Снежный путь

Глава 1. Подготовка к бессмертию

Оружие в его руках безостановочно изрыгало пламя в смутно угадывающиеся вдали сквозь дым и копоть быстро передвигающиеся фигурки. Но их было много, очень много. А в следующий момент у него неожиданно потемнело в глазах и его всего скрутило судорогой жуткой, нестерпимой боли, настолько острой, что он выронил из рук оружие и выкатился из укрытия… Неизвестно, сколько он пробыл в её объятьях, субъективно ему показалось, что целую вечность, но, когда он поднял голову, фигурки вдали почти не приблизились. А сбоку тут же раздался яростный шёпот:

— Ва ан лэда фер? Вент?[1]

— Ак нол![2] — Ответил он и бросился обратно в укрытие к оброненному оружию. И как раз вовремя. Там, где он только что лежал, земля стала вспухать огненными пузырями. И снова шёпот:

— Ва дрон винп?! Шужэт?[3]

На этот вопрос он не знал, что ответить. Вроде очень на то похоже и в то же время нет. Но времени на препирательства не было, поэтому он бросил:

— Ни.[4]

— Капо, радев! Мо нэж эв фирх. Ом кап а мин долен…[5]

Но это он и сам понимал. Он снова аккуратно высунулся из укрытия и дал длинную очередь, а потом резко откатился обратно. С той стороны холма полыхнуло несколько раз в ответ… Бесполезно. Противник слишком многочисленен… И хитёр. Как он взял их в клещи! Что там интересно на правом фланге? Жив ли кто-нибудь ещё? Наверное жив, раз пока их не изничтожают перекрёстным огнём. Солнце ещё не начало свой утренний бег, а они уже все обречены возле этих поганых болот, у дальнего неизвестного леса.

Но они должны держаться. Если они смалодушничают и отступят — противник пойдёт прямо, оставив только небольшой отряд для их сдерживания, а основные его силы пойдут в обход их армии и ударят в беззащитный фланг, с которого сняли всё, вообще всё, чтобы попытаться переломить ход сражения, длящегося уже второй месяц. И оставили только их небольшой отряд… И им нужно продержаться хотя бы до полудня. К тому времени посыльный уже доберётся до штаба и тогда можно будет считать, что они погибли не зря…

А они погибнут. Все до единого. Это стало очевидным ещё тогда, когда на небе светили звёзды, и их разведпост передал, что видит большое скопление противника. После чего связь прервалась…

Он уже смирился с тем, что сегодняшний день станет его последним днём. И странно — он не испытывал по этому поводу никаких огорчений и расстройств. Также он удивился тому, что совершенно не думает об оставленных позади, глубоко в тылу, родных и близких, о своей девушке… о долге, что он сейчас отдаёт своей Родине… Интересно только, что за долг отдают те, кто сейчас короткими перебежками приближается к их импровизированной позиции? Но об этом он тоже не стал думать. Просто не было времени. Надо было делать своё дело. И он делал.

Ещё раз выкатиться, ещё одна длинная очередь и снова обратно. И снова за холмом гул и вспышки, а сдёрнутая со своего места земля, их родная земля, сыпется на него сверху комьями, что глухо тумкают по его лёгкому пехотному шлему. И о друзьях он тоже не думает. Потому, что его лучшие друзья тоже здесь, только на правом фланге… Отдают свои жизни за то, чтобы он смог нажать на гашетку лишних пару раз.

Опять выкатиться, дать очередь и снова в укрытие. Но всё это лишь вопрос времени. Рано или поздно противник либо подойдет достаточно близко, чтобы перемешать этот холм с кровью тех, кто за ним прячется, либо сомнёт правый фланг и будет бить по ним в упор с ничем не прикрытой стороны… либо он сам просто не успеет откатиться в очередной раз. Возможностей хватало, а вот финал будет один и тот же.

Индикатор заряда заморгал красным. Не глядя, он выдернул израсходованную батарею, кинул её назад и провёл рукой по поясу… Он настолько оказался не готов к тому, что ощутил под своими пальцами, что специально посмотрел на боевой пояс, убедиться ещё и визуально. Одна батарея… У него осталась всего одна батарея! Он поднял глаза на затянутое дымом небо и отчётливо, контрастно осознал, что до полудня ещё очень далеко, а до бессмертия осталось совсем чуть-чуть.

И заряды кончались не только у него.

— Стин фер! Энолат анотар! Ли онерт фер, хе ида наат![6]

И над полем боя повисла сюрреальная на фоне разворачивающихся событий тишина. Интересно ещё — почему они не используют параболические мины? Это существенно упростило бы им задачу… Но, когда над его головой бесшумно скользнули четыре хищные тени, он понял — почему. А в следующий миг земля обернулась адом. Пламя вырастало прямо из неё и, широкой волной огненного прибоя, выжигало всё на своём пути. Кто-то кричал, заживо горя, кто-то, выжив после первого удара, беззвучно шевелил губами, прося духов предков замолвить за себя словечко перед Блистательным Чертогом, а кто-то, как он, просто молча смотрел обречённым взглядом вверх, туда, где четыре штурмовые платформы уже заходили на новый круг.

Он ещё видел, как у пары солдат не выдержали нервы, как они вскочили и побежали, и как тут же огненные полосы, прилетевшие со стороны противника, обратили их в пепел.

Время как-будто замедлилось… Он видел, как из под днища ближайшей платформы медленно стали отделяться чёрные ящики бомб… Он, в предсмертном отчаянии, медленно вскинул перед собой оружие и выстрелил в стремительную тень… И эта тень неожиданно потеряла своё равнодушное равновесие и дымным штопором пошла вниз, к земле. Он не мог поверить в свою удачу. Он случайно сделал то, что считалось совершенно невозможным — попал в микроскопическую дырку в защитном щите, через которую работали сенсоры наведения и навигации. Он улыбнулся. А потом земля всколыхнулась, его мощно бросило вверх, обдало нестерпимым жаром, и мир вокруг перестал существовать. Но с его лица так и не исчезла блаженная улыбка, с которой он и отошёл в бессмертие…

Охотник проснулся, как всегда резко дёрнувшись на кровати.

— Ты чего? Сон плохой приснился? — Спросила его плескающаяся в бассейне Настя.

— Да. — Сумрачно ответил он. — Явно не радужный.

— А то я смотрю, — продолжила Настя, — что ты во сне весь дёргаешься… Смотри, во что простынь превратил… И пальцы у тебя шевелились… как будто ты из какого оружия стрелял… Война снилась?

- Да… — Нехотя ответил он.

— А-а-а… ну тогда понятно… После «Войны за Свет» она многим ещё долго снилась. А ты — Охотник, значит для тебя она и не закончена. — Неожиданно сделала она вывод. И, вылезая из бассейна, снова спросила: — Скажи Охотник, а ты много убивал?

— Не помню… — Совершенно искренне ответил он. Но Настя на это неожиданно надулась и бросила:

— Ну не хочешь и не говори! Я то думала мы с тобой ещё немного простыни помнём, а теперь — нет! Сарп и так уже за дверью истомился, так что давайте — секретничайте…

— Давно он там? — Спросил он, изрядно удивлённый её вспышкой.

— Давно он там? — Передразнила она его мерзким голосочком.

— Вот поэтому я и не женюсь… — Неожиданно для себя самого выдал он. Но реакция на эту его фразу оказалась ещё неадекватней, чем предыдущая. Настя вся скуксилась, её губы затряслись, и она спрятала лицо в ладони. Вот только женских слёз ему и не хватало. Он не помнил — умел ли он когда-нибудь кого-нибудь утешать, но сильно подозревал, что нет. Поэтому он попытался пресечь рыдания, повторив вопрос, только на этот раз добавив металла в голос.

— Да часа два уже трётся… — Донеслось из-за ладоней.

— А чего не входит?

— Меня стесняется! — Язвительно ответила Настя, убрав ладони от лица.

— А чего меня не разбудила?

— Да пошёл ты!! — Она с перекошенным яростью лицом бросилась к своей одежде, моментально оделась и, подойдя к двери, ударом активировала сенсор открытия/закрытия.

— Такой же козёл, как и все остальные! — Бросила она на выходе. И, изобразив галантный приглашающий жест, сквозь зубы прошипела стоящему в дверях майору Сарпу: — Входите, пожалуйста! Ваш боец вытрахан и готов к свершениям!

А потом её каблучки часто зацокали по коридору.

— Чего это она? — Удивлённо спросил Сарп.

— Не хотел, чтоб плакала. — Ответил Охотник.

— Чего?

— Да ничего в общем-то. Поесть мне дадут?

— Спрашиваешь… А, пока будешь насыщаться, я тебе кой-чего расскажу. А потом — на склад. Будем тебя экипировать…

— Смотри, выглядит, как обычный пистолет, только поболе будет да и ствол подлиннее… и обойма вставляется не в рукоять, а сюда… Видишь? Сбоку от подающего механизма. Слышал щелчок? Это значит обойма встала. Что ошарашенный такой? Ах, да! Пистолет… Откуда ж тебе знать.

В общем пистолет — это огнестрельное оружие такое… Нет, не огнём стреляет, а пулями. Принцип простой: есть патрон, состоящий из капсюля, гильзы и пули непосредственно. Когда боёк бьёт по капсюлю, тот даёт искру, от которой взрывается порох в гильзе, который, в свою очередь, вышибает пулю из гильзы и разгоняет её по стволу — вуаля — и пуля затем летит в цель на расстояние, зависящее от конкретной модели оружия. Понял? Что опять? А, порох! Да, это такое взрывчатое вещество. Понял? Хорошо.

Теперь слушай, здесь принцип немного иной. Те боезаряды, которые сейчас упакованы в эту обойму, корректней было бы назвать миниракетами. Никакой долбаной гильзы здесь нет, в цель летит всё вместе и абсолютно бесшумно. Сама миниракета состоит из твердотопливного ускорителя, который разгоняет её до скоростей невероятных, килей, боевой части и системы наведения. Показываю наглядно, смотри внимательно.

Кили нужны для стабилизации ракеты в полёте и изменения траектории её полёта, если шарашишь с включенным трэкингом цели. В обычном состоянии они утоплены в корпус и активируются по вылете из ствола. Чего? Да не знаю я, как это работает! Тут техника тонкая, эту модель, говорят, пять лет разрабатывали. Таких сейчас всего-то штук пять-шесть выпущено… — Майор Сарп глубоко вздохнул, завистливым взглядом рассматривая оружие. Видно было, что он и сам бы не прочь обзавестись такой игрушкой, но она явно эксклюзивная, выполненная под конкретные задачи, охрана Дома Совета в которые не входила. — В общем, по поводу килей проехали, слушай дальше… Боевая часть состоит из заряда на основе плутониевого сердечника, обогащённого по какой-то невероятной технологии, что усиливает силу взрыва по попадании в несколько раз. Поэтому смотри — аккуратней. В упор стрелять нельзя ни в коем случае — долбанёт так, что Луну отправишься исследовать. А для ближнего боя вот тебе пара клинков. Тоже усиленная сталь — кувалдой не перешибёшь, а режут, как бритвы.

Дальше… Система наведения… Включается она на самом э-э-э… ланчере-херанчере… даже как назвать-то не знаю… А? Ну пусть будет «пистолет», бог с ним. Видишь, предохранитель? Видишь, что написано? «Отбой» — режим защиты боезаряда от несанкционированного срабатывания. Когда переключатель показывает на «отбой» — за курок можешь дёргать, хотя здесь точнее будет сказать «на кнопку давить», до усёру — ни шиша не добьёшься. «Прямо» — это режим обычной стрельбы, куда навёл, туда и полетит после нажатия на… курок… Как в обычном пистолете. А вот «Захват» — это и есть тот самый трэкинг цели. Если уж «взял» цель — можешь от неё хоть в другую сторону отвернуться — заряд её найдёт, ты уж мне поверь. Видел я разок, как из этой штуки по приговорённым пленным тренировались — загляденье, скажу я тебе. Рвало гадов в клочья! И я, если бы своими глазами не видел, ни в жизни бы не поверил, что на таких скоростях эти милашки могут так маневрировать… Сильно подозреваю, что туда умудрились втулить и миниатюрные ГР-стабилизаторы… или даже класса «В»…

— Класс «В»?

— Это, вообще-то из области слухов… — Нехотя ответил майор. — Говорят, что под строжайшим секретом разработали технологию «В». Технологию по управлению временем… Но, опять же «говорят», что особых успехов пока не добились… научились якобы только замедлять время в каких-то пределах… Всё это бродит в виде слухов уже давно, но я тебе скажу, парень, что когда я смотрел, как летают эти крошки, мне казалось, что в них уже использована эта технология. Они маневрируют так, что законы физики просто отдыхают…

— И что мне лично это даёт?

— Тебе-то? Тебе это даёт то, что если ты умудришься продать хотя бы одну обойму — все девки верхних уровней твои минимум на год. Хе-хе. А во время испытаний — бог ты мой! — с каких только позиций не вёлся огонь — всё старались усложнить задачу — и ничего, девяностопроцентный уровень попаданий! Представляешь?! Ты попробуй из того же плазменного ружья палить в старательно разбегающуюся толпу — в лучшем случае до сорока процентов дотянешь, а здесь девяносто!

— А десять процентов?

— А-а-а… — Майор махнул рукой. — Шустрые сволочи! В такие норы позабирались, что пришлось заманом со старых складов выкуривать… Но речь не об этом. Итак, включаешь «Захват» и дальше смотри — видишь сверху и сзади индикатор, что к тебе повёрнут? Так вот, пока он такой вот мёртвый — огонь будет вестись в режиме «Прямо», но стоит ему вспыхнуть зелёным, как всё — уроду остаётся только маму вспомнить. Что? Да достаточно попасть условной линией, идущей прямо от ствола, в цель. Он ещё и звуковой сигнал подаст прямо тебе в шлем, так что на него можно даже не смотреть. Что? А вот бы знать! По-моему идёт на «живую» электромагнетику… Первая модификация-то на тепло наводилась, но тот же «Белый Воин» много тепла излучает?

— Так он вообще ничего не излучает.

— Да? Тоже удивил. А я-то думаю, что вас, Белых, практически ни разу нигде не видели, хотя вроде шастаете туда-обратно довольно часто, если верить отчётам Периметра… Но факт в том, что многие выжившие на поверхности зверюшки… да и людишки тоже… вполне удачно приспособились к тем условиям и тепла практически не излучают… При всём при этом большинство из них в условиях, где им ничего, кроме радиации, жрать нечего, мутировало так, что если близко к себе подпустишь — сожрут вместе с бронеплитами. Понял? Хорошо. Всё запомнил? Тоже хорошо.

И ещё, зарядов в обойме — ровно десять. Ни больше, не меньше. Мы выдаём тебе от щедрот своих 10 обойм, не считая той, что уже в гнезде торчит. На 5 негодяев должно хватить. Ха-ха-ха! И помни, где только возможно — старайся обходиться ножиками. Вручную больше работай, от этого только здоровья прибавится. Ха-ха. Ну, надеюсь всё ясно?

— Да вроде всё…

— Нет, так дело не пойдёт… Вроде… Ты хоть малейшее представление имеешь, сколько ты сейчас со всеми своими наворотами стоишь? Нет? А сколько сам по себе, без наворотов? Тоже нет? Так я тебе скажу: сам по себе ты ни черта не стоишь! Таких умных здесь знаешь сколько? А вот с тем, что на тебе сейчас висит, ты тянешь уже на пару десятков тысяч местных тугриков и, можешь мне поверить, это охрененная сумма. Только на один из таких ножиков, как у тебя сейчас на голенном щитке в «карман» заткнут, мне придётся полгода батрачить, как папа Карло… И это несмотря на то, что я из элиты, охраняю самих Старейшин. Что? Да нет, это не мой папа… Не знаю я, кто это. Просто поговорка такая здесь бытует. Ну так что?

— Да понял, понял всё. Тормоз, но не дурак.

— Какой тормоз?

— Да поговорка такая бытует…

— Шутник, да? Ну да бог с тобой. Пойдём-ка провожу. Тебе пора, дружок.

Глава 2. Проводы

Они шли по пустой «улице» одного из верхних уровней, и Сарп тараторил без умолку, давая ему последние наставления, которые его уже совершенно не интересовали. Бесцеремонно перебив майора, он спросил:

— А где все?

— Чего? А, ты про местных… Да на работе, где ж ещё.

— На работе?

— Ну да. Автоматизация у нас высочайшая, но за роботами и автоматами тоже должен кто-то следить, верно?

— Не знаю.

— Счастливый человек…

А потом майор снова пустился в пространные рассуждения, которые Охотник уже почти не слушал. Так они и дошли до последнего, перед поверхностью, уровня. Датчик «БВ» запищал, сигнализируя о том, что радиоактивный фон стал выше допустимого. Охотник надел шлем. Сарп, сделав тоже самое, произнёс, ухмыляясь за сталестеклянным смотровым щитком:

— Правильно мыслишь. Здесь уже фонит. Будешь шастать без защиты — хвостик вырастет.

И заржал над своей шуткой. Охотник ударил без переходов. Мощный тычок бронированного кулака отбросил майора назад. Потеряв равновесие, он упал. А Охотник сжал рукоять «пистолета», щелчком большого пальца переключив предохранитель в положение «Захват». Но Сарп не схватился за оружие, как он ожидал. Нет. Он просто встал и, покачав головой, спокойно сказал:

— Всё-таки ты ни черта не понял. Ты знаешь, что будет и со мной, и с тобой, и со всем этим местом, если ты сейчас выстрелишь?

Охотник не ответил, но перевёл предохранитель в «Отбой».

Майор ухмыльнулся.

— Верный ход. Только чего ты взбесился? Не объяснишь?

— Это моё дело.

— А-а-а… Понравилась что ли?

— Это моё дело. — Повторил Охотник.

— Да бог с тобой, заладил… Твоё — так твоё. Забыли. Пошли дальше.

И они пошли. По ходу действия, совершенно не обидевшийся майор успел даже поудивляться тому, что такой знатный удар огрёб без участия сервоприводов, и, в конечном итоге, сделал вывод о том, что Охотник — парень не промах, и что он верит в его удачу. Так, за разговорами, они и дошли до последнего лифта. Лифт этот отличался от всех остальных своими раблезианскими размерами. По площади он тянул на пять-шесть футбольных полей, о чём майор тут же и сообщил Охотнику, но тот на это дело не обратил ни малейшего внимания, поскольку не знал, что такое «футбольное поле» и какое оно по площади, но, разделив в уме площадь лифта на шесть частей, получил примерное представление.

— А зачем он такой огромный? — Спросил он.

— Это единственный выход на поверхность сейчас… Остальные законсервированы для обеспечения как можно большей герметичности Города Надежды. Соответственно через этот лифт осуществляется и подъём на поверхность всего оборудования и боевых единиц. Некоторые из них, например та же «Черепаха», имеют достаточно большие габариты…

— Понятно… И он ведёт прямо на поверхность?

— Он ведёт в Ангар. Ангар — это что-то вроде шлюза между Городом и Периметром. А там, знаешь ли, фон такой, что если хоть небольшой участок кожи останется неприкрытым — «сгоришь». Бомбардировки-то не прекращались даже после того, как Антихрист свой удар нанёс… Последний раз бомбили буквально пару недель назад. Разумеется, в городе об этом и не догадываются даже, но им и не к чему.

— Периметр?

