Сообщество на краю

19. Решение

Голосом, в котором слышалось недовольство, Янов Пелорат произнес:

— В конце концов, Голан, неужели, никому нет дела до того, что впервые за свою долгую жизнь — не думайте, Блисс, не такую уж долгую — я путешествую по Галактике. Каждый раз, как я попадаю на какую-нибудь планету, сразу же приходится покидать ее и возвращаться в космос, и у меня нет возможности изучить ее. Так было уже дважды.

— Да, — отозвалась Блисс, — но если бы вы не улетели с другой планеты так быстро, кто знает, через сколько времени вы бы встретились со мной? Это оправдывает первый случай?

— Оправдывает. Безусловно, моя… моя дорогая, оправдывает.

— А в этот раз, Пел, хоть вы и покинули планету, но здесь я, а я и есть Гея, каждая частица Геи и вся она.

Тревиц, который хмуро слушал этот диалог сказал:

— Почему с нами не отправился Домм?… Космос! Никак не привыкну к вашей моносиллабизации. Двести пятьдесят слогов в имени, а мы пользуемся только одним… Почему он вместе со своими двумястами пятьюдесятью слогами не полетел с нами? Если это настолько важно, если от этого зависит само существование Геи, почему он не полетел, чтобы руководить нами?

— Здесь я, Трев, — возразила Блисс. — А я не меньше Гея, чем он.

Она стрельнула своими темными глазами вверх и по сторонам и добавила:

— Вас не раздражает, что я называю вас Трев?

— Да, раздражает. У меня такое же право на свои привычки, как у вас на ваши. Меня зовут Тревиц. Два слога, Тре-виц.

— Хорошо, я не хотела рассердить вас, Тревиц.

— Я не сержусь. Я раздражен.

Он неожиданно встал и прошелся по каюте из конца в конец, перешагивая через вытянутые ноги Пелората (который их тут же проворно подтянул). Он остановился лицом к Блисс, уставил на нее указательный палец и сказал:

— Слушайте! Я не хозяин сам себе! Меня заманили с Терминуса на Гею… и когда я это понял, никакой возможности вырваться уже не было. А теперь, когда я на Гею прилетел, мне объявили, что цель моего прибытия в том, чтобы спасти Гею. Что мне Гея? Или я Гее. Почему я должен ее спасать? Неужели из квинтиллиона людей Галактики никого больше нельзя выбрать для этой работы?

— Пожалуйста, Тревиц, — попросила Блисс. Она вдруг погрустнела, ее шаловливость куда-то исчезла. — Не сердитесь. Домм просил вас потерпеть.

— Ради всех планет Галактики, обитаемых или нет, я не желаю терпеть! Если я так нужен, разве я не заслуживаю, чтобы мне объяснили? Я еще раз спрашиваю, почему Домм не полетел с нами? Разве он не должен быть здесь, на «Далекой Звезде»?

— Он здесь, Тревиц, — сказала Блисс. — Пока здесь я, он с нами. Здесь все, кто на Гее, все живые существа и вся планета до пылинки.

— Вас это устраивает, но я мыслю иначе. Я не Гея. Мы не можем втиснуть на корабль всю планету, мы можем втиснуть только одного человека. С нами вы, а Домм часть вас. Очень хорошо. Почему мы не могли взять Домма чтобы вы были его частью?

— Прежде всего, — ответила Блисс, — Пел, то есть Пел-о-рат, попросил, чтобы я была с вами на корабле. Я, а не Домм.

— Это он просто из галантности. Разве можно принимать это всерьез?

— Подождите, мой дорогой, — вмешался Пелорат. Он покраснел и встал. — Я это сказал совершенно серьезно. Мне не нравится, что мной так пренебрегают. Я признаю, что не имеет значения, какая именно компонента Геи присутствует на борту, и мне приятнее, чтобы это была Блисс, а не Домм. Я уверен, что и для вас это так. Вы, Голан, просто капризничаете.

— Все равно, — Тревиц снова уставил палец на Блисс, — в чем бы ни состояла работа, которая меня ждет, заверяю вас, что я ее не выполню, если со мной не будут обращаться по-человечески. Сначала ответьте на два вопроса: что я должен сделать? Почему я?

Блисс попятилась и широко раскрыла глаза. Она сказала:

— Извините, сейчас я не могу вам этого сказать. Вся Гея не может. Вы должны прибыть на место, ничего не зная. Вы должны все узнать там. То, что вы должны сделать, вы должны сделать спокойно без эмоций. Если вы останетесь в таком состоянии, как сейчас, все будет бесполезно, и для Геи настанет конец. Вы должны успокоиться и я не знаю, как вам помочь.

— А Домм, знал бы, если б был здесь? — спросил Тревиц.

