Союз Преданных (СИ)

6

Снег повалил, как только они вернулись в замок. Пушистые хлопья скрывали под собой землю, редкие жухлые листья и запутанные нити следов, как сон смывает остатки тревог тяжелого дня. Снегопад продолжился и хмурым утром и не прекращался до самого вечера, когда Доминика, наконец, выбралась из объятий тяжелого сна. Перед глазами мельтешили образы из прошедшего дня: гигантские звери, странные предсказания, тайны, игры. Они соединялись в причудливый хоровод и вприпляску двинулись сквозь дебри ее памяти, как дети, пущенные в кладовку с платьями. Они вынимали все самые яркие воспоминания и подбрасывали их в воздух, как конфетти: сказки, которые рассказывала мать, театральные представления, мифы, легенды. Духи, в которых всерьез верили только сумасшедшие, были перед ней, говорили с ней голосами ее знакомых. Доминика дернулась и резко села, вырывая себя из этого странного хоровода, разрушавшего все, к чему она привыкла.

В ее мире были истории, творимые людьми, события, становившиеся следствиями решений, действий. Если объяснений не хватало или кто-то умышленно избавлялся от источников, то дыры «заделывали» мифами. Здесь мифы смешались вместе, и Доминике было страшно. Она готова была посостязаться в остроумии с князем-самодуром, с необразованными варварами, но с… потомками древних духов? Гигантскими зверями в коронах? Она с трудом представляла, что делать теперь. Поэтому она не нашла ничего лучше, чем накрыться одеялом с головой и свернуться калачиком на кровати, слушая свое бешено колотящееся сердце.

Хватило ее, правда, ненадолго. Закипевшая под кожей нервозность взяла свое и заставила принцессу отбросить одеяло. Пол холодил босые ноги, каждый шаг отдавался дрожью. Нужно было что-то делать. Доминика с необычайной придирчивостью начала наводить порядок на рабочем столе, зажгла свечи, раскрыла блокнот и принялась записывать все, что произошло с ней за минувший день. Слова ложились на листы плотными рядами, тугими петлями с хлесткими хвостами, словно насмехаясь над самой Доминикой, как будто она сама это придумала, перепив накануне. Письмо отцу, зажатое между страниц, выскользнуло на пол и с шелестом опавшего листа, подхваченное сквозняком, упорхнуло в центр комнаты. Доминика поднялась, чтобы схватить его.

Скрипнула открываемая дверь, и аккуратно сложенный листок оказался ровно под сапогом у вошедшего в комнату Ладвига. Доминика застыла, глядя на него, словно увидала впервые. Он был все тем же в меру симпатичным мужчиной, как и при их последнем разговоре. Чуть отросла щетина, жестче стали черты лица, челюсти плотно стиснуты, но стоило его взгляду столкнуться с взором девушки, как холодные льдистые глаза потеплели.

— Очнулась? Как самочувствие?

— Как будто меня ударили по голове, — ответила принцесса, стараясь сохранять будничный тон. Ладвиг сдавленно усмехнулся.

— Ты чудом не рассекла голову о камень, когда упала. Хотя, могло случиться и что похуже, — добавил он уже серьезно. Сделал шаг в ее сторону, еще один, пока не оказался вплотную. Доминика отшатнулась назад. На секунду перед ее глазами пронесся облик медведя с человеческим голосом, воспоминание о чудище из леса. Тело снова объяла дрожь. Ладвиг поднял руки, и Доминика инстинктивно отвернулась и закрыла глаза, но ничего страшного не последовало. Только мягкое прикосновение легших на плечи ладоней.

— Что же ты натворила, Доминика, — вздохнул Ладвиг. Он чуть надавил ей на плечи, заставляя сесть в кресло. Принцесса удивленно взглянула на него.

— Что я натворила, князь? Это почему ты меня не предупредил, что вы тут все… у вас… Что у вас тут какая-то чертовщина творится!

— Я не мог, — ответил Ладвиг. — Есть такой момент с древней магией — пока ты о ней не ведаешь, ты не обязана хранить ее тайны. Но стоит тебе хоть случайно увидеть ее проявление, и ты становишься, так сказать, соучастницей.

— И что это значит?

