Солнце Солнц

Глава двадцатая

Прохладный воздух омыл лицо. Хайден с наслаждением сделал глубокий вдох, утер лицо и пригладил влажные от пота волосы. Потом повернулся к Обри.

— Она не ранена. — Карриер уже поворачивал ее в воздухе и осматривал, как товар на рынке. И верно, крови не было.

А если это тот встроенный жучок-убийца, которого она носит в себе? Может быть, Обри перешла какую-то невидимую грань, начала говорить что-то такое, что активировало механизм? В какой-то момент Хайден почти поверил, что именно это и произошло и что она мертва.

Потом Карриер положил руку ей на лоб.

— Горячий. Пульс учащенный. Потоотделения нет. Похоже, обморок от жары.

Обри закашлялась и открыла глаза.

— Ох… голова… — пробормотала она. Потом растерянно огляделась. — Как мы… — Она пошарила в воздухе, пытаясь найти опору. Хайден протянул руку, и она, взявшись за нее, приняла вертикальное положение относительно мужчин. — Мы в Кандесе.

— И у нас расписание, которого надо придерживаться. — Венера уже ждала их в соседнем дверном проеме. Байк висел в воздухе рядом с ней, пыхтя и посвистывая — охлаждаясь. Хайден посчитал пулевые отверстия — не меньше двадцати. Топливные баки не пострадали, а вот вентилятор и горелки еще нужно проверить.

— Так что, Махаллан, вы очнулись? Готовы работать?

— Да, да, — раздраженно отозвалась Обри. Но Карриер покачал головой.

— Ей нужна вода и холодный компресс. Мы же не хотим, чтобы она ошиблась в решающий момент.

Венера вынула из-под шелковой туники красивые часики.

— У нас есть час. И я с большой неохотой дарю его вам. Двинулись дальше. Хайден без труда тащил за собой

Обри, которая, похоже, никак не могла сосредоточиться; в условиях гравитации она, наверно, не смогла бы даже идти.

— Знакомый дизайн, — заметила Венера, проходя по светлому коридору с белыми стенами. Внутри то, что Обри назвала центром для посетителей, было разделено на многочисленные помещения и переходы, но разделено довольно условно, потому что стены и полы не соприкасались. Прямоугольные коробки пастельных тонов свободно висели в воздухе, образуя комнаты и этажи неограниченной мобильности. Во многих местах из комнаты в комнату можно было проскользнуть под стеной, как и спуститься с этажа на этаж. Повсюду, отбрасывая тени, смягчавшие углы пространства, плавали разноцветные электрические огоньки. Подобная планировка нередко применялась в жилых домах и общественных учреждениях, где нет гравитации, но там всегда можно увидеть веревки или какие-то другие крепления, удерживающие «коробки» на месте. Здесь же ничего похожего Хайден не обнаружил.

Комнаты в свою очередь разделялись экранами на функциональные зоны: ниши для принятия и приготовления пищи, развлекательные центры, затененные спальные уголки. Им не потребовалось много времени, чтобы найти свежую холодную воду для Обри. Умывшись, она сразу взбодрилась.

— Здесь можно поместить сотни человек, — заметил Карриер. — Уверены, что сюда никто не придет? Похоже, здесь регулярно прибираются.

Обри рассмеялась.

— По сравнению с обслуживанием солнц Кандеса, поддержание в порядке этого центра — работа несложная.

— Несложная для кого?

— Вы имеете в виду, для чего. Не беспокойтесь, Карриер, здесь мы никого не встретим.

Карриера ее заверения не убедили.

— Здесь слишком пусто. Мне это не нравится. Хайден обыскал шкафчики, надеясь найти что-нибудь, что помогло бы Обри. К его удивлению, запасы оказались немалые, но пакетики и коробочки были подписаны на незнакомом языке.

Обри от предложенной помощи отказалась.

— Я чувствую себя лучше, Венера. Давайте займемся тем, зачем мы здесь. — Она выскользнула из кухонной зоны в жилую.

Венера хмуро посмотрела на нее.

— Ну, чего вы ждете? Где… мостик, командный центр или как у вас это называется?

Обри жестом указала на пустую картинную раму, которая занимала большую часть потолка.

— Везде, где вы только захотите. Смотрите. — Она произнесла несколько слов на языке, который Хайден никогда прежде не слышал, и рамка внезапно заполнилась внутренним светом. Потом в ней как будто открылась дверь или окно, и Хайден понял, что смотрит внутрь Кандеса.