— Домм здесь. Он-я-мы не знаем, как успокоить вас. Мы не понимаем человека, который не способен почувствовать свое место в общей картине, который не чувствует себя частью великого целого.

— Это не так, — сказал Тревиц. — Вы захватили мой корабль на расстоянии миллиона километров и успокаивали нас, пока мы были беспомощными. Успокойте меня сейчас. Не притворяйтесь, что вы не в состоянии это сделать.

— Мы не должны. Во всяком случае, сейчас. Если мы сейчас вас изменим или как-то подкорректируем, вы станете для нас не более ценны, чем любой другой человек в Галактике. И пользы от вас не будет. Вы нам нужны только потому, что вы — это вы, и вы должны оставаться собой. Если мы сейчас хоть чуть-чуть тронем вас, мы проиграли. Пожалуйста. Вы должны успокоиться самостоятельно.

— Это абсолютно невозможно, сударыня, пока вы не расскажете мне кое-что из того, что я хочу знать.

— Блисс, позвольте попробовать мне, — сказал Пелорат. — Пожалуйста, выйдите в соседнюю каюту.

Блисс медленно вышла. Пелорат закрыл за ней дверь.

— Она все равно все видит, слышит и чувствует, — сказал Тревиц, — Что это меняет?

— Это кое-что меняет для меня, — ответил Пелорат. — Я хочу остаться наедине с вами, даже если изоляция иллюзорная… Голан…, вы трусите.

— Ерунда.

— Нет, трусите. Вы не знаете, что вас ожидает, с чем вы столкнетесь и что от вас потребуется. Естественно, вы трусите.

— Не трушу!

— Трусите, трусите. Может быть, вы меньше, чем я, боитесь физической опасности. Я боялся лететь в космос, боялся каждой новой планеты, каждой новой вещи, на какую натыкался. В конце концов, я полвека прожил ограниченной, стесненной и скованной жизнью. А вы в это время были во Флоте и в политике, в самой гуще и сутолоке, на родине и в космосе. И все-таки я старался не бояться, и вы помогли мне. Все время, пока мы вместе, вы были со мной терпеливы и добры, проявляли понимание, и благодаря вам я научился побеждать свои страхи и вести себя смело. Позвольте мне теперь отблагодарить вас и помочь.

— Говорю вам, я не трушу.

— Наверняка трусите. Во всяком случае, вы боитесь ответственности, с которой столкнетесь. Ведь от вас будет зависеть целая планета, и если вы потерпите неудачу, вам придется жить с сознанием вины в ее гибели. Почему вы должны принимать ответственность за планету, которая ничего не значит для вас? Какое право они имеют взваливать на вас этот груз? Вы не только боитесь неудачи, как любой на вашем месте, вы еще и сердитесь, что они поставили вас в положение, в котором вам приходится бояться.

— Вы не правы, все не так.

— А по-моему, так. Поэтому позвольте мне занять ваше место. Чего бы они от вас ни ожидали, позвольте совершить это мне. Я вызываюсь быть вашей заменой. Предполагаю, что большой физической силы или здоровья это не потребует, поскольку в этом отношении вас превзойдет примитивное механическое устройство. Я думаю, что и менталики тут не требуется, поскольку ее хватает у них самих. Это скорее… В общем я не знаю, но если это не требует ни силы, ни менталики, то у меня есть все, что есть у вас, и я готов принять на себя ответственность.

— Почему вы решили взвалить на себя этот груз? — резко сказал Тревиц.

Пелорат опустил глаза, стараясь не встречаться взглядом с собеседником.

— У меня была жена, Голан. Я знал женщин. Но они никогда не были так уж важны для меня. Интересны — да, приятны — да. Но не очень важны. А эта…

— Кто? Блисс?

— Почему-то она для меня значит больше.

— Ради Терминуса, Янов, она слышит каждое ваше слово.

— Это неважно, она и без того знает… Я хочу сделать ей приятное. Я возьмусь за эту задачу, в чем бы она ни заключалась, пойду на любой риск, приму любую ответственность ради самого малого шанса, что это заставит ее хорошо ко мне относиться.

— Янов, она ребенок.

— Она не ребенок, а то, что вы думаете о ней, ничего для меня не меняет.

— Разве вы не понимаете, каким вы должны ей казаться?

— Стариком? Какая разница? Она — часть великого целого, а я — нет, из-за одного этого между нами непреодолимая стена. Неужели я не понимаю? Но мне от нее ничего не надо, только чтобы она…

— Хорошо к вам относилась?

— Да. Пусть даже только относительно хорошо, хотя бы в самой малой степени.

— И ради этого вы готовы выполнить мою работу?… Но, Янов, разве вы не слышали, вы им не нужны. Не знаю, по какой заезженной космосом причине, но им нужен я.

— Если у них не будет вас, на худой конец можно использовать меня.

