Соловьи не поют зимой

Глава 16

Надя первой подхватила жемчужину, словно какая-то сила сама кинула девушку к ней. А потом перевела взгляд на Инчэна… на дракона. Любимый впервые предстал перед Соловушкой в своем небесном грозном облике, да еще и во время сражения. Он был изумительным — серебристо-сверкающим, неземным, волшебным… Устрашающим и завораживающим… её дракон.

А потом все закрутилось в памяти — сражение с мавкой, когда она, Надя, сама уже не понимая, что именно поёт, выхватывала из памяти самые яркие и боевые народные песни. Пела, звучала, звенела, помогая Инчэну и имуги сражаться… Страх и восторг, тревога и надежда… И вдруг — видение. Так вот они какими были — Байцзун и Ладомира… и как страшно развела их судьба. А вокруг — неведомый край, чарующе-прекрасный. И жемчужина, такая родная, нагревается в руке. И глаза любимого…

Надя не выдержала наплыва сильнейших эмоций и впечатлений, а еще — она выложилась до капли в последней песне, укрепившей Инчэна, помогшей ему выдохнуть мощное пламя. Соловушка как-то сразу обмякла и без чувств упала на траву.

Инчэн подхватил Надю на руки и уселся вместе с ней у источника, устроил её у себя на коленях и опустил руку в воду — та приятно бурлила, оставляя на коже пузырики. Над водой летали лепестки, а серный запах, обычно исходящий от таких источников в мире смертных, не чувствовался, вместо него пахло персиками и жжённой травой.

Инчэн осмотрелся. Имуги залечивала оставшиеся раны и, поймав его взгляд, подбоченилась.

— Чего?

— Ты мало напоминаешь своё племя… — тихо произнёс Инчэн и погладил Надю по волосам, а затем влажными пальцами смахнул с её лица пыль и пепел. — Та, чьё тело ты заняла, тоже была особенной, а ещё смелой и отважной. Почему ты так поступила? Зачем убила её?

Пан Чжэнь выдержала долгий испытующий взгляд дракона и уселась на землю, подобрав под себя ноги.

— Это не я. Отец сделал это, нашёл подходящее и сильное тело. Занять тело полукровки или бессмертного я бы не смогла.

Она посмотрела на заходящее солнце, почти скрывшееся за рощей, на то, как верхушки обожжённых драконьим пламенем деревьев розовеют в его лучах.

— Отец отправил меня за жемчужиной, и я должна была принести её клану, чтобы мы смогли стать свободными, смогли стать как все. Потомки не должны нести ответственность за деяния предков.

— Должна была? — усмехнулся Инчэн. Заметив, как сжимает Надя в руке жемчужину, он понял, что девушка пришла в себя, и снова погладил её по волосам. — А сейчас нет? — он вновь посмотрел на Пан Чжэнь. — Совесть замучила?

— Нет, — имуги пожала плечами. — Дело не в совести, просто у воровства и подлости нет благих оправданий, и какими бы высокими целями я ни руководствовалась, ты был прав. Мы могли просто попросить, — она вдруг посмотрела Инчэну в глаза. — Если бы я попросила у тебя драконьих жемчужин для моего клана, ты бы дал мне их?

— Ты спасла Надю. Я бы сделал всё, что в моих силах, чтобы исполнить твоё желание, но пока я не глава клана…

— … и никогда им не станешь, потому что твой дядя вечен, уходить ему не скоро захочется, а ты — уже нет. Смертный дракон. На что я рассчитываю?

Пан Чжэнь хмыкнула и пошла в рощу.

— Куда ты? — спросил Инчэн, ощутив какое-то неясное предчувствие.

Пан Чжэнь обернулась.

— Это же Пэнлай, великий остров небожителей. Почему бы мне не отдать дань и почести той, кому принадлежало это тело, исправить ошибку хотя бы так, даровав её душе светлый путь. А потом… — она многозначительно обвела взглядом окружающее, — тебе не кажется, что небожители не оценят такого отношения к растениям?

И правда, вокруг них была выжженная поляна, и если они оставят всё так, небесная кара может настичь их гораздо раньше, чем они думают.

— Хочешь это исправить? — удивился дракон.

— Могу, — тихо сказала Пан Чжэнь и коснулось ближайшего дерева с ободранной корой.

Медленно, очень медленно под её ладонью засияла зеленоватая энергия, а затем из-под пальцев поползли нити, преображая это место и возвращая ему прежний цветущий вид.