Увиденное напоминало то, что открылось ему давным-давно, еще в школе, когда он заглянул в микроскоп, — хаотичное движение крошечных существ. Сами солнца напоминали диатомовые водоросли, колючие и переливающиеся; хотя они были неподвижны, вокруг них открывались какие-то штуковины, похожие на металлические цветы. Их лепестки развертывались веером, как руки манерных танцоров, на сотни футов вширь, являя сложные механические бутоны, должно быть, спящие в вольфрамовых коконах в течение дня. Какие-то яркие штучки высыпались из них, как семена из стручка — или байки из ангара.

Двигалось и что-то еще — длинные веретенообразные платформы изящно выхватывали из воздуха кристаллические цилиндры и ставили их вплотную друг к другу. В самих цилиндрах тоже шевелились какие-то механизмы.

— Что они делают? — спросил он.

— Восстанавливаются, — рассеянно ответила Обри. — Перестраиваются. Не смотри слишком пристально — сломаешь.

Хайден обеспокоенно взглянул на нее, да и Карриер тоже посмотрел искоса. Но Обри вела себя вполне естественно и выглядела гораздо лучше, чем несколько минут назад. Хайден решил не обращать внимания на странное замечание.

— Вот! — Обри вытянула руку. Хайден прищурился — два катамарана уходили от пробудившегося механизма. Гехелленцы не смогли последовать за своей добычей в Солнце Солнц и прекратили преследование. Возможно, они собирались подождать до утра.

Между тем разворачивающаяся перед ним картина странной, неживой жизни преподнесла еще один сюрприз. Корабль-коллектор одного из княжеств осторожно входил в зону механической активности. Он шел под флагом, которого Хайден никогда прежде не видел. Впрочем, ни флаг, ни необычный силуэт судна его не заинтересовали.

— Ну? — нетерпеливо спросила Венера. — Где контрольная панель, Махаллан? Не пора ли начать?

— Успокойтесь, Венера, — ответила Обри. — Я уже начала.

Хайден слышал, что все солнца в Вирге используют отработанные компоненты Кандеса. Не зная, чего именно ожидать, он немало удивился, когда коллектор подошел к большому кристаллическому цилиндру, поднявшемуся около солнца. Между цилиндром и одним из металлических цветов только что произошел какой-то сложный обмен; в кристалле открылась дверь, и рои металлических насекомых закружились между ним и цветком. Потом на ячеистой стороне солнца открылся другой люк, и Хайден стал свидетелем следующего обмена.

Тем временем двери ангара коллектора распахнулись, и люди в защитных костюмах устремились к насекомому-посыльному с явным намерением отнять у него какое-то устройство; Хайден мог бы поклясться, что видел похожее в недостроенном сердце нового солнца своих родителей.

Неужели металлические жуки не станут сопротивляться? Попытка украсть что-то у них представлялась Хайдену самоубийственным безумием. Он ждал, что рой повернется и нападет на грабителей. Так и случилось, но только после долгой паузы: остальные дроны отложили свой груз и повернулись к людям, которые, казалось, не замечали опасности.

Уходите, уходите, мысленно кричал он им, с волнением наблюдая, как стальные насекомые расправляют коготки и набрасываются на чужаков.

— Хайден, что бы ты ни делал, прекрати, — сказала Обри и помахала рукой у него перед глазами.

— А? Я ничего не делаю… просто смотрю на корабль. Вон тот! — Он показал. Обри повернулась.

— Вот как… Ты, значит, ничего не делаешь, да? — Она, похоже, огорчилась. — Давай прекратим это.

В последнюю секунду металлические насекомые повернули прочь от людей.

— Хайден, остановись. Отвернись, Хайден. — Обри схватила его за плечо и развернула.

— Что ты…

— Хайден, мы смотрим в командное зеркало. Разве ты не знаешь, что это такое? — Заметив, что невежество Хайдена разделяют и двое других, она вздохнула. — Значит, не знаешь. Извини. Тогда слушайте. Командные зеркала — это система управления Кандеса. О чем бы вы ни подумали, глядя в зеркало, оно исполнит ваше желание, если, конечно, в состоянии это сделать и только внутри Кандеса. Ты, Хайден, помешал работе грузчиков, потому что представил, как они прекращают работу.

Венера рассмеялась.

— Так это ты заставил жуков напасть на тех парней! Вот уж не ожидала!

— Эй, я не собирался…

— Командные зеркала очень чувствительны, — объяснила Обри. — Будет лучше, если вы воздержитесь от того, чтобы смотреть в них. Мне нужно выяснить, какой компонент Кандеса следует выключить. На это потребуется несколько минут.

Три уроженца Вирги возвратились в кухонную зону.

— Как мы узнаем, выполнила она работу или нет? — прошептал Карриер. Венера закатила глаза.

