Star Wars: Байки из кантины Мос Айсли

М. Шейн Белл Как чертились карты мира Фермерская байка

[15]

День первый: Новый календарь

Я подумал: Вот и все. Из этой передряги я уже не выберусь. Я перевалил через вершину дюны в своем флаере – двигаясь быстро, как всегда, быстро – и увидел восьмерых существ из народа Песка, стоящих вокруг влагоуловителя, починить который я и явился сюда. У меня была всего пара секунд, чтобы решить, что делать: прыгнуть через оставшиеся дюны и спасти неисправный влагоуловитель, поскольку мне до смерти была нужно вода, которую он вытягивал из воздуха, или развернуться и ринуться назад, под защиту своего дома и двух дроидов. Я ринулся вперед.

Песчаные люди разбежались во все стороны, а я смотрел, куда они бегут, чтобы знать, откуда может последовать их нападение. И все это ради пол-литра воды, подумал я. Я рисковал жизнью ради поллитра воды. Производительность влагоуловителя упала на тридцать процентов – то есть примерно литр в день, – и я должен был настроить его на стандартные полтора литра в день и поддерживать выход воды на этом уровне. Моя ферма находилась слишком близко к краю обитаемой зоны, так близко, что все мои влагоуловители должны были работать на максимальной мощности, иначе я потеряю ферму.

Через пару секунд я подлетел к влагоуловителю и остановился в облаке пыли и песка, поднятом моим флаером. Людей Песка я больше не видел, хотя их мускусный запах все еще витал в жарком воздухе вокруг влагоуловителя. Надвигался вечер – тени отвесных стен каньона уже ползли по дюнам долины.

Скоро стемнеет, а я все еще в каньоне, в который – забравшись так далеко от дома – явились тускены.

Технология внушала народу Песка страх – уж мой флаер точно напугал их, – но бояться они будут недолго. Я схватил бластер и выпрыгнул наружу, чтобы глянуть, какой ущерб они уже успели нанести моему влагоуловителю.

Разбит индикатор мощности. Треснул один из солнечных элементов. Царапины вокруг дверцы резервуара для воды, словно они пытались до нее добраться. Ущерб был минимальным.

Но что же мне сейчас делать? Я не могу постоянно сторожить все свои влагоуловители, разбросанные по всей ферме. У меня их было десять: они располагались в полукилометре песка и камня друг от друга. Не в обычной четверти километра – моя ферма лежала так близко к Морю Дюн, что каждому влагоуловителю требовалось вдвое больше территории, чтобы вытянуть из воздуха полтора литра воды. Ради меньшего количества не стоило и трудиться. Если народ Песка догадался, что во влагоуловителях находится вода, и если они решительно настроились эту воду добыть, моя ферма погибла. Мне под силу заменить индикаторы мощности и солнечные элементы. Но я не в состоянии охранять влагоуловители, разбросанные на многие километры вокруг, от народа Песка, которому нужна вода.

За дюной, расположенной к северу от меня, я услышал низкое ворчание и тут же припал к земле возле влагоуловителя, внимательно осматривая горизонт. Ворчание напоминало звуки, издаваемые диким бантой, просыпающимся к вечеру, когда спадала дневная жара, но я знал, что банты там не было. Это возвращались Люди Песка.

И они были решительно настроены добыть эту воду.

И разве они не правы? внезапно подумалось мне. До моего появления вода, которая собиралась сейчас внутри моего влагоуловителя, была их водой – она выпадала в виде утренней росы, а не вытягивалась круглые сутки какой-то машиной из воздуха. Они, должно быть, отчаянно нуждались в этой воде, если подошли к человеческой машине, коснулись ее, даже попытались ее открыть. Что же могло вынудить их на такое?

Я услышал еще одно ворчание, похожее на банту, – к югу от себя, за дюнами, затем к востоку и западу и, наконец, еще одно – вновь с севера. Они окружили меня и через несколько минут нападут.

И вдруг я понял, что должен сделать. «Возьми и плюнь на доходы, – не раз говорил мне Эйвинд, хозяин ближайшей ко мне фермы, расположенной за тремя долинами, – плюнь на доходы, чтобы я смог купить по дешевке твою ферму у кредиторов, когда они выселят тебя с этой земли». Но я не стал слушать голос Эйвинда, звучащий у меня в голове, так же, как не стал бы слушать и его самого, окажись он рядом со мной. Вместо этого я заговорил с влагоуловителем, и с панели управления откинулась крышка. Я быстро набрал нужную последовательность цифр и услышал, как влагоуловитель запечатал пакет с водой. Как только вода была надежно упакована, открылась передняя дверца резервуара. Я вытащил пакет и поставил его рядом с влагоуловителем, в тени, которую отбрасывало от него второе заходящее солнце. Я вытащил нож и сделал крохотный надрез в верхней части пакета, там, где был воздух, чтобы народ Песка смог учуять воду и добраться до нее.

Я набрал на панели управления команду закрыть резервуар, затем велел влагоуловителю закрыть крышкой панель, подбежал к флаеру и взлетел на нем на вершину дюны, лежащей к юго-востоку от уловителя. Людей Песка я не видел, но знал, что они были непревзойденными мастерами сливаться с землей и заставать неосторожных врасплох. Я слышал кучу историй о том, как молниеносно – и смертельно опасно – управлялись они со своими палицами гаффи: это оружие, напоминающее двусторонний топор, они делали из металла, который подбирали на свалках Татуина. Я пригнулся как можно ниже в флаере и вглядывался в окрестности в поисках какого бы то ни было движения. Двинуться дальше я не решался; они могли быть где угодно вокруг меня, и попытайся я бежать, они непременно метнут мне вслед свои топоры. Мне совершенно не улыбалась перспектива быть обезглавленным в своем собственном флаере. Кроме того, я надеялся, что они поймут, что я только что сделал: я оставил им воду. Я не знал, впрочем, стоит ли мне надеяться также и на то, что этот жест сохранит мне жизнь и завоюет их доверие, а значит, и спасет мою ферму.

Я заметил движение: один из Людей Песка – медленно, пригибаясь к земле, – направлялся с севера к влагоуловителю и воде. Когда он достиг пакета с водой в тени влагоуловителя, он стал на колени и обнюхал пакет – понюхал воду внутри него. Он медленно поднял голову и издал пронзительный крик, который эхом отразился в каньоне. Вскоре я насчитал восемь Людей Песка – нет, десять, – бегущих к воде со всех сторон; четверо из них обходили мой флаер по широкой дуге.

Только один из них – маленький, может, молодой? – сделал глоток. Двое других перелили остальную воду в тонкий бурдюк, чтобы забрать ее с собой, не пролив при этом ни капли. Когда они закончили, тот, который первым подошел к воде, посмотрел в мою сторону. Затем они все посмотрели на меня. Они не издавали ни звука, – и они не бежали. Тот, который обнюхивал воду, вдруг поднял правую руку и сжал ее в кулак.