Тревиц покачал головой.

— Никак не могу поверить. Просто вас одолела старость, и вы нашли молодость. Янов, вы пытаетесь стать героем, чтобы умереть за это тело.

— Не говорите так, Голан, это неподходящая тема для острот. Тревиц хотел рассмеяться, но его взгляд наткнулся на мрачное лицо Пелората, и он вместо этого закашлялся.

— Вы правы. Приношу извинения. Зовите ее, Янов, зовите.

Блисс вошла немного хмурясь.

— Простите, Пел, — тихо произнесла она, — вы не можете быть заменой. Это должен быть Тревиц или никто.

— Очень хорошо, — сказал Тревиц. — Я успокоюсь. Я сделаю все, что вам нужно. Все что угодно, чтобы удержать Янова от попыток разыгрывать романтического героя в его возрасте.

— Я знаю свой возраст, — пробормотал Пелорат.

Блисс подошла к Пелорату и положила руку ему на плечо.

— Пел, я… я хорошо отношусь к вам.

Пелорат отвернулся и сказал:

— Я в порядке, Блисс. Не надо меня жалеть.

— Я не жалею вас, Пел. Я… я очень хорошо к вам отношусь.

Смутно, потом все яснее Сура Нови осознала, что она Сурановирембластиран. И что в детстве она была Су для родителей и Би для друзей. На самом деле она, конечно, ничего не забывала, но память об этих фактах была глубоко похоронена в ее сознании. Особенно глубоко она была похоронена в последний месяц, потому что в это время она находилась вблизи могущественного разума.

И пробил час. Она не сама так решила. Ей не нужно было решать самой. Спрятанная в глубине, ее сущность теперь выбиралась на поверхность ради планеты.

Этому сопутствовало несколько неприятное ощущение, своего рода мурашки, но его быстро вытеснило ощущения незамаскированного «я». Не один год она была лишена такой близости к Гее.

Она вспомнила одну из форм жизни, которую любила ребенком на Гее. Вспомнив чувства этого существа в те времена, она сейчас более четко осознала свои чувства. Она была бабочкой, выбирающейся из кокона.

Стор Гендибал уставился на Нови так пристально, будто хотел увидеть ее насквозь. Он был настолько изумлен, что слегка ослабил хватку, которой держал Мэра Бранно. Хватка не ослабела, возможно, из-за того, что ее неожиданно укрепила поддержка извне, но в тот момент он не обратил на это внимания.

— Что ты знаешь о члене Совета Тревице, Нови? — начал было он, но потом, при виде внезапной, все растущей сложности ее разума, он похолодел и воскликнул:

— Кто ты?

Он попытался захватить контроль над ее разумом и обнаружил, что тот неприступен. Затем он осознал, что контроль над Мэром Бранно поддержан хваткой сильнее его собственной. Он повторил:

— Кто ты?

На лицо Нови легла трагическая тень.

— Мастер, — сказала она, — Спикер Гендибал. Мое настоящее имя Сурановирембластиран, и я — Гея.

Словами она ничего больше не сказала, но Гендибал с внезапной яростью усилил свое ментальное поле и с большой ловкостью теперь, когда к нему вернулось самообладание, оттолкнул подпорки и взялся за Бранно сам. И в то же время сильнее, чем прежде, схватился с разумом Нови в тесной и молчаливой борьбе.

Она удерживала его с равной ловкостью, но не сумела закрыть для него свой разум, а может быть, не захотела.

Он заговорил с ней, пользуясь спикерской речью:

— Ты притворялась, обманывала меня, заманила сюда, ты представительница рода, от которого произошел Мул.

— Мул был отклонением, Спикер. Я-мы не Мулы, я-мы-Гея. Вся сущность Геи была сообщена в ее сложной мыслепередаче намного полнее, чем можно рассказать словами.

— Целая живая планета, — сказал Гендибал.

— И ее ментальное поле сильнее, чем ваше индивидуальное. Пожалуйста, не сопротивляйтесь такой силе. Я боюсь повредить вам, я этого не хочу.

— Даже как живая планета, вы не сильнее, чем мои коллеги на Транторе, вместе взятые. Мы тоже в некотором роде живая планета.

— В вашем ментальном коллективе, Спикер, всего лишь несколько тысяч людей, и не рассчитывайте на их поддержку, потому что я ее заблокировала. Можете проверить и убедиться.

— Что ты намерена делать, Гея?

— Я надеялась, Спикер, что вы будете называть меня Нови. Несмотря на то, что сейчас я действую как Гея, я также и Нови, а для вас я только Нови.

— Что ты намерена делать, Гея?