— Всё увидишь, не переживай…

Они зашли в лифт, и он, мощно гудя множеством подъёмных механизмов, повёз их вверх. Ехали они долго прямо в черноту над головами. Но потом чернота разъехалась двумя мощными створами, и они плавно поднялись в Ангар, оказавшись прямо по его центру. Если лифт имел неслабые размеры, то в Ангаре он занимал едва ли четвёртую часть. А, поднявшись на поверхность, они сразу оказались в эпицентре суетливой жизни. Во все стороны сновали «Люциферы», «Скорпионы», степенно проходили имплантоиды и бегала, ездила, ползала ещё целая кодла неведомых пока Охотнику механических существ.

— Пандемониум. — Произнёс он.

— Чего? — Спросил Сарп.

И только после его вопроса Охотник понял, что дверка, ведущая в хранилище его воспоминаний, ещё раз ненадолго открылась.

— Не помню, что это конкретно значит, — ответил он майору, — но у меня такое ощущение, что это слово лучше всего подходит этому месту…

На это Сарп только пожал плечами и сказал:

- Не знаю я такого слова. И знать не хочу. Пошли на выход.

И майор двинулся в сторону здоровенной, во всю стену Ангара подъёмной двери.

— Мы через неё пойдём? — Поинтересовался Охотник.

На это Сарп неопределённо хмыкнул и ответил:

— А жирно тебе не будет? Нет, мы пойдём через во-о-он ту маленькую дверцу, через которую ходят все, кто помельче…

Подойдя к нужной дверце, он набрал на её панели код доступа и втопил в панель большую зелёную кнопку. Дверца послушно отъехала в сторону, и они вышли из Ангара. Системы ночного видения послушно нормализовали изображение, хотя на поверхности и стояла кромешная темень, и по внутреннему монитору побежали строки:

Охотник оглянулся на майора. Смотровой щиток бронекостюма сопровождающего светился ровным зелёным светом — тоже была включена система ночного видения.

— Ну что, пойдём к воротам?

— К воротам?

— Да. Видишь — там вон стена? Это и есть Периметр. Его Внутреннее Кольцо. Раньше, говорят, это кольцо было сплошным (но я этого не помню, я родился, когда всё уже выглядело так, как есть), потому как было единственным и сообщение с окружающим миром осуществлялось строго по воздуху (Видел, у дальней стены ангара серебристые агрегаты? Самолёты называются. Архаизм страшный. Стоят, как памятники прошлому. Ещё тому, говорят, что до Антихриста было.), но потом, когда построили Внешнее Кольцо, во Внутреннем сделали ворота. Да и во внешнем они есть… Надо же как-то всю эту братию на простор выпускать…

И Сарп широким жестом обвёл окружающее. А вокруг во все стороны сновала та же публика, что и в Ангаре, только в количествах вообще невероятных.

— Это ж сколько их здесь?

— А кто его знает? Тысячи, я думаю. Несут вахту во Внутреннем Кольце… Мне, честно говоря, без радости здесь находиться. Кто поручится, что хотя бы у одного из них чего-нибудь там не замкнёт в цепях… А их здесь — видишь — сколько… И дорогу они уступать не любят совершенно. Это их территория, и они об этом, суки, знают.

— Но разве люди — не приоритетный вид?

— Там — да! — И Сарп ткнул пальцем в землю. — Здесь — нет! Здесь люди только мешаются, поэтому если у того же «Скорпиона» будет какое-нибудь, одной его схеме известное, дело, то можешь мне поверить — переедет и не задумается.

— Но это ведь неправильно…

— Это эмоции, парень. Видовая принадлежность и всё такое. Но на самом деле — это только разумно. Они здесь несут боевую вахту, понимаешь?

— Да, теперь да.

— Вот и молодец. Ну, не беда. Выйдем за Ворота — там легче станет.

— А Внешнее Кольцо они что, не охраняют?

— Они — нет. Внешнее Кольцо — это забота «Витязей».

— «Витязей»?

— Да. Сам увидишь…

И Охотник увидел. «Витязи» оказались поистине огромны. Настолько огромны, что их орудия возвышались даже над совсем не низенькой стеной Внешнего Кольца, а в свете последних событий Охотник даже начал подозревать конструкторов Города Надежды в гигантомании, уходящей корнями во фрэйдизм. И при всём при этом, «Витязи» выглядели довольно приземистыми, что только подчёркивало их размеры.

В отличии от большинства тех, кто охранял Внутреннее Кольцо, у «Витязей» оказались не гусеницы, а две массивные, здоровенные четырёхпалые ноги. На каждой ноге один палец был вынесен назад, как на куриной лапе. Видимо, для пущей устойчивости. На самих же ногах возвышались отливающие сталью корпуса, не имевшие в себе ни одной грубой линии, а прямо поверх этих корпусов, с левой и с правой сторон, смертельно зияли жерлами на каждом «Витязе» две пары плазменных орудий (одна справа, другая слева), пара ИТ-пушек (также — одна справа, одна слева), а на том, что можно было бы назвать «крышей», возвышалась ракетная установка, щетинясь семью мощными красными боеголовками.

— Н-да-а-а-а… — Только и протянул Охотник.

— Вот и я про то же… — Тут же включился в разговор Сарп. — Парень, что их создал, был гений… Экие красавцы… Броня — непробиваемая, орудия — будьте любезны. Когда они последний раз здесь отстреливались — трясло весь Город до основания. Сами в сплошном огненном ковре вражеских попаданий, но огрызающиеся смертельно… Это надо было видеть! Симфония уничтожения!! Они выбивали противника батальонами с каждого выстрела! Вот то-то и тишина пока настала — пока силы восстановят… А мы их ошмётки — себе на переплавку. Ха-ха-ха. И при этом, обрати внимание — две ноги — но хоть бы один покачнулся! Система координации, под них разработанная — шедевр! А орудия? Видишь, как в чехлах каких-то? Откатный механизм на ГР-стабилизаторах! До этого же надо было додуматься! Да, парень был чистый гений. Правда, немного не успел, но по мне — так это и к лучшему.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему к лучшему?

— А потому… Он разрабатывал для них AI… И параллельно какой-то уж совсем хитрый чипсет… То есть в его идеале «Витязи» должны были быть совершенно автономны…

— А сейчас они не автономны?

— Нет. Сейчас управление ими осуществляется дистанционно. Из бункера на одном из верхних уровней. И вот именно поэтому в моём представлении и лучше. Не верю я всем этим автоматическим системам… Так что пусть лучше так. Пусть лучше ими люди управляют.

— А может и не лучше…

— Это ещё почему?

— Так была бы совершенная наверняка программа, раз этот парень был гений, как ты говоришь, а люди… подвержены соблазнам.

— Ого. Как хитро ты заговорил. Тебе-то откуда знать — чему люди подвержены?

Охотник смутился. Он действительно не мог сказать, отчего он вдруг пришёл к таким выводам. Поэтому постарался сменить тему.

— А почему не успел? Погиб?

— Ну да. Прямо здесь. В одном из своих детищ…

— Как это?

— Ну как… Свара тогда кипела вообще жуткая — вражины лезли со всех сторон просто эшелонами… И он здесь, в первых рядах и бился в «Витязе»…

— Так у них ещё место под пилота предусмотрено?

— Ну да. Только код доступа умер вместе с создателем. Старейшины пытались его вскрыть, но… — Неожиданно Сарп замолчал и отвернулся. Видимо, сболтнул лишнего. Но Охотник спросил:

— Не смогли?

— Да… Не смогли… — Нехотя ответил майор. — Оказалось, что код завязан на механизм самоуничтожения. При попытке взлома включает цепную реакцию в энергоносителях… Брешь в как бы неуязвимом Периметре заделывали две недели…

— А как же он погиб, если ты говоришь, что броня — непробиваемая?

— А её и не пробили. На него сверху уронили тяжёлую транспортную платформу… Искорёжило всё страшно. Парня всё же достали, но спасти не смогли… и теперь он один из этих… — Сарп поморщился.

— Из имплантоидов?

— Угу. Он тебя, кстати, вчера к Дому Совета и вёл…

— Но почему хотя бы ему не сохранили память? Ведь такой потенциал сгубили…

— Ага. Потенциал. А ты знаешь, чего он в драку-то лез вместо того, чтобы спокойно себе сидеть в исследовательском центре?

— И чего?

— А того, что настоящий мужик был, с кремниевыми яйцами. И, когда где-то возникала заваруха — не мог сидеть спокойно в отличие от этих своих драных яйцеголовых коллег… От того и не стали ему память сохранять. Как только он осознал бы — во что его превратили — наверняка тут же начал бы мочить всех, кто на дороге попадётся…

— А может не стал бы?

— Э-э-э… Ты его просто не знал, парень…

— И именно поэтому у всех остальных тоже удаляют память?

— И поэтому и потому, что когда индивид, ставший имплантоидом, осознаёт, что он теперь — на 60 % механизм, у него незамедлительно начинает ехать крыша. И никакие разговоры о долбаном долге, сознательности и прочей лабуде уже не помогают — шарики за ролики заходят по-любому. А интегральные импланты жёстко пытаются удержать его в реальности. От того происходит внутренний конфликт машины и человека, но человек, как животное хитрое и коварное, всегда побеждает…

— Побеждает?

— Ага. Процент самоубийств среди «нестёртых» всего-навсего 100 %. Башку себе разносят, разбрызгивая мозги кашей по стенам, — и вся недолга.

На какое-то время повисла тяжёлая тишина, и они молча шли по изувеченной земле. Но Охотник опять не выдержал и задал очередной вопрос:

— Я так понял, ты учёных не очень любишь?

Сарп остановился и на этот раз очень серьёзно, разведя руки в стороны, показывая ими на окружающее, спросил в ответ:

— А за что их любить? За это?!

— Но ты ведь другого и не знал.

— Зато я много читал и слушал…

Охотник не ответил, и они снова возобновили движение. До Внешних Ворот было уже совсем недалеко. Уже подходя к ним, он задал очередной вопрос:

— Скажи, а разве нельзя как-то оговорить, чтобы твоё тело после смерти не использовали в… э-э-э… таких целях?

— Нет. Хорошо сохранившиеся тела — страшный дефицит, поэтому хочешь ты того или нет, но если тебя угораздило помереть красивым, — то тебе прямая дорога в имплантоиды.

— А тебя осознание этого факта не угнетает?

— Нет. Если стану имплантоидом, то себя человека я всё равно не буду помнить. Так что какая разница?

И они опять замолчали. К воротам они подошли, не проронив больше ни слова. Рядом с воротами не наблюдалось никакого рычага, кнопки или пульта, но они начали открываться, из чего Охотник сделал вывод о том, что Сарп временно закрыл свой канал, обращаясь к неведомым стражам.

Как только ворота открылись, позади них массивной тенью, закрывая собой проход, выросла заслонившая полмира махина «Витязя». Охотнику стало не по себе, и он был уже не против оказаться с другой их стороны. С той, где до самого горизонта расстилалась засыпанная снегом равнина, кое-где покрытая пятнами выжженной земли.

— Ну всё, — сказал Сарп, — тебе пора.

— Но я так и не получил инструкций по направлению движения.

— Пока иди прямо. Инструкции получишь по гиперсвязи немного позже.

— Непонятная секретность. Сигнал, в отличие от устных инструкций, можно перехватить…

— Можно. Но вряд ли. К тому же даже мне не следует знать — куда ты пошёл. — Невесело произнёс майор. — Да и заодно опробуешь систему ориентирования в полевых, что называется, условиях…

— Систему ориентирования?

— Даже древние модели оснащались такой. А, впрочем, увидишь сам. Удачи!

— Удачи. — Ответил Охотник и пошёл за ворота, которые, как только он пересёк некую черту, сразу стали закрываться, скрывая за собой и майора и нависающего над Периметром «Витязя».

— Вернёшься — заходи — пропустим по стаканчику. — Донеслось до него через коммуникатор из-за окончательно закрывшихся ворот.

— Если вернусь… — Ответил он.

— Нельзя так говорить. — Снова зазвучало в ушах. — По нашей традиции уходящий на задание говорит: «Поставь бутылку в холодильник».

— Будь другом, — ответил он на это, — поставь две…

С другой стороны раздался смех, после чего динамик голосом майора изрёк:

— Хорошо, но одна — за твой счёт. Счастливой охоты, Охотник. Отбой.

Коммуникатор пару раз пискнул, подтверждая окончание сеанса связи, и замолчал. Охотник недолго постоял, глядя вперёд, на уходящую к горизонту белизну, потом глубоко вздохнул и, сказав сам себе: «Приступим», — двинулся в начавшее светлеть на горизонте небо. Под ногами захрустел наст, и его эпопея в качестве Охотника за Фантомами началась. И стена Внешнего Кольца Периметра оставалась с каждым шагом всё дальше и дальше в прошлом.

Глава 3. Ходовые испытания

Сообщение по гиперсвязи пришло тогда, когда стена Периметра уже исчезла из пределов видимости, и когда Охотник успел уже передумать целую кучу сопутствующих его движению мыслей. Например, он знал уже, что Солнца не видно потому, что в воздухе носятся немеряные тонны сажи, пыли и копоти, медленно оседающие на землю, но снег при этом был совершенно белый, и его это удивляло. Он снова обратился к базам данных «БВ» и тот послушно пояснил ему, что влага концентрируется как раз вокруг этих самых взвешенных в воздухе частичек вещества, поэтому снежинки и получаются вполне обычные — белые, какими они и должны быть.

Также Охотник удивился тому, что несмотря на то, что снег казался очень рыхлым, он в него не проваливался. «БВ» опять пояснил, что снег действительно рыхлый, но только первые 10 сантиметров, а под этим рыхлым слоем «свежачка» идут намертво слежавшиеся пласты снега, начавшего выпадать ещё в незапамятные времена, сразу после окончания огненного Апокалипсиса, поэтому Охотник и не проваливается в него. Есть, конечно, места, где снег слежался не так хорошо, чтобы держать его вес, но в такие моменты «БВ» по умолчанию активирует ГР-стабилизаторы, облегчая носителя настолько, насколько необходимо, чтобы миновать такие участки, при этом затрачивая минимум энергии, так что переживать по этому поводу не стоит.

А Охотник и не переживал. Он просто шёл вперёд. И чем дальше он отходил от Города, тем толще, судя по показаниям сенсоров, становился слой снега под ногами. Впрочем, это его совершенно не удивляло. Сарп ведь говорил про атомные бомбёжки. Так что ничего странного нет в том, что непосредственно у Периметра снега почти нет, но чем дальше, тем его становится больше. А скоро кончились и зияющие опалённой землёй проплешины, которые «БВ» откомментировал, как попадания ракет с «Витязей». По их неслабым размерам Охотник примерно представил себе мощь боезаряда. А представив понял, что будь он хоть трижды бронированным — в споре с «Витязем» от него даже пепла не останется.

Поэтому чем дальше он уходил вдаль по бесконечной белой скатерти, тем спокойней ему становилось на душе. О том, что возможно придётся возвращаться, думать как-то не хотелось. Его вполне устраивало то, что он сейчас совершенно один. Его даже посетила мысль о том, что может свернуть всю эту активность, да драпануть куда подальше на собственное усмотрение, но он решил не импровизировать. Пока не импровизировать. Тем более, что он совершенно справедливо предположил, что вряд ли Старейшины отпустили бы его с таким оборудованием без какой-либо дополнительной подстраховки, а молчание «БВ» на прямой запрос по этому поводу только утвердило его в этой мысли.

Пришедшее сообщение оказалось подробной трёхмерной картой с возможностью произвольного изменения масштаба, на которой его местоположение обозначалось мигающей желтой точкой с исходящей из неё стрелкой, которая, как он понял, указывала его текущее направление. Его целью оказалась изрядная площадь, подсвеченная на карте зелёным, которая в сообщении называлась «предположительная территория контакта» и покрывающая собой, как ему любезно пояснили, порядка сорока квадратных километров. Цель находилась чуть правее той условной линии, которую показывала стрелка из мигающей точки, поэтому Охотник скорректировал курс. Стрелка упёрлась прямо в зеленеющее пятно и под картой сразу высветилось: «Расстояние до границы территории 68.647 км. При текущей скорости передвижения носитель войдёт в зону через 10 часов 23 минуты. Дополнительная информация: Фантом не перемещается, но желательно произвести обнаружение до того, как он начнёт какое-либо движение, в виду вероятности того, что он покинет 100 километровую зону, что сделает его обнаружение более проблематичным.»

Охотник понял намёк, да и самому тащиться до цели десять часов ему не очень-то и хотелось, поэтому он перешёл с бодрого шага на размеренный бег. Он практически сразу же «поймал ритм», но вес «БВ» изрядно мешал, поэтому он решил, что когда станет совсем невмоготу, он активирует сервоприводы на минимум мощности — только для того, чтобы не чувствовать лишнего веса. Значение времени до контакта скачком изменилось до «3 часа 32 минуты», после чего обратный отсчёт минут пошёл практически в реальном времени.

По утвердительному ответу Охотника на запрос о минимизации навигационного интерфейса, «БВ» убрал карту, оставив только индикаторы дистанции и времени до контакта, а направление стал показывать стилизованным под компасную стрелку изображением прямо перед ним, где-то на уровне пояса. При этом «плоскость» стрелки была параллельна плоскости земли. Было удобно, наглядно и доходчиво. Как только Охотника начинало «вести», так стрелка тут же «плыла» в сторону. Для того, чтобы она снова стала показывать на статичный светящийся кружок, где под неё было предусмотрено специальное «гнездо», нужно было просто подправить направление. Очень сильно это дело напоминало навигацию по корабельной картушке…

Корабельной? Картушке? Память определённо измывалась над ним, выдавая своё содержимое куцыми порциями. А скоро Охотник стал сверяться с показаниями стрелки совершенно автоматически.

Сервоприводы пришлось включить уже на третьем километре, несмотря на то, что у него открылось «второе дыхание» — состояние, когда сознание полностью абстрагируется от происходящего, и тело выполняет поставленные задачи само по себе, без участия мыслительных процессов — и бежать стало значительно легче. Другое дело, что с каждой сотней метров нагрузка на них явно возрастала, и планка индикатора заряда энергоносителей заметно пошла вниз.

Однообразно убегающее под ноги белое полотно отупляло, но это было ему только на руку. Задумываться над тем, сколько пройдено и сколько ещё осталось, совершенно не хотелось. А, когда он покрыл первые двадцать километров, он понял, что бежит на одних сервоприводах. Тогда он перешёл на шаг и отключил их. Индикатор времени мгновенно среагировал, увеличив свои значения, но ему было уже всё равно.

Ещё через пять километров он настолько ушёл в прострацию, что даже не сразу обратил внимание на навязчивые трели сигнала тревоги. «БВ», когда он наконец обратил на него внимание, сообщил ему, что на носителя заходит вектором атаки неизвестное существо и показал направление на это нечто красным мерцающим кругом с расходящимися от центра более светлыми кругами. Охотник внимательно всмотрелся в указанную точку, но ничего не увидел.

Охотник ответил утвердительно, и изображение вокруг него стремительно изменилось, показав ему несущуюся на него спереди и немного справа бронированную тушу, закованную в весьма внушительный панцирь белого цвета, что вполне успешно маскировал её на белом же фоне. Вид торчащих из пасти кинжалов лязгающих от нетерпения клыков, слегка скошенных вперёд, не оставлял никаких сомнений в том, что этот представитель местной фауны явно собрался пообедать. А мощные лапы, взрывающие снег и красующиеся здоровенными когтями, явственно говорили о том, что отбиваться ножами не стоит даже пытаться. Неведомый зверь огромными прыжками сокращал расстояние.

Носителя ответ вполне устроил. На ходу он выдернул из специальной кобуры на бедре то, что «БВ» назвал «Карой», щелчком пальца перевёл предохранитель в положение «Захват», после чего позволил визопроцессору осуществить самостоятельное наведение.