Я выпрыгнул из флаера, отошел от него на несколько шагов, поднял свою правую руку и также сжал ее в кулак. Так мы некоторое время и стояли, глядя друг на друга. Так близко к ним я еще никогда не подходил. Мне было интересно, случалось ли им хоть раз оказаться так близко к человеку. Нас обдувал легкий ветерок, принося прохладу с востока, из каньона, и вдруг все эти Люди Песка повернулись и исчезли в дюнах.

Они не уничтожили мой влагоуловитель. Они не попытались убить меня. После того как я оставил им воду, они оставили в покое и мой влагоуловитель, и меня. Они приняли мой дар.

Итак, я взял на себя обязательство оставлять им воду из этого влагоуловителя. Конечно, было бы лучше, если бы я мог продавать эту воду, – мне нужно было продавать ее, – но пара литров воды не казалась мне слишком высокой ценой за то, что все мои остальные влагоуловители останутся в целости и сохранности. Какое-то время я обойдусь тем, что производят они, и куплю тем временем у Эйвина два старых влагоуловителя второго поколения. Как только мне удастся починить их и они вступят в строй, объем добываемой из воздуха воды вернется к тому минимуму, который нужен был мне, чтобы выжить.

Все это, вместе взятое, не казалось мне слишком высокой ценой за возможность жить в мире с народом Песка.

С этого-то дня я и начал отсчет своего пребывания на ферме.

День второй: Ферма на границе

Эйвинд сказал мне, что только сумасшедший может поселиться так далеко. «Никто так далеко еще не забирался, – сказал он. – Я поверить не могу данным по влажности в этих каньонах – и это всего в нескольких километрах от Дюнного моря!»

Но я сам проверил данные по влажности: в этом месте можно было добывать воду. Немного. Моя ферма не будет богатой, вроде тех, что располагались неподалеку от Бестина, но однажды утром, когда я разбил лагерь в отдаленном, как мне тогда казалось, каньоне, я проснулся на одеяле, расстеленном прямо на песке, и одеяло это оказалось влажным от росы. Влажной была моя одежда. Влажными были мои волосы. Я вытащил из флаера приборы, включил их, и все они показали одно и то же: здесь есть вода. Вода, которую стоит разрабатывать. Каким-то образом она перелетала через горы и собиралась здесь, прежде чем испариться на просторах Дюнного моря, расположенного дальше к западу. И так происходило день за днем, на протяжении двух недель, которые я провел в этом каньоне, собирая данные. За последующий год я возвращался в этот каньон – и в соседние с ним – еще двадцать девять раз: мне необходимо было вооружиться максимально достоверными данными, чтобы доказать, что эта ферма окажется способной к существованию, и, следовательно, получить кредит на ее развитие. Но сам я знал, что здесь можно построить ферму, с того самого дня, когда проснулся с влажными от росы волосами.

Я провел месяцы, заполняя анкеты общества землевладельцев и ожидая документов, подтверждающих мое право на эту землю, и затем еще месяцы, заполняя заявки на получение кредита и ожидая ответа на них, – и все это время со всех сторон я слышал, что сошел с ума. Но у меня на руках были неопровержимые факты – показания моих приборов, которые я демонстрировал всем, кто мог дать мне право на эту землю или кредит; впрочем, я показывал их и всем тем, кто готов был просто выслушать меня и дать мне совет. В конце концов, меня согласился выслушать менеджер Зигианского отделения банка: он прочитал мои отчеты, удостоверился в уровне моего образования (достаточно ли у меня знаний для ведения работ на влажной ферме – которых у меня хватало) и моей благонадежности (держу ли я слово в отношении выплаты долгов – что я обычно делал). Он дал мне кредит.

Он дал мне также десять тысяч дней, чтобы погасить его.

Десять тысяч дней вполне достаточно, чтобы воплотить в жизнь любую мечту, подумал я.

Я лежал в кровати в темноте, после тяжелого дня, после того, как оставил тускенам воду, которую обязался им оставлять, и вспоминал, как сильно мне хотелось прийти сюда, как тяжко я работал, чтобы получить право на эту землю и кредит, и затем, чтобы возвести свою ферму. Ни разу за все это время не подумал я о тех, кто давно уже жили здесь и чья жизнь зависела от той земли, которую я называл своей фермой.

Я перевернулся и попросил компьютер вывести на экран составленную мной голографическую карту фермы и окружающей местности.

– Доступ к запрошенной вами информации возможен лишь после установленной пользователем процедуры определения личности, – произнес компьютер. – Приготовься к сканированию сетчатки глаза.

Несколько секунд я смотрел в яркий белый свет луча, внезапно вырвавшегося из монитора. Существование этой карты должно было оставаться тайной. Я сделал ее сам – исследуя целый год окрестности, делая фотографии, которые загружал потом в компьютер, дополняя их по своим записям и по памяти, – и если некоторые люди узнают, что я черчу карты, это может стать опасным. Я запрограммировал компьютер таким образом, чтобы он выводил эти карты на экран только для меня и никогда не ссылался на них во время работы с другими файлами. Они не были проиндексированы, для них не существовало перекрестных ссылок. Если бы компьютер спросили, существуют ли такие данные, он бы ответил отрицательно любому голосу, кроме моего. Если бы у него попросили доступ к ним, он бы ответил и перешел к процедуре проверки секретности, только услышав мой голос.

– Сканирование сетчатки завершено, – произнес компьютер. – Добрый день, Арик Джонсон. Вывожу на экран запрошенные файлы.

Часть стены, которую я оставил пустой и белой именно для этих целей, внезапно превратилась в вид с воздуха на каньоны моей фермы: мой дом был отмечен голубым значком, влагоуловители – маленькими зелеными точками, далеко отстоящими друг от друга, каньоны, горы и дюны были окрашены в свои естественные цвета. Красная точка далеко в каньоне Билдор, к северо-востоку от моей фермы, обозначала крепость йавов. Белые точки показывали местоположение домов ближайших ко мне ферм, – и ни одна из них не была слишком близко. «Ты будешь находиться на расстоянии трех каньонов и многих километров от меня, – а я два года был дальше всех!» – предупреждал меня Эйвинд. По всем каньонам, горам и дюнам компьютер начертил черные линии границ ферм. Вся эта земля раскинулась в темноте на моей стене, и точки, обозначающие дома и влагоуловители, поблескивали на ней, словно драгоценные камни, среди черных линий. Кроме красной точки крепости йавов все они изображали человеческие дома и машины. Мне никогда и в голову не приходило поместить на эту карту точки, показывающие расположение кочевий народа Песка, или начертить там границы – для них и для йавов.

– Компьютер, – сказал я. – Начерти пограничную линию от северо-восточной границы моей фермы в каньоне Билдор, вдоль гребня по обе стороны каньона на расстояние в один километр выше крепости.

– Начерчено согласно запросу, – ответил компьютер. На экране появились новые линии.

– Обозначь пространство внутри этой линии «Резервация йавов».

– Обозначено согласно запросу.

На экране появились слова, но они мне не понравились.

