Солнце в две трети неба

Глава 15. Кибернетики. Роботы. И инопланетные артефакты

Бонделей вкатился в лабораторию, лихо затормозив рядом с тестовым стендом.

— Доброе утро товарищ Горохова.

— Здравствуй Бонделей — кивнула Ира: — Тебе известно зачем я позвала тебя?

— Вы хотите окончательно решить вопрос о моей принадлежности или непринадлежности к существам, обладающим разумом.

— Я всего лишь выскажу своё мнение — поправила кибернетик: — Решать будут другие. Скажи мне, что такое «разум», Бонделей?

— На данный момент нет общепринятого определения.

— Сформулируй своё.

— Разум — способность обобщать.

— И всё?

— Нет. Ещё создавать новое.

— Всё?

— Нет. Ещё…

— Хватит — Ира попросила Бонделея встать на тестовый стенд начиная подключать к информационным выходам древнего робота сканирующую аппаратуру. К счастью все необходимые переходники были подобраны заранее.

— Ты считаешь себя разумным?

— Субъект не может корректно оценивать самого себя. У меня нет доказательств собственной разумности. Я надеюсь получить их от вас, товарищ Горохова.

— А ты шутник — хмыкнула Ира: — Или оптимист. Приготовься к временному отключению. Увидимся через несколько часов, Бонделей.

— К отключению готов.

Массивный робот лежал на тестовом стенде опутанный проводами и датчиками. Ира прогнала стандартные тесты на уровень интеллекта. Показатели несколько выросли с момента последней проверки, но было заметно, что их рост достиг периода насыщения и вскоре прекратится. Показатели высокие, но по большому счёту ничего особенного. Обычный многофункциональный конструкт многоцелевого использования.

Она составила карту активности нейронной сети, проверила отчёты вспомогательных систем на наличие ошибок, проделала всю остальную подготовительную работу. Вывела на экран заранее составленный список вопросов. Проглядела его и закрыла. Это был формальный подход. «Разум» понятие неформальное. Поэтому его так сложно найти. Собственно «разум» такая штука, которую находишь, если очень хочешь найти. А если не очень хочешь, то не находишь. Но это ведь ненаучно!

Вспомнив о волюнтаристическом решении московского совета кибернетиков считать суперкомпьютеры вроде «Луна-1» разумными существами, Ира поморщилась. Хочу — считаю. Не хочу — не считаю. Согласиться с таким подходом она не могла.

Ира не заблокировала дверь в лабораторию и засмотревшись на Бонделея не слышала звука шагов. Кто-то прямо над самым ухом спросил: — Как идут дела?

Ира вздрогнула и резко обернулась.

— Эй! Это же я — отпрянул временно живущий в цепях планетарной гравитации младший пилот Прометея.

— Здравствуй Сергей. А дела — Ира махнула рукой в сторону неподвижного робота.

— Вообще-то я про исследование артефактов.

— Сканируют — коротко ответила Ира: — Когда закончат, нужно будет придумывать что делать с ними дальше.

— Мешаю? — догадался Сергей.

Ира согласилась: — Мешаешь.

— Тогда пока.

— Постой!

Кибернетик с каким-то непонятным интересом оглядела Сергея: — Поможешь с одним вопросом?

Пилот покосился на дверь, потом вернул взгляд к Ире: — Смотря в каком.

— Попробуй доказать мне, что ты разумен.

— Честное слово даю — улыбнулся Сергей.

— Я отчаялась — призналась Ира: — Никаких мыслей.

— Так может быть из нас двоих это ты неразумна? Шучу-шучу. Дай подумать. А что говорят по этому поводу учёные?

— Теоретики кибернетической науки не могут договориться между собой, что именно считать разумом. Какое не сформулируй определение — найдётся часть людей не попадающих под него. И что в таком случае делать?

Присев на кушетку Ира положила сложенные лодочкой ладони на колени. Сергей с интересом рассматривал выставленные под свет ярких потолочных ламп внутренности Бонделея — робота претендующего на то, чтобы считаться разумным существом.

— Если учёные молчат, то, может быть, следует обратиться к фантастам?

Глава кибернетического отдела первого меркурианского устало усмехнулась.

— Значит нужно доказать, что я разумен? — уточнил младший пилот: — Вот так задачка. А разве то, что я разговариваю с тобой на естественном языке — не является доказательством?