— Вот так! — Пан Чжэнь улыбнулась и отряхнула ладони. — А теперь я найду норку, а то, знаешь ли, спать под открытым небом не моя стихия, ага, — она подмигнула Инчэну и скрылась в роще, в которой меж деревьев уже поселились ночные тени.

Инчэн улыбнулся. Жемчужина была у них. Можно отдохнуть и никуда не спешить, а наутро решить, что делать дальше.

Соловушка пришла в себя, но, поняв, что она на коленях у Инчэна, снова довольно закрыла глаза и теснее прижалась к нему.

— Ты сделал это, — прошептала девушка, — пообещал, что мы вернём жемчужину — и вот она снова у нас. Инчэн… какой же ты величавый и прекрасный в облике дракона! Хотя прекрасный ты всегда…

Надя чувствовала, что ей становится легче. Отдохнуть, конечно же, нужно, но мысли постепенно прояснялись, и в неё мягко вливались новые силы от близости возлюбленного, от небесной красоты этого места и от жемчужины, которую она сжимала в руке.

— Как же здесь хорошо… — вздохнула девушка полной грудью. — И не уходила бы… Но что мы теперь будем делать? Куда её понесем? У меня есть и еще вопросы, Инчэн, но… сейчас я хочу вот этого.

И она потянулась к его губам.

Инчэн поцеловал Надю со всей нежностью, на какую был способен, и долго не мог разорвать поцелуй, удерживая любимую в объятьях, но потом всё же отпустил.

Падали лепестки персика, журчала вода, ароматы цветов разносились по кругу, с ясного неба, усыпанного алмазами звёзд, светила луна — круглая, большая. Инчэн улыбнулся, прижимая Надю к себе.

— У нас в Китае луна — символ любви. Когда влюблённые стоят под луной, один может сказать: «Как же прекрасна сегодня луна», и это будет значить: «Я люблю тебя». А другой ответить: «Так прекрасна, что хочется умереть», и это будет значить: «Я люблю тебя тоже». А ещё это значит, что небожители одобряют наш союз, любовь моя. Завтра мы решим, что делать с жемчужиной, а потом вернёмся к твоему отцу, и я попрошу у него твоей руки…

Инчэн встретил взгляд Нади и прошептал:

— Твои глаза сияют ярче звёзд.

А затем поцеловал её снова, чувственно, горячо, откровенно, до щемящей нежности в груди, до замирания сердца…

Скользнув руками под одежду Нади и пройдясь ладонями по гладкой коже, Инчэн стянул ткань с плеч девушки. Ночь была тёплой, но он всё равно почувствовал лёгкий ветерок, от которого Надя вздрогнула, и тогда Инчэн, недолго думая, утянул её в источник прямо в одежде. Их страсть разливалась повсюду, касаясь нитей мироздания, обволакивая их. Он не мог без неё, а она не могла без него, потому что они были предназначены друг другу судьбой, потому что само мироздание желало их встречи.

Позже, насладившись друг другом, они удобно устроились в источнике, на выступе — тёплая вода придавала сил и убаюкивала. Инчэн был уверен, что здесь они в безопасности и, позволив Наде заснуть на своё плече, уснул сам.

Всё погрузилось в сон. Ночь над персиковой рощей стояла густая и тёплая, меж деревьев притаились чернильные тени, и только серебристый свет луны рассыпался блёстками сквозь ветви, едва освещая землю. Недалеко от горячего источника под сенью персиков возникли два силуэта. Хрупкий, изящный женский и подтянутый мужской. Они сошлись и замерли в двух шагах друг от друга.

Мужчина поклонился, и голос его прозвучал шипением змеи.

— Моя госпожа…

— Кто ты? — ответила она такими же шипящими звуками.

— Шуань Яо, ваш покорный слуга.

— Ты! — Пан Чжэнь едва не вскрикнула, но вовремя прикусила язык. — Ты… секретарь главы драконов и есть тот Яо, о котором говорил отец?

— Да, госпожа.

— Хах! Высоко ж ты взобрался, змей. Зачем пришёл? Убьёшь меня?

— Ты ничего не сделала. Пока. А как сделаешь, я прикрою.

— Что? — Пан Чжэнь пошатнулась, кашлянула и припала на одно колено. — Тело… я… как ты тут… — попыталась сказать она, но боль скручивала её.

Тогда Яо присел к ней и влил свою духовную силу.

— Я питаюсь силой драконов, незаметно и по чуть-чуть, но это даёт мне возможность жить, как они, и даже притворяться драконом.

— П… помоги мне.

Яо встал.