— Теперь ты связана с Севером. Древние духи закляли север сильными чарами, которые защищают наши границы от врагов, но дают приют всем, кто в нем нуждается. Наследники духов обязаны хранить установленный прародителями порядок, который они создали, чтобы защитить первых людей, обосновавшихся на Севере.

— Тех, кого привели Аеринн и Адарис, — вспомнила принцесса.

— Вслед за ними пришли еще люди, их приютили хранители других территорий Северного края. Их наследники стали основателями пяти главных кланов. Но у безопасности была цена — о чарах, о магических договорах не должна знать ни одна живая душа. А если чужак узнает, он либо остается на Севере навсегда, либо платит жестокую цену. Так или иначе тайна остается с ним в могиле.

Нервный смешок Доминики прервал его речь. Ладвиг с пониманием взглянул на принцессу, изо всех сил зажимавшую себе рот ладонью. Лежавшее на полу посреди комнаты письмо смотрело на нее, как издевка. Князь не обратил внимания на ее взгляд, просто оглядел стол и прикроватные тумбочки.

— Я понимаю. Где у тебя тут вино? — вместо ответа она лишь помотала головой. Князь удивленно вскинул бровь. — Что за принцесса без припрятанной бутылочки чего-нибудь?

И, не дожидаясь ответа, достал из-за пазухи плоскую металлическую флягу. Доминика приняла ее и сделала несколько быстрых глотков, не разбирая вкуса. Только на третьем глотке она поняла, что вцепилась в руку Ладвига мертвой хваткой, и князь наблюдает за ней с мягкой, понимающей улыбкой.

— Если тебе нужно время, чтобы все обдумать и осознать…

— Я не тупая, — отрезала Доминика, отстраняясь. — Я просто… давай проясним… Ты действительно потомок доисторического медведя, превращаешься в него и об этом никто не должен знать.

Еще один смешок непроизвольно вырвался сквозь ее плотно сомкнутые губы, но Ладвиг только склонил голову, соглашаясь с каждым словом.

— И из-за этого никому не удалось взять Север штурмом, его защищает магия.

— Защищала, — поправил Ладвиг. — Сейчас барьеры истончились. Мир изменился, мы сами стали другими. Разлад между княжескими кланами подточил магию, так еще и наши люди… они уже не верят так сильно. Жрецов, кто занимался бы их связью с прошлым, почти не осталось, зато есть легенды о том, что на Юге можно на огромных кораблях преодолевать пустыню, как море. Люди хотят видеть мир, но когда защищающая нас магия падет, то нас ждет то же, что и Юг — выжженная земля и бесплодная пустыня, остатки былой магии.

— А ты не думаешь, что дело в климатических условиях? Это называется «географическим фактором», — натянуто улыбнулась принцесса.

— Раньше Юг был зелен, как поле в летний день. Но духи покинули его после множества кровопролитных войн. Они не любят, когда уничтожается жизнь, — покачал головой Ладвиг и снова протянул ей флягу. Доминика кивнула, принимая питье. — Я хотел бы оградить тебя от пребывания в плену тайн Севера, но судьба распорядилась иначе.

— И что теперь?

— Теперь ты можешь считать Север своим домом, — ответил он.

Доминика поджала губы. В груди заворочалась злость. На Север за его тайны, на древних духов, на Ладвига за этот фатализм. Но она проглотила горечь, смыла ее крепким вкусом браги и спросила:

— А все князья превращаются в медведей?

— Нет, — усмехнулся Ладвиг. — У каждого дома свой предок, и его образ унаследовался каждой линией потомков.

— А у простых людей такого дара нет?

— Простые люди хранят эту тайну и питают наш дар верой в Предков. Это своего рода Договор.

— Тогда Эдвин — тоже князь?

— Он из княжеского рода Ортир, с Гряды, но его изгнали, там сейчас правит его брат, — ответил Ладвиг. — Спроси его сама, может, он расскажет эту историю.

— А Куно? Ему тоже нужно?

— Он уже в курсе, — ответил князь. — Ему пришлось все объяснить, когда мы вернули тебя в замок. Он был в восторге.