Последовала ментальная дрожь, заменяющая вздох, и Нови сказала:

— Пока что мы останемся в тройной патовой ситуации. Вы будете удерживать Мэра Бранно сквозь ее щит, я помогу вам в этом, и мы не устанем. Думаю, вы будете держать в своей хватке и меня, как я в своей вас, и тут тоже никто из нас не устанет. В таком виде все и останется.

— До каких пор?

— Как я уже сказала, мы ждем прибытия члена Совета Терминуса Тревица. Он должен нарушить патовую ситуация по своему выбору.

Компьютер на борту «Далекой Звезды» определил положение двух кораблей, и Тревиц вывел их одновременно на разные половины экрана. Оба являлись кораблями Сообщества. Один был в точности такой же, как «Далекая Звезда», и Тревиц не сомневался, что это корабль Компора. Другой был больших размеров и намного мощнее.

Тревиц повернулся к Блисс и сказал:

— Так вы знаете, что происходит? Теперь вы можете мне что-нибудь сказать?

— Да! Не тревожьтесь, они вам ничего не сделают.

— Почему вы все так убеждены, что сижу здесь и в панике дрожу? — раздраженно возразил Тревиц.

Пелорат быстро сказал:

— Не огрызайтесь, Голан, дайте ей договорить.

Тревиц нетерпеливо поднял руки в знак капитуляции.

— Не буду огрызаться. Говорите, сударыня.

— На большом корабле, — сказала Блисс, — находится руководитель вашего Сообщества. С ней…

— Руководитель? — изумленно переспросил Тревиц. — Вы имеете в виду старушку Бранно?

— У нее не такой титул, — сказала Блисс от удивления слегка скривив губы. — Но она женщина, да. — Она сделала паузу, как бы прислушиваясь к общему организму, частью которого являлась. — Ее имя Харлабранно. Странно, что у такой важной руководительницы всего четыре слога в имени, но у негеян свои обычаи.

— Я думаю, — сухо сказал Тревиц, — вы бы звали ее Бранн. Но что она здесь делает? Почему она не у себя… Понял. Гея ее тоже затащила сюда. Но зачем?

На этот вопрос Блисс не ответила. Она продолжила:

— С ней Лионокоделл, пять слогов, хотя он ее подчиненный. Это похоже на неуважение. Он важный правительственный служащий на вашей планете. Там еще четверо других, которые управляют вооружением корабля. Вам нужны их имена?

— Нет. На другом корабле, я полагаю, Мунн Ли Компор. И он здесь представляет Второе Сообщество. По всей видимости, вы свели вместе оба Сообщества. Зачем?

— Не совсем так, Трев… я хотела сказать, Тревиц…

— Да, пожалуйста, говорите Трев. Из меня не повалит дым как из газовой кометы.

— Не совсем так, Трев. Компор оставил этот корабль, и его заменили двое. Один из них Сторгендибал, важный правительственный служащий Второго Сообщества. Его называют Спикером.

— Важный служащий? Надо думать, у него есть ментальные способности.

— Да, и очень сильные.

— Но вы с ним справитесь?

— Безусловно. Второй человек на корабле — Гея.

— Один из ваших людей?

— Да. Ее зовут Сурановирембластиран. Ее имя должно быть намного длиннее, но она долго была вдали от меня-нас-остальных.

— И она способна держать под контролем высокопоставленного члена правительства Второго Сообщества?

— Его держит не она, а Гея. Она-я-мы-все способны сокрушить его.

— И она собирается сокрушить его и Бранно? Что все это значит? Гея собирается уничтожить Сообщества и установить свою Галактическую Империю? Второй приход Мула? Более могущественного Мула?

— Нет-нет, Трев, не распаляйтесь. Эти трое сейчас в патовой ситуации. Они ждут.

— Чего?

— Вашего решения.

— Ну вот, опять. Какого-такого решения? Причем здесь я?

— Пожалуйста, Трев, — сказала Блисс, — скоро все объяснится. Пока я-мы-она сказали все, что я-мы-она могли.

— Я совершила ошибку, Лионо, — устало сказала Бранно, — возможно, непоправимую.

— Следует ли признаваться в этом? — пробормотал Коделл сквозь сжатые губы.

— Они знают мои мысли, и оттого что я это сказала, хуже не станет. И ваши мысли им узнать нетрудно, хоть вы и не шевелите губами. Я должна была ждать, пока щит не был бы укреплен как следует.

— Откуда вам было это знать, Мэр? — ответил Коделл. — Если бы мы ждали двукратного, трехкратного, четырехкратного, многократного запаса прочности, мы могли ждать вечно… Конечно, лучше бы мы не путешествовали сами. Можно было проэкспериментировать на ком-нибудь другом, хотя бы на вашем громоотводе Тревице.

Бранно вздохнула.