— Простите, госпожа, но уже слишком поздно. Вам нужно отнести отцу жемчужину, только так вы сможете себе помочь.

— Но я отдала её, — от его вмешательства стало чуть легче, Пан Чжэнь села в позу лотоса и, восстановив дыхание, снова поднялась на ноги. — И не заберу. Я обещала.

— Ему? — фыркнул Яо. — Он не сдержит обещания, не поможет тебе. Только ради своей пигалицы он пойдёт на всё, а ты ему не нужна. Он с лёгкостью пожертвует тобой, если будет необходимость.

Пан Чжэнь молчала очень долго, потом спросила:

— Что ты предлагаешь?

— Я усыпил бдительность Юань Луна, ни он, ни птаха тебя не почувствуют. Бери жемчужину и уходи, вернись к отцу, и пусть он вызовет главу драконов на дуэль. Только тогда и только так ты сможешь выжить.

— А они?

Яо посмотрел в сторону источника, на развешенные на камнях ещё мокрые вещи, на мирно спящих дракона и соловушку, и глаза его призрачно сверкнули в темноте.

— Сами сделают выбор. Пойдут за тобой — погибнут, предпочтут остаться, и будут счастливы тут вечно. Боги одобрили их союз.

Пан Чжэнь взглянула на луну, затем на дракона и вздохнула.

— Ты прав. Сделаем, как ты сказал. Только прикрой.

Инчэн глубоко вздохнул и открыл глаза. Сначала он почувствовал аромат персиков, затем увидел лепестки, парящие над ним, и синее небо, а потом повернул голову и зарылся носом в волосы Нади. Она всё ещё спала. Вода вокруг них покрылась пузыриками и, поскольку источник был на острове небожителей, придала им сил, залечила раны, очистила кожу.

— Господин, вы очнулись! — раболепный голос Яо чуть не заставил дракона выставить боевую защиту.

Защиту Инчэн не выставил, но разбудил Надю и разозлился.

— С ума сошёл! Что ты тут делаешь?

— Почему вы ругаетесь, господин? Это вы бросили меня одного, пропали неизвестно куда, а что бы я сказал главе?

Яо стоял у источника и смотрел на них, но, когда Надя проснулась, отвернулся и отошёл.

Инчэн посмотрел на него.

— Прости. Дело было важное. Я забыл предупредить… — он помолчал немного и вдруг вспомнил: — А ты не видел здесь девчонку имуги, которая меня преследовала? Или… когда ты вообще сюда пришёл и как нашёл нас?

— Найти вас было просто, — сказал Яо, отойдя ещё на шаг, когда Надя и Инчэн вышли из воды и стали одеваться в высохшую одежду. — Вы оставили приметный след. И имуги видел, ночью пришёл. Она сказала, что вы ничего больше не должны друг другу, что она обо всём подумала, прощает вас и желает счастья. Она вернулась к отцу.

Инчэн переглянулся с Надей. В сердце закралось смутное подозрение.

— Она ушла ни с чем? Даже не попрощалась?

Яо покачал головой.

— Я не знаю, господин.

Инчэн снова взглянул на Надю, помог ей застегнуть платье и тихо произнёс.

— Проверь жемчужину, любовь моя, мне кажется… я совершил ошибку.

Надя сделала, как он говорил… и какое-то время молчала. Но потом всё-таки произнесла:

— Её нет, Инчэн.

Голос Соловушки прозвучал непривычно глухо, когда она продолжила:

— Змея забрала жемчужину. Но как же так? Ведь мы сражались вместе, она меня спасла… Я ей уже доверяла. А ты?

Девушка провела рукой по лбу, отводя назад влажные волосы.

— Значит, мы не вернёмся к папе, — сделав над собой усилие, проговорила она вроде бы спокойно, но Инчэн видел, как ей нелегко. — Я не могу… просто не могу! Тем более после того, что открылось нам в том видении… нужно вернуть жемчужину нашего предка, ты ведь согласен? Кто был его врагом, Инчэн, не знаешь? Почему некоторые фигуры в том сражении мы видели размытыми? Что вообще все это значит?

Инчэн покачал головой, пытаясь отследить имуги, но она переместилась прямо из рощи, с острова небожителей. Имуги! Кто-то очевидно ей помог, однако она уже назвала имя, и теперь он знал, куда именно ведёт его путь.

— Прости, — Инчэн взволнованно сглотнул, посмотрев на Надю, — я снова упустил момент. Никогда ещё в жизни ничто не ускользало от моего взора, но тут… дважды! — он поправил ворот пиджака и посмотрел на Яо: — Ты помог ей уйти?