Ощущение оказалось весьма интересным. Сервоприводы сами по себе, без его участия, осуществили наведение ствола на обозначенную цель. Тут же прозвучал мягкий тональный сигнал, а над целью появилась надпись: «Захват осуществлен». Охотник плавно нажал на кнопку открытия огня. Выстрел оказался практически бесшумным, и ракета послушно пошла в цель, но он начала её полёта не видел, поскольку продолжал наблюдать за монстром в увеличенном варианте.

Вот глазки мутанта, произошедшего не понять от какой зверюги, широко открылись под мощными надглазными дугами, что означало, видимо, что зверь заметил опасность, а в следующий момент он попытался резко уйти в сторону. Но не успел. Охотник видел, как ракета, мелькнув стремительной огненной точкой, ударила зверя прямо в подставленную лобовую пластину, несомненно очень крепкую, но не настолько, чтобы выдержать удар плутониевого заряда. Вдали ослепительно полыхнуло, «БВ» старательно отфильтровал изображение, чтобы носитель не ослеп, а потом до Охотника докатился отдалённый грохот попадания. Когда осел поднятый взрывом в воздух снег и развеялся образовавшийся от убийственных температур пар, его взору предстала изрядная воронка, снег внутри которой влажно блестел и был покрыт маслянистыми красными пятнами. Кроме этих пятен, от зверя осталась ещё только валяющаяся на некотором удалении от воронки часть задней лапы. И всё.

Охотник отменил увеличение и внимательно посмотрел на зажатое в руке оружие. Он вдруг представил — что произошло бы, выстрели он в Сарпа там, в Городе, а представив, тут же решил для себя, что с этого момента будет неукоснительно следовать совету майора стараться больше работать ножами.

Всё также на ходу он вбросил оружие в кобуру и продолжил бег. И опять через какое-то время вынужден был перейти на шаг. А потом снова бег, и снова шаг… Только вот с каждым разом пробегал он всё меньше, а проходил всё больше. И значения времени всё увеличивались и увеличивались. Как потраченного, так и ещё оставшегося. И расстояние пусть и сокращалось, но слишком медленно. К тому же возник соблазн присесть и хоть немного посидеть, и с каждым новым километром он только усиливался. Но Охотник сцепил зубы и снова побежал. На этот раз он решил выжать из себя вообще всё, что можно.

И выжал. До последнего блокируя сервоприводы. Только вот добился этим того, что ноги стали подкашиваться и он понял, что ещё пара сотен метров и никакие сервоприводы уже не помогут — он просто рухнет без сил, чтобы не скоро ещё подняться. Но ему нужно было бежать… нужно было…

Он почувствовал только лёгкий, почти незаметный укол в шею, а в следующий момент его кровь вскипела. Только что казавшаяся непреодолимой усталость вдруг исчезла, растворилась без следа, и он почувствовал такой прилив сил, что готов был свернуть горы, если бы таковые попались на его пути. И он снова понёсся вперёд. На этот раз даже не побежал, а именно понёсся — крупными, мощными скачками. «Интересно, — подумал он, — с какой скоростью я сейчас бегу?» «42 км/ч», — тут же сообщил «БВ» и добавил: «Включить сервоприводы на 10 % для увеличения скорости до 70 км/ч?» «Да», — ответил он и ему тотчас показалось, что он летит, почти не касаясь земли ногами, а снежная простыня понеслась на него, как оглашенная. «74 км/ч, — сообщил «БВ», — Включить ГР-стабилизаторы для увеличения длины каждого прыжка до 5 метров?» «Да! Да!! Да!!!» — в упоении прокричал он. Последующее вызвало у него такой восторг, что он даже не сразу обратил внимание на мигающее: «скорость: 108 км/ч». Охотник начинал вживаться в свой бронекостюм…

Глава 4. Первый контакт

В зону контакта Охотник влетел, не сбавляя скорости, и, в несколько минут оказавшись в её условном центре, остановился. Сенсоры показывали, что слой снега под ногами значительно тоньше, чем вне зоны, да и возвышающиеся там и сям непонятные полуразрушенные, засыпанные снегом конструкции, сами по себе говорили о том, что здесь некогда что-то было. И это что-то бомбили.

Охотник запросил визопроцессор построить на карте расходящуюся от центра территории контакта спираль, так, чтобы каждый новый виток находился от предыдущего не далее, чем в полукилометре. Будь это на открытом пространстве, расстояние между витками можно было бы задать до пределов видимости. Но здесь вам не открытое пространство… К тому же, Фантом мог спрятаться в любом из останков многочисленных строений, расположенных на территории бывшего Преддверия, а чтобы как следует просканировать здание, к нему желательно находиться поближе.

Когда же запрошенная спираль была построена, Охотник запросил построить эту спираль не только на карте, но и непосредственно на получаемом изображении. Тут же из-под ног убежала вдаль светящаяся дорожка. Он улыбнулся и снова побежал. Благо, неизвестная ему отрава в крови всё ещё продолжала своё действие. Да ещё какое. Он упивался каждым движением, чувствовал каждую свою мышцу и их запредельная работа доставляла ему поистине неописуемое удовольствие. Он буквально жил движением.

Когда на его пути оказывались препятствия, он с ловкостью дикой кошки перепрыгивал их, когда перед ним представало какое-либо нагромождение покорёженной атомным огнём арматуры — он скакал в её сплетениях, как обезьяна по лианам, а когда перед ним простиралось свободное пространство — он разгонялся так, что воздух гудел вокруг. Он понимал, что за это удовольствие ему придётся в конечном итоге расплатиться, но старался об этом лишний раз не вспоминать. Когда придётся — тогда придётся, а пока…

А в том, что некогда было поселением, не наблюдалось ни одной живой души. Все работали внизу — в добывающих шахтах. Поэтому одинокую фигуру, сгорбившуюся на снегу немного поодаль от проложенного визопроцессором маршрута, Охотник заметил сразу. Он резко остановился и достал из кобуры «Кару», прицелился… Но стрелять не стал.

Да, всё говорило за то, что он видит Фантома — ну кто ещё станет сидеть в полном одиночестве посреди того, что «БВ» сразу определил, как «бывшая посадочная площадка», — но всё же решил проверить. «Кара» отправилась в кобуру, и он, достав один из боевых ножей, осторожно двинулся в сторону ковыряющейся в торчащем из снега металлическом хламе фигуре.

Охотник заходил со спины, двигаясь совершенно бесшумно — даже снег не хрустел под ногами, — но объект его заметил. Когда между ними оставалось метров двадцать, объект замер, прислушиваясь, и слегка повернул голову. Поняв, что обнаружен, Охотник перестал таиться и пошёл к тому, что по всей вероятности являлось Фантомом, уже совершенно не скрываясь. А когда между ними осталось метра три, объект резко вскочил и одним движением развернулся лицом к подходящему, а в руках у него оказался весьма увесистый металлический стержень, который он уже заносил для удара над головой. Но, увидев, — кто к нему приближается, он опустил его и облегчённо произнёс:

— Фу-у-у-у… Ну и напугал ты меня, Белый… Я уж думал мутант какой подкрался… Ещё удивился — ни одному так близко подойти не удавалось… а тут, эвон, какая невидаль — Белый! Что-то неспокойно в наших краях, если вас сюда слать начали? Уж не миграция ли какая?

— Нет. — Ответил Охотник, в то же время тщательно сканируя… человека? Но всё говорило именно за то, что перед ним человек — по крайней мере все показания сканеров говорили — перед ним человеческое существо. Однако что-то во всём происходящем было не так. Совсем не так. Только вот Охотник не мог пока понять — что же именно. Да и лицо человека казалось ему смутно знакомым. Вот только… вот только память молчала.

— А что ж тогда? — Человек выглядел обеспокоенным.

— Что ты здесь делаешь? — Охотник не собирался отвечать, он собирался спрашивать.

Человек осклабился было, но, заметив нож, ответил всё же спокойно:

— Как что? Металл собираю, не видишь что ли? Там, — он ткнул пальцем в землю, — руда. А здесь, — широкий жест вокруг, — металлолом — сырьё не менее ценное, а местами даже и более качественное. Вот и ковыряюсь…

— Уж не хочешь ли ты сказать, что потом собранный металлолом таскаешь до шахты на себе? — Задал новый вопрос Охотник, не заметив рядом никаких средств транспортировки.

— Ага, щаз! — Человек усмехнулся. — Тоже мне придумал — на себе таскать! Не, Белый, сначала навыковыриваю побольше, потом топаю до шахты, зову парочку помощников и уже вместе с ними, на специальных санях отвозим на склад…

— Что-то я тут ни одного следа от полоза не вижу.

— Так сюда я только пришёл! Видишь, ещё только начал… До этого ковырял во-о-о-он там…

Охотник посмотрел туда, куда показывал ему человек. Метров четыреста, никак не меньше… Идти проверять жутко не хотелось — если перед ним всё-таки Фантом, то как только он отойдёт подальше — тот наверняка возьмёт ноги в руки и догоняй потом… А с какой скоростью бегают Фантомы, кто знает? Но, с другой стороны, не верить ему тоже причин как бы и не виделось, а взять и зарезать того, кто потом действительно окажется человеком, возможно чьим-то кормильцем, с таким риском для жизни добывающим пропитание для своих домочадцев… Нет, такого себе не мог позволить даже Охотник — воин со стёртой человечностью. Хотя бы потому, что это нелогично. Охотясь за Фантомом, он тем самым якобы спасает людей. Следовательно убийство человека не соответствует и даже противоречит поставленной перед ним задаче. Он глубоко вздохнул. Придётся всё-таки идти проверять…

Охотник снова повернулся к объекту и произнёс:

— Хорошо. И даже весьма удачно. Я как раз иду в ту сторону.

Если перед ним и стоял Фантом, то с хорошими актёрскими данными, поскольку безразличие он изобразил весьма убедительно.

— Бог в помощь и счастливой охоты. — Ответил объект и, снова склонившись на железяками, стал старательно очищать от некоего материала один из металлических стержней, время от времени делая попытки его выдернуть из того, во что он был вмонтирован, но тот пока не поддавался.

Охотник отвернулся и пошёл в сторону того места, где человек якобы занимался добычей металла прежде, чем они встретились. И всё время его не отпускала мысль, даже не мысль, а ощущение, что он чего-то просто не заметил. Точнее заметил, но не понял. Шаг за шагом он уходил всё дальше и дальше, но объект из вида не терял, впервые опробовав на практике круговой обзор. Идти, ориентируясь по искаженной перспективе, оказалось чертовски неудобно, но выбора не было — приходилось терпеть.

Объект же никакого беспокойства не проявлял — тюкал себе по железкам своим нехитрым инструментом и в сторону Охотника даже не смотрел. А того всё глодало смутное подозрение… Оно облеклось в конкретную форму, только когда он прошёл уже почти половину расстояния. Защитный костюм! На человеке не было защитного костюма!! И это здесь, где радиация «сожгла» бы любой открытый участок кожи в один момент.

«Твою бога душу мать!!! Вот дурак!!!», — ругнулся он на себя и выдернул «Кару» из кобуры.

А Фантом уже бежал во всю прыть, бросив свои инструменты и своё непонятное занятие, до которого сейчас Охотнику не было никакого дела. Резкий разворот, предохранитель щёлкнул в положение «Захват», визопроцессор мгновенно поймал цель и скорректировал прицел, тональный сигнал, зелёная вспышка на рукояти, и тут же втопленная кнопка огня, и мини-ракета бесшумной, но стремительной смертью понеслась за объектом.

Грохнуло, полыхнуло, во все стороны полетели обломки… той самой конструкции, за которую в невероятном по длине и скорости прыжке спрятался Фантом. От неё ничего не осталось. Мало того, на месте взрыва теперь имелась основательная воронка, но объект выжил. При этом визопроцессор клялся, что это именно объект, а не системный сбой.

Снова прозвучал сигнал захвата цели, и Охотник почти нажал на гашетку, но Фантом вдруг развернулся. Одним почти неуловимым, молниеносным движением, настолько молниеносным, что Охотник понял — сходиться с ним врукопашную он совсем не хочет.

И Фантом сменил облик… Об этом Охотника предупреждали, но всё же к такому облику он оказался не готов. Память, будто издеваясь, в самый неподходящий момент решила поделиться сокровенным и теперь перед ним стоял его двоюродный брат. Палец замер на кнопке. Он не знал почему, не имел информации, но знал точно, что в братьев стрелять как бы немного неправильно. А Фантом ещё и заговорил… И память узнала этот голос.

— Ты ведь не станешь стрелять в брата? — Жалостливым голосом проговорил Фантом. — Ты не сможешь, нет. Я же родной тебе. В наших жилах течёт почти одна кровь. Помнишь?

— Нет. — Ответил Охотник, но с каждым словом Фантома палец на кнопке огня понемногу, но распрямлялся. — И ты не брат мне. Ты — Фантом. Ты всего лишь принял его облик.

— Да нет же. Это мой настоящий облик. А тот был маскировкой. — Фантом начал приближаться маленькими шажками. — Давай лучше крепко пожмём друг другу руки…

— Стой! — Крикнул Охотник, но не так уверенно, как ему того самому хотелось бы.

— Да брось… Ты не станешь стрелять в своего не только брата, но и товарища по детским играм. Я же тебя знаю…

Последнее слово будто переключило некий тумблер в голове Охотника, и он снова вскинул «Кару», и палец снова плотно лёг на кнопку огня.

— Я в шлеме. Он непрозрачен. Ты не можешь знать — кто я. Если ты знаешь, то это означает только то, что ты — Фантом.

На это Фантом улыбнулся и менторским тоном стал объяснять Охотнику, будто неразумному ребёнку:

— Да, я Фантом. И что? Почему ты считаешь, что Фантомом может быть кто угодно, но только не твой брат? Разве это имеет значение для родных людей?

И он одарил Охотника снисходительным взглядом. На этот взгляд память Охотника среагировала, подбросив ещё воспоминаний…

Вот он стоит в слезах, с разбитыми губами, а его брат говорит: «Если мамке расскажешь, я тебя так отделаю, что мало не покажется, понял? Скажешь, что подрался с пацанами на улице. Понял? Я спрашиваю, понял?!» И ещё один удар, костяшками пальцев по голове. Брат был тогда много выше — ему было удобно. «Что, щенок, не врубаешься? Я спрашиваю, ты всё понял?!» «Да!», — зло бросает он. «Вот то-то…», — и снисходительная улыбка… один в один… — «Понял, за что получил? Я спрашиваю, ты понял, за что по морде огрёб?!»

— Значит, товарища по детским играм? — Спросил Охотник.

— Ну да. — Ответил Фантом, продолжая медленно приближаться.

— Ага. А ты помнишь, товарищ, как ты катался на моём игрушечном грузовике, а когда он сломался под твоим весом, ты всё свалил на меня и на меня жутко орали?

— Да полно те… Разве…

— А ты помнишь, как ты «учил» меня плавать на Озере? Как ты оттащил меня на надувном круге за сотню метров от берега и забрал его? Я не утонул по чистой случайности…

— Ну, прости… глупые были…

— Ага. А ты помнишь, как в период подросткового становления ты избивал меня, чтобы почувствовать свою значимость и силу? А ты помнишь, как ты водил меня на реку ловить раков, которых я тогда, ещё совсем малой, жутко боялся? А ты помнишь, как ты разбил телевизор, а попало за это мне? А ты сидел тихонько на диванчике и не дышал, чтобы не дай бог и тебе не попало. И меня выпороли за то, что я не только не делал, но и не знал об этом. А мне ещё добавили «за враньё»…

Охотник сам не знал — зачем он это говорит. Но слова, звук своего голоса очень ему помогали. И воспоминания, когда он о них рассказывал, будто приклеивались к словам и он вытягивал из подсознания всё новые и новые детали.

А сам этот разговор был достаточно странным. Они находились на значительном удалении друг от друга, но «БВ» послушно усиливал сигнал в обе стороны.

— Я надеюсь, ты дашь мне шанс искренне извиниться…

— Не дам. — Ответил Охотник. — Ты — Фантом. Не знаю, каким образом ты смог принять облик моего брата и его память, но ты ошибся в выборе.

И Охотник потянул за курок… Но не выстрелил. Фантом опять сменил обличье, и память снова узнала его. Теперь перед Охотником стоял отец.

— Брось пистолет! — Приказал он. — Совсем из ума выжил в родного отца целиться? Немедленно брось!

Но теперь Охотник не собирался препираться. Он не желал позволять Фантому манипулировать собой, спекулируя на своей памяти.

— Ты ошибся в тональности, Фантом. И в облике тоже опять ошибся. Именно тот, чей образ ты сейчас принял, всыпал мне кренделей за тот самый разбитый телевизор, не утруждая себя выслушиванием моих оправданий. Впрочем, он никогда не утруждал себя выслушиванием чего-либо и кого-либо… Хотя ты прав… В отца бы я стрелять не стал, а вот в тебя стану. Хватит клоунады.

Фантом ощерился, принял первоначальный вид и кинулся на Охотника. Мини-ракета мгновенно устремилась бестии-хамелеону навстречу. Фантом попытался увернуться и, будь это обычная ракета, у него бы получилось, но ракета оказалась действительно с очень хитрым наведением… Она пролетела мимо, и Фантом злорадно улыбнулся, считая, что он ушёл от неё, но тут-то она и ударила его в спину. А Охотник, активировав все имеющиеся усилители, рванулся назад. Но полностью выйти из зоны поражения не успел — его подхватило, крутнуло и приложило об землю, по коже прошло горячее дыхание беснующегося атома и на какое-то время он ослеп, несмотря на максимально задействованные фильтры визоров.

Он с трудом поднялся и посмотрел в ту сторону, где в последний раз видел Фантома. Там, в воронку из оплавленной земли, медленно падали, паря в воздухе, как крупные снежинки, золотистые искры. Охотник чувствовал, что это ему тоже что-то напоминает, но не мог вспомнить. Память опять молчала. Напоследок только услужливо сообщила, что тот облик, в котором Фантом первоначально предстал перед ним, ему тоже знаком. То был внешний вид Коляна. Того самого Коляна, который вечно отирался у их школы и специализировался на отъёме карманных денег у малышей. А так как Охотник (имя так и не проявилось) постоянно отказывался отдать деньги, то и получал от Коляна регулярно и без проволочек.

И всё это было очень странно… Хотя бы по причине смутно угадывающейся неслучайности образов, что принимал Фантом. Но дальше ощущений дело так и не пошло.

Охотник огляделся вокруг. Первую часть задания он выполнил, а вот что делать дальше он не имел ни малейшего представления. Логично было бы предположить, что самое время приступить к поискам второго Фантома, но перед ним стояло аж 360 возможных выборов по компасу. «Первый Фантом уничтожен. Ожидаю дальнейших инструкций.», — отправил он по гиперсвязи и стал ждать ответа.

Но просто стоять было совсем неинтересно, поэтому он решил прогуляться по окрестностям. Везде, где он проходил, он видел одно и то же — разруха, заброшенность, совершенный упадок. Он пытался представить себе, каково здесь было, когда Преддверие находилось в самом расцвете, но сделать это по обломкам зданий, кускам торчащей из земли арматуры и бетонной крошке представлялось весьма затруднительным.

А вокруг стояла тишина. Абсолютная, ничем не нарушаемая тишина. Молчал и «БВ».

Почувствовав усталость, Охотник присел прямо на торчащий из снега обломок какой-то стены и закрыл глаза. Но усталость нарастала. Мало того, мышцы стали надсадно ныть, а в голове зазвенело. Он сразу понял, что это расплата за те сверх возможности, которые он обрёл на время благодаря мощным стимуляторам и приготовился к худшему. И худшее не заставило себя ждать.