Ира помотала головой.

— Я человек — сказал Сергей: — Следовательно я разумен.

Ира прикрыла глаза. Яркий свет ламп дневного освещения утомил её.

— Тест Тьюринга. Не зная как выглядит собеседник найти среди людей машину запрограммированную притворяться человеком. Программы научились проходить этот тест ещё столетие назад. Не так уж и сложно имитировать поведение случайных людей возмущённых тем фактом, что кто-то усомнился в реальности их существования.

— Ладно — Сергей прошёл до конца рабочего стола, развернулся на пятке и за два широких шага вернулся обратно: — Что если я что-нибудь создам. Напишу картину, сочиню музыку или набросаю простую программку?

Улыбнувшись, кибернетик развела руками.

— Предложение снимается — согласился пилот.

Машины умели делать всё перечисленное. И пусть кому-то сочинённая компьютером музыка казалось слишком «механической», а синтезированные картины излишне простыми. Но тоже самое едкие критики говорили о результатах человеческого творчества. Программами умеющими писать программы сегодня вообще никого не удивишь.

— У меня есть воспоминания — сказал Сергей. Сказал после небольшой паузы. Как будто он вначале проверил: а есть ли у него воспоминания? На месте ли они? Не пропали? И только убедившись в их наличии использовал в качестве аргумента: — Я осознаю себя в прошлом и настоящем, знаю чего хочу и к чему стремлюсь в будущем. Умею выстраивать долговременные стратегии и ставить цели. Разве машина умеет ставить цели?

— Конечно умеет — ответила Ира: — Что бы это была за машина, если бы не могла самостоятельно декомпозировать большую цель на множество маленьких, легко достижимых.

Сергей легкомысленно махнул рукой, отметая Ирины возражения: — Одно дело разбивать большую цель на маленькие, а другое ставить новые. Этого компьютер не может.

— А человек? — спросила Ира.

— Что человек?

— Человек может ставить большие цели сам для себя? Впрочем, не обращай внимания. Это вопрос терминологии.

— По-твоему между человеком и машиной вообще нет разницы?

— Конечно есть. Компьютер гораздо лучше человека решает определённый класс задач, но если подходить к вопросу в общем виде, то человек легко побеждает компьютер «по очкам». Мы потрясающе универсальны. Другое дело: можно ли считать универсальность необходимым свойством разума?

Сергей потряс головой, будто вытряхивая из ушей несуществующую воду: — Ты меня совсем запутала.

— Зато, кажется, сама нашла выход.

— Удачи — пожелал младший пилот.

— Сергей — позвала Ира, когда он уже переступил порог: — Спасибо. Мне нужен был кто-нибудь посторонний, чтобы разобраться с этим.

Пилот кивнул, помедлил и попросил: — Если узнаешь что-нибудь интересное о инопланетных артефактах, то сообщи мне первому, хорошо?

Кибернетик рассмеялась: — Знаешь сколько человек попросили меня о том же самом? Двадцать семь!

— Этого следовало ожидать — проворчал Сергей.

Дверь-шлюз закрылась. Створки бесшумно вошли одна в другую, отрезая комнату от коридора.

Произведя необходимые манипуляции, Ира позвала: — Просыпайся, Бонделей. Только осторожней, не оборви подключенные провода.

Массивное тело робот вздрогнуло. Перешедшая в активный режим система проверяла собственную целостность и состояние механического тела.

— Скажи, Бонделей, что ты помнишь о Константине Григорьевиче, инженере корпорации, своём создателе?

— Восстановлено около сорока процентов воспоминаний — отчитался робот.

Ира удивилась: — Так много?

— Поступали вопросы о данном периоде. То, что можно было восстановить — восстановлено. Остальное необратимо повреждено и не может быть восстановлено.

— Каким он был? — спросила Ира.

— Константин Григорьевич не всегда говорил правду.

— Объясни — попросила кибернетик удивлённая столь странной характеристикой.

— Константин Григорьевич сказал, что обязательно проснётся, если я буду держать его руку. Я держал не отпуская. Но он не проснулся. Потом пришли вы.

— Ты понимаешь, что произошло с инженером Симоненко?

— Он умер во сне.

— Когда ты понял, что он умер?

