Спасительница Зейна

Глава 26

— Вампир, — удивившись, повторил Мюллер.

Прикованный к медицинскому креслу, Захария стал свидетелем того, что перевернет все исследования Мюллера. Заполучив в свое распоряжение источник бессмертия, Мюллер приблизился к существу. Вампир выглядел, как человек, за исключением больших клыков, торчащих изо рта, и рук, которые походили больше на когтистые конечности животного. С изможденным телом и впалыми щеками он выглядел худым, почти таким же, как и заключенные в других бараков. Закованный охранниками в цепи человек-зверь зарычал, пытаясь высвободиться. Его рык эхом отразился от стен и разбудил испытуемых в соседних камерах.

Захария закрыл глаза. Только так он мог сохранить рассудок, думая о других не как о людях, а как об испытуемых. Только когда дело касалось его сестры, когда он видел ее в камере, проходя мимо, или когда слышал ее плач и хныканье, вспоминал, что все они люди. В такие моменты он хотел найти способ покончить с жизнью. Но способа не было.

— Я убью вас всех! — по-чешски рычал вампир. Его голос был хриплым и слабым.

Захария выучил несколько чешских слов от других заключенных, достаточно, чтобы понять, о чем говорит вампир.

— Он говорит! — удивился Мюллер, а затем посмотрел на охранников. — У нас есть кто-нибудь, кто говорит на чешском?

Оба покачали головами.

— Быстро, — коротко приказал Мюллер, — найдите кого-нибудь и приведите сюда.

Когда захваченный вампир вцепился в охранников и щелкнул зубами в тщетной попытке напасть на них, Захария посмотрел на бедное существо. Сердце наполнилось жалостью. Возможно, он был животным, опасным демоном, но подчиненный злобным нацистским охранникам, вампир стал таким же испытуемым, как и другие среди них. Захария тихо зарыдал. Никто из охранников, казалось, его не слышал. И все же взгляд вампира столкнулся с его взглядом. На мгновение он увидел человека внутри существа. Захария произнес одно из немногих слов, которые знал по-чешски.　

— Мне жаль. — Тогда он еще не знал, но эта короткая связь между их душами спасет ему жизнь.

Мюллер потер руки.　

— Привяжите его к каталке. Разбудите Брандта и Аренберга и приведите их сюда. У нас есть над чем поработать.

К тому времени, как прибыли двое подчиненных, никто, казалось, не вспомнил, что Захария все еще был прикован к креслу в другом углу комнаты. Все смотрели на вампира.

Инструкции Мюллера были просты.

— Я хочу изучить его кровь.

Брандт брал кровь из прикованного вампира, в то время как Аренберг ассистировал. Мюллер наблюдал с безопасного расстояния.

«Трус», — подумал Захария. Слабым заключенным-людям Мюллер легко наносил травмы и причинял боль, но с сильным вампиром, который уже убил нескольких охранников во время захвата, доктор хотел играть на безопасном расстоянии. Никто не знал, насколько силен вампир и выдержат ли цепи. Уже сейчас, когда Захария зачарованно рассматривал странного человека, казалось, что цепи, скрепя, растягиваются, пока тело вампира борется с металлическими тисками.

Без зрительного контакта с вампиром, который теперь лежал лицом вверх на каталке, Захария не мог общаться с ним, не выдавая, что он понимал чешский. Инстинкт подсказывал ему, что это нужно сохранить в секрете. Когда звук лязгающего металла внезапно заполнил комнату, и вампир смог высвободить одну руку, коллеги Мюллера начали кричать.

— Он разорвал цепи!

Вместо того чтобы помочь своим коллегам, Мюллер отступил в безопасное место с широко раскрытыми от восхищения глазами.

— Такой сильный, — прошептал он себе под нос.

Именно тогда Захария смог прочитать мысли Мюллера. Он сделает что угодно, чтобы использовать силу вампира, обуздать ее и использовать для себя.