– Переименуй «Резервация йавов» в…

Во что? Земля? Заповедник? Протекторат?

– Просто переименуй в «йавы», – сказал я.

– Переименовано согласно запросу.

С карты исчезло слово «Резервация» и слово «йавы» расположилось прямо под красной точкой.

– Теперь начерти границы к западу от северозападной границы моей фермы до Дюнного моря и к западу от самой северной точки земли йавов также до Дюнного моря.

– Начерчено согласно запросу.

– Обозначь эту территорию «Народ Песка».

Слова эти появились на карте.

– Йавы и народ Песка получили права на эту землю? – спросил компьютер.

– Нет, – сказал я. – Я просто мечтаю.

– Сохранить эти изменения?

Я немного подумал.

– Нет, – сказал я наконец. – Все это – выдумки. Сотри изменения и отключайся.

Так он и сделал.

Я вновь улегся на кровать. То, что я велел компьютеру начертить, было хуже любых выдумок. Я просил двух имперских губернаторов – одного за другим – произвести топографическую съемку этого района и дважды получил один и тот же ответ: «У нас нет на это денег». Что в переводе означало: «У нас здесь слишком много людей, которым не нужны точные карты местности, лежащей за пределами наших поселений и ферм, и если ты хочешь дожить до того момента, когда привезешь свой первый урожай воды в Мос Айсли, прекрати говорить об этом».

Вот так я и прекратил говорить об этом. И все же моей жизни и труду угрожали не преступники, которым нужно было скрывать места своей незаконной деятельности. Мне угрожала жестокость народа Песка и бесчестность и махинации йавов, которые частично были вызваны, как мне пришлось признать, постоянным захватом территорий, которые, вне всякого сомнения, извечно были землями этих народов. Карты могли стать первым шагом на пути обеспечения мира между фермерами, с одной стороны, и йавами и Песчаными людьми, с другой, – если удастся уговорить их всех нанести на эти карты согласованные на переговорах границы и потом уважать их. Без такого соглашения фермерам не оставалось ничего другого, как бродить в потемках: строить фермы в местах, где никому не стоит селиться, и жить там, где достойных людей могли убить – и убивали. Я хотел, чтобы эти убийства прекратились.

И для этого нам нужна была карта. Правительство не хотело чертить ее.

Тогда ее начертил я.

И той ночью я решил показать мою карту йавам, живущим рядом с моей фермой, и посоветоваться с ними о том, как показать ее народу Песка. Если мы сами между собой договоримся, как нам жить в этих горах и каньонах, то, возможно, однажды правительство официально признает нашу договоренность.

Я смотрел на монитор во время еще одного неизбежного сканирования сетчатки.

– Компьютер, – сказал я, – восстанови карту, которую я только что запрашивал, и вновь начерти на ней границы, которые я велел стереть. Скопируй этот файл на переносной голомонитор.

День третий: Крепость йавов

Знал я этих йавов. Не раз побывал я у ворот их крепости, особенно в тот год, который я провел в каньонах моей фермы, измеряя уровень влажности. Они выходили из крепости, чтобы обменять воду на тот хлам, который я подбирал в пустыне, и на информацию об Империи, ее городах, системе, которая заставляла ее работать, о чуждых расах и о том, как вести с ними дела. Я старался обращаться с йавами хорошо, по-честному. Если они обошли меня в нескольких сделках, то я взял над ними верх в других, и счет между нами оставался примерно равным. Некоторые йавы даже стали мне друзьями, – в основном, старики, те, у кого я мог чему-то научиться, те, у кого хватало терпения обучать меня своему языку, местной ботанике и географии. Их крепость с толстыми стенами растворялась на фоне отвесных обрывов каньона, но я знал, как подлететь прямо к их вечно закрытым и скрытым для постороннего глаза воротам. Я вышел из флаера и поднял вверх монитор.

– Эй, йавы, – прокричал я. – Я пришел к вам с информацией и товаром для обмена.

Ворота тут же открылись – при слове «обмен» их ворота всегда открывались, – и наружу выбежали восемь коротышек. Я вновь попытался заглянуть внутрь, но в темноте ничего не разглядел. Они никогда не приглашали меня внутрь. Я понятия не имел, что там находится. Это был крепость новой семьи – ей было не более сотни лет, – которая насчитывала, как мне казалось, пятнадцать кланов, то есть около четырех сотен йавов. Они ревниво охраняли свои секреты и настороженно относились к любому чужаку, но со мной они разговаривали, и вели обмен, и проводили часы на песке снаружи крепости.

Первым до меня добрался мой старый друг Виматиека. Он тут же защебетал на своем языке – медленно, чтобы я мог понять его.

– Ты все еще приходишь сюда за водой, хотя сам уже добываешь ее? – прочирикал он, и остальные рассмеялись.

– Нет, – сказал я. – Но я принес вам водный дар в знак благодарности за вашу щедрость ко мне в прошлом.

Я вложил в руки Виматиеки пакет с водой, который он с трудом удержал. Остальные сгрудились возле него, чтобы помочь ему поставить пакет на песок и потрогать его, почувствовать, как в нем перекатывается вода.

– Что еще ты принес нам? – спросил Виматиека.

– Знание карт, – ответил я, – и сведения о том, как Империя использует их при решении спорных земельных вопросов. Мы можем использовать их точно так же.

Я установил голомонитор на землю у ворот, – песок там был плотно утрамбован постоянно снующими туда-сюда краулерами, – и попросил его показать нам мою карту. Йавы вскрикнули и ринулись прочь, – но не Виматиека. Он не мог оставить пакет с водой, крепко сжимая его в руках.

– Что это ты принес нам, Арик? – спросил он.

– Это – карта, – объяснил я.

Я рассказал им, что такое карты и зачем они нужны. Я показал им на ней маленькие копии гор, долин и песчаных равнин, окружающих нас, – и они начали узнавать их, тыча пальцами в знакомые места и дивясь тому, что их крепость на карте была всего лишь маленькой красной точкой.

Я рассказал им о границах и какое значение они могут иметь для нас: если они согласятся уважать границы земельного участка, выделенного мне правительством, я не стану претендовать на землю дальше по каньону, в направлении их крепости. Я даже помогу им заполнить все необходимые документы, чтобы они сами смогли получить право на эту землю. Я предложил им купить и установить свои собственные влагоуловители – по всей долине, вплоть до границ моей фермы. Но даже если они не захотят этого сделать, воображаемая линия между их землей и моей защитит их владения. Я сказал им, что надеюсь, что Империя со временем признает границы, установленные нами, и не позволит другим людям строить фермы в их долине.

Когда я закончил, йавы умчались в крепость, чтобы обсудить полученную от меня информацию и предложение. Воду они забрали с собой. Я попросил Виматиеку остаться со мной. Мы уселись в тени моего флаера, чтобы полюбоваться закатом и поговорить.

– Ты можешь научить меня приветствию народа Песка? – спросил я его.

Он глянул на меня с удивлением. Спустя какое-то мгновение произнес:

– Корогх гахгт такт. «Да будет благословен твой уход от нас».