— Сразу — по прекращению дыхания, по сжатию лицевых мышц, по…

— Достаточно — оборвала Ира: — Ты знал, что мёртвые люди никогда не оживают?

— Да.

— И всё равно продолжал держать его руку вместо того чтобы попытаться предпринять действия ведущие к продлению активной фазы собственного существования?

— Продлевать существование не имело смысла.

— Допустим. Но зачем держаться за руку мертвого человека?

— Константин Григорьевич сказал держать, чтобы он смог проснуться.

— Но ты знал, что он умер, а мёртвые не могут проснуться?

— Информация о том, что мёртвые не могут проснуться могла не соответствовать действительности или иметь ограничения применимости. Я должен был проверить, несмотря на то, сколь низка была вероятность этого.

— Проверил?

— Да. Информация верна — подтвердил робот: — Мёртвые не могут проснуться.

Руки любимого скользили по плечам кибернетика. Гладили, мяли, пощипывали и щекотали.

— Не понимаю — сказал Денис: — Капсула релаксации сделает массаж в сто раз лучше.

— Люблю когда ты это делаешь — проговорила Ира не открывая глаз: — Своими руками. В этом есть что-то древнее и примитивно притягательное.

Денис только хмыкнул, но Ира поняла — ему понравились её слова.

— Значит, наш Боня должен был проверить, что мёртвые люди не возвращаются к жизни, если их держать за руку? Очень печальная история. Сколько он так сидел: три десятка лет — четыре?

Ира кивнула.

— Не двигай головой — потребовал Денис.

— Извини.

Знаешь, с машинами всё не так, как с людьми. Если человек стремится к свободе только потому, что он человек, то для робота сама по себе свобода не имеет ценности. Задала вопрос Бонделею: зачем ему всё это? Хочет ли он что-то изменить? Например, слетать на Землю или, я даже не знаю, о чём могут мечтать роботы. Он ответил, что ничего менять не хочет и против визита на Землю не имеет возражений, но не видит в нём непосредственной необходимости. Представляешь: не видит непосредственной необходимости!

— Расслабь плечи — попросил Денис: — Так чего же хочет наш дорогой реликт?

— Быть среди людей — Ира перевернулась на спину и посмотрела в глаза энергетику. На лице того играла довольная полуулыбка. На самом деле он любил делать Ире массаж чуть ли не больше, чем она любила ощущать тёплую тяжесть его рук. Хотя, конечно, капсула релаксации разомнёт мышцы качественнее и лучше. Но вот беда: у капсулы нет ни рук Дениса, ни его глаз, ни его шероховатых и твёрдых, но почти мгновенно размягчаемых поцелуем, губ.

Разомкнув поцелуй, Ира объяснила: — Архитектура искусственного мозга Бонделея предполагает внешнее стимулирование. Это как мячик, который нужно бить рукой, чтобы он продолжал прыгать. Перестанешь и колебания постепенно затухнут. Ему необходим элемент случайности, который вносит общение с людьми. Сейчас от подобной архитектуры почти отказались из-за необходимости внешнего стимулирования. Но перед концом древнего мира на неё возлагали большие надежды.

— Поставь робота рядом с героем и получится робот-герой. Рядом с подлецом — робот-подлец. Рядом с учёным — робот-учёный…

— Ты упрощаешь до полной потери смысла! — возмутилась кибернетик.

— Если оставить Бонделея в одиночестве, но включить ему кино. Человеческие фильмы — энергетик заинтересовался настолько, что его пальцы замерли: — Они сойдут за внешнее стимулирование искусственного мозга?

Ира передёрнула плечами и движение пальцев восстановилось: — Не выйдет. Нужно интерактивное общение вида «действие-результат». Условно говоря: робот бросает мячик во внешний мир, а тот возвращает его с ещё большей силой и эта дополнительная энергия идёт на функционирование искусственного мозга.

— Значит, бросает мячик? — с комичной серьёзностью уточнил Денис.

Ира покраснела: — Я тебе на пальцах объясняю. Если хочешь, могу написать формулы.

— Наверное, формул страниц на пятьдесят мелким шрифтом?