— Поздно спохватился, раньше надо было волноваться. Мы с Чейсоном обсуждали эту проблему несколько месяцев назад. Махаллан не единственная, кто разбирается в древних технологиях. Один профессор в университете построил для нас вот это. — Она достала из туники ничем не примечательную металлическую трубку. Сбоку у трубки находились переключатель и стеклянный глазок. — Когда я щелкаю сейчас этим переключателем, ничего не происходит. Если Махаллан сделает свою работу, то при переключении в трубке появится свет. — Она щелкнула. Ничего не случилось.

— Она знает об этой штуке? — спросил Карриер. Венера насмешливо фыркнула.

— Нет. С какой стати мне ей сообщать? — Она снова включила прибор. На этот раз стеклянный глаз сразу же засветился красным. Венера вскрикнула от удивления и отпустила трубку, которая закувыркалась между ними. — Ну и ну. Ну и ну.

Они принялись обсуждать что-то. Некоторое время Хайден наблюдал за ними. Индикатор Венеры не произвел на него впечатления; он обдумывал свой опыт с зеркалом желаний. Стеклянные панели были здесь повсюду; вот бы вспомнить слова, которые Обри использовала, чтобы включить свое зеркало.

— Слушайте, — сказал он, — байк изрядно пострадал. Если что-нибудь сломалось, не помешало бы выяснить сейчас, пока еще есть время отремонтировать. Не уверен, что мы будем здесь в такой же безопасности, когда солнца начнут включаться. — Хайден хорошо помнил, что родители много говорили о радиации.

Даже если прохлада поддерживалась здесь в течение дня, радиация могла оказаться смертельно опасной. Карриер кивнул.

— Тогда ступай и проверь.

Хайден бросил еще один взгляд на Обри. Она висела в воздухе, уставившись на возникающие на экране образы. Лицо ее, подобно маске, ничего не выражало.

Сердце колотилось от волнения. Хайден проскользнул под стеной — хватит с него этих слипстримовских заговоров.

«Когда нет идей, просто отдай другой приказ». Чейсон Фаннинг вспомнил этот циничный совет одного из преподавателей в академии, когда рулевой начал выполнять его последнее распоряжение. Группировка прочесывала воздушное пространство вокруг Саргассо-44, применяя сложную схему поиска. Инверсионные следы искали и все байки. Ничего больше он сделать не мог. А пока адмирал пытался сохранить маску профессионального спокойствия, делая вид, что именно этого он ожидал, и что все идет по плану. Только вот никакого плана у него не было. Ничего не оставалось, как бежать домой.

— Шестнадцатая группа сообщает, что следов не обнаружено, сэр, — доложил сигнальщик. Чейсон кивнул. За передними иллюминаторами клубился серый туман. Облака на краю зимы должны были обеспечить преимущество, если бы ему удалось выманить корабли Формации из их логова. По иронии судьбы, та же густая пелена туманов лишила его теперь всяких шансов выяснить, в каком направлении ушел враг.

Свет за иллюминаторами угасал: на Фалконе наступала ночь. Формация синхронизировала свой дневной и ночной цикл с Кандесом, так что Солнце Солнц, должно быть, тоже гаснет. Если Обри Махаллан сделала свою работу, то через несколько минут пространственно-временные искажения, исходящие от Кандеса, должны исчезнуть. Этой ночью технологии, давным-давно запрещенные в Вирге, снова станут возможными. Радар может заработать.

Специалист, которого Махаллан обучила работе с радаром, выжидающе смотрел на него. Чейсон слегка улыбнулся. Почему бы нет?

— Начните радарное сканирование, — сказал он, подперев кулаком подбородок. Голос прозвучал спокойно, и это порадовало адмирала.

Возможно, новенький дредноут Фалкона уже выходит к Рашу. И Слипстриму нечем его остановить. Кормчего, конечно, не жалко — Чейсон знал, что его люди не стали бы оспаривать это мнение, — но, завоевав Слипстрим, Фалкон перестроит все по своему образцу: искусство будет переформатировано в соответствии со стандартами бюрократии, литература переписана в угоду идеологии коллектива, архитектура — подорвана и, в конечном счете, даже сам язык искажен и загнан в рамки представлений Фалкона о совершенном мире.

Чейсону стало не по себе — его тошнило. Не так ли чувствовали себя граждане Эйри, когда Кормчий выдвинул им свой ультиматум.

Прежний, молодой Чейсон Фаннинг никогда бы не стал задумываться над такими вещами.