– Да нет же, приветствие, – сказал я. – Не прощание.

Я решил, что неверно произнес слово «приветствие».

– Это и есть приветствие, – сказал он. – Самое вежливое. Они приветствуют друг друга такими словами, потому что постоянно находятся в пути. На одном месте они редко остаются надолго.

Так ненадолго, подумал я, что им некогда даже поздороваться как следует. Они так быстро расставались, что у них хватало времени лишь на то, чтобы благословить друг друга второпях.

– Произнеси-ка еще раз, – попросил я, и Виматиека проговорил приветствие еще раз, и я повторял его до тех пор, пока у меня не получилось правильно выговаривать его.

– Почему ты хочешь научиться этим словам? – спросил меня Виматиека.

Я объяснил ему, что думаю о Песчаном народе, и о воде, и о тех вопросах, которые возникли у меня по поводу земли – их земли.

Какое-то время Виматиека молчал, глядя на меня.

– В ближайшее время молодежь народа Песка будет очень опасна, – сказал он наконец.

Он объяснил мне, что наступало время, когда их подростки должны будут совершить некие великие поступки, чтобы заслужить право называться взрослыми, – поступки, которые обычно сопровождаются актами насилия среди рас, не принадлежащих к народу Песка.

– Все наши краулеры возвращаются домой, чтобы переждать здесь это время, – сказал он. – Тебе и твоим соплеменникам тоже следует отправиться в Мос Айсли и побыть некоторое время там.

Он рассказал мне, как огромная армия молодых Людей Песка напала однажды на крепость к югу от нас и вырезала всех ее обитателей. Эта крепость так и осталась стоять пустой, сожженной дотла руиной, которую Виматиека как-то посетил. Он сказал, что мне повезло, что к моему влагоуловителю пришли не молодые Люди Песка, которым нужно было, чтобы их признали взрослыми.

Виматиека спросил меня, как управлять голомонитором, и я велел ему повиноваться голосу Виматиеки, если тот попросит его показать ему карту, – но и только. Виматиека трижды вывел карту на экран и затем спросил меня, можно ли ему показать голомонитор на совещании в крепости.

– Но это – не для обмена, – сказал я. – Я хочу, чтобы после совещания мне его вернули в целости и сохранности.

– Я принесу его тебе лично, – уверил меня он, быстро схватил монитор и поковылял со всех ног в крепость.

Я принялся за ужин, который принес с собой. После последнего заката я расстелил на песке одеяла. Я решил, что мне придется проспать здесь всю ночь, с бластером в руке, – особенно после рассказа Виматиеки об обряде посвящения для молодых Людей Песка, – в относительной безопасности у ворот. Но посреди ночи за мной пришли йавы с факелами в руках.

Их вел Виматиека.

– Ты удостоил нас великой чести, – сказал он, поставив передо мной голомонитор. – Расширь наши границы так, чтобы они включали долину к востоку от нас и до Дюнного моря, и мы примем твое предложение.

Я включил голомонитор и велел ему нанести изменения на карту. Йавы тихонько зашептались, когда черные линии раздвинулись и долина, которую они просили, вошла в их территорию. По этой долине их краулеры пробирались к Дюнному морю, чтобы покопаться там в отбросах. Кто угодно согласился бы, что им действительно нужна эта долина.

– Здесь, на песке, небезопасно, – сказал Виматиека. – Бери одеяла, флаер и голомонитор и заходи в крепость, чтобы провести эту ночь с нами.

Такого я не ожидал. Я тут же встал, сложил одеяла, засунул их и монитор в флаер и провел его через ворота.

В ту ночь мы так и не спали. Йавы провели меня в большую комнату, и там – в самом сердце их крепости – мы и беседовали при свете факелов о картах, о воде, о народе Песка и о том, как поговорить с ними о картах.

День пятый: Приветствие

Мы с Эйвиндом сидели, не скрываясь, перед своими флаерами на дюне, лежащей к юго-западу от влагоуловителя и моего ежедневного водного дара народу Песка.

– Итак, они приходят сюда за этой водой? – спросил Эйвинд.

– Каждый день.

– И они не портят другие твои влагоуловители?

– Нет.

– Мне это все равно не нравится. Твоя ферма находится дальше всех, и ты здесь один, – возможно, тебе действительно приходится как-то с ними договариваться, – но моя ферма – следующая, и мне не хотелось бы поощрять их интерес к ней. Я не собираюсь давать им никакой воды, – но как скоро появятся они на моей ферме, ожидая, что я им ее дам?

– Вон там – я вижу одного из них. Посмотри на дюны к северо-западу. Чаще всего они приходят с той стороны. Должно быть, где-то там они разбили лагерь.

– И ты их приманиваешь сюда.

На это я не стал отвечать. Последние несколько дней мы только об этом и спорили. Я не собирался спорить с Эйвиндом в такой близости от тускенов. Нужно отдать ему должное, он тоже перестал со мной пререкаться. Итак, в каньоне стояла абсолютная тишина. Ветра не было. Я не слышал ни единого шороха от Людей Песка. Сегодня я впервые привел с собой другого человека, чтобы он посмотрел, как народ Песка забирает мой водный дар.

Я встал и положил руку на плечо Эйвинда. Я твердо верил, что Люди Песка не принесут мне вреда. И я надеялся, что, если они увидят Эйвинда так близко от меня, они поймут, что не должны вредить и ему. Я принял решение и намеревался твердо его придерживаться, но я также понимал, что мое решение сместило границы межрасового общения и для всех остальных. Я надеялся, что мое решение сместило их к лучшему, очень надеялся.

Внезапно в тени влагоуловителя, возле пакета с водой, оказался один из тускенов. Я не видел, как он подошел. Он вдруг просто появился там. Я поднял руку и сжал ее в кулак – в знак приветствия, но он не поднял свой кулак в ответ.

– Может, это была не очень хорошая мысль, – прошептал Эйвинд. – Может, мне лучше уйти?

– Подожди, – сказал я, держа руку все так же поднятой и сжатой в кулак, и выкрикнул: – Корогх гахгт такт!

Тускен сделал шаг назад, – из тени в яркий солнечный свет, – словно вознамерился убежать.

– Корогх гахгт такт! – снова прокричал я.

Я надеялся, что произношу слова правильно, – что Виматиека, для начала, сам правильно заучил это приветствие, прежде чем обучить ему меня, – что я случайно, не вызвал народ Песка на бой и не оскорбил их матерей.

Очень медленно человек Песка поднял руку и сжал ее в кулак.

– Корогх гахгт такт! – крикнул он в ответ.

Значит, я все-таки правильно произнес эти слова.

Сработало.

Откуда-то из дюн на востоке до меня донеслось то же приветствие, и затем оно послышалось со всех сторон; и раз за разом это были одни и те же слова: «Корогх гахгт такт».

Эйвинд вскочил на ноги.

– Они повсюду вокруг нас! – воскликнул он.

Но видели мы только одного из них. Он поднял с земли пакет с водой и исчез в дюнах.