Доминика фыркнула и выдавила из себя усмешку. Куно всегда реагировал на все события по-своему. Тревога, притупленная алкоголем, схлынула. Доминика откинулась на спинку кресла и уставилась на сидевшего на краю кровати Ладвига. Князь внимательно изучал ее, искал в лице признаки надвигающейся истерики. Но паники не было, только покой накатывал мерными волнами, а на губах начинала играть едкая усмешка. Такая же, наверная, украшает безразличное лицо самой судьбы.

Вот и все, ее путь оборвется здесь, на севере. Среди снегов, пасмурных дней, древних духов и странных тварей, населяющих лес. Доминика встрепенулась, вспоминая ощущение чужого взгляда у себя на затылке.

— Та тень в лесу…

Ладвиг кивнул, улавливая нить разговора.

— Об этом не беспокойся, скоро лес снова будет безопасен. Нужно как можно скорее провести праздник, чтобы поднять дух людей, — Ладвиг подался вперед, его ладонь легла поверх руки Доминики. Принцесса вскинула брови.

— Как ты себе это представляешь? Приблизить солнцестояние?

— Скажем, сделаем это праздником начала зимы, — улыбнулся князь.

Доминика раскрыла блокнот на новом развороте и принялась набрасывать новые планы для торжества, тут же обсуждая их с Ладвигом. Работа успокаивала. Если не брать во внимание то, что она сидела рядом с мужчиной, который мог обращаться в гигантского медведя, то не так уж все и изменилось. Но стоило ей начать задумываться об этом, руки начинали дрожать.

Перо оставило неровный росчерк и упало на стол, стоило ей в очередной раз унестись вслед за своими мыслями. Ладвиг осторожно тронул ее за плечо.

— Тебе надо отдохнуть, — мягко посоветовал он.

— Все в порядке, — помотала головой Доминика. Она подобрала перо и поставила жирную точку, готовая начать писать, но Ладвиг уже поднялся со своего места, подхватил ее руки и заставил подняться следом.

— Поверь мне, я видел, что происходит с умом людей, когда они сталкиваются с истинной сущностью севера. Тебе любой целитель сейчас пропишет постельный режим и как можно больше вина. Флягу оставлю здесь, можешь занести потом.

Вдруг он оступился. Нога проскользила по аккуратно сложенному листку, лежавшему посреди комнаты. Князь наклонил голову, чтобы рассмотреть помеху, но Доминика опередила его, выбросила вперед руку, словно для удара, но пальцы лишь аккуратно коснулись небритой щеки, мягко заставили повернуть и склонить голову. Доминика подалась вперед и с обманчивой невинностью коснулась его губ своими. Ресницы затрепетали, она молилась, чтобы он принял нервозность за смущение. Она почувствовала его улыбку на своих губах и уже готова была решить, что все пропало, как вдруг его руки сомкнулись на ее талии, привлекая к себе, ближе, вплотную. Поцелуй стал жадным, насытился привкусом крови из прикушенной губы. Доминика отстранилась, чтобы перевести дыхание, но воздух тут же выбило из ее легких, как только губы Ладвига коснулись ее шеи. Принцесса стиснула руки на его плечах, положила ладонь на его затылок, не давая отстраниться, требуя продолжения, и Ладвиг принялся послушно осыпать ее шею и плечи горячими поцелуями, жгучими укусами, заставляя запрокидывать голову, открываясь навстречу ласке. Она закрыла глаза, плавясь в ощущениях, позволяя им захватить себя, и готова была просить Ладвига о том, чтобы он не останавливался. Каждое прикосновение, каждое развязное движение языка и губ, отдаляли ее от мыслей о письме. Доминика могла думать только о том, как взять ситуацию в свои руки и начать теснить Ладвига к кровати.

Князь поддавался. Он послушно сел на край постели и с усмешкой следил за ее движениями, позволяя ей вести, принимая жар, с которым она собственническими движениями принялась избавлять его от рубашки. И все же, когда она дернула ткань вверх, стягивая с него такую лишнюю одежду, он перехватил ее руки и сжал, не давая продолжить. Ее разочарованный, капризный стон наполнил комнату.

— Что ты делаешь? — спросил он, внимательно заглядывая в ее глаза. Так сосредоточенно, словно это не он секунду назад с упоением целовал ее, наплевав на какие-то принципы.