— На двести, если мелким шрифтом — поправила кибернетик довольно мурлыкая под его большими и сильными руками. Древний, первобытный примитивизм. В новом мире женщина ни в чём не уступает мужчине. Развитие техники нивелировало ценность физической силы. Развитие психологии и биохимии подарили ещё одну дополнительную степень свободы. Но пришедшее из тьмы веков наследство никуда не делось. Оно всё ещё живёт глубоко в людях. И так ли нужно ломать этот механизм, который замечательно работал с того момента когда человек оформился как вид?

И не слова больше о капсуле релаксации! В данный момент Ира была тестом в руках самого замечательного повара на свете. Музыкальным инструментом в разгаре процесса настройки умелым мастером. Это слишком глубоко сидит в нас, чтобы можно было вытащить на свет. Слишком многое завязано на нём: и наша сила и наша слабость. По сути, если сравнивать человека с аналогичным по архитектуре Бонделею роботом, то именно живущие в глубине сознания инстинкты толкают человека вперёд. Служат тем самым двигателем, что приводит в действие весь механизм человеческого разума. Первичным толчком. Исходной точкой побуждающей жить. И отблеск этого огня необходим роботам типа Бонделея, чтобы оставаться в активной фазе.

Когда всё закончилось и они лежали рядом усталые, довольные и почти уже сонные, Денис спросил: — Получается роботы вроде Бонделея как заводные игрушки? Представляешь, если он вправду разумен? Разумная заводная игрушка. Это ужасно.

— В нём разума как в коробке с транзисторами — проворчала Ира.

— Слышу неуверенность в голосе.

— Смолов мне свидетель, который Владимир Борисович — распалилась Ира: — Ещё слово, ещё одно слово, и я за себя не отвечаю. И не улыбайся мне там!

— Откуда ты знаешь, что я улыбаюсь? Ты лежишь затылком ко мне — удивился Денис.

Находка следов инопланетного разума взбудоражила Землю. Кто они, неведомые пришельцы? Как выглядят? Откуда пришли? И ещё тысяча тысяч вопросов. От экспериментальных подводных городов под поверхностью тихого океана, до временных поселений геологов-разведчиков в поясе астероидов — везде, где только были люди, они задавали себе эти вопросы. Взоры всего человечества обратились к солнцу, точнее к ближайшей к светилу планете, где была сделана удивительная находка.

Однако в первом меркурианском и двух обогатительных комплексов по трансмутации энергнума: новом и старом, было спокойно. Настолько, что казалось будто ничего не произошло и контейнеры внеземного происхождения не были найдены и в известной на весь мир пещере не стоит с редким мастерством вырезанная из камня фигура девушки, моделью для которой послужила Ирина Гороховая — старший кибернетик первого меркурианского.

Так спокойно бывает в глазе урагана. В самом центре происходящих событий. Да и некогда заниматься учёным и рабочим бесполезным гаданием. У каждого их них есть дело, а дальний космос строго спрашивает с неосторожных и не прощает разинь.

Инопланетные послания тщательно и осторожно исследовались. Может быть слишком осторожно, как считали многие. Уж один контейнер можно было бы разрезать и посмотреть, что находится у него внутри. Но капитан Антон Романович оставался непреклонным. Впервые найденные следы внеземного разума слишком ценны, чтобы рисковать потерять хотя бы один из них. Если ничего не удастся выяснить «мягкими» методами, то находки дождутся возвращения «Прометея» и отправятся обратным рейсом на обитаемый спутник Земли. Наполненные самым современным исследовательским оборудованием лунные лаборатории раскроют их секрет. Могучие интеллекты «Луна1» и «Луна2» помогут учёным. Нет, загадка не останется загадкой навечно. Только не нужно спешить в таком важном деле.

Споря с наиболее одиозными учёными требующими ускорить изучение артефактов, капитан предположил, что контейнеры вполне могут быть не контейнерами, а, скажем, зародышами инопланетной жизни. Чем-то вроде контактёров, предназначенных чтобы объединить в себе две цивилизации и тем самым преодолеть различия и облегчить контакт. Кажется, он читал об этом в каком-то фантастическом романе. Версия не выдерживала критики. Полученные во время сканирования данные полностью её опровергли, но самые горячие головы она остудила. Одно дело сломать один из контейнеров. И совсем другое по неосторожности убить посланника так и не поняв, что это был посланник, а не послание.