Я передал предупреждение Виматиеки об обряде посвящения народа Песка всем другим фермерам в округе, но мы все согласились, что не можем бежать в Мос Айсли. Сделай мы так, никогда больше не сможем мы оставаться на своих фермах. Но чтобы оставаться на них, нам нужен был мир, и большинство фермеров полагали, что обеспечить его могут только бластеры и, возможно, защита Империи. Мало кто прислушивался к моим идеям насчет карт и добрых соседей. Уж точно не Эйвинд.

И ни разу не упомянул Эйвинд о своих свадебных планах.

День пятнадцатый: Эйвинд и Ариела

Я отправился на флаере на ферму Эйвинда, чтобы забрать один из его старых, сломанных влагоуловителей, и он вышел из дому мне навстречу с прекрасной девушкой.

– Это – Ариела, моя невеста, – сказал он. – Через пять недель у нас свадьба.

Вот так просто. Эйвинд никому не говорил об этом, даже мне. Я не знал, что у него существовали границы для нашей дружбы.

– Рад с тобой познакомиться, – сказал я Ариеле. – И поздравляю вас обоих.

– Ты, наверное, – тот фермер, у которого для всех нас есть большие планы, – сказала она.

Эйвинд пристально посмотрел на меня.

– Теперь ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы народ Песка явился ко мне на ферму? – спросил он.

Этому спору не было видно конца. Я только-только познакомился с Ариелой, они только-только сказали мне о своей свадьбе, – и вот мы – все трое – уже спорим.

– Послушайте, – сказал я. – Я просто думаю, что ни один из нас тут не выживет, если мы не заключим мир с народом Песка и йавами. Во всяком случае, я уверен, что вам двоим не хочется пререкаться со мной за пять недель до свадьбы. Продай мне этот старый влагоуловитель, Эйвинд, и я пойду.

– Но я считаю, что ты поступаешь правильно, Арик, – сказала Ариела, и ее слова быстро закрыли мне рот.

Я просто не знал, что на это сказать.

– Я думаю, что мы должны помочь тебе, и мне кажется, я знаю, с чего начать. Придут ли твои друзья йавы на нашу свадьбу? Они – соседи и должны разделить с нами важные моменты нашей жизни.

– Она не знает, как они пахнут, – сказал Эйвинд.

– Они придут, – сказал я. – Я сегодня же пойду и приглашу их.

Так я и сделал. Я завез домой старый влагоуловитель, упаковал в флаер еду, чтобы провести ночь в каньоне Билдор, и отправился в путь. Я добрался до крепости йавов еще до захода солнц.

– Ты вновь оказал нам великую честь! – прочирикал Виматиека, когда я передал ему приглашение. – Но что же им подарить? Мы обязательно должны принести им что-то в дар, но мы не многое можем отдать. Наши подарки покажутся им бедными и безвкусными.

– Они с благодарностью примут все, что вы им подарите, – сказал я.

Вновь они провели меня через ворота в большую комнату совещаний. Мы допоздна говорили о свадебных подарках: о каменной соли, которая, по их мнению, окажется неплохим даром; о воде, которой они не могли поделиться; об одежде, которой здесь никогда не было слишком много; об отремонтированных дроидах, которые стали бы элегантным, но непомерно дорогим подарком.

– Скажите им, что можете обучить их вашему языку, – сказал я. – Это будет отличным подарком.

Но им больше понравилась идея насчет каменной соли. Так мы и не решили эту проблему той ночью.

День тридцать второй: Меня навещают соседи

Я закончил установку второго влагоуловителя, который купил у Эйвинда, как раз после наступления темноты. Я протестировал его, и мне показалось, что работать он будет неплохо – может, производительность его даже дотянет до 1,3 литра в день. Тогда моя ферма будет давать на один-два литра больше, чем раньше, а значит, я смогу спокойно расставаться с той водой, которую отдавал народу Песка.

Я сложил инструменты в флаер и медленно двинулся по направлению к дому и ужину. Я двигался медленно, поскольку уже было темно, и в этой темноте было чего опасаться. По крайней мере, мне больше не нужно опасаться тускенов, как это было раньше. И то хорошо.

Я нырнул в каньон, в котором построил свой дом, и увидел вокруг него огни – много огней. Я прибавил скорость.

– Это он!

Что же случилось? Там были Эйвинд и Ариела, Йенсены, участок которых находился рядом с участком Эйвинда, семейство Клей, Бжорнсоны, а также шесть-восемь других соседей.

– Что случилось? – спросил я.

Вперед выступил Эйвинд.

– Мы пришли, как твои соседи, чтобы попросить тебя перестать давать воду тускенам. Ты просто не знаешь, что делаешь.

Я уже вообразил себе неприятности имперского масштаба: Мос Айсли стерт с лица земли, чтобы искоренить в нем коррупцию, и нужно дать приют беженцам. Проблемы только такого масштаба могли заставить этих людей приехать ко мне на ферму. Такого поворота я не ожидал.

– Народ Песка напал на кого-то из вас, с тех пор как я начал давать им воду? – спросил я.

– Они убили моего сына пять лет назад, – ответила хозяйка Бжорнсон.

– Вы этого не знаете наверняка, – тихо сказала Ариела.

– Я нашла его мертвым в каньоне к северу от нас! Кто еще может там изрубить человека топорами? Имперские следователи сказали, что моего сына убили тускены.

Какое-то время все молчали. Никому не хотелось вспоминать о том, сколько еще людей могло там находиться, не только Песчаные люди. Никому не хотелось вспоминать о том, что имперские следователи были не прочь возложить вину на тех, кого нельзя было поставить перед судом.

– Они уничтожили пять моих влагоуловителей, – сказал мастер Йенсен.

– Они ворвались ко мне на склад и разнесли его на части, – добавил мастер Клей.

– Один из них метнул в меня гаффи, когда я ехала в Мос Айсли, и она заклинила задний стабилизатор, – сказала хозяйка Сигурд. – Я едва дотянула до города.

Вмешалась Ариела:

– Значит, когда здесь происходит что-то плохое, вы тут же обвиняете народ Песка?

Мастер Олафсен оборвал ее:

– Большинство наших проблем происходит из-за чужаков, таких как вы, являющихся сюда из – как там его, Алдераана? – и рассказывающих нам, как нам здесь жить. Из-за таких, как вы и этот Арик.

– Я, между прочим, местный, – сказал я, но дело было не в этом.

Просто мои идеи были слишком новыми. До того, как они заработают, до того как все мы заживем в мире и согласии, у нас действительно могут быть неприятности. Но, похоже, далеко не все они придут к нам от народа Песка.

– Ну, ладно, ты работал на водной ферме мальчишкой, – обратился ко мне Эйвинд, – и тебе удалось выжать из этой своей фермы какой-то доход, – но кто тебе сказал, что ты можешь выступать дипломатом от нашего имени и вести переговоры с народом Песка и йавами?

– Народ Песка уничтожил бы мою ферму, Эйвинд, ты это знаешь. Я должен был найти способ как-то ужиться с ними. И это ты тоже знаешь.

