Сокровища тамплиеров

Глава 3

Все трое встревоженно обступили кровать больного. Натан шевельнулся снова и, с трудом приоткрыв глаза, обвел собравшихся невидящим взглядом.

— Рахиль?

Подавив рыдания, женщина нагнулась и крепче сжала руку мужа.

— Я здесь, Натан. И Питер тоже… Ларри скоро будет… И Адам приехал… Адам Синклер. Ты просил позвонить ему.

Слабая улыбка тронула посиневшие губы Натана.

— Все здесь… Это хорошо… Приятно, когда мальчики приезжают домой на каникулы…

Рахиль бросила обеспокоенный взгляд на Адама.

— Боюсь, я ожидал этого, — пробормотал он. — Травмы головы часто сопровождаются бредом.

— Его можно привести в сознание? — спросил Питер. — Отец очень хотел поговорить с вами.

— Можно попробовать гипноз, — осторожно произнес Синклер. — Во всяком случае, он будет чувствовать себя в безопасности.

— Думаете, поможет? Хирург сказал, что у него частично поврежден мозг.

— Питер, ты веришь в бессмертие души?

— Да, конечно… — смущенно пробормотал тот.

— Тогда доверься мне. Память принадлежит сфере духа, а не бренной плоти.

Человек на кровати тяжело вздохнул.

— Надеюсь, этот грипп скоро пройдет, — прошептал он, беспокойно повернув голову. — Я обещал мальчикам поехать с ними в Перт…

— Он говорит о событиях двадцатилетней давности. — Взгляд Рахиль выражал почти физическое страдание. — Ты помнишь, сынок?

Питер молча кивнул.

— Натан сейчас в прошлом, в счастливых воспоминаниях. — Голос женщины сорвался, — Есть ли у нас право возвращать его в настоящее, к боли и ожиданию смерти?

— Безусловно, я подчинюсь вашему решению, Рахиль. Но, учитывая, как настойчиво ваш муж просил меня приехать, стоило бы рискнуть. Обещаю, что мои действия не причинят ему вреда, ни в физическом плане, ни тем более в духовном. Возможно, мне даже удастся немного облегчить его страдания.

На мгновение повисла тишина, которая нарушалась лишь прерывистым бормотанием Натана. Затем Рахиль глубоко вздохнула и расправила плечи.

— Простите, Адам, — произнесла она с видом человека, принявшего решение. — Наверное, он тоже хотел бы этого. Делайте, что считаете нужным. Натан всегда высоко ценил вас. С моей стороны было бы предательством поступить против его воли. Мы доверяли друг другу всю жизнь.

— Спасибо, Рахиль, — с нежной улыбкой Адам взял ее за руку. — Я понимаю, что это решение далось вам нелегко. Оставьте меня с ним на некоторое время наедине. Сейчас мне необходимо максимально сосредоточиться.

— Думаю, маме не помешает глоток свежего воздуха, — произнес Питер, поднимаясь со стула и беря мать за руку, — да и я не прочь… Мы спустимся перекусить. Принести вам что-нибудь, Адам? Кофе или, может быть, чай?

Адам покачал головой.

— Не сейчас, спасибо. Дайте мне минут двадцать-тридцать, хорошо?

— Конечно.

Адам проводил удалявшуюся пару долгим, полным сочувствия взглядом. Затем, чтобы защитить себя от случайных наблюдателей, как бы ненароком задернул штору, отделяющую кровать Натана от остальной части палаты, и придвинулся ближе к изголовью. Понимая, что времени очень мало, Синклер склонился над другом, все еще блуждающим в лабиринте воспоминаний.

Пощупав пульс и бросив взгляд на мерцающие мониторы, Адам достал из внутреннего кармана костюма электрический фонарик размером с карандаш. Он рассчитывал, что направленный луч света быстрее введет Натана в транс, чем обычный фокус с карманными часами, и одновременно привлечет меньше внимания.

Мягко повернув лицо друга к себе, Адам направил луч в один зрачок, затем в другой.

— Натан, — тихонько позвал он, — это Адам Синклер. Слушай меня, Натан, смотри на меня…

Постепенно ритмичный свет и звук голоса сфокусировали блуждающий взгляд профессора.