Полное сканирование артефактов, проведённое на максимальном разрешении имеющейся в первом меркурианском сканирующей аппаратуры, выявило около четырёх тысяч точек, немного изменяющих свои параметры во время сканирования. Точки неравномерно располагались во всём объёме артефакта. Их плотность была наибольшей в глубине и значительно снижалась при приближении к поверхности. Количество чувствительных точек незначительно отличалось от артефакта к артефакту, но никаких закономерностей в расположении точек относительно друг друга найти не удалось. Трёхмерная структура образованная чувствительными точками являлась уникальной для каждого из следов оставленных инопланетной цивилизацией. Кто-то из занимающихся исследованиями артефактов учёных — сейчас и не вспомнишь, кто именно — сравнил чувствительные точки с кодовым замком, а сам артефакт, соответственно, с запертым сейфом. Даже те, кто возражал против столь прямолинейной трактовки, вынуждены были учитывать гипотезу в своих исследованиях.

Кроме того ещё одна новость недавно потрясла колонию на Меркурии. Верховный совет Земли дал добро на активные исследования находок. Со всеми разумными и не разумными предосторожностями, конечно. Но по сравнению со старым планом «дождаться возвращения Прометея, погрузить и забыть» новые указания с Земли прозвучали божественным откровением. Учёные поспорили о соображениях сподвигших верховный совет на изменение первоначальных планов. Возможно, на Земле посчитали: Луна находится слишком близко от материнской планеты и не стоит ввозить на неё изделия чужого разума? Или они, как и подавляющая часть человечества, решили, что не могут мучиться ожиданиями полтора года, пока Прометей вернётся на Меркурий, а оттуда проделает обратный путь до лунных верфей. Какая разница! Главное Антон Романович снял запрет на активное исследование артефактов. Каждый вечер счастливчики, которым удалось попасть в группу исследующую произведения чужого разума, отсчитывались в сети о ходе работ. Практически без вырезок и купюр, их отчёты передавались на Землю, растекаясь миллиардами просмотров по всей планете и ближнему космосу обжитому человечеством.

— Горохова! — обрадовался Сергей. Секунду назад голова младшего пилота выглянула из-за открывшейся двери в лабораторию прикладного синтеза и озарилась улыбкой отыскав Иру в обществе Дениса, Бонделея и двух синтез-химиков с волнением наблюдающих за тем как в недрах синтезатора растёт непонятная конструкция отливающая блеском металла. Разумеется, происходящее внутри лабораторного синтезатора предпоследнего поколения (бывшего последним на момент старта Гагарина с орбиты) не видно напрямую. Прочный корпус, вдобавок обёрнутый луковицей силовых полей, не позволял проникнуть внутрь ни взгляду, ни чему-либо ещё из внешнего мира. Но формируемое над экраном голографическое изображение позволяло зрительно наблюдать за ходом процесса. Вот к этому реконструируемому изображению и были прикованы напряжённые взгляды синтез-химиков, Гороховой Ирины и робота Бонделея. Энергетик недовольно глянул на проникшую в комнату голову младшего пилота и поинтересовался: — Чего кричишь?

— Новости с Земли пришли — объяснил чуть покрасневший Сергей. Вслед за головой в лабораторию синтеза проникло тело пилота, помялось близ дверей, но затем подошло к пульту управления лабораторным синтезатором и посмотрело из-за плеч на повисшую в воздухе конструкцию. На первый взгляд в камере синтеза строился, согласно введённой программе, прибор для генерирования узконаправленных полей. Большего Сергей, на основании быстрого взгляда, сказать не мог. Сейчас пилота интересовало совсем другое.

— Последние новости — зачем-то пояснил Сергей. Голос он снизил до громкого шёпота и походил на классический типаж заговорщика раскручивающего маховик интриги — вроде бы тайно, но так чтобы было слышно зрителям на самом дальнем ряду.

— Из Москвы? — Денис пожал протянутую Сергеем руку. Тоже самое, не отрываясь от наблюдения за процессом создания, чуть ли не на ощупь, сделали оба специалиста по синтезу.

— Привет, Бонделей.

— Добрый день — отозвался робот.

— Из неё — согласился пилот: — В столице новое увлечение или новая беда. Смотря как к этому относиться.