Доминика смерила его пристальным взглядом и неожиданно для самой себя расхохоталась. Так смеется человек, просидевший в заточении долгие годы и, выбравшись на свободу, хохочет, сотрясаясь всем телом, не зная, что с этой свободой делать. Внезапно все слова Вассы стали для нее ясны, как день. Как будто с нее сняли старые ржавые кандалы, и теперь Доминика была свободна. Она больше не принцесса, она не наследница, она часть Севера, принадлежащая только ему, и больше от нее не требуется быть благопристойной девицей, следовать протоколам и не хамить принцам, оправдывать надежды и ожидания. Ей не надо больше бороться ни за трон, ни за одобрение умершей матери.

— То, что хочу, — сказала она, не понимая, в какой момент от смеха у нее на глазах выступили слезы. Ладвиг смотрел на нее с сочувствием. Он поднес ладонь к ее лицу, вытер скатившуюся против воли девушки слезу, и не заметил, как злополучное письмо было отправлено под кровать изящным па. Доминика чуть улыбнулась, наклонила голову, прижимаясь щекой к его ладони.

Ладвиг запустил руки в ее волосы, осторожно сжал пальцы и притянул к себе, усадил на колени. Горячие руки скользнули ниже по ее шее, к плечам, убирая волосы назад, открывая поцелуям тонкую шею. Доминика запрокинула голову, подставляясь под ласку, и Ладвиг с готовностью внял ее немой просьбе. Он с жаром целовал шею, острые ключицы, прикусывал нежную кожу, и на каждое прикосновение девушка отвечала коротким сдавленным стоном, раззадоривая еще больше. Ладвиг проложил дорожку из влажных кусачих поцелуев вверх по шее, к ушку, прикусил аккуратную мочку, заставляя Доминику вздрогнуть всем телом и прижаться к нему крепче, оставить ответный поцелуй-укус на мощной шее. Князь коротко рассмеялся и поцеловал еще раз, щекоча дыханием. Принцесса стиснула кулаки на его плечах и дернула на себя, втягивая его в еще один долгий, жадный поцелуй.

Ладвиг провел руками по ее спине, ища, где начинается шнуровка платья. Аккуратно подцепил кончики ленты и потянул их в стороны, ослабляя корсаж. Доминика завела было руку за спину, чтобы помочь ему, но князь перехватил ее запястье и вернул руку вперед, положил себе на плечо. Зацелованные губы Доминики растянулись в хитрой улыбке.

Хлопок двери и пронзительное: «Дом, ты проснулась!» заставили принцессу вздрогнуть и взвиться, как будто ей под юбку попала пчела. Она с поразительной ловкостью соскочила с колен князя и плюхнулась на кровать, одновременно поправляя корсаж и пытаясь сделать непринужденное лицо. Замерший в дверях Куно смотрел на нее с глуповатой улыбкой, уголки губ почти закрывали его уши. В повисшем молчании было слышно, как звенят натянутые нервы.

— Погода сегодня отличная, — выдавил, наконец, чародей, с огромным усилием заставляя себя выглянуть в окно. — Может, пойдем, снеговика слепим?

Ладвиг рухнул на постель и хохотал до тех пор, пока в легких не кончился воздух.

***

— Ну и надо было от них все скрывать, если они так и так все бы узнали? — фыркала Васса, ходя из угла в угол. Эдвин сидел в кресле, скрестив руки на груди. Лицо мрачнее тучи, челюсти стиснуты, зубы готовы вот-вот раскрошиться от давления.

— Ладвиг надеялся отослать ее в Ост-Гаэль, как только король Луис разродится сколько-нибудь достойными условиями, но обстоятельства изменились.

— Ну, зато теперь Куно и Доминика останутся здесь, и мы заживем веселее, — улыбнулась Васса, но Эдвин не ответил на ее улыбку. Он продолжал хмуро смотреть в стену.

Ему все это чертовски не нравилось. Идея Ладвига восстановить действие древних договоров вызывала в нем отторжение вплоть до тошноты. Да, печально, что магическая защита северных краев слабела, но их народ столетия провел взаперти, среди гор и волшебных барьеров. Мир менялся и, может, духи поняли, что им пора выйти на свободу и стать его частью. Но Ладвиг отказывался его даже слушать. Он говорил о стабильности, как в старые добрые времена, до того, как кланы начали грызьться, и, кажется, его не беспокоило ничего, кроме возобновления старого порядка. А вот Эдвину хотелось свободы. Раз уж его избавили от необходимости греть задницей княжеское кресло на Гряде, он мог потратить время своей жизни на путешествия. Но вместо этого его лучший друг собирался запереть их всех навеки. А он, связанный с севером древнейшей кровью, только и может, что подчиниться.