Ноющие ощущения в мышцах сменились нарастающей в геометрической прогрессии болью, а в голове вместо звона начался сплошной гул и рёв. Он сполз с обломка стены на землю и его скрючило судорогой боли. Он попытался распрямиться, но каждое движение сопровождалось таким болезненным откатом, что он завыл. Очень скоро боль, практически не встречая сопротивления, затопила его всего. Настолько, что он совершенно выпал из реальности. Казалось, что он весь теперь, каждая клеточка его тела состоит из боли. Возможно, он кричал, но не осознавал этого. Боль накрыла разум сплошной красной пеленой и показала ему, как выглядит ад.

Глава 5. Второй контакт

Он открыл глаза и увидел багровое небо. Но постепенно его цвет менялся и скоро снова стал привычно синим. Настолько ярко синим, настолько прозрачно-кристальным, что он понял — это и есть цвет жизни.

Он попытался сесть, но боль тут же прошила всё его тело. Он заскрежетал зубами и откинулся обратно. Какое-то время он лежал, глубоко дыша, а потом предпринял очередную попытку. Было всё ещё очень больно, но ему удалось сесть.

Он оглянулся и увидел, что сидит на краю большой обугленной воронки, заполненной клочьями тел и кусками рухнувшей боевой платформы. Его лёгкая пехотная броня оказалась вся покрыта копотью, обожжена, изломана и во многих местах покрыта кровью. Его кровью. Страшный удар и взрыв сильно его покалечили, но всё же он жив…

Он попытался подняться и у него это получилось. Но не сразу. Его долго качало из стороны в сторону, а правая перебитая нога отказывалась нормально сгибаться. Он попытался разработать её, сгибая и разгибая, но добился только очень болезненных ощущений. Попробовал идти и тут же упал. Пришлось ползти.

Наступление врага прокатилось дальше и теперь он находился в тылу противника. А это означало, что на месте отгремевшего сражения в любой момент могут появиться поисковые команды, зачищающие территорию от уцелевших одиночек. Таких, как он. А значит нужно спрятаться. Хоть где-нибудь.

Неподалёку, он знал, есть болота, окружённые густыми лесами, где можно укрыться на первое время. А потом… А потом надо попробовать добраться до своих. Только вот где они сейчас? Их отряд не справился с задачей — не прикрыл основные силы, а это в свою очередь означает, что противник скорым маршем двинулся туда. И что там сейчас происходит или уже произошло — то только богам и известно. Но нужно попытаться. А для этого нужно выжить.

Ползти тоже было очень больно, но всё же терпимей, чем наступать на перебитую ногу. Он поочерёдно выбрасывал вперёд руки, потом подтягивался, помогая уцелевшей второй ногой, а перебитую даже и не думал использовать. Она и так ужасно болела. И в общем он двигался достаточно быстро. Но руки скоро стали уставать. Как и спина. Он грузно повалился на землю и замер, набираясь сил. Его тяжёлое дыхание взметало в воздух пыль и пепел, а глаза неподвижно смотрели на то, что некогда было полной жизни равниной.

А потом он опять полз. И опять отдыхал. И опять полз. Он настолько привык к мысли о том, что если не успеет укрыться в лесу, то его найдут и застрелят, как Равнинного Падальщика, что практически об этом не думал.

Тревога оставалась только на самом краю сознания, которое сейчас было занято всякой ерундой. Вроде того, что они — Атары — действительно высшие существа. Если бы у них колени были спереди, как у примитивных существ, обитающих на деревьях, то ползти было бы чертовски неудобно. Пришлось бы выворачивать ноги. По крайней мере, одну — здоровую. Но, так как у них колени сзади, и ноги сгибаются как у болотной птицы Шанто — символа Атаров — ползти очень удобно. Как удобней и бегать и совершать длинные прыжки, на которые они, будь у них колени спереди, были бы просто неспособны. Природа мудра. Очень.

Поисковые команды противника появились на равнине как раз тогда, когда он только-только дополз до первых разросшихся кустов и обессилено перевернулся на спину. Но когда он услышал гул лёгких боевых платформ в воздухе и угрожающий рокот двигателей наземных самоходных орудий, он снова перевернулся на живот и пополз. Первое, что они сделают, прочесав поле, — прочешут лес. Вряд ли глубоко — орудия не проедут, но на краю леса оставаться нельзя.

Всё случилось, как он и предполагал. После того, как противник прочесал поле, он двинулся в лес. Но глубоко забираться не стал. Даже пехотинцы старались держаться в виду своих орудийных башен. Поэтому он облегчённо вздохнул, почувствовав себя в относительной безопасности. Он уже забрался достаточно далеко — в самые топи.

Не предполагал он только того, что летающие боевые платформы начнут заливать недоступные для самоходных орудий пространства горючей смесью. Когда первая огненная полоса прошла по лесу, выжигая его дотла, он заплакал от бессилия и отчаяния. Две влажные полосы прочертили светлые дорожки на его перепачканном сажей, копотью и кровью лице. И у него даже не было в руках оружия, чтобы застрелиться, а не сгореть заживо…

Сколько продолжалось его знакомство с не самыми лучшими возможностями его нервных окончаний, Охотник не знал. Боль, достигая определённых значений, напрочь отменяет понятие объективного времени, как такового. Каждое её мгновение совершенно похоже на другое, поэтому их череда складывается в некую постоянную, но при этом и отсутствующую величину. Но всё в этом мире заканчивается, даже боль. Разными способами, но это не суть важно. Наступил таки благословенный момент, когда Охотник стал потихоньку выбираться из её жутких объятий.

Более-менее придя в себя, он тут же спросил:

Охотнику стало не по себе. «Белый Воин» — штука, конечно, весьма полезная, но мысль о том, что он может проявлять самостоятельность в суждениях отчего-то показалась весьма неприятной. Похоже было на то, что «БВ» — больше, чем просто справочная и обслуживающая внутренние устройства система. И это, однако, даже жутковато. Совершенно естественным образом возник соблазн сбросить его с себя.

Охотник вдруг почувствовал себя полным идиотом. Ведь и правда что… «Белый Воин» — это всего лишь механизм, оснащённый высокоорганизованным искусственным интеллектом, который несмотря на всё свое совершенство — всего лишь программа… в которую можно вносить поправки. А он возомнил невесть что. Видимо, способность соображать ещё не совсем восстановилась.

Перед глазами возникла новая карта и точка-объект. Охотнику показалось забавным то, что объект двигался в его направлении. На соответствующий запрос «БВ» ответил, что вероятность того, что Фантом идёт в Преддверие — 98 %. А время предположительного контакта, даже если Носитель не сдвинется за это время с места — 44 минуты.

Одного Фантома он уничтожил. Если уничтожил. Оставалось четыре. На пятьдесят возможных точек контакта. Выбор богатый, нечего сказать. Но неожиданно Охотника посетила одна догадка.

И «Белый Воин» показал предположительное направление. Оно полностью совпадало на карте с тем направлением, откуда на Охотника двигался второй Фантом. Возможно, это было просто совпадением, но верить хотелось в обратное. Стоило предположить, что остальных надо искать там же.

Охотник решил встретить очередного Фантома из засады. С помощью «Белого Воина» он просчитал возможный его маршрут и занял исходную позицию неподалёку от шахты, которая согласно информации «БВ» вела прямиком к терминалу. Люк шахты оказался намертво заварен, но Охотник полагал, что Фантома это не остановит. Если они могут произвольно менять облик, то возможно они могут и ещё чего похуже. Оставалось только догадываться — чего.

Исходной позицией являлся некий основательно разрушенный бункер, осыпавшихся стен которого тем не менее вполне хватало, чтобы скрыть лежащего человека. Охотник включил все экранирующие системы, а заодно и «Призму». Несмотря на то, что устройство было экспериментальным и необкатанным, работало оно вполне исправно.

Как только он его активировал, так сразу перестал себя видеть. Проще говоря, он стал прозрачным. Недостаток «Призмы» он уловил только тогда, когда попробовал двигать перед собой руками. Она, мягко говоря, слегка притормаживала. Когда он проносил руку перед бетонной стеной, по стене пробегал контур его руки, залитый той текстурой, над которой рука находилась мгновение назад. Сильнейшая же демаскировка происходила при перемещении перед материалами с разными светопоглощающими свойствами. Он пронёс руку над торчащим из стены куском проржавевшей арматуры и её «снимок» недолгое, но достаточное для того, чтобы заметить время, затухал над серым фоном чистого участка. Однако, если двигаться достаточно медленно, то «Призма» давала вполне приемлемые результаты. Учитывая, что это была всё-таки дополнительная система, а не основная, можно было сказать, что она работает просто на отлично.

Потянулись минуты ожидания. А Фантом появляться совершенно не торопился. Мало того, он то останавливался по одной ему известной надобности, то замедлял движение, то вообще поворачивал в обратную сторону, отчего у Охотника возникало желание вскочить и броситься в погоню. Но потом Фантом снова начинал движение в первоначальном направлении. И Охотник на время успокаивался. До очередного взбрыка.

Наблюдая за перемещениями объекта по карте, Охотник вдруг вспомнил один момент.

Охотник спрашивал не из праздного интереса. Ведь если «БВ» не засёк Фантома, то он должен был сообщить, что во встреченном ими недавно человеке явно что-то не так. Ещё бы — экранирование собственных излучений простым человеком выглядело несколько нереальным делом. Однако он этого не сделал, заверяя, что перед Охотником именно человек.

От такой новости Охотник чуть дар речи не потерял.

На это Охотник только глубоко вздохнул. Отчего-то он начал сильно подозревать, что поправки придётся вносить ещё не один раз. И дай-то бог, чтобы он успел это сделать, прежде чем какая-нибудь «не представляющая угрозы» зверюга не оттяпает ему голову. Только лишь потому, что «БВ» не располагал на её счёт никакой информацией. А от невесёлых размышлений его оторвало появление Фантома…

Этот экземпляр, как и первый, пёр по пространству без всякой радиационной защиты. И это при том, что «фонило» очень насыщенно. Отличие состояло только в том, что этот Фантом выглядел, как женщина. И эта «женщина» несла сумку с лямкой через плечо. Очень большую и на вид весьма тяжёлую. Вот только не было по тётке заметно, чтобы она хоть чуть-чуть напрягалась.

«БВ» послушно просканировал содержимое, которое на поверку оказалось ни чем иным, как частями терминала. Намерения и пункт назначения объекта больше сомнений не вызывали. Когда она проходила мимо того места, где залёг Охотник, она на мгновение замерла, огляделась вокруг, явно что-то почувствовав, но потом тряхнула головой и продолжила движение.

Охотник медленно встал, перешагнул стену и скользящей походкой двинулся за ней. «БВ» послушно гасил хруст снега под ногами. Однако женщина-Фантом опять остановилась, оглянулась и долго пристально смотрела в то место, где замер Охотник. Всё это время он не шелохнулся. Даже дышать реже стал. А потом она улыбнулась. После чего отвернулась и пошла дальше.

Охотник внимательно посмотрел себе под ноги… Следы! «БВ» мог многое, но не мог заметать следы! В прямом смысле этого слова. От стены, за которой он лежал, до того места, где он остановился, пролегла цепочка отчётливых следов в снегу. Вот что вызвало её улыбку. Она всё поняла. Теперь к ней не удастся подкрасться с ножом и без шума и пыли перерезать горло, как он то поначалу замыслил. Если это возможно вообще — перерезать Фантому горло. Но попытаться стоило, ведь «Кара» сделала то, что должна была сделать — уничтожила первого. Стоило предположить, что и холодное оружие может лишить Фантома жизни, какая бы она у него не была. Перспектива же стрелять из «Кары» пока отчего-то не радовала. А теперь… теперь придётся опять артиллерию подключать.

Дальше идти за Фантомом смысла не имело. Даже наоборот — следовало его… её… отпустить на безопасное для выстрела расстояние. Тем более, что нужная шахта находилась в прямой видимости, а значит она не скроется за углом. Охотник достал «Кару» и перевёл предохранитель в положение «Захват». Но наведение осуществлять не торопился. Фантом явно был чертовски чувствительным. Мало ли — может и наведение почувствует. А это не с руки, пока он не покинул безопасную зону. Неизвестно — что ему в голову взбредёт. Ну как двинется обратно, навязывая рукопашный бой? А то, что Фантомы очень шустрые, он уже успел понять. Лишний раз искушать судьбу совершенно не хотелось.

И снова принятый Фантомом облик показался знакомым. И как только эта мысль оформилась, тут же включилась память, привнося в ситуацию немного конкретики.

Третий курс университета. Он сдаёт экзамен по «несерьёзному» предмету, но сдаёт его «на ура» — всё рассказал и всё показал… Вот только за два дня до этого он не посетил устроенную для них преподавателем — бывшим гидом — экскурсию. И преподаватель оказался злопамятным, видимо испытывая нездоровый пиетет перед своей бывшей профессией. Она даже не потрудилась обсудить с ним то, из-за чего нарисовала ему в зачётке «удов.», хотя она точно была неправа. Заданный ему вопрос был не только дополнительным, но и не имел никакого отношения к их предмету. Да и аргументы она привела — ни в какие ворота. И тогда он встал и буркнул: «Экскурсовод вы может и хороший, но историк из вас, как из меня Гагарин». «Хочешь на пересдачу?», — прошипела она ему. Он ничего тогда не ответил. Молча собрался и вышел из кабинета.

И теперь очередной Фантом принял её облик. Очередная неудача. Они сговорились что ли его провоцировать? Возникало подозрение, что Фантомы знают — кто конкретно на них охотится. И подозрение было нехорошим. Однако кого-кого, а её он застрелит даже с удовольствием. Пусть даже не её настоящую, а всего лишь подобие, но всё равно будет приятно. Робко пыталась пробиться в сознание мысль о том, что это как бы нехорошо — испытывать при этом приятные эмоции, но только робко.

И вот Фантом оказался на безопасном для стрельбы удалении. Охотник поднял «Кару», и сигнал захвата цели не замедлил себя ждать. «Эй, Фантом!», — крикнул Охотник. Не потому, что не мог выстрелить в спину, а потому, что хотел видеть её лицо. Женщина-Фантом обернулась и будничным тоном, будто не в неё целились, произнесла: «Чего тебе, Белый?» «Сейчас узнаешь…», — зловеще прошипел он и потянул за курок.

Но выстрелить так и не успел. Мощный удар выбил у него из рук «Кару», и грозное оружие, кружась в воздухе, полетело вверх и в сторону. Удар оказался настолько неожиданным сюрпризом, что Охотник, вместо того, чтобы тут же броситься за оружием, тупо уставился на возникшего рядом с ним человека. Как он к нему подкрался, как его не заметил «БВ» — было очень интересно, но не ко времени. Потому как человек оказался вполне конкретно агрессивно настроен. Что и продемонстрировал наглядно очередной удар, который сбил Охотника с ног. Причём так удачно, что он метров пять рыхлил снег спиной. Бросив себя в нормальное вертикальное положение ГР-стабилизаторами, он спросил у «БВ»:

Но отвечал «БВ» он уже в полёте. Очередной удар не только сбил его с ног, но и подбросил в воздухе. Да так, что он даже перевернулся и упал на живот. Но тут же вскочил, уже с ножами в руках.

Неизвестный противник снова кинулся на него, но теперь ему удалось уйти от удара и даже полоснуть по противнику ножом. Молекулярно усиленная сталь вспорола одежду и противно скрежетнула по тому, что выглядело, как кожа, но таковой явно не являлось — не ней не осталось даже лёгкой царапины. Краем глаза Охотник успел заметить, что Фантом уже находится у шахты и срезает люк чем-то похожим на автоген, вот только ослепляющее пламя вырывалось не из технического устройства, а прямо из указательного пальца правой руки.

А потом последовал ещё один удар, но ГР-стабилизаторы полностью его погасили. Противник замер и удивлённо воззрился на Охотника. «Во-о-о-т ты ка-а-а-ак…», — противно протянул он, ухмыльнулся и очередной удар, направленный Охотнику в голову, прошёл от неё буквально в миллиметре. Охотник же, используя ГР-стабилизаторы и сервоприводы, отпрыгнул от нападающего как можно дальше. «Не убежишь», — сообщил ему… явно не человек. И одним прыжком оказался рядом.

Очередной удар попал в цель. Если бы «БВ» не гасил инерцию, то от такого удара глаза Охотника не только выпали бы из орбит, но и тонким слоем растеклись бы по поверхности шлема изнутри.

Охотник, уйдя от ещё одного удара, совершил сразу три длинных прыжка подряд, уходя от свалившегося ему на голову имплантоида, и оказался возле «Кары». Одним движением он подобрал её с земли, бросив один из ножей, и тут же взял противника в «Захват». Вот только противник уже стоял в двух шагах. Под дулом «Кары» он остановился и спокойно произнёс: «Спроси у своего советчика — что будет с тобой, если ты выстрелишь на таком расстоянии…»

«Белый Воин» вывел подробную карту и указал направление. Охотник понёсся туда крупными скачками. Имплантоид припустился за ним, но не нападал, очевидно всё-таки опасаясь, что Охотник может выстрелить и из «Кары» в безвыходном положении.

Упомянутое «БВ» место оказалось небольшим холмом, полностью засыпанным снегом, но «БВ» сканировал через него без всяких проблем. И скоро нашёл нечто, что назвал «гранатомётом». Гранатомёт оказался даже заряженным.

Охотник остановился и стал одной рукой разгребать снег, другой держа подбежавшего и остановившегося имплантоида под прицелом.

— Могилу себе роешь? — Поинтересовался тот.

— Тебе. — Буркнул Охотник. Имплантоид только криво усмехнулся.

— Самое интересное начнётся, когда у тебя сядут батарейки, Белый.

— И что?

— И тогда я выковыряю тебя из твоей скорлупы и позволю тебе сдохнуть от радиации. Ты будешь мучиться. Правда недолго…

— Посмотрим…

— Или ты думаешь, что из гранатомёта меня проймёшь, наивный чукотский мальчик?

Охотник немного удивился, но потом вспомнил, что имплантоиды тоже имеют самые разнообразные системы сканирования. Только встроенные. Но работы своей не прекратил.

Достав гранатомёт, он отряхнул его от снега и взвалил на плечо.

Носитель: Он уверен, что это не причинит ему вреда.

БВ: Корпусную броню это не повредит. Но даже у него есть уязвимые места. Как Носитель использует полученное преимущество, будет зависеть только от Носителя. Мои идеи таковы…

И «БВ» поделился идеями, которые Охотник полностью одобрил.

— Ну, стреляй. — Сказал имплантоид и демонстративно развёл руки в стороны.

И Охотник выстрелил. А имплантоид в своей самоуверенности слишком поздно понял — какую бяку ему приготовили. Одну ногу ему оторвало полностью выше колена, а вторую изломало так, что толку от неё тоже никакого не было бы, даже задумай он на ней скакать. Уязвимые коленные сочленения — единственная конструктивная недоработка — не выдержали удара. Имплантоид упал в снег и замер. Торчащие из того, что некогда было штанами, куски металла и проводов весело искрили. Охотник сбросил гранатомёт с плеча и спросил у лежащего перед ним полуискуственного тела:

— Ну что, отвоевался, крестоносец?

Имплантоид поднял голову и спокойно ответил:

— Нет. Ноги мне новые сделают. Потом. Когда тебя грохну.

— И как же ты это собираешься сделать?

— А вот так…

Имплантоид приподнялся на руках и, быстро перебирая ими, двинулся в сторону Охотника. Тот отпрыгнул подальше и остановился.

— Так и будешь раненого таракана изображать? Я ведь теперь помобильней буду. Ускачу сейчас и как ты меня догонишь?