— Работает! — Адмирал бросил на специалиста по радару раздраженный взгляд. — Извините, сэр. Я имею в виду, что у нас есть сигнал. Посмотрите сами.

Интересно. Что-то похожее на удивление шевельнулось в опустошенной душе Чейсона. Обри Махаллан сделала модель системы, которая показывала, как все это должно выглядеть. Он отстегнулся и, подлетев ближе, увидел мерцающие пятнышки на двух зеленых кругах дисплея, очень похожие на те, что показывала Махаллан. Она научила офицеров понимать значения различных форм, и теперь Чейсону не составило труда узнать в веретенообразных ромбах светло-зеленого цвета другие корабли экспедиционной группы. Сравнивая показания на двух экранах, можно было определить положение объектов в трехмерном пространстве.

Столпившиеся за спиной офицеры заглядывали через плечо. Чейсон не обращал на них внимания.

— Что это? — спросил он, указывая на широкое пятно, расположенное далеко позади центральной точки, представлявшей «Ладью».

— Полагаю, саргассы, сэр.

— Хм. — В течение нескольких секунд адмирал рассматривал изображение. — Хорошо, если эти формы — мы, а вот та — саргассы, то что вон там?

На самом краю дисплея сверкало скопление крошечных точек. Одна за другой пятнышки исчезали с экрана, из чего следовало, что перемешались они очень быстро.

Чейсон и оператор посмотрели на друг друга. В следующий момент адмирал прыжком вернулся на свое место.

— Всем! Всем! Приготовиться к максимальному ускорению! Отозвать все байки! Сигнальщики — всем судам активировать радар! Скажите, что если они хотят, чтобы им было, где потратить сокровище, пусть следуют за нами!

Проверив байк и потратив около часа на его ремонт, Хайден вернулся в коридоры станции. Может быть, проверить, что делает Обри? Но она настаивала, что только сама может найти способ удалить ту штуковину в своем горле. Не стоит мешать — у нее ответственное задание. Нет, у него свои дела, и ему лучше заняться ими.

Он нашел маленькую комнату подальше от того места, где работала Обри. Там было темно, но зато на стене зеркало желаний. Хайден встал напротив него и попытался вспомнить слова, которые произносила Обри для активации волшебного устройства.

Потребовалось несколько попыток, но скоро прямоугольник осветился.

— Ха. — Хайден не верил своим глазам — он на Кандесе и делает то, о чем даже не мечтал. Управляет Солнцем Солнц.

Кружащийся балет ночных механизмов Кандеса предстал перед ним, и он внимательно осмотрелся, отыскивая нужное. С тех пор, как он играл в недостроенном солнце, прошли годы. С точки зрения взрослого, не так уж и много. Хайден хорошо помнил день, когда доставили бесценные компоненты. Помнил, что покупка и транспортировка стоили огромных денег — все делалось втайне. Больше, чем содержимое, его интересовали экзотические печати и надписи на ящиках, но и содержимое он тоже помнил. И сейчас искал похожие механизмы.

Из увиденного ранее Хайден сделал вывод, что кристаллические цилиндры представляют собой своего рода фабрики, производящие для солнц новые детали. Теперь он просматривал их, вызывая на экран и убирая легким усилием воли. Ему уже стала понятна логика Солнца Солнц. Крошечные сверкающие облачка в цилиндрах были жучками, которых Обри называла танкерами, только здесь их насчитывались миллионы. Они доставляли материалы. Внутри цилиндров и раскрывающихся металлических цветков металлические же бригадиры и рабочие Кандеса ковали для солнца новые фитили, а потом передавали продукцию другим машинам, которые занимались установкой.

Ему нужно было лишь представить требуемые компоненты и распорядиться о доставке их сюда. Складируйте у двери, приказал он, с волнением наблюдая, как его распоряжение начинает выполняться.

Неудивительно, что сюда никого не допускали! Ведь достаточно каприза, прихоти, чтобы уничтожить Кандес, а если не станет Кандеса, погибнет вся Вирга.

Думать об этом не хотелось. Зато настроение поднялось, когда он увидел, как малюсенькие машины потянулись одна задругой к двери центра. Слишком легко. И слишком большая власть. Интересно, что будет делать Венера Фаннинг, когда это все кончится? Или что сделает Кормчий Слипстрима, если потребует и получит от Фаннингов ключ от Кандеса?

Убедившись, что машины послушно и четко исполняют его распоряжения, Хайден вышел из маленькой комнаты, перебрался через несколько стен, проскользнул под другими и поспешил к входу, где оставил байк.

Надо еще раз все проверить. Потом он сложит солнечные компоненты в сеть и привяжет ее к машине. И еще… стоит, пожалуй, подумать, что сказать остальным, когда они увидят его багаж.