– Большинство людей здесь против того, что ты делаешь, Арик.

– Да неужели? МакФерсоны, Джонсоны, семейство Жак – все они поддерживают меня, и я не вижу ни одного из них здесь сейчас. А как насчет Оуэна и Беру? Ты говорил с ними? Или с Дарклайтерами? Какова их позиция?

– Через два дня у нас будет возможность узнать из первых рук, приносят ли планы Арика плоды, – сказала Ариела. – Мы с Эйвиндом попросили его пригласить на нашу свадьбу йавов, и они согласились быть нашими гостями.

Эта новость вызвала больше возражений у этих людей, чем я когда-либо слышал. Судя по его виду, Эйвинд был весьма недоволен, что она объявила об этом.

– Йавы сочли это приглашение великой честью для себя, – сказал я. – Мы сможем жить с ними в мире – вот увидите. Возможно, нам даже удастся ужиться с народом Песка.

Но меня никто не слушал. Ариела посмотрела на меня, и выглядела она обеспокоенной. Я мог вообразить себе кучу причин для ее беспокойства. Ясно было, что она не разделяла соображения Эйвинда в отношении моих идей. Мне было жаль, что их первая, похоже, размолвка произошла из-за меня.

– Мы обратимся с этой проблемой в Мос Айсли, – возможно, мы обратимся даже в Бестин, – сказал Эйвинд, когда все начали расходиться.

Я завел флаер в гараж и запер его на ночь. Когда я вышел оттуда, Ариела все еще стояла на улице.

– Что ты собираешься делать? – спросила она меня.

Я хотел задать ей тот же самый вопрос.

– Не знаю, – сказал я. Мы сели на песок перед моим домом и какое-то время молчали.

– Ты действительно из Алдераана? – спросил я ее.

– Да.

– Скучаешь?

– Не очень, – ответила она. – Я люблю Эйвинда, и это все меняет. Но я действительно скучаю по воде, – мы так бездумно растрачиваем ее там!

– Такое место я и представить себе не могу. Я привык беречь каждую каплю.

– Только не там. Если бы я смогла свозить вас с Эйвиндом на Алдераан, там бы вы напились до отвала.

– Я бы плавал в ней весь день.

– Ты мог бы принимать душ целый час, и никого бы это не возмутило.

– Я бы завел цветы в доме и поливал бы их.

Она посмотрела на меня и улыбнулась. Спустя минуту она встала.

– Я не позволю Эйвинду доставить тебе неприятности в Мос Айсли или Бестине. За остальных я не могу ручаться.

– Спасибо, – сказал я.

После того как она ушла вдогонку за остальными, я пошел в дом. Есть мне не хотелось. В доме было жарко, поэтому я взял голомонитор и пошел с ним на гребень горы, возвышающейся над моим домом и пристройками. Я выключил весь свет в доме, и сейчас меня окружала полная темнота. Я вызвал на экран карту, и она ярко засияла над камнями. Камни вокруг карты казались горами вокруг моего дома. В небе мерцали яркие звезды, и я лег на камни, чтобы посмотреть на них.

Я не слишком часто смотрел в небо. Я был так занят целый день и так уставал к вечеру, что не слишком часто смотрел на звезды.

Я задумался, что из всего этого выйдет.

День пятидесятый: Дары йавов и свадьба

На свадьбу пришел тридцать один йав, и они принесли мешки каменной соли, литр воды, рулон своей коричневой ткани – и диагностического дроида, настолько маленького, что он умещался у меня на ладони. Они так и не смогли выбрать один подарок, поэтому принесли понемногу всего того, что мы с ними обсуждали. Диагностический дроид говорил на двоичном языке влагоуловителей. Йавы так его отполировали, что на него было больно смотреть, когда он лежал там, на солнце, рядом с другими подарками.

Люди просто стояли и смотрели на их богатые дары и дивились тому удовольствию, которое явно доставило йавам приглашение на эту свадьбу.

Ко мне подбежал Эйвинд и попросил меня побыть переводчиком для них с Ариелой. Они хотели поблагодарить йавов. Я стоял возле чаши с пуншем с Йенсенами и матерью и сестрой Ариелы, которые прибыли на свадьбу из Алдераана. Когда я двинулся с места, хозяйка Йенсен остановила меня.

– Может, ты и прав в своих начинаниях, – сказала она. – Может, ты и прав.

Я улыбнулся ей и поспешил к йавам, чтобы перевести их разговор с хозяевами дома. Все йавы поклонились мне, и я поклонился им в ответ. Я перевел им слова Эйвинда и Ариелы, затем принялся отвечать на вопросы йавов об этой человеческой церемонии. Да, все собравшиеся здесь люди могут оказаться потенциальными покупателями их товаров. Да, крохотный диагностический дроид произвел на всех большое впечатление. Нет, Эйвинд и Ариела не будут вступать непосредственно в брачные отношения в присутствии гостей. Да, все надеются, что у Эйвинда и Ариелы будут дети. Да, люди принесли особую еду на свадьбу, чтобы этот день запомнился.

– Попробуйте пунш со специями, – сказал я. – Он вам понравится. Это лучше, чем просто вода.

Мне было интересно, какие понравятся специи. Они прошли за мной к столу с пуншем, я наполнил чашу пряным соком и передал ее Виматиеке.

Он держал ее в руках и просто смотрел на нее.

– Чаша такая холодная! – сказал он.

– По особым случаям мы обычно подаем холодные напитки, – сказал я.

– Почему напиток красный? В нем есть кровь?

– Нет, мы не пьем кровь!

Виматиека странно глянул на меня, и мне внезапно подумалось, а не пьют ли йавы кровь на своих свадьбах. Наверно, я скоро узнаю об этом. Виматиека все еще не прикоснулся к своему напитку.

– Это довольно вкусно, – уверил я его. – По крайней мере, нам так кажется.

– Сколько это стоит? – спросил он наконец.

А, так он подумал, что ему придется платить за напиток. Они, похоже, все беспокоились, хватит ли у них денег расплатиться за еду и напитки, – особенно если хозяева настаивали, чтобы они попробовали то или иное блюдо.

– Все, что вы здесь видите, – это подарок гостям свадьбы, – сказал я.

И тогда Виматиека улыбнулся и поднял чашу к губам. Он попробовал пунш, и глаза у него вылезли из орбит – мне даже показалось, что он сейчас его выплюнет, но ничего подобного, – тут же он сделал второй глоток. Я предложил чаши с напитком остальным йавам, и им всем понравился пряный сок; они все просили у меня добавки, – так я и обслуживал йавов четверть часа без перерыва.

Ко мне подошел Эйвинд, встревоженный и озабоченный.

– Пора начинать, – сказал он, – но все еще нет Оуэна и Беру, а они точно обещали прийти.

– Кто знает, что их задержало? – сказал я, передавая еще одному коротышке чашу с пуншем. – Я думаю, вам лучше начинать, иначе я спою всех йавов еще до свадьбы.