— Мне Ланс погадал, — мечтательно улыбнулась Васса. — Сказал, что мы с моим избранником всегда будем вместе, если я того захочу.

— Я это тебе мог бы сказать и без карт, — хмыкнул Эд. Васса нахмурилась.

— Но ты же сам понимаешь, когда человек иностранец — никогда не знаешь, что у него в голове. Может, он вообще считает, что у нас все несерьезно, — пожала плечами девушка.

— Так проверила бы его.

— Я не проверяю тех, кто мне дорог, — обиженно надула губки Васса. — Это называется «доверие». Интересная вещь, кстати, никогда не пробовал?

— Регулярно, — хмыкнул Эдвин. Васса устало закатила глаза. Эдвин явно не был расположен слушать рассказы о ее делах сердечных, и хоть ее это и оскорбляла, Васса старалась оставаться понимающей и позитивной. И все же…

— Ты переживаешь из-за встречи с братом?

— Нет. Я не переживаю, я жду ее.

— Ну, просто ты сам говорил, что Ирвин сместил тебя с места наследника, изгнал без гроша в кармане, так еще и подкупил Норпешт, чтобы они не смели тебя приютить. Вот я и уточнила, вдруг ты планируешь…

— Я ничего не планирую. Планирует у нас Ладвиг — очередную глупость. А я хочу только оградить его от последствий его действий. Ты проверила Доминику, как я просил? Чего она хочет?

Васса склонила голову и обреченно вздохнула. Она не любила использовать свой дар на людях, которые были ей симпатичны. Стоило ей прикоснуться, и они отвечали на все ее вопросы, и порой из них правда лилась отвратительная, как помои из перевернутой бочки, а Васса чувствовала себя так, словно ее окунули в это вонючее месиво с головой. Доминика не была исключением. К счастью, в ней было достаточно алкоголя, чтобы не помнить потоки слов, заполнившие всю комнату болью, одиночеством, страхом, злостью и бесконечной усталостью. А вот Васса помнила все, каждую историю, которую Доминика выудила из своих воспоминаний. Васса поежилась, пытаясь обернуть правду в самые прозрачные и мягкие слова.

— Она хочет, чтобы ее просто оставили в покое, — сказала она. — Все.

— Это вряд ли, — покачал головой Эдвин.

***

Когда Ладвиг ушел, Куно тут же занял его место на кровати и с удовольствием растянулся, как пригревшийся на солнце кот. Его не смущал ни поздний час, ни интимность прерванной им сцены, и Доминике огромных усилий стоило не надавать ему по шее со всей любовью и обожанием.

— У тебя должна быть очень веская причина, чтобы так ворваться и…

— Ты не просила, я сделал, можешь благодарить! — Куно вскинул руку, в воздухе что-то блеснуло зеленым. Доминика инстинктивно выставила руку и поймала гладкий стеклянный предмет. В ее лад

— Ты не просила, я сделал, можешь благодарить! — Куно вскинул руку, в воздухе что-то блеснуло зеленым. Доминика инстинктивно выставила руку и поймала гладкий стеклянный предмет. онь аккуратно лег красивый зеленый кабошон из неизвестного ей камня. Он был чуть теплый, как прикосновение руки.

— Что это? — устало спросила принцесса.

— Талисман для потеряшек, сильноокрашенное стекло с чистой магией внутри. Это мне Ланс подкинул книг по магии, ну, я и сделал. Получилось грубовато, но хоть что-то, и вообще…

Он пустился в рассказы о книгах по древней магии, оставленных ему Лансом, о том, как он последние сутки не ел и не спал, а изучал трактаты, которые на Юге давно бы назвали ересью, источником опасности и спрятали бы в какой-нибудь потайной библиотеке. Доминика присмотрелась к подарку — под толстым слоем стекла действительно двигалась магия, похожая на грозовое облако или на песчаную бурю.

— И что оно делает?

