж знал, что их там толпа по кустам, да еще и пиками заряженная, – Кислый выдохнул и накатил еще. Андрей Павлович снова поднялся на ноги. Достал целый лимон и нож и положил возле товарища:

- На! Нарежь, какая никакая закуска. А то окосеешь, Косой, - распробовав свой неожиданный каламбур, Хромой нервно хохотнул.

- Шланга в приемную часть сдали. Лепилам. Наверняка ментов вызовут, и те жалом водить станут. Я корешу его, кто к лепилам Шланга нес, объяснил как мог, что ментам говорить. Типа, напали в темноте хер пойми кто. Почикали и бабки забрали.

- Ага. Значит ща Милютина еще на ноги поднимут. Звонить будет, – поморщился Хромой и аккуратно налил себе в рюмку «горькой».

- Валить надо этих волков позорных! Собрать вместе и валить, – зло прорычал Косой и ударил кулаком по стулу.

- Ты, Паша, успокойся и не кричи. Кого ты валить собрался? И кто валить будет? Шланг в больничке, люди его побитые. Да и у меня из стрелков, сам знаешь, только Макар. Так и тот занят, за двумя оболтусами моими присматривает. Только и он не мокрушник, а инструктор по стрельбе. Да и завалим мы их и что потом? Шумиха на всю область. С наших корешков ментовско-прокурорских погоны в миг полетят. А оно нам надо? – Хромой наконец поднял рюмку и выпил в два аккуратных глотка, занюхал рукавом, – нет, Косой. Херню ты поришь по горячке. А тут думать надо. О! – в этот момент раздался звонок, - вспомнишь…мента. Вот и оно.

- Да? – Андрей Павлович подошел к телефону и снял трубку. Выслушав что-то на том конце, распорядился, – Лепилу поднимайте. Пусть чинит пацанов. Ща Паша приедет, скажет чо дальше, – повесив трубку Хромой было дело хотел вернуться за стол, но раздался новый звонок.

- Алло? Да, я это! – послушав своего собеседника, Хромой вежливым тоном ответил, – Константин Михайлович. Ну а я что поделаю, когда по ночам на улице на целого мастера спорта с товарищем нападают и ножиками режут? – послушав что-то еще, Хромой помрачнел, – Я понял. Давайте завтра встретимся. Да, там же как обычно. Хорошо, утром в десять тридцать буду, - повесив трубку, Хромой вернулся за стол. Налил себе и Косому горькой и поднял рюмку над столешницей, – давай, Паша. Помянем раба божьего Саню Шланга. Отъехал пацан, – и не дожидаясь реакции Косого, опрокинул в себя содержимое рюмки. На этот раз залпом.

- Короче, едь в Афродиту. Там приехали борцы. Я так и не понял, вроде один жмур у них и трое тяжелых. Разруливай, Паша. А я попробую уснуть. Утро оно вечера мудренее.

25 октября 1988 года г. Долгопрудный, Хромов Андрей Павлович.

Косой зашел в комнату сауны в самый неприятный момент. Или наоборот? В самый приятный? Короче, Паша заглянул в комнату как раз когда Хромой, нагнув стоящую на ногах голую бабу раком, драл ее, заставляя изрядные буфера трястись из стороны в сторону над столом, на который она облокотилась локтями.

- В предбаннике погоди, – махнул на подчиненного рукой Хромой и продолжил снимать стресс. А стресса у Андрей Павловича нынче было много. Ночью поспать нормально так и не вышло. И так и эдак крутил ситуацию в голове мужчина, так ни к чему и не придя. Но это пол беды, так еще и Милютин утром решил его отчитать будто сопливого школьника. Пришлось аккуратно напомнить полковнику, что его дела, это его дела. А он Хромой тут и сидит, чтоб делать всю самую грязную работу. А в теневых вещах случается всякое. Небось, когда бабло каждый месяц ментовская рожа получает – не жалуется и откуда эти бабки приходят вопросов не задает. На том и порешили. Разбой и всех делов. Только вот настроение изгажено и один сплошной стресс.

Ну, а стресс держать в себе нельзя. Потому, только приехав в свой банный комплекс, он велел затопить ему баньку. Вызвал рыжую Людку и хорошенько ее отодрал. Девушка лежала голым животом на столе и сверкала задом. Андрей Павлович же, сделав дело, встал под подвешенным под потолком ведром из светлого дерева и потянул за шнурок. Ледяная вода окотила мужчину с головы до пят.

- Ух, хорошо! – по собачьи встряхнулся уголовник, почесал наколотый на груди православный крест и громко крикнул, – Косой, давай раздевайся и в парную! Людка, ну ка срам прикрой покрывалом и шуруй отсюда, – подойдя к столу, мужик звонко хлопнул девку по голому заду, услышал в ответ довольный писк и отпил из кружки холодного пива. После чего прошлепал босыми ногами в парную и занял верхнюю полку, предварительно плеснув на камни воды.

- Ну как с Милютиным прошло, Андрей? – минуту спустя дверь в парную открыл Косой, голый конечно.

- Дверь закрой. Пар уходит, – насупился Хромой. Паша поспешно закрыл за собой дверь и сел рядом со старшим товарищем, – ну что там у нас?