Кибернетик недоверчиво посмотрела на распираемого новостями с Земли младшего пилота. Ира не зря опасалась. Новости косвенно касались и её тоже.

— Скульптуры — выдал Сергей. Сказал и замолчал, как будто одно слово всё объясняло.

Денис вздохнул. Привычку младшего пилота дозировано пересказывать новости он успел хорошо изучить за время совместного путешествия к первой от солнца планете на Прометее.

Однако своего новостной гонец добился. Синтез-химики перестали гипнотизировать взглядом трёхмерную картинку и ожидали продолжения от Сергея. Бонделей и тот перевёл существенную часть своего внимания на довольного таким раскладом пилота.

— Скульптуры по всей Москве — убедившись, что стал центром всеобщего внимания, продолжил пилот: — Не «твёрдая» голография, а реальный материал. В парках, скверах, во дворах. Особенно во дворах. Представляете, сколько в обычном многоэтажном доме живёт девушек? И статуя буквально каждой из них стоит во дворе дома, где она живёт или около работы или школы или и там и там и ещё в пяти или шести местах. Это настоящее культурное нашествие. Более семидесяти процентов статуй так или иначе схожи с нашим прекрасным кибернетиком. Ира, ты стремительно теряешь индивидуальность. Девушки всей Москвы хотят быть похожими на тебя. По крайней мере, семьдесят процентов.

Кибернетик что-то тихо пробурчала себе под нос. Слишком тихо чтобы расслышал кто-либо кроме Бонделея.

— Кто ваяет эти памятники красоте? — спросил Денис.

Сергей только махнул рукой: — Каждый, кто умеет работать с универсальным резаком и смог найти свободный. Сейчас они в Москве страшный дефицит. Никакой отдел планирования потребностей населения не мог предположить внезапный и страшный спрос на инструмент. К слову, из умения работать с резаком не следует автоматом наличие развитого художественного вкуса. Можете представить, как выглядит большинство каменных девушек? Сплошной Пикассо.

— Я не понимаю — вмешался синтез-химик: — Чтобы вырезать из камня, его нужно сначала привезти, установить. На всё нужно время. Неужели комитет по городскому благоустройству дал на это разрешение?

— Ячейки комитета по благоустройству, на нижнем уровне, состоят из живущих во дворах людей. Давая разрешение украсить свой двор, никто не догадался поинтересоваться у соседей — не делают ли они тоже самое. А кто-то и не спрашивал разрешения. Они ведь, в свободное от работы время, художники! Хуже того — влюблённые художники. Самый разрушительный тип личности!

— Между прочим всё с твоей подачи — повернувшись к Ире сказал Сергей.

Девушка хмыкнула и показала ему язык.

— Бросить культура в массы — улыбнулся Сергей: — Всё равно, что добавить затравку к наноботам. Потом уже не остановишь!

— Хватит наговаривать на наноботов — нахмурился один из синтез-химиков.

— И на массы — добавил второй. Помедлил и добавил: — И на культуру тоже.

— Что теперь в Москве собираются делать? — поинтересовался Денис.

Сергей пожал плечами: — Убрать девяносто пять процентов статуй. Вот только какие именно попадут в оставшиеся пять процентов? Дипломатическая задачка. Лично я предрекаю художественные войны. Аналитики из новостной передачи со мной согласились.

— Москва! Сумасшедший город — покачал головой синтез-химик: — Я знаю. Сам потомственный москвич.

Ира позвала: — Ребята…

Синтез-химики тотчас забыли о Сергее. Четыре руки, двадцать пальцев, замелькали над пультом спрядая управляющую нить. Между собой специалисты по синтезу перебрасывались непонятными непосвящённым словами: — Шестая секция? Порядок! Добавь белую в седьмую. Запускаю второй этап? Подожди, проверю образец на дефекты формы.

— Генератор направленного поля выращиваете? — спросил пилот: — Чем вам стандартные не угодили?

— Стандартные слишком грубые — пояснил Денис: — Работают по площадям, а артефакт предмет тонкий. К нему нужен особый подход.

Глаза у Сергея не загорелись, а прямо вспыхнули: — Будете взламывать?

Видя непонимание, младший пилот пояснил: — Они ведь как древние сейфы, эти артефакты.

— О методе научного тыка слышать доводилось? Вот мы и будем тыкать. По научному.