— Это временно. Я буду экономить энергию и мне её хватит на больший промежуток времени, чем тебе с твоими прыжками. Рано или поздно, но я тебя настигну.

— Ага. А то, что ты защищаешь, будет уже мертво.

На это имплантоид ощерился и утроил усилия. Его рук стало почти не видно — с такой скоростью он ими перебирал. Охотник ещё немного отбежал и произнёс:

— Я слышал о том, что имплантоиды тупые, а теперь в этом убедился.

— Посмотрим, как ты заговоришь, когда я до тебя доберусь…

— Ты не доберешься.

Охотник несколькими крупными скачками оказался на безопасной дистанции и поднял «Кару». Имплантоид, сразу всё понявший, истошно взвыл и бешено заколотился на снегу.

— Всё, дружок. Это конечная остановка. — Сказал Охотник и потянул за курок. Мини-ракета пошла в цель, а он отвернулся. Даже далёкие окрестности на несколько мгновений залило ярким светом. Раздался грохот, а потом всё вернулось в норму.

Спускаться в шахту с гранатомётом и ящиком тротила в руках оказалось очень неудобно, даже несмотря на включенные сервоприводы. А в самой шахте стояла абсолютная темень — пришлось включить и ночное видение. Визопроцессор, как Охотнику и обещали, на основе ночного видения строил вполне приличное «обычное» изображение.

Спустившись таки до самого низа, Охотник облегчённо вздохнул, опустил на пол взрывчатку и, перехватив поудобней гранатомёт, двинулся в сторону терминала. Ящик тротила он оставил пока у лестницы. Предполагая, что если придётся отступать, то брошенная сверху ручная граната, найденная на том же поле неизвестного боя, будет очень своевременным сюрпризом для преследователя, когда угодит прямо во взрывчатку.

Странно, но на этот раз Фантом совершенно не заметил его приближения, а когда он заговорил, «женщина» вздрогнула и на какое-то время застыла, прежде чем обернуться.

— Здесь все похоже страдают от излишней самоуверенности. Твой телохранитель не справился с задачей.

— Как тебе удалось?

— Вынужден признаться, во многом случайно.

— Я говорила, что тебя нужно было снять с безопасного расстояния.

— Вот как?

— Именно так. — Ответила женщина-Фантом.

— Но случилось, как случилось.

— Да. К моему большому огорчению.

— И теперь ты умрёшь.

Но тут Фантом принял ещё один облик. И тоже женский. Однако Охотник уже ничему не удивлялся. И память со своими весёлыми картинками оказалась тут как тут.

Прямо перед собой он видит её зад и спину, а в зеркале напротив — её лицо с закрытыми глазами и закушенной губой. Её большие груди возбуждающее колышутся в такт его движениям, и он от этого заводится и двигается всё быстрее и быстрее. Скоро она начинает стонать.

А потом они лежат рядом и она просит его о небольшом в её понимании одолжении. Он начинает упираться и тогда она произносит: «Ты меня совсем не любишь…» И такое происходило неоднократно. Она частенько разменивала любовь на одолжения и особо страстно отдавалась ему как раз тогда, когда ей что-нибудь от него было нужно. Подобная подспудная торговля собой наталкивала на весьма неприятные размышления, а временами порождала и приступы лёгкой брезгливости, но он терпел. Любил как бы и прочая любовь-морковь.

А потом случилось то, что и должно было случиться. Один знакомый парень сделал ей очень большое одолжение и чтобы догадаться о причинах такой его весьма неадекватной доброты, не нужно было быть семи пядей во лбу. Такие одолжения мужчины делают либо с очень большого перепугу, либо за очень большую цену. И чем она заплатила — не понял бы только полный дятел.

И он ушёл. Он ушёл бы в любом случае, поскольку не верил в слово «исправлюсь», но возможно он хотя бы простил её… Если бы она сама устыдилась содеянного и постаралась бы это скрыть. А она напротив, когда он ушёл, рисоваться начала, всем и каждому объясняя: «Да я ему рога наставила, вот он и взбесился… Его проблемы, а мне есть к кому пойти». Положение усугубляло ещё и то, что ей всегда было куда пойти, и об этом не знал только глухой. При нём она какое-то время пыталась вести себя пристойно, но потом видимо утомилась и решила, что он того не стоит. По крайней мере, он именно так это понял. И запомнил.

А вот сейчас вспомнил, как нельзя более кстати. Поэтому на произнесённое Фантомом: «Разве нам плохо было вместе? Ты вспомни? Помнишь? Помнишь, как тебе приятно было на даче, когда я сделала тебе то, чего не делала ещё ни одному мужчине? А как мы машину в гараж ставили и потом… там… на заднем сиденье… Помнишь?», — он ответил: «Помню. Но сильно сомневаюсь, что на даче ты делала то, что не делала ещё никому — очень хорошо у тебя получалось. К тому же, всё то хорошее, что между нами возможно было, ты потом в одночасье обосрала, доходчиво дав мне понять — насколько ты это ценишь… Так что извини, я даю тебе развод.»

И Охотник нажал на гашетку. Граната ударила её прямо в голову и оглушительно в ограниченном пространстве взорвалась. И на пол стали медленно падать золотистые искры. Охотник бросил более не нужный гранатомёт, и тот с грохотом упал не металлические плиты покрытия. Почему-то ему стало немного грустно. И интересно всё-таки умирали Фантомы…

Охотник вернулся к лестнице, поднял ящик со взрывчаткой и принёс его к терминалу. Потом почти два часа он устанавливал шашки и оплетал их проводами. Сообщение об уничтожении второго Фантома он тоже отправил, но ответ приходить не торопился.

Закончив установку зарядов, он намотал конец провода на руку и пошёл к лестнице. Поднявшись наверх, он встал рядом с шахтой и осмотрелся. Весь день видимость стояла не очень — небо было закрыто плотными тучами и солнечный диск так ни разу и не проглянул в мрачной хмурости, так что визопроцессору приходилось работать вовсю, очищая и усиливая изображение, а тут ещё навалились сумерки, и пошёл крупными хлопьями снег. С помощью эхолокатора «Летучая Мышь» «БВ» всё же достаточно чётко строил картинку даже в таких условиях, но несмотря на почти предельную загруженность визопроцессора, видимость стала очень ограниченной. Снег, заполнивший пространство, сильно мешал работе навигационных систем.

Ещё и датчик заряда энергоносителей показывал, что за не полные сутки он умудрился израсходовать на свои легкоатлетические упражнения почти 70 % имевшейся в наличии энергии. И визопроцессор, работая вовсю, старательно продолжал «поедать» энергию.

Охотник подумал и решил, что идти дальше прямо сейчас не имеет никакого смысла. Во-первых, энергии осталось совсем ничего, а во-вторых он и сам сильно устал. Конечно, на стимуляторах он и дальше смог бы быть активным, но при одной мысли о том, что за этим последует, становилось не по себе.

Охотник вздохнул, бросил конец провода обратно в шахту, после чего полез туда сам, решив заночевать возле терминала. Сама шахта была достаточно узкой, чтобы не опасаться того, что туда пролезет достаточно крупная зверюга, а в случае появления небольших, он надеялся справиться и ножами. Да и вообще, ночевать под землёй представлялось более естественным и безопасным, чем под открытым небом.

Выпотрошив сумку Фантома, он достал оттуда два энергоблока и, оторвав от мотка провода пару небольших кусков, вставил их в энергоблоки, а противные концы в специальный разъём на правом предплечье. «БВ» тут же сообщил, что переток энергии начался.

Тогда Охотник лёг прямо на пол, вместо подушки использовав валявшийся рядом обрез металлической трубы, и закрыл глаза. «БВ» тут же отключил изображение, и он оказался во тьме. Закрыв глаза, он распорядился: «Расскажи мне о «диких» имплантоидах…» И «БВ», не включая изображения, забубнил, используя речевые синтезаторы. Охотник, не знавший допрежь о такой возможности, только усмехнулся. Он был слишком измотан, чтобы удивляться.

Охотник широко зевнул, уведомил «БВ», что хочет спать и что будить его следует только в случае непосредственной угрозы жизни, после чего попытался заснуть, решив отложить на утро все последующие размышления. Несмотря на усталость, это получилось у него не сразу. В пустом желудке, не удовлетворенном концентрированной питательной смесью, противно урчало и посасывало. Но в конце концов ему удалось провалиться в сон, абстрагировавшись от внутреннего дискомфорта.

Глава 6. Псы Войны

Он зарылся как можно глубже в ил и слякоть, а в следующий момент огненная полоса прокатилась сверху. Спину ощутимо обожгло, но всё же он выжил. Рванувшись назад, он поднял голову и сделал глубокий вдох. И тут же закашлялся. Мало того, что огонь выжег почти весь кислород, так ещё и лёгкая взвесь сажи тут же забила лёгкие. С трудом, непрерывно чихая и кашляя, он выбрался на более-менее твёрдое место и откинулся на спину. Теперь можно уже летающих платформ не опасаться — они не проходят дважды над одним и тем же местом. И пехота сюда не пойдёт. Формально здесь уничтожено всё, что могло быть уничтожено огнём, а значит любая форма биологической жизни.

И точно — скоро всё окончательно затихло. Где-то вдали ещё грохотали отдельные залпы, но ему удалось избежать поисковых бригад смерти. Теперь требовалось не помереть от ран и голода и найти своих. Только где? Начать стоит, пожалуй, с того места, где находился центральный корпус их армии. Если там кто-нибудь выжил.

Он провёл на болотах весь день до темноты, а с наступлением сумерек осторожно выбрался из леса, тщательно осмотрелся и пополз в ту сторону, где зашло солнце.

Через две недели перебитая нога зажила ровно настолько, чтобы он смог передвигаться, осторожно ступая на искалеченную ногу, опираясь на вырубленный из ствола молодого дерева импровизированный костыль. Было тоже тяжело, но всё легче, чем ползти. Кости вроде начали срастаться, но он, даже не будучи медиком, понял, что срастаются они неправильно. Скорей всего, всю оставшуюся жизнь ему придётся хромать. Даже если ногу заново сломают в месте перелома и совместят кости должным образом.

Идти было очень тяжело ещё и потому, что передвигался он только ночами, а днём прятался. Бессчётное количество раз он падал, заходясь от боли в беззвучном крике, плотно сжимая челюсти так, что казалось потрескаются роговые пластины во рту. А питаться приходилось тем, что подвёрнётся под руку — корой с деревьев, травой, кореньями и ягодами. Это тоже сил не добавляло. Его живот ввалился, а лицо заострилось настолько, что в редких озёрцах он видел пародию на себя самого — обтянутый кожей скелет.

Униформа тоже вся истрепалась, пока он вынужден был ползать и изорвалась. Сквозь её прорехи просвечивало измученное голодом и лишениями тело с плохо заживающими ранами. Слава богам, что раны не загноились, несмотря на то, что единственное, чем он смог их перевязать, — это широкие и длинные листья равнинной травы.

К месту, где располагался центральный корпус, он вышел на исходе четвёртой недели. Дождавшись утра, чтобы иметь возможность осмотреться, он поднялся на последний перед лагерем холм и… увидел следы жестокого сражения. Военный городок, где стояли войска, перестал существовать полностью. Только кое-где из обугленной земли торчали невысокие остатки того, что раньше было укреплёнными стенами. Он ожидал этого, но до последнего момента заставлял себя верить в обратное, поскольку иначе просто не дошёл бы. Теперь верить оставалось не во что. Их армия уничтожена. Полностью. И о том, что она когда-то существовала, напоминали только обломки боевой техники, на которых среди сажи и окалины кое-где сохранились видовые символы Атаров. А противник уже наверняка ускоренным маршем продвигался вглубь страны. И некому больше его остановить.

Он сел на землю и бессильные слёзы полились из его глаз. Всё. Всё кончено. Нет больше армии, нет больше Атаров. Идти куда-либо ещё не имеет никакого смысла. И если сейчас здесь появится поисковая группа, он даже не пошевелится. Пусть его пристрелят. Какая теперь разница. Жить больше не для чего.

Но поисковая группа так и не появилась. Противник уже давно зачистил территорию и продвигался дальше. И он так и просидел на холме до поздней ночи. А когда неподалёку завыл Равнинный Падальщик, он вздрогнул и вышел из оцепенения. Он умрёт, да. Это неизбежно. Возможно очень скоро. Но перед смертью он постарается, покуда жив, отправить к предкам как можно больше врагов, чего бы это ему не стоило.

Он тяжело поднялся, опёрся на костыль и заковылял дальше — туда, где предположительно находился противник. Он решил продать свою жизнь как можно дороже.

Ещё через неделю он смог ходить без костыля. Раны начали заживать и он почувствовал себя много лучше. А ещё через какое-то время он смог даже немного пробежать. Теперь он мог хотя бы охотиться время от времени. С помощью всё того же серийного армейского ножа, найденного на поле отгремевшего боя, с помощью которого он выточил в своё время и ненужное уже подобие на костыль, он сделал себе лук. Не очень удачный, но на мелкую живность должно было хватить. И на следующий день, пристрелявшись, он добыл свой первый охотничий трофей. И чем дальше, тем лучше у него получалось. Скоро он почти полностью перешёл на мясную диету, усиленно восстанавливая силы. И чего ему теперь не хватало, так это одежды.

Но только по привычке. Какого-либо дискомфорта от почти полного её отсутствия он не испытывал — его тело покрылось густой шерстью с хорошим, тёплым подшёрстком, и он понял — почему их дикие предки не носили одежды. Даже те, кто забирался в отдалённые северные районы. Их раса имела очень хорошие адаптивные способности. И он в который раз убедился, что Атары — действительно высшие существа — цари живого мира. Но неужели Скабы — их враги — отличающиеся только цветом шерсти и формой ушей, более совершенны?

Мысль об этом не укладывалась в голове, но реальность говорила именно за это. Победили именно Скабы, а не они — Атары. Но это он ещё посмотрит. Он ещё покажет им. Пусть не все, но некоторые из них точно пожалеют, что пришли в их земли.

Он уже потерял счёт времени к тому моменту, когда впервые наткнулся на небольшой отряд врага, неторопливо бредущий по просёлочной дороге через лес, в котором он прятался последнее время. Видимо, Скабы решили, что с Атарами покончено и приступили непосредственно к оккупации завоёванных территорий. Глядя на их беспечный, беззаботный вид, слыша их смех и громкие разговоры, он испытал приступ острой ярости, но сдержался, прекрасно понимая, что идти с луком на противника, вооружённого импульсным оружием — верная смерть. Поэтому он неслышной и невидимой тенью двинулся за ними, и они очень скоро вывели его к расположенному на большой лесной поляне палаточному лагерю, окружённому по периметру боевой техникой. Жерла пушек зловеще смотрели в лес, всем своим видом обещая уничтожить любого, кто дерзнёт оттуда появиться.

Нечего было даже и думать, чтобы попытаться проникнуть в лагерь при свете дня, поэтому он залёг неподалёку и стал ждать ночной темноты.

До того, как наступила ночь, он успел выяснить расположение часовых и маршруты патрулирования, а также то, что часовые стоят больше для порядка — Скабы не опасались нападения. По своим естественным нуждам солдаты бегали прямо в лес, захватив с собой оружие, но по одному. Они уже ничего не боялись. И это очень на руку.

Когда пришла темнота, в лагере зажглось искусственное освещение, загорелись огни и в палатках. И боевые машины тоже зажгли мощные лампы, освещая подступы к лагерю. Но одно — достаточно малоосвещённое место — он нашёл. Оставалось только дождаться, когда очередной Скаб побежит в лес.

Все солдаты разместились по палаткам, откуда скоро донеслось пение, смех и громкие разговоры, а под открытым небом остались только часовые. Скоро голоса, доносящиеся из лагеря, стали развязны, а смех много громче. Он заметил, что даже часовые украдкой жуют ароматизированные стебли травы хачхан, что приносит грёзы наяву. Скоро и они, оставляя свои боевые посты, стали собираться небольшими группками у разведённых для обогрева костров. Они были так уверены в своей безопасности, что даже не глядели в сторону леса.

И вот наступил момент… Один из Скабов выскочил из палатки и, сопровождаемый улюлюканьем, понёсся в лесную темноту. Часовые проводили его равнодушными взглядами, после чего снова начали громкий разговор. И то один, то другой доставал коробочку с зельем. Ещё немного — и они вообще забудут, где находятся. Но действовать надо сейчас — пока есть возможность.

Он, прижимаясь к земле, звериными бесшумными движениями двинулся туда, откуда доносилось напряжённое сопение. И очень скоро оказался за спиной присевшего Скаба. Он не стал использовать лук, предпочтя действовать ножом. Враг умер мгновенно и бесшумно.

Раздев его, он облачился в униформу Скаба, закинул импульсную винтовку за спину, как можно дальше надвинул шлем на голову и двинулся в сторону лагеря. Проходя через слишком освещённый участок, он схватился за живот и согнулся, пряча заросшее шерстью лицо, которое сразу бы его выдало, и пятна крови на форме.

Часовые заметили его и один из них гаркнул:

— Что, солдат, армейские харчи — это тебе не дома у мамы сладости хавать?! — И заржал. Остальные не замедлили к нему присоединиться.

«Ничего, — думал он, — скоро вам станет совсем весело…»

Проникнув в лагерь, он без труда определил, где стоит транспорт с боеприпасами. И теперь требовалось действовать быстро, очень быстро. Пока товарищи ушедшего в лес не поняли, что он отсутствует слишком долго.

Проблема состояла только в том, что транспорт очень хорошо освещался с разных сторон и двое караульных, стоявших возле него, пребывали в совершенно трезвом состоянии. И они действительно выполняли свои обязанности, окидывая окрестности настороженными взглядами. Подойти к транспорту незамеченным не представлялось никакой возможности. И он уже совсем изготовился снять охрану из импульсной винтовки и, активировав заряды-мины, которые он уже высмотрел на транспорте, взорвать и себя и лагерь. Если и не весь, то на сколько хватит взрывчатки. Но неожиданно над лагерем пронёсся могучий бас:

— Да вырубите вы свет! Спать мешает! Кого вы боитесь? Здесь ни одного Атара на десять дней пути вокруг.

— Но инструкции… — Начал было один из охранников.

— К чёрту инструкции! Выполняйте приказ!

— Есть!

Огни погасли. Теперь в лагере горели только костры, но они давали очень мало света. Оба охранявших транспорт Скаба залезли на броню, сев прямо на ящики со снарядами и начали переговариваться. Слушая их речи, он только скрежетал зубами. Скабы говорили о том, сколько земли Атаров каждому из них достанется, сколько Атарок будет у каждого в гареме и что они будут с ними делать… Но он сдержался — если бы он бросился на них прямо сейчас, ему вряд ли бы удалось снять их обоих без шума. А именно это и требовалось. Но пока он будет возиться с одним, как бы мало это времени ни заняло, второй может успеть поднять тревогу. Это было бы очень досадно теперь, когда обстоятельства начали складываться так удачно… Его мозг лихорадочно работал, пытаясь придумать как бы обойти эту проблему и в конечном итоге у него появилась небольшая идея. Рискованная, но представлявшаяся единственно возможной.

Он обошёл транспорт, став так, чтобы оба Скаба оказались на одной линии, достал из складок одежды спрятанный там лук, наложил на тетиву длинную острую стрелу и тщательно прицелился, выбрав такой угол, чтобы шеи врагов тоже оказались на одной линии. Теперь оставалось только помолиться духам предков, чтобы слабенький лук, сделанный под мелкую дичь, справился с той задачей, которая перед ним стояла. Он натянул тетиву так, что она угрожающе затрещала, а потом глубоко вздохнул и отпустил её. Он не видел, как летела стрела, но оба тела грузно повалились с транспорта на землю. Есть!