- Да херово, – буркнул Косой, – один жмур, два считай инвалидами будут. Один так, царапина на башке. Ну и остальные уже по мелочи.

- Итого два жмура, – покачал головой Хромой и зло хлопнул по коленке, – ну какие суки, а? Сколько этим пацанам? Лет по 18-20? И прут, не разбирая на кого. На уважаемых людей прут! Беспредельщики, блядь.

- Это… Андрей, я тут покумекал как ты просил…

- Ну? Чего-то придумал? – заинтересованно посмотрел на товарища уголовник, – а то я вчера и так, и эдак крутил, ничего в голову не идет.

- Может быть и придумал. Афганцы, помнишь есть такие?

- Это те автоматные рожи, которые наперсточников опиздюлили моих? – получив в подтверждение кивок, Хромой уточнил, - Ну и чего афганцы? Предлагаешь их подпрячь?

- А почему нет? Два десятка боевиков сидят у нас в Долгопе и без дела маются. Я ж пробивал, у них несколько ларьков и видеосалонов. И так, по мелочи.

-А им какой интерес? – Хромой задумался. Посидели немного в тишине, и Андрей Павлович начал вслух прикидывать, – предложить им взять таксопарк себе. Нам, конечно, процент. Половину, нормально будет. И пусть лобненские с ними режутся, – покрутив в голове эту мысль, Хромой отрицательно покачал головой, – не. Порожняк. Не впишутся они. Не дебилы же они конченные, чтоб ради пусть и таксопарка, лезть под лобненских?

- Не дебилы. И скорее всего не полезут, – согласился Косой.

- Тогда на кой черт ты ме этот порожняк прогнал? - не понял Хромой.

- У старшего их. У Вовы Сержанта, проблемы по мусорской части, – Паша вкратце рассказал историю, которая приключилась с ветераном Афганистана на танцах, – он уже почти пол года в розыске. Не сказать, чтобы наши менты его особо искали. Но один хрен не выйти никуда это ж жопа. Чо я тебе рассказываю? Сам знаешь.

- Дааа… Радости мало от ментов по нычкам гасится, – согласился Хромой. Это он знал из своего опыта отлично. Помолчав и подумав с минуту, Хромой просветлел лицом, – а что? Может сработать. Так! Договорись о встрече с этим Вовой. Обещай, что дело закроем и что половину с точки будет иметь он. Если отожмет ее у лобненских, конечно. И нормалек будет. Пусть потом они друг с другом режутся. А точку для общества считай мы вернули. Лобненских с Шарика тоже выпиздили. Чин чинарем. А? – Хромой весело хлопнул товарища по плечу. Поднялся и щедро плеснул воды на камни. Настроение у Андрей Павлович резко улучшилось. Жизнь то не так плоха. Верно?

24 октября 1988 года г. Люберцы, Роман Георгиевич Ребко (известный как Рэмбо)

Как-то так повелось, что Роману не надо было много времени, чтобы выспаться. «За речкой» он мог вообще полноценно не спать неделями: – там прикорнул, тут прикорнул и нормально. На гражданке же парню хватало четырех часов , чтобы вслаcть отоспаться. При этом никакие кошмары Романа не мучали, как некоторых его сослуживцев. Может дело в железных нервах, а можете в физиологии. Рэмбо особо об этом не задумывался. Ну не снятся ему взрывы и погибшие друзья, ну так и хорошо. А почему не снятся – да не все ли равно?

Вот и в понедельник после встречи с Вованом в обед, к шести часам Рома уже проснулся и с энтузиазмом готовился к мероприятию. Впереди его ждет настоящее дело, первое настоящее дело на гражданке, первая кровь. Прямо как в названии фильма. Ха! Находясь в предвкушении, Рома отчетливо понимал, что все прошлые месяцы на гражданке, он будто спал, а вот сейчас проснулся. Вышел из анабиоза. И дело тут не в кровожадности парня. Нет! Расстрелять врага из калаша или выцелить из трехлинейки для него так же было скучной рутиной. А вот, чтобы вот так. Один на один. В ближнем контакте. И у твоего противника есть шанс ответить. Вот, что вызывало в Рэмбо настоящее упоение. Парня обучали стрелять из разного вида оружия, но ножевой бой, приемы рукопашных схваток это дело другое. Ты лицом к лицу с человеком, который тоже хочет тебя убить. Многие не понимают этого момента, но именно тогда ты и живешь. Вкус схватки и радость от победы ничего не заменит. Даже деньги не приносят такого удовлетворения, таких эмоций.

Накинув на себя серые брюки, такую же темную неопределённого цвета майку, а потом и куртку, и закинув в сумку напильник, предварительно вынутый из еще дедовского набора инструментов, Рома вышел во двор и запрыгнул в копейку. Затарахтел мотор, и машина двинулась с места. Сценарий расправы над Фомой сложился у Ромы еще вчера, когда слежка привела к подъеду, где и обитал люберецкий авторитет. Не то что бы Рома был уверен, что Вова даст приказ мочить этого Фому, но почему бы заранее не прикинуть? Хоть какое развлечение.