Один из синтез-химиков обронил: — Мешаете…

— Идём, идём — Денис подтолкнул Сергея к выходу: — Мы тут болтаем, а люди заняты.

— На ногах с половины пятого — объяснил энергетик после того как они вышли в коридор: — Как относишься к раннему обеду?

Сергей завтракал два часа назад и проголодаться не успел. Однако он страшно хотел услышать из первых рук о ходе исследования инопланетных артефактов.

Как правило, каждая группа ежедневно выкладывала в сеть результаты проведённых исследований. Но одно дело читать о проведённых экспериментах и совсем другое узнать о тех, что только планируется провести.

В столовой никого не было. Для завтрака поздно. Для обеда ещё рано. Кухонный автомат без вопросов выдал им бутерброды. На требование полноценного обеда машина укоризненно напомнила о великой пользе соблюдения режима дня. Это Александра, старший пилот и врач-психолог Прометея, до возвращения корабля временно исполняющая обязанности главы медицинской службы первого меркурианского, постаралась.

Растерявшемуся Денису, Сергей посоветовал: — Скажи ему, что постараешься исправиться.

— А исправляться правда придётся?

— Не беспокойся, памяти у программы нет. Можешь по пять раз на дню подходить и каждый раз обещать исправиться. Простой алгоритм.

— Исправляюсь — пообещал Денис: — Но можно сегодня обед пораньше?

— Хорошо — согласился кухонный автомат: — Подождите от трёх до пяти минут пока идёт приготовление. Вам две порции?

— Одну — сказал Сергей: — Я режим соблюдаю.

— Так держать, товарищ!

— Жизнь прожита не зря — пошутил Денис когда они перенесли бутерброды и сладкий витаминизированный напиток на ближайший стол: — Кухонный автомат тебя похвалил.

Проигнорировав направленную в его адрес шутку, пилот спросил: — Какими судьбами Бонделей оказался в лаборатории синтеза. Учите его на оператора?

Денис откусил сразу половину бутерброда и принялся жевать.

— Аппетит перебьешь — предупредил Сергей.

— Непевабу.

— Что?

— Не перебью — расшифровал энергетик: — Ира везде таскает за собой этого робота. Говорит: времени совсем нет и она отслеживает его реакции «в естественной обстановке». Стандартные тесты он прошёл и, надо сказать, весьма неплохо. В том числе тесты на способность прогнозировать ситуацию. Те, классические, с красным и синим мячиками. Помнишь?

Сергей смутно припомнил лекцию о тестах на определение степени развития искусственного мозга в просторных аудиториях КосмАка. На той лекции он слушал не слишком внимательно — теоретические и философские проблемы кибернетики были второстепенным предметам и, вдобавок, не слишком интересным для грезящего полётами в дальний космос парня. Сергей отчётливо вспомнил, как на той злополучной лекции он думал о том, что у него скоро появится ещё один младший брат. Когда Сергей закончит учиться и отправится в дальний полёт, братишка только пойдёт в начальную школу. Какая непреодолимая разница в возрасте! И всё же это будет его брат. Они с отцом уже ездили смотреть новую жилую ячейку, выдаваемую в связи с расширением семьи, если детей больше четырёх. Брат будет пятым. Интересно, как он там сейчас? Если за текущий учебный год схватит хоть одну тройку, то Сергей ему покажет, где раки зимуют по возвращению на Землю.

— Кто же их не помнит — небрежно бросил пилот: — Классические тесты. Хорошо прошёл?

— Семь из десяти — сказал Денис.

Пилот понятия не имел хороший это результат или средний. На ум приходило воспоминание как они с отцом на руках таскали вещи в новую жилую ячейку. Робогрузчиков из районного центра по удовлетворению потребностей населения всех разобрали и отец сказал: — Сами занесём. Чай не хрустальные — не разобьёмся.

Вещей было не слишком много. При помощи старшей из сестёр минут за двадцать управились. Пока носили, отец рассказал, что якобы, в древнем мире, когда люди переезжали из одной жилой ячейки в другую они всё забирали с собой: шкафы, диваны, кровати, ковры и, даже, иногда столы. Вот им, беднягам, сложно приходилось. Робогрузчиков тогда не было. Всё таскали на руках. Сергея потрясла эта картина: люди несущие старые столы и диваны в новую жилую ячейку. Зачем они это делали? Неужели так привыкли к старым, что не хотели переходить на новые? А если приносишь с собой старый стол, то куда деть новый, ожидающий появления жильцов в новой жилой ячейке? Непонятно…

— Неплохо — наугад отозвался Сергей имея в виду результаты загадочного теста с красными и синими мячиками.