— Я хотела застать их врасплох, Лионо. Но вы уловили самую суть моей ошибки. Я должна была подождать, пока щит не стал бы практически непроницаемым. Не абсолютно совершенным, а практически непроницаемым. Я знала, что сейчас имеется заметная проницаемость, но не могла больше выносить ожидание. Устранение утечки затянулось бы до конца моего срока, а я хотела, чтобы великое дело было совершено при мне, я хотела быть в центре. Поэтому я как дура уговорила себя поверить, что щит готов. Я не хотела слушать предостережений, ваших в том числе.

— Может быть, мы еще победим, если проявим терпение.

— Можете вы отдать приказ открыть огонь по тому кораблю?

— Нет, Мэр. Сама эта мысль для меня почему-то непереносима.

— Как и для меня. И я уверена, что, если вы или я сумеем все же приказать, члены экипажа не выполнят команды. Просто окажутся не в состоянии выполнить такой приказ.

— Не смогут, Мэр, в настоящий момент. Но обстоятельства могут измениться. Кстати, на сцене появилось новое действующее лицо, — он указал на экран. Корабельный компьютер автоматически разделил экран пополам, когда в его поле зрения попал новый корабль. Он появился на правой стороне экрана.

— Вы можете увеличить изображение, Лионо?

— Нет проблем! Этот член Второго Сообщества очень искусен, мы вольны делать все, что его не беспокоит.

— Хорошо, — сказала Бранно, изучая изображение на экране. -Это, конечно, «Далекая Звезда», думаю, на борту Тревиц и Пелорат. — И с горечью добавила: — Если только их не заменили люди из Второго Сообщества. Мой громоотвод и впрямь оказался на редкость эффективным… Если бы еще и мой щит был покрепче.

— Терпение! — сказал Коделл.

И тут в рубке возник голос Каким-то образом Бранно почувствовала, что он не состоял из звуковых волн. Она слышала его непосредственно в своем сознании. Бросив взгляд на Коделла, она поняла, что и он слышит.

Голос произнес:

— Вы меня слышите, Мэр Бранно? Если слышите, не трудитесь говорить. Вам достаточно это подумать.

— Кто вы? — спокойно спросила Бранно.

— Я Гея.

Три корабля находились практически в состоянии покоя относительно друг друга. Все три медленно вращались вокруг Геи как удаленный, состоящий из трех частей спутник планеты. Все три сопровождали Гею в бесконечном вращении вокруг ее солнца.

Тревиц устал гадать, в чем могла бы заключаться его роль, ради какого дела его вытащили за тысячу парсеков, и сидел, уставясь в экран.

Голос, прозвучавший у него в сознании, не удивил его, он как будто этого ожидал.

— Голан Тревиц, — произнес голос, — вы слышите меня? Если слышите, не трудитесь говорить, вам достаточно подумать.

Тревиц огляделся. Пелорат испуганно озирался, как будто пытался найти источник. Блисс спокойно сидела, скрестив руки. Тревиц не сомневался, что она тоже слышит.

Он не обратил внимания на предложение использовать мысли и заговорил с подчеркнутой четкостью произношения.

— Если я не узнаю, что происходит, я не сделаю ничего, о чем бы меня ни попросили.

И голос ответил:

— Сейчас узнаете.

Нови сказала:

— Вы все будете слышать меня в своем сознании. Вы все вольны мысленно отвечать. Я устроила так, что вы все будете слышать друг друга. Как вы все знаете, наши корабли находятся достаточно близко друг от друга, чтобы при световой скорости распространения ментального поля в обычном пространстве не было неудобных задержек. Начнем с того, что наша встреча организована.

— Каким образом? — раздался голос Бранно.

— Без помощи ментального вмешательства, — ответила Нови. — Гея не влияла ни на чей разум. Это не наш подход. Мы использовали человеческое честолюбие. Мэр Бранно хотела немедленно установить Вторую Империю, Спикер Гендибал хотел стать Первым Спикером. Нам достаточно было поощрить эти желания и держать паруса по ветру, ловя момент и руководствуясь здравым смыслом.

— Я знаю, как меня сюда затащили, — враждебно сказал Гендибал. Еще бы ему не знать. Он теперь знал, почему ему так не терпелось отправиться в космос, не терпелось догнать Тревица, почему он был так уверен, что справится.

Все это была Нови… Эх, Нови!

— Ваш случай особый, Спикер Гендибал. Ваши устремления были сильны, но у вас имелась слабость, которая позволила сократить путь. Вы склонны проявлять доброту к тем, кого вас приучили считать стоящими ниже вас во всех отношениях. Я воспользовалась этим и обратила вашу доброту против вас. Мне-нам очень стыдно. Наше оправдание в том, что под угрозой будущее Галактики.

Нови сделала паузу, ее лицо вытянулось и голос (хотя она и не говорила при помощи голосовых связок) стал печальным.

