02. СПЕЦ-МЕСТО

ОСМОТРЕТЬСЯ

Кот потёрся о мои ноги, и я выложила ему пару мойвин в стоящее рядом с холодильником блюдце. В миску поглубже налила чистой воды. Василий по-королевски полуприкрыл глаза — вроде как кивнул.

— Что ж мы не спросили, где тут магазин? — посетовала мама.

— Да вряд ли далеко, — энергично предположил Женя, — пошли, осмотримся?

И мы пошли.


Военный городок все называли «Выстрел». До сих пор не знаю, было ли это его официальное название (подозреваю, что по документам он именовался длинно и неромантично, с цифрами, дробями и большим набором букв, непонятных простым смертным). Но именно «Выстрелом» назывались крутейшие высшие офицерские курсы по тактике и стрелковому делу. А потом, на большом красивом (и явно главном) доме посреди военного городка надпись «ВЫСТРЕЛ» красовалась КРУПНО, прям на лбу, можно сказать — как же его (городок) ещё прикажете называть?

Про курсы я, кстати, как-то случайно передачу по телевизору увидела. Там, правда, рассказывалось исключительно про наших родных советских военных. Это уж потом я вычитала, что помимо них сюда приезжали обучаться и офицеры из дружественных СССР государств. Говорят, вечерами в столовых и кафе городка можно было услышать множество разных языков и насчитать представителей двух десятков стран. Настоящий интернационал! И обучались не наскоком, а основательно, настолько, что многим студиозусам в конце даже переводчик был уже не нужен.


Военная часть жила собственной закрытой жизнью. Это был своеобразный городок в городке, жёстко контролируемый объект, обнесённый бетонными стенами, а на транспорте через первую (главную) проходную запросто въехать мог разве что главком сухопутных войск или министр обороны.

В магазине могли попросить показать ваш пропуск — в подтверждение того, что вы имеете право здесь находиться. В порядке вещей — проходящие по улицам патрули. Много военных, Очень много. Но при всём этом — ощущение покоя, уюта и защищённости.

Такое вот замечательное место.

ПОЧТИ КУЛЬТУРНЫЙ ШОК

Что вам сказать. Много в моей жизни было всяких периодов, и изобильных, и тощих и средне-половинчатых. За полтора года своего повторного пребывания здесь я привыкла к исключительно натуральному вкусу продуктов, но к довольно ограниченному их ассортименту. И если бы не Наиль и не мои внезапные подработки, житьё бы у нас складывалось довольно спартанское. Да что там говорить, даже при наличии денег идёшь в коопторг а там небывалый выбор колбас. Три вида, например. Но чаще два. Или один: «колбаса полукопчёная». И со всеми продуктами так.

Хорошо, я по жизни непритязательная. Главное, чтоб мясо было. Хотя бы в виде наваристой косточки в супе. Без мяса я начинаю грустить и впадать в уныние. Три прочих обязательных продукта: чёрный байховый чай, натуральное молоко и печенье (можно самое простецкое, типа «сливочного»). На этом наборе я могу функционировать бесконечно.

Так вот, в Солнечногорске пока ещё всё было так, как во всём Союзе в изобильные Брежневские времена. Мы довольно быстро нашли продуктовый. А в нём — тот заветный отдельчик, который когда-то поразил моё детское сердце. Отдел плавленых сыров.

Понятное дело, что самым ярким навсегда остаётся первое впечатление.

Итак, когда мне в первый раз было семь… нет, тогда восемь, потому что ездили мы на год позже… Одним слово, в прошлый раз мы с мамой забрели в этот магазинчик случайно. До того момента я (вообще, за всю короткую предыдущую жизнь) видела ровно два вида плавленых сыров: сырок «Дружба» (в блестящей фольге, прямоугольными брусочками), и колбасный. А тут ЦЕЛЫЙ ОТДЕЛ! Это был небольшой аппендикс в магазине, практически полностью занятый здоровенным открытым холодильником. И там стояли не только обёрнутые фольгой разнообразные брусочки, но и такие сыры в разных пластиковых упаковочках, заклеенных сверху фольгой, типа как йогурты. Я, помнится, пыталась сосчитать количество сортов (уж поверьте, считала я прекрасно), но глаза разбегались. Я три раза сбилась, а потом мама сказала, что хватит уже тут стоять, давай что-нибудь купим попробовать и пойдём. Из нескольких видов мне сильно понравился солоноватый сыр «Сильва» (никогда в жизни больше его не видела) и сладкий шоколадный в пластиковом стаканчике (формой и размером почти идеально со стаканчик мороженого).