Ни один мускул не дрогнул на лице Яо, и даже взглядом он себя не выдал.

— Она попросила открыть портал. Сказала, что вы, господин, отпустили её. Она ведь вас не тронула, и я подумал…

— Ясно, — оборвал Инчэн. — Придётся отправиться в Китай. Если она убегает, нам остаётся только догонять… имуги не получат жемчужину, ни одной драконьей жемчужины не получат. Клянусь.

Из этого места, в котором Инчэн и Надя провели столько прекрасных мгновений, не хотелось уходить, но ещё ничего не закончилось, и идти было необходимо.

— Сердце моё, — обратился дракон к Наде, — нам придётся полететь в Китай. Пан Чжэнь ушла туда, и нам нужно последовать за ней так быстро, как только сможем. Полетим над облаками в полном духовном облике. Если устанут крылышки, сообщи мне, сможешь полететь у меня на спине.

Яо выпучил глаза и хмыкнул, тут же скрыв это за притворным кашлем. Никогда ещё Небесные Драконы не позволяли никому садиться себе на спину, а этот предлагал сам. Посчитав это позором, Яо обратился первым — он отошёл на шаг, развёл руки в стороны и резко свёл их перед собой, будто собирался хлопнуть в ладоши. Когда они соединились, заклубился тёмный туман, и на месте Яо появился чёрный дракон с гладкими чешуйками и острой мордой. Он был намного меньше серебристого Инчэна и напоминал скорее поддельную китайскую модель дракона.

Яо взмыл ввысь, а Инчэн, оставшись с Надей наедине, снова поцеловал её.

— Ты согласна лететь со мной? Потому что сейчас самое время передумать. В Китае мы попадём в полную власть Небесных Драконов, в их империю, которой правит мой дядя.

Хотя Наде было очень грустно и тяжело, она нежно улыбнулась Инчэну.

— А сам-то как думаешь, что я отвечу? — и тихонько поцеловала его в уголок рта. — Разве смогла бы я оставить тебя, даже если б мне не было дела до жемчужины? Но ведь я её хранитель до сих пор… уж какой есть. Как же мне не лететь с тобой, радость моя? Но… твой дядя? А что же твои родители? И неужели страшно оказаться в полной власти Небесных Драконов?

— Не страшно, — Инчэн обнял Надю, чмокнул в макушку и отошёл. — Но нам придётся действовать по их правилам. Моему дяде я тебя сразу представлю как свою невесту, а родители… их давно нет.

Инчэн сложил руки у солнечного сплетения. Между его ладонями заискрился золотистый шарик энергии. Пульсируя, он стал расти и расти, а когда достиг размера футбольного мяча, Инчэн резко поднял руки над головой и в почти танцевальном жесте плавно развёл их в стороны.

Шарик вспыхнул, раскрылся и образовал золотые нити, тут же сложившиеся в драконью печать. Печать раскрутилась, и новая вспышка обратила Инчэна в огромного дракона с серебряной чешуёй, сверкающей на солнце. Хвост его вился гладкой волной, и лепестки персика кружили вокруг него естественной аурой. Он, несмотря на всё своё величие, смешно чихнул от опустившегося на нос лепестка, и мысленно сказал Наде:

— «Жду тебя над облаками, любовь моя!»

Свернулся в дугу, провернулся и взмыл ввысь, в самое небо, со свистом рассекая воздух. Сейчас он выглядел истинным небожителем, и солнце, будто подтверждая это, образовало вокруг него сияющее гало, когда Инчэн остановился в верхней точке своего полёта и выжидающе взглянул вниз.

Надя не сразу обернулась соловьём. Некоторые время она стояла и, высоко подняв голову, смотрела на прекрасное, воистину волшебное и могущественное создание — и не могла им налюбоваться. Она привыкла, что в её традиции дракон — существо если и не злое, то обычно пугающее. Но её любимый, позолоченный солнцем и сверкающий, казался продолжением воздуха, неба и света… даже печаль отступила. Всё у них получится, это же ее Инчэн! Они вернут жемчужину. Они будут вместе, будут счастливы…

Надя раскинула руки, рывком потянулась вверх, словно хотела прямо так вознестись к своему дракону. Но тут же окуталась серебристым светом, и маленькая птичка, все еще сияющая, полетела к огромному существу… туда, за облака!

Вскоре волшебный соловей взволнованно и радостно кружил перед Инчэном, и в ярких черных глазах девушки-птицы отражалось серебряное сияние Небесного Дракона.