— Время настало. Гея больше не может ждать. Уже больше столетия терминусцы разрабатывают менталику. Если их предоставить самим себе еще на одно поколение, они разработают поле, непроницаемое даже для Геи, и будут вольны применять свое оружие как им заблагорассудится. Галактика не сможет сопротивляться, и немедленно будет установлена Вторая Галактическая Империя, угодная Терминусу, наперекор Плану Селдона, наперекор Трантору, наперекор Гее.

Пришлось заставить Мэра Бранно выступить до того, как щит стал совершенным.

Трантор. План Селдона работал идеально, потому что Гея старалась удержать его на рельсах. Более столетия там были тишайшие Первый Спикеры и Трантор не проявлял агрессивности. Но начал быстрое восхождение Стор Гендибал. Он должен был стать Первым Спикером, и при нем Трантор начал бы играть более активную роль. Спикер Гендибал безусловно сосредоточил бы свое внимание на физической силе, распознал бы опасность, исходящую от Терминуса, и принял бы меры против него. Если бы он смог действовать против Терминуса до того, как там довели до совершенства разработку ментального щита, План Селдона был бы доведен до своего логического результата — Второй Галактической Империи, угодной Трантору, наперекор Терминусу и Гее. Пришлось заставить Гендибала выступить до того, как он стал Первым Спикером.

К счастью, в результате кропотливой работы, которую Гея вела на протяжении нескольких десятилетий нам удалось свести оба Сообщества в нужном месте и в нужное время. Я рассказываю все это прежде всего, чтобы объяснить члену Совета Терминуса Голану Тревицу.

Тревиц немедленно вступил в разговор, снова проигнорировав предложение общаться мысленно. Он твердо выговаривал слова:

— Я НЕ понимаю. Что плохого в каждой из версий Второй Галактической Империи?

Нови ответила:

— Вторая Галактическая Империя, созданная в угоду Терминусу, будет военной Империей, поддерживаемой силой. Ее в конце концов и разрушит сила. Это будет не что иное, как повторение Первой Галактической Империи. Такова точка зрения Геи.

Вторая Галактическая Империя, созданная в угоду Трантору, будет патерналистской Империей, созданной расчетом, поддерживаемой расчетом и обреченной расчетом на вечную жизнь, похожую на смерть. Это — тупик. Такова точка зрения Геи.

— Какую же альтернативу предлагает Гея? — спросил Тревиц.

— Великую Гею! Галаксию! Чтобы все обитаемые планеты стали живыми, как Гея. Все живые планеты соединяются в еще более великую гиперпространственную жизнь. Все необитаемые планеты тоже участвуют. Вся звезды. Облака межзвездного газа. Возможно, даже черная дыра в центре Галактики. Живая Галактика, причем такая, которая предпочтительна для всех форм жизни. Это должно быть обеспечено способами, которых мы пока не можем предвидеть. Этот способ жизни должен фундаментально отличаться от всего, что было раньше. Он не повторит старых ошибок.

— И наделает принципиально новых, — язвительно пробормотал Гендибал.

— Мы на Гее разрабатывали это тысячелетиями.

— Но не в масштабах Галактики.

Тревиц, преследуя свою цель, проигнорировал эту пикировку и спросил:

— Какова же во всем этом моя роль? Проходящий через Нови голос Геи прогремел:

— Выбирай! Какая альтернатива должна осуществиться?

Установилась полная тишина. В этой тишине в конце концов послышался голос Тревица, наконец-то ментальный, поскольку от растерянности Тревиц не мог говорить, звучавший хоть и тонко, но по-прежнему непреклонно:

— Почему я?

Нови ответила:

— Хотя мы поняли, что близок момент, когда либо Терминус, либо Трантор, либо, что еще хуже, оба станут столь могущественны, что установится смертельный пат, который опустошит Галактику, мы все равно не могли выступить. Для наших целей нужен был человек — особый человек — имеющий талант правоты. И мы нашли вас, член Совета… Нет, заслуга принадлежит не нам. Вас нашли транторцы, через человека по имени Компор. Хотя даже они не поняли, кого нашли. Их действия по отношению к вам привлекли наше внимание. Голан Тревиц, вы обладаете даром знать, что правильно делать.

— Я отрицаю это, — сказал Тревиц.

— Время от времени вы бываете УВЕРЕНЫ. Мы хотим, чтобы на этот раз вы были уверены в вопросе о судьбе Галактики. Возможно, вы не желаете такой ответственности, тем не менее вы осознаете, что правильно это сделать. Вы будете УВЕРЕНЫ. И тогда вы выберете. Как только мы вас обнаружили, мы поняли, что поиск окончен.