И вот я стояла и снова офигевала. Такое впечатление, что либо директор этого магазина особо фанател по плавленым сырам, либо кто-то из руководства военного городка. Здесь как будто были собраны все сыры и сырки со всех концов СССР и той части зарубежья, до которой эти заинтересованные люди смогли дотянуться. Каких только сыров, оказывается, ни делают! Ну, ладно, допустим, острые, кислые, с пряностями и специальные. Но фруктовый? Кофейный! Медовый, лимонный и даже мятный. Экзотика сплошная. От разнообразия этикеток рябило в глазах.

Я подумала, ностальгически выбрала «Сильву» (сыр оказался финским) и ленинградский «Шоколадный», по которым скучала столько лет, и двинулась дальше. Месяц ещё впереди, успею поэкспериментировать.

Мама с Женей стояли напротив витрины с колбасой. Красивое тут было, что говорить. И выбор не в пример больше, чем в Иркутске — и тебе буженина, и грудинка копчёная, и корейка, и шпик венгерский, густо обвалянный в красном перце, колбаса варёная с мелким жирком «Русская», с жирком покрупнее «Любительская», без жирка «Докторская», ещё какая-то совсем недорогая «Чайная», сосиски, сардельки (отдельно свиные, отдельно говяжьи, с ума сойти), полукопчёных колбас три вида и даже безумно редкая сырокопчёная по пять рублей двадцать копеек за килограмм…

Мама вздохнула:

— Чё стоим-то, смотрим, талонов* всё равно нет.

*Я раньше думала,

что талоны ввели одномоментно

на территории всего СССР —

а вот нет! Отнюдь, как говорится.

Иркутск в этом плане оказался

едва ли не «впереди планеты всей».

— А тут у них нет талонов, — неосторожно брякнула я, но новость, видимо, сильно перевесила очередной вопрос «откуда я всё это знаю». Хотя, я уже судорожно приготовила ответ про «в газете прочитала» (который не понадобился).

Глаза у матушки распахнулись:

— Талоны не нужны? — спросила она у продавщицы.

— Не-е-ет. Какие талоны? — удивилась та.

— Буженинки тогда давай возьмём, — сразу предложил Женя, — и сосисок на завтрак. А масло тоже без талонов?

— Вся продукция отпускается без талонов, — продавщица недоумённо, но решительно кивнула кружевной накрахмаленной короной.

Короче, набрали мы всякого с голодных глаз (хорошо, что холодильник работал), устроили себе пир горой, выделили коту ради эксперимента пластик сардельки (не всё же ему рыбой питаться), а потом пошли гулять.

СОЛНЕЧНОГОРСК ПРАЗДНЫЙ

Воскресенье едва перевалило за свою середину. Когда на запад несколько часов летишь, всегда так бывает: первый день — он практически бесконечным становится. Народу на улице по случаю выходного было полно. И все такие довольно чинные — военных же много, а это накладывает определённый отпечаток.

Не знаю, кому как, но мне городок показался красивым, как с открытки.

А ещё в Солнечногорске буквально на каждом перекрёстке стоял киоск с мороженым. Мороженое. Свободно! Разное, по пять-шесть сортов! После иркутских редких привозов, когда пол Юбилейного летело к «Трём поросятам», купить не то что на выбор, а просто — какое привезли (редко-редко был выбор из двух видов), это было поразительно. Да ещё оно здесь было непривычное — не в стаканчиках, а в брикетах, сверху и снизу обложенных вафлями. На мой вкус — весьма!

Мы купили по мороженому (я — клубничное), нашли парк и в нём аттракционы. Критически оценили огромные хвосты очередей и сопоставили их с воскресеньем. Решили, что прекрасно прокатимся и в будний день.

Отметили для себя несколько магазинов.

Мама с сожалением прошла мимо витрины с игрушками. Да, похоже, её удручает то, что я вот так внезапно охладела к подобным забавам. Ну, да ничего. Глядишь, родит второго, отведёт душу, снова накупит целый шкаф.