Жил Фома в обычной старой пятиэтажке. Кругом кусты и тусклая лампочка над дверью подъезда. Дворик был очень удобным для того, чтобы спокойно припарковаться рядом с другим таким же домом напротив и, не привлекая внимания, ждать хоть до утра свою жертву. Темнело сейчас рано, а освещения во дворе считай нет. Тут главное, чтобы Фома приехал один. Иначе придется перенести дело на следующий вечер. Приказ же был дан работать без шума.

Приехав на точку и заглушив мотор, Рома осмотрелся и достал из сумки напильник. Обычный такой круглый советский напильник на сантиметров 30 с деревянной ручкой. Вот именно под ручкой и находилось само оружие. Примерно 10 сантиметров острого железа, напоминающего стилет. Ну а что, не с холодняком или огнестрелом же было ехать через посты в Люберцы?

Убедившись, что ручка работает исправно и снимается легко, Рома успокоился и положил предмет в карман. Как только заявится Фома, останется лишь снять ручку, надеть ее на другой конец и можно бить. Удобство в том, что ручка дает нужное сцепление ладони с оружием и острую часть напильника можно воткнуть глубоко, не боясь, что рука соскользнет. Для опытного человека идеальное оружие. На фото Рэмбо караулит Фому у дома

Пути отхода Рома наметил еще вчера. Целых два, потому теперь спокойно ждал свою потенциальную жертву. Только вот в этот вечер не повезло. Нет, Фома приехал домой часам к 11, только, к несчастью, с какой-то бабой. Рома с завистью смотрел как мужик нагло мнет беловолосую красотку. У самого Рэмбо с девушками как-то не складывалось. Ну не знал парень, как и о чем с ними говорить. Да чего там, он даже не знал как ЗАговорить. А вот, чтоб вести себя так нагло и легко как этот Фома и мечтать не стоило. Дождавшись, когда парочка скроется в подъезде, и, выждав еще с десяток минут, Рома уехал. Сегодня здесь больше находится причин не было. Парень вернется назад завтра вечером и продолжит охоту.

25 октября 1988 года г. Люберцы, Роман Георгиевич Ребко (известный как Рэмбо)

А вот на следующий вечер Роме повезло. На точку парень приехал к восьми, когда уже стемнело. Еще часок и москвичи после программы «Время» будут смотреть третью серию «17 мгновений весны». В такие моменты город буквально замирал. Ровно в 22-00 показался мерседес Фомы. Рэмбо подобрался будто гончая. Рука легла на ручку двери. Вторая проверила лежит ли в кармане куртки напильник.

Люберецкий авторитет вышел из машины и, сильно покачиваясь, двинул в сторону подъезда. Бухой, отметило сознания Ромы, пока парень быстро выходил из машины и тихим, но быстрым шагом двигался к своей жертве, старясь выбирать максимально темные участки пути.

- О! А ты хули тут забыл? Ик, – Фома неожиданно остановился около лавочки у своего подъезда. На ней сидел какой-то рыжий парень и периодически пил водку из горла бутылки. Черт, этот то тут откуда взялся? Рома готов был поклясться, что минуту назад его здесь не было.

- Фома, я это… К тебе пришел. С этой, как его, бля. С повинной, вот, – рыжий парень в темном пальто встал на ноги, – Поговорить хотел.

- Да пошел ты на хуй, Рыжий! – Фома размахнулся и вмазал собеседнику прямо в лоб, от чего тот присел на жопу. Бутылка водки упала и разбилась, а Фома громко заорал, – тебе, когда еще мы пиздюками были ничо доверить нельзя было. Всегда, сука, все просерал! Ты лох сраный, понял? Лох! Пиздуй на хуй отсюда, иначе на куски порву. Лошара, – произнеся последнее оскорбление, Фома покачнулся и смачно харкнул в Рыжего. Униженный парень громко зарычал и прыгнул на своего обидчика:

- Я лох? Я чмошник? Это я тебя порву! Я! Я! Я! – с этими криками Рыжий забрался верху Фомы и бил его, лежащего на асфальте, кулаком куда-то в район шеи.

- Вы чего орете? Я сейчас милицию вызову! – закричала из окна сверху какая-то бабка. Рыжий замер, а потом слез с Фомы, отполз от него на жопе в сторону, одним прыжком встал на ноги и побежал куда-то во тьму двора.

Рома тихо подошел ближе, продолжая прятаться в сумраке двора, присмотрелся. Люберецкий авторитет лежал на спине и громко булькал, держась за шею руками. Из горла его торчала рукоятка ножа. Фома повернул лицо, голубые глаза молодого мужчины, казалось, смотрели прямо на Рэмбо, но вряд ли видели своего несостоявшегося убийцу, притаившегося во тьме. А через мгновение Фома затих. Жизнь, очевидно, покинула молодое тело.

- Не повезло, – прошептал себе под нос Рома и мягкой поступью стал возвращаться к машине. Он был крайне огорчён случившимся и чувствовал себя ребенком, которому обещали конфетку, а потом съели ее у него глазах. Тем не менее, приказ был выполнен. А кем, особого значения не имело.