Мы не один год трудились, чтобы создать цепь действий, которые без непосредственного ментального вмешательства повлияли бы на события так, чтобы собрать вас троих — Мэра Бранно, Спикера Гендибала и члена Совета Тревица — в окрестностях Геи в одно и то же время. Мы этого добились. Тревиц сказал:

— В данной точке пространства, при нынешних обстоятельствах разве не верно, Гея — если ты хочешь, чтобы я называл тебя так — что ты можешь победить и Мэра, и Спикера? Разве не верно, что вы можете установить вашу живую Галактику без меня? Почему в таком случае вы этого не делаете?

— Не знаю, удовлетворит ли вас мое объяснение, — ответила Нови. — Тысячи лет назад Гея была основана при помощи роботов, которые когда-то недолгое время служили человеческому роду. Они очень ясно объяснили нам, что мы выжили только потому, что соблюдали Три Закона Роботехники по отношению к жизни в целом. Первый закон в этой формулировке гласит: «Гея не может причинить вред жизни или своим бездействием допустить, чтобы жизни был причинен вред». Всю нашу историю мы следовали этому Закону, и мы не можем действовать иначе.

Поэтому мы беспомощны сейчас. Мы не можем силой навязать свое видение живой Галактики квинтиллиону людей и бесчисленному количеству других форм жизни и, возможно, многим причинить вред. Но и бездействовать и смотреть, как Галактика наполовину уничтожит себя в борьбе, которую мы могли бы предотвратить, мы тоже не можем. Мы не знаем, что потребует меньше жертв в Галактике — наши действия или бездействие; если мы выберем действия, мы не знаем, что потребует меньше жертв — поддержка Терминуса или Трантора. Поэтому решает член Совета Тревиц. И каким бы ни было его решение, Гея будет ему следовать.

— Каким же образом, — спросил Тревиц, — я должен принять это решение? Что мне делать?

— В этом, — сказала Нови, — вам поможет ваш компьютер. Терминусцы сами не знали, какой прекрасный компьютер они создали. В компьютере на борту вашего корабля заключено кое-что геянское. Вам достаточно положить руки на контакты и подумать.

Вы можете, например, представить себе, что щит Мэра Бранно непроницаем. Если вы это сделаете, она сможет немедленно пустить в ход оружие, чтобы вывести из строя или уничтожить два других корабля, установить физическое господство над Геей, а в дальнейшем и над Трантором.

— И вы ничем не помешаете этому? — удивленно спросил Тревиц.

— Абсолютно. Если вы будете уверены, что власть Терминуса причинит Галактике меньше вреда, чем любая другая альтернатива, мы с радостью поможем этой власти, даже ценой собственного уничтожения.

С другой стороны, вы можете найти ментальное поле Спикера Гендибала и присоединить к нему свое увеличенное компьютером усилие. В этом случае, он станет сильнее меня, оттолкнет меня, изменит разум Мэра и при помощи ее кораблей покорит Гею и обеспечит длительное господство Плана Селдона. И этому Гея ничем не помешает.

Вы можете также найти мое ментальное поле и присоединиться к нему. Тогда начнет продвигаться к своему осуществлению план живой Галактики. Конечно, не в этом или следующем поколении, а после столетий работы, в течение которых будет продолжаться выполнение Плана Селдона. Выбор за вами.

В разговор вступила Мэр Бранно. Она воскликнула:

— Подождите! Не решайте сразу. Могу я взять слово?

— Вы вольны взять слово, как и Спикер Гендибал, — ответила Нови.

— Член Совета Тревиц, — сказала Бранно, — во время нашей последней встречи на Терминусе вы мне сказали: «Может наступить время, госпожа Мэр, когда вы меня о чем-нибудь попросите, и я поступлю тогда, как сочту нужным, и последние два дня я не забуду никогда». Не знаю, действительно ли вы предвидели это, или предчувствовали интуитивно, или просто обладаете тем, что эта женщина, которая говорит о живой Галактике, называет талантом правоты. В любом случае вы были правы тогда. Я прошу вас ради Федерации.

Возможно, вы захотите отомстить мне за то, что я арестовала и выслала вас. Я прошу вас вспомнить, что я сделала это ради блага Федерации Сообщества. Но даже если я ошиблась или безжалостно действовала в своих интересах, вспомните, что это сделала я, а не Федерация. Не уничтожайте всю Федерацию за то, что сделала одна я. Вспомните, что вы член Сообщества и человек, что вы не желаете быть цифрой в планах бесчувственных математиков Трантора или менее, чем цифрой, в галактической мешанине живого и неживого. Вы хотите, чтобы вы сами, ваши наследники, ваши соплеменники-люди были независимыми, обладающими свободной волей существами. Остальное неважно.