Путём осторожных расспросов (к счастью, народ здесь не имел надменной привычки отправлять каждого спрашивающего к милиционеру, как в Москве) мы вышли на берег Сенежа (это местное озеро), и я снова убедилась в правильности детских впечатлений. Сенеж был маленьким. На мой сибирский взгляд. По ощущениям он показался мне сопоставимым с Иркутским водохранилищем — нет, не всем, а только с той частью, которая примыкает непосредственно к плотине Иркутской ГЭС. То, что мы обычно называем заливом.

С той точки пляжа, где мы стояли, противоположный берег просматривался километрах в двух с половиной (плюс-минус). Народ загорал и купался, и я сняла сандали, прошлась по песку и попробовала ногой воду.

Атас.

С тем же успехом можно в Ангаре купаться. Должно быть, со дна озера били холодные ключи или что уж, потому что температура была вполне сопоставима с нашей привычной — плюс двадцать максимум. А я, извините, не сторонница изображать лебедя, и сразу в таких случаях присоединяюсь ко мнению поручика Ржевского*.

*Фи, графиня!

голой жопой —

в холодную воду!

— Ну, как водичка? — спросил Женя.

— Сразу нет! — я натягивала сандалии. — Я, как дед Щукарь, даю решительный отлуп!**

**Это из Шолоховской

«Поднятой целины»,

если кто не в курсе.

Они, конечно, поржали надо мной, но согласились, что вода для купания так себе.

— А вон там, вроде бы, прокат лодок, — посмотрела из-под руки мама, — дойдём?

Вот это мы лучше одобрямс! Романтичная прогулка в золотистых вечерних лучах (пока мы по городу гуляли, плавно наступил вечер) — очень созвучно теме свадебного путешествия. И мы пошли. И целый час катались. А потом Женя, который время на часах с иркутского не перевёл, сказал:

— Ого! У нас полночь уже!

И мы внезапно дружно почувствовали усталость, пошли до квартиры, на скорую руку поели (я отметила, что кот к сардельке отнёсся положительно, и отпилила ему ещё) и отрубились как дрова.


Утром для подавляющей части населения наступили трудовые будни. Соответственно, народу на улицах сделалось резко меньше — и очереди во всякие интересные места вроде колеса обозрения в городском парке практически исчезли. Женя оставил нас кататься на колесе, а сам пошёл к деду Али, осуществлять первую часть нашего с ним плана. Я, с одной стороны, нервничала, а с другой — дышала, да. Если ему (деду) не понравится книга, накрылся наш план кое-чем большим и медным. Тогда будем другие заходы искать. Какие, я пока плохо представляла. Ну, хоть какие-нибудь. Я, если честно, даже думать об этом не хочу, настолько это меня из равновесия выводит. Поэтому я решительно воспользовалась методом Скарлетт О᾿Хара: «Я подумаю об этом завтра».*

*Фраза и персонаж

романа М. Митчелл

«Унесённые ветром».

А пока просто «чисто культурно отдохнём».

За этими мыслями я не заметила, как хлипкая корзинка из нескольких металлических прутиков вознеслась выше деревьев… и тут все мысли кроме оглушающего ужаса у меня стёрлись начисто. Как же я забыла, что высоты боюсь? Точнее, глубины. Я сидела, чувствуя, как ноги превращаются в два ледяных куска, и холод поднимается всё выше и выше к сердцу. Отпустило меня, когда наша кабинка снизилась до высоты второго этажа. Мамадалагая…

— Ещё круг поедем? — предложила матушка.

— Ты езжай, — дипломатично помахала я рукой, — я внизу постою, подожду тебя…

Спасибо большое, я уже всё обозрела. Понятное дело, что не стала она без меня крутиться, вылезла. И пошли мы по парку дальше.

То ли дело — лодочки! Они тут, правда, какие-то монструозные были, тоже с такими бортами, как будто из арматуры гнутой. Зато гарантированно не выше второго этажа!

Были там и другие аттракционы. Эпический изогнутый пароход (по сути, просто короб, в котором полагалось сидеть друг за дружкой ещё с кучкой юных персонажей и наслаждаться движением), меня не вдохновил. Индивидуалистка я. Массовое катание в кривой коробочке меня не привлекает.