— Черт! — закричал Брандт, прежде чем вампир схватил его за горло. Пока они боролись, и Аренберг пытался угомонить вампира, вонзив шприц с неизвестным содержимым ему в шею, серебряные цепочки, которые Аренберг любил носить на шее, коснулись обнаженной кожи вампира. Шипящий звук сопровождался зловонием горелых волос и кожи смешался с криком вампира, и тут же вампир отпустил Брандта. Закашлявшись, Брандт отпрыгнул назад.

— Серебро! — заорал Мюллер. — Оно его обжигает. — Мюллер бросился к Аренбергу и сорвал две цепочки с его шеи, а затем быстро обернул их вокруг вампира. Пленник взвыл от боли, его кожа горела, словно на нее вылили кислоту. Вампир слабел на глазах. — Нужно больше серебра! — приказал Мюллер.

С той ночи они приковали вампира серебром. Тем самым ослабив и лишив возможности сбежать. Следующие недели были мучительными не только для вампира, но и для других заключенных. Потребовалось много неудачных попыток, прежде чем Мюллер и его коллеги поняли, как они могут обратить других заключенных в вампиров. Просто впрыснуть им кровь захваченного вампира было недостаточно. Хотя это исцеляло раны заключенных, но, в свою очередь, такой способ не делал их сильнее и не превращал в вампиров. Только когда они поняли, что человек, которого они хотели обратить, должен быть на грани смерти и глотать кровь вампира в этот момент, удача повернулась к ним лицом.

После того, как они обратили первого испытуемого, используя кровь чешского вампира, они позаботились о том, чтобы держать его слабым и лишили человеческой крови, чтобы тот оставался покорным.

Захария находился в камере рядом с чешским вампиром, и в то время, когда Мюллер и его коллеги не были в больничных бараках, а недалеко присутствовали только несколько охранников, они часто перешептывались. Во время этих бесед Захария узнал от вампира все, что мог.

— Наш вид способен контролировать разум, — сказал он однажды ночью.

— Контролировать разум? — Захария не был уверен, что правильно перевел.

— Да, я могу посылать свои мысли другим, чтобы они выполняли мои приказы.

— Но тогда почему ты не скажешь им отпустить тебя?

Усталая улыбка скользнула по губам вампира.　

— Я был слишком голоден и слаб, когда они схватили меня, и даже сейчас они не дают мне нормально питаться, чтобы на такое хватило сил. Мне нужно больше человеческой крови.

Захария немедленно отреагировал, отойдя от разделявших их прутьев.　

«Нет», — прошептал он про себя. Это уловка. Если он позволит вампиру питаться от себя, станет слишком слабым и умрет сам. И кто тогда спасет Рейчел?

— Дай мне крови, и я помогу тебе сбежать.

Захария покачал головой, слишком напуганный, чтобы поверить этому человеку.　

— Ты убьешь нас всех.

Оглядываясь назад, было ошибкой отказывать вампиру. Он мог спасти их всех, если бы Захария не сомневался в его словах.

В марте 1945 года, за месяц до того, как лагерь был освобожден приближающейся армией Паттона, Мюллер превратил Захарию и Рейчел в вампиров, чтобы изучить влияние на мужчин и женщин этого вида. Рейчел пережила самые ужасные эксперименты: ей ампутировали пальцы рук и ног только для того, чтобы наблюдать, как они отрастают снова во время сна. В то время как боль, в конце концов, утихала, Захария осознал, что его сестра не в своем уме; увечья и периодические лишения крови давали о себе знать и сводили ее с ума. В ее глазах была пустота, от которой Захария впал в отчаяние.

Его собственное превращение в вампира было болезненным, но хуже всего было то, что он испытывал постоянную жажду крови сразу после обращения. Он думал, что голод первых двух лет в лагере мучительным, но не было слов, чтобы описать ужасные желания, которые охватили его тело, или стыд, который пришел позже. Теперь он был животным, а не утонченным сыном юриста, который писал стихи и любил музыку. Он перестал быть тем человеком, чье имя когда-то было Захария Авраам Ноа Айзенберг, осталось только оболочка, которая больше не заслуживала этого имени. Все, что осталось от его человечности, было частью того, кем он когда-то был: З.Е.Й.Н[3].

Но если он думал, что пережил худшее, то ошибался.