— Конечно это не уровень больших интеллектов. Но для древнего робота так просто отлично — согласился энергетик.

Мелодичный звук прервал их беседу.

— Заказ готов — сказал кухонный автомат: — Приятного аппетита.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Впредь постарайтесь соблюдать режим дня. Помните, товарищ, вы обещали.

— Ты говорил: алгоритм простой, памяти нет — укорил Денис.

— Кажется, Саша его чуточку доработала. Не беспокойся! Из неё кибернетик, как из меня.

— Как из тебя кто?

— Как из меня кибернетик. Тем более, когда Саше серьёзно заниматься программированием кухонного автомата? Времени нет.

— Точно — согласился Денис: — Это прямо какая-то беда на Меркурии. Время отсюда утекает. Только было и вдруг раз — снова ничего не успеваешь. Сегодня суп вкусный.

— Ограничусь бутербродами — не изменил решения пилот.

Только Сергей собирался перевести разговор на планы исследования артефактов, как в столовую вошла Ира и, следующей за ней, как двухметровая, металлическая тень, древний робот Бонделей. Первым делом, даже не кивнув товарищам, Ира поспешила к кухонному автомату.

Денис шёпотом объяснил: — Ещё раньше меня утром встала.

Вытребовав у кухонного автомата в неурочное время обед, кибернетик присоединилась к ним за столом.

Пилоту оставалось потягивать напиток, наблюдая, как мелькают две ложки.

— Суп вкусный — заметила Ира.

Не переставая есть Денис кивнул: — Ага.

Робот стоял рядом и молча ждал пока несовершенно устроенные люди внесут в свои организмы нужное количество структурированной материи для механизма выработки энергии на основе химических реакций и для внутриклеточного строительства.

Сергей уже совсем было отчаялся перевести разговор на исследование инопланетных артефактов и только надеялся дождаться, когда эти двое насытятся и попробовать ещё раз. Неожиданный вопрос Бонделея заставил пилота вздрогнуть и, чуть было, не расплескать витаминизированный напиток.

— В столице Союза, в Москве, высекали только фигуры девушек?

Откашлявшись, Сергей поставил пластиковую витаминизированный напиток на стол, от греха подальше, и переспросил: — э-э-э, чьи ещё статуи должны были там появиться?

Конструкт промолчал.

Тогда Сергей сказал: — Только девушек. Тебе это кажется странным, Бонделей?

— Странным — эхом отозвался робот: — Не понимаю, зачем ваять только девушек, когда вокруг существует великое множество как более простых, так и более сложных форм.

Денис засмеялся, а Ира покраснела и хотела приказать роботу замолчать, но в последний момент передумала и вернулась к тарелке с супом.

— Это действительно большая загадка — держа серьёзное лицо согласился с роботом пилот: — Чьи бы статуи делал ты, если бы решил научиться ваять?

— Трёхмерные геометрические фигуры — мгновенно отозвался конструкт: — Они хорошо подходят для обучения и должны быть приятны человеческому глазу потому, что всё правильное красиво. Правильней геометрических фигур ничего нет.

— Что такое красота? — спросила Ира.

— Красиво то, что правильно. То, что приносит пользу. То, что служит достижению поставленной цели. То, что лучшее в своём классе и может быть использовано в решении других задач.

— Вот так — подвёл итог Денис: — Доморощённые московские скульпторы высекают из камня своих девушек потому, что «они могут быть использованы в решении других задач».

— И «служат достижению цели» — вставил Сергей.

Ира попыталась нахмуриться, не смогла и рассмеялась: — Вы космические шовинисты, ребята.

— Они самые — подтвердил Денис: А главный в нашей банде — Бонделей. Согласишься побыть за главаря?

— Прошу уточнить задачу…

Сергей почесал нос и спросил: — Кстати, насчёт исследования артефактов. Есть какие-нибудь подвижки? Вы уже знаете, как будете открывать их?