— Адам… Это ты, Адам? — пробормотал он, пытаясь улыбнуться. — Как приятно видеть тебя… Однако ты седеешь… Вот до чего доводит человека медицина… Чем я могу помочь тебе?

— Нет, друг мой, это я пришел помочь тебе. — Голос Синклера постепенно становился тише. — Сейчас ты должен расслабиться… Попытайся следить за лучом. Видишь его?.. Хорошо… Расслабься… Следи за лучом и слушай меня… Ты плывешь по спокойной реке… Очень спокойной… Хорошо, Натан… Скажи, как ты себя чувствуешь…

Бледные губы лежащего дрогнули, глаза, ловящие ускользающий свет, медленно закрылись.

— Неважно… Голова просто раскалывается… Наверное, подхватил грипп…

— Это не грипп, Натан, — тихонько произнес Синклер. — Сейчас тебе станет легче… Представь, что боль в твоей голове — это шляпа… Очень тугая шляпа… Ты снимаешь шляпу, и боль уходит… Ты плывешь по спокойной реке… Ты погружаешься в тишину и покой… Забудь все проблемы, вокруг только покой… Сними шляпу, Натан…

Он подождал немного, наблюдая за напряженным лицом друга. Мгновение спустя дрожащие веки опустились, и гримаса боли стала медленно разглаживаться.

— Хорошо, Натан, — сказал Синклер, выключая фонарик и пряча его в карман. — Боль ушла. Ты чувствуешь только покой. Ты медленно плывешь…

— Да… плыву…

— Очень хорошо. — Голос Синклера был теперь едва слышнее шепота. — Натан, я хочу, чтобы ты представил себе печать. Бронзовую печать со звездой Соломона. Видишь ее?

— Да.

— Я знал, что ты справишься. Натан, ты хотел рассказать мне о ней то, чего сейчас не помнишь. Через минуту я начну считать от пяти до одного. Когда я скажу один, ты почувствуешь легкий удар по запястью. В этот момент ты вспомнишь то, что должен передать мне. Готов? Пять… четыре… три… два… один.

Не отрывая глаз от лица друга, Адам слегка постучал его по правой руке, чуть ниже большого пальца.

Некоторое время ничего не происходило, потом глаза Натана широко распахнулись, и все тело напряглось, как струна.

— Сокровища Храма! — хрипло выдохнул он. — Печать хранит секрет! Адам, ее нужно вернуть, ты слышишь меня? Печать нужно вернуть!

Сжав его запястье одной рукой и успокаивающе поглаживая лоб другой, Синклер прошептал:

— Я слышу тебя, Натан, но пока не понимаю. Что хранит Печать? Какой секрет? Какие сокровища? Какой Храм?

— Сокровища царя Соломона. Из Иерусалимского Храма. Печать пришла оттуда… частица священной веры. Великая мощь и великая угроза… Царское наследие Дома Давида…

Лицо Адама выражало полное спокойствие, но мозг лихорадочно работал. Как могло случиться, что Соломонова печать, утерянная столетия назад, оказалась в семье Финнсов? Легенды приписывали Соломону способность повелевать злыми духами. Возможно, Печать играла не последнюю роль в его могуществе. В таком случае в мире найдется достаточно людей, которые ради нее пойдут на все, даже на убийство.

— Натан, тебе известно предназначение Печати?

— Она… — старик отчаянно встрепенулся, — она хранит мир от величайшего зла. Но это… только часть тайны. Думаю… Рыцари знали… Рыцари Храма знали…

— Рыцари Храма? — переспросил Адам. — Ты имеешь в виду… тамплиеры?

Финнс слабо кивнул.

— Я предполагаю… Печать заложили… моему предку… в 1381 году… Его звали… Грэми из Тэмпльгранджа[1].

Слово храм часто встречалось в названиях местечек в Шотландии. Адам знал, что все они в прошлом были связаны с Орденом тамплиеров. Рыцари Иерусалимского Храма фигурировали и в истории семьи самого Синклера. Руины родового замка Темпльмор на холме тоже когда-то были одним из сторожевых постов Ордена.

— Так ты считаешь, что храмовники охраняли эту тайну?