Однажды ночью он подслушал, как охранники говорили, что лагерь частично эвакуируется, а госпиталь и все его обитатели должны быть уничтожены, чтобы приближающиеся освободители не нашли никаких доказательств исследований Мюллера. Отчаявшись спасти и себя, и сестру, он обратился за помощью к чешскому вампиру.

— Теперь ты пришел ко мне, — слабо сказал другой вампир. — Слишком поздно. Мы слишком слабы. Нам обоим нужна кровь.

— Скажи, что делать.　

Его инстинкт выживания все еще был силен, и Рейчел страдала.

Он смотрел в пустые глаза своего сокамерника.

— Они осушили меня и разлили по бутылкам мою кровь. Думаю, они воспользуются ею позже, чтобы создать больше вампиров. Ты хочешь сбежать? Серебро не даст. А контроль над разумом — это навык, который требует много энергии.

З.Е.Й.Н. покачал головой. Он не мог сдаться. Рейчел зависела от него.　

— Научи меня. Расскажи все, что знаешь.

— Помнишь день, когда меня схватили?

Он кивнул.

— Ты сказал мне, что сожалеешь. Твои слова придали мне силы, и, если бы один из них не носил серебряные цепочки, я бы сбежал той ночью. Я в долгу перед тобой за это.　- Он ненадолго закрыл глаза, прежде чем продолжить, его голос становился слабее с каждой минутой. — Послушай, друг мой, у меня осталось немного времени, но ты, возможно, справишься. Кровь вампира очень сильна. Они могут лишить тебя человеческой крови, чтобы сделать слабым и покорным, но если ты выпьешь моей крови, то есть шанс, что сможешь собрать достаточно сил и использовать контроль разума на каком-нибудь слабом охраннике, чтобы тот освободил тебя. Как только он ослабит серебряные цепи, придется его осушить. Сделай это быстро. Кровь исцелит твое тело и придаст сил.

З.Е.Й.Н. сглотнул. Мысль о том, чтобы утолить голод, затмила чувство вины.　

— А контроль над разумом. Как это работает?

— Ты должен сосредоточиться на том, чего хочешь больше всего. Ты почувствуешь, как в животе растекается тепло. Затем оно поглотит все твое тело. Когда ощутишь жар, мысленно сосредоточься на человеке, на которого хочешь повлиять. Скажи ему, что ты хочешь, чтобы он сделал, и тот сделает. Никогда не теряй концентрацию. Забудь про боль, которую приносит серебро. Думай лишь о своей цели.

Дыхание другого вампира замедлилось.

— Мне жаль.

Когда вампир открыл глаза, слабый блеск сверкнул в них.

— Пришло время умереть. Прощай, друг мой, и пообещай мне, что убьешь их всех, убьешь людей, которые сделали это с нами.

З.Е.Й.Н. кивнул и опустил голову к шее мужчины. Когда его клыки погрузились в плоть, он потянул из вены и начал сосать, пока полностью не осушил вампира, и его сердце не перестало биться.

Захария чувствовал, как его собственное тело наполняется живительной жидкостью, его мышцы подтянулись, а разум стал яснее. Теперь он был убийцей, и ничто этого не изменит.

Чешский вампир оказался прав. С его кровью он чувствовал себя сильнее, и его десятая попытка контроля над разумом, наконец, дала ожидаемый результат: он смог контролировать одного из охранников и мысленно заставил мужчину освободить его от серебряных цепей, в то время как второй охранник задремал.

Он осушил охранника, который освободил его, и бросил безжизненное тело на землю. Захария почувствовал прилив сил и энергии в своем новом теле, но прежде чем успел добраться до второго охранника, тот проснулся и забил тревогу. Отовсюду прибежали охранники.

В попытке создать хаос З.Е.Й.Ну удалось открыть несколько камер, чтобы заключенные могли сбежать. Он использовал шумиху, чтобы найти свою сестру. Раздались выстрелы, и между освобожденными заключенными и охранниками завязался бой. Отчаяние и надежда на спасение освободителями придали человеческим подопытным больше силы, чем ожидали охранники, и больше, чем они имели бы до появления слухов. Но у З.Е.Й.На не было времени радоваться. Он нашел Рейчел, привязанную к каталке, в одной из процедурных комнат. Ее голова была сильно разбита. Тело сломано: они вскрыли чрево, когда она была еще жива. Он мог только предполагать, что они проверяли, работают ли у нее репродуктивные органы.