— А где «о, пресвятые святые, как красиво!»? — обиженно фыркнул Куно, но все же ответил. — Я сделал два таких медальона, второй буду носить сам. Если с одним из нас что-то случится, медальон потемнеет и начнет вибрировать. Например, если тебя опять похитят, будут пытать, душить, поливать водой или чем похуже. Ну или если ты потеряешь сознание, подвернешь ногу на лестнице или у тебя просто случится паническая атака. Тогда я отправлюсь искать тебя и по мере приближения медальон начнет светлеть. Радиус действия несколько километров, так что даже если на тебя нападет медведь, мы будем знать, в какой стороне искать твои останки!

— Очаровательно, — сказала принцесс В ее ладонь аккуратно лег красивый зеленый кабошон из неизвестного ей камня. Он был чуть теплый, как прикосновение руки.

— Что это? — устало спросила принцесса.

— Талисман для потеряшек, сильноокрашенное стекло с чистой магией внутри. Это мне Ланс подкинул книг по магии, ну, я и сделал. Получилось грубовато, но хоть что-то, и вообще…

Он пустился в рассказы о книгах по древней магии, оставленных ему Лансом, о том, как он последние сутки не ел и не спал, а изучал трактаты, которые на Юге давно бы назвали ересью, источником опасности и спрятали бы в какой-нибудь потайной библиотеке. Доминика присмотрелась к подарку — под толстым слоем стекла действительно двигалась магия, похожая на грозовое облако или на песчаную бурю.

— И что оно делает?

— А где «о, пресвятые святые, как красиво!»? — обиженно фыркнул Куно, но все же ответил. — Я сделал два таких медальона, второй буду носить сам. Если с одним из нас что-то случится, медальон потемнеет и начнет вибрировать. Например, если тебя опять похитят, будут пытать, душить, поливать водой или чем похуже. Ну или если ты потеряешь сознание, подвернешь ногу на лестнице или у тебя просто случится паническая атака. Тогда я отправлюсь искать тебя и по мере приближения медальон начнет светлеть. Радиус действия несколько километров, так что даже если на тебя нападет медведь, мы будем знать, в какой стороне искать твои останки!

— Очаровательно, — сказала принцесса, надевая медальон на шею. — То есть, стоит мне немного понервничать, и ты об этом узнаешь?

— Ну, для этого друзья и нужны, — пожал плечами Куно. — Вообще я думал отдать второй медальон Ладвигу, чтоб он больше не боялся выпускать тебя из замка, но, сдается мне, ты и так не собиралась от него сбегать.

Он гордо улыбнулся, демонстрируя свой великолепный оскал так, что руки чесались проверить, нет ли у Куно лишних коренных. Доминика сделала глубокий вдох и выдох.

— Ты же в курсе, что мы теперь никуда отсюда не денемся?

— Я предлагаю нам выпить за это! Чистый лист, свежая страница, — Куно тут же вытащил из-за пазухи пузатый бурдюк с вином.

Доминика вскинула брови, пытаясь понять, как такая объемистая тара оставалась незамеченной. Куно ухмыльнулся еще шире.

— Это я тоже в книге Ланса вычитал. Там столько всего! Это тебе не кремы от прыщей смешивать, — присвистнул он. — Ты только подумай… здесь столько возможностей. Я смогу учиться древней магии, написать трактат, а когда-нибудь он изменит всю традиционную магическую школу и отношение к магам. Мы не будем опасным оружием, слугами или аналогом диванных собачек и секс-игрушек. Ты только представь, Дом. Звучит как сказка.

— Куно, — принцесса устало терла виски. Хоть с момента пробуждения прошло не так много времени, а ее уже подташнивало от количества визитеров. — А в твоих книгах нет ничего о том, как бы нам преодолеть эту древнюю магию и послать весточку домой?

— Зачем?

— Затем, что информация об этой магии — наш обратный билет ко двору, — пожала плечами принцесса с деланым безразличием. — Подумай только, мы сможем вернуться и…

Куно взглянул на нее с искренним испугом, как будто она держала в руках оторванную голову младенца. Он отступил к двери, сверля ее тяжелым взглядом и сказал только:

— Ты ведешь себя также, как твоя мать.

И вышел, хлопнув дверью.