— Похоже на то… Много доказательств… — Дыхание Натана стало прерывистым. — Я почти раскрыл ее… Попробуй… Данди…[2] Возможно, там… найдутся ответы на все вопросы…

Голос оборвался. По экранам мониторов побежали тревожные сигналы. Чувствуя, что конец близок, Натан приподнялся на подушках и прохрипел отчаянно:

— Верни Печать! Останови их… Зло, которое она может освободить… Адам, ты должен остановить их! Пожалуйста, Адам, во имя всего святого…

— Я понял, Натан, — спокойно и властно произнес Адам, с нежностью укладывая его на подушки. — Ты рассказал достаточно. Что должно быть сделано, будет сделано. Забудь об этом. Тебя это больше не касается.

Легкими массирующими движениями вокруг бровей Синклер постепенно успокоил друга. Показания приборов стабилизировались, но пульс бился редко. Натан слабел с каждой минутой. Сейчас нужно было попытаться облегчить другу последние мгновения жизни.

— Все в порядке, Натан, — тихонько продолжил он, когда их окружили сестры и терапевты отделения. Адам остановил их взглядом. — Прогони все мысли о Печати. Прогони все мысли о страдании. Сейчас ты медленно плывешь по реке времени. Нежный поток уносит тебя. Где-то в прошлом тебя ждет тихая гавань. Любовь, мир и покой принимают тебя. Когда решишь, что время пришло, скажи «пора». И оставайся в спокойном безмолвии, пока пред тобой не распахнутся двери в Свет…

— Свет, — едва заметно шевельнулись губы друга.

— Да, Натан, — чуть слышно отозвался Синклер, потрясенный, что получил ответ.

Неожиданно он обрел уверенность, что может оказать старому другу последнюю услугу, которая будет значить для него больше, чем что бы то ни было на свете.

— Пред тобой открывается Свет. Слушай и повторяй за мной. Это очень важно. Если не можешь произнести слова, дай им звучать в твоем сердце. Shema Israel.

Веки умирающего дрогнули, и пальцы слегка сжали ладонь Адама.

— Shema… Israel …

— Adonai Elohenu.

— Adonai… Elohenu…

— Adonai Echad.

— Adonai… Echad…

Несколько минут спустя Натан Финнс вновь провалился в кому. С течением времени показатели жизненных процессов на экранах мониторов становились все менее выраженными. Никто уже не надеялся, что он переживет эту ночь.

Приехал Лоренс, бледный и встревоженный. Из аэропорта его привезли суперинтендант и Маклеод, который остался в госпитале дожидаться Адама. Натан умер около полуночи в окружении жены, сыновей и друга. Как рыцарь у алтаря, сэр Синклер не отходил от постели умирающего, лишь тактично склонил голову, когда плачущий Лоренс достал из кармана маленький молитвенник и начал читать по-иудейски, постепенно переходя на английский.

— Shema Israel, Adonai Elohenu, Adonai Echad. Слушай Израиль, Господа Бога нашего. Господь есть Бог, Господь Един. Иди, когда Господь посылает тебя. Иди, и Господь пребудет с тобою. Господь будет с ним, и он вознесется…

Лоренс дважды начинал молитву, и каждый раз его голос срывался. Адам подошел и обнял юношу за плечи, стараясь облегчить его горе. Осторожно взяв молитвенник из рук младшего брата, Питер нараспев продолжил:

— Господь да благословит тебя и охранит тебя. Снизойдет на тебя милость Господня. Да примет тебя Господь в Царствие Свое и дарует тебе мир. По правую руку твою Михаил, по левую Габриэль…

При перечислении ангелических имен Адам поднял голову. В традиции его религии тоже было принято призывать четырех архангелов, хотя порядок был иным.

— Впереди тебя Уриэль, и Рафаэль позади тебя. Над главою твоею пребывает Господь, — читал Питер. — Ангел Господень с боящимися Его, и Он избавит их. Не убоись и не унывай, ибо Господь Бог твой с тобою на всех путях твоих…

По окончании церемонии Адам быстро переговорил с дежурным терапевтом, который проскользнул в палату во время чтения молитвы и сейчас с безнадежностью смотрел на угасающие мониторы. На несколько минут оставив семью наедине с горем, коллеги вышли в коридор, где в ожидании бродил старший инспектор.