Кое-кого придется убеждать. Особенно Карриера. Хайден планировал воздействовать на него через Венеру. Если удастся убедить ее, что такова его награда за участие в этом предприятии, то, может быть, она сумеет сдержать своего телохранителя.

Он свернул за угол.

Входная дверь была открыта.

Хайден притормозил и осторожно вытащил саблю. Неужели гехелленцам удалось взломать дверь? Это представлялось маловероятным — почему именно теперь? А что, если — от этой мысли у него похолодело внутри — дверь осталась открытой, и сюда мог проникнуть любой. Раньше он об этом не думал. Гехелленцы здесь?

Первый из заказанных им пакетов уже висел снаружи. Он невольно улыбнулся. Осмотрелся. Байк на прежнем месте; похоже, его никто не трогал. Да и не видно никого. Он осторожно двинулся к двери.

Карриер возник совершенно неожиданно. Вынырнул из темноты снаружи и встал, заслонив собой проход. За его спиной чернела ночь.

— Вот ты где, — сказал он. — А я-то голову ломал, что же такое ты попытаешься выкинуть. Что попытаешься, в этом я не сомневался.

— Не твоя забота, — сказал Хайден.

— Новое солнце для Эйри — моя забота. Карриер вытащил саблю.

«Ладья» с ревом и пьянящим безрассудством мчалась сквозь мрак. Все правила и инструкции, составлявшиеся столетиями и детально регламентировавшие прохождение такого вот облака, улетели, фигурально выражаясь, за борт, и Чейсон Фаннинг представлял, как порхают листочки в инверсионном потоке. Он вел крейсер со скоростью сто миль в час, потом двести и наблюдал, как точки на дисплее обретают отчетливые формы, превращаясь в боевые корабли Формации Фалкон.

Офицеры стояли на своих местах с бледными лицами. Трэвис плотно сжал губы и вцепился пальцами в край кресла. Логика утверждала — на такой скорости столкновение неизбежно, но из всех находящихся на мостике самым спокойным был оператор радара.

— Два градуса влево, пять к югу, — говорил он. — Шесть градусов вправо… немедленно. — Штурман, который вел корабль вслепую, повиновался беспрекословно, бросая корабль в безумные повороты.

— Получаем дополнительные сигналы, — сообщил оператор. — В точности, как она и сказала.

— Хорошо. — Чейсон мрачно улыбнулся. — Вы знаете, что делать.

Флот Фалкона медленно крался через облачный океан; никто не мог сказать, как далеко простирается туман.

— Равняйтесь на те байки, — сказал он. — Предупредите другие наши корабли, чтобы делали то же самое. Мы собираемся содрать их часовых, как сухие струпья.

Двигатели завыли, ускоряясь на еще одну отметку.

За иллюминаторами мелькнуло что-то темное и затем — бум! Корабль дернулся от удара, но не сбавил ход.

Чейсон моргнул. Они сбивали сторожевые байки Формации. Как когда-то «Мучитель» высылал разведчиков, чтобы не наткнуться на препятствие — получилось, правда, неудачно, — так теперь и Фалкон выставлял их на фланги и вперед. При отсутствии радара байки были единственным средством, дающим какую-то гарантию безопасного прохода в темноте и через облака.

Еще один удар по корпусу… и еще. На экране радара Чейсон видел, как слипстримовские корабли настигают байки врага, и те просто исчезают.

Впереди была огромная, но нечеткая капля, вероятнее всего, новый дредноут — ужасное орудие, равного которому в Слипстриме никто никогда не видел, кроме как на расплывчатых фотографиях. Как ни странно, они вряд ли смогут увидеть его и сейчас. Если все пройдет хорошо, экипажи даже не вступят в визуальный контакте врагом, которого уничтожают.

«Ладья» просканировала пространство впереди. Чейсона заверили, что чистого воздуха нет.

— Приготовиться установить мины, — распорядился адмирал. И тут же: — Тормози, тормози! — Он услышал, как захлопали, вылетая из корпуса, тормозящие паруса, и в следующее мгновение ткнулся носом вниз. Трэвис вцепился в спинку стула. «Ладья» застонала, замедляя ход. — Стоп машины!

В наступившей внезапно тишине были слышны лишь порывы ветра да шуршащее дыхание тормозящих парусов. Крейсер прошел мимо невидимого дредноута и встал на его пути.

— Выпустить мины! Быстро-быстро-быстро!

Ветер ворвался в открытые двери ангара. Вдалеке послышался отчетливый рокот — как будто какое-то чудовище прочищало горло.

И потом гром.