Он даже не стал прятать тела — времени всё равно в обрез, а сразу занялся осуществлением задуманного. Он настроил все дистанционно управляемые заряды на одну частоту, один небольшой пульт активации положил в карман униформы, после чего осторожно перемещаясь по лагерю, установил как можно больше зарядов возле палаток и оставленной практически без присмотра боевой техники. Для этого пришлось сделать несколько рейсов, но в конце концов запас дистанционных зарядов кончился. А один такой заряд он оставил на транспорте, тщательно закрепив его среди снарядов для пушек. Но, прежде, чем уйти, он разжился несколькими обоймами и ещё одной импульсной винтовкой. После чего, пользуясь темнотой и практически невменяемым состоянием часовых, выбрался из лагеря и скрылся в лесу.

Отойдя на некоторое расстояние, с которого всё же просматривался спящий лагерь, он достал пульт, мстительно ощерился и нажал на кнопку. Чудовищный взрыв сотряс окрестности, ближайшие к лагерю деревья повалило, сухая древесина во многих местах загорелась, а снаряды с горючим веществом, сдетонировавшие на транспорте, залили лагерь сплошным ковром бушующего огня. О выживших говорить не приходилось. Он смачно плюнул по направлению пышущего жаром даже на достаточно большом расстоянии зарева, отвернулся и пошёл дальше в лес. Его персональная вендетта началась.

Охотник проснулся в полной темноте и не сразу понял, где находится. Но «БВ» тут же среагировал и включил изображение. Всё тот же терминал… Он встал и размял затекшее тело, одновременно оглядывая установленные им заряды. Что-то смутное пыталось пробиться в сознание из только что ушедшего сна, но память опять заартачилась и отказалась делиться своим содержимым. Ну и бог с ней, надо будет — вспомнит. Не так уж и важно, что ему там во сне привиделось. Важно то, что заряды установлены грамотно и когда он замкнёт цепь, обгорелой здесь будет даже пыль.

Пришедшее ночью сообщение он прочитал только выбравшись на поверхность. Всё ещё падал крупными хлопьями снег, но стало ощутимо светлее. А в сообщении говорилось, что ближайший Фантом находится за пределами 100 километровой зоны точного слежения, и Охотнику могут только указать предположительное направление без указания дистанции. Направление оказалось, разумеется, на Независимость.

Охотник скривился, как от зубной боли. После рассказанного «БВ», он не испытывал никакого желания соваться туда. Стоило поразмыслить. Он сел прямо в снег и задумался.

Почему Фантомам так нужен именно этот терминал? Да потому, что он ближайший к Городу Надежды и хорошо сохранился. Но, теоретически, можно восстановить и любой другой. К тому же, потеряв двоих, о чём им наверняка уже известно, они вряд ли снова сюда сунутся и, скорей всего, отправятся к другому. А их ещё 49 на выбор.

«БВ» послушно выдал ему карту с подробным описанием.

Так, с этим ясно. Что дальше? Дальше… Если Фантомы всё же решат использовать именно этот терминал, то следующий прибудет сюда с таким эскортом, что Охотнику будет просто не до него. Отсюда вывод: этот терминал нужно взорвать по-любому. А дальше? А дальше двигаться потихоньку в сторону Независимости. Тем более, что указанный «БВ» следующий терминал находился в 20 километрах за ней… Что ж, пусть будет так. Только бегать он больше не будет — энергоносители зарядились на 97 % и пусть лучше помедленней разряжаются. К тому же, если очередной Фантом пойдёт всё же в эту сторону, то лучше встретить его в дороге, зная, что идёт Фантом на самом деле в никуда. Так будет спокойней.

Охотник встал и медленно побрёл вперёд. Отойдя на безопасное расстояние, он вставил концы проводов в разъём на правом предплечье и дал напряжение.

Его тряхнуло вместе с зёмлёй, на которой он стоял, а потом в небо взлетел огненный столб. Ударной волной, принёсшей с собой и звук взрыва, разбросало снег в радиусе тридцати метров от шахты, а взлетевшие в небо обломки конструкций стали с грохотом падать на землю. А потом земля с шумом осыпалась туда, где был терминал. Образовалась весьма внушительная воронка. Удовлетворённо хмыкнув, Охотник бросил провода и пошёл в сторону Независимости. Идти предстояло долго. Дня два, а может и все три.

Он шёл и шёл, размеренно и без остановок. Подкреплялся тоже на ходу. Идти было хотя и тяжеловато с отключенными сервоприводами, но всё же терпимо. А однообразный пейзаж давно уже ввёл его в такую прострацию, что все действия выполнялись совершенно автоматически. И в пределах видимости никого не наблюдалось. Вообще никого. Не то, что людей, а даже зверья какого. Охотник вдруг понял, что совершенно не возражал бы, если бы на него решила поохотиться ещё одна такая зверушка, какая атаковала его по пути в Преддверие — всё какая-никакая, а забава. А так — на сплошном белом ковре можно и умом подвинуться.

Ближе к вечеру «БВ» сообщил ему, что они покинули 100-километровую зону слежения и теперь, чтобы связаться с Городом, ему нужно будет найти какой-нибудь терминал гиперсвязи. На это Охотник не счёл нужным среагировать — это он и сам уже понял. И продолжал идти.

А когда стало уже ощутимо темнеть, «БВ» сообщил, что они пересекают так называемую Зону Смерти, откуда ещё никто из людей не приходил и откуда никто из ушедших туда не возвращался. На запрос о причинах «БВ» ответил лаконично: «Нет данных». Зато он сообщил, что Зона Смерти опоясывает Город Надежды за пределами 100-километровой зоны кольцом глубиной в двадцать километров. И что такого страшного находится внутри этого кольца — никто не знает. Аэроразведка ничего, кроме бескрайних снежных степей не показала. Однако точно известно, что семь попыток форсировать Зону Смерти пешим порядком отдельными одиночками, ушедшими из Города Надежды в поисках лучшей доли, привели только к тому, что они там и сгинули. Отправлялись туда и «Скорпионы», но, прочесав её квадрат за квадратом, так ничего и не обнаружили. И неизвестно — как её удалось преодолеть Фантомам. Впрочем, о них и так мало что известно.

Охотник хотел было распорядиться, чтобы «БВ» заткнулся и получше следил за обстановкой, раз тут так страшно — всё равно ничего конкретного он не сообщал, но потом передумал — хоть не так скучно. И «БВ» продолжал бубнить.

Таким же бубнящим голосом, ничуть не меняя интонаций, и ничем не выделяя сообщение в ряду излагаемой визуально на внутреннем мониторе информации, «БВ» сообщил, что на Носителя заходят с двух сторон на большой скорости всего-навсего 28 объектов. Почти усыплённый бормотанием «БВ», Охотник тем не менее сразу встрепенулся и оценил обстановку. Неизвестные объекты заходили двумя параллельными друг другу и вектору его движения плотными цепочками справа и слева и приближались действительно очень быстро.

Так. 14 справа и 14 слева. Однако он не торопился. Спокойно достав «Кару», он осуществил наведение, даже не увеличивая изображения, и нажал на кнопку огня. Как только мини-ракета покинула пусковой ствол, цепочка справа, в центр которой он и целился, тут же рассыпалась. Он немного удивился тому, что это произошло практически одновременно с выстрелом, но не больше. А вот когда на внутреннем мониторе вспыхнуло «Промах!», он чуть не сел. Он даже глазам своим не поверил. Вдали отчётливо полыхнул взрыв, но все 14 объектов продолжали стремительно приближаться.

Он резко крутанулся на месте, осуществил наведение сразу на несколько целей слева, мгновенно расставил приоритеты поражения и открыл огонь. Ракеты одна за другой ушли сверкающими точками на заданные цели, а на мониторе вспыхнуло: «Пустая обойма!». И тут же:

Промах!

Промах!

Промах!

Промах!

Промах!

Во рту пересохло, а сердце начало бешено колотиться. Как так произошло? Отчего? Почему?

Пустая обойма летит в снег, и на её место с щелчком становится вторая. И целый веер ракет идёт на заданные цели.

Промах!

Промах!

Промах!

Промах!

Промах!..

Опустела вторая обойма и Охотник понял, что ставить третью уже нет смысла — объекты стремительно входили в безопасную зону. «Кара» легла в кобуру, а в руках снова ножи. Он закрутился на месте, ожидая нападения с любой стороны. Для полного охвата предстоящего поля боя он снова включил круговой обзор.

Теперь он и без всякого увеличенного изображения видел, кто его атакует. Больше всего существа напоминали… собак. Только очень больших и с непомерно разросшимися головами. Прототипом для такой породы мог, пожалуй, послужить какой-нибудь волкодав. Только сильно мутировавший. Мощные торсы покрыты густой белой шерстью, настолько сливающейся с окружающим фоном, что ничего странного нет в том, что аэроразведка ничего не обнаружила; мощные лапы, разумеется с когтями; длинные, будто лисьи хвосты с костяной насадкой на конце, которой, как сразу понял Охотник, можно и череп проломить; и, кстати, про черепа… головы у зверюг слишком, непомерно разросшиеся для собак, что видимо и послужило причиной того, что так отрос хвост — естественный противовес. Вытянутые и широкие челюсти, с зубами, как водится. Похоже было, что здесь — в этом постапокалиптическом мире — без хороших, основательных зубов вообще никак. И эти зверюги уже находились на расстоянии броска.

Но вот ближайший к нему… резко остановился и сел перед ним на снег. То же самое проделали и все остальные, образовав вокруг него правильный круг на расстоянии метров десяти. Охотник замер. Круговой обзор вообще-то позволял не крутиться, а просто стоять и смотреть. И он стал смотреть на них. А они на него. А потом они одновременно задрали морды и завыли. Охотник непроизвольно вздрогнул.

Псы закончили свой «концерт» также неожиданно, как и начали. После чего начали громко перелаиваться. Охотник готов был поклясться, что они разговаривают. А потом к нему в круг, осторожной, мягкой походкой вышел один из них — самый крупный и, видимо, самый сильный. Не иначе, как вожак стаи. Ощерив клыки, он недвусмысленно дал понять, что сейчас кинется. И кинулся. Думать и разговаривать сразу стало некогда.

Шестым чувством Охотник понял, что включать сервоприводы и убегать — не имеет смысла — всё равно догонят. А вот навязанный ему бой явно имел под собой какое-то неведомое ему значение. И он, вернув режим нормального обзора, стал сражаться.

Летел во все стороны снег, лязгали челюсти, вспарывали воздух ножи. Охотник и вожак танцевали гротескный танец среди хлопьев падающего снега и сидящих кружком остальных членов стаи. Вожак яростно рычал, пытаясь повалить Охотника и вцепиться ему в шею. Да и сам Охотник отчаянно матерился, получая то по голове хвостовым наростом, то по другим частям тела когтями. Если бы не броня, его бы давно уже растерзали. Но броня держалась. Пока держалась.

И Охотник так и не мог поймать вожака. Тот с удивительной лёгкостью и скоростью (для его-то комплекции) уходил от смертельных росчерков стали. И Охотник стал уставать. В очередной раз разойдясь по разным сторонам перед очередным раундом схватки, они внимательно друг на друга посмотрели. Пёс опять ощерился, а у Охотника возникло неприятное ощущение, что тот самым натуральным образом улыбается. А потом они сошлись снова. И Охотник сделал отчаянный ход — когда вожак в очередной раз стремительно бросился на него, раскрыв пасть, он подставил ему руку. И тот мёртвой хваткой в неё вцепился. На внутреннем мониторе красным замигали датчики структурного напряжения. А Охотник рванул руку с висящим на ней вожаком на себя, а другой всадил ему в шею нож по самую рукоять. Тот в последний момент успел понять, что его поймали, но избежать попадания уже не смог. А Охотник ещё и резко опустил нож вниз, вспарывая ему шею и сонные артерии… По крайней мере, он надеялся, что там есть сонные артерии.

На снег обильно полилась кровь. Вполне обычная кровь красного цвета, а вожак, разжав челюсти, повалился на окровавленный снег. Отчаянно хрипя и пуская красные, неприятно лопавшиеся пузыри, вожак всё же попробовал пару раз встать, но лапы больше не слушались его, и он падал обратно. В конце концов, он дёрнулся ещё пару раз и затих.

Стоя над поверженным вожаком, Охотник снова включил круговой обзор и прохрипел: «Ну что, кто следующий, собачки?» Но никто больше не вышел в круг. И никто на него не бросался. Тогда он, медленно пятясь, попытался выбраться из круга. И Псы, что сидели у него на дороге, послушно расступились. Выбравшись из круга, он отошёл метров на десять и остановился. Поворачиваться к ним спиной не хотелось, а идти задом было очень неудобно. Оставалось только гадать, что Псы Войны выкинут дальше.

А они одновременно повернули головы в его сторону и дружно, чуть ли не хором, пролаяли четыре раза, после чего отвернулись, потеряв к нему всякий интерес, и потянулись к своему распростёртому на снегу вожаку. А потом все кинулись на него и с аппетитом стали его пожирать. Охотника затошнило, но отворачиваться он не стал. Вместо этого он снова попятился.

Когда между ним и стаей образовалось метров тридцать, он всё-таки отвернулся и скорым шагом пошёл прочь. Не отключая, однако, кругового обзора. Как оказалось не зря. Пообедав своим вожаком, стая отправилась прямиком к нему. Тогда он остановился и повернулся к ним лицом. Стая подошла и рядками села в снег прямо напротив него. На их мордах отчётливо читалось ожидание…

Так они и провели следующие пятнадцать минут. Охотник стоял и смотрел на Псов, а Псы сидели и смотрели на него. В конечном итоге ему надоели двусмысленные посиделки, и он сделал то, что было проще всего — повернулся к ним спиной и снова пошёл вперёд. Сзади тут же донёсся вой, в котором явно отслеживалось нечто, похожее на… разочарование? Но он не стал этим задаваться, продолжая уходить от сидящей на снегу стаи, и продолжая между тем следить за Псами.

Но вот они встали и, вытянувшись в цепочку, потянулись куда-то в сторону. Охотник совсем было облегчённо вздохнул, но тут заметил, что два Пса из стаи двинулись за ним.

Тогда он снова остановился и снова повернулся к ним. Псы подошли и сели в снег неподалёку, опустив морды. Казалось, что они на него и не смотрят. Тогда он отвернулся и пошёл дальше. Псы тут же встали и пошли следом. Он снова остановился и ситуация повторилась с точностью до деталей. У сидящих Псов даже наклон морды оказался точно таким же, как и в первый раз. И тогда Охотник решил быть посуровее, даже если это спровоцирует Псов на нападение. Он замахал на них руками и заорал: «Пошли отсюда! Кыш! Брысь! Убирайтесь!!» Но Псы даже ухом не повели, продолжая всё также неподвижно сидеть, глядя в снег перед собой. Тогда он тоже сел. В ответ на это Псы легли и положили морды на передние лапы, тщательно избегая смотреть прямо на него. Посидев какое-то время, он встал — Псы сели. Он снова пошёл в нужном направлении — Псы встали и побрели за ним. На почтительном расстоянии, но сзади. Это было неприятно.

Он снова остановился, повернулся к ним и, тщательно выговаривая слова, произнёс: «Мне неприятно, что вы идёте сзади. Если хотите идти со мной — идите по бокам…» И для наглядности он показал руками в стороны от себя. К его огромному удивлению, Псы переглянулись и послушно разошлись по разные стороны.

Так они и пошли дальше: Охотник в центре, а Псы — по бокам на одинаковом от него расстоянии. Это дало возможность включить режим нормального обзора, но он не забывал на них поглядывать. То же самое делали и они, изредка бросая на него косые взгляды. Зачем? — На этот вопрос так и не было ответа.

Сам Охотник, несмотря на версию «Белого Воина» про вожака стаи, придерживался того мнения, что Псы остались с ним в качестве соглядатаев. И как только его покинут силы, так они тут же подадут сигнал стае, что наверняка ушла не так уж и далеко… Но, как бы там ни было, избавиться от них всё равно не получалось, поэтому они так и пошли дальше вместе. Изредка Псы тонко свистели и только системы «БВ» распознали этот свист, как ультразвук. Похоже, собачки имели естественный эхолокатор. Отчего-то эта весть радости совершенно не принесла.

Километр за километром оставались позади, и скоро троица вошла прямиком в ночь. И Охотник почувствовал, как природа начинает брать своё — начало клонить в сон. Да и накопленная за день усталость всё громче и громче заявляла о своём существовании.

Охотник остановился. Остановились и Псы. Мысль о том, что ему придётся спать в таком окружении показалась ему, мягко говоря, не очень радостной, но поспать всё равно надо. Если эти чудные пёсики даже и соглядатаи, то лучше будет поднакопить побольше сил, если они надумают звать стаю. А если он будет идти и идти — до упора — то сил скоро не останется. И вся надежда будет только на сервоприводы. А когда удастся подзарядить их в следующий раз — он даже отдалённо не представлял.

Поэтому он отдал соответствующие распоряжения «БВ» и лёг прямо в снег. Распоряжения были очень простые: в случае атаки — дать сигнал к пробуждению, а пока таковое не наступило — взять управление на себя и по возможности увеличить расстояние между атакующими и Носителем. «БВ» учёл пожелания, и Охотник отключил изображение. Но прежде он глянул на Псов. Те тоже легли в снег неподалёку, но не головами, а хвостами к нему.

Как пояснил «БВ» — это нормальная инстинктивная реакция. Таким образом Псы якобы получают круговой обзор. А он им нужен, в свою очередь, чтобы защитить в случае опасности и себя и того, кто находится под их охраной.

Хотелось бы, конечно, в это верить. Но бережёного бог бережёт. Поэтому Охотник ещё раз проинструктировал «БВ», и тот подтвердил получение инструкций. Он долго ворочался — тревога не отпускала, но сон и усталость всё-таки взяли своё. Незаметно он провалился в беспокойную дрёму.

Глава 7. Старик

День проходил за днём, месяц за месяцем, а Атар-одиночка всё продолжал смертельный вояж по тылам противника. Как он и предполагал, такой безалаберности, какую он встретил в первом лагере противника, он больше не встречал. Видимо весть о том, что он сделал, уже распространилась среди врагов. И везде его встречали усиленные патрули и зоркие часовые. Но всё равно — почти каждый день он забирал жизни Скабов. По одной, редко когда больше, но зато почти ежедневно. Бывали и дни, когда его охота оставалась безрезультатной и тогда у него портилось настроение. Такие дни он считал бесцельно прожитыми. И на следующий день брался за дело с утроенной энергией.

У него не имелось какого-то одного укрытия — он перемещался по стране, захваченной противником и сеял смерть. Иногда он возвращался назад и никогда не двигался строго по прямой. Он не собирался облегчать вражеским штабистам жизнь. А они уже наверняка знают о его существовании и прилагают все усилия, чтобы он был уничтожен. Эту мысль подтверждало и то, что он не раз уже оказывался объектом массовых облав. Пехота прочёсывала леса, боевые машины утюжили все открытые пространства, артиллерия била по квадратам, летающие платформы заливали всё огнём, но он неизменно уходил из-под обстрела, руководствуясь только неким звериным чутьём. Которое, к слову, помогало ему обходить и мины возле лагерей, которые с недавних пор стали обильно выставляться противником на подступах к позициям. Иногда он даже удивлялся — сколько ресурсов тратит противник, чтобы поймать всего-навсего одного Атара.

Но однажды он попал под уже идущую полным ходом облаву. На несколько мгновений ему даже стало страшно — неужели его обнаружили? Но потом разум взял своё, и он стал привычно уходить с общей линии продвижения противника. И это ему удалось.