Эти двое убеждают вас, что наша Империя приведет к несчастьям и кровопролитию, но это не обязательно, и случится так или нет, зависит от нашего свободного выбора. Мы можем обойтись без этого. И в любом случае лучше потерпеть поражение, обладая свободной волей, чем жить в бессмысленной безопасности, подобно зубчику в шестеренке. Подумайте, что сейчас вас просят принять решение в качестве человека, обладающего свободной волей. Эти твари на Гее даже решения не способны принять сами, поскольку их техника им не позволяет этого. Они зависят от вас и готовы уничтожить себя, если вы этого потребуете. Неужели вы хотите довести до такого состояния всю Галактику?

— Не знаю, — сказал Тревиц, — есть ли у меня свободная воля, Мэр. Возможно, на мой разум повлияли, чтобы я выбрал желательный ответ.

— Ваш разум в полной неприкосновенности, — сказала Нови. — Если бы мы могли заставить себя повлиять на ваш разум, не понадобилась бы эта встреча. Будь мы столь беспринципны, мы бы легко проделали все, что нам удобно, не заботясь о великих нуждах всего человечества в целом.

— Полагаю, — сказал Гендибал, — что теперь моя очередь взять слово. Член Совета Тревиц, не позволяйте узкому местничеству брать верх над собой. Вели вы родились на Терминусе, вы не должны считать, что Терминус важнее всей Галактики. Галактика уже пять столетий развивается по Плану Селдона, и эта работа идет не только в Федерации Сообщества.

Вы — часть Плана помимо и сверх вашей роли как члена Сообщества. Не делайте ничего такого, что приведет к разрушению Плана ни из узко понимаемого патриотизма, ни из романтического стремления к новому и неизведанному. Второе Сообщество ни в коей мере не будет подавлять свободную волю человечества. Мы не деспоты, а проводники.

И мы предлагаем Галактическую Империю, фундаментально отличающуюся от Первой. За все тысячи лет, что существуют гиперпространственные полеты, в Галактике не было и десятилетия, полностью свободного от кровопролития и насильственной смерти. Даже когда само Сообщество находилось в состоянии мира. Если вы выберете Мэра Бранно, это будет продолжаться вечно. План Селдона предлагает покончить с войнами, причем отнюдь не путем превращения в рядовой атом в Галактике атомов и низведения до равенства с травой, микробами и пылью.

— Я, — сказала Нови, — согласна с тем, что Спикер Гендибал говорит об Империи Первого Сообщества, но с тем, что он говорит о собственной Империи — нет. Спикеры Трантора тоже люди со свободной волей, они такие же, как и все люди. Разве они свободам от сокрушительной конкуренции, от политиканства, от карьеризма?

Разве нет ссор и вражды за Столом Спикеров, и всегда ли они будут проводниками, за которыми вы решитесь следовать? Попробуйте поверить Спикеру на слово и спросите его об этом.

— Нет нужды верить мне на слово, — сказал Гендибал, — я и так признаю, что за Столом Спикеров есть вражда, конкуренция и предательство. Но после того как решение принято, его выполняют все. Из этого никогда не было ни одного исключения.

— А если я не сделаю выбора? — спросил Тревиц.

— Вы должны, — сказала Нови. — Вы почувствуете, что сделать выбор правильно, и вы его сделаете.

— А если я попытаюсь и не смогу?

— Вы должны.

— Каким временем я располагаю?

— До тех пор, пока вы не будете УВЕРЕНЫ, сколько бы времени на это ни ушло.

Тревиц сидел молча.

Остальные тоже молчали, но ему казалось, что он слышит свой пульс.

Он слышал голос Бранно, твердо сказавший: «Свободная воля!». Голос Спикера Гендибала безапелляционно заявил: «Руководство и мир!»

Голос Нови печально произнес: «Жизнь».

Тревиц обернулся и обнаружил, что Пелорат не отрываясь смотрит на него. Он сказал:

— Янов, вы все слышали.

— Да, Голан, слышал.

— Что вы думаете?

— Решать не мне.

— Я знаю. Но что вы думаете?

— Не знаю. Все три альтернативы меня пугают. И все же мне в голову пришла одна странная мысль…

— Да?

— Когда мы с вами впервые отправились в космос, вы показали мне Галактику, помните?

— Конечно.

— Вы ускорили время, и Галактика заметно вращалась. И я тогда сказал, как будто предвосхищал сегодняшние события: «Галактика похожа на живое существо, ползущее через космос». Вам не кажется, что в каком-то отношении она уже живая?

И Тревиц, вспомнив тот момент, внезапно почувствовал УВЕРЕННОСТЬ. Он неожиданно вспомнил свое предчувствие, что Пелорат тоже сыграет жизненно важную роль. Он поспешно, чтобы не осталось времени на размышления, сомнения и колебания, повернулся к компьютеру, положил руки на контакты и сосредоточился с такой силой, какой раньше не знал.

Он принял решение — решение, от которого зависела судьба Галактики.