Эйвинд рассмеялся.

И вот тут-то и началась стрельба.

Возле флаеров. Все припарковались к западу от дома Эйвинда, и там-то и поднялась суматоха. Двое или трое людей кричали что-то и стреляли в сторону флаеров. Я удивился, что это на них нашло, – и вдруг увидел Людей Песка.

Подростки, подумал я. Их осенила дурацкая идея украсть пару флаеров, пока мы были заняты свадьбой.

Люди Песка сражались палицами гаффи и метнули несколько из них с поразительной точностью, и вот люди уже кричали и бежали в укрытия, и тут вперед выбежал Эйвинд. Я не знаю, хотел ли он начать стрельбу или остановить ее. Я побежал за ним, но быстро потерял его из виду в толпе, и когда я наконец вырвался из нее, то чуть не упал, споткнувшись об Ариелу, обнимающую что-то на земле.

Эйвинд. Я упал на колени рядом с ней. Она держала в руках Эйвинда, он был весь в крови, и вокруг нас гремели выстрелы, – и вдруг нас окружили Люди Песка. Я встал, держась рукой за Ариелу: возможно, они узнают меня и не убьют ни меня, ни Ариелу, и некоторые из них действительно отступили, увидев меня…

Но что-то ударило меня в спину, и я рухнул наземь – широкая плоская поверхность гаддерфая обрушилась на меня плашмя. Какое-то мгновенье я не мог вздохнуть, хотя и не потерял сознания. Я услышал крики, я услышал крик Ариелы, но не мог и пальцем шевельнуть. Я лишь видел, как мимо меня пронеслись ноги Людей Песка, затем человеческие ноги; какой-то человек поднял меня с земли и посмотрел мне в лицо с лютой злобой.

– Это ты во всем виноват! – закричал он. – Вот что получается, когда даешь им воду.

Он вновь швырнул меня на землю, но я уже мог дышать и даже кое-как подняться на ноги. Люди уносили Эйвинда.

– Он – мертв, – крикнул кто-то мне, и слова эти ударили меня почти с такой же силой, как и гаффи. Я вновь потерял способность дышать.

– Они захватили Ариелу, – крикнул кто-то другой. – Они оттащили ее от Эйвинда и унесли ее.

Мать Ариелы схватила меня за руку.

– Ты должен спасти ее, – сказала она. – Остальные отправятся за Людьми Песка, чтобы перестрелять их, и тогда они точно убьют мою дочь. Ты должен спасти ее.

– Я возьму с собой Виматиеку, – сказал я. – Он переведет им мои слова.

Так и родился наш план: у меня было двенадцать часов, чтобы разыскать Людей Песка и убедить их отдать мне Ариелу. Тем временем, все остальные соберут хорошо вооруженный поисковый отряд. Если я не вернусь через двенадцать часов, на поиски отправятся они.

И они не оставят в живых ни одного из Людей Песка.

Я нашел Виматиеку и остальных йавов в их краулере, куда они забились, прижимаясь друг к другу. Я объяснил им, что должен сделать, и попросил Виматиеку пойти со мной. Он задрожал, но встал и направился со мной к флаеру. Когда я подсаживал его туда, он все еще дрожал.

Когда мы тронулись с места, я задумался, почему сам-то не дрожу.

День пятидесятый, после полудня: Я жду у влагоуловителя с последним даром воды

Я ждал у влагоуловителя, поскольку знал, что Люди Песка поведут Ариелу в свой главный лагерь, который располагался где-то к северо-западу от этого места. В флаере я двигался быстрее подростков, поэтому обогнал их, – им придется пройти мимо меня. Наверно, они остановятся, чтобы проверить, оставил ли я им воду.

И я уже придумал, что скажу им. Это были подростки, которым нужно было доказать, что они достойны называться мужчинами. Я могу предложить им путь, следуя которому они войдут в легенды своего народа и завоюют столь уважаемое звание взрослых. Я предложу им провести переговоры со мной и йавами, чтобы установить границы их территории, а значит, сохранить в неприкосновенности их кочевой уклад жизни. Я знал, что им придется посоветоваться со взрослыми, но подростки могли начать переговоры и убедить старшее поколение в их необходимости.

Я надеялся, что они согласятся со мной. Я надеялся, что они не обезглавят меня сначала. Я надеялся, что они согласятся, что похищение Ариелы было глупой выходкой по сравнению с делом установления границ и что воды и ткани, которые мы с Виматиекой принесли сюда из моего дома, чтобы обменять на нее, нам хватит для этого.

Итак, мы ждали, сидя на песке, с водой и тканью, с голографическим монитором и моей картой.

И они пришли к нам – совершенно неожиданно. Вдруг мы оказались окружены молодыми Людьми Песка, которые были вооружены палицами гаффи, сияющими в ярком солнечном свете острыми краями. Все окружающие нас дюны кишели Людьми Песка. Я искал взглядом Ариелу, но поначалу не заметил ее.

Я встал, поднял руку, сжал ее в кулак и поприветствовал их:

– Корогх гахгт такт.

Они молчали. Ни один из них не заговорил и не поднял руки. И тогда я увидел Ариелу: связанную, с кляпом во рту и под охраной на вершине дюны к югу от нас.

– Скажи народу Песка то, что скажу я, – попросил я Виматиеку, и понял, что должен говорить быстро и правильно, чтобы спасти ее жизнь, а также, вероятно, жизнь Виматиеки и свою собственную.

Я сказал им, что мы можем остановить кровопролитие, через которое прошли сегодня. Я знаю, как это сделать. Я рассказал им о своем плане и о своей надежде, что Империи придется признать результаты наших переговоров и что это будет значить для их народа и моего. Виматиеке было трудно объяснить им карту, и я не знал, смогут ли они понять, что это такое. Мы с Виматиекой разгладили ровный участок на песке, я установил на нем голомонитор и показал им карту. Некоторые из Людей Песка отпрыгнули в испуге назад, но другие вскоре собрались возле нас и, похоже, начали постепенно понимать что к чему.

Но я не собирался начинать переговоры, пока они не освободят Ариелу.

– То, что мы предлагаем вам, – лучше любого убийства, – сказал я. – Я хочу, чтобы вы освободили вашу пленницу, – передайте ее мне. Она – мой друг. Примите эту воду и ткань в обмен на те труды, которые вы затратили, заботясь о ней.

Они немного поспорили по этому поводу, но все же приняли воду и ткань и передали их куда-то назад, в толпу. Они разрезали веревки, которыми была связана Ариела, и позволили ей подойти ко мне.

Она медленно шла через толпу Людей Песка. Они едва ли расступались перед ней. Но она была выше их всех и не отрывала взгляда от меня и Виматиеки и так – постепенно – дошла до нас. Я обнял ее, и она обняла и меня, и Виматиеку.

И мы принялись торговаться, и спорить, и чертить линии на моей карте.

Мой план срабатывал.