Добравшись до расположенных неподалёку гор, он забрался в одну из пещер, которая, к счастью, оказалась достаточно глубокой. Противник пришёл, конечно, и сюда. И залил нижние пещеры горючей смесью. Но он спрятался в одной из верхних… А верхние пещеры противник обстрелял из крупнокалиберных орудий. Но он уже настолько глубоко забрался в хитросплетения каменных лабиринтов, что никакой артобстрел был не страшен. Скоро всё успокоилось и он облегчённо вздохнул. Ещё раз ему удалось выжить. И не беда, что сегодня он не забрал ни одной жизни Скаба — у него будет завтра.

Держась за стены, он осторожно двинулся на выход. Впрочем, за стену он держался больше для надёжности — он и так всё видел. Ночной образ жизни, который он вёл последнее время, адаптировал его глаза настолько, что он стал без проблем видеть в темноте. А дневной свет его теперь даже слепил.

Проходя мимо одного из каменных перекрёстков, он вдруг услышал шёпот. Замер и прислушался. И отчётливо уловил атарскую речь. «Удалось… Эту ночь проведём здесь — пусть всё окончательно уляжется, а завтра — лесными тропами двинемся в штаб. Всё ясно?»

Так он оказывается не один… Всё это время он был не один! Значит атарское сопротивление ещё не сломлено! Оно просто ушло в подполье! И теперь понятно, почему противник так старательно преследовал его каждый раз — раз сохранились штабы, значит сохранились и достаточно большие военизированные формирования. И его отдельные выходки воспринимались Скабами, как вылазки партизанских отрядов.

Слёзы радости навернулись ему на глаза, и он, будто сам не свой, двинулся туда, откуда доносился шёпот. Скоро он оказался в весьма обширной пещере и увидел их — братьев по оружию.

— Братья! — Крикнул он.

Они тут же повернулись в его сторону, по глазам полоснуло ярким светом нашлемных фонарей, а по ушам фразой: «Скабы! Мы в западне!»

— Нет!! — Ещё успел крикнуть он, но они уже открыли огонь.

Он умер практически сразу, но ещё успел понять, что на нём до сих пор надета скабская форма. И мысленно поблагодарить своих братьев за быструю и безболезненную смерть.

А потом он оказался в каком-то странном и непонятном месте. Он присел и, затравленно озираясь, осмотрел помещение. Он сразу заподозрил, что это ловушка Скабов. Но почему их здесь нет? Пустой, мягко освещённый коридор, вдоль стен — запертые двери странной формы, а вдаль уходит из-под ног светящаяся дорожка. Он посмотрел вперёд и увидел недалеко вход в большой зал. У дальней стены которого стояло на странной витиеватой треноге нечто, отдалённо похожее на алтарь… И как только он это увидел, как внутри будто что-то поднялось и кто-то посторонний взял контроль над его телом. И над его мыслями тоже. Он закричал, но крика не получилось. То, чем он сейчас оказался, уверенно двинулось к алтарю. И чем ближе подходило, тем меньше он себя осознавал.

Когда оно подошло к алтарю, он увидел на нём большую панель с тремя большими кнопками: справа — зелёная, слева — красная, а посередине — белая. И тут же перестал существовать.

Война Скабов и Атаров завершилась извне. Им не имело никакого смысла стрелять друг в друга, потому, что не осталось в результате ни тех, ни других. Не осталось никого даже в глубоко зарытых в землю командных бункерах. Ослепительный свет, пришедший с неба, свёл все их усилия и стремления к нулю. К полной пустоте.

Охотник открыл глаза и первым делом вспомнил о своих новообретённых спутниках. Чтобы взглянуть на них, ему потребовалось разгрести тот снег, которым его завалило за ночь. Псы по-прежнему лежали там же, тоже занесённые снегом, но уже проснулись и, высунув морды из тех сугробов, в которые они превратились, настороженно водили ушами по сторонам, продолжая негромко посвистывать. Охотник сел и потянулся. Надо же — не напали. А может и прав «БВ» — чем чёрт не шутит. Ладно, дальше видно будет.

Он встал, отхлебнул через трубочку воды из спинных танков и пошёл дальше. Псы тоже поднялись и последовали молчаливым конвоем за ним. И снова бессчётные шаги, снова белёсая бесконечность, уходящая к горизонту, и снова хмурое небо. Благо, хоть снег кончился и видимость в обычном режиме существенно улучшилась. Вот только ноги в свежий снег слишком глубоко проваливались. Так, что перед каждым последующим шагом их приходилось просто выдёргивать. А разряжать энергоносители ГР-преобразователями не хотелось. И буквально через пару километров Охотник просто взмок. «БВ» послушно осушал кожу, но всё же он потел слишком сильно и на его просушку тоже уходило изрядно энергии. «Угораздило же быть таким потнючим…», — думал он.

Независимость располагалась в обширной долине, окружённой со всех сторон холмами, но даже сами холмы Охотник имел возможность лицезреть только на исходе дня — после длительного и чертовски изматывающего марша. Он даже позавидовал своим лохматым спутникам, к которым начал уже потихоньку привыкать — они почти не проваливались в снег. Забавным образом растопыривая пальцы на лапах, более длинные, чем у обычных собак, они имели достаточно большую площадь опоры. Тоже конечно проседали, но немного. А вот ему приходилось пыхтеть, форсируя снежные завалы.

Но вот он оказался у подножия одного из холмов. Теперь требовалось только залезть на его вершину и внимательно осмотреться, лишнего не высовываясь. Однако такое простое на первый взгляд дело оказалось весьма сложным. Лезть вверх оказалось весьма затруднительно в условиях постоянно осыпающегося под ногами снега и с него ещё семьдесят потов сошло прежде, чем он оказался около вершины. Но залезть на неё ему так и не пришлось.

Сопровождающие его Псы неожиданно зарычали и припали к земле, прижав уши. Он остановился и посмотрел на них. Но они рычали не на него, а на что-то прямо впереди. А потом они сорвались, взрывая снег, и одним махом оказались на вершине холма. Из-под снега неожиданно вскочил… человек? И, подняв руки вверх, закричал: «Фу! Фу, песики! Хорошие собачки! Фу!» Псы остановились, но продолжали глухо рычать, всем своим видом выражая готовность броситься и порвать в клочья. Охотник воззрился на неожиданно возникшего перед ним… человека и прежде, чем что-либо предпринимать, решил проконсультироваться у «БВ».

— Ты кто? — Обратился к неизвестному Охотник, внимательно его разглядывая. За то, что перед ним человек, говорило и то, что неизвестный был одет в полный комплект антирадиационной защиты. Через сталестеклянный смотровой щиток на Охотника смотрело лицо, которое ему ни о чём не говорило. А, учитывая склонность Фантомов принимать знакомые образы, это тоже проходило за обнадёживающий признак.

— Я? Я — Старик с Гор. — Ответил человек.

— Мне это ни о чём не говорит.

— Не сомневаюсь. Я живу отшельником в Горах, что находятся весьма далеко отсюда. У меня гостей не бывает, я ни к кому в гости не хожу… Откуда взяться известности?

— Где находятся эти горы? Покажи хотя бы приблизительно.

Человек, с опаской поглядывая на рычащих Псов, осторожно повёл рукой на восток. «БВ» тут же подтвердил, что на востоке в указанном направлении имеется горный массив, но весьма неблизко.

— Далеко тебя занесло, Старик… — А выглядел человек действительно стариком — лицо, что отчётливо виднелось через смотровой щиток, было всё покрыто сеткой многочисленных морщин.

— Да, не близко. — Согласился тот. — Нужда заставила, ничего не поделаешь.

— Что за нужда?

— А может ты сначала уберёшь своих собак, Белый? Я никуда не убегу, а они меня заставляют нервничать. Я с детства собак боюсь.

— Это не мои собаки.

Старик удивлённо вскинул брови:

— Да неужто Псы Войны из Зоны Смерти?

— Похоже на то. А ты о них что знаешь?

— Не то, чтобы много. Только то, что порода эта выведена искусственно. Что они убивают любого в Зоне Смерти, но на одиноких путников нападать стаей считают ниже своего достоинства и навязывают таковым поединок с вожаком. И, если ты победил — значит ты теперь вожак. А это значит, что они послушают тебя. Отзови их, пожалуйста.

Охотника услышанное настолько удивило, что он совершенно автоматически скомандовал Псам:

— Ко мне!

Псы, всё ещё рыча, тем не менее попятились назад и замерли потом возле самых его ног, всем своим видом выражая готовность растерзать любого, кто к нему посмеет приблизиться. А он даже как-то не обратил внимания на то, что они теперь так близко, что ему достаточно протянуть руку, чтобы коснуться любого из них. Видимо, «БВ» всё-таки прав.

— Ты считаешь, — обратился он к старику, — что они меня охраняют?

Заметно повеселевший старик ответил:

— А что они по-твоему делают? На что это похоже?

— Не знаю. Так ты говоришь, искусственно выведенная порода?

— Да. Но это всё, что мне известно. Также я тебе рассказал и всё, что мне известно про их поведение. Больше ничего добавить не могу.

Охотник глянул на Псов. Шерсть на их загривках стояла дыбом, а клыки недвусмысленно обнажены. Тогда он решился на один небольшой эксперимент — он коснулся загривка одного из Псов, отчего тот вздрогнул, но позы не поменял и сказал ему: «Я хочу поговорить с этим человеком. Он нужен мне живым». И Пёс тут же спрятал клыки и лёг рядом на снег, внешне совершенно успокоившись. То же самое сделал и второй.

— Они понимают человеческую речь? — Ошарашено спросил Охотник у Старика.

— Мне-то откуда знать, — несколько нервно ответил тот, — это твои собаки, а не мои.

— Хорошо… — Охотник ненадолго задумался, а потом продолжил. — Ты говорил, что не просто так здесь оказался.

— Ну да. Но может поднимешься ко мне наверх, сядем здесь и поговорим?

— Возможно. Но сначала я хочу узнать, как ты блокировал мои системы?

— С помощью вот этого. — И Старик показал ему плохо различимые на одежде тонкие провода. — Это мне эти дали… как их… имплантоиды…

— Имплантоиды? — Охотник насторожился. — А я слышал, что они любого, кто к ним попадает…

— Да, да, да… Но у меня с ними уговор.

— Что за уговор?

— Давай сядем и поговорим. — Повторил приглашение Старик.

— Нет. С вершины холма просматривается Независимость. Значит и вершина холма просматривается из Независимости.

— Да нет же… Это ещё не вершина. Вершина там, — и Старик неопределённо махнул рукой за спину, — а здесь — площадка перед вершиной. Из Независимости нас не увидят. Да это и не в моих интересах…

— Вот как? — Охотник недоверчиво осмотрелся, просканировал дополнительно холм и убедился, что вершина действительно — немного дальше. Совсем немного, но достаточно, чтобы спрятаться от прямого наблюдения из Независимости. — Ну, хорошо… Давай поговорим.

Он поднялся к Старику на площадку, а Псы шли рядом, чуть ли не прижимаясь к ногам.

— Вот и хорошо. — Сказал Старик, осторожно сел, поглядывая на Псов и предложил Охотнику сделать то же самое. Тот не стал упорствовать и тоже сел. Псы тут же легли рядом, не сводя со Старика своих белёсых глаз.

— Ну, рассказывай, Старик…

— И расскажу, — ответил тот, — только, чтобы было понятней, начну с самого начала, а ты сиди и слушай. Хорошо?

— Хорошо.

— Ну так вот… Как я уже сказал, живу я в Горах. Давно уже живу. И считаю, что там в общем-то неплохо. Я давно уже приспособил к жилью одну из тамошних пещер. И теперь в ней и тепло, и светло, и сухо, и никаких сквозняков, что в моём возрасте немаловажно. Ко всему прочему, пещера находится достаточно высоко, чтобы меня не беспокоили те же фартаны и достаточно низко, чтобы я сам не мучился, спускаясь и поднимаясь. А защитой от более крупных зверей служит то, что к пещере ведёт достаточно узкий лаз, через который я и сам прохожу только на четвереньках. К тому же, я сделал что-то вроде двери, которая является достаточно сложным препятствием для зверя… Но не для мутанта.

И вот мутанты-то меня и обеспокоили. Они постоянно мигрируют в поисках прокорма и так случилось, что в настоящий момент они как раз пришли в мои Горы. И ладно бы разумные — с ними всегда можно договориться к взаимной выгоде, а то неразумные. Неразумные они, конечно, неразумные, но соображают вполне достаточно, чтобы и дверь открыть и по лазу внутрь пробраться. И буквально в течении трёх дней мне пришлось двух из них спалить из армейского огнемёта. Теперь у меня вдоволь мяса, но совсем нет уверенности, что я не стану мясом для других их сородичей. А они рано или поздно меня подкараулят. Это вопрос времени. И вот тогда я решил отправиться в Независимость и купить себе пару орудий, которые защитили бы меня от непрошенных гостей.

Конечно, можно было бы отправиться и в Город Надежды, но туда и попасть сложнее — чего Периметр только стоит, и дороже гораздо, и совсем не то, что мне нужно. Вот есть такое оружие, называется «Рокот»… Знаешь такое?

Охотник обратился к базам данных «БВ» и тот выдал, сопровождая излагаемое наглядными изображениями:

— Да, знаю. — Ответил Охотник после мгновенной консультации.

— Ну, значит, — продолжил Старик, — дело тут в том, что имплантоиды разработали более дешёвый и более простой и эффективный в обслуживании аналог «Рокота» — «Гром». К тому же, «Рокот» имеет конечное количество боеприпасов…

— Подожди, подожди, старче… Это ты хочешь сказать, что у «Грома» не ограниченный боекомплект? А ты не заговариваешься?

— А ты дослушай! — Раздраженно бросил Старик. — Дело в том, что имплантоиды использовали в «Громе» В-преобразователи, о которых в Городе Надежды только слухи и ходят. А они их уже на практике вовсю используют. В известных пределах, конечно, но всё же…

— Для отшельника ты очень хорошо осведомлён…

— А ты думаешь, ты первый, с кем я разговариваю? Я хорошо проконсультировался — что мне купить. И не с одним человеком. И не с одним имплантоидом, раз уж про то разговор пошёл. И выбор осталось сделать только между «Рокотом» и «Громом», поскольку именно этот вид оружия сам по себе достаточно дешёв и достаточно эффективен. Но вот что касается цены обслуживания — это две большие разницы. Знаешь, сколько одна лента к «Рокоту» стоит? Это охренеть!! Чуть ли не столько же, сколько сам «Рокот». А в «Громах» ленты не используются вообще! Как я уже начал говорить, подающий механизм там усовершенствован В-преобразователями.

— И что это даёт?

— О! Очень многое даёт. В одной ленте — 1000 патронов. При имеющейся скорострельности — это меньше, чем минута непрерывной стрельбы. А потом — будь любезен воткнуть новую. Это что касается «Рокотов». В «Громах» — совершенно иной принцип: там в каждый ствол по технологии вставлено по одному патрону. А вот дальше начинается самое интересное. Когда ты производишь выстрел — пуля летит в цель, но гильза и не думает выбрасываться, потому как конкретно в «Громе» это ни к чему. Дальше… пуля летит в цель и поражает её… ну, или мимо, не про то речь. А речь про то, что когда все пять стволов произведут по залпу, первый ствол, вернувшись в боевое положение, снова будет иметь в себе неиспользованный патрон! Тот же самый! В-преобразователи отбросят его, этот самый ствол, во времени назад! Представляешь — объект уже мёртв, а ты будто и не стрелял!

Охотник крепко задумался. Если имплантоиды до таких хитростей додумались, то не лучше ли тихо и незаметно исчезнуть. Одному чёрту известно — до чего они ещё додумались. До каких следящих и охранных систем в частности. А Старик тем временем продолжал:

— И ведь представляешь, стервецы какие… Я спрашиваю у них — а зачем тогда пять стволов, если при таких раскладах одного вполне достаточно? И знаешь — для чего? — Время работы остальных четырёх стволов используется для того, чтобы пуля из первого сделала своё чёрное дело. Если бы мы имели один ствол, то она бы его фактически и не покидала… Пришлось бы делать нечто вроде принудительной задержки… А это… сам понимаешь… Они же использовали уже существующее оружие, только слегка его доработав, но конечный результат… Ну не стервецы ли?

— Н-да… Интересно… — Поддержал разговор Охотник. — Но ведь на работу В-преобразователей тратится энергия? Разве не так? Значит боезапас всё-таки ограничен?

— Экий ты недалёкий… Одного энергоблока, даже малого размера, хватит на десять минут непрерывной работы «Грома». Десять умножаем на полторы тысячи и имеем пятнадцать тысяч выстрелов. Пятнадцать тысяч! Против одной тысячи в ленте! Да за это время можно полк выкосить подчистую. Вот тебе и ограниченный боезапас. К тому же, энергоблоки — товар ходовой. А ленты мне только в Городе Надежды и останется покупать. Да за такие цены…

— Кстати, старче… Что вы используете для взаиморасчётов?

— Как что? Золото конечно! В Городе Надежды, я слышал, какими-то бумажками ещё расплачиваются, но мне эти бумажки — только задницу и подтереть. А вот золото ценится всегда и везде. Это факт. К тому же в Независимости мне пообещали укомплектовать пару заказанных стволов (по обоим сторонам входа поставлю) ещё и каждый таким устройством, какое мне в Городе Надежды и за тонну золота не продадут.

— Что за устройство?

— Система наведения с датчиком движения и встроенным настраиваемым дальномером! Как только какая-нибудь гадина окажется на заданном расстоянии, стволы автоматически откроют огонь, а я могу лежать себе в пещере дальше и смотреть сладкие сны.

— А они тебя не расстреляют между делом?

— А у меня будет дистанционный пульт управления.

— Хорошо, я понял. Но что за проблема-то у тебя возникла? В цене не сошлись?

— Ага. В том-то и дело. На самом деле, они за такую цену вполне согласились бы, но им понадобилось другое…

Охотник почувствовал подвох, но спокойно спросил:

— И что же им потребовалось?

— Им потребовался ты!

— И ты думаешь, — как можно спокойней спросил Охотник, одновременно включив круговой обзор и тщательно сканируя местность, — что я вот сейчас встану и пойду сдаваться?

— Нет, я так не думаю. — Ответил Старик. — Мало того, это совсем не соответствует моим планам.

— И каковы же твои планы?

— Я хочу, чтобы ты пошёл в Независимость, проник на оружейный склад, забрал причитающийся мне товар, вернулся и отдал мне его из рук в руки. Тем самым я поимею и то, что хотел с самого начала и имплантоидов заодно. Ещё никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не использовал меня, как пешку…

— А меня ты, значит, собираешься использовать?

На это Старик улыбнулся и продолжил:

— И ты и я… мы оба знаем, что ты идёшь в Независимость. Что тебе там понадобилось — то не моя забота. Но почему бы тебе не уважить старого человека и не прихватить ему по дороге кой-чего?