«Ветерок» — гораздо лучше идея, хотя бы никто не дышит в затылок. Тут, правда, ветерок был только детский. Если кто не в курсе — это карусель с сидениями, подвешенными на цепочках к стальным рогулькам. Карусель раскручивается, кресла, подчиняясь центробежной силе, стремятся улететь. Прикольно. Десять копеек удовольствие.

Я пару раз покрутилась, мы погуляли вокруг, купили по мороженому, и тут пришёл Женя.

— Ну что, куда пойдём?

— А куда глаза глядят, — рационализаторски предложила я. — Ты на колесо оборзения не хочешь? Мама хотела ещё прокатиться, а я, если честно, чёт не очень.

Женя проявил заботу о женщине и прокатился с мамой на колесе, пока я честно стояла около билетёрши, поклявшись не отходить ни на шаг. Я, честно говоря, больше за маму переживала, потому как она всё пыталась контролировать, стою ли я в условленном месте, и при этом опасно высовывалась из кабинки. Вот тревожная женщина!

Наконец круг кончился, и пошли мы гулять.

С достопримечательностями в Солнечногорске было не особо богато. Из интересного набрели на какое-то старое здание, явно дореволюционной постройки. Проходящий добрый человек объяснил, что это, вообще-то, раньше (задолго до Великой Октябрьской) был императорский путевой дворец. Чтобы, значицца, когда на поезде едешь — останавливаться и отдыхать. Таких дворцов по России целая куча была понастроена. Но ещё до революции государи-императоры чегой-то от этой идеи отказались (видать, решили время в пути экономить, что ли?) и все дворцы распродали с аукционов. И вот это конкретно здание купил какой-то местный благотворитель (то ли князь, то ли граф) и организовал в нём больницу (это меня прям восхитило!), и так эта больница в коробушке дворца и жила — и до революции, и после, пока город не разросся и под больницу не отстроили новые корпуса. Но в путевом дворце по-прежнему сидела пара отделений. Мы подивились, прогулялись вдоль ограды, но внутрь ломиться не стали — смысл на больничные интерьеры глазеть?

Зашли в несколько магазинов. Выбор во «внешнем» Солнечногорске был получше, чем в Иркутске, но внутри самого военного городка даже витрины смотрелись не в пример богаче.

Заглянули в книжный. Нет, книжная мафия — она везде по Союзу. Свободно лежат партийные брошюры, решения съездов и мемуары всяких деятелей, скукота какая-то непонятная, документалистика, а что-то особо популярное купить и тут можно было только из-под полы, так что нам в этом магазине задерживаться смысла не было, у нас в Иркутске в книжном знакомство и так есть.

— Девчонки, у меня к вам предложение, — сказал Женя, — я иду домой и готовлю вам шикарный обед, а вы за это избавляете меня от хождения с вами по магазинам.

Мы с мамой переглянулись.

— Пойдёшь со мной? — спросила мама.

И я подумала, что надо идти. А то ведь она натура увлекающаяся…


Три дня мы валяли дурака. Гуляли, ходили по магазинам, иногда заруливали в кино или в симпатичное кафе «Мишутка» — мороженое там было очень вкусное. А в среду мама с Женей вдруг забеспокоились и выдвинули идею отвести меня на ночёвку к деду Али.

— Чё это вы ещё придумали? — возмутилась я. — Не хочу я ходить. И сюда никого приглашать не надо.

— Оля, но мы же ночью уедем бабушку встречать, понимаешь?

— И что? Я спать буду, пофиг мне. Обниму Ваську и продрыхну до обеда.

С Василием у меня за эти дни установились вполне дружеские отношения. Сутки он ко мне присматривался, а на вторую ночь с вечера пришёл на диванчик, на котором я расстилала постель, и мягко, как это умеют кошки, пристроился у меня в ногах. Ещё через день он уже спал у меня под боком, и если я начинала ворочаться, тихонько успокоительно урчал. Ваську можно было медитативно чесать за ушами, валяясь на диване и почитывая что-нибудь из довольно приличной хозяйской библиотеки. В общем, кот работал релаксантом, и с ним я готова была остаться с куда бо́льшим удовольствием, чем с психидорошной дедовой женой.

Загрузка...