Я думал обо всех поколениях антропологов, которые были бы не прочь оказаться сейчас здесь, рядом с народом Песка. Был яркий солнечный день, и я почувствовал, что напряжение между нами ослабевает. Моя карта никогда не казалась мне такой прекрасной, как в тот день, когда она сияла на песке, и ее пересекали черные линии границ.

Мы закончили переговоры за шесть часов до конца данного мне срока.

Мы с Ариелой и Виматиекой складывали вещи в флаер.

Люди Песка стояли и наблюдали за нами, затем они двинулись к дюнам, направляясь к северо-западу – к себе в лагерь.

Ариела забралась в мой флаер.

Я передал ей Виматиеку и также забрался внутрь.

И тут дюна, расположенная к западу от нас, взорвалась фонтаном огня. Мой влагоуловитель разлетелся на куски, и из него вылетел столб пара, словно дыма. Воздух сотрясался от взрывов, и повсюду кричали и бежали молодые Люди Песка.

За шесть часов до конца отведенного мне срока, – и после того как у нас получилось все, что мы задумали. Я должен был остановить стрельбу.

Я полетел прямо туда, откуда раздавалась стрельба, – к каменистому обрыву к югу от нас, – и нас даже не задело. В этом море огня для нас открыли проход.

Штурмовики. В этих скалах засели имперские штурмовики. Их вызвали фермеры, которые были против моего плана, – только это объяснение пришло мне в голову. Я резко остановил флаер и ринулся к камням.

– Прекратите стрелять! – кричал я. – Вы убиваете детей!

Но меня никто не слушал, и никто не прекратил стрельбу. Я расталкивал штурмовиков и их ружья, чтобы остановить их, меня схватили сзади и прижали к скале.

– Прекрати! – закричал на меня кто-то.

Меня держали другие фермеры, их было восемь или десять.

– Штурмовики убьют тебя, – зашипел кто-то мне на ухо. – Давай переживем этот день, а о том, что случилось, поговорим позже.

Я пытался вырваться, но они прижали меня к стене.

– Империя никогда не позволит тебе осуществить эти планы, – кто-то вновь прошипел мне в ухо, и затем передо мной оказалась Ариела, лицо которой было смертельно бледным и залитым слезами.

– Ты что, не понимаешь? – спросила она. – Им нужны беспорядки во всех мирах, чтобы большинство приветствовало их присутствие – для поддержания мира. Если ты добьешься мира здесь, тогда всем станут очевидны наши истинные враги – и что тогда?

Я должен был сам понять это. Я должен был понять, что это случится, в тот самый день, когда имперские губернаторы отказались картографировать этот район.

Стрельба прекратилась. Фермеры благодарили штурмовиков за «спасение» Ариелы, Виматиеки и меня.

– Вам придется на время покинуть свою ферму, – сказал мне один из штурмовиков. – Ваш дом стоит на отшибе, сейчас в нем небезопасно будет оставаться.

Мне не просто придется на время покинуть свою ферму. Похоже, моей ферме пришел конец. Народ Песка наверняка захочет убить меня, если только мне не удастся – каким-то образом – убедить их, что я их не предавал; если только мне удастся объяснить им, кто их предал.

– Мы отвезем йава домой, – сказал другой штурмовик.

– Нет, – сказал я. – Я сам его отвезу.

Так я и сделал. Я не мог позволить им забрать его с собой. Я подумал, что с них вполне станется убить его, чтобы вызвать гнев йавов и вбить клин между ними и фермерами. Вот так отряд штурмовиков и сопровождал нас до самой крепости.

Я вынул Виматиеку из своего флаера возле ворот его крепости, и он побежал внутрь, не сказав мне ни слова.

День пятидесятый, ночь: Я становлюсь мятежником

Командующий имперскими силами приказал мне явиться в Мос Айсли для дачи показаний, и мне пришлось туда отправиться. Ариела попросила меня отвезти ее мать и сестру в космопорт. Она осталась с остальными фермерами, чтобы приготовиться к ответной атаке Песчаных людей.

– Эйвинд оставил мне свою ферму, – сказала мне Ариела. – Я хотела бы, чтобы ты помог мне управляться на ней, когда все это кончится, – когда мы сможем вернуться назад.

Об этом я и думал по пути в Мос Айсли.

Я оставил мать и сестру Ариелы в космопорте. В самом скором времени они уже будут в безопасности на Алдераане. Я оставил свои показания, имперские чиновники конфисковали мою карту и отпустили меня восвояси.

Я задумался: а надолго ли.

Итак, моя ферма покинута.

Мои надежды на заключение мира с йавами и народом Песка разрушены.

Народ Песка наверняка почувствует себя преданным и примется убивать невинных людей.

Для Империи мои карты, мои мечты, мои успешные переговоры ровным счетом ничего не значат.

И все это потому, что Империя не хочет, чтобы мы жили в мире. Все потому, что Империю не заботит безопасность, труд, жизни ее граждан. Нас используют как пешки и отбрасывают, – все наши усилия направляются, как можно настойчивее, по «одобренным» дорожкам.

Я остановился в закусочной, чтобы выпить. Мне не хотелось возвращаться прямо домой.

Я сидел в темном углу и наблюдал за людьми вокруг себя – людьми со всех уголков Империи. Представителями народов, каждый из которых – по-своему – подавлялся Империей. Мы все через это прошли.

Но есть и другой путь. Я знал, что он есть.

Есть Альянс.

Империя подтолкнула меня к мятежу.

Я взял еще стаканчик и оглянулся вокруг. Я не знал, как найти повстанцев. Я не знал, как примкнуть к ним. Но поискать можно и в этой закусочной, подумал я. Если я задам пару разумных вопросов, может, я и узнаю, где их искать. Я решил начать с иторианца, сидящего через несколько столов от меня.

Я выпил еще для храбрости, но прежде чем я двинулся с места, в закусочную вошел Люк, племянник Ларсов. С ним был кто-то, кого я не знал, и два дроида, которых выгнали.

Я подумал, а где же его дядя и тетя? И затем я продолжил думать. Ферма Оуэна и Беру располагалась довольно далеко от моей фермы и фермы Ариелы. Может, им пригодится пара – или две – лишних рук, пока все успокоится и мы с Ариелой сможем вернуться на свои фермы.

Затем мы сможем начать борьбу с Империей.

Ариела последует за мной в Альянс. Вероятно, и большинство фермеров тоже – после того что случилось сегодня. Помогут нам и йавы. Со временем, может, даже народ Песка поймет, что с ними случилось и что восстановление Республики положит конец зверствам Империи. Таким фермерам, как я, в странном союзе с йавами и, возможно, народом Песка, придется бороться за свое право жить в мире в том месте, которое мы зовем своим домом.

Как только я хорошенько обдумал все это, что-то подсказало мне, что я найду Сопротивление в горах и долинах водных ферм Татуина.

Что-то подсказало мне, что дела на Татуине скоро изменятся, да так, что имперским чиновникам и не снилось.

Что-то подсказало мне, что в конце концов однажды каким-то образом здесь воцарится мир.

И мы все-таки начертим карты мира.