— Потому, — ответил Охотник, — что мне проще прямо сейчас свернуть тебе шею…

— Нет, не проще. Первое… — И Старик показал ему зажатый в руке пульт с кнопкой, на которой лежал большой палец. — …Как только я её нажму, им станет известно о твоём местонахождении. Кроме этого сработает портативный В-преобразователь, который они мне выдали и который отбросит меня на полчаса в прошлое. А к тебе очень скоро прибудет хорошо вооружённая ударная группа, вместо одинокого, слабого и беззащитного старика. И можешь мне поверить — собачки тебе не помогут. Второе… Я сильно издержался, потратив почти всё, что накопил на стволы, но купил таки подробный план Независимости, что включает в себя и маршруты и время патрулирования внутренних территорий. — Старик показал ему небольшой микрочип. — Думаю, он сильно тебе пригодится и по твоему делу. Разве нет? Так что нам с тобой, Белый, лучше дружить, чем ссориться…

Охотник снова крепко задумался. Старик ему очень не нравился, но то, что он говорил, выбора вроде как и не оставляло. Получалось так, что лучше сделать то, что он просит… требует, если быть совсем точным. А Старик, правильно расценив его молчание, снова заговорил:

— Ты можешь думать, что я пытаюсь заманить тебя в ловушку и это твоё право. Но я скажу тебе так — ловушка уже ожидает тебя. И я готов тебе указать, где именно, кто, сколько и как вооружены. Кстати, именно поэтому они и решили использовать меня. Я должен был тебя туда вывести под любым предлогом. Прибегли они к моим услугам скорей всего потому, что так — гораздо проще, чем они бы гонялись за тобой по всем окрестностям. Меньше суеты, нервов и много быстрее. Да и понадёжней. Вот только они слишком давно перестали быть людьми и подзабыли, что такое солидарность с одной стороны и коварство — с другой.

Старик рассмеялся.

— К тому же, Белый, там — на складе — ты можешь разжиться и чем-нибудь для себя. Тем же «Громом» средней модификации для своих наплечных креплений. Они, конечно, весят, но там же на складе ты можешь утянуть индивидуальные транспортные сани. Они компактны и очень удобны. На них ты можешь нагрузить до 50 килограмм и без особого труда, благодаря особому покрытию, тянуть их за собой, даже не включая своих мифических искусственных мышц…

— Они не мифические…

— Правда? Не знал. Ну да это твоё дело… Так что скажешь?

— Мне это не нравится. Я не хочу туда идти.

— Полноте. То, что не хочешь, это и так ясно. Но пойдёшь. Пошёл бы даже в том случае, если бы я тебя не шантажировал. Иначе бы ты и сюда не пришёл…

— А ты не видел там Фантомов?

— Кого? Фантомов? Первый раз слышу. Это кто такие? Новая технология «жестянщиков» что ли?

— Жестянщиков?

— Имплантоидов.

— Нет. Ну да не важно. Не слышал, так не слышал.

— И правда что. Так что? Отправляешься или как?

— Мне нужно подумать.

— Подумай… Кто тебе мешает…

Старик отвернулся и устроился поудобней. То же самое сделал и Охотник. И начал и так и эдак осмысливать сложившуюся ситуацию. Однако, как ни крутил, всё равно получалось, что в Независимость идти придётся. Даже если не считать готового сдать его имплантоидам старого хрыча, то выяснить — там или нет Фантомы — можно только осмотревшись на месте. А отсюда, с холма, он ничего не «видел», не «слышал» и не «чувствовал» — Независимость очень хорошо экранирована от всевозможных сканирующих устройств.

Поэтому он сказал Старику:

— Хорошо, ты меня убедил. Расскажи мне про ихние системы слежения…

— Системы слежения? Да у них таких систем и нет, как таковых. Имплантоиды полагаются на свои встроенные штучки, поэтому стационарных и не строят. Есть парочка, но они ориентированы на достаточно крупные объекты, как то баллистические ракеты, бомбардировщики и скопления противника, превышающие десять единиц. Если они тебя стационарными сканерами и засекут, то ты будешь на выходном сигнале выглядеть просто случайной помехой. Они больше полагаются на визуальный контроль за подступами со стен и окружающих Независимость холмов. С этого холма пост снят по вполне понятным, я думаю, причинам — они знали, откуда ты придёшь и посадили меня здесь встречать тебя. Поэтому, если ты будешь достаточно осторожен, то особых проблем как с проникновением, так и с выходом оттуда у тебя возникнуть не должно. Да, они сильно укреплены и стационарные башенные орудия на стенах порвут в клочья любой крупный объект, но… Они не боятся одиночек. Совершенно. Их защита ориентирована на крупномасштабные боевые действия…

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно. Я прожил там неделю, препираясь с ними. А у меня талант — совать свой нос во все щели и сохранять его в целости и сохранности при этом.

— Но мои внутренние системы сказали мне, что вероятность моего обнаружения имплантоидами очень велика. Слишком велика.

— Возможно. Но только в том случае, если они начнут облаву. Пока они её не начали. На твоей стороне элемент неожиданности, парень.

— А ты думаешь, они не подстраховались?

— Думаю, что нет… Я со всей возможной искренностью взялся подвести тебя под монастырь, выражая буйные восторги по поводу халявы…

— Ну, хорошо, Старик, я пошёл…

— Как, прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас. — Ответил Охотник, встал и включил «Призму», тут же растворившись в окружающем пространстве.

— Обааалдееееть… — протянул старик, глядя сквозь него. Потом опустил глаза в низ и ухмыльнулся. — Следы… Ты оставляешь следы…

— Я знаю. — Ответил Охотник из ниоткуда. — Но эту проблему я как-нибудь решу.

Потом он наклонился к Псам Войны, которые его однако чувствовали и, чётко выговаривая слова, проинструктировал: «Если я не вернусь до утра — найдите его и порвите в мелкие клочья». Псы отрывисто протявкали нечто, видимо выражавшее согласие, а у Старика вытянулось лицо.

— Это что же? Это что же а?! Да ты в своём уме?!!

Но Охотник его не слушал. Он перевалил холм и аккуратно, стараясь лишнего не нарушать снежный покров, спустился вниз. Уже внизу он вставил в унифицированный разъём на правом предплечье микрочип с планом Независимости, потом лёг на снег и по-пластунски двинулся в сторону виднеющихся вдали стен. Включившиеся ГР-преобразователи работали с минимальным расходом энергии, но и минимального расхода хватало для того, чтобы Охотник не приминал снег. А чтобы не демаскироваться из-за доплерова эффекта, он полз медленно. Очень медленно…

Глава 8. Независимость

Пока Охотник дополз до внушительной крепостной стены Независимости, а произошло это ближе к вечеру, он успел составить подробный план проникновения внутрь по заброшенной вентиляционной системе, имеющей достаточно крупное сечение, — сами имплантоиды в свежем воздухе практически не нуждались, а с людьми и мутантами, гостевавшими у них, считаться не находили нужным. Проблема состояла только в том, что самые нижние два этажа, где собственно и располагались оружейные, построили позже основных работ уже сами имплантоиды и вентиляционных шахт не имели в принципе. Но ничего, на месте как-нибудь сориентируется.

В вентиляционную систему он проник без каких-либо проблем, оторвав приваренный к её выходу стальной лист. И ничего страшного не случилось — сигнализация вроде не взвыла, никто не заголосил, не забегал. Протиснувшись внутрь, он пополз по заранее составленному маршруту, стараясь не греметь проржавевшим железом.

До нижних этажей он добрался без каких-либо приключений, а вот там начались сложности. Чтобы проникнуть в оружейные, нужно было двигаться по вполне обычным коридорам. А по коридорам сновали имплантоиды. Они пока не замечали его присутствия, но сколько это счастье будет продолжаться — он не имел ни малейшего представления.

Охотник осторожно выбрался в первый коридор и тут же прижался к стене — мимо пронёсся целый отряд имплантоидов. Облегчённо вздохнув, он осторожно двинулся дальше.

Прижиматься к стенам и забираться по трубам чуть ли не под самый потолок пришлось ещё не единожды, но в конце концов ему удалось добраться и до нужной оружейной. Теперь проблемой состояла в надёжно запертой двери. Но решаемой проблемой. Он аккуратно снял с пульта управления экранирующий щиток, нашёл код активации, открыл дверь, зашёл внутрь и уже изнутри повесил щиток обратно. Тот мог в любой момент свалиться, но это уже неважно — он уже внутри. Странно, но почему здесь нет охраны? Видимо имплантоидам и в голову не приходило, что сюда кто-то может залезть. А про вентиляционные шахты они, похоже, и забыли за невостребованностью.

Он пошёл вдоль полок, на которых лежали различные образцы вооружений, как знакомых «БВ», так и совсем незнакомых. Скоро он нашёл и полку с «Громами». Но прежде… прежде неплохо было бы найти сани, о которых упоминал Старик. Сани оказались неподалёку — стояли рядком у одной из стен.

Погрузив на них две штуки «Гром-М», заказанных стариком, Охотник немного подумал и погрузил на них же ещё пару штук «Гром-С». Подумал ещё немного и сгрёб с полки штук десять энергоблоков, после чего двинулся на выход. По пути он смёл с одной из полок и ручное плазменное ружьё — глядишь и пригодится. А то с одной «Карой» много не навоюешь. Подойдя к двери, он положил гружёные сани рядом с ней, вышел из оружейной, закрыл её и отправился осуществлять свой план дальше.

Теперь ему требовалось подняться на три уровня вверх. Сколько раз он вжимался в стены, пропуская мимо имплантоидов — не суть важно. Важно то, что на нужном уровне он стал периодически натыкаться на посты охраны. Благо, имплантоиды несли караул по одному, что облегчало жизнь. Но не намного. Поскольку они здесь определённо что-то чувствовали. Каждый раз, когда он незримой тенью проходил мимо постового, тот начинал усиленно крутить головой и всматриваться в окружающее пространство.

Но труднее всего оказалось проникнуть в помещение, где находился один из терминалов, с которого, согласно полученной от старика карте, можно осуществить доступ к общей локальной сети Независимости. Перед закрытой дверью стоял здоровый имплантоид. И охранял её лучше некуда. Для того, чтобы открыть дверь, пришлось бы его отодвинуть, что оказалось бы несколько опрометчивым поступком. И тогда он стал ждать.

И дождался. В одном из боковых коридоров появился… один из разумных мутантов. Охотник вроде как первый раз видел такового и впечатление приключилось очень сильным. Мутант представлял из себя весьма жуткую, чудовищную пародию на человека. Смотреть на него без дрожи представлялось совершенно невозможным. Но Охотнику нужен был хоть кто-нибудь, пусть даже и такая мерзость.

Он подкрался к мутанту сзади и подставил ножку. Тот с грохотом упал, заклацав по полу отливающими сталью хитиновыми наростами. Имплантоид, охранявший дверь, в один момент оказался рядом и, приставив к голове бедолаги ружьё, грозно спросил:

— Что ты делаешь?

— Я… я… — Затрясся тот, озираясь по сторонам. — Я упал… простите, я не нарочно…

— Лучше тебе побыстрее убраться отсюда! Ясно?!

— Да, да, конечно…

А Охотник уже закрывал за собою дверь. Всё-таки имплантоиды — слишком предсказуемы. И как им до сих пор удаётся противостоять кому бы то ни было? Или сила есть — ума не надо?

Подключившись к терминалу, он первым делом произвёл запрос по ключевому слову «фантом» и выяснил, что в Независимости таковые действительно появлялись. Двое. Один ушёл сам-один, а второй нанял телохранителя. Но больше никакой информации по вопросу он в базах данных Независимости не нашёл. Не очень-то и много. Тогда он произвёл запрос по слову «охотник». И узнал, что по его душу сразу три штурмовых бригады приведены в полную боевую готовность и ожидают только команды «фас!», чтобы испортить ему настроение до самого конца его жизни. Информация о засаде тоже подтвердилась. Похоже, Старику можно верить.

А потом он произвёл запрос по слову «киборг». Как он и надеялся, имплантоиды тоже использовали кибернетические организмы для своих собственных нужд. И, как он и надеялся, их программирование осуществлялось непосредственно центральным компьютером.

«Ну, что ж… — сказал он сам себе, — устроим маленькую революцию…», — и внёс небольшие поправки в программу. Точнее, всего одну поправку. Он распорядился, чтобы киборги открыли огонь по имплантоидам и перевёл их в полностью автономный режим. Результаты не замедлили себя ждать.

Киборгов в Независимости обреталось не очень много, но вполне достаточно для того, чтобы началась форменная вакханалия. Зашипела по коридорам плазма, загрохотали огнестрельные турели, с леденящим душу воем вспороли воздух ИТ-заряды. Существенным дополнением к начавшемуся концерту послужила надсадно завывшая сигнализация.

«А так вам и надо… — думал он, стремительно перемещаясь по опустевшим коридорам — все имплантоиды, включая и постовых, переместились на верхние уровни и отстреливались от штурмующих их киборгов, — призадумаетесь в следующий раз над тем, что такое информационная безопасность».

Имплантоидам, хотя они наверняка поняли, что он здесь, стало на время совсем не до него. Поэтому он без проблем добрался до нужной шахты, спугнув по дороге ещё двух представителей разумных мутантов, не менее безобразных, чем тот, которого он видел несколько минут назад, забросил туда сани, за которыми пришлось отдельно заскочить, и, уже не отягощаясь вопросами маскировки, быстро пополз в нужном направлении. Теперь требовалось выбраться отсюда и оказаться от Независимости как можно дальше. И как можно быстрее — пока забава не кончилась.

Вот только снаружи его уже ждали. В Независимости полным ходом продолжались боевые действия, но группа, что закрыла выход из шахты, никакого видимого беспокойства не проявляла. Они ждали. И ждали именно его. Охотник замер и стал лихорадочно искать выход из сложившегося положения.

По карте он выяснил, что есть ещё один выход за стену, но с другой стороны крепости. Слишком много времени он потеряет, пока туда доберётся, да и там его тоже наверняка ждут. Чёрт, неужели всё? Неужели…

Но тут имплантоиды дружно отвернулись от шахты и открыли беглый огонь куда-то вдаль. Это был шанс, и Охотник его узнал. Ужом выскочив из шахты, он подхватил сани и, пригнувшись, понёсся со всех ног вдоль стены, чтобы перво-наперво оказаться подальше от заметивших его, к большому сожалению, сторожей. Они кинулись за ним, на ходу поливая его огнём из ружей. И весьма успешным. «БВ» ровно и пунктуально комментировал критическую скорость разрядки энергоносителей. Но пока держался.

Выскочив за ближайший угол стены, который дал ему несколько мгновений спокойствия, Охотник заметил стоящие рядком под стеной агрегаты, которые тут же напомнили ему… «Скутер», — шепнула память, а «БВ» сообщил, что это есть ни что иное, как «индивидуальная транспортная платформа (ИТП) на два посадочных места и с креплениям под индивидуальные транспортные сани».

ИТП явно принадлежали тому самому отряду, который вот-вот должен выскочить из-за угла. Видимо, они на этих платформах сюда и прибыли и поставили их подальше во избежание осложнений. А Охотника угораздило побежать именно в эту сторону. Ещё один шанс.

Он бросил сани на ближайшую платформу, щёлкнул креплениями, а в следующий момент уже сидел в седле. Ударил по кнопке активации ИТП и сразу выкрутил ручку газа на руле насколько возможно. ИТП взвыла антигравитационным приводом и понеслась вперёд и вверх, стремительно набирая скорость. Краем глаза Охотник заметил, что имплантоиды почему-то не торопятся прыгать на оставшиеся платформы, а остановились и продолжают пальбу из ружей. Гораздо менее эффективную из-за стремительно увеличивающегося расстояния. Пару раз попали и в саму ИТП, но она имела свою встроенную защиту. И только когда он заметил разворачивающиеся в его сторону башенные орудия на стене — понял, точнее вспомнил — почему имплантоиды не преследуют.

К его огромному восторгу одна из почти полностью закончивших наведение башен вспухла огненным шаром и разлетелась крупными осколками. Запрограммированные им киборги времени не теряли. Один из них, судя по всему, и вставил хороший ИТ-заряд прямо в огромный и ничем не прикрытый энергоблок башни. Башни Независимости очень хорошо бронированы. Но только с фронтальной стороны — нападения изнутри имплантоиды не ожидали ни под каким видом.

И тогда орудия распределились — половина башен снова нацелилась жерлами в Независимость и снова открыла огонь по киборгам, а вот вторая половина…

Вокруг обильно зашипела плазма, загрохотали разрывы ИТ-зарядов, да и ракетным огнём его тоже не забыли одарить. Мимо то и дело проносились хищные силуэты малых ракет, а он отчаянно маневрировал, избегая попаданий. Вокруг него и прямо по курсу снег буквально вскипал, а он, только благодаря навигационной поддержке «БВ», и избегал прямого контакта с плотным огнём противника. А от прямого попадания башенного орудия не спас бы никакой «Щит».

Неожиданно приключилась и ещё одна напасть — информационная панель на руле потухла, замолчал двигатель, и платформа стремительно пошла вниз.

БВ: Дистанционное кодовое отключение питания двигателей. Пытаюсь обойти защитную цепь.

И у «БВ», слава всем богам, получилось. В считанных сантиметрах от земли. ИТП тяжело рубанула по снегу брюхом, подняв два разлетающихся в разные стороны фонтана снежных брызг, но тут же выровнялась, пошла вверх, и Охотник начал облёт ближайшего холма. Скоро он оказался вне пределов досягаемости орудий Независимости.

Теперь нужно забрать Старика, поскольку производить расчёт прямо здесь чревато отнюдь не радужными последствиями. И, как оказалось, Старик тоже времени не терял. Как только Псы Войны, которые его стерегли, оставили его одного, чтобы отвлечь имплантоидов от Охотника, как он сразу взял руки в ноги и помчался изо всех своих старческих сил прочь от Независимости.

Охотник нагнал его, поравнялся с ним и гаркнул: «Садись!» Старик не заставил просить себя дважды, запрыгнул на пассажирское место и вцепился в Охотника мёртвой хваткой. Псов он забрать с собой не мог, но крикнул им: «Искать меня!». Псы отрывисто пролаяли и продолжили бег, а он постарался выжать из ИТП всё, на что она способна. «БВ» сообщил, что за ним снаряжена погоня, но он теперь имел изрядную фору во времени. Если не будет петлять — есть шанс уйти.

— Скажи, Старик… — спросил он, перекрывая гул двигателей, — зачем я тебя спас? Ты теперь не имеешь никакого значения — меня и так обнаружили…

— Ты же не имплантоид, — проорал в ответ тот, — ты знаешь, что такое солидарность…

— Ну да, ну да… — буркнул себе под нос Охотник. — Если бы не твоя карта, старый пердун, я б тебя оставил твоим работодателям…

— Что?!

— Куда лететь?!

— Туда!

— Что там?!

— Мои Горы! Там ты сможешь оторваться от преследователей!

Ну что ж, Горы, так Горы. Но погоня так и не отстала. Поэтому, добравшись до Гор, где жил Старик, и ссадив его и отдав ему долгожданное оружие, Охотник снова выкрутил газ и решил перевалить через ближайший хребет, выйдя тем самым из прямой досягаемости визуальных систем обнаружения (а заодно и всех остальных, чей принцип работы основан на проникающих излучениях) и там уже, среди скал, постараться потеряться для преследователей.

Горы оказались высокими, но ИТП справилась. Он уже влетал на полном ходу в одно из неприметных ущелий, когда информационная панель снова потухла.

И они упали. Почти с двухсотметровой высоты. В последний перед ударом о покрытые снегом скалы момент Охотник успел оттолкнуться от ИТП, успел ещё увидеть, как она разлетается на куски, а потом приложился и сам. Снежный покров в какой-то мере погасил силу удара, «БВ» тоже сделал всё, что мог, выведя системы на запредельную мощность, но его никто не рассчитывал на такие перегрузки.

Охотник ещё почувствовал, как сминает мышцы и внутренние органы, как ломает кости, как расходятся бронеплиты «БВ» и его кровь через образовавшиеся щели брызжет на землю, а потом вспышка острой боли ослепила его, и он провалился во тьму. В небытие.

Но там оказалось ничуть не лучше. Поскольку даже осознанная боль лучше неосознанного ничто. Но он этого не понимал. Он вообще больше ничего не понимал — его мозг перестал функционировать.