— Все кончено? — скорее констатировал Маклеод, глядя на Синклера, обычно элегантного, а сейчас растрепанного, в расстегнутом пиджаке и с развязанным галстуком.

Адам угрюмо кивнул.

— Трудно было бы желать более легкой смерти, учитывая обстоятельства. Но это так преждевременно. У него впереди было еще лет двадцать, он успел бы увидеть подрастающих внуков, закончить исследование…

— Погоди, мы еще найдем тех, кто за это в ответе, — пробасил Ноэль. — Удалось узнать что-нибудь о пропавшей печати?

Адам настороженно покосился в сторону дверей палаты.

— Удалось. Похоже, что беспокойство Натана имело веские основания.

С каждым шагом, уводившим друзей в глубь коридора, где никто не мог их услышать, лицо Синклера мрачнело.

— Боюсь, Натан не понимал до конца, с чем имеет дело. Жаль, что я не узнал об этом раньше. Он привык считать, что Печать хранит сокровище или секрет, каким-то образом связанный с царем Соломоном и Иерусалимским Храмом. Однако меня не оставляет ощущение, что Печать сдерживает нечто — в Иерусалиме или где-то совсем рядом, — обладающее огромной злой силой. Нечто такое, что страшно даже предположить. И это каким-то образом связано с тамплиерами. Возможно, когда-то они были хранителями Печати. Питер сказал, что, разбирая семейные бумаги, Натан однажды наткнулся на манускрипт конца четырнадцатого века. Согласно этому документу, Печать заложил некий Джеймс Грэми, предположительно, известный в истории Грэми из Тэмпльгранджа.

— Звучит, как название тамплиерского поместья, — согласился Маклеод, — но не поздновато ли для рыцарей?

— Да, как минимум на два столетия. Однако не забывай, что папский декрет, запрещающий деятельность Ордена, так и не был обнародован в Шотландии. Даже в Англии прошли месяцы, прежде чем власти решились огласить его. Этот Грэми в принципе мог быть тамплиером или одним из потомков. Название поместья прямо указывает на связь, так же как мой Темпльмор.

— Но зачем Соломонова Печать храмовникам? — продолжал размышлять Ноэль.

— Возможно, они привезли ее с собой, когда кустодия переместилась из Иерусалима в Париж, — неуверенно сказал Синклер. — Не могу утверждать наверняка, что мы имеем дело с Печатью царя Соломона… Натан упомянул про Данди… Не представляю, как они связаны… Никогда не думал, что у Ордена были такие обширные владения в этом регионе. Правда, раньше меня этот вопрос интересовал мало… Безусловно, я хорошо знаю историю Темпльмора. Неподалеку от замка, на холме возле моста, сохранились руины главного владения Ордена в Шотландии, хотя сейчас от них мало что осталось…

Из палаты вышел потрясенный Питер, и Синклер умолк.

— Вот вы где… Как хорошо, что я застал вас, — обратился он к Адаму. — Инспектор Маклеод? Спасибо, что нашли возможность приехать, — добавил молодой человек, пожимая протянутую руку.

— Надеюсь быть полезным, — с готовностью отозвался Ноэль. — Я глубоко сочувствую вам, мистер Финнс. Жаль, что мы не были знакомы с вашим отцом. Адам всегда тепло о нем отзывался.

— Вы очень добры ко мне, — пробормотал Питер, едва сдерживая подступавшие слезы. Глубоко вздохнув, он обратился к Синклеру: — Адам, я буду чрезвычайно признателен, если вы с инспектором согласитесь остановиться у нас. Боюсь, вам придется разделить комнату, но я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что вы рядом. Меня тревожит мама. Трудно представить, что с ней начнет твориться, когда пройдет первое потрясение.

Адам переглянулся с Маклеодом, и тот угрюмо кивнул.

— Как решишь, Адам. Нас приглашал Уолтер, но, думаю, миссис Финнс ты нужен больше.

— Ты уверен, что это не стеснит вас? — обратился к Питеру Синклер. — У вас будет много дел в ближайшие дни. Мне не хотелось бы мешать…

— Как вы можете помешать, Адам! — воскликнул Питер и добавил: — В такие моменты всегда чувствуешь себя совершенно беспомощным.