Его сердце сжалось.

— Рейчел.

Тогда она открыла глаза. Сначала они не фокусировались, и она тупо смотрела в никуда, но потом в них промелькнуло узнавание.

— Захария.

— Теперь я здесь. Они больше не смогут причинить тебе боль.

Она покачала головой, глаза ее наполнились слезами.

— Отпусти меня.

— Да, мы уходим. Я помогу тебе исцелиться. Человеческая кровь, — пробормотал он. Он заберет одного из оставшихся людей и даст ей утолить жажду, чтобы исцелиться.

— Нет. Отпусти меня. Я не могу так жить. Отпусти меня, — умоляла она, и он, наконец, понял.

— НЕ-Е-Е-ЕТ! — взревел Захария.

Она протянула к нему руки, в ее глазах читалась мольба. Затем ее взгляд метнулся к столу с инструментами. Он посмотрел в ту сторону и увидел деревянный кол. Всякий раз, когда они заканчивали с одним из вампиров, которых создали, или когда они боялись, что существо станет слишком сильным, то использовали его, чтобы доказать обратное. Его ноги двинулись, прежде чем он понял, что мозг принял решение. Когда его ладонь обхватила гладкий деревянный предмет, он почувствовал, словно кто-то вырывает его все еще бьющееся сердце. Но когда оглянулся на Рейчел и увидел, что она слабо улыбается ему, понял, что это единственное решение.

— Я люблю тебя, Захария.

Затем он сделал то, что должен был. Это был последний раз, когда слезы текли по его лицу.

Тяжелые рыдания вернули его в настоящее. Слезы были не Зейна, а Портии.

— Крошка, почему ты плачешь?

— Так много страданий.

Цепи вокруг его сердца ослабли.

— Не плачь из-за меня. Я убийца.

Она покачала головой, ее длинные волосы ласкали его грудь.

— Они ответственны за это. Это не твоя вина. Они монстры.

— Большинство из них уже мертво.

Он приподнял ее голову и указательным пальцем вытер слезы.

— Куин говорил об убийце прошлой ночью. Он один из них? — спросила она.

— Это был сын-полукровка Брандта.

— Но Брандт был человеком, — удивилась Портия.

— Они использовали кровь вампиров, которую собрали, и сбежали с ней в ту же ночь, когда и я. Они знали, как превратить человека в вампира, поэтому выполнили трансформацию друг на друге. Этого всегда хотел Мюллер: бессмертия и высшую расу. Он это заполучил.

— Откуда ты знаешь, что они сделали?

— У меня были подозрения, когда они сбежали, и вся кровь вампира исчезла. И это подтвердилось позже, когда я нашел одного из них. Тогда он уже стал вампиром. И я убил его. Первый Уолперс, затем Аренберг, затем Шмидт, и Брандт.

— А Мюллер?

— Он все еще на свободе. Он послал сына Брандта за мной, уверен. Он хочет моей смерти. Знает, что я охочусь на него. И понимает, что я не остановлюсь.

Портия погладила Зейна по щеке.

— Надеюсь, он умрет ужасной смертью.

Зейн приложил палец к ее губам, чтобы она больше ничего не сказала.

— Ш-ш-ш. Не хочу, чтобы ты заразилась моей ненавистью. Это мое личное дело.

— Ты через многое прошел. Я хочу поддержать тебя.

Он вздохнул.

— О, крошка, тебе не стоит в это ввязываться.

— Слишком поздно, — прошептала она и поцеловала Зейна.

Ее соблазнительный запах смыл воспоминания о его прошлом и напомнил, почему они пришли в его хижину.

— Боже, как с тобой хорошо, — пробормотал он, притягивая ее ближе.

— Мы можем заняться любовью?

— Так часто, как ты захочешь. — И даже этого будет недостаточно. Но, по крайней мере, на несколько часов или, может быть, даже дней он мог забыть о своем прошлом и неопределенным будущем